Обычно, когда человек заблудился и абсолютно не имеет никакого представления, куда ему идти, то лучше ему оставаться на месте. Практика и мировой опыт, оказавшихся людей в лесу, показывает, что чаще всего, человек теряется только потому, что уходит от спасительного места слишком далеко. Это является главной ошибкой. В таком случае, рекомендуется, если не сидится на месте, попробовать поискать выход из леса самостоятельно. Но только, поиски эти должны продолжаться не более, того промежутка времени, которое прошло с того момента, как человек понял, что он заблудился, потерялся или отстал от группы. Если человек уверен в своих силах и не сомневается, что он идёт обратно, то поиски выхода, не должны превышать двух таких промежутков времени.

Значит, проведём подсчеты. Убегал я примерно десять минут, скорость моего бега, по сильно пересечённой местности будем считать, была в четыре раза быстрее. Потом я бежал уже медленнее, например на одну четвертую. Усредняем, выходит, что я бежал в три с половиной раза быстрее. Умножаем десять на три с половиной, получаем тридцать пять минут. Допустим, я уверен, что знаю направление, откуда прибежал, а потом сориентируюсь, откуда мы пришли с Ярой. Потому смогу искать путь назад, без остановки ровно семьдесят минут. Я засек по часам. Время шесть часов двадцать минут. Вечереет. В общем через час, если не найду выход, останусь на месте, пусть меня хоть кто нибудь попробует тогда найти.

Спустя пятнадцать минут уверенного марша, ко мне пришла здравая мысль поорать, как следует. Ау — например. Вы спросите, почему именно «ау», а я отвечу. Это самые громкие буквы из всего алфавита и слышно их звуковую вибрацию, производимую человеческим голосом, дальше всего.

Вспомнив злостный пень, я передумал кричать. Ведь помимо него, есть ещё неизвестные личности из какого-то управления, сомнительной репутации. Вооружённые боевым и парализующим оружием. Они наверняка зафиксировали пропажу одного своего бойца и теперь крайне агрессивно настроены ко всему, что встретят в лесу. Это значит, кричать мне вовсе не стоит. Более того, стоит принять все меры, чтобы меня не обнаружили первым. Это будет, по меньшей мере разумно. Спустя ровно тридцать минут. Я стал идти гораздо тише, а ступать мягче.

Получалось сначала плохо. Ветки постоянно норовили захрустеть под ногами. Потом привык и даже освоился. Пробило семь часов. В лесу уже не жарко, комфортно. Скоро будет даже прохладно. Хорошо, что я не капризный и жаростойкий господин, и куртка была весь день при мне. Так же при мне, телефон. Проверил его ещё раз, нет неработающий. Кастет-оберег. Да тут с двустволкой надо ходить, а не с кастетом. Наивный городской житель. Куда Яра смотрела? Куда смотрел я, когда пошёл с ней так беззаботно? Что есть еще: нож, фонарик. Михаил словно знал, что нож и фонарик, это непременный атрибут мужчины. За что ему большая личная благодарность. Правда, пока они не пригодились, но внушают уверенность однозначно. Наверно рюкзак с провиантом, коробок спичек и арбалет хотя бы с десятком болтов, внушили бы большую уверенность, но это уже роскошь и излишества. Попить можно и из лесной лужицы. Сверху, без мути, вода там высочайшего качества. Дождевая. Такой нет ни в одной бутылке с газами. Главное чтобы свежая была. От жажды не умру. С едой потом что нибудь придумаю.

От мыслей о жизни в лесу, меня отвлек хруст сломанной ветки. Не зря я под ноги смотрю, значит. Могли бы первым услышать и меня. Вдруг это Яра? Неизвестно. Сел под старую ель с широким лапником до самой земли. У меня не приметная одежда, плюс тень от ели. Меня и впритык там не найти, если специально не смотреть. Все эти тонкости, известны мне из простой игры страйкбол. Мимо, часто оглядываясь, прошёл подтянутый, коротко стриженый мужчина. Метрах в десяти прошёл. Примерного возраста тридцати пяти — сорока лет. В правой руке пистолет Стечкин. В левой рация. Тоже видимо не работает. Идёт на кнопки тыкает безрезультатно. Взял телефон. Тоже не работает. Ну, хоть не я один такой. Я злорадно посмеялся про себя. Тоже, небось, надеялся на технику и теперь не знает куда идти. Но убрав гаджеты, он пошёл так уверенно, что я подумал — он всё знает.

