Весь день и всю ночь Вальцманенко названивал в Вашингтон, чтобы связаться с духовным отцом Бардаком, кому он обязан не только своим рождением, как президента, но и человеком – глыбой, за кого он надеялся спрятаться в трудную минуту. Но там отвечали всякий раз по-разному. Наконец, на рассвете один из его братьев по крови сказал правду: у президента Бардака понос, и он из туалета не выходит.

Вальцманенко чертовски расстроился и стал массировать лоб, думая, кому бы позвонить. А позвонить было кому: его все любили на Западе. Все гавкали в сторону России, обвиняя ее во всех смертных грехах, и добились выдающихся результатов: всякий хохол на двух ногах, а то и на одной, перепутав отверстие в горле с отверстием в заднем проходе, выпускал дурно пахнущий пар в сторону России. Он обвинял Россию во всем, даже тогда, когда не мог облегчиться. Это не могло не нравиться западным политикам, нагнетавшим у себя в странах истерию вражды к великому народу на востоке.

– Лучше позвонить в Лондон Тони Блэру, ведь после Бардака Тони… он его преемник.

Он позвонил, но оттуда почему-то получил шокирующий ответ – иди в жопу. «Гм, – подумал Вальцманенко, – Тони попутал меня с президентом России. Позвоню-ка я бабушке Муркель. Муркель хорошая баба, к тому же я ей нравлюсь. Она так и смотрит, застегнута ли у меня ширинка на брюках или нет».

Он тут же стал названивать, но в то же самое время у него зазвенело в голове. А потом забренчало, а потом стукнуло маятником. От этого он подскочил и стал пританцовывать, а потом запустил пальцы в шевелюру и начал рвать волосы. Вначале боли не было, а когда появилась боль, он понял, что оживает. Тут он схватил полотенце и стал вытирать губы. Изо рта шла пена. В это время он лежал на полу, а над ним его секретарша Ганна Росчепирко лила слезы, не зная, что делать, кого звать и только произносила: не оставляй меня, Петя. Она совала ему флакончик к ноздре сначала к одной, а потом к другой. Он вдохнул, и его глаза стали принимать нормальный вид.

– Ты врачей не вызывала?

– Слава Украине! – воскликнула Росчепирко, а сие означало, что она ничего такого не делала.

– Молодец, – сказал президент, – оживу совсем, помассирую твою подружку. После приступа у меня всегда торчком.

– Хи – хи! Я тоже подсоблю. Расстегните молнию на бруках, а то у меня, что-то не выходит, уже пробовала не один раз. Результат тот же: молния цепляет за трусы.

– Теперь уходи, у меня есть более важные дела.

– Какие дела, великий Петя? Какие могут быть дела, когда ты оживаешь и то, что у тебя там, тоже может ожить.

– Слава Украине! – произнес Вальманенко, а это означало, что Петя занят судьбами нации и клубничка его не интересует.

– Прощай Петя! – выдавила Расчепирко, наматывая сопли на кулак.

Вальцманенко полностью пришел в себя и вспомнил, что он хотел соединиться с канцлером Германии. Дрожащими руками он нажал на кнопку соединения и услышал знакомый голос помощника канцлера.

– С вами будет говорить канцлер Германии Ангелина Муркель.

– Слушаюсь, – подпрыгнул от радости Вальцманенко и стал напевать «ще не вмерла Украина».

– Послушай, как ты допустил, что остатки твоей армии очутились в котле в Дебальцево? Ну и вояки же у тебя!

– Госпожа Муркель! Оружие мне пришли. Бардак тоже пришлет, но Бардак далеко, а ты рядом, пришли а? Пришлешь – отблагодарю, сама понимаешь.

– Мы к тебе с Олландом приедем вдвоем, прямо завтра. Надо просить мира, надо идти на поклон к Потину, президенту России.

– Ни за что, госпожа Муркель, – гордо произнес Вальцманенко.

– Можно и так, но ополченцы через неделю будут в Киеве и тебя повесят на фонарном столбе, – сказала Муркель и расхохоталась.

– На столбе? Я не хочу на столбе. Я сбегу к… Бардаку. Я у него буду работать заместителем. А вы делайте, что хотите с этими хохлами! Они придурки. Это я вам говорю, как дитя Израиля. Сам Бардак не знает, что с ними делать. И…и…никакого котла там нет. Я вам, как главнокомандующий говорю, шалом!

– Ты, Вальцманенко, просто дурак. Нам с Олландом тебя жаль, и едем мы спасать твою шкуру, ты понимаешь это или нет? А что касается Бардака, я сама с ним поговорю. После Москвы я поеду к нему.

– Госпожа Муркель! слишком много чести для Москвы. Мои доблестные войска планируют завоевать Москву, вы не боитесь попасть в плен? Это опрометчивый шаг. Как ваш верный слуга, я не советовал бы вам ехать в эту дикую страну. Мы тут с Бардаком едины. Можете проверить.

На том конце уже повесили трубку. Вальцманенко срочно вызвал Яйценюха и Трупчинова.

