Вся наша чесная компания подъехала к дому Яры. Солнце пропало и стало даже прохладно. Лично я знал, что она сюда не придёт сегодня, и уж точно завтра и послезавтра. Но этого не знали мои новые сопровождающие. Но словно догадываясь, они оставили машины прямо перед входом. Цель визита так и осталась для меня непонятой. Но вопросов я не задавал. Может она сюда вообще не придёт никогда. Этого не знал никто. Цель моих мытарств вместе с ними, стала ясна по ходу дела. Никон спрашивал меня, где она спит, что у неё, где лежит, где она готовит и где хранит заготовленные растения.

Особенно с пристрастием он спрашивал, есть ли у неё где тайники. Я совершенно честно разводил руки и говорил, что не имею ни малейшего понятия. Подаренной ей мною шкатулки, нигде не было видно и у меня было светло на душе, что её то они забрать не смогут. Если уже не забрали. Но это врядли. Никон спрашивал обо всём. Даже о пустяках, будто сам занимался, подобными сборами трав и ему было интересно перенять некоторые для себя моменты. Понятное дело ничего криминального в доме не нашли. Как бы тщательно он не обыскивался. А судя по бардаку, обыскивался он довольно часто и со вкусом. Словно здесь живет не одна девушка, а организованная вооружённая банда. Мне всё это надоело уже через полчаса, и я со скучающим видом уселся в кресло. На небо набежали дождевые тучи, и в доме стало темновато. Света никто не включил.

— В гости то к ней кто заходит? — спросил Никон, рассматривая книги в стопке на полу.

— Дети окрестные, она им куклы делает, игрушки.

— А вы давно знакомы? — вернее он пытался, найти что то между страниц, но пока ничего не находил.

— Вторую неделю. — я заметил как за бойцом в углу, начала шевелится штора.

— Она рассказывала тебе, почему живет одна?

— Нет. Об этом я не интересовался. — нагло врал я, не понимая, зачем Яра спряталась за штору и как долго она здесь находится.

Никон поймал мой взгляд и посмотрел туда же. Боец нахмурил брови.

— Простите, это у вас нож «Эльф», изготовленный специально для ГРУ? — придумал я отмазку.

Кажется, сработала. Он посмотрел на грудь, достал. Травлёный клинок с широкими зазубринами на обухе показался в его руке.

— Он самый. — клинок с щелчком встал в ножны. — Интересуешься?

— Немного, красивая вещь.

— По непроверенной легенде её мать живёт в Красноярске. — продолжил Никон, переводя внимание вновь на меня. — Мы эту легенду проверили, не живёт там никакая её мать. Последний раз её видели в этой деревне. Десять лет назад. Когда она уезжала с Ярой. Больше никто её, нигде, никогда не видел. Документального подтверждения, что Яра была сама в Красноярске, тоже никакого нет. Такого не бывает. В наше время жить в городе и не засветиться нигде, почти невозможно. Для этого давным давно и был придуман паспортный контроль. А это значит, она там не была и где её мать тоже неизвестно.

Я внимательно слушал Никона, а штора то шевелилась, то нет. Шевеления, наконец, стали происходить под самым потолком. Я не мог взять в голову, как Яра достала до туда, и зачем она это делает. И что за безумные знаки она пытается мне сейчас подать. Вдруг из-за шторы показалась сухая кисть. Её бледно зелёный цвет и размер, больше моей раза в три, прямо говорил о том, что это точно не Яра.

— Так могли в другом месте жить. — сказал я и будто проглотил кубик льда, который застрял у меня в горле.

Из-за штор появилась вторая рука, они обе потянулись к переминающемуся с ноги на ногу бойцу. Я перестал смотреть на них. Протёр глаза и боковым зрением продолжил смотреть, чтобы не привлекать внимание Никона. Он смотрел в окно на участок, поле и лес за ним. Попутно говорил со мной.

— Да мы всё проверили. Её история прекратилась, как только они с матерью покинули деревню, после загадочной смерти её отца. — Никон замолчал. Словно что-то заметил в далеке. Взял бинокль на груди и стал присматриваться.

— Вот как. — последнее, что смог сказать я.

