Митрилец [4]

Центральный Храм Креопоса был окружен элитным подразделением Дома Страха. Суровые воины из отряда Волков каменными изваяниями стояли, преграждая путь толпе. А рядом с ними застыли мощные псы — знаменитые кросские волкодавы. Толпа недовольно ворчала, но сумасшедших подходить близко к оцеплению не было. Во время Совета Правителей вход в Храм народу был заказан, и желающим купить там Силу Осс приходилось ждать. Ждали они уже давно. Совет проходил внепланово, и длился уже несколько часов.

Коросс отвел взгляд от окна, сосредоточившись на происходящем в зале. Присутствие здесь одного из правителей Верховного Дома Митриля было настолько неслыханным событием, что на сегодняшний Совет съехались не только главы Домов Кросса, но и младшие правители, жрицы и наследники.

В центральной части зала возвышался Алмазный Столп Истиной Силы, вокруг которого золотыми лепестками таинственно поблескивали четыре портала. Они соединяли столицу Кросса с разными частями страны. Именно через эти порталы прибыло в Главный Храм большинство присутствующих здесь. Главы Домов сидели за столом из черного в золотую прожилку пьемонского мрамора. За спинками их кресел стояли, блистая красотой и роскошью нарядов, младшие правители Домов и жрицы. Сам Коросс вместе с Бэроссом из Дома Сумеречных Ветров, будучи всего лишь претендентами на звание младших правителей, расположились с левого края от стола.

Его друг детства был сегодня на редкость оживлен.

— Отец выделил мне Силы на строительство Башни, - шепотом делился Бэросс радостным известием. — Так что скоро я увижу Нижние Миры! Я знал, что когда-то это должно было случиться, но все равно — чувствую себя так, словно… Словно вдруг стал героем чудесной сказки со счастливым концом…Ты знаешь, что Лэппэл построил свою Башню в шестнадцать лет?

— Да, — лаконично отозвался Коросс, взглянув на митрильца.

Светловолосый воин с несколько резковатыми чертами лица и царственной осанкой был безмятежен и казался несокрушимым. Как Столп, рядом с которым стоял. Ни ненависть одних присутствующих в этом Зале, то и дело выплескивающаяся наружу, ни плохо скрытое восхищение других, казалось, никаким образом не задевали его.

Слово взял Сэтос из Дома Виноградной Лозы — худощавый, смуглый и подвижный, как все южане.

— Почему мы должны ему верить?!? — запальчиво произнес он. — Какой-то митрилец имеет наглость явиться к нам с известием, что Силы на Эоле становится меньше, потому что Полог, видите ли, где-то прохудился, и теперь магия утекает в эту дыру. А для того, чтобы ее найти и залатать, ему нужна одна из наших жриц. Вы ему верите? Я нет. Башни моего Дома наполнены Истиной Силой, а моя дочь ежемесячно получает не меньше пятнадцати галлонов с Арены на продажу. Это не говоря о сопутствующих доходах, которые тоже весьма неплохи. Насколько я знаю, Дом Виноградной Лозы тоже не испытывает никаких проблем…

— У вас есть рабовладельческие рынки. И ваши жрицы имеют право первенства в отборе самых перспективных Источников Силы, - покачал головой Энтосс, Глава Дома Шипов и хранитель Западной Границы. — Ситуация в других округах Кросса намного хуже. Собственные Источники наших Домов уже не способны полностью удовлетворять потребности населения. Народ начинает роптать. В Валгаву давно уже пора послать опытных магов на разведку. Купцы уже несколько лет жалуются на то, что Тракт стал небезопасен. За пять лет бесследно пропало три обоза. Люди рассказывают о жутких чудовищах, которые при виде их пытаются прорвать Полог. Если правитель Лэппэл прав и дыра существует, очень скоро мы увидим их у границ Кросса. И тогда никому из нас мало не покажется. Я выступаю за то, чтобы удовлетворить его просьбу.

— Значит, пусть твоя Эносса с правителем Лэппэлом и едет, — хохотнул Сэтос.

— Дядя, я с ним не поеду! — испуганно взвизгнула фигуристая жрица с кукольным личиком под смешки и перешептывание присутствующих.

Лишь Лэппэл оставался верным своей роли невозмутимого слушателя.

— Вот скажи, для кого Эносса так бережется? — с ухмылкой шепнул Короссу его друг. — Ведь ей уже перевалило за пятый десяток. Вряд ли кто польститься на ее честное имя. По мне, лучше иметь в женах молодую и веселую распутницу, чем скучную недотрогу преклонного возраста.

— Не нам решать. Когда придет время, отцы нас женят на тех, кого сочтут нужным, — отозвался Коросс, невольно покосившись на огневолосую Даоссу.

Широко известная своими скандальными выходками юная жрица Дома Пылающей Башни и сейчас отличилась. Она явилась на Совет в обтягивающей тунике из золотых сионских кружев, сквозь которые отчетливо просвечивало гибкое тело. В отличие от других прекрасных дам, собравшихся в этом зале, на ней сегодня не было ни одного украшения, а уложены в высокую прическу волосы открывали соблазнительно нежную шейку. В ярко-зеленых глазах вспыхнула понимающая усмешка, когда она посмотрела в сторону двух молодых людей, а затем она вновь переключила все свое внимание на митрильца.

— Наша кошечка, похоже, вышла на охоту, — не скрывая зависти, снова шепнул Бэросс. — Жаль, что когда я вернусь, она будет уже далеко не первой свежести.

— Будут другие аппетитные девицы. А ты, сохранив свою молодость, превратишься в настоящего правителя и могущественного мага, — хмыкнул Коросс.

— Завидуешь?

В голосе друга неожиданно прозвучали нотки сочувствия. Пожав плечами, Коросс отвернулся.

Роос из Дома Роз кашлянул, привлекая к себе внимание. Благодаря искусству метаморфов он выглядел очень представительным мужчиной, едва разменявшим четвертый десяток. Вот только глаза его давно выцвели, а мозги, по общему мнению, основательно износились.

— Я не понимаю, зачем эти все рассуждения о недостатке Силы, если перед нами стоит мощнейший Источник? Думаю, никто из присутствующих не сомневается, что из правителя Лэппэла получиться отменный игрок на Арене. Хотя, можно и выкуп запросить. Вы помните, сколько митрильцы давали за Абиэль? Десять галлонов Истиной Силы! А ведь она даже не прошла посвящения в жрицы! Сколько же митрильцы заплатят за своего легендарного Белого Рыцаря? То-то же… Скорее всего, стоит поднять вопрос о том, как поделить полученную от митрильца Силу между Домами. Нам надо учитывать прошлые ошибки. Я отлично помню конфликт, который возник между Домами Страха и Яростного Пламени из-за юной митрильки…

— У, зарядил, — шепнул Бэросс, зевая. — Это надолго. Ему уже сколько?

— Двести девяносто с гаком, — припомнил Коросс.

— Вот-вот! Из него уже песок сыпется, а к нему все еще девиц каждый день водят для улучшения генофонда…

— Что ж, у него получается, — отозвался Коросс, скользнув взглядом по его дочери Ароссе.

Это был ее первый выход в свет, и она привлекала всеобщее внимание. Сейчас около нее вертелись два вечных соперника в любовных битвах: Уоросс из Дома Пылающей Башни и Клиосс из Дома Яростного Пламени. Прожигая красавицу пламенным взглядом, Клиосс что-то шепнул ей, и Аросса разрумянилась.

— А вот это видел? — коротко хохотнул Бэросс, раскрывая перед носом Коросса медальон с курносо-конопатой мордашкой и голубыми на выкате глазами.

— Что это? — поинтересовался Коросс, едва сдерживая смех.

Он уже догадывался об ответе.

— Когда изысканная красавица строит из себя провинциальную недотрогу, это очаровательно, но когда этим занимается провинциальная недотрога — это, скажу тебе, семейное качество девиц Дома Роз, — торжественно изрек Бэросс. — Но косметологи-метоморфы у них, надо признать, настоящие профи.

— Тебя старикан Роос в лягушку превратит, — предупредил Коросс, засмеявшись.

— Не успеет, — фыркнул его друг и вложил медальон в руку Коросса. — Держи, дарю. Отдашь медальон будущему супругу Ароссы перед их первой брачной ночью. А когда я вернусь, опишешь мне во всех подробностях выражение лица жениха. Классная будет шу…

Он осекся под ледяным взглядом Митросса — главы Дома Страха и Верховного Правителя Кросса. Отец Коросса лениво приподнял руку, требуя внимания.

— Думаю, всем ясно, что предложение уважаемого Рооса абсолютно неприемлемо, — проговорил он негромко.

Но, несмотря на его тихую и невыразительную речь, в зале воцарилась мертвая тишина. Митросса не просто уважали. Его боялись.

— Нам стоит также оставить в стороне вопрос о современном состоянии Источников Силы в Кроссе, — продолжал он неторопливо. — Это, несомненно, заслуживающая внимание проблема, но не первостепенная. А вот твари за Пологом (и здесь я полностью согласен с правителем Энтосом) — это очень серьезно. Особенно Черный Дракон. Вы все прекрасно знаете, что именно его неожиданное появление изменило исход битвы, случившейся между нами и Митрилем тридцать лет назад. Дракону было все равно кого испепелять своим огнем — белых служителей Силы Иль или черных послушников Силы Осс. Ни один маг не мог противостоять ему. Стаи адских псов сторожили выходы из долины, а перевалы кишели мерзкими созданиями, напоминающими зубастых жаб-переростков. Обе армии были заперты в долине. Мы были обречены на умирание, если бы не правитель Лэппэл…

Митросс сделал паузу, окатив Рооса ледяным взглядом, полным презрения.

— …которого, вы, господин Роос, только что предложили превратить в Источник или продать. Все, кто участвовал в том сражении и умудрился выжить, по сей день хранят в своих сердцах глубокую благодарность этому достойнейшему из правителей. В тот час, когда Дракон и подвластная ему нечисть косили наши войска, не разбирая, кто кроссец, а кто митрилец, правителю Лэппэлу пришла гениальная идея — объединить наши Силы, чтобы создать Полог. Как и сейчас, тогда ему хватило мужества придти во враждебный лагерь и предложить план спасение. И тогда случилось небывалое. Маги и жрицы обоих государств объединились. В Пологе переплелись в равном количестве Силы Осс и Иль, мощь мужской и тонкая вязь женской магии. Невидимой, но прочной стеной простерся он вдоль всего Великого Тракта. И ни одна магическая тварь, даже Дракон, не могла пересечь его. Тогда между Митрилем и Кроссом впервые в истории наших государств был заключен Договор, где Валгава провозглашалась запретной территорией для магов обеих сторон…

Присутствующие не спускали с Митросса глаз, хоть он говорил о вещах, известных каждому.

— Лэппэл явился сюда не как проситель. Он предлагает нам выяснить, что твориться в Валгаве. И чтобы не разрушить Полог, число магов должно быть минимальным, они должны представлять разные Силы и владеть разными видами магии. Я все правильно говорю, правитель Лэппэл?

— Абсолютно, правитель Митросс, — проговорил митрилец приятным баритоном. — Но хочу задать вам вопрос. В свое время вы обещали разузнать о Черных Драконах. О древних архивах Кросских Катакомб ходят легенды. Есть ли результаты? Отправляясь в Валгаву, хотелось бы узнать о них больше.

Митросс обернулся к стоящей за его спиной дочери — роскошной красавице с черными как смоль волосами.

— Этим ведала Тантосса. Будет лучше, если она сама расскажет о результатах своего расследования.

По залу пронесся заинтересованный шепоток и стих. Облизнув свои сочные губы, сестра Коросса заговорила глубоким грудным голосом, смакуя каждое слово.

— Это была нелегкая задача. И как вы знаете, стоило жизни моему горячо любимому брату Дэмоссу. Сначала мы дали задание архивариусам собрать все имеющиеся о Драконах сведения. Они работали от зари до зари, выискивая хоть какую информацию. Но все сведения были скудны и противоречивы. Единственное, в чем сходились во мнении древние авторы — это в том, что Драконы жили в период Ушедших в Валгаве, и что о них хорошо было известно нашему прародителю Кору. Легендарная Черная Книга, которую он писал всю свою жизнь, испокон веков будоражила умы его наследников. И мы с братом решили предпринять очередную попытку ее разыскать, рассчитывая там найти нужные нам сведения. Мы отправились на самый нижний ярус Кросских Катакомб, где когда-то размещались лаборатории Кора. Вот только вернулась оттуда лишь я одна. После этого люди отца запечатали все проходы на нижние ярусы…

— И что же там произошло? — подался вперед огневолосый Уоросс, забыв о всякой субординации.

Тантосса снисходительно улыбнулась молодому правителю Дома Пылающей Башни.

— Книгу мы нашли, но когда попытались ее взять, подземные коридоры ожили. Они сожрали моего брата и слуг, нас сопровождавших. Не захоти они выпустит меня, я бы тоже не вышла…

— Но почему об этом мы узнаем только сейчас? — недовольно осведомился Рибоус из Дома Вепря.

— Я запретил рассказывать, — спокойно произнес Митросс. — Представляете, чтобы было, если бы в столице поползли слухи, что город покоиться на гигантском монстре, которого мои дети так неосмотрительно пробудили. И я постарался сделать все, чтобы никто больше не мог пробраться туда.

— А Черную Книгу удалось забрать? — спросил Лэппэл.

— Нет, — покачала головой Тантосса. — К сожалению, наше любопытство так и не было удовлетворено. Но в одном из коридоров мы обратили внимание на почти выцветшую фреску. Там была изображена гора, над которой парили драконы. Картографы, которым я позднее зарисовала увиденное, сказали, что похожая гора есть в Северной Валгаве. Она так и зовется — Гора. Поэтому, пожалуй, я соглашусь отправиться с тобой к Пологу. Но с одним условием. Прежде чем заделать прореху, мы обязательно навестим ту самую Гору. У меня есть все основания полагать, что там мы найдем более полные сведения и о Драконах, и о том, как их нейтрализовать.

— Нет. Ты единственная, Тантосса, кого я не возьму с собой ни при каких условиях. Я не имею дел с теми, кого не уважаю.

Его ответ прозвучал резко, как удар хлыста. Мертвая тишина растеклась по всему залу. Но, несмотря на оскорбление, которое он только что нанес Верховной Жрице Кросса, каждый из присутствующих понимал, что Лэппэл был в своем праве. Митрилец не мог простить Тантоссе Абиэль из Дома Откровения. Согласившись вернуть пленницу за выкуп, Тантосса унизила весь Митриль, заставив Абиэль дожидаться своих соотечественников обнаженной в клетке, выставленной посреди военного лагеря. Но хуже всего было то, что когда делегация приехала, клетка оказалась пустой. Тем не менее выкуп Тантосса забрала, а митрильскую делегацию приказала уничтожить… А на следующий день на войска обрушился Черный Дракон.

— Тебе придется наступить на горло своему самолюбию, если ты хочешь починить Полог. Вряд ли ты найдешь в Кроссе себе в сопровождение другую жрицу, митрилец, — улыбнулась Тантосса, ничем не показав, что слова Лэппэла ее задели.

— Я пойду.

Даосса танцующей походкой приблизилась к Лэппэлу, прожигая его бесовскими зелеными глазами.

— Внушаю ли я тебе должное для этого уважение, Белый Рыцарь?

Он склонился к ее ручке, почтительно прикасаясь к ней губами:

— И уважение, и восхищение, Сиятельнейшая.

 

Месяц спустя

— Эй, народ, налетай-расхватывай! Суэцкие шелка, струящиеся как горные водопады! Тончайшая шерсть из Кронта, невесомая как воздух и теплая как летнее солнышко!

Одетый в яркий скомороший костюм зазывала охрип, пытаясь перекричать шум и гвалт, царившие в этот весенний базарный день. Шатер за его спиной охраняли два бугая. Они внимательно наблюдали за входящими и выходящими из него людьми. Любителей поворовать в Креопосе было много.

Коросс замешкался перед шатром. И тотчас привлек внимание зазывалы. Ошалев от собственной смелости, тот схватил молодого человека за руку и горячо зашептал:

— Вас это заинтересует, всемилостивейший господин! Жилеты, заговоренные кожевенниками из знаменитого цеха «Шкура единорога»! Силой клянусь, такого больше во всем Кроссе не отыщите! Остатки распродаю…

Коросс поморщился, но ругаться в такой чудесный день не хотелось. Маски из паутины синих арахн, в которые были облачены он и его слуга Тапиро, не только работали как ловушки-накопители чужой магии. Они позволяли неплохо видеть ауры простых людей. Аура этого зазывалы говорила, что перед ними был настоящий прохвост. Коросс решительно отодвинул настырного крикуна в сторону.

Они двинулись дальше, ловко лавируя между беспорядочным нагромождением из шатров, повозок и людей. Кто-то при виде масок почтительно уступал дорогу, кто-то, напротив, пытался привлечь их внимание, а кто-то спешил со всех ног убраться с пути подобру-поздорову. Даже малый ребенок знал, что маски синих арахн могли носить только всесильные правители и те, кому они благоволят.

— Я не против перекусить, — заметил Коросс, услышав жалобную трель своего желудка. — Вот только бы найти место поспокойнее.

— Конечно, господин мой Коросс. Буду рад показать вам очень интересное заведеньице, — ответил его спутник с легким смешком. — Хозяин там очень колоритный персонаж, да и помощница у него… интересная штучка.

— И чем таким она интересна? — рассеянно поинтересовался Коросс.

Он ловко поймал розу, брошенную ему очаровательной цветочницей. Она чудесно смутилась, когда молодой человек в ответ послал воздушный поцелуй. Девушка очень кстати стояла недалеко от входа в премилое кафе. Наверняка там имелись и номера.

— Я несколько раз видел, как она передавала записки госпоже Ароссе. И каждый раз юная госпожа выглядела очень счастливой.

Коросс перевел взгляд с девушки на своего слугу. Это, действительно, было интересно. Молоденькая жрица Дома Роз в последнюю пару недель была в эпицентре всеобщего внимания. Несколько дуэлей между молодыми правителями Клиоссом и Уороссом наделали много шума. Когда же в столице зашептались о тайной помолвке Клиосса и Ароссы, Верховный правитель Кросса решил вмешаться. Он выслал обоих молодых смутьянов из столицы, пообещав отцу Ароссы лично заняться поиском для девушки приличной партии.

— Удивительно, правда? — радостно потер руки спутник Коросса. — Но и это еще не все. Ваш доверенный слуга Шэрон частый завсегдатай того трактира. Похоже, у него намечается роман.

— Ну, тут-то как раз ничего интересного нет. Он имеет право на личную жизнь в свободное от службы время.

— Простите, мой господин, но вы ошибаетесь, — протянула маска. — Когда ваш слуга водит шашни с девкой, носящей юной жрице таинственные записки, это должно настораживать. Если, конечно, эти записки писали не вы…

— Что же, ты меня заинтриговал, — согласился Коросс. — Нас хотя бы не отравят?

— Пища там вполне сносная, а вот цены по меркам жителей того района — кусаются. Зато там нас встретит гарантированная тишина. Как вы, мой господин, заметьте, и хотели.

Выбравшись из людского столпотворения, слуга повел Коросса по извилистым улочкам. Вскоре они оказались в той части города, где будущему правителю нечасто приходилось бывать. Тесно стоящие друг к другу дома были раскрашены яркими красками и увешаны кричащими надписями. Вывески обещали все: начиная от очищения души и тела от болезненной скверны до незабываемых плотских утех. Из одного дома под вывеской «Жаркие штучки» доносились крики, звуки музыки и взрывы смеха. Две потасканных красотки, стоявшие у входа, оживились при виде масок. Бесстыдно обнажив свои интимные места, они начали сладострастно извиваться, закатывать глаза и облизывать губы. Девушки явно были пташками любви, работающими на Дом Пылающей Башни. Об этом говорила незамысловатая синяя вышивка в виде башенок на их ошейниках.

— То, что Шэрона могло занести в этот район, меня не удивляет. Он еще в том возрасте, когда гормоны правят. Но, ты, Тапиро! — засмеялся Коросс, глядя на девиц. — Никогда бы не подумал, что ты посещаешь подобные места.

— Я и в юности не посещал такие заведения, а там, где девки работают на огневолосых, тем более обхожу за две версты, — скулы и шея Тапиро покраснели. — Не испытываю никакого желания жертвовать часть своей Силы этому Дому. Для удовлетворения низших потребностей всегда можно найти честных девиц из добропорядочных семей.

— Ох, зря ты так! — хмыкнул Коросс. — Честных девиц нужно беречь. Их популяция нынче и без твоего участия тает как масло на сковороде. На днях отец сетовал о «катастрофическом падении нравов в нашей столице». Это негативно влияет на доходы Дома Страха. Девицы перестали трястись за свою невинность, воришки, чуть что, суют стражникам под нос лицензию Дома Шипов, а наемные убийцы гордо носят на своих камзолах эмблемы Дома Яростного Пламени. Люди перестали бояться, и Дом Страха медленно, но верно теряет свои постоянные Источники Силы.

— Нам туда, — сдержано заметил Тапиро, показывая на громоздкое двухэтажное здание, за высоким забором которого виднелся сад.

Над входом была приколочена потемневшая медная табличка с надписью «Рог Изобилия», под которой кто-то нацарапал: «У скряги». В зале никого не было кроме костлявого трактирщика и официантки с очень сильно выпирающими из тесного платья формами. Трактирщик подавал одну за другой тарелки, а его помощница, стоя на стремянке, складывала их на верхнюю полку буфета. При виде масок, трактирщик выронил посуду из рук, а перепуганная женщина, не удержавшись, рухнула вниз, погребя хозяина под собою.

Коросс и Тапиро расхохотались.

— Эй, хозяин, — отсмеявшись, спросил Тапиро, прерывая ругань трактирщика, — выбирайся из-под своей красотки и обслужи нас.

— В-все, ч-что будет угодно вс-всемилостивейшим господам, — пролепетал хозяин, выползая из под грузного тела.

— Все, что угодно? — насмешливо переспросил Тапиро. — А если нам угодна юная особа лет восемнадцати, проживающая в вашем доме. Где она? И, кстати, кем она вам приходится? Рабыня или наложница?

— Всемилостивейшие господа изволят шутить… Донна — моя двоюродная сестра. Очень достойная девушка. Ее сейчас нет дома. Если у всемилостивейших господ нет больше пожеланий, могу ли я…

Он явно врал и очень сильно боялся. Короссу становилось все интереснее.

— Не пугайся. Мой друг, известный шутник. Не нужна нам твоя кузина. Мы просто зашли перекусить, — улыбнулся Коросс.

Небрежно скинув свой плащ на плечо растерявшегося трактирщика, Коросс снял маску и огляделся. На одном из столов, застеленном накрахмаленной белоснежной скатертью, стоял свежесрезанный букет сирени, наполняя помещение тонким благоуханием. Поднявшаяся, наконец, с пола служанка, кряхтя и держась за бок, юркнула на кухню. В зал ворвалось шипение, грохот кастрюль, стук ножа по разделочной доске, а потом звуки замерли вместе с плотно закрытой дверью. Но больше всего Коросса заинтересовал гобелен, на котором была изображена рыхлая полуобнаженная красотка. И не сомнительное произведение искусства было тому причиной, а чуть заметное колыхание ткани. Не медля, Коросс подскочил туда, и широко распахнул замаскированную дверь.

Пред ним предстала юная девушка. Она была слегка полноватой на его вкус, но очаровательные ямочки на щеках и веселые светлые кудряшки делали ее ужасно милой особой. Испуганно вскрикнув, она спрятала лицо в кокетливый кружевной передничек, больше служивший украшением, чем неотъемлемым атрибутом из жизни прислужницы.

— Донна! — с фальшивой радостью заблеял трактирщик. — Ты когда успела приехать? И как я не заметил, дурак…

Он ловко переместился таким образом, чтобы отгородить девушку от незваных гостей. Его посетители обменялись насмешливыми улыбками.

— Что у нас здесь? — поинтересовался Тапиро, вслед за Кроссом входя в небольшое помещение.

Посреди небольшой комнаты стоял круглый стол, покрытый длинной, в пол скатертью. По обе стороны от него расположились два дивана, обитые темно-бордовым бархатом. Стены были драпированные тем же материалом, но на полтона светлее, а с потолка свисала тяжелая люстра с наполовину зажженными свечами.

— К-кабинет для уединений, — слегка заикаясь, пробормотал трактирщик.

— Для уединений? — хохотнул Тапиро, переводя взгляд с девушки, выглядывающей из-под плеча трактирщика, на девственно пустой зал. — Ты, верно, шутишь?

— Нет, всемилостивейший господин. Здесь временами бывает весьма шумно…

— Что ж, тогда накрой нам в кабинете для уединений, — заявил Коросс, устраиваясь на одном из диванов.

Трактирщик испуганно переглянулся с девушкой. Судорожно вздохнув, он с трудом выдавил из себя:

— Могу предложить господам седло барашка, запеченное в травах. Сочный, мягкий и нежный как животик юной красавицы! Три часа — и вы получите изысканное наслаждение.

— Слишком долго. Мы умрем от голода, ожидая его, — покачал головой Коросс. — Можешь приготовить что-нибудь попроще, но побыстрее.

— Как можно! Я не осмелюсь таких важных господ кормить чем-то попроще…Давайте, «седло», а? Скоротать время вы сможете в «Жаркой штучке». Очень приятное заведение. Там такие прелестницы! — восторженно закатил трактирщик глаза и даже причмокнул для пущей достоверности. — Вы не заметите, как время пройдет! А когда все будет готово, я лично забегу за уважаемыми господами.

— Я предложу другое, — скривился Тапиро. — Ты быстро готовишь нам что-нибудь поесть, а твоя сестренка нас в это время развлекает. И только от тебя будет зависеть, как далеко мы зайдем в наших разговорах.

— Она не может, — проблеял трактирщик. — Это мой единственный повар.

— Ну как, повар, сможешь приготовить нам яичницу? — дружелюбно подмигнул Коросс Донне.

Та, обрадовано закивав, поспешила ретироваться. Трактирщик, несмотря на мертвенную бледность и испарину на лбу, пытался держать себя в руках.

— Господа, наверняка, хотят вина? У меня неплохая коллекция вин из Страдвинья.

— Что ж рискни, выставляй свое пойло, — лениво протянул Тапиро. — Но уговор. Если вино понравится — получишь несколько ударов плетей, нет — отправишься на Арену.

— А плети-то за что? — пролепетал трактирщик.

— За то, что пытаешься выставить нас отсюда. За то, что ты что-то отчаянно пытаешься от нас скрыть. На врагов работаешь? — рявкнул Тапиро.

— Г-господин ш-шутит, — пробормотал позеленевший от ужаса трактирщик. — На всякий случай, хочу предупредить, что я нахожусь под защитой Дома Пылающей Башни. Вот свидетельство…

Дрожащими руками трактирщик выудил из-за пазухи засаленный лист бумаги.

— Ого! Однако, ты у нас важная штучка, — присвистнул Коросс, с интересом разглядывая размашистую подпись молодого правителя Уоросса.

— Только писулька эта тебя не спасет, — прошипел Тапиро, сверля трактирщика угрожающим взглядом.

— Хватит, Тапиро, его запугивать. А ты, хозяин, неси свое вино.

Трактирщик облизнул пересохшие губы и, нервно переступив с ноги на ногу, жалобно проговорил:

— Я… это… Просто хочу сказать, милостивые господа…

— Ты еще здесь?

Глаза хозяина испуганно заметались от одного гостя к другому, а ноги начали подкашиваться в предчувствии неизбежной кары. Он произнес, с трудом выталкивая из себя слова:

— Я бы попросил господ перейти в общий зал…

— Что?!? — рявкнул Тапиро.

— Л-люк, госп-пода, — заикаясь, произнес хозяин, указывая под стол. — Погреб под вашими ногами.

Коросс засмеялся, легко сдвигая тяжелый дубовый стол и откидывая крышку на полу.

— Премного благодарен, — выдохнул хозяин и проворно юркнул в темный лаз.

Но почти сразу снизу раздался грохот и приглушенные ругательства трактирщика.

— Я уже раскаиваюсь, что привел вас сюда. То, что раньше мне казалось забавным, сейчас все больше и больше кажется подозрительным, — покачал головой Тапиро, вслед за господином усаживаясь за стол в зале.

Уже знакомая им дородная служанка сервировала стол, сопя и волнуясь.

— Я чувствую себя виноватым, мой господин. Я подвел вас. Давайте вызовем стражу, а потом подыщем другое заведение?

— Нет, мне интересно посмотреть, что будет дальше, — расслабленно улыбнулся Коросс. — Надеюсь, вино и еда будут не слишком отвратительными…

— Обижаете, господа! Для вас только самое лучшее!

Появившийся из кабинета хозяин поспешил разлить вино по бокалам. — Попробуйте, всемилостивейшие господа. Вы не разочаруетесь!

— Неплохо, — заметил Коросс, смакуя темный густой напиток.

Он не был таким насыщенным, как знаменитое южное кросское, но тонкий аромат и необычное сочетание фруктовых оттенков с почти неуловимым мятным послевкусием делали вино необычайно приятным.

— Я знал, что вам понравиться. Оно… это… экспе... ме… рентальное. Специальная коллекция. С вас один золотой, мой господин! — радостно провозгласил трактирщик, с преданностью собаки глядя на Коросса.

Тапиро, услышав сумму, поперхнулся, а затем, молниеносно оказавшись рядом с попятившимся было трактирщиком, схватил его за ворот и приподнял.

— Ну, ты даешь! — восхитился Коросс такой наглости. — Как только тебя, бедолага, до сих пор еще никто не высушил?

— Сам удивляюсь, дорогой мой Коросс, — произнес баритон, которому, несмотря на кажущуюся мягкость и даже некую вкрадчивость мало кто мог противиться.

 

Ссора

У входа стоял Уоросс собственной персоной, блистая огненно-красной шевелюрой и яркой зеленью глаз. Эта семейка умела производить впечатление. И если Даосса будоражила мужские сердца, ее кузен успешно сводил с ума женскую половину человечества.

Молодой человек стянул с себя маску и посторонился, пропуская в зал хрупкую фигурку, укутанную в серебристо-голубой длинный плащ. Чуть замешкавшись, девушка решительно скинула капюшон, а затем сняла и маску.

— Мое восхищение, Аросса, — склонился Коросс в почтительном поклоне. — Я бесконечно рад этой нежданной встрече. Хоть и удивлен. Позволь поинтересоваться, что ты делаешь в столь ненадежной компании?

— Завидуешь моей славе? — усмехнулся Уоросс, отвечая вместо явно растерявшейся юной жрицы. — Да, очаровательные девушки любят меня. Это не может не радовать.

— И в качестве благодарности водишь их по сомнительным районам города? — хмыкнул Коросс и резко сменил тему. — Знаешь, дружище, у тебя очень интересный подопечный…

— Стабл, чего застыл? — прикрикнул на хозяина таверны Уоросс, который при словах Коросса снова позеленел от ужаса. — Мне и прекрасной госпоже неси все тоже, что заказали эти благородные господа. И поторопись. Мы голодны.

— Стабл нам показал очень интересную бумажку, подписанную тобою. Не просветишь, за какие такие услуги, ты взялся опекать этого трактирщика? — вкрадчиво поинтересовался Коросс.

— А если я скажу, что бескорыстно? — хмыкнул Уоросс.

— Не поверю, — вздохнул Коросс. — Ты и бескорыстие — антагонисты, по сути. Скорее, я подумаю, что таверна Стабла является прикрытием тайного прохода в город. По которому, кстати, ты и проник в столицу.

— Подумаешь, открытие века! — скривился Уоросс. — Ну, заскочил в Креопос на пару часиков, встретил случайно Ароссу и решил поболтать с ней вдали от посторонних глаз…

— Именно поэтому вы с Клиоссом и были высланы. Отец не хотел, чтобы вы докучали Ароссе, — напомнил Коросс.

— Я сама искала встречи с Уороссом. Мне нужен был совет друга, — пробормотала девушка, нервно комкая свою маску.

— А ты, Коросс, нам помешал, — подхватил Уоросс, переходя в наступление. — Лучше скажи, что тебя привело сюда? Следил за нашей милой жрицей?

— Ни в коей мере, — покачал головой Коросс. — Я просто зашел перекусить… Так что за совет? Может я смогу помочь?

Аросса вспыхнула, бросив умоляющий взгляд на Уоросса. Огневолосый, вдруг расхохотался:

— Попробуй. Дело в том, что твой отец сделал Ароссе предложение. И, бедняжка, теперь не знает, как быть. Стать сиятельнейшей супругой Верховного Правителя Кросса — это, конечно, слишком ответственно. Но ей так хочется, чтобы ты называл ее «мамой»… Эй, хозяин, вина!

Лицо Коросса окаменело.

— Значит «мама», — протянул он, словно пробуя слово на вкус. — Однако, Аросса, ты умеешь удивлять. Не успело общество перемолоть слухи об одной твоей скоропалительной помолвке, а уже на горизонте следующая, еще более впечатляющая. Клиосс теперь, верно, горит жаждой отмщения…

— Да-да, вот так все драматично! — фыркнул Уоросс. — Он рвет и мечет! Ароссе его так жаль, так жаль. Да и мне, признаться, тоже… Он — отличный парень, хотя и несколько шумный! А ведь тебе, Коросс, признайся, это известие спутало все карты? Перспективы стать соправителем Митросса и Тантоссы тают на глазах. Не так ли?

— Ты поступил сейчас подло, Уоросс! Мне придется пересмотреть свое отношение к тебе… — не на шутку разозлилась Аросса.

От робкой скромницы не осталось и следа. Ее глаза метали молнии. Вот только ее слова не произвели на Уоросса ни малейшего впечатления.

— Какая экспрессия, Чарующая! — восхитился рыжеволосый объект ее негодования. — Знаешь, все-таки твое место в Доме Яростного Пламени. Нагонять страху у тебя не получается.

Аросса насупилась, и Уоросс примирительно спросил:

— Хотите, побалую вас забавной историей, что приключилась со мной в ссылке? Тебе, Аросса, она точно понравится.

— Сейчас мне понравиться лишь та история, где с тобой случается какая-то гадость, — заметила смертельно обиженная Аросса.

Уоросс галантно приложился к ее ручке.

— Любой твой каприз, богиня, для меня закон. Сделаю все возможное, чтобы умилостивить твое пылающее гневом сердечко.

Он улыбнулся Донне, принесшей на подносе огромные тарелки с яичницей, украшенной листьями тим-тим травы и горкой земляных грибов:

— Ты, сладенькая, нам еще по хорошей кровяной отбивной организуй! Да, не забудь к мясу веномский салат да инесского соуса.

Проводив взглядом ладную фигурку, он вновь обратился к своим слушателям.

— Итак, друзья, после того, как нас с Клиоссом настоятельно попросили покинуть столицу, я принял его приглашение погостить недельку в Доме Яростного Пламени. Признаться, деревенские пейзажи — это ужасно скучно. Единственно, что радовало мое сердце — так это, что мой более удачливый соперник в борьбе за твое сердце, Чарующая, скучал не меньше. А главное, был вдали от тебя. Мог ли я тогда, несчастный, знать, что в это время столь плодородное поле твоего благорасположения будет возделывать почтенный старец…

— Уоросс! — возмущенно воскликнула Аросса.

— Прости, Чарующая, — охотно отозвался Уоросс и продолжил свой рассказ. — Чтобы развеять грусть от разлуки с тобой, мы с Клиоссом пару раз вызвали друг друга на дуэль; пару раз навестили местную аристократию. Мы уже готовы были сдаться и предаться унынию, как вдруг Клиоссу пришла в голову замечательная идея. Он вспомнил, что ранней весной в северных предгорьях самая хорошая охота на волков. Эти лесные хищники — великолепные образцы для улучшения породы наших боевых псов. Не медля, мы оседлали своих скакунов. Вскоре перед нами раскинулись дремучие леса, за которым высились неприступные скалы Валгавы. Вот только волчок, встретившийся нам, превзошел самые смелые ожидания… Он выскочил нам навстречу, когда мы ехали по лесной дороге. Огромный черный зверь очень напоминал адского пса из описаний ветеранов прошлой войны. Признаюсь, вначале, увидев его, мы с Клиоссом испугались. Зато потом пустили слюни. Да, этот экземпляр был мечтой любого заводчика! Вместо глаз — раскаленные угли, мощные грудные мышцы и сильные лапы, а на загривке — здоровенные шипы. Не зверь, а настоящая машина для убийства!

— Адский пес в Кроссе? — недоверчиво хмыкнул Коросс. — А не слишком ли много вина вы с Клиоссом хлебнули перед охотой?

— Не больше, чем обычно, — поморщился Уоросс. — Если вас что-то смущает в моем рассказе, я могу замолчать…

— Нет-нет, все нормально, Уоросс. Продолжай.

— При виде нас, он не испугался, как сделал бы это любой дикий зверь, а невозмутимо потрусил дальше своей дорогой. Он полностью игнорировал наше присутствие. Надо ли объяснять, какой охотничий азарт разгорелся в наших сердцах? Каждому из нас вдруг захотелось заполучить этот уникальный экземпляр только для себя. Не сговариваясь, мы пришпорили лошадей, выхватывая на скаку свои сети. Но вместо того, чтобы мчаться вдогонку за не особо спешащим зверем, кони взбесились, хрипя и вставая на дыбы. И как только я пустил в ход Силу, чтобы образумить свихнувшуюся скотину, псина молниеносно развернулась и бросилась на меня. Как во сне передо мной мелькнули зубы, острые, как ножи, и стальные крючья когтей… Если бы не Клиосс, это стало бы моей последней охотой. Меткий бросок молота спас меня, отбросив тварь в сторону…

— Так значит, это чудо природы досталось Клиоссу? — поинтересовалась Аросса.

— Нет, тварь разорвала накинутые им сети, словно невесомую паутину. А дальше самое интересное…

Уоросс помедлил, словно заправский лицедей, держа паузу, чтобы усилить интерес к своим словам:

— Клянусь, я не выдумываю, и это не галлюцинация. Клиосс видел тоже самое… Адский пес (а по-другому я уже его не называл) мгновенно вскочил на ноги, а потом вдруг по воздуху проскочила рябь… и он исчез. Лес, пустая дорога и никого… Представляете? Он телепортировался!

— Скорее всего, вам привиделось, — заметил Коросс, внимательно выслушав рассказ. — Слишком большое волнение, весенний авитаминоз, плюс обильные возлияния накануне при длительном сексуальном воздержании — все это вполне способно вызвать кратковременный галлюциногенный эффект.

— Сексуальное воздержание? — выразительно поднял бровь Уоросс. — У меня?!?

— И у Клиосса, — охотно продолжил подтрунивать Коросс. — Ты забыл? Вы оба грустили от разлуки с прекрасной Ароссой…

— Не соглашусь, — заметила Аросса. — Не я причина грусти нашего милого Уоросса. Думаешь, почему он так долго находился в обществе Клиосса? И почему с таким воодушевлением пытается позаботиться о его счастье?

— Думай, как тебе приятней, Аросса, — в голосе у Уоросса прорезались нотки раздражения. — Но пока мой отец в своей Башне, я являюсь главой Дома. И я не хочу, чтобы Митросс помыкал мной и Клиоссом по своей прихоти. Для меня это дело чести.

— Причем здесь честь? — неприятно засмеялась девушка. — Ты заплатил три галлона Силы моему отцу, ратуя за наш с Клиоссом брак. Думаешь, я не в курсе зачем? Чтобы не отдавать свою кузину Клиоссу в жены. Ведь главы ваших Домов заключили предварительные брачные договоренности еще тогда, когда Даосса только-только появилась на свет. Даосса тоже, похоже, не горит желанием выйти замуж. Иначе, зачем она вызвалась отправиться с митрильцем в горы? Она может как угодно объяснять свой поступок. Но все понимают: она спровоцировала Клиосса расторгнуть помолвку… Вы с кузиной славно спелись.

Уоросс разозлился.

— Давай ты не будешь обсуждать мою кузину! Это самая нежная, ласковая и очаровательная девушка на свете!

— Ты забыл ко всему этому добавить — опытная, — продолжала издеваться Аросса.

— Завидовать нехорошо, Аросса, — побледнел от гнева Уоросс, не выносивший, когда хоть кто-то дурно отзывался об его обожаемой кузине. — Могу предоставить тебе исчерпывающую информацию по технологии обольщения мужчин. Уверен, Даоссу ты быстро переплюнешь и пойдешь гораздо дальше милого флирта. Ведь распущенности тебе не занимать. Всесильный правитель только поманил, и ты, как дешевая девка, помчалась удовлетворять его старческую похоть, наплевав на прежние договоренности. Ты ведь понимаешь, что его обуревают не благородные мечты о продолжении рода (этого-то добра у него уже предостаточно), а то, что находится между стройных ножек девы, едва вышедшей из детского возраста…

— Как ты смеешь! — взвилась Аросса, награждая рыжеволосого звонкой пощечиной.

— Ты оскорбил моего отца, Уоросс. Извинись, — потребовал Коросс, мрачнея.

— Извиниться? Мне?!? — вскинул бровь Уоросс. — Что ж, заставь меня.

Молниеносно выскочив из-за стола, молодые люди почти одновременно обнажили свои шпаги.

— Господа, прекратите, — вскричала Аросса, не на шутку перепугавшись. — Коросс, ты еще не стал настоящим магом. Ваши силы не равны.

— А он отвагой возьмет! — засмеялся Уоросс. — Разве ты не слышала? Когда его младенцем опускали в купель с Силой, из нее вылетел ворон и прокаркал его имя. Тантосса утверждает, что это был знак рождения великого воина, а Митросс уверен, что это знак смерти. Вот и пусть сейчас докажет, кто из них прав.

— Я не привык, когда про меня говорят в третьем лице, — сквозь зубы процедил Коросс. — Имей смелость обращаться ко мне лично. Не бойся, я тебе отвечу.

— Отец должен тебе устроить хорошую взбучку за то, что ты подвергаешь себя такой опасности, — продолжал язвить Уоросс. — Впрочем, не переживай, в случае летального исхода, Аросса позаботится, чтобы мужская линия Верховного Дома Страха не прервалась. Не правда ли, Чарующая?

Уороссу чудом удалось избежать выпада Коросса, но потеряв равновесие, он упал, опрокинув скамью.

— Правда в том, что болтать у тебя получается лучше, чем сражаться, — презрительно сморщился Коросс, ожидая, когда огневолосый поднимется на ноги.

Ждать пришлось недолго. Секунда, и Уоросс вскочил на ноги. Швырнув скамью под ноги своего врага, он поднырнул под звонко рассекающую воздух шпагу, оказавшись за спиной растерявшегося Тапиро. Приставив клинок к шее слуги, Уоросс насмешливо произнес:

— Опусти шпагу, Коросс. Если, конечно, не хочешь, чтобы я насадил твоего пса на шампур.

Когда благородный клинок жалобно зазвенел, ударившись о пол, по лицу Уоросса пробежала коварная улыбка. Он что-то пробормотал, почти прикасаясь губами уха слуги. По лицу Тапиро пробежала судорога. Резко развернув обмякшее тело к себе, Уоросс заставил слугу взглянуть себе в глаза и со свистом вобрал в себя воздух.

— А вот теперь, Коросс, — засмеялся он, отталкивая от себя Тапиро, — мы сыграем по моим правилам.

Бледный слуга с блуждающими глазами бросился к Короссу, размахивая своей шпагой, словно ребенок деревянным мечом.

— Превращая моего слугу в Источник, ты наносишь моему Дому смертельное оскорбление, — прошипел Коросс.

Легко уклонившись от атаки обезумевшего слуги, он одним ударом отправил его в накаут выверенным ударом кулака в висок.

— Разве это оскорбление, — расхохотался Уоросс. — Вот если бы я решил немного поэкспериментировать с тобой — это да, было бы оскорблением… Ароссе, думаю, понравится, если ты присоединишься к армии ее воздыхателей. А если еще и затеешь со стариком-отцом борьбу за ее сердце… Чарующая, тебе ведь нравится, когда из-за тебя дерутся?

— Шут. Оставь нас немедленно!

В ее руках появился продолговатый флакон. Когда она вдохнула в себя его содержимое, волосы зашевелились на ее голове.

— Предупреждаю, Уоросс, я не шучу, — предупредила она, прожигая огневолосого взглядом.

И тот отступил, не желая вступать в схватку с взбешенной жрицей.

— Как скажешь, Чарующая.

Издевательски отвесив любезный поклон, он вышел из помещения, хлопнув на прощание дверью.

Аросса подошла к Короссу.

— Коросс, право, это было неблагоразумно. Ты приобрел в лице Уоросса очень опасного врага. Какими бы талантами и сноровкой ты не обладал, пока не построишь свою Башню, ты перед ним беззащитен. Лучше поспешим в Дом Страха. Надо первыми доложить о том, что произошло, чтобы обезопасить себя от наветов недоброжелателей. Здесь больше нечего делать…

Не ответив, Коросс склонился над слугой.

— Нужно позвать стражу. Тапиро следует как можно быстрее доставить домой, — прошептал Коросс.

— Давай, я взгляну.

Жрица присела рядом, заставляя Коросса потесниться, и приложила руки к вискам слуги. Его тело неожиданно выгнулось дугой, а потом обмякло. Аросса поднялась, вытирая руки о край скатерти.

— Прости, но это было самым гуманным в такой ситуации.

— Гуманным? — криво усмехнулся Коросс. — Это вряд ли…

 

В Саду Забвения

Когда Коросс и Аросса прибыли в Дом Страха, слуги передали, что Митросс просил их подняться в Сад Забвения — место, в которое обычно допускались лишь особо близкие Дому люди.

Сад был разбит прямо на крыше между двумя Башнями, и располагался над средней частью Дома, принадлежащей Тантоссе. Южная Башня и лежащие под ней помещения были в ведении Митросса, Главы Дома Страха. Северная Башня возвышалась над той частью Дома, которая однажды должна была полностью перейти Короссу. Если, конечно, он оживит свою Башню и станет правителем.

Но пока Северная Башня была мертва. Внешне она выглядела идеально, радуя глаз своей лаконичной соразмерностью. Черная и гладкая, с идеально ровными гранями и конусообразным куполом. Самая большая Башня Кросса, строителем которой был легендарный Кор. Но магия Башни умирает со смертью ее владельца. И сейчас в магическом плане она напоминала огарок исполинской черной свечи. Наследники Кора пытались неоднократно оживить его Башню, вот только после этого никто долго не жил. Не случайно в народе ее называли Проклятой. Последним ее владельцем стал Деомосс, погибший на двадцать пятом году своей жизни в Кросских Катакомбах. Теперь Башня ждала очередной попытки своего возрождения, но Митросс все тянул с разрешением Короссу отправиться туда.

Серебряные листья причудливо искривленных деревец негромко шелестели, а между ними с ветки на ветку, перелетали небольшие пташки. Ноги бесшумно ступали по дорожке, посыпанной кварцевым песком. Стелющаяся по саду черная трава укутывала белоснежные стволы деревьев и прекрасные статуи. Полные тревоги шорохи сада заставляли гостью беспокойно оглядываться, но она ни о чем не расспрашивала. Коросс тоже молчал, погруженный в собственные невеселые думы.

В беседке у небольшой запруды их уже ждали. Митросс поспешил выйти, чтобы поприветствовать прекрасную гостью. Худощавый и гибкий, он казался ничуть не старше Коросса. Но аура власти, лишенные чувств глаза и выверенные до мелочей интонации в голосе и жестах сводили все попытки Митросса казаться моложе на нет.

— Прекраснейшая из дев, я счастлив, что вижу тебя в моем Доме!

— Твой сад прекрасен, — отозвалась Аросса, склоняясь перед Верховным правителем в почтительном поклоне.

По-отечески поцеловав Ароссу в лоб, он церемонно помог девушке подняться по ступеням беседки, ведя ее с такой осторожностью, будто она была ожившим произведением искусства, выполненным из тончайшего фарфора.

Великолепная Тантосса приветливо кивнула будущей невестке, указав на плетеное кресло между собой и Митроссом.

— Рада видеть тебя, Аросса, — произнесла она волнующе низким голосом. — Надеюсь, тебе здесь понравится, и мы еще не раз насладимся вместе зрелищем того, как солнце заходит за Валгавские горы… Коросс, налей себе и нашей очаровательной гостье чая.

Она вальяжно откинулась на спинку кресла. Небрежно перекинув со спины на полную грудь смоляную прядь волос, Верховная Жрица вытянула перед собой ладони. Между ее унизанными перстнями пальцами суетливо засновал маленький черный паучок. Когда ее действо заметили и оценили, Тантосса негромко засмеялась.

— Погуляй пока, дружок, — шепнула она паучку, выпуская его на свободу.

Паучок живо помчался вверх по перилам и скрылся над головами собеседников.

— Сегодняшний вечер каждому из нас обещает свои сюрпризы. Но что будет сюрпризом для тебя, о, Чарующая, надеюсь, я знаю. Смотри внимательно, — Митросс поднял руку, указывая на запруду. — Это было создано нашим общим прародителем Кором. Его творение настолько совершенно и наполнено глубинным смыслом, что я не устаю им поражаться уже более пяти сотен лет. Всем сердцем надеюсь, что и ты по достоинству оценишь это маленькое чудо.

Казалось, весь мир погрузился в очарование шелеста ветра, журчания воды, тяжелого покачивания ковша, и красных силуэтов застывших на дне водоема рыбок. Чем сильнее наполнялся ковш, тем выше поднимался желобок, а вода по нему текла все медленней. Сейчас она уже чуть сочилась, набухая в тяжелые капли, перед тем как упасть. Наконец, последняя капля сорвалась вниз, поднимая фонтан брызг. Наполненный доверху ковш с мягким стуком опрокинулся, обрушивая вниз поток воды, заставляя красных рыбок испуганно заметаться по маленькому водоему.

И в тот же миг последние лучи заходящего солнца обрушились на парк, окрашивая листву деревьев во все оттенки красного, превращая колышущуюся водную поверхность в беснующуюся огненную лаву. Мгновение — и опять стало тихо. Бушующий расплавленный огонь в прудике превратился в темную зеркальную гладь, какофония красок затихла, рыбки успокоились, а в вернувшийся на место ковш вновь резво заструилась вода.

— Нам донесли о твоей дуэли с Уороссом, — грудной с легкой хрипотцой голос Тантоссы нарушил тишину, заставляя вернуться в реальность. — Ну и как твои успехи, о, Всемогущий?

— Я повел себя глупо, — вынужден был признать Коросс.

— Каковы причины твоего глупого, как ты сам выразился, поведения? — невыразительно прошелестел Митросс.

— Уоросс оскорбительно отозвался о твоей невесте…

Неподвижные глаза Митросс впились в лицо Коросса, ища малейшие проблески чувств. Наконец Верховный правитель поморщился:

— Меня не устраивает твой ответ. Я хочу слышать правду.

— Уоросс оскорбил тебя, назвав твое отношение к Ароссе старческой похотью.

— Еще одна попытка, — меланхолично отозвался Митросс.

Волосы Верховного правителя зашевелились, словно от порыва ветра. Молодой человек вздрогнул, чувствуя, как его обволакивает магия подчинения. Он бросил взгляд на Ароссу. Откинувшись на спинку кресла, девушка усердно делала вид, будто полностью поглощена ароматным напитком.

— Было высказано сомнение в том, что я смогу когда-нибудь стать правителем Дома Страха. Я разозлился, — выдавил из себя Коросс, с ненавистью глядя отцу в глаза.

— Давно уже было пора внести ясность в этот вопрос, — вкрадчиво заметила Тантосса. — Непонимание часто приводит к очень печальным последствиям… Аросса, еще чая?

— Благодарю, Тантосса.

Но Тантосса даже не шелохнулась, с улыбкой наблюдая за белокурой жрицей. Из рукава ее платья выполз еще один паучок, устроившись на указательном пальце черной восьмиконечной звездой. Бросив на дочь укоризненный взгляд, Митросс собственноручно налил чаю невесте. Но когда Аросса подносила чашку к губам, ее рука невольно дрогнула. На светлом лифе платья расползлось темное пятно.

— Даже ты, отец, не способен защитить Чарующую от нее самой, — хмыкнула Тантасса, смахивая паучка прямо на стол.

Паучок замер, словно решая, куда пойти дальше, а затем, вслед за своим приятелем устремился к перилам беседки. Аросса побледнела, а уголки губ Митросса приподнялись в улыбке, больше похожей на оскал:

— От ошибок никто не застрахован, мой дорогая. Вот только ошибки бывают разные. Как и их последствия.

Обратившись к Короссу, он более мягким тоном добавил:

— Правду, Коросс, в трактирных сражениях не докажешь.

— Зато это великолепный способ развлечься, — засмеялась Тантосса. — Хотя, надо признать, со стороны Уоросса было великодушно подарить Короссу жизнь и свободу.

— Уороссу нечем гордиться, о, Великий, — обратилась к Митроссу Аросса. — Он был не менее безрассуден, чем твой сын. Уорсосс израсходовал неимоверное количество Силы, беря вашего слугу под свой контроль. Он хотел наглядно продемонстрировать Короссу свое превосходство. Думаю, вам стоит потребовать от Дома Пылающей Башни приличную компенсацию за порчу вашей собственности.

— Вот, что твой комплекс неполноценности наделал, братишка, — невинно заметила Тантосса. — Ты заставляешь нас ввязываться в скучную тяжбу.

Но Митросс не был намерен шутить.

— Что же так вывело из себя Уоросса, Аросса? — спросил он.

Под пронизывающим взглядом холодных серых глаз девушка съежилась. Она явно жалела о том, что ввязалась в разговор.

— Мне кажется, Уоросса раздосадовала моя шутка по поводу его кузины, — несколько неуверенно произнесла Аросса, стараясь не глядеть на Коросса.

Митросс иронично приподнял бровь.

— То есть, ты сознательно вывела его из себя? Всем известно, Уоросс не выносит, когда кто-то плохо отзывается о его обожаемой Даоссе. Зачем ты это сделала? — спросила Тантосса, озвучивая мимику своего отца.

Аросса молчала, сверля поверхность стола глазами. Ее первое чаепитие в кругу своей будущей семьи явно проходило не так, как она ожидала. Тантосса, коротко взглянув на продолжавшего выразительно молчать отца, предложила.

— Пожалуй будет лучше, если ты, Коросс, от начала до конца расскажешь нам то, что произошло в таверне. А потом наша гостья дополнит недостающие в твоем рассказе детали. Аросса, ты ведь удовлетворишь наше любопытство?

Паучки бесшумно спикировали с крыши беседки на серебристых паутинках. Один из них проворно заскользил по груди Ароссы, другой распластался на лбу Коросса, щекоча кожу своим мохнатым брюшком.

Люди называли этих паучков черными сонниками. Мелкие ворсинки на их лапках выделяли жидкость, способную вызывать неконтролируемый страх, который мог даже убить. Коросс с трудом сдержал улыбку. Он уже давно научился ладить с собственными страхами. Он подставил ладонь, и паучок, перебежав туда, замер, подобрав под себя все лапки.

Рассказав очень сокращенную версию произошедшего, Коросс с некоторым злорадством посмотрел на свою будущую мачеху. Вряд ли сейчас Аросса в состояние была утаить правду от Тантоссы, а скрывать, судя по всему, ей было что. Да, и смерть Тапиро, чтобы Аросса не говорила, лежала целиком на ее совести.

Скандал, произошедший в саду в результате ее признаний, превзошел все ожидания Коросса. Когда Аросса сказала о том, что сама попросила Уоросса подыскать уединенное место для встречи, Митросс нахмурился, но промолчал. Но когда девушка прибавила, что они с Уороссом намеривались в таверне встретится с Клиоссом, который, по каким-то причинам не пришел, Митросс взорвался. Выплеснувшая наружу лава обжигающего гнева и без того испуганную Ароссу привела в неадекватное состояние. Взвизгнув, она малодушно спряталась за спиной Коросса, как напроказившая девчонка от деспотичного отца. Ее зубы стучали, тело сотрясала крупная дрожь, а аура стремительно сгущалась в черноту. Жрица Дома Роз, уже успевшая высушить не одного человека, еще немного и сама была готова превратиться в Источник.

Коросс невольно почувствовал жалость к юной девчонке, вздумавшей тягаться в плетении интриг с такими титанами, как его отец и сестрица. Он обнажил клинок и вручил его разбушевавшемуся отцу:

— Хочешь крови — убей меня, отец, но не оскорбляй всех нас своей ревностью. Возьми себя в руки и выслушай Ароссу до конца.

Митросс в бешенстве разломал митрильский клинок и, бросив обломки на пол, уселся в кресло, разглядывая сына почерневшими от гнева глазами.

— Возьми, отец, — проворковала Тантосса, протягивая белоснежный шелковый платок. — Ты порезал руки.

Густая кровь крупными каплями падала на белый песок, расползаясь бурыми пятнами. Гнев правителя сменился ледяным спокойствием.

— Говори, Аросса, — приказал Митросс.

Рыдающая девушка бросилась ему в ноги.

— Великий, ты не так понял меня! Я искала встречи с Клиоссом не для того, чтобы тебя обмануть. Я случайно узнала, что он готовит восстание против тебя, подговаривая другие Дома. Я хотела уговорить Клиосса оставить свою преступную затею. Думала, он отступит, если я расскажу ему, как люблю тебя.

— Какие Дома? — оставив столь неуклюжие признания в любви без внимания, холодно осведомился Митросс.

— Дом Шипов, Дом Грозового Перевала, мой господин, и… — она быстро взглянула на Коросса, — Дом Сумеречных Ветров.

Коросс поежился — Сумеречные Ветра был Домом его матери Тиоссы и Бэросса, приходившегося ей племянником, а Короссу лучшим другом. Родив Коросса, Тиосса сразу же оставила Дом Страха, вернувшись в свой Дом, но время от времени навещала сына, всякий раз, подчеркнуто игнорируя своего бывшего супруга и его дочь.

— Твой отец знает о готовящемся мятеже? — вкрадчиво поинтересовалась Тантосса.

Маленькие паучки, уже успевшие вернуться назад к Тантоссе, теперь наворачивали на ее руке причудливые виражи, умудряясь, не сталкиваться друг с другом.

Аросса, всхлипывая, покрыла поцелуями окровавленные руки Митросса:

— Прости, Великий. Мой отец боялся за меня. За мою жизнь. Клиосс угрожал…

— Шантаж — это плохо, — медленно произнес Митросс. — Может ли мы в полной мере рассчитывать на помощь Дома Роз в радикальном пресечении возможности столь недопустимого поведения в будущем?

— О, мой Господин и Повелитель, клянусь Силой Осс, мой отец лично поведет войска на битву с этими предателями!

— Хорошо, — произнес Митросс, поднимаясь. — Завтра после полудня жду ваших воинов. Надеюсь, это досадное недоразумение удастся уладить достаточно быстро. Не хотелось бы откладывать нашу свадьбу в долгий ящик, моя дорогая.

На следующий день огромный двор Дома Страха наводнили элитные отряды Митросса и верных ему Домов. Митросс упорно отказывался замечать Коросса. Энергично снуя между строящимися отрядами, он собственноручно проверял снаряжение солдат, раздавал краткие указания следовавшим за ним по пятам офицерам, беседовал с другими правителями, отдавал последние распоряжения мажордому. Наконец, войска были выстроены в боевой порядок. На несколько минут во дворе воцарилась напряженная тишина. Было слышно лишь, как ветер играет лошадиной сбруей да шелестит боевыми знаменами. И вот воздух прорезали переливы рожков, загрохотали раскрывающиеся тяжелые ворота, и стройные колонны дрогнули, тронувшись в путь.

Тантосса, как и все, с ног до головы облаченная в вороненые доспехи, крепко обняла брата на прощание.

— Не дуйся, братишка, — шепнула она Короссу перед тем как вскочить на своего коня. — Увидишь, скоро все образумится. Если дело пойдет так, как я задумала, скоро ты отправишься строить свою Башню… Нет, ну ты меня вчера удивил! И что тебе надумалось вступиться за эту пустоголовую дурочку? Никогда отца таким не видела! Ты был на волосок от смерти. Дружище, ну сколько можно повторять — твоя единственная задача сейчас дожить до того момента, когда ты войдешь в Башню Кора. Как только ты начнешь ее восстановление, тебя уже не будут касаться увлечения нашего отца всевозможными Ароссами, Леассами, Клариоссами, мечтающими через постель упрочить положение своих Домов. Но ты сглупил, братишка, а поэтому сиди дома. Я не сказала ни слова отцу в твою защиту. Даже, признаюсь, поддержала его мысль, не брать тебя на войну. Зато могу тебе пообещать порезвиться за нас обоих.

Она уже взялась было за луку, чтобы птицей взлететь в седло, но замешкалась. Обернувшись к брату, она произнесла необычно серьезным для нее голосом:

— Да, вот еще что, Коросс. Пока нас не будет, некоторое время поживешь на моей половине. Я распорядилась, чтобы Тиона подготовила комнаты для тебя.

Тантосса, махнув Короссу на прощанье рукой, лихо пришпорила вороного скакуна, чтобы догнать отца, ехавшего во главе войске.

Коросс еще долго слышал грохот удаляющегося войска, а когда вошел внутрь здания, то был оглушен тишиной — всегда многолюдный Дом вымер. Почти все способные держать оружие мужчины Дома, кроме стражи в апартаментах фрейлин Тантоссы, отправились на войну. Коросс закусил губу. Его отец умел бить больно.

 

Нападение

Тиона мирно посапывала, раскинув по подушки слегка влажные локоны, а Коросс все не мог уснуть. Минувшие события крутились в голове, отказываясь складываться в связную картину. Трактирщик и его кузина, Тапиро, Уоросс, Аросса, его родственники — их фразы, движения, взгляды мелькали, образуя причудливые фрагменты в каком-то великом полотне, смысл которого пока не угадывался, но был очень важен. Поняв, что не уснет, Коросс оделся и тихо выскользнул из комнаты. По дороге к себе, он решил сделать небольшой крюк и заглянуть к Шэрону. Коросс знал, что Шэрон тоже отправился на войну с Домом Яростного Пламени. Это Коросса вполне устраивало. Будущий правитель рассчитывал найти хоть какую-нибудь информацию о странном трактирщике и его кузине, к которой, по словам покойного Тапиро, так зачастил в последнее время Шэрон. Короссу нравился этот немногословный молодой человек, но последние события заставляли проявлять осторожность.

Трепещущий от сквозняков свет факелов бросал резкие тени на многочисленные двери широкой и необычно пустой галереи. Часть дверей вела в гостевые комнаты и апартаменты доверенных слуг. Другие двери, искусно скрытые великолепными гобеленами, уводили в сердцевину Дома, туда, где кипела неведомая избранным жизнь. Тщательно промасленные лифты, извилистые лестницы и система хитроумных акустических каналов позволяли обслуживающему персоналу следить за порядком Дома, переправлять необходимые господину и его слугам вещи, исполнять их малейшие распоряжения, не попадаясь без должной надобности на глаза.

Нырнув в поворот, Коросс поднялся по лестнице и вышел в коридор, расположенный на самом верхнем этаже. Освещения тут не было, но Коросс уверенно шел хорошо знакомым маршрутом в сторону служебных помещений, алхимических кабинетов и библиотечных комнат. Дойдя до самого конца коридора, Коросс открыл небольшую дверцу и вошел в темный проем.

Жилище Шэрона было своеобразным. Небольшой башенкой оно выходило на крышу северо-восточного крыла Дома. Такой выбор не самого удобного места для проживания был обусловлен странным увлечением Шэрона. Он был большим любителем крыш. Через башенное окно, глядевшее на площадь, свободными ночами он часто сбегал в город, минуя сторожевые посты Дома.

Быстро взбежав по узкой витой лестнице, Коросс остановился перед тяжелой дверью, и она послушно распахнулась перед будущим правителем Дома Страха. На него бросилось что-то большое и лохматое, опалив жарким дыханием лицо.

— Ловец, — потрепал Коросс по холки щенка, размерам уже догоняющего годовалого теленка. — Что, не взял тебя хозяин в поход? Ничего, вот подрастешь немного…

Ловец радостно замотал хвостом. Если бы он еще и кивнул в знак согласия, Коросс бы не удивился. Эта порода недаром стоила огромных денег. По уровню развития интеллекта щенок уже сейчас приближался к пятилетнему ребенку, а когда повзрослеет, он станет еще умнее. Коросс особым образом щелкнул, и пес послушно посторонился, пропуская будущего правителя в комнату. Молодой человек зажег свечу и приступил к осмотру.

К сожалению, ничего интересного в комнате не оказалось, кроме полуоткрытого окна. Тому, что Шэрон, отправляясь в поход, оставил щенка в своей башенке, удивляться не следовало. Он знал, что за Ловцом присмотрят. Но вот окно. Если ни сам Шэрон, то прислуга была обязана его закрыть.

Сама комната выглядела аскетично. Узкая аккуратно заправленная кровать, платяной шкаф да письменный стол со стулом составляли все ее убранство. Коросс подошел к единственной книге, лежащей на столе, открыл ее наугад и вздрогнул. Ему показалось, что книга тоже имеет отношение к той головоломке, что мучила его.

«…когда Кор повел армию на восток за рабами и новыми игроками для Арен, дикари встретили его у горной реки Порог.

Правители, окружавшие Кора, возвеселились, увидев мужчин, женщин и детей, столпившихся на другом берегу.

— Прекрасно, — довольно сказал юный Митросс своему деду. — В этот раз дичь не разбежалась. Добровольно идет в расставленные сети.

Но Кор был на редкость сосредоточен, вглядываясь в ряды будущих рабов.

— Этого не может быть, — прошептал он.

— Что ты увидел? — спросил Митросс.

— Тень Дракона… У всего есть свое начало и свой конец, — сказал Кор.

Не обращая внимания на недоуменно переглянувшуюся свиту, он пришпорил своего коня, посылая впереди себя Зов Покорности.

Дикари не шелохнулись, не двинулись ему навстречу, как требовала того Сила Осс. Когда же конь великого правителя взлетел на середину моста, вперед выступил мужчина со струящимися по плечам светлыми волосами.

— Я есть Митриль — несущий смерть врагам своим! — гордо возвестил среброволосый.

Чистое небо разрезала ветвистая молния. Сухой треск, раздавшийся следом, болезненно резанул по ушам.

— Я - Кор, последний свидетель былого величия Империи.

— Тот, кто живет прошлым — мертвец, кто живет будущим — мечтатель. Правда — в настоящем. В чем твоя правда?

— В том, что мой срок вышел, — сказал Кор.

Они одновременно подняли руки. Опоры рухнули под ногами скакуна Кора, а Митриль остался стоять на обломках моста, глядя, как Кора с его конем уносит бушующий ледяной поток.

Так погиб Кор, основатель Кросса и его первый Верховный правитель, великий мудрей, маг и воин на девятьсот семьдесят седьмом году своей жизни…»

Поведение Ловца, отвлекло Коросса от летописи давно минувших дней. Шерсть у застывшего перед дверями щенка стояла дыбом, а из оскаленной пасти неслось глухое рычание.

— Веди, — приказал Коросс.

Пропустив впереди себя Ловца, он скользнул следом в темноту. Спустившись, Коросс услышал за дверью незнакомые голоса:

— Сколько же здесь помещений! И все нежилые.

— Похоже, старикан здорово испугался мятежа. Забрал всех слуг до последнего. Что ж, нам легче.

— Только вот наследника нигде нет. Слэг видел, как он выходил от фрейлин, а потом мальчишка как сквозь землю провалился.

— Вот и давай искать.

— Давай искать! Легко сказать. Митросс с войны десять раз успеет вернуться, пока мы обшарим здесь все закутки. Может, хватит бродить попусту? Отчитаемся, что никого не встретили, и дело с концом. Ведь ясно, что наследник сюда не сунется. Наверняка, он где-то на нижних этажах.

— Значит, его найдут другие. Но если Заказчик узнает, что мы не выполнили приказ надлежащим образом, нас живо высушат. Приказано, проверить все комнаты, значит надо проверять… Ох, еще одна чертова дверь!

— Это просто выход на чердак. Здесь не может быть никого!

— И все же заглянем для успокоения.

Коросс вжался в стену, притягивая к себе Ловца.

— Замри, — беззвучно шевельнул губами Коросс, проклиная себя за то, что не взял оружие.

Ворвавшиеся в Дом злоумышленники, судя по их разговору, принадлежали к клану наемных убийц. И здесь их было немало. Расправиться с этими двумя было не сложно. Но они наверняка были обвешены сигнальными амулетами, и на их смерть моментально отреагируют остальные.

Неожиданный порыв холодного ветра из окна в комнате Шэрона распахнул настежь двери. В коридор с утробным воем ворвался воздух с улицы.

