— А дела у твоей сестры идут хорошо? — чем больше я смотрел, в её две маленькие круглые бездны в глазах, тем больше они манили меня.

— Более чем, — мило говорила она, своими пухленькими губками в несмываемой чёрной помаде.

— Сказала бы заранее, я бы тебе сделал на заказ, самодельную бомбочку с краской.

— Нет, это слишком очевидная месть, — волосы её елозили по столу, с каждым движением головы.

— Коварная у меня девушка! — вырвалось у меня. — Но ты не грусти. Наверно, она тебя очень сильно любит, причина здесь явно была другая, а она, скорее всего, очень хороший человек.

— Мне тоже так кажется. Самое печальное, что это действительно может только так казаться, а не являться на самом деле.

— Будь настоящим мужчиной. — Шептал в моей голове Рембрандт, но я прогнал его.

Больше я ничего не говорил. Лишь посмотрел на её обнажённые ноги и мои руки, невольно коснулись её коленей. Она слегка вздрогнула, но я уже не мог остановиться. Мои руки, нежно гладили её бёдра. Бутылка и бокалы упали со стола. Вино стало разливаться по полу, в одно большое кровавое пятно. Его вид окончательно пробудил во мне, все самые низменные и животные инстинкты, тонко подчёркнутые бокалом превосходного вина. Я повалил её на стол и стал стаскивать с неё платье.

Вскрики стали тише, вздохи слабее. Говорить не хотелось. Вскоре мы перебрались на диван. Дождавшись, когда она заснёт я надел наушники, включил музыку и перенёс свою бушующую страсть на холст. Неистово хотелось творить. Как хочется грешнику, излиться в покаянии. Как хочется святому, уединения для молитв. Так же и мне хотелось привычного ритуала с красками. Под утро, я закончил работу и хотел уже, улизнуть в душ. Вдруг я понял что опоздал, вода там уже зашумела. Дверь приглашающе открыта.

— Пойдёшь, сегодня вечером, к моей сестре в гости?

— Это значит, ты на неё больше не сердишься?

— Я не сержусь на неё нисколечко. Она меня давно приглашает, а я всё с тобой да тобой. Вот встречу нашу с ней и откладывала.

— Заехать за тобой вечером?

— Лучше я за тобой.

— Хорошо.

Только она уехала, как меня заполнили чувства близкой привязанности к ней. Я даже немного пожалел, что так быстро её отпустил. Если всматриваться в любовь как в искусство, то не будет видно разницы. Разве что вместо предмета искусства, будет другой человек. Где совместный акт пребывания вместе и будет отражён, многочисленными его плодами.

Чтобы восполнить эту пустоту, мне просто пришлось, заняться новой концепцией картин, на религиозную тематику. Нет, я не писал лики святых, а просто изображал людей в виде дерева, травы, горы, земли, воды, солнечного света. Эклектика моих воззрений на эту тему, позже вылилась в традиционное видение трёх миров шаманизма. Каждый мир по отдельности, я запечатлевал на четырёх-пяти картинах по очереди, чтобы не мешать всё в одну кучу. Пару веков назад за такие смелые взгляды, меня бы точно подняли на вилы и отнесли на костёр, словно лишнюю ботву с поля.

Я не особо религиозен. Однако в этот день, мне открылась невидимая связь всего со всем. Имеющая, тонкое отношение, к божественному происхождению меня и всего вокруг. Косвенно, я всегда считал это самим собой разумеющимся, но фиксируя это на картинах, я словно доходчиво убедился в этом на практике.

Между тем, надо было организовывать в срочном порядке, выставку с предыдущими картинами. Которые, кстати, подсыхали. Чтобы потом, не мешать их, с новыми по смыслу.

Вечером лил сильный дождь. Он принёс долгожданную прохладу. Вообще, хорошая идея была поехать на машине. Во сколько за мной заедет Селена не сказала, а звонить я посчитал лишним. Да и потом телефон с последнего быстрого перехода, до сих пор не хотел включаться. А жаль, он мне чуть ли не жизнь спас. Только поэтому, заводить новый не хотелось.

