Клинок

Жуткий вой, потрясший лес, заставил их подскочить на месте.

— Возвращайся домой, — шепнул Коросс Ароне, нащупывая на поясе кинжал.

К сожалению, меч он оставил в доме. Кто же предполагал, что деревенский праздник может закончиться таким вот образом?

— Я охотница и лучше знаю эти места, — поджала губы девушка.

Больше не споря, они устремились на звуки. Переливы этого воя не прекращались все время, пока молодые люди бежали. Коросс не представлял, как можно заставить живое существо так долго и отчаянно страдать. Наконец, крик оборвался. И кроссец возблагодарил небо за наступившую тишину. Но она была недолгой. Женский крик, полный горя, вновь взорвал наступающее утро. Это было совсем близко.

На лесной поляне собрался весь Голубой Дол. То, что раньше было рыжебородым поклонником Даоссы, теперь оказалось разбросанным по всей поляне. В воздухе витал тошнотворный запах смерти. Стоя на коленях и прижимая к груди остатки окровавленного тела, Провидица выла и раскачивалась из стороны в сторону.

— Орбы, — сплюнул один из валгавцев. — Их рук дело.

— Значит, конец всем договоренностям. Что ж, война, так война, — угрюмо отозвался второй.

— Молчи, Дарик, — разозлился первый. — Совсем ополоумел! Сам не понимаешь, что несешь! Какой конец договоренностей? Какая война?!? Орбы не напали бы, если бы Бэрон не стал защищать чужачку. Он разозлил их. Не надо было, вообще, чужаков пускать в Голубой Дол. От них всегда были одни только неприятности.

— В костер их! — выкрикнул кто-то.

Валгавцы, сжав кулаки, двинулись на молодых людей, готовясь обрушить на них свою ярость. Коросс попятился, прикрывая собой девушку. Но кровожадным планам горцев не суждено было сбыться.

— Дарьюшка! — истошно закричал чей-то голос. — Они похитили мою дочь!

— Алита! Алита! Где ты?

Окрестности разорвались тревожными криками, где родственники, друзья, любимые окликали друг друга, в надежде услышать ответ. Воздух наполнился Силой, и мужчины, растерянно переглянувшись, бросились на поиски своих близких, вдруг дружно позабыв о жажде мести.

— Возвращаемся домой. Надо все обсудить, — устало произнес возникший перед Короссом и Ароной Лэппэл. — Уоросс, Скульптор и Шэрон уже там.

Он был спокоен и собран.

— А Даосса и Донна?

Лэппэл помедлил, а затем неохотно ответил:

— Их нет там. И я не слышу их здесь.

Сердце Коросса сжалось.

— Оруш не убивает женщин, — негромко заметила Арона. — Во всяком случае, сразу. Если их догнать, то девушек можно будет спасти.

— У него много людей?

— Людей? Не знаю. Не люди страшны, — пробормотала она.

— А кто?

Арона не ответила, о чем-то напряженно размышляя. Вокруг нее сгущалось облако страха.

— Так или иначе, пока не рассветет, бесполезно что-то искать, — решил Лэппэл. — Да, и вооружиться не помешает… Арона, ты знаешь, куда направится Оруш со своей добычей?

В душе Коросса разыгралась настоящая буря. Ему хотелось сплести из ее все усиливающегося страха тугие нити Силы, и в тоже время прижать девушку к себе, успокоить.

Явно делая над собой усилие, Арона кивнула.

— Я провожу вас, — наконец, произнесла она. — Но со мной будет помощник.

— Кто-то из местных следопытов?

— Не местный, — прошептала она. — Я вас с ним познакомлю, когда подальше отойдем от селения. Только одно условие…

— Какое?

— Вы убьете Оруша.

— Обещаем, — хором сказали Лэппэл и Коросс.

В избе их встретил мечущийся по комнате Уоросс. Всклокоченный, бледный, с запавшими от волнения глазами. Рядом застыли Скульптор и Шэрон, потрясенные так же сильно, как правитель.

— Вы нашли ее? — потребовал Уоросс у Лэппэла ответа, как только они вошли.

— Нет, — покачал головой митрилец.

— Предатель! Ты обещал! — взвился огневолосый, и воздух вокруг него сгустился, готовя магический удар.

— Успокойся, — Лэппэл невозмутимо уселся за стол и налил себе в чашку воды. — Сейчас в лесу черте что твориться: плач, паника, всеобщее смятение. При таком фоне невозможно было выйти на след. Но у нас есть тот, кто нам поможет.

Лэппэл указал на мрачную Арону.

— Арона говорит, что знает, кто похитил девушек, она хорошо ориентируется в лесу и у нее есть помощник.

— И кто это? — Уоросс с изумлением выпучил глаза.

— Насколько я понимаю, это та тварь, что ранила меня, — пожал плечами Коросс, вмешиваясь в разговор.

Теперь все посмотрели на него.

— Как ты догадался? — спросила девушка.

— Утро в хижине, — одними губами улыбнулся Коросс. — Ты не удивилась, когда увидела мои раны. Сразу поняла, как лечить. А потом, ты не стала ночевать с остальными в хижине. Бродила по лесу до утра по той стороне, откуда мы пришли… Искала свою собачку?

— Беса, — кивнула девушка. — Его зовут Бес. Он, в целом, неплохой, просто не любит, когда в его присутствии используют Силу.

— Или слишком ее любит. Как все мы, — пробормотал Лэппэл, и уже громче распорядился, мельком взглянув в окно. — Сделаем так. Быстро собираемся, берем оружие, теплые вещи и сразу же выезжаем.

Все кивнули, и поспешили заняться сборами.

Не прошло и получаса, как они покинули осиротевшее валгавское селение.

Отряд ехал в тревожном молчании, поглядывая по сторонам и крепко сжимая рукояти своих мечей. Когда все достаточно углубились в лес, Арона остановила свою лошадку и особым образом свистнула. Почти сразу заросли раздвинулись. Появившийся из них огромный черный пес вогнал лошадок в полный ступор. И было от чего. Глаза Беса светились, словно раскаленные угли, а язык, высунувшийся из клыкастой пасти, оказался раздвоенным, как у змеи. Шерсть, отливающаяся металлическим блеском, напоминала иглы дирообраза — более короткие по бокам и длиннющие на хребте и вокруг шеи.

— Бес, дружище! Я так по тебе соскучилась, — воскликнула девушка.

— И как вам только удалось подружиться? — спросил Лэппэл. — Не думал, что адские псы могут уживаться с кем-то, кроме…

И он оборвал себя на полуслове.

Бес лениво шевельнул хвостом, дожидаясь, когда соскочившая с коня девушка, подойдет и обнимет его. Когда псу подумалось, что с нежностями пора заканчивать, он мягко отодвинул Арону в сторону и направился к ее спутникам, медленно переводя свой огненный взгляд с одного на другого. На Короссе красные глаза задержались. Бес еще шире обнажил свою пасть, то ли приветствуя, то ли угрожая, то ли смеясь над ним. Конек под кроссцем начал садиться на задние ноги, впадая в полуобморочное состояние. Коросс щелкнул его по ушам, приводя в чувство.

— Я тоже рад познакомиться, — заметил он Бесу.

— Бес, — окликнула Арона пса, — мы ищем Оруша. Ты поможешь нам?

Тот задрал голову, и некоторое время нюхал воздух. Определившись с направлением, он потрусил впереди отряда, изредка оглядываясь на неохотно следующих за ним лошадок, активно понукаемых своими седоками.

Они поднимались все выше и выше, пока лиственный лес не сменился мрачным ельником, где зима еще не сдала своих позиций. Лишь насыщенный влагой воздух да черные лунки вокруг деревьев и камней говорили о близившейся весне. На ноздрястом снегу хорошо стали видны следы орбов. Судя по всему, они путешествовали пешими. Еще через полчаса пути по заснеженному лесу они услышали вороний гвалт. Бес обернулся, словно пытаясь что-то сказать, а затем свернул с тропы, явно намереваясь обогнуть серую проплешину, виднеющуюся из-за деревьев.

— Постой, Бес, надо посмотреть, что там, — сказала Арона, и пришпорила свою лошадку.

Недовольно фыркнув, пес демонстративно улегся в снег, всем своим видом говоря, что предпочитает подождать ее здесь. Мужчины устремились за девушкой. Было ясно, что падальщики так не разгалделись бы, будь на поляне кто-то живой, но Коросс все равно обнажил свой меч. Остальные поступили также.

Ворон было не просто много. Их было очень много. Серо-черным полотном они устилали землю, а новые птицы все слетались и слетались…

— Мерзость какая! — Лэппэл подхватил с земли увесистый камень и метнул его в шевелящуюся массу.

Вороны с карканьем прыснули в стороны. На плоской площадке, лишенной снега, в кроваво-грязной жиже, которая не спешила впитываться в каменистую почву, лежали два бритоголовых воина. Примитивные кожаные доспехи не спасли их внутренности от смертоносной стали.

— Кузина поработала, — окинув взглядом знатока трупы, умилился Уоросс. — Видели, какая филигранная работа? У каждого брюхо вспорото зигзагом. Умница моя!

— Не думаю, что это был мудрый поступок, — покачав головой, тихо возразила Арона.

— Что ты имеешь в виду? — напрягся Уоросс.

Арона не ответила. Вместо этого она обернулась к Лэппэлу:

— Надо сжечь.

Митрилец кивнул, не удивившись:

— Разумеется.

— Зачем еще эта возня? — нахмурился Уоросс. — Птицы сожрут. Лучше поторопимся нагнать кузину. Судя по следам, они были здесь недавно.

— Вороны склевывают глаза, чтобы мертвые не могли найти дорогу из Мира Духов. А у этих — глаза целые, — тихо сказала девушка. — Птицы и не смогут сделать то, что должны, сколько бы их здесь не собралось. Обращение уже началось. Поэтому и Бес сюда не пошел. Он не любит Ищущих.

Кроссцы недоуменно переглянулись между собой.

— Кто такие Ищущие? — спросил Коросс.

— Очень неприятные твари из времен Ушедших, — пояснил явно встревоженный Лэппэл. — В прошлую войну их не было, иначе наши потери были бы значительно серьезнее. Интересно, кто заставил их пробудиться вновь?

Все вновь внимательно уставились на поверженных горцев, ожидая, что они вот-вот вскочат и ринуться в бой. Внутри одного из них что-то чернело. Соскочив с коня, Коросс подошел к мертвецу и наклонился.

— Что у него там? — заинтересовался Лэппэл.

— Кинжал, — ответил Коросс, очистив находку об одежду убитого.

На нем не было ни единого украшения, отсутствовала даже самая простенькая гарда для защиты руки. Тщательно отполированное угольно-черное лезвие слегка искрилось на солнце.

— Покажи, — попросил Лэппэл.

Молодой человек неохотно передал находку митрильцу, чувствуя к ней странное притяжение. Пожалуй, такое же притяжение он испытывал к амулету, который нашел в Катакомбах. Вспомнив о подвеске, он еле удержался, чтобы не достать ее. Он вдруг понял: подвеска и клинок были сделаны из одного и того же материала.

— Клинок не простой. Балансировка великолепная. Форма изыскано-лаконичная. Очень странно подобное оружие найти у дикого горца, — после внимательного осмотра, произнес Лэппэл. — Коросс, советую, быть осторожнее с ним.

— Ты что-нибудь знаешь о нем? — напряженно спросила Арона, внимательно разглядывая клинок, но не делая ни малейшей попытки прикоснуться.

— Только догадываюсь, — нехотя отозвался Лэппэл. — Мне нужно будет время, чтобы по-хорошему изучить его.

— Может, вместо того, чтобы разглядывать всякую гадость, займемся, наконец, поисками моей кузины? — раздраженно осведомился Уоросс.

— Езжайте, — кивнул Лэппэл. — Я сожгу эти остатки и догоню вас.

И отряд устремился дальше.

 

Орбы

— Ты кровью у меня умоешься. Ноги мои целовать будешь! Думала, тебе это все просто так сойдет. Ты еще меня плохо знаешь! — донесся до них рык, и сдавленный женский стон был ему ответом.

Семнадцать покрытых татуировками воинов сидели у костра, грызли мясо и гоготали, глядя, как огромный бугай волочит по камням хрупкую девичью фигурку, в которой Коросс с болью узнал всегда неунывающую жрицу. Орб швырнул жрицу к костру и подошел к котелку. Зачерпнув кружкой варево, он жадно принялся пить. Кадык, двигающийся при каждом глотке, показался вдруг Короссу на редкость заманчивым. Но когда Арона вскинула свой лук, Коросс положил руку на плечо девушки и отрицательно мотнул головой. К сожалению, еще было рано. Надо было ждать сигнала Лэппэла.

Напившись, орб вытер руками губы и, не поворачиваясь к своей пленнице, ударил ее ногой в живот. Удар казался несильным, но Даосса, скорчившись, захлебнулась в кашле. Меч вдруг сам прыгнул в руки Коросса, а тело напряглось. И он бы прыгнул, если бы из подернувшегося рябью воздуха к костру не вышел человек с низко надвинутым на лицо капюшоном.

— Оставь ее, Оруш, — прошелестел он. — Договоренности калечить у нас с тобой не было. Жрица нужна мне целой и невредимой.

— Она убила моих…

— Меня не интересуют твои проблемы. У нее были с собой флаконы с Силой?

— Да.

Оруш передал пояс Даоссы незнакомцу, и пожаловался.

— Куроб и Марэп были моими детьми…

— Значит двумя придурками у тебя стало меньше. Связывать жрицу надо было по-хорошему, а не лапать. Тогда ничего и не случилось бы…

Незнакомец склонился над жрицей, а затем обернулся к Орушу:

— Дай сюда мой кинжал.

Коросс выразительно кивнул Ароне на незнакомца, и девушка натянула лук. Они больше не имели права ждать. Вот только Бес… Он угрожающе скалил на молодых людей зубы, всем своим видом предупреждая, что недоволен. Коросс совершенно не понимал эту тварь. Арона, судя по ее изумленному взгляду на своего питомца, тоже.

Забористое ругательство орба гулко разнеслось по окрестностям, отложив назревающие разногласия между недавними союзниками.

— Тебе что-то не нравиться в моих словах? — угрожающе вопросил незнакомец.

Орб попятился от него.

Это становилось интересным. Коросс убрал руку с рукояти меча, и Бес сразу успокоился, обратив все свое внимание на людей у костра. Молодой человек осторожно перевел дыхание. Мериться сейчас силами с адским псом у него не было никакого желания.

— Ты потерял мой кинжал! — прошипел незнакомец.

— Она выкрала его у меня, — запричитал орб, и в голосе великана послышались истеричные женские нотки. — Им она и замочила моих сыночков. Я был в тот момент так зол! Думал только о том, чтобы не убить ее. О кинжале и не вспомнил… Мой Повелитель, я вот подумал — а зачем вам этот кинжал? Нас все магические твари в округе теперь знают, на несколько километров стороной обходят. А потом, теперь у вас есть жрица. На фига нам теперь проклятая Магия Драконов?

— Ты подумал?!? Зловонная клоака, наполняющая твою голову, может только бурлить. Думать она не способна! — рыкнул незнакомец.

Из плаща метнулась рука, хватая великана за горло. Оруш захрипел, падая на колени, не делая попытки освободиться. Несмотря на хрупкое по сравнению с орбом сложение, незнакомец, обладал недюжей силой.

— Ладно, живи. К сожалению, ты пока мне нужен, — с досадой произнес незнакомец, отбрасывая от себя орба. — Я сам найду клинок. А ты запомни, если тронешь еще раз жрицу, то тебя даже Мрак не укроет от моего гнева. Валгавок отпусти. Не ты заключал с валгавцами договор, не тебе и нарушать.

Когда незнакомец растворился в ночи, Оруш поднялся с земли и со злостью уставился на молчаливо взирающих на него орбов.

— Что уставились, уроды? — прорычал он. — Жить надоело?

Ответить ему никто не успел. Раздался тревожный крик сойки. Но за мгновенье до этого Бес черной молнией метнулся вперед, атакуя ближайшего к нему орба. Рядом с Короссам запела тетива. Арона спустила стрелу, но в Оруша не попала. Он отпрыгнул в сторону, на лету выхватывая свой ятаган. А затем зарычал, выглядывая спрятавшегося в камнях стрелка. Лук Ароны дернулся, следующая стрела ушла вверх. Девушку окутало густое облако ужаса.

Ночь разорвалась криками.

Злой, как черт, Уоросс обрушился на Оруша со спины. Вот только великан, столь беспомощный перед незнакомцем в плаще, на поверку оказался достойным противником. Он мгновенно развернулся, выбрасывая свой ятаган навстречу. Клинки завизжали, выбивая фейерверки искр.

— Он мой! — закричал огневолосый. — Кто мне помешает, станет моим врагом навеки.

Но каждому из них и своих противников хватало. Скульптор бросился к Даоссе, но ему преградили путь два орба. Шэрон, успевший незаметно забраться на ель, спрыгнул оттуда прямо в середину сгрудившихся в кучу разбойников, и теперь сражался сразу с пятерней. Лэппэл смерчем обрушился на них с другой стороны. Бес, расправившийся с одним орбом, метнулся к следующей своей жертве, смыкая мощные челюсти на горле.

Коросс вертелся волчком, нападая сам и отражая сыпавшиеся со всех сторон удары. Краем глаза он увидел взметнувшийся над его головой топор, но меткая стрела пронзила руку орба, заставляя того выпустить оружие. Коросс ударом ноги отбросил орба в сторону и нырнул под ятаган другого. Смертоносный укол, и вовремя освободившийся от тела меч вновь высек искры, встречая следующий клинок. Скользнув вниз по кривому лезвию, меч отрубил руку, сжимающую ятаган, а точный удар кинжала в сердце оборвал крик. Взвиваясь в воздух, он ушел от следующего врага, чтобы оказаться за его спиной. Обернуться орб не успел. Еще один упал со стрелой в шее, так и не завершив замаха топором.

Хоть противник превосходил количеством, каждый в их небольшом отряде стоил десятка горцев. А если бы была возможность применить Силу, то и намного больше. Вскоре почти все враги были повержены. Только Уоросс продолжал биться с Орушем. По мере того, как битва затягивалась, огневолосый злился все сильнее, а на уродливом лице Оруша расплывалась довольная улыбка. Несмотря на тяжеловесность, орб обладал быстротой хищного зверя и сверхъестественной интуицией.

— Я сам, — гневно крикнул Уоросс, тяжело дыша, заметив, что Коросс решил встрять в бой.

Ятаган просвистел в миллиметре от головы Уоросса. Отпрыгнув, он поскользнулся и упал на землю. Зарычав, Оруш взвился в воздух, собираясь всем своим телом обрушиться на огневолосого. И тогда Уоросс вскинул руки и прошептал несколько слов.

— Нет! — одновременно вскрикнули Арона и Лэппэл.

Бес рванул было к огневолосому, но Арона успела повиснуть на шее пса. Могучее тело орба рухнуло туда, где еще секунду назад находился Уоросс.

Сначала ничего не происходило. Лежащий на земле Оруш казался массивной горой по сравнению с другими орбами. Воистину, еще недавно это был мощный воин.

— Он мертв? — шепнула Арона.

Коросс сжал ее руку и покачал головой.

Орб медленно поднял голову и вперил мутный взор на Уоросса. Из его рта стекала тонкая струйка слюны.

— На четвереньки, свинья, — скривившись, приказал Уоросс. — Сейчас ты оттащишь трупы подальше от костра и будешь сторожить их, как самое ценное сокровище в своей никчемной жизни.

Оруш бросился к первому трупу и, с жаром вонзив в него зубы, потащил его к лесу, рыча как собака.

Уоросс с трудом поднялся и, прихрамывая, подошел к Даоссе, которую уже осматривал Скульптор.

— Как моя кузина? — прошептал огневолосый.

— Я блокировал боль и погрузил госпожу в сон. У нее перелом бедра, сотрясение мозга, многочисленные гематомы, но внутренние органы, хвала Силе, не повреждены, — отчитался Скульптор о результатах своего осмотра.

— Хорошо, — голос Уоросса был обманчиво спокойным. — Приступай к лечению. Я хочу, чтобы завтра кузина проснулась здоровой.

— Для этого мне понадобиться много Силы Осс.

Уоросс посмотрел туда, где сгрудились пленницы. Их уже освобождал Шэрон, перерезая туго затянутые веревки.

— Нет проблем. Сила будет, — пробормотал он.

— Уоросс, повреждения болезненны, но не опасны. Даосса со временем поправиться, — вмешался Коросс.

Ему не нравилась мрачная одержимость, вспыхнувшая в глазах огневолосого.

— К Мраку «со временем». Моя кузина должна быть здорова сейчас, — прорычал Уоросс.

— Это невозможно. Здесь нельзя пользоваться Силой.

— К черту запреты! К черту опасность!