— Проклятье на эти сквозняки. Факелы потухли! Рубец, у тебя нет огнива?

— Нет.

— Надо раздобыть огонь. Давай-ка, пошевеливайся, а я пока тут постою. Да захвати пару-тройку парней на подмогу. Что-то мне здесь не нравится.

Дальше медлить смысла не было. Как только шаги Рубца стихли, Коросс толкнул Ловца вперед. Тот прыгнул, с хрустом сжимая челюсти на горле врага. Перстень на руке злоумышленника вдруг раскалился добела. Запахло паленым, а в конце коридора послышались встревоженные крики и топот ног.

Коросс нырнул назад, захлопывая дверь и поворачивая ключ в замке.

— За мной, Ловец, — прошептал будущий правитель, устремляясь в комнату Шэрона.

Задвинул тяжелый засов, Коросс перевел дыхание. Теперь надо было думать, что делать дальше. Остроконечный купол башенки не давал никакой возможности для бегства по крыше — там просто не за что было держаться, а высота и гладкие стены из отполированного до зеркального блеска черного мрамора не смущали лишь Шэрона. Любитель ночных прогулок по крышам всегда имел при себе для таких случаев необходимые приспособления. Коросс очень надеялся на то, что Шэрон не взял их с собой.

Черная тень за окном, скрывшая усыпанное звездами ночное небо, заставила Коросса ринуться к стоявшей у стены стойке с оружием. Поясной меч, узкий и легкий, показался ему наиболее пригодным для самозащиты оружием.

— Хвала Силе, господин мой Коросс, вы здесь, — прошептал Шэрон, ловко перебрасывая сухопарое тело через узкое оконное отверстие. — Я перепугался, когда не нашел вас у Тионы… С вами все впорядке?

— Да, — сухо ответил Коросс. — Ты почему не с Митроссом?

Шэрон опустил голову:

— Простите, мой господин, что не успел поставить вас в известность. Госпожа Тантосса приказала мне вернуться в Дом, чтобы охранять вас. Но вы были на женской половине, и я не решился вас тревожить. А когда стало известно о проникновении чужаков, вас там уже не было…

У Коросса защемило сердце. Он не понимал, что происходит и кто играл против его Дома.

— Нам нужно выбираться отсюда, — произнес он, прислушиваясь к шуму внизу: злоумышленники ломали первую дверь.

Шэрон кивнул:

— Эта часть Дома отрезана. Прорываться на охраняемую половину госпожи Тантоссы коридорами — безумие. Через улицу — опасно. Когда я пробирался сюда, на сторожевых постах никого не было… Думаю, до завтра нам лучше будет укрыться в городе. У меня есть укромное местечко, где вы сможете переночевать.

Коросс подошел к окну и посмотрел вниз. От земли их отделяло несколько десятков метров. В подоконнике торчал металлический крюк с эластичным шнуром.

За дверью послышался топот поднимающихся по лестнице людей.

— Решено, двинемся в город, — кивнул Коросс. — Что мне делать?

Слуга скользнул к платяному шкафу и передал Короссу свою запасную куртку и мешочек с деньгами.

— Когда мы вылезем из окна на карниз, — скороговоркой инструктировал при этом он, — вы, мой господин, обхватите меня покрепче, и мы прыгнем. Шнур ближе к земле натянется и замедлит наше падение. В этот момент согните ноги и приготовьтесь к соприкосновению с землей.

— Хорошо.

Дверь содрогнулась от первых ударов, и Шэрон, обняв за шею своего щенка, прошептал:

— Не злись на меня, дружище. Я знаю, что ты терпеть не можешь этого… Увидимся, если выживем.

Шэрон открыл дверцу люка в стене, через который ему доставлялась еда и другие, необходимые в быту вещи, из нижних помещений. Он выкинул оттуда поднос с вином и фруктами. Повинуясь приказу, Ловец заскочил внутрь, сворачиваясь в тугой клубок. Когда щенок заполнил все пространство кабинки, Шэрон опустил рычаг. Бесшумные тросы пришли в движение.

Больше не медля, беглецы бросились к окну.

Коросс скользнул следом за Шэроном и замешкался, стараясь найти опору. Карниз был довольно узкий, и ноги с трудом помещались на нем. Коросс ухватился за край окна и посмотрел на слугу. Казалось, тот совершенно не чувствовал неудобства от своего положения. Привстав на цыпочки, Шэрон быстро пропускал через пальцы шнур. Закончив приготовления, слуга ободряюще улыбнулся Короссу.

— Готовы? На счет три прыгаем. Не забудьте согнуть ноги, когда почувствуете, что шнур начал натягиваться. Тройка секунд после этого — и мы приземлимся.

Коросс кивнул, вбирая в грудь воздух.

Ветер ворвался в уши, когда резко оттолкнувшись, он вместе с Шэроном бросился вниз. Где-то после середины пути, как и обещал слуга, движение замедлилось. Но, даже приблизившись к земле, скорость осталась достаточно быстрой. Короссу удалось устоять на ногах, хотя удар оказался довольно ощутимым.

Для самого Шэрона подобные упражнения были не в диковинку. Едва его ноги коснулись земли, он особым образом дернул шнур так, что фиксатор, казавшийся прочно впившимся в подоконник полетел вниз вслед за беглецами. Шэрон ловко поймал крючья, превратив их в ходе хитроумных манипуляций в футляр, и спрятал туда шнур. Затем слуга бесцеремонно дернул Коросса за рукав:

— Бежим!

— Держи их! — услышали беглецы вопли из окна башенки Шэрона. Несколько человек, выскочили из ворот Дома Страха и бросились вдогонку.

 

Бегство

Коросс не удивился, когда в предрассветной мгле он узнал очертания заведения Стабла. Перемахнув через высокий забор, они очутились в маленьком садике. Молодой человек прислонился к стволу яблони и подставил разгоряченное лицо свежему ветерку. Прогулка по городским крышам оказалась весьма бодрящим занятием. Коросс поймал себя на мысли, что с удовольствием еще когда-нибудь пробежался бы по ним.

Сквозь плотно сплетенные друг с другом кусты шиповника и цветущей малины проглядывал аккуратный дворик и дверь, ведущая на кухню таверны. Шэрон осторожно подкрался ближе к дому и ловко метнул мелкий камушек в одно из окон на втором этаже. Спустя несколько минут в окне затрепетал огонек свечи и ставни распахнулись. Из окна высунулась девушка в воздушном кружевном пеньюаре:

— Шэр! Отложили командировку? Здорово! А я полночи ворочалась, все о тебе думала. Представляешь, я сегодня совершенно одна. Мой папаша еще не вернулся из Митриля, а кузен уехал в Рокс за специями… Ой, а это кто с тобой? — перепугалась Донна, прикрывая руками довольно откровенное декольте.

Коросс отвесил учтивый поклон. Девушка испуганно вскрикнула, узнавая в нем недавнего посетителя.

— Позвольте представить вам Донну, дочь купца Кооба, — торжественно произнес Шэрон, и обратился к девушке. — Дорогая, ты не смогла бы приютить нас до завтра?

Донна заколебалась, нерешительно переводя взгляд с одного молодого человека на другого, а потом решительно кивнула.

— Подождите, я сейчас вас впущу.

В таверне царила благопристойная тишина, а в воздухе витал запах свежевымытых деревянных полов.

— Для меня большая честь, принимать вас, всемилостивый господин, — присела в чинном реверансе Донна.

— Мне будет приятно, если ты, Донна, станешь обращаться ко мне по имени и на «ты». Зови меня просто Коросс. Тем более что твоя помощь может обернуться для тебя серьезными неприятностями.

— Неприятностями! — удивленно округлила глаза девушка. — Какие неприятности могут быть у тех, кто помогает правителю Верховного Дома?

— Ну, прежде всего, я еще не правитель, — покачал головой Коросс. — А потом, разве твой отец и кузен будут довольны, если узнают, что ты приютила двух молодых людей в их отсутствии?

— Чертовски недовольны, — призналась девушка и, вдруг, озорно улыбнулась, — если узнают. А если нет — так и неприятностей никаких!

Коросс, несмотря на усталость и сказывающееся напряжение последних часов, невольно улыбнулся в ответ. Девушка была самим очарованием, а ее веселый живой нрав действовал не хуже чашки крепкого кофе.

— Она у меня отважная, — с гордостью произнес Шэрон, с нежностью обнимая Донну за талию.

Юная красавица зарумянилась от удовольствия.

— Милостивые господа, наверно, голодные? — спросила она.

И засмеялась, видя радостное оживление на лицах гостей.

— Правда, Клэр я уже отпустила, — предупредила она. — Так что стряпать буду сама. А значит ни на что «эдакое» не рассчитывайте.

— «Эдакое» и не нужно, — отозвался довольный Шэрон, потирая руки. — Что-нибудь быстрое…

— И в твоей компании, — подхватил Коросс, подмигивая девушке.

— Можете перекусить, пока я переодеваюсь, а потом мы придумаем что-нибудь посущественнее скучных бутербродов, — сказала она, перед тем как оставить их одних. — Здесь вы найдете хлеб, а в подполье — сыр, колбасы и вино…

Кухонька была очень уютна. Выложенный розовым камнем очаг с еще тлеющими в нем углями был идеально чист, занавески на маленьком окошке украшены кружевными оборочками, скатерть и салфетки на столе накрахмалены. Пузатый шкаф из резного дерева скрывал в своих недрах кухонную утварь, а на стенных полках расположились баночки со всевозможными специями, настойками, наливками, связками сушеных овощей, грибов и фруктов. Там же лежал каравай хлеба, заботливо завернутый в чистое полотенце.

Шэрон откинул половичок и открыл дверцу в подвал. Вскоре на свет был извлечен запотевший кувшин вина, копченый окорок и кружок ароматного сыра. Коросс, успевший нарезать хлеб, понял, что никогда в жизни не был так голоден. Сейчас небольшая таверна «Рог Изобилия» казалась ему сосредоточением кулинарного искусства мира.

Выпив по бокалу великолепного южного кросского и съев по паре больших бутербродов, молодые люди настроились на благодушный лад. Стена отчуждения, всегда лежавшая между слугой и господином, растаяла без следа. Когда девушка вернулась, они, перебивая друг друга, с удовольствием вспоминали подробности их недавнего похождения.

Донна оделась довольно скромно, не забыв при этом подвести глаза и подкрасить губки. Что же касается щечек — они и без того горели здоровым румянцем молодости. К груди она прижимала преотвратительнейшее создание с пышным красным бантом на шее. Оно было бледно-розовое, практически лишенное шерсти и с красными круглыми глазами. Вырвавшись из рук хозяйки, создание шмякнулось на пол и яростно зашипело на гостей, наполняя воздух ароматом прелых яблок.

— Лапуля, — проворковала хозяйка, за поводок подтаскивая упирающееся существо к себе.

Лапуля захрипела и бросилась на спину. В отчаянной попытке вырваться, она затрясла своими обутыми в вязаные пинетки лапками. Девушка подхватила ее и, нежно чмокнув, с умилением произнесла:

— Мой отважный песик!

А застывших в изумлении молодых людей успокоила:

— Вы его не бойтесь, я его держу.

— Сыра хочет, — заметил Коросс, с трудом сдерживая смех. — Откуда у тебя это чудо?

— Всемилостивейший господин Уоросс подарил. За беспокойство учиненное вчера, — девушка многозначно посмотрела на Коросса и с гордостью добавила. — Сказал, что это розовый полонез. Последний писк моды у столичных придворных дам. Очень просил заботиться о нем и не спускать с поводка.

— Господин Уоросс ввел тебя в заблуждение, дорогая, — осторожно произнес Шэрон. — Это не розовый полонез. Он водится в кросских подземельях и считается довольно редким животным. В Ордене Архивариусов таких, как твой Лапуля, очень ценят. У них крайне отвратительный характер, но они незаменимы в нахождении скрытых проходов к тайникам Древних. Тебе подарили катакомбную крысу.

— Крысу! — взвизгнула девушка. — Мне подарили крысу!!!

Она брезгливо отшвырнула Лапулю подальше от себя. Завертевшись волчком, крыса отлетела к стене, теряя пинетки. Срикошетив, легкое тельце бумерангом устремилось назад к девушке. Перепуганная Донна взлетела на стол, сметая с него все, что на нем стояло. Одна из ножек предательски обломилась под далеко не невесомым грузом, и девушка полетела на пол.

— Поймал, — шепнул Коросс, осторожно ставя ее на пол.

— Донна, ты в порядке? — встревоженный Шэрон нежно привлек ее к себе.

— Кажется, — пробормотала она. — Испугалась просто очень.

Коросс, не выдержав, расхохотался, следом засмеялась Донна, а за ней и Шэрон. Насмеявшись от души, Донна вытерла выступившие на глазах слезы:

— А крыса-то убежала. Надо теперь будет крысоловки покупать… Как же я так попалась!

Хозяйка быстро убралась и принялась готовить яичницу, а молодые люди, принеся новый стол из зала, как могли, помогали ей. Резали, бегали в подвал за новыми продуктами и во двор за дровами, разводили огонь.

Когда все было готово, гости почувствовали голод с новой силой. Они с удовольствием предались радостям чревоугодия, не забывая подкладывать Донне самые лакомые кусочки и наполнять бокал, когда он пустел. Девушка сначала смущалась и отнекивалась, но вино быстро растопило все предрассудки. Вскоре под серебристые переливы мандолины подвыпившая и сытая троица уже вовсю самозабвенно распевала песни весьма фривольного толка, перемежая их веселыми рассказами и шутливыми словесными баталиями. Но время шло, за окном светлело, песни становились грустнее и протяжней, а паузы в разговорах все длительнее…

Громкий стук в дверь заставил незаметно уснувших прямо за столом балагуров подскочить на своих местах.

— Кто там в такую рань? — спросила девушка дрогнувшим голосом.

— Какая рань, Сладенькая! Время к полудню, — послышался развязный голос Уоросса. — Открывай. Я к тебе с подарочком.

Донна побледнела и затравленно посмотрела на Коросса.

— Скажи, чтобы подождал, и проводи нас к себе, — шепотом подсказал Коросс.

— Одну секунду, всемилостивейший господин, я уже бегу. Наброшу на себя лишь что-нибудь, — проблеяла девушка, но потащила их вовсе не в девичью спальню, а в кабинку, уже хорошо знакомую Короссу.

— В погреб, — торопливо прошептала она.

Переглянувшись, молодые люди отодвинули стол и, открыв люк, быстро спустились по лестнице.

— В углу связка факелов и огниво, — бросила им напоследок девушка, захлопывая люк над их головами.

Беглецы оказались в кромешной темноте.

Шэрон выбил искры и поджег один из факелов, освещая подвал, плотно уставленный бочками, ящиками, мешками.

— Очень похоже на ловушку, — грустно констатировал Шэрон.

Коросс внимательно осмотрел складируемые вещи.

— Контрабанда, — уверенно заявил он. — Нигде ни одной печати начальника городской стражи. И отсутствуют штампы погранслужбы. А я-то все думал, зачем содержать трактир, если нет ни одного посетителя. Это просто прикрытие. Ищи рычаг. Он должен открыть скрытую дверь… А вон, смотри — что это?

Они уставились на невзрачную серую коробочку с тремя рычажками. Один из них был опущен вниз.

— Митрильская штучка, — уверенно констатировал слуга. — Я слышал про это. Чертовски дорогое приспособление. Может передавать сигнал на расстояние до нескольких километров.

— Вот, Стабл, хитрец! — восхитился Коросс. — А я не мог понять, зачем он все норовил спуститься в погреб в нашем присутствии. Вот как он предупредил Клиосса, что встреча отменяется….

— О чем вы?

— Да, так. Мысли вслух. Почему дверь не открывается? Мы же нажали рычаг.

— Может надо в какой-то определенной комбинации?

Они принялись по-разному опускать и поднимать рычаги, но все было бесполезно — невидимая дверь не открывалась.

Над головой послышались приглушенные голоса, и молодые люди затаились.

— Донна, что за истерика! Только не говори, что весть о безвременной кончине кузена тебя так расстроила. Тебе он никогда не нравился. Кроме того, он совершил ошибку, а за ошибки полагается платить. Уверен, что такая умненькая девочка, как ты, подобного никогда не совершит. Зато ты теперь единственная наследница. Ого! Смотри-ка, над твоей головой засветился нимб богатой невесты! Короче, можешь меня не благодарить. Лучше сходи, переоденься во что-нибудь попрактичнее и принеси Лапулю. Пришло время показать тебе что-то очень интересное.

Что сказала девушка, слышно не было, но ее ответ Уороссу явно не понравился.

— Ты разочаровываешь меня, Донна. Сильно разочаровываешь… Да, ладно, не трясись. Я девушек не обижаю. Смотри лучше, что я тебе принес! Целуй меня, сладенькая, крепче. Видишь, как эти камушки чудно подходят к твоим глазкам? Ну, вот глазки и засияли! Давай-ка еще один лечебный поцелуй…

Наверху наступила тишина. Шэрон в бессильной ярости пнул то, что подвернулось под ногу. Мешок упал, рассыпав крупу и затаившуюся в ней розовую крысу. Явно сильно переевшая Лапуля опрокинулась на спину, делая попытки перевернуться, но вздувшийся животик мешал ей. Можно было бы посочувствовать созданию с намечающимся заворотом кишок, но взбешенному Шэрону было чуждо сострадание. Еще один пинок отправил крысу в полет. Зверек на лету с перепугу освободился от каловых масс и, приземлившись, шустро помчался прямо по отвесной стене. Каменная кладка дрогнула, выпустив клубы пыли, и крыса нырнула в открывающийся темный проход. Опомнившись, Коросс метнулся следом, успевая поймать крысу за конец поводка.

Лапуля пронзительно завизжала.

— Что там внизу!?! — взревел голос Уоросса над головами. — А ну, посторонись!

Люк распахнулся, впуская в подвал пыльный сноп света.

— Бежим, — шепнул Коросс.

И Шэрон, прихватив с собой охапку факелов, устремился следом.

 

Кросские Катакомбы

Проход, грубо прорубленный в земной тверди, был неровным, местами с обрушившейся сверху землей и провалами в полу, но довольно широким. Какое-то время крыса бежала по нему со всех своих коротких крысиных ножек, но потом она метнулась в одну из трещин в полу и возмущенно заверещала, повиснув на поводке.

Коросс и Шэрон остановились, с трудом переводя дыхание. Винные возлияния сказывались самым неблагоприятным образом, вызывая головную боль и острую жажду. Но топот настигающих их ног и запах влаги из трещины, предопределил дальнейший путь. Коросс скользнул вниз, буквально протискивая свое тело сквозь земную твердь, а за ним двинулся Шэрон. Вскоре молодые люди оказались в узком проходе, пробитом подземной речушкой. Вдоволь напившись, Коросс снова ослабил поводок, позволяя Лапуле вести их дальше. Русло петляло, уходя то вправо, то влево. Местами под ногами хлюпала размокшая грунтовыми водами грязь, налипая на сапоги килограммовыми гирями, местами проход становился таким узким, что его приходилось расширять, тупя клинки о земную твердь.

Крыса, окончательно смирившись с участью пленницы, бодро трусила впереди. Иногда она останавливалась, принюхиваясь к подземной затхлости, а затем снова пускалась в путь. Молодые люди почти не разговаривали. Шэрон был подавлен, а Коросс не знал, что ему сказать. Факелы коптили и трещали. В стенах тоже постоянно что-то пищало и шуршало…

Чья-то тень стремительно пронеслась рядом с Короссом, овеяв разгоряченную кожу прохладой.

— Крылан — крупная летучая мышь. Вполне безобидное создание, — прервал, наконец, молчание Шэрон. — Видите, в стене пошли вставки другого цвета? Это трескун — он мягкий. Крыланы любят в нем прогрызать себе норы. В подземных архивах Ордена большая часть стен состоит из камня этой породы.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Коросс, зная, что в Катакомбы люди допускались только по специальному разрешению, получить которое было совсем не просто.

— Из недавнего студенчества, — с легкой ностальгией отозвался Шэрон. — На преддипломной практике нам дали допуск в подземелье. Здесь довольно часто случаются обвалы. После очередного из них, пропало несколько архивариусов, и нам было поручено их найти. Четырех из пяти нам удалось разыскать. Один из спасенных оказался сыном главы Ордена. В благодарность тот разрешил некоторое время поработать в библиотеке. А мне даже книгу об основании Кросса подарили… Так вот, крыланов там у них полным-полно. Они обожают воровать бумагу и грызть древний пергамент. Архивариусы периодически пытаются их травить, устраивают облавы, но без толку. Их не берет ни яд, ни Сила. От стали они тоже легко уходят. У этих тварей даже новорожденные детеныши быстро летают. У крыланов идеально выстроенная самозащита.

— Как и у катакомбных крыс, — задумчиво кивнул Коросс. — Похоже, у существ подземного мира инстинкт выживания доведен до совершенства. Интересно, с чем это может быть связано?

Шэрон пожал плечами:

— Что-то ведь уничтожило древний мир, а их магия была намного сильнее нашей. Возможно, благодаря своей способности убегать от опасности эти маленькие существа оказались одними из немногих, кто смог выжить.

Лапуля вдруг рванула вперед. Ее поводок сильно натянулся. Крыса захрипела от сдавливающего ей шею ошейника, но свои попытки заставить молодых людей прибавить шугу не прекратила.

— Лапуля что, совсем не знает усталости? — спросил Коросс у Шэрона, как знатока не очень разнообразной фауны подземелья.

— Целеустремленно бежит. Что-то учуяла, — мрачно отозвался Шэрон. — Очень надеюсь, архивы Ордена. Архивариусы часто кладут в коридоры сыр, чтобы приманить катакомбных крыс из нижних ярусов. У них обоняние невероятно сильно развито. Единственно, что мне всегда не давало покоя — чем питаются катакомбные крысы в естественных условиях? На нижних ярусах, откуда они родом, даже крыланы не живут.

Они замолчали.

Вскоре Лапуля встала на задние лапки перед глухой стеной. Дальше прохода не было. Крыса некоторое время принюхивалась, а потом, пронырнув между ног молодых людей, вернулась к завалу камней у стены. Покрутившись вокруг, Лапуля с остервенением принялась рыть под кучей проход.

— А ну, постой.

Коросс намотал посильнее поводок на руку, оттаскивая от завала крысу. Та злобно заверещала, упорно норовя возобновить свои раскопки.

— Посмотри, Шэр, что там?

После того, как несколько крупных камней были отброшены в сторону, молодые люди увидели на стыке стены с полом довольно широкую щель.

Шэрон нерешительно оглянулся на Коросса:

— Может, имеет смысл повернуть назад?

— Вот еще! — азартно воскликнул молодой человек. — Мы всегда успеем это сделать. Похоже, у Уоросса, действительно, были серьезные планы на эту крысу. И я начинаю догадываться какие.

В этот раз трещина оказалась довольно глубокой. Иногда стены сужались настолько, что приходилось затрачивать довольно значительные усилия, чтобы втиснуть тело еще на полметра вперед. И лишь мысль о том, что дорога назад будет еще хуже, заставляла молодых людей земляными червями продолжать двигаться вперед. Наконец, Коросс понял, что дальше сможет пролезть только Лапуля.

— Надо возвращаться, — в кромешной тьме услышал Коросс сзади себя полный отчаяния голос. — Я попробую начать двигаться назад. Не знаю, что из этого получиться. Как бы ни вышло, что мы сами себя замуровали.

Коросс кивнул, устало облокотившись на локоть. Неожиданно земля под ним провалилась, и он рухнул в широкий коридор, придавив возмущенно пискнувшую крысу. С одной стороны коридор тянулся в бесконечность, с другой — заканчивался дверью, до которой было не больше пары сотен метром. Гладкие стены слегка светились, заливая все вокруг мертвенным зеленоватым сиянием.

Упавший следом Шэрон шумно выдохнул.

— Нижний ярус Катакомб! Я слышал много страшилок о нем… Где-то здесь без вести пропал господин Деомосс.

— Тантосса говорит, что здесь коридоры живые и не стоит верить тому, что видишь. Расстояние до двери может оказаться больше, чем, кажется, — задумчиво кивнул Коросс, подтверждая опасения своего напарника.

— Я бы вернулся, — нервно сглотнул Шэрон, глядя на дыру, из которой они только что выпали.

Лапуля вдруг метнулась к Короссу и, ловко вскарабкавшись по его одежде, нырнула за пазуху. А потом коридор содрогнулся.

— Двинемся к дверям, — решил Коросс. — За ними начинаются владения Дома Страха. Передо мной, как перед наследником, двери откроются.

По стенам, потолку и полу, словно по водной глади, навстречу им пробежала первая волна. Потом следующая — еще больше. Молодые люди перешли на бег, но все усиливающиеся колебания сбивали с ног. Теперь коридор напоминал гигантского червя изнутри, тело которого то сжималось, то разжималось, пытаясь оттолкнуть их подальше от спасительной двери.

Коросс удержался на гребне волны, потом перепрыгнул на другой, затем на третий… И засмеялся. Он нашел способ потягаться с этим ожившим чудищем древнего мира. Приноровившись к ритму взметающихся и опадающих волн, он, свершая гигантские прыжки, помчался к концу коридора против этого странного течения. Дверь медленно, но верно поползла ему навстречу. Коросс обернулся и, уже хотел было ободрить замешкавшегося приятеля, но увиденное подвергло его в трепет. Вместо коридора сзади клубился зеленовато-серый туман, из которого высовывались две каменных руки. Эти руки тянулись к Шэрону. Молодой человек сделал отчаянный рывок, в попытке уйти от опасности, но каменный великан, шагнувший из тумана, уничтожил все шансы на спасение. Он схватил Шэрона за ворот куртки, и тот беспомощно завертелся в отчаянной попытке вырваться.

Коросс бросился на помощь слуге, понимая, что не успевает. Каменный человек начал открывать свой рот. Он все открывался и открывался, пока не превратился в огромную дыру, в недрах которой что-то синело. Короссу оставалось до Шэрона пару метров, когда тот полетел в пасть монстра.

Как только великан проглотил свою добычу, поверхность под ногами перестала ходить ходуном, а туман опал. Каменный человек шагнул к стене и начал в ней растворяться.

— Нет! — закричал Коросс и прыгнул, обрушивая клинок на живот исчезающего монстра.

Кожа чудовища, издали казавшаяся каменной, на поверку оказалась вязкой, словно размоченная глина, субстанцией. Меч завизжал, превращаясь в расплывшийся силуэт. Когда дыра в нутро великана достигла внушительных размеров, монстр застыл, а его тело стало быстро твердеть, превращаясь в обычный камень. Теперь перед Короссом была стена. Правда, в отличие от остального безупречно гладкого коридора, рельефная и с дыркой посередине. Зеленоватое свечение в коридоре померкло, зато теперь неяркий свет шел изнутри великана. Заглянув туда, Коросс обнаружил помещение округлой формы и лежащего на полу в позе эмбриона Шэрона.

— Живой? — окликнул его Коросс.

Молодой человек застонал, поднимаясь и протягивая Короссу руку:

— Помогите мне.

Его зубы стучали, отбивая чечетку.

Но Коросс медлил. Он чувствовал аромат Силы такой чистоты, какой ему еще не приходилось встречать в своей жизни. Она пьянила и сводила с ума. Она наполняла будущего правителя грезами о неведомом ему до этого могуществе. Она навевала безумные мысли о звездных просторах.

— Я только посмотрю, что здесь, — почти виновато произнес Коросс и прыгнул внутрь помещения к Шэрону.

Комната была небольшой, с ровными стенами и куполообразным потолком. Посредине светился выложенный из синих кристаллов идеальный круг. Вокруг круга лежали человеческие кости.

— Смотрите, — прошептал Шэрон, склонившись над единственным целым скелетом, облаченным в богатые доспехи. — Здесь герб Дома Страха.

— Что ж, теперь будем знать, где нашел свою смерть Деомосс, — бросив быстрый взгляд на покойного, равнодушно констатировал Коросс.

Его больше интересовало другое. Из центра круга сочилась Истинная Сила. Зачарованный, он присел на корточки и осторожно дотронулся до одного из кристаллов. Он полыхнул ярко синим. Затем запылали соседние камни, потом волшебный огонь перекинулся на следующие… Мгновение, и посреди комнаты ревело кольцо синего пламени.

— Сила Ушедших! — благоговейно прошептал Коросс. — Вот только каково ее здесь назначение?

— Проводы любопытных в Мир Духов, конечно, — отозвался Шэрон, нервно оглядываясь на отверстие в стене. — Коросс, прошу, уйдемте отсюда. Это смертельная ловушка для людей.

— Погоди. Разве ты не чувствуешь? Здесь прекрасно! Никогда не ощущал ничего подобного!

Шэрон с ужасом уставился на будущего правителя:

— Вы зачарованы. Не может быть прекрасна Смерть. Я чувствую, как это место вытягивает из меня жизненные соки!

— Этот круг на полу сделал настоящий мастер, — Коросс говорил с воодушевлением, словно не слыша Шэрона. — Заметил, как был отшлифован каждый кристалл? Потрясающе! Нам с тобой посчастливилось столкнуться с легендарной магией Древних!

— А ей повезло столкнуться с нами, — не удержался от сарказма Шэрон, показывая на груды трупов. — Вы добровольно залезли в каменную утробу, чтобы составить компанию этим бедолагам.

— Жертвы комнате нужны, чтобы питать Силой это место (знать бы еще зачем). И когда магический резерв истощается, комната сама выходит на охоту в виде чудовища. Изящное решение для поддержания работоспособности артефакта в течение неограниченного времени!

— Чтобы ходить на охоту, нужно чтобы было, за кем охотится, — нервно хмыкнул Шэрон. — Вспомни, как мы сюда пробрались. Без Лапули — это было бы немыслимо.

Вместо ответа, Коросс пнул кучу костей под ногами. Прижавшись к полу, на него зашипело пятеро довольно упитанных катакомбных крыс. Среди них сидела и их Лапуля.

— Зато теперь мы знаем, чем Лапуля и ей подобные питаются, — негромко засмеялся он, ловко выхватывая свою крысу. — Они заманивают в эту комнату любителей древности, а та за это их кормит. Так что, еще неизвестно, кто кого приманивал: архивариусы крыс сыром, или крысы архивариусов возможностью утолить жажду знаний!

Лапуля, извернувшись, попыталась тяпнуть молодого человека за руку, и он отшвырнул ее от себя. Крыса, ударившись о стену, рванула прямо по ней и нырнула во внезапно появившееся прямоугольное отверстие.

— Это что? — Коросс подошел к отверстию и с интересом заглянул туда. — Эх, жаль там изнутри ничего не светится.

— Обычная дыра в стене, — нервно отозвался Шэрон. — Идемте, пока не стало поздно…

— Шэр, это дыра совсем даже не обычная. Она была скрыта магией отвода глаз и на удивление правильной формы, — возразил наследник Дома Страха, засовывая туда руку.

Помещение содрогнулось, и в комнате стало светлее.

— Коросс!!! — испуганный полувскрик-полувсклип Шэрона, заставил молодого человека оглянуться.

Языки пламени стали светлеть и опадать, а рев сменился глухим гудением, напоминавшим речитатив.

— Секунду, Шэрон, я что-то нащупал, — отозвался Коросс. — Все никак не удается вытащить. Плотно сидит.

Кости по углам комнаты поднялись в воздух и начали движение по кругу.

— Ради Силы Осс, Коросс, уходим! — воскликнул Шэрон, но тот лишь досадливо повел плечами.

— Если тебе так страшно — уходи. Только не мешай.

Наконец, Коросс с трудом выудил из дыры кувшин, плотно закрытый крышкой. Древняя утварь, сделанная из незнакомого Короссу серебристого металла, была очень легкой на вес. Крышка сидела прочно, но когда Коросс ее крутанул, пытаясь расшатать, она легко двинулась по часовой стрелке. Как только крышка оказалась извлечена, из кувшина с хлопком вырвался дым. Он окутал будущего правителя темным облачком, оставив на небе и языке такую сильную горечь, что поверхность ротовой полости на некоторое время онемела. Кости замерли в воздухе, гудение смолкло. На вторгшихся в комнату посетителей обрушилась настороженная тишина. Молодой человек почувствовал себя букашкой, удостоившейся внимания чего-то необъятного и могущественного. Короссу показалось, что его взвесили и измерили, забравшись в самые глубины его естества. Затем это ощущение пропало. Стряхнув оцепенение, Коросс потряс кувшин, и оттуда вывалилась подвеска на обычном кожаном ремешке. Камешек был почти горячий, угольно-черный, удивительно правильной формы в виде пирамидки с закругленными боками и трещиной посредине. Попав на ладонь, края трещины сошлись, и амулет начал быстро остывать…

Полный ярости крик Шэрона заставил Коросса придти в себя.

— Отпусти ее, негодяй!

— Застынь, парень, и не шевелись, пока не разрешу, — приказал Уоросс.

Ухватив Донну за подмышки, огневолосый правитель втягивал ее в стенной проем. Донна не сопротивлялась, напоминая большую безвольную куклу.

— Что ты хочешь? — устало поинтересовался Коросс, пряча амулет в карман.

Жадный взгляд Уоросса устремился к кувшину, который Коросс продолжал сжимать в руке.

— Я так долго готовился к этой экспедиции: купил с потрохами трактирщика, потворствуя контрабанде его дяди, обхаживал эту дуреху, за бешеные деньги приобрел катакомбную крысу. И что? Ты украл мою крысу, нашел мой тайник, а теперь спрашиваешь, что я хочу?

— Можешь попробовать выковырнуть кристаллы и собрать кости. Я не возражаю. Хочешь, забирай кувшин. Только расколдуй моего слугу и отдай девушку. Делай что хочешь, а мы пойдем.

— А вот здесь, ты ошибаешься, — засмеялся Уоросс. — Никуда вы не пойдете. Я уверен, именно в этой комнате где-то лежит Черная Книга. Ее надо только найти, и я знаю, что для этого нужно сделать. Смотри и учись, мой мальчик, как следует находить тайники Древних!

Он полоснул ножом находящуюся в глубоком обмороке девушку по запястью. Кровь тонкой струйкой полилась на кристаллы. Темная волна гнева накрыла Коросса с головой, и с его губ сорвались неведомые ему слова.

Кристаллы полыхнули так, что на мгновенье все ослепли от нестерпимо белого сияния. Сила, клубящаяся в центре круга, сгустилась и стала стремительно наливаться чернотой, превращаясь в воронку. Она быстро росла, жадно втягивая в себя пыль и высушенные временем кости. Очнувшись, Донна завизжала, мертвой хваткой вцепившись в Уоросса. Шэрон вцепился в девушку с другой стороны, пытаясь ее удержать. Троица с трудом стояла на ногах, противясь все нарастающему давлению. Лишь Коросс не чувствовал ничего. Его переполняли неясные образы парящих в небесах драконов, кровопролитные битвы с жуткими чудовищами, превращающиеся в руины величественные города. На фоне этих событий пытающиеся бороться с Древней Силой перепуганные люди казались странной мизансценой с ускользающим смыслом. Он отчетливо ощущал, что его место сейчас не здесь, не в Кроссе, а в той воронке, что бешено вертелась перед ним, набирая все большую мощь.

Больше не медля, он шагнул в нее.

 

Полог

Коросса встретило туманное утро и холодная морось. Вековечные сосны зловеще шумели головой, а ноги по щиколотки утопали в сыром мхе. Вслед за Короссом прямо из воздуха друг за другом на поляну вывалились Шэрон, Уоросс и Донна. Словно ветром выброшенные из невидимой дыры, как до этого Коросс, они покатились по влажной земле. Шэрон тотчас же бросился к девушке, помогая ей подняться. Уоросс, покосившись на парочку, поинтересовался у Коросса, выпуская клубы пара:

— Имеешь представление, где мы находимся?

Коросс пожал плечами, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Он был наполнен ароматами пробуждающейся от зимней спячки земли. Туман густым молоком обволакивал мощные сосны. Сквозь них проглядывали скалистые горы, в складках которых еще лежал снег. Где-то слышался шум горной реки.

На ее поиски Коросс тот час же и отправился.

Речка была небольшой, но быстрой, а берег, хоть и невысокий, но крутой. Короссу потребовалось время, чтобы найти более-менее удобный спуск. Кристально чистая вода помогла взбодриться, а несколько энергичных упражнений восстановили в теле тепловой баланс. Увидев, ищущих безопасный спуск Шэрона и Донну, он окликнул их, предлагая занять свое место.

Когда он вернулся, Уоросс тщательно обследовал полянку, на которую их выбросило из Катакомб.

— Ни малейшего следа присутствия Силы, — пожаловался огневолосый. — Портал исчез. И что теперь делать?

— Двинемся вдоль реки, а там видно будет, — отозвался Коросс.

— Тогда, пойдем туда, — безапелляционно заметил Уоросс, показывая на просвет между деревьев.

Дорога в ту сторону, действительно, выглядела гораздо удобнее. Местность была относительно ровной, плавно поднимаясь наверх. Но Коросс покачал головой. Его неумолимо тянуло в противоположное направление. Туда, где склон уходил круто вниз, откуда веяло сумрачной сыростью, а лес стоял сплошной стеной. В густой непролазный бурелом.

Когда Коросс озвучил свой вариант будущего маршрута, Уоросс насмешливо приподнял бровь:

— Это что, юношеский бунт? Легких путей не ищем? Я могу и настоять на своем. Здесь папочка и сестра тебя не защитят. И Ароссы поблизости нет.

— Я видел твои возможности и оценил, — кивнул Коросс. — И все-таки, настаиваю на своем.

Рыжеволосый насмешливо улыбнулся.

— Почему же?

— Мы двинемся вниз, придерживаясь по возможности речки, пока она не выведет нас в какую-нибудь долину.

— Долина может оказаться безлюдной либо заболоченной, и это ничего нам не даст.

— А если следовать против течения, мы с большой долей вероятности через некоторое время упремся в неприступные скалы. Сейчас весна, соответственно, могут случаться лавины и оползни. Будет лучше, если мы как можно скорее обезопасим себя от этого, выбравшись на широкое пространство.

— Не надо казаться умнее, чем есть, Коросс, — огневолосый говорил с ним терпеливо, словно с неразумным ребенком. — Мы пойдем туда, куда сказал я. Я не хочу ссориться с тобой, но и тебя призываю к благоразумию. Я гораздо больше тебя умею и могу. Если станешь мне в тягость, тебя придется либо усмирить, либо устранить… Коросс, я тебя не пугаю, просто констатирую факт. По сути, ты мне не особо нужен…

— Не особо нужен, — повторил Коросс.

Дурачась, он сделал вид, будто напряженно размышляет.

— А вдруг, я могу активировать портал? Ведь это я нашел тайник, а там могло быть что-то, что уравнивает наши с тобой шансы. Ну, например, кувшин. Знаешь, очень зря ты от него отказался, когда я тебе его предлагал. Кувшинчик, может, совсем не так прост, как кажется.

— Не говори ерунды. Тайник нашла Лапуля, которую, кстати, я купил, а вы украли. А потом, с чего ты взял, что портал активировала ржавая посудина? Я, думаешь, зря с собой Донну тащил? Может это кровь девственницы сработала?

Коросс засмеялся Уороссу в лицо.

— Думаю, ты сильно ошибаешься.

— Вот как, — Уоросс метнул задумчивый взгляд в сторону реки. — Значит, наш пострел везде поспел… Ну, ладно, активируй портал.

— А может, я пока не хочу. Любопытно, все-таки узнать, где мы находимся.

Уоросс уставился на юношу.

— Шучу, — признался Коросс. — Не имею никаких представлений как его вызвать снова. Придется нам искать дорогу домой ножками. Но для начала следует выбраться к жилью. А его лучше искать внизу, в долине. Поэтому мы будем спускаться. Если ты против, я как-нибудь без твоей компании обойдусь.

Огневолосый задумался.

— Ну-у, — протянул, наконец, он, — вообще-то, мне без разницы куда идти. Убить я тебя тоже всегда успею, а с тобой, уж точно, не соскучишься. Решено, пойдем вниз по течению. Но вдвоем.

— Вчетвером. Мы пойдем вчетвером. Они пойдут с нами.

— Ладно, я согласен взять слугу, если ты гарантируешь его полное послушание. А Донну зачем? — скривился рыжеволосый. — У тебя никаких запасов еды нет, у меня ее немного. Когда мы доберемся до Кросса тоже неизвестно, а магическая подпитка нужна и тебе, и мне. Вообще, я рассчитываю использовать девку, как Источник. Сила нам не помешает.

— А ты не применяй Силу, тогда тебе не понадобиться восстанавливать ее запасы. Шэрон — хороший человек и перспективный слуга, которого я не хочу терять. А еще он любит эту девушку и не простит тебе, если с ней что-то случиться. Мы здесь все в одной лодке. Уоросс, ты, конечно, сильный маг. Спору нет. Но будет ли тебе уютно путешествовать по неизвестным местам неизвестно сколько времени в компании людей, на обеспечение лояльности которых тебе придется постоянно тратить Силу? Или, все-таки, устранишь нас всех и будешь бродить в гордом одиночестве?

Уоросс глубоко вздохнул и выдохнул, а затем неожиданно миролюбиво заметил:

— Хорошо. Будем считать, что и тут ты меня убедил. Ну, мировая?

Коросс с сомнение посмотрел на протянутую ладонь. Подумав, он ответил на рукопожатие.

Они шли довольно долго, спотыкаясь о валуны и валежник. В какой-то момент Коросс и сам засомневался в выбранном направлении, но уверенно и упрямо продолжал идти впереди их маленького отряда. Чем ниже они спускались, тем непролазнее становился бурелом и глубже рыхлый снег, под которыми прятались острые и скользкие камни. Когда силы уже практически иссякли, крутой спуск неожиданно оборвался. Они оказались в сумрачном ущелье. Речушка, русла которой они все это время придерживались, ныряла здесь в другую — более бурную и полноводную. По обе стороны от реки высились мрачные скалы.

А еще по другую сторону реки вдоль скалистого массива вилась узкой лентой дорога.

Коросс взглянул на Шэрона:

— Мы можем переправиться туда?

Шэрон с сомнением посмотрел на девушку. Донна устала и осунулась, а веселые ямочки больше не играли на ее щеках.

— Можно попробовать, — как-то нерешительно произнес он.

Быстро раскрутив над головой свой шнур, он ловко забросил его на склоненную над потоком засохшую сосну. Острый крюк глубоко вошел в древесину. Проверив прочность крепежа, Шэрон, отрегулировал длину шнура, отбежал назад, растягивая его до упора, а затем прыгнул. Поджарое тело взметнулась над рекой, но долетело только до середины. Словно врезавшись в невидимую стену, Шэрон рухнул в бурную речку.

Коросс подтянул шнур и, быстро сделав петлю на его конце, кинул утопающему.

— Лови! — постарался он перекричать грохот реки.

К счастью, Шэрон его услышал. В последнем усилии он поймал петлю, умудрившись набросить ее на себя. А потом вода накрыла его с головой.

— Что произошло? — спросил Коросс, когда после совместных с Уороссом усилий слуга был вытащен на берег.

— Энергетическая стена. Очень мощная, — прохрипел Шэрон, надрывно кашляя. — У меня все тело… словно…. миллионами иголочек пронзило. Чувствую себя выжатым как игрок.

— Полог! — огневолосый многозначно взглянул на Коросса. — Значит мы в Валгаве. Уже хоть что-то. Осталось определить, в каком именно месте мы находимся.

— Значит, теперь все будет хорошо? — с робкой надеждой поинтересовалась Донна.

Уоросс посмотрел на нее как на слабоумную, заставив девушку съежиться и покраснеть.

— Ну, что ты, сладенькая. Это значит, что все отвратительно! Видишь тракт? Он на той стороне. А мы на этой. И здесь полно жутких и опасных монстров…

— Надо развести костер. Шэрон, ты сам сможешь раздеться? — озабоченно произнес Коросс, глядя на посиневшего слугу.

Тот сидел, судорожно обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь. Соприкосновение с Пологом стоило ему потери достаточно большого количества жизненной Силы. Да и купание в ледяной воде не прошло без последствий.

Огневолосому идея на счет костра понравилась. Он кинул Короссу мешочек с огнивом и посоветовал перепуганной Донне:

— Помоги парню раздеться да укутай его моим плащом. Не видишь разве, на нем сухой нитки нет?

Донна отшатнулась, затравленно глядя на Уоросса.

— Я сам разденусь. Силы уже возвращаются, — поспешил уверить присутствующих Шэрон.

— Вот они — злобные гримасы хорошего воспитания, — хохотнул Уоросс, выуживая из своего наплечного мешка фляжку довольно приличных размеров и передавая ее Шэрону. — Глотни вот этого. Но не увлекайся. Одного глотка будет вполне достаточно. А ты, скромная наша, живо дуй за валежником. Да выбирай посуше! Коросс, займись костром и чаем (зря, что ли все это время тащил кувшин с собой). А я пойду, раздобуду что-нибудь на завтрак. Нам всем следует немного передохнуть, что-нибудь съесть и выпить горячего.

Он отвернулся, сосредотачиваясь. Воздух негромко загудел от сплетаемой правителем магии призыва. Отклик последовал мгновенно, но совсем не тот, какой ожидался. Черная молния метнулась к огневолосому. Тот лишь чудом увернулся от удара. Чудовищного вида пес с острыми вздыбившимися шипами на шее, внушительными зубами и пылающими алыми глазами, пронесся мимо оторопевших от неожиданности горе-путешественников. Когти громко заскрежетали о влажный каменистый берег, тормозя на самом краю обрыва. Псина быстро развернулась и прижалась к земле, готовясь к прыжку. Молодые люди выхватили мечи, готовясь отразить новое нападение, а Донна пронзительно завизжала.

Жуткий зверь снова выбрал для атаки Уоросса, но метнувшийся навстречу Коросс со всей силы рубанул по его шее мечом. Клинок зазвенел, вырываясь из руки, но зверю он не причинил ни капли вреда. Монстр, словно пушечный снаряд, врезался в Коросса, опрокидывая его навзничь. Резкое пряное дыхание овеяло молодого человека, заставив его как никогда прежде ощутить близость смерти. Он попытался оттолкнуть голову твари от себя. Рука скользнула по жесткой щетине, срываясь на землю. Пальцы нащупали горлышко кувшина. Крепко сжав его, Коросс со всех сил обрушил сосуд на пса.

Вспыхнув, кувшин взорвался, и пес отпрыгнул, тряся головой, объятой синим пламенем. Взвыв, он бросился в реку и исчез в быстром потоке.

— Ну, ни фига себе, поохотился, — присвистнул Уоросс, склоняясь над Короссом. — Жив?…Эй, сладенькая, хватит верещать. У меня уши уже заложило от всей этой какофонии звуков.

Коросс, с трудом перевел дыхание, пытаясь приподняться. Все случилось настолько быстро, что трудно было поверить в реальность произошедшего. Лишь быстро растекающаяся по телу боль и зловеще саднящая кожа на ладонях говорила Короссу о том, что это ему не привиделось.

— На секунду мне показалось, что моей голове никогда уже не суждено сидеть на плечах, — заметил он.

— Вот и ты познакомился с адским псом. А в таверне вы с Ароссой все пытались подшутить надо мной. Не верили. Сама судьба встала на защиту моему уязвленному самолюбию… Кстати, спасибо, тебе, — болтал Уоросс, быстро разводя костер, — хотя, обидно, что ты уничтожил столь ценный артефакт. Надо было все-таки забрать кувшин у тебя. Но кто же знал, что ты так небрежно будешь обращаться с седой древностью. Так что у тебя там еще из Катакомб припрятано?

Шэрон с наслаждением протянул к жадным язычкам пламени руки и ободряюще подмигнул Донне. Снадобье Уоросса и жаркое пламя сделали свое дело — он быстро возвращался к жизни. Зато Донна продолжала дрожать, глядя на всех круглыми от ужаса глазами. Ее страх уже просачивался сквозь естественную защиту, имеющуюся у каждого истинного кроссца. Уоросс чуть не облизывался, кося бесовским взглядом на девушку. Вздохнув, Коросс с трудом потянулся к ней и несколькими пасами успокоил ее не на шутку разгулявшиеся нервы. Это, казалось бы, простое действие, далось ему неожиданно тяжело. Будущий правитель устало облокотился на землю, стараясь выровнять сбившееся дыхание.

— Итак, что мы имеем? — вопросил Уоросс, деля поровну остатки своих запасов.

Компания дружно вгрызлась в черствый хлеб с сыром. Лишь у Коросса аппетита не было. Ободранная в схватке с адским псом кожа пылала, словно валежник в костре, у которого они сидели.

— Полог, — Коросс с трудом заставил язык шевелиться, — мы в Валгаве, и здесь водятся адские псы.

— Правильно! — оживленно воскликнул Уоросс. — Митрилец с кузиной вышли из Кросса пару недель назад. Даоссе было нужно время, чтобы собраться, а Лэппэлу — чтобы познакомиться с Орденом Архивариусов и его библиотекой. Кузина говорила, что они собирались двинуться вдоль тракта, метр за метром обследуя Полог. Но заделывать его сразу они не планировали. Даоссе стало любопытно взглянуть на Гору, где по рассказам Тантоссы раньше водились драконы. Лэппэлу, судя по всему, тоже. А значит, нам тоже надо двигаться вдоль тракта. Вот только бы не ошибиться в какую сторону идти.

Несмотря на то, что день был давно в разгаре, в ущелье было уныло, холодно и сыро. Из кривого росчерка местами покрытых снегом мрачных скал проглядывала ломаная полоска синего неба. С изможденных от вечной влаги и сумрака стволов деревьев свисали седые космы. Земля была усыпана сухими ветками и ржавой хвоей, сквозь которую выглядывали хрупкие белоснежные цветы. Они источали тонкий чарующий аромат. Пылающая огнем рука смяла нежный бутон, и боль слегка притупилась.

— Мир вам, — звонкий голос застал всех врасплох.

Худенький парнишка в меховой куртке и ободранной шапке-ушанке выступил из-за деревьев. В одной руке у него был лук, в другой он держал связку зайцев.

— И тебе парень, — жизнерадостно откликнулся Уоросс, широким жестом приглашая к костру. — Присаживайся. Отдохни, погрейся. Правда, разделить с тобой трапезу, к сожалению, не можем. Все съели. Хотя…

Огневолосый бросил взгляд на Коросса, рядом с которым лежал так и не съеденный кусок хлеба.

— … мой друг, Коросс, поделится. А ты можешь пожарить своих зайцев. Донна с удовольствием тебе поможет в увлекательном занятии свежевания и потрошения.

Не ответив, парнишка присел рядом с Короссом и озабоченно потрогал ему лоб. Рука была приятно прохладной. Не очень понимая, что делает, Коросс прижал к губам неожиданно маленькую руку, вдыхая ее аромат. Она пахла также как цветы на поляне. Теряя сознание, Коросс услышал голос незнакомца.

— Ваш друг умирает. Его надо перенести в дом. Он недалеко отсюда.

 

Дом на опушке

Он очнулся в убогой хижине. Пыльные лучики света пробивались из худых стен и крыши, причудливо перекрещиваясь между собой. На земляном полу растекалась приличная лужа от прошедшего недавно дождя. Но, несмотря на то, что избушка была дырявой и продуваемой всеми ветрами, Короссу было невыносимо жарко. Склонившийся над ним Шэрон был бледен.

— Похоже, я не выкарабкаюсь, — хотел сказать Коросс, но из его рта вылетел лишь тихий стон.

— Господин Уоросс просил вас приготовиться, — прошептал Шэрон. — Вам осталось от силы полчаса. Кивните, если хотите облегчить боль или уже сейчас тихо отправиться в Мир Духов.

Коросс отрицательно мотнул головой.

— Господин Уоросс тоже был уверен, что вы будете бороться до последнего. К сожалению, это все, чем можно вам помочь. Тварь оказалась смертельно ядовитой. Господин Уоросс не знает противоядия от нее, — горько признался слуга. — Если бы моя жизнь могла вас спасти, я бы, не раздумывая, отдал ее, но…

— Жизнь не надо, — серебристый голос мальчишки звучал как звон колокольчика в затхлой тишине. — Лучше иди, помоги рыжему с костром. Да и за подругой своей приглядывай. Что-то ей там твой друг красноречиво втирает… Я позову, если что.

Шэрон, метнув раздраженный взгляд на парнишку, сказал:

— Это чудо уверяет, что может помочь вам, но требует оставить вас наедине. К сожалению, сейчас это наш единственный шанс.

— Иди, — прикрыл глаза Коросс, и Шэрон, понурив голову, вышел из избы.

Коросс снова погрузился в мир огня. Языки пламени причудливо извивались, превращаясь в прекрасных призрачных девушек. Их танец завораживал, а в объятиях, которые они дарили, была и мука, и наслаждение.

Чей-то окрик ножом резанул слух.

— Эй, а ну не спать…

Он с раздражением уставился в глаза, прохладными озерами синеющими на бледном лице. Поджав губы, парнишка, так и не снявший смешной шапки, требовательно смотрел на будущего правителя. Будто сам был правителем. И похоже, он ни на секунду не сомневался в том, что его приказу подчиняться.

Коросс хотел оттолкнуть зарвавшегося дикаря, но тело отказалось слушаться. Парнишка взял его ладони в свои руки. Коросс поразился, увидев, во что превратились невинные, казалось бы, ссадины. Кисти рук выглядели бесформенными раздувшимися шарами с выглядывающими из них опухшими кругляшами пальцев. Опухоль простиралась до локтей. Но на мальчишку это, похоже, не произвело особого впечатления. Тонкие и прохладные пальчики быстро и уверенно заскользили по пылающей коже, оставляя на ней россыпь мертвенно белых следов.

— Угораздило же тебя, — сочувственно проговорил мальчишка.

— Я долго спал?

Язык онемел и перестал его слушаться. Тем не менее, парнишка понял.

— Часа три. Огневолосый некоторое время над тобой колдовал, а потом сдался. Сказал, что ты все равно умрешь, а он есть хочет. Сейчас он следит, чтобы кудрявая зайцев правильно жарила. Думаю, они как раз приготовятся, когда я с тобой закончу.

Коросс почувствовал тошноту при упоминании о еде.

— Та тварь, что на нас напала… Ты что-нибудь знаешь о ней?

«Я брежу», — обреченно подумал Коросс. По ощущениям — его полностью парализовало. Лишь легкие пока работали, с трудом втягивая в себя воздух, да сердце билось, неохотно прогоняя по телу отравленную кровь. Ему казалось, что ни один звук не вылетел из его рта, но парнишка на так и непроизнесенный вопрос неопределенно пожал плечами. Он достал нож и кольнул почерневшую руку. Кожа лопнула, выпуская наружу черную, дурно пахнувшую жижу.

— Что-нибудь кроме жара чувствуешь? — поинтересовался парнишка.

— Нет, — подумал Коросс.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул странный лекарь. — Самое время давать противоядие.

Коросс попытался выдернуть руки, но, безрезультатно. Он был в полной власти у этого валгавского паренька.

— У меня есть мазь для таких случаев, — продолжал парнишка. — Мне она всегда хорошо помогала. Тебе тоже должна помочь. Вот только она может вызвать сильные судороги. Ты сейчас слаб, поэтому, чтобы сердце выдержало, лучше использовать мазь, когда тело окончательно онемеет.

Оптимизма это объяснение у Коросса не вызвало. Если Уоросс, будучи одним из лучших лекарей Кросса, сказал, что Коросс безнадежен, то никакой валгавский дикарь не сможет что-либо изменить. Коросс был уже почти мертв. Единственно, что противоречило его представлениям о последних минутах — болезненная ясность мыслей. Парнишка мешал ему погрузиться в забытье, раздражая своей болтовней.

— Уходи, — подумал Коросс.

Сейчас ему хотелось вновь увидеть танец огненных дев. Но мальчишка опять растормошил его.

— Не спи. Ну, пожалуйста! Тебе сейчас никак нельзя спать. А мазь у меня хорошая. Честно, — умоляюще промолвил мальчишка, и глаза его неожиданно наполнились слезами. — Она спасет тебя, парень. Ты только верь и не спи.

— Ладно, — вздохнул Коросс, поняв, что ему не избавиться от настырного паренька, пока тот не испробует на нем свой препарат. — Хуже все равно уже не будет.

— Ты потерпи немного, а потом легче станет, — предупредил мальчишка, явно обрадованный такой покладистостью. — Болезни дорогу из твоего тела показать нужно.

Коросс мысленно кивнул, и валгавец вновь прикоснулся к его рукам. Сначала движения были осторожны, но быстро обрели смелость и быстроту. Ловкие пальцы бесстрашно пробегали по набухшим ранам, заставляя их раскрыться и выпустить наружу зловоние. Мальчишка, бросив на него виноватый взгляд, вылил клейкую массу из сосуда на руки и быстро втер ее в кожу.

Коросс даже представить себе не мог, что бывает такая боль. Онемение сменилось запредельной чувствительностью каждого нервного окончания, мышцы натянулись струнами, а тело выгнулось дугой. Он весь покрылся липким потом. Адское месиво раскаленной лавой ворвалось в его тело, прожигая до самых костей. Но не это было самым страшным. Как наяву он увидел любящие глаза матери. Они были полны беспокойства за него. Губы шептали что-то успокаивающее, а светлый локон щекотал по щеке. А потом черты мамы начали расплываться, превращаясь в тонкие струйки Силы. Коросс понял, что слабость и боль уничтожили магическую защиту, лежащую на нем. Он начал превращаться в Источник. И хоть поблизости здесь магов не было, это было более чем опасно для Коросса.

«Нет!» — если бы он мог, то зашипел бы от злости. Он старался обрести над собой контроль, но мысли, как и тело, не слушались его. Яркие образы детства вспыхивали и светлым дымком уносились в неизвестном направлении. И тогда иная Сила, неведомая, темная и сокрушительная, наполнила его до краев. Она дарила очищение, гася пожирающее тело пламя. Короссу показалось, что у него выросли крылья, а сам он стал больше и сильнее. Мгновенье, и он взлетит вверх, разнеся в клочья эту дряхлую лачугу. А потом ощущение всемогущества схлынуло.

Коросс резко сел, отталкивая от себя мальчишку. Тот упал прямо в лужу на полу. Там он и замер, глядя на молодого человека округлившимися от ужаса глазами. Мальчишка не просто боялся Коросса, его обуял настоящий ужас. Темный, тягучий, густой как горячий шоколад. Коросс задрожал от предвкушения. Больше всего на свете он хотел сейчас высушить дикаря, напитать свой измученный организм столь необходимой ему энергией. И у мальчишки не было никакой защиты, чтобы воспротивится желанию Коросса.

— Н-не надо, прошу тебя, — обреченно пролепетал парнишка, сам не веря в то, о чем просил.

Коросс тряхнул головой, пытаясь взять себя в руки, но безуспешно. Он облизнул спекшиеся губы.

— Видит Сила, я сожалею, что так все получилось, — пробормотал будущий правитель, поднимаясь с лежанки.

Сейчас он был очень близок к тому, чтобы впервые в своей жизни выпить жизнь человека. Человека, который только что спас ему жизнь.

Мальчишка не спускал с него глаз, не делая никакой попытки подняться.

— Пожалуйста, не бей меня, — просипел тот. — Я не хотела тебе зла.

Коросс в растерянности замер.

— Ты девушка?

Хрупкие плечи дернулись.

— Не бей меня, — обреченно повторила она. — Смотри, опухоль уже начала спадать.

Но Коросс даже не взглянул на свои руки. Он присел рядом. Теперь, глядя на изящный овал лица, высокие скулы и детские, чуть припухлые губы, он удивлялся, как до этого мог спутать ее с парнем. Ее глаза в обрамлении густых длинных ресниц из-за расширенных от ужаса зрачков смотрелись двумя темными омутами на очень бледном лице.

— Твой страх — он такой совершенный! — почти нежно проговорил он.

Девушка замерла, заворожено уставившись на него. Руки скользнули к дурацкой шапке, выпуская на свет темно-золотое облако волос. Он неловко провел еще непослушными пальцами по ее губам. Они приоткрылись, и Коросс вдохнул страх девушки в себя. Так, как могли это делать только правители: скручивая Силу в плотные нити и обвивая вокруг себя тугой спиралью. Он пил ее не торопясь, смакуя каждый глоток, чувствуя, как каждая клеточка его тела наполняется Силой. Так и должно было быть. И здесь не было места чувству признательности. Дикарка была его законной добычей по праву рождения.

Отчаянно замотав головой, девушка попыталась отстраниться, простонав слабеющим голосом:

— Прекрати, прошу тебя!

— Не нравиться? А если так? — прошептал Коросс, крепче прижимая ее к себе и теперь уже касаясь губами ее губ.

Таких нежных и сладких. Ее Источник осветился новыми красками и вкусами. Пробившиеся сквозь страх ростки сладострастия заставляли плавиться от удовольствия. Он заглянул ей в глаза, готовясь принять и это…

— Господин Коросс?

Шэрон застыл в дверном проеме, с изумлением взирая на них. Отскочив от Коросса, девушка вылетела на улицу, чуть не сбив с ног слугу.

Когда Коросс, опираясь на Шэрона, следом вышел наружу, остальная компания собралась у костра. В воздухе витал запах жареного мяса.

— Господин! — обрадованная Донна бросилась им навстречу. — Как вы себя чувствуете?

Уоросс присвистнул, уставившись на Коросса.

— Теперь понятно, почему наша хозяюшка как ошпаренная из избушки своей вылетела. У нас, оказывается, мертвец ожил…

А затем с деланным сожалением прибавил:

— А я такую красивую эпитафию сейчас сочинил: «Он поразил нас доблестью и честью, и в мир иной унесся быстрою стрелой»… Ну, конечно, еще требуется немного отшлифовать, но в целом, по-моему, неплохо.

— Вот и оставь себе, — посоветовал Коросс, присаживаясь к костру.

Если бы Уоросс знал, как его слова задели Коросса, он был бы польщен.

Привалившись к завалинке, Коросс с наслаждением вытянул ноги. Здоровье быстро возвращалось к нему благодаря этой странной девушке. Он встретился с настороженным взглядом синих глаз.

Валгавка вернулась и теперь стояла недалеко от костра, не решаясь подойти ближе. Девушка больше не источала Силу, сумев каким-то образом закрыться. И Коросс, не искушаемый теперь ничем, ощутил острый приступ угрызения совести.

— Эй, не бойся, мы тебя не съедим, — приветливо замахал рукой Уоросс, освобождая место рядом с собой. — Мы лучше зайцев твоих есть будем. Давай с нами. Коросс больше не будет тебя пугать. Обычно, он у нас весьма галантный юноша. Просто близость Мира Духов, похоже, слегка помутила его рассудок.

Кивнув, девушка подошла к костру, садясь на указанное место. Огневолосый был доволен. Теперь его с обеих сторон окружали дамы. Шэрон, разделав зайца, хотел передать своему господину лучший кусок, но Коросс, покачав головой, показал на валгавку.

— Ну, признавайся, как ты умудрилась Коросса на ноги поставить? — поинтересовался Уоросс у девушки. — Ты, однако, дорогуша, полна сюрпризов. Рецептик дашь?

— Я не дорогуша, и рецептик не дам. У тебя все равно не получится им воспользоваться, — буркнула девушка и впилась в заячью ногу.

Похоже, она была не меньше голодна, чем остальные. Уоросс выразительно поднял брови, рассматривая юную грубиянку, как энтомолог новую затейливую букашку.

— Уоросс, она меня спасла, — мрачно предупредил Коросс. — Дом Страха обязан ей.

Отвернувшись от девушки, Уоросс игриво обнял Донну, которая старательно дула на кусок зайчатины, пытаясь его остудить:

— Сладенькая, дай дяде ножку. А Шэрон тебе другой кусочек оттяпает.

Девушка вспыхнула, как маков цвет, поспешно передавая свою порцию.

— Прекрасно! — с чувством глубокого удовлетворения отметил Уоросс.

Обглодав окорочек, он бросил в костер кости, и тот час же потянулся за новой порцией.

— А жизнь-то налаживается, — балагурил он. — Дорогу мы нашли, ты, Коросс, очухался, нашим спасителем оказалась юная красавица, а моя рука сейчас снова сжимает одно из самых восхитительных бедрышек на свете. Да, простят меня очаровательные дамы, я не в эстетическом, а чисто в гастрономическом плане.

Уоросс лукавил. Зайцы были жилистыми и сухими, но после долгих часов голодания никто не привередничал, с удовольствием вкушая горячую пищу. Жуя мясо, Коросс с интересом осматривался вокруг. Хижина, где еще недавно он лежал в беспамятстве, располагалась на лужайке, со всех сторон окруженной лесом. Мягкая трава удивительного изумрудного оттенка волнистым ковром расстилалась вокруг. Избушка наполовину вросла в землю, а моховой ковер на почерневших от времени бревнах и крыше со стороны делал ее похожей еще на один холмик.

— Ты здесь была одна? — решился спросить Коросс девушку.

Она кивнула, и у Коросса немного отлегло на душе. Если девушка на него и сердилась, то старалась не демонстрировать этого. Хотя вряд ли она поняла, что только что чуть не произошло в хижине. Скорее всего, она сочла это ухаживанием. Ну, может несколько излишне эксцентричным. С другой стороны, у такой девушки должно быть много парней, которые теряют в ее присутствии голову и делают глупости. Молодой человек улыбнулся ей, любуясь необычным сочетанием робкой застенчивости и гордой независимости, которое излучала лесная красавица. На его улыбку она не ответила, но к радости Коросса, и чураться не стала.

— Раньше здесь старик-отшельник жил, — сочла нужным пояснить она. — Ему на лето селяне бычков откармливать оставляли, а я время от времени старика навещала, помогала за стадом присматривать. Луга здесь хорошие, сочные, и хищников нет.

— Так уж и нет, — саркастически ухмыльнулся Уоросс. — А что со стариком? Зайцы съели?

— Старый был, вот зиму и не пережил, — пожала плечами девушка.

За разговорами выяснилось, что ее зовут Ароной, и живет она в Голубом Доле. Сюда она пришла пару дней назад, чтобы поохотиться и набрать лечебных травок на слонах холма Лунной богини. Именно так называется гора, куда забросил кроссцев портал. Но самое радостное известие Арона припасла напоследок.

— Когда я выходила из Голубого Дола, встретила трех чужаков: высокого светловолосого воина, бесцветного человека и огневолосую девушку, — Арона посмотрела на Уоросса. — Она была очень похожа на тебя.

— Кузина! — потер руки Уоросс. — Сможешь показать нам, где этот Голубой Дол?

— Почему бы и нет? Даже провожу. Все равно уже назад собиралась. По весне охота никакая. Вот только тебе, — она посмотрела на Коросса, — отлежаться бы сегодня надо.

— Значит, двинемся завтра, — бодро произнес повеселевший Уоросс и достал из наплечной сумки довольно увесистую фляжку. — А знаете, друзья мои! Не выпить ли нам за столь удачное разрешение столь сложной ситуации? Дамы, вы первыми.

Донна пыталась было понюхать предложенный напиток, но грозный оклик огневолосого, заставил ее поспешно сделать глоток. Закашлявшись и посинев, она с выпученными глазами уставилась на Уоросса. Тот невинно улыбнулся:

— Забыл предупредить. Выдохнуть сначала надо было.

Чуть выждав, он поинтересовался:

— Ну, как?

Лицо Донны приобрело мечтательно расслабленное выражение:

— Какое-то странное чувство полета.

— Арона? — Уоросс, прищурившись, протянул фляжку валгавке.

— Не буду.

— Почему? — нахмурился Уоросс.

— Не хочу. Наши парни тоже девиц самогоном так и норовят напоить, а потом на сеновал тянут…

Уоросс, пожав плечами, передал фляжку расхохотавшемуся Короссу.

— Какой это тебе самогон, деревня, — презрительно бросил огневолосый девушке. — Ты только что отказалась от одного из лучших снадобий, разработанных мною лично. Что-то тонизирует, что-то расслабляет, а в целом способствует быстрому восстановлению сил… Коросс, тебе особо рекомендую.

— А побочные эффекты? — поинтересовался Коросс, прежде чем глотнуть.

— Вариативны, — уклончиво отозвался Уоросс и, вдруг, возмутился, — Слушай, ты спас мне жизнь. Мы пожали друг другу руки…. По крайней мере, пока мы в одной лодке, можешь не опасаться меня. Тем более что я испытываю к тебе благодарность за то, что ты отвлек ту жуткую тварь. Если бы я знал, как тебе помочь, когда ты умирал, я бы помог. Но яд того чудовища абсолютно мне незнаком. Я ушел, потому что больше всего не люблю ощущение бессилия. Не знаю, что с тобой сделала эта красотка…

— Меня зовут Арона, — флегматично заметила девушка.

