Если нет бойцов российской армии в составе бойцов самообороны Донбасса, то они должны быть. А как же? В составе карателей киевской хунты воюют головорезы со всей Европы и Америки под видом наемников. А почему нашим нельзя? Нас хулят, обвиняют во всех смертных грехах, а кто затеял эту войну, кто пришел на восток убивать русских? Неужели защитники, сыны, мужья Донецка и Луганска взяли оружие в руки и убивают своих соседей, жен, собственных детей, разрушают собственные дома? Да вы что – сошли с ума? Похоже. Бардак радуется, что стравил народы-братья, нашел-таки, клад бесценный, нащупал бациллу нацизма. Белые убивают белых, что может быть лучше.

Америкосы посылают свое оружие карателям киевской хунты, а почему нам нельзя? Недостаточно мы посылаем оружия, слабо мы защищаем этот мужественный народ. А надо бы послать миллион солдат и новейшее оружие и выкорчевать нацистов, может, украинцы захотят вновь стать славянами, потому что сейчас они даже нестиранные портянки любого немытого америкоса рады понюхать, как благовоние.

В боях в районе аэропорта украинские каратели были окружены и разгромлены, а шестьсот головорезов взято в плен. Все пленные нашли временный приют в России, на территории Ростовской области. От их немытых тел, исходил дурной запах, они вдыхали свежий воздух, а выдыхали смрадный, дурно пахнущий, как выдыхают наркоманы, яростные курильщики и страдающие всевозможными болезнями.

– Ну что, бойцы великой армии Галичины? Слава Украине! – насмешливо произнес капитан российской армии Петров. – Иностранцы есть? Два шага вперед.

Двадцать человек сделали два шага.

– Хотим в туалет! – произнесли храбрые иностранцы.

– Лейтенант Храбрецов, отведи их в туалет, а то обгадятся, по второму заходу.

Оставшиеся иностранцы молчали.

– Ты откуда? – спросил капитан Петров, подходя к мужчине черного цвета кожи. – Много русских убил?

– Моя, моя…, сам приехала, зарабатывать деньга доллар.

– Издалека?

– Из Замбия.

– Будешь служить у нас?

– Твоя платить деньга, моя служить. Какой разница, где служить, кому служить.

– Сержант Васильев, отведи этого солдата в пункт приема к майору Водиашвили.

– Ты – кто, откуда? – спросил капитан Петров белобрысого парня.

– Я сержант войска польского армии Крайовой. Я служить москаль не пойду, я помогать бандер, победить москаль.

– А мы тебе не предлагаем служить у нас, мы тебя повесим.

– О, матка боска! Вешать я не желать, я пойдет служить русский армий, громить бандер.

– Не нужен ты нам, я насчет повешения пошутил. Мы всех вас отпустим. Возвращайтесь по домам к своим семьям, к женам, подругам, к детям, у кого есть. И впредь не проявляйте звериной жестокости к себе подобным. Жестокость порождает жестокость. Вернетесь сюда чинить зверства, вас, как сейчас, поймают, вспорют животы и начнут туловище кишками обматывать, так как вы это делали до сих пор. Вы этого хотите? Кому вы служите? Ведь вас бросили на произвол судьбы. Мы знаем, как настойчиво вы все просили подкрепления, вам обещали, но никого не прислали. Вас просто бросили. Вы ненужный материал. Где ваш Верховный Главнокомандующий, вы знаете? А я вам скажу, где он. Он в Киеве на ученом совете, всякие бредни стариков выслушивает. Ему трижды докладывали, что вы окружены ополченцами, а он всякий раз рукой махал.

– У нас появился шанс остаться в живых? – спросил кто-то из бойцов с перебитой рукой.

– Отпустим вас всех, не переживайте. Посмотрим, как на это отреагируют ваши покровители из-за океана, те, что вам платят деньги за то, чтоб вы лишали жизни ни в чем не повинных людей.

– Не может быть! Вы слышите, ребята. А нам твердили о зверствах русских.

– Лейтенант Храбрецов, отведите всех в баню, отмойте их от грязи, в том числе и нравственной, накормите в столовой и дайте возможность связаться с семьями – женами, матерями, братьями, сестрами. Пусть приезжают, забирают своих близких и увозят домой в Галичину, на Ивано – Франковщину пасти овец, овцы мирные животные, их не придется отстреливать. Если, кто и захочет остаться у нас, милости просим, вам будут прощены все грехи.

Президент Украины Вальцманенко действительно присутствовал на ученом совете академии общественных наук. Он даже сидел в президиуме. Ему доложили, что ученый совет собирается присвоить ему звание почетного члена академии наук и профессора, а диссертацию доктора наук он защитил сразу же после избрания президентом Украины.

– Слава Украине! – произнес академик Крыса, вытирая сопли, чтоб не заплевать микрофон.

– Господа! Слава Украине! – воскликнул президент Вальцманенко, вставая и хлопая в ладоши. – Слава Украине! Бандеровцам слава. Дорогому Степке слава. Великому Бардаку, слава.

– Я, господа ученые…очень ученые…Слава Украине! – добавил академик Хвост.

– Слава! Слава! Слава!

– Я господа ученые… тоже решил удариться в науку. И иногда мысля приходит мне в мою кудрявую голову весьма и весьма мудрая и полезная. Слава Украине! – вещал президент.

Последний лозунг не взбодрил ученых. Тогда Вальцманенко взял палку и со всей силой ударил по крышке стола. – Слава Украине!

– Бандере слава!