Лэппэл взял огневолосого за грудки и основательно встряхнул его. Скульптор начал было подниматься, чтобы вступиться за своего господина, но Коросс покачал головой, призывая оставаться на месте.

— Ты — избалованный ребенок, а не правитель, — прошипел Лэппэл. — Либо берешь себя в руки, либо я выбиваю из тебя все твои жалкие петушачьи мозги. Здесь тебе не Кросс. Использование Силы нам всем грозит серьезными неприятностями.

— Моя кузина умирает!

— Она сильно избита, но не умрет. Раны не смертельны. Ты же слышал, что сказал Скульптор. Как только вода спадет, вы отправитесь в Кросс, и там можешь делать все что хочешь.

— А ты останешься здесь и узнаешь тайны драконов?

Они уже кричали, сверля друг друга пылающими ненавистью глазами.

Лэппэл первым взял себя в руки.

— Нам всем нужно успокоиться. Даосса сейчас спит. Она ничего не чувствует и ей ничего не угрожает. Зато мы все взбудоражены и устали. Сейчас приведем сюда лошадей, сожжем трупы и разобьем до утра лагерь. Уоросс, обещай мне, что до завтра ничего предпринимать не будешь. Или я буду вынужден тебя обезвредить.

Уоросс, прищурившись, посмотрел на митрильца.

— Обещаю.

Громкое сопение Оруша, вернувшегося за очередным трупом, заставило всех отвлечься. Орб, не обращая на людей внимания, деловито осматривал своих павших товарищей, словно требовательный жених выбирая себе невесту. Наконец, определившись, он с радостным мычанием, ухватил приглянувшийся труп за шкирку и потащил его прочь.

— Его надо убить, — на лице Ароны застыла смесь страха и отвращения. — Он насильник и палач. Убейте его! Пожалуйста…

Оруш обернулся, и девушка отшатнулась, натолкнувшись на Коросса. Словно чувствуя ее ужас, орб вдруг бросил облюбованный труп, и кинулся к трупу, что лежал рядом с Ароной. Она забилась в руках будущего правителя — плененная птичка, накрытая прочными сетями страха. Странно, но сейчас это не вызвало в Короссе жажды. Он крепко прижал девушку к себе, укрывая ее от остальных кроссцев прочным пологом.

— Не бойся, — шепнул он. — Оруш под полным контролем. Как только Уоросс утолит свою жажду мести, мы попросим, чтобы он расспросил свою куклу обо всем, что поможет экспедиции Лэппэла. А потом Оруш умрет. Его участь предопределена.

— Кукла? — не поняла Арона, стуча зубами.

— Маг, достигнувший уровня кукловода, может полностью подчинить волю жертвы себе. Уоросс, невзирая на все его недостатки, очень искусный кукловод. Сейчас Оруш абсолютно безопасен, хоть и крайне омерзителен. Если хочешь, мы можем прогуляться, поохотится. Тем более что всем нам не мешает основательно подкрепиться после таких потрясений.

Арона кивнула, благодарно уткнувшись в грудь молодого человека.

— Я только Беса возьму. Ты не против? — робко спросила она.

Молодой человек негромко засмеялся, посмотрев на не спускающего с него огненного взгляда пса:

— Главное, чтобы он не был против.

 

Наедине

Некоторое время они шли молча, прислушиваясь к звукам леса. Бес трусил впереди, уткнувшись носом в землю, словно обычная собака. Вдруг он застыл, вытянув шею вперед и приподняв нашейные шипы. Впрочем, несильно, а словно предупреждая.

— Похоже, кабан, — шепотом пояснила Арона поведение пса.

— Бес может выгнать его на нас?

Арона пожала плечами:

— Если захочет.

Но Бес не захотел. Пройдя еще несколько метров, он снова остановился. Вот теперь его шерсть встала дыбом. Глухо зарычав, он исчез, оставив после себя легкую рябь в воздухе.

— Я смотрю, здесь многие умеют телепортироваться, — ошарашено произнес будущий правитель. — Ты тоже так можешь?

Девушка отрицательно покачала головой.

— До сегодняшнего дня, я думала, что на такое способен только Бес. Но при мне он редко пользовался этой способностью. Видно, его что-то очень сильно заинтересовало. Сильнее, чем наша охота… Смотри!

Меж стволами деревьев в надвигающихся сумерках мелькнуло что-то темное. Арона выхватила лук и прицелилась.

«Тр-рр-а» — взвизгнула стрела, и кабан взревел. Ослепленный болью и яростью, он ринулся прямо на обидчиков. Огромный, с острыми клыками и маленькими, горящими яростью глазками, со стрелой, торчащей из пяточка. Арона мгновенно выхватила другую стрелу, хладнокровно целясь в несущегося на нее зверя. Она хотела выстрелить, но Коросс отвел ее руку.

— Я сам, — заявил он.

Он знал об этом животном все. Было даже удивительно после всех пузырников, адских псов, орбов, способных оживать, и телепортирующихся незнакомцев, повстречать хоть и опасного, но такого до боли знакомого зверя. Охота на кабанов была одной из любимых забав в великосветском обществе Кросса.

Ухмыльнувшись, он удобнее перехватил кинжал и прыгнул кабану на спину, разворачиваясь налету. Почти любя молодой человек провел кинжалом по изгибам черепа зверя, чтобы затем вогнать клинок и резко надавить, заставляя уйти вниз. Оттолкнувшись от горбатого хребта, юный охотник вновь оказался на земле. Произошедшее не заняло и минуты. Теперь оставалось только наблюдать.

Как Коросс и ожидал, кабан еще пробежал по инерции несколько шагов, фонтанируя кровью, а потом его передние ноги подкосились, и он упал в нескольких шагах от девушки.

— Ушко на память? — дурачась, спросил Коросс, протягивая Ароне покрытый щетиной треугольник.

— Зачем это? — растерялась она.

— Обычай моей страны. Он означает, что сегодня ты — королева охоты.

— Но убила не я, — возразила девушка, качая головой.

— Конечно. Так и должно быть. Удача мужчины в его победах, удача женщины — в победе над удачливым мужчиной. Наши дамы очень ценят такие подарки.

С улыбкой взглянув на порозовевшую от удовольствия Арону, с пробудившимся интересом разглядывающую кабанье ухо, Коросс продолжил:

— Моя сестра Тантосса однажды даже сшила платье из кабаньих ушей, конечно, предварительно обработав их и украсив бисером. Был настоящий фурор, когда она появилась в них на балу.

— Твоя сестра уже старая?

Коросс опешил.

— Почему ты так решила?

— Просто я представила, сколько кабанов нужно убить мужчине, чтобы его женщина смогла сшить себе такое платье. Ведь вы охотитесь не каждый день? У правителей, наверняка, много и других, более важных дел. Вот я и подумала…

Коросс расхохотался. Арона правильный вывод сделала, руководствуясь абсолютно неверными суждениями. Тантосса тратила огромное количество Силы, чтобы выглядеть сексапильной, но все ее воспринимали исключительно как опытную и опасную правительницу. Не как женщину. В стране, где любая знатная дама могла до самой смерти щеголять молодостью и красотой, больше всего у магов ценилась настоящая юность и естественная красота. А пятьдесят лет — был очень почтенный возраст. Охотничьи трофеи Тантоссе вручали в огромных количествах, но не для того, чтобы соблазнить ее. Как бы ей не хотелось так думать. Это был один из способов заручиться благорасположением Верховного Дома Страха. Но Тантосса не желала смотреть в глаза очевидности, искренне считая себя неотразимой, и семья прощала умной женщине ее маленькую слабость.

— Давай лучше кабана разделывать, — отсмеявшись, заметил Коросс. — А то скоро стемнеет.

Арона насупилась, а ее губы задрожали. И Коросс понял, что своим смехом сильно ее обидел. «Она подумала, что я смеюсь над ней. Над тем, что она посчитала себя моей девушкой. Я дважды дурак», — мысленно обругал он себя. Она замкнулась, ловко орудуя ножом. Чувствующий вину Коросс поспешил присоединиться к свежеванию туши. Что сказать, он не знал. У их отношений не было будущего. Он жалел, что своим глупым подарком ввел ее в заблуждение.

Кабан был огромным, и общее дело, к радости молодого человека, быстро растопило возникший ледок отчуждения. Посовещавшись, охотники решили вырезать самые лакомые куски мяса, а шкуру использовать как тару. Пользуясь наступившим между ними перемирием, Коросс спросил:

— Арона, расскажи, почему ты так хочешь смерти Оруша. Откуда ты его знаешь?

— Моя мама была его женой, — сдержанно отозвалась Арона, а потом с ожесточенной одержимостью произнесла, — Оруш должен умереть! Такое животное, как он, не имеет права жить!

— Я восхищался, когда ты невозмутимо прицеливалась в мчавшегося на тебя кабана. Но при виде Оруша тобой овладела паника, — покачал головой Коросс. — Это неправильно. Страх делает тебя слабой.

— Я ничего не могу поделать с собой, когда вижу его, — опустила голову Арона. — Это сильнее меня.

— Мой отец, а он мудрый человек, мне не раз говорил, что страх, запертый внутри нас, кажется несокрушимым. Но как бы он ни был велик, с ним можно бороться, если вытащить его наружу. Расскажи мне, Арона. Тебе станет легче.

Некоторое время она молчала, и Коросс не мешал, терпеливо ожидая, когда она решиться.

— Оруш держал нас в пещере, — ее голос звучал бесцветно. — Женщин, детей. Когда он решал посетить свой гарем, жены обязаны были встречать его у входа, а все остальные прятались по расщелинам. Мы старались вести себя как можно тише… Время от времени ему нравилось устраивать на нас охоту. Ты видел Оруша. Он очень крупный, поэтому не мог протиснуться в те места, куда мы забивались. Но это его не останавливало. Он брал заостренную палку и принимался с хохотом тыкать в темноту, чтобы, спугнув, вытащить кого-нибудь на просторное место. Он очень радовался, когда попадались дети. Оруш любил боль и насилие. Чем было больше страданий и крови, тем веселее он становился. С его приходом пещера всегда оглашалась криками. Они до сих пор стоят у меня в ушах… Несколько лет моей матери и мне удавалось скрываться от него. Мама умела отводить ему глаза. Но я всегда панически боялась, что однажды ей не хватит Силы; что придет день, когда он ринется именно к той расщелине, где прятались мы. И тогда Оруш вытащит нас своими огромными лапищами, громко хохоча…

Она замолчала. Тяжелый и застарелый ужас черным саваном обволакивал ее. Коросс прошептал:

— Я могу… Нет, я очень хочу, Арона, забрать сейчас твой страх. Вот только тогда передо мной будет уже не та мужественная охотница, которая мне так нравиться. Но ты станешь намного сильнее, если справишься с этим сама.

Девушка кивнула. Собравшись духом, она продолжила свой рассказ:

— В пещере лежала цепь. Тяжелая и ржавая. На нее приковывали пленниц, которых время от времени приводил Оруш после набегов. Он хотел, чтобы новенькие всегда были у него под рукой. К тому же Оруш не желал, чтобы пленницы, по своему неразумению, сбежали от него по узким лазам вглубь Горы. В отличие от старожилов пещеры, пленницы не представляли, что прячется в ее недрах, а когда мы им рассказывали, все равно не верили. Они плакали и говорили, что лучше найти смерть там, чем в пещере Оруша. Но пленницы появлялись нечасто и быстро умирали, а цепь продолжала лежать, терпеливо ожидая новую добычу.

— Значит, из вашей пещеры был выход?

— А как, по-твоему, я убежала? — грустно улыбнулась Арона.

— Какие же ужасы прячутся в недрах Горы?

— Там много что прячется. Но в пещере мы больше всего боялись Ищущих.

— Ищущие? — переспросил Коросс. — Я уже второй раз слышу о них. Кто они?

— Одно из порождений Мрака. Старая Орха рассказывала, что они впервые появились во времена еще первого нашествия Мрака. Их праотцами были Демоны, его служители. Могущественные и невероятно красивые. Человеческие женщины охотно совокуплялись с ними, а потом рождали детей, внешне похожих на людей. При жизни в полудемонах часто проявлялись сверхъестественные способности. Они легко пробивались к власти, а после смерти превращались в практически неубиваемых упырей, питающихся кровью и страданиями своих жертв, но полностью подчиненных воле Демонов. И их дети, и дети их детей — тоже, пройдя земной путь, становились такими же тварями, умножая тем самым армию Мрака. Впоследствии люди поняли это. Они научились распознавать полудемонов и истреблять в момент их рождения. В каждом валгавском племени есть Провидица или Провидец, способные видеть будущее. Они присутствуют при родах и определяют, чист младенец или на нем после смерти проявится древняя печать Мрака. В последнем случае ребенка сразу умерщвляют. Племя, где родился Оруш, бежало на Север, когда ваши маги выследили и набросились на них, как коршуны на цыплят. Провидица племени погибла, и никто не пресек появление полудемона… Повзрослев, Оруш очень быстро забрал в своем племени всю власть и установил свои правила, а себя и своих людей стал называть орбами в честь последнего полудемона Орба, правящего некоторыми племенами валгавцев несколько веков назад. С приходом Оруша к власти всех женщин загнали в гаремы, которыми владели лишь он и его сыновья. Остальные мужчины либо полностью подчинились Орушу, став его рабами, либо были принесены в жертву Ищущим.

— Оруш, как боец, еще ничего. А вот его дети не показались мне суперлюдьми, — покачал головой Коросс.

— Сами они так не считают. Женщины и дети из их гаремов тем более, — вздохнула Арона. — Впервые я увидела Ищущих, когда мне было шесть лет. Двое умерших сыновей Оруша обратились в них и проникли в наш гарем. Они были просто невероятно сильны. И ядовиты. Одно их прикосновение вызывало судороги, лишая жертв возможности сопротивляться. Они могли только кричать. Если ты хоть раз слышал этот крик, ты его не забудешь. Ищущим, как и Орушу, нравилось когда жертвы кричали. В тот день они выпили двух женщин, а еще одну утащили с собой. Умирала несчастная очень долго. Мы несколько дней слышали непрекращающиеся крики… А потом при мне Ищущие еще три раза наведывались в гарем.

— А своего отца Ищущие слушаются?

— Частично. Чтобы обезопасить племя от собственных умерших детей, Оруш проводит жуткие обряды. И ему нравиться это делать. У Оруша нет яда, но сделать так, чтобы его жертва долго страдала, он умеет. Ты слышал, как кричал Бэрэн в лесу… Страдание порождает демонскую магию, которая насыщает Ищущих лучше, чем кровь. Именно в те периоды, когда жертвоприношений долго не было, оголодавшие Ищущие и прорывались к нам. Это был настоящий ад… Оруш тогда закрывал дверь, чтобы женщины и дети не могли выбраться. Из отверстия в потолке он и его сыновья наблюдали, хохоча, как мы, охваченные паникой, мечемся по пещере, сбивая друг друга с ног, в попытках спастись.

Коросс вытер слезинки, скатившиеся с глаз девушки. Ему так хотелось хоть как-то утешить ее, но самое лучшее, что он мог сейчас сделать для нее — дать ей выговориться.

Побледнев, Арона продолжила свой рассказ.

— Мама сумела почувствовать приближение Ищущих, когда они решили навестить нас во второй раз. Она предложила приковывать заранее к цепям самых старых и немощных. Идея тогда понравилась. Жены выбрали трех старух, одну тяжелобольную молодую женщину. Мама лишала их возможности осмысливать происходящее и чувствовать боль. Когда Ищущие пришли в пещеру, им не пришлось ни за кем бегать. Обед покорно ждал их в центре зала.

Арона вздохнула, вытирая испарину на лбу, и печально продолжила:

— Конечно, все это было жестоко и отвратительно. Но это казалось разумным. Ищущие были явно обескуражены отсутствием реакции на их яд, но подношение с собой уволокли. А ночью напали на орбов и утащили с собой двух сыновей Оруша. Свою долю чужой боли они все равно получили. Орушу это тогда крепко не понравилось. В тот день он спустился к нам по-настоящему взбешенный. После жестоких побоев своих жен, он настрого запретил им впредь делать нечто подобное. Орхе тогда досталось сильнее всех. Он выбил у нее все зубы и глаз, а ее тело напоминало отбивную. Когда мама ее выходила, Орха воспылала к ней ненавистью. И однажды, когда мы с мамой спали, она вместе со своими подругами приковали к цепи мамину ногу. Орха тогда сказала: «Если ты любишь свою дочь, ты постараешься жить как можно дольше, потому что следующей будет она». Когда пришел Оруш, они преподнесла ему маму как подарок…

Арона судорожно вздохнула, заново переживая прошлое.

— Говори, Арона, — прошептал Коросс. — Выпусти боль наружу.

— Орушу понравилось подношение. Он даже стал чаще приходить к нам. Маму не стали расковывать, чтобы она не вздумала снова укрыться. Другой конец цепи был перекинут ко входу. Когда Оруш спускался к нам, он специально делал так, чтобы цепь гремела… Коросс, ты называешь свой дом Домом Страха. Но я не думаю, что ты знаешь о страхе больше, чем я. Тридцать шесть ступенек Орушу нужно было преодолеть, чтобы спуститься в пещеру… Мне до сих пор снится звон цепи.

Коросс притянул к себе девушку и крепко обнял. Она затихла в его объятиях, и сердечко стало медленно успокаиваться.

— Как тебе удалось бежать? — спустя некоторое время спросил он.

— Бес помог. В тот день, когда мама умерла…

Всхлипнув, она пожаловалась на саму себя:

— Если бы не я, моя мама была бы жива. Пока она не была прикована цепью, они с Бесом в любой момент могли спокойно покинуть пещеру. Но мама ждала, когда я подрасту, чтобы смогла вмести с ними пробраться наружу тропами Ищущих. А потом стало поздно… Боясь за меня, она все терпела, тянула время, чтобы не привлекать внимание Оруша ко мне… Сейчас я думаю, что для мамы было бы лучше, если бы я бросила ее в пещере, ушла вместе с Бесом, как только стала в состоянии это сделать. Но тогда мне это казалось так малодушно! Так неблагородно! Я хотела быть с мамой до конца. Я хотела, чтобы она жила. Просто не представляла, что буду делать без нее…

— Твоя мама, наверно, как и ты, в юности была красавицей, — произнес Коросс, желая отвлечь девушку.

— Намного красивей! — улыбнулась она, и ее личико просветлело. — Последние дни своей жизни она предпочитала постоянно спать, забирая меня с собой в свои сны, передавая мне знания и Силу. В этих снах я видела ее другой. Ослепительно прекрасной и бесшабашной. И волосы у нее были — черные, блестящие. Как у тебя.

— Мне больше нравиться цвет темного золота, — прошептал он, целуя девушку в лоб. — Расскажи мне о своей маме.

— Рассказывать слишком долго, а нам пора уже отправляться назад. Но я могу показать, — застенчиво улыбнулась девушка и поспешно добавила. — Это совершенно безопасно. Так общалась со мной мама, когда хотела что-нибудь объяснить. Это как рассказ, только живой, с картинками. И времени почти не занимает. Но, если боишься, я пойму.

— Боюсь? — с улыбкой переспросил он. — Нет, Арона, я верю тебе.

— Тогда закрой глаза.

Когда он сделал это, она легонько дотронулась до его висков.

И пред ним предстала мама Ароны. Юная шестнадцатилетняя девочка, худенькая как тростинка и с дерзким прищуром синих глаз. Оттопырив губу, она придирчиво рассматривала себя в зеркало.

 

Абиэль

Клэрэл, Глава Дома Откровения из Митриля, души не чаял в своей дочке. Он спускал ей с рук многие безрассудства, главное из которых заключалось в том, что она не хотела быть жрицей. Как ни уговаривал ее Клэрэл, она наотрез отказывалась идти с ним в Башню, чтобы пройти там инициацию. Она знала, что после этого у нее уже никогда не будет пути назад. А организовывать представления со смертоубийством несчастных на потеху толпы, чтобы и с тех, и с других качать Силу, было не для нее. Она не могла переступить через жалость к будущим Игрокам, чей мозг обязана была разрушить, чтобы заставить его служить на благо процветания Дома и страны. Внутри нее все сжималось от ужаса, когда она представляла, как входит в камеру к пленному, смотрит в глаза, еще незамутненные безумием Иль, а потом медленно касается его висков пальцами… Иногда ей это снилось, и она просыпалась в ужасе, чувствуя себя вымазанной в липкой грязи.