— Я помню, как тебя зовут, — раздраженно отмахнулся Уоросс. — Так вот, просто чудо, Коросс, что ей удалось тебя вытащить. А уж коли ты на пути к выздоровлению, тебе просто необходимо это. Моя настойка — хороший стимулятор.

— Все-таки самогон? — подкольнул Коросс.

Рыжеволосый коротко хохотнул:

— Бери выше! Но ведь не это главное. Мое средство ускорит начавшиеся у тебя процессы регенерации тканей. Но самое большее, на что ты сможешь рассчитывать сегодня — это крепкий беспробудный сон до утра.

Коросс глотнул. Огненная жидкость разлилась по артериям, неся расслабление.

— Ну, что ж, друзья, — донесся до него сквозь дымку дремы раздражающе бодрый голос Уоросса, — вперед, за валежником для матрасов. А потом еще по паре глоточков… У вас, госпожа Арона, надеюсь, есть чистое белье, застелить постель нашему принцу? Мы его сейчас потащим в ваши хоромы.

— У меня есть бычьи шкуры.

— Отличное приданое!

Коросс прикрыл глаза. Разговор затухал, отдалялся, и голову заполнили другие звуки, другие образы — цветные и звонкие, несущие надежду и радость.

 

Арона

Коросса разбудила птичья трель. Он обнаружил себя лежащим на топчане, укутанным в шкуры. Под ногами на куче валежника, на таких же шкурах, как у него, дружно обнявшись, сладко посапывали его спутники. Их одежда в беспорядке была разбросана по углам избушки. Раскрасневшаяся Донна лежала в середке, томно прикорнув на плече Уоросса и закинув ноги на Шэрона. Видно Арона была права. Снадобье Уоросса в больших количествах работало так же, как самогон валгавских парней. Огневолосый ловелас был неисправим. Стараясь не разбудить любвеобильную троицу, Коросс шагнул из хижины в ясное морозное утро. Хозяйки хижины негде не было видно.

Солнце еще не поднялось из-за гор, но из-за инея, покрывшего поляну, было светло. Воздух искрился свежестью. Не обуваясь, Коросс захрустел по снежной траве, направляясь к шумной речке. У небольшой запруды он разделся, и под аккомпанемент стремительного потока, начал Танец Жизни, приветствуя первые лучи солнца, брызнувшие на землю.

Этому танцу его научил отец. Когда Короссу исполнилось десять лет, Митросс привел его в Сад Забвения и сказал:

— Сегодня я приобщу тебя к обряду. Ему столько же лет, сколько нашему Дому. А может и больше. Эта не просто традиция нашего Дома, которую следует чтить и уважать. Это — неплохая зарядка энергией. Танец Жизни поддерживает в тонусе все мышцы, оттачивает чувство равновесия и позволяет стабилизировать магический ресурс организма. К тому же его элементы можно найти почти во всех техниках боя, которым тебя уже скоро начнут обучать. Поэтому смотри на меня и запоминай.

Митросс одним движением сбросил с себя тунику, подставив лучам восходящего солнца свое мускулистое тело. Затем, подняв одно колено вверх и привстав на кончики пальцев, он сложил ладони лодочкой у груди и низко поклонился восходящему солнцу. А потом начал свой танец. Он, то взлетал, то падал, то застывал в немыслимых позах, то становился настолько стремительным, что контуры его тела начинали размываться. Но чтобы он не делал, каждое его движение было наполнено гармонией. Он словно светился изнутри, пронизанный лучами восходящего солнца.

Когда танец закончился, Верховный правитель остановился перед юным Короссом и спросил:

— Запомнил?

Завороженный мальчик отрицательно покачал головой, и строгий отец усмехнулся.

— Ладно, повторяй за мной.

И он начал танец заново, но уже медленно, постоянно прерываясь и объясняя особенности выполнения того или иного элемента танца.

Постепенно Коросс втянулся в эти упражнения и даже начал вносить в Танец некоторые изменения, которые, как ему казалось, больше раскрывали возможности тела. Но он всегда исполнял Танец Жизни на восходе солнца. То, убыстряя движения, то застывая статуей, он заново постигал каждую клеточку самого себя, восстанавливая гармонию между духом и телом, скрепляя ее светом зарождающегося дня.

Сегодня этот танец находил в нем особый отклик. Сначала измученное тело слушалось неохотно, но постепенно движения становились все более слаженными. В какой-то момент солнце вдруг стало казаться Короссу Источником — мощным и неисчерпаемым. Он выплетал из солнечных лучей нити Силы, делясь в ответ со всем миром своей радостной благодарностью. Когда Коросс закончил, от него валил пар. Процесс купания в обжигающе холодной воде стал достойным завершением утренней зарядки. Коросс с удивлением обнаружил, что от вчерашней болезни не осталось и следа. Более того, он чувствовал себя так, словно только что испил Истинной Силы. Это было удивительно. Больше того, так не должно было быть. Источниками могли быть только живые организмы. Это знали все. Но собственные ощущения противоречили одному из базовых положений магии.

Глубоко задумавшись об этом, Коросс заметил сидящую рядом с его одеждой Арону, только когда поднялся на берег.

— Зачем ты это делал?

В ее глазах светилось живое любопытство. Короссу было приятно, что лед отчуждения дал трещину. И сейчас ему, наполненному солнечным теплом, меньше всего хотелось неосторожным словом или жестом уничтожить робкий росток доверия, который пробивался в ее душе.

— Это зарядка, — объяснил он, одеваясь. — Помогает держать себя в хорошей форме.

— Красиво, — похвалила она. — Ты научишь меня?

Коросс опешил, не зная, что на это сказать. Ритуал был только для правителей Дома Страха. В него никогда не посвящали посторонних, но обижать сейчас девушку Короссу не хотелось.

— Если хочешь, — наконец, произнес он, — но тогда тебе придется раздеваться. Этот танец исполняют без одежды.

Он зря думал, что Арона смутится и откажется.

— Хорошо, — кивнула она и, легко вскочив на ноги, двинулась в сторону леса.

— Постой! Ты куда?

— Силки напоследок проверю, — не оборачиваясь, бросила она. — А ты, если привел себя в хорошую форму, костер разведи, да сонь этих буди. Лучше пораньше двинуться в путь, если хотим добраться засветло в Голубой Дол. А там, я вспомню о твоем обещании.

— Арона, не убегай. Давай поговорим, — взмолился он.

Она замерла, а потом как-то неохотно обернулась.

— О чем? — спросила она.

Если бы он знал. Просто, в какой-то момент показалось, что с ее уходом тень падет на его наполненную солнечным теплом душу. Девушка терпеливо ждала, пока он подыщет ответ. А ответ все никак не находился. Ее глаза были синими омутами, в которых Коросс безнадежно тонул.

— Та мазь, что ты в меня втирала, — наконец, нашелся он. — Твои руки не были ничем защищены. Неужели ты не чувствовала боли?

— Чувствовала. Но я привычная. Мне часто приходилось испытывать подобное.

— Здесь много ядовитых тварей?

— Здесь нет, а вот там, — она махнула рукой на север, — очень много.

Ее взгляд неожиданно потяжелел. Девушка снова замкнулась в себе.

— Что-то еще? — недружелюбно спросила она.

Странно, но, обычно не испытывающему проблем в общении с девушками молодому человеку, слова давались тяжело:

— Хочу извиниться за то, что произошло вчера. Я не хотел… тебя обижать. Постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы ничего подобного больше не происходило.

— А что делать, если я сама этого захочу? — чуть слышно прошептала девушка.

— Что? — окончательно растерялся Коросс, но она уже неслась в сторону леса, словно за ней гналась стая голодных волков.

Позавтракали все на удивление быстро. Каждый сосредоточено хлебал незамысловатую похлебку, избегая встречаться глазами с другими. Даже неунывающий и саркастичный Уоросс был в это утро на редкость молчалив. Он вяло шлепал по тарелке ложкой и постоянно зевал. Арона, отказавшись с ними завтракать, упаковывала свои охотничьи трофеи, уже выпотрошенные и переложенные какими-то травками и солью, в довольно внушительный заплечный мешок. После того, как Донна вымыла посуду, а Коросс потушил костер, Арона объявила:

— Если все готовы, давайте двигаться в путь. Просьба, не отставать и… — тут она бросила крайне неодобрительный взгляд в сторону двух правителей, — Силой не пользоваться.

Холодок пробежал по спине Коросса. Эта дикая охотница умела удивлять.

— Что ты знаешь о нашей Силе? — осторожно поинтересовался он, переглядываясь с Уороссом.

Взгляд огневолосого вмиг стал осмысленным и острым.

— Только то, что она может привлечь ненужное внимание.

— Чье внимание? — вкрадчиво спросил Уоросс.

— Магических существ, — мрачно бросила девушка, покосившись на Коросса. — По-моему, с одним из них вам уже посчастливилось познакомиться.

— Значит, тот песик бросился на нас потому, что почувствовал, как мы колдуем? — вытянулось лицо у огневолосого. — Хорошо, что Коросс его все-таки прикончил.

— Прикончил? И не надейся, — холодно усмехнулась девушка. — А сейчас, если надумали — идемте. Нет — так оставайтесь. Эта избушка все равно ничейная. Живите, сколько угодно.

— Ха-ха! Сколько угодно? Вот уж нет! Еще одного такого потрясения эта рухлядь, боюсь, не выдержит, — игриво засмеялся Уоросс, подмигивая Донне.

Шэрон сжал кулаки и шагнул вперед.

— Я требую поединка!

— Требую? — растягивая слово, насмешливо протянул Уоросс, засовывая руки в карманы. — Вот как! А повод?

Шэрон, мельком взглянув на Донну, густо покраснел.

— Ты нас опоил.

— Неправда. Все живы — здоровы. К чему эти истерики? Ну, расслабились, кто как может: Коросс одним способом, мы другим. Донна, неужели возникли какие-то проблемы?

— У меня проблем нет, — заметила Донна и, бросив мстительный взгляд на Шэрона, добавила. — А вот у Шэра явно проблемы.

— Вот и отлично, сладенькая, — хохотнул Уоросс. — Всегда подозревал, что ты у меня девушка широких взглядов!

— Не стоит, Шэр, — вмешался Коросс, кладя руку на плечо сжавшего кулаки слуги. — Держи себя в руках. Против Уоросса у тебя нет никаких шансов. Он тебя провоцирует.

— Никого я не провоцирую. Да и напиваться не заставлял. Вы просто, ребятки мои, юные пьянчушки, а я щедрый бескорыстный человек, не умеющий отказать даме, — ухмыльнулся Уоросс. — А вообще, берите пример с Ароны. Не захотела пить и не стала… Кстати, воительница, сама-то, где всю ночь гуляла?

Но она уже двинулась в путь, не слушая перепалки ее новых знакомых.

Еле заметная тропа петляла мимо деревьев, которые становились все гуще. Хвойный лес перемежался с высоким кустарником, а рыхлый весенний снег местами еще был довольно глубок.

Всю дорогу Коросс не переставал удивляться их охотнице-проводнику. Арона скакала по узловатым кореньям и серебристо серым валунам с изяществом горной серны. Обутые в мягки кожаные сапоги длинные и стройные ноги были неутомимы и легки. И это несмотря на то, что в отличие от остальных путников, девушка была прилично нагружена. На раздутый заплечный мешок сверху были уложены заячьи шкурки, а рядом приточены полутораметровый лук и колчан со стрелами. Коросс и Шэрон несколько раз предлагали девушке забрать ее поклажу, но она каждый раз упрямо качала головой.

Труднее всего этот поход давался Донне. Она постоянно спотыкалась и падала, серьезно задерживая передвижение отряда. Шэрон, не смотря на то, что продолжал дуться на Донну, как мог, помогал ей. Но девушка шла все медленней, и остальным приходилось все дольше поджидать постоянно отстающую парочку. Во время очередного такого незапланированного привала, Арона раскрыла свой мешок и принялась в нем рыться.

— Мы так никогда не дойдем, — сердито пробормотала она.

— А я с самого начала предлагал Короссу хорошее решение проблемы, но наш сердобольный друг заартачился, — отозвался огневолосый. — А вот, кстати, и наши голубки…

Донна тяжело опиралась на Шэрона и сильно прихрамывала.

— Смотри, Шэрон, еще немного, и наша сладенькая окончательно сядет тебе на шею, — хмыкнув, предупредил Уоросс. — Любовь, она, знаешь ли, зла…

Шэрон злобно зыркнул на огневолосого глазами, а Донна со стоном повалилась на землю.

— Ноги дай, — мрачно буркнула Арона, подходя к Донне.

Не дожидаясь ответа, охотница потянула к себе ступню. С брезгливостью стянув почти развалившийся ботинок, Арона перебинтовала ногу девушки чистой тряпицей, после чего взялась за заячьи шкурки. Несколько нехитрых манипуляций с ножом и бечевкой, и ножку Донны укутывал, если и не очень эстетично выглядящий, зато более приспособленный к горным дорогам сапожок. Таким же образом была обута и вторая нога Донны.

— Неплохо, — одобрительно кивнул Шэрон. — Спасибо, Арона.

Ничего не ответив, Арона забросила свою поклажу за спину и двинулась дальше.

Когда они вышли в долину, речка, неожиданно оказалась с другой стороны. Такая же быстрая, как в ущелье, она подтачивала подножья серых гор, окаймляющих северную часть долины.

— Похоже, мы сделали круг. Заблудились? — поинтересовался Шэрон.

— Мы огибали холм. А это другая река, — отозвалась Арона. — Нам — туда.

Она указала на противоположную сторону. На юге горы были другие. Мягкими зелеными волнами они обрисовывали линию горизонта. Позади них виднелся крутобокая гора, расколотая пополам — холм Лунной богини.

— Дорога, пересекая холм, уходит южнее, и далее идет вдоль Порога. Так называется река. Мы поднимемся выше по ее течению и через пару километров выйдем в довольно узкое ущелье. За ним Голубой Дол. Вот только сейчас половодье. Боюсь, как бы ущелье не затопило. Тогда нам придется идти через перевал, а с такими темпами, — девушка косо поглядела на Донну, — есть опасность там и переночевать.

Но пока до ночи было далеко, а вместо снега под ногами расстилался зеленый ковер из мягкой весенней травы. Донна, почти не спотыкалась, и довольно бодро шагала наравне со всеми. Уоросс временно перестал изводить всех злыми шутками, а Шэрон сердиться. Даже Арона разговорилась. Если, конечно, так можно было назвать скупые рубленые фразы в ответ на вопросы Коросса. Остальные путники старались держаться рядом к ней, с интересом слушая рассказ о жизни за Пологом.

Призрачные твари, злобные монстры и прочая нечисть, нанесшая огромный урон армиям Кросса и Митриля в последнюю войну, после создания Полога, отступили на север. Среди валгавцев, раньше заселявших долины вдоль тракта, после войны выжили немногие. Покочевав пару лет по высокогорьям и поредев еще наполовину от всевозможных лишений, беженцы вернулись в родные края. В Голубом Доле несчастья и невзгоды, наконец, отступили. Жизнь начала налаживаться. Судьба и природа после войны были на удивление милосердны к валгавцам. Злобные монстры остались на севере. Со свирепым племенем орбов удалось установить мир и даже наладить довольно примитивный, но взаимовыгодный товарный обмен. Зимы были мягкими, земля давала богатые урожаи, а леса кипели дичью. Голубой Дол быстро разрастался, за три десятка лет увеличив свое население вчетверо.

— Ах, какие плодовитые самочки эти славные валгавочки, — пропел Уоросс, услышав об этом, но заметив явное осуждение Коросса, послушно прикрыл рукою рот.

— Нам здорово повезло, что ты не держишь на нас зла за то, что наши соотечественники сделали с твоим народом, — поспешно заметил Коросс, боясь, что девушка обидится.

— На все воля Богов, — философски пожала плечами Арона. — Зато сейчас вы ограничены в использовании своей Силы. Приметесь за старое — проживете весьма недолго, разворошив муравейник. Не все твари ушли на север. Многие просто зарылись в землю и уснули. Может даже, кто-то из них спит прямо под нашими ногами.

Донна взвизгнула, когда Уоросс, незаметно возникнув сзади нее, утробно зарычал. Бросив укоризненный взгляд на огневолосого, Арона закончила:

— Я думаю, что раз вы здесь, значит, это для чего-то нужно Богам.

— Может, чтобы мы могли закончить начатое? — с невинным видом поинтересовался Уоросс и ухмыльнулся возмущению Коросса.

— Может, — невесело согласилась Арона, и замолчала.

Вскоре они вышли к реке, за которой вилась дорога. Они вместе исчезали в узком ущелье, за которым, по словам Ароны, лежал Голубой Дол. Дорога манила к себе надеждой вновь увидеть Кросс. Но перебраться на другую сторону не было никаких шансов. Дело было не только в Пологе. Река ничем не напоминала те горные речки, что встречались им до этого. Мутная, грозная, полноводная, она неслась с такой быстротой, что даже руки приходилось мыть с известной осторожностью, чтобы их не оторвало. Наскоро перекусив, путники двинулись вверх по реке к ущелью. На пути их обогнал купеческий обоз, устало ползущий по дороге. Уоросс и Донна закричали и замахали руками, стремясь привлечь к себе внимание, но скрипучие повозки продолжали жалобно стенать по разбитой весенней распутицей дороге. Закованные с головы до ног охранники настороженно оглядывались, скользя мимо орущей парочки взглядами.

— Они не видят нас, — разочарованно вздохнула Донна.

— Видят, но не так, как вы думаете, — отозвалась Арона. — Они, как объевшиеся беленой, видят не там и не то. У ребятишек в Голубом Доле одна из любимых забав — пробираться полями поближе к Пологу и подкарауливать очередной караван. Увидав его, они бегут рядом, размахивая палками, крича и швыряя в ваших людей камни. Вот тогда среди ваших начинается настоящий переполох! Лошади встают на дыбы, воины махают оружием, перепуганные толстопузы прячутся в обозах. Смех и грех, одним словом.

— Интересно… Может Полог визуализирует страхи? — подумал вслух Коросс. — Купцы часто жалуются на великие опасности и потери, которые они при этом несут.

— Арона, а это не ты случайно в Пологе дырку проделала, чтобы поохотится? — с живым интересом воззрился на девушку Уоросс. — У нас тут запропастились куда-то три обоза. Нет, ты не подумай, у меня нет к тебе претензий. Просто интересно.

— Не я, — отрезала девушка.

Лицо огневолосого вытянулось.

— Жаль. Так и запишем в досье — шалить не любит. А если серьезно, я все никак не могу понять, как появился прорыв в Пологе. Кто его сделал?

Но ему никто не ответил.

Как и опасалась Арона, ущелье, ведущее долину, оказалось затоплено весенним паводком. Купцы, которые их обогнали, сгрудились в начале ущелья и отчаянно ругались. Не трудно было не догадаться о причине их спора по отчаянной жестикуляции. Выбор между возвратом в негостеприимный к кроссцам Митриль и пережиданием паводка на тракте был для них затруднителен.

— Арона, дай на минутку свой лук, — попросил Уоросс.

Когда девушка неохотно выполнила просьбу, Уоросс лихо запустил одну за другой три стрелы в сторону обоза. Достигнув Полога, они исчезли во вспышках ослепительно яркого света. Это решило спор. В купеческом обозе возникла паника и столпотворение. Все торопливо разворачивали свои повозки назад, откуда пришли.

— Люблю расставлять все точки над «и», — удовлетворенно хмыкнул огневолосый.

— Мог бы спросить. Я бы сказала, что Полог стрелами не пробьешь, — недовольно заметила Арона. — Попусту три стрелы пропали.

Она отобрала у Уоросса лук и повела свой маленький отряд в обход через перевал.

 

Встреча

Солнце уже клонилось к закату, когда перед путниками раскинулась огромная долина исчерченная сеточкой рек и голубыми кляксами озер. Небольшое селение находилось у них под ногами, а тракт, отделенный невидимым Пологом, круто уходил к южному краю долины. Вокруг простирались высокие горы с темно-зелеными зигзагами лесов. Практически со всех горных перевалов, выходящих на долину, снег уже сошел, но дальше к северу бугрились белые волны. Инородным телом среди них смотрелась черная конусообразная вершина, окруженная темным кольцом облаков.

— Мы зовем ее просто Горой, — сообщила девушка, проследив за взглядом Коросса.

Тот кивнул. Похоже именно на ней, по утверждению Тантоссы, обитали в древние времена драконы.

А между тем надо было поторапливаться. С северо-запада на долину неуклонно надвигалась густая тень. День быстро клонился к концу.

Донна без сил рухнула на землю.

— Все, — простонала она. — Я дальше не пойду. Хочу умереть прямо здесь.

В рваном платье, выглядывающем из-под плаща Уоросса, изможденная и с потухшим взором, она больше напоминала огородное пугало, чем жизнерадостную модницу-хохотушку.

— Плохие слова, — несколько нервно отозвалась Арона, присаживаясь рядом с девушкой. — Лес сегодня непривычно тих. Мне это не нравиться. Лучше, если к вечеру мы будем уже внизу.

Но та упрямо помотала головой, не глядя ни на кого.

— Хочу умереть, — повторила она. — Ненавижу себя, ненавижу вас всех, ненавижу эти горы.

Коросс выразительно посмотрел на Уоросса, но тот сделал вид, что не понял. Огневолосый, наверняка, имел в запасе пару-тройку флаконов Силы, но расходовать ее на Донну явно не собирался.

— Я понесу тебя, — отважно предложил Шэрон. — Я не особенно устал.

Весь его вид говорил об обратном. Спускаться вниз с девушкой стало бы геройским, но весьма неразумным поступком. Он грозил неизбежными переломами от падений для обоих.

— Я могу заставить ее идти дальше, но придется использовать Силу, — сказал Коросс, глядя на Арону. — Насколько это будет опасно для всех нас?

Где-то недалеко раздалась странная трель из щелкающих звуков. Арона вздрогнула.

— Также опасно, как если оставаться здесь на ночь, — произнесла она. — Кто-то растревожил пузырников. Ночью их охотничьи инстинкты обостряются. Но на Силу они стекутся сюда уже сейчас. Нам всем придется значительно ускориться, чтобы попытаться уйти от них.

Коросс кивнул, склоняясь над Донной. Пробившись сквозь ее апатию, он нашел тлеющий в ее душе страх, и раздул его до пожирающего разум пламени. Где-то невдалеке что-то взвыло, и лес ожил. Шелест, скрежет, зловещее лязганье быстро подступали к ним, окружая со всех сторон.

— Бежим! — крикнула Арона.

Она сбросила свой рюкзак на землю, оставив себе только лук со стрелами, и устремилась вниз.

Донна завизжала, когда рядом с ней влажно шмякнулась лягушкообразная тварь. Безглазая, с покрытой бородавками серой кожей, она шумно раздула ноздри и клацала акульими зубами. Шэрон пинком отправил ее обратно в недра леса, а Коросс подтолкнул Донну в спину.

— Беги за Ароной, — шепнул будущий правитель, подкрепляя слова еще одной порцией Силы.

И девушка рванула вслед за легконогой охотницей. Страх с двоюродной сестрой трактирщика сотворил чудеса. Сейчас она не уступала Ароне ни в ловкости, ни в быстроте. Молодые люди, переглянувшись, устремились за девушками. Зубное скрежетание огромного количества шлепающих тел за спиной были хорошими стимулами, чтобы забыть об усталости.

Когда они спустились в долину, Арона повалилась на землю, тяжело дыша. Рядом с ней попадали и остальные члены отряда.

— Здесь нам ничего не грозит, — выдохнула Арона. — Эти твари не любят открытых пространств. Передохнем и двинемся дальше.

— Никогда не слышал об этих тварях, — покачал головой Шэрон. — А я в свое время наслушался много историй ветеранов прошедшей войны.

— Потому что мало кто может похвастаться, что видел их, — пожала плечами Арона.

— Они такие редкие?

— Они такие быстрые.

В Голубом Доле было намного теплее, чем на горе и в первой долине. Земля вокруг была уже распахана, и по черным тяжелым комьям важно вышагивали вороны, выискивая червяков и личинок. Несмотря на сгустившийся сумрак, они пока не спешили возвращаться в свои гнезда.

Отдохнув, путники выбрались на хорошо проезженную колею и зашагали к селению. Шум позади утих. Зато сельские звуки раздавались все отчетливей. Селение, к которому они приближались, было огорожено частоколом, а рядом с закрытыми воротами возвышалась каланча с дозорными.

Когда до ворот оставалось сотня метров, они приоткрылись, выпуская наружу высокого светловолосого человека в кожаных штанах и куртке, вооруженного лишь одним мечом. Когда он подошел ближе, Коросс с радостью узнал в нем правителя Верховного Дома Пути Лэппэла.

— Ну, вы даете! — укоризненно покачал головой митрилец вместо приветствия. — Переполошили всю округу. Не догадывались, что за Пологом нельзя колдовать?

— Теперь мы осознали, Белый Рыцарь. К сожалению, это произошло позднее, чем нам хотелось бы, — отозвался Уоросс, склоняясь в любезном поклоне.

— Лучше поздно, чем никогда, — философски ответил Лэппэл. — Что вы делаете в Валгаве? Кросс решил нарушить договоренности?

— Вовсе нет. Для тех, кто планирует подобные походы, мы выглядим крайне неряшливо… Назовем это… роковым стечением обстоятельств.

— А подробнее?

— Позвольте нам сохранить эту маленькую тайну, — вкрадчиво отозвался Уоросс, прикладывая руку к сердцу. — Но я могу поклясться Истиной Силой, что ни я, ни мои друзья не замышляли ничего против Митриля. Мы будем счастливы, если вы с Даоссой покажете нам этот ваш прорыв, и мы спокойно потопаем к себе домой.

Лэппэл кивнул. Но по этому кивку было непонятно, принимает ли он объяснение Уоросса, или просто сигнализирует, что услышал его. Белый Рыцарь посмотрел на Арону, и Коросс тот час же представил девушку.

— Арона? «Лишенная крыльев» на языке Ушедших. Странное имя. Обреченное. Тебе оно совершенно не подходит, дитя. Кто так назвал тебя?

— Моя мать.

— Она из Голубого Дола?

— Она умерла, — буркнула девушка, отворачиваясь.

— А где моя кузина? — поинтересовался Уоросс.

— В селении. Скоро увидитесь, — пообещал митрилец.

— Вы оставили ее одну среди дикарей! — мгновенно взвился Уоросс.

На лице Лэппэла мелькнула тень недовольства.

— Ваша кузина не одна. Она попросила разрешить ей взять с собой своего доверенного слугу. И я пошел навстречу, учитывая ее относительно невысокие способности к магии. Насчет валгавцев вы тоже не правы. Они не дикари. И я настоятельно просил бы вас не пользоваться здесь Силой. Вспомните, к чему это может привести.

Трудовой день на пашнях и огородах подошел к концу, но жизнь на улицах Голубого Дола, несмотря на надвигающуюся ночь, кипела. Что-то важно обсуждали степенные бородатые мужики. Старательно не обращая внимания на странников, дружно вышли выбивать половики хлопотливые хозяйки. Несколько молодых парней, косая сажень в плече, лузгали семечки, перемежая разговоры взрывами смеха. А вокруг переливались ауры — яркие, незамутненные никакими защитными барьерами, наивные, как у малых детей.

Лэппэл уверено вел маленький отряд по центральной улице, время от времени с кем-то из местных перебрасываясь парой-тройкой слов. Уоросс вертел головой то вправо, то влево. Он напоминал ребенка, которого привели в лавку со сладостями, а покупать ничего не покупают.

— Слюни не пускай, — негромко посоветовал Коросс.

— На себя посмотри, — огрызнулся огневолосый, и вдруг расплылся самой лучезарной из своих улыбок.

— Эй, красавицы, на посиделки не пригласите?

Краснощекие девицы, облюбовавшие скамеечку рядом с цветущей сиренью, переглянулись и захихикали. Замерцавшие над их головами цветовые сполохи отчетливо говорили об их интересе к незнакомцам.

— Вечером приходи к трем дубам, покалякаем. Да чернявого с собой прихвати, чтобы не скучно было, — крикнула самая бойкая.

Огневолосый подмигнул Короссу и выразительно кивнул на валгавок. Тот покосился на Арону. Девушка отличалась от местных, как лебедь от уток. Большущие глазища, темные брови в разлет, тонкие черты лица и волосы чудесного темного золота. А самое главное — она в отличие от селян умела закрываться от кросской магии. Это была загадка, которую Короссу не терпелось разгадать.

— Пойдем? — толкнул его под локоть Уоросс.

— Не стоит, — бросил им через плечо Лэппэл. — Еще раз настоятельно советую — держитесь от селян, а особенно от селянок, подальше.

Вскоре они вышли на окраину. Митрилец издалека показал на дом, где им предстояло жить. Он был довольно большим с редкими маленькими окнами, больше напоминавшими бойницы. Дом стоял на отшибе, унылый и мрачный, без ажурных наличников и веселых петушков на крышах, как у других домов.

— Провидица, самая важная после вождя здесь особа, выделила нам с Даоссой этот дом для временного проживания, — объяснил Лэппэл. — Его хозяин в свое время сошел с ума, убил всех своих домочадцев, и ушел из селения, а чужеземка, которая поселилась после его смерти, постоянно пропадает в горах и в селение появляется редко. Я все гадал, кто она, а теперь уверен, что это ты, Арона.

— Да, — кивнула девушка. — А того человека Троплом звали. Он уже умер.

— Это в его избушке мы вчера ночевали? — спросил Коросс.

Она кивнула.

— И ты не боялась этого маньяка навещать? — удивилась Донна.

Арона пожала плечами:

— Без самогону он был вполне нормальный человек. Бывают и поопаснее люди. С ним было легче, чем здесь. В Голубом Доле мне тяжело долго находиться.

— Да уж, как лисице в курятнике, если на нее намордник надеть, — согласился Уоросс. — Я бы тоже долго не выдержал. Вот только мне интересно, Арона — кто твои родители? Ведь, ты, явно, не из местных.

— Мою мать звали Абиэль. В плену у орбов мы были. Там она и сгинула, а мне сбежать удалось, — очень сдержанно ответила девушка.

— Митриль с радостью приютит тебя, бедное дитя, — после секундного замешательства заметил Лэппэл. — Уверен, Дом Откровения обрадуется известию о дочери Абиэли.

— А кто твой отец? Должно быть, Киосс из Дома Яростного Пламени, — восторженно уставился на нее Уоросс. — Я чувствовал, что с тобой что-то нечисто… Подумать только, сумасшедшая смесь лучших кровей Кросса и Митриля! Знаешь, когда это заварушка закончиться, двери моего Дома будут открыты для тебя. Может, даже руку и сердце предложу, если будешь себя хорошо вести.

— Думаю, наши представления о «хорошем» поведении несколько различаются, — покачала головой девушка, которой явно неприятен был весь этот разговор.

Когда они завернули за угол дома, то увидели кучу ребятни, столпившуюся вокруг Даоссы. Она сидела на завалинке, а на подоле ее платья покоился букет цветов. Кузина Уоросса поправила венок на голове одной из девочек и что-то сказала, улыбаясь. Девочка зарделась от радости, а остальные дети засмеялись. Всю эту идиллию зарисовывал, стоя в сторонке, худой и бесцветный молодой мужчина с тонким длинным ртом и темными, узко посаженными глазами.

— Моя кузина обожает детей, — с необычно мягкой улыбкой прокомментировал увиденное Уоросс и громко крикнул. — Даосса, радость моя сердечная, как я рад снова тебя видеть!

Даосса обернулась и, широко распахнув ярко-зеленые глаза, изумленно спросила:

— Кузен? Но, как? Какими судьбами?

 

Голубой Дол

Коросс проснулся в предрассветный час. Осторожно, стараясь не шуметь, заглянул в комнату девушек. Арона спала на топчане у самых дверей, свернувшись калачиком как котенок. Волосы девушки разметались на подушке, а лицо было расслабленно и очень беззащитное. Она казалась такой юной.

Почувствовав его взгляд, Арона проснулась.

— Ты хотела, чтобы я научил тебя Танцу, — виновато произнес Коросс, уже жалея, что разбудил девушку. — Но если ты передумала…

Арона встала. Грубая рубаха едва доходила до колен — нежных и округлых. Взгляд Коросса скользнул по стройным ножкам, задержавшись на тонких изящных лодыжках.

— Не передумала. Здесь недалеко есть чудесное для этого место. Мне очень хочется тебе его показать.

Чуть хрипловатый ото сна голос Ароны заставил его смутиться.

— Тогда собирайся, — произнес он. — Я тебя на крыльце подожду.

Ждать Арону почти не пришлось. Облачившись в свои неизменные штаны и куртку, она повела Коросса по пустынным улочкам к еще одним воротам, выводившим из селения. Перекинувшись парой слов с сонным дозорным, Коросс отодвинул мощный дубовый засов и приоткрыл тяжелые створки, пропуская девушку вперед. Прямо за забором на лужке щипали молодую траву мохноногие лошадки. Они разам подняли головы, с интересом и без малейшего испуга глядя на молодых людей.

— Нам туда, — показала девушка в сторону видневшейся невдалеке дубовой рощи. — Там есть чудесное озеро. Ты верхом ездишь?

Коросс засмеялся. Он выбрал для себя гнедого молодого жеребца, Арона села на пегую лошадку с длинной белой челкой.

— Наперегонки? — предложил он.

Вместо ответа, Арона ударила пятками в войлочные бока, с места срываясь в карьер. Чуть помедлив, молодой человек рванул следом.

Ветер развевал волосы девушки, и она смеялась. Было так приятно видеть ее такой. Заставив лошадку перепрыгнуть через небольшой ров с водой, Арона первая ворвалась в лесной сумрак и, круто развернув коня, торжествуя, показала Короссу язык. Раскрасневшаяся, с сияющими глазами и озорной улыбкой. Засмотревшись, он чудом увернулся от толстого сука, нависшего над лесной тропинкой. А потом они пустили своих коней шагом, и ехали бок о бок, слушая голосистые трели соловьев.

У небольшого озерка они спешились. В водной глади отражалась серая сталь предрассветного неба, а берега, усыпанные уже знакомыми Короссу белоснежными скромными цветами, были мягко округлы.

— Это луноцвет, — сообщила девушка. — Валгавцы считают этот цветок талисманом Лунной Девы. Верят, что в тех местах, где он распускается, зла не бывает. Это хорошее место для твоего Танца.

Коросс неожиданно смутился, не зная, что ответить, но Арона не заметила этого.

— Раздеваться?

Не дожидаясь ответа, она ловко выскользнула из своей одежды. Несмотря на несколько излишнюю худобу, девушка была безукоризненно сложена. Небольшая высокая грудь, осиная талия, плавная линия бедер. Она спокойно смотрела на него, не воспринимая свою наготу как что-то интимное… «Интересно, у нее уже были парни?» подумал Коросс и, рассердившись на себя, попытался прогнать непрошеные мысли.

— Мы начнем с самого простого, — с трудом настраивая себя на деловой лад, произнес Коросс. — С приветствия солнцу. Ты должна научиться чувствовать правильное положение тела. Тогда оно раскроется утру, и ты почувствуешь легкость. Это позволит тебе органично перейти к следующему движению. В этом танце все взаимосвязано. Малейшая ошибка нарушает гармонию, и тогда никакого эффекта, кроме усталости, от Танца не получается.

— Я поняла, — нетерпеливо отозвалась она.

Она почти идеально повторила подсмотренное вчера у Коросса первое движение, поднявшись на цыпочки и сложив ладони лодочкой.

Немного подкорректировав положение ее тела, он начал Танец. Арона понимала его с полуслова. И отдельные элементы, которые он, время от времени прерываясь, объяснял, выполняла легко. Она будто вспоминала то, что уже знала. Вскоре, Коросс перестал контролировать движения девушки. В основном она все делала правильно. Незаметно для себя он полностью погрузился в гармонию танца и больше никакие посторонние мысли не отвлекали его. Мир втекал и вытекал из его тела, приводя к душевному равновесию. Наконец, словно споткнувшись, сердце замерло, и время потекло мимо Коросса. Выглянувшее из снежных вершин солнце, горы, озеро были частью его, а он — их. Казалось, еще немного, и мощные крылья зашумят за его спиной, унося в бескрайнюю даль. Затем наваждение закончилось, и сердце снова взялось за свою работу — тихо, размеренно, словно после крепкого сна. Он открыл глаза, чувствуя умиротворение и прилив сил.

— Это прекрасно. В какой-то момент я почувствовала себя одним целым с миром, — прошептала Арона.

— Я тоже, — тихо заметил Коросс.

Некоторое время они смотрели друг на друга.

— Искупаемся? — прервал он затянувшееся молчание.

Она кивнула, и первой бросилась в воду, неуклюже, по-собачьи барахтаясь в воде.

Коросс засмеялся:

— А плавать ты не умеешь.

Холодная вода не располагала к долгим купаниям. Зато когда они вышли на берег — тела горели, словно после горячей ванны.

— Мне понравилось, — заметила Арона, одевшись. — Но иногда я не успевала отслеживать твои движения. Они были слишком быстрыми.

Коросс кивнул:

— Прости, увлекся. Завтра, постараюсь исправиться. Знаешь, если правильно выполнять танец, он может заменять сон. Мой отец рассказывал, что однажды обходился без сна несколько недель, стимулируя себя ежедневными получасовыми упражнениями.

— Другие тоже так умеют? — поинтересовалась девушка, расчесывая волосы.

Ее движения были обманчиво-медлительными. Безукоризненная грация каждого взмаха руки, поворота головы, трепета ресниц завораживала. Расчесанные волосы тот час начинали завиваться мелкими кудряшками, и на их кончиках блестели солнечные капельки. Ему все сильнее нравилась эта странная девушка.

— Только мужчины нашего Дома. Если честно, я пошел против традиций. Думаю, мой отец был бы мной очень недоволен, если бы узнал, чем мы с тобой сейчас занимались.

— Тогда почему ты согласился меня учить?

Он удержал ее взгляд.

— Хотел увидеть тебя раздетой, — признался он и улыбнулся, увидев, как щеки Ароны порозовели.

Селение их встретило широко распахнутыми воротами. Молодой пастушок, звонкими щелчками кнута гнал в их сторону лениво бредущих по длинной улице коров. Стадо неуклонно росло, пополняясь буренками из окрестных дворов и соседних улочек. У предпоследней избы пастушок остановился перед окнами и громко задул в рожок. Рыжая собака, худая и покрытая репьем, следующая за ним по пятам, радостно залаяла следом. Из избы раздалась отборная мужская брань, и замешкавшаяся хозяйка с виноватым лицом поспешила выгнать свою корову на улицу.

Уже подходя к крыльцу своего дома, Коросс и Арона увидели Уоросса, ловко перепрыгивающего через плетень чужого огорода. Он весь светился от удовольствия, а в огненной шевелюре торчали солома и куриный пух.

— Я смотрю, вы тоже не скучали, — он окинул Арону оценивающим взглядом, и сладко потянулся. — Коросс, дружище, теперь я понимаю, как должен выглядеть настоящий рай. Наши искушенные красотки ничто по сравнению с этой милой деревенской непосредственностью. Какая сила чувств, какой ураган страстей!

— Девицы-то живы?

— За кого ты меня принимаешь? — притворно обиделся Уоросс. — Я же обещал Лэппэлу… Все! Если меня кто посмеет разбудить до обеда, пусть пеняет на себя. И это не пустая угроза!

Сладко зевнув, он юркнул в дом, опередив Коросса и Арону.

День прошел в хлопотах. Прорыв, через который Коросс и его спутники рассчитывали вернуться в Кросс, располагался в том самом ущелье, которое сейчас было затоплено водой. И теперь нужно было ждать, когда речка вернется в свои берега. У Лэппэла и Даоссы, хорошо подготовившихся к походу, было много всяких безделушек, за которые валгавцы охотно расставались с частью нажитого ими добра. Вскоре четверка кроссцев была одета и обута соответственно местным обычаям и погодным условиям. Для каждого из них были приобретены и маленькие лошадки, чтобы они могли вернуться домой, как только представиться для этого возможность. Ароне Даосса подарила свой гребень. Девушка равнодушно сунула дорогой подарок в карман, чем несколько обидела жрицу.

Вернувшись в Голубой Дол Арона снова нацепила на себя маску холодной безучастности. В селении, как заметил Коросс, к охотнице относились довольно прохладно. Ей выделили дом, потому что в нем все равно никто не стал бы жить, охотно меняли на хлеб и овощи дичь, которые она добывала в местных лесах. Но люди ее сторонились и опасались. Она была чужой. Возможно, даже более чужой, чем их странная компания.

Это стало особо заметно ближе к вечеру, когда к ним в дом пожаловала Провидица — уже немолодая женщина, высокая и сутулая, с седыми волосами, собранными в тугой пучок. При виде ее, подвижное лицо Уоросса поскучнело, и он демонстративно отвернулся к окну.

Обведя чужаков пронизывающим взглядом, она тяжело опустилась на скамью. Большая комната, где все собрались, не блистала изысками. Громоздкая каменная печь, деревянный стол да несколько широких скамей составляли все ее убранство. Скульптор, долговязый слуга Даоссы, разлил по чашкам душистый чай, а Донна поставила на стол большую миску лесного меда и поднос с аккуратно нарезанными ломтями хлеба. Но Провидица, так и не притронувшись к угощению, сказала:

— Сегодня у нас особая ночь, которая определит ход всего следующего за ней года. Мы празднуем Пробуждение Земли и приносим жертвы Великой Богини. Ты, — Провидица сурово посмотрела на Даоссу, — просила разрешить принять участие в нашем празднике. Богиня дала тебе свое благословение. Молодые люди тоже могут к тебе присоединиться. Лунная Дева покровительствует молодым… Но только не ей.

И Провидица неприязненно покосилась на Арону.

На лице девушки не дрогнул ни один мускул.

— А что с Ароной не так? — поинтересовался Лэппэл.

— На ней лежит печать Мрака и она якшается с одним из его отродий, — отрезала Провидица, поднимаясь. — Праздник начнется в полночь у трех дубов на краю рощи. Мне объяснить вам дорогу?

— Я знаю, где это, — пропела Даосса, до нельзя довольная.

Когда Провидица ушла, Коросс спросил:

— А что такого уж интересного в этом празднике?

— Групповое совокупление, — округлив глаза, таинственным шепотом произнес Уоросс. — Девочки, ну как, покажем местным высший класс?

— Больно надо! — фыркнула Донна, покраснев.

— На празднике все пристойно, — не согласилась Арона. — Песни, лепешки жареные, парни с девушками через костер прыгают. Молодежь этот праздник весь год ждет. Да и остальные сельчане тоже.

— Хочешь пойти? — спросил Коросс.

— Меня не приглашали.

— Подумаешь. Да кому нужны приглашения этих крестьян! — пренебрежительно фыркнул Уоросс.

— Вы как хотите, а я сегодня собираюсь выспаться, — заметил Лэппэл. — Хочу, Даосса, напомнить, что на рассвете мы уезжаем. Все остальные могут делать что угодно, но пользоваться Силой или использовать местных жителей в качестве Источников очень не рекомендуется. Обещаю, последствия вам не понравятся.

— Лэппэл, ну, как вы могли такое подумать! — выпучил глаза Уоросс. — Да мы! Да, вы что?! Да, за кого вы нас принимаете!?!

— Я предупредил, — ровно произнес Лэппэл, покидая общую комнату.

Когда сумерки сгустились, Даосса и Уоросс продемонстрировали остальным свои наряды, которые прикупили ради праздника. Кузен и кузина оделись под стать друг другу — оба в белоснежных сорочках-вышиванках, подпоясанных красными кушаками. Уоросс, натянувший на себя широкие светлые шаровары, крутанулся, и тонкая шелковистая ткань волнами взметнулась, обвиваясь вокруг длинных ног.

— Красив? — кокетливо поинтересовался он.

— А я? — также игриво вопросила Даосса, крутанувшись еще сильнее.

Юбки взметнулись почти до головы, открывая взору не только стройные ножки, но и то место, откуда они росли, едва прикрытое кружевным лоскутком.

— Ох, — притворившись смущенной, выдохнула хулиганка, одним движением возвращая юбки на место.

Коросс взглянул на Арону, во все глаза взирающую на неугомонную парочку. Она была во все тех же охотничьих штанах и кожаной жилетке, накинутой поверх холщовой рубахи.

— Пойдешь со мной? — спросил он девушку.

Что-то дрогнуло в ее лице.

— Я не хочу проблем.

— Уже темно. Тебя никто не узнает.

— Меня трудно не узнать, — невесело засмеялась Арона.

Действительно, она была единственной в селении особой женского пола, кто носил штаны. И, похоже, ничего другого она никогда и не надевала. Но Коросс уже подумал, как решить эту проблему. Подмигнув, он положил сверток ей на колени:

— Примеришь?

Помедлив, Арона кивнула.

— Донна, тебе тоже обновка есть. Так что, давайте девочки… Мы вас ждем.

Донна, радостно взвизгнув, потащила Арону в ее комнату переодеваться.

— Я вам помогу! — сообщила Даосса и порхнула за ними следом.

Прошло полчаса, прежде чем шушуканье и возня за дверью закончилась. Даосса распахнула дверь и, как заправский фокусник, взметнула руками:

— Оп-ля-ля!

Выплывшую в комнату Арону было не узнать. В белом, очень целомудренном наряде, перепоясанном расшитым кушаком, она была хрупкой и воздушной, словно легкое облачко. Ее волнистые волосы, уложенные вокруг головы и закрепленные гребнем Даоссы, открывали взору лебединую шею и самые краешки ключиц.

— Неплохо, — одобрительно причмокнул губами Уоросс, а Коросс, поклонившись, подал руку зардевшейся девушке.

Веселой гурьбой они выпорхнули в ночь, оставив Лэппэла в гордом одиночестве набираться сил перед трудным походом.

 

Праздник Пробуждения Земли

Поляна у трех дубов была довольно большая — зеленое пятно, врезающееся в свежевспаханное поле. Сразу за ним начинался покрытый зеленоватой дымкой лес. Он все нарастающими волнами уходил на северо-восток, чтобы затем, наконец, решившись, круто взмыть ввысь к неприступным скалам.

На усыпанной луноцветом поляне все было приготовлено для предстоящего праздника. Из селения были вынесены столы, и сейчас они быстро заполнялись валгавскими хозяйками бесхитростной сельской снедью и бутылями с мутной белесой жидкостью. Несколько женщин суетились около жаровен, на которых шкварчали и шипели лепешки. Их сдобный аромат, смешиваясь с пьянящей смесью запахов весенних трав, свежевспаханной земли и талых вод, бодрил и веселил душу. Народу на поляне было много, но центральная ее часть пока пустовала. Там широким кольцом были уложены дрова. Ребятня, веселыми стайками сновавшая между селянами, иногда проносились через середину поляны, высоко подпрыгивая над будущим костром.

— Вы выбрали очень неудачное время для посещения этого места, чужеземцы, — сурово провозгласил рыжебородый великан.

Он, вместе с группой таких же рослых парней, преградил путь.

— Ступайте назад в тот дом, в который вас поселили. И не высовывайтесь оттуда, пока первые лучи солнца не коснуться земли.

— Нас Провидица пригласила, — спокойно отозвался Коросс.

— Вот как! — глаза рыжебородого остановились на Даоссе.

— О, да, мой богатырь, — томно вздохнула она, стреляя в него глазками.

Рыжебородый смущенно кашлянул, и посторонился.

— Ну, тогда, проходите, — буркнул он. — Пусть Богиня пошлет вам чудесную ночь.

— Нам, — многозначно поправила Даосса, похоже, определившись с кавалером на этот вечер.

Ночь была звездной. Огромная луна, нависшая над поляной, отражалась в нежнейших соцветиях луноцвета, окутывая поляну мягким сиянием. Даосса и Уоросс уже где-то веселились, растворившись в толпе. Коросс с остальными спутниками облюбовали небольшой каменистый выступ за дубами. Из-за деревьев центральную часть поляны была плохо видно, но зато это местечко было в стороне от людского столпотворения и буйства аур местного населения. В отличие от легкомысленной огневолосой парочки, Коросс внял предупреждению Лэппэла. Укусы обрушавшегося на него зверя еще давали о себе знать и заставляли его быть осторожным.

Сквозь просветы деревьев они увидели, как в центр поляны вышел уже знакомый рыжебородый великан, держа за руку Даоссу, и торжественно прокричал:

— Пусть Аэола Аорда благословит нас всех!

— Благослови нас, Аэола Аорда, — нестройным хором отозвались валгавцы.

Оставив досужие разговоры, они поднялись из-за столов, окружая поляну плотным кольцом.

— Аэола Аорда, взываем к милости твоей! — продолжил скандировать рыжебородый, похоже, занимающий не последнее место среди селян.

— Взываем к твоей милости, Аэола Аорда, — повторила толпа.

— Мы восславляем тебя, о, Крылатая Дева-Богиня!

— Восславляем! — согласилась толпа.

— И пусть сквозь пелену Святого Сна донесутся до тебя наши чаянья и надежды, — подытожил рыжебородый.

— Безоблачного тебе неба, Аэола Аорда! — заученно откликнулись валгавцы.

Чей-то звонкий голос затянул первую строку песни, а затем к нему присоединились остальные. Песня зазвенела в сгущающихся сумерках торжественно и неторопливо:

Песня лилась неторопливо, а каждая фраза повторялась дважды, обыгрываясь причудливым многоголосьем.

— Странная баллада. Не ожидал ничего подобного от наших горцев, — заметил Шэрон Донне.

Все это время они оба честно пытались зарастить возникшую между ними трещину, но Коросс видел всю безуспешность этих попыток.

Он прилег на землю, глядя в манящее ночное небо. Луна качнулась, подернулась дымкой и вдруг превратилась в лик юной красавицы, улыбнувшейся ему. Она была удивительно похожа на его спасительницу. Рука Коросса нашла нежные пальчики, которые, затрепетав, послушно замерли в его ладони.

— Ну, вы и запрятались! Еле вас нашел, — весело проговорил голос у Коросса над головой. — Пойдемте со мной, птенчики. Наш час настал!

Вздрогнув, Коросс открыл глаза, поняв, что задремал под заунывные песнопения. Рыжеволосый бесцеремонно потянул Арону и Донну за собой, клятвенно уверяя, что они никогда себе не простят, если в этом не поучаствуют.

— Мне тут Фаюшка и Листата такого наговорили про их местные обычаи, — закатывая глаза и чуть не подпрыгивая от восторга, вещал Уоросс. — Короче, я и Даосса решили по полной окунуться в этот праздник жизни. Вам тоже настоятельно рекомендую.

— Какой праздник? — насмешливо хмыкнул Коросс. — Арона же тебе сказала, что здесь все вполне пристойно.

Уоросс неодобрительно покосился на него:

— К сожалению. Хотя, на мой взгляд, здесь налицо явное упущение. Я буду работать над этим. Надо вправить мозги здешним жертвам мироздания… Короче, Арона, Донна, видите мою кузину?

Девушки кивнули.

Жрица стояла около трех дубов в окружении стайки молоденьких валгавок. Все они были в белоснежных нарядах, с венками на головах и с выбеленными глиной лицами. Огненно-красная шевелюра непокорных волос и гордая осанка делали Даоссу истиной королевой этого праздника. Увидев своих, она разулыбалась и замахала рукой, приглашая присоединяться.

— Одну минутку, — пробормотал Уоросс, а потом как гаркнет, — А, ну, закрыли глаза! Обе!

Арона и Донна от неожиданности зажмурились. Огневолосый запустил руки в кузовок, который держал сопровождающий его Скульптор, и мазанул девушек глиной по лицам. А затем, не давая им опомниться, водрузил на головы по венку из луноцвета.

— Все, бегите, — с отеческой улыбкой произнес Уоросс. — Теперь вас даже мама родная не узнала бы.

Коросс, ободряюще улыбнулся неуверенно оглянувшейся на него Ароне, которую Донна потащила за собой на поляну. Скоро юная охотница стала неотличима от других девушек для любого, но не для него. Ее грациозная фигурка притягивала словно магнит.

— О, девы Валгавы, — торжественно провозгласила Провидица, выходя в центр площадки, — сегодня ваша ночь! И да прибудет с вами благословение Аэолы Аорды.

А затем ночь взорвали удары бубнов и визг волынок. Из толпы в центр площадки полетели зажженные факелы. Костер задался, сначала робко, а затем смелея, все быстрее охватывая выложенные кругом дрова. Когда пламя взревело, окончательно набрав силу, толпа колыхнулась, впуская на площадку молодых парней. Уоросс схватил Коросса и потащил за собой.

— Что мне нужно будет делать? — спросил Коросс огневолосого.

— Не дать себя поймать никому, кроме Ароны. Потом вместе прыгаете через костер и страстно целуетесь, — засмеялся тот. — На этом, официальная часть представления, собственно, и заканчивается. Впрочем, можешь и кому другому отдаться, но тебе, как другу, спасшему мне жизнь, так и быть скажу: под некоторыми масками прячутся весьма неаппетитные особы. Вот, держи…

Уоросс выудил влажный платок и протянул Короссу:

— Губы ей протрешь. А то с глиной целоваться как-то не очень…

— Все продумал, — засмеялся Коросс.

— А то! — важно выпятил грудь Уоросс. — У меня на эту ночь великие планы.

Бубны и волынки смолкли, чтобы грянуть с новой силой. Девушки сняли свои венки с голов и, сжимая их в руках, словно арканы, помчались к парням, которые бросились врассыпную под восторженный смех толпы и все нарастающий вой местной самодеятельности.

Царившая суматоха веселила кровь. Коросс искренне забавлялся происходящим, легко ускользая от девиц, разгоряченных охотой. Огненные волосы Даоссы легко выделяли ее среди других девушек. Она, словно пущенная стрела, устремилась к приглянувшемуся ей еще в начале праздника рыжебородому великану. Но он и не пытался убежать. Крепко схватившись за руки, они первые скрылись за стеной бушующего пламени. Еще одна девушка ухватила не особо сопротивляющегося парня и хотела набросить на него венок, но другой молодой валгавец под ободряющие крики накинулся на своего соперника. Венок развалился, и порыв ветра отправил цветы в огонь. Они зашипели, и сноп искр рванул в небо. Расстроенная девушка подобрала жалкие остатки цветов и скрылась в сочувственно охнувшей толпе. В Уоросса одновременно вцепились две девушки. Поляна взорвалась улюлюканьями и хохотом, когда огневолосый, прихватив за талии обеих, бросился с ними в костер. Коросс увернулся от очередной девицы, которая, жадно распахнув руки, устремилась к нему. Неудачливая охотница рухнула на уже приготовившихся прыгать в костер Шэрона и Донну. Не растерявшись, валгавка оттолкнула девушку, и потащила упирающегося кроссца к костру.

Коросс почувствовал, что еще немного, и у него сведет живот от хохота. Выбравшись на относительно свободный участок, он постарался найти в этой сумятице Арону.

Еще одна пара, хоть и с приключениями, нашла все же друг друга, но, споткнувшись, растянулись на земле. Выпавший венок, покатился прямо в пламя и вспыхнул.

— Не быть году урожайным, — услышал Коросс перешептывания зрителей. — Аэола Аорда мало кому шлет нынче свое благорасположение.

Наконец, он увидел Арону. Она уворачивалась от пробегавших рядом с ней юношей и девушек, не делая никаких попыток найти себе кавалера. Коросс незаметно подкрался и встал у нее за спиной. Когда она очередной раз отшатнулась от чуть не врезавшейся в нее парочки, то угодила прямо к нему в объятия. Он легко коснулся губами ушка сильно вздрогнувшей девушки.

— Похоже, я попался, — сообщил он, глядя в ее просиявшие от облегчения глаза.

— Ты попался? — недоверчиво и с каким-то смятением переспросила Арона. — Прости, я не хотела!

— Оправдывайся теперь, — строго поджал губы Коросс, а потом, не выдержав, засмеялся.

Он крепче прижал Арону к себе, с удовольствием вдыхая аромат ее волос, перемешанный с тонким запахом лунных цветов и дымком костра.

— Готова? — поинтересовался он, снимая с ее головы венок.

Арона кивнула.

Они разбежались и взлетели над огненной стеной, тщательно укрывая от жадного пламени теперь уже их общий венок. Огонь возмущенно фыркнул, выбрасывая вслед сонмы огненных мух.

В центре огненного круга было жарко и они отступили к центру, где уже стояли, тесно прижавшись друг к другу, опередившие их парочки. Венок, что они продолжали вместе сжимать, от жара пламени истончился, сделавшись почти прозрачным. Коросс шевельнул рукой, и цветы рассыпались, покрывая их руки мелкой серебристой пыльцой, быстро тающей на коже.

— Ну, что ж, — улыбнулся Коросс. — Приступим к финальной стадии.

— Какой? — прошептала она, не отрывая от него испугано-счастливых глаз.

Он показал на целующиеся вокруг парочки. Уоросс, оторвавшись от одной из виснувших на нем девиц, подмигнул.

— Так ведь глина, — как-то неуверенно произнесла Арона.

— Ах, да, — выдохнул молодой человек.

Глина высохла и уже отлетала. Коросс осторожно удалил ее остатки платком и прикоснулся к нежным губам…

— Аоэла Аорда благословляет вас, дети мои! — донесся до его сознания торжественный возглас Провидицы. — Приглашаю вас всех к столам, чтобы восславить новый год славным застольем да веселыми песнями.

— Вот еще, тусоваться с крестьянами, — шепнул ему в ухо неугомонный Уоросс. — Пашню удобрять надо, чтобы земля плодоносила, а не нажираться, как свиньи. Правда, девочки?

Валгавки захихикали, восторженно глядя на огневолосого. Уоросс плотоядно облизнулся и, прихватив местных красоток, скрылся в ночи. Коросс и Арона, переглянувшись, тоже покинули быстро пустеющую площадку.

После яркого костра, ночь показалась особенно темной. Они шли вдоль лесной опушки, удаляясь все дальше от поляны с тремя дубами. Вскоре звуки праздника затихли. Они свернули к уже знакомому Короссу озерку. Звезды и луна отражались в зеркальной глади, а вокруг озера все было усыпано белоснежными цветами. Луноцвет испускал мягкое свечение, окутывая сребристой дымкой все вокруг.

— Коросс, — нерешительно произнесла Арона, когда он попытался обнять девушку, — я не хочу, чтобы ты заблуждался на счет меня.

— И в чем я заблуждаюсь?

Он бросил на траву свой плащ, предлагая девушке присесть.

— Провидица была права, когда не хотела пускать меня на праздник. Я проклятая…

Он молчал, ожидая продолжения.

Арона всхлипнула, закрыв лицо руками:

— Я убийца. Не могу по-другому. Пытаюсь сдержаться, но не могу… Даже тем, кого я люблю, я приношу смерть. Я убила свою мать. Понимаешь, я выпила ее — все ее воспоминания, ее мысли, оставив только оболочку, едва понимающую кто она. А ее последняя мысль все равно была обо мне… А потом снова свершила убийство. Тот старик-отшельник. Я приходила к нему снова и снова. Я уговаривала себя, что буду очень осторожной, что буду давать ему время, чтобы восстановиться, но под конец не сдержалась…

— Твоя мать была правительницей, Арона, а ты — еще очень юна. Ты не могла вопреки ее желанию зажечь в ней Источник. Что же касается старика, думаю, мир немного потерял, лишившись маньяка-убийцы, — заметил внимательно слушающий ее Коросс. — Ты дочь жрицы, Арона. И ты не можешь противиться собственной природе.

— А если я зажгла Источник у тебя… Там, в избушке… — прошептала Аросса. — И если я снова хочу этого? Смотрю на тебя, и постоянно хочу снова плавиться в этом пламени?

— И что ты забрала у меня? — напрягся Коросс.

— Твои детские воспоминания. Как твоя мама склонялась над тобой и улыбалась. А ты отражался в ее глазах. Такой маленький и беззащитный…

— Понятно.

Коросс задумался, а девушка с тоской смотрела на него, ожидая приговора. Возможно, она никогда не осмелилась признаться ему в этом, если бы тогда в избушке, он не выпил страх, который ей тогда внушал. Они просто совершили обмен. Правда, не поставив об этом в известность друг друга.

— Я не могу тебя винить, — криво улыбнулся Коросс. — Мы с тобой одного поля ягода. Правители поэтому так редко разрешают себе испытывать привязанность к кому-либо, кроме членов своей семьи. Это всегда чревато осложнениями.

— Тогда я, пожалуй, пойду, — поникла девушка.

Он промолчал, и Арона медленно побрела в сторону селения.

Чертыхнувшись, Коросс захватил свой плащ и догнал ее.

— Знаешь, чтобы Источник загорелся, человек должен войти в определенное состояние. Тогда этому способствовала боль, которую мы оба испытали… Если будем осторожны, никакой опасности не возникнет. А потом, Арона, тот Танец, который мы с тобой сегодня разучивали. Он помогает. Если ты не будешь пользоваться магией, того заряда, что ты получишь от Танца, хватит, чтобы не испытывать Жажду.

— Значит, никакого вреда не будет от наших встреч? — от ее просиявших глаз на душе стало радостно.

— Думаю, что нет, — кивнул он, всей душой надеясь, что это так.

А потом поцеловал ее. Очень осторожно.

Они шли под улыбающейся луной и целовались. Они не говорили друг другу слов любви, не думали о будущем, не выпытывали тайны, не загадывали желаний. Только сияющие глаза, нежные губы, мягкие прикосновения и загадочно прекрасная ночь, дарящая им эту чудесную сказку.

 

Клинок

Жуткий вой, потрясший лес, заставил их подскочить на месте.

— Возвращайся домой, — шепнул Коросс Ароне, нащупывая на поясе кинжал.

К сожалению, меч он оставил в доме. Кто же предполагал, что деревенский праздник может закончиться таким вот образом?

— Я охотница и лучше знаю эти места, — поджала губы девушка.

Больше не споря, они устремились на звуки. Переливы этого воя не прекращались все время, пока молодые люди бежали. Коросс не представлял, как можно заставить живое существо так долго и отчаянно страдать. Наконец, крик оборвался. И кроссец возблагодарил небо за наступившую тишину. Но она была недолгой. Женский крик, полный горя, вновь взорвал наступающее утро. Это было совсем близко.

На лесной поляне собрался весь Голубой Дол. То, что раньше было рыжебородым поклонником Даоссы, теперь оказалось разбросанным по всей поляне. В воздухе витал тошнотворный запах смерти. Стоя на коленях и прижимая к груди остатки окровавленного тела, Провидица выла и раскачивалась из стороны в сторону.

— Орбы, — сплюнул один из валгавцев. — Их рук дело.

— Значит, конец всем договоренностям. Что ж, война, так война, — угрюмо отозвался второй.

— Молчи, Дарик, — разозлился первый. — Совсем ополоумел! Сам не понимаешь, что несешь! Какой конец договоренностей? Какая война?!? Орбы не напали бы, если бы Бэрон не стал защищать чужачку. Он разозлил их. Не надо было, вообще, чужаков пускать в Голубой Дол. От них всегда были одни только неприятности.

— В костер их! — выкрикнул кто-то.

Валгавцы, сжав кулаки, двинулись на молодых людей, готовясь обрушить на них свою ярость. Коросс попятился, прикрывая собой девушку. Но кровожадным планам горцев не суждено было сбыться.

— Дарьюшка! — истошно закричал чей-то голос. — Они похитили мою дочь!

— Алита! Алита! Где ты?

Окрестности разорвались тревожными криками, где родственники, друзья, любимые окликали друг друга, в надежде услышать ответ. Воздух наполнился Силой, и мужчины, растерянно переглянувшись, бросились на поиски своих близких, вдруг дружно позабыв о жажде мести.

— Возвращаемся домой. Надо все обсудить, — устало произнес возникший перед Короссом и Ароной Лэппэл. — Уоросс, Скульптор и Шэрон уже там.

Он был спокоен и собран.

— А Даосса и Донна?

Лэппэл помедлил, а затем неохотно ответил:

— Их нет там. И я не слышу их здесь.

Сердце Коросса сжалось.

— Оруш не убивает женщин, — негромко заметила Арона. — Во всяком случае, сразу. Если их догнать, то девушек можно будет спасти.

— У него много людей?

— Людей? Не знаю. Не люди страшны, — пробормотала она.

— А кто?

Арона не ответила, о чем-то напряженно размышляя. Вокруг нее сгущалось облако страха.

— Так или иначе, пока не рассветет, бесполезно что-то искать, — решил Лэппэл. — Да, и вооружиться не помешает… Арона, ты знаешь, куда направится Оруш со своей добычей?

В душе Коросса разыгралась настоящая буря. Ему хотелось сплести из ее все усиливающегося страха тугие нити Силы, и в тоже время прижать девушку к себе, успокоить.

Явно делая над собой усилие, Арона кивнула.

— Я провожу вас, — наконец, произнесла она. — Но со мной будет помощник.

— Кто-то из местных следопытов?

— Не местный, — прошептала она. — Я вас с ним познакомлю, когда подальше отойдем от селения. Только одно условие…

— Какое?

— Вы убьете Оруша.

— Обещаем, — хором сказали Лэппэл и Коросс.

В избе их встретил мечущийся по комнате Уоросс. Всклокоченный, бледный, с запавшими от волнения глазами. Рядом застыли Скульптор и Шэрон, потрясенные так же сильно, как правитель.

— Вы нашли ее? — потребовал Уоросс у Лэппэла ответа, как только они вошли.

— Нет, — покачал головой митрилец.

— Предатель! Ты обещал! — взвился огневолосый, и воздух вокруг него сгустился, готовя магический удар.

— Успокойся, — Лэппэл невозмутимо уселся за стол и налил себе в чашку воды. — Сейчас в лесу черте что твориться: плач, паника, всеобщее смятение. При таком фоне невозможно было выйти на след. Но у нас есть тот, кто нам поможет.

Лэппэл указал на мрачную Арону.

— Арона говорит, что знает, кто похитил девушек, она хорошо ориентируется в лесу и у нее есть помощник.

— И кто это? — Уоросс с изумлением выпучил глаза.

— Насколько я понимаю, это та тварь, что ранила меня, — пожал плечами Коросс, вмешиваясь в разговор.

Теперь все посмотрели на него.

— Как ты догадался? — спросила девушка.

— Утро в хижине, — одними губами улыбнулся Коросс. — Ты не удивилась, когда увидела мои раны. Сразу поняла, как лечить. А потом, ты не стала ночевать с остальными в хижине. Бродила по лесу до утра по той стороне, откуда мы пришли… Искала свою собачку?

— Беса, — кивнула девушка. — Его зовут Бес. Он, в целом, неплохой, просто не любит, когда в его присутствии используют Силу.

— Или слишком ее любит. Как все мы, — пробормотал Лэппэл, и уже громче распорядился, мельком взглянув в окно. — Сделаем так. Быстро собираемся, берем оружие, теплые вещи и сразу же выезжаем.

Все кивнули, и поспешили заняться сборами.

Не прошло и получаса, как они покинули осиротевшее валгавское селение.

Отряд ехал в тревожном молчании, поглядывая по сторонам и крепко сжимая рукояти своих мечей. Когда все достаточно углубились в лес, Арона остановила свою лошадку и особым образом свистнула. Почти сразу заросли раздвинулись. Появившийся из них огромный черный пес вогнал лошадок в полный ступор. И было от чего. Глаза Беса светились, словно раскаленные угли, а язык, высунувшийся из клыкастой пасти, оказался раздвоенным, как у змеи. Шерсть, отливающаяся металлическим блеском, напоминала иглы дирообраза — более короткие по бокам и длиннющие на хребте и вокруг шеи.

— Бес, дружище! Я так по тебе соскучилась, — воскликнула девушка.

— И как вам только удалось подружиться? — спросил Лэппэл. — Не думал, что адские псы могут уживаться с кем-то, кроме…

И он оборвал себя на полуслове.

Бес лениво шевельнул хвостом, дожидаясь, когда соскочившая с коня девушка, подойдет и обнимет его. Когда псу подумалось, что с нежностями пора заканчивать, он мягко отодвинул Арону в сторону и направился к ее спутникам, медленно переводя свой огненный взгляд с одного на другого. На Короссе красные глаза задержались. Бес еще шире обнажил свою пасть, то ли приветствуя, то ли угрожая, то ли смеясь над ним. Конек под кроссцем начал садиться на задние ноги, впадая в полуобморочное состояние. Коросс щелкнул его по ушам, приводя в чувство.

— Я тоже рад познакомиться, — заметил он Бесу.

— Бес, — окликнула Арона пса, — мы ищем Оруша. Ты поможешь нам?

Тот задрал голову, и некоторое время нюхал воздух. Определившись с направлением, он потрусил впереди отряда, изредка оглядываясь на неохотно следующих за ним лошадок, активно понукаемых своими седоками.