— Впускай меня, — ожил домофон в девять часов вечера.

К её приходу я подготовился заранее и был облачён в те же джинсы, чёрные тунику и длинный плащ.

— С каждым разом выглядишь всё лучше и лучше.

— С кем поведёшься, — резонно заметил я, оглядывая её в новом, винтажном по стилю платье, неизменного угольного цвета.

— Обними меня скорее, пока я тебя не съела.

Пришлось стиснуть её в объятия, чтобы лишить хищнических замашек. Двадцать минут, скоростной езды со свежим, ночным, вечерним воздухом и опущенным окнами, взбудоражили меня, мои волосы и настроение. Селена пребывала в таком же духе. Ярко освещённый коттеджный посёлок, кончался озером. Мы доехали почти до самого озера и остановились, у ворот последнего дома.

— Представьтесь, пожалуйста, — сказал роботизированный динамик в столбе.

— Дездемона и Отелло прибыли.

— К сожалению, ваших имен нет в списке.

— Очень странно. Тогда Клеопатра и Марк Антоний.

— К сожа.

— Ладно, я Селена.

— Добро пожаловать Селена, — сказал динамик, и ворота открылись.

— А меня нет в списке?

— Нет. Она тебя ещё не знает. Но в этом нет проблемы. Сегодня я тебя сама представлю.

Мы подъехали к совершенно-прекрасному дому, с белыми колоннами и балюстрадами. Зашли через парадный вход и поднялись на второй этаж. Откуда лилась чудесная музыка в стиле brithpop. Всего было около дюжины парней и девушек. Ещё столько же было за домом у бассейна. Вот уж действительно, к чему озеро рядом, когда есть под носом бассейн. Несколько поджарых парней делали кувырки в воду, но на них никто не смотрел. Всё вели оживлённые беседы. Мне частенько доводилось бывать на квартирниках, но на домниках, ещё ни разу.

К нам подошла высокая, стройная особа в бежевом платье, с белым пушистым котом на плече. У особы была внешность почти такая же, как у Селены. Разве что цвет глаз, был карий, а не смольный.

— Привет Селена, — они обнялись и поцеловались в щёчки. — Этот чудесный, волосатый, молодой человек в плаще, твой парень?

— Да Мила, знакомьтесь. Его зовут Кай.

— Довольно рада знакомству Кай. — Мы легко обнялись, как старые друзья.

— Приятное знакомство Мила.

— Будьте как дома. Никто вас не побеспокоит и можете делать всё, что вам заблагорассудится.

— Как зовут это пушистое чудо? — погладил я кота по голове.

— Меня зовут Гренка. Если ты думаешь, что это смешно, я тебя укушу.

— Рад знакомству Гренка. Ты прекрасный кот.

— Ты ему уже говорила? — удивилась Мила. — Ах, ладно, это не важно, если ты ладишь с моим котом, я с тобой тоже буду ладить. Проверенная временем аксиома.

Селена тоже хотела его погладить, но едва успела отдёрнуть руку. Кот едва не клацнул зубами, в желании её укусить.

— Ты ему не по душе, да? — обратился я к Селене.

— Я его чуть не угробила, один раз, случайно. С тех пор он меня не любит.

— Она меня чуть не выронила, с седьмого этажа! — возмутился кот.

— Она чуть не выронила моего Гренку, с седьмого этажа, — сказала Мила.

Я осмотрелся и внимательно вгляделся в лица сестёр. Они словно не слышали, что говорит нам кот. Я решил не говорить им этого, чтобы раньше времени, не прослыть художником или сумасшедшим. Оба определения, по большому счёту синонимы.

— У Кая такой романтический образ. Он случайно не байкер?

— Байкер, но не случайно.

— Вообще-то он художник, а мотоцикл это его средство передвижения, а не фетиш по жизни, — весьма точно, пришла на помощь Селена.

— Ну, да что мы стоим то всё. Давай уже присядем за стол на балконе, там такое красивое звёздное небо, отражённое в озере и молодая луна, что мы просто обязаны туда немедленно пойти и попить там чаю.

