Никто не испытывал таких страданий, как простые люди, находящиеся в горниле гражданской войны, затеянной киевской хунтой. Хунта доставила на донецкую землю страшное, разрушительное оружие с целью уничтожить население этой части страны, дабы освободить территорию для добывания сланцевого газа американцами.

Если все горит, как высохший на солнце хворост, если разлетаются в разные стороны кирпичи зданий, если летят фосфорные снаряды, – может ли устоять человек в этом аду?

Каратели, и особенно те, кто платит за каждый выстрел, за каждое разрушенное здание, за каждую голову, пытаются свалить все беды, все преступления на несчастных, на убиенных, дескать, это сепаратисты преступники, почему они не погибли прежде, чем мы ввели танки, системы Град, прежде, чем мы стали сбрасывать на них фосфорные бомбы? Им удалось заморочить мозги части общества, которое, очевидно, под бременем страха кивает пустой головой в знак согласия и даже пищит: да, истинно так, сепаратисты.

Ополченцы – мужественные люди, они, молча, идут на смерть, чтоб каратели не оскверняли своими извращенными душами и дикими нравами, их землю.

Вальцманенко останется самым кровавым президентом в украинской истории, его натура посрамит его род до десятого колена. Он и не знает об этом, ему кажется, что убивать невинных – это чудесная профессия, а выполнять капризы злобного заокеанского нигера – великое благо.

Но возмездие уже начинает подкрадываться к нему, предсмертные крики детей и матерей скоро лишат его сна, а потом и рассудка.

А пока он занят мыслями о параде победы в Киеве, он не понимает, что это парад крови собственного народа, парад гибели детей и матерей, и что матери виноваты перед государством так же, как и их грудные дети. Для профессионального убийцы само убийство это игра мускул, это радость и само возвышение в собственных кровавых глазах.

– Аллё, это звонит Яйценюх! Я слышал, что ты задумал провести в Киеве парад победы над сепаратистами и их приспешниками, а точнее, над москалями, над Потиным, а то он слишком задирает нос. А этот парад – пролог парада победы в Севастополе, как нам обещал этот придурок Галатей? Конечно, тебя интересует, во сколько это обойдется. Так вот я те скажу: пятьсот мульонов долларов. Я, правда, не знаю, где их взять. Если только МВФ подбросит. А можешь и сам финансировать, ты не бедный человек.

– Я? Да ты что – рехнулся?! Разве тебе неизвестно, какие убытки я терплю из-за этой проклятой войны? Нет, и еще раз нет. Не пустить же мне семью по миру? Я надеюсь на Ангелу Муркель, она завтра приезжает в Киев. Ты представляешь, что это такое. В Москву не едет, а в Киев, ну просто рвется, можно сказать просится, умоляет: прими, да прими; откуплюсь, сука буду. А пока, Яйценюх, друг, откуда хочешь, возьми эти проклятые мульоны, но чтоб парад состоялся. Это же первый мой парад в жизни. Учти, мы с тобой два паршивых еврея, проводим парад войск в Киеве! да Потин в штаны наложит, когда увидит наши с тобой доблестные войска! Государство в твоем распоряжении. Повысь цены на хлеб, на жилье, на воду, на спички, на лекарства, на право дышать воздухом, но чтоб пятьсот мульонов были. Введи налог на пенсию. Парад победы это…это…международный имидж. Римская империя проводила такие парады. Украина тоже империя…будущая, разумеется. Если денег не хватит, продадим штаны и останемся в трусах. Знаешь, сколько стоят штаны президента? Мульоны долларов.

– А премьера?

– Одна тышша.

– Обижаешь, Вальцманенко.

– Давай соберем Совет национальной безопасности и обороны. Прямо сейчас, и все обсудим.

– Окей! – произнес Яцек слово, которое он произносил только на ухо своему собрату махровому одесскому еврею Вальцман – енко.

Совет национальной безопасности собрался тут же. Члены Совета всегда ждали вызова на заседание. Так они просто сидели в креслах, как бы ни у дел. Среди них выделялись только два человека – Яйценюх и Наливайразливайченко. Яйценюх все время занимался расчетом: хватит или не хватит. И всякий раз выходило одно и то же – не хватит. Тогда он хватался за голову и произносил: ах ты, Боже мой, лучше подать в отставку.