Они поднимались все выше и выше, пока лиственный лес не сменился мрачным ельником, где зима еще не сдала своих позиций. Лишь насыщенный влагой воздух да черные лунки вокруг деревьев и камней говорили о близившейся весне. На ноздрястом снегу хорошо стали видны следы орбов. Судя по всему, они путешествовали пешими. Еще через полчаса пути по заснеженному лесу они услышали вороний гвалт. Бес обернулся, словно пытаясь что-то сказать, а затем свернул с тропы, явно намереваясь обогнуть серую проплешину, виднеющуюся из-за деревьев.

— Постой, Бес, надо посмотреть, что там, — сказала Арона, и пришпорила свою лошадку.

Недовольно фыркнув, пес демонстративно улегся в снег, всем своим видом говоря, что предпочитает подождать ее здесь. Мужчины устремились за девушкой. Было ясно, что падальщики так не разгалделись бы, будь на поляне кто-то живой, но Коросс все равно обнажил свой меч. Остальные поступили также.

Ворон было не просто много. Их было очень много. Серо-черным полотном они устилали землю, а новые птицы все слетались и слетались…

— Мерзость какая! — Лэппэл подхватил с земли увесистый камень и метнул его в шевелящуюся массу.

Вороны с карканьем прыснули в стороны. На плоской площадке, лишенной снега, в кроваво-грязной жиже, которая не спешила впитываться в каменистую почву, лежали два бритоголовых воина. Примитивные кожаные доспехи не спасли их внутренности от смертоносной стали.

— Кузина поработала, — окинув взглядом знатока трупы, умилился Уоросс. — Видели, какая филигранная работа? У каждого брюхо вспорото зигзагом. Умница моя!

— Не думаю, что это был мудрый поступок, — покачав головой, тихо возразила Арона.

— Что ты имеешь в виду? — напрягся Уоросс.

Арона не ответила. Вместо этого она обернулась к Лэппэлу:

— Надо сжечь.

Митрилец кивнул, не удивившись:

— Разумеется.

— Зачем еще эта возня? — нахмурился Уоросс. — Птицы сожрут. Лучше поторопимся нагнать кузину. Судя по следам, они были здесь недавно.

— Вороны склевывают глаза, чтобы мертвые не могли найти дорогу из Мира Духов. А у этих — глаза целые, — тихо сказала девушка. — Птицы и не смогут сделать то, что должны, сколько бы их здесь не собралось. Обращение уже началось. Поэтому и Бес сюда не пошел. Он не любит Ищущих.

Кроссцы недоуменно переглянулись между собой.

— Кто такие Ищущие? — спросил Коросс.

— Очень неприятные твари из времен Ушедших, — пояснил явно встревоженный Лэппэл. — В прошлую войну их не было, иначе наши потери были бы значительно серьезнее. Интересно, кто заставил их пробудиться вновь?

Все вновь внимательно уставились на поверженных горцев, ожидая, что они вот-вот вскочат и ринуться в бой. Внутри одного из них что-то чернело. Соскочив с коня, Коросс подошел к мертвецу и наклонился.

— Что у него там? — заинтересовался Лэппэл.

— Кинжал, — ответил Коросс, очистив находку об одежду убитого.

На нем не было ни единого украшения, отсутствовала даже самая простенькая гарда для защиты руки. Тщательно отполированное угольно-черное лезвие слегка искрилось на солнце.

— Покажи, — попросил Лэппэл.

Молодой человек неохотно передал находку митрильцу, чувствуя к ней странное притяжение. Пожалуй, такое же притяжение он испытывал к амулету, который нашел в Катакомбах. Вспомнив о подвеске, он еле удержался, чтобы не достать ее. Он вдруг понял: подвеска и клинок были сделаны из одного и того же материала.

— Клинок не простой. Балансировка великолепная. Форма изыскано-лаконичная. Очень странно подобное оружие найти у дикого горца, — после внимательного осмотра, произнес Лэппэл. — Коросс, советую, быть осторожнее с ним.

— Ты что-нибудь знаешь о нем? — напряженно спросила Арона, внимательно разглядывая клинок, но не делая ни малейшей попытки прикоснуться.

— Только догадываюсь, — нехотя отозвался Лэппэл. — Мне нужно будет время, чтобы по-хорошему изучить его.

— Может, вместо того, чтобы разглядывать всякую гадость, займемся, наконец, поисками моей кузины? — раздраженно осведомился Уоросс.

— Езжайте, — кивнул Лэппэл. — Я сожгу эти остатки и догоню вас.

И отряд устремился дальше.

 

Орбы

— Ты кровью у меня умоешься. Ноги мои целовать будешь! Думала, тебе это все просто так сойдет. Ты еще меня плохо знаешь! — донесся до них рык, и сдавленный женский стон был ему ответом.

Семнадцать покрытых татуировками воинов сидели у костра, грызли мясо и гоготали, глядя, как огромный бугай волочит по камням хрупкую девичью фигурку, в которой Коросс с болью узнал всегда неунывающую жрицу. Орб швырнул жрицу к костру и подошел к котелку. Зачерпнув кружкой варево, он жадно принялся пить. Кадык, двигающийся при каждом глотке, показался вдруг Короссу на редкость заманчивым. Но когда Арона вскинула свой лук, Коросс положил руку на плечо девушки и отрицательно мотнул головой. К сожалению, еще было рано. Надо было ждать сигнала Лэппэла.

Напившись, орб вытер руками губы и, не поворачиваясь к своей пленнице, ударил ее ногой в живот. Удар казался несильным, но Даосса, скорчившись, захлебнулась в кашле. Меч вдруг сам прыгнул в руки Коросса, а тело напряглось. И он бы прыгнул, если бы из подернувшегося рябью воздуха к костру не вышел человек с низко надвинутым на лицо капюшоном.

— Оставь ее, Оруш, — прошелестел он. — Договоренности калечить у нас с тобой не было. Жрица нужна мне целой и невредимой.

— Она убила моих…

— Меня не интересуют твои проблемы. У нее были с собой флаконы с Силой?

— Да.

Оруш передал пояс Даоссы незнакомцу, и пожаловался.

— Куроб и Марэп были моими детьми…

— Значит двумя придурками у тебя стало меньше. Связывать жрицу надо было по-хорошему, а не лапать. Тогда ничего и не случилось бы…

Незнакомец склонился над жрицей, а затем обернулся к Орушу:

— Дай сюда мой кинжал.

Коросс выразительно кивнул Ароне на незнакомца, и девушка натянула лук. Они больше не имели права ждать. Вот только Бес… Он угрожающе скалил на молодых людей зубы, всем своим видом предупреждая, что недоволен. Коросс совершенно не понимал эту тварь. Арона, судя по ее изумленному взгляду на своего питомца, тоже.

Забористое ругательство орба гулко разнеслось по окрестностям, отложив назревающие разногласия между недавними союзниками.

— Тебе что-то не нравиться в моих словах? — угрожающе вопросил незнакомец.

Орб попятился от него.

Это становилось интересным. Коросс убрал руку с рукояти меча, и Бес сразу успокоился, обратив все свое внимание на людей у костра. Молодой человек осторожно перевел дыхание. Мериться сейчас силами с адским псом у него не было никакого желания.

— Ты потерял мой кинжал! — прошипел незнакомец.

— Она выкрала его у меня, — запричитал орб, и в голосе великана послышались истеричные женские нотки. — Им она и замочила моих сыночков. Я был в тот момент так зол! Думал только о том, чтобы не убить ее. О кинжале и не вспомнил… Мой Повелитель, я вот подумал — а зачем вам этот кинжал? Нас все магические твари в округе теперь знают, на несколько километров стороной обходят. А потом, теперь у вас есть жрица. На фига нам теперь проклятая Магия Драконов?

— Ты подумал?!? Зловонная клоака, наполняющая твою голову, может только бурлить. Думать она не способна! — рыкнул незнакомец.

Из плаща метнулась рука, хватая великана за горло. Оруш захрипел, падая на колени, не делая попытки освободиться. Несмотря на хрупкое по сравнению с орбом сложение, незнакомец, обладал недюжей силой.

— Ладно, живи. К сожалению, ты пока мне нужен, — с досадой произнес незнакомец, отбрасывая от себя орба. — Я сам найду клинок. А ты запомни, если тронешь еще раз жрицу, то тебя даже Мрак не укроет от моего гнева. Валгавок отпусти. Не ты заключал с валгавцами договор, не тебе и нарушать.

Когда незнакомец растворился в ночи, Оруш поднялся с земли и со злостью уставился на молчаливо взирающих на него орбов.

— Что уставились, уроды? — прорычал он. — Жить надоело?

Ответить ему никто не успел. Раздался тревожный крик сойки. Но за мгновенье до этого Бес черной молнией метнулся вперед, атакуя ближайшего к нему орба. Рядом с Короссам запела тетива. Арона спустила стрелу, но в Оруша не попала. Он отпрыгнул в сторону, на лету выхватывая свой ятаган. А затем зарычал, выглядывая спрятавшегося в камнях стрелка. Лук Ароны дернулся, следующая стрела ушла вверх. Девушку окутало густое облако ужаса.

Ночь разорвалась криками.

Злой, как черт, Уоросс обрушился на Оруша со спины. Вот только великан, столь беспомощный перед незнакомцем в плаще, на поверку оказался достойным противником. Он мгновенно развернулся, выбрасывая свой ятаган навстречу. Клинки завизжали, выбивая фейерверки искр.

— Он мой! — закричал огневолосый. — Кто мне помешает, станет моим врагом навеки.

Но каждому из них и своих противников хватало. Скульптор бросился к Даоссе, но ему преградили путь два орба. Шэрон, успевший незаметно забраться на ель, спрыгнул оттуда прямо в середину сгрудившихся в кучу разбойников, и теперь сражался сразу с пятерней. Лэппэл смерчем обрушился на них с другой стороны. Бес, расправившийся с одним орбом, метнулся к следующей своей жертве, смыкая мощные челюсти на горле.

Коросс вертелся волчком, нападая сам и отражая сыпавшиеся со всех сторон удары. Краем глаза он увидел взметнувшийся над его головой топор, но меткая стрела пронзила руку орба, заставляя того выпустить оружие. Коросс ударом ноги отбросил орба в сторону и нырнул под ятаган другого. Смертоносный укол, и вовремя освободившийся от тела меч вновь высек искры, встречая следующий клинок. Скользнув вниз по кривому лезвию, меч отрубил руку, сжимающую ятаган, а точный удар кинжала в сердце оборвал крик. Взвиваясь в воздух, он ушел от следующего врага, чтобы оказаться за его спиной. Обернуться орб не успел. Еще один упал со стрелой в шее, так и не завершив замаха топором.

Хоть противник превосходил количеством, каждый в их небольшом отряде стоил десятка горцев. А если бы была возможность применить Силу, то и намного больше. Вскоре почти все враги были повержены. Только Уоросс продолжал биться с Орушем. По мере того, как битва затягивалась, огневолосый злился все сильнее, а на уродливом лице Оруша расплывалась довольная улыбка. Несмотря на тяжеловесность, орб обладал быстротой хищного зверя и сверхъестественной интуицией.

— Я сам, — гневно крикнул Уоросс, тяжело дыша, заметив, что Коросс решил встрять в бой.

Ятаган просвистел в миллиметре от головы Уоросса. Отпрыгнув, он поскользнулся и упал на землю. Зарычав, Оруш взвился в воздух, собираясь всем своим телом обрушиться на огневолосого. И тогда Уоросс вскинул руки и прошептал несколько слов.

— Нет! — одновременно вскрикнули Арона и Лэппэл.

Бес рванул было к огневолосому, но Арона успела повиснуть на шее пса. Могучее тело орба рухнуло туда, где еще секунду назад находился Уоросс.

Сначала ничего не происходило. Лежащий на земле Оруш казался массивной горой по сравнению с другими орбами. Воистину, еще недавно это был мощный воин.

— Он мертв? — шепнула Арона.

Коросс сжал ее руку и покачал головой.

Орб медленно поднял голову и вперил мутный взор на Уоросса. Из его рта стекала тонкая струйка слюны.

— На четвереньки, свинья, — скривившись, приказал Уоросс. — Сейчас ты оттащишь трупы подальше от костра и будешь сторожить их, как самое ценное сокровище в своей никчемной жизни.

Оруш бросился к первому трупу и, с жаром вонзив в него зубы, потащил его к лесу, рыча как собака.

Уоросс с трудом поднялся и, прихрамывая, подошел к Даоссе, которую уже осматривал Скульптор.

— Как моя кузина? — прошептал огневолосый.

— Я блокировал боль и погрузил госпожу в сон. У нее перелом бедра, сотрясение мозга, многочисленные гематомы, но внутренние органы, хвала Силе, не повреждены, — отчитался Скульптор о результатах своего осмотра.

— Хорошо, — голос Уоросса был обманчиво спокойным. — Приступай к лечению. Я хочу, чтобы завтра кузина проснулась здоровой.

— Для этого мне понадобиться много Силы Осс.

Уоросс посмотрел туда, где сгрудились пленницы. Их уже освобождал Шэрон, перерезая туго затянутые веревки.

— Нет проблем. Сила будет, — пробормотал он.

— Уоросс, повреждения болезненны, но не опасны. Даосса со временем поправиться, — вмешался Коросс.

Ему не нравилась мрачная одержимость, вспыхнувшая в глазах огневолосого.

— К Мраку «со временем». Моя кузина должна быть здорова сейчас, — прорычал Уоросс.

— Это невозможно. Здесь нельзя пользоваться Силой.

— К черту запреты! К черту опасность!

Лэппэл взял огневолосого за грудки и основательно встряхнул его. Скульптор начал было подниматься, чтобы вступиться за своего господина, но Коросс покачал головой, призывая оставаться на месте.

— Ты — избалованный ребенок, а не правитель, — прошипел Лэппэл. — Либо берешь себя в руки, либо я выбиваю из тебя все твои жалкие петушачьи мозги. Здесь тебе не Кросс. Использование Силы нам всем грозит серьезными неприятностями.

— Моя кузина умирает!

— Она сильно избита, но не умрет. Раны не смертельны. Ты же слышал, что сказал Скульптор. Как только вода спадет, вы отправитесь в Кросс, и там можешь делать все что хочешь.

— А ты останешься здесь и узнаешь тайны драконов?

Они уже кричали, сверля друг друга пылающими ненавистью глазами.

Лэппэл первым взял себя в руки.

— Нам всем нужно успокоиться. Даосса сейчас спит. Она ничего не чувствует и ей ничего не угрожает. Зато мы все взбудоражены и устали. Сейчас приведем сюда лошадей, сожжем трупы и разобьем до утра лагерь. Уоросс, обещай мне, что до завтра ничего предпринимать не будешь. Или я буду вынужден тебя обезвредить.

Уоросс, прищурившись, посмотрел на митрильца.

— Обещаю.

Громкое сопение Оруша, вернувшегося за очередным трупом, заставило всех отвлечься. Орб, не обращая на людей внимания, деловито осматривал своих павших товарищей, словно требовательный жених выбирая себе невесту. Наконец, определившись, он с радостным мычанием, ухватил приглянувшийся труп за шкирку и потащил его прочь.

— Его надо убить, — на лице Ароны застыла смесь страха и отвращения. — Он насильник и палач. Убейте его! Пожалуйста…

Оруш обернулся, и девушка отшатнулась, натолкнувшись на Коросса. Словно чувствуя ее ужас, орб вдруг бросил облюбованный труп, и кинулся к трупу, что лежал рядом с Ароной. Она забилась в руках будущего правителя — плененная птичка, накрытая прочными сетями страха. Странно, но сейчас это не вызвало в Короссе жажды. Он крепко прижал девушку к себе, укрывая ее от остальных кроссцев прочным пологом.

— Не бойся, — шепнул он. — Оруш под полным контролем. Как только Уоросс утолит свою жажду мести, мы попросим, чтобы он расспросил свою куклу обо всем, что поможет экспедиции Лэппэла. А потом Оруш умрет. Его участь предопределена.

— Кукла? — не поняла Арона, стуча зубами.

— Маг, достигнувший уровня кукловода, может полностью подчинить волю жертвы себе. Уоросс, невзирая на все его недостатки, очень искусный кукловод. Сейчас Оруш абсолютно безопасен, хоть и крайне омерзителен. Если хочешь, мы можем прогуляться, поохотится. Тем более что всем нам не мешает основательно подкрепиться после таких потрясений.

Арона кивнула, благодарно уткнувшись в грудь молодого человека.

— Я только Беса возьму. Ты не против? — робко спросила она.

Молодой человек негромко засмеялся, посмотрев на не спускающего с него огненного взгляда пса:

— Главное, чтобы он не был против.

 

Наедине

Некоторое время они шли молча, прислушиваясь к звукам леса. Бес трусил впереди, уткнувшись носом в землю, словно обычная собака. Вдруг он застыл, вытянув шею вперед и приподняв нашейные шипы. Впрочем, несильно, а словно предупреждая.

— Похоже, кабан, — шепотом пояснила Арона поведение пса.

— Бес может выгнать его на нас?

Арона пожала плечами:

— Если захочет.

Но Бес не захотел. Пройдя еще несколько метров, он снова остановился. Вот теперь его шерсть встала дыбом. Глухо зарычав, он исчез, оставив после себя легкую рябь в воздухе.

— Я смотрю, здесь многие умеют телепортироваться, — ошарашено произнес будущий правитель. — Ты тоже так можешь?

Девушка отрицательно покачала головой.

— До сегодняшнего дня, я думала, что на такое способен только Бес. Но при мне он редко пользовался этой способностью. Видно, его что-то очень сильно заинтересовало. Сильнее, чем наша охота… Смотри!

Меж стволами деревьев в надвигающихся сумерках мелькнуло что-то темное. Арона выхватила лук и прицелилась.

«Тр-рр-а» — взвизгнула стрела, и кабан взревел. Ослепленный болью и яростью, он ринулся прямо на обидчиков. Огромный, с острыми клыками и маленькими, горящими яростью глазками, со стрелой, торчащей из пяточка. Арона мгновенно выхватила другую стрелу, хладнокровно целясь в несущегося на нее зверя. Она хотела выстрелить, но Коросс отвел ее руку.

— Я сам, — заявил он.

Он знал об этом животном все. Было даже удивительно после всех пузырников, адских псов, орбов, способных оживать, и телепортирующихся незнакомцев, повстречать хоть и опасного, но такого до боли знакомого зверя. Охота на кабанов была одной из любимых забав в великосветском обществе Кросса.

Ухмыльнувшись, он удобнее перехватил кинжал и прыгнул кабану на спину, разворачиваясь налету. Почти любя молодой человек провел кинжалом по изгибам черепа зверя, чтобы затем вогнать клинок и резко надавить, заставляя уйти вниз. Оттолкнувшись от горбатого хребта, юный охотник вновь оказался на земле. Произошедшее не заняло и минуты. Теперь оставалось только наблюдать.

Как Коросс и ожидал, кабан еще пробежал по инерции несколько шагов, фонтанируя кровью, а потом его передние ноги подкосились, и он упал в нескольких шагах от девушки.

— Ушко на память? — дурачась, спросил Коросс, протягивая Ароне покрытый щетиной треугольник.

— Зачем это? — растерялась она.

— Обычай моей страны. Он означает, что сегодня ты — королева охоты.

— Но убила не я, — возразила девушка, качая головой.

— Конечно. Так и должно быть. Удача мужчины в его победах, удача женщины — в победе над удачливым мужчиной. Наши дамы очень ценят такие подарки.

С улыбкой взглянув на порозовевшую от удовольствия Арону, с пробудившимся интересом разглядывающую кабанье ухо, Коросс продолжил:

— Моя сестра Тантосса однажды даже сшила платье из кабаньих ушей, конечно, предварительно обработав их и украсив бисером. Был настоящий фурор, когда она появилась в них на балу.

— Твоя сестра уже старая?

Коросс опешил.

— Почему ты так решила?

— Просто я представила, сколько кабанов нужно убить мужчине, чтобы его женщина смогла сшить себе такое платье. Ведь вы охотитесь не каждый день? У правителей, наверняка, много и других, более важных дел. Вот я и подумала…

Коросс расхохотался. Арона правильный вывод сделала, руководствуясь абсолютно неверными суждениями. Тантосса тратила огромное количество Силы, чтобы выглядеть сексапильной, но все ее воспринимали исключительно как опытную и опасную правительницу. Не как женщину. В стране, где любая знатная дама могла до самой смерти щеголять молодостью и красотой, больше всего у магов ценилась настоящая юность и естественная красота. А пятьдесят лет — был очень почтенный возраст. Охотничьи трофеи Тантоссе вручали в огромных количествах, но не для того, чтобы соблазнить ее. Как бы ей не хотелось так думать. Это был один из способов заручиться благорасположением Верховного Дома Страха. Но Тантосса не желала смотреть в глаза очевидности, искренне считая себя неотразимой, и семья прощала умной женщине ее маленькую слабость.

— Давай лучше кабана разделывать, — отсмеявшись, заметил Коросс. — А то скоро стемнеет.

Арона насупилась, а ее губы задрожали. И Коросс понял, что своим смехом сильно ее обидел. «Она подумала, что я смеюсь над ней. Над тем, что она посчитала себя моей девушкой. Я дважды дурак», — мысленно обругал он себя. Она замкнулась, ловко орудуя ножом. Чувствующий вину Коросс поспешил присоединиться к свежеванию туши. Что сказать, он не знал. У их отношений не было будущего. Он жалел, что своим глупым подарком ввел ее в заблуждение.

Кабан был огромным, и общее дело, к радости молодого человека, быстро растопило возникший ледок отчуждения. Посовещавшись, охотники решили вырезать самые лакомые куски мяса, а шкуру использовать как тару. Пользуясь наступившим между ними перемирием, Коросс спросил:

— Арона, расскажи, почему ты так хочешь смерти Оруша. Откуда ты его знаешь?

— Моя мама была его женой, — сдержанно отозвалась Арона, а потом с ожесточенной одержимостью произнесла, — Оруш должен умереть! Такое животное, как он, не имеет права жить!

— Я восхищался, когда ты невозмутимо прицеливалась в мчавшегося на тебя кабана. Но при виде Оруша тобой овладела паника, — покачал головой Коросс. — Это неправильно. Страх делает тебя слабой.

— Я ничего не могу поделать с собой, когда вижу его, — опустила голову Арона. — Это сильнее меня.

— Мой отец, а он мудрый человек, мне не раз говорил, что страх, запертый внутри нас, кажется несокрушимым. Но как бы он ни был велик, с ним можно бороться, если вытащить его наружу. Расскажи мне, Арона. Тебе станет легче.

Некоторое время она молчала, и Коросс не мешал, терпеливо ожидая, когда она решиться.

— Оруш держал нас в пещере, — ее голос звучал бесцветно. — Женщин, детей. Когда он решал посетить свой гарем, жены обязаны были встречать его у входа, а все остальные прятались по расщелинам. Мы старались вести себя как можно тише… Время от времени ему нравилось устраивать на нас охоту. Ты видел Оруша. Он очень крупный, поэтому не мог протиснуться в те места, куда мы забивались. Но это его не останавливало. Он брал заостренную палку и принимался с хохотом тыкать в темноту, чтобы, спугнув, вытащить кого-нибудь на просторное место. Он очень радовался, когда попадались дети. Оруш любил боль и насилие. Чем было больше страданий и крови, тем веселее он становился. С его приходом пещера всегда оглашалась криками. Они до сих пор стоят у меня в ушах… Несколько лет моей матери и мне удавалось скрываться от него. Мама умела отводить ему глаза. Но я всегда панически боялась, что однажды ей не хватит Силы; что придет день, когда он ринется именно к той расщелине, где прятались мы. И тогда Оруш вытащит нас своими огромными лапищами, громко хохоча…

Она замолчала. Тяжелый и застарелый ужас черным саваном обволакивал ее. Коросс прошептал:

— Я могу… Нет, я очень хочу, Арона, забрать сейчас твой страх. Вот только тогда передо мной будет уже не та мужественная охотница, которая мне так нравиться. Но ты станешь намного сильнее, если справишься с этим сама.

Девушка кивнула. Собравшись духом, она продолжила свой рассказ:

— В пещере лежала цепь. Тяжелая и ржавая. На нее приковывали пленниц, которых время от времени приводил Оруш после набегов. Он хотел, чтобы новенькие всегда были у него под рукой. К тому же Оруш не желал, чтобы пленницы, по своему неразумению, сбежали от него по узким лазам вглубь Горы. В отличие от старожилов пещеры, пленницы не представляли, что прячется в ее недрах, а когда мы им рассказывали, все равно не верили. Они плакали и говорили, что лучше найти смерть там, чем в пещере Оруша. Но пленницы появлялись нечасто и быстро умирали, а цепь продолжала лежать, терпеливо ожидая новую добычу.

— Значит, из вашей пещеры был выход?

— А как, по-твоему, я убежала? — грустно улыбнулась Арона.

— Какие же ужасы прячутся в недрах Горы?

— Там много что прячется. Но в пещере мы больше всего боялись Ищущих.

— Ищущие? — переспросил Коросс. — Я уже второй раз слышу о них. Кто они?

— Одно из порождений Мрака. Старая Орха рассказывала, что они впервые появились во времена еще первого нашествия Мрака. Их праотцами были Демоны, его служители. Могущественные и невероятно красивые. Человеческие женщины охотно совокуплялись с ними, а потом рождали детей, внешне похожих на людей. При жизни в полудемонах часто проявлялись сверхъестественные способности. Они легко пробивались к власти, а после смерти превращались в практически неубиваемых упырей, питающихся кровью и страданиями своих жертв, но полностью подчиненных воле Демонов. И их дети, и дети их детей — тоже, пройдя земной путь, становились такими же тварями, умножая тем самым армию Мрака. Впоследствии люди поняли это. Они научились распознавать полудемонов и истреблять в момент их рождения. В каждом валгавском племени есть Провидица или Провидец, способные видеть будущее. Они присутствуют при родах и определяют, чист младенец или на нем после смерти проявится древняя печать Мрака. В последнем случае ребенка сразу умерщвляют. Племя, где родился Оруш, бежало на Север, когда ваши маги выследили и набросились на них, как коршуны на цыплят. Провидица племени погибла, и никто не пресек появление полудемона… Повзрослев, Оруш очень быстро забрал в своем племени всю власть и установил свои правила, а себя и своих людей стал называть орбами в честь последнего полудемона Орба, правящего некоторыми племенами валгавцев несколько веков назад. С приходом Оруша к власти всех женщин загнали в гаремы, которыми владели лишь он и его сыновья. Остальные мужчины либо полностью подчинились Орушу, став его рабами, либо были принесены в жертву Ищущим.

— Оруш, как боец, еще ничего. А вот его дети не показались мне суперлюдьми, — покачал головой Коросс.

— Сами они так не считают. Женщины и дети из их гаремов тем более, — вздохнула Арона. — Впервые я увидела Ищущих, когда мне было шесть лет. Двое умерших сыновей Оруша обратились в них и проникли в наш гарем. Они были просто невероятно сильны. И ядовиты. Одно их прикосновение вызывало судороги, лишая жертв возможности сопротивляться. Они могли только кричать. Если ты хоть раз слышал этот крик, ты его не забудешь. Ищущим, как и Орушу, нравилось когда жертвы кричали. В тот день они выпили двух женщин, а еще одну утащили с собой. Умирала несчастная очень долго. Мы несколько дней слышали непрекращающиеся крики… А потом при мне Ищущие еще три раза наведывались в гарем.

— А своего отца Ищущие слушаются?

— Частично. Чтобы обезопасить племя от собственных умерших детей, Оруш проводит жуткие обряды. И ему нравиться это делать. У Оруша нет яда, но сделать так, чтобы его жертва долго страдала, он умеет. Ты слышал, как кричал Бэрэн в лесу… Страдание порождает демонскую магию, которая насыщает Ищущих лучше, чем кровь. Именно в те периоды, когда жертвоприношений долго не было, оголодавшие Ищущие и прорывались к нам. Это был настоящий ад… Оруш тогда закрывал дверь, чтобы женщины и дети не могли выбраться. Из отверстия в потолке он и его сыновья наблюдали, хохоча, как мы, охваченные паникой, мечемся по пещере, сбивая друг друга с ног, в попытках спастись.

Коросс вытер слезинки, скатившиеся с глаз девушки. Ему так хотелось хоть как-то утешить ее, но самое лучшее, что он мог сейчас сделать для нее — дать ей выговориться.

Побледнев, Арона продолжила свой рассказ.

— Мама сумела почувствовать приближение Ищущих, когда они решили навестить нас во второй раз. Она предложила приковывать заранее к цепям самых старых и немощных. Идея тогда понравилась. Жены выбрали трех старух, одну тяжелобольную молодую женщину. Мама лишала их возможности осмысливать происходящее и чувствовать боль. Когда Ищущие пришли в пещеру, им не пришлось ни за кем бегать. Обед покорно ждал их в центре зала.

Арона вздохнула, вытирая испарину на лбу, и печально продолжила:

— Конечно, все это было жестоко и отвратительно. Но это казалось разумным. Ищущие были явно обескуражены отсутствием реакции на их яд, но подношение с собой уволокли. А ночью напали на орбов и утащили с собой двух сыновей Оруша. Свою долю чужой боли они все равно получили. Орушу это тогда крепко не понравилось. В тот день он спустился к нам по-настоящему взбешенный. После жестоких побоев своих жен, он настрого запретил им впредь делать нечто подобное. Орхе тогда досталось сильнее всех. Он выбил у нее все зубы и глаз, а ее тело напоминало отбивную. Когда мама ее выходила, Орха воспылала к ней ненавистью. И однажды, когда мы с мамой спали, она вместе со своими подругами приковали к цепи мамину ногу. Орха тогда сказала: «Если ты любишь свою дочь, ты постараешься жить как можно дольше, потому что следующей будет она». Когда пришел Оруш, они преподнесла ему маму как подарок…

Арона судорожно вздохнула, заново переживая прошлое.

— Говори, Арона, — прошептал Коросс. — Выпусти боль наружу.

— Орушу понравилось подношение. Он даже стал чаще приходить к нам. Маму не стали расковывать, чтобы она не вздумала снова укрыться. Другой конец цепи был перекинут ко входу. Когда Оруш спускался к нам, он специально делал так, чтобы цепь гремела… Коросс, ты называешь свой дом Домом Страха. Но я не думаю, что ты знаешь о страхе больше, чем я. Тридцать шесть ступенек Орушу нужно было преодолеть, чтобы спуститься в пещеру… Мне до сих пор снится звон цепи.

Коросс притянул к себе девушку и крепко обнял. Она затихла в его объятиях, и сердечко стало медленно успокаиваться.

— Как тебе удалось бежать? — спустя некоторое время спросил он.

— Бес помог. В тот день, когда мама умерла…

Всхлипнув, она пожаловалась на саму себя:

— Если бы не я, моя мама была бы жива. Пока она не была прикована цепью, они с Бесом в любой момент могли спокойно покинуть пещеру. Но мама ждала, когда я подрасту, чтобы смогла вмести с ними пробраться наружу тропами Ищущих. А потом стало поздно… Боясь за меня, она все терпела, тянула время, чтобы не привлекать внимание Оруша ко мне… Сейчас я думаю, что для мамы было бы лучше, если бы я бросила ее в пещере, ушла вместе с Бесом, как только стала в состоянии это сделать. Но тогда мне это казалось так малодушно! Так неблагородно! Я хотела быть с мамой до конца. Я хотела, чтобы она жила. Просто не представляла, что буду делать без нее…

— Твоя мама, наверно, как и ты, в юности была красавицей, — произнес Коросс, желая отвлечь девушку.

— Намного красивей! — улыбнулась она, и ее личико просветлело. — Последние дни своей жизни она предпочитала постоянно спать, забирая меня с собой в свои сны, передавая мне знания и Силу. В этих снах я видела ее другой. Ослепительно прекрасной и бесшабашной. И волосы у нее были — черные, блестящие. Как у тебя.

— Мне больше нравиться цвет темного золота, — прошептал он, целуя девушку в лоб. — Расскажи мне о своей маме.

— Рассказывать слишком долго, а нам пора уже отправляться назад. Но я могу показать, — застенчиво улыбнулась девушка и поспешно добавила. — Это совершенно безопасно. Так общалась со мной мама, когда хотела что-нибудь объяснить. Это как рассказ, только живой, с картинками. И времени почти не занимает. Но, если боишься, я пойму.

— Боюсь? — с улыбкой переспросил он. — Нет, Арона, я верю тебе.

— Тогда закрой глаза.

Когда он сделал это, она легонько дотронулась до его висков.

И пред ним предстала мама Ароны. Юная шестнадцатилетняя девочка, худенькая как тростинка и с дерзким прищуром синих глаз. Оттопырив губу, она придирчиво рассматривала себя в зеркало.

 

Абиэль

Клэрэл, Глава Дома Откровения из Митриля, души не чаял в своей дочке. Он спускал ей с рук многие безрассудства, главное из которых заключалось в том, что она не хотела быть жрицей. Как ни уговаривал ее Клэрэл, она наотрез отказывалась идти с ним в Башню, чтобы пройти там инициацию. Она знала, что после этого у нее уже никогда не будет пути назад. А организовывать представления со смертоубийством несчастных на потеху толпы, чтобы и с тех, и с других качать Силу, было не для нее. Она не могла переступить через жалость к будущим Игрокам, чей мозг обязана была разрушить, чтобы заставить его служить на благо процветания Дома и страны. Внутри нее все сжималось от ужаса, когда она представляла, как входит в камеру к пленному, смотрит в глаза, еще незамутненные безумием Иль, а потом медленно касается его висков пальцами… Иногда ей это снилось, и она просыпалась в ужасе, чувствуя себя вымазанной в липкой грязи.

Клэрэл снисходительно относился к ее чувствам. «Абиэль слишком юна, — говорил он другим правителям, торопившим ее с принятием жреческого сана. — Девочке надо дать еще немного времени, чтобы она повзрослела». Но Абиэль не торопилась взрослеть, развлекая себя охотами, балами и морскими прогулками на быстроходных яхтах. Она жадно наслаждалась каждым мгновением своей жизни, словно предчувствуя, что ждет ее впереди…

Война изменила многое. Митрилю требовалась Сила, и отец поставил ультиматум: либо Абиэль немедленно становиться жрицей, либо он отказывается от нее как от дочери и лишает ее права называться правительницей. Чтобы облегчить любящему отцу столь нелегкий выбор, она сбежала из дома. Переодевшись юным пажом и спрятав лицо за маской, она затерялась в отряде разведчиков — бесшабашных сорвиголов, младших сыновей лучших семейств Митриля. Легенду она придумала вполне в духе того времени. Она представлялась всем юным Ардом из Заронды, который ради победы над Кроссом покинул отчий дом, дав в Храме обет до конца войны никому не показывать своего лица. В Митриле знатные люди обеты давать любили. Это было очень по-рыцарски. А женщинам было категорически запрещено носить мужскую одежду. Поэтому никому в отряде и в голову не пришло заподозрить в хрупком стройном мальчишке-подростке сбежавшую будущую жрицу одного из влиятельнейших Домов. Мало того, она стала всеобщим любимцем и баловнем. Абиэль всегда умела находить дорогу в сердца людей.

Однажды в одном из ущелий они попали в засаду. Атаковавшая их кросская конница в несколько раз превосходила численность отряда. Ее друзья падали один за другим, сминаемые черными воинами. «Прорываемся! Держись, ребенок, за мной! Сэлт, Морин — прикрываете Арда», — закричал тогда командир Ронтон. Его зачарованный меч легко смял броню бросившегося ему наперерез кросского солдата. Абиэль пришпорила своего скакуна, обнажая меч. Они выстроились клином: впереди их бравый командир, далее она, окруженная весельчаком Сэлтом и признанным мастером клинка Морином, затем мрачный Роди и его легкомысленный дружище Керл… Они врезались во врага как нож в масло. Абиэль приободрилась, видя, как легко их мощные бронированные кони раскидывают кросских легконогих скакунов. Как чугунные шары деревянные болванки. А затем рядом с ней пал Сэлт. Вражеский дротик нашел лазейку в сочленении его доспехов. Потом завертелся волчком Морин, отбрасывая от себя врагов, как разъяренный медведь стаю собак. Арона сначала сорвала с себя шлем, а потом и маску, окутав напавших на Морина кроссцев пеленой забвения. Но митрилец не успел воспользоваться ее помощью. Его конь споткнулся, и тотчас же был погребен под массой черных всадников. Она увидела смесь изумления, горя и гнева обернувшегося к ней Ронтона, а потом он пал, атакованный сразу с трех сторон офицерами-магами. Об этом свидетельствовали их дорогие доспехи покрытые тонкой серебряной вязью и пышные ярко-красные плюмажи на шлемах. Неуместно-прекрасные в этой кровавой бойне. И тогда она замахнулась своим мечом, направляя коня на одного из убийц командира, ненавидя это оскорбительное щегольство. Она не рассчитывала победить. Хотела лишь умереть как Ронтон.

Кроссец засмеялся, глядя сквозь прорези шлема на Абиэль желто-зелеными глазами:

— Надо же, магичка-воин… Это куда же нынче Митриль катится! Что ж, давай повальсируем, красавица.

Он легко отбил ее меч, а затем мощный удар щита обрушился на нее, выбивая из седла.

Очнулась она в клетке от жгучей боли в лодыжках. Охранник перестарался, затягивая на пленнице ножные браслеты. Из всей одежды на ней был лишь туго затянутый на шее ошейник-блокатор магии да железные обручи на руках и ногах, прикованные к прутьям клетки так, что Абиэль не могла даже пошевелиться. Охранник с лязгом захлопнул дверцу, навешивая на него огромный замок, и пристроился на козлах рядом с кучером.

— Тронулись, — крикнул он всадникам в масках.

Клетка резко качнулась, когда кони с места рванули в карьер. Но отряд почти сразу остановился. Повозке преградила путь кавалькада воинов в богатых черненых доспехах.

— Куда вы повезли мою добычу? — услышала Абиэль холодный голос предводителя со знакомыми желто-зелеными глазами. — Кто приказал вам сотворить такое с моей пленницей? И где мои люди, что охраняли ее?

Сопровождающие пленницу маски угрожающе обнажили мечи, но их главарь, одним жестом заставил своих солдат вложить оружие в ножны. Почтительно поклонившись знатному кроссцу, он ответил.

— С вашими людьми все в порядке, господин. Они сейчас в пути. Везут вашему отцу компенсацию за пленницу. Смею заверить, очень достойную. Отныне пленница находится в полном распоряжении Тантоссы из Верховного Дома Страха.

— Это моя пленница! Отец не смеет за меня распоряжаться моими военными трофеями! Я разберусь с этим, — возмущенно фыркнул правитель и уехал.

Ужасный сон все никак не кончался. Повозка вскоре прибыла в военный лагерь. К клетке со всех сторон устремились кросские солдаты, полюбоваться невиданным зрелищем — митрильской недожрицей, вздумавшей стать воином. Они гоготали и показывали на нее пальцами, горланя непристойности. Если бы у Абиэль была возможность, она ушла бы от всего этого ужаса в Мир Духов, но ошейник лишал ее всякой возможности использовать Силу Иль. Лишь в конце бесконечно длинного дня блаженное беспамятство укрыло ее темным одеялом. Очнулась она ночью. Чьи-то руки зажали ей рот.

— Обещай, что не будешь кричать.

Абиэль кивнула, загораясь безумный надеждой. В какой-то миг ей показалось, что кто-то выжил из ее отряда и пришел на помощь. Темная фигура немного повозилась с ее браслетами, и они с легкими щелчками раскрылись. Ослабевшая девушка упала бы, но незнакомец подхватил ее, укутывая своим плащом. Он помог ей взобраться на коня и сам вскочил на него следом.

— Мы не дотанцевали, моя красавица, — шепнул он, и дал коню шенкелей.

Скакун рванул в сторону от военного лагеря к чернеющей стене леса.

Всю ночь они мчались сквозь густую чащу, избегая проезжих дорог, а на рассвете деревья расступились, упираясь в скалу с чернеющим зевом пещеры. Похититель помог Абиэль сойти на землю, после чего отвесил ей учтивый поклон:

— Мне жаль, что я вынужден представляться вам в таких обстоятельствах. Меня зовут Клеос из Дома Яростного Пламени. К сожалению, я чувствую погоню, и она вот-вот настигнет нас. Могу ли я рассчитывать на ваше прощение, если мне удастся выиграть этот бой?

Он был красив и грациозен, как хищный зверь. Мнимо добродушный и смертельно опасный, как настоящий кроссец.

— Что это изменит? — горько прошептала она, опуская глаза. — Не все ли равно, чьей пленницей мне быть.

Нож мелькнул в воздухе так быстро, что она не успела даже мигнуть. Ошейник упал двумя синими лоскутками, и девушка почувствовала Силу, бурлящую в ней. Кроссец опустился на колено и почтительно прикоснулся к ее руке.

— Для меня вы не пленница, моя госпожа. Я хотел бы построить для вас замок на берегу синего озера. Такого же бездонного как ваши глаза. Но если вы пожелаете, я доставлю вас к вашему лагерю. Если, конечно, не паду в этом сражении ради ваших прекрасных глаз.

Абиэль покачала головой. Поруганной дочери гордого отца уже не было места в Митриле. Она хотела одного — затеряться в горах вместе со своим позором. Но ответить она не успела. Из леса вышло восемь кросских воинов. Клинок бесшумно вышел из ножен, и Клеос мягкой танцующей походкой направился им навстречу.

— Дайте мне какое-нибудь оружие, — взмолилась Абиэль, но Клеос, обернувшись, покачал головой.

— Ты меч даже толком держать не умеешь. Лучше скройся в пещере и жди меня там.

Ждать она не стала. В магический удар она вложила всю себя, опустошая без остатка, и кросские маги дружно вскинули руки… Две Силы — Осс и Иль — встретились. Воздух загудел от этого столкновения.

— Нет! — услышала она возглас Клеоса и потеряла сознание.

Когда она очнулась, дрожа от магического истощения, поляна была пустой. Вокруг лежали трупы кроссцев, а из пещеры лился призрачный свет. Осторожно она заглянула внутрь и оцепенела, ошеломленная увиденным зрелищем.

Черный Дракон, огромный и грозный, но необъяснимо прекрасный, склонился над неподвижным телом Клеосса.

— Нет! — услышала Абиэль свой крик.

Странно, но этот мужчина вдруг стал ей неожиданно дорог. А может, ей захотелось покончить со всеми своими проблемами, присоединившись к нему. Она сама не знала, что ею двигало, когда она бросилась к Клеоссу и упала перед ним на колени. Но Дракон не стал на нее нападать. Наоборот, он отодвинулся, с интересом разглядывая ее.

«Он не стоит твоего горя. Та магическая атака была им подстроена. Он пытался запудрить тебе мозги, девочка», — раздался в ее голове голос.

— Ну и что! — закричала она. — Он спас меня, а ты убил его, проклятый червяк.

«Так убей меня, — и к ее ногам упал черный кинжал, — а потом вонзи этот кинжал в сердце своему любимому. Клянусь, он откроет глаза».

— Он не мой любимый! — яростно закричала девушка.

Дракон склонился к ней, обнажая пасть. В ее голове раздался смех: «Тогда не мешай мне завтракать».

Терять ей было нечего. Схватив клинок, Абиэль со всех сил вонзила его в подставленную Драконом шею. Бронированная громадина содрогнулась, но не рухнула к ее ногам, а словно подернулась рябью и начала растворяться. Вскоре в пещере остались лишь Абиэль, мертвый Клеос и кинжал, по лезвию которого, поблескивая, пробегали искорки. Некоторое время она нерешительно смотрела на своего любимого, то поднимая, то опуская занесенную для удара руку.

«Ну, и что ты медлишь? — насмешливо поинтересовался голос в ее голове. — Сейчас окрестности примутся прочесывать разведчики Дома Страха. У них знаменитые кросские волкодавы, которые быстро возьмут твой след. Без помощи Клеоса тебе не уйти».

И тогда, зажмурившись, она всадила клинок в сердце…

Коросс очнулся, изумленно глядя на Арону. Он не представлял, что такое возможно. Картинки из прошлого до сих пор мелькали у него перед глазами, такие же яркие, будто они были частью его жизни и его прошлого.

— Что же было потом? — спросил он девушку.

Арона покачала головой.

— Мама не пускала меня в свои воспоминания дальше. Но из ее скупых рассказов я знаю, что некоторое время они бродили по горам, пока не прибились к одному из валгавских племен. Десять лет они жили вместе. Клеос часто свершал отлучки, никогда не отвечая на вопросы матери, где он был. Зато он всегда приносил ей подарки, а главное делился Силой, которой ей так недоставало. А потом Клеос пропал надолго. Мама искала его. Объездив все ближайшие долины, она расспрашивала о нем всех встречавшихся ей горцев. Но никто не видел его. Тогда она решила вернуться назад в Митриль. Не ради себя, а ради ребенка, которого обнаружила, что носит в своем чреве. Но дороги назад не было. Невидимый, но прочный Полог навсегда отрезал ее от родного дома. Когда, расстроенная, она возвращалась назад в приютившее ее селение, ее окружили рослые, покрытые татуировками воины…

Арона вздохнула, заканчивая свой рассказ:

— Это были орбы. Маму привезли к подножью черной Горы и отвели в одну из пещер, заполненную женщинами и детьми. Так она оказалась в гареме Оруша. Там она родила меня. Там она поняла, что такое настоящие страх и ненависть, и какое мучение дарует надежда. Она долго верила, что Клеос придет и освободит ее. Весть о смерти мужа стала для нее сокрушительным ударом.

Девушка некоторое время молчала, а потом обреченно прошептала.

— Коросс, я не могу видеть Оруша живым. Возможно, мне станет легче, когда я увижу, как огонь пожирает его тело. Может, тогда воспоминания перестанут преследовать меня, а боль утихнет.

— Обещаю, я убью его, и ты увидишь его горящим, — пообещал Коросс.

— Я верю тебе, — вздохнула она и робко потянулась к его губам.

Они обернулись, почувствовав на себе чей-то взгляд.

Черный пес застыл перед ними каменным изваянием.

— Бес, что-то случилось? — встревожено спросила Арона.

— Да, — негромкий голос вышедшего из тени деревьев Лэппэла заставил их подскочить на месте. — Все плохо. Уоросс высушил валгавок, чтобы вылечить Даоссу. Близится ночь, и вызванная им Сила способна пробудить не одну покоящуюся здесь нечисть. Нам надо быстрее возвращаться.

— Ты позволил ему сделать это? — потрясенно спросил Коросс.

Лэппэл расстроено покачал головой:

— Я решил выследить того незнакомца, и Бес любезно составил мне компанию. Думал, Уоросс будет держать свое слово…. Но он, воспользовавшись нашим отсутствием, решил по-своему… Но и это еще не все. Оруш сбежал, а трупы орбов исчезли. И это совсем плохо.

 

Ищущие

Ночь была безлунной и тихой. После сытного ужина никому не хотелось ни разговаривать, ни, тем более, выяснять отношения. Каждый затаился в собственных мыслях. Уоросс и Скульптор не отходили от дремлющей Даоссы, с умилением вслушиваясь в ее дыхание.

— Намучилась, бедняжка, — прочувственно сказал огневолосый, убирая слипшуюся прядь со лба жрицы.

— Пульс неплохой, — отозвался Скульптор. — Кое-где еще есть небольшие воспалительные процессы, но к утру будет все хорошо.

Бес повернул голову к митрильцу, словно делясь с ним информацией.

— Если доживем до утра, — мрачно заметил Лэппэл, поднимаясь.

Следуя за адским псом, он вышел за пределы светового кольца и исчез в темноте.

— Похоже, они поладили, — сказал Уоросс Ароне. — Не ревнуешь?

— Нет. Бес сам себе хозяин, — холодно отозвалась девушка, напряженно к чему-то прислушиваясь.

А потом чуть слышно прошептала, цепенея от ужаса:

— Они идут.

Даосса мгновенно открыла глаза и уставилась на девушку:

— Кто?

— Да, Лэппэл с монстроподобной псиной. Кто же еще? — успокаивающе заметил Уоросс. — Спи, давай. Тебе надо здоровье восстанавливать.

Но спать никто не стал. Тревожное ожидание повисло у костра. А когда вернулись Лэппэл и Бес, тревога только усилилась. Шерсть на загривке пса была вздыблена, а зубы блестели в зловещем оскале.

— Они идут, — повторил Лэппэл слова Ароны. — Наша единственная надежда — огонь. Стараемся не выходить из светового круга.

— «Они» это кто? — требовательно спросил Уоросс.

Лэппэл бросил на него неприязненный взгляд:

— Наши покойнички, которых ты должен был сжечь, а вместо этого решил заняться валгавками.

Даосса напряглась, встревожено переводя взгляд с Лэппэла на Уоросса:

— Огонь их точно испугает?

— Будем надеяться на это. Я знаю несколько разновидностей живых мертвецов, — задумчиво почесал подбородок Лэппэл. — Одни не любят огонь, другие не переносят проточную воду, третьи — серебро. Нам очень повезет, если эти твари из первой группы, потому что ни воды, ни серебра в достаточном количестве у нас нет. Следите за костром и не давайте тварям прикоснуться к вам. Это все, что я могу посоветовать. И еще одно — не используйте Силу, если не хотите, чтобы к ним присоединились другие твари. Сила для них, как мед для мух.

— Для Беса, кстати, тоже, — предупредила Арона и мстительно добавила. — Жаль, что его не было здесь, когда ты, Уоросс, убивал несчастных девушек.

— Хватит меня лечить, — разозлился Уоросс. — Ну, увлекся малость. Зато моя кузина теперь быстро пойдет на поправку. И если бы потребовалось для этого истребить весь Голубой Дол, я сделал бы это. Не задумываясь. Спроси Коросса или Лэппэла, как бы поступили они, если на месте Даоссы оказались их домочадцы.

Коросс отвернулся, чтобы не видеть уничижительного взгляда, который бросила на него девушка.

— Волк есть волк, Арона, а заяц есть заяц, — добавил Уорос. — Нельзя изменить данность, нравиться это зайцу или нет.

А потом все увидели их. Три слегка мерцающих темных силуэта приближались странной дергающей походкой, делая большое количество несуразных движений.

— Ищущие, — выдохнула Арона. — Мои кошмары ожили!

Кроссцы с усмешками переглянулись, не особо впечатленные внешним видом монстров. Выглядели они на редкость неуклюже.

— Какие противные! — протянула Даосса. — Явно отмороженные парни. Не люблю таких.

— Так бери их на мушку и не давай приблизиться, — посоветовал Лэппэл, скидывая с плеча свой арбалет и передавая жрице. — Стрелять умеешь?

— Немножко, — скромнехонько произнесла Даосса и, ловко вставив болт в желоб, прицелилась в одну из фигур.

Болт с пронзительным визгом исчез в темноте, но фигура, как ни в чем не бывало, продолжила движение, ни замедляя, ни прибавляя шагу.

Даосса заметно сконфузилась и выстрелила второй раз.

— Какой-то неправильный арбалет, — обиженно произнесла жрица, с укором взглянув на Лэппэла.

Он искривил в надменной улыбке губы, но ответить не успел.

— Они не чувствительны к боли. Их почти невозможно убить. Пока не заберут свое, Ищущие не успокоятся, — тихо проговорила Арона.

— Эх, надо было одну девицу придержать, — легкомысленно заявил Уоросс, — но кто ж знал, что понадобится… Донна, не хочешь свершить подвиг?

Донна издала сдавленный стон.

— Шучу, — фыркнул Уоросс, покровительственно похлопав девушку по плечу. — Своих не выдаем… пока.

— Попробуем с ними разобраться по-другому, — принял решение Шэрон, подбирая увесистый булыжник с земли и оценивающе подбрасывая его в руке.

Сдернув с себя перевязь, Шэрон, крутанул вокруг себя быстро сделанную пращу и со всей силой метнул камень. Раздался хлюпающий звук. Голова одной из фигур резко откинулась в сторону. Ищущий пошатнулся и замедлил свой шаг. Мужчины сразу приободрились. Четыре камня взметнулись в воздух, точно попадая в цель и опрокидывая монстра на землю. Но двое оставшихся продолжали сближение с людьми.

Донна взвизгнула, когда они подошли ближе. На их темных лицах багровыми угольками светились глаза. Не так ярко, как у Беса, но тоже вызывая оторопь. Сами лица были неподвижными, словно маски, а пальцы вытянутых вперед рук жадно сжимались и разжимались. Мышцы ходили ходуном. Они то вздувались плотными валиками, то опадали, двигаясь вразнобой вокруг свежих розоватых шрамов. Это и создавало видимость скачкообразных рваных движений. Но, несмотря на то, что вблизи Ищущие очень мало напоминали людей, узнать, кем они были раньше, было несложно. Они все были в одеждах недавно убитых орбов.

— Должны быть еще другие, — озвучил общую мысль Скульптор.

Времени на раскрутку камней больше не оставалось. Выхватив мечи, Скульптор и Шэрон выскочили навстречу монстрам. Те даже не пытались защититься. Вот только клинки, без труда рассекавшие орбов пополам, с чавкающим звуком увязли в телах. Кроссцы рванули на себя мечи, но те словно приклеились. Они не желали двигаться ни вперед, ни назад. Заупрямившись, Шэрон засопел, решив во чтобы то не стало заполучить свой клинок обратно. Монстр потянулся к нему, оскалив пасть с сильно удлинившимися клыками. Шэрон сделал еще один отчаянный рывок, пытаясь освободить меч.

Коросс, до этого внимательно наблюдавший за повадками неведомых чудовищ, решил, что пора вмешаться. Он сорвался с места и, взлетев в воздух, обрушился на тварь ногами. Оттолкнувшись от нее, как от стены, он отскочил обратно. Резкий удар отбросил тварь в одну сторону, а его вместе с Шэроном — в другую. Но если кроссцы мгновенно вскочили на ноги, то Ищущий беспомощно зашевелил руками и ногами в нелепых попытках подняться.

Скульптор решил проблему застрявшего меча иначе. Оставив клинок в теле монстра, он сделал подсечку, и когда тот упал, со всей силы прыгнул ему на грудь. Меч глубоко вошел в каменистую землю. Ищущий на нем затрепыхался как пронзенная булавкой букашка.

— Вот и все, — довольно произнес Скульптор.

Под аплодисменты зрителей у костра, он отвесил изысканный поклон, но как только он сошел на землю, мертвяк вцепился в ногу кроссца и потянул ее к своей пасти. Скульптор закричал, рухнул на землю и забился в страшных судорогах.

— Не смей обижать лучшего косметолога Эолы!

И Даосса обрушила на Ищущего арбалет. Проскочив через бритую голову, он застрял на бугрящейся мышцами шее. Хрупкое тело жрицы выгнулось, оттягивая арбалетную дугу на себя, чтобы не дать зубам монстра добраться до слуги. Уоросс бросился на помощь кузине. Тетива впилась в шею монстра, уходя все глубже и глубже. Наконец голова Ищущего упала на землю, продолжая клацать зубами. Но и будучи без головы, монстр продолжал удерживать содрогающегося в агонии Скульптора. Когда совместными усилиями все же удалось отодрать Скульптора от мертвого захвата монстра, Арона склонилась над бьющимся в судорогах несчастным, вытаскивая на свет склянку с хорошо знакомой Короссу мазью.

А потом завизжала Донна. Дрожа от ужаса, она переводила палец с поднимающихся с земли, казалось, уже поверженных тварей на новые темные силуэты, двигающихся к костру. Бес, до этого невозмутимо наблюдавший за битвой, поднялся и ощетинился, готовясь к бою.

— У нас проблемы, — признал Коросс, глядя, как обезглавленный труп шарит руками в поисках собственной недостающей части тела.

Другой Ищущий, опрокинутый Короссом, после беспомощного барахтанья на спине, перевернулся и теперь поднимался на ноги.

— Лэппэл, какой у нас план?

Митрилец подошел к щелкающей зубами голове. Руки монстра уже почти дотянулись до нее, но митрилец, брезгливо морщась, схватил голову за ухо. Отскочив от тела упыря подальше, он ловким броском отправил ее прямо в костер. Огонь вспыхнул, жадно ловя добычу, а голова лопнула, превращаясь в черные хлопья.

— Следим за костром и стараемся не высовываться из светового круга, — повторил он распоряжение, которое уже давал раньше. — Эксперименты закончились. Надеюсь, теперь все убедились, что все серьезно. Я вас не запугивал.

Ночь превратилась в настоящий ад. От дыма слезились глаза, и першило в горле. Ищущие толпились за огненной стеной. Как только появлялся хоть какой просвет в пламени, они просовывали внутрь жадные руки, пытаясь выхватить кого-нибудь из людей. От жара одежда на монстрах начинала тлеть, а незащищенные участки кожи светиться зеленым и источать зловоние. Люди отбивались от рук камнями, утварью, лошадиными седлами, отбросив клинки, лишь вязнущие в телах упырей. Монстры были упорны, не прекращая попыток утянуть кого-нибудь в ночь.

Темное тело спрыгнуло внутрь круга. Ищущий взревел и затряс головой, пытаясь стряхнуть с себя пламя, но Бес обрушился на монстра, отбрасывая его в огненную стену. Пепел взметнулся над пламенем, а порыв ветра метнул его прямо в людей. Сквозь черные хлопья Коросс заметил второго Ищущего. Он карабкался по склоненной над костром елью, намереваясь повторить уловку своего собрата. Получалось у него неважно. Мышцы плохо слушали его. Но монстр был упорен. Медленно, но верно он продвигался вверх. Молодой человек показал на него Лэппэлу, и тот мрачно ухмыльнулся.

Одна из ручищ, метнувшись из просвета в пламени, вцепилась в рукав куртки Ароны. Взвизгнув, девушка выхватила горящую головню и со всех сил замолотила ею по упырю. Коросс бросился ей на выручку, но она управилась сама. Рука, в том месте, по которому девушка отчаянно колотила, почернела и переломилась, упав в костер.

— У-у, гады! Вот что с вами огонь животворящий делает! — радостно заорала приметившая это Даосса. — Теперь вы за все ответите!

Схватив другую головню, она обрушила ее на очередную руку, потянувшуюся из-за прорехи в огненной стене. И та отпрянула, зашипев. Ее обладатель взвыл, и девушки ответили истеричным смехом. Донна, приободрившись, присоединилась к битве. И скоро три девицы принялись самозабвенно швырять головни в монстров, приплясывая и оглашая ночь радостными криками всякий раз, когда меткий удар вызывал злобный вой Ищущих.

— Не разбрасывайте костер! — крикнул Лэппэл, не прекращая отбиваться от тварей, лезущих сквозь гаснущий огонь, но девушки его не слышали.

Безумие вселилось в них. Но если эмоции кроссок были под защитой мощных барьеров, формируемых у коренных жителей Кросса с детства, то Арона была абсолютно беззащитна. Ее страх был таким густым и так стремился свиться в тугие жгуты Силы, что Уоросс, стоящий от нее неподалеку, не выдержал. Бросив седло, которым отбивался от монстров, он повернулся к девушке. Его глаза запылали не меньшей жаждой, чем у Ищущих. Тогда Коросс притянув ее к себе, пытаясь успокоить. Арона отпрянула, в изумлении уставившись на него огромными глазами, в которых стояли слезы.

— Скоро утро, — сказал он, пытаясь достучаться до ее одурманенного разума. — На рассвете Ищущие уйдут. Костер — наш единственный шанс выжить. Не стоит его разбрасывать. Мы справимся и так.

— Не трогай меня! — взвизгнула девушка. — И не смей меня пить, упырь!

Он отшатнулся, как ужаленный. Но его слова были услышаны. Даосса, собравшаяся было метнуть очередную головню, опустила руку. Донна тоже остановилась, тяжело дыша.

— У, твари, — тоскливо заметила она, глядя на упорно не стремящееся темнеть небо. — И ведь не успокоятся, пока до кого-нибудь из нас не доберутся.

— А, ну-ка, все замолчали, — произнес Лэппэл, тоже останавливаясь. — Арона, ведь у тебя был лук? И стрелы деревянные?

Девушка кивнула, протягивая их Лэппэлу. Он что-то прошептал, и стрела запылала ярким пламенем. Свистнув, она ушла в темноту. Сноп искр взвился в небо, и Ищущий, карабкающийся по ели, рухнул прямо в костер. В небо взметнулось очередное облако черного пепла.

— Ну, все, гады! — засмеялась Даосса, припрыгивая от радости. — Теперь мы вас сделаем! Мочи их, Лэп!

— Мы выжили! — произнесла Даосса, когда все было кончено.

В сером сумраке зарождающего дня она выглядела ужасно. Ее перепачканное сажей лицо искажала странная гримаса то ли смеха, то ли ужаса, а руки мелко тряслись.

Шэрон и Скульптор, негромко переговариваясь, разгребали горы теплого пепла в надежде найти среди основательно попорченных огнем припасов что-нибудь съедобное. Донна и Арона сидели, прижавшись друг к другу, бездумно глядя на полыхающие оранжевым угли.

— Представляете, я проголодалась! — сообщила Даосса правителям, давясь от беззвучного смеха. — То, что нас не съели, крайне возбуждающе подействовало на мой организм… Надо обязательно рассказать об этом дяде… Оказывается, лучший способ улучшить аппетит перед едой, это самому не быть съеденным кем-то! Я безумно голодна… А еще мне бы пару глотков Силы из этой милой девочки Ароны. Или, на худой конец, Донны. Мы ведь тоже Ищущие. Мы ищем и ищем себя новые Источники Силы. Мы на все готовы ради них. Не смотри на меня так, Лэппэл. Ты тоже упырь. Мы все твари… Кто кого копирует, скажи, Уоросс, мы их или они нас?

— Все хорошо, милая. Успокойся, — Уоросс устало обнял кузину, и она, уткнувшись ему в плечо, разрыдалась, как обыкновенная девчонка.

Синие круги под глазами говорили, что Даосса была сильно истощена, несмотря на недавно высушенных девушек.

— Пей, — мягко заметил Лэппэл, вытаскивая небольшой флакончик, выточенный из цельного алмаза.

Глаза Даоссы удивленно расширились.

— Это…

— Истинная Сила из митрильской Башни, — подтвердил Лэппэл. — Никогда не пробовала подобной экзотики?

Она кивнула, взяв дрожащими руками сосуд, и торопливо, словно боясь, что митрилец передумает, вобрала содержимое в себя. Щеки жрицы порозовели и глаза вновь наполнились звездным блеском.

— Ну как? — с жадным любопытством спросил Уоросс.

Девушка облизнула губы, задумавшись:

— Странно. Такое интересный вкус — выжженная солнцем полынь и пыль дорог. Но как бы ни было, я полна сил и мне хочется в путь. А еще я хочу увидеть Гору — древнюю обитель драконов.

Взгляд Лэппэла потеплел:

— В путь, так в путь. Я рад, что ты не передумала.

— Я с вами, — решительно заявил Уоросс.

Митрилец поморщился и, видя его недовольство, огневолосый упрямо мотнул головой.

— Кузину больше не оставлю. Либо вы берете меня со мной, либо я ее забираю в Кросс.

— Я тоже иду, — произнес Коросс. — Здесь столько всего… будоражащего. Никогда не прощу себе, если сейчас поверну назад… Шэрон, вернешься с девушками в Голубой Дол и будешь ждать нашего возвращения.

Шэрон покачал головой:

— Мой господин, Дом Страха не простит, если я вас брошу одного.

— А я не вернусь в Голубой Дол, — решительно отозвалась Арона. — Я с вами. Оруш на свободе. Я хочу увидеть, как он горит. Вы обещали мне.

Все дружно посмотрели на Донну. Девушка побледнела.

— Ну, сладенькая, не трясись! — хмыкнул Уоросс. — Будет весело. Обещаю.

— Донна, — произнес Шэрон, опуская глаза. — Я не могу бросить господина Коросса. Я слуга. Мой долг превыше личных привязанностей. Сейчас утро, а Голубой Дол находиться прямо под нами. Тебе надо просто сесть на лошадь и спуститься вниз. Уже к вечеру ты будешь в безопасности.

Она хмуро посмотрела на него и поджала губы. Сейчас она меньше всего напоминала милую хохотушку из столичного города.

— Хочется отделаться от меня? Не получиться, Шэр. Но если со мной что-то случиться, Шэрон, я тебе этого никогда не прощу.

 

Плато призраков [38]

Высокогорье встретило их неласково. Пронизывающий ветер бросал в лица ворохи колючей ледяной крошки. Зависшее над горами солнце едва угадывалось сквозь туманную пелену, но все равно умудрялось слепить глаза. Бес мощными прыжками прокладывал дорогу. Если бы не он, отряд давно бы сбился с пути, переломал себе ноги или провалился в пропасть. Крутой спуск выглядел обманчиво гладким под покровом белоснежного снега. Под пушистым ковром скрывались острые камни и глубокие трещины.

Когда вслед за своим провожатым отряд нырнул в темный проем расщелины, вначале все вздохнули с облегчением: их окутал долгожданный сумрак, бушевавшая на вершине метель больше не доставала, а снег стал не таким глубоким. Но когда они спустились ниже, снег под ногами превратился в бешено несущиеся вниз потоки талых вод. Расщелина по мере продвижения отряда становилась все глубже и темнее. Кони стали идти медленнее. Они опускали морды к воде и долго что-то тщательно вынюхивали, прежде чем переставить ноги. Лишь легконогому Бесу река не была преградой. Забегая на пару десятков метров вперед, он находил камень повыше и там поджидал своих спутников, презрительно взирая на них сверху вниз.

Арона ехала впереди, слегка сутулясь и глядя только перед собой. После нападения Ищущих на их лагерь, она замкнулась, уйдя в собственные думы. Все это время она старательно избегала Коросса. После долгих размышлений, молодой человек вынес тяжелое для себя решение. Арона была полностью права: ему следовало оставить ее в покое. У них не могло быть никакого будущего, и здравый смысл будущего правителя не мог ни одобрить стремление девушки дистанцироваться от него. Вот только чувства были не такими сговорчивыми, как мысли.

Он погладил войлочную шею своего маленького конька, заставляя собственное сердце заткнуться.

— Я буду звать тебя Малышом, мохноногое чудо природы, — решил он.

Именно в этот переход кроссцы по заслугам оценили маленьких валгавских лошадок. Покрытые густой шерстью ноги с раздвоенными, словно у коз, копытами без особого вреда ступали там, где любой породистый скакун Кросса давно переломал бы себе ноги. От влажных боков лошадок уже давно шел пар, но они смиренно несли на себе людей и поклажу.

Когда стены расщелины раздвинулись, обнажив полоску серого неба, лошадки издали почти человеческий вздох облегчения и затрусили быстрее. Взбодрились и путешественники, предвкушая долгожданный отдых. Вот только их радость оказалась преждевременной. Полноводная речка, вдоль которой двигался отряд, падала в бездонную пропасть. К счастью, сбоку от расщелины шел плоский выступ. По нему с риском, но можно было перебраться на достаточно широкую ровную площадку. Перед этим выступом отряд и сгрудился. Несколько метров их дальнейшего пути выглядели узкой, частично осыпавшейся складкой на подпирающем небо скальном массиве.

Бес, не раздумывая, потрусил вперед, и Коросс, выждав, когда пес освободит проход, неожиданно сильно пришпорив Малыша. В два прыжка преодолев опасный участок, конек выскочил на площадку, отчаянно ругаясь по лошадиному и прядя ушами.

— Ну-ну, все уже, — успокоил Коросс перепуганного Малыша.

А потом он застыл, ошеломленный тем, что увидел. Выскочившие следом на площадку Лэппэл и Арона тоже замерли.

По другую сторону пропасти раскинулось сморщенное, словно кожа старика, плато со странными серовато-зелеными проплешинами. Со всех сторон оно было окружено цепью ледников. А справа, частично скрытая от взора скальным массивом, который еще предстояло преодолеть, на них смотрела Гора.

Сердце Коросса на мгновение замерло, чтобы рвануть вскачь бешеным галопом. Сзади захрапели заартачившиеся кони его спутников, отказываясь везти всадников дальше. Послышались крики и ругань, гулко подхваченные горным эхом.

— Тише! — взмолилась Арона, не сводя опасливого взгляда с плато.

Коросс был полностью согласен с девушкой. С ним явно было что-то не так. Эти проплешины совсем не походили на растительность. Они слегка шевелились — лениво, словно во сне. Но не как трава, под порывами ветра, а неправильно, каждая сама по себе.

Бес с недоумением обернулся на замешкавшийся отряд и потрусил дальше. Тенью скользнув по очередной горной складке, он исчез за поворотом. Арона, проводив тоскливым взглядом своего непредсказуемого четвероногого друга, обернулась к всадникам, все еще не решающимся преодолеть узкую тропу над пропастью.