Из-за шторы вышла высоченная под потолок тёмная фигура без ясных очертаний и схватила бойца за голову. Увидев её мельком, он заорал и попробовал выхватить пистолет. Но руки с чудовищной силой стали мять его как шарик с тестом. Он замолк, Никон открыл огонь. В комнату вбежали из разных дверей, сразу четыре бойца. Никон успел сделать еще несколько отверстий, в стене и шторе. Безрезультатно. В комнате никого чужого уже не было.

— Так на выход! Пацана, не забудьте. Двое приблизились ко мне, и повели под руки, вон из дома. Тот, что был впереди, стал возиться с входной дверью, но у него ничего не выходило. Дверь, будто намертво приклеенная к пролёту, прочно держалась на месте.

— Что там у тебя? — гаркнул Никон.

— Будто подперли чем.

— Отойти всем. — рявкнул француз снимая дробовик.

Выстрел. Перезарядка. Выстрел. Две огромные дырки в районе замка должны были решить проблему. Но двое навалившихся на неё крепких мужчин, не могли решить проблему силой.

— В окно! — приказал Никон.

Бойцы взяли стулья и стали ими выносить окна. Но сколько бы они не били, окна не поддавались ударам и стояли как новенькие, без малейшей трещинки. Выстрелы из пистолетов тоже не дали результата. Пули опасно рикошетили от стекла, застревали в деревянных рамах и не приносили пользы. В соседней комнате заорали сразу двое. Беспорядочная автоматическая и полуавтоматическая стрельба заглушили крики. Все бросились туда. На полу лежало, вывернутое в разные, неестественные стороны тело, а потолок был густо измазан кровью. Второй оставшийся в живых боец, не переставал креститься свободной рукой, а другой нервно тряс пистолетом перед собой. Он целился в потолок, нажимал на спусковой крючок, тот сухо щелкал, обойма была пуста. Сзади раздались выстрелы дробовика.

— Оно здесь! — прорычал Француз, нещадно стреляя.

Он был замыкающим. Когда патроны закончились, он сорвал гранату с груди, бросил и закрыл за собой дверь. — Граната!

Все упали на пол. Я не успел сообразить так быстро, как меня тоже подсекли. Что там, в теории при большом взрыве, рот открыть, уши зажать. Хлопок. С потолка посыпалась пыль.

— К заднему выходу, быстро! — Никон выругался. — Вы чего балаган развели. Быстро.

К счастью дверь открылась. На улице хлестал дождь. Мы рванули почти наперегонки, обегать дом. Словно мальчишки, ускоренные угрозой сторожа достать ружьё и патроны с солью, за воровство в яблочном саду. Мы дружно стали перелетать через забор, потому что калитка тоже не хотела открываться. Вдруг из резко разбившихся окон главного зала, повалил густой, жёлто-серый дым. Следом за ним, полыхнуло пламя. Начался сильнейший пожар.

— Ты чего там, зажигательную бросил?

— Обычную!

— Машины отогнать от дома, быстро! — зеленея от ярости, орал Никон.

— Ты зачем сучёнок, зажигательную бросил!? — спросил Никон француза. — Журчик за руль.

— Никон, отвечаю, наступательную бросил. Ты бы эту херотень только видел. Посмотри сам, все на месте. Только одной не хватает.

— Давай в машину! — Никон опять выругался, смотря, как дом полыхает в полную силу, с двумя его погибшими бойцами внутри и голос его погрустнел. — Разберёмся.

Сквозь огонь, на крыше дома я увидел улыбку. Страшную. В клубах чёрного и серого дыма. Она до сих пор снится мне иногда. В редких кошмарах. Огонь явно не причинял её владельцу никакого вреда. Клянусь, чем хотите, оно мне подмигнуло. От этого его подмигивания, меня замутило ещё сильнее, чем от вида двух зверски убитых бойцов Никона. Тёмный силуэт спрыгнул с крыши и скрылся за домом. Дождь лил сильно, но недостаточно сильно, чтобы потушить охвативший в мгновение ока пожар внутри дома. Хорошо хоть соседние дома, далеко расположены. Видать знают здесь, как бывает, опасен пожар. Я очередной раз, сильно вздрогнул. Мы поехали. Приехав к клубу, Никон распорядился высадить меня. Сказал, что они со мной ещё свяжутся.

