Ленин не был бы Лениным, если бы маниакальное стремление стать во главе государства, не делало его столь мобильным, уверенным в своей правоте и эта уверенность позволяла использовать все средства для достижения цели.

Прошло несколько дней с того момента, когда он решил не торопиться с захватом власти, присмотреться, ожидая подходящего момента, и вот уже на четвертую ночь, задремав в кресле, он вдруг вскакивает и кричит: да здгаствует ми…овая…еволюция! Ему снова приснились штыки, массы людей с той и с другой стороны. Штыки входят в животы, люди падают, как снопы, а воины в кожаных тужурках шагают по трупам, под трупами реки крови и его, вождя мирового пролетариата, несут привязанного к высокому шесту, и он произносит этот коммунистический лозунг о революции.

«Гм, тут что-то есть, − стал размышлять он, − так просто ничего не бывает. Это мог бы подтвердить и Мордыхай-Маркс, если был бы жив. Это диалектика, это марксизм. Власть это такая штука, такая золотая рыбка: ускользнет в любое время. Она, эта власть, все время ждет, кто ее завоюет и когда ее завоюет, а почему бы мне, гению всех народов, не попытаться поймать эту рыбку. Тем более что это архи важно, Временное правительство может заключить мир с Германией и тогда нам конец, мне конец, гению конец. Вот что. Мы, правда, считаемся союзниками временного правительства, поскольку мы вместе выступили против Корнилова и добились его отставки, но наплевать: сегодня мы − союзники, а завтра − враги».

Надо написать письмо в ЦК, оно будет называться «Большевики должны взять власть!»

Он тут же бросился к столу, но перо подсохло, и оно только царапало бумагу. Да что за черт, дьявол, где ты? помоги, брат! Тут же прибежала Надя в ночной сорочке с чернильным пузырьком, заранее открыв пробку, как этого требовал муж. Но бедная подслеповатая Надя споткнулась о табуретку, выронила пузырек, окрасив чернилами небольшую часть ковра на полу.

− Ничего, Надя, возьмем власть в свои руки, купим новый ковер. А чернила остались хоть немного? нет? Да ты что? ты − контрреволюционерка, ты специально подстроила эту кумедь. Марш к соседям! Если чернил не будет, будешь судима революционным судом.

* * *

Он корпел над статьей «Большевики должны взять власть» сорок минут. Как всегда, она казалась сумбурной, неожиданной, как гром среди ясного неба, ознакомившись с ней, члены ЦК переполошились. С какой это стати надо брать оружие в руки и проливать кровь? Все взбунтовались. Никто не хотел умирать. Жить и так хорошо. Немцы щедро платят и платят исправно. Можно бордель посетить, можно в ресторане икорки отведать и поболтать с каким-нибудь пролетарием о революции. А тут надо идти в бой. Кому это нужно? Статья «Большевики должны взять власть» была прочитана и отвергнута. Всеми соратниками.

Ленин возмутился и накарябал еще один опус «Марксизм и восстание».

Он пытался подвести научную базу. У людей с ученым именем эта статья вызывала только смех, поскольку Ленин был таким же ученым, как и скрипачом. Не стоит приводить текст этого научного опуса, поскольку, читая его, можно заснуть уже на первой странице. Члены ЦК ее тоже отвергли: они хорошо прижились у Временного правительства и, возможно, поняли: Ленин рвется к власти не зря. Он хочет сесть в царское кресло и руководить Россией единолично, но занять это кресло он намеревается ценой их жизни, пойти в бой на их спинах, а сам, как любой еврей, будет прятаться за углом и руководить оттуда. Все знали его невыносимый характер.

Но Ленин не сдавался. Он вызвал Кацнельсона члена ЦК партии и, не подав ему руки, усадил в кресло и сказал:

− Вот тебе обе мои статьи, учи наизусть. Не выпущу, пока не сдашь экзамен.

− Да я, да они, да мы… ничего такого. В общем, давай попробую.