— Нужно быстрее уходить отсюда, — поторопила их девушка.

— Самая умная? — прорычал Уоросс, пытаясь справиться с конем.

Усвоив урок, он пока избегал применять Силу. Вот только огневолосый правитель никогда не был любителем изнурительных физических упражнений, предпочитая там, где можно, заменять мышечную ловкость магией. Теперь это оборачивалось для него непредвиденными трудностями.

— Мрак возьми эту безмозглую скотину, — пробормотал он, встретившись с насмешливым взглядом Коросса.

— Спешивайтесь, обматывайте лошадям головы и ведите их на поводу, — спокойно посоветовал Лэппэл.

Но легче было сказать, чем сделать. Кони хрипели и упирались, источая густую волну страха, растекавшуюся по площадке будоражащим душу ароматным облаком. Не выдержав, Уоросс, поднял руку, и что-то прошептал.

— Нет! — простонала Арона.

Успокоившись, лошадки бодрой рысцой потрусили по опасному участку пути.

— Ну вот, а вы боялись! — весело хмыкнул Уоросс, оказавшись на площадке.

Резкий порыв ветра метнул им в лицо с плата пыль и мелкие камушки. Внутри пропасти что-то загудело. От этого гула, усиленного многократно эхом, кони сбились в кучу, встревожившись, а уши заложило. Проплешины на другой стороне ожили, зашевелились, взвились зеленоватыми завихрениями. Полсотни зыбких медузообразных теней подплыли к краю пропасти и дружно поднялись на задние щупальца. Раскрывшись словно звезды, они разинули на людей свои угольно-черные пасти со вспыхивающими внутри багровыми огоньками.

Странное чувство охватило Коросса. Ему вдруг показалось, что он знает, кто перед ним. Что он может управлять всей этой массой. Та неведомая Сила, чье присутствие впервые почувствовал он в Кросских Катакомбах, стремительно овладела им, подчиняя. Он повелительно выбросил вперед руку, и призраки застыли, огоньки же внутри них, напротив, ожили, замерцав веселее. И в этом мерцании был определенный смысл…

— Эй, парень, полегче. Они совсем не безобидны, — услышал Коросс предостерегающий оклик Лэппэла, но проигнорировал его.

Он был берегом, на который волна за волной наступал безбрежный океан чужой памяти, способный смести все на своем пути.

— Уйдем отсюда, — девичья ладонь легла на его плечо, но он с раздражением скинул ее.

Он помнил это место. Не такой морщинистой каменистой пустыней, полной призраков, а цветущей и плодородной, утопающей в садах. Уютные домики аккуратными скоплениями жались к мощеной белокаменной дороге. По ней сновали богатые экипажи, груженые повозки, группы всадников… Он знал и куда вела эта дорога — к гордому и величественному Акватону с Черным Замком на самой вершине Горы.

Багровые огни призраков дружно мигнули, соглашаясь с ним. А потом в его сознание хлынул информационный поток, уносящий в прошлое. Как наяву, он увидел: земля вздыбилась, пошла трещинами и из них начала выплескиваться раскаленная лава. Она растекалась по равнине, превращая все вокруг в горящий ад. Вместе с лавой из бездонных недр вылетали Демоны. Черным роем взвивались они в воздух, готовясь обрушиться на Город. За ними из плюющих огнем недр валили другие твари — жуткие и уродливые. Они расползались по округе, кромсая все своими клыками, когтями, клешнями.

Но вот небо над Горой раскололось ветвистыми молниями. Из грозовых облаков вылетели огнедышащие Драконы и помчались смертоносным клином на Демонов. А следом распахнулись тяжелые нижние ворота Черного Замка, выпуская всадников на быстроногих единорогах. Их сопровождали псы, которых в народе называли адскими. Они были точно такие же, как Бес: черные и огнеглазые. Многорукой лавой устремились они по улицам города вниз навстречу врагу. И грянула Последняя Битва. Из-под ударов мечей всадников сыпались молнии такой Силы, что близлежащие дома разносило в клочья. От огня Драконов и Демонов, носившихся над Городом, выжигались дотла целые кварталы. По улицам метались люди, а земля вздымалась под их ногами, выпуская из своих глубин все новых и новых тварей. Какая-то пара взялась любить друг друга прямо на земле перед охваченным огнем домом. Страстно, отчаянно, вырывая у жизни последние искры наслаждения. А потом рухнувшая стена погребла их под собой. Безумец, укушенный одной из тварей, громко смеясь, мчался навстречу группе бегущих людей. Сравнявшись, он с рычанием набросился на них, разрывая их плоть зубами, сам безразличный к боли. Его захлебывающийся слюной и чужой кровью смех оборвался, когда пламя пролетающего мимо Дракона превратило в прах его вместе с пытающимися спастись людьми. На Дракона с небес упали три Демона, атакуя. И все вместе бешено вращающимся огненным клубком они обрушились вниз, сгорая в жарких языках пламени.

Город агонизировал, уходя в небытие под торжественные песнопения, несшиеся из Храма, окруженного серо-зеленой дымкой. Но вот он тоже дрогнул, а его очертания начали размываться, сгущаясь в плотный туман. Пение вдруг оборвалось, и туман вспыхнул радугой, распадаясь на призрачные фигуры. С яростью обрушились они на Демонов, впиваясь в них своими щупальцами, вбирая в себя питающую их Силу. Демоны падали на землю под мечи, копыта и зубы всадников и их псов. Все горело и плавилось, выкрикивало мольбы и проклятия.

Коросс был всем этим одновременно, испытывая ярость, надежду, муку, боль и острое наслаждение битвы, сгорая в языках всепоглощающего пламени. О, как он хотел быть Драконом! Черным, стремительным, сокрушающим. Тогда бы он мог спасти Акватон, очистить его от скверны…

— Коросс, очнись! — услышал он сквозь густую пелену.

Обжигающе чуждая ему Сила, словно кутенка, мощным рывком вырвала его из омута чужой памяти.

— Не делай больше этого…

Открыв глаза, он увидел перед собой Арону. Она дергала за узду застывшего Малыша, пытаясь отвести его от края пропасти. От девушки шел такой жар, будто она вместе с ним только что побывала в гибнувшем городе. В расширившихся зрачках танцевали золотые искры, волосы взметнулись над головой языками пламени.

— Слушай, призраки что, послушались тебя? — удивленно воззрился на него Уоросс, подъезжая ближе. — Будь другом, поделись секретом, а я тебе…

Договорить он не успел. Неподвижный строй призрачных медуз схлынул назад, и, встретившись со своими собратьями, начал собраться в гигантскую волну.

— Чтоб их! — ошарашено крикнул Уоросс. — Уходим!

Это было совсем непросто. Их всегда миролюбивые лошадки взбесились: крутились, вставали на дыбы, били задом, отказываясь слушаться всадников, норовя сбросить себя и своих седоков в пропасть. Одной рукой удерживая покрывшегося пеной жеребчика, Лэппэл поднял правую руку в направлении Горы и что-то прокричал. Стремительно почерневшие над ними небеса разорвала молния, на мгновенье сделав мир ослепительно белым. От последовавшего грома окрестные горы загудели. Волна призраков угрожающе накренилась, словно кобра перед броском, но скала под ней задымилась, пойдя трещинами, и рухнула в пропасть, поднимая тучи пыли и дыма. Лэппэл опять что-то прокричал и, схватив лошадь Даоссы под уздцы, поскакал в ту сторону, куда убежал Бес.

Арона пришпорила своего конька, чтобы последовать за Лэппэлом, но сильный порыв ветра помешал этому. Конька отбросило на камни. Сбросив наездницу, он начал бить задом. Коросс кинулся на помощь девушке, отгоняя от нее свихнувшуюся от страха скотину.

— Цела?

Спешившись, он помог Ароне подняться. Но девушка не ответила, уставившись ему за плечо. Около них распускались хищными звездами три медузы. Еще несколько таких же тварей, вцепившись щупальцами за край пропасти, вытягивали свои газообразные тела на площадку.

— Уходи, — сказал молодой человек, вскидывая меч навстречу готовившимся броситься на него тварям.

Но это было уже невозможно. Новые призраки, которые принес очередной порыв ветра, отрезали путь к спасению.

Какое-то время Короссу удавалось обороняться. Его меч, превратившийся в серебристый смерч, не давал возможности призракам прикоснутся ни к себе, ни к Ароне, вцепившейся в поводья оцепеневшего от ужаса Малыша. На площадке царил ад. Уши заложило от грохота сорвавшейся где-то лавины, ржания лошадей, криков людей. Все это усиливалось многократно горным эхом. А шквалистый ветер швырял на отряд все новых и новых призраков.

Одно из щупалец, прорвав оборону, впилось в руку, и она упала плетнем. Верный клинок выпал, а ноги подкосились. Еще несколько щупалец вцепились в Коросса, жадно вбирая в себя его Силу. И тогда из глубин его души вновь рвануло наружу нечто темное и могучее. Мир словно раздвоился, совмещая в себе ту реальность, что Коросс знал с детства и другую неведомую ему — из эпохи Драконов.

— Со-оул-тшу орд дау корн! — повелительно прогремел кто-то внутри него, обращаясь к Горе. — Кроч тоухи!

Призраки отпрянули от него в испуге. Ветер стих, а темные тучи начали таять, точно куски грязного льда в теплой воде. В небе возникла черная точка и начала стремительно увеличиваться, превращаясь в огромного ворона. Ненадолго зависнув над месивом из людей, лошадей и призраков, он каркнул, а потом полетел в сторону плата. Призраки дрогнули и отхлынули назад, устремляясь зеленоватым потоком в пропасть.

Вздохнув с облегчением, Коросс, огляделся.

Конь Уоросса бился в агонии с переломанным хребтом. Сам огневолосый, погребенный под ним, не подавал призраков жизни. Скульптор пытался высвободить своего господина, но пока безуспешно. Сил у него не хватало. Лошадка Донны все еще продолжала бесноваться. Девушка, вцепилась в гриву, из последних сил пытаясь удержаться на бьющей задом кобыле, не замечающей опасной близости к пропасти. Шэрон в последний момент успел мощным рывком перебросить Донну к себе, и лошадка девушки сорвалась вниз.

Коросс помог снять Донну с лошади и осторожно уложил ее на землю.

— Как она? — спросил встревоженный Шэрон.

— Жить будет, — быстро осмотрев девушку, заявил Коросс. — Видимых повреждений нет. Похоже, призраки предпочитают лакомиться магами. Думаю, у нее просто сильное нервное потрясение.

И словно в подтверждении его слов, Донна неожиданно громко икнула и испуганно посмотрела на него.

— Все хорошо, — с трудом выдавил из себя улыбку Коросс. — Ты умница…

— Господин Коросс, помогите, — воззвал к нему Скульптор.

Слуге все же удалось вытащить своего господина из-под коня, но вид Уоросса был неважным. Его рука была вывернута под неестественным углом, одежда с боку пропитана кровью, но главное — он был почти полностью высушен набросившимися на него призраками. Скульптор растерянно посмотрел на Коросса. Они оба понимали, что без Силы Осс привести в порядок правителя не представлялось возможным.

Зная Уоросса, Коросс был почти на сто процентов уверен, что огневолосый наверняка припрятал флакон-другой с Силой, от пары глотков которой Коросс сейчас и сам не отказался бы. При мысли об этом, рот наполнился слюной. Призраки успели хорошо хлебнуть Силы и из него.

Коросс посмотрел на бледную Арону, успевшую поймать своего конька и теперь напряженно следящую за каждым его движением; на Шэрона, бережно обнявшего Донну; на лошадей, оставшихся в их распоряжении.

— Шэрон, сажай Донну к себе на лошадь, и быстрей уезжайте с Ароной отсюда. Мы со Скульптором попробуем переправить Уоросса.

Шэрон послушно кивнул, помогая Донне забраться на лошадь. Но Арона даже не шевельнулась.

— Я не поеду без тебя, — заявила она, упрямо сжимая губы.

Коросс, прищурив глаза, недобро уставился на упрямицу. У него не было ни сил, ни желания сейчас ввязываться в ненужные пререкания.

— Уезжай. Если мне понадобиться Источник, я тебя призову, — процедил он, чувствуя, как все сильнее разрывается его голова от боли.

Девушка обиженно всхлипнула и, запрыгнув на коня, со всех сил ударила его по бокам. За нею двинулся и Шэрон, прижимая к себе еще полностью не пришедшую в себя Донну.

— Господин, — поторопил его Скульптор.

Коросс выкинул все лишние мысли из головы, полностью переключаясь на раненого правителя.

— Скульптор, поройся в седельных сумках Уоросса. Мне нужен флакон с Силой, — распорядился он, морщась от боли.

Округлив глаза, тот испуганно уставился на Коросса. Молодой человек устало вздохнул.

— Твой господин на грани. Призраки из него вытянули слишком много Силы. И пусть его раны не так уж и сложны, он все равно может не выжить. Ты великий лекарь, но ты не сможешь в бесчувственного правителя влить Силу, которая вновь запустит его системы функционирования. А я смогу сделать это…Поторопись, Скульптор. У нас будет мало времени после того, как я задействую Силу.

Они оба посмотрели на опасно тихое плато.

— Что от меня потребуется еще? — спросил Скульптор, признавая правоту Коросса.

— Погрузи наши с Уороссом седельные сумки на свою кобылу и держи лошадей наготове. Нам придется очень быстро удирать отсюда, когда я закончу.

Тот кивнул, подавая Короссу заветный флакон. Одним глотком будущий правитель осушил его весь, аккумулируя в себе Силу Осс, чтобы направить ее на поврежденные ткани.

Новый раскат грома прокатился по горам. Но Коросс заметил его лишь краем сознания. Он все сильнее погружался в мир из плетения вен и артерий, мышечных волокон и костной ткани. Где-то в реальном мире слышалось испуганное ржание коней и окрик Скульптора. Но для Коросса все это было уже неважно. Он латал, склеивал, сращивал, очень экономно вливая в изломанное тело Силу Осс, напитывая ею Уоросса, не забывая при этом и себя. Наконец, Уоросс застонал, открывая глаза, и Коросс с облегчением разогнулся.

Мир сузился и потемнел под зависшей над ними зеленой волной. Несколько призраков выпали из нее, и начали разворачиваться в звезды. Но таинственная птица вновь пришла на помощь. Камнем упавший с небес ворон, смешно топорща крылья и возмущенно каркая, погнался за приземлившимися призраками-медузами, тесня их к пропасти. А следом за ними сконфуженно схлынула волна, возвращаясь на плато.

— Спасибо, — прошептал Коросс.

Ворон покосился на него черными бусинками глаз.

— Прокатишься со мной на Малыше? — спросил он Уоросса, помогая ему подняться.

— Если ты никому не расскажешь, — попытался язвить Уоросс, но голос прозвучал слишком слабо и жалобно, чтобы это звучало как шутка.

Скульптор помог своему господину забраться на коня, и Коросс, не касаясь стремян, взлетел следом. Подобрав поводья, он оглянулся. Ворон перелетел на труп павшей лошади и, примерившись, ухватился за глаз, ловко освобождая от него глазницу. Несколько раз он подкинул влажный шарик в воздухе, а потом проглотил, дернув кадыком.

— Чертова птица, — пробормотал Коросс.

— Какая еще птица? — удивился огневолосый.

— Ворон. Разве вы не видите его?

Скульптор, переглянувшись с Уороссом, жалостливо посмотрел на будущего правителя.

— Вы переутомились, господин Коросс. Здесь нет никакой птицы. Хвала Силе, что выглянуло солнце, и призраки отступили. Похоже, они бояться солнечного света. Это спасло нас.

Обогнув скалистый выступ, они нырнули в узкий туннель, за которым начиналась небольшая долина. Там их поджидали остальные члены отряда. Вкусно пахло дымком костра, беззаботно щебетали птахи, радуясь весеннему теплу, а лошади смачно хрустели свежей травкой. Чуть дальше от того места, где расположился отряд, переплеталась скрюченными стволами густая поросль березок и осин, едва достигающих высоты всадника. Покрытые снегом неприступные горы окружали долину со всех сторон. С самых высоких северных склонов, скрывающих за собой Гору, снег частично съехал в долину. Он на глазах становился пористым и влажным, растекаясь веселыми ручейками под жаркими лучами яркого весеннего солнышка.

Даосса бросилась к ним навстречу.

— С вами в порядке?

— Более чем. Правда, милый? — огневолосый паяц с трудом обернулся к Короссу, собирая губы бантиком.

Коросс спрыгнул с Малыша и помог спустить Уоросса на землю.

— Ему нужен покой. Я подлатал его и влил Силу, но все равно, он очень слаб.

Предоставив Уоросса заботам Даоссы и Скульптора, а Малыша — Шэрону, Коросс подошел к Ароне. Она печально сидела у костра, глядя на закипающую в котелке похлебку.

— Прости меня, — тихо попросил он Арону. — Я был груб.

— Я просто хотела помочь, — синие как осколки неба глаза Арона налились слезами.

— А я просто сказал правду. Ты решила держаться от меня подальше. И это правильное решение. Будет разумно, если ты постараешься всегда следовать ему.

За обедом их маленький отряд обсудил сложившуюся ситуацию. У них пропало две лошади и две сумки, где лежало часть провизии. Но главное, гроза, которая прошла над плато, здесь вызвала лавину и теперь проход, ведущий к Горе, был безнадежно завален.

 

Соблазнительница

Сидя у костра, взгляд Коросса постоянно натыкался на грустную Арону. Когда Даосса толкнула его под бок, многозначно кивнув на девушку, Коросс поднялся.

— Проедусь, осмотрю долину, — сообщил он остальным.

— Вот неугомонный, — то ли с восхищением, то ли с осуждением пробормотал Уоросс, примостив свою голову на коленях кузины. — Не вляпайся в очередную заварушку!

— И тебе не болеть, — отозвался Коросс.

Он подошел к Малышу и накинул на него недоуздок, стараясь не обращать внимания на укор в его печальных карих глазах.

Долина была небольшой. Узкая вначале, она сильно расширялась в середине. Почти отвесные скалы завершали ее идеальным полукругом. Деревца в чаще, через которую Коросс ехал, росли плотно друг к другу, но были хрупки. Малыш легко прокладывал сквозь них тропу. Под копытами чавкало. Почва становилась все более заболоченной, затрудняя передвижение, но Коросс упрямо гнал своего мохнатого скакуна вперед. Чаща закончилась около небольшого озера, упирающегося в высокую скалу с темнеющим зевом гротом внизу.

Озерцо было наполнено такой синевой, какой не встретишь в водоемах равнин. «Синее, как глаза Ароны», — невольно подумал Коросс. Нависший над безмятежной синью бугор, усыпанный разноцветными тюльпанами, пожалуй, был единственным сухим островком в этом хлюпающим царстве весны. Коросс спешился, позволяя Малышу предаться заслуженному отдыху. Конек сразу по брюхо зашел в озерко, жадно вбирая в себя прозрачную воду, фыркая от удовольствия и взбивая ногой фонтан брызг. Пример оказался заразительным. Молодой человек сбросил одежду и нырнул, с головой погружаясь в озерную прохладу. В несколько гребков он пересек водоем, вынырнув рядом с входом в грот.

Клонящееся к закату солнце зашло за тучку, и краски померкли. От повеявшего из грота холода тело заныло, требуя вернуться назад. Коросс сделал несколько энергичных движений, заставляя свою кровь быстрее бежать, и шагнул под мрачные своды.

Под ногами мягко зашелестел черный песок, нарушая царившую в гроте тишину. Коросс потрогал стены. Они состояли из шероховатых, наслаивающихся друг на друга мелких черных пластин, напоминающих рыбью чешую. В дальнем углу темнела большая дыра. Ее края были покрыты льдом, а над ней парили легкие снежинки. Не опускаясь вниз и не поднимаясь наверх, они застыли, словно в ожидании чего-то. В черной глубине царила загадочная тишина. Коросс бросил туда мелкий камушек, и он, весело застучав по стенкам, устремился вниз. Легкий перестук вскоре затих, и черное нутро снова погрузилось в загадочную тишину. Не обнаружив больше ничего интересного, Коросс вернуться на открытый воздух.

Солнце уже почти скрылось за горами, окрасив все вокруг закатными красками. Окружающие долину горы вспыхнули, словно щечки невинной девушки. Ледяные прожилки грота заискрились огненно-красным. Озеро, полыхнув расплавленной лавой, начало темнеть. Вместе с солнышком долину спешно покидало и ветреное весеннее тепло.

— Ты меня развлек, Коросс. Нет ничего более умиротворяющего, чем лицезрение купающегося молодого воина, — произнес женский голос, когда он вынырнул рядом с берегом. — Удивительно прозрачная вода.

На берегу стояла Даосса. Рядом с ней напряженно застыл Скульптор, держа на поводу лошадок. Обернувшись к слуге, Даосса распорядилась:

— Оставь нас. Да проследи, чтобы Уоросс не своевольничал. Пусть лечиться сам, а в сторону Донну даже дышать не смеет. Скажи ему, что иначе, я сильно на него рассержусь!

Кинув быстрый взгляд на Коросса, Скульптор поклонился жрице и, вскочив на своего конька, растворился в карликовой чаще.

Даосса молчала, пока Коросс одевался. Несмотря на болезненную бледность, легкая полуулыбка блуждала на ее губах. Это выводило молодого человека из себя. Когда с одеванием было покончено, жрица, наконец, соизволила заговорить.

— Хорошая мысль — искупаться после такого трудного дня. Я себя чувствую грязной, словно нищенка из трущоб. Как водица?

— Бодряще, — лаконично отозвался Коросс.

Даосса скинула куртку и, усевшись на траву, стянула с себя сапоги и лосины, оставаясь в одной тонкой сорочке, едва достигающей середины бедер. Ноги были покрыты свежими ссадинами и кровоподтеками, сквозь которые проглядывали следы других ран, лечение которых стоило пять жизней.

— Вода ледяная, — хмуро предупредил Коросс.

— Ну и отлично, — многообещающе улыбнулась Даосса, — значит, вскоре мне понадобиться согреться.

Она зашла в озеро, намочив полу сорочки, и замерла, прикрыв глаза.

— Ноги? — с сочувствием произнес Коросс.

— Ох, да. Ломит, — пожаловалась Даосса, — Глупое тело не понимает законов магии и до сих пор считает, что у меня все переломано. Оно, хвала Силе, слушается меня, но к вечеру — хоть под нож ложись. Припарки Скульптора хороши, но боль отступает не так быстро, как хотелось бы.

— Обычное явление при слишком быстрой регенерации от воздействия магии. Организм не успевает реагировать на столь стремительные изменения, — кивнул Коросс. — Жаль, что Силой пользоваться нельзя. Но вот если присовокупить к мазям Скульптора массаж… Это помогло бы в восстановлении энергетических потоков. Если хочешь…

Даосса одарила его улыбкой:

— Ты очень мил, Коросс. Что мне нужно делать?

— Это только массаж. Тебе нужно будет просто лечь и расслабиться. Все буду делать я.

— М-да. Это несколько неприлично. Но в силу сложившихся обстоятельств, можно пренебречь некоторыми условностями. К тому же, мы ведь с тобой об этом никому не скажем, — она хитро стрельнула в него глазами, стягивая с себя сорочку и обнажая исхудавшее, но все равно великолепное тело. — Пусть это останется нашим маленьким секретом.

На идеальных полушариях потвердевшие соски вызывающе торчали, а крутые бедра, прикрытые узкой полоской ткани, казались соблазнительно мягкими. Даосса была истиной дочерью Кросса. Она постояла, дав насладиться зрелищем, а затем неторопливо легла на расстеленный плащ. Спину и безупречные ягодицы пересекали следы, оставленные то ли розгами, то ли хлыстом. Ноги же были сплошь покрыты синяками. Коросс сжал зубы, и присел рядом, осторожно проводя пальцем по бархатистой коже спины.

— Тот, кто поднял руку на тебя, должен умереть, Сиятельнейшая.

— Что говорить об этом? Оруш сбежал, а в Валгаве слишком много мест где можно спрятаться от магов гораздо более опытных, чем мы с тобой. Лучше приступай к делу, — заметила она, зябко передергивая плечами. — Посмотрим, есть ли доля правды в слухах о Доме Страха. Говорят, Кор передал вам тайные знания о сверхвозможностях человеческого тела. Некоторые утверждают, что правители твоего Дома могут несколькими прикосновениями остановить работу сердца через четко заданный период времени. Это правда?

— Чтобы я не ответил, как ты узнаешь, что я не соврал? — улыбнулся Коросс и сразу же, отбросив все мысли, сосредоточился, ища внутри себя оклик на энергетические токи.

Вскоре он почувствовал легкое покалывание в пальцах и тщательно обследовал заинтересовавший его участок, ища канал напряжения. Он глубоко надавил на кожу. Даосса невольно содрогнулась, а на коже выступили капельки пота. Коросс замер в нерешительности. Процедура была отнюдь не безболезненна.

— Все нормально. Продолжай, — хрипло произнесла Даосса.

И он полностью углубился в дело. Когда он закончил, заметно потемнело и похолодало. От разгоряченного массажем тела жрицы, как и от озерка, поднимался пар.

— Что ж, Коросс, следует признать, ты умеешь доставлять девушкам радость! — томно улыбнулась она, но испарина на ее висках говорила об обратном. — Вот только девочку, похоже, мы с тобой серьезно расстроили.

— Какую девочку? — нахмурился Коросс, подавая Даоссе одежду.

Та довольно рассмеялась:

— Ах, ты не заметил… Арону, конечно. Боюсь, наше с тобой инкогнито было нарушено очень взволнованным соглядатаем. Тебе придется сильно потрудиться, убеждая ее, что все было вполне невинно… Или не будем ее разочаровывать?

Коросс промолчал, а жрица продолжала поддразнивать его.

— Признайся, тебе ведь приятно было дотрагиваться до меня? Некоторые мужчины уверяют, что готовы все отдать, лишь бы прикоснуться ко мне. Что чувствовал ты?

Коросс с досадой почувствовал, как его щеки полыхнули.

— Хорошо, — удовлетворенно заметила она. — А то, я уж начала бояться, что Митросс сумел-таки вылепить тебя по своему образу и подобию. Пользоваться, не давая ничего взамен, это так по… митросски.

— Я рад, что массаж тебе пошел на пользу, Даосса, — насупился Коросс. — Ты начала язвить. Это явный признак выздоровления.

— Ну, вот, обиделся! Все-таки юность — золотая пора. Наши эмоции еще не закованы в бездушную броню самоконтроля. Будет грустно, когда наши родственники вышколят нас настолько, что мы полностью закроемся для простых человеческих радостей.

— Чувства правят нищими духом. Для правителей — это, прежде всего, пища, — холодно произнес Коросс.

Даосса рассмеялась.

— Я прямо слышу наших наставников: «Нас возвышает не Сила, мы ей лишь служим, и не наши Башни, они есть и у вождей митрильских рабов. Мы становимся истинными правителями лишь тогда, когда обретаем полный контроль над нашими желаниями».

— И что здесь тебя веселит?

— Большая ошибка, мой любезный лекарь. Чем суровей таможня, тем изощреннее контрабандист. Вот твой отец — с виду ледяной истукан. А Аросса задела его чувства. Меня в таких вопросах не обманешь. Не удивлюсь, если он разработал какую-нибудь многоходовую комбинацию, призванную в очередной раз упрочить положение Дома Страха. Вроде бы. Но кульминацией в ней все-таки станет его женитьба на Ароссе. Таких, как твой отец, никто не может обмануть. Кроме их самих. Когда я видела его в последний раз, то чувствовала страсть, которая его пожирает. И очень скоро он свершит самую большую глупость в своей жизни. Думаю, голубоглазая блондинка заставила его на полном серьезе думать о том, чтобы отказать признавать тебя своим соправителем. А жаль…

— Тебе, Сиятельнейшая, как и твоему кузену, везде мерещится секс…

Он двинулся к своему коньку.

— Мой друг, ты настолько обиделся, что решил бросить больную девушку одну среди этой дикой местности?

— Так едем вместе, Сиятельнейшая. Скоро совсем стемнеет.

— Сердишься, — невозмутимо констатировала Даосса, — а значит, мой предварительный диагноз оказался верным… Ты слишком зажат. Это может сыграть с тобой плохую шутку.

Коросс не ответил, погладив Малыша. Тот фыркнул и нетерпеливо переступил ногами, намекая, что следует поторопиться.

— Ты сегодня весь день был чересчур холоден к девочке, — продолжала жрица.

И Коросс понял — все, что до этого говорилось и делалось жрицей на этой поляне, было лишь прелюдией к разговору.

— Она старается делать вид, что ей все равно, но она страдает. Негоже юному рыцарю оставлять без внимания столь пылкие чувства. Это дурной тон, большая глупость и вредно для твоего здоровья, в конце концов.

Она села на свою кобылку и взглянула на Коросса сверху вниз, словно строгий наставник на нерадивого ученика.

Коросс вздохнул, пытаясь утихомирить гнев.

— Я понимаю ваше с Уороссом желание «подкрепиться», жрица, но восстанавливать свои Силы вам придется без нашего с Ароной участия, — ровно произнес он.

— Причем тут мы? — искренне округлила глаза Даосса. — После того, что мы пережили прошлой ночью, только самоубийца решит воспользоваться Силой. Боюсь, весь поход мне придется довольствоваться травками да столь удачно подвернувшимся под руку массажистом. Ты ведь не откажешь мне еще в паре сеансов?

Коросс обиженно поджал губы, но Даосса, словно не заметив этого, увлеченно продолжала:

— Если бы твой разум дружил с чувствами, ты и без моей подсказки понял бы, как выгодно будет «приручить» девочку. Возможно, смешение разных по сути Сил и не отразилось в полной мере на ней самой, но способности могут проявиться в следующих поколениях. Арона великолепный селекционный материал. Не хочешь возиться сам, уступи ее Уороссу. Он с удовольствием займется нашей дикаркой. Может быть, это даже лучший вариант. Он, в отличие от тебя, умеет совмещать приятное с полезным. Правда, Лэппэл…

На мгновение она замерла, легко коснувшись пальцем своих губ, а затем взволнованным голосом принялась изливать Короссу душу:

— … он настоящий рыцарь. Никогда не ожидала подобного от митрильца. Ты знаешь, он всю дорогу оборачивался. Следил, чтобы со мной ничего не случилось. Это так трогательно! Хотя, возможно, Лэппэл просто боится, что я отстану. Ведь без меня он не сможет починить Полог. Возможно, внимание Лэппэла мало чем отличается от заботы тюремщика о своей пле…

— Здесь говорят обо мне?

Жрица одарила Лэппэла смущенной улыбкой, даже умудрившись слегка покраснеть:

— Прости, мой Белый Рыцарь, и не сочти сие поведение за бегство. Я, действительно, вынуждена вас покинуть.

Ее лошадка рванула было вперед, но ловкая наездница на взлете развернула коня, словно только что еще не жаловалась Короссу на свою боль во всем теле.

— И прошу тебя, Лэппэл, — задорно выкрикнула она, — проследи, пожалуйста, за нашим мальчиком. Уоросс прав, он из тех, кто вечно впутывается в истории.

Лэппэл проводил недоуменным взглядом убегающую жрицу.

— Я вам помешал? — спросил он у Коросса.

Тот рассеянно покачал головой, оглаживая своего рыжего конька.

— Боится.

— Даосса боится меня? — напрягся Лэппэл.

— На счет Даоссы ничего не могу сказать. А Малыш нервничает. Ему не нравиться то, что вокруг происходит. И я только сейчас понял, почему.

— Ты о чем? — насторожился Лэппэл.

Коросс показал на озеро:

— Лед. Озеро покрылось льдом. А еще полчаса назад, я в нем купался. Не находишь, что это как-то очень быстро произошло?

 

Пещерный ящер

[41]

Лэппэл и Коросс внимательно оглядывали окрестности, готовясь к любой неожиданности. Их кони тряслись от страха, но вынуждены были покорно ждать, когда их хозяева удовлетворят свое любопытство.

В быстро густеющей синеве небес загорались первые звезды, а фонарь пошедшей на убыль луны ярко освещал окрестности.

— Что, за…

Коросс не договорил. Из черного проема грота, что на другом конце озерца, выпросталась перепончатая лапа, а затем появился и ее владелец. Существо было в полтора человеческих роста высотой. Выбравшись наружу, оно возбужденно захлестало длинным хвостом по льду, выбивая звонкую барабанную дробь. Затем, хвост ненадолго завис в воздухе, и ящер завертел во все стороны рогатой головой.

Коросс помахал рукой, но ящер никак не отреагировал на его действия.

— Похоже, он нас не видит, — глубокомысленно заметил молодой человек.

Малыш дернулся и заржал. Ящер опять не отреагировал.

— И не слышит, — удовлетворенно отозвался Лэппэл. — Уходим отсюда. Нам не нужно лишних кровопролитий. Будем надеяться, что ящер не будет удаляться далеко от своего логова.

Но выскочивший из леса на лед Бес, спутал их планы. Он бросился к ящеру, как шаловливый щенок к мамке. Цапнув ящера за хвост, он принялся нарезать круги вокруг, припадая на передние лапы. Чудовище взревело, завертелось волчком, обрушивая смертоносные удары хвоста на лед, пытаясь попасть в Беса. Но адскую тварь это только забавляло. Он, то перехватывал шипастый хвост на лету, чтобы сразу выплюнуть; то, увернувшись от удара, нападал сам, игриво кусая ящера за лапы. Доведя слепого монстра до белого колена, пес отскочил в сторону. Громко цокая железными когтями, он помчался в сторону наблюдавших за ними людей. Разъяренное чудовище бросилось следом, но когда пес выскочил на берег, замешкалось, потеряв своего обидчика. Пес, сменив быстрый бег на ленивую и абсолютно бесшумную трусцу, добежал до холмика и разлегся там. Всем своим видом он выражал полное удовлетворение жизнью.

— Вот ведь воистину Бес! — выдохнул Коросс, обнажая свой клинок. — Теперь монстр не успокоиться, пока не обшарит всю округу.

— Ящер реагирует на колебания поверхности. Лед для этого — идеальный материал, — отозвался Лэппэл.

— А еще он глуп, — хмыкнул Коросс.

Его впечатлило, как Бес, играючи, взял вверх над этим бронированным чудовищем.

— Так воспользуемся этим.

Они отпустили своих лошадок на волю и обнажили мечи. Переглянувшись, мужчины одновременно выскочили на лед так, чтобы ящер оказался между ними точно посередине, и замерли, затаившись. Ящер завертел головою, сбитый с толку. Его хвост-трещетка участил удары. То, усиливая размах, то уменьшая, он простукивал вокруг себя лед, пытаясь нащупать, где прячутся его враги. Коросс тем временем внимательно наблюдал за монстром, ища уязвимые места.

Шкура ящера состояла из крупных прозрачных чешуек, под которыми просвечивали мощные мышцы. В конце длинного змеевидного хвоста чешуйки уменьшались и темнели. Сам же хвост заканчивался длинным тонким шипом, растущим вниз, словно нож у плуга. Такими же острыми были рога, венчающие бугристый лоб. Голова на длинной шее была массивной, без намека на глазные впадины. Ушных отверстий тоже не было видно. Зато змеевидный язык, как и хвост, находился в постоянном движении, исследуя местность.

Лэппэл первым бросился на чудовище. Удар по бронированной шее не причинил особого урона. Клинок лишь пронзительно взвизгнул. Лэппэл схватил меч двумя руками и вновь обрушился на ящера. В небо взметнулся сноп искр, но прославленная митрильская сталь встретила не менее достойную броню. Мотнув рогами, ящер выбил меч. Описав широкую дугу, клинок упав за спиной ящера. Митрильцу уйти от рогов удалось, но когда он бросился к мечу, удар хвостом наотмашь сбил его с ног. Чудище угрожающе нависло над Лэппэлом.

И тогда Коросс взвился в воздух. Держа в зубах клинок орбов, он крепко обхватил шею монстра руками и ногами. Ящер замотал головой, и кроссец усилил захват, стремясь не только удержаться на скользкой и подвижной шее, но и подтянуться выше, к самому основанию черепа. Монстр закрутился волчком, раскачивая головой из стороны в сторону, но Коросса скинуть ему не удалось. Пристроившись на самом верху, кроссец сдавил шею ногами, и молниеносным ударом вогнал черный клинок по самое основание. Ящер взревел, вздымаясь на дыбы, и рухнул на лед. Коросс соскочил с поверженного врага и кубарем откатился в сторону, стремясь оказаться как можно дальше от агонизирующего тела.

Ящер ревел, вертелся на льду в безрезультатных попытках подняться, а его хвост ходил ходуном, вырывая изо льда огромные куски. Один из таких ударов оказался неприятно точным. Коросс не удержался на ногах, когда острый шип взломал лед прямо под его ногами. Падая, молодой человек как во сне увидев вздымающийся над ним хвост с острым клыком-жалом, понимая, что этот удар окажется для него последним.

— Коросс! — услышал он полный отчаяния крик Ароны.

Воздух зазвенел от сгустившейся Силы, и хвост отлетел в сторону, перерубленный усиленным магией мечом, словно хрупкий сухостой.

Лэппэл протянул Короссу руку, помогая ему подняться.

Бес презрительно фыркнул, покидая свой наблюдательный пост, всем своим видом показывая полное неодобрение методами ведения боя. Но столпившиеся на берегу члены маленького отряда, судя по их громким аплодисментам, совершенно не разделяли точку зрения своенравного пса.

— Браво! Жаль, что мы застали лишь конец представления, — заявил огневолосый.

— Мой господин, вы в порядке? — встревожено поинтересовался Шэрон, подбегая к Короссу.

Арона, бросилась было следом, но на полпути передумала, предпочтя спрятаться за спинами спешащих к ящеру остальных членов отряда.

— Да что ему будет, — фыркнула Даосса, — он же под защитой настоящего воина! Лэппэл, это восхитительно! Перерубить такую броню одним ударом!

— А вы уверены, что он мертв? — поинтересовалась Донна, с опасливым любопытством разглядывая ящера. — Снежинки на нем тают…

— Мертвее не бывает, — самодовольно объявил Уоросс, будто это он сам только что завалил чудовище.

И для верности, взобравшись на тушу, несколько раз попрыгал на ней. Мертвым ящер выглядел менее внушительно, но все равно вызывал трепет.

Уоросс уважительно присвистнул, по достоинству оценив броню:

— И как вам удалось убить такого монстра? У него же шкура каменная…

— Хороший вопрос, — отозвался Лэппэл, подходя к хвосту. — Спросите об этом у Коросса. Это он нанес смертельный удар.

— Я бы сказал, это была командная работа, — поправил его Коросс, вытаскивая кинжал из трупа. — Если бы Лэппэл не отвлек ящера, я не смог бы пробраться к его шее. А потом Белый Рыцарь очень вовремя воспользовался магией…

Митрилец и кроссец переглянулись, довольные собой и друг другом.

— Вот! — обвиняющее воскликнул Уоросс. — Нам, значит, пользоваться Силой нельзя, а тебе, Лэп, можно?!?

— Я сделал это, потому что ящер к тому моменту был уже мертв. В противном случае, вряд ли решился на что-то подобное. Эти существа становятся в разы опасней, когда чувствуют, что против них используют Силу. Она вызывает у них…

Лэппэл прервал самого себя. Он явно напрягся, когда увидел, что за клинок вытащил Коросс из ящера.

— Это не тот, случайно, кинжал, что ты нашел у мертвых орбов? Ты не дашь на него взглянуть? Я, собственно, и шел к озеру, чтобы попросить его у тебя. Хотел изучить, раз представилась свободная минутка. А вон как все вышло.

Коросс, взял протянутый Шэроном платок, чтобы протереть клинок и замер в изумлении.

— Это еще что такое?

По краям лезвия вспыхивали и гасли маленькие синие искорки.

— Его активизировала смерть ящера, — ответил Лэппэл, осторожно принимая клинок и внимательно осматривая. — Вот уж, воистину, удивительная и очень редкая находка! Зато теперь я, похоже, знаю, что тебе попало в руки. Это Развоплотитель — оружие, способное забирать Силу у магических существ. У нас с тобой, кстати, тоже. Поэтому, настоятельно советую, быть осторожным. Даже легкий порез может иметь крайне тяжелые последствия для таких как мы.

— Он может накапливать Силу? — спросил Коросс, затаив дыхание, но ответ Лэппэла разочаровал его.

— Нам с тобой он ее точно не отдаст. Игрушки такого рода служат только своим создателям.

— Дайте-ка, глянуть, — заинтересовался Уоросс.

Коросс недобро взглянул на огневолосого. Но повода отказать не было. Уоросс вертел клинок в руках, то поднося его к самым глазам, то, удаляя, любуясь, как луна отражается на его черно-синем лезвии. Коросс чувствовал, как его все сильнее охватывает раздражение.

Он с трудом сдержал вздох облегчения, когда Уоросс неохотно ввернул кинжал.

— Вот почему так, а? — с досадой заметил огневолосый. — Некоторым все, а другим ничего. Все-таки тебе, Коросс, неоправданно везет.

А Лэппэл тем временем продолжал удивлять. Присев рядом с хвостом Ящера, он принялся ловко перерезать сочленения, отделяя от хвоста шип.

— Выглядит довольно грозным оружием, — заметил Коросс, разглядывая то, что только что чуть не проломило ему череп.

Трехгранное двадцатисантиметровое острие внушало уважение.

— Как вы думаете, для чего ящеру, живущему в подземельях Северной Валгавы, такое оружие? — спросил Лэппэл, улыбнувшись Даоссе, присевшей рядом с ним.

— Чтобы охотится за другими подземными обитателями? — предположила жрица.

Митрилец кивнул, хитро прищурившись:

— Смею добавить, магическими обитателями. Ведь он и сам был не лишен магии, иначе бы клинок не засветился. А значит — ему нужна была подпитка. Для призраков его оружие слишком материально. Адские псы слишком быстры для него. Тогда кто остается?

Все взволнованно переглянулись.

— Ищущие, — озвучила общую мысль жрица. — Если так, то у нас появилось достойное оружие против них.

— А рога такую ценность представляют? — заинтересовался Шэрон.

— Ага. Вместе с черепушкой. Можно сделать тебе шлем и водрузить на голову. Так сказать, узаконить ваши отношения с Донной, — фыркнул Уоросс, чье настроение портилось с каждой минутой.

Не обращая внимания на неловкую заминку, возникшую после этого выпада, Уоросс обратился к Лэппэлу. И каждое слово сочилось ядом:

— А не могли бы вы, наш уважаемый Белый Рыцарь, просветить, из какого источника вы черпаете свои уникальные знания об Ищущих, Ящере, Развоплотителе? Или скажете, что все сведения основаны на боевом опыте тридцатилетней давности?

— Или… — сдержанно кивнул Лэппэл.

— Тогда почему наши воины не знают и десятой части того, что знаешь ты? — взъярился огневолосый.

— Хватит, — не выдержал Коросс. — Твое поведение недостойно.

— Зато тебе достоинств не занимать, — вскинулся Уоросс. — Вскружил девочке голову, а теперь нос задрал? За весь сегодняшний вечер с ней ни словом, ни полусловом не обмолвился. Ну, конечно, зачем такому герою лишний раз вспоминать, как какая-то соплюха спасала ему жизнь…. Не расстраивайся, Арона, — обнял Уоросс за плечи поникшую девушку. — Возьмем тебя в Кросс, найдем тебе жениха хорошего и забудешь ты этого кипящего достоинствами мачо…

Руки Коросса непроизвольно сжались в кулаки.

— Возвращаясь к вопросу Шэрона, — поспешил вмешаться в зарождающийся конфликт Лэппэл. — Я не думаю, чтобы рога можно использовать в качестве оружия. Уоросс прав. Они составляют единый монолит с черепной коробкой. У нас нет под рукой инструментов, которые, могли бы их отделить друг от друга. А прихватывать с собой и череп — это крайне обременительно и неудобно.

— Как вы думаете, он съедобен? — спросил Скульптор, решив рассмотреть военный трофей исключительно под гастрономическим углом зрения.

Его вопрос всех крайне заинтересовал. Жалкая похлебка лишь подавила голод, не принеся сытости. Мужчины переглянулись.

— Пока не попробуем, не узнаем, — принял решение Лэппэл.

Он подал всем пример, первым приступая к трудному процессу разделки бронированной туши, осторожно просовывая под чешую свой кинжал. Не медля, все остальные присоединились к нему.

 

Ночные разговоры

Мясо ящера превзошло самые смелые ожидания. Нежное и сочное, оно таяло во рту. А выпавшие на отряд лишения были изысканной приправой, усиливающей вкус. Некоторое время все молчали, греясь у костра и предаваясь приятной трапезе.

Коросс не мог удержаться, чтобы время от времени не бросить быстрого взгляда на Арону. От ее грустного вида щемило сердце. Ему так хотелось подсесть к ней поближе, повиниться, попробовать развеселить ее. Но многозначные взгляды, которые бросала на него Даосса и ироничные ухмылки Уоросса, заставляли быть сдержанным. Меньше всего ему хотелось Ароне той участи, которую ей предрекла огневолосая жрица. Но самым обидным было то, что жрица говорила, по-своему, разумные вещи. Коросс отчетливо понимал, что ее идеи получили бы полную поддержку у его отца и сестры. Да, и все правители, которых Коросс знал, несомненно, согласились бы с каждым словом Даоссы. А вот Лэппэл был другим. Воистину, Белым Рыцарем — без страха и упрека. Если кто и мог обеспечить безопасность девушки, так только он. Место Ароны было в Митриле. И Коросс решил, сделать все, чтобы она, когда их экспедиция подойдет к концу, отправилась именно туда.

Все это было правильно и разумно, но настроение от таких благородных мыслей портилось.

— Лэппэл, а что ты знаешь про магических существ? — поинтересовался он у митрильца, стремясь отвлечься. — Я слышал, некоторые из них встречаются в Митриле.

— Некоторые — да. Зато у вас водятся синие арахны.

— Из паутины которых вы мастерите маски, — подхватила Даосса и дружелюбно улыбнулась Ароне. — Кстати, с меня подарок. Как только все закончиться, обязательно подарю тебе маску. А то иной раз, прости, но ты становишься просто невероятно соблазнительной. Пару раз я с трудом сдерживалась. Все остальные, наверняка, тоже испытывали нечто подобное.

— Что за маска? — поинтересовалась девушка.

— Очень хорошая вещица. Она есть практически у каждого сильного мага, находящегося под покровительством правящего Дома, — объяснил Уоросс. — Маски помогают своему носителю уберечь собственную Силу от воров. Правда, опыт предшествующей войны показал, что маска, к сожалению, имеет и свои минусы. Например, она абсолютно бесполезна при нападении магических существ. Даже вредит, лишний раз обращая на себя их внимание. Возможно потому, что синие арахны сами являются магическими существами. Как говориться, «свояк свояка видит издалека».

— В обычной жизни, — пояснила Даосса, — паутина арахн нами часто используется как магический уловитель и накопитель чужой Силы, но маски — это высший уровень! В них вложена ловкость кросских охотников за арахнами и уникальное мастерство умельцев из Митриля, которые усиливают природные свойства паутины. Маска — это идеальная магическая броня.

Даосса отсалютовала Лэппэлу чашкой с травяным отваром и закончила:

— Так выпьем за достойный пример сотрудничества между нашими государствами.

Тот, улыбнувшись, тоже приподнял свою чашу, приветствуя ее слова.

— Какая идиллия! — недовольно хмыкнул Уоросс и подмигнул Донне. — Может нам тоже замутить что-нибудь совместное, сладенькая? На пару часиков. Ты как?

— Хватит, наконец, изводить Донну, — недовольно заметил Коросс. — Она заслуживает уважительного отношения.

— А разве я не уважительно? — делано изумился Уоросс, и увернулся от пущенной в него Даоссой шапки.

— И все-таки, возвращаясь к магическим существам, — вернулась жрица к прерванной теме. — Кто водиться у вас в Митриле?

— Ну, вам, наверняка известны слухи о крылатом льве, обитающим в заповедных лесах Дома Пути, — тонко улыбнулся Лэппэл.

— Страж, — кивнула Даосса. — Так, он на самом деле существует?

Митрилец неопределенно пожал плечами:

— Прямых свидетельств нет… А вот на западных границах несколько раз, действительно, видели адских псов.

— И вы убили кого-нибудь из них? — поинтересовалась Донна.

— Местные правители несколько раз организовывали рейды. Вот только сражаться с адскими псами себе дороже. Они быстры, выносливы и ядовиты, имеют стойкий иммунитет к магии, а когда понимают, что их загнали в угол, телепортируются. Нам здорово повезло, что такие, как Бес, редко пересекают наши границы, предпочитая нетронутые людьми места.

— А как, вообще, возникли магические существа? И почему они терпеть не могут, когда мы используем магию? — Даосса продолжала забрасывать Лэппэла вопросами.

Митрилец задумался, словно решая для себя что-то, а потом начал свой рассказ.

— Древние легенды гласят, — хорошо поставленным голосом начал он, — что однажды у Великой Империи Драконов, безраздельно господствующей на Эоле, появился достойный Враг. Этот враг пришел из тех миров, в которых мы безжалостно крадем Истинную Силу с помощью своих Башен.

— А почему я об этих легендах не знаю? — подозрительно уставился на Лэппэла Уоросс.

— Действительно, почему? — насмешливо отозвался тот и продолжил свой рассказ. — Враг был голоден, и хотел в качестве пищи не что-нибудь, а магию Драконов. Драконы звали его Мраком, ибо там, где он оставался слишком долго, гибло все. К сожалению, Мрак пришел, когда долгие столетия благополучия ослабили единство Драконов и между ними стали возникать распри. Самым трагичным для всего Драконьего племени стал тот день, когда один из Повелителей Драконов совершил братоубийство из-за обычной женщины. Преступника изгнали, но это стало невосполнимым ударом для Драконов. Империя в раз лишилась двоих своих самых сильных предводителей и воинов, а среди Драконов произошел раскол. Когда армии Мрака начали наступление на Эолу, им не смогли вовремя дать достойный отпор. Черные очаги, возникшие на восточных и западных рубежах Империи Драконов, разрастались, а приспешники Мрака вербовали среди местного населения себе верных адептов. Гордые властелины Эолы были бессильны пресечь распространение зла. Зоны Мрака крепли, питая себя магией, которой была пропитана древняя Эола. И, наконец, пришло то время, когда Мрак окреп настолько, что решился напасть на самих Драконов. Полчища нечисти раз за разом атаковали древний Город, в то время как с востока и запада стягивались войска из людей и магов, ненавидящих Драконов. Эти глупцы тогда не знали, что у Мрака нет друзей. Есть лишь доноры, чьей кровью питаются их низшие слуги. Древние города один за другим обращались в руины, и Мрак, наконец, подступил к самому Акватону — столице Драконов. Тогда Верховный Жрец Кронор, последний представитель клана Черных Драконов, призвал призраков-хранителей Города. Вбирая в себя Силу, призраки расщепляли ее на непригодные для магии элементы. К сожалению, этот обряд стоил Кронору жизни. Он и стал первым, кого призраки высушили. Повелитель Драконов Корн, сотворивший их когда-то для обуздания непокорных магов, уже давно погиб, а другим Драконам призраки не подчинялись. Они быстро размножились и вскоре заполонили всю Эолу. За несколько лет магия на Эоле была полностью уничтожена, а призраки скрылись в руинах Акватона. Мрак, лишенный пищи, отступил. Но Драконы тоже были вынуждены покинуть родной дом. Ведь магия для Драконов то же самое, что для живого существа воздух.

— Так, те призраки, которых мы встретили на плато… — взволновано воскликнул Коросс.

— Были хранителями, а плато — подступы к Великому Городу. Уоросс использовал Силу, и она пробудила хранителей, — кивнул Лэппэл. — Нам сильно повезло, что они пропустили нас. Возможно, с течением времени их возможности стали слабеть.

— Значит, есть серьезная опасность, что если будет разрушен Полог, они примутся за старое? — спросила Даосса.

— Вряд ли. Если бы это было так, магия на Эоле никогда больше не возродилась бы. Ведь Полог существует всего несколько десятков лет. Думаю, здесь все несколько сложнее. Магические создания — это не собаки и не кони. У них есть разум и свое понимание происходящего, хоть и ограниченное жесткими рамками заклятий повиновения. Во времена войны Драконов и Мрака было создано много подобных существ. Они были преданными помощниками, наделенными самыми необычными свойствами и готовыми насмерть стоять за своих создателей. Но они не могли путешествовать между мирами, связанные слишком крепкими узами с местом их создания. Когда Драконы и Мрак покинули Эолу, выжившие после сокрушительных битв магические создания впали в спячку. Через сотни лет на Эоле стала возрождаться магия. Появились люди, которые научились использовать ее. Истинная Сила, которую мы добываем в Башнях, по составу сравнима с Силой, которую использовали Драконы. Но она, как вы знаете, слишком ценна, и никто не будет ею пользоваться без острой необходимости. А Силы Осс и Иль слишком слабы для магических существ. Они продолжали спать, пока Силы использовались по отдельности. Все изменилось, когда между нашими странами стали вспыхивать войны. Магия, используемая армиями друг против друга, при столкновении, объединялась, рождая нечто похожее на Истинную Силу. Раз за разом мы бились друг с другом в долинах Валгавы, и остаточный магический фон год за годом становился все более концентрированный, пока не пробудил магических созданий. Кто-то из них служил в свое время Драконам, кто-то Мраку. Но когда они проснулись, их объединяло одно чувство — неистовый голод.

— Голод, понятно, — кивнул Уоросс. — Я и сам, когда голоден, готов броситься на кого угодно. А Черный Дракон? Как он очутился в Валгаве, если ты говоришь, что им заказан теперь сюда вход?

Лэппэл покачал головой:

— Не знаю. Возможно, Дракон в свое время не смог вместе с остальными покинуть Эолу. Не хватило Силы. Единственным шансом не погибнуть — погрузить свое тело в спячку в надежде, что кто-нибудь придет и спасет его. И это чудо произошло, когда невдалеке от его логова произошел магический бой. Я в свое время обследовал пещеру, откуда он вышел. Я обнаружил там трупы восьми кросских магов, и все они приняли смерть от Силы Иль. Удивительно, но магия, которая их убила, была женской. Очень подозреваю, что это была твоя мать, Арона. Митриль много потерял, лишившись такой потенциально могущественной жрицы. Когда все закончиться, я буду рад, если ты отправишься со мной в Митриль. Тебе нужно учиться, чтобы развивать то, что в тебе заложено от рождения.

— А магических существ можно приручить? — спросила Даосса.

Ей был неприятен этот разговор. Увы, но зеленоглазая жрица была слабым магом и комплексовала от этого.

— Вот бы да! — пылко откликнулась Донна, и мечтательно добавила. — Так было бы мило проехаться по улицам Креопоса на белоснежном красавце единороге! Мои приятельницы умерли бы от зависти.

Все рассмеялись над столь детскими мечтами. Лэппэл, покачав головой, развеял надежды девушек.

— Вряд ли такое возможно. Магические существа, созданные Драконами, всех магов не-Драконов будут считать своими врагами. И, наоборот, те магические существа, которые служили когда-то Мраку, будут слушаться лишь тех, в ком чувствуют его присутствие.

— А вот тут, ты ошибаешься, Лэппэл, — живо возразила Даосса. — Бес хорошо относиться к Ароне. Да и к тебе с Короссом, кстати, тоже.

— Тогда не знаю. Я только высказал предположение, — развел руками Лэппэл, вновь улыбнувшись зеленоглазой жрице.

Воздух между ними постепенно наэлектризовывался. И не заметить этого не мог даже слепой.

— А почему хорошие и нехорошие магические существа, одинаково плохо относящиеся к магам, отличаются удивительной снисходительностью друг к другу? — спросила Арона. — Я не раз замечала, что Бес довольно нейтрально относится к Ищущим. Он предпочитает лишний раз не ввязываться с ними в сражение. Как и они, впрочем, с ним.

— И сейчас, — подхватил мысль Коросс, — Бес лишь дразнил ящера, не пытаясь причинить ему вред, а потом наблюдал за нашей битвой, не пробуя встать ни на чью сторону.

— Возможно, будучи одной природы, магические существа не могут, без дополнительных указаний их создателей, делить друг друга на своих и чужих, — предположил Лэппэл.

Даосса зевнула, прикрывая ротик ладошкой, и встала, потягиваясь.

— Может спать? — поинтересовалась она. — День был сложный, а что готовит завтрашний — одним Драконам известно.

И все согласились с ней.

Черные крылья совсем близко прошелестели над Короссом, обдувая разгоряченное лицо ветром. Он поднял руку, пытаясь отогнать птиц, но она прошла мимо, лишь сильнее растревожив птиц. Беззвучно разевая клювы, они лихорадочно метались, взбивая воздух своими тяжелыми крыльями.

Сон пропал. Коросс открыл глаза и увидел склонившегося над ним Лэппэла. Рядом восседал Бес, поблескивая красными угольками глаз.

— Арона исчезла, — сообщил митрилец. — Она отлучилась из лагеря полчаса назад. Я послал за ней Беса. Он только что вернулся, но без нее. Мне это не нравится.

— Идем! — Коросс мгновенно вскочил на ноги.

— Погоди. Я видел у твоего слуги митрильский шнур. Он нам понадобиться.

— Арона ночью пошла в грот? — удивился Коросс. — Зачем?

— Кто знает.

Всклокоченная кудрявая головка Даоссы высунулась из-под одеяла и испуганно поинтересовалась:

— Что случилось? Призраки атакуют?

— Все тихо, — успокоил ее Лэппэл. — Арона пропала.

— Ну и из-за чего весь сыр-бор? — недовольно пробурчал Уоросс. — Сделает свои маленькие и не очень дела и вернется. Мы, вообще-то уже несколько ночей прилично не спали. И когда потом еще такой случай представиться — никому не ведомо.

— Так, спи, — посоветовал Коросс, и обратился к проснувшемуся Шэрону, — Шэр, твой шнур нужен. Арона пропала.

Слуга вскочил, и начал быстро собираться.

— Я с вами, мой господин, — заметил Шэрон.

Он виновато взглянул на проснувшуюся Донну:

— Донна, я должен…

— А я тебя и не держу, — холодно заметила она. — Делай, что считаешь нужным.

Коросс не стал отказываться от помощи Шэрона. Его умение преодолевать высоту могло пригодиться.

— Я тоже с вами.

Все с удивлением посмотрели на Даоссу, но жрица в ответ беззаботно улыбнулась.

— А что? Я в прекрасной форме, спать больше не хочу, так почему же не прогуляться под ночным небом в обществе великолепных образчиков мира мужчин?

— Мы вообще-то собираемся посетить лаз пещерного ящера.

— Еще лучше, — не моргнув глазом, сообщила жрица. — В тесноте, так сказать, никто не останется в обиде.

И предвидя возражения Уоросса, быстро добавила уже совершенно другим тоном:

— Не беспокойся, Уоросс. Мы быстро. А тебе сейчас главное — покой. Восстанавливай силы. Скульптор, останешься с моим кузеном и Донной. Головой мне за них отвечаешь!

Подумав, Уоросс кивнул как-то подозрительно покладисто:

— Ладно, ступай. В конце концов, в обществе Лэппэла и Коросса ты сейчас в большей безопасности, чем со мной, дражайшая моя кузина.

 

Ирэша

— Что там? — спросила Даосса, наклоняясь над колодцем-лазом.

Ее негромкий голос разнесся гулким эхом по руслу подземной реки. Лэппэл достал небольшой хрустальный шарик и потер его. Подземелье осветилось неярким, но ровным светом. Кругом была вода. Она стекала ручейками по стенам, капала с каменных сводов, струилась под ногами извилистыми змейками в сторону грозно шумевшей впереди подземной реки. На полдороги к ней их в нетерпении поджидал Бес.

— Дальше река. Может быть опасно, — сообщил жрице Лэппэл. — Даосса, последний раз прошу подумать. Может тебе следует остаться?

Вместо ответа, шнур дернулся, и жрица лихо спустилась вниз.

— Чего медлим? Кого ждем? — задорно поинтересовалась она, устремляясь первой за Бесом в путь.

Идти было сложно. Почти все дно подземного коридора занимал бушующий поток. Его бурные воды заставляли своды пещеры вибрировать. Отряду приходилось пробираться по тонкому карнизу, прижимаясь к шероховатой стене, поблескивающей такими же чешуйчатыми камнями, какие были на внутренних стенах грота. Чем дальше продвигались они вперед, уводимые Бесом, тем подземный поток становился оглушительнее, мощнее, смертоносней. Наконец, достигнув апогея, поток устремился вниз через отверстия-зубцы каменного колодца. Странное сооружение, изменяющее ход реки, имело явно искусственное происхождение. Вот только его назначение было совершенно непонятно. Задерживаться, чтобы его исследовать, никто не стал, беспокоясь за судьбу Ароны.

Дальше проход, к облегчению спасателей, сделался широким и сухим. Бес перешел на быструю трусцу, и следовавшие за ним люди тоже сменили шаг на бег. Вскоре каменные своды раздвинулись, выпуская их в свежую прохладу предрассветных сумерек.

— Ну, ничего себе! — потрясенно прошептала Даосса.

Над вершинами зеленого леса высилась Гора, заполняя собой большую часть светлеющего неба. Вершины видно не было. Серебристо-серая дымка надежно скрывала ее от взоров. Темная, безжизненно мрачная и холодная Гора требовательно взирала на людей. А вокруг уже царило лето. Под ногами стелилось душистое разнотравье, а в полсотни метров от выхода из пещеры величественно шумели кучерявыми кронами мощные, в три обхвата толщиной дубы.

Бес сделал стойку, а шипы на его загривке вздыбилась. Вынырнувшая из-за сени деревьев фигура двинулась к ним дергающейся походкой, тускло мерцая багряными зрачками.

«Ищущий», — похолодел Коросс.

Его воображение услужливо нарисовало растерзанный труп Ароны. Несколько глубоких вздохов помогли ему успокоиться. Будущий правитель быстро начал перебирать в памяти все, что узнал об этих тварях в последнее время.

— Я сам, — предупредил он своих товарищей, и двинулся навстречу упырю.

Пришло время испробовать загадочный Развоплотитель на Ищущем.

Но в этот раз никакого мастерства Короссу не потребовалось. Монстр даже не подумал защищаться, когда клинок вошел ему в грудь. Брызнувшие во все стороны куски мертвой плоти вспыхнули в воздухе синим пламенем и начали медленно опадать черным пеплом. Ищущий исчез без следа.

— Ну, ничего себе! — второй раз ошарашено пробормотала Даосса.

Коросс согласно кивнул, вкладывая в ножны кинжал, лезвие которого полыхнуло синим.

Бес, нетерпеливо взвизгнул, призывая народ поторопиться, и все устремились за ним.

Сквозь решето ветвей деревьев-великанов, стоявших достаточно далеко друг от друга, проглядывало небо. По мягкой, пружинящей под ногами траве они неслись за Бесом, перепрыгивая через узловые корни деревьев, пока Бес не остановился, прислушиваясь. Коросс, переводя дыхание, переглянулся с Лэппэлом. Каждый из них по-своему ощутил присутствие Ароны.

— Хвала Силе, она жива, — чуть слышно шепнул Лэппэл. — Я слышу ее мысли. Они спутаны и отрывочны.

«Потому что она в ужасе», — подумал Коросс, сжимая зубы.

Но Лэппэл был прав. Самое главное, она была жива.

Лес расступился, вновь открывая взору Гору. Она нависала над путниками, охватывая их со всех сторон кольцом неприступных скал. Таких высоких, что при попытке разглядеть, где они заканчиваются, шапка могла слететь с головы. Между путниками и Горой далеко внизу лежала живописная долина. Своей округлой формой она напоминала гигантскую Арену, а поперечные складки в обступивших ее скалах — скамьи для зрителей. Скамьи эти были довольно широки и покрыты буйной растительностью. Друг от друга их отделяли десятки метров почти отвесных стен, с которых падало вниз бесконечное число водопадов.

Бес вновь сорвался на бег. За ним припустились и остальные. Они мчались вдоль кромки обрыва, пока не увидели статую. Она стояла на мраморном пьедестале — изящная девичья фигурка, изнутри наполненная мягким розовым светом. Чуть дальше от нее застыли два Ищущих, между которыми лежала Арона. Рядом валялись ее лук и стрелы, а саму девушку обволакивал темный кокон отчаяния.

Как только упыри, вслед за своим собратом, вспыхнули синим пламенем, превращаясь в черную труху, Коросс опустился на колени перед Ароной и положил руку ей на лоб. Он был ледяной. Состояние, в котором сейчас находилась девушка, будущему правителю было известно. О нем когда-то в красках рассказывала Тантосса, называя его «оковами ужаса». Это было, по-своему уникальным явлением, которое она несколько раз наблюдала у опальных магов, попадавших в ее подземные камеры. Когда, в отчаянных попытках освободиться, они полностью опустошали свои магические резервы, их тела становились для них персональными камерами. Что-то похожее в свое время испытывал и сам Коросс, когда лежал в избушке Ароны, не способный пошевелиться, но отчетливо осознающий все, что вокруг него происходит.

Коросс знал, что в таких случаях нужно делать. Он бережно растер холодные ладошки Ароны, помассировал окаменевшие плечи и область шеи, растер виски, а затем легонько дунул, вливая в нее первую порцию своей Силы. Арона содрогнулась, а губы искривились, готовясь исторгнуть крик.

— Тише, Арона, — прошептал Коросс, прижимая к себе девушку, и открывая все свои каналы Силы, готовясь напитать ее. — Все будет хорошо.

— Подожди, Коросс, ты истощишь себя. Держи, — и Лэппэл достал продолговатый флакон.

Отвинтив крышку, Коросс приложил его к губам девушки. Она судорожно вздохнула, вбирая в себя все содержимое без остатка. Щеки ее порозовели, и она открыла глаза:

— Где я?

Увидав нависшую над ними Гору, Арона вздрогнула.

— Уже, — выдохнула она. — Так близко…

— Ты помнишь, как сюда попала? — поинтересовался Лэппэл, присаживаясь рядом.

— Я увидела во сне маму и проснулась, — ее голос дрожал и прерывался. — Она была такая красивая, молодая. Стояла у входа в грот и протягивала ко мне руки. Я поняла, что все равно не усну и решила прогуляться до озера. Там так красиво было! Лед прозрачный. На нем звезды отражаются. Я шла словно по небу. А потом вижу, в гроте огоньки алые загорелись. Точь-в-точь как глаза Беса. Ну, я и пошла туда… У меня вдруг такая надежда вспыхнула, что мама жива, и Бес с нею рядом. Знаю, что это глупо звучит, но тогда я истово верила в это. Вбежала в грот, а потом все в глазах помутилось и чернота… Когда я очнулась, меня Ищущие уже тащили по подземелью. И никакой мамы, никакого Беса поблизости. Странно, что Ищущие меня не растерзали. Я пыталась вырваться, кричала, но они крепко держали меня. И в то же время осторожно. Так, чтобы не поранить. Словно выполняли чей-то приказ…

Она всхлипнула, и Коросс успокаивающе погладил ее по плечу.

— Почему они окаменели?

Новая волна страха всколыхнулась в душе девушки.

— Н-не знаю… Может быть я… А может она, — Арона дрожащим пальцем показала на статую. — Когда они дотащили меня до этого места, я ее увидела. Мне показалось, что это моя мама смотрит на меня с осуждением и корит за мою беспомощность. Тогда я разозлилась. Сильно разозлилась. Так, что еще немного и расплавилась бы от злости. А потом в небе мелькнула какая-то тень, и ей навстречу будто что-то шагнуло из глубин меня. Это было так больно, что я снова потеряла сознание. Очнулась я лежащей на земле, а надо мной монстры застывшие скалятся. Небо светлеет. Вокруг тишина — будто весь мир вдруг умер…

Она замолчала, приходя в себя. Все терпеливо ждали пока она успокоиться.

— Я все лежала и лежала. И ничего не происходило. Я была замурована в собственном теле. Вот тогда я испугалась по-настоящему. Подумала, что вот так и умру. В полном сознании, наблюдая, как черви поедают мое тело. Коросс, ты ведь знаешь, какой беспросветный ужас вызывает собственная беспомощность?

— Это точно, — сочувственно улыбнулся он.

Девушка попробовала встать, но ноги подкосились. Она упала бы, если бы Коросс ее вовремя не подхватил.

— Твои мышцы некоторое время были полностью выключены, — объяснил Коросс Ароне ее состояние. — Пару часов ты будешь чувствовать слабость.

— Отличный повод отдохнуть, — жизнерадостно воскликнула Даосса. — Напишем весточку, пошлем Беса за Уороссом и остальными, а сами будем дожидаться их здесь.