К нам не спешили присоединяться, остальные гости и мне это понравилось. Мне было интересно пообщаться с родным человеком моей возлюбленной, по праву ставшей моей любимой девушкой. Стол, уставленный едой, уже насытил мой глаз, пора было, что-нибудь попробовать в целях полного грехопадения, до чревоугодия. По вкусу пищи в доме, можно многое сказать о его хозяевах. После первого пирожного, я окончательно уверовал, что дом этот с его хозяйкой, мне уже стал не только по душе, но и по животу.

— Он совершенно случайно не тот Кай, картины которого, извиняюсь за грубое выражение, просто «порвали» интернет?

— Да сестрица. Это именно он, — приосанилась выбеленная, до состояния призрака оперы, Селена.

— Тебе очень идёт эта бледность, особенно при свете звёзд. Вы вообще, очень хорошо смотритесь вместе. А если о тебе Кай, то мне лично очень понравилось, твоё творчество. Даже если бы ты, не стал так резко популярен, я бы сказала тебе тоже самое, и даже посоветовала бы одного знакомого арт-дилера.

— Очень точное слово — дилер. Хороший художник словно создаёт визуальный наркотик, передача которого широкой публике просто физически необходима, — сказала Селена.

— Кстати, я тут завтра собрался провести новую выставку, если хочешь Мила, то можешь приходить и приводить всех, кого посчитаешь нужным, — я огляделся, взгляд мой снова приковали, полуобнажённые прыгуны и присоединившиеся к ним прыгунши.

— Не смотри ты на них, их я не приглашу, — заверила меня Мила. — У меня есть более искушённые друзья, на предмет искусства.

— Вот и славно. Но на всякий случай оговорюсь. Выставка будет не такая помпезная, как можно подумать. Напротив она пройдёт в моей скромной студии, среди моих и ваших с Селеной общих друзей.

— Так даже лучше, лишняя массовка и публичность, отнимает у выставки всю соль и сахар. Я обязательно приду. По какому адресу, она будет проходить?

Пока мы говорили, Гренка воровал со стола мини блинчики и быстро их уплетал. Я сказал ей свой адрес. После, мы пошли прогуляться по саду, среди белых статуй и подсвеченных фонтанов. С правой стороны под руку, меня держала Селена, слева Мила. Между нами образовалась такая приятная идиллия, что я совсем забыл о коте, сидящем без конца молча, на её правом плече. Таких послушных и золотых котов, не часто встретишь, скажу я вам. Особенно я ценил его, за эту молчаливость.

Он только раз вмешался в беседу, поинтересовавшись, есть ли у меня дома кошка. На что я с сожалением отметил, что кошки дома не имею, но теперь заведу обязательно. Главное, чтобы она была не болтлива. Тогда он посоветовал мне заводить бенгальскую кошку. Но не в силу его личных предпочтений, а потому что у них, невероятно добрый нрав и молчаливая натура. Я поблагодарил его, потому что действительно был в замешательстве, при выборе породы.

У самого кота Гренки, на спине и голове, были три крупных тёмных пятна. Цвета, поджаренной гренки. Оттуда наверно и его прозвище. А может быть имя? Но я не решался спросить о его происхождении, чтобы не казаться бестактным. Вдруг с моей стороны, для него это будет, крайне неполиткорректным вопросом. Прощай тогда, наша непринуждённая, новоприобретённая дружба. Коты, знаете ли, злопамятные создания. Нужно ценить ту тонкую грань дружбы, на которую они способны.

— Селена, я одобряю твой выбор. Кай прекрасный человек. Он так свободно, не стесняясь, говорит с моим котом. Как я сама иногда стесняюсь, когда мы наедине.

— О, твой кот, большой болтун. Не говорить с ним, было бы большим неприличием, с моей стороны.

Все они разом засмеялись, а вместе с ними я. Вместе с нами, засмеялся и Гренка.

На рассвете, мы проснулись в гостевой комнате, собрались и уехали раньше всех. Селена написала от руки, короткое письмо сестре. Протолкнула конверт, под дверь её спальни. В машине пояснила, что она не любит, когда её будят в такую рань.

