Я легко и быстро согласился пойти на озеро, чтобы проветрится и забыть последние наваждения. Мы взяли с собой немного фруктов и воды. Только на середине пути, я вспомнил старую тропинку через лес. Удивительные способности раскрывает наша память, если её немного расшевелить. Подъёмы и спуски, переходы через ручьи и овражки поднимали в моей памяти детские воспоминания. Ведь не так давно, мы здесь с Ярой бегали, играли и ели землянику на припёках. Стоило нам пройти некоторый отрезок пути, как я вспоминал очередное детское приключение. Вот здесь, например, мы нашли столько белых грибов, что унести их все, вышло только в четыре захода. Вот там нас так сильно напугала сова, что когда мы убегали, я потерял свой башмак, и утром пришлось за ним воротиться уже одному.

Тропа привела нас на старинные железные мостки. Они покрылись толстым слоем ржавчины, и казалось, рухнут сразу, как только я на них встану. Но вопреки моим опасениям, конструкция оказалась достаточной прочности и нисколько не пошатнулась. Побелевшие от времени доски, мастерски подогнанные друг к другу, венчали это древнее сооружение. Наверно их заменили, со времени моего последнего пребывания здесь. Но кто мог это сделать тайна. Ведь здесь не купаются и даже не ловят рыбу. А причина проста. Клев здесь в разы хуже, чем на том озере, где я был последние два раза. Мест для подхода и подъезда, толковых нет, чтобы встать на отдых. Опять же единственная тропа сюда, по которой мы шли и та почти заросшая. Оттого и популярность его в разы ниже.

Для меня это озеро наоборот представляло большую ценность, в плане тихой и умиротворённой обстановки вокруг. Озеро окружал лес, а кроны деревьев свисали до воды. Думаю, именно пребывая в таких местах, великие сказочники мира, потом творили свои произведения. Я заметил как по воде, по правую руку от нас идут большие круги. Я довернул голову и увидел неподалеку стоящего от меня, молодого Оленя. Он посмотрел на меня, своими непроницаемыми черными глазами, отпил ещё немного и скрылся. Не знал, что здесь водятся олени. Воистину это самая чудесная встреча с природой, за последние несколько лет.

— Ты там русалку увидел?

— Лучше. Оленя.

— Это не новость.

— А для меня очень даже новость. Почему ты мне никогда раньше не говорила, что они здесь живут.

— Опять же, ты и не спрашивал. Говорить такое, когда каждый второй и первый мужчина в деревне охотник, мне согласись, тоже не улыбается.

— И впрямь, я тоже буду держать своё открытие в секрете.

Солнце ярко освещало всю округу, припекая с каждой минутой всё сильнее и мы быстро перегревшись, разделись почти до нога.

— Только не вздумай купаться здесь?

— Это почему же. Сама говоришь, грязи здесь лечебные. — с деловым видом, рассудил я.

— Грязи да, а русалки нет. Сначала на дно утащат, а потом делай что хочешь. Глубина здесь примерно восемьдесят метров. Вот и оцени свои шансы на спасение. Раньше люди сюда с целью суицида ходили. Начинали плавать, их русалки на дно и затаскивали. Игра у них такая. Человека на дно утащить. Выплывет, одарят. Не выплывет, ну сам виноват. Нечего было в воду лезть, если знал, что не выплывешь.

— А чем одарят?

— Да чем нибудь ценным точно одарят. Но жизнь она Лучемир мой милый, всегда дороже. Это срабатывает, если водоём не такой глубокий. Вот, к примеру, прабабушка рассказывала моей бабушке историю, что в одной реке завелись русалки. Глубина её была всего-то метров пять. Ну туда и давай ходить местная детьня. Играться с ними. Их втащат, они выплывают. Глубина то маленькая. Дети тащили в дом всякие старинные золотые, серебряные и медные предметы, а взрослые, поняв, в чём дело. Стали бояться за их жизни. В итоге не помню, честно, чем там история кончилась, я маленькая была, когда мне её бабушка рассказывала. Но суть в том, что русалки пропали из того места, когда взрослые с целью обогатиться, к ним пришли.