Клэрэл снисходительно относился к ее чувствам. «Абиэль слишком юна, — говорил он другим правителям, торопившим ее с принятием жреческого сана. — Девочке надо дать еще немного времени, чтобы она повзрослела». Но Абиэль не торопилась взрослеть, развлекая себя охотами, балами и морскими прогулками на быстроходных яхтах. Она жадно наслаждалась каждым мгновением своей жизни, словно предчувствуя, что ждет ее впереди…

Война изменила многое. Митрилю требовалась Сила, и отец поставил ультиматум: либо Абиэль немедленно становиться жрицей, либо он отказывается от нее как от дочери и лишает ее права называться правительницей. Чтобы облегчить любящему отцу столь нелегкий выбор, она сбежала из дома. Переодевшись юным пажом и спрятав лицо за маской, она затерялась в отряде разведчиков — бесшабашных сорвиголов, младших сыновей лучших семейств Митриля. Легенду она придумала вполне в духе того времени. Она представлялась всем юным Ардом из Заронды, который ради победы над Кроссом покинул отчий дом, дав в Храме обет до конца войны никому не показывать своего лица. В Митриле знатные люди обеты давать любили. Это было очень по-рыцарски. А женщинам было категорически запрещено носить мужскую одежду. Поэтому никому в отряде и в голову не пришло заподозрить в хрупком стройном мальчишке-подростке сбежавшую будущую жрицу одного из влиятельнейших Домов. Мало того, она стала всеобщим любимцем и баловнем. Абиэль всегда умела находить дорогу в сердца людей.

Однажды в одном из ущелий они попали в засаду. Атаковавшая их кросская конница в несколько раз превосходила численность отряда. Ее друзья падали один за другим, сминаемые черными воинами. «Прорываемся! Держись, ребенок, за мной! Сэлт, Морин — прикрываете Арда», — закричал тогда командир Ронтон. Его зачарованный меч легко смял броню бросившегося ему наперерез кросского солдата. Абиэль пришпорила своего скакуна, обнажая меч. Они выстроились клином: впереди их бравый командир, далее она, окруженная весельчаком Сэлтом и признанным мастером клинка Морином, затем мрачный Роди и его легкомысленный дружище Керл… Они врезались во врага как нож в масло. Абиэль приободрилась, видя, как легко их мощные бронированные кони раскидывают кросских легконогих скакунов. Как чугунные шары деревянные болванки. А затем рядом с ней пал Сэлт. Вражеский дротик нашел лазейку в сочленении его доспехов. Потом завертелся волчком Морин, отбрасывая от себя врагов, как разъяренный медведь стаю собак. Арона сначала сорвала с себя шлем, а потом и маску, окутав напавших на Морина кроссцев пеленой забвения. Но митрилец не успел воспользоваться ее помощью. Его конь споткнулся, и тотчас же был погребен под массой черных всадников. Она увидела смесь изумления, горя и гнева обернувшегося к ней Ронтона, а потом он пал, атакованный сразу с трех сторон офицерами-магами. Об этом свидетельствовали их дорогие доспехи покрытые тонкой серебряной вязью и пышные ярко-красные плюмажи на шлемах. Неуместно-прекрасные в этой кровавой бойне. И тогда она замахнулась своим мечом, направляя коня на одного из убийц командира, ненавидя это оскорбительное щегольство. Она не рассчитывала победить. Хотела лишь умереть как Ронтон.

Кроссец засмеялся, глядя сквозь прорези шлема на Абиэль желто-зелеными глазами:

— Надо же, магичка-воин… Это куда же нынче Митриль катится! Что ж, давай повальсируем, красавица.

Он легко отбил ее меч, а затем мощный удар щита обрушился на нее, выбивая из седла.

Очнулась она в клетке от жгучей боли в лодыжках. Охранник перестарался, затягивая на пленнице ножные браслеты. Из всей одежды на ней был лишь туго затянутый на шее ошейник-блокатор магии да железные обручи на руках и ногах, прикованные к прутьям клетки так, что Абиэль не могла даже пошевелиться. Охранник с лязгом захлопнул дверцу, навешивая на него огромный замок, и пристроился на козлах рядом с кучером.

— Тронулись, — крикнул он всадникам в масках.

Клетка резко качнулась, когда кони с места рванули в карьер. Но отряд почти сразу остановился. Повозке преградила путь кавалькада воинов в богатых черненых доспехах.

— Куда вы повезли мою добычу? — услышала Абиэль холодный голос предводителя со знакомыми желто-зелеными глазами. — Кто приказал вам сотворить такое с моей пленницей? И где мои люди, что охраняли ее?

Сопровождающие пленницу маски угрожающе обнажили мечи, но их главарь, одним жестом заставил своих солдат вложить оружие в ножны. Почтительно поклонившись знатному кроссцу, он ответил.

— С вашими людьми все в порядке, господин. Они сейчас в пути. Везут вашему отцу компенсацию за пленницу. Смею заверить, очень достойную. Отныне пленница находится в полном распоряжении Тантоссы из Верховного Дома Страха.

— Это моя пленница! Отец не смеет за меня распоряжаться моими военными трофеями! Я разберусь с этим, — возмущенно фыркнул правитель и уехал.

Ужасный сон все никак не кончался. Повозка вскоре прибыла в военный лагерь. К клетке со всех сторон устремились кросские солдаты, полюбоваться невиданным зрелищем — митрильской недожрицей, вздумавшей стать воином. Они гоготали и показывали на нее пальцами, горланя непристойности. Если бы у Абиэль была возможность, она ушла бы от всего этого ужаса в Мир Духов, но ошейник лишал ее всякой возможности использовать Силу Иль. Лишь в конце бесконечно длинного дня блаженное беспамятство укрыло ее темным одеялом. Очнулась она ночью. Чьи-то руки зажали ей рот.

— Обещай, что не будешь кричать.

Абиэль кивнула, загораясь безумный надеждой. В какой-то миг ей показалось, что кто-то выжил из ее отряда и пришел на помощь. Темная фигура немного повозилась с ее браслетами, и они с легкими щелчками раскрылись. Ослабевшая девушка упала бы, но незнакомец подхватил ее, укутывая своим плащом. Он помог ей взобраться на коня и сам вскочил на него следом.

— Мы не дотанцевали, моя красавица, — шепнул он, и дал коню шенкелей.

Скакун рванул в сторону от военного лагеря к чернеющей стене леса.

Всю ночь они мчались сквозь густую чащу, избегая проезжих дорог, а на рассвете деревья расступились, упираясь в скалу с чернеющим зевом пещеры. Похититель помог Абиэль сойти на землю, после чего отвесил ей учтивый поклон:

— Мне жаль, что я вынужден представляться вам в таких обстоятельствах. Меня зовут Клеос из Дома Яростного Пламени. К сожалению, я чувствую погоню, и она вот-вот настигнет нас. Могу ли я рассчитывать на ваше прощение, если мне удастся выиграть этот бой?

Он был красив и грациозен, как хищный зверь. Мнимо добродушный и смертельно опасный, как настоящий кроссец.

— Что это изменит? — горько прошептала она, опуская глаза. — Не все ли равно, чьей пленницей мне быть.

Нож мелькнул в воздухе так быстро, что она не успела даже мигнуть. Ошейник упал двумя синими лоскутками, и девушка почувствовала Силу, бурлящую в ней. Кроссец опустился на колено и почтительно прикоснулся к ее руке.

— Для меня вы не пленница, моя госпожа. Я хотел бы построить для вас замок на берегу синего озера. Такого же бездонного как ваши глаза. Но если вы пожелаете, я доставлю вас к вашему лагерю. Если, конечно, не паду в этом сражении ради ваших прекрасных глаз.

Абиэль покачала головой. Поруганной дочери гордого отца уже не было места в Митриле. Она хотела одного — затеряться в горах вместе со своим позором. Но ответить она не успела. Из леса вышло восемь кросских воинов. Клинок бесшумно вышел из ножен, и Клеос мягкой танцующей походкой направился им навстречу.

— Дайте мне какое-нибудь оружие, — взмолилась Абиэль, но Клеос, обернувшись, покачал головой.

— Ты меч даже толком держать не умеешь. Лучше скройся в пещере и жди меня там.

Ждать она не стала. В магический удар она вложила всю себя, опустошая без остатка, и кросские маги дружно вскинули руки… Две Силы — Осс и Иль — встретились. Воздух загудел от этого столкновения.

— Нет! — услышала она возглас Клеоса и потеряла сознание.

Когда она очнулась, дрожа от магического истощения, поляна была пустой. Вокруг лежали трупы кроссцев, а из пещеры лился призрачный свет. Осторожно она заглянула внутрь и оцепенела, ошеломленная увиденным зрелищем.

Черный Дракон, огромный и грозный, но необъяснимо прекрасный, склонился над неподвижным телом Клеосса.

— Нет! — услышала Абиэль свой крик.

Странно, но этот мужчина вдруг стал ей неожиданно дорог. А может, ей захотелось покончить со всеми своими проблемами, присоединившись к нему. Она сама не знала, что ею двигало, когда она бросилась к Клеоссу и упала перед ним на колени. Но Дракон не стал на нее нападать. Наоборот, он отодвинулся, с интересом разглядывая ее.

«Он не стоит твоего горя. Та магическая атака была им подстроена. Он пытался запудрить тебе мозги, девочка», — раздался в ее голове голос.

— Ну и что! — закричала она. — Он спас меня, а ты убил его, проклятый червяк.

«Так убей меня, — и к ее ногам упал черный кинжал, — а потом вонзи этот кинжал в сердце своему любимому. Клянусь, он откроет глаза».

— Он не мой любимый! — яростно закричала девушка.

Дракон склонился к ней, обнажая пасть. В ее голове раздался смех: «Тогда не мешай мне завтракать».

Терять ей было нечего. Схватив клинок, Абиэль со всех сил вонзила его в подставленную Драконом шею. Бронированная громадина содрогнулась, но не рухнула к ее ногам, а словно подернулась рябью и начала растворяться. Вскоре в пещере остались лишь Абиэль, мертвый Клеос и кинжал, по лезвию которого, поблескивая, пробегали искорки. Некоторое время она нерешительно смотрела на своего любимого, то поднимая, то опуская занесенную для удара руку.

«Ну, и что ты медлишь? — насмешливо поинтересовался голос в ее голове. — Сейчас окрестности примутся прочесывать разведчики Дома Страха. У них знаменитые кросские волкодавы, которые быстро возьмут твой след. Без помощи Клеоса тебе не уйти».

И тогда, зажмурившись, она всадила клинок в сердце…

Коросс очнулся, изумленно глядя на Арону. Он не представлял, что такое возможно. Картинки из прошлого до сих пор мелькали у него перед глазами, такие же яркие, будто они были частью его жизни и его прошлого.

— Что же было потом? — спросил он девушку.

Арона покачала головой.

— Мама не пускала меня в свои воспоминания дальше. Но из ее скупых рассказов я знаю, что некоторое время они бродили по горам, пока не прибились к одному из валгавских племен. Десять лет они жили вместе. Клеос часто свершал отлучки, никогда не отвечая на вопросы матери, где он был. Зато он всегда приносил ей подарки, а главное делился Силой, которой ей так недоставало. А потом Клеос пропал надолго. Мама искала его. Объездив все ближайшие долины, она расспрашивала о нем всех встречавшихся ей горцев. Но никто не видел его. Тогда она решила вернуться назад в Митриль. Не ради себя, а ради ребенка, которого обнаружила, что носит в своем чреве. Но дороги назад не было. Невидимый, но прочный Полог навсегда отрезал ее от родного дома. Когда, расстроенная, она возвращалась назад в приютившее ее селение, ее окружили рослые, покрытые татуировками воины…

Арона вздохнула, заканчивая свой рассказ:

— Это были орбы. Маму привезли к подножью черной Горы и отвели в одну из пещер, заполненную женщинами и детьми. Так она оказалась в гареме Оруша. Там она родила меня. Там она поняла, что такое настоящие страх и ненависть, и какое мучение дарует надежда. Она долго верила, что Клеос придет и освободит ее. Весть о смерти мужа стала для нее сокрушительным ударом.

Девушка некоторое время молчала, а потом обреченно прошептала.

— Коросс, я не могу видеть Оруша живым. Возможно, мне станет легче, когда я увижу, как огонь пожирает его тело. Может, тогда воспоминания перестанут преследовать меня, а боль утихнет.

— Обещаю, я убью его, и ты увидишь его горящим, — пообещал Коросс.

— Я верю тебе, — вздохнула она и робко потянулась к его губам.

Они обернулись, почувствовав на себе чей-то взгляд.

Черный пес застыл перед ними каменным изваянием.

— Бес, что-то случилось? — встревожено спросила Арона.

— Да, — негромкий голос вышедшего из тени деревьев Лэппэла заставил их подскочить на месте. — Все плохо. Уоросс высушил валгавок, чтобы вылечить Даоссу. Близится ночь, и вызванная им Сила способна пробудить не одну покоящуюся здесь нечисть. Нам надо быстрее возвращаться.

— Ты позволил ему сделать это? — потрясенно спросил Коросс.

Лэппэл расстроено покачал головой:

— Я решил выследить того незнакомца, и Бес любезно составил мне компанию. Думал, Уоросс будет держать свое слово…. Но он, воспользовавшись нашим отсутствием, решил по-своему… Но и это еще не все. Оруш сбежал, а трупы орбов исчезли. И это совсем плохо.

 

Ищущие

Ночь была безлунной и тихой. После сытного ужина никому не хотелось ни разговаривать, ни, тем более, выяснять отношения. Каждый затаился в собственных мыслях. Уоросс и Скульптор не отходили от дремлющей Даоссы, с умилением вслушиваясь в ее дыхание.

— Намучилась, бедняжка, — прочувственно сказал огневолосый, убирая слипшуюся прядь со лба жрицы.

— Пульс неплохой, — отозвался Скульптор. — Кое-где еще есть небольшие воспалительные процессы, но к утру будет все хорошо.

Бес повернул голову к митрильцу, словно делясь с ним информацией.

— Если доживем до утра, — мрачно заметил Лэппэл, поднимаясь.

Следуя за адским псом, он вышел за пределы светового кольца и исчез в темноте.

— Похоже, они поладили, — сказал Уоросс Ароне. — Не ревнуешь?

— Нет. Бес сам себе хозяин, — холодно отозвалась девушка, напряженно к чему-то прислушиваясь.

А потом чуть слышно прошептала, цепенея от ужаса:

— Они идут.

Даосса мгновенно открыла глаза и уставилась на девушку:

— Кто?

— Да, Лэппэл с монстроподобной псиной. Кто же еще? — успокаивающе заметил Уоросс. — Спи, давай. Тебе надо здоровье восстанавливать.

Но спать никто не стал. Тревожное ожидание повисло у костра. А когда вернулись Лэппэл и Бес, тревога только усилилась. Шерсть на загривке пса была вздыблена, а зубы блестели в зловещем оскале.

— Они идут, — повторил Лэппэл слова Ароны. — Наша единственная надежда — огонь. Стараемся не выходить из светового круга.

— «Они» это кто? — требовательно спросил Уоросс.

Лэппэл бросил на него неприязненный взгляд:

— Наши покойнички, которых ты должен был сжечь, а вместо этого решил заняться валгавками.

Даосса напряглась, встревожено переводя взгляд с Лэппэла на Уоросса:

— Огонь их точно испугает?

— Будем надеяться на это. Я знаю несколько разновидностей живых мертвецов, — задумчиво почесал подбородок Лэппэл. — Одни не любят огонь, другие не переносят проточную воду, третьи — серебро. Нам очень повезет, если эти твари из первой группы, потому что ни воды, ни серебра в достаточном количестве у нас нет. Следите за костром и не давайте тварям прикоснуться к вам. Это все, что я могу посоветовать. И еще одно — не используйте Силу, если не хотите, чтобы к ним присоединились другие твари. Сила для них, как мед для мух.

— Для Беса, кстати, тоже, — предупредила Арона и мстительно добавила. — Жаль, что его не было здесь, когда ты, Уоросс, убивал несчастных девушек.

— Хватит меня лечить, — разозлился Уоросс. — Ну, увлекся малость. Зато моя кузина теперь быстро пойдет на поправку. И если бы потребовалось для этого истребить весь Голубой Дол, я сделал бы это. Не задумываясь. Спроси Коросса или Лэппэла, как бы поступили они, если на месте Даоссы оказались их домочадцы.

Коросс отвернулся, чтобы не видеть уничижительного взгляда, который бросила на него девушка.

— Волк есть волк, Арона, а заяц есть заяц, — добавил Уорос. — Нельзя изменить данность, нравиться это зайцу или нет.

А потом все увидели их. Три слегка мерцающих темных силуэта приближались странной дергающей походкой, делая большое количество несуразных движений.

— Ищущие, — выдохнула Арона. — Мои кошмары ожили!

Кроссцы с усмешками переглянулись, не особо впечатленные внешним видом монстров. Выглядели они на редкость неуклюже.

— Какие противные! — протянула Даосса. — Явно отмороженные парни. Не люблю таких.

— Так бери их на мушку и не давай приблизиться, — посоветовал Лэппэл, скидывая с плеча свой арбалет и передавая жрице. — Стрелять умеешь?

— Немножко, — скромнехонько произнесла Даосса и, ловко вставив болт в желоб, прицелилась в одну из фигур.

Болт с пронзительным визгом исчез в темноте, но фигура, как ни в чем не бывало, продолжила движение, ни замедляя, ни прибавляя шагу.

Даосса заметно сконфузилась и выстрелила второй раз.

— Какой-то неправильный арбалет, — обиженно произнесла жрица, с укором взглянув на Лэппэла.

Он искривил в надменной улыбке губы, но ответить не успел.

— Они не чувствительны к боли. Их почти невозможно убить. Пока не заберут свое, Ищущие не успокоятся, — тихо проговорила Арона.

— Эх, надо было одну девицу придержать, — легкомысленно заявил Уоросс, — но кто ж знал, что понадобится… Донна, не хочешь свершить подвиг?

Донна издала сдавленный стон.

— Шучу, — фыркнул Уоросс, покровительственно похлопав девушку по плечу. — Своих не выдаем… пока.

— Попробуем с ними разобраться по-другому, — принял решение Шэрон, подбирая увесистый булыжник с земли и оценивающе подбрасывая его в руке.

Сдернув с себя перевязь, Шэрон, крутанул вокруг себя быстро сделанную пращу и со всей силой метнул камень. Раздался хлюпающий звук. Голова одной из фигур резко откинулась в сторону. Ищущий пошатнулся и замедлил свой шаг. Мужчины сразу приободрились. Четыре камня взметнулись в воздух, точно попадая в цель и опрокидывая монстра на землю. Но двое оставшихся продолжали сближение с людьми.

Донна взвизгнула, когда они подошли ближе. На их темных лицах багровыми угольками светились глаза. Не так ярко, как у Беса, но тоже вызывая оторопь. Сами лица были неподвижными, словно маски, а пальцы вытянутых вперед рук жадно сжимались и разжимались. Мышцы ходили ходуном. Они то вздувались плотными валиками, то опадали, двигаясь вразнобой вокруг свежих розоватых шрамов. Это и создавало видимость скачкообразных рваных движений. Но, несмотря на то, что вблизи Ищущие очень мало напоминали людей, узнать, кем они были раньше, было несложно. Они все были в одеждах недавно убитых орбов.

— Должны быть еще другие, — озвучил общую мысль Скульптор.

Времени на раскрутку камней больше не оставалось. Выхватив мечи, Скульптор и Шэрон выскочили навстречу монстрам. Те даже не пытались защититься. Вот только клинки, без труда рассекавшие орбов пополам, с чавкающим звуком увязли в телах. Кроссцы рванули на себя мечи, но те словно приклеились. Они не желали двигаться ни вперед, ни назад. Заупрямившись, Шэрон засопел, решив во чтобы то не стало заполучить свой клинок обратно. Монстр потянулся к нему, оскалив пасть с сильно удлинившимися клыками. Шэрон сделал еще один отчаянный рывок, пытаясь освободить меч.

Коросс, до этого внимательно наблюдавший за повадками неведомых чудовищ, решил, что пора вмешаться. Он сорвался с места и, взлетев в воздух, обрушился на тварь ногами. Оттолкнувшись от нее, как от стены, он отскочил обратно. Резкий удар отбросил тварь в одну сторону, а его вместе с Шэроном — в другую. Но если кроссцы мгновенно вскочили на ноги, то Ищущий беспомощно зашевелил руками и ногами в нелепых попытках подняться.

Скульптор решил проблему застрявшего меча иначе. Оставив клинок в теле монстра, он сделал подсечку, и когда тот упал, со всей силы прыгнул ему на грудь. Меч глубоко вошел в каменистую землю. Ищущий на нем затрепыхался как пронзенная булавкой букашка.

— Вот и все, — довольно произнес Скульптор.

Под аплодисменты зрителей у костра, он отвесил изысканный поклон, но как только он сошел на землю, мертвяк вцепился в ногу кроссца и потянул ее к своей пасти. Скульптор закричал, рухнул на землю и забился в страшных судорогах.

— Не смей обижать лучшего косметолога Эолы!

