Пока его подчиненные прочесывали район Боск-де-Турель, Адамберг обошел дозором больницы. Для начала навестил хромающего Вейренка в клинике Биша, потом спящую в Сен-Венсан-де-Поль Ретанкур. Вейренка собирались завтра выписать, а сон Ретанкур начинал понемногу приходить в более естественное состояние. «Она возвращается к нам на всех парах», — сказал Лавуазье, который не переставая записывал свои наблюдения за богиней-многостаночницей. Вейренк, когда ему сообщили о всплытии Ретанкур и об оленьем кресте, высказал мысль, которую Адамберг, возвращаясь пешком в Контору, обсасывал со всех сторон.

«Одной хватило сил спастись и быть живой,

Но к смерти приведет бессилие другой.

Олень подбит стрелой — и деве вслед за ним

Не поздоровится, коль мы не поспешим».

— Франсина Бидо, тридцать пять лет, — сказал Меркаде, протягивая карточку Адамбергу. — Живет в Кланси, это деревенька на двести душ в семи километрах от опушки Боск-де-Турель. Две другие ближайшие девственницы живут на расстоянии соответственно четырнадцати и девятнадцати километров. Неподалеку от них обеих находится большая каштановая роща, где тоже могут водиться олени. Франсина живет одна, ферма ее стоит на отшибе, в более чем восьмистах метрах от ближайших соседей. Через ограду можно перепрыгнуть одним махом. Дом у нее старый, с хилыми деревянными дверями, замки поддаются удару локтем.

— Ясно, — сказал Адамберг. — Она работает? У нее есть машина?

— Она работает на полставки уборщицей в аптеке Эвре. Ездит туда на автобусе каждый день, кроме воскресенья. Вероятно, на нее нападут дома, между семью часами вечера и часом следующего дня, когда она выходит из дому.

— Она девственница? Это точно?

— Кюре из Оттона говорит, что да. По его словам, она миловидная и инфантильная, «чистый ангелочек». Злые языки уверяют, что придурковатая. Но священник считает, что с головой у нее все в порядке. Разве что она всего пугается, особенно животных. Ее воспитывал вдовый отец, страшный тиран. Он умер два года назад.

— Тут есть одна проблема, — сказал Вуазне, чьи позитивистские убеждения испарились после того, как Адамберг, просто витая в облаках, догадался о существовании кости в сердце оленя. — Девалон знает, что мы в Кланси и в связи с чем. У него неприятности из-за того, что он прошляпил убийства Элизабет и Паскалины. Он требует, чтобы Франсину Бидо охраняла его команда.

— Да ради бога, — сказал Адамберг. — Только бы ее охраняли, а уж кто — это второй вопрос. Позвоните ему, Данглар. Пусть Девалон немедленно приставит к ней трех вооруженных полицейских, которые будут сменять друг друга. Охранник должен сидеть в доме, с семи вечера до часа дня, если возможно — в ее спальне. Пошлите в Эвре фотографию медсестры. Кто должен был обойти агентства по найму автомобилей?

— Я, — сказал Жюстен, — вместе с Ламаром и Фруасси. В центральном регионе ничего. Никто из служащих не вспомнил женщину лет семидесяти пяти, взявшую в аренду 9-метровый пикап. Они в этом уверены.

— А синие следы в ангаре?

— Это действительно воск.

— Ретанкур заговорила сегодня во второй половине дня, — сказал Эсталер. — Но ее ненадолго хватило.

На него обратились заинтригованные взгляды.

— Опять Корнель?

— Нет, туфли. Она сказала, что «надо отослать туфли в вагончик».

Мужчины обменялись недоумевающими взглядами.

— Толстуха не в себе, — сказал Ноэль.

— Нет, Ноэль. Она обещала женщине из вагончика прислать другие туфли взамен синих, которые она у нее забрала. Ламар, займитесь этим, адрес найдете в папках Ретанкур.

— После всего того, что случилось, ей больше нечего нам сказать? — спросил Керноркян.

— Это на нее похоже, — обреченно сказал Жюстен. — Она ничего не добавила?

— Добавила. «Нам плевать. Скажи ему, что нам плевать».

— На ту женщину?

— Нет, — сказал Адамберг. — На ту женщину ей было совсем не наплевать.

— А кому «ему»?

Эсталер подбородком указал на Адамберга.

— Само собой, — сказал Вуазне.

— На что? — пробормотал Адамберг. — На что я должен наплевать?

— Она не в себе, — взволнованно повторил Ноэль.