— А твоя бабушка играла так с ними?

— Играла, конечно. Вот видишь эти два золотых кольца с сапфиром и опалом?

— Натуральные?

— А то, видишь, как играют на свету. Думаешь откуда они у меня. Правильно думаешь, бабушка подарила, маме. А мама мне. В шестнадцать лет. В это время я, как раз переняла в дар. — тут она замялась. — Она, то есть бабушка дважды играла, ей дважды кольца дарили драгоценные.

— Получается, если бы я пошёл с ними играть, ну теоретически на небольшой глубине, они бы меня игнорировали, потому что я взрослый? — не унимался я.

— С тобой бы и сейчас стали играть.

— Хочешь сказать, я еще совсем дитя? — я улыбнулся.

— Вовсе не обязательно быть дитём, главное в душе оставаться ребёнком. Вот ты взрослый, но в душе, хороший, как ребёнок. С тобой они станут играть. Но ты этого не делай. Глубина здесь большая слишком.

— В детстве ты мне такого не рассказывала.

— В детстве, я боялась, что ты пойдёшь сюда с ними играть или расскажешь мальчишкам, или другим взрослым. Здесь играть верная смерть. Может они и остались здесь, чтобы не совались к ним никто на глубину.

— Смотрика, время уже перевалило за полдень.

— Всё, значит не получиться увидеть нам русалок. Ушли они на глубину. Для них тёплая вода, как для тебя горячий душ летом и в жару.

— Когда же мы их сможем увидеть теперь, только ночью?

— После семи вечера, они опять проявят себя.

— А расскажи подробнее. — я не на шутку, стал проявлять неподдельный интерес, к тому, во что не верил, и чем больше я не верил, тем сильнее в этом разубеждался. — Какие они?

— Очень красивые. Красивее меня.

— Красивее тебя нет на свете. — она смущённо зарделась.

— Раньше даже девушки, чтобы проверить своих будущих ухажёров на преданность и верность, отправляли ночью на озеро с русалками, чтобы тот якобы, что нибудь ей оттуда принёс, при свете луны. При полной луне русалки играют близ берега в догонялочки. Если молодой человек справлялся с похотью и влюбленностью, и возвращался домой рано, и с выполненным поручением, девушка выходила за него замуж.

— Неужели с русалкой может состояться любовная связь?

— Ещё как может. Да не просто состояться. Эти коварные русалки, могут до самого утра развлекаться с молодым человеком, пока он не обессилит на столько, что будет не в состоянии дойти до дома.

— И ты знаешь случаи подобного полового бессилья и связанных с ними, невозвращений домой?

— Я нет, но мама знала парочку. Так один, как раз, её самый первый ухажёр, когда предложил ей выйти за него, остался с русалками до самого утра. Она тоже отправила его в полнолуние сходить на соответственное озеро и принести ей белого песка с берега. Русалки, как раз, в полнолуние, впадают в сильное искушение. Так вот он не устоял, а потом так и лежал на берегу всю оставшуюся ночь и весь день, не в силах вернуться. Вечером его рыбаки нашли, вернули в деревню. Через неделю отошёл он, оправился. Но мама его ухаживания больше не принимала в серьёз.

— Ты меня тоже на озеро отправишь как нибудь за поручением?

— Нет, ты всё знаешь теперь. — она опять лукаво заулыбалась и я очередной раз потерял голову, завидев её сияющее во свете солнца, божественное лицо. — Но ты не волнуйся, именно это тебя испытание не коснётся.

— А что меня коснётся? — мой взгляд скользил по её точёной, словно из алебастра фигуре.