И Даосса обрушила на Ищущего арбалет. Проскочив через бритую голову, он застрял на бугрящейся мышцами шее. Хрупкое тело жрицы выгнулось, оттягивая арбалетную дугу на себя, чтобы не дать зубам монстра добраться до слуги. Уоросс бросился на помощь кузине. Тетива впилась в шею монстра, уходя все глубже и глубже. Наконец голова Ищущего упала на землю, продолжая клацать зубами. Но и будучи без головы, монстр продолжал удерживать содрогающегося в агонии Скульптора. Когда совместными усилиями все же удалось отодрать Скульптора от мертвого захвата монстра, Арона склонилась над бьющимся в судорогах несчастным, вытаскивая на свет склянку с хорошо знакомой Короссу мазью.

А потом завизжала Донна. Дрожа от ужаса, она переводила палец с поднимающихся с земли, казалось, уже поверженных тварей на новые темные силуэты, двигающихся к костру. Бес, до этого невозмутимо наблюдавший за битвой, поднялся и ощетинился, готовясь к бою.

— У нас проблемы, — признал Коросс, глядя, как обезглавленный труп шарит руками в поисках собственной недостающей части тела.

Другой Ищущий, опрокинутый Короссом, после беспомощного барахтанья на спине, перевернулся и теперь поднимался на ноги.

— Лэппэл, какой у нас план?

Митрилец подошел к щелкающей зубами голове. Руки монстра уже почти дотянулись до нее, но митрилец, брезгливо морщась, схватил голову за ухо. Отскочив от тела упыря подальше, он ловким броском отправил ее прямо в костер. Огонь вспыхнул, жадно ловя добычу, а голова лопнула, превращаясь в черные хлопья.

— Следим за костром и стараемся не высовываться из светового круга, — повторил он распоряжение, которое уже давал раньше. — Эксперименты закончились. Надеюсь, теперь все убедились, что все серьезно. Я вас не запугивал.

Ночь превратилась в настоящий ад. От дыма слезились глаза, и першило в горле. Ищущие толпились за огненной стеной. Как только появлялся хоть какой просвет в пламени, они просовывали внутрь жадные руки, пытаясь выхватить кого-нибудь из людей. От жара одежда на монстрах начинала тлеть, а незащищенные участки кожи светиться зеленым и источать зловоние. Люди отбивались от рук камнями, утварью, лошадиными седлами, отбросив клинки, лишь вязнущие в телах упырей. Монстры были упорны, не прекращая попыток утянуть кого-нибудь в ночь.

Темное тело спрыгнуло внутрь круга. Ищущий взревел и затряс головой, пытаясь стряхнуть с себя пламя, но Бес обрушился на монстра, отбрасывая его в огненную стену. Пепел взметнулся над пламенем, а порыв ветра метнул его прямо в людей. Сквозь черные хлопья Коросс заметил второго Ищущего. Он карабкался по склоненной над костром елью, намереваясь повторить уловку своего собрата. Получалось у него неважно. Мышцы плохо слушали его. Но монстр был упорен. Медленно, но верно он продвигался вверх. Молодой человек показал на него Лэппэлу, и тот мрачно ухмыльнулся.

Одна из ручищ, метнувшись из просвета в пламени, вцепилась в рукав куртки Ароны. Взвизгнув, девушка выхватила горящую головню и со всех сил замолотила ею по упырю. Коросс бросился ей на выручку, но она управилась сама. Рука, в том месте, по которому девушка отчаянно колотила, почернела и переломилась, упав в костер.

— У-у, гады! Вот что с вами огонь животворящий делает! — радостно заорала приметившая это Даосса. — Теперь вы за все ответите!

Схватив другую головню, она обрушила ее на очередную руку, потянувшуюся из-за прорехи в огненной стене. И та отпрянула, зашипев. Ее обладатель взвыл, и девушки ответили истеричным смехом. Донна, приободрившись, присоединилась к битве. И скоро три девицы принялись самозабвенно швырять головни в монстров, приплясывая и оглашая ночь радостными криками всякий раз, когда меткий удар вызывал злобный вой Ищущих.

— Не разбрасывайте костер! — крикнул Лэппэл, не прекращая отбиваться от тварей, лезущих сквозь гаснущий огонь, но девушки его не слышали.

Безумие вселилось в них. Но если эмоции кроссок были под защитой мощных барьеров, формируемых у коренных жителей Кросса с детства, то Арона была абсолютно беззащитна. Ее страх был таким густым и так стремился свиться в тугие жгуты Силы, что Уоросс, стоящий от нее неподалеку, не выдержал. Бросив седло, которым отбивался от монстров, он повернулся к девушке. Его глаза запылали не меньшей жаждой, чем у Ищущих. Тогда Коросс притянув ее к себе, пытаясь успокоить. Арона отпрянула, в изумлении уставившись на него огромными глазами, в которых стояли слезы.

— Скоро утро, — сказал он, пытаясь достучаться до ее одурманенного разума. — На рассвете Ищущие уйдут. Костер — наш единственный шанс выжить. Не стоит его разбрасывать. Мы справимся и так.

— Не трогай меня! — взвизгнула девушка. — И не смей меня пить, упырь!

Он отшатнулся, как ужаленный. Но его слова были услышаны. Даосса, собравшаяся было метнуть очередную головню, опустила руку. Донна тоже остановилась, тяжело дыша.

— У, твари, — тоскливо заметила она, глядя на упорно не стремящееся темнеть небо. — И ведь не успокоятся, пока до кого-нибудь из нас не доберутся.

— А, ну-ка, все замолчали, — произнес Лэппэл, тоже останавливаясь. — Арона, ведь у тебя был лук? И стрелы деревянные?

Девушка кивнула, протягивая их Лэппэлу. Он что-то прошептал, и стрела запылала ярким пламенем. Свистнув, она ушла в темноту. Сноп искр взвился в небо, и Ищущий, карабкающийся по ели, рухнул прямо в костер. В небо взметнулось очередное облако черного пепла.

— Ну, все, гады! — засмеялась Даосса, припрыгивая от радости. — Теперь мы вас сделаем! Мочи их, Лэп!

— Мы выжили! — произнесла Даосса, когда все было кончено.

В сером сумраке зарождающего дня она выглядела ужасно. Ее перепачканное сажей лицо искажала странная гримаса то ли смеха, то ли ужаса, а руки мелко тряслись.

Шэрон и Скульптор, негромко переговариваясь, разгребали горы теплого пепла в надежде найти среди основательно попорченных огнем припасов что-нибудь съедобное. Донна и Арона сидели, прижавшись друг к другу, бездумно глядя на полыхающие оранжевым угли.

— Представляете, я проголодалась! — сообщила Даосса правителям, давясь от беззвучного смеха. — То, что нас не съели, крайне возбуждающе подействовало на мой организм… Надо обязательно рассказать об этом дяде… Оказывается, лучший способ улучшить аппетит перед едой, это самому не быть съеденным кем-то! Я безумно голодна… А еще мне бы пару глотков Силы из этой милой девочки Ароны. Или, на худой конец, Донны. Мы ведь тоже Ищущие. Мы ищем и ищем себя новые Источники Силы. Мы на все готовы ради них. Не смотри на меня так, Лэппэл. Ты тоже упырь. Мы все твари… Кто кого копирует, скажи, Уоросс, мы их или они нас?

— Все хорошо, милая. Успокойся, — Уоросс устало обнял кузину, и она, уткнувшись ему в плечо, разрыдалась, как обыкновенная девчонка.

Синие круги под глазами говорили, что Даосса была сильно истощена, несмотря на недавно высушенных девушек.

— Пей, — мягко заметил Лэппэл, вытаскивая небольшой флакончик, выточенный из цельного алмаза.

Глаза Даоссы удивленно расширились.

— Это…

— Истинная Сила из митрильской Башни, — подтвердил Лэппэл. — Никогда не пробовала подобной экзотики?

Она кивнула, взяв дрожащими руками сосуд, и торопливо, словно боясь, что митрилец передумает, вобрала содержимое в себя. Щеки жрицы порозовели и глаза вновь наполнились звездным блеском.

— Ну как? — с жадным любопытством спросил Уоросс.

Девушка облизнула губы, задумавшись:

— Странно. Такое интересный вкус — выжженная солнцем полынь и пыль дорог. Но как бы ни было, я полна сил и мне хочется в путь. А еще я хочу увидеть Гору — древнюю обитель драконов.

Взгляд Лэппэла потеплел:

— В путь, так в путь. Я рад, что ты не передумала.

— Я с вами, — решительно заявил Уоросс.

Митрилец поморщился и, видя его недовольство, огневолосый упрямо мотнул головой.

— Кузину больше не оставлю. Либо вы берете меня со мной, либо я ее забираю в Кросс.

— Я тоже иду, — произнес Коросс. — Здесь столько всего… будоражащего. Никогда не прощу себе, если сейчас поверну назад… Шэрон, вернешься с девушками в Голубой Дол и будешь ждать нашего возвращения.

Шэрон покачал головой:

— Мой господин, Дом Страха не простит, если я вас брошу одного.

— А я не вернусь в Голубой Дол, — решительно отозвалась Арона. — Я с вами. Оруш на свободе. Я хочу увидеть, как он горит. Вы обещали мне.

Все дружно посмотрели на Донну. Девушка побледнела.

— Ну, сладенькая, не трясись! — хмыкнул Уоросс. — Будет весело. Обещаю.

— Донна, — произнес Шэрон, опуская глаза. — Я не могу бросить господина Коросса. Я слуга. Мой долг превыше личных привязанностей. Сейчас утро, а Голубой Дол находиться прямо под нами. Тебе надо просто сесть на лошадь и спуститься вниз. Уже к вечеру ты будешь в безопасности.

Она хмуро посмотрела на него и поджала губы. Сейчас она меньше всего напоминала милую хохотушку из столичного города.

— Хочется отделаться от меня? Не получиться, Шэр. Но если со мной что-то случиться, Шэрон, я тебе этого никогда не прощу.

 

Плато призраков [38]

Высокогорье встретило их неласково. Пронизывающий ветер бросал в лица ворохи колючей ледяной крошки. Зависшее над горами солнце едва угадывалось сквозь туманную пелену, но все равно умудрялось слепить глаза. Бес мощными прыжками прокладывал дорогу. Если бы не он, отряд давно бы сбился с пути, переломал себе ноги или провалился в пропасть. Крутой спуск выглядел обманчиво гладким под покровом белоснежного снега. Под пушистым ковром скрывались острые камни и глубокие трещины.

Когда вслед за своим провожатым отряд нырнул в темный проем расщелины, вначале все вздохнули с облегчением: их окутал долгожданный сумрак, бушевавшая на вершине метель больше не доставала, а снег стал не таким глубоким. Но когда они спустились ниже, снег под ногами превратился в бешено несущиеся вниз потоки талых вод. Расщелина по мере продвижения отряда становилась все глубже и темнее. Кони стали идти медленнее. Они опускали морды к воде и долго что-то тщательно вынюхивали, прежде чем переставить ноги. Лишь легконогому Бесу река не была преградой. Забегая на пару десятков метров вперед, он находил камень повыше и там поджидал своих спутников, презрительно взирая на них сверху вниз.

Арона ехала впереди, слегка сутулясь и глядя только перед собой. После нападения Ищущих на их лагерь, она замкнулась, уйдя в собственные думы. Все это время она старательно избегала Коросса. После долгих размышлений, молодой человек вынес тяжелое для себя решение. Арона была полностью права: ему следовало оставить ее в покое. У них не могло быть никакого будущего, и здравый смысл будущего правителя не мог ни одобрить стремление девушки дистанцироваться от него. Вот только чувства были не такими сговорчивыми, как мысли.

Он погладил войлочную шею своего маленького конька, заставляя собственное сердце заткнуться.

— Я буду звать тебя Малышом, мохноногое чудо природы, — решил он.

Именно в этот переход кроссцы по заслугам оценили маленьких валгавских лошадок. Покрытые густой шерстью ноги с раздвоенными, словно у коз, копытами без особого вреда ступали там, где любой породистый скакун Кросса давно переломал бы себе ноги. От влажных боков лошадок уже давно шел пар, но они смиренно несли на себе людей и поклажу.

Когда стены расщелины раздвинулись, обнажив полоску серого неба, лошадки издали почти человеческий вздох облегчения и затрусили быстрее. Взбодрились и путешественники, предвкушая долгожданный отдых. Вот только их радость оказалась преждевременной. Полноводная речка, вдоль которой двигался отряд, падала в бездонную пропасть. К счастью, сбоку от расщелины шел плоский выступ. По нему с риском, но можно было перебраться на достаточно широкую ровную площадку. Перед этим выступом отряд и сгрудился. Несколько метров их дальнейшего пути выглядели узкой, частично осыпавшейся складкой на подпирающем небо скальном массиве.

Бес, не раздумывая, потрусил вперед, и Коросс, выждав, когда пес освободит проход, неожиданно сильно пришпорив Малыша. В два прыжка преодолев опасный участок, конек выскочил на площадку, отчаянно ругаясь по лошадиному и прядя ушами.

— Ну-ну, все уже, — успокоил Коросс перепуганного Малыша.

А потом он застыл, ошеломленный тем, что увидел. Выскочившие следом на площадку Лэппэл и Арона тоже замерли.

По другую сторону пропасти раскинулось сморщенное, словно кожа старика, плато со странными серовато-зелеными проплешинами. Со всех сторон оно было окружено цепью ледников. А справа, частично скрытая от взора скальным массивом, который еще предстояло преодолеть, на них смотрела Гора.

Сердце Коросса на мгновение замерло, чтобы рвануть вскачь бешеным галопом. Сзади захрапели заартачившиеся кони его спутников, отказываясь везти всадников дальше. Послышались крики и ругань, гулко подхваченные горным эхом.

— Тише! — взмолилась Арона, не сводя опасливого взгляда с плато.

Коросс был полностью согласен с девушкой. С ним явно было что-то не так. Эти проплешины совсем не походили на растительность. Они слегка шевелились — лениво, словно во сне. Но не как трава, под порывами ветра, а неправильно, каждая сама по себе.

Бес с недоумением обернулся на замешкавшийся отряд и потрусил дальше. Тенью скользнув по очередной горной складке, он исчез за поворотом. Арона, проводив тоскливым взглядом своего непредсказуемого четвероногого друга, обернулась к всадникам, все еще не решающимся преодолеть узкую тропу над пропастью.

— Нужно быстрее уходить отсюда, — поторопила их девушка.

— Самая умная? — прорычал Уоросс, пытаясь справиться с конем.

Усвоив урок, он пока избегал применять Силу. Вот только огневолосый правитель никогда не был любителем изнурительных физических упражнений, предпочитая там, где можно, заменять мышечную ловкость магией. Теперь это оборачивалось для него непредвиденными трудностями.

— Мрак возьми эту безмозглую скотину, — пробормотал он, встретившись с насмешливым взглядом Коросса.

— Спешивайтесь, обматывайте лошадям головы и ведите их на поводу, — спокойно посоветовал Лэппэл.

Но легче было сказать, чем сделать. Кони хрипели и упирались, источая густую волну страха, растекавшуюся по площадке будоражащим душу ароматным облаком. Не выдержав, Уоросс, поднял руку, и что-то прошептал.

— Нет! — простонала Арона.

Успокоившись, лошадки бодрой рысцой потрусили по опасному участку пути.

— Ну вот, а вы боялись! — весело хмыкнул Уоросс, оказавшись на площадке.

Резкий порыв ветра метнул им в лицо с плата пыль и мелкие камушки. Внутри пропасти что-то загудело. От этого гула, усиленного многократно эхом, кони сбились в кучу, встревожившись, а уши заложило. Проплешины на другой стороне ожили, зашевелились, взвились зеленоватыми завихрениями. Полсотни зыбких медузообразных теней подплыли к краю пропасти и дружно поднялись на задние щупальца. Раскрывшись словно звезды, они разинули на людей свои угольно-черные пасти со вспыхивающими внутри багровыми огоньками.

Странное чувство охватило Коросса. Ему вдруг показалось, что он знает, кто перед ним. Что он может управлять всей этой массой. Та неведомая Сила, чье присутствие впервые почувствовал он в Кросских Катакомбах, стремительно овладела им, подчиняя. Он повелительно выбросил вперед руку, и призраки застыли, огоньки же внутри них, напротив, ожили, замерцав веселее. И в этом мерцании был определенный смысл…

— Эй, парень, полегче. Они совсем не безобидны, — услышал Коросс предостерегающий оклик Лэппэла, но проигнорировал его.

Он был берегом, на который волна за волной наступал безбрежный океан чужой памяти, способный смести все на своем пути.

— Уйдем отсюда, — девичья ладонь легла на его плечо, но он с раздражением скинул ее.

Он помнил это место. Не такой морщинистой каменистой пустыней, полной призраков, а цветущей и плодородной, утопающей в садах. Уютные домики аккуратными скоплениями жались к мощеной белокаменной дороге. По ней сновали богатые экипажи, груженые повозки, группы всадников… Он знал и куда вела эта дорога — к гордому и величественному Акватону с Черным Замком на самой вершине Горы.

Багровые огни призраков дружно мигнули, соглашаясь с ним. А потом в его сознание хлынул информационный поток, уносящий в прошлое. Как наяву, он увидел: земля вздыбилась, пошла трещинами и из них начала выплескиваться раскаленная лава. Она растекалась по равнине, превращая все вокруг в горящий ад. Вместе с лавой из бездонных недр вылетали Демоны. Черным роем взвивались они в воздух, готовясь обрушиться на Город. За ними из плюющих огнем недр валили другие твари — жуткие и уродливые. Они расползались по округе, кромсая все своими клыками, когтями, клешнями.

Но вот небо над Горой раскололось ветвистыми молниями. Из грозовых облаков вылетели огнедышащие Драконы и помчались смертоносным клином на Демонов. А следом распахнулись тяжелые нижние ворота Черного Замка, выпуская всадников на быстроногих единорогах. Их сопровождали псы, которых в народе называли адскими. Они были точно такие же, как Бес: черные и огнеглазые. Многорукой лавой устремились они по улицам города вниз навстречу врагу. И грянула Последняя Битва. Из-под ударов мечей всадников сыпались молнии такой Силы, что близлежащие дома разносило в клочья. От огня Драконов и Демонов, носившихся над Городом, выжигались дотла целые кварталы. По улицам метались люди, а земля вздымалась под их ногами, выпуская из своих глубин все новых и новых тварей. Какая-то пара взялась любить друг друга прямо на земле перед охваченным огнем домом. Страстно, отчаянно, вырывая у жизни последние искры наслаждения. А потом рухнувшая стена погребла их под собой. Безумец, укушенный одной из тварей, громко смеясь, мчался навстречу группе бегущих людей. Сравнявшись, он с рычанием набросился на них, разрывая их плоть зубами, сам безразличный к боли. Его захлебывающийся слюной и чужой кровью смех оборвался, когда пламя пролетающего мимо Дракона превратило в прах его вместе с пытающимися спастись людьми. На Дракона с небес упали три Демона, атакуя. И все вместе бешено вращающимся огненным клубком они обрушились вниз, сгорая в жарких языках пламени.

Город агонизировал, уходя в небытие под торжественные песнопения, несшиеся из Храма, окруженного серо-зеленой дымкой. Но вот он тоже дрогнул, а его очертания начали размываться, сгущаясь в плотный туман. Пение вдруг оборвалось, и туман вспыхнул радугой, распадаясь на призрачные фигуры. С яростью обрушились они на Демонов, впиваясь в них своими щупальцами, вбирая в себя питающую их Силу. Демоны падали на землю под мечи, копыта и зубы всадников и их псов. Все горело и плавилось, выкрикивало мольбы и проклятия.

Коросс был всем этим одновременно, испытывая ярость, надежду, муку, боль и острое наслаждение битвы, сгорая в языках всепоглощающего пламени. О, как он хотел быть Драконом! Черным, стремительным, сокрушающим. Тогда бы он мог спасти Акватон, очистить его от скверны…

— Коросс, очнись! — услышал он сквозь густую пелену.

Обжигающе чуждая ему Сила, словно кутенка, мощным рывком вырвала его из омута чужой памяти.

— Не делай больше этого…

Открыв глаза, он увидел перед собой Арону. Она дергала за узду застывшего Малыша, пытаясь отвести его от края пропасти. От девушки шел такой жар, будто она вместе с ним только что побывала в гибнувшем городе. В расширившихся зрачках танцевали золотые искры, волосы взметнулись над головой языками пламени.

— Слушай, призраки что, послушались тебя? — удивленно воззрился на него Уоросс, подъезжая ближе. — Будь другом, поделись секретом, а я тебе…

Договорить он не успел. Неподвижный строй призрачных медуз схлынул назад, и, встретившись со своими собратьями, начал собраться в гигантскую волну.

— Чтоб их! — ошарашено крикнул Уоросс. — Уходим!