— Кстати, всё хотела спросить, кто тебе сказал, как зовут её Кота?

— Наверно догадался. Ты можешь не верить, но иногда имена котов, говорят сами за себя.

— Почему же не поверю, такое очень даже может быть, — она лучисто улыбалась и без грима, выглядела даже слишком живой. — Скажи ещё, что иногда сами коты, говорят за своих хозяев.

— Соглашусь со всеми твоими утверждениями.

— Я тебя домой, сейчас сразу подброшу, а сама в бар наведаюсь. Вечером во сколько у тебя всё начнётся?

— В девять.

— Хорошо, если нужна помощь в подготовке, то я могу придти пораньше.

— Это уже, как тебе велит твоя душа.

— Думаешь, она у меня есть? — прыснула она смехом, чем задала мне отличное настроение, на весь день.

Селена наверно и была моя душа. Так мне с ней было уютно и хорошо.

До шести я творил в новой концепции. После к семи, вызвал знакомое агентство накрыть столы. Пока они носили еду и убранство, я расставлял картины в хаотичном порядке, пытаясь понять, какую за какой и в каком порядке, следует поставить.

Пришлось хорошенько напрячь память, чтобы вспомнить телефон Зенона. Когда мне это удалось, я тут же позвонил ему с общего телефона, на первом этаже и пригласил на выставку. Он приехал самый первый.

— Ты верно, меня поддержать приехал раньше всех.

— Ну да, лучше придти пораньше, вдруг у тебя ничего не готово. Ты бегаешь тут в своём халате, из угла в угол, пытаясь, навести порядок.

— Порядок как раз навели, за пару минут до тебя. Устраивайся поудобнее, через пол часа всё начнётся.

— Какая культурная программа на вечер?

— Ну, картины, картины, угощения, опять картины, общение. Разве что-то ещё нужно?

— Ну, смотри, — он внимательно изучил расставленные у стены холсты без рам и пришёл в восторг. — Если бы я был практикующим психологом, я бы направил тебя к психотерапевту.

— Переводя с твоего языка, это значит, мне удалось?

— Можешь считать, что да. Я пока выложу их в сеть от твоего имени, если ты не против. Мир должен это увидеть немедленно.

— Да, пожалуйста.

В девять, как и полагалось, без особой задержки, прибыла вся честная компания, во главе с Селеной и Милой. Выставка должна была начаться, немедленно. Я хотел представить им своего лучшего друга, как вдруг обнаружил его, в другом конце зала, с телефоном у уха. Ну, наверное, серьёзный звонок. Отвлекать не буду, начнём без него. Хотя по виду, мой компаньон по музыке, трещал по телефону, как школьница с подружкой, обсуждая выпускной.

— Ах! До чего симпатичная у тебя студия! — воодушевилась Мила. — Ты что, здесь живёшь?

— Да, настоящего творца, ничто не должно отвлекать, от истинного предназначения. Рабочее место я не вправе покидать, даже если мне захочется, есть или спать.

— Теперь понятно, как ты добился таких головокружительных результатов, — кивала она, осматриваясь по сторонам.

Предзакатный свет наполнял студию всё меньше и меньше. Мне пришлось включить полное освещение, чтобы убрать мрачные настроения, одиноко заточённого творца. В свете электричества, все камни, расставленные здесь и там, разом вспыхнули и буквально ослепили мою публику. Возрастом, в целом не старше тридцати.

Получив зрительный контакт, с подкреплёнными к нему, моими личными комментариями, происходящего на полотнах, все остались, максимально довольны. Лишь Селена выглядела, как последняя несмеяна и отчего то, всё время хмурилась. Её новый чёрный плащ и демонический макияж, с лихо закрученными назад волосами, контрастировал с белыми спортивными тапочками. Это было слишком странно и смело, даже для неё. Пользуясь случая, я притянул её к себе и спросил.

— Ты прекрасно выглядишь Селена. А почему ты сегодня, решилась на белые тапочки?

— У меня дурацкое настроение.

— В этом есть моя вина? — осторожно спросил я.

— Нет, дело в другом.

— О, не расстраивайся, я постараюсь сгладить для тебя вечер.

