Любому солдату интересно знать, как воюют выдающиеся полководцы, какое участие они принимают в боях, если их нигде не видно. Украинские солдаты на восточном фронте голодали, спали на драных матрасах без простыней, одеял и полотенец, а если эти полотенца привозили, вытирали ими сапоги перед смотром, когда приезжал полковник, а потом выбрасывали в мусорные баки. Но это еще ничего. А вот с кормежкой сложнее. Первый день можно обойтись без каши, а вот к концу второго дня голова начинает кружиться, вспоминается мать, что всегда зовет к обеду, либо жена, что делает то же, да еще с улыбкой и даже поцелуем в лысину. Вдобавок бронежилетов, касок нет, ноги мокнут в кирзовых сапогах и портянках из синтетики. И пожаловаться некому. Полковник появляется раз в месяц, и то ненадолго. Он вечно спешит, вопросы фиксирует на бумажке, обещая на днях прийти с ответом, поскольку любой вопрос должен быть согласован с командованием, но никогда потом не заглядывает в эти бумажки.

А командование, начиная с министра обороны Полдурака, который недавно надел погоны не то генерал-полковника, не то маршала, это особая каста, живущая далеко от поля боя, чтобы пушечные выстрелы не мешали ночью спать, а днем заниматься политическими сплетнями.

Эти политические сплетни меняются в зависимости от вновь назначенного американцами или избранного президента, на которого Верховная Рада возлагает обязанности Верховного Главнокомандующего. Недавно эти обязанности исполнял Трупчинов, а теперь Вальцманенко назло Коломойше.

Генералы живут в комфортных условиях – кто в Киеве, кто на передовой за сто километров от огневых позиций. В огромных палатках – свой генеральный штаб, где чертятся схемы, вывешиваются карты сражений и откуда министр обороны, иногда дает указание нажимать на гашетку системы Град, или подождать. Вроде бы министр обороны в воображении целится только на скопления сепаратистов, но тот, кто нажимает кнопку пуск, делает это, будто хлебает суп, а куда попадут снаряды, его совершенно не интересует. Часто случаются случаи, когда снаряды, в том числе и фосфорные, поражают своих. Молодой генерал поначалу хотел это исправить, но ничего из этой затеи не вышло: техника хоть и старая, но сложная, она требует грамотных и опытных кадров, особенно офицерского состава среднего звена. А что может пастух из Ивано-Франковска? А ничего! Министр обороны возмущался такому положению дел, снимал генералов с теплых местечек, а потом понял, что в его армии есть еще чекисты в лице Яруша, который звонит ему и говорит: ты сволочь, почему не выполняешь приказ?

Поначалу министр в полной камуфляжной форме предпочитал находиться в гуще солдат, которые держат автоматы в руках и с криками ура, идут на смертный бой, но вскоре он понял, что это бессмысленно. Бросить клич: за мной в атаку, он не мог, так как не знал, в какое время это надо было делать. Кроме того, он поймал себя на том, что у него не хватает храбрости рисковать жизнью. Обычному солдату можно внушить, что когда он идет в бой, он это делает за родину, а сам Полдурак знал: он воюет за хунту. Рисковать за то, чтобы эти дебилы спокойно сидели в своих креслах, как-то это не сочетается с выражением «за родину». Родина и хунта не одно и то же.

Армия, которая ему сейчас подчинялась…, ее трудно назвать армией: новички без касок и бронежилетов воевать не умеют, офицеры отсиживаются в штабах. Полковники и генералы никогда не снимали белые перчатки, они были заняты строительством дач, покупкой автомобилей нового образца, а солдат использовали, как рабочую силу на строительстве своих загородных особняков.

И сейчас они поселились вдали от солдатских масс, у них на каждого огромные благоустроенные палатки, где живут жены, дети, а чаще любовницы. Там генеральские обеды, пьянки, гости.

Министр решил отправиться к ним вторично, собрать всех на совет – военный совет в сосновом лесу.

В сосновом лесу тоже были столы, столы накрыли, все пахло, щекотало в носу, возбуждало аппетит, а министр два дня сидел на солдатской каше и когда очутился среди этого изобилия, тут же сдался в плен собственной слабости. После стакана коньяка и обильной пищи, стали закрываться глаза, и он сказал Кивалю, своему предшественнику, что заседание военного совета переносится на 17 часов вечера.

Однако такой совет не состоялся. Поступила команда от Вальцманенко быть в Киеве в восемнадцать часов ему и начальнику Генерального штаба Кузьменко, а так же Кивалю, бывшему министру обороны и трем командующим армиями.

– Мы должны быть ко всему готовы, – сказал министр обороны, протирая сонные глаза, поскольку его подняли не так давно по тревоге.