— Вообще. — она встала в полный рост. — У девушек большой запас проверок и испытаний для молодых людей в знак их преданности, благочестия и верности будущей избраннице. — Она приблизилась ко мне и стала любовно разглаживать волосы на моей голове. — Но тебе это не грозит. Я уверена в твоей искренней и чистой ко мне любви. Иначе бы у нас ничего с тобой не было в принципе, кроме старой дружбы. — она присела и приблизила своё лицо к моему, почти дотронувшись губами до моего лба. — Тебя ожидает нечто большее, чем ты можешь себе вообразить, если ты будешь способен это понять и принять.

— Зачем ты всё это делаешь Яра? — спросил я, не совсем понимая, чего она хочет, кажется это вообще общая проблема человечества, в лице мужского пола.

— Я хочу быть до конца понятой тобой. Я хочу быть с тобой.

Я не стал её слушать дальше, а плотно обхватил руками. Мы слились, в самом долгом и страстном из всех наших поцелуев. Её губы были медовыми. Она целиком пахла как весенний цветок. Я на мгновение почувствовал себя маленькой птичкой колибри, которая подлетела к цветку, чтобы напиться его нектара и поняла всю суть жизни, всю суть любви и природы вместе взятой.

Русалок мы не дождались и после пикника. Но мостик пропитался присутствием нашей любви в полной мере, чтобы они заметили, наше здесь дневное пребывание. Перед уходом она спросила у меня нож и порезала им свою ладонь. Кровь закапала в воду. Она взяла мою ладонь и пореза её мою. Затем мы соединили ладони и просидели так некоторое время. Она первая покинула мостки. А я засмотрелся на накапавшую, на белые доски, её кровь. Розовая. Кровь была розовая. Я специально выдавил из ладони свою кровь и капнул рядом. Цвет был ярко красный, вишнёвый, бардовый. Но никак, не розовый, как у неё.

Яра уходила. Вихрь мыслей и догадок поднялся в моей голове, и я поспешил её догонять. Из под мостков, донёсся девичий смех. Со дна стали всплывать огромные пузыри. Но мне некогда было ловить русалок, я поспешил догонять единственно любимую Яру.

У неё дома мы были в шесть. К семи я случайно услышал свой вибрирующий телефон, когда шёл в туалет. Специально оставленный, чтобы меня не беспокоили. Мрак пропущенных сообщений. В основном звонил Михаил. Я хотел перезвонить ему, но он меня опередил.

— Алло.

— Лучемир. У меня тут такое. В общем, я за тобой заеду. Ты где?

— Я рядом с центральной площадью. Гулял вот.

— А чего трубку не брал. Аллладно. Подъеду сейчас.

— Давай.

Подошла Яра. Вопросительно посмотрела на меня. Я хотел ей сказать, что мне пора, но она только кивнула и кротко поцеловала меня. Чудесная девушка. Спустя десять минут я был на оговорённой площади. Знакомый УАЗ цвета хаки, ждал меня за голубыми елями, рядом с магазином. Михаил был явно возбуждён и сидел с не заглушённым двигателем.

— А вот и ты. Поехали. Мне надо тебе, кое-что показать.

— Давай.

Мы выехали за деревню и где то в пяти километрах, остановились в конце старой дороги из бетонных плит, ведущих к заброшенному коровнику. Особенно ближе к неплохо сохранившему коровнику с почти целой крышей из серого шифера, дорога была почти полностью заросшая по краям плит. Оттого вид у неё был совершенно потрясающий. Будь здесь сейчас мой друг художник, он бы пару дней здесь провел минимум, рисуя пейзажи с ней. Михаил заметил моё внимание к деталям, но ничего не сказал. Достал из кабины ружьё, проверил патроны в патронниках, повесил на плечо, через ремень. Мы зашли внутрь.

— Еду я сегодня через поле, смотрю на лесопосадки, беду ни что не предвещает. Вижу, идёт пьянь подзаборная. Через поле, в моём направлении. Чего думаю, посевы топчет. Ну, выпил, ладно бывает. Я человек добрый, дай думаю, подвезу. До деревни километров девять, не меньше. Замучается идти человек. Остановился, жду. Да смотрю, рожа, больно знакомая. Господин Мулин собственной персоной топает. Вернее то, что от него осталось, после небольшой волчьей пирушки. Следы двух-трех дневного разложения на лицо. — до меня, наконец, дошла вонь, перебивающая весь бывший навозный дух, и я прикрыл лицо воротником. — Ну, я думаю, это у меня крыша поехала.