− Вы все отступники, меньшевики, эсеры и прочая еврейская шваль. Зря я на вас делал ставку.

− Но ты же, Володя − наш, куда тебе деваться. Ты ненавидишь русских, как и мы все.

− Тогда учи только одну статью «Марксизм и восстание».

− Да я в этой статье ничего не понимаю. Ты, либо наглотался чаю, либо накурился, либо Инесса тебя не пустила под одеяло. Что ты там набаламутил, ты хоть сам понимаешь смысл этой белиберды, − все более наглел Кацнельсон, будущий Свердлов, чьим именем будет назван Екатеринбург.

− Видишь ли, Янкель, я по природе философ. И политик, и философ, и предсказатель, а вы, мои котята, этого не понимаете и позволяете себе, черт знает что. Как только я стану верховным правителем России, я вас зажму, да так, что вы начнете прикусывать языки. Вот ты, к примеру. Чего ты упираешься, почему ты не говоришь «б», после того как я произношу «а»? Чего тебе не хватает, а?

− Б…б…б…б…б! сдаюсь, сдаюсь, − произнес Кацнельсон, поднимая обе руки вверх.

− Хорошо, Янкель, зачет ты сдал. Пойди, расскажи всем членам ЦК, ленинского ЦК, что каждый член будет учить мои статьи наизусть и сдавать экзамен. Внуши им: Керенский слабый премьер и разобраться в такой сложной обстановке ему не под силу. Февральская революция, отречение царя, война с Германией и многочисленные внутренние черви, подтачивающие организм страны изнутри, требуют решительных мер не только для успокоения общества, но и для обеспечения народа всем необходимым.

— Вы так много наговорили, я все запомнить не могу, — сказал Янкель и едва не расплакался.

— Дорогой вспомнишь, иди, иди, иди, Янкель, время дорого.

В столице России Петрограде не прекращались собрания, заседания, форумы, съезды, шествия с флагами, с лозунгами «долой». Общество как бы погрузилось в сплошную говорильню, потеряв интерес к ежегодным закромам, сбору урожая, выпуска продукции. Все хотели свободы, еще не зная, что такое свобода, что делать с этой свободой, как ею распорядиться и к чему она приведет.

В этом прекрасно разбирался Ленин. Ему важно было, чтобы этот хаос продолжался как можно дольше, чтобы он густел, становился неуправляемым, тогда он со своими боевиками, евреями всей Европы, поднимет красные знамена и пустит русскому мужику-буяну кровь, и сделает его рабом.

− Что мы делаем? − кричал он со страниц большевистских газет. − Только резолюции принимаем. Систематической работы большевики не ведут, чтобы подготовить свои военные силы для захвата власти. Сама обстановка делает политический вопрос вопросом военным. Со стороны пролетариата это преступление. По-моему, надо агитировать среди партии за серьезное отношение к вооруженному восстанию — для этого переписать на машинке сие письмо и доставить его питерцам и москвичам…. Кажется единственное, что мы можем вполне иметь в своих руках, и что играет серьезную военную роль, это финские войска и Балтийский флот. Я думаю, Вам надо воспользоваться своим высоким положением, свалить с себя на помощников и секретарей всю мелкую, рутинную работу, не терять времени на «резолюции», а все внимание отдать военной подготовке финских войск и флота для предстоящего свержения Керенского. Создать тайный комитет из надежнейших военных, обсудить с ними всесторонне, собрать (и проверить самому) точнейшие сведения о составе и расположении войск под Питером и в Питере, о перевозе финских войск в Питер, о движении флота и т. д….. Мы ни в коем случае не можем позволить увода войск из Финляндии. Лучше идти на все, на восстание, на взятие власти, — для передачи ее Съезду Советов… надо сейчас же пустить в обращение такой лозунг: Власть должна немедленно перейти в руки Петроградского Совета, который передаст ее Съезду Советов…. Зачем терпеть еще три недели войны и «корниловских подготовлений» Керенского?

Сумбурно, скучно и страшно.