Это было совсем непросто. Их всегда миролюбивые лошадки взбесились: крутились, вставали на дыбы, били задом, отказываясь слушаться всадников, норовя сбросить себя и своих седоков в пропасть. Одной рукой удерживая покрывшегося пеной жеребчика, Лэппэл поднял правую руку в направлении Горы и что-то прокричал. Стремительно почерневшие над ними небеса разорвала молния, на мгновенье сделав мир ослепительно белым. От последовавшего грома окрестные горы загудели. Волна призраков угрожающе накренилась, словно кобра перед броском, но скала под ней задымилась, пойдя трещинами, и рухнула в пропасть, поднимая тучи пыли и дыма. Лэппэл опять что-то прокричал и, схватив лошадь Даоссы под уздцы, поскакал в ту сторону, куда убежал Бес.

Арона пришпорила своего конька, чтобы последовать за Лэппэлом, но сильный порыв ветра помешал этому. Конька отбросило на камни. Сбросив наездницу, он начал бить задом. Коросс кинулся на помощь девушке, отгоняя от нее свихнувшуюся от страха скотину.

— Цела?

Спешившись, он помог Ароне подняться. Но девушка не ответила, уставившись ему за плечо. Около них распускались хищными звездами три медузы. Еще несколько таких же тварей, вцепившись щупальцами за край пропасти, вытягивали свои газообразные тела на площадку.

— Уходи, — сказал молодой человек, вскидывая меч навстречу готовившимся броситься на него тварям.

Но это было уже невозможно. Новые призраки, которые принес очередной порыв ветра, отрезали путь к спасению.

Какое-то время Короссу удавалось обороняться. Его меч, превратившийся в серебристый смерч, не давал возможности призракам прикоснутся ни к себе, ни к Ароне, вцепившейся в поводья оцепеневшего от ужаса Малыша. На площадке царил ад. Уши заложило от грохота сорвавшейся где-то лавины, ржания лошадей, криков людей. Все это усиливалось многократно горным эхом. А шквалистый ветер швырял на отряд все новых и новых призраков.

Одно из щупалец, прорвав оборону, впилось в руку, и она упала плетнем. Верный клинок выпал, а ноги подкосились. Еще несколько щупалец вцепились в Коросса, жадно вбирая в себя его Силу. И тогда из глубин его души вновь рвануло наружу нечто темное и могучее. Мир словно раздвоился, совмещая в себе ту реальность, что Коросс знал с детства и другую неведомую ему — из эпохи Драконов.

— Со-оул-тшу орд дау корн! — повелительно прогремел кто-то внутри него, обращаясь к Горе. — Кроч тоухи!

Призраки отпрянули от него в испуге. Ветер стих, а темные тучи начали таять, точно куски грязного льда в теплой воде. В небе возникла черная точка и начала стремительно увеличиваться, превращаясь в огромного ворона. Ненадолго зависнув над месивом из людей, лошадей и призраков, он каркнул, а потом полетел в сторону плата. Призраки дрогнули и отхлынули назад, устремляясь зеленоватым потоком в пропасть.

Вздохнув с облегчением, Коросс, огляделся.

Конь Уоросса бился в агонии с переломанным хребтом. Сам огневолосый, погребенный под ним, не подавал призраков жизни. Скульптор пытался высвободить своего господина, но пока безуспешно. Сил у него не хватало. Лошадка Донны все еще продолжала бесноваться. Девушка, вцепилась в гриву, из последних сил пытаясь удержаться на бьющей задом кобыле, не замечающей опасной близости к пропасти. Шэрон в последний момент успел мощным рывком перебросить Донну к себе, и лошадка девушки сорвалась вниз.

Коросс помог снять Донну с лошади и осторожно уложил ее на землю.

— Как она? — спросил встревоженный Шэрон.

— Жить будет, — быстро осмотрев девушку, заявил Коросс. — Видимых повреждений нет. Похоже, призраки предпочитают лакомиться магами. Думаю, у нее просто сильное нервное потрясение.

И словно в подтверждении его слов, Донна неожиданно громко икнула и испуганно посмотрела на него.

— Все хорошо, — с трудом выдавил из себя улыбку Коросс. — Ты умница…

— Господин Коросс, помогите, — воззвал к нему Скульптор.

Слуге все же удалось вытащить своего господина из-под коня, но вид Уоросса был неважным. Его рука была вывернута под неестественным углом, одежда с боку пропитана кровью, но главное — он был почти полностью высушен набросившимися на него призраками. Скульптор растерянно посмотрел на Коросса. Они оба понимали, что без Силы Осс привести в порядок правителя не представлялось возможным.

Зная Уоросса, Коросс был почти на сто процентов уверен, что огневолосый наверняка припрятал флакон-другой с Силой, от пары глотков которой Коросс сейчас и сам не отказался бы. При мысли об этом, рот наполнился слюной. Призраки успели хорошо хлебнуть Силы и из него.

Коросс посмотрел на бледную Арону, успевшую поймать своего конька и теперь напряженно следящую за каждым его движением; на Шэрона, бережно обнявшего Донну; на лошадей, оставшихся в их распоряжении.

— Шэрон, сажай Донну к себе на лошадь, и быстрей уезжайте с Ароной отсюда. Мы со Скульптором попробуем переправить Уоросса.

Шэрон послушно кивнул, помогая Донне забраться на лошадь. Но Арона даже не шевельнулась.

— Я не поеду без тебя, — заявила она, упрямо сжимая губы.

Коросс, прищурив глаза, недобро уставился на упрямицу. У него не было ни сил, ни желания сейчас ввязываться в ненужные пререкания.

— Уезжай. Если мне понадобиться Источник, я тебя призову, — процедил он, чувствуя, как все сильнее разрывается его голова от боли.

Девушка обиженно всхлипнула и, запрыгнув на коня, со всех сил ударила его по бокам. За нею двинулся и Шэрон, прижимая к себе еще полностью не пришедшую в себя Донну.

— Господин, — поторопил его Скульптор.

Коросс выкинул все лишние мысли из головы, полностью переключаясь на раненого правителя.

— Скульптор, поройся в седельных сумках Уоросса. Мне нужен флакон с Силой, — распорядился он, морщась от боли.

Округлив глаза, тот испуганно уставился на Коросса. Молодой человек устало вздохнул.

— Твой господин на грани. Призраки из него вытянули слишком много Силы. И пусть его раны не так уж и сложны, он все равно может не выжить. Ты великий лекарь, но ты не сможешь в бесчувственного правителя влить Силу, которая вновь запустит его системы функционирования. А я смогу сделать это…Поторопись, Скульптор. У нас будет мало времени после того, как я задействую Силу.

Они оба посмотрели на опасно тихое плато.

— Что от меня потребуется еще? — спросил Скульптор, признавая правоту Коросса.

— Погрузи наши с Уороссом седельные сумки на свою кобылу и держи лошадей наготове. Нам придется очень быстро удирать отсюда, когда я закончу.

Тот кивнул, подавая Короссу заветный флакон. Одним глотком будущий правитель осушил его весь, аккумулируя в себе Силу Осс, чтобы направить ее на поврежденные ткани.

Новый раскат грома прокатился по горам. Но Коросс заметил его лишь краем сознания. Он все сильнее погружался в мир из плетения вен и артерий, мышечных волокон и костной ткани. Где-то в реальном мире слышалось испуганное ржание коней и окрик Скульптора. Но для Коросса все это было уже неважно. Он латал, склеивал, сращивал, очень экономно вливая в изломанное тело Силу Осс, напитывая ею Уоросса, не забывая при этом и себя. Наконец, Уоросс застонал, открывая глаза, и Коросс с облегчением разогнулся.

Мир сузился и потемнел под зависшей над ними зеленой волной. Несколько призраков выпали из нее, и начали разворачиваться в звезды. Но таинственная птица вновь пришла на помощь. Камнем упавший с небес ворон, смешно топорща крылья и возмущенно каркая, погнался за приземлившимися призраками-медузами, тесня их к пропасти. А следом за ними сконфуженно схлынула волна, возвращаясь на плато.

— Спасибо, — прошептал Коросс.

Ворон покосился на него черными бусинками глаз.

— Прокатишься со мной на Малыше? — спросил он Уоросса, помогая ему подняться.

— Если ты никому не расскажешь, — попытался язвить Уоросс, но голос прозвучал слишком слабо и жалобно, чтобы это звучало как шутка.

Скульптор помог своему господину забраться на коня, и Коросс, не касаясь стремян, взлетел следом. Подобрав поводья, он оглянулся. Ворон перелетел на труп павшей лошади и, примерившись, ухватился за глаз, ловко освобождая от него глазницу. Несколько раз он подкинул влажный шарик в воздухе, а потом проглотил, дернув кадыком.

— Чертова птица, — пробормотал Коросс.

— Какая еще птица? — удивился огневолосый.

— Ворон. Разве вы не видите его?

Скульптор, переглянувшись с Уороссом, жалостливо посмотрел на будущего правителя.

— Вы переутомились, господин Коросс. Здесь нет никакой птицы. Хвала Силе, что выглянуло солнце, и призраки отступили. Похоже, они бояться солнечного света. Это спасло нас.

Обогнув скалистый выступ, они нырнули в узкий туннель, за которым начиналась небольшая долина. Там их поджидали остальные члены отряда. Вкусно пахло дымком костра, беззаботно щебетали птахи, радуясь весеннему теплу, а лошади смачно хрустели свежей травкой. Чуть дальше от того места, где расположился отряд, переплеталась скрюченными стволами густая поросль березок и осин, едва достигающих высоты всадника. Покрытые снегом неприступные горы окружали долину со всех сторон. С самых высоких северных склонов, скрывающих за собой Гору, снег частично съехал в долину. Он на глазах становился пористым и влажным, растекаясь веселыми ручейками под жаркими лучами яркого весеннего солнышка.

Даосса бросилась к ним навстречу.

— С вами в порядке?

— Более чем. Правда, милый? — огневолосый паяц с трудом обернулся к Короссу, собирая губы бантиком.

Коросс спрыгнул с Малыша и помог спустить Уоросса на землю.

— Ему нужен покой. Я подлатал его и влил Силу, но все равно, он очень слаб.

Предоставив Уоросса заботам Даоссы и Скульптора, а Малыша — Шэрону, Коросс подошел к Ароне. Она печально сидела у костра, глядя на закипающую в котелке похлебку.

— Прости меня, — тихо попросил он Арону. — Я был груб.

— Я просто хотела помочь, — синие как осколки неба глаза Арона налились слезами.

— А я просто сказал правду. Ты решила держаться от меня подальше. И это правильное решение. Будет разумно, если ты постараешься всегда следовать ему.

За обедом их маленький отряд обсудил сложившуюся ситуацию. У них пропало две лошади и две сумки, где лежало часть провизии. Но главное, гроза, которая прошла над плато, здесь вызвала лавину и теперь проход, ведущий к Горе, был безнадежно завален.

 

Соблазнительница

Сидя у костра, взгляд Коросса постоянно натыкался на грустную Арону. Когда Даосса толкнула его под бок, многозначно кивнув на девушку, Коросс поднялся.

— Проедусь, осмотрю долину, — сообщил он остальным.

— Вот неугомонный, — то ли с восхищением, то ли с осуждением пробормотал Уоросс, примостив свою голову на коленях кузины. — Не вляпайся в очередную заварушку!

— И тебе не болеть, — отозвался Коросс.

Он подошел к Малышу и накинул на него недоуздок, стараясь не обращать внимания на укор в его печальных карих глазах.

Долина была небольшой. Узкая вначале, она сильно расширялась в середине. Почти отвесные скалы завершали ее идеальным полукругом. Деревца в чаще, через которую Коросс ехал, росли плотно друг к другу, но были хрупки. Малыш легко прокладывал сквозь них тропу. Под копытами чавкало. Почва становилась все более заболоченной, затрудняя передвижение, но Коросс упрямо гнал своего мохнатого скакуна вперед. Чаща закончилась около небольшого озера, упирающегося в высокую скалу с темнеющим зевом гротом внизу.

Озерцо было наполнено такой синевой, какой не встретишь в водоемах равнин. «Синее, как глаза Ароны», — невольно подумал Коросс. Нависший над безмятежной синью бугор, усыпанный разноцветными тюльпанами, пожалуй, был единственным сухим островком в этом хлюпающим царстве весны. Коросс спешился, позволяя Малышу предаться заслуженному отдыху. Конек сразу по брюхо зашел в озерко, жадно вбирая в себя прозрачную воду, фыркая от удовольствия и взбивая ногой фонтан брызг. Пример оказался заразительным. Молодой человек сбросил одежду и нырнул, с головой погружаясь в озерную прохладу. В несколько гребков он пересек водоем, вынырнув рядом с входом в грот.

Клонящееся к закату солнце зашло за тучку, и краски померкли. От повеявшего из грота холода тело заныло, требуя вернуться назад. Коросс сделал несколько энергичных движений, заставляя свою кровь быстрее бежать, и шагнул под мрачные своды.

Под ногами мягко зашелестел черный песок, нарушая царившую в гроте тишину. Коросс потрогал стены. Они состояли из шероховатых, наслаивающихся друг на друга мелких черных пластин, напоминающих рыбью чешую. В дальнем углу темнела большая дыра. Ее края были покрыты льдом, а над ней парили легкие снежинки. Не опускаясь вниз и не поднимаясь наверх, они застыли, словно в ожидании чего-то. В черной глубине царила загадочная тишина. Коросс бросил туда мелкий камушек, и он, весело застучав по стенкам, устремился вниз. Легкий перестук вскоре затих, и черное нутро снова погрузилось в загадочную тишину. Не обнаружив больше ничего интересного, Коросс вернуться на открытый воздух.

Солнце уже почти скрылось за горами, окрасив все вокруг закатными красками. Окружающие долину горы вспыхнули, словно щечки невинной девушки. Ледяные прожилки грота заискрились огненно-красным. Озеро, полыхнув расплавленной лавой, начало темнеть. Вместе с солнышком долину спешно покидало и ветреное весеннее тепло.

— Ты меня развлек, Коросс. Нет ничего более умиротворяющего, чем лицезрение купающегося молодого воина, — произнес женский голос, когда он вынырнул рядом с берегом. — Удивительно прозрачная вода.

На берегу стояла Даосса. Рядом с ней напряженно застыл Скульптор, держа на поводу лошадок. Обернувшись к слуге, Даосса распорядилась:

— Оставь нас. Да проследи, чтобы Уоросс не своевольничал. Пусть лечиться сам, а в сторону Донну даже дышать не смеет. Скажи ему, что иначе, я сильно на него рассержусь!

Кинув быстрый взгляд на Коросса, Скульптор поклонился жрице и, вскочив на своего конька, растворился в карликовой чаще.

Даосса молчала, пока Коросс одевался. Несмотря на болезненную бледность, легкая полуулыбка блуждала на ее губах. Это выводило молодого человека из себя. Когда с одеванием было покончено, жрица, наконец, соизволила заговорить.

— Хорошая мысль — искупаться после такого трудного дня. Я себя чувствую грязной, словно нищенка из трущоб. Как водица?

— Бодряще, — лаконично отозвался Коросс.

Даосса скинула куртку и, усевшись на траву, стянула с себя сапоги и лосины, оставаясь в одной тонкой сорочке, едва достигающей середины бедер. Ноги были покрыты свежими ссадинами и кровоподтеками, сквозь которые проглядывали следы других ран, лечение которых стоило пять жизней.

— Вода ледяная, — хмуро предупредил Коросс.

— Ну и отлично, — многообещающе улыбнулась Даосса, — значит, вскоре мне понадобиться согреться.

Она зашла в озеро, намочив полу сорочки, и замерла, прикрыв глаза.

— Ноги? — с сочувствием произнес Коросс.

— Ох, да. Ломит, — пожаловалась Даосса, — Глупое тело не понимает законов магии и до сих пор считает, что у меня все переломано. Оно, хвала Силе, слушается меня, но к вечеру — хоть под нож ложись. Припарки Скульптора хороши, но боль отступает не так быстро, как хотелось бы.

— Обычное явление при слишком быстрой регенерации от воздействия магии. Организм не успевает реагировать на столь стремительные изменения, — кивнул Коросс. — Жаль, что Силой пользоваться нельзя. Но вот если присовокупить к мазям Скульптора массаж… Это помогло бы в восстановлении энергетических потоков. Если хочешь…

Даосса одарила его улыбкой:

— Ты очень мил, Коросс. Что мне нужно делать?

— Это только массаж. Тебе нужно будет просто лечь и расслабиться. Все буду делать я.

— М-да. Это несколько неприлично. Но в силу сложившихся обстоятельств, можно пренебречь некоторыми условностями. К тому же, мы ведь с тобой об этом никому не скажем, — она хитро стрельнула в него глазами, стягивая с себя сорочку и обнажая исхудавшее, но все равно великолепное тело. — Пусть это останется нашим маленьким секретом.

На идеальных полушариях потвердевшие соски вызывающе торчали, а крутые бедра, прикрытые узкой полоской ткани, казались соблазнительно мягкими. Даосса была истиной дочерью Кросса. Она постояла, дав насладиться зрелищем, а затем неторопливо легла на расстеленный плащ. Спину и безупречные ягодицы пересекали следы, оставленные то ли розгами, то ли хлыстом. Ноги же были сплошь покрыты синяками. Коросс сжал зубы, и присел рядом, осторожно проводя пальцем по бархатистой коже спины.

— Тот, кто поднял руку на тебя, должен умереть, Сиятельнейшая.

— Что говорить об этом? Оруш сбежал, а в Валгаве слишком много мест где можно спрятаться от магов гораздо более опытных, чем мы с тобой. Лучше приступай к делу, — заметила она, зябко передергивая плечами. — Посмотрим, есть ли доля правды в слухах о Доме Страха. Говорят, Кор передал вам тайные знания о сверхвозможностях человеческого тела. Некоторые утверждают, что правители твоего Дома могут несколькими прикосновениями остановить работу сердца через четко заданный период времени. Это правда?

— Чтобы я не ответил, как ты узнаешь, что я не соврал? — улыбнулся Коросс и сразу же, отбросив все мысли, сосредоточился, ища внутри себя оклик на энергетические токи.

Вскоре он почувствовал легкое покалывание в пальцах и тщательно обследовал заинтересовавший его участок, ища канал напряжения. Он глубоко надавил на кожу. Даосса невольно содрогнулась, а на коже выступили капельки пота. Коросс замер в нерешительности. Процедура была отнюдь не безболезненна.

— Все нормально. Продолжай, — хрипло произнесла Даосса.

И он полностью углубился в дело. Когда он закончил, заметно потемнело и похолодало. От разгоряченного массажем тела жрицы, как и от озерка, поднимался пар.

— Что ж, Коросс, следует признать, ты умеешь доставлять девушкам радость! — томно улыбнулась она, но испарина на ее висках говорила об обратном. — Вот только девочку, похоже, мы с тобой серьезно расстроили.

— Какую девочку? — нахмурился Коросс, подавая Даоссе одежду.

Та довольно рассмеялась:

— Ах, ты не заметил… Арону, конечно. Боюсь, наше с тобой инкогнито было нарушено очень взволнованным соглядатаем. Тебе придется сильно потрудиться, убеждая ее, что все было вполне невинно… Или не будем ее разочаровывать?

Коросс промолчал, а жрица продолжала поддразнивать его.

— Признайся, тебе ведь приятно было дотрагиваться до меня? Некоторые мужчины уверяют, что готовы все отдать, лишь бы прикоснуться ко мне. Что чувствовал ты?

Коросс с досадой почувствовал, как его щеки полыхнули.

— Хорошо, — удовлетворенно заметила она. — А то, я уж начала бояться, что Митросс сумел-таки вылепить тебя по своему образу и подобию. Пользоваться, не давая ничего взамен, это так по… митросски.

— Я рад, что массаж тебе пошел на пользу, Даосса, — насупился Коросс. — Ты начала язвить. Это явный признак выздоровления.

— Ну, вот, обиделся! Все-таки юность — золотая пора. Наши эмоции еще не закованы в бездушную броню самоконтроля. Будет грустно, когда наши родственники вышколят нас настолько, что мы полностью закроемся для простых человеческих радостей.

— Чувства правят нищими духом. Для правителей — это, прежде всего, пища, — холодно произнес Коросс.

Даосса рассмеялась.

— Я прямо слышу наших наставников: «Нас возвышает не Сила, мы ей лишь служим, и не наши Башни, они есть и у вождей митрильских рабов. Мы становимся истинными правителями лишь тогда, когда обретаем полный контроль над нашими желаниями».

— И что здесь тебя веселит?

— Большая ошибка, мой любезный лекарь. Чем суровей таможня, тем изощреннее контрабандист. Вот твой отец — с виду ледяной истукан. А Аросса задела его чувства. Меня в таких вопросах не обманешь. Не удивлюсь, если он разработал какую-нибудь многоходовую комбинацию, призванную в очередной раз упрочить положение Дома Страха. Вроде бы. Но кульминацией в ней все-таки станет его женитьба на Ароссе. Таких, как твой отец, никто не может обмануть. Кроме их самих. Когда я видела его в последний раз, то чувствовала страсть, которая его пожирает. И очень скоро он свершит самую большую глупость в своей жизни. Думаю, голубоглазая блондинка заставила его на полном серьезе думать о том, чтобы отказать признавать тебя своим соправителем. А жаль…

— Тебе, Сиятельнейшая, как и твоему кузену, везде мерещится секс…

Он двинулся к своему коньку.