В дождь, быстро ставший настоящим ливнем, я спешно пошёл домой. Приняв горячий душ и кое-как, затолкав с себя горячий ужин, устремился в гараж. Завтра на рассвете, я был готов любой ценой уехать отсюда подальше. Пусть всем этим занимаются те спецы. Я гражданский, это совсем не мой профиль. Взбесившихся, мутировавших домовых и прочих чертей и духов гонять. Всю ночь небеса нещадно обрушивались на землю. Ни свет ни заря, я попрощался с Олей и не взирая на плотную стену дождя, завёл мотоцикл и выехал. Мой шлем, был очень качественный и забрало быстро отводило воду. Но даже оно не отводило мощный поток, беспрестанно льющийся сверху и с боков. Дворников на шлеме ещё не придумали. Пришлось ехать почти вслепую.

Дороги даже в деревне развезло так сильно, что я пару раз серьёзно завяз. Кое-как выехал за пределы населенного пункта и сразу же встрял. Сумасшедший ливень, заливал забрало и мне совершенно ничего не было видно. Последний раз я встрял так серьёзно, что потратил добрых два часа, чтобы откопаться из глины и отъехать назад, на десяток метров. Мотоцикл несколько раз заваливался и кажется, я сорвал спину, пока его поднимал. В обычных условиях, можно встать к нему спиной и подниматься силой ног, спина остаётся прямая и всё происходит без травм. Но сегодня ноги вязли по колено в глине, и разъезжались как по маслу.

Убедившись, что мотоцикл не падает я пошёл пешком, осмотреться. Пошёл сильно сказано. Потому что я тонул в свежей глине, как в трясине и конца края её видно не было. Даже по траве не было никакой возможности объехать дорогу, потому что она всё равно выходила к переправе через речушку, преграждающую мне путь. За ней подъём в гору. Глина, грязь, месиво и море воды. Тут и мотовездеход то встрянет, с широчайшей покрышкой. Не то, что мой, туристический эндуро.

Кусая локти, я стал орать и выкрикивать проклятья. Я проклинал этот, уже сутки нескончаемый дождь. Бесконечные запасы глины вокруг. Проклинал трёх бывших Яры. Всех до единого сотрудников конторы, что сначала гонялись за мной, а потом сожгли дом Яры и многое другое, в общем-то, к делу отношения не имеющее. Заодно и всю аномальщину, свалившуюся на меня, как этот дождь на местную глину. У меня случилась истерика. Только когда я достаточно залежался в глине и стал в неё утопать, а вода стала наполнять шлем, встал. Завёлся и поехал назад. А ведь Яра предупреждала меня, не время уезжать. Вернулся к тёте. Оля увидела меня в образе человека из грязи, но ничего не сказала, только всплеснула руками. Мол, ничего не поделаешь, придётся непогоду переждать. Я бросил ей немой упрёк и закатил глаза. Такая большая деревня и нет дороги из асфальта. Ну как так можно жить? Я не пойму.

Бессилие и безрассудство сменились злобой. Я свалил грязное мотоснаряжение в гараже. Тётя привычно позвала на обед. Дождь лил весь день, но не смотря, на все мои подозрения, за мной никто не пришёл. Потом злоба сменилась безразличием. Дождь лил и третий день подряд, ни на миг не останавливаясь. Лишь иногда слабел ненадолго, но потом вновь усиливался. Уверен, дороги теперь превратились в такую немыслимую кашу, что кроме как на тракторе, отсюда выехать не получится. Хотя, нет, трактора тоже легко вязнут, обычное явление по здешним меркам сельской местности. Телефон мой так и не заработал, и я не мог связаться с друзьями. Интернета не было. Из дому я так и не выходил. Только на четвертый день, за мной приехали вновь.

Посреди дня, мощный звук двигателя я услышал из своей комнаты. Когда по обыкновению этих дней засиживался с книжкой и чашкой быстро остывающего чая, допоздна. Перед воротами остановился брутального вида, военный вездеход на восьми колесах. Он без спроса заехал прямо на газон, за что его водитель получил серьёзный словестный нагоняй от Оли. Водитель кстати был незнакомый, видимо он и пригнал это чудо техники.