Пустив его на расстояние метров семьдесят, пошёл крадучись за ним. Как раз критическая дистанция, когда его фигура почти начисто теряется за естественными, растительными препятствиями для зрительного контакта. Получить случайную или намеренную пулю, в моем случае неважно какую, мне совсем не улыбалось. Поэтому я был крайне осторожен, следуя за ним и помнил, что он постоянно оглядывается. Вместе мы шли в одном направлении добрых двадцать минут. Потом он радикально повернул направо, под углом девяносто градусов и продолжил движение. Через ещё двадцать минут, он повернул ещё раз направо. Повторилось это и в третий раз. С тем же временным промежутком. Разведывает обстановку или ищет своих.

На четвёртом его повороте, я уже хотел отстать от него. Может с ума сошёл и всю ночь здесь круги, точнее квадраты нарезать собрался. Догадки мои, о его сумасшествии подтвердились, когда на пути его следования я нашёл двух лягушек с откусанными лапами. Правда, здесь тоже нельзя быть до конца уверенным. Может он так подкрепляется, как француз. На третьей найденной лягушке, терпение моё лопнуло. Я пошёл прочь, но меня остановил одиночный выстрел. Эхом, разлетевшийся, по лесу. Не похоже на ружейный. Скорее пистолетный. Француз побежал к предполагаемому источнику звука. Я побежал за ним. Мне было не спокойно за Яру. Она ведь тоже осталась одна.

Через пять минут, осторожного бега за французом, я остановился вместе с его остановкой. Стало ещё темнее, и я позволил себе приблизиться к нему на пятьдесят метров. Француз часто осматривался и не спеша, делал несколько десятков шагов, раз в полминуты. Вскоре он зачем то присел. Потом встал и в руках у него я увидел второй пистолет. Он осмотрел его, поставил на предохранитель и убрал в свободную кобуру. Вдруг меня окатило холодным потом. Я хотел даже крикнуть ему, но крик так и застрял у меня горле. Позади него стоял знакомый пень. Пень поднялся в полной тишине и быстро вскинул длинные корни в сторону француза.

Но мужик оказался не промах и сделав резвый, для своей комплекции кувырок, дал очередь по пню. Кучная очередь пуль выбила ворох трухи и щепок, но не принесла видимого вреда деревяшке. Новый кувырок в сторону, очередь. Сменил магазин. Пень, достаточно быстро следуя на длинных корнях за ним, пытался безуспешно его несколько раз схватить. Но тот всегда выскальзывал и давал новую очередь по нему. После короткого боя и трёх опустошённых магазинов, пень перестал атаковать и почти успокоился, завалившись на левый бок. Но француз был очень осторожен. С дистанции в пятнадцать метров, он кинул в него увесистую палку. Зловещий пень вскинулся, отбил палку корягой и опять погнался за назойливым стрелком. Француз был не только ловок и находчив, он был еще и умён. Потому что больше не тратил патроны, а спасался бегством.

Мне было жутковато бежать за ними, но оставаться одному хотелось ещё меньше. Вскоре пень, пообломав большую часть корней совсем отстал. Француз оказался вынослив и используя аэробный бег, через пол часа вывел нас, на опушку леса. Я был так ему благодарен, что чуть не вышел поделиться эмоциями и впечатлениями, о его прекрасном героическом бое с агрессивной деревяшкой. Попутно благодаря, за изнурительную пробежку. Итогом которой, я чуть не выплюнул лёгкие и не подавился слюной. Зато заключительной, победной пробежкой, спасшей нам жизни и выведшей, наконец, из леса.