Но Лэппэл покачал головой.

— Даже если Бес согласиться служить на посылках, им все равно потребуется помощь. Твой кузен еще слаб, а кони этой дорогой не пройдут. Донна со Скульптором вдвоем не смогут перенести все наши вещи.

— Ну-у, — протянула Даосса, озорно тряхнув кудряшками, — думаю, сейчас наш Уоросс уже свеж как огурчик.

Коросс почувствовал, как рядом с ним напрягся Шэрон.

— Объясните, госпожа, — попросил он дрогнувшим голосом.

Даосса обиделась от потяжелевших взглядов, направленных на нее.

— Ну что же вы такие недоверчивые! Это даже оскорбительно, право слово! Ничего страшного с Донной не случиться. Я запретила Уороссу даже думать об этом. Снадобье Скульптор должен был сделать. Вчера он сказал мне, что нашел в долине кое-какие травки, что-то я дала ему из своих запасов. За ночь они должны были настояться. Для нас обоих, между прочим. Это такой своеобразный заменитель Силы Осс из вытяжки трав. Не только ваш Дом, Коросс, имеет свои секреты. У Дома Пылающей Башни тоже имеются свои козыри в рукаве…

— Сделаем так, — принял решение Лэппэл. — Мы с Шэроном сходим за остальными и поклажей. А ты, Коросс, останешься приглядывать за нашими милыми дамами.

— А перекусить? — Даосса выудила из своей сумки горсть сухарей с сухофруктами.

Увидев просиявшие взгляды враз подобревших мужчин, она засмеялась, гордая собственной предусмотрительностью.

— И что бы вы, мужчины, без нас, женщин, делали?

— Если бы мы не умерли от голода, то зачахли бы от тоски, — пошутил Лэппэл. — Хотите, я расскажу вам легенду, связанную с этой статуей?

В утреннем свете она казалась теплой, будто живой. Арона была права, статуя действительно чем-то напоминала Абиэль из ее воспоминаний. Девушка стояла, прижав ладошки к груди, но казалось, еще секунда, и она сорвется с места — стремительная, легкая, неудержимая. До нее хотелось дотронуться, чтобы убедиться: это и в самом деле камень, а не живая плоть.

— Удивительное мастерство! — восхитилась Даосса. — Даже представить не могла, что такое можно сотворить руками. Кто была эта девушка, Лэппэл?

— Ее звали Ирэша. Она была подругой Рока, который был одним из последних Повелителей Драконов. Они вместе вставали на крыло, когда пришло время. Но Ирэша была очень своенравна, нетерпелива. Ей хотелось все и сразу. И однажды она полетела в грозу играть с молниями. Рок бросился за ней, но опоздал. Ирэша попала в тройную развилку — молнии ударили практически сразу друг за другом. От двух молний девушка сумела уйти, а вот третья ударила прямо в неокрепшую броню. Рок и сам тогда был молод и неопытен — его закрутило ветром, отбросив в самую гущу грозовых облаков. Там он потерял Ирэшу из виду. А когда нашел — она лежала на земле… Рок очень переживал. Забрал изломанное тело с собой, заперся в своей лаборатории и долго не пускал туда никого. Даже своего брата Корна. А когда Рок, исхудалый, с черными кругами под глазами, наконец, открыл дверь лаборатории, за его спиной стояло вот это чудо.

— Ты рассказываешь так, словно лично видел это, — подозрительно воззрилась на него жрица.

— Просто я очень люблю читать, и у меня богатое воображение, — тонко улыбнулся Лэппэл.

Арона подошла к Ирэше и кончиками пальцев провела по полупрозрачному камню.

— Жаль, что Рок не смог оживить свою Ирэшу, — грустно произнесла она.

Лэппэл задумчиво посмотрел на статую.

— Как бы то ни было, именно с тех пор Рок стал просто одержим идеей переселения душ. Он много работал, и увлек своими идеями брата. Но Ирэшу ему так и не удалось оживить. Ее поставили сюда, где она разбилась. И Драконы перед решающими в своей жизни событиями всегда приходили к ней. Украшали ее гирляндами цветов. Считали, что она покровительствует отчаянным смельчакам, и просили у нее удачи. Ее так и называли — Госпожа Удача.

— Рок и Удача — чудная должна была выйти пара, — пробормотал Коросс.

Ирэша была такой теплой! Просто не верилось, что этой статуи уже более тысячи лет.

— Но девушка умерла, а Рок стал братоубийцей и предателем. Это он призвал на Эолу Мрак, — сурово изрек Лэппэл.

— Может в это творение он вложил лучшее, что было в его душе, и у него больше ничего не осталось, — заметила погрустневшая Даосса. — Такое бывает. Когда в душе бушуют зимние ветра, легко пойти на подлость и обман.

— Может и так. Рок создал много чего удивительного, но эта скульптура считалась одной из его лучших работ. Хоть в ней и нет магии… Арона, позволь поблагодарить тебя. Если бы тебя так удачно не позвала ночью мама, нам пришлось бы добираться до Горы гораздо более сложными тропами. Теперь мы у цели нашего пути, друзья! Осталось только позвать остальных, перенести вещи, а потом мы двинемся дальше.

— Я с вами пойду, — вдруг заявила Даосса.

Коросс не понимал, чем больше руководствовалась жрица: стремлением оставить Коросса с Ароной наедине или желанием сблизится с Лэппэлом. На митрильца у нее явно были планы.

— Это неразумно, — попытался отговорить ее Лэппэл, — ты только недавно получила серьезные травмы. Тебе, как и Ароне, не помешает хороший отдых.

— Я лучше знаю, что мне делать с самой собой и своими травмами, — упрямо поджала губы Даосса, сверля митрильца возмущенным взглядом.

Пожав плечами, Лэппэл согласился, а затем посмотрел на развалившегося в траве Беса, расправляющегося с каким-то зверьком. Почувствовав взгляд, Бес одним мощным глотком закончил трапезу и выжидающе уставился на митрильца.

— Дружище, — Лэппэл фамильярно потрепал по загривку Беса, — ты пойдешь с нами или останешься со своей подопечной?

Пес перевел взгляд с Ароны на Коросса и, презрительно фыркнув, встал и потрусил в сторону подземного лаза.

 

Вопреки голосу разума

— Как на счет того, чтобы поискать более удобное место для отдыха? — спросил Коросс девушку, когда их товарищи, вслед за Бесом, скрылись под сенью дубов. — По-моему, справа доносится шум воды. Не возражаешь?

Не дожидаясь ответа, он подхватил девушку на руки и двинулся к зарослям белой акации, росшим по склону небольшого овражка.

— Отпусти меня! — разозлилась девушку, пытаясь вырваться. — Я смогу идти сама.

Коросс лишь крепче прижал ее к себе, чувствуя, как бьется сердечко.

Мурлыкая на ушко девушке популярную у дам Креопоса легкомысленную песенку модного менестреля, Коросс нырнул в переплетение ветвей.

Под густой зеленой крышей было сумрачно, а спуск вниз шел ступенями из переплетенных извилистых корней. Чем ниже молодые люди спускались, тем становилось темнее, а шум воды раздавался все сильней.

— Ого, еще одно чудесное озеро!

Деревья раздвинулись, и мир вновь наполнился солнечным светом. Девушка попыталась вырваться из его объятий, но Коросс засмеялся, не позволяя.

— Тише строптивица. Ты ведь не хочешь, чтобы я переломал себе ноги.

И он в несколько прыжков закончил спуск.

Это оказалось не озеро, а запруда водопада. Очень живописная. Потоки воды, падающие сверху, скапливались в огромной гранитной нише, чтобы потом устремиться дальше вниз. Края запруды заросли осокой и камышом, в котором плавали кувшинки. Вокруг все цвело, пело и радовалось жизни.

— Какая красота! — выдохнула Арона, когда Коросс опустил ее на землю.

— Невозможно не согласиться, — кивнул молодой человек. — А самое главное — здесь гораздо теплее, чем в наших краях в это время года. Это странно. Я всегда считал, что чем севернее, тем холоднее.

— Мы в заповедных землях, — пояснила девушка. — Орбы называют их Садами Драконов. Говорят, здесь никогда не бывает зимы. Орха, старшая жена Оруша, утверждала, что сюда никто без позволения Драконов проникнуть не может. Это место со всех сторон окружено неприступными скалами. Но мы здесь. И Ищущие…

— Ищущих уже нет. Да, и странные они какие-то были: сонные и не кровожадные, — возразил ей Коросс.

Над водой поднимался теплый пар. Искрясь на солнце, он оседал крупными росистыми каплями на траве, деревьях, камнях. Арона спустилась к воде и окунула руку в озеро.

— Теплая, — удивилась она.

Молодой человек с интересом принялся наблюдать за прилетевшей парой крякв. Тяжело опустившись рядом с берегом, они принялись деловито нырять в поисках пищи. Не обращая на людей никакого внимания.

— Не похоже, что днем здесь бродит что-то хищное и опасное, — заметил Коросс. — Непуганый край… Озерко выглядит вполне безобидным. Поплавать сейчас — самое то будет.

Арона покачала головой:

— Я воздержусь.

— С чего вдруг такая водобоязнь? — поинтересовался Коросс, насмешливо приподнимая брови. — Или ты меня стесняешься?

— Ничего такого, — буркнула Арона, поджав губы. — Хочу поохотиться. Вон, кряквы какие жирные. Так и просятся на вертел.

Коросс фыркнул, передавая ей лук:

— Как хочешь.

Вода дарила блаженство и негу. Ленивые утки не спешили улетать, предпочитая спасаться вплавь. Коросс, посмеиваясь, гнал их к середине запруды. Он оглянулся на Арону. Девушка, сама тоненькая как стрела, сильно оттянула тугую тетиву к уху и застыла, прицелившись. В воздухе запело смертоносное жало. Одна из птиц неподвижно распласталась на водной глади. Вторая недоуменно переводила взгляд со своей напарницы на молодого человека, не понимая, что с ней могло приключиться. Но вопросы мучили ее недолго. Через пару секунд она присоединилась к своей подруге.

Арона опустила лук, совсем не радуясь своим блестящим выстрелам.

— Коросс, — окликнула она юношу, — захватишь дичь?

Он отрицательно помотал головой.

— Сама убила, сама доставай, — заявил он и лег на спину, незаметно наблюдая за девушкой.

Спустившись с бережка, она помешивала воду ногой так, чтобы не замочить штанину, явно ведя сама с собой тяжелый внутренний спор. Коросс набрал в легкие побольше воздуха и ушел к самому дну. В озерных глубинах тоже все выглядело довольно мирным. Самым опасным существом оказался маленький рачок, угрожающе выставивший клешни из-под небольшого камешка. Вынырнул молодой человек уже в осоке, и затаился.

— Коросс! — охрипшим от напряжения голосом позвала девушка. — Коросс, ты где?

Забежав по колено в воду, она застыла, не зная, что делать дальше.

— Коросс! Н-не шути так! Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться.

Сдерживая смех, Коросс поднырнул и схватил ее за ноги, утягивая подальше от берега.

— Твоей одежде не помешает хорошая стирка, — радостно сообщил он, выуживая фыркающую девушку.

Вода потоками стекала по ее волосам. Тонкая рубаха облепила стройное тело, и сквозь материю отчетливо проступили розоватые соски. Неожиданно осипшим голосом Коросс спросил:

— Так с чего такая неожиданная нелюбовь к воде?

Ее распахнутые широко глаза затягивали, словно морская пучина. Мысли куда-то разлетелись, оставив в голове звенящую пустоту. Как издалека до него донесся жалобный голос:

— Отпусти меня…

— Нет, — покачал он головой, зачарованно дотрагиваясь до ее губ.

Мягкие и нежные. И это было важнее слов. Пальцы нерешительно замерли, а потом двинулись к бьющейся на шее тонкой жилке, спустились ниже…

— Не надо, Коросс, — прошептала девушка, — не мучь меня.

— Тебе неприятно? — удивился Коросс, продолжая погружаться в странное состояние невесомости.

«У тебя есть Даосса. Что тебе я?» — в голове звенели колокольчики, а слова угадывались по движению ее губ. Таких сочных и невинных. Слегка припухших и дрожащих как у обиженного ребенка.

— Арона, ты ревнуешь? Между нами ничего не было, да и быть не может, — руки продолжали скользить по нежным изгибам девичьего тела.

— Может, пока нет, а потом будет. С ней или другой красавицей, достойной тебя, — возражала она слабеющим голосом. — Не будь жестоким — отпусти меня! У нас с тобой нет будущего.

«А вот тут она права», — подумал Коросс, приходя в себя.

Еще год, от силы два — и он, чтобы стать настоящим правителем, отправиться строить свою Башню. Он верил в это, чтобы не говорили недоброжелатели. Сколько пройдет времени, когда он вернется обратно на Эолу? Для тех, кто находится в Башне, время умирает. Возвращаются они оттуда более уверенными и, конечно, более могущественными. Но физически их изменения не касаются. А вот мир, который правители оставляют, меняется во время их отсутствия сильно. Митросс часто любил повторять, что возвращение — это всегда встреча незнакомцев, даже если до расставания они были самими близкими люди. Но, по крайней мере, домочадцам в отсутствие Коросса ничего не будет угрожать. А что случиться с Ароной за то время, пока его не будет? То, что пришло в голову Даоссе — далеко не оригинальная мысль. К вопросу улучшения кровей в Домах Кросса всегда относились как к задаче стратегической важности.

Очарование местности померкло. Вода стала приторно теплой, а изрезанные осокой руки неприятно пощипывало. Злясь на себя, Коросс отстранился от девушки. Она, не удержавшись на ногах, плюхнулась, снова с головой окунувшись в воду. Когда она вынырнула, Коросс уже выходил на берег, держа подстреленных девушкой уток.

— Прости, Арона. Пожалуй, я сам займусь обедом. Из тебя повариха — так себе.

Вскоре на берегу озера ярко пылал костер, а на ветвях сушилась одежда. Девушка, укутавшись в плащ, печально смотрела на язычки пламени, пока Коросс фаршировал тушки собранными им в лесу травками и кореньями. Когда утки повисли над покрытыми светло-серым налетом углями, он, прервал затянувшуюся паузу.

— Когда все закончиться, я попрошу Лэппэла забрать тебя с собой. Он позаботится о тебе.

— Это невозможно, — вздохнула девушка.

— Почему?

Арона посмотрела на него, покусывая губы. Желание обнять ее стало почти непреодолимо сильным. Коросс резко встал, намереваясь пройтись. Но тут Арона заговорила:

— Не сердись, Коросс. Я не поеду в Митриль, как не собираюсь ехать и в Кросс. Мне в горах привычно. А общество людей… Думаю, мне там будет также тяжело, как тяжело было в Голубом Доле.

— Понятно, — протянул Коросс, не зная, что сказать.

Арона, подумав, что он обиделся, умоляюще сложила руки:

— Ты мне очень нравишься, Коросс. Когда мы сражались с Ищущими, я накричала на тебя. Потом я всю дорогу думала об этом, кляня себя за это. Уж кто и должен был стать Источником, так только я, а не те несчастные девушки. Так я принесла бы хоть какую-то пользу. Знаешь, я даже буду счастлива, если ты решишь…

Коросс сел и притянул ее к себе.

— Не говори так. Ты самая необыкновенная девушка на свете. При виде тебя я совсем теряю голову. Когда ты рядом — мое сердце поет от радости. А твои глаза — мне хочется раствориться в них. Мысль, что с тобой может что-то произойти, для меня невыносима.

Она притихла в его объятиях. Такая уютная, родная. Коросс с трудом заставил себя отстраниться от нее и снова заговорил. Ему самому было непонятно, кого он сейчас пытался убедить: ее или себя. Как бы то ни было, получалось путано.

— Только я не имею права давать волю своим чувствам. То, что случилось на озере…. Я не должен был так себя вести. Это нечестно по отношению к тебе… Ты права. У нас с тобой нет будущего. На мне лежит долг. Я не могу преступить через него даже ради тебя.

— Я понимаю, Коросс, — тихо отозвалась девушка. — Когда вчера на плато ты стоял на краю пропасти и смотрел на призраков, я испугалась за тебя. Ты тогда был зачарован. Я дотронулась до тебя, пыталась уговорить отойти подальше, но ты не слышал… Тогда я решила с помощью Силы докричаться до твоего разума. Вот только тебя я не нашла. Это было так странно, видеть тебя, и при этом не ощущать твоих мыслей. А потом мне пришел отклик. Что-то могущественное коснулось меня, и жаркое дыхание опалило кожу. Как сквозь туман я увидела горящий город и тебя. Ты стоял на вершине скалы и горестно взирал на его гибель. И я услышала Голос. Он говорил, что ты стоишь на пороге величайшего свершения, способного изменить облик мира, а я могу тебе помешать. Я не должна вставать между тобой и Башней. Ты обязан ее отстроить заново, а я должна обрести крылья черные, как ночь. Вот что он поведал мне.

— Крылья? Что это значит? — спросил озадаченный Коросс.

— Я не знаю. Но Голос прав — я лишь помешаю тебе. Такие как ты должны связывать свою судьбу с благородными дамами, а не с дикарками с гор.

— Самобичевание никогда не шло в ногу со здравомыслием. Осторожно надо относиться и к чужим советам. Особенно, когда их дают тебе незнакомые Голоса, — покачал головой Коросс. — Мы не сможем быть вместе. Это правда. К моему огромному сожалению. И это вовсе не из-за того, что у меня должны быть «благородные дамы»… Понимаешь, меня с детства воспитывали, чтобы я стал правителем. Возможно, очень скоро я поднимусь в Башню, и не выйду из нее очень долго. Пройдет десяток, а может и два десятка лет… Я не знаю, когда снова ступлю на землю Эолы. Конечно, я в состоянии сделать так, что внешне ты не будешь стареть, оставаясь такой же, как и сейчас, молодой и ошеломляюще красивой. Но я не смогу гарантировать тебе безопасность. Твоя Сила всегда будет восприниматься кроссцами как Источник их собственного благополучия. Найдется очень много желающих превратить тебя в свою рабыню. И меня не будет, чтобы этому помешать. Тебе нужно идти в Митриль с Лэппэлом. Ваши Силы одной природы, а он один из самых сильных магов на Эоле и, главное, благородный человек. Белый Рыцарь не позволит никому обидеть тебя. В Митриле есть Школа Высоких Искусств. Там тебя научат обращаться с магией и защищать себя от чужого воздействия. А потом, если захочешь, ты снова вернешься в Валгаву. И никакой Оруш тебе больше не будет страшен. А может, ты станешь первой женщиной боевым магом в митрильской армии. Вон ты какая отважная.

— Такая уж и отважная. Если бы на меня бросился тот ледяной ящер, я бы со страха…

— … пустила ему стрелу в пасть, — засмеялся Коросс.

Они сидели у костра. День разгорался, даря тепло и умиротворение. Молодые люди больше не говорили о грустном. Уплетая необыкновенно вкусное мясо, они болтали о всякой ерунде.

Было так приятно смотреть на ее смеющийся рот. Не выдержав, Коросс накрыл его поцелуем.

— Я хочу, чтобы ты чаще смеялась, — выдохнул он, глядя в ее искристые глаза. — Что мне сделать, чтобы ты была счастливой?

Арона потянулась к нему. Ее ласки были неумелы, но столь искренни, что щемило сердце.

— Я знаю, что до этого ты говорил очень правильные слова, а мне приходили в голову не менее правильные мысли, — произнесла она, переводя дыхание. — Но, Коросс! Я не могу представить свою жизнь без тебя.

Он вздохнул, крепко прижимая девушку к себе. Некоторое время они смотрели на огонь, наслаждаясь ощущением близости. А потом их губы снова встретились, а ласки стали смелее. Он уложил ее на плащ, заглянул в бездонные глубины глаз и прижал ее тело своим, запуская руки в золото волос. Тело послушно выгнулись, а губы приоткрылись, соглашаясь. Ее аура полыхнула, опалив жаром, сплетаясь в нити, обвивая любовников в кокон. Вдохнув в себя эту обжигающую страсть, он вернул ее, перемешенную уже со своей, не менее жгучей. Ему захотелось зарычать. Арона была его, и он не собирался ее никому уступать: ни людям, ни времени, ни чувству долга. У Митросса есть Аросса. Она родит Дому Страха нового наследника. С чего он, Коросс, взял, что именно он должен восстанавливать ту чертову Башню? Его место было здесь. С этой удивительной девушкой, которая должна принадлежать только ему. Коросс припал к ее губам. Все, о чем до этого говорилось, что казалось таким разумным и значащим, вдруг стало пустым набором звуков, легкими песчинками в ветрах вечности, которые качали и баюкали, даруя самое главное, что может быть в жизни — любовь.

Они так и уснули, не разжимая объятий, умиротворенные теплом друг друга.

Грозные раскаты грома встряхнули небо, и черные снежинки, медленно кружась, стали опускаться на землю. Воздух подернулся рябью, и из ниоткуда выпрыгнул Бес. Его глаза полыхали алым пламенем. Обежав несколько кругов вокруг молодых людей, он нетерпеливо гавкнул.

— Случилось что-то страшное, — побледнела Арона. — Бес требует, чтобы мы пошли за ним.

— Значит надо идти.

Они начали быстро собирать вещи.

 

Блуждающие во мраке

Бес вел их назад к подземному переходу, ведущему в долину пещерного ящера. Они бежали очень быстро. Остановились лишь там, где подземная река с грохотом падала в колодец. Он возвышался над бурлящими водами как сторожевая башня над несметными полчищами, осаждающими ее.

— Ох, только бы они были живы, — прошептала девушка, глядя, как Бес, легко перепрыгивая по выступающим над рекой камням, направился к колодцу.

Внимание Коросса привлек хрустальный шарик, лежавший рядом с самой кромкой воды. Он поднял его и потер. По пещере растекся ровный свет.

— Что это? — поинтересовалась Арона.

— Светильник Лэппэла. Бес ведет нас правильно.

Бес прошелся по краю колодца, а затем, выразительно взглянув на молодых людей, прыгнул вниз.

— Самоубийца, — выдохнул пораженный до глубины души Коросс.

— Вовсе нет, — возразила девушка, воспрянув духом. — Бес легко перемещается там, где ни одно другое существо не пройдет. Но когда мы вместе, он всегда выбирает дорогу с учетом моих возможностей. Думаю, этот колодец не так непреодолим, как кажется. А потом, Бес не стал бы туда прыгать, если бы не чуял, что наши друзья еще живы. Он, конечно, временами самодур, но вовсе не дурак.

Молодые люди, перескакивая с камня на камень, подобрались к краям колодца и заглянули в грохочущую глубину. Беса уже не было видно. Вода устремлялась вниз по широким желобам. Поток, разбитый на шесть рукавов, напоминал ленты серпантина, которые были отделены друг от друга достаточно широкими выступами. Тина на одном из выступов была содрана, обнажив металлические скобы. Ими явно кто-то недавно пользовался.

— Похожая скважина была недалеко от нашей пещеры, — сказала Арона. — Только вела она не вниз, а вверх. И вода из нее не текла.

— И куда она вела?

— Не знаю. Я не решалась надолго оставлять маму, а другие панически боялись покидать пещеру.

— Ясно. Что ж, тогда рискнем, — решил Коросс, и первый скользнул вниз.

Они спускались долго. Шарик Лэппэла Коросс был вынужден спрятать в кармане, чтобы не потерять, поэтому искать скобы приходилось на ощупь. Они были скользкими, и каждая следующая размещалась левее той, что выше. Иногда встречающиеся выбоины сильно осложняли спуск. Тогда Коросс искал опоры на соседнем выступе. Это было не просто. Они были укрыты толстым слоем ила. После того, как Коросс закреплялся на новом месте, он разворачивался и протягивал руку Ароне. В кромешной мгле он не видел девушку, зато она его видела прекрасно. Жизнь в подземелье давала о себе знать. Девушка по команде прыгала к Короссу. Они замирали, прижавшись друг к другу, чтобы потом, выровняв дыхание, продолжить свой бесконечный путь вниз.

Наконец, когда силы были на исходе, Арона выдохнула:

— Я вижу Беса. Он парой метров ниже нас.

А потом они буквально втиснулись в узкий проход. Промозглый холод не позволил долго расслабляться к радости их нетерпеливого проводника. Едва переведя дыхание, они двинулись в путь. Утешало одно — промокшие насквозь одежды вскоре высохли, и они согрелись.

Проход то сужался до таких размеров, что приходилось с трудом протискиваться между толщами земли, то расширялся до величественных залов, созданных Великой Художницей Природой. Он мог неожиданно оборваться, а потом найтись в виде черных дыр на потолке, в стенах, на полу. Иногда Бес вел их узкой тропой через заросли сталактитов и сталагмитов, а иногда начинал петлять по разветвлениям подземного лабиринта. Сначала Коросс пытался делать отметки, но вскоре прекратил это бесполезное занятие. Без помощи Беса выбраться назад было невозможно.

Через несколько часов блужданий тишину подземного царства разорвал полустон-полувздох. Он пронесся мимо них шелестом ветра и стих. Бес замер, тщательно принюхиваясь, а затем свернул с намеченного пути, юркнув в другой проем. Но это мало помогло. Всхлипы, стоны, скрежет раздавались все чаще, и Бес каждый раз вынужден был искать обходной путь. Подземелье оживало.

Во время небольшой передышки, Коросс спросил Арону:

— Ты как?

— Я не верю, что иду туда, — прошептала она, нервно передернув плечами.

Бес нетерпеливо тявкнул, призывая поторопиться. Девушка хотела двинуться за ним, но Коросс не пустил ее:

— Нам надо передохнуть. Плохие из нас будут спасатели, если мы упадем от усталости, нагнав врага… Бес, ты меня слышишь? Нам нужен отдых!

Бес нехотя вернулся, разглядывая их своими красными глазами. Коросс, не обращая внимания на недовольство пса, скинул заплечный мешок на каменный пол и принялся вытаскивать оттуда остатки еды. Это заинтриговало Беса, заставив его сменить гнев на милость. Улегшись рядом, он с огромным интересом принялся наблюдать за действиями молодого человека. Всем своим видом адская тварь демонстрировала, что станет самым благодарным ценителем кулинарного мастерства Коросса. Молодой человек, засмеявшись, взглянул на Арону. Тот час веселье сменила тревога за девушку. Она сидела, неподвижно уставившись в темноту.

— Держи, — он подал ей утиный окорочек. — Тебе надо поесть.

Она апатично кивнула и принялась вяло жевать. В отличие от Ароны, Бес свою часть съел в один присест. Половинка грудинки, которую Коросс пожертвовал Бесу, того явно не насытила. Пес выразительно уставился на Коросса, требуя добавки.

— Нет, дружище, — покачал головой молодой человек. — Ты и без нашей помощи найдешь пропитание. Я смотрю, ты чувствуешь себя здесь как рыба в воде. Так что, давай сам.

Он тщательно завернул остатки тушки в тряпицу и убрал в мешок. Еще неизвестно, как долго им придется плутать по подземелью. Наполнив опустевшую фляжку водой из небольшого ручейка, струящегося рядом, он протянул ее девушке.

— Попей.

И она послушно сделала несколько глотков.

— Я добровольно возвращаюсь в собственные кошмары, — с тоской произнесла Арона. — Скажи мне это кто неделю назад, я бы не поверила.

Коросс поцеловал ее в лоб.

— Я с тобой, — шепнул он.

Арона чуть слышно вздохнула, и вскоре задышала ровно и размеренно. Молодой человек набросил на нее плащ, притягивая к себе.

«Пусть десяток минут подремлет, а потом двинемся дальше», — подумал он, глядя на Беса. Пес, тяжело вздохнув, лег у их ног, положив тяжелую голову на передние лапы, не спуская глаз с Коросса. Но это молодого человека больше не волновало. Усталое тело наслаждалось краткими мгновениями отдыха. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в темноту. Вздохи, шорохи, потрескивание камней, стук капели — это был совершенно другой мир, живущий по своим законам. Где-то здесь скрывались злобные монстры, похитившие их друзей. Девушка всхлипнула, и Коросс обнял ее крепче, испытывая глубокое раскаяние: не надо было брать с ее собой. Но теперь уже было поздно сожалеть об этом, да и Арона вряд ли согласилась послушно ждать его там, где он скажет.

Тихо вздохнул легкий ветерок, коснувшись лица. Затем вздохнул еще раз, громче.

— Корн пришел, — прошелестели чьи-то голоса.

— Корн? — удивились другие.

Пещера ожила, наполняясь призрачными фигурами: мужскими и женскими.

— Ты покинул нас, — шептали одни призраки, холодно скрещивая руки на груди.

— Но вернулся, — ликовали другие, пытаясь прикоснуться к нему.

— Ты виноват, что мы умерли, — обвиняли первые.

— Зато обрели безмятежную вечность, — возражали вторые.

В призрачных тенях, обступивших его, он узнавал тех, кто в свое время сдался, отступил, сошел с Тропы Дракона, не выдержав трудного пути. Точнее это были не воспоминания Коросса. Сущность, что вселилась в него в Кросских Катакомбах, вновь ожила, наполняя его своими знаниями и чувствами.

«Аэола, это ты?» — горестно воскликнул он.

Узнавание ужаснуло. Его рука коснулась призрачной девушки, но лишь прошла ее насквозь.

«Да, любимый».

Изящный силуэт вздохнул, когда, улыбнувшись чему-то во сне, Арона плотнее прижалась к молодому человеку.

«Ты знаешь, она чем-то похожа на меня», — грустно произнесла Аэола.

«Не похожа, любимая. Никто не сможет сравниться с тобой. Они не могут быть вместе».

«Тебе нужна жена из клана Черных Драконов».

«Не мне, а этому мальчишке. Клан нужно возродить, иначе этот мир не спасти. Рано или поздно он окончательно рухнет под натиском Мрака».

«Это все из-за Рока!».

«Это не так, — как же было тяжело на душе. — Наш поединок был частью твоего испытания. Твоя Тропа. Пройдя ее, ты обрела бы крылья. Тебе не надо было накладывать на себя руки. Любимая, что же ты натворила?»

Жаркое дыхание опалило щеку. Коросс открыл глаза, испытывая огромное облегчение. Хвала Силе, это был лишь сон.

Бес попятился и уселся в полном укоризны ожидании. Пора было двигаться дальше. Коросс осторожно сжал плечо девушки, и Арона встрепенулась, мгновенно просыпаясь.

— Надо идти, — негромко произнес он.

Девушка кивнула, протирая заспанные глаза.

Следуя за Бесом, они протиснулись сквозь узкую трещину в стене в просторный коридор. Шарик Лэппэла запылал ярче, освещая все вокруг. Как и труба, по которой они спускались, он был творением древних зодчих. Вдоль него рядами шли колонны, упираясь в высокий сводчатый потолок. Вокруг лежала вековечная пыль и тишина. Тяжелая тишина, полная угрозы. Бес перешел с бега на неспешную рысцу, и постоянно останавливался, подолгу внюхиваясь в затхлый воздух.

А потом молодые люди увидели черный росчерк впереди. Он шел по правому краю коридора: выходя из стены, а затем ныряя туда снова. Арона схватила Коросса за руку, и он сжал ее вспотевшую ладошку.

— Разлом. Мы под Горой, — нервно выдохнула девушка.

Он скорее почувствовал, чем услышал ее слова. Так тихо она их произнесла. Пес некоторое время напряженно к чему-то прислушивался, поворачивая свою голову то в одну, то в другую сторону. А потом двинулся вперед. Очень медленно, словно сомневаясь в правильности того, что делает.

Чем ближе они подходили, тем сильнее их окутывало тягостное ощущение. Вблизи Разлома все было наполнено таким холодом и безнадежностью, что хотелось выть. Но при этом Разлом тянул к себе, будя болезненное любопытство заглянуть через край.

Что-то в глубинах заворочало и испустило тоскливый вздох. А потом заскрежетало, зашипело, отскакивая от стен громким многоголосым эхом. Словно какой-то механизм после долгого бездействия, решил сделать первое движение. Желание посмотреть, что происходит в глубинах Разлома, стало таким нестерпимым, что Коросс остановился. Девушка, вцепившись в него, потянула дальше.

— Уходим, — дрожащим голосом взмолилась Арона. — Пожалуйста, Коросс. Если ты хоть немного любишь меня, уйдем отсюда.

Они двинулись дальше, прижимаясь к шероховатой стене, держась как можно дальше от Разлома. Гул также внезапно оборвался, как и начался, сменившись давящей тишиной. А потом Разлом выпустил облачко дыма, вслед за которым выпорхнула стайка летучих мышей. Пронзительно вереща, они обрушились на молодых людей. Коросс выхватил свой меч и закрутил им, не подпуская близко. Мелкие твари яростно запищали, и к ним присоединилось еще несколько стаек из Разлома.

— Бежим, — воскликнула Арона, срываясь на бег и прикрывая лицо руками. — Эти твари всегда привязаны к одному месту и далеко не отлетают.

В Разломе опять что-то загремело, словно негодуя. От вспышки зал на мгновение осветился красным, а потом вновь погрузился во мглу. Шарик Лэппэла замерцал и начал тускнеть.

Каждый шаг, каждый взмах мечом Короссу теперь давался все с большим трудом. А еще приходилось защищать Арону: не только физически, но и на магическом уровне. Разлом жадно пытался высосать из них все соки. Если бы только можно было воспользоваться маской, надеть ее на Арону, расход Силы стал бы не таким катастрофически быстрым. И маска была. Она всегда находилась с Короссом. В десять лет отец надел ему на шею медальон со сложенным внутри тугим синим комочком, приказывая никогда не расставаться. Вот только маска сама была из этого мира, поэтому могла лишь привлечь ненужное внимание. Коросс не мог рисковать. Единственная надежда была на то, что скоро они покинут этот коридор, и пагубное воздействие Разлома ослабнет.

Бес вильнул в узкую трещину, разломившую стену снизу доверху. Протиснувшись сквозь нее, они попали в огромный овальный зал. Тусклый свет шарика выхватил глубокие проемы в стене в форме правильных шестиугольников. Стены напоминали соты. Большая часть ячеек была пустой, а на некоторых бугрились уродливые серо-зеленые наросты. Они слегка пульсировали, словно в их глубинах пряталось что-то живое.

— Это еще что? Бес, куда ты нас привел? — простонала Арона.

Страх, опутывающий девушку, с каждым шагом становился все более соблазнительным, кружа голову будущему правителю. Измученному Короссу все труднее становилось контролировать себя. Учащенный стук сердца Ароны отдавался в его груди, разгоняя кровь, а ее прерывистое дыхание, напоминало, как они любили друг друга у озера, и Силу, жаркую, горячую, которую она добровольно предлагала ему… Он резко выдохнул, пытаясь усмирить самого себя, успокоить разыгравшееся воображение и все нарастающее желание. Самоконтроль Коросса катастрофически таял вместе с резервами его Силы, а вот жажда росла с каждой секундой. Он вырвал свою руку, которую судорожно сжимала Арона, и отодвинулся от нее подальше. Но это не помогло. С каждым шагом вдоль этого гигантского улья ее ужас сгущался, делая мучения Коросса невыносимыми.

Девушка, встретив его голодный взгляд, кивнула. Даже попробовала выдавить из себя улыбку. Коросс сжал зубы, стараясь отогнать услужливо вспыхивающее видение. Но снова и снова ему мерещилось, как прижимает Арону к своей груди, лаская ее тело, мягкое как воск, вбирая в себя весь ее страх без остатка и свивая из него тугие нити Силы, даруя ей покой, а себе способность к будущей битве. Все смешалось в нем: страсть, голод, жалость, жажда власти, стремление сокрушать. Не выдержав, он рванул к себе девушку.

Казалось, в него ударило стенобитное орудие. Коросса отбросило в сторону, крепко впечатав в пол. Рядом звякнуло что-то невидимое, и спину обожгло. Мгновенно она стала мокрой от крови. В алых огнях горящих ненавистью глаз Коросс увидел неотвратимость смерти.

— Бес, нельзя, назад! — закричала Арона, рыдая, бросаясь к псу. — Ах, ты тварь! С глаз долой, гнусное чудовище!

Бес отскочил пружиной и зарычал на девушку. Он приготовился прыгнуть, но угроза нападения не произвела на нее никакого впечатления.

— Вон, я сказала! Видеть тебя не желаю!

Сверкнув на нее яростными очами, Бес растворился, оставив молодых людей одних.

В зале стало светлее от свечения, которое начали источать наросты. Но девушка не замечала этого, рыдая на груди Коросса, вокруг которого угрожающе быстро растекалась лужа крови.

— Я жив, — просипел молодой человек. — Ради Силы, Арона, уходи. Я схожу с ума от твоего присутствия. Не могу сдерживаться.

— Ну, так не сдерживайся, — плача, сказала Арона. — Коросс, я с радостью отдам тебе свою жизнь и душу, если тебе это надо… Подожди, я обработаю рану, пока не стало хуже. Скажи, куда он тебя ранил?

Он не успел ей ответить. Сокрушающая слабость темным водоворотом вынесла его за пределы реальности.

 

Человекоящеры

Под затянувшими небо низкими предгрозовыми тучами летал черный ворон. В его кружении присутствовал некий смысл. Коросс напряженно вглядывался в птичьи пируэты, силясь понять.

«Кроч, Кроч» — закаркал ворон, спускаясь.

Когда тень крыльев упала на лицо, ворон ринулся коршуном вниз, целясь в глаза. Молодой человек закричал бы, если мог. Но он был никто и ничто. Вокруг царила сокрушающая боль, окрашивая мир в цвета крови. А когда пелена спала, перед ним снова простирался зал-улей. Только теперь в нем не было Ароны. Везде царила чистота, а ячейки, источающие неяркий свет, были заполнены узниками. Их было сотни и сотни — ячейки уходили на десятки метров вверх, теряясь в сумраке потолочных сводов. Коросс каким-то образом знал, что здесь находятся величайшие злодеи всех времен и народов. Они кричали и стучали в прозрачные двери, моля выпустить, но их крики не были слышны. Можно было видеть лишь искаженные страданием лица и кулаки, стремящиеся пробить прочное стекло.

В середине зала за переносным столом, уставленным многочисленными склянками и разными алхимическими приспособлениями, стоял мужчина в просторном балахоне. Рядом важно расхаживал огромный ворон, внимательно следя за его действиями. Посмотреть, действительно, было на что. Руки с ловкостью фокусника отсыпали порошки, смешивали разноцветные жидкости, в определенной последовательности добавляя все в колбу, под которой горел фитилек спиртовки. Когда раствор в колбе поменял цвет, маг снял ее с огня и, держа на вытянутой руке, произнес заклинание. В другой его руке неожиданно возник полупрозрачный меч — длинный, испускающий зеленоватое сияние. Ворон взлетел на плечо мага, когда тот прочертил на полу первые символы.

Минул не один час, а маг продолжал сосредоточенно работать, вырезая кончиком меча тонкую вязь. Ее изяществу позавидовали бы самые искусные граверы Кросса. Символы складывались в слова, слова в предложения, которые спиралью заворачивались вокруг мага, круг за кругом расползаясь по залу. Ворон, сидевший у него на плече, не облегчал задачу, но маг и не думал его сгонять. На висках мага выступили бисерки пота, но он продолжал выводить все новые и новые письмена. Лишь когда весь пол в зале был исписан, он швырнул колбу под ноги.

Зал содрогнулся, и столик с алхимическими принадлежностями рассыпался, словно карточный домик. По стенам заструились трещины, руша встречающиеся им на пути ячейки и выпуская пленников на свободу. Теперь было видно, как мало они походили на людей. За спинами их шелестели крылья, словно у гигантских летучих мышей, а вместо ног у них змеились шипастые хвосты. Злобно завывая, они устремились к своему тюремщику, перебрасывая тела с помощью хвостов, помогая руками и острыми когтями на месте сочленения костей крыльев. Маг произнес еще несколько фраз, и вонзил свой меч в сердцевину спирали из слов. Мощный порыв ветра швырнул пленников назад, впечатывая их в стены.

А между тем из символов на полу засочился пар. Он поднимался все выше и становился все гуще, пока не превратился в бушующее туманное море, из которого начали воспарять мешкообразные призрачные существа с огромным количеством шевелящихся щупальцев вместо ног. Маг произнес новое заклинание: и призраки дружно развернулись звездами, разевая на него свои необъятные рты. Словно птенцы, требующие, чтобы их накормили.

Ворон хрипло засмеялся, взмывая в воздух. Маг же обратился Черным Драконом. Изогнув мощную шею, он выдохнул из себя снопы пламени, щедро делясь им с призраками и зажигая в каждом из них багровые искры. А когда драконий огонь погас, призраки ринулись к посмевшим восстать пленникам…

Маг вновь принял человеческий облик и устало осел на пол рядом с мечом и обломками разрушенной лаборатории. Письмена потускнели, и сквозь меч стали проглядывать предметы. Несколько призраков-хранителей подплыло к своему творцу.

«Ты устал, Повелитель. Прими нашу благодарность».

Они распахнули свои рты, осветив мага багровыми огоньками. И в него полилась Сила. Чистая как слеза. Она наполняла его до кроев, даруя новую жизнь измученному телу…

— Коросс, не умирай, прошу тебя! — услышал он издалека самый родной голос на свете.

Багровые огоньки, задрожав, потухли, и он снова оказался в мрачном зале. Арона, уткнувшись ему в грудь, рыдала. Спину больше не раздирала боль, тело вновь было безукоризненно послушно, а его самого переполняла Сила. Зато пещера гудела. Шум доносился из пульсирующих наростов, которые на глазах увеличивались в размерах.

— Нам надо уходить, — прошептал он.

Его рука нащупала призрачный меч из своих видений. Это об него он так сильно порезался, когда Бес швырнул его на пол. Коросс легко вскочил на ноги, не забывая прихватить и валяющийся рядом шарик Лэппэла. Сунув его в карман, он схватил Арону за руку и потянул за собой. Но не успели молодые люди сделать и пары шагов, как ближайший к ним нарост треснул, выбрасывая густую слизь. Чудовищный монстр, наполовину человек, наполовину крылатый змей, разорвал остатки оболочки и вывалился наружу. Словно гусеница он сгруппировался и сделал гигантский прыжок, неуклюже помогая себе еще не полностью расправившимися крыльями.

— Бежим, — закричал Коросс.

Тот другой, занявший место в его душе, знал, что может легко обуздать этих монстров. Вот только заклятие было не для слабой человеческой натуры. Нужно было убрать Арону как можно быстрее из этого зала. И они понеслись, не чуя ног, вдоль оживающих стен в конец зала.

Девушка первая добежала до двери и торкнулась в нее.

— Заперта, — простонала девушка.

Коросс не успел ответить, услышав звук отодвигаемого засова.

— Сюда, быстрее! — раздался знакомый голос.

Одно из чудовищ метнулось к ним, но Коросс отсек призрачным мечом ему голову.

— Иди, а я приду позже, — приказал он Ароне, но она заупрямилась, выхватывая свой кинжал.

— Без тебя не пойду, — заявила девушка, намереваясь вступить в битву.

Коросс, ни слова не говоря, толкнул строптивую девчонку в открывшийся проем. Захлопнув дверь, он шагнул навстречу человекоящерам.

— Назад, — прошипела сущность, что прочно поселилась внутри него. — Назад, проклятые твари, если не хотите худшей участи, чем эта.

Часть тварей неохотно попятилась, но несколько осталось, грозно скалясь и группируясь для прыжка. И тогда из его рта полилась песнь-заклинание. Язык был Короссу незнаком, но в тоже время он знал, что слова песни были написаны на полу этого зала в его сне. Клинок в его руках засветился, а по полу заструился зеленоватый туман, заставляя монстров отпрянуть. Пять призраков вылетели из него и принялись гоняться за человекоящерами, превращая их в темные облачка.

Когда все было закончено, Коросс подошел к месту своего падения и с силой вонзил клинок в пол, возвращая его на место. Полыхнув напоследок радугой, меч исчез, а по залу пронесся грозный рокот. Ячейки исторгли из себя тягучую слизь, запечатывая успевших добраться до них узников плотными пеленами. Все замерло, туман рассеялся, а наросты на стенах перестали светиться. Зал погрузился в темноту.

Освещая шариком Лэппэла дорогу, Коросс подошел к запертой двери и на все том же неведомом ему прежде языке приказал:

— Данной мне властью, повелеваю, откройся!

Дверь ненадолго приотворилась, пропуская его в узкий темный коридор с колоннами, и тот час же массивные засовы беззвучно заперли проход.

Где-то невдалеке горько плакала Арона.

— Ну, перестань, — услышал он усталый голос Даоссы. — Слезами тут не поможешь. Если не будешь сопротивляться, я тебя отпущу. Нам надо выбраться из этого безумного Замка. Чует мое сердце, помимо Ищущих и этих монстров из зала, здесь еще много чего прячется ужасного…

— Дай мне хотя бы убедиться, Даосса, пожалуйста, — всхлипнула Арона. — Вдруг он жив.

— Мертвый живым быть не может.

— Ну, Даосса, прошу тебя! Обещаю, что потом пойду с тобой, куда скажешь. Но сначала позволь мне подойти к двери. Вдруг он постучится.

— Если поклянешься не открывать без моего разрешения.

— Клянусь, — обреченно произнесла девушка и вышла из тени.

Увидев, Коросса, она на мгновение оцепенела, а потом бросилась ему на шею, плача и осыпая поцелуями:

— Коросс! Я знала! Я верила, что ты жив!

— Хвала Силе! — воскликнула Даосса.

Огневолосая жрица неожиданно тоже расплакалась и повисла на нем с другой стороны.

Когда восторги немного поутихли, Коросс предложил разделить то, что осталось от утки, и девушки с радостью согласились. Во время скудной трапезы Даосса рассказала, что с ними произошло.

— Все было нормально до тех пор, пока мы не дошли до колодца. Шэрон шел впереди, а мы с Лэппэлом немного отстали. Он так интересно рассказывал про Миотополь. Про белоснежные Башни своего города и удивительные…

— Даосса, — мягко прервал Коросс жрицу, — я понимаю, нам всем пришлось несладко, но соберись. Расскажи вкратце, что произошло. Лэппэл и Шэрон живы?

— Были живы, когда мы расстались, — кивнула Даосса.

Она ненадолго закрыла глаза и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Дальше она говорила кратко и сдержанно.

— У колодца нас поджидал незнакомец в капюшоне в компании шестерых Ищущих. Бес не стал на него нападать. Просто отошел в сторону и смотрел. Предатель. С Шэроном маг расправился быстро. При одном лишь его взгляде твой слуга без движения рухнул на пол. Маг сказал: «Я буду признателен, если вы добровольно последуете за мной». И Лэппэл согласился, посоветовав мне не сопротивляться. Один из Ищущих перебросил Шэрона через плечо, остальные взяли нас «в клещи» и мы двинулись туда, где мы оставили Уоросса.

— Уоросс вас там ждал? — быстро спросил Коросс.

Даосса покачала головой.

— Я никого из них не видела. Мы дошли до озера, где вы сражались с ящером, и незнакомец что-то прошептал. Озеро подернулось серебристой пленкой. Незнакомец шагнул туда, и Ищущие заставили нас последовать за ним. Озеро оказалось порталом. Оно перенесло нас сюда.

— В этот коридор? — уточнил Коросс.

— Нет, — покачала головой Даосса. — Дальше… То место напоминало гигантскую Арену, вырубленную прямо в Горе. Ищущий, тащивший Шэрона, неловко сбросил его на землю и ранил. При виде крови у всех этих монстров послушание как ветром сдуло. Они попытались растерзать его, но маг не позволил. Признаюсь, он производил впечатление, раскидывая упырей направо и налево, совсем не опасаясь их клыков. Пока длились эти разборки, Лэппэл передал мне шип ящера и кивнул на темный проем слева от нас. «Беги, Даосса, туда, как только я начну. Беги, не оглядываясь. Если выживу — я найду тебя». Потом он поднял руку и что-то прошептал. Ох, какие они оба могучие маги! Земля содрогнулась, а в небе полыхнули молнии, все как одна, нацеленные на незнакомца. Но тот засмеялся, рукой отводя их в сторону. Сила, которой в мгновение ока пропиталось все вокруг, была такой совершенной! Она внушала восхищение и трепет. Хотелось подставить ладони, как теплому летнему дождичку… «Беги!» — прорычал Лэппэл, и я, очнувшись, побежала. Подо мной и надо мной сотрясались земля и небо. Дорогу мне пытался преградить один из Ищущих, и я убила его. Забежав внутрь, я петляла по коридорам как заяц, сворачивая то в один поворот, то в другой. Несколько раз усталость одолевала меня. Тогда я забивалась в какое-нибудь укромное место и дремала, просыпаясь от каждого шороха. Потом я опять бежала. А коридорам все не было конца и края. Я была уже на грани отчаяния, когда услышала за дверью ваши голоса.

Она всхлипнула, и когда Коросс погладил ее по голове, приникла к нему, словно испуганный ребенок.

— Что нам теперь делать?

С другой стороны шевельнулась Арона, напряженно ожидая ответа.

— Вы последуете совету Лэппэла, а я попробую их найти, — сказал он.

— Нет, — хором воскликнули девушки.

— Я с тобой, Коросс, — возразила одна.

— Я лучше умру, чем буду в одиночестве плутать по этим лабиринтам, — заявила другая. — Вот только как ты найдешь их? Я не смогу быть тебе проводником. Я сама давным-давно уже потерялась здесь.

— Мне кажется, я знаю, где они находятся, — сказал Коросс.

Он действительно знал. Арена была совсем недалеко. Все это время жрица просто кружила по коридорам под нею.

 

Арена

Коросс уверенно вел девушек по разветвленным коридорам, не раздумывая, сворачивая то в одну, то в другую сторону. Усталость и сама атмосфера Горы играли с восприятием Коросса странные шутки. Сквозь пыльное запустение он видел сверкающую чистоту и роскошь. Изысканные дамы и господа в причудливо задрапированных одеяниях дефилировали по широким коридорам, ведя неспешные разговоры. Стены были украшены удивительными живыми картинами. Морские пейзажи, небесные просторы, величественные горы, безбрежные пустыни, сумрачные леса — все это брызгало, шумело, окутывало разнообразием ароматов, опаляло жаром или овевало прохладой. Иногда по картинкам проходила рябь, и тогда из них появлялись новые мужчины и женщины, присоединяясь к гуляющим.

«Рок еще так молод, — отчетливо различил он в негромком гомоне взволнованный голос прекрасной дамы, — Я очень за него переживаю».

«Ничего с ним не случиться. Я видел его в деле — парень хорош», — успокоил ее один из мужчин.

А другой добавил: «Сам Корн тренировал его. У Лепэра будет мало шансов».

«Но Лепэр — предводитель Золотых Драконов» — возразила дама.

«Зато у Рока есть дерзость и невероятное везение. Увидишь, сегодня наш мальчик войдет в клан Черных»…

— Коросс, ты уверен, что идешь правильно? Мы уже несколько раз поворачивали направо, — донесся до него голос Даоссы.

Наваждение развеялось. Вокруг снова царила тишина и многовековая пыль.

— Уверен, — произнес он. — В отличие от нашей любви к прямым линиям, в прежние времена считали, что самые короткие пути — те, которые идут по спирали.

— Глупость какая, — фыркнула Даосса. — С чего ты взял?

— Просто знаю, — задумчиво отозвался Коросс. — Смотри…

Впереди в коридор прорывался свет, бьющий из продолговатого проема в стене. Тень метнулась и пересекла дорогу, сверкая красными огоньками глаз.

— Бес? — растерялась Арона, не зная, как реагировать на его появление.

Тот что-то фыркнул, неотрывно глядя на Коросса.

— Я был очень неправ, дружище, — сказал ему молодой человек, — и благодарен тебе, что ты помешал мне.

Бес слабо шевельнул хвостом. Сочтя, что примирение состоялось, Коросс подошел ближе к проему и заглянул в него. Они находились напротив центральной части Арены, где и разворачивалось действие. Она имела овальную форму протяженностью в несколько сотен метров. Посреди возвышался столб с привязанным к нему Лэппэлом, около которого колдовал маг. Чуть дальше Шэрон сражался с двумя Ищущими. Схватка, похоже, длилась уже довольно давно, превратившись в унылый автоматизм, где должен был победить не самый ловкий, а самый выносливый.

Даосса потрясенно ахнула, невежливо показывая на мага пальцем. Приглядевшись, будущий правитель понял и разделил ее удивление. Незнакомец творил на Арене магию, на которую, как раньше считал Коросс, были способны лишь жрицы. И его мастерство поражало. Облако, сотканное им, было столь прозрачным, что его можно было разглядеть лишь присмотревшись. Подобные облака жрицы использовали в качестве уловителей Силы, источаемых игроками и зрителями.

Одно из облачных завихрений коснулось Шэрона, и перед невольными зрителями высветились крупным планом прямо в воздухе лицо кроссца с жирным мазком сажи на лбу и оскалившегося на него упыря с голодным блеском в глазах. Акустика на Арене тоже производила впечатление, позволяя слышать и свист шнура, и глухое ворчание Ищущих, и неспешный монолог палача, обращенный к жертве.

— Ничего так не подпитывает нас, как насыщенная впечатлениями жизнь, не правда ли, Лэппэл? — звучал приглушенно голос из-под капюшона. — А где можно сильнее всего прочувствовать ее? Правильно, во время Игры. Конечно, в столь плачевном состоянии я не могу обеспечить тебе достойных декораций. Да и сюжет незамысловат. Но ведь в нынешних условиях не приходиться выбирать… Так, а сейчас придется еще немного потерпеть…

Облако потемнело и содрогнулось, пронзая столб молнией. Одновременно маг ударил кинжалом в грудь Лэппэла, подставляя под упругую струю крови сосуд. Митрилец затрясся от разрядов, запрыгавших по его телу, а потом повис на своих путах.

— Давай, Лепэр, приходи в себя, — маг хлестко ударил своего пленника по щекам. — Согласен, неприятно, но зато полезно. Это поможет тебе пережить еще пару небольших кровопусканий.

Митрилец зашевелился, выпрямляясь.

— Ты не представляешь, насколько твое появление здесь стало для меня приятным сюрпризом! — продолжал самодовольно разглагольствовать палач. — Сначала ты пытался меня убить. Потом лишил доступа в Замок, перекодировав двери на верхние этажи. Следом ограничил приток магии, соорудив Полог. Очень злые шутки, мой бывший соратник. Из-за тебя я вынужден был обходиться без магии почти тридцать лет.

— Жаль, что ты не сгнил, — прохрипел Лэппэл.

— Сгнил твоими стараниями, но не полностью, — весело возразил незнакомец.

Он отхлебнул из сосуда.

— Твоя кровь, скажу тебе, самая классная штука из всего, что мне доводилось пробовать в своей жизни, — заметил он. — А главное, дружище, благодаря ей я снова смогу призвать своего Дракона. Из-за тебя он уже тридцать лет томиться в Мире Духов. Мне потребуется все свое мастерство, чтобы вызволить его оттуда…

— Тридцать лет — долгий срок. Надеюсь, вы оба сгинете в Живых Туманах, пока будете искать друг друга.

— Если сгинем, то вместе. Мы теперь с тобой крепко связаны… Знаешь, какое-то время я мечтал отловить тебя и переместиться в твое тело, устроив тебе настоящий ад. Сравнимый с тем, в какой попал я, благодаря твоим ухищрениям. Но потом передумал. Ты и так будешь беситься. Знаешь почему? Отныне, до тех пор, пока ты жив, я всегда смогу вернуться из страны мертвых. Ты моя ниточка в этот мир. И первое, что я сделаю, когда вернусь, наведаюсь в твой Митриль. Посмотрю, что ты там накуролесил.

— Ты ничтожество, Рок…

— Я был Повелителем Драконов. Я тот, кто разрушал Империи и создавал новые. А ты — всего лишь рыцарь-неудачник, мечтавший, но так и не сумевший стать Черным Драконом. Именно это, а ничто другое, заставляет тебя исходить злобой при виде меня. Так, кто же из нас ничтожество?

Туча снова содрогнулась, накидывая на пленника еще одну сеть из молний. Новая порция крови хлынула в сосуд, и Лэппэл обмяк. Вот только в этот раз энергичное хлопанье по щекам не помогло. Жертва отказывалась приходить в себя.

— Повнимательнее, Шэрон, — недовольно прикрикнул Рок на выронившего свой шнур кроссца. — Нам с Лепэром нужна твоя Сила…

Шэрон отпрянул от потянувшегося к нему Ищущего, вновь готовя свой шнур к бою.

Коросс взглянул на Беса, но тот невозмутимо взирал на происходящее, не делая ни малейшей попытки вмешаться.

— Нехорошо ты поступаешь с друзьями, Бес, — укоризненно покачал головой Коросс.

Пес отвернулся и потрусил прочь по коридору. Арона грустно посмотрела ему вслед и попыталась его оправдать:

— Может он не может по-другому? Вдруг маг наложил на него заклятие?

— Не мешает — и то хорошо, — отозвался Коросс и прикрыл глаза, мысленно вызывая ворона.

Ему надо было чем-то отвлечь мага, пока он будет преодолевать разделяющее их расстояние.

Кроч не подвел. Черная птица возникла прямо из воздуха и с яростным криком обрушилась на мага. Молодой человек со всех ног бросился к столбу. Три Ищущих, вынырнувших из соседних проходов, попытались преградить ему дорогу, но они были слишком неуклюжи для этого. Подбежав к Лэппэлу, он рубанул по веревкам, сковывающим его. Митрилец рухнул на колени, а Коросс развернулся к Року, готовясь к схватке.

Ворон исчез, будто его и не было вовсе, а Рок стоял и смотрел на будущего правителя, даже не пытаясь обнажить свой меч. Глубокий капюшон слетел с головы, обнажая изъеденное глубокими язвами лицо.

— Корн? — неуверенно произнес он. — Вот это, действительно, неожиданно.

Коросс приставил свой меч к шее Рока:

— Немедленно отзови Ищущих от моего слуги.

Рок делано засмеялся:

— А то убьешь?

Вокруг заметно потемнело. Ищущих на Арене стало уже семеро, а из узких проходов между рядами трибун выходили новые монстры. Арона за спиной Коросса судорожно вздохнула, неуверенно переводя бесполезный лук с одной мишени на другую. Поджечь стрелы было некому. Жрица поразила одного из упырей шипом, но оступилась, не рассчитав силу удара. Шэрон, стряхнув усталость, бросился на помощь, не давая ей рухнуть в лапы другого монстра. К ним со всех сторон устремились Ищущие, отрезая от жертвенного столба.

— Спрячь лук, Арона, — посоветовал Коросс. — Лучше держись рядом со…

Договорить он не успел. Меч, раскалившись добела, выпал из рук, а мощная воздушная волна бросила молодого человека на песок. Маг шагнул к девушке, крепко хватая ее за плечи.

— Арона? — выдохнул он, жадно вглядываясь в ее лицо. — Нет, это имя не для тебя. Оно мешает тебе расправить крылья. По праву отца, я забираю твое старое имя и нарекаю тебя Ланет. Прими мое благословение, дочь моя, и пусть отныне твои крылья пронзают ветер.

— Оставь меня, чудовище! — с отвращением закричала Арона, пытаясь вырваться. — У меня нет отца! Слышишь меня?!? Он умер!!!

Развоплотитель мягко вошел в спину мага. Рок, обернулся к взбешенному Короссу, пытаясь что-то сказать, но так и не издал ни звука, рухнув на землю.

— Зря, — пробормотал Лэппэл, с трудом поднимаясь.

Из тучи полыхнуло сразу несколько молний, только теперь они устремились вверх, вспарывая небо. Вокруг стремительно чернело, а Ищущих становилось все больше.

— Проход, из которого мы вышли, свободен, — заметил Коросс, окидывая взглядом Арену.

Дела у них были не очень, но будущий правитель не терял надежду прорваться. Митрилец кивнул, забирая у мертвого Рока жертвенные клинки.

— Забавно, — произнес он, взвешивая их на руках, — кинжалы похожи.

Коросс согласился. Они были одинаково черные, а по их лезвиям, мерцая, пробегали синие огоньки.

Арона схватила сосуд с кровью Лэппэла и выплеснула в толпу упырей, надвигающуюся на них. Они взревели, и между ними сразу завязалась драка. Забыв о людях, они вцепились друг в друга, вырывая куски плоти, покрытые кровью.

— Хорошая мысль, — одобрительно хмыкнул Лэппэл, передавая Короссу его кинжал. — Ну, что, двинулись? Держимся вместе: ты, Коросс, впереди, Арона следом, я прикрываю. Захватываем наших друзей и убираемся с Арены подальше.

Бросок, выпад, прыжок в сторону и новый бросок. Черный пепел был повсюду, закрывая обзор, а смертельный танец все убыстрялся. Один за другим Ищущие вспыхивали, сраженные Короссом, но их было много, и они продолжали прибывать. Какой-то монстр почти схватил его за руку, если бы не своевременная помощь Лэппэла. Сам митрилец был бледен как смерть, но каждый взмах клинка Рока точно разил цель, отправляя в небытие одного монстра за другим. Уже совсем рядом слышались хлещущие удары шнура Шэрона и боевые выкрики Даоссы, подбадривающей саму себя.

«Арона! Где Арона?» — обожгла Коросса мысль.

Он на секунду остановился, выискивая девушку в этом жутком месиве. Это и подвело его. Острая боль в плече оглушила, взорвав изнутри на миллионы огненных осколков. Один из Ищущих сумел-таки дотянуться до него зубами. Колени Коросса подогнулись, и он вместе с монстром рухнул на землю. Мутнеющий взор сфокусировался на упыре. Тот трудом растянул губы в оскал — механическое подобие улыбки, а острые клыки начали быстро удлиняться…

Ищущий вспыхнул ярким пламенем, осыпая Коросса черным пеплом. Что-то серебристо-крылатое промчалось над головой, обдав волной горячего воздуха.

— Дракон! Это Дракон! — услышал Коросс ликующий голос Даоссы, — Жги их, гадов, мой хороший!

Но Коросс уже не видел происходящего, вновь скатываясь в зыбкую реальность другого мира.

Он нежился в воздушных потоках, разглядывая Арену с высоты птичьего полета. Трибуны были полны народу — нарядного и оживленного. Сегодня был знаменательный день — Року предстояло сразиться с самым сильным из Золотых Драконов за право носить Черную Броню. Парящий в небе Дракон уважал Лепэра, считая его достойным рыцарем, но душой он болел за своего брата. Всем сердцем он желал ему победы в этой нелегкой битве.

Горны взвыли, разносясь многотысячным эхом, а следом взревел и народ, приветствуя двух всадников. Лепэр был как всегда полон достоинства, Рок, напротив, пленял дам бесшабашной удалью. Он горячил своего коня, заставляя того крутиться и пританцовывать, и посылал воздушные поцелуи прекрасным дамам. А в ответ красные розы падали на белый песок под копыта боевого коня.

При втором сигнале горнов всадники разъехались в разные стороны Арены, а при третьем — послали коней навстречу друг другу. Турнир начался.

Рыцари сходились вновь и вновь, равные по силе, ловкости и удаче. Солнце начало клониться к закату, а трибуны скучать, когда Рок изменил тактику. Он резко откинулся назад, уходя от удара, а потом, поравнявшись с конем соперника, сильно ударил щитом по крупу. Испуганный жеребец всхрапнул, завертевшись волчком. Пока Лепэр успокаивал своего коня, Рок развернул скакуна настолько быстро, что клубы белого песка взметнулись в воздух, на секунды скрывая их обоих из вида. Быстрый как молния, рыцарь обрушился на своего растерявшегося противника. Скупым, отточенным до совершенства движением, Рок ударил копьем в шлем Лепэра.

— Рок! — дружно взревели трибуны.

И белый песок Арены покраснел. Только теперь это были не розы…

 

Дракон Лепэр

Острая боль скрутила желудок. Коросса вырвало желчью.

— Все будет хорошо, Коросс, — донесся до него голос Ароны. — Представляешь, мы живы!

— Я рад, — прохрипел он, испытывая огромное облегчение от того, что с ней все в порядке.

С трудом приподнявшись на локоть, он огляделся, оценивая обстановку. По Арене жадно метались вездесущие языки пламени, пожирая то, что осталось от упырей. Все вокруг было покрыто слоем пепла.

— Представляешь, нас всех спас Дракон, — радостно сообщила Даосса. — Выжег всю нечисть и исчез. Но какой он красивый! Право слово, если такая красота была создана для охоты на Ищущих, я смирюсь с существованием упырей.

Она так и льнула к Лэппэлу. Рядом крутился Бес. Бешено клацая зубами, он пытался поймать собственный хвост. Глаза Ароны были полны слез, но на губах подрагивала улыбка:

— Даосса привязала Бесу бантик. Эту псину все-таки загрызла совесть. Если бы не он, упыри разорвали бы тебя на куски. Он охранял тебя, пока не подоспела помощь. А когда все закончилось, Бес долго вылизал рану, которую нанес тебе Ищущий. Он сильно переживал за тебя, вот и не заметил, как Даосса подобралась к нему. А когда углядел, что она сделала с его хвостом, прямо взбесился. До сих пор бесится.

— Бес взбесился, — криво ухмыльнулся Коросс, чувствуя, как нарастает в нем раздражение.

Лэппэл, внимательно посмотрев на Коросса, поинтересовался:

— Что тебя беспокоит?

— Ложь. Горы лжи, — ответил Коросс, гневно глядя Лэппэлу в глаза. — Я требую, Лэппэл, чтобы ты рассказал правду, кто ты и зачем тебе мы понадобились.

— Не вы, — мягко поправил его Лэппэл, — только Даосса. Не забудь, все остальные, кроме Скульптора, оказались здесь абсолютно случайно. Во всяком случае, я сам вначале так думал. Теперь я уже в этом далеко не уверен. И меня это, признаюсь, сильно тревожит.

— Со мной что-то происходит, — пожаловался Коросс. — Я словно раздваиваюсь, находясь одновременно в двух мирах. С одной стороны, вместе с вами брожу по подземельям и сражаюсь с местными монстрами. Одновременно, я вижу оживленные улицы, слышу разговоры людей, наслаждаюсь чувством полета… Я понятия не имею, что это означает. Но, уверен, ты можешь все объяснить.

— К сожалению, не все, — вздохнул Лэппэл. — Знаете, друзья, здесь недалеко есть тихое местечко, где можно передохнуть, подлечиться и поговорить.

— Мы все тебя будем очень внимательно слушать, — промурлыкала Даосса.

— Не сомневаюсь, дорогая моя огневолосая фея, — улыбнулся митрилец.

Выйдя с Арены, он повел их по лабиринту коридоров. Арена забрала много сил у каждого из них, но идти оказалось недолго. Через несколько поворотов, Лэппэл остановился, что-то выискивая на стене. Раздался легкий щелчок, и стены мягко отодвинулась, открывая темный проем. Войдя, Лэппэл щелкнул пальцами, и небольшое помещение залил мягкий золотистый свет. Под густым ковром пыли с трудом прослеживались очертания столов и скамеек.

— Я гарантирую полную безопасность, — произнес Лэппэл. — Правда, здесь несколько не прибрано. Эту кладовую не открывали много веков. Но мы сейчас быстро наведем порядок.

Еще один щелчок, и по полу, стенам, потолкам пробежали синие полоски пламени. Пара минут и все вокруг блистало первозданной чистотой. Мебель оказалась сделана из тщательно отшлифованного светло-серого мрамора, а стены состояли из многочисленных ячеек и уложенных друг на друга металлических бочонков. На каждом из них были начерчены странные знаки. Лэппэл со знанием дела вытащил из одной ячейки серебристый контейнер и ножом вскрыл его, извлекая на свет небольшие коробочки.

— За вкусовые качества и внешний вид не отвечаю, а вот то, что содержимое коробок придаст нам силы, гарантирую, — заметил он, раздавая их. — Правда, действовать это начинает не сразу.

Он некоторое время задумчиво изучал значки в других ячейках, после чего извлек на свет несколько металлических плошек. Наполнив их содержимым одной из бочек, он кратко проинструктировал:

— Это катализатор. Он ускорит процесс естественного восстановления Силы. Но пару часов нам придется отдохнуть, чтобы эффект был гарантирован. Препарат несколько горчит, зато хорошо утоляет жажду. Его следует выпить перед едой.

Бес рассеял все сомнения, первым жадно осушив налитую ему в миску жидкость. Облизнувшись, он тяжело грохнулся на пол, с удовольствием вытянув свои ноги, и сладко зевнул.

Вкус оказался довольно приятным, но еще приятнее была звенящая пустота, наполнившая тело. Арона, прикрыв глаза, привалилась к Короссу, окончательно примирив его с мыслью о небольшой передышке. Даосса и Шэрон тоже выглядели очень расслабленными.

