Злые языки говорят, что из 450 депутатов в Верховной Раде оказались 403 депутата еврейской национальности, и этот верховный орган стали именовать Кнессетом. Говорят еще много чего другого, но можно согласиться только с тем, что теперь Верховная Рада Украины наполнилась полевыми командирами, которые приходили на заседание в военной форме, они стучали не только кулаками, но и ногами и даже могли клацать затворами. Но так как на заседаниях присутствовали спонсоры киевского переворота американцы, то…полевые командиры постепенно менялись внутренне и внешне. Набирались мудрости, окультуривались и дошли до того, что уже не клацали затворами и даже не приносили с собой автоматы или там пулеметы, а пользовались только американскими ботфортами, но все еще не снимали маски для устрашения и таинственности. Они стучали этими ботфортами об пол, как кувалдами, если что было не так, и довольно часто наносили удары этими ботфортами в промежность сначала коммунистам, а затем, когда коммунистов добили окончательно, эти удары приходились на жалкое количество других оппозиционеров.

Приходить на заседание Верховной Рады было все равно, что идти на смертный бой, потому что никто не знал, вернется ли живым домой или нет. А брать с собой охрану, никто не решался, хорошо зная: ни один страж порядка не согласиться рисковать своей жизнью, хоть застрелись.

Жалкая кучка оппозиционеров, этого требовали американцы, все равно нашла выход: она пришла к выводу, что лучше голосовать «за», чем получать удары в промежность кованым сапогом. Таким образом, в Верховной Раде Украины было достигнуто полное единство взглядов, мнений, в смысле поднятия рук за, потому что любой вопрос теперь утверждался единогласно в духе преданности дяди Сэму и ненависти к москалям. Американцы были шокированы тем, что так быстро завоевали умы украинцев. Слово Кнессет было засекречено, долго находилось в глубокой тайне, его произносили только избранные, те, что сидели в масках, те, что были щиримы украинцами.

Не зря ведь потрачено пять миллиардов долларов на государственный переворот, не зря посол США в Киеве Пейетт Джефри, не спал ночами, давая накачку, простите, указания великим людям Украины – Вальцманенко, Трупчинову, Яйценюху, как сделать так, чтоб яйца не тухли, чтоб трупы не валялись на проезжей части Киева. Чтобы конфетные фабрики, расположенные по всему миру, росли и процветали.

И эти гениальные накачки частично были претворены в жизнь. Но гениальные люди уставали, даже от проституток, с которыми парились в бане, они вскоре стали переходить на мальчиков. И от мальчиков стали уставать. Тогда…

– Что бы нам такое исделать? – спросил Яйценюх Трупчинова. – Ты там придумай что-нибудь в Верховной Раде такое, шоб весь мир хохотал до упаду. А то скучно, как-то. Я свою мужскую энергию израсходовал полностью, уже писать нечем. И от денег устал. Дома мешки валяются, набитые долларами. Пришлось дополнительную охрану выставлять.

– Надо лишить депутата Царева полномочий и арестовать его прямо в зале заседаний, – ответил Трупчинов. – Потом… отрежем ему яйца, дадим тебе понюхать, и если ты дашь добро, сварим. Я никогда не пробовал такого деликатеса.

– Ха, это даже хорошо, только так, чтоб можно было посмеяться.

На следующий день председатель Гройцман поставил вопрос об утверждении повестки дня.

– Кто за?

Поднялся лес рук. Сто человек. А надо было 226.

Некоторые депутаты стали дубасить тех, кто не поднял руку «за». Но полевые командиры молчали, в рот воды набрав.

– Будете, сволочи голосовать?

– А рази надо? Если надо, так и скажите – надо, и голоса будут, – ответили те депутаты, кто был с окровавленной головой, подбитым глазом, разбитой губой.

– Надо, такую вашу мать, – зарычал полевой командир Сенченко, не снимая маски.

– Мы – «за», мы – «за»! – Поднялся лес рук, принадлежащих депутатам – оппозиционерам.

Проголосовали «за» 235 депутатов.