Наконец, я увидел привязанного за шею цепью, к несущему столбу пропавшего без вести парня. Как верно выразился Михаил, то, что от него осталось. Увиденное, меня совсем не обрадовало. Он сидел на полу, не обращал на нас внимания и иногда силился встать. Но у него ничего не выходило.

— Это ты его сюда?

— Да. Тут меня накрыло ощущение дежавю, как в том старом дурацком фильме, ты наверно знаешь. — я не знал, но кажется о нём догадывался. — И я вспомнил твой случай, произошедший сутками ранее. Ты теперь вот мне скажи, вы там с Ярой сатану не вызывали случайно? — я отрицательно помотал головой, нащупывая нож на поясе. — Ритуалов спиритических там не устраивали, или ещё каких дьяволопоклоннических жертвоприношений?

— Ну что за бред Михаил. Упокой ты уже его.

— Потому что других вариантов, развития событий, я честно говоря, не вижу.

— Что ты хочешь, этим мне сказать?

— Я? Ничего. Я хочу тебе показать, какая… (тут он позволил себе совершенно недопустимые выражения, под стать возникшей проблеме) стала твориться в последнее время.

— Я здесь вообще не причём. — честно сказал я. — Лошадь с коровой сравниваешь. Они у вас давно пропали. Зубы Яры тоже не такие большие и страшные, да и сама она не такая страховитая, как кажется. Чтобы она их сначала загрызла насмерть, а потом отправила погулять по округе. Меня больше смущает та случайность, с которой именно ты его сегодня утром нашёл.

— Поверь уж дружище. Это была случайность. — с выдохом разгладил усы Михаил.

Он подошёл к нему сзади, одел перчатки и свернул голову. От скрежета и хруста меня всего передёрнуло.

— Обязательно было так?

— Обязательно Лучемир. Иначе как ещё должно выглядеть летальное ранение от когтей и зубов диких животных? Давай его в багажник. Вон в нём крови то даже нет уж. Ужас сплошной. Так и монахи уйти не долго. Бросим на обочине. Пусть кто нибудь другой его найдёт. Нафиг нам эти страсти не сдались. Ведь ей богу. — он отвязал цепь, кинул мне вторую пару перчаток и взял его за руки. — Мы их не убивали, они сами к нам такими пришли, ведь правда? Упокоить их просто оставалось.

— Правда. — я взял его за ноги.

Водрузив тело, в багажник служебной машины Михаила, поехали к дороге. Тело оставили в шести километрах от деревни. На обочине. Подальше от дороги, но чтобы, как бы случайно, можно было его увидеть. Сегодня, конечно его уже врядли кто увидит, стемнеет скоро. Но завтра утром, неизбежно. В голове моей творился ураган. На Михаиле тоже не была лица. Мы заехали в деревню. Он предложил накатить у него коньяку. Меня мутило, но я согласился. Минут на тридцать стало легче. Затем накатили ещё. Наконец он мне признался.

— Того жмурика, которого ты подстрелил первым. Химики-судмедэксперты и патологоанатомы в одних и тех же лицах, кадров то не хватает, проверили. Но ребята они с головой. Один мне по старой дружбе уже всё слил. Из добрых побуждений. Чтобы поосторожнее, был нынче в поисках оставшихся пропавших, в том числе этого.

— Ага. — кивнул я своим мыслям, вспоминая как беззаботно жил в городе.

— В общем. До того, как ты его «застрелил», он умер четыре дня назад. Причина смерти: был загрызен, животным похожим на большую собаку или волка.

— Как это похожим? — очнулся я. — Разве не очевидно.