— Мой друг, ты настолько обиделся, что решил бросить больную девушку одну среди этой дикой местности?

— Так едем вместе, Сиятельнейшая. Скоро совсем стемнеет.

— Сердишься, — невозмутимо констатировала Даосса, — а значит, мой предварительный диагноз оказался верным… Ты слишком зажат. Это может сыграть с тобой плохую шутку.

Коросс не ответил, погладив Малыша. Тот фыркнул и нетерпеливо переступил ногами, намекая, что следует поторопиться.

— Ты сегодня весь день был чересчур холоден к девочке, — продолжала жрица.

И Коросс понял — все, что до этого говорилось и делалось жрицей на этой поляне, было лишь прелюдией к разговору.

— Она старается делать вид, что ей все равно, но она страдает. Негоже юному рыцарю оставлять без внимания столь пылкие чувства. Это дурной тон, большая глупость и вредно для твоего здоровья, в конце концов.

Она села на свою кобылку и взглянула на Коросса сверху вниз, словно строгий наставник на нерадивого ученика.

Коросс вздохнул, пытаясь утихомирить гнев.

— Я понимаю ваше с Уороссом желание «подкрепиться», жрица, но восстанавливать свои Силы вам придется без нашего с Ароной участия, — ровно произнес он.

— Причем тут мы? — искренне округлила глаза Даосса. — После того, что мы пережили прошлой ночью, только самоубийца решит воспользоваться Силой. Боюсь, весь поход мне придется довольствоваться травками да столь удачно подвернувшимся под руку массажистом. Ты ведь не откажешь мне еще в паре сеансов?

Коросс обиженно поджал губы, но Даосса, словно не заметив этого, увлеченно продолжала:

— Если бы твой разум дружил с чувствами, ты и без моей подсказки понял бы, как выгодно будет «приручить» девочку. Возможно, смешение разных по сути Сил и не отразилось в полной мере на ней самой, но способности могут проявиться в следующих поколениях. Арона великолепный селекционный материал. Не хочешь возиться сам, уступи ее Уороссу. Он с удовольствием займется нашей дикаркой. Может быть, это даже лучший вариант. Он, в отличие от тебя, умеет совмещать приятное с полезным. Правда, Лэппэл…

На мгновение она замерла, легко коснувшись пальцем своих губ, а затем взволнованным голосом принялась изливать Короссу душу:

— … он настоящий рыцарь. Никогда не ожидала подобного от митрильца. Ты знаешь, он всю дорогу оборачивался. Следил, чтобы со мной ничего не случилось. Это так трогательно! Хотя, возможно, Лэппэл просто боится, что я отстану. Ведь без меня он не сможет починить Полог. Возможно, внимание Лэппэла мало чем отличается от заботы тюремщика о своей пле…

— Здесь говорят обо мне?

Жрица одарила Лэппэла смущенной улыбкой, даже умудрившись слегка покраснеть:

— Прости, мой Белый Рыцарь, и не сочти сие поведение за бегство. Я, действительно, вынуждена вас покинуть.

Ее лошадка рванула было вперед, но ловкая наездница на взлете развернула коня, словно только что еще не жаловалась Короссу на свою боль во всем теле.

— И прошу тебя, Лэппэл, — задорно выкрикнула она, — проследи, пожалуйста, за нашим мальчиком. Уоросс прав, он из тех, кто вечно впутывается в истории.

Лэппэл проводил недоуменным взглядом убегающую жрицу.

— Я вам помешал? — спросил он у Коросса.

Тот рассеянно покачал головой, оглаживая своего рыжего конька.

— Боится.

— Даосса боится меня? — напрягся Лэппэл.

— На счет Даоссы ничего не могу сказать. А Малыш нервничает. Ему не нравиться то, что вокруг происходит. И я только сейчас понял, почему.

— Ты о чем? — насторожился Лэппэл.

Коросс показал на озеро:

— Лед. Озеро покрылось льдом. А еще полчаса назад, я в нем купался. Не находишь, что это как-то очень быстро произошло?

 

Пещерный ящер

[41]

Лэппэл и Коросс внимательно оглядывали окрестности, готовясь к любой неожиданности. Их кони тряслись от страха, но вынуждены были покорно ждать, когда их хозяева удовлетворят свое любопытство.

В быстро густеющей синеве небес загорались первые звезды, а фонарь пошедшей на убыль луны ярко освещал окрестности.

— Что, за…

Коросс не договорил. Из черного проема грота, что на другом конце озерца, выпросталась перепончатая лапа, а затем появился и ее владелец. Существо было в полтора человеческих роста высотой. Выбравшись наружу, оно возбужденно захлестало длинным хвостом по льду, выбивая звонкую барабанную дробь. Затем, хвост ненадолго завис в воздухе, и ящер завертел во все стороны рогатой головой.

Коросс помахал рукой, но ящер никак не отреагировал на его действия.

— Похоже, он нас не видит, — глубокомысленно заметил молодой человек.

Малыш дернулся и заржал. Ящер опять не отреагировал.

— И не слышит, — удовлетворенно отозвался Лэппэл. — Уходим отсюда. Нам не нужно лишних кровопролитий. Будем надеяться, что ящер не будет удаляться далеко от своего логова.

Но выскочивший из леса на лед Бес, спутал их планы. Он бросился к ящеру, как шаловливый щенок к мамке. Цапнув ящера за хвост, он принялся нарезать круги вокруг, припадая на передние лапы. Чудовище взревело, завертелось волчком, обрушивая смертоносные удары хвоста на лед, пытаясь попасть в Беса. Но адскую тварь это только забавляло. Он, то перехватывал шипастый хвост на лету, чтобы сразу выплюнуть; то, увернувшись от удара, нападал сам, игриво кусая ящера за лапы. Доведя слепого монстра до белого колена, пес отскочил в сторону. Громко цокая железными когтями, он помчался в сторону наблюдавших за ними людей. Разъяренное чудовище бросилось следом, но когда пес выскочил на берег, замешкалось, потеряв своего обидчика. Пес, сменив быстрый бег на ленивую и абсолютно бесшумную трусцу, добежал до холмика и разлегся там. Всем своим видом он выражал полное удовлетворение жизнью.

— Вот ведь воистину Бес! — выдохнул Коросс, обнажая свой клинок. — Теперь монстр не успокоиться, пока не обшарит всю округу.

— Ящер реагирует на колебания поверхности. Лед для этого — идеальный материал, — отозвался Лэппэл.

— А еще он глуп, — хмыкнул Коросс.

Его впечатлило, как Бес, играючи, взял вверх над этим бронированным чудовищем.

— Так воспользуемся этим.

Они отпустили своих лошадок на волю и обнажили мечи. Переглянувшись, мужчины одновременно выскочили на лед так, чтобы ящер оказался между ними точно посередине, и замерли, затаившись. Ящер завертел головою, сбитый с толку. Его хвост-трещетка участил удары. То, усиливая размах, то уменьшая, он простукивал вокруг себя лед, пытаясь нащупать, где прячутся его враги. Коросс тем временем внимательно наблюдал за монстром, ища уязвимые места.

Шкура ящера состояла из крупных прозрачных чешуек, под которыми просвечивали мощные мышцы. В конце длинного змеевидного хвоста чешуйки уменьшались и темнели. Сам же хвост заканчивался длинным тонким шипом, растущим вниз, словно нож у плуга. Такими же острыми были рога, венчающие бугристый лоб. Голова на длинной шее была массивной, без намека на глазные впадины. Ушных отверстий тоже не было видно. Зато змеевидный язык, как и хвост, находился в постоянном движении, исследуя местность.

Лэппэл первым бросился на чудовище. Удар по бронированной шее не причинил особого урона. Клинок лишь пронзительно взвизгнул. Лэппэл схватил меч двумя руками и вновь обрушился на ящера. В небо взметнулся сноп искр, но прославленная митрильская сталь встретила не менее достойную броню. Мотнув рогами, ящер выбил меч. Описав широкую дугу, клинок упав за спиной ящера. Митрильцу уйти от рогов удалось, но когда он бросился к мечу, удар хвостом наотмашь сбил его с ног. Чудище угрожающе нависло над Лэппэлом.

И тогда Коросс взвился в воздух. Держа в зубах клинок орбов, он крепко обхватил шею монстра руками и ногами. Ящер замотал головой, и кроссец усилил захват, стремясь не только удержаться на скользкой и подвижной шее, но и подтянуться выше, к самому основанию черепа. Монстр закрутился волчком, раскачивая головой из стороны в сторону, но Коросса скинуть ему не удалось. Пристроившись на самом верху, кроссец сдавил шею ногами, и молниеносным ударом вогнал черный клинок по самое основание. Ящер взревел, вздымаясь на дыбы, и рухнул на лед. Коросс соскочил с поверженного врага и кубарем откатился в сторону, стремясь оказаться как можно дальше от агонизирующего тела.

Ящер ревел, вертелся на льду в безрезультатных попытках подняться, а его хвост ходил ходуном, вырывая изо льда огромные куски. Один из таких ударов оказался неприятно точным. Коросс не удержался на ногах, когда острый шип взломал лед прямо под его ногами. Падая, молодой человек как во сне увидев вздымающийся над ним хвост с острым клыком-жалом, понимая, что этот удар окажется для него последним.

— Коросс! — услышал он полный отчаяния крик Ароны.

Воздух зазвенел от сгустившейся Силы, и хвост отлетел в сторону, перерубленный усиленным магией мечом, словно хрупкий сухостой.

Лэппэл протянул Короссу руку, помогая ему подняться.

Бес презрительно фыркнул, покидая свой наблюдательный пост, всем своим видом показывая полное неодобрение методами ведения боя. Но столпившиеся на берегу члены маленького отряда, судя по их громким аплодисментам, совершенно не разделяли точку зрения своенравного пса.

— Браво! Жаль, что мы застали лишь конец представления, — заявил огневолосый.

— Мой господин, вы в порядке? — встревожено поинтересовался Шэрон, подбегая к Короссу.

Арона, бросилась было следом, но на полпути передумала, предпочтя спрятаться за спинами спешащих к ящеру остальных членов отряда.

— Да что ему будет, — фыркнула Даосса, — он же под защитой настоящего воина! Лэппэл, это восхитительно! Перерубить такую броню одним ударом!

— А вы уверены, что он мертв? — поинтересовалась Донна, с опасливым любопытством разглядывая ящера. — Снежинки на нем тают…

— Мертвее не бывает, — самодовольно объявил Уоросс, будто это он сам только что завалил чудовище.

И для верности, взобравшись на тушу, несколько раз попрыгал на ней. Мертвым ящер выглядел менее внушительно, но все равно вызывал трепет.

Уоросс уважительно присвистнул, по достоинству оценив броню:

— И как вам удалось убить такого монстра? У него же шкура каменная…

— Хороший вопрос, — отозвался Лэппэл, подходя к хвосту. — Спросите об этом у Коросса. Это он нанес смертельный удар.

— Я бы сказал, это была командная работа, — поправил его Коросс, вытаскивая кинжал из трупа. — Если бы Лэппэл не отвлек ящера, я не смог бы пробраться к его шее. А потом Белый Рыцарь очень вовремя воспользовался магией…

Митрилец и кроссец переглянулись, довольные собой и друг другом.

— Вот! — обвиняющее воскликнул Уоросс. — Нам, значит, пользоваться Силой нельзя, а тебе, Лэп, можно?!?

— Я сделал это, потому что ящер к тому моменту был уже мертв. В противном случае, вряд ли решился на что-то подобное. Эти существа становятся в разы опасней, когда чувствуют, что против них используют Силу. Она вызывает у них…

Лэппэл прервал самого себя. Он явно напрягся, когда увидел, что за клинок вытащил Коросс из ящера.

— Это не тот, случайно, кинжал, что ты нашел у мертвых орбов? Ты не дашь на него взглянуть? Я, собственно, и шел к озеру, чтобы попросить его у тебя. Хотел изучить, раз представилась свободная минутка. А вон как все вышло.

Коросс, взял протянутый Шэроном платок, чтобы протереть клинок и замер в изумлении.

— Это еще что такое?

По краям лезвия вспыхивали и гасли маленькие синие искорки.

— Его активизировала смерть ящера, — ответил Лэппэл, осторожно принимая клинок и внимательно осматривая. — Вот уж, воистину, удивительная и очень редкая находка! Зато теперь я, похоже, знаю, что тебе попало в руки. Это Развоплотитель — оружие, способное забирать Силу у магических существ. У нас с тобой, кстати, тоже. Поэтому, настоятельно советую, быть осторожным. Даже легкий порез может иметь крайне тяжелые последствия для таких как мы.

— Он может накапливать Силу? — спросил Коросс, затаив дыхание, но ответ Лэппэла разочаровал его.

— Нам с тобой он ее точно не отдаст. Игрушки такого рода служат только своим создателям.

— Дайте-ка, глянуть, — заинтересовался Уоросс.

Коросс недобро взглянул на огневолосого. Но повода отказать не было. Уоросс вертел клинок в руках, то поднося его к самым глазам, то, удаляя, любуясь, как луна отражается на его черно-синем лезвии. Коросс чувствовал, как его все сильнее охватывает раздражение.

Он с трудом сдержал вздох облегчения, когда Уоросс неохотно ввернул кинжал.

— Вот почему так, а? — с досадой заметил огневолосый. — Некоторым все, а другим ничего. Все-таки тебе, Коросс, неоправданно везет.

А Лэппэл тем временем продолжал удивлять. Присев рядом с хвостом Ящера, он принялся ловко перерезать сочленения, отделяя от хвоста шип.

— Выглядит довольно грозным оружием, — заметил Коросс, разглядывая то, что только что чуть не проломило ему череп.

Трехгранное двадцатисантиметровое острие внушало уважение.

— Как вы думаете, для чего ящеру, живущему в подземельях Северной Валгавы, такое оружие? — спросил Лэппэл, улыбнувшись Даоссе, присевшей рядом с ним.

— Чтобы охотится за другими подземными обитателями? — предположила жрица.

Митрилец кивнул, хитро прищурившись:

— Смею добавить, магическими обитателями. Ведь он и сам был не лишен магии, иначе бы клинок не засветился. А значит — ему нужна была подпитка. Для призраков его оружие слишком материально. Адские псы слишком быстры для него. Тогда кто остается?

Все взволнованно переглянулись.

— Ищущие, — озвучила общую мысль жрица. — Если так, то у нас появилось достойное оружие против них.

— А рога такую ценность представляют? — заинтересовался Шэрон.

— Ага. Вместе с черепушкой. Можно сделать тебе шлем и водрузить на голову. Так сказать, узаконить ваши отношения с Донной, — фыркнул Уоросс, чье настроение портилось с каждой минутой.

Не обращая внимания на неловкую заминку, возникшую после этого выпада, Уоросс обратился к Лэппэлу. И каждое слово сочилось ядом:

— А не могли бы вы, наш уважаемый Белый Рыцарь, просветить, из какого источника вы черпаете свои уникальные знания об Ищущих, Ящере, Развоплотителе? Или скажете, что все сведения основаны на боевом опыте тридцатилетней давности?

— Или… — сдержанно кивнул Лэппэл.

— Тогда почему наши воины не знают и десятой части того, что знаешь ты? — взъярился огневолосый.

— Хватит, — не выдержал Коросс. — Твое поведение недостойно.

— Зато тебе достоинств не занимать, — вскинулся Уоросс. — Вскружил девочке голову, а теперь нос задрал? За весь сегодняшний вечер с ней ни словом, ни полусловом не обмолвился. Ну, конечно, зачем такому герою лишний раз вспоминать, как какая-то соплюха спасала ему жизнь…. Не расстраивайся, Арона, — обнял Уоросс за плечи поникшую девушку. — Возьмем тебя в Кросс, найдем тебе жениха хорошего и забудешь ты этого кипящего достоинствами мачо…

Руки Коросса непроизвольно сжались в кулаки.

— Возвращаясь к вопросу Шэрона, — поспешил вмешаться в зарождающийся конфликт Лэппэл. — Я не думаю, чтобы рога можно использовать в качестве оружия. Уоросс прав. Они составляют единый монолит с черепной коробкой. У нас нет под рукой инструментов, которые, могли бы их отделить друг от друга. А прихватывать с собой и череп — это крайне обременительно и неудобно.

— Как вы думаете, он съедобен? — спросил Скульптор, решив рассмотреть военный трофей исключительно под гастрономическим углом зрения.

Его вопрос всех крайне заинтересовал. Жалкая похлебка лишь подавила голод, не принеся сытости. Мужчины переглянулись.

— Пока не попробуем, не узнаем, — принял решение Лэппэл.

Он подал всем пример, первым приступая к трудному процессу разделки бронированной туши, осторожно просовывая под чешую свой кинжал. Не медля, все остальные присоединились к нему.

 

Ночные разговоры

Мясо ящера превзошло самые смелые ожидания. Нежное и сочное, оно таяло во рту. А выпавшие на отряд лишения были изысканной приправой, усиливающей вкус. Некоторое время все молчали, греясь у костра и предаваясь приятной трапезе.

Коросс не мог удержаться, чтобы время от времени не бросить быстрого взгляда на Арону. От ее грустного вида щемило сердце. Ему так хотелось подсесть к ней поближе, повиниться, попробовать развеселить ее. Но многозначные взгляды, которые бросала на него Даосса и ироничные ухмылки Уоросса, заставляли быть сдержанным. Меньше всего ему хотелось Ароне той участи, которую ей предрекла огневолосая жрица. Но самым обидным было то, что жрица говорила, по-своему, разумные вещи. Коросс отчетливо понимал, что ее идеи получили бы полную поддержку у его отца и сестры. Да, и все правители, которых Коросс знал, несомненно, согласились бы с каждым словом Даоссы. А вот Лэппэл был другим. Воистину, Белым Рыцарем — без страха и упрека. Если кто и мог обеспечить безопасность девушки, так только он. Место Ароны было в Митриле. И Коросс решил, сделать все, чтобы она, когда их экспедиция подойдет к концу, отправилась именно туда.

Все это было правильно и разумно, но настроение от таких благородных мыслей портилось.

— Лэппэл, а что ты знаешь про магических существ? — поинтересовался он у митрильца, стремясь отвлечься. — Я слышал, некоторые из них встречаются в Митриле.

— Некоторые — да. Зато у вас водятся синие арахны.

— Из паутины которых вы мастерите маски, — подхватила Даосса и дружелюбно улыбнулась Ароне. — Кстати, с меня подарок. Как только все закончиться, обязательно подарю тебе маску. А то иной раз, прости, но ты становишься просто невероятно соблазнительной. Пару раз я с трудом сдерживалась. Все остальные, наверняка, тоже испытывали нечто подобное.

— Что за маска? — поинтересовалась девушка.

— Очень хорошая вещица. Она есть практически у каждого сильного мага, находящегося под покровительством правящего Дома, — объяснил Уоросс. — Маски помогают своему носителю уберечь собственную Силу от воров. Правда, опыт предшествующей войны показал, что маска, к сожалению, имеет и свои минусы. Например, она абсолютно бесполезна при нападении магических существ. Даже вредит, лишний раз обращая на себя их внимание. Возможно потому, что синие арахны сами являются магическими существами. Как говориться, «свояк свояка видит издалека».

— В обычной жизни, — пояснила Даосса, — паутина арахн нами часто используется как магический уловитель и накопитель чужой Силы, но маски — это высший уровень! В них вложена ловкость кросских охотников за арахнами и уникальное мастерство умельцев из Митриля, которые усиливают природные свойства паутины. Маска — это идеальная магическая броня.

Даосса отсалютовала Лэппэлу чашкой с травяным отваром и закончила:

— Так выпьем за достойный пример сотрудничества между нашими государствами.

Тот, улыбнувшись, тоже приподнял свою чашу, приветствуя ее слова.

— Какая идиллия! — недовольно хмыкнул Уоросс и подмигнул Донне. — Может нам тоже замутить что-нибудь совместное, сладенькая? На пару часиков. Ты как?

— Хватит, наконец, изводить Донну, — недовольно заметил Коросс. — Она заслуживает уважительного отношения.

— А разве я не уважительно? — делано изумился Уоросс, и увернулся от пущенной в него Даоссой шапки.

— И все-таки, возвращаясь к магическим существам, — вернулась жрица к прерванной теме. — Кто водиться у вас в Митриле?

— Ну, вам, наверняка известны слухи о крылатом льве, обитающим в заповедных лесах Дома Пути, — тонко улыбнулся Лэппэл.

— Страж, — кивнула Даосса. — Так, он на самом деле существует?

Митрилец неопределенно пожал плечами:

— Прямых свидетельств нет… А вот на западных границах несколько раз, действительно, видели адских псов.

— И вы убили кого-нибудь из них? — поинтересовалась Донна.