– Это есть демократик! – воскликнули журналисты Америки, Англии, Германии и Франции под бурные аплодисменты 450 депутатов.

Председатель Верховной Рады пан Гройцман от радости пустил струю в штаны и, пользуясь тем, что зал скандирует Слава Украине, Бандере – слава, стал названивать Вальцманенко, чтобы доложить о выдающихся успехах на мировой арене.

– Да я все вижу и все знаю. Ты давай веди заседание, а то эти дураки разбегутся по борделям.

– Слушаюсь, – сказал Гройцман. – Эй вы, придурки! Переходим к следующему вопросу. Кто «за»?

Проголосовали. Триста депутатов «за».

– Пане Царев! почему вы носите москальскую фамилию, кто разрешил?

– Он засланный, он шпийон, – доказывал Ляшка-Букашка. – Распять его! А потом фамилии лишить.

– Лишить его имени, – внес предложение один из депутатов. – А если покается, разоружится, то оставить в живых, но переименовать в Царенко. Пусть с украинской фамилией чистит тувалеты.

– Кто «за»?

Почти все подняли руки, но не хватило двух голосов.

– Царенко, выдь сюды, мы на тебе посмотрим.

Депутат Царев, наиболее смелый среди оппозиционеров, пытался у себя на родине, в Днепропетровщине, называть вещи своими именами в надежде, что земляки его поддержат, но земляки слушали его с удовольствием, а вот насчет поддержки, занимали привычную позицию: моя хата с краю, я ничего не знаю. При этом почти каждый хотел, чтоб хунту в Киеве сбросил кто-нибудь другой, уж если не он, то бойцы Донецка или Луганска. А потом уж и верные, бесстрашные сыны великого города на Днепре, присоединятся и выскажут свою волю относительно деления власти.

И здесь, сейчас, когда коричневые решали его судьбу, Царев гордо вышел к трибуне и ждал, ничего и никого не боясь.

– Ну, шо! – произнес Ляшка-Букашка. – Покажи свой зад. Радикальная партия помилует тебя. У меня десять педиков. Будешь всех обслуживать.

– Будя шутковать, – сказал Фротман. – Депутат Царенко, поклянись служить народу.

– Я и так служу народу, а вот вы все служите фашистам. Мне с вами не по пути.

– Долой его, долой. Слава Украине!

– Геть! геть! геть!

– Хайль, хайль, – произнес Царев и покинул заседание Верховной Рады.

– Какие будут предложения? Что дальше? – спрашивал Гройцман.

– Есть предложения! – вытянул руку командир батальона «Азов» Кривое-Зеркало.

– Прошу изложить свое предложение в устной голосовой форме, генерал Кривое-Зеркало. Мы вам обязаны бог знает чем. Ежели бы не вы, нам всем пришлось бы туго. Итак, слушаем вас, великий полководец Кривое-Зеркало.

– Украинский Суворов!

– Шо, шо? – вскочил Ляшка-Букашка. – Не было такого сержанта. Был Суворенко, украинский енерал. Это москали придумали байку про якогось там Суровора. Геть москалей!

– Геть москалей! – заревел зал. – Геть! Геть! Геть!

– Хайль! Хайль! Айль!

– Демократик, демократик! – поддержали западные журналисты.

Затем в зале наступила мертвая тишина. Генерал Кривое-Зеркало славился своей мудростью, он всегда вносил судьбоносные предложения. К примеру, вспарывать животы беременным женщинам, вытаскивать плод и отсекать голову младенцу на глазах у матери, отрезать язык и запихивать в рот пленному ополченцу, вбивать гвоздь в темя живому человеку, и многие другие методы борьбы с неверными. Особенно с теми, кто пренебрегает ридной украиньской мовой, или, упаси Бог, в его паспорте значится: русский.

Генерал Кривое-Зеркало вышел к трибуне и даже снял маску, обнажив молодое симпатичное лицо с усиками и хвостом на бритом темени, и стал оглядывать зал. Те депутаты, на ком этот взгляд останавливался, втягивали голову в плечи и, если взгляд задерживался, спешно произносили: слава Украине!