– Прошу садиться. У меня вот какая мысля. Как бы нам передвинуться поближе к Америке?

– Так мы уже рядом! – не вставая, произнес академик Хвост.

– Больше десяти тышш километров, а я хочу рядом, шоб она нас присоединила, сделала очередным, 52-м штатом. Тогда москали…тогда им капец или конец, вы понимаете это? Тогда мы станцуем на Красной площади. Красная площадь принадлежала когда-то Украине, еще покойный ныне Мазепа сражался у стен Кремля и отвоевал его.

Украинские доктора наук без среднего образования, высоко подняли головы, а один по имени Пятка, высоко поднял руку.

– Прошу спердеть, вернее спердонить…

– Да пердонь, пердонь, это львовский диалект, он означает – прошу извинить, прошу пана спердонить, – произнес академик Синькорский под всеобщие аплодисменты.

– Пусть так, – согласился Пятка, – но …Мазепа, он же отвоевал Львов у Австро-Венгрии в 1939 году.

– Господа академики, вы меня заговорили, вы меня увели из США, нашей матушки и погрузили во Львов, а мне нужно Львов у США и, всех вас, туда же.

– Я скажу, як цэ робыться, – с высоты своего роста произнес доктор филологических наук Пустой, который умел читать только по слогам, потому что окончил два класса сельской школы в одной из деревень Львовской области, а дипломы с указанием ученой степени купил у нужных людей. Много раз он покупал не только корочки, но и научные работы, особенно по филологии. Достаточно было сказать, что русский язык, это язык мата и попсы и вот уже – научная работа, где-то посередине между доктором наук и академиком. – А цэ робыться ось як. Вы идете до великого Бардака, падаете ему в ноги и говорите: простри свою ладонь над моим народом, озолоти нас танками, пушками, бронежилетами и касками. Присоедини нас в качестве союзника, шоб москали боялись и не называли нас младшими братьями, бо цэ – оскорбительно. Мы не младшие, мы старшие, мы главные. Киевская Руська начиналась в Киеве, а москали татары.

– Господин Пустой, медленнее, пожалуйста, я конспектирую. Ваши мысли – истерические, – сказал президент Вальцманенко.

– Исторические, – поправил доктор наук Пятка.

– Ну, вот видите, а я записал истерические, торопился, значит. Итак, начнем сначала…

– Да я уже забыл, что говорил. Как – никак, мне 86 лет. Я забываю закрывать дверь своей квартиры, когда ухожу на прогулку. Вы слишком много от меня хотите. Я и так оставляю потомкам 16 томов своих произведений, а в каждом томе по три, а то и по четыре страницы. Это же глыба. Итак, где мы сейчас находимся, на катере? Что-то меня покачивает.

Коллеги вызвали «Скорую», помогли погрузить на носилки великого ученого, а разочарованный Вальцманенко долго чесал затылок, а потом сказал:

– Заседание академии наук объявляется закрытым.

Очередное звание президенту Украины присвоено не было: академики не успели, президент торопился. Ему трижды докладывали, что шестьсот бойцов попали в плен к русским, но он всякий раз махал рукой, типа: черт с ними. А тут поступило срочное сообщение, что сам Джо Маккейн вылетел в Киев проверить, как выполняются его указания.

– Маккейн или Байден, кто? – допытывался у Наливайразливайченко разгневанный президент.

– Получены двойные, вернее двусмысленные данные: то ли Маккейн, то ли Байден. А тебе какая разница? Один Джо и второй Джо. А если это будет третий Джо, пошли его на х…

– А такое возможно? Меня не арестуют? А потом, и де мораль? Посылать какого-либо Джо подальше – это же аморально, противоестественно, ты понимаешь, Разливай-Наливай? Э, ничего ты не понимаешь. Придется мне искать другого Наливай-Разливай, а не хотелось бы. Ладно! Мне пора в аэропорт, встречать Маккейна. Я поехал, – сказал президент и начал собираться.

В аэропорту Борисполь он ждал заокеанского гостя еще целых девять часов и когда тот появился в лице Джона Маккейна, чуть не потерял сознание от радости.

– О, здорово, Пердилкин – Вальцманенко! Знаешь, американское еврейское лобби очень сильно на Капитолийском холме. Так что ты…везунчик. Я тебя опередил. Зачем хотел приехать? Просить денег? Я тебе один доллар могу одолжить…с процентами. Завоюешь Кремль, получишь два доллара, не завоюешь – получишь дулю.

– Мне один ученый прорицатель сказал: езжай в США, встретишь сенатора Маккейна, пади перед ним на колени и проси военного союза, чтоб победить москалей. Но ты, слава Богу, приехал сам. Вот я становлюсь перед вами на колени и умоляю: спасите Вальцманенко и его народ. Россия будет поставлена на колени, даю слово.

– Гм, черт! Кажись, есть такая статья. Я переговорю с конгрессменами. Потом мы обратимся к Бардаку, согласуем твою идею и вперед, как говорят русские. Украина станет союзником США.

Вальцманенко поцеловал носки туфель, потом колени и трижды ударил лбом о крыло самолета.

Весть о том, что россияне отмыли, накормили и отпустили по домам шестьсот бандеровцев, попавших в плен, с быстротой молнии облетела средства массовой информации всех стран. Но журналисты только пожимали плечами. Они хорошо знали: этого не было, потому, что этого не могло быть. Может быть только то, что разрешит Бардак. Даже Ангелина Муркель это знала и строго придерживалась золотого правила. Россия не способна на жест доброй воли. Хоть кол на голове теши.