— Что они с моим газоном сотворили! Беспутники! Я тебя не отдам им. Пусть сами едут куда хотят.

— Ну, хоть кто-то заботится, о том, чтобы мне здесь не было скучно.

Я залез в вездеход, под неустанным наблюдением Оли в окно. Вездеход оказался ещё и броневиком. Тронулись в путь. Внутри оказалось довольно просторно, я сел на мягкое широкое сиденье и пристегнулся. Сбоку от меня было небольшое окошко. Полную картину доводилось наблюдать через большие окна кабины. Все были в сборе. Мне вручили высокие болотные берцы и аналогичный всепогодный комбинезон, какие были на них. Пока я переодевался, Никон вещал цель моей отважной миссии.

— По нашим данным. Яра твоя должна быть сейчас на Лысой горе. Туда мы и отправимся. Покажешь нам дорогу. Потому что мы знаем, ты там был.

— Я помню примерно, был там всего один раз.

— В любом случае, человек, бывший там единожды и знающий Яру лично, нам не повредит.

— А какая цель визита Лысой горы? Могу я узнать? Если это конечно не секретно.

— Вообще секретно, но документ ты уже подписал, потому скажу тебе только основные моменты. Мы будем использовать тебя, как приманку, для Яры. Нам нужно выманить и поймать её. Чтобы потом мы смогли использовать как приманку уже её саму. На более крупную добычу.

— Как то так, я себе это и представлял. Вы обещаете обеспечить мне и ей личную безопасность.

— Мы сделаем всё, что будет в наших силах, чтобы не пострадали гражданские.

С его слов мне сразу стало ясно, что если станет жарко, первых в огонь нас же и бросят.

— А на чём вообще специализируется, ваш как бы сказать отдел?

— Помнишь, что было в её доме? Вот на таких явлениях и специализируемся.

Мы как раз проезжали в этот момент мимо дома Яры. Я выглянул в окошко и мягко говоря — обомлел. Дом стоял на своём месте, как новенький. Будто за три дня его воспроизвели заново и в деталях. Лёгкий, начавшийся дождик барабанил по его крыше. По желобам стекала вода, и всё с ним было в порядке. Ни следов пожара, ни каких бы то ни было странностей. Я посмотрел на остальных, в возникшей тишине. Мне было приятно видеть, как вытянулись их лица, а цвет кожи на них приобрел нездоровые оттенки. Никон поперхнулся и закашлялся.

— Вот кстати и проявление тех явлений, о которых ты спрашивал. — спокойно сказал он и на этом его эмоциональный штиль сразу закончился. — Скрип тормози! Движок не глуши. — холодно приказал он водителю, а потом обратился к остальным. — Оцепить участок. По всей ширине. За забор ни ногой. Со стороны соседей, ленту вешать прямо на забор. Забора не касаться!

Сам он остался внутри со мной и внимательно следил за их работой. Ни обгарелостей, ничего такого. Входить естественно в него побоялись. Лишь оцепили его по кругу, жёлтыми лентами с предупреждающими надписями. Я даже не пытался смотреть в окна, чтобы увидеть там Яру. Понимал, её там нет. Она бы меня предупредила. Заодно точно знал, мне там может, кто нибудь подмигнуть и добром это точно не кончится. Я опасался, предательского дежавю. К счастью, они оперативно сделали работу и быстро вернулись в вездеход.

Ни одно глиняное месиво, не смогло нас остановить. Двигатель вездехода ровно работал всю дорогу, а мы ехали через лесочек. Вездеход 8х8, уверенно месил всё, что попадалось ему под колёса. В кабине было достаточно тихо, сухо и тепло. Мы передвигались со скоростью, не более сорока, километров в час. Я успел получить удовольствие от комфортной езды по бездорожью. Попутно разглядывая в окошко лесное разнообразие. В пути мне выдали гарнитуру и рацию. Последнюю, я засунул в нагрудный кармашек на их манер.

— Так у тебя с собой что есть? Показывай всё.

— Нож вот есть. Фонарик.

— Пусть остаются. — он махнул рукой, тем самым дав знак своему, а мне сказал. — Хуже не будет.