Наливайразливайченко выдумывал всякие нештатные ситуации со стороны России и аккуратно передавал в Вашингтон своим хозяевам. Он здесь получал больше, чем, будучи, председателем СНБО. Остальные члены обычно ковырялись в носу или выслушивали всякие порицания по телефону от лидера нации Вальцманенко. А на совете обороны каждый имел право высказаться, донести свое мнение до всех относительно агрессивного северного соседа.

– Нам груз гаманитарной помощи суют под нос русские. Что бум делать? – стоя высказал свою мысль Наливайразливайченко.

– Мне этот груз – сидит здесь, – показал на затылок Вальцманенко. – Русские начинают нас опережать в части информации. Мне уже названивают из Евросоюза и умоляют: великий Вальцманенко, пропусти груз. Люди голодают. Они не виноваты, что поддались на уговоры россиян охранять собственную землю. Скоро из Америки начнут названивать. Я и сам не знаю, что тогда делать. Но пока придерживаюсь одного. Не пущать или, в крайнем случае, тянуть, тянуть и еще раз тянуть, пока все террористы не помрут голодной смертью. А гаманитарный груз, если и перейдет границу Украины, он должен достаться нашим бойцам, коими руководит доблестный Яруш и даже Ляшка-Букашка.

– Дело в том, что на стороне гаманитарного груза представители ОБСЕ, наши люди.

– Ну и что? Оформление должно занять не меньше месяца. Уж по части бюрократических проволочек Украина занимает первое место в мире. Уже, к примеру, подписана бумага. Ага, подписана, но не там стоит подпись. Сначала дата, а потом подпись. Исправили. Нечеткая подпись. Поставили четкую подпись. А где гербовая печать, вернее трезубец? И трезубец появился. Ну и что же, а он поставлен в наклон. И так далее до бесконечности.

– Вы, Верховный, мудрый человек, – сказал министр обороны, – если бы я был Верховным, то вы были бы у меня таможенником.

– Гм, а другие вопросы, вопросы политики и международных отношений? – сказал бывший министр обороны Киваль, который по милости Верховного всегда приглашался на заседание Совета обороны и выслуживался перед Президентом с целью вернуть бывшее кресло. – Великий Вальцманенко решает все вопросы мудро и гениально. Если он хочет продать земли Донбасса и Луганска нашим американским друзьям, то он хочет, чтобы ничего там не осталось, кроме выжженной земли. Чтоб никто не мешал сыну Байдена спокойно работать. Это мудрое решение? Как вы думаете? А я думаю – мудрое. Кто из нас мог бы такое придумать? Никто, я ручаюсь в этом.

Все захлопали в ладоши, а Вальцманенко ласково посмотрел на обиженного генерала, который старался из всех сил выслужиться, будучи министром обороны, да у него не всегда получалось.

– Я не знаю, как убрать майдан, – произнес мэр столицы Киева – Клочка, порвавший со спортом по причине возраста. – Там пройти невозможно: вонь страшная. Даже в моем кабинете пахнет, на сон тянет. А обитатели майдана занимаются грабежом. На что-то жить надо. Яруш перестал их финансировать.

– Яруш хочет, чтоб его банду финансировал город. И конкретно Клочка. Он меня уже просил об этом. Но я пока не решил. Мой тебе совет: организуй граждан жителей Киева на субботник. Они соберутся, растащат палатки, разорвут их на куски, а мы скажем Ярушу: это не мы, это жители Киева, поговори с ними сам.

– Ох, какое мудрое решение, – снова произнес Киваль. – Надо присвоить нашему Верховному звание маршала. Трупчинов, это твоя обязанность, чего же ты ждешь? Обиделся, что не сохранили за тобой твою должность?

– Да ничего я не обиделся. Не за что. Это ты обиделся, что тебя сняли с должности министра обороны.

– Друзья, хватит, поговорили. Разрешаю встать… а вот, самое главное забыли. А самое главное – это деньги на парад победы 24 августа на Крещатике. По сто миллионов с рыла.

– Да пусть выделяет Яйценюх, у него мошна трещит от американских долларов, пущай раскошеливается, – произнес бывший президент Кравчук, приглашенный на Совет в качестве гостя. Я, если бы жив был мой духовный наставник и учитель Степашка Бандера, обратился бы к нему, он нашел бы тут же.

– Ладно, – сдался Яйценюх, – я заставлю пенсионеров платить налоги с пенсии. Как раз наберется нужная сумма.

– Молодец! Ты настоящий премьер, – сказал президент. – Только в отставку больше не подавай, особенно в такое трудное время, особенно для нашей страны и для всего Евросоюза.