Солнце почти село, света в лесу из-за густых высоких крон, почти не осталось. Руководствуясь здравым смыслом, я всё же решил остаться во мраке и посмотреть, что он будет делать дальше. Француз осмотрелся, подошёл к молодому березняку и скинул маскировочную сетку. Под ней оказался среднегабаритный джип. Как же я его сразу не заметил? Наверно всё дело в сумерках и общем состоянии усталости, хотя бодрости после пробежки во мне было хоть отбавляй. Он наполнил карманы новыми снаряжёнными магазинами. Забросил на задние сиденья, подобранный в лесу пистолет и взял оттуда же внушительный, рычажной дробовик с прикладом и подствольным фонариком. Серьёзный мужик. Он включил фонарик и внимательно поводил им по окрестности. Я залёг, утыкаясь лицом в сухую и колючую осыпавшуюся хвою. Мощный луч прошёл мимо. Вжался сильнее. Не заметил. Да и искал то он, явно не меня.

Он открыл багажник. Достал спутниковую рацию. Вытянул антенну. Сначала вызывал на связь по позывным своих. Их я не расслышал, никто не откликался. Потом перевел рацию в другой режим и вставляя редкие слова согласия, через минуту собрался, завёл машину и уехал. Отлично, одной проблемой меньше. Мне-то теперь что делать? Я не таясь, поднялся и сложил руки на груди. Моей спины, коснулся, твердый предмет. Я вскрикнул от неожиданности.

— Тише, тише. — сказала Яра. — Кажется, они уехали.

— Фух, как я рад, что это ты Яра! Ты даже себе не представляешь, как я рад, что с тобой всё хорошо. Он кстати один уехал.

— Ладно, и мы пойдём тогда. Не будем дожидаться остальных. Если от них что нибудь осталось.

— Где ты всё это время была?

— Я думала ты убежишь, а потом вернёшься к выходу. Ведь ты же не знаешь леса. Но ты убежал так далеко, что идти за тобой было опасно. Они шерстили здесь каждый куст. Мне пришлось спрятаться, дождаться, когда они пройдут и только потом возвращаться. Я надеялась, что ты тоже вернёшься. Но тебя не было так долго, что я уже хотела идти за тобой. Потом смотрю, этот вышел, а за ним ты следом крадёшься. Ну, я и не стала раньше времени к тебе подходить. У него и фонарик мощный был.

Я взял её за руку и мы, пошли через поле. Я заметил, что сумка у неё была полна трав.

— Ты еще и набрать всего успела. Ты меня поражаешь.

— Да чего там, пару пучков.

— Что это такое вообще было? Леший взбушевался? У меня до сих пор мурашки.

— Это местный дух. Он не всегда дружелюбен.

— Дружелюбен!? Да он из них паштет наверно сделал. Дружелюбный дух.

— Тише, тише, не кричи. В поле хорошая слышимость. Вдруг кто ещё, из них за нами следом вышел из леса. Ну, нас то он не тронул. Значит, у них намерения дурные были, а он этого не любит.

— Как хоть зовут этого духа. — я захотел потом, узнать о нём побольше, так сильно он меня напугал и изумил.

— Я и не выговорю его имени, оно длинное предлинное и языка то такого уже нет в наши дни.

— Как же его зовут? Откуда-то ты о нём, узнала. Дай угадаю, бабушка или прабабушка рассказала.

— Да. Именно так. Бабушка рассказала.

— Зачем ты им нужна?

— Почему ты думаешь, что им нужна я? — искренне удивилась она и улыбнулась.

— Ну не я же им нужен.

— Да и ты им не нужен.

— Тогда чего они за нами увязались, ты мне можешь сказать?

— Могу, но не сейчас. Это для твоей же безопасности.

Мне все эти тайны уже поперёк горла. Но я решил послушать мудрую Яру. Не спорить. Вот те в лесу, хотели бы с ней поспорить, но у них не вышло. К тому же я был безнадёжно влюблён, в свою лисичку и мысленно всегда боготворил её.

— Яра, давай уедем, завтра утром. А лучше сегодня ночью.

— Нельзя мне сейчас уезжать. Тебе тоже пока лучше обождать.