— Лучше иди к гостям.

— Нет. Остаток вечера в ночь, я посвящу тебе.

— А теперь друзья мои! — обратился я ко всем сразу. — Главный гвоздь программы. Ничто так не стимулирует правое полушарие, как музыка. Потому, я приглашаю своего лучшего друга, по имени Зенон, исполнить нам, что нибудь на электрогитаре в живую. — Зенон уставился на меня, как на встреченного в лесу, в средней полосе, большого серого слона. — Прошу мой друг. Гитару я для тебя уже настроил, — он что-то проговорил в трубку и пошёл ко мне, слегка сконфуженный. — Смелее же, давайте его поддержим аплодисментами.

— Это тебя, — он передал мне трубку, с такой хмурой миной, что Селена с её белыми тапочками, показалась мне белой зайкой на его фоне.

Общее внимание переключилось на него. Единственная, кто стала диковинно себя вести, так это Селена. Услышал первые настройки и рифы, она стала, словно оживать. Пользуясь отвлечённым вниманием гостей, я поднёс его трубку к уху и отошёл.

— Алло.

— Привет Кай, это Елизавета. Ты не брал трубку, поэтому я вышла на отправителя, твоей новой выставки. Сначала я подумала это твой, новый организатор выставок и очень разозлилась. Но побеседовав с Зеноном, была приятно обрадована, тому, какой у тебя прекрасный друг, — ага, такой прекрасный, что целый час общались. — Ты не предупредил, что у тебя будет новая выставка.

— Это был сюрприз, для моих друзей. На выставке нет посторонних.

— Очень хорошо, потому что я сейчас в Стокгольме и не могу заняться ей. На днях я прилечу сама, но завтра я отправлю к тебе своего агента. Если ты не против, мы, проделаем с твоей второй выставкой, ту же самую операцию с мировым турне, в догонку первой. Разумеется, приличный гонорар, будет тебе сразу выплачен авансом, на то же новый счёт, по той же схеме, как в первый раз. Ты согласен?

— Более чем Елизавета. С тобой приятно иметь дело.

— О и мне Кай. Ты вот скажи, та музыка, что перебивает твой голос, принадлежит Зенону?

— Принадлежит она не только ему, скажем так, это из нашего общего репертуара.

— Это прекрасно.

— Я согласен. Теперь, если ты, не против, я пойду к гостям. Не могу их оставить надолго, так же, как не мог оставить в тот раз тебя, с твоими друзьями.

— Конечно, конечно. Только не отключался. Я ещё послушаю его.

— Идёт.

— Спасибо за внимание, — закончил Зенон играть, только раззадорив публику. — А теперь вам сыграет, сам организатор этого тёплого вечера. — очень не кстати, сказал он, стоило мне приблизиться к Селене.

— Иди-иди, — кивнула мне Селена, её настроение поднималось выше и выше.

— Уговорил Зенон, я иду, — комически поклонившись публике, он вручил мне гитару.

— Где мой телефон? — негромко спросил он меня.

— На столе, — сказал я, легко пробежавшись по струнам. — Только сильно её не обольщай, это мой любимый организатор из всех! — щепотом доверил я ему, свою тайну.

Гитарный усилитель на сто ватт, обладал непередаваемой глубиной звучания. Дополнительный эффект объёмности и глубины, был за счёт большого размера студии, её высоких потолков. Пальцы быстро вспомнили все навыки и умения. Сами собой, они высекали струнами из комбика, нужный огонь, чтобы зажечь публику. Даже если среди них, не было любителей подобной музыки, после сегодняшнего вечера, я уверен, они пересмотрели свои взгляды и вкусы. Потому что по манере исполнения и импровизации, я сам, не узнал себя.

Мои руки, словно взял под контроль призрак Баха, если бы он был при жизни матёрым металлистом. Непременно в наш век, он бы им стал. Даже у Селены открылся рот. Она наверно тоже, не подозревала, что в моих руках, электрогитара будет звучать, как божественное откровение. Зенон, так вообще отложил телефон, выпятил нижнюю губу и запрокинул брови.