– Робята, мы у нашем знаменитом на весь мир батальоне «Азов», каждому бойцу выдаем наркотики. Знаете, как это действует?! Ужасть! Покурив и понюхав этой волшебной стимуляции, боец превращается в робота. Ему ничего не страшно, ён никого и ничего не боится. Ён убивает всех: солдат, гражданских, стариков, детей и притом поет песню «ще не вмерла Украина», либо беспрерывно хохочет. Я предлагаю выделить сто мульонов долларов на закупку наркотиков. Три дня спустя, сепаратистов, террористов и всяких там русских не будет. Останутся только те, кто в шахтах добывает уголь.

В зале раздались бурные аплодисменты. Гройцман аплодировал стоя. Вальцманенко тут же позвонил Гройцману и попросил передать поздравление генералу Кривое-Зеркало за его предложение, которое может изменить судьбу Украины, но высказал пожелание не утверждать это предложение открытым голосованием, особенно в присутствии журналистов.

– Слушаюсь, верховный главнокомандующий всего Евросоюза. А далее рассматривается вопрос о ликвидации сепаратистов и террористов на востоке страны, – дрожащим голосом произносит председатель Верховной Рады Гройцман. – Есть ли вопросы?

– Есть.

– Прошу.

– Кого вы называете террористами? женщин, детей, стариков? Это тех, против кого вы послали танки, пушки и самолеты? Это тех, на кого вы сбрасывает бомбы?

– Не бреши. Террористы это те, кто не согласен с новой властью. Вообще выключите этому депутату микрофон. Этот депутат – террорист. Дайте ему в зубы…кованым сапогом, американским сапогом.

Депутаты – нацисты набросились на депутата, что задавал вопросы спикеру, с кулаками, но сжалились и переключились на кованые сапоги. Депутата пришлось отправить в больницу.

– Выносится вопрос о запрете коммунистической партии Украины, – произнес Гройцман, стоя. – Кто «за»?

– Ура! Уряа-а-а-а! Слава Украине! Слава Бандере!

– Демократик, демократик! – скандировал журналист газеты «Вашингтон пост», но его голос тонул в реве уголовников – воров, убийц и грабителей, волею судьбы, ставших депутатами одной из крупнейших стран Европы, которая так легко, так быстро стала на колени перед сытым, демократическим западом, так как одурела от ароматных запахов чужого стола.

– Мне слово, прошу дать слово, умоляю, дайте последнее слово, – практически умолял лидер компартии Украины Петро Симоненко, совершенно позабыв, что коммунисты не просят, а требуют.

– Дайте ему слово, пусть погавкает последний раз, – произнесла маска из зала заседаний Верховной Рады.

– Пролетарии всех стран – соединяйтесь, то есть объединяйтесь, – произнес Симоненко, это вызвало веселое ржание в зале.

– Ляшка-Букашка, ты педик, соединись с лидером компартии, у него довольно жирный зад, – предложил депутат Гнилозуб, не снимая маску.

– Побачим, – произнес Ляшка-Букашка и набросился на лидера компартии, пытаясь снять с него штаны.

– Да что вы? С ума сошли все? – в ужасе стал спрашивать Симоненко.

– Дайте ему в зубы кованым сапогом, – предложил Фротман.

– Давайте проголосуем за ликвидацию компартии Украины, так как она служит интересам России, нашего заклятого врага. Кто «за»? Единогласно! А теперь сделайте так, чтоб у Симоненко, российского шпиона, не осталось ни одного здорового зуба во рту. А гнилые пусть остаются.

– Великий муж Украины Гройцман! Вспомни, как я тебе поставлял комсомолок, молоденьких, непочатых, и ты был от них в восторге. Отмени казнь надо мной, лидером компартии. У меня жена молодая, как она на меня, беззубого посмотрит?

– Ладно, чеши отсюда и больше не появляйся в Верховной Раде. Оправляйся в Москву к своему партийному боссу Зюгаганову, он тебя примет.

– В оплеванном виде, – предложил Ляшка-Букашка и стал плевать в лицо лидеру компартии.