Махнул рукой так, словно это были игрушки, и он не сомневается, что мне грозит опасность посерьёзнее. От которой он защитить меня со своими людьми не сможет, но одновременно с этим, ничего серьёзнее он выдать мне не хотел. И-за этой его реакции, я намеренно умолчал про кастет. Решил не говорить, оберег же. Засунул его втихаря, во внутренний карман на молнии. Нож перевесил на пояс. Даже Михаил бы мне выдал ружьё. Он меня порядком напряг своими жестами, и я не мог забыть об арбалете, лежащем у меня дома. Надо было сразу спросить, может и его взять бы разрешили. На фоне их современных автоматических винтовок, он бы точно смотрелся игрушкой. Выстрел у него хоть и один, зато какой никакой шанс. А вообще чего я разволновался? Может всё не так плохо. Хотя в это верится с большим трудом и тугой натяжкой, прям, как в случае с арбалетом. Меня прошибло в пот. Приехали.

Лёгкий дождь стучал по крыше, в такт ему, я нервно постукивал пальцами по коленям. Наш везде проходящий броневик, оставив жирнейшие борозды на поле, стал неспешно подниматься в гору, под уклоном, сначала в тридцать градусов, потом в сорок пять. На середине широкой горы, было небольшое плато и мы по приказу Никона, остановились на нём. Дальше был совсем резкий наклон и транспортом решили не рисковать. Сверху доносилась ритмичная музыка и бой барабана. Несмотря на непогоду и дождь, наверху горел сильный костер. Огня я не видел, но на всю округу с вершины распространялся виляющий во все стороны, столб белого дыма. Все кроме водителя вылезли и встали в ряд.

— Внимание ратоборцы. К оружию. Идём змейкой. Скрип и Груздь, остаётесь в броневике. Остальные за мной. Парня в хвост. Горын замыкаешь его. Пошли.

Колонной, в немного шахматном порядке, по форме, ползущей по горячему песку змеи, мы двинулись наверх. Выданная мне обувь почти не скользила и пока не пропускала воду. Было почти комфортно. Если бы не влипающие по щиколотку ноги в отсыревшую землю. Под разжиженной землей, чувствовалась местами твердь, это не давало нам съехать, всей змейкой дружно вниз. Оказывается, мы выбрали очень удачную сухую погоду, когда с Ярой, въезжали сюда вместе.

Поднимаясь выше, звук барабана учащался, я услышал очень пронзительный и низкий грудной голос. Он не мог принадлежать девушке или женщине. К нему присоединился женский голос. Нам подниматься ещё минут пять, а слышимость была такая хорошая, будто мы уже в десятке метров. Для себя я это объяснил, отличной звуковой проводимостью в дождливую погоду. Но что я, не мог себе объяснить, так это то, почему вибрация от барабана чувствуется под ногами, сквозь слои породы и земли. Громкость всё возрастала, а мы всё приближались. Я единственный кто запыхался от нашего марша. Бойцы глубоко дышали, но были как единый живой организм. Мне приходилось прилагать усилия, чтобы подстраиваться под его ритм подъёма. Дождь усилился. Такой же он был в первые три дня. Мы были очень близки к вершине.

Уши, мне закладывало от громоподобных ударов барабана. Пение и подавно резонировало внутри меня. В такт моим ударам сердца, в такт моему дыханию. Я оступился и покатился бы в низ, если бы замыкающий, могучий Горын, меня не придержал рукой.

— Всем быть готовым, открыть огонь по моей команде. — предупредил Никон и наша змейка ощетинилась стволами.

Мы взошли на вершину, я думал, голова моя лопнет от громкости музыки и пения. Но там никого не было. Только мы лицезрели, пустую поверхность, лысой горы, с одиноко растущим дубом, как музыка и пение прекратились. На месте кострища полыхал варварски огромный костёр. Земля вокруг была сильно истоптана свежими следами. С макушки дерева крикнул огромный хриплый ворон.

— Снять?

— Отставить. — хмуро сказал Никон.

Я посмотрел на ворона, в глазах моих потемнело. В ушах забились удары сердца. Я успел понять, что свет меркнет, а я теряю сознание и падаю спиной назад.