— Местные правители несколько раз организовывали рейды. Вот только сражаться с адскими псами себе дороже. Они быстры, выносливы и ядовиты, имеют стойкий иммунитет к магии, а когда понимают, что их загнали в угол, телепортируются. Нам здорово повезло, что такие, как Бес, редко пересекают наши границы, предпочитая нетронутые людьми места.

— А как, вообще, возникли магические существа? И почему они терпеть не могут, когда мы используем магию? — Даосса продолжала забрасывать Лэппэла вопросами.

Митрилец задумался, словно решая для себя что-то, а потом начал свой рассказ.

— Древние легенды гласят, — хорошо поставленным голосом начал он, — что однажды у Великой Империи Драконов, безраздельно господствующей на Эоле, появился достойный Враг. Этот враг пришел из тех миров, в которых мы безжалостно крадем Истинную Силу с помощью своих Башен.

— А почему я об этих легендах не знаю? — подозрительно уставился на Лэппэла Уоросс.

— Действительно, почему? — насмешливо отозвался тот и продолжил свой рассказ. — Враг был голоден, и хотел в качестве пищи не что-нибудь, а магию Драконов. Драконы звали его Мраком, ибо там, где он оставался слишком долго, гибло все. К сожалению, Мрак пришел, когда долгие столетия благополучия ослабили единство Драконов и между ними стали возникать распри. Самым трагичным для всего Драконьего племени стал тот день, когда один из Повелителей Драконов совершил братоубийство из-за обычной женщины. Преступника изгнали, но это стало невосполнимым ударом для Драконов. Империя в раз лишилась двоих своих самых сильных предводителей и воинов, а среди Драконов произошел раскол. Когда армии Мрака начали наступление на Эолу, им не смогли вовремя дать достойный отпор. Черные очаги, возникшие на восточных и западных рубежах Империи Драконов, разрастались, а приспешники Мрака вербовали среди местного населения себе верных адептов. Гордые властелины Эолы были бессильны пресечь распространение зла. Зоны Мрака крепли, питая себя магией, которой была пропитана древняя Эола. И, наконец, пришло то время, когда Мрак окреп настолько, что решился напасть на самих Драконов. Полчища нечисти раз за разом атаковали древний Город, в то время как с востока и запада стягивались войска из людей и магов, ненавидящих Драконов. Эти глупцы тогда не знали, что у Мрака нет друзей. Есть лишь доноры, чьей кровью питаются их низшие слуги. Древние города один за другим обращались в руины, и Мрак, наконец, подступил к самому Акватону — столице Драконов. Тогда Верховный Жрец Кронор, последний представитель клана Черных Драконов, призвал призраков-хранителей Города. Вбирая в себя Силу, призраки расщепляли ее на непригодные для магии элементы. К сожалению, этот обряд стоил Кронору жизни. Он и стал первым, кого призраки высушили. Повелитель Драконов Корн, сотворивший их когда-то для обуздания непокорных магов, уже давно погиб, а другим Драконам призраки не подчинялись. Они быстро размножились и вскоре заполонили всю Эолу. За несколько лет магия на Эоле была полностью уничтожена, а призраки скрылись в руинах Акватона. Мрак, лишенный пищи, отступил. Но Драконы тоже были вынуждены покинуть родной дом. Ведь магия для Драконов то же самое, что для живого существа воздух.

— Так, те призраки, которых мы встретили на плато… — взволновано воскликнул Коросс.

— Были хранителями, а плато — подступы к Великому Городу. Уоросс использовал Силу, и она пробудила хранителей, — кивнул Лэппэл. — Нам сильно повезло, что они пропустили нас. Возможно, с течением времени их возможности стали слабеть.

— Значит, есть серьезная опасность, что если будет разрушен Полог, они примутся за старое? — спросила Даосса.

— Вряд ли. Если бы это было так, магия на Эоле никогда больше не возродилась бы. Ведь Полог существует всего несколько десятков лет. Думаю, здесь все несколько сложнее. Магические создания — это не собаки и не кони. У них есть разум и свое понимание происходящего, хоть и ограниченное жесткими рамками заклятий повиновения. Во времена войны Драконов и Мрака было создано много подобных существ. Они были преданными помощниками, наделенными самыми необычными свойствами и готовыми насмерть стоять за своих создателей. Но они не могли путешествовать между мирами, связанные слишком крепкими узами с местом их создания. Когда Драконы и Мрак покинули Эолу, выжившие после сокрушительных битв магические создания впали в спячку. Через сотни лет на Эоле стала возрождаться магия. Появились люди, которые научились использовать ее. Истинная Сила, которую мы добываем в Башнях, по составу сравнима с Силой, которую использовали Драконы. Но она, как вы знаете, слишком ценна, и никто не будет ею пользоваться без острой необходимости. А Силы Осс и Иль слишком слабы для магических существ. Они продолжали спать, пока Силы использовались по отдельности. Все изменилось, когда между нашими странами стали вспыхивать войны. Магия, используемая армиями друг против друга, при столкновении, объединялась, рождая нечто похожее на Истинную Силу. Раз за разом мы бились друг с другом в долинах Валгавы, и остаточный магический фон год за годом становился все более концентрированный, пока не пробудил магических созданий. Кто-то из них служил в свое время Драконам, кто-то Мраку. Но когда они проснулись, их объединяло одно чувство — неистовый голод.

— Голод, понятно, — кивнул Уоросс. — Я и сам, когда голоден, готов броситься на кого угодно. А Черный Дракон? Как он очутился в Валгаве, если ты говоришь, что им заказан теперь сюда вход?

Лэппэл покачал головой:

— Не знаю. Возможно, Дракон в свое время не смог вместе с остальными покинуть Эолу. Не хватило Силы. Единственным шансом не погибнуть — погрузить свое тело в спячку в надежде, что кто-нибудь придет и спасет его. И это чудо произошло, когда невдалеке от его логова произошел магический бой. Я в свое время обследовал пещеру, откуда он вышел. Я обнаружил там трупы восьми кросских магов, и все они приняли смерть от Силы Иль. Удивительно, но магия, которая их убила, была женской. Очень подозреваю, что это была твоя мать, Арона. Митриль много потерял, лишившись такой потенциально могущественной жрицы. Когда все закончиться, я буду рад, если ты отправишься со мной в Митриль. Тебе нужно учиться, чтобы развивать то, что в тебе заложено от рождения.

— А магических существ можно приручить? — спросила Даосса.

Ей был неприятен этот разговор. Увы, но зеленоглазая жрица была слабым магом и комплексовала от этого.

— Вот бы да! — пылко откликнулась Донна, и мечтательно добавила. — Так было бы мило проехаться по улицам Креопоса на белоснежном красавце единороге! Мои приятельницы умерли бы от зависти.

Все рассмеялись над столь детскими мечтами. Лэппэл, покачав головой, развеял надежды девушек.

— Вряд ли такое возможно. Магические существа, созданные Драконами, всех магов не-Драконов будут считать своими врагами. И, наоборот, те магические существа, которые служили когда-то Мраку, будут слушаться лишь тех, в ком чувствуют его присутствие.

— А вот тут, ты ошибаешься, Лэппэл, — живо возразила Даосса. — Бес хорошо относиться к Ароне. Да и к тебе с Короссом, кстати, тоже.

— Тогда не знаю. Я только высказал предположение, — развел руками Лэппэл, вновь улыбнувшись зеленоглазой жрице.

Воздух между ними постепенно наэлектризовывался. И не заметить этого не мог даже слепой.

— А почему хорошие и нехорошие магические существа, одинаково плохо относящиеся к магам, отличаются удивительной снисходительностью друг к другу? — спросила Арона. — Я не раз замечала, что Бес довольно нейтрально относится к Ищущим. Он предпочитает лишний раз не ввязываться с ними в сражение. Как и они, впрочем, с ним.

— И сейчас, — подхватил мысль Коросс, — Бес лишь дразнил ящера, не пытаясь причинить ему вред, а потом наблюдал за нашей битвой, не пробуя встать ни на чью сторону.

— Возможно, будучи одной природы, магические существа не могут, без дополнительных указаний их создателей, делить друг друга на своих и чужих, — предположил Лэппэл.

Даосса зевнула, прикрывая ротик ладошкой, и встала, потягиваясь.

— Может спать? — поинтересовалась она. — День был сложный, а что готовит завтрашний — одним Драконам известно.

И все согласились с ней.

Черные крылья совсем близко прошелестели над Короссом, обдувая разгоряченное лицо ветром. Он поднял руку, пытаясь отогнать птиц, но она прошла мимо, лишь сильнее растревожив птиц. Беззвучно разевая клювы, они лихорадочно метались, взбивая воздух своими тяжелыми крыльями.

Сон пропал. Коросс открыл глаза и увидел склонившегося над ним Лэппэла. Рядом восседал Бес, поблескивая красными угольками глаз.

— Арона исчезла, — сообщил митрилец. — Она отлучилась из лагеря полчаса назад. Я послал за ней Беса. Он только что вернулся, но без нее. Мне это не нравится.

— Идем! — Коросс мгновенно вскочил на ноги.

— Погоди. Я видел у твоего слуги митрильский шнур. Он нам понадобиться.

— Арона ночью пошла в грот? — удивился Коросс. — Зачем?

— Кто знает.

Всклокоченная кудрявая головка Даоссы высунулась из-под одеяла и испуганно поинтересовалась:

— Что случилось? Призраки атакуют?

— Все тихо, — успокоил ее Лэппэл. — Арона пропала.

— Ну и из-за чего весь сыр-бор? — недовольно пробурчал Уоросс. — Сделает свои маленькие и не очень дела и вернется. Мы, вообще-то уже несколько ночей прилично не спали. И когда потом еще такой случай представиться — никому не ведомо.

— Так, спи, — посоветовал Коросс, и обратился к проснувшемуся Шэрону, — Шэр, твой шнур нужен. Арона пропала.

Слуга вскочил, и начал быстро собираться.

— Я с вами, мой господин, — заметил Шэрон.

Он виновато взглянул на проснувшуюся Донну:

— Донна, я должен…

— А я тебя и не держу, — холодно заметила она. — Делай, что считаешь нужным.

Коросс не стал отказываться от помощи Шэрона. Его умение преодолевать высоту могло пригодиться.

— Я тоже с вами.

Все с удивлением посмотрели на Даоссу, но жрица в ответ беззаботно улыбнулась.

— А что? Я в прекрасной форме, спать больше не хочу, так почему же не прогуляться под ночным небом в обществе великолепных образчиков мира мужчин?

— Мы вообще-то собираемся посетить лаз пещерного ящера.

— Еще лучше, — не моргнув глазом, сообщила жрица. — В тесноте, так сказать, никто не останется в обиде.

И предвидя возражения Уоросса, быстро добавила уже совершенно другим тоном:

— Не беспокойся, Уоросс. Мы быстро. А тебе сейчас главное — покой. Восстанавливай силы. Скульптор, останешься с моим кузеном и Донной. Головой мне за них отвечаешь!

Подумав, Уоросс кивнул как-то подозрительно покладисто:

— Ладно, ступай. В конце концов, в обществе Лэппэла и Коросса ты сейчас в большей безопасности, чем со мной, дражайшая моя кузина.

 

Ирэша

— Что там? — спросила Даосса, наклоняясь над колодцем-лазом.

Ее негромкий голос разнесся гулким эхом по руслу подземной реки. Лэппэл достал небольшой хрустальный шарик и потер его. Подземелье осветилось неярким, но ровным светом. Кругом была вода. Она стекала ручейками по стенам, капала с каменных сводов, струилась под ногами извилистыми змейками в сторону грозно шумевшей впереди подземной реки. На полдороги к ней их в нетерпении поджидал Бес.

— Дальше река. Может быть опасно, — сообщил жрице Лэппэл. — Даосса, последний раз прошу подумать. Может тебе следует остаться?

Вместо ответа, шнур дернулся, и жрица лихо спустилась вниз.

— Чего медлим? Кого ждем? — задорно поинтересовалась она, устремляясь первой за Бесом в путь.

Идти было сложно. Почти все дно подземного коридора занимал бушующий поток. Его бурные воды заставляли своды пещеры вибрировать. Отряду приходилось пробираться по тонкому карнизу, прижимаясь к шероховатой стене, поблескивающей такими же чешуйчатыми камнями, какие были на внутренних стенах грота. Чем дальше продвигались они вперед, уводимые Бесом, тем подземный поток становился оглушительнее, мощнее, смертоносней. Наконец, достигнув апогея, поток устремился вниз через отверстия-зубцы каменного колодца. Странное сооружение, изменяющее ход реки, имело явно искусственное происхождение. Вот только его назначение было совершенно непонятно. Задерживаться, чтобы его исследовать, никто не стал, беспокоясь за судьбу Ароны.

Дальше проход, к облегчению спасателей, сделался широким и сухим. Бес перешел на быструю трусцу, и следовавшие за ним люди тоже сменили шаг на бег. Вскоре каменные своды раздвинулись, выпуская их в свежую прохладу предрассветных сумерек.

— Ну, ничего себе! — потрясенно прошептала Даосса.

Над вершинами зеленого леса высилась Гора, заполняя собой большую часть светлеющего неба. Вершины видно не было. Серебристо-серая дымка надежно скрывала ее от взоров. Темная, безжизненно мрачная и холодная Гора требовательно взирала на людей. А вокруг уже царило лето. Под ногами стелилось душистое разнотравье, а в полсотни метров от выхода из пещеры величественно шумели кучерявыми кронами мощные, в три обхвата толщиной дубы.

Бес сделал стойку, а шипы на его загривке вздыбилась. Вынырнувшая из-за сени деревьев фигура двинулась к ним дергающейся походкой, тускло мерцая багряными зрачками.

«Ищущий», — похолодел Коросс.

Его воображение услужливо нарисовало растерзанный труп Ароны. Несколько глубоких вздохов помогли ему успокоиться. Будущий правитель быстро начал перебирать в памяти все, что узнал об этих тварях в последнее время.

— Я сам, — предупредил он своих товарищей, и двинулся навстречу упырю.

Пришло время испробовать загадочный Развоплотитель на Ищущем.

Но в этот раз никакого мастерства Короссу не потребовалось. Монстр даже не подумал защищаться, когда клинок вошел ему в грудь. Брызнувшие во все стороны куски мертвой плоти вспыхнули в воздухе синим пламенем и начали медленно опадать черным пеплом. Ищущий исчез без следа.

— Ну, ничего себе! — второй раз ошарашено пробормотала Даосса.

Коросс согласно кивнул, вкладывая в ножны кинжал, лезвие которого полыхнуло синим.

Бес, нетерпеливо взвизгнул, призывая народ поторопиться, и все устремились за ним.

Сквозь решето ветвей деревьев-великанов, стоявших достаточно далеко друг от друга, проглядывало небо. По мягкой, пружинящей под ногами траве они неслись за Бесом, перепрыгивая через узловые корни деревьев, пока Бес не остановился, прислушиваясь. Коросс, переводя дыхание, переглянулся с Лэппэлом. Каждый из них по-своему ощутил присутствие Ароны.

— Хвала Силе, она жива, — чуть слышно шепнул Лэппэл. — Я слышу ее мысли. Они спутаны и отрывочны.

«Потому что она в ужасе», — подумал Коросс, сжимая зубы.

Но Лэппэл был прав. Самое главное, она была жива.

Лес расступился, вновь открывая взору Гору. Она нависала над путниками, охватывая их со всех сторон кольцом неприступных скал. Таких высоких, что при попытке разглядеть, где они заканчиваются, шапка могла слететь с головы. Между путниками и Горой далеко внизу лежала живописная долина. Своей округлой формой она напоминала гигантскую Арену, а поперечные складки в обступивших ее скалах — скамьи для зрителей. Скамьи эти были довольно широки и покрыты буйной растительностью. Друг от друга их отделяли десятки метров почти отвесных стен, с которых падало вниз бесконечное число водопадов.

Бес вновь сорвался на бег. За ним припустились и остальные. Они мчались вдоль кромки обрыва, пока не увидели статую. Она стояла на мраморном пьедестале — изящная девичья фигурка, изнутри наполненная мягким розовым светом. Чуть дальше от нее застыли два Ищущих, между которыми лежала Арона. Рядом валялись ее лук и стрелы, а саму девушку обволакивал темный кокон отчаяния.

Как только упыри, вслед за своим собратом, вспыхнули синим пламенем, превращаясь в черную труху, Коросс опустился на колени перед Ароной и положил руку ей на лоб. Он был ледяной. Состояние, в котором сейчас находилась девушка, будущему правителю было известно. О нем когда-то в красках рассказывала Тантосса, называя его «оковами ужаса». Это было, по-своему уникальным явлением, которое она несколько раз наблюдала у опальных магов, попадавших в ее подземные камеры. Когда, в отчаянных попытках освободиться, они полностью опустошали свои магические резервы, их тела становились для них персональными камерами. Что-то похожее в свое время испытывал и сам Коросс, когда лежал в избушке Ароны, не способный пошевелиться, но отчетливо осознающий все, что вокруг него происходит.

Коросс знал, что в таких случаях нужно делать. Он бережно растер холодные ладошки Ароны, помассировал окаменевшие плечи и область шеи, растер виски, а затем легонько дунул, вливая в нее первую порцию своей Силы. Арона содрогнулась, а губы искривились, готовясь исторгнуть крик.

— Тише, Арона, — прошептал Коросс, прижимая к себе девушку, и открывая все свои каналы Силы, готовясь напитать ее. — Все будет хорошо.

— Подожди, Коросс, ты истощишь себя. Держи, — и Лэппэл достал продолговатый флакон.

Отвинтив крышку, Коросс приложил его к губам девушки. Она судорожно вздохнула, вбирая в себя все содержимое без остатка. Щеки ее порозовели, и она открыла глаза:

— Где я?

Увидав нависшую над ними Гору, Арона вздрогнула.

— Уже, — выдохнула она. — Так близко…

— Ты помнишь, как сюда попала? — поинтересовался Лэппэл, присаживаясь рядом.

— Я увидела во сне маму и проснулась, — ее голос дрожал и прерывался. — Она была такая красивая, молодая. Стояла у входа в грот и протягивала ко мне руки. Я поняла, что все равно не усну и решила прогуляться до озера. Там так красиво было! Лед прозрачный. На нем звезды отражаются. Я шла словно по небу. А потом вижу, в гроте огоньки алые загорелись. Точь-в-точь как глаза Беса. Ну, я и пошла туда… У меня вдруг такая надежда вспыхнула, что мама жива, и Бес с нею рядом. Знаю, что это глупо звучит, но тогда я истово верила в это. Вбежала в грот, а потом все в глазах помутилось и чернота… Когда я очнулась, меня Ищущие уже тащили по подземелью. И никакой мамы, никакого Беса поблизости. Странно, что Ищущие меня не растерзали. Я пыталась вырваться, кричала, но они крепко держали меня. И в то же время осторожно. Так, чтобы не поранить. Словно выполняли чей-то приказ…

Она всхлипнула, и Коросс успокаивающе погладил ее по плечу.

— Почему они окаменели?

Новая волна страха всколыхнулась в душе девушки.

— Н-не знаю… Может быть я… А может она, — Арона дрожащим пальцем показала на статую. — Когда они дотащили меня до этого места, я ее увидела. Мне показалось, что это моя мама смотрит на меня с осуждением и корит за мою беспомощность. Тогда я разозлилась. Сильно разозлилась. Так, что еще немного и расплавилась бы от злости. А потом в небе мелькнула какая-то тень, и ей навстречу будто что-то шагнуло из глубин меня. Это было так больно, что я снова потеряла сознание. Очнулась я лежащей на земле, а надо мной монстры застывшие скалятся. Небо светлеет. Вокруг тишина — будто весь мир вдруг умер…

Она замолчала, приходя в себя. Все терпеливо ждали пока она успокоиться.

— Я все лежала и лежала. И ничего не происходило. Я была замурована в собственном теле. Вот тогда я испугалась по-настоящему. Подумала, что вот так и умру. В полном сознании, наблюдая, как черви поедают мое тело. Коросс, ты ведь знаешь, какой беспросветный ужас вызывает собственная беспомощность?

— Это точно, — сочувственно улыбнулся он.

Девушка попробовала встать, но ноги подкосились. Она упала бы, если бы Коросс ее вовремя не подхватил.

— Твои мышцы некоторое время были полностью выключены, — объяснил Коросс Ароне ее состояние. — Пару часов ты будешь чувствовать слабость.

— Отличный повод отдохнуть, — жизнерадостно воскликнула Даосса. — Напишем весточку, пошлем Беса за Уороссом и остальными, а сами будем дожидаться их здесь.

Но Лэппэл покачал головой.

— Даже если Бес согласиться служить на посылках, им все равно потребуется помощь. Твой кузен еще слаб, а кони этой дорогой не пройдут. Донна со Скульптором вдвоем не смогут перенести все наши вещи.

— Ну-у, — протянула Даосса, озорно тряхнув кудряшками, — думаю, сейчас наш Уоросс уже свеж как огурчик.