— Да нет, следы зубов сняли. Когтей вот тоже. Раны изучили. Растворами там всякими покапали. Да не похожи они, ни на одного известного науке зверя. Мы вот сегодня когда его тащили, я изучал-изучал, изучал-изучал, и точно блин. Видел я убиенных волками. Так размеренно точно и со вкусом, никто не кусает. Волки просто рвут человека и всё. Горло там. Ноги. Ну чего рассказывать. К тому же, не остался незамеченным факт, что его проткнули на четвёртый день после смерти, насквозь в двух местах. Но на это вроде внимания особо не обращают. Пока. Сам факт, странной смерти, больше актуален, чем простой акт глумления или вандализма над усопшим. Я хрен знает короче.

— Какой из этого мы делаем вывод? — я понял, что третья рюмка коньяка, меня совсем опьянила и больше, решил не пить.

— Я тебе так же скажу. Как мне уже сказали самому. Будь нынче, всё время на чеку. Ты тоже смотрю любитель, как и я, полазить по здешним местам.

— Ну что мне с арбалетом твоим теперь по улицам ходить?

— С арбалетом не ходи. Но ножичек при себе держи. А за пределы деревни пойдёшь, то и арбалетом не брезгуй. У нас мужики тоже, круглый год с ружьями ходят и ничего. Волк или медведь, твой закон знаешь, где видал и вертел? То-то же.

— Михаил. — Я собрал своё внимание, в одно целое и направил в здравый разговор. — Помнишь, ты предлагал мне быть твоим коллегой.

— Да ты на этот счёт не думай. Видишь, как повернулось. Пусть всё уляжется сначала.

— Да и третий пропаженец, не за горами. — добавил я, радуясь, что не придётся ему сейчас отказывать в щедром предложении о работе.

— Сплюнь. Мне вот этих двоих выше крыши.

— Ладно, а вот меня больше всего интересует, чего этот упырь полез к нам с Олей на участок!? — меня опять понесло и я, не в силах уже был противиться хмелю.

— Да пёс его знает. Какая уже разница?

— А вдруг третий, как его там…

— Деребин.

— Да, Деребин. Опять ко мне попрётся?

— Ну, тогда. — Михаил икнул. — Придётся третью святую инквизицию проводить. Как мы уже это делали. — Губы его расплылись в весёлой улыбке, а глаза заблестели во всех оттенках янтарного коньяка.

— Святотатство же Михаил. — иронически покорил его я и погрозил пальцем.

— Знаю, а что я могу поделать? Не батюшку же мне вызывать с освещённой серебряной картечью и пулями. — мы немного поржали. — В конце концов, у него своих забот полон дом.

— А вот и зря смеёмся, может так оно и надо.

— Смеёмся определённо не зря. Смех, как и коньяк, способствует выработке гормонов счастья. Только второй, безусловно, вреднее и дороже, особенно если хороший, а первый бесплатен и как мы выяснили, чрезмерно полезен. А насчёт святой инквизиции, то мы не хуже сработали. Значит, есть в нас сила божья и искра его под сердцем. Храмы так, для бизнеса в основном хороши. Второй раз умертвлять, умерщвлённое, большого ума не надо.

— Так может, изготовишь на всякий пожарный, пару патрончиков с серебром?

— А где я тебе серебра столько возьму? Столовое, трогать не дам. Чем, я есть то буду. Вообще поменьше всякой чепухи смотреть и читать надо. Тогда и патрики из серебра, делать не придётся. Свинцом стреляли наши деды, стреляют и будут стрелять еще много-много лет. Попомни мои слова.

— Ну никакого в тебе нет духа, фентэзийного авантюризма я смотрю.

— А сегодня, что по-твоему было? Разве не этот самый дух?

— Ладно домой мне пора. Луна убывает. Проклятье теряет свою силу.

— Ты это серьезно Лучемир?

— Чего именно Михаил?

— С проклятьем то?

— Да не, это к слову пришлось.

— Ну, давай, провожать уж не стану. Здесь, поди, безопасно по улице.

— Я бы не сказал. Недавно тут со мной ночью такое случилось…