— Тебе допустим. А мне то почему?

— Чувствуя я так. Как хочешь — назови.

— Хвалёная женская интуиция.

— Назовём это так. Не суть важно.

Мы подошли к краю деревни. Ночь прочно стояла на ногах, а на неё вскарабкивалась убывающая луна. Я не хотел отпускать Яру. Мне хотелось бежать, но внутренний голос говорил послушать её, чтобы она не сказала. Она была так спокойна, а я так взволнован, что не мог молчать.

— Тебе нельзя домой Яра.

— Я и не пойду домой.

— Хорошо. Потому что они обязательно придут к тебе.

— Я знаю это. Они и к тебе придут.

— А куда ты пойдёшь?

— Не могу тебе этого сказать. Пока не могу.

— А мне куда идти, может с тобой?

— Ты домой иди. Я же говорила, ты им совсем не нужен, по большому счёту.

Слова её странным образом подействовали на меня. Я успокоился. Может при луне они у неё имели большую силу, а она сама, подпитывалась ей напрямую. Я в это с трудом верил, доказательств то этому прямых у меня не было. Я обнял её на прощание, долго держал, не желая отпускать. Она гладила меня по голове, потом перестала. Я отпустил её.

— Иди Лучемир. Нам пора расстаться на сегодня. Не провожай меня. Так будет лучше.

— Спокойной ночи Яра.

Домой я возвращался в одиночестве. Дико это, но мне было спокойно за Яру. Она точно из той категории людей, которые никогда ни о чём не волнуются и у них всегда всё под незримым контролем и невидимым руководством. По крайней мере, будем считать, что это именно так. Дома не смотря на все опасения, меня не поджидали. Ночь прошла спокойна. Вот утром, аккурат после завтрака, к дому подъехала чёрная машина. Другая, нежели в первый раз. Из неё вышли сразу трое молодцов. Оля пошла открывать. Представились, показали документы. Попросили проследовать с ними до машины. Я допил чай, поставил на стол, пустую чашку и вышел.

Припоминая слова Яры, что им я вовсе не нужен. Мне удалось себя в этом полностью убедить. Уехали мы не далеко. Заехали за неиспользуемое здание, бывшее клубом. Один открыл нам ворота и закрыл за нами. Зашли в двухэтажное здание. Перешли в бывший зал для собраний. Почти пустой. С одним столом и двумя стульями в одном конце. Все они были при оружии и не скрывали его наличие. Всего я насчитал восемь человек. Был среди них и названный мною, вчера про себя француз. Единственный из них, без куртки, судя по всему командир. Он представился как Никон. Это меня позабавило. Имя конечно традиционное, но так у меня и осталась аналогия с японским фотоаппаратом.

— Прошу, присаживайтесь Лучемир. — показал он мне рукой на свободный стул, напротив его стола.

В блестящую карандашницу, я заметил, что сзади у стены, в десяти метрах, осталось стоять двое.

— Вы, наверное, уже вкурсе, что на этой неделе, были найдены три пропавших без вести человека. Фамилии, которых: Деребин, Жаевский и Мулин.

— Вкурсе что одного нашли, где-то рядом с тётей Олей, в поле. Про остальных слышу впервые.

— Итак. — он сложил пальца домиком и поставил локти на стол. — Вы уже вкурсе. Я вам открыл это первый. Наверно вы знаете, что их всех объединяет одно. Они бывшие поклонники одной девушки, под именем Яра. В настоящий момент молодым человеком и другом, которой вы, как известно широкой огласке, являетесь последнее время, как приехали к тёте погостить. — Я согласно кивнул. — Значит, вы не станете отрицать, что вчера ходили с ней вместе в окрестный лес.

— Нет, это так.

— Ладно. Что произошло дальше? После того момента, как вы пришли в лес.

— Она собирала лекарственные травы для аптек. Она этим профессионально занимается, как я понял с её слов. Потом мы углубились, заметили, что за нами идут какие то люди. Мы ушли глубже в лес, немного заблудились, но несерьёзно, она вскоре сориентировалась и с темнотой мы вышли.