– Я считаю: надо объявить перемирие, хотя бы два три дня. Для перегруппировки сил, отдыха, ремонта техники, налаживания работы кухни, – сказал командующий сухопутными войсками Мостарь.

– Я поддерживаю, – добавил командующий войсками стратегического назначения Муха. – В баньку не мешало б, вши заели. Жара, все время пить хочется, а воды нет. Бойцы Правого сектора все норовят водные коммуникации разрушить. Это может принести к катастрофическим последствиям, скажем, все начнут болеть холерой. Этот Яруш, – недоделанный какой-то.

– Обсудим все эти вопросы у президента, – обнадеживающе сказал министр обороны.

– Напрасные надежды, – бросил Киваль.

Самолет прилетел в Киев в половине шестого, а в приемную президента они попали только в семь. Вальцманенко надулся как лягушка на морозе. Он вошел, высоко поднял голову, не поздоровался, но разрешил всем сесть, поскольку генералы стояли навытяжку, руки по швам.

– Я ждал вас час назад. Если так же работаете на фронтах, то террористы чувствуют себя вполне вольготно, ничего не скажешь.

– Техника виновата, господин президент, – сказал Киваль. – И на хронтах тоже. Если бы у нас на вооружении были новенькие танки и системы Град, террористы давно бы пятками накрылись.

– И что? Ничего положительного вы мне сказать не можете? Зачем вы тогда здесь? Знаете, что после вас я должен позвонить Бардаку? Я же должен ему, что-то сказать. Что я скажу, что у меня техника ни на что негодная? Да вы что? Вы в своем уме? Вы мне давайте только положительную информацию, только положительную. Генерал-майор Муха, начнем с вас. Какие высоты освобождены нашими доблестными войсками?

Муха встал, руки по швам и задрал голову кверху.

– Господин Верховный главнокомандующий. Ни одной высоты мы не взяли, наоборот несколько высот уступили, временно уступили террористам. Командиры полков докладывают: нет касок, бронежилетов, винтовок, автоматов и системы Град.

– Садитесь Муха. Генерал Мостарь!

– А что Мостарь? Надо было завезти не только людей, которых можно назвать пушечным мясом, но и технику, а так же, продухты питания и немного алкоголя, аптечки и прочее. Я же вам уже докладал. И не только вам, но и Яйценюху. Но вы: слышали звон, да не знаете, где он. Я предлагаю объявить перемирие хотя бы на три дня.

– Стрелять до победного конца, а я доложу Бардаку: наши доблестные войска будут стрелять до победного конца. Я не позволю расслабляться доблестным вооруженным силам. У меня есть сведения, что вы устроились за сто километров от линии фронта. В генеральских палатках вы пьянствуете, трахаетесь с проститутками, а на глаза солдатам не показываетесь.

– Но мы чертим маршруты боев, держим связь с командирами полков, зачем генералам находиться на передовой? Это опасно, неужели вы этого не понимаете? Я, например, решил заняться улучшением бытовых условий нашего штаба. Каждому домик нужно построить. А на передовой должны солдаты находиться.

– Ну, хоть что-то положительное вы можете привести?

– Пойман один террорист.

– И что?

– Ничего. Пойман, и все тут. Позвольте присесть.

Генерал не успел присесть, как в помещение ворвалась знаменитая гостья Гриппускакайте.

– Я прямо из Прибалтики к вам, господа. От имени всех прибалтийцев хочу сообщить вам, что вся Прибалтика с вами.

– Ласкаво просимо, Гриппускакайте, – произнес Вальцманенко, раскину руки. – Я очень рад. Литва внесла большой вклад в развитие революции на майдане, в том числе, благодаря вам, Гриппускакайте.

– Я пятьсот солдат послала в Киев, как только узнала, что революция в Киеве направлена против москалей.

– Врете, Гриппкакайте, – произнес экс-министр обороны Галатей.

– Что ты сказал? – спросила Гриппускакайте. – Выходи!

Галатей вышел на средину зала и уставился на гостью. Бывший министр обороны не знал, что у гостьи черный пояс по карате. Одно движение и он очутился на полу.

– Повтори, что ты сказал.

– Потом, потом, госпожа Какайте…

– Я Гриппускакайте. Повтори!

– Грипп какайте…

– Даля, не губи моего бывшего министра обороны. Кто с москалями воевать будет, если ты ему оторвешь яйца?

– Я его заменю, – сказала Даля под всеобщий хохот.

Генералы аплодировали стоя. Яйценюх, под видом, что ему надо посетить нужник, вовремя смылся: он знал, что Гриппускакайте недолюбливает его за то, что он отказался покупать у нее просроченные шпроты в немного проржавевших металлических банках.

– Я приглашаю тебя в баню, – шепнул ей на ухо Вальцманенко. Она внимательно посмотрела на то место, где раздваиваются брюки, и шепнула:

– Я этого ждала.