— Апатия продлиться недолго. Это побочный эффект подготовки организма к быстрому восстановлению. А теперь распаковывайте свои пайки, — продолжал инструктировать Лэппэл.

Коросс лениво повертел в руках коробочку. Невидимая пружина сработала, и крышка отлетела в сторону. Коробочка была прикрыта гибкой серебристой пластиной с выемкой, внутри которой лежала ложечка из незнакомого материала. Пластина скрывала сероватую массу с легким металлическим запахом. Коросс покосился на Лэппэла. Тот зачерпнул полную ложечку этой субстанции и отправил себе в рот. Бес, все это время напряженно наблюдавший за Лэппэлом, коротко гавкнул, словно обычная собака. Неохотно оторвавшись от своего пайка, Лэппэл распечатал еще одну коробочку и сунул Бесу под нос. Пес довольно заворчал, быстро расправляясь с содержимым.

По вкусу это напоминало переваренный паштет, в который не доложили соли и специй.

— Думаю, сейчас самое время ответить на наши вопросы, Лэппэл, — заметил Коросс, расправившись с содержимым своего пайка. — Или к тебе следует обращаться Лепэр?

— Лепэр из клана Золотых Драконов, — представился лже-митрилец.

— Так ты все-таки ящер или человек? — поинтересовалась Даосса. — Пойми, я никогда не страдала предрассудками, но все-таки к некоторым вещам девушкам нужно морально подготовиться.

Засмеявшись, Лэппэл успокоил жрицу.

— Человек. Такой же, как и вы. Хотя, в магическом плане определенные отличия имеются. Например, я не могу, как вы, пользоваться Силой Осс или Силой Иль для восполнения магических резервов. Только Истинная Сила способна восстановить Драконью энергию. И то не полностью. Это здорово ограничивает мои магические возможности на Эоле.

— Что ты тогда здесь делаешь? — спросила Арона.

— К тому же, очень интересно, зачем тебе, такому сильному и могучему, понадобилась кросская жрица? — внес свою лепту Коросс.

Лэппэл бросил чуть смущенный взгляд на Даоссу и ответил:

— Мне нужен ребенок. В обмен я готов обещать тебе, Даосса, все, что ты только пожелаешь.

— Даже так? — насмешливо заметила жрица, прервав затянувшееся молчание, последовавшее за этими словами.

Ее глаза заледенели.

— Позвольте мне объясниться. Надеюсь, моя просьба будет выглядеть не настолько шокирующей, если вы узнаете мою историю.

Лепэр потер лоб, собираясь с мыслями, а затем начал свой рассказ.

— Когда Империя Драконов рухнула, я долго скитался по мирам, но ностальгия терзала мою душу. И однажды я решил вернуться на родину. В своем истинном обличии, к сожалению, я не мог здесь находиться долго, но вот тело эольца давало мне эту возможность. Правда, оболочки простых людей, в которые я вселялся, слишком быстро разрушались. Кроме того, находясь в лишенном магических способностей теле, я и сам не мог пользоваться магией. А это — весьма некомфортное состояние для Дракона. Однажды, в мое очередное кратковременное посещение Эолы, я оказался свидетелем нападения кроссцев на одно из поселений. Впервые со времен гибели Империи Драконов я увидел в тот день работу настоящего мага. К сожалению, при отсутствии собственной магии, охотиться на него было, по меньшей мере, непредусмотрительно. И тогда я отправился в западные земли на поиски других потенциально сильных, но непроявленных магов.

— Звучит не очень красиво, — скривилась Арона.

— Мы из породы хищников, девочка. Любая попытка напялить на себя овечью шкуру приведет к тому, что тебя либо свои съедят, либо овцы затопчут.

— Давай, Лепэр, ты не будешь подводить под свои сомнительные поступки еще более сомнительные логические обоснования, — резко отозвался Коросс. — Мы, может, и молоды для тебя, но не глупы… Как я понимаю, ты нашел то, что искал?

Чуть смущенный Лепэр кивнул.

— Запад стонал от постоянных набегов кроссцев. Земли почти обезлюдели. Я предложил вождю одного из племен свои знания и опыт, которые помогли бы ему уберечь остатки своего народа от участи кросских рабов, а он добровольно согласился за это предоставить мне свое тело. Чтобы ты не думал обо мне, Коросс, это был честный обмен. А потом я построил первую митрильскую Башню, способную улавливать Силу Нижних Миров. А дальше дело пошло.

— Так ты и есть легендарный Митриль? — ахнула жрица. — И это ты убил Кора?

Лэппэл пожал плечами:

— Не захоти он этого, я ничего бы не смог с ним поделать. Если прочитать имя Кора наоборот, становится понятно, кем на самом деле он был. Но я до сих пор не понимаю, как Року удалось так долго заставить чужое тело себе служить. В теле Митриля я прожил семьдесят лет. Потом оно пришло в негодность. Передав правление наследникам, я заперся в библиотеке Черного Замка, чтобы изучить записи Рока и Корна. Братья после смерти Ирэши очень серьезно занимались проблемой переселения душ. Я подумал, что их труды помогут разгадать эту загадку. Записей, которые меня интересовали, я не нашел. Зато нашел информацию об истории создания Зеркала Времени.

— Зеркало Времени? Что это?

— Гениальный труд Рока. Этот артефакт способен предоставлять многочисленные варианты развития одного и того же события. Долгое время я, как и другие Драконы, воспринимал Зеркало лишь как забавную безделушку — живой Джокер, которого подарил нам Рок. Мы часто им пользовались, разыгрывая судьбы людей в созданных нами мирах. Принципы работы этого Зеркала довольно сложны, и я их описывать не буду. Для нас оно было аналогом ваших игральных карт. Не более того. Каково же было мое негодование, когда, позднее, читая записи Рока, я понял: приобщая к Игре, Рок просто использовал нас для тестирования своего творение. С помощью Зеркала он хотел изменить саму Эолу. Создать такую реальность, где его Ирэша смогла бы снова возродиться. По крупицам вносил он в наш мир изменения, выискивая через Зеркало нужных людей и заставляя их свершать (или не свершать) определенные поступки. Возможно и мир Мрака, погубивший нас всех, был создан им только ради своей Ирэши. Рок только внешне кажется разумным. На самом деле он одержимый маньяк.

Но нарушил планы Рока тот, от кого он никак этого не ожидал. Его любимый брат Корн влюбился в женщину-полукровку и женился на ней. Братья начали часто ссориться. Рок не раз говорил Корну, что Аэоле нет места в мире, где существует его Ирэша. Во всем бесконечном множестве вариантов, предлагаемых Зеркалом, была или Ирэша, или Аоэла, но никогда обе вместе. Корн должен был выбрать, кто ему дороже: брат или его жена. И Корн выбрал свою жену, а всю вложенную в Зеркало Роком Силу он направил на то, чтобы Аэола, сама, будучи лишь человеком, смогла родить ему полноценного наследника — того, кто в будущем мог бы стать Черным Драконом. Вот так-то.

— А Даосса здесь причем? — хмуро поинтересовался Коросс.

— Расшифровав магопрограмму, заложенную в Зеркало, я понял, что оно до сих пор было настроено на исполнение желания Корна. Оно показало мне того, кто может нести в себе дух Дракона. Даосса, ты та единственная, кто может родить мне мое будущее тело. Как только я узнал это, вся моя дальнейшая жизнь была посвящена лишь встрече с тобой.

— Я должна родить тебе тебя? И ты заранее знал, что я соглашусь на это безумие? — прошептала ошарашенная этим рассказом Даосса.

Лепэр почтительно поцеловал ее тонкие пальчики.

— С помощью Зеркала я несколько вмешался в ход событий. Например, оно помогло, чтобы на Совете правителей Кросса именно ты была выбрана мне в сопровождающие.

— Ладно тогда. Но сейчас почему ты так уверен, что я приму это дикое предложение? Рассчитываешь на свое обаяние?

Лепэр опустил глаза:

— Твой кузен, Даосса… Он сейчас в плену у орбов. Без меня вам до него не добраться. В свое время, защищая замок от Рока, я блокировал все входы, ведущие в Замок. Вам не выбраться отсюда без моей помощи. Даже Бес не сможет телепортироваться без моего разрешения.

Глаза жрицы расширились:

— Откуда ты знаешь, что он там?

— Бес сказал, когда мы были на Арене. После смерти Рока, этот засранец стал более разговорчивым.

«Засранец» слегка повел ушами, продолжая упорно делать вид, что спит.

Потрясенная жрица охнула:

— И ты все это время молчал?

— Даосса, обещаю, мы спасем его… И Донну со Скульптором тоже… — почти умоляюще воскликнул Лепэр. — Но через пару часов. Я запустил процесс дезактивизации ловушек, которых предостаточно в подземных туннелях, ведущих вниз. На это потребуется некоторое время. Отдохнув, мы быстро наверстаем упущенное.

Коросс испытывал горечь. Образ безупречного Белого Рыцаря растаял. От иллюзий осталась лишь грязная лужица.

— В нас с Ароной тоже вселился кто-то из вас? — спросил он мрачно.

Лепэр покачал головой.

— Арона, несомненно, дочь Рока и Абиэль. От детей Драконов и магов-полукровок время от времени рождались Драконы. Очень редко и только один раз — Черный Дракон… А вот что происходит с тобой, Коросс, я не знаю. Рок назвал тебя Корном. Но думаю, он выдавал желаемое за действительное. Корн сильный маг. Если бы он вселился в тебя, от тебя бы сейчас ничего не осталось. Но с тобой это не произошло.

— Но здесь я постоянно испытываю чувство раздвоенности.

— Это эффект работы Зеркала. Року все же удалось, несмотря на все мои предосторожности, проникнуть в Замок и активизировать его. Что-то меняется в реальности, и меняется очень быстро. Поэтому, как только мы сможем идти, сначала навестим Зеркало — нужно узнать, что сотворил с ним Рок. А потом мы двинемся выручать друзей.

— Пока мы не спасем моего кузена, Скульптора и Донну, я шагу не сделаю в сторону твоего Зеркала, — решительно заявила Даосса.

— Ты не пойдешь с ним против своей воли. Можешь рассчитывать на мою помощь, — Коросс сжал руку жрицы.

— На нашу, — поправил Шэрон, вызывающе посмотрев на Лепэра.

— Никто не вправе свершать насилие над человеком, — прибавила Арона.

Лепэр расстроено покачал головой:

— Я никогда не причиню Даоссе боль. Чтобы вы ни думали обо мне. Я просто предложил наиболее рациональный вариант. Пусть Зеркало подождет, раз вы настаиваете. Как только можно будет продолжить путь, мы отправимся выручать ваших друзей. Даю слово Дракона, я сделаю все, чтобы помочь им. Но ты, Даосса…

— Я исполню твое желание, если ты поможешь их спасти, — твердо отозвалась жрица.

Лэппэл склонился к ее руке и почтительно поцеловал.

— А я, когда все закончиться, постараюсь с помощью Зеркала исполнить ваши желания, друзья. Шэрон, ты ведь, наверняка, мечтаешь стать командиром отряда? А ты, Коросс — хотел бы ты, чтобы Митросс поспешил отправить тебя строить Башню? Тебя, Арона, я научу летать. В межмирье времени нет, и когда Коросс восстановит Башню, ты вернешься к нему такой же юной, как сейчас… Что же до тебя, моя зеленоглазая фея… Я буду счастлив подарить тебе целый мир. Любой, какой ты только пожелаешь.

Зеленоглазая жрица натянуто улыбнулась:

— Тогда забудем о размолвках. И если мы вынуждены ждать, расскажи нам о своей Империи Драконов. Каково это было править целыми мирами?

 

Повелители Драконов

— Когда-то мы щедро черпали нашу Силу из Эолы и, создавая другие миры, возвращали ее сторицей. Поэтому Эола была переполнена магией. Пользуясь ею, Драконы достигли великих результатов. Мы намного превзошли митрильцев в умении видоизменять материю, подстраивая ее под наши все возрастающие потребности. Мы далеко опередили и кроссцев в своих экспериментах над живой природой, скрещивая между собой все, что подсказывало наше воспаленное от вседозволенности воображение. Большая часть экспериментов рождало уродцев, которые тот час же уничтожались, но некоторые создания получились на редкость жизнеспособными и обладали довольно интересными способностями. Адские псы — безжалостные следопыты, способные пройти там, где никто не сумеет, с зачатками умений телепортации; единороги — свирепые боевые скакуны, одинаково легко преодолевающие засушливые равнины, топкие болота, скалистые горы; арахны — синие пауки, питающиеся человеческой плотью, чья паутина обладала иммунитетом против любой магии, кроме драконьей. Наши цеха штамповали сотнями этих усовершенствованных магией созданий, чтобы использовать во благо Империи Драконов. Время от времени особо свирепых созданий мы насылали в непокорные нам страны, а затем предлагали свои услуги за избавление от них. И, конечно, делали мы все это не бесплатно. Добрыми и благородными нас трудно было назвать. Все государства к югу, западу и востоку стенали от нашего произвола, а тех, кто осмеливался противиться, ожидала жестокая расплата всем остальным в назидание.

— Раз ваша Империя была такой могущественной, как же вы позволили какому-то Мраку разрушить ее? — поинтересовался Шэрон.

— Не Мрак был первопричиной, — покачал головой Лепэр. — Империя начала рушиться, когда Рок познакомил нас со своим Зеркалом Времени и научил нас Игре. Вместо фишек мы тогда брали людей и разыгрывали их судьбы, делая предсказания их влияния на будущее целых миров. А Зеркало в жизнь подконтрольных нам марионеток вводило элемент случая. Это приводило к появлению большого количества спонтанных поступков, ведущих к трудно предсказуемым последствиям. Их рассчитать стоило изрядного мастерства. Выдумка понравилась Драконам, и вскоре Игра стала самым модным развлечением в Акватоне. Мы часто собирались у Зеркала и разыгрывали один из миров. Все были настолько увлечены, что на какое-то время и думать забыли о подвластных нам землях. А между тем в Валгавском королевстве зрел мятеж, и один из Драконов все же решил взглянуть, что твориться в подведомственных Империи землях.

Королева Ильгиз была очень напугана ширившимися беспорядками в Валгавском королевстве. Она отлично знала — того, кто не оправдал ожидания Драконов, ждала изощренная в своей жестокости расправа. Города и села наводнили шпионы и соглядатаи, а на площадях запылали костры. Сжигали по малейшему подозрению не только признанных виновными, но и их семьи. Дракон, скучающе выслушав отчет королевы о борьбе с мятежниками, дал королеве год на решение возникших проблем, после чего поспешил в свой родной Акватон. Но он ничуть не сомневался, что вскоре придется вернуться сюда во главе армии Драконов. Чутье еще ни разу не подводило его.

Он скакал на своем черном как деготь единороге, взглядом опытного военного отмечая места будущей дислокации войск, равнодушный к красотам природы. Все вокруг между тем благоухало и радовалось. Живописные бухты и бухточки Западного моря отличались причудливым разнообразием, а белоснежный песок, очерчивающий полосу прибоя, был девственно чист. Когда впереди показались башни с серебряными полумесяцами на шпилях, посол остановил единорога. Он знал, что замок принадлежал Аэоле из высокородного семейства Аорда — по слухам, одной из идейных вдохновителей мятежного движения. Об этом шепнула Ильгиз, лично согревавшая ему постель, пока он гостил в ее столице. В порыве верноподданнических чувств, она уже утром хотела послать отряд, чтобы привезти и казнить негодницу, но Дракон приказал повременить. Он решил по дороге домой лично навестить мятежницу. Взглянуть на нее, пока она еще наслаждалась всеми доступными ее положению радостями жизни.

Солнце палило все жарче, а от дурмана цветущего разнотравья и стрекота кузнечиков болела голова. Ворон Кроч тяжело опустился на плечо Дракона, что-то проклекотав.

— Передай Року, пусть ждет меня через декаду.

Каркнув, ворон сорвался с места, а Дракон, решив освежиться, спешился со своего скакуна. Расседлав его и сняв с себя доспехи, он начал спускаться вниз к морю. Тропинка, петляющая через густой кустарник, была крутой, но разве горный лорд будет бояться подвернуть себе ногу? Быстро оказавшись внизу, он замер от изумления. Козырек скалистого берега скрывал самую прекрасную купальщицу из тех, что довелось ему когда-либо видеть. Она самозабвенно резвилась в пенных волнах, и водоросли запутались в ее волосах. «Ее кожа нежней лепестков луноцвета, губы пленяют сочностью вишни, брови — крутые изгибы лука…». Я не буду перечислять дальше. Дракон был охвачен романтичным настроем, поэтому тотчас принялся сочинять романс. Впоследствии он пользовался большой популярностью в Акватоне.

Наконец, девушка заметила его и вскрикнула, устремляясь к одежде, но Дракон был быстрее.

— Умоляю, не бойтесь, — проговорил он, склоняя перед прекрасной незнакомкой голову.

Он был красивым мужчиной и, когда хотел, чертовски обаятельным. Девушка покраснела, потеряв всю волю к сопротивлению.

Через пару часов, весело напевая уже почти законченный романс, Дракон двинулся дальше. Не особо жалуя чопорную кухню местных аристократов, он несколько задержался в сельском трактире, уплетая за обе щеки кашу и запивая ее холодным квасом, после чего поднявшись на скалистый утес, громко застучал в ворота замка.

— Посол Великой Империи Драконов требует аудиенции!

За воротами послышалась суета и испуганные крики, после чего они со скрипом открылись. Дракон с места пустил своего единорога в галоп, ни мало не заботясь о шарахающихся от него в разные стороны людях. Небрежно бросив повод перепуганному служке, он поднялся по белоснежной лестнице и, распахнув дверцы зала, замер в изумлении. Перед ним в роскошном одеянии и с регалиями владелицы замка сидела на троне его недавняя купальщица.

— Однако, — глубокомысленно заметил он, — я вижу вы, любезная Аэола, очень шустрая молодая особа.

Дракон так и не обмолвился о причине своей инспекции замка, а она ни словом, ни взглядом не намекнула о желании продолжить знакомство. Немало раздосадованный этим обстоятельством, Дракон вернулся домой, чтобы заняться делами, коих у него было предостаточно. Хоть я и не могу поручиться, что он время от времени не вспоминал милую мятежницу.

— Очаровательная история, — протянула Даосса, похожая на кошку, перед которой налили в блюдце сливок.

— Кем был этот Дракон? — заинтересовался Коросс.

— Немного терпения, — улыбнулся Лепэр.

— Так что было дальше? — спросила Арона, все это время, слушая историю, раскрыв рот.

— Как Дракон и предполагал, Ильгиз не удалось остановить мятеж. Наоборот, волнения нарастали, грозя перекинуться в другие страны. И наш герой, возглавив небольшую армию, отправился обуздывать бунтовщиков.

Драконы никогда не использовали другую свою ипостась для усмирения подвластных земель. Они считали это не спортивно, да и Силы на поддержании этого обличья требовалось предостаточно. Для этого у них были солдаты, которые сами по себе представляли грозное зрелище. Стройные колонны облеченных в доспехи всадников на черных, рыжих, белоснежных единорогах неторопливо ехали по западной равнине в сопровождении адских псов, охватывая ее широким полумесяцем. Они не разбирали кто прав, а кто виноват, оставляя после себя выжженные дотла деревни и города без всякого намека на жизнь. Когда они подошли к столице, им навстречу выехала сама королева, таща на цепи спотыкающуюся девушку. Дракон, ехавший впереди своего воинства, сделал знак. Конница остановилась, превратившись в безмолвные статуи. Было слышно, как ветер играет серебряными звеньями в сбруе единорогов.

Ильгиз соскочила с коня и бросилась Дракону в ноги:

— Умоляю, пощади мой народ, — воскликнула она, ломая в отчаянии руки. — Накажи ее. Это она во всем виновата. Мятежники пришли с повинной и выдали свою предводительницу. Они уже догорают на кострах, а Аэолу я с покорным смирением передаю тебе. Прости своих неразумных подданных. Пощади нас, мой добрый господин.

Плечи Ильгиз затряслись в беззвучных рыданиях, а со стен замка на них смотрел перепуганный народ. Дракон взирал сквозь прорези своего шлема на девушку, настолько избитую и измученную, что в ней с трудом угадывалась прежняя прекрасная купальщица.

— Подойди сюда, Аэола, и посмотри мне в глаза, — приказал Дракон.

Загремев цепями, девушка приблизилась и подняла голову. Лицо было опухшим и в кровоподтеках от побоев.

— Чего ты хотела добиться, Аэола? — поинтересовался Дракон. — Этого?

Он показал назад, где над горизонтом клубился черный дым пожарищ.

В ее глазах плескались скорбь и отчаяние.

— Я боролась за права моего народа. Ведь мы немного просили. Нам хотелось быть свободными.

— Свободными… — насмешливо хмыкнул Дракон. — И что же для вас означает это зыбкое слово?

— Жить, работать, умирать не по вашей прихоти, а когда Судьбе на то будет угодно.

— Значит, отдать себя воле Судьбы — это свобода? — усмехнулся посол, после чего обратился к королеве. — Я доволен тобой, Ильгиз. Продолжай править своим народом. Я оставлю в покое твою страну до тех пор, пока эта наивная мятежница мне не наскучит. Отныне именно она будет воплощением Судьбы для твоего народа. И ей придется сильно постараться, чтобы я не возжелал засыпать пеплом и солью твои земли, Ильгиз.

Цепи пленницы неожиданно распались, а она сама, испуганно охнув, плавно переместилась к Дракону, ложась поперек седла. Единорог, рванув с места в карьер, промчался вдоль линии своего войска и исчез, вызвав легкое замешательство в рядах воинов.

Армия вернулась домой без своего предводителя, и Рок метал громы и молнии. А потом он лично, в сопровождении сотни самых именитых Драконов, спустился вниз, в поисках исчезнувшего Дракона. Нашел он его в том самом замке на скалистом утесе.

— Корн, кончай валять дурака, — воскликнул Рок, врываясь в зал Аэолы также бесцеремонно, как и сам Корн ворвался туда полтора года назад. — Пощади! У меня интересный эксперимент намечается, а тут вся это бытовуха… Договаривались, править по очереди, так будь добр, не увиливай от обязанностей.

— Знакомься, — Корн притянул к себе белокурую красавицу и нежно поцеловал ее в лоб, — моя невеста и будущая Повелительница Драконов Пресветлая Аэола Аорда.

Рок побледнел, а сопровождавшая его свита дружно преклонила колени, склонив головы.

— А конец истории мы слышали. Рок убил сначала брата, потом Аэола покончила с собой, — заметила Даосса. — А что, валгавцы — выродившиеся Драконы?

— Бывшие подданные королевы Ильгиз. После того, как Аэола стала женой Повелителя, они получили серьезные привилегии и за это стали почитать Аэолу. Она стала для них Лунной Богиней, хранительницей судеб. Теперь валгавцев немного осталось, да и территория их обитания значительно уменьшилась, но у всех у них есть иммунитет (конечно, до определенных пределов) к Драконьей магии. Как есть такой иммунитет у жителей Митриля перед Силой Иль, и жителей Кросса перед Силой Осс. Вот только остатки драконьей магии, плещущиеся на дне душ валгавцев, оказало им плохую услугу. Они стали желанной добычей магов как Кросса, так и Митриля. Ну, а что касается истории Аэолы и Рока, все окончилось печально, но не так, как поют горцы. Корн и Аэола прожили вместе не один десяток лет. Она завоевала симпатии Драконов, несмотря на то, что была всего лишь полукровкой. Омрачало счастье Корна то, что Аэола не могла подарить ему полноценного наследника, да любимый брат продолжал дуться. Рок перестал появляться на людях, либо Черным Драконом паря в межмировом океане, либо запираясь в комнате с Зеркалом. Отныне Рок предпочитал создавать новые миры, наводняя их случайностями, а не делить правление с братом и его женой. Вот тогда он и сотворил мир Демонов, которые в своем могуществе не уступали Драконам. Но его создания, как и вы, не умели взращивать Силу. Только потреблять в неимоверных количествах, используя в качестве Источника кровь и страдания живых существ. И пришло время, когда они научились проникать в Драконьи миры, полностью опустошая их и превращая в безжизненные пустыни. Когда Драконы начали роптать, Корн заставил брата вернуться на Эолу.

— Твой новый мир… Он ужасен, — хмурясь, заметил Корн, встречая брата. — Его нужно уничтожить.

Рок, скользнув взглядом по заметно выпирающему животику Аэолы, помрачнел:

— Это не просто. Мрак, Владыка того мира, очень силен. Он выпил слишком много миров… Вижу, ты воспользовался Зеркалом, чтобы обзавестись наследником?

— Тебя стали волновать вопросы престолонаследия? — разозлился Корн, и Драконы, присутствующие в зале притихли, чувствую приближение грозы.

— Ты знаешь, что меня волнует, — резко отозвался Рок.

Но Корн проигнорировал слова брата, все больше распаляя себя.

— Ты уничтожишь Мрака! — взревел Корн. — Иначе…

— И что «иначе»? — внезапно успокоившись, насмешливо спросил Рок.

— Тот, кто не способен уничтожить собственное творение, недостоин называться Повелителем Драконов.

— Тогда уничтожь того ублюдка, которого сотворил сам, — скривился Рок, кивнув на чрево Аэолы.

Корн взревел, и воздух подернулся рябью. Через секунду в зале бил хвостом разъяренный Черный Дракон, сердито сметая все вокруг. Один из Драконов, подхватив побледневшую Аэолу, предусмотрительно оттащив ее в сторону. Року потребовалось не больше времени, чтобы предстать в столь же грозном виде. Разнеся половину стены, Драконы вылетели из Замка.

На бой сбежались посмотреть все жители Акватона. Они радовались, как дети, делая ставки, глядя как в клубах грозовых туч, искрясь от разрядов молний и сами извергая пламя, два Черных Дракона яростно сражались друг с другом. Никто из зрителей и подумать не мог, что любящие братья решились биться насмерть. Рок в какой-то момент замешкался, и разряд молнии ослепил его, попав в глаза. Мотая головой, пытаясь прочистить зрение, он, ничего не замечая, несся на здоровенную шаровую молнию, поднявшуюся над темно-сизым гребнем тучи. Еще один удар молнии в голову такой мощи был чреват неприятными последствиями даже для Повелителя Драконов. Корн устремился наперерез, подставляя под электрические разряды защищенное броней тело. Корна закрутило волчком, и Рок, успевший восстановить зрение, поспешил воспользоваться моментом, атаковав брата. Мы все опешили, когда Великого Корна отбросило на Гору. Скалистый выступ треснул, посыпавшись мощным камнепадом вниз. А вместе с камнями, ударяясь о скалы, падал Корн…

Лепэр замолк, как только что переживший сильное потрясение человек. Молчали и его слушатели, терпеливо ожидая продолжения.

Вздохнув, Лепэр продолжил.

— Корна так и не нашли. Его тело пропало. Аэола, обезумев от горя, бросилась вниз и разбилась. Рок тоже исчез. Но вот его исчезновение, как раз, никто и не оплакивал. Напротив, заочно его лишили звания Повелителя и издали приказ, запрещающий ему появляться в Империи. Но никто из нас так и не смог совладать с детищем Рока. Миры гасли один за другим, Драконы слабели и вырождались, а Мрак, наоборот, набирал Силу. И однажды для удовлетворения своего неуемного аппетита он избрал саму Эолу. Драконы раз за разом отбивали его атаки, всю свою Силу тратя на защиту Эолы. Тогда Мрак начал вербовать сторонников среди наших врагов. Приспешники Мрака, проникали тайными тропами на Эолу, смешивали свою кровь с мятежниками, порождая тварей, искусно скрывающихся под оболочкой людей. От Рока в то время не было вестей, и я заподозрил, что создатель Мрака сам и стоит за всеми этими нападениями. Поэтому я лично внес изменения в защиту Черного Замка, чтобы не допустить туда Рока. К сожалению, это его не остановило. Мало того, он сумел заманить меня в ловушку.

 

Селение орбов

Драконья пища и пара часов отдыха сотворили чудеса. Под предводительством Лепэра они быстро передвигались по переплетениям коридоров и лестниц, пока не они уперлись в глухую стену. Дракон что-то прошептал, и она раздвинулась, пропуская в закуток с отверстием посередине.

— Лифтовая шахта, — объяснил Лепэр. — Правда, лифт здесь уже давно не работает. Череда землетрясений, сопровождавших появление Мрака, повредило подземные коммуникации. А потом восстанавливать их было уже некому.

Спускаться было довольно легко. Перерывов они не делали и практически не разговаривали, пока вслед за Лепэром не нырнули в штольню. Дракон еще несколько раз с помощью негромких приказов отодвигал стены, преграждавшие им путь. А потом они увидели пробивающийся из отверстия в стене багровый свет.

— Смотрите, — Даосса первая подскочила к проему, заглянув в него, — селение прямо под нами. Слушай, Арона, а где у вас все женщины? Там только мужичье шастает… А это там кто? О, Сила!

Побледнев, она отшатнулась, и начала медленно сползать по стене на пол.

На поверхности царила ночь, но заполненная народом площадь была ярко освещена. Свет шел от многочисленных костров. У края Разлома стоял черный крест с распятым на нем Уороссом. Кровь струйками стекала со страшных ран на теле правителя. Они были такими же вызывающе яркими, как и огненная шевелюра на его голове, теперь уже спутанная и свисающая слипшимися клочьями. Багровые ручейки устремлялись к Разлому, причудливо извиваясь и заполняя все впадины на площадке перед ним. Трое старцев с бубнами в одной руке и заостренными палками в другой, бесновались перед несчастным, заглушая его крики. В другом пленнике не трудно было узнать Скульптора. На его теле пока не было ни единой раны, лишь вокруг ноги смыкался железный обруч с тянущейся от него толстой цепью. Он периодически подносил к губам мученика ковш и обтирал тело какой-то мазью.

А по окраинам селения нарезали круги Ищущие. Они часто останавливались и смотрели в сторону площади, где шла пытка, жадно раздувая ноздри, но не делая попыток приблизиться.

— Ищущие насыщаются эманациями страданий жертв, — прошептала Арона. — Для них это намного вкуснее крови. Наверняка, здесь собрались и другие твари. Просто мы их не видим. Они не любят открытых поверхностей. До рассвета мы не сможем проникнуть в селение. На нас, как на чужаков, сразу наброситься вся нечисть, собравшаяся там. Но к утру все попрячутся под землю. Несколько дней находиться в подземельях будет очень опасно. Пока все эти твари не успокоятся и не впадут в спячку до следующего жертвоприношения.

— Уоросс продержится до утра?

— Наверняка, — расстроено откликнулась девушка Короссу. — Орбы искусные палачи. Религия Мрака требует, чтобы страдания длились долго. Существует предание, что если жертва продержится тринадцать дней и ночей, Мрак войдет в нее, и станет править этим миром. Орбы очень мечтают о воскрешении своего бога. Однажды у них почти получилось. Один человек выдержал весь этот срок, но когда его освободили от оков и поклялись в верности, он прыгнул в Разлом.

— Уоросс не позволит никакой мерзости командовать собственным телом! — набросилась на нее Даосса. — Мой кузен сильный. А вот в Скульпторе я ошибалась. Почему он не вызвался заменить Уоросса?

— Вряд ли его спрашивали, Даосса, — тихо заметил Коросс.

— У Скульптора своя пытка, — прибавила Арона. — Не трудно догадаться, что следующей жертвой будет он. И все то, что испытывает сейчас Уоросс, чуть позже испытает и Скульптор.

— Конечно, — презрительно фыркнула Даосса, — он будет заботиться об Уороссе до последнего, чтобы отсрочить собственную казнь.

— Ты же знаешь, что это не так, — покачал головой Коросс. — Будучи доверенным слугой Дома, он физически не может причинить вреда своему господину. Даже если Уоросс будет умолять его об этом. Он связан магией.

— Как и я, — горько заметил Шэрон. — Я так виноват перед Донной. Где теперь она?

Арона вздохнула, указав вниз.

— Под нами. В гареме Оруша.

— Так освободим ее, — побледнел Шэрон.

Лепэр поднял руку. Все это время он не вмешивался в разговор, напряженно о чем-то думая.

— Погодите… Арона, тот человек, который смог так долго выдержать пытки… Ты знаешь, кто он?

— Отец, — прошептала девушка. — Он пришел за матерью к орбам на следующий день после того, как она попала в плен. Оруш пообещал, что если отец продержится заветный срок, он освободит ее. Но Оруш не освободил. Мы с мамой думали, что отец умер, а он просто сбежал.

— Зато, теперь понятно, почему Рока слушаются эти твари, — потер подбородок Лепэр. — Это все сильно осложняет.

— Что осложняет? — спросил Коросс, переглядываясь с остальными.

— Помните колодец, мимо которого мы проходили, когда искали Арону? Это одна из древних установок, генерирующих энергию. Вода наполняет подземный резервуар, имеющий форму линзы. В активированном состоянии он работает как магическая ловушка, улавливая Силу со всех окрестностей и телепортируя ее на Зеркало… Так вот, колодец был пуст уже многие сотни лет. Во время нашествия Мрака русло подземной реки было завалено. Но когда мы шли искать Арону — река снова текла в колодец. Сначала я думал, что это естественный процесс: вода размыла камень и вернулась в старое русло. Но при здравом рассуждении следует признать — произошло это буквально на днях. Вот что вынудило пещерного ящера покинуть свое логово и выбраться на поверхность.

Все молчали, напряженно взирая на Лепэра.

— Все очень плохо. Рок сбил меня своими разговорами. Как всегда обманул, выкладывая часть своих планов, уводя от главного, — забормотал Лепэр, разговаривая сам с собой. — Но зачем ему так много энергии? Зеркало и так находилось в рабочем состоянии…. Нет, этого не может быть. Я сам себя накручиваю… Прошло уже более суток, как заработал генератор… Мы бы почувствовали, если бы Рок решил призвать Мрак…

— Как почувствовали?

— Разлом запечатан. Если бы Рок с помощью Зеркала направил туда силовой луч, Печать сдвинулась бы, выбрасывая в атмосферу достаточно большое количество пепла.

— Черный снег был, — переглянувшись с Короссом, заметила Арона. — А потом, когда мы шли под Горой мимо Разлома, там что-то скрежетало. Что все это означает?

Лицо Лепэра исказило отчаяние.

— Что я дурак. Рок — Демон, и он пытается открыть Врата.

— Но Рок умер! — воскликнула Арона. — Или нет?

Лепэр не ответил, закрыв лицо руками.

— Подождет этот ваш Рок. Надо спасать Уоросса, — заволновалась Даосса. — Лепэр, ты ведь можешь превратиться в Дракона и разогнать Ищущих. И ты, Арона, тоже. Вы займетесь упырями, мы — орбами. Давайте сначала спасем кузена и остальных, а потом уже будем думать о спасении мира.

— Магией пользоваться сейчас нельзя. Драконьей, тем более, — покачал головой Лепэр. — Близ Разлома, да еще сейчас — это лишь усугубит и без того очень опасное положение. Если я прав — Печать нестабильна, и нужно, как никогда, соблюдать осторожность.

Но Даосса не слушала его. Она требовательно уставилась на Арону. Та покачала головой:

— Я не знаю, Даосса, как у меня тогда получилось. Просто раз, и превратилась.

На лице Даоссы проступило глубокое разочарование, но она не оставляла попыток найти выход.

— Но тебе ведь знакомы эти места? — продолжала допытываться она у Ароны. — Ты можешь показать нам выход на поверхность?

Арона кивнула. Она была очень бледна.

— Гарем Оруша прямо под нами, — тихо заметила она.

— Все это подождет, — заявил Лепэр. — Сейчас надо переключить Зеркало, чтобы оно не фокусировало, а, наоборот, рассеивало Силу… А потом, я обращу время вспять и выкачаю Силу из окрестностей Разлома. Когда Рок вернется, ему придется несладко, и я разберусь с этим ублюдком… Да-да! Это выход! Прошу вас, друзья, дождитесь меня. Без меня не начинайте…

Он вытащил флакон и, откупорив крышку, помахал им перед носом Беса. Тот преданно уставился на Дракона, готовый исполнить любой его каприз.

— Бес, дружище, организуешь мне портал?

Рядом с Лепэром воздух подернулся рябью.

Но прежде чем туда шагнуть, Лепэр подхватил на руки упирающуюся жрицу.

— Прости, дорогая, но я не могу рисковать тобой, — пробормотал он.

После их исчезновения, некоторое время царило ошарашенное молчание.

— Как это следует понимать? — произнес, наконец, Шэрон.

— Будем надеяться, что Лепэр все-таки сдержит свое слово, — невесело заметил Коросс.

Шэрон, помявшись, умоляюще взглянул на него:

— Господин мой, может, мы все-таки спустимся в гарем? Арона, ты проводишь нас?

Побледнев, она кивнула.

— Просто объясни дорогу, — предложил Коросс.

— Я покажу, — коротко ответила девушка.

Когда они приблизились к подземным «апартаментам» Оруша, то услышали хриплый смех, перемежаемый с женскими криками.

— Давай, Донна, покажи, как ты еще умеешь, — доносился до них грубый голос. — Может я тебя пожалею… А может, сделаю вот так…

Завывания заглушили его слова.

— Донна, Донна! Ты перебиваешь меня, Донна! Я не договорил, — гремел Оруш. — Ты еще не знаешь, Донна, как я умею злиться! Донна — какое звучное имя. Как звон цепей. Тебе нравится звон моих цепей? Дон-на, дон-на… Как твое имя, золотцо.

— Я не Донна! Пожалуйста, — закричала девушка.

Ее крик захлебнулся.

Арона остановилась, не в силах идти дальше. Ее била крупная дрожь. Шэрон, ринулся было вперед, выхватывая меч, но Коросс сжал его плечо.

— Лучше я, — негромко сказал он. — Оруш уже покойник.

Он поцеловал Арону, а затем отстранился, сосредоточившись на себе. Черты лица его стали нежнее и тоньше, а тело приобрело девичьи формы. Конечно, это была довольно укрупненная копия Ароны, но Коросс не думал, что кто-то успеет это заметить.

С трудом протиснув себя в узкую расщелину, Коросс скривился от отвращения. Липкий ужас вперемешку с болезненным сладострастием был столь же отвратителен, как и обрушившийся на него запахов нечистот. У стен пещеры потолок резко снижался, образуя черные ниши, в которых раздавалось шевеление и приглушенное детское поскуливание. Кто-то, издав злобное шипение, больно ущипнул Коросса за плечо.

— Арона? — прошелестел осипший голос. — Ты вернулась?

В центральной части пещеры, освещенной тусклым светом факелов, гора бугрящихся мышц насиловала Донну. Десять оборванных скелетов, в которых женщины только угадывались, смирно стояли рядом, покорно склонив головы.

Несколько рук из темноты потянулись к Короссу, ощупывая его. Он отбил несколько попыток детально исследовать тело, но подобную реакцию, похоже, ожидали.

— Все такая же недотрога, — констатировал чей-то визгливый голос, а потом пронзительно закричал. — Повелитель, Арона вернулась.

— На цепь ее! Как мать! — залаяли повсюду голоса.

Серая масса зашевелилась, окружая Коросса, а Оруш, прервав свое занятие, рявкнул:

— Ведите ее сюда!

Коросс шагнул в круг света без чьей-либо помощи.

— Вымахала-то как, а сисек себе так и не отрастила! — протянула одна из жен.

Мощный удар Оруша локтем под дых, заставил ее согнуться, закашлявшись.

Вблизи любимые жены вожака орба вызывали чувство тошноты. Обвисшие груди и животы свисали над тощими кривыми ногами, злобно поблескивающие глазки, сломанные носы и разорванные рты с выбитыми зубами — они были ходячими воплощениями уродства. Они могли бы дать фору нищим-метаморфам, промышлявшим в трущобах Креопоса тем, что выпрыгивали из темноты и обирали до нитки оцепеневших от ужаса прохожих.

Маленькие поросячьи глаза Оруша вспыхнули от радости, обежав с головы до ног фигуру беглянки. Он поманил к себе мнимую Арону.

— Подойди ближе, — прорычал он.

— Как скажешь, Повелитель, — покорно пискнул Коросс, нащупывая рукоять кинжала.

Он сделал несколько небольших шагов, словно танцуя, но как только орб протянул ручищи, чтобы схватить Коросса, клинок тускло сверкнул.

— Ох, — изумленно выдохнул грозный Повелитель орбов, глядя на свой живот.

Шмоток внутренностей влажно шмякнулся на землю.

— Я не хочу твоего страха, — сказал ему Коросс, брезгливо вытирая клинок о рваное тряпье одной из оцепеневших женщин. — Умри быстро.

И словно повинуясь его приказу, Оруш замертво рухнул на каменный пол. Коросс обвел взглядом застывших в ужасе обитательниц пещеры.

— Вы боитесь, — медленно произнес он, вбирая в себя их Страх и формируя из него приказ. — Сильно боитесь, что орбы узнают о смерти вашего мужа. О том, что они подумают: это вы убили их вождя. Я — ваше единственное спасение. Идите ко мне.

Они полезли — большие и маленькие, старухи и младенцы. Сгорбленные, кривые, с выпирающими костями из тонкой чуть светящейся кожи. Обступив его, они застыли, не имея больше Силы пошевелиться. Какая-то часть его сознания помнила об опасности использования магии, но сейчас ему было глубоко плевать на предупреждения Лепэра.

— Шэрон, — позвал будущий правитель негромко, боясь расплескать собственный гнев, — нужна твоя помощь. Свяжи их и позаботься, чтобы никто, когда придет в себя, не смог позвать на помощь. Займись этим.

Среди мертвой тишины, Коросс взял на руки Донну и двинулся обратно.

Все тело Донны было в жутких ранах, а пальцы на руках смотрели в разные стороны. Когда Коросс закончил лечение, он устало посмотрел на Шэрона.

— Думаю, вскоре Донна физически будет абсолютно здорова. Но вот ее душевное состояние внушает серьезные опасение… Что-то с ней не так. Но у меня не хватает знаний, чтобы понять, в чем дело. Если бы здесь была Даосса! Жрицы лучше разбираются в тонкой психической организации. Ей сейчас был бы полезен сон, но все же мы должны разбудить ее, чтобы расспросить.

Шэрон кивнул, соглашаясь.

— Донна, очнись. Ты в безопасности.

Девушка открыла глаза. Некоторое время она бездумно смотрела в потолок. Лицо ее было спокойно.

— Донна?

Она перевела взгляд на Коросса.

— Я не Донна. Меня зову Калла — цветок смерти.

Коросс переглянулся с Ароной и Шэроном.

— Хорошо, Калла. Ты расскажешь нам, как вы оказались в плену?

— Лично я ни в каком плену не была, — возразила она. — Это дура Донна была в плену. Я бы никогда так не сглупила.

Шэрон, сев рядом с девушкой и попробовал взять ее за руку:

— Успокойся, милая. Все позади.

Донна-Калла окинула его презрительным взглядом:

— Я абсолютно спокойна. Отодвинься от меня — ты мне противен, раб своего господина.

Она удовлетворенно улыбнулась, глядя, как отшатнулся от нее Шэрон, а потом начала свой рассказ. И было странно слышать как девушка обстоятельно и даже с некоторым смаком рассказывает о себе, как о некой абсолютно посторонней ей личности.

 

Амулет

Донна проснулась на рассвете со слезами на глазах. Беззаботно светило солнышко, жужжали проснувшиеся после зимней спячки шмели, щебетали птички. Но все это казалось надуманным, неправильным, пустым. Шэрон снова бросил ее. Кто теперь спасет ее от чарующего обаяния правителя Дома Пылающей Башни?

Она задумчиво уставилась на тонкие черты лица спящего Уоросса. Даже девушка позавидовала бы его красоте. Вот только вызывающе резкая форма подбородка да губы, даже во сне саркастически улыбающиеся, развеивали предположения о чрезмерной женственности натуры.

Глаза спящего распахнулись. Некоторое время правитель рассматривал Донну, словно видел первый раз в жизни. Затем он зевнул, обнажая свои острые зубы, и сладко потянулся. Но еще не до конца зажитое плечо заставило его поморщиться.

— Больно? — сочувственно спросила девушка.

— Есть немного, — согласился он, и окликнул Скульптора.

— Снадобье готово?

— Да, мой господин.

Слуга почтительно поклонился, подавая дымящуюся кружку.

— Посмотри, что у меня с плечом. Коросс поработал над ним неплохо, но мне не хватает Силы, чтобы ускорить процесс восстановления… Какого черта ты сам, Скульптор, не взялся за мое лечение? Внимание Коросса мне обошлось крайне дорого. Последний флакон! Ну, надо же! Коросс, наверняка, основательно хлебнул из него сам, оставив мне лишь столько, сколько нужно, чтобы не отбросить копыта.

Скульптор виновато промолчал, помогая Уороссу снять рубашку. Разбинтовав тугую повязку, он внимательно осмотрел плечо. Никаких видимых повреждений не было, и Донна невольно залюбовалась телом правителя. Удивительно, но даже теперь, после суровых испытаний, его кожа оставалась удивительно тонкой и нежной, а под ней виднелись литые мышцы. Хрупким правитель выглядел лишь в одежде.

— Нравлюсь? — подмигнул Уоросс девушке.

Донна покраснела.

— Чем я могу помочь господину? — смутившись, спросила она.

— Помочь? О, да! Ты очень даже можешь помочь, сладенькая, — шепнул он, прожигая ее насквозь своими бесовскими зелеными глазами. — Ты же не откажешь мне в маленькой просьбе?

— Господин, — предостерегающе заметил Скульптор, втирая в плечо Уоросса приготовленный им заранее настой, — здесь не стоит пользоваться Силой.

— Давай, я сам буду решать, что мне делать, — продолжал мурлыкать Уоросс, доставая из-за пазухи амулет. — Видел этот камушек? Вот что, оказывается, нашел Коросс в Катакомбах. Поганец издевался надо мной, когда предлагал мне выменять Донну на старый кувшин. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Вы свершили поступок, недостойный правителя, взяв чужую вещь, — покачал головой Скульптор.

— Да, хватит тебе, Скульптор, — раздраженно бросил Уоросс. — Конечно, временами забавно, когда ты по старой памяти включаешь занудного ментора. Вот только сейчас — не тот случай. Неужели ты не понимаешь? Я с детства мечтал о сокровищах Катакомб. Древние знали на порядок больше, чем мы. Их знания — это дорога к неограниченному могуществу. Кор тому пример. Он сумел подобрать ключики к тайнам древнего города. Даже перенес туда свои лаборатории, а потом воздвиг над руинами Креопос с первыми Башнями. Благодаря знаниям Ушедших он основал первый Дом и возродил магию. Умному и удачливому везде открыта дорога! А я всегда причислял себя именно к этому типу людей. Став правителем, я все свое влияние потратил на то, чтобы подкупить одного из Архивариусов. А это было очень нелегкой задачей. Члены этого Ордена сказочно богаты. Ни деньгами, ни Силой их не соблазнишь. Но, в конце концов, мне сделали копии древней карты города. Потом я купил таверну, удачно расположенную прямо под подземными коммуникациями, и подарил ее купцу Кообу. Надо ли говорить, что старый пройдоха несказанно обрадовался, сразу поняв, как можно использовать тайный проход в город? С родственничками этого прожженного контрабандиста тоже пришлось повозиться. Стабл — редкостный болван и жадина, неоднократно вызывал гнев посетителей. Я вынужден был приставить к нему охрану, словно он был высокородной особой. А Донна… Ах, моя сладенькая Донна, ты была такой желанной невестой для многих. Я не мог этого допустить. Ты понимаешь, сладенькая, почему?

Донна спрятала вспыхнувшие от удовольствия глаза. Уоросс засмеялся, догадываясь, о чем думает девушка.

— Не понимаешь. Ты ведь была в обмороке, когда я тебя втащил в тайную комнату, а Коросс и Шэрон тебе не сказали. Ну и славно! Так возвращаясь к женихам. С ними надо было срочно что-то решать, поэтому я выкупил тебя у Кооба. Для всех ты оставалась его дочерью, но принадлежала на самом деле только мне одному. Так что, сладенькая, уже несколько недель фактически ты моя рабыней. Нравиться тебе это, или нет. Хотя, все же думаю, скорее нравиться. Я не такой уж и строгий хозяин. Ведь ты заслужила хорошей порки за то, что не уберегла свою девичью честь, а я лишь легонько щелкнул твоего любовника по носу. Конечно, фигурально выражаясь.

— Господин, я перевязал плечо. Вам помочь надеть рубашку? — невыразительно прошелестел Скульптор.

Донна судорожно вздохнула, пытаясь укрыться от Уоросса за спиной Скульптора. Она чувствовала опасность, исходившую от него. Вот только когда огневолосый правитель смотрел на нее, она совершенно теряла контроль. Скульптор, одев своего господина, отошел. Сев по другую сторону костра, он принялся чинить лошадиную сбрую с видом, будто это самое важное занятие на свете. Уоросс рывком притянул девушку к себе и посадил на колени.

— Зря ты боишься меня, Сладенькая, — мурлыкал Уоросс. — Я ведь правитель не Дома Страха. Твои испуг меня не заводит… Так о чем я говорил? Ах, да! О сокровищах, скрытых в нижних ярусах Катакомб. Очень несправедливо, что вход в них контролирует Дом Страха. Митросс объявил себя правопреемником Великого Кора. А ведь все мы его правнуки. Несправедливо. Как и запрет Митросса на посещение Катакомб кому-либо. Только Архивариусам было плевать на эти запреты. Они горазды в нахождении тайных подземных троп. Вот у них я и купил себе проводника в нижние ярусы — катакомбную крысу. За три флакона Силы, между прочим! Я доверил ее тебе на сохранение, просил холить и лелеять. И что же? Ты отдала ее Короссу. У тебя есть, Сладенькая, три флакона Силы, чтобы компенсировать мои расходы? Нет? Какая жалость! Слуге отдала свое девичество, господину — мою крысу. Ты самая расточительная рабыня из всех, что у меня были. Но ты ведь умненькая девочка и понимаешь, что за все надо платить? Я потратил уйму времени и средств. А воспользовались этим другие. Так кто же свершил недостойный поступок, Скульптор? Этот амулет — мой по праву. Я просто восстановил справедливость. А теперь, мне нужно попробовать его заставить работать. И мне кажется, я знаю, как, — он хитро посмотрел на побледневшую Донну. — Правильно, моя красавица, с твоей помощью! Пришло время платить по счетам…

Донна попыталась вырваться, но разве может слабая девушка тягаться в силе с правителем. Хуже того, влюбленная девушка. Которую могла отрезвить от пагубной страсти лишь смерть.

Она влюбилась в него сразу, как только увидела. Уоросса в их дом привел ее отец Кооб. Огневолосый правитель видел ее обожание, но не пытался воспользоваться ее чувствами. Самый известный ловелас Акватона вел себя с бедной девушкой как настоящий рыцарь. Он называл ее «сладенькая», — и это звучало так многообещающе, что ее сердечко каждый раз сжималось от предвкушения чего-то тайного, запретно-приятного. Воспаленное девичьими мечтами воображение шептало ей о безумной любви, которую Уоросс должен был скрывать, чтобы обезопасить Донну от завистниц и защитить ее доброе имя. Когда Уоросс на несколько недель пропал, покинув столицу по своим делам, в ее душе поселилась щемящая пустота. Она стала чахнуть, как цветок, лишенный солнца.

Встреча с Шэроном стала для нее тогда спасением. Он пожалел ее, сводил к лекарям, купил для нее небольшой флакон Силы Осс в храме. Она начала поправляться. Мало того, Донна поверила, что может снова полюбить, и всей душой потянулась к скромному парню с дипломом боевого мага и татуировкой Дома Страха на шее. Она снова стала веселой щебетуньей, радующейся жизни, нарядам, мужскому вниманию. И все было хорошо, пока двери таверны несколько дней назад не открылись, впуская Уоросса.

Донна в тот момент обслуживала посетителя. Увидев огневолосого правителя, она выронила кувшин и застыла, глядя на широко улыбнувшегося ей Уоросса, не слыша ругани солдата, которого залила вином. А когда Уоросс бесцеремонно выкинул грубияна из таверны, она поняла, что чувство благодарности никогда не сможет заменить настоящую любовь. Опасную, ведущую в никуда, но такую чарующую и прекрасную.

Она продолжала встречаться с Шэроном, но ее сердце билось только для Уоросса. Грубое и оскорбительное обращение правителя с ней в Катакомбах, а затем и Валгаве ничего не изменило в ее чувствах к нему. Даже наоборот. Она была влюблена как кошка. И сейчас она тонула в его зеленых глазах, хотя понимала, что как никогда была близка к смерти.

— Господин, пощадите. Пожалуйста.

— Да, ладно, тебе сладенькая, — ворковал Уоросс. — Все будет хорошо. Смотри, как красиво камушек нырнул между твоих чудных грудок! Как, не холодно?

У Донны кружилась голова. Она с мольбой посмотрела на Скульптора, но он усиленно делал вид, что ничего особенного не происходит. Вот тогда Донна поняла, как презирает слуг. Всех слуг. Уоросс назвал ее своей рабыней. А на самом деле рабами были Шэрон и Скульптор: жалкие шавки в услужении своих господ, продавшие свои души за земные блага.

— Не холодно, — обреченно кивнула она.

Огневолосый довольно кивнул, обводя пальцем контур ее губ.

— Так и должно быть, — доверительно шепнул он ей на ушко. — Смотри мне в глаза, сладенькая, и мечтай. Выпусти самые потаенные свои фантазии.

Мир вспыхнул разноцветными сахарными хлопьями, принося сладость и опустошение. А потом что-то острое кольнуло ее. Донна с изумлением увидела рукоять стилета под левой грудью.

— Оп-ля! И совсем не больно! — довольно заметил Уоросс, внимательно наблюдая за Донной.

Его зрачки становились все больше, срастаясь друг с другом, пока не превратились в одну огромную дыру. Самые холодные ветра мира устремились к ней, схватили и потащили в этот кромешный мрак.

Она очнулась лежа на плаще. Черная воронка, бешено вращавшаяся над ее головой, стала светлеть, растворяясь в синем небе.

— Ты как? — зеленоглазое лицо склонилось над ней.

Она испугано моргнула и, набрав воздух в пересохшее горло, закашлялась.

— Получилось! — воскликнул Уоросс и принялся отплясывать какой-то лихой танец. — Скульптор, дружище, получилось! Я открыл тайну бессмертия! Ты видел, как засветился камень, когда сердце Донны перестало биться? Ее душа нырнула в камень, а как только я залатал ее рану, вернулась обратно! Ты представляешь, что это значит?!?

— Что жизнь скоро перестанет тебя радовать, — произнес чей-то грубый голос.

Уоросс упал, когда ловко накинутый аркан, резко дернулся, увлекая за собой. Скульптор было бросился на помощь господину, но замер, когда кривой клинок уперся в шею правителя. Огромный орб, в котором Донна с ужасом узнала Оруша, радостно ей оскалился. Следом за ним из зарослей вышли пятнадцать здоровенных воинов. Они мгновенно скрутили Скульптора, отобрав оружие.

— Нет, — прошептала Донна, от души надеясь, что это все сон, и она проснется. — Ну, пожалуйста, нет.

Оруш пророкотал, разглядывая поверженного врага:

— Что, рыжий, соскучился? Теперь ты мой раб. И я придумаю тебе занятие поинтереснее, чем таскать трупы. Всем вам придумаю… Вы не представляете, что вас ожидает!

Уоросс попытался высвободиться, и тот час согнулся от удара в живот.

— Не трепыхайся, малыш… Подергаешься чуть позже. Но сначала я надену на тебя этот замечательный камушек, — хохотнул Оруш. — Будешь наслаждаться путешествиями из живого в неживое, и обратно. Так у тебя появиться реальная возможность продержаться тринадцать суток.

Донна пыталась закричать, отползти, спрятаться от неотвратимо приближающегося к ней Оруша, но голос не шел из пересохшего горла, а тело сковала слабость. Он протянул к ней свою огромную лапу — грязную и волосатую. Отчаяние заставило ее вцепиться в руку зубами в слепой надежде, что орб убьет ее и мучения кончаться. Красная вспышка пронзила ее, а потом накрыло черное полотно забытья.

* * *

— Как вы добрались до орбского селения? — спросил Коросс, когда девушка замолчала.

Безучастный обстоятельный рассказ девушки о самой себе в третьем лице вызывал неприятные чувства. Она словно препарировала ту себя, что была раньше, как лягушонку, бесстыдно выставляя напоказ свои чувства.

Донна-Калла покачала головой.

— Я же сказала, Донна была без сознания. Дальше рассказывать?

— Нет, — покачал головой Коросс.

— Я могу избавить тебя от неприятных воспоминаний, — тихо предложила Арона.

— Нет. Глупость нужно помнить, чтобы впредь не повторять.

— В чем же тут глупость? Ты просто попала под жернова Судьбы.

— Не я, — поправила девушка, — а Донна. Я бы никогда не осталась с Уороссом без дополнительной страховки. Заставила бы этого (и она бросила неприязненный взгляд на Шэрона, спрятавшего лицо) взять с собой. А Донна все мечтала о принце. Думала, что в их отношениях с Уороссом есть будущее. Поэтому она обрадовалась, когда появилась возможность остаться с ним почти наедине. Это было глупо. Прекрасным принцам нет дела до чувств бедных девушек. Ты, Арона, тоже глупа. Неужели ты думаешь, что Коросс будет с тобой вечно? Как только здесь все закончиться, ты его больше не увидишь. У правителей своя дорога. С такими, как мы с тобой, им не по пути. И с этим тебе очень скоро придется научиться жить.

— Значит, научусь, — вздохнула Арона.

Все молчали, задумавшись каждый о своем. На душе Коросса было мерзко и тоскливо.

 

На грани

Первой их заметила Арона.

— Коросс, смотри, — шепнула она.

Проснувшись, некоторое время молодой человек не мог понять, где он, настолько реалистичен был сон, в котором он быстрым Драконом мчался сквозь грозовые облака. Отзвуки разрядов молний, рассыпающихся горохом по чешуе, продолжали преследовать его и сейчас. А потом он осознал причину необычности своего состояния. Вокруг клокотала магическая буря. Она вызывала болезненное возбуждение в нервах, которых казалось слишком много для одного человека.

Коросс посмотрел, куда показывала Арона. Несколько бесплотных и бесформенных созданий, застыли перед ними, зависнув над полом, по которому стелился туман. Веяло сыростью и прохладой. Коросс протянул руку, и она прошла сквозь одного из призраков. Силуэт заколебался, словно отражение в воде, а на руке остались капельки росы. Какие-то смутные воспоминания шевельнулись в голове будущего правителя и пропали. Он должен был знать об этих существах, но память молчала.

Поднявшись на ноги, Коросс поморщился. Тело было болезненно-раздраженной оболочкой, с трудом удерживающейся на нем. Он мотнул головой, пытаясь придти в себя. От этого стало лишь хуже.

— Отсюда в селение можно выйти только через гарем? — спросил он Арону.

Девушка как-то неловко кивнула. Похоже, она тоже ощущала чужеродность собственного тела. Ее окутывала темная аура по форме напоминающая Дракона.

— Насколько я знаю, да, — сказала она, испуганно переводя взгляд с Коросса на безмолвствующих призраков.

Один из призраков распахнул свою пасть, большую, словно оконце в другой мир. Внутри вспыхнула живая картинка. Два Черных Дракона мчались наперегонки по звездной бесконечности. Изображение было таким же призрачным, как и сам призрак. Сквозь него отчетливо проступали контуры подземного помещения. Первый призрак захлопнул рот, а другой — открыл. Молодой человек увидел знакомый садик на крыше Дома Страха с замершими в ожидании красными рыбками в пруду. Третий призрак показал Короссу лицо Ароны за темным стеклом…

Призраков прибавилось. Они распахивали и закрывали свои пасти, сводя с ума странными видениями. Танцующий отец в черно-белом саду. Радужная волна, разрывающая людей на части. Тантосса, играющая своими паучками. Знамя с Драконами, развевающееся над Домом Страха. Черный амулет, испускающий голубоватое сияние. Толпы мертвецов, идущие на штурм… Призраки толпились вокруг молодых людей молчаливой толпой, попеременно зевая на них картинками. Они мелькали с невероятной быстротой то слева, то справа, то впереди, то сзади.

Коросс с трудом заставил себя перевести взгляд с призраков на Арону. Она вертела головой в разные стороны, завороженная калейдоскопом меняющихся образов.

«Интересно, она видит то же что и я?» — подумал Коросс.

Впрочем, не это сейчас было важно. Он, наконец, понял, кем могли быть эти создания. Отец однажды рассказывал Короссу о Живых Туманах Мира Духов. Самых странных и загадочных существах во Вселенной: ни живых, но и ни мертвых; податливых, но смертельно опасных в своей иллюзорной мягкости. Судя по отцовским описаниям, это были они.

— Не стоит на них долго смотреть, иначе они могут свести с ума, — Коросс нащупал ладошку Ароны и сжал ее.

— Вы про кого? — удивленно спросила Донна, просыпаясь.

Шэрон также вопросительно поднял бровь.

— Призраки с картинками, — ответила девушка. — Вы разве их не видите?

Встревоженные Шэрон и Донна отрицательно покачали головой.

— Как долго мы будем здесь прятаться? — напряженно спросила Донна.

— Пока не придут Лепэр и Даосса.

— Лепэр?

Коросс скривился.

— Это настоящее имя Лэппэла.

— Ясно, — презрительно фыркнула Донна. — Как это предсказуемо — все обманывают всех… А они точно придут?

— Какой смысл в вопросе, если заранее не веришь в ответ, — Арона, морщась, потерла виски.

У Коросса тоже голова раскалывалась все сильнее, а к горлу подкатывала тошнота. Призраки с их видениями, где вымысел переплетался с реальностью, сильно изматывали.

Воздух покрылся рябью, открывая портал, из которого вместе с Бесом шагнули Лепэр и Даосса. Лицо жрицы было скрыто маской.

— Бедная девочка! — воскликнула она, как только увидела Донну. — Что с тобой сделали эти звери? Ты разговаривала с Уороссом?

Освободившись от объятий Дракона, она увлекла девушку подальше от остальных. Они о чем-то зашептались.

— Коросс, ты видишь призраков? — поинтересовался Лепэр.

Коросс кивнул.

— Похоже, я ошибался, а Рок оказался прав, — признал Дракон. — В тебя каким-то образом вселился Дух Дракон, Коросс. С одной стороны это хорошо, с другой — очень плохо.

— Ты можешь объяснить, что происходит со мной и Ароной?

— Вы сейчас на грани между жизнью и смертью. Живые Туманы играют с вами.

— Но почему?

— Побочный эффект работы Зеркала. Вы очень близки к превращению… Можешь контролировать Драконью ипостась?

— Нет. Чувствую себя змеей во время линьки. Любое резкое движение и….

Лицо Лепэра омрачилось.

— Я так и думал. Плохо. Мало что может быть хуже неуправляемого оборотничества. Особенно сейчас, когда вокруг столько разлито Силы. Надеюсь, маска у тебя с собой?

Коросс кивнул, нащупывая под одеждой медальон.

— Надень ее немедленно. Ароне я отдам свою, — распорядился Лепэр, снимая с пальца перстень.

Крупный сапфир негромко щелкнул, расходясь, словно надкрылья жука. Внутри находилась крупная темно-синяя горошина. Лепэр развернул тончайшую слегка мерцающую ткань и приложил к лицу девушки. При соприкосновении с кожей, маска начала разрастаться, плотно охватывая скулы, нос, лоб. В прорезях загадочно замерцали синие омуты глаз, а плотно сжатые губы казались провокационно неприступными.

— Ты выглядишь истиной правительницей, — сказал Коросс, целуя холодные пальчики Ароны. — Такая невозмутимая и далекая… Но, как стало пусто, когда я перестал чувствовать тебя.

Он почувствовал почти детское ликование, когда губы дрогни в легкой полуулыбке.

— Коросс, — предостерегающе окликнул его Лепэр.

Молодой человек поспешил достать свой амулет с туго свернутой внутри него магической вуалью. Как только маска закрыла лицо Коросса, боль и тошнота вместе с призраками и их мутными видениями исчезли. Зато ауры Донны и Шэрона стали очень хорошо видны. Аура Донны ужасала, напоминая рваные темные клочья, жизненная энергия Шэрона была раскрашена цветами скорби и сожаления. А вот Лепэр, несмотря на то, что на нем не было маски, не проглядывался совершенно. Уровень его внутренней защиты производил впечатление.

Между тем за окном светало. Ищущие попрятались, но орбы не расходились. Вся мужская часть племени столпилась у Разлома: самые сильные воины ближе к жертвенному столбу, самые младшие — дальше. Отчаянно подпрыгивая, мальчишки пыталась разглядеть происходящее за широкими спинами мужчин. Старцы у столба, покрытые кровью с ног до головы, самозабвенно били в тамтамы и прыгали в кровавых лужах, поднимая тучи брызг. Коросс до этого никогда не предполагал, что из одного человека может вытечь такое море столь ценной для организма жидкости. Один из стариков вдруг подскочил к несчастному мученику, и зубами оторвал от него куски плоти. Толпа радостно взревела, старики запрыгали быстрее, а жертва задергалась в конвульсиях.

— Не вижу их вожака, — отстраняясь от оконного проема, сказал Лепэр.

— Я убил его, — коротко ответил Коросс.

Лепэр бросил быстрый взгляд на Донну.

— Почему до сих пор в племени не подняли тревогу? — немного помолчав, спросил Дракон.

— Шэрон позаботился о том, чтобы его жены и дети молчали.

— Использовали Силу? — голос Лепэра звучал очень неодобрительно.

Коросс пожал плечами.

— Как мой кузен? — спросила Даосса, подходя к двум правителям.

— Живой.

Она попыталась заглянуть в проем, но Лепэр не позволил. Вместо этого он крепко прижал к себе жрицу, увлекая ее подальше от окна.

— Все так плохо? — всхлипнула она.

— Уоросс держится, а это главное, — сказал Дракон. — Мы его спасем, Даосса. Обещаю.

* * *

Они снова спустились вниз по оживающему подземелью. Чавканье, завывания, короткие лающие звуки разносились отовсюду, эхом гуляя по каменным сводам. Легкие касания говорили Короссу, что призраки тоже никуда не делись. Мало того, их становилось все больше. Падальщиками они слетались со всех сторон в предвкушении скорого пополнения в Мире Духов.

Когда их маленький отряд подошел к входу в пещеру с гаремом Оруша, стены содрогнулись. Где-то позади раздался звук рухнувшей стены, а впереди — испуганный визг домочадцев Оруша. Бес обернулся и зарычал в темноту, а Лепэр, вместе с адским псом замыкавший отряд, предупредил впереди идущих:

— Нужно прибавить шаг.

— Мы уже пришли, — отозвался Коросс, ныряя в узкую расщелину.

— Ищущие! — в ужасе закричала одна из орбок, когда он протиснулся в пещеру. — Ищущие идут!

Оруш по-прежнему лежал на каменном полу недалеко от круга света, падавшего с дыры в потолке. Женщины и дети, связанные по пять-шесть человек, сидели по краям пещеры, со страхом взирая на Коросса, облаченного в синюю маску. Молодой человек не удержался. Оскалившись, он громко клацнул зубами и передернул плечами, копируя движение упыря. Ужас стал таким сильным, что силы пленниц возросли многократно. Веревки, сделанные Шэроном из полусгнившей ткани орбских одежд, не выдержали. Вырвавшиеся на свободу женщины и дети в панике заметались по пещере.

— Зря ты так, — укоризненно заметила Арона.

Но Коросс и сам уже раскаивался в своей по-детски глупой выходке.

Самые сильные обитательницы пещеры, расталкивая остальных, бросились вверх по лестнице, но дверь перед ними с грохотом захлопнулась. Завывая, женщины отчаянно заколотили в нее.

— Почему закрыли дверь? — удивилась Даосса, появляясь следом за Короссом и Ароной.

— Чтобы женщины и дети не смогли убежать при нападении подземных монстров. Орбы любят сверху смотреть, как они насыщаются, — зябко передернула плечами Арона. — Надо отойти в тень. Нас могут увидеть.

Коросс задрал голову. Из круглого отверстия в потолке на них удивленно взирала бородатая физиономия.

— Уже, — процедил сквозь зубы Коросс. — Сможешь его подстрелить или я сам?

Вместо ответа девушка быстро вскинула свой лук. Звякнула тетива, и стрела попала точно в цель. Орб беззвучно рухнул вниз. Отпрыгнувшая в сторону Арона, чуть не упала, запнувшись. И задохнулась от ужаса, когда увидела обо что. Оруш лежал на спине с распоротым животом, а его глаза влажно поблескивали. Коросс прижал девушку к себе:

— Как только представится возможность, я сожгу его. Обещаю тебе. Но пока не стоит привлекать внимания.