— Чтобы было потом?

— Ну, я проводил её и пошёл домой.

— До куда вы, её проводили?

— До её улицы. Затем пошёл в направлении своего дома. А с ней что-то случилось?

— Это мы и хотим выяснить.

— В смысле?

— Я и мои коллеги, хотели задать ей несколько вопросов, но ни вечером, ни ночью, ни утром, она не вернулась домой. Нет её там и в настоящий момент. Чтобы обеспечить ей безопасность, у её дома, дежурит пара наших человек. — заботливые какие, безопасность ей обеспечивать собрались. — Как только она вернётся, мы узнаем об этом.

— Ей грозит опасность?

— Нет. Она грозит вам. — он сделал доброе лицо, именно сделал, добротой там и не пахло. — Трое её поклонников, умерли страшной смертью при загадочных обстоятельствах. Вас это не пугает?

— Нет. А почему меня это должно пугать? Яра хорошая девушка.

— Девушка она может быть и хорошая, да наверно общается с кем-то не хорошим. Сделавшим с неугодными ей поклонниками, нечто нечеловеческое.

— Спасибо конечно за заботу. Но я думаю, мне ничего не грозит.

— Это вы только думаете Лучемир. На деле всё может оказаться по-другому.

В кабинет вошёл один из них, с гарнитурой и рацией в руке.

— Центр вызывает. — сказал входящий, протянув устройства связи.

— Никон на связи. — Сначала его лицо покраснело, потом побелело, потом позеленело и наконец, стало почти синим. Он встал из-за стола и вышел. Вошедший, с рацией и гарнитурой, остался стоять подле меня, ненавящего держа руку близ кобуры с пистолетом.

— Потери у них мать их. Это у меня потери, три человека. — донесся спокойный голос Никона, через пять минут из коридора, он вошёл. — Свободен. — жестом он отпустил бойца.

— Итак, на чём мы с вами остановились Лучемир?

— На том, что мне якобы угрожает опасность.

— Да. Это значит, я предлагаю вам нашу защиту, на то время, пока мы не найдём Яру и не обеспечим безопасность и ей. Пока не будет найден недоброжелатель и преступный элемент, который бесчеловечно убил и изуродовал трупы её бывших поклонников.

— Спасибо конечно, но думаю это лишнее.

— То есть вы отказываетесь помочь следствию? — уточнил он.

— Нет, я помогу следствию, если этого требует, мой гражданский долг. Но только если вы действительно, обеспечите мне надлежащую безопасность.

— Ну, вот и хорошо. А говорили, ничего не боитесь. Поедете сейчас с нами. Мы попробуем дождаться Яру у неё дома. Вот только подпишитесь здесь.

— А что это?

— Это акт о неразглашении сведений и конфиденциальной информации, полученных в результате общения с нами и всех произошедших совместно с вами событий. Проще говоря, вы ничего не видели и не слышали. Кто бы что ни спросил. В том числе и об этой беседе, которая произошла у нас сейчас с вами. И берете на себя ответственность, за разглашение доверенных вам тайн. — я прочёл, не нашёл подводных камней в простом и лаконичном тексте. Поставил закорючку.

Глядя на Никона, я сделал про себя вывод, что он не здоров в психическом плане и тщательно это скрывает от меня, коллег и наверно от самого себя тоже. Я бы посоветовал ему обследоваться, если бы он был, например, просто мой друг. И это не понесло для меня, никаких негативных последствий. Тем более дело касалось не только меня, но и непосредственно Яры. Я не был сильно обеспокоен, но волнение во мне росло с каждым часом. Я просидел ещё минут двадцать на стуле. Дожидаясь, пока они соберутся. Затем меня поманил рукой француз, на выход. Я скорчил лицо безмятежности и отстранённости, чтобы он не подумал, что я его уже, когда нибудь видел. Где-то в лесу, вчера и видел, как он героически сражался с пнём. Теперь он вообще не расставался с дробовиком, и он всегда висел у него за спиной. Тогда как остальные оставались при пистолетах.