Коросс почувствовал, как рядом с ним напрягся Шэрон.

— Объясните, госпожа, — попросил он дрогнувшим голосом.

Даосса обиделась от потяжелевших взглядов, направленных на нее.

— Ну что же вы такие недоверчивые! Это даже оскорбительно, право слово! Ничего страшного с Донной не случиться. Я запретила Уороссу даже думать об этом. Снадобье Скульптор должен был сделать. Вчера он сказал мне, что нашел в долине кое-какие травки, что-то я дала ему из своих запасов. За ночь они должны были настояться. Для нас обоих, между прочим. Это такой своеобразный заменитель Силы Осс из вытяжки трав. Не только ваш Дом, Коросс, имеет свои секреты. У Дома Пылающей Башни тоже имеются свои козыри в рукаве…

— Сделаем так, — принял решение Лэппэл. — Мы с Шэроном сходим за остальными и поклажей. А ты, Коросс, останешься приглядывать за нашими милыми дамами.

— А перекусить? — Даосса выудила из своей сумки горсть сухарей с сухофруктами.

Увидев просиявшие взгляды враз подобревших мужчин, она засмеялась, гордая собственной предусмотрительностью.

— И что бы вы, мужчины, без нас, женщин, делали?

— Если бы мы не умерли от голода, то зачахли бы от тоски, — пошутил Лэппэл. — Хотите, я расскажу вам легенду, связанную с этой статуей?

В утреннем свете она казалась теплой, будто живой. Арона была права, статуя действительно чем-то напоминала Абиэль из ее воспоминаний. Девушка стояла, прижав ладошки к груди, но казалось, еще секунда, и она сорвется с места — стремительная, легкая, неудержимая. До нее хотелось дотронуться, чтобы убедиться: это и в самом деле камень, а не живая плоть.

— Удивительное мастерство! — восхитилась Даосса. — Даже представить не могла, что такое можно сотворить руками. Кто была эта девушка, Лэппэл?

— Ее звали Ирэша. Она была подругой Рока, который был одним из последних Повелителей Драконов. Они вместе вставали на крыло, когда пришло время. Но Ирэша была очень своенравна, нетерпелива. Ей хотелось все и сразу. И однажды она полетела в грозу играть с молниями. Рок бросился за ней, но опоздал. Ирэша попала в тройную развилку — молнии ударили практически сразу друг за другом. От двух молний девушка сумела уйти, а вот третья ударила прямо в неокрепшую броню. Рок и сам тогда был молод и неопытен — его закрутило ветром, отбросив в самую гущу грозовых облаков. Там он потерял Ирэшу из виду. А когда нашел — она лежала на земле… Рок очень переживал. Забрал изломанное тело с собой, заперся в своей лаборатории и долго не пускал туда никого. Даже своего брата Корна. А когда Рок, исхудалый, с черными кругами под глазами, наконец, открыл дверь лаборатории, за его спиной стояло вот это чудо.

— Ты рассказываешь так, словно лично видел это, — подозрительно воззрилась на него жрица.

— Просто я очень люблю читать, и у меня богатое воображение, — тонко улыбнулся Лэппэл.

Арона подошла к Ирэше и кончиками пальцев провела по полупрозрачному камню.

— Жаль, что Рок не смог оживить свою Ирэшу, — грустно произнесла она.

Лэппэл задумчиво посмотрел на статую.

— Как бы то ни было, именно с тех пор Рок стал просто одержим идеей переселения душ. Он много работал, и увлек своими идеями брата. Но Ирэшу ему так и не удалось оживить. Ее поставили сюда, где она разбилась. И Драконы перед решающими в своей жизни событиями всегда приходили к ней. Украшали ее гирляндами цветов. Считали, что она покровительствует отчаянным смельчакам, и просили у нее удачи. Ее так и называли — Госпожа Удача.

— Рок и Удача — чудная должна была выйти пара, — пробормотал Коросс.

Ирэша была такой теплой! Просто не верилось, что этой статуи уже более тысячи лет.

— Но девушка умерла, а Рок стал братоубийцей и предателем. Это он призвал на Эолу Мрак, — сурово изрек Лэппэл.

— Может в это творение он вложил лучшее, что было в его душе, и у него больше ничего не осталось, — заметила погрустневшая Даосса. — Такое бывает. Когда в душе бушуют зимние ветра, легко пойти на подлость и обман.

— Может и так. Рок создал много чего удивительного, но эта скульптура считалась одной из его лучших работ. Хоть в ней и нет магии… Арона, позволь поблагодарить тебя. Если бы тебя так удачно не позвала ночью мама, нам пришлось бы добираться до Горы гораздо более сложными тропами. Теперь мы у цели нашего пути, друзья! Осталось только позвать остальных, перенести вещи, а потом мы двинемся дальше.

— Я с вами пойду, — вдруг заявила Даосса.

Коросс не понимал, чем больше руководствовалась жрица: стремлением оставить Коросса с Ароной наедине или желанием сблизится с Лэппэлом. На митрильца у нее явно были планы.

— Это неразумно, — попытался отговорить ее Лэппэл, — ты только недавно получила серьезные травмы. Тебе, как и Ароне, не помешает хороший отдых.

— Я лучше знаю, что мне делать с самой собой и своими травмами, — упрямо поджала губы Даосса, сверля митрильца возмущенным взглядом.

Пожав плечами, Лэппэл согласился, а затем посмотрел на развалившегося в траве Беса, расправляющегося с каким-то зверьком. Почувствовав взгляд, Бес одним мощным глотком закончил трапезу и выжидающе уставился на митрильца.

— Дружище, — Лэппэл фамильярно потрепал по загривку Беса, — ты пойдешь с нами или останешься со своей подопечной?

Пес перевел взгляд с Ароны на Коросса и, презрительно фыркнув, встал и потрусил в сторону подземного лаза.

 

Вопреки голосу разума

— Как на счет того, чтобы поискать более удобное место для отдыха? — спросил Коросс девушку, когда их товарищи, вслед за Бесом, скрылись под сенью дубов. — По-моему, справа доносится шум воды. Не возражаешь?

Не дожидаясь ответа, он подхватил девушку на руки и двинулся к зарослям белой акации, росшим по склону небольшого овражка.

— Отпусти меня! — разозлилась девушку, пытаясь вырваться. — Я смогу идти сама.

Коросс лишь крепче прижал ее к себе, чувствуя, как бьется сердечко.

Мурлыкая на ушко девушке популярную у дам Креопоса легкомысленную песенку модного менестреля, Коросс нырнул в переплетение ветвей.

Под густой зеленой крышей было сумрачно, а спуск вниз шел ступенями из переплетенных извилистых корней. Чем ниже молодые люди спускались, тем становилось темнее, а шум воды раздавался все сильней.

— Ого, еще одно чудесное озеро!

Деревья раздвинулись, и мир вновь наполнился солнечным светом. Девушка попыталась вырваться из его объятий, но Коросс засмеялся, не позволяя.

— Тише строптивица. Ты ведь не хочешь, чтобы я переломал себе ноги.

И он в несколько прыжков закончил спуск.

Это оказалось не озеро, а запруда водопада. Очень живописная. Потоки воды, падающие сверху, скапливались в огромной гранитной нише, чтобы потом устремиться дальше вниз. Края запруды заросли осокой и камышом, в котором плавали кувшинки. Вокруг все цвело, пело и радовалось жизни.

— Какая красота! — выдохнула Арона, когда Коросс опустил ее на землю.

— Невозможно не согласиться, — кивнул молодой человек. — А самое главное — здесь гораздо теплее, чем в наших краях в это время года. Это странно. Я всегда считал, что чем севернее, тем холоднее.

— Мы в заповедных землях, — пояснила девушка. — Орбы называют их Садами Драконов. Говорят, здесь никогда не бывает зимы. Орха, старшая жена Оруша, утверждала, что сюда никто без позволения Драконов проникнуть не может. Это место со всех сторон окружено неприступными скалами. Но мы здесь. И Ищущие…

— Ищущих уже нет. Да, и странные они какие-то были: сонные и не кровожадные, — возразил ей Коросс.

Над водой поднимался теплый пар. Искрясь на солнце, он оседал крупными росистыми каплями на траве, деревьях, камнях. Арона спустилась к воде и окунула руку в озеро.

— Теплая, — удивилась она.

Молодой человек с интересом принялся наблюдать за прилетевшей парой крякв. Тяжело опустившись рядом с берегом, они принялись деловито нырять в поисках пищи. Не обращая на людей никакого внимания.

— Не похоже, что днем здесь бродит что-то хищное и опасное, — заметил Коросс. — Непуганый край… Озерко выглядит вполне безобидным. Поплавать сейчас — самое то будет.

Арона покачала головой:

— Я воздержусь.

— С чего вдруг такая водобоязнь? — поинтересовался Коросс, насмешливо приподнимая брови. — Или ты меня стесняешься?

— Ничего такого, — буркнула Арона, поджав губы. — Хочу поохотиться. Вон, кряквы какие жирные. Так и просятся на вертел.

Коросс фыркнул, передавая ей лук:

— Как хочешь.

Вода дарила блаженство и негу. Ленивые утки не спешили улетать, предпочитая спасаться вплавь. Коросс, посмеиваясь, гнал их к середине запруды. Он оглянулся на Арону. Девушка, сама тоненькая как стрела, сильно оттянула тугую тетиву к уху и застыла, прицелившись. В воздухе запело смертоносное жало. Одна из птиц неподвижно распласталась на водной глади. Вторая недоуменно переводила взгляд со своей напарницы на молодого человека, не понимая, что с ней могло приключиться. Но вопросы мучили ее недолго. Через пару секунд она присоединилась к своей подруге.

Арона опустила лук, совсем не радуясь своим блестящим выстрелам.

— Коросс, — окликнула она юношу, — захватишь дичь?

Он отрицательно помотал головой.

— Сама убила, сама доставай, — заявил он и лег на спину, незаметно наблюдая за девушкой.

Спустившись с бережка, она помешивала воду ногой так, чтобы не замочить штанину, явно ведя сама с собой тяжелый внутренний спор. Коросс набрал в легкие побольше воздуха и ушел к самому дну. В озерных глубинах тоже все выглядело довольно мирным. Самым опасным существом оказался маленький рачок, угрожающе выставивший клешни из-под небольшого камешка. Вынырнул молодой человек уже в осоке, и затаился.

— Коросс! — охрипшим от напряжения голосом позвала девушка. — Коросс, ты где?

Забежав по колено в воду, она застыла, не зная, что делать дальше.

— Коросс! Н-не шути так! Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться.

Сдерживая смех, Коросс поднырнул и схватил ее за ноги, утягивая подальше от берега.

— Твоей одежде не помешает хорошая стирка, — радостно сообщил он, выуживая фыркающую девушку.

Вода потоками стекала по ее волосам. Тонкая рубаха облепила стройное тело, и сквозь материю отчетливо проступили розоватые соски. Неожиданно осипшим голосом Коросс спросил:

— Так с чего такая неожиданная нелюбовь к воде?

Ее распахнутые широко глаза затягивали, словно морская пучина. Мысли куда-то разлетелись, оставив в голове звенящую пустоту. Как издалека до него донесся жалобный голос:

— Отпусти меня…

— Нет, — покачал он головой, зачарованно дотрагиваясь до ее губ.

Мягкие и нежные. И это было важнее слов. Пальцы нерешительно замерли, а потом двинулись к бьющейся на шее тонкой жилке, спустились ниже…

— Не надо, Коросс, — прошептала девушка, — не мучь меня.

— Тебе неприятно? — удивился Коросс, продолжая погружаться в странное состояние невесомости.

«У тебя есть Даосса. Что тебе я?» — в голове звенели колокольчики, а слова угадывались по движению ее губ. Таких сочных и невинных. Слегка припухших и дрожащих как у обиженного ребенка.

— Арона, ты ревнуешь? Между нами ничего не было, да и быть не может, — руки продолжали скользить по нежным изгибам девичьего тела.

— Может, пока нет, а потом будет. С ней или другой красавицей, достойной тебя, — возражала она слабеющим голосом. — Не будь жестоким — отпусти меня! У нас с тобой нет будущего.

«А вот тут она права», — подумал Коросс, приходя в себя.

Еще год, от силы два — и он, чтобы стать настоящим правителем, отправиться строить свою Башню. Он верил в это, чтобы не говорили недоброжелатели. Сколько пройдет времени, когда он вернется обратно на Эолу? Для тех, кто находится в Башне, время умирает. Возвращаются они оттуда более уверенными и, конечно, более могущественными. Но физически их изменения не касаются. А вот мир, который правители оставляют, меняется во время их отсутствия сильно. Митросс часто любил повторять, что возвращение — это всегда встреча незнакомцев, даже если до расставания они были самими близкими люди. Но, по крайней мере, домочадцам в отсутствие Коросса ничего не будет угрожать. А что случиться с Ароной за то время, пока его не будет? То, что пришло в голову Даоссе — далеко не оригинальная мысль. К вопросу улучшения кровей в Домах Кросса всегда относились как к задаче стратегической важности.

Очарование местности померкло. Вода стала приторно теплой, а изрезанные осокой руки неприятно пощипывало. Злясь на себя, Коросс отстранился от девушки. Она, не удержавшись на ногах, плюхнулась, снова с головой окунувшись в воду. Когда она вынырнула, Коросс уже выходил на берег, держа подстреленных девушкой уток.

— Прости, Арона. Пожалуй, я сам займусь обедом. Из тебя повариха — так себе.

Вскоре на берегу озера ярко пылал костер, а на ветвях сушилась одежда. Девушка, укутавшись в плащ, печально смотрела на язычки пламени, пока Коросс фаршировал тушки собранными им в лесу травками и кореньями. Когда утки повисли над покрытыми светло-серым налетом углями, он, прервал затянувшуюся паузу.

— Когда все закончиться, я попрошу Лэппэла забрать тебя с собой. Он позаботится о тебе.

— Это невозможно, — вздохнула девушка.

— Почему?

Арона посмотрела на него, покусывая губы. Желание обнять ее стало почти непреодолимо сильным. Коросс резко встал, намереваясь пройтись. Но тут Арона заговорила:

— Не сердись, Коросс. Я не поеду в Митриль, как не собираюсь ехать и в Кросс. Мне в горах привычно. А общество людей… Думаю, мне там будет также тяжело, как тяжело было в Голубом Доле.

— Понятно, — протянул Коросс, не зная, что сказать.

Арона, подумав, что он обиделся, умоляюще сложила руки:

— Ты мне очень нравишься, Коросс. Когда мы сражались с Ищущими, я накричала на тебя. Потом я всю дорогу думала об этом, кляня себя за это. Уж кто и должен был стать Источником, так только я, а не те несчастные девушки. Так я принесла бы хоть какую-то пользу. Знаешь, я даже буду счастлива, если ты решишь…

Коросс сел и притянул ее к себе.

— Не говори так. Ты самая необыкновенная девушка на свете. При виде тебя я совсем теряю голову. Когда ты рядом — мое сердце поет от радости. А твои глаза — мне хочется раствориться в них. Мысль, что с тобой может что-то произойти, для меня невыносима.

Она притихла в его объятиях. Такая уютная, родная. Коросс с трудом заставил себя отстраниться от нее и снова заговорил. Ему самому было непонятно, кого он сейчас пытался убедить: ее или себя. Как бы то ни было, получалось путано.

— Только я не имею права давать волю своим чувствам. То, что случилось на озере…. Я не должен был так себя вести. Это нечестно по отношению к тебе… Ты права. У нас с тобой нет будущего. На мне лежит долг. Я не могу преступить через него даже ради тебя.

— Я понимаю, Коросс, — тихо отозвалась девушка. — Когда вчера на плато ты стоял на краю пропасти и смотрел на призраков, я испугалась за тебя. Ты тогда был зачарован. Я дотронулась до тебя, пыталась уговорить отойти подальше, но ты не слышал… Тогда я решила с помощью Силы докричаться до твоего разума. Вот только тебя я не нашла. Это было так странно, видеть тебя, и при этом не ощущать твоих мыслей. А потом мне пришел отклик. Что-то могущественное коснулось меня, и жаркое дыхание опалило кожу. Как сквозь туман я увидела горящий город и тебя. Ты стоял на вершине скалы и горестно взирал на его гибель. И я услышала Голос. Он говорил, что ты стоишь на пороге величайшего свершения, способного изменить облик мира, а я могу тебе помешать. Я не должна вставать между тобой и Башней. Ты обязан ее отстроить заново, а я должна обрести крылья черные, как ночь. Вот что он поведал мне.

— Крылья? Что это значит? — спросил озадаченный Коросс.

— Я не знаю. Но Голос прав — я лишь помешаю тебе. Такие как ты должны связывать свою судьбу с благородными дамами, а не с дикарками с гор.

— Самобичевание никогда не шло в ногу со здравомыслием. Осторожно надо относиться и к чужим советам. Особенно, когда их дают тебе незнакомые Голоса, — покачал головой Коросс. — Мы не сможем быть вместе. Это правда. К моему огромному сожалению. И это вовсе не из-за того, что у меня должны быть «благородные дамы»… Понимаешь, меня с детства воспитывали, чтобы я стал правителем. Возможно, очень скоро я поднимусь в Башню, и не выйду из нее очень долго. Пройдет десяток, а может и два десятка лет… Я не знаю, когда снова ступлю на землю Эолы. Конечно, я в состоянии сделать так, что внешне ты не будешь стареть, оставаясь такой же, как и сейчас, молодой и ошеломляюще красивой. Но я не смогу гарантировать тебе безопасность. Твоя Сила всегда будет восприниматься кроссцами как Источник их собственного благополучия. Найдется очень много желающих превратить тебя в свою рабыню. И меня не будет, чтобы этому помешать. Тебе нужно идти в Митриль с Лэппэлом. Ваши Силы одной природы, а он один из самых сильных магов на Эоле и, главное, благородный человек. Белый Рыцарь не позволит никому обидеть тебя. В Митриле есть Школа Высоких Искусств. Там тебя научат обращаться с магией и защищать себя от чужого воздействия. А потом, если захочешь, ты снова вернешься в Валгаву. И никакой Оруш тебе больше не будет страшен. А может, ты станешь первой женщиной боевым магом в митрильской армии. Вон ты какая отважная.

— Такая уж и отважная. Если бы на меня бросился тот ледяной ящер, я бы со страха…

— … пустила ему стрелу в пасть, — засмеялся Коросс.

Они сидели у костра. День разгорался, даря тепло и умиротворение. Молодые люди больше не говорили о грустном. Уплетая необыкновенно вкусное мясо, они болтали о всякой ерунде.

Было так приятно смотреть на ее смеющийся рот. Не выдержав, Коросс накрыл его поцелуем.

— Я хочу, чтобы ты чаще смеялась, — выдохнул он, глядя в ее искристые глаза. — Что мне сделать, чтобы ты была счастливой?

Арона потянулась к нему. Ее ласки были неумелы, но столь искренни, что щемило сердце.

— Я знаю, что до этого ты говорил очень правильные слова, а мне приходили в голову не менее правильные мысли, — произнесла она, переводя дыхание. — Но, Коросс! Я не могу представить свою жизнь без тебя.

Он вздохнул, крепко прижимая девушку к себе. Некоторое время они смотрели на огонь, наслаждаясь ощущением близости. А потом их губы снова встретились, а ласки стали смелее. Он уложил ее на плащ, заглянул в бездонные глубины глаз и прижал ее тело своим, запуская руки в золото волос. Тело послушно выгнулись, а губы приоткрылись, соглашаясь. Ее аура полыхнула, опалив жаром, сплетаясь в нити, обвивая любовников в кокон. Вдохнув в себя эту обжигающую страсть, он вернул ее, перемешенную уже со своей, не менее жгучей. Ему захотелось зарычать. Арона была его, и он не собирался ее никому уступать: ни людям, ни времени, ни чувству долга. У Митросса есть Аросса. Она родит Дому Страха нового наследника. С чего он, Коросс, взял, что именно он должен восстанавливать ту чертову Башню? Его место было здесь. С этой удивительной девушкой, которая должна принадлежать только ему. Коросс припал к ее губам. Все, о чем до этого говорилось, что казалось таким разумным и значащим, вдруг стало пустым набором звуков, легкими песчинками в ветрах вечности, которые качали и баюкали, даруя самое главное, что может быть в жизни — любовь.

Они так и уснули, не разжимая объятий, умиротворенные теплом друг друга.

Грозные раскаты грома встряхнули небо, и черные снежинки, медленно кружась, стали опускаться на землю. Воздух подернулся рябью, и из ниоткуда выпрыгнул Бес. Его глаза полыхали алым пламенем. Обежав несколько кругов вокруг молодых людей, он нетерпеливо гавкнул.

— Случилось что-то страшное, — побледнела Арона. — Бес требует, чтобы мы пошли за ним.

— Значит надо идти.

Они начали быстро собирать вещи.