Она послушно кивнула, дрожа.

— Сила пробудила тех, кто спал сотни лет. Они голодны и двигаются сюда, — сообщил Лепэр, вместе с Бесом проникший в пещеру самым последним. — Надо быстрее выбираться на белый свет. Нас здесь растерзают.

— Шэрон, — окликнул Коросс слугу, указывая на отверстие в потолке.

Тот понятливо кивнул. Сноровисто превратив коробку для шнура в крючья, он забросил их наверх. Сделав несколько энергичных рывков и убедившись прочности крепления, Шэрон первым пополз по слегка пружинистому под тяжестью тела шнуру. Перед тем как устремиться следом, Лепэр предупредил остальных:

— Еще раз предупреждаю — маски не снимать. Никакой магии! Не стоит усугублять положение. Бес, пойдешь с нами. Поможешь, прорваться к двери. Надо ее открыть.

— Не получиться, — прошептала Арона. — Так близко от Разлома Бес не сможет телепортироваться.

Пес пренебрежительно фыркнул в ответ на ее слова, а затем нырнул в один из черных проемов, зная, очевидно, еще один путь наверх.

Каменный свод содрогнулся от удара, и по стене поползла, разрастаясь, первая трещина. Когтистые пальцы просунулись из нее и принялись расширять проем, кромсая камни в крошку. Паника достигла апогея. Орбки беспорядочно метались по пещере, толкая и опрокидывая друг друга. Одна из женщин, пытающаяся прорваться к двери, увидев, что есть другой выход из пещеры, устремилась вниз по лестнице к шнуру. А за ней и часть ее товарок. Лавиной налетели они на Даоссу, пытающуюся взобраться по нему, сдергивая вниз. За право обладания шнуром вспыхнул настоящий бой. Орбки явно были мастерами в ближних дистанциях. Их удары были жестки, слажены и изощренно жестоки.

— К дверям! — крикнул Коросс, вытаскивая Даоссу из истошно верещащего клубка.

Он подтолкнул растерявшуюся жрицу к выходу, куда уже устремилась Донна. Услышав сдавленный хрип за спиной, молодой человек резко обернулся. Арона висела над землей, а ее тонкую шею сжимала здоровенная ручища орба. Живот его был по-прежнему вспорот, а кишки волочились по земле. Но это ему не мешало.

— Ах-рха-ра! — зарокотал Оруш, передразнивая Арону.

Тряпичной куклой девушка покачивалась над землей, не делая попыток вырваться, с трудом проталкивая в легкие воздух.

— Ах-рха-ра! — захохотав, повторил орб, глядя на оцепеневшего Коросса.

А потом он встряхнул Арону. Девушка забилась перепуганной горлицей. Орб растянул губы в широкой ухмылке, обнажая удлинившиеся зубы, а глаза его вспыхнули багрянцем. Опомнившись, Коросс бросился на только что восставшего живого мертвеца. Вот только Ищущий из Оруша получился какой-то неправильный. Он двигался на удивление быстро. Коросс не успел моргнуть, как сам чуть не оказался в плену. Лапище в миллиметре пронеслась перед Короссом, выбивая из рук Развоплотитель. Глухо звякнув, заветный клинок упал в стороне. Отклонившись чуть не в параллель с полом, Коросс выбросил руку вперед, посылая один из своих кинжалов в смеющуюся пасть. Оруш взревел.

Отшвырнув Арону в сторону, орб решил теперь взяться за Коросса по-настоящему. Он попытался снова поймать кроссца, но схватил лишь воздух. От яростного рыка стены задрожали. Рвущиеся в пещеру монстры отозвались дружным ревом. Даже не пытаясь вытащить кинжал из фонтанирующего черной жижей рта, Оруш бросился на Коросса. Но тот уже успел подобрать черный клинок, поэтому не стал уклоняться. Напротив, сам нырнул в медвежьи объятия, вонзая в грудь орба Развоплотитель.

Орб застыл, но в отличие от Ищущих, не распался в черные хлопья. Почему, разбираться времени не было. Тяжело дыша, Коросс оттолкнул его от себя и обернулся. Почти вовремя. Обломок берцовой кости несся на него со скоростью рыцарского копья.

Арона закричала, кидаясь в ноги орбке, увлекая на пол и ее, и ее зловещее оружие. Они завизжали как две диких кошки, вцепившись друг в друга. Орбка была высокой и костлявой. Ее руки колотили по спине Ароны, а зубы клацали, пытаясь дотянуться до лица девушке. Арона, крепко сжав соперницу ногами, одной рукой прижала ее голову за волосы к земле, а второй нанесла жесткий удар в челюсть. Детство в этой ужасной зловонной пещере не прошло для нее даром. Драться она умела.

Коросс бросился Ароне на помощь, когда что-то обжигающе-острое вонзилось ему в бок. Воздух вдруг стал вязким, отказываясь выходить из груди.

— Ох, — с трудом произнес он, оглядываясь.

Оруш стоял рядом с ним и скалился изуродованным ртом, а его тело быстро покрывалось трещинами. Орб рухнул на пол, налету разваливаясь на куски. Съеживаясь, они чернели, превращаясь в бесформенные комья.

Арона оттолкнула от себя бесчувственную соперницу, и с ужасом уставилась на Коросса.

— Что у тебя в боку? — прошептала она.

Его рука скользнула к прохладной ручке клинка. Кинжал Рока вернулся к нему. Но как неудачно.

Стены затрещали. Одному из человекоящеров удалось протиснуться в помещение. Его морда на сильно удлинившейся шее злобно лязгала зубами, провожая голодным взглядом мечущихся в панике людей. Шевеление в другой части пещеры свидетельствовало, что оттуда тоже собиралось появиться что-то весьма кровожадное.

— Коросс, быстрее! — взвизгнула жрица, зажатая орбками где-то посередине лестницы.

Дверь, наконец, дрогнула, но давящая на нее толпа не позволяла ей открыться.

— А ну, отошли! — заорала Донна, умудрившаяся протиснуться в первые ряды. В ее руке неожиданно появился факел. — Назад, я сказала!

И она ткнула факелом в первую подвернувшуюся под руку женщину. Коросс увидел, как запылали ауры дикарок, зажженные страхом. Кучерявая трактирщица из Рога Изобилия мастерски использовала Силу, словно всю жизнь была магичкой. И толпа кубарем покатилась вниз, освобождая место перед дверью. Путь к спасению был открыт.

Еще один удар потряс подземелье. Сверху посыпались мелкие камушки. Какая-то женщина взвыла, но крик сразу же заглушил торжествующий рев чудовища, прорвавшегося внутрь пещеры.

— Уходи, — прошептал Коросс Ароне, бессильно опускаясь на землю.

Рана пульсировала, словно жерло вулкана, выбрасывая все новые порции раскаленной лавы. Дышать было так тяжело, что даже невесомая маска казалась удушающей подушкой. Слабеющей рукой он содрал с себя тонкую ткань.

— Бес! — отчаянно закричала Арона. — Если ты сейчас не появишься, клянусь Силой, я тебя прокляну.

Черным смерчем он слетел по лестнице, раскидывая рвущихся наружу орбок. Арона с неженской силой толкнула Коросса на жесткую спину Беса.

— Умоляю, Бес, спаси его! — услышал он возглас девушки, и мир потемнел.

 

Мир Духов

Каменная земля казалась мягкой постелью для его многострадального тела. Оно заслужило покой. Легкокрылой птицей Дух воспарил над землей мимо плачущей Ароны. Бес поднял голову, с осуждением уставившись на него. Шэрон, отслеживающий пульс своего господина, печально покачал головой. Лепэр отвернулся, вызвав у Донны презрительную усмешку. Даосса и Скульптор обмывали и перебинтовывали страшные раны Уоросса. Он стонал и метался, погруженный в беспокойный сон. Дух видел отражение его кошмаров, где огневоловый продолжал извиваться на пыточном столбе под пляски беснующихся старцев.

Зато все были живы. Удовлетворенный этим, Дух поднялся выше в серовато-зеленое марево. Туманная дымка быстро скрыла его друзей, окрестности и саму Гору. А вот Разлом становился все различимей, увеличиваясь в размерах: черный, загадочный, опасный.

— … умирает. Его надо спасти, — в тумане слова слышались очень хорошо.

Мысль вернуться в изломанное болью тело была невыносимой, но и огорчать ту, кого любил, было сложно. Дух застыл в нерешительности, не зная, что делать дальше. Звук раздавался отовсюду, понятия верха и низа смешались. Он вдруг понял, что при всем желании, вернуться назад он уже не мог. Он не знал, где находилась земля. Впрочем, это его расстраивало недолго. К нему подплыло темное облачко и превратилось в его любимую. Умоляюще взирая, она поманила за собой.

— Коросс! — продолжал взывать к нему голос Ароны. — Пожалуйста, вернись. Прошу тебя!

Губы призрачной копии шевелились, будто это говорила она, а не настоящая Арона. Она улыбнулась, указывая на прекрасный город, вырастающий невдалеке. А потом рассыпалась на части. Острокрылая серебристая тень Дракона промчалась рядом, внося смятение в серую влажность и руша иллюзии.

— Арона, немедленно прекрати и надень маску! — услышал Коросс полный отчаяния голос Лепэра. — У Разлома нельзя использовать магию Драконов. Ты окончательно сорвешь Печать!

— Мне плевать на твои запреты! Плевать мне на твою Печать!!! — яростно прокричала Арона в ответ.

Светлый силуэт Дракона сделал крутой разворот над Разломом и опять начал приближаться. Внутри зловещей черноты что-то загрохотало и несколько молний вырвалось вдогонку. Туманы начали темнеть, а кое-где полыхнули багрянцем зарницы. Призрачные крылья Дракона, пронесшегося рядом с Духом, разорвали густеющую пелену в клочья. Сквозь образовавшиеся прорехи Дух вновь увидел потерянную землю. Почему-то она оказалась над головой и очень далеко. Но, несмотря на это, необыкновенно отчетливо различалась каждая былинка, которая оказывалась в ракурсе его внимания. Словно он смотрел на нее через мощное увеличительное стекло.

Над окрестностями Горы стремительно собирались грозовые тучи. Синие арахны, развлекающие себя охотой за пытающимися перебраться через перевал орбами, поднялись на задние конечности и насторожились. На унылом плато зашевелились зеленые проплешины и потянулись к Горе. Из входа в один из опустевших гаремов выпросталось чье-то щупальце. Оно начало елозить по окрестностям в поисках опоры, чтобы вытянуть неуклюжее громоздкое тело на поверхность через узкий проход. На улице показался первый Ищущий. Он шел медленно, подолгу застывая на месте, словно сомневаясь в правильности своей вылазки. Бес завыл. Гордый красавец единорог появился на одном из гребней окрестных гор и взвился на дыбы. За его спиной вырос ощетинившийся рогами огромный табун, готовясь к бою. Близ Разлома зарябил воздух открывающихся порталов, из которых появились подобные Бесу псы.

Его друзья по-прежнему находились рядом с Разломом. Теперь Дух не только слышал их разговоры, но и отчетливо видел каждого из них, а также различал их чувства.

— Клянусь, я подскажу, как тебе вернуть Коросса назад, но только отзови своего Дракона обратно. Еще рано! — взмолился не на шутку встревоженный Лепэр.

— Хорошо.

Коросс с сожалением проводил взглядом метнувшуюся мимо него серебристую тень, так и не сумевшую отыскать его. Ослепительной молнией Дракон устремился к Ароне и пропал. Тяжело дыша, девушка требовательно посмотрела на Лепэра.

Картинка внизу стала терять свою четкость, а туманная дымка густеть, скрывая происходящее на земле.

— Это высшая магия моего народа, Арона, — услышал Дух голос Лепэра. — Очень опасная даже для профессионалов в этом деле. Ты можешь погибнуть.

— Просто скажи, что нужно делать.

Дух приложил усилие, отгоняя туманы. Как ему хотелось последний раз взглянуть на свою любимую. И туманы пошли на встречу. В плотной пелене появилось круглое оконце, через которое он продолжал видеть Арону, Лепэра и собственное тело. Арона склонилась над мертвецом, целуя его руки. Духу стало обидно, что он не может видеть ее лица. Он с негодованием посмотрел на свое бывшее тело, крадущее у него последнюю радость.

Видеть себя со стороны было странно. Тело, лежащее на земле, еще недавно хорошо служило ему. Оно было сильное и ловкое, все состоящее из тугого переплетения мышц. Лицо тоже не подкачало, помогая при жизни очаровывать каждого, в ком была надобность, будь то мужчина или женщина: покатый лоб с четкими росчерками темных бровей, прямая линия носа, высокие скулы, длинные ресницы, впалые щеки, красиво очерченный рот. С такими характеристиками, Дух мог бы достигнуть больших высот на Эоле. Но теперь в этом не было уже никакого смысла. Новые горизонты — туманные, загадочно-манящие, раскрывались перед ним.

Лепэр медлил, взвешивая в последний раз все «за» и «против».

— Сейчас ты смешаешь свою кровь с кровью Коросса. А потом я сделаю тебе больно. Очень больно. Ты испытаешь все то, что испытывал он, перед тем как умереть. Эта необходимо, чтобы ты прошла в Мир Духов той же дорогой, что и он. Но помни, Мир Духов коварен. Он творит свои иллюзии из наших мечтаний. И вам очень захочется поверить, что они реальны. Но это обман. За Гранью нет жизни. Помни об этом. Не поддавайся их посулам, а главное, не давай Короссу уговорить себя остаться там. Используй все свои возможности, чтобы заставить его вернуться с тобой назад в ваши источающие боль тела. Там вы не найдете того, что вам будут сулить. И еще… Вернуться должны только вы вдвоем. Слышишь, Арона? Ты и Коросс. Больше никто. Я буду стоять на страже. Если ты не выполнишь это условие, я вынужден буду принять меры. Ты согласна?

— Клянусь всеми клятвами, что существуют в мире, я приму любое условие, если это не повредит Короссу, — в нетерпении воскликнула Арона. — Делай что должно быстрее.

До него донеслись отголоски знакомой боли. Не желая больше испытывать это, Дух устремился ввысь подальше от земных страданий.

То, что он увидел перед собой, заставило его встрепенуться от радости. Мягкая успокаивающая пелена простиралась перед ним, убаюкивая, лаская, обещая долгожданный отдых. Из пенящихся перед ним облаков рождался город. Наливаясь красками, он обретал формы и вес. Одна из башенок на ближайшем домике была слегка накренена, но, повинуясь его желанию, послушно выпрямилась и слегка удлинилась в размерах. Слишком узкая улочка расширилась, аккуратно отодвигая дома по обе стороны от себя, открывая дорогу к замку, виднеющемуся вдалеке. Окинув все критическим взором, Коросс недовольно поджал губы. Не нужен город. Такой прекрасный замок должен быть окружен кучерявой дубравой и широким озером. И город послушно начал видоизменяться, становясь лесом, медленно отступающим к стенам замка под натиском волн.

— Коросс! — услышал он позади себя голос.

Она была так прекрасна! Роскошные волосы темно золотым шелком струились по ее плечам, а синие глаза с любовью смотрели на него. Вот кто должен быть хозяйкой его замка.

— Ты так прекрасна! — выдохнул он, шагая к ней.

— Коросс, нам нужно возвращаться, — взмолилась она.

При виде ее он чувствовал, что вновь становится материален. Он снова ощущал себя человеком, наполненным будоражащими воображение чувствами. А ее губы, где таилось столько невысказанных обещаний, заставило его зажмуриться от страсти, жарким пламенем охватившим его.

— Пойдем со мной, — Коросс взял ее за руку.

Озеро уже разлилось от края до края, окружив замок со всех сторон. По водной глади вперемешку с белыми лебедями плавали фрагменты ажурного мостика. По повелению Коросса, они неторопливо стали выстраиваться в ряд, слегка покачиваясь на волнах. Слишком медленно, по его мнению. Но, возможно, так было даже лучше. Ожидания обостряли чувства.

— Коросс, — голос девушки умолял, — нам надо возвращаться.

Но он лишь засмеялся. Легкое усилие. Одно из облаков превратилось в букет белоснежных лилий и поплыло к девушке.

— Зачем? — спросил он. — Разве здесь не прекрасно! Здесь нас ничто не сможет разлучить. Я буду любить тебя, а ты меня. Что еще нужно для счастья? Признайся, разве не этого ты хотела?

— Всей своей душой! — воскликнула она, и неуверенно добавила. — Но, Коросс, там наши друзья. Мы нужны им.

— Так пусть идут к нам! Наш замок будет открыт для каждого! Здесь наш истинный дом, где исполняются мечты и умирают страхи. Ха-ха, когда-то я должен был стать правителем Дома Страха, а теперь мечтаю о том, чтобы страхи умерли. Я ненавижу страх. Особенно, когда боишься ты.

Он закружил девушку, смеясь. Его переполняло счастье. Один из лебедей, подплывший ближе, стал увеличиваться в размерах, превращаясь в лодочку.

— Я этого не просил, но так даже лучше, — слегка удивленно заметил Коросс, садясь в лодку, не выпуская девушку из рук. — Она отвезет нас с тобой домой.

— «Ее глаза озера синие, а губы тайною полны», — пропел он, а после припал к ее губам.

Они были сладкими словно нектар. Поцелуй все не прекращался, становясь все глубже и полнее, а мир вокруг них покачивался утлой лодочкой.

— Только это не лодка. Это — Дракон, — прошептала Арона, ненадолго прерывая поцелуй, и теперь уже сама устремилась к нему, ища губы и закрывая глаза, чтобы полностью отдаться ласкам.

Коросс посмотрел вниз. Они сидели на широкой спине Черного Дракона. Ящер обернулся, пронизывая Коросса золотыми с вертикальными как у кошки, глазами. В клыкастой полураскрытой пасти клубились огонь и дым.

— Служба доставки, — ухмыльнулся Дракон. — Куда прикажете отвезти?

Коросс нахмурился. Ему перестало нравиться происходящее.

— Мы тебя не вызывали, — с достоинством произнес он, пытаясь мысленно видоизменить непослушный образ обратно в лодочку.

Но ящер остался, зато все вокруг быстро начало темнеть.

— И все-таки, я настаиваю на своих услугах, — рявкнул Дракон и, сложа крылья, устремился вниз.

Гнев выплеснулся из Коросса, выворачивая его наизнанку. Отстранившись от Ароны, он прыгнул со спины Дракона, в полете перевоплощаясь в такого же огромного черного гиганта, что и их похититель.

— Вернись назад! — проревел Коросс.

Дракон захохотал, делая резкий разворот и уходя Короссу в хвост:

— А ты заставь меня… Смотри-ка! Лепэр пожаловал! Наш златочешуйчатый поборник долга, похоже, решил устроить мне горячую встречу.

Сверкающим росчерком молнии Золотой Дракон ринулся к Короссу, со всей силы врезаясь в него. Коросса закрутило в воздухе, но он выровнялся и начал стремительно набирать высоту, намереваясь обрушиться на нового врага. Вот только что это было — высота или глубины пропасти? Коросс попытался сориентироваться. Со всех сторон на него смотрел своим бездонным зевом Разлом. Он был сверху, снизу, с боков. И куда бы Коросс не полетел, он лишь глубже бы погрузился в этот могильный холод безвременья и пустоты. Единственным ориентиром был Золотой Дракон. Он уже свершил разворот, и теперь набирал скорость, быстро сокращая дистанцию.

Черный Дракон, похитивший Арону, неожиданно возник рядом и подмигнул Короссу:

— Ну что, разбегаемся? Ты направо, я налево… Или, наоборот?

Взревев, Коросс кинулся к нему. Его близнец захохотал и двинулся навстречу, но с каждым взмахом крыла, расстояние между ними лишь увеличивалось.

— Эй, братец, туманы все еще играют с тобой. Ничего, Разлом и хорошая драка быстро вправят тебе мозги, — ухмыльнулся ему издалека Дракон.

По глумливым нотках в голосе Коросс понял, кто перед ним. Это был тот самый маг, которого Коросс убил на Арене. Рок — брат Дракона Корна, в чьем боевом обличии сейчас Коросс находился.

Золотой Дракон на мгновение замешкался, принимая решение с кем из двух разлетающихся в разные стороны Черных Драконов сражаться, и Коросс воспользовался этой заминкой. Он обрушился на Золотого Дракона, вонзая в его хребет враз удлинившиеся когти, вгрызаясь клыками в его шею, кроша его броню, гася своими крыльями его крылья. Противник попытался стряхнуть его с себя, но Коросс не позволил. С мрачным удовольствием он сжимал свой захват, чувствуя, как его зубы и когти добираются до горячей плоти.

— Коросс! — рядом с ними пронеслась серебристая тень его Ароны.

От ее красоты у Коросса на мгновение перехватило дыхание, и Золотой Дракон, извернувшись, опалил его пламенем. Неожиданно острая боль заставила Коросса зарычать.

— Оно поднимается! Смотрите! — услышал он сквозь собственный рев голос Ароны.

 

Драконы и Демоны

Из глубин Разлома поднималось багровое облако. Оно постоянно видоизменялось, корча жуткие рожи. В самом его центре ярко светились тринадцать огненных точек. От них шли красные лучи, образуя гигантскую пентаграмму.

Все распри и недоразумения мгновенно были забыты. Драконы быстро выстроились в Боевой Клин. Возглавлял их Рок, как самый сильный и могущественный из них. Сотни лет небытия в амулете сравняли счет, и Дракон, когда-то принадлежавший Корну, а теперь Короссу, безропотно уступил пальму первенства своему брату. За правым плечом Коросс чувствовал огненное дыхание Лепэра, за левым — Ароны. Коросс взглянул на свою серебряную подругу, и она улыбнулась ему своей клыкастой пастью. Он ощущал ее радость от предвкушения боя, и нетерпение Лепэра, такое же сильное, как у него самого. Удерживало всех от желания немедленно ринуться в бой лишь железная воля их Повелителя. Ему отдали Драконы сейчас свой разум, взамен взяв себе его чувства.

То, что овладело Драконами в момент опасности — было больше, чем инстинкт. Это был Великий Закон, основанный на жесткой иерархии, беспрекословном подчинении и готовности идти до конца. Ну и что из того, что до этого Драконы яростно сражались между собой. Неважны стали подозрения, обвинения, обиды, которые только что переполняли их. Незначительным было и то, что сам Клин состоял лишь из четырех Драконов, а им противостояла целая армия. Жажда битва, охватившая каждого из них, вытеснило все это за пределы осознания.

Облако замедлило движение. Взору открылись многотысячные войска. Гримасничающие верткие бесы, злобные оборотни, тоскливо завывающие упыри, беснующиеся ведьмы — все это представляло собой бесформенную массу, которая непрерывно огрызалась друг на друга. Иногда в ее недрах вспыхивали яростные потасовки, когда кто-нибудь стремился пролезть вперед. Но ни один не пытался пересечь невидимую линию, отделявшую их от Демонов.

Высшие служители Мрака разительно отличались от остальной нечисти холодной отстраненностью. Широко распахнув свои остроконечные черные крылья, они застыли, скрестив обнаженные ятаганы перед собой. Больше ничего из оружия у них не было. Но опыт Дракона говорил Короссу — это настоящие бойцы, а их кривые клинки не менее опасны, чем драконий огонь.

Демон, находящийся в центре пентаграммы, шевельнулся. Несколько неторопливых взмахов мощными крылами, и он оказался лишь в паре десятков метров от Драконов. Теперь была видна легкая красная дымка, окутывающая его. От нее веяло Силой. Глаза Демона были зелены, как весенняя листва, губы красны как кровь, а белоснежные локоны колыхались в пустоте безвременья, словно от порыва ветра. Он мрачно ухмыльнулся, не спуская глаз с Рока.

— Чтобы не произошло, верь мне, брат, — шепнул Рок Короссу. — Обещай!

Просьба Рока была странной. В Клине ни у одного Дракона не могло возникнуть и тени сомнения относительно действий своего вожака.

— Да, Повелитель, — послушно отозвался он.

А потом неожиданно услышал от самого себя:

— И… удачи тебе, брат.

В глазах Рока мелькнула мечтательная улыбка.

— Моя Удача… Она, наконец, будет со мной, — тихо произнес он, и понесся на встречу с Демоном.

Они вцепились друг в друга и завертелись в безумной схватке. Дракон палил своего врага огнем, а тот ловко отбивался ятаганами, превращая потоки пламени в снопы искр. Две враждебных между собой силы взирали на них, не делая никаких попыток вмешаться, скованные волей своих вожаков. Движения Дракона и Демона все убыстрялись, пока они с легким хлопком не исчезли из поля видимости. Армия Мрака издала дружный вздох, Арона за спиной Коросса горестно всхлипнула, Лепэр заскрежетал зубами, в сердце Коросса вдруг образовалась зияющая пустота. А потом появился Рок, но уже один. Или это был Демон? Коросс, опешил. Когда он моргнул, перед ним снова был Дракон. Силуэт мерцал, постоянно меняясь: Дракон-Демон, Дракон-Демон…

— Мрак меня возьми, — потрясенно прошептал Лепэр.

— Что делать будем? — спросила растерявшаяся Арона.

— Посмотрим, — выдохнул Коросс.

Демон, словно услышав его, посмотрел и подмигнул зеленым глазом, а затем, обратившись Драконом, понесся в сторону Демонов. Те отпрянули, даже не пытаясь применить свое оружие. Как нож в масло Дракон-Демон ворвался в рой низшей нечисти. И те, кто не успел отскочить, сгорели в ярких вспышках пламени. Переглянувшись, Драконы, рванули следом сквозь проделанный их Повелителем проход. А за ними чуть на расстоянии мчались Демоны.

Они неслись яркими сгустками пламени, пока, наконец, не увидели пред собой того, кем пугали на Эоле детей. Это был очень высокий мужчина, даже по меркам Драконов. Хотя Коросс не мог поручиться в истинности обличия. Слишком зыбкими были очертания тела, укутанные густой кровавой пеленой, которая сгущалась над головой в виде остроконечной короны. Лишь брильянт шаровидной формы на груди, да легкомысленная тросточка в руке выглядели вызывающе четко. Мрак поднял тросточку, и тысячи темных пик устремились Драконам навстречу.

— Держитесь! — рявкнул Рок-Демон, и скрылся из вида, растворившись во мгле.

Это было все равно, как пройти через вилку молний. Знания о том, что нужно делать услужливо вспыхнули в голове Коросса. Тело мгновенно откликнулось на цепь коротких приказов, превратившись в юркого змея. Он ловко скользнул в узкий проем между летящей смертью. Когда пики остались позади, Коросс опять стал Драконом и изверг поток пламени на своего врага. Арона и Лепэр, благополучно миновав опасность, присоединились к нему. Мрак снова поднял руку, но материализовавшийся Рок набросился на него, вонзая свои когти ему в грудь. А потом Рок снова исчез, растворившись в пустоте. Но Мраку он успел нанести серьезный урон. В его груди зияла рана. Мрак отступил назад, и это шаг значительно увеличил расстояние между ним и Драконами. А потом он снова поднял тросточку.

Это длилось довольно долго. Рок не появлялся. Мрак выпускал пики и пятился назад. Драконы поочередно меняли обличие: то верткими змеями ускользая от смертоносных пик, то грозными ящерами заливая своего врага пламенем. Мрак отступал медленно, неохотно, а его армия безмолвно следовала за ним на расстоянии. Настороженные, мрачные и бездействующие. А потом Коросс увидел часть радужной дуги, вокруг которой клокотал зеленоватый туман. Мрак остановился, не доходя до нее. Он поднял тросточку, для новой атаки, но вновь вынырнувший из пустоты Рок-Демон, выбил ее из рук мощным ударом ятагана.

Коросс хотел пустить во врага струю пламени, но замешкался, боясь повредить Року, находящемуся в обличии Демона. Лепэр и Арона тоже медлили. Драконы отлетели, заняв позицию наблюдателей, готовые в любой момент вмешаться.

— Уходи и уводи свое войско. Ты знаешь, я забрал лишь свое. Большего мне не надо, — сказал Мраку Рок-Демон, возвращая ему его трость.

Корона над головой Мрака сверкнула. Нечисть колыхнулась, словно от сильного порыва ветра, и с завываниями помчалась в сторону радуги. Лишь Демоны летели не торопясь, величественно махая своими огромными черными крылами. Опустившись рядом с Роком, продолжавшим удерживать образ зеленоглазого Демона, они склонили головы. Было не понятно, то ли они приветствовали его победу, то ли присягали на верность.

Мрак заговорил. Его голос был густ и зычен.

— Ты победил, Нериш. Я больше не имею права носить этот атрибут власти.

И он повесил свою тросточку прямо в пустоте перед своим победителем.

— Мне без надобности оружие Мира Духов, — покачал головой Рок.

— Тогда выкини его сам, — фыркнул Повелитель Демонов, последним вступая на радужный мост. — Это больше не принадлежит мне.

А потом радуга полыхнула ослепительно белым светом. Когда Коросс снова смог видеть, от армии Мрака осталась лишь трость.

Клин распался, и Коросс вновь остро ощутил свою собственную индивидуальность. А еще вернулась злость. Он недобро посмотрел на Рока, пытавшего похитить у него Арону.

Лепэр тоже оскалился. Из его пасти вырвался язык пламени.

— Я не пущу тебя, Рок, на Эолу, — произнес он. — Твои шашни с Мраком и его приспешниками лишний раз доказывают, что ты предатель. Как ты посмел повелевать нами! Настаиваю на поединке здесь и сейчас.

— Вот еще, — хмыкнул Рок, вновь обернувшись Драконом. — Я дерусь лишь с теми, кто встает у меня на пути. Ты мне не помеха. Мои пути тебе не ведомы, чтобы пытаться меня остановить. Так что отдыхай, золотой мой.

Лепэр взревел, бросаясь в атаку, а Рок, издевательски хохотнув, исчез. Одновременно с его исчезновением пустота лопнула, словно гигантский мыльный пузырь. Вокруг замерцали миллиарды звезд. Было так красиво, что Коросс зажмурился от удовольствия.

— Коросс! — отчаянно крикнула Арона, бросаясь к нему.

Краем сознания он заметил черную тень, стремительно приближающуюся к нему. «Подарок Мрака, — с отчаянием подумал он, понимая, что не успевает. — Как я мог забыть о нем?». Серебряную Дракониху крутануло, а потом она превратилась в девушку. Из ее груди торчала трость.

Раскинув руки, она неспешно падала в никуда. Глаза ее были широко распахнуты в изумлении, а рот открывался и закрывался, словно у рыбки, выброшенной на берег. Коросс закричал, подхватывая Арону. Вселенная сдвинулась, повинуясь его приказу, и завертелась в бешеной пляске, закручиваясь в тугую спираль. В конце туннеля, сотканного из света звезд, виднелись клубы грозовых туч, бьющихся о стены Черного Замка. И тогда он рванул изображение на себя, стремясь как можно быстрее доставить свою любимую на Эолу.

Ее волосы разметались по пыльной каменистой земле, а из груди все лилась и лилась кровь, не желая останавливаться. И с каждым толчком из нее выходила жизнь. Короссу захотелось завыть от бессилия. Он никогда не чувствовал себя так беспомощно.

Рука Лепэра легла ему на плечо.

— Ее не вернуть, Коросс.

— Но почему? — простонал он, обводя взглядом опечаленных друзей. — Почему меня можно было возвратить из Мира Духов, а ее нельзя? Лепэр, прошу. Нет, умоляю. Давай проведем обряд.

Но тот покачал головой:

— Пораженное орудием Мира Духов тело не может восстановиться. Просто удивительно, что жизнь пока еще теплится в ней.

— Эй, на меня кто-нибудь обратит внимание? — произнес чей-то раздраженный голос.

Все обернулись. Весь в бинтах, словно мумия, бледный и с темными кругами под выцветшими глазами правитель Дома Пылающей Башни ковылял в их сторону, волоча за собой бинты.

— Ты очнулся! — радостно взвизгнула Даосса, бросаясь к кузену.

Тот предупреждающе вскинул руки, отшатнувшись.

— Осторожней, дорогая. Я сейчас само воплощение боли. Лучше убейте меня, вылечите, а потом оживите. Я сейчас объясню, как этим пользоваться…

И он с трудом вытащил из-под бинтов подвеску в виде черной стилизованной башенки.

Безумная надежда вспыхнула в сердце Коросса.

— Обойдешься.

Подскочив к Уоросса, он одним рывком оборвал ремешок, хватая амулет, как утопающий соломинку. Уоросс заорал благим матом, падая на землю, но Короссу было наплевать. Он прижал башенку к груди девушки, чувствуя, как все медленнее и неохотнее стучит ее сердце. Вот она содрогнулась в последний раз, и камень запульсировал, нагреваясь. Коросс прижался к губам Ароны, ловя ее последний вздох, и замер, глотая рыдания вперемешку со слезами.

Бес слизнул со лба девушки черную снежинку, и потрусил в сторону голубеющего вдали перевала.

 

Сделка

Все закончилось. Разлом был мертв. Теперь это была обычная, хоть и очень широкая, трещина в земле. Белоснежный единорог остановился невдалеке, кося на людей оранжевым глазом. Когда Даосса сделала несколько шагов к нему, красавец, всхрапнув, сорвался с места и исчез в клубах пыли. Несколько псов, похожих на Беса, деловито бродили вдоль Разлома. Время от времени они сбрасывали туда какого-нибудь затаившегося в каменных складках человекоящера или моллюска. Стайка призраков с плата гнали группу Ищущих в один из опустевших гаремов орбов, а пара одноглазых великанов заваливала входы в другие гаремы здоровенными валунами. На людей никто из магических созданий не обращал никакого внимания, выполняя поручения Золотого Дракона.

Кругом царил мир и покой. Молодой человек снова недоверчиво посмотрел на лежащую рядом девушку. Он отказывался принимать происходящее. Лицо Ароны казалось умиротворенным, а на бледные щеки от ресниц падала густая тень. Если бы не жуткая рана в груди, можно было подумать, что она просто крепко спит. Коросс положил ее голову себе на колени. Так ей будет удобней.

Бледный Уоросс, раздраженно отмахнувшись от помощи Скульптора, приковылял к Короссу.

— Было бы из-за чего переживать! Найдешь для своей Ароны тело посимпатичней, переместишь ее туда, и все будет хорошо. Никуда она не денется. Может даже будет лучше прежнего. На Южных островах есть премилые особы. Очень жаркие штучки…

— Заткнись, иначе я тебя ударю.

— Нападешь на раненого? — смешно выпучил глаза Уоросс.

— Хватит, кузен, — вздохнула Даосса. — Терять близких тяжело.

— Это просто тело, — скривился Уоросс. — С таким камушком все проблемы, связанные со смертью, отпадают сами по себе. Поменяет тело одно на другое, и дело с концом. Теперь с тобой будет более чем выгодно дружить, Коросс. Ты представляешь, каких высот можешь достигнуть, владея Амулетом Бессмертия?

Все посмотрели на Коросса, осознав смысл слов, сказанных огневолосым. Коросс поморщился. Ему было все равно.

— Я понимаю, что сейчас не время, но когда мы вернемся, наш Дом будет счастлив, присягнуть тебе, Коросс, — продолжил Уоросс. — И, поверь, это не пустые слова. Мы верны данному нам слову.

— Отвар, мой господин, — склонился перед ним Скульптор, подавая дымящуюся кружку.

Огневолосый скривился, словно от сильной зубной боли.

— Уже не господин. И держись от меня отныне подальше.

Слуга побледнел.

— Уоросс, не надо, — проговорила Даосса. — Если бы Скульптор не ухаживал за тобой, ты бы сейчас с нами не разговаривал.

— Даосса, ты не представляешь, что это такое: раз за разом возвращаться из темного омута забытья в агонизирующее тело. Я страдал, а что делал в это время мой доверенный слуга? Трогательно вытирал пот с моего лба и отпаивал крепким мясным бульоном… Скульптор, признайся, какие мысли роились в твоей голове, когда ты столь трепетно следил о поддержании жизни в моем теле?

— Я думал, что скоро придет и моя очередь, мой господин, — прошептал Скульптор, опуская голову.

— Я же сказал, не господин! — закричал Уоросс. — Когда я вижу тебя, мне кажется, что в мое тело вновь впиваются зубы этих бешенных стариканов. Меня мутит при виде тебя.

— Я знаю, Уоросс, тебе нелегко. Но со временем это пройдет, — покачала головой Даосса.

— К Мраку время. Я больше не желаю видеть твоего косметолога, Даосса. Я аннулирую наш с ним договор, — сверкнул глазами Уоросс. — Встань на колени, Скульптор.

Побледневший и враз постаревший Скульптор исполнил приказание. Уоросс наложил руки на его голову и быстро произнес слова расторжения, скрепив их Словом Силы.

Не грянул гром, и Скульптор не рухнул замертво, но любой более-менее искусный маг, чья магия опиралась на Силу Осс, заметил бы, что на Скульпторе теперь стояла метка. Ни один Дом не наймет в услужение опального слугу, ни один Храм не продаст ему Силу. Уоросс только что обрек бывшего слугу на мучительное угасание.

Шум крыльев приземляющегося Золотого Дракона прервал затянувшееся неловкое молчание.

«Коросс, я все подготовил для ритуала погребения. Ты в состоянии сейчас перекинуться Драконом? Все подземные проходы по моему приказу снова заблокированы. Добраться до Черного Замка можно только по воздуху. Будет гораздо быстрее, если мы вдвоем перенесем всех в Замок. Тем более что Сила скоро начнет убывать. Я обесточу эту местность, чтобы Рок не мог вершить свои темные делишки».

Голос Золотого Дракона звучал в голове молодого человека подобно мощному набату, хоть Лепэр и разговаривает с ним с помощью мыслеречи.

Коросс кивнул. Яркой, искристой Силы было в окрестностях разлито много. И эта Сила послушно отозвалась на его призыв, отворяя врата в другое измерение. Вторая ипостась шагнула в мир Эолы, расправляя мощные крылья.

* * *

Вершина приближалась. И чем ближе она становилась, тем больше приобретала очертания величественного Замка. На черной гладкой поверхности стен плясали блики молний из клубящихся вокруг Замка грозовых туч. Громовые раскаты не затихали ни на секунду. Если бы у Коросса в обличии Дракона были уши, он был бы оглушен.

«Держитесь крепче!»

В этот раз мыслеречь Лепэра услышал каждый. Седоки сильнее ухватились за шиповые наросты. Сделав крутой разворот, Золотой Дракон вошел в небольшой облачный просвет, и Коросс нырнул следом. Как бы ему хотелось, чтобы Арона вместе с ним наслаждалась буйством дикой первозданной стихии. Наперегонки гоняться среди клубящихся облаков, уворачиваясь от разрядов молний — ей бы это понравилось. Коросс знал это. Но его любимая молчала. Единственно, что хоть как-то смиряло Коросса с утратой — теплая пульсация амулета, бившаяся в такт с его сердцем.

Тело Ароны удерживал Шэрон. Вместе со Скульптором он примостился между острых наростов на спине драконьего обличия Коросса. Остальных вез на себе Лепэр. «Я сделаю все, чтобы ты снова была жива» — поклялся Коросс. В сотый, а может в тысячный раз.

Проскользнув через вилы очередной молнии, Драконы приземлились прямо на отвесную стену. Под их мощными лапами крошились камни, темными водопадами устремляясь вниз. Седоки вынуждены были крепче вцепиться в шипы, чтобы не упасть. К счастью для них, ползти Драконам пришлось недолго. Лепэр быстро нашел, что искал, юркнув в невидимый с воздуха проем.

Когти и бронированная чешуя заскрежетали по полу просторного зала, своды которого подпирали каменные великаны. Их вид, выражающий обреченную покорность, вызвал у принявшего вновь человеческий облик Коросса раздражение. Он забрал у Шэрона Арону, и последовал за Лепэром к широкой мраморной лестнице, крепко прижимая девушку к груди. За ними в полном молчании потянулись остальные.

Поднимаясь по покрытым вековечной пылью ступеням, Коросс опять чувствовал себя потерявшимся во времени странником. Он с трудом понимал, где сейчас находиться. Дамы и господа в одеяниях самого неожиданного покроя, облаченные в латы воины, смеющиеся дети сновали взад и вперед, проходя сквозь друг друга и его самого. Лестница ежесекундно менялась: то сверкая причудливыми орнаментами прошлого, то покрываясь толстым слоем пыли и запустения настоящего. Лишь мертвая Арона в его руках была неизменна.

Войдя в узкий коридор, Лепэр немного повозился у одной из дверей. Она услужливо распахнулась в уютную библиотеку, которая сразу же осветилась ровным желтоватым светом. В отличии от остальных помещений, здесь все выглядело удивительно обжитым. Пройдясь по толстому ворсистому ковру, радушный хозяин подошел к камину, и тот послушно вспыхнул ярким пламенем. Комната начала быстро наполняться теплом.

— Прошу извинить, дамы и господа, но то, куда мы намереваемся с Короссом отправиться, место не для людей. Воздух слишком разрежен. Да и ветер такой силы, что может смести любого из вас, — извинился Лепэр. — Я надеюсь, наше с Короссом отсутствие не покажется вам слишком утомительным. В баре вы найдете неплохое вино, в продуктовом шкафчике консервы. Как их открывать, вы уже знаете.

Сделав знак Короссу следовать за ним, Лепэр повел его по коридорам и лестницам дальше. Поднявшись еще на несколько лестничных пролетов, они уперлись в небольшую дверцу с искусно выложенной мозаикой, где два Черных Дракона кружили в синем небе. По приказу Лепэра она распахнулась, впуская в помещение снежную поземку и обжигающий морозный воздух.

Смотровая площадка, на которую они вышли, была не более трех метров диаметром. В середине ее возвышалась темно-серая полупрозрачная глыба. Резкий порывистый ветер сметал все до последней снежинки с поверхности, колючим холодом полируя темное стекло пола. Следуя указанием Лепэра, Коросс положил девушку на камень. Стужа, царившая в его душе, была сильнее ледяного ветра, бьющего в лицо. Только пульсирующий амулет не позволял ему замерзнуть в своем одиночестве.

Над головой ослепительно ярко сияли звезды, а под ногами бушевала гроза. И свет звезд, и сполохи молний играли на прозрачном полу, выхватывая из его глубин множество лиц: мужских и женских, молодых и старых.

— Камень, на котором лежит Арона, из Мира Духов, — негромко произнес Лепэр. — Он называется Камнем Памяти. Каждый раз, когда умирает Дракон, мы запечатываем в нем лучшие воспоминания об ушедшем. Теперь Главной Башне Замка предстоит вырасти еще на пару миллиметров. Следуй за мной, Коросс.

Лепэр шагнул в бездну. Ветер подхватил и швырнул мага в грозу, чтобы, на мгновение скрыв из вида, выпустить из нее Золотым Драконом. Не раздумывая, Коросс последовал примеру. Ветер обжег легкие, а взор затмили бешено вращающиеся облака. Мир подернулся рябью, услужливо предлагая более уместное для полетов тело. Коросс замахал крыльями, набирая высоту. И вот уже два Дракона — Черный и Золотой, кружили над светлой фигуркой девушки, лежащей на темном пьедестале. Сквозь прозрачную глубину пола сверху отчетливо проглядывали тысячи неповторимых судеб из разных эпох — от первых строителей Замка, до последних защитников Империи Драконов.

Теперь среди них появится и история его Ароны.

«Спой о ней Камню. Эту песню Камень сохранит в веках», — сказал Лепэр.

И Коросс запел. Слова сами складывались в строки, а музыку рождало разрывающееся от страдания сердце. Он рассказывал Камню историю юной девушки, которую не смогли сломить жизненные невзгоды, которая до последнего вздоха сумела сохранить в себе внутренний огонь. От его песни алтарь начал плавиться, огненными ручейками растекаясь по площадке. Когда пламя угасло, перед Драконами предстала идеально ровная поверхность, где лик Ароны смотрел в бездонное звездное небо из темных глубин камня. Его Арона исчезла, став небольшим фрагментом в бесконечной веренице жизней.

Это было так невыносимо больно, что Коросс стрелой взвился ввысь, пытаясь сбежать от собственного разбитого сердца. Скоро Эола предстала малым кусочком суши, со всех сторон омываемая Мировым Океаном Вечности. Он весь сосредоточился на взмахе могучих крыльев, пытаясь выкинуть все посторонние мысли и чувства из головы.

— Корн, ты слышишь меня, брат?

Коросс скосил глаза. Рядом с ним опять летел его недавний знакомый. Только теперь сквозь него проглядывали звезды.

— Я Коросс.

Рок насмешливо хмыкнул:

— Пока не запахнет жаренным… Так или иначе, ты здорово похож на моего брата в юности. Потому он тебя и избрал, что вас изначально объединяло духовное родство.

— И мы оба потеряли любимых, — горько вздохнул Коросс.

— Глупости, — разозлился Рок. — Как можно говорить о потери, если на твоей груди бьется камень с ее душой.

— Это переселение душ мне кажется шарлатанством, — признался Коросс.

Ему вдруг захотелось поделиться сомнениями. Рок, несмотря ни на что, вызывал у него доверие.

— Уоросс утверждает, что я просто должен буду выбрать какую-нибудь девушку и надеть ей амулет. Но будет ли это Арона? Вот ты говоришь, что я Корн. А я Коросс. Я — есть я. Ну, может, немного улучшенный. А та девушка? Останется ли в ней память Ароны? Ее застенчивая самоотверженность? Ее чистое любящее сердце? Или она ограничиться умением превращаться в Дракона? А какие изменения внесет в нее душа той девушки, которую Арона попросит потесниться? Или Арона убьет чужую душу? Я в это не верю. Это не Арона… Боюсь, даже если девушку с помощью искусства метаморфов превратить в точную копию Ароны, она все равно не будет ею. Я вряд ли смогу принять ее.

— Амулет не раскроется перед каждой встречной, — заметил Рок. — Нужно подходящее тело и схожесть душ. Тебя, например, Дух Корна ждал сотни лет.

— Потому что лежал в подземелье, куда не было никому ходу. А потом, я все равно остаюсь собой. Я — не Корн.

— В упрямстве вы точно сходитесь, — фыркнул Рок. — Амулет я спрятал в подземелье, потому что Зеркало Памяти мне указало на него. А то, что ты не почувствовал изменений — здорово! Ощущение чужеродности возникает лишь при наличии разногласий. И если вы с Корном реагируете на все одинаково, значит, Зеркало и Амулет сработали идеально.

Рок некоторое время летел, о чем-то размышляя, а затем спросил. В его голосе слышалось удивленное восхищение:

— Слушай, неужели у тебя последнее время ни разу не возникало глобального спора с самим собой?

И Коросс вспомнил то неодобрение, которое источала его темная половина, когда он начал привязываться к Ароне. Как всячески пыталась убедить его не делать глупости, приводя кучу разумных доводов. Сейчас, анализируя свое поведение с Ароной, Коросс вдруг отчетливо осознал, что раньше он никогда не стал бы обуздывать свои желания мыслями о будущем девушки. В Креопосе он был таким же шалопаем, как и другие облеченные властью и могуществом молодые люди. И брал от жизни все, что заблагорассудиться, не особо задумываясь о последствиях для других. Он не знал, как много в нем осталась от Коросса, а что появилось от Корна, но тот, кем он стал, не вызывал у него отторжения.

— Ты поможешь мне? — вспыхнувшая надежда обогрела заледеневшее сердце Коросса.

Призрачный Дракон некоторое время молчал, синхронно с Короссом махая крыльями.

— Амулет сотворил не я. Я знаю общие принципы его работы. Как заставит душу максимально безболезненно переселить в другое тело, знает лишь Корн. Дух Дракона в моей дочери еще незрелый, а чужая душа может быть достаточно сильна, чтобы натворить бед… Сам Корн не предлагал тебе помощь? — осторожно поинтересовался Рок.

— Нет, — сокрушенно подтвердил Коросс. — Арона рассказывала, что однажды, он даже лично связался с ней. Сказал, что мы не должны встречаться.

— Узнаю братика. Он всегда учил думать головой, а не другим местом… Правда, сам никогда не следовал собственным советам, — развеселился Рок. — Если хочешь, я поговорю с ним.

— Что я должен делать?

— Сними все защитные барьеры и пусти меня свою душу.

Ради призрачной надежды Коросс был готов на все. Не раздумывая, он выполнил просьбу Рока.

Это походило на сон, где он блуждал по лабиринту. Где-то рядом слышался чей-то разговор, но он все никак не мог попасть в помещение, где находились собеседники. Их слова было невозможно разобрать, зато интонации прослеживались очень хорошо. Сначала один голос укорял, заставляя другого оправдываться. Затем, второй взял инициативу, в чем-то убеждая своего собеседника. Потом они еще долго спорили, негодовали, обменивались обвинениями. И все это время Коросс бесцельно бродил по хитросплетению коридоров, не приближаясь, но и не удаляясь от спорщиков. Наконец, коридор исчез. Он снова увидел звездное небо и тень огромного Дракона, летящего рядом.

— Корн согласился. Не без условий…. М-да… Главное, он придет, когда будет нужно. Но перед тем как я призову его, ты выполнишь одну мою просьбу.

— Торгуешься дочерью? — с горечью спросил Коросс. — Лепэр говорил, что ты предатель, а я собственными глазами видел, что к тому же ты наполовину Демон. Так почему я должен тебе верить?

— Потому, что ты в корне ошибаешься, — ухмыльнулся Рок. — Торг предполагает взаимный компромисс, а ты сейчас склонен согласиться на любых условиях. Моя дочь слишком тебе дорога. К тому же на тебе должок. Убив меня, ты поставил на грань срыва дело, к которому я шел всю свою жизнь. Я так близок к достижению цели! Я не могу допустить поражения.

— Что за просьба?

— Поклянись мне Единой Силой, что вонзишь мой клинок в первого же незнакомца, что появится из Зеркала Времени.

Коросс задумался.

— Рок, ты сейчас в клинке? — с трудом выдавил он из себя.

— Ага, — радостно признался призрак. — Куда еще пристроить мятежную душу в отсутствии тела. Но выпускать наружу Дракона в моем нынешнем состоянии довольно дорогое, надо сказать, с точки зрения расходования Силы, удовольствие! Как только уровень магии в окрестностях снизиться (а он уже снижается), я не смогу с тобой больше говорить.

— Если я всажу кинжал в того человека, ты вселишься в него?

— Если он не вызовет у меня сильного чувства брезгливости.

— Не знаю, Рок. От тебя одно зло…

— Зло? Наслушался рассказов Лепэра? Нашел же кого! Твердолобого догматика. Я, между прочим, твой прадед и создатель Кросса, а Лепэр — основатель враждебного нам государства. Так кому ты должен верить?

— А Демон, в которого ты все это время превращался?

— Слушай, ну не будь ханжой. Это прерогатива митрильцев. Правитель Кросса не должен страдать предрассудками.

— Родственные чувства тоже для тебя предрассудки? — зло ощетинился Коросс. — Твоя щепетильность не страдала, когда ты оставил маньяку-орбу на растерзание свою жену и дочь?

Рок помрачнел, а потом неохотно изрек:

— Я не мог им помочь. Лепэр, создав Полог, лишил меня доступа к Силе. Правители не могут долго находиться без нее, а я тем более. Можно было бы набрать ее в межмировом пространстве, но я не мог обернуться Драконом из-за магического истощения. Я даже не мог проникнуть в собственный Замок, так как это златочешуйчатое чудовище перекодировало все замки и заблокировало порталы. Вскоре мое тело начало разрушаться. Да и Абиэль страдала. Чтобы «подкормить» жену и хоть как-то замедлить процессы разрушения собственного тела, время от времени я отправлялся на охоту в поисках магических существ. Я убивал, чтобы забрать жалкие крохи их Силы. Во время одной из таких моих вылазок, Абиэль и попала в плен. И я, когда-то всесильный маг, ничего не мог сделать против жалкой горстки орбов. Оруш был одержимым. Демон, вселившийся в него, заставлял всю окрестную нечисть служить ему. У меня был только один способ освободить Абиэль — продержаться две недели на жертвенном столбе. В обмен, Демон обещал, что после окончания ритуала, я смогу забрать жену с собой. Но по истечении срока пытки я понял, что меня обманули. Демон просто решил сменить тело, а боль, которую я испытывал все это время, облегчала ему переход в меня. Я сам стал одержимым, как Оруш. Когда же я смог подчинить себе Демона, Абиэль была мертва, а малышка Арона уже давно покинула подземелья Горы.

— Почему ты не убил его? — воскликнул Коросс.

Рок покачал головой.

— Надеюсь, ты никогда этого не поймешь. Это мой ад. Как бы то ни было, жену все равно уже было не вернуть, а Оруш был мне нужен. Магические существа шарахались от меня как от чумы, за несколько километров чуя мое приближение. А Оруша и его людей они не боялись. Мне нужна была магическая подпитка, и они меня ею обеспечивали. Кроме того, по какой-то причине на орбов практически не действовал Полог, и они время от времени доставляли мне с тракта живые Источники… Коросс, давай не будем отвлекаться… Ты согласен принять мои условие в обмен на возможность оживить свою любимую?

— Согласен, — неохотно ответил Коросс. — Я выполню то, что ты просишь.

 

Зеркало Времени

Лепэр задумчиво смотрел с края Камня Памяти на бушующую внизу грозу. Заметив Коросса, он приветливо помахал рукой.

— Я уже хотел отправляться разыскивать тебя. Зеркало начало активно работать вспять. Скоро уровень Силы в районе Горы снизиться до минимальных размеров. Становится опасно летать по окрестностям в обличии Дракона.

Коросс кивнул, опускаясь на колени. Сквозь темное стекло на него смотрела Арона и слегка улыбалась ему. Он обвел пальцем нежный контур лица. На какой-то безумный миг ему показалось, что она сейчас постучится и попросит выпустить ее наружу.

— Коросс, — молодой человек вздрогнул, когда Лепэр дотронулся до его плеча, — я уже отправил твоих друзей назад в Кросс за несколько часов до того момента, как вы переместились в Валгаву. Здесь остались только ты и Даосса. Следует поторопиться, пока магия не закончилась.

— Ты тоже отправишь меня в прошлое?

— Это оптимальный вариант, поэтому да. Но ты не забудешь то, что здесь произошло. Ты Дракон, Коросс. Мало того — Черный Дракон. И я благодарю звезды, что Дух Черного Дракона возродился. Желаю тебе как можно быстрее построил свою Башню и стал Верховным Правителем. Тебе нужна власть. Много власти, чтобы приглядывать за Эолой. Особенно сейчас, когда истинная магия начала постепенно возвращаться в нее… Я настроил все двери Замка на тебя. Отныне — он твой дом. Когда ты построишь Башню, тебе откроется доступ в межмировое пространство, где ты сможешь превращаться в Дракона. В его обличии ты всегда можешь вернуться сюда, и пользоваться всем, чем сочтешь нужным.

Вернувшись в библиотеку, они увидели спящую Даоссу. Она сладко посапывала в огромном кресле перед жарко пылающим камином. Толстый ковер был бел и пушист, а чехлы кресел и дивана пахли свежевыделанной кожей. На полированном журнальном столике стоял бокал недопитого рубинового вина. Чуть дальше за массивным письменным столом рядами уходили вдаль бесконечные шкафы, снизу доверху заполненные толстыми фолиантами.

Даосса, в своей запыленной и местами порванной одежде, выглядела неуместно в этом царстве роскошного благополучия и покоя. Как, впрочем, и они с Лепэром.

— Даосса, — мягко окликнул огневолосую девушку Дракон.

Жрица, распахнув зеленые глаза, удивленно воззрилась на вошедших мужчин.

— Я, кажется, задремала, — сладко зевнула она, и тот час же сочувственно уставилась на Коросса. — Ты как?

— Спасибо, Даосса, я в порядке. Лепэр говорит, нам надо торопиться. Остальных он уже отправил по домам.

— Ну, еще ненадолго мы с Даоссой все же задержимся, — отозвался Лепэр.

Жрица покраснела.

— Лепэр, я, так понимаю, сейчас ты напомнишь мне о моем обещании.

Он галантно предложил ей руку, помогая подняться с кресла.

— Тебе не о чем тревожиться, радость моих очей. Меньше всего, я хочу, чтобы ты страдала. Друзья, разрешите вас пригласить на небольшую прогулку в святая святых Черного Замка?

Не ожидая ответа, он подхватил жрицу под руку.

Коросс не особо следил, куда они шли, погруженный в свои печальные мысли. Перед его внутренним взором стояло лицо Ароны, улыбающееся ему сквозь холодный камень. Ему все казалось, что любимая ожила и теперь стучится в каменное стекло, пытаясь вырваться. Лишь мерный стук амулета удерживал его от того, чтобы не поддаться этому наваждению и не вернуться на Камень Памяти.

Краем сознания Коросс отмечал, что они постоянно поворачивали то в одну сторону, то в другую. Наконец они уперлись в резную дверцу, инкрустированную драгоценными камнями. Лепэр нажал на один из камней, и внутри дверцы что-то зашелестело. Через несколько секунд она распахнулась. Как только они вошли в небольшую комнатку, дверца за ними закрылась. Затем пол под ногами дрогнул, и возникло ощущение падения.

— Лифт опускает нас на первый этаж Замка в зал с Зеркалом. Даосса, мы с тобой там уже были. Правда, пробирались туда по-другому.

— И я так и не смогла понять, для чего создано Зеркало. Ты так часто о нем упоминал, что у меня уже путаница в голове, — призналась Даосса.

Лепэр мягко улыбнулся:

— Это действительно не просто понять. Это один из сложнейших магических механизмов, в котором и я полностью не разбираюсь. Концентрируя в себе энергию, оно листает вероятности событий, которые могли бы произойти. А еще оно способно переносить людей не только в пространстве, но и во времени, претворяя, таким образом, вероятности в жизнь. Правда, срок переброски в пределах Эолы небольшой. Зеркало более эффективно работает с Нижними Мирами. Там его временные и пространственные возможности практически беспредельны. Но на истинной земле трудно манипулировать временными потоками. Две недели — максимальный срок, в пределах которых можно влиять на будущее обитателей Эолы. И это требует огромного расхода Силы. Но в нашем случае — это хорошо. Земли близ Черного Замка должны оставаться непригодными для магии.

— Ты отправил Уоросса и остальных назад с помощью этого Зеркала? — догадалась Даосса.

— Да. И они не будут помнить ничего, что здесь произошло.

— Может это и к лучшему, — задумчиво кивнула Даосса. — Уоросс и Донна пережили такие страдания. Это хорошо, что они не будут ничего помнить. А еще я рада, что Скульптор останется моим косметологом. Таких как он мастеров в Кроссе нет…

Она осеклась, увидев, как Лепэр отрицательно качает головой.

— У магии другая природа. Она не живой организм, поэтому время на нее не действует. Сожалею, но проклятие Уоросса останется в силе. Так же как пробудившаяся способность к магии у Донны.

— И для Скульптора ничего нельзя сделать? — Короссу тоже было жаль этого немногословного слугу.

Лепэр задумался.

— Митриль не живет по законам Кросса. Мой Дом предоставит Скульптору свое покровительство, если ты, Коросс, возьмешься переправить его через границу…

Лифт остановился с мягким толчком. Они вошли в овальное помещение с огромным Зеркалом посередине. Его чуть колеблющаяся поверхность напоминала жидкую ртуть. Вокруг Зеркала излучала сияние пентаграмма, начертанная на полу. Вдоль каждого луча тонкой вязью шли незнакомые письмена и формулы. А может и знакомые. Чувство узнавания вспыхнуло на миг в сознании Коросса и исчезло.

— Ой, оно стало таким… живым! — изумилась Даосса.

Она подошла к Зеркалу, и хотела было прикоснуться к нему, но Лепэр не дал, перехватывая ее тонкие пальчики.

— Осторожно, дорогая. Всему свое время. Сначала отправим Коросса. Давай, мой мальчик, смелее. Загляни туда и увидь то место, с которого лучше всего продолжить свой путь. И помни, Черный Замок будет ждать тебя.

Коросс покачал головой, делая шаг назад.

— Я вернусь только вместе с Даоссой.

Жрица, явно встревоженная происходящим, с благодарностью ему улыбнулась, а Лепэр нахмурился.

— Ладно, — сказал он, пожав плечами. — Это все несколько осложняет, но не принципиально. Подождите в сторонке и не мешайте мне.

Он медленно пошел вдоль магического узора, что-то негромко бормоча. Письмена под влиянием его речей местами изменялись. Когда Лепэр закончил, он последним взглядом окинул заклинания и, удовлетворенно улыбнувшись, подошел к внимательно наблюдающим за ним кроссцам.

— Пойдем, дорогая, — сказал он, предлагая Даоссе руку. — Коросс, не волнуйся, для тебя мы отлучимся совсем ненадолго.

В Зеркале отразился сказочной красоты дворец. Он стоял на зеленом холме, у подножья которого простирался город.

— Что меня ждет там?

Как Даосса не старалась держать себя в руках, было видно, что она сильно нервничала.

— И звезды, и брызги шампанского, и жаркие ночи любви, — прошептал Лепэр ей на ушко.

Впрочем, достаточно громко, чтобы Коросс услышал.

— Даосса, ты можешь просто вернуться со мной, — предложил молодой человек. — Уоросс сейчас находиться в прошлом. А значит, с ним ничего не произошло. Твое обещание Лепэру не имеет силы.

Дракон побледнел от досады. Жрица сначала заколебалась, а потом отрицательно покачала головой.

— Нет, Коросс. Дом Пылающей Башни всегда держит свое слово.

Лепэр облегченно вздохнул.

— Тогда разреши…

Он предложил ей руку, и они шагнули в расплавленное серебро. Зеркало всколыхнулось и принялось гулять волнами, которые, то расходились кругами, то образовывали небольшие водовороты, ломая отражение Коросса на фрагменты, переставляя их самым причудливым образом.

Но не успела поверхность Зеркала успокоиться, как его края вновь разошлись, выпуская из своих глубин мужчину и женщину.

Мужчина был широк в плечах и статен, а черты лица его были жестки и упрямы. Но, несмотря на смену облика, Коросс без труда узнал в нем Лепэра. Золотой Дракон в этот раз предстал в своем истинном обличии. Жрица тоже изменилась. Она была одета в зеленое пышное платье, расшитое золотыми узорами, а ее буйная шевелюра была уложена в причудливую прическу. Вот только глаза Даоссы были заплаканы, а главное, жрица крепко прижимала к груди младенца.

«Сколько же прошло времени за Зеркалом?», — подумал Коросс, для которого с момента их исчезновения не прошло и минуты. Впрочем, особого удивления он не испытал. Зеркало, по сути, было очень похоже на Башни, только наоборот.

— Ты не можешь так поступить с нами! — всхлипывала жрица, утирая горькие слезы. — Умоляю, оставь в покое моего мальчика, и я буду тебе самой верной женой на свете…

— Ты не понимаешь. Я многие годы вынашивал мысль воссоздать на Эоле Империю Драконов. Этот ребенок — ключ, отворяющий двери моей мечты…

— …и разбивающий мне сердце.

— Ты не будешь страдать, дорогая. Я позабочусь, чтобы ты ничего не помнила о нас с тобой и этом малыше. Я тоже забуду. И это к лучшему для нас обоих. Лишенные памяти чувства умирают.

Неизбежность и окончательный приговор были написаны на лице Золотого Дракона. Даосса, поняв, что мольбы ее бесполезны, бросилась к Короссу, пытаясь спрятать от своего грозного любовника младенца.

— Коросс, скажи ему, — рыдая, произнесла она. — Тебя он послушается. Он должен оставить ребенка мне. Я буду любить его. Нельзя отлучать мать от ребенка! Ну, посмотри, Коросс! Разве можно причинить зло такому вот чуду?

Младенец распахнул безмятежные глаза цвета весенней листвы и сладко причмокнул алыми губками.

— Коросс, помоги мне! — взмолилась жрица, вручая Короссу своего ребенка.

«Время пришло, Корн, — безжалостно прошелестело в его голове. — Сделай то, что наш мальчик сам не сможет сделать».

Темное сознание ворвалось в него, овладевая телом. Хотелось завыть от невыносимого чувства бессилия.

«Спокойно, парень, — раздался в его голове густой, чуть грустный Голос. — Я делаю то, что должно. Не противься, иначе только навредишь самому себе».

Даосса вскрикнула, когда Золотой Дракон притянул ее к себе.

— Ты все забудешь, Даосса. Просто забудешь… Посмотри мне в глаза на прощанье. Скоро ты окажешься дома в окружении верных слуг и обожающего тебя кузена. Ты никогда не вспомнишь обо мне и сыне, об этой экспедиции, о Драконах. Может только иногда тень призрачных воспоминаний пронесется в твоих снах. Ты будешь счастлива, моя хорошая. Ты достойна этого.

Она попыталась вырваться, а потом обмякла в объятиях Золотого Дракона. С ней на руках он вновь прошелся вдоль лучей пентаграммы, заставляя их измениться. А потом встал перед Зеркалом. В нем отразилась увитая плющом серая стена замка. На рельефном панно был изображен герб Дома Пылающей Башни. Лепэр поставил безвольную жрицу на пол и легонько подтолкнул ее к Зеркалу.

— Иди, дорогая. Всей душой желаю тебе счастья, — прошептал он.

Рука Коросса, ведомая волей Черного Дракона, уверенно сжала рукоять злополучного кинжала. Вспыхнув ярким пламенем, черный клинок растворился без следа, едва коснувшись кожи младенца. Ребенок даже не вздрогнул, лишь глаза младенца на мгновение вспыхнули золотом.

Лепэр в мрачной задумчивости наблюдал за Даоссой. Находясь в полузабытьи, словно пьяная она брела к воротам Замка, а ей навстречу уже спешили встревоженные слуги. Ноги не-Коросса уверенно шагнули к пентаграмме, а губы произнесли несколько слов, заставляя письмена полыхнуть зеленым. Лепэр, резко обернулся, когда зеркальная поверхность содрогнулось, меняя изображение. В ее глубинах отразилась маленькая девочка в люльке. Она взглянула в Зеркало глубокими синими глазами и улыбнулась улыбкой Ароны. Чуть застенчиво и, в то же время, словно бросая вызов.

— Отдай мне ребенка, Коросс, — произнес Лепэр.

— Ты не имеешь права у меня ничего требовать.

— Это еще почему?

Не-Коросс неохотно перевел взгляд с изображения ребенка в Зеркале на Лепэра и улыбнулся. Побледнев, Дракон рухнул на колени, склоняя голову:

— Корн, — выдохнул он, — мой Повелитель!

— Ты воспользовался моим Зеркалом, Лепэр. У тебя есть оправдание своему проступку?

— Я думал, ты погиб.

— Плохое оправдание. Зеркало принадлежит Клану Черных Драконов. Никто другой не смеет пользоваться нашими артефактами без нашего разрешения.

— Черные Драконы вымерли.

— Опять мимо! — разозлился Корн. — Мой брат был жив. И ты пытался убить его.

— Он виновен в твоей смерти, Повелитель.

— Никто не смеет судить Черных Драконов. Каждый наш поступок иметь причины и преследует свою цель. Разве ты не знал этого?

— Прости, Повелитель, — еще тише повторил Лепэр, склоняя голову. Позволь мне искупить вину.

— Этот ребенок — твое искупление. Ты поселишь его в своем Доме и проследишь, чтобы он получил достойное воспитание. Но ты лишаешься права на него.

Лепэр кивнул, не смея возразить.

— Для тебя у меня будет задание, Дракон.

— Какое, Повелитель?

— Видишь, этого младенца в Зеркале? Когда разберешься со своими делами на Эоле, ты отправишься в ее мир и синхронизируешь временные потоки того места с временными потоками Эолы. Затем отыщешь этого ребенка и наденешь ей амулет. Ты будешь следить за девочкой до ее совершеннолетия.

— А мой… сын?

«Теперь ты вспомнил об отцовстве», — невесело подумал Коросс, находясь в собственном теле сторонним наблюдателем. Как же все было грустно. Оставалось лишь верить, что это поможет ему вернуть Арону.

— Твой вопрос вызывает удивление, — тем временем двигались его губы. — Минуту назад тебя не заботила ни судьба ребенка, ни чувства его матери. Для тебя они были лишь средствами достижения собственных целей.

Лепэр побледнел:

— Я признаю справедливым наказание. Смею ли я просить о единственной милости?

— Проси, — кивнул Корн.

— Могу я по истечения совершеннолетия девочки вернуться на Эолу?

— Разумеется, дружище, — голос Корна смягчился. — Я буду рад видеть тебя. Кто, кроме тебя, поможет Короссу воссоздать Империю Драконов?