– Предлагаю принять закон об утверждении прав геев и однополых браков. Я, к примеру, хочу жениться на Вальцманенко. Он хоть и президент, но сошел бы, – предложил бывший Генеральный прокурор, а ныне депутат Верховной Рады, который купил эту должность за шестнадцать миллионов американских долларов.

– Гм, губа не дура, – произнес премьер Яйценюх. – Я бы тоже не прочь. Но президенту ндравится Махметов, бузосмен.

– Правый сектор против. Без разрешения Бардака решиться на такие вещи, это, я вам скажу, слишком, – погрозил пальцем Яруш.

Ляшка-Букашка вытер мокрые глаза, махнул рукой и направился к трибуне.

– Вы шо? Не понимаете, что такое свобода? Мы революцию для чего делали, рискуя жизнью? Кто скажет, для чего. А я, например, носил булыжники на Майдан в двух авоськах через плечо ради сексуальной свободы. А коль такой свободы вы не хотите, черт с вами, я буду инкогнито, поскольку я имею на это право. Оно мной завоевано на Майдане. Вот в седьмом ряду сидит молодой симпатичный парень от развалившейся партии регионов Сергей Левченко. Шо, Сережа, зачем ты тут сидишь? Шо робишь? Отрекись от своего наставника, сбежавшего в северную страну Россию, Януковича и вступай в мою радикальную партию. А то ты, я смотрю, думаешь, бог знает о чем. А я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, как бы вернуть своего Януковича к власти. Не получится, я те скажу. Янукович проиграл. Янукович хотел поменять Бардака на… э, забыл. Не вышло, и не выйдет, это тебе говорю я, Ляшка-Слон, а не Букашка, как ты думаешь. Подойди ко мне в перерыве, мы с тобой договоримся.

– Едва ли, – бросил Левченко из зала.

– Договоримся. Точно. Пять тысяч баксов за одну ночь. Ну, как? Вот-вот, я вижу, как у тебя глаза загорелись. Ну, Сережа, милый, давай договоримся, а?

– Господин Ляшка-Букашка, договор о личных услугах, после заседания парламента.

Но Ляшка-Букашка так загорелся, его нельзя было остановить. Он бросился к седьмому ряду и чмокнул в лоб Левченко. Левченко оттолкнул его и ушел в конец зала. Ляшка-Букашка снова направился к трибуне, но у микрофона распинался Бенедикт Тянивяму. Бенедикт доказывал: парламент должен поверить Юлии и сжечь все напалмом, весь Юго-восток, а затем всю Россию.

– Слава Ураине! Украине слава!

Нацистский лозунг поднял всех депутатов его партии на ноги. Раздались бурные, долго несмолкающие аплодисменты и крики ура.

– Ляшка-Букашка, прошу вас сесть на место. Речь будет идти о помощи нашим бойцам, которые воюют с Россией на востоке, но у них кончилась каша. Тушенка есть в изобилии, а каши нет.

– Наоборот: каши немного осталось, а тушенка давно кончилась. Остались клопы и всякая гадость, которую нам все время подбрасывает Россия.

Министр обороны Полдурак был очень взволнован. Ему вменялось в обязанность покончить со вшами, клопами, а затем обеспечить бойцов капустой, кашей и тушенкой. Что же касается вооружений, то это лежало на совести Верховной Рады и Яйценюхе, как председателе совета министров.

– У меня вопрос – предложение. Когда пошлем хоть один танк в Донецк, а затем в Луганск. Пусть всех там перестреляет, а потом вернется в Киев для охраны Верховной Рады.

Министр обороны вытянул шею и устремил свой взор в хмурые глаза верховного главнокомандующего Вальцманенко только что прибывшего на заседание для контроля.

– Я предлагаю послать больше. Где Яйценюх? А, здесь. Сколько поступило денег от граждан на добровольных началах?

– Семь мульонов, – доложил Яйценюх.

– Этого явно мало. Один танк, подлежащий ремонту, стоит пятнадцать мульонов.

– Надо обратиться к дяде Сэму, иначе беда, нас победят.

– Где президент? Пан презентуля, шо скажете, вашу мать?