– Нас хотят мирить с москалями, – доложил Вальцманенко, вытирая слезу. – А я не хочу. Понимаете вы это? Не хочу! – и он стукнул кулаком по столу, полагая, что находится в Верховной Раде. – Почему мы с такой яростью молотим жителей Луганска и Донецка? Да потому, что они москали, а весь мой народ, вся Украина ненавидит москалей.

– Никакого мира, шалом, – произнес Яйценюх. – Война до победного конца. Москалей на Юго-востоке надо давить, как мух. Мир мы заключим потом, когда там никого уже не будет.

– Говорят, какой-то котел образовался, но я этому не верю. Слава Украине!

– Слава Украине! Хайль! – произнес Яйценюх, что означало: никакого котла нет и быть не может.

– Аллилуйя, аллилуйя, – заныл пастырь Трупчинов, что означало: никакого котла нет. – Слава Украине, хайль, хайль! Шалом!

Но, все же, три еврея, три великих человека украинской нации, сгорбившись, умывали свои грязные ладони, испачканные в крови, собственными слезами, а потом начали выть. Трупчинов громко пел, какой-то псалом, а Вальцманенко иногда произносил: хайль, а Яйценюх массировал лысину на сверкающем лбу. Он никак не мог определить, кому бы позвонить, у кого бы попросить помощи и денег. В Израиле его не любили и даже не хотели с ним разговаривать, считая его отщепенцем, и не признавали его своим. Наконец он воскликнул:

– Шалом, коллеги. Есть предложение не признавать котел, а делегацию принять и пойти на уступки. Москву мы возьмем позже. А сейчас нам нужна передышка.

– А котел? – еще пуще расплакался президент Вальцман.

– Котел не признавать…даже под дулом пиштолета.

– Не признавать! – воскликнул мэр Киева Клочка.

– Я поддерживаю, – добавил Тянивяму.

– И я так считаю, – сообщил по телефону Коломойша.

– Поддерживаю! – вытянул руку председатель Верховной Рады Грицман.

– Я тоже «за», – прохрипел голос старушки Болтушенко.

Канцлер Германии Ангелина Муркель в сопровождении президента Франции Олланда съездила в Киев, потом в Москву, потом в Вашингтон, потом в Минск, и хрупкий мир был установлен. Только Дебальцевский котел остался, на какое то время, и то, благодаря редчайшей тупости Вальцманенко, президента Украины, который всех уверял, что никакого котла там нет, а, следовательно, котел можно молотить со всех видов оружия.

Стрелять перестали во многих местах, а вояк, не желающих сдаться на милость победителя, нещадно молотили. Командиры трусливо бежали с поля боя, а солдаты оставались на позициях…погибать. В котле, который, по мнению Верховного главнокомандующего Вальцманенко, не существовал, отдали дьяволу душу тысячи карателей.

Вальцманенко приехал на Донбасс и стал награждать дезертиров, оставивших солдат погибать бесславной смертью, медалями в то время как их надо было судить за дезертирство.

Дебальцевский котел – это страшная Троя третьего тысячелетия. Трудно утверждать, сколько не захороненных трупов армии агрессора осталось в разбитых домах, на полях, на улицах…в замороженном виде. Говорят, около трех с половиной тысяч. Трупы хоронить некому. Власти ополченцев обратились к матерям, женам и детям: кто хочет похоронить своих близких по христианскому обычаю, приезжайте, опознавайте, увозите мертвых, никто препятствовать не будет.

А президент Вальцманенко, у которого, должно быть, не все в порядке с головой, продолжает утверждать: никакого котла не было. Может, он хочет спасти свою шкуру, кто знает? Ведь потерять такую армию, последнюю армию, не шутки. В его пустой голове даже мысли не мелькнуло о том, что в Дебальцевском котле солдаты неделями лежали без пищи, медицинской помощи, с оторванными руками, раздробленными ногами, а его полковники, генералы, что получали от него награды, предали солдат и бросили их умирать в пекле.

Дебальцевский котел это показатель того, что неофашистская бандеровская камарилья потерпела сокрушительное поражение, а вместе с ней не выиграли это сражение западные швабы и их наставники америкосы. Дебальцевский котел и его военно-политический итог – свидетельство могущества России и героизма шахтеров, которых презрительно называли галичанские потомки польской шляхты людьми второго сорта.

Надо отдать должное Вальцманенко: он предвидел сокрушительное поражение в Дебальцево и объявил всеобщую мобилизацию. Но никто не хотел умирать, даже галичане, духовные наследники Гитлера. Они все сбежали в Россию на заработки, которую так ненавидели и так старательно поливали грязью. И Россия приняла их, своих заклятых врагов, протянула руку помощи змеиным жалам. И когда в Москве проводилась акция под названием «Антимайдан», один бандеровец с криком «слава Украине», выстрелил русскому парню в голову, – отблагодарил за то, что его спасли от гибели в Дебальцевском котле. Невероятно! Это только свидетельствует о том, что неофашистская идеология зомбировала большую часть населения Украины, и наш младший брат стал непримиримым врагом. Он утратил великое звание младший брат.