Детей в группе было мало, – все разъехались по деревням, да по дачам. Тишина в детсадовском дворике казалась странной. Впрочем, в этот день все было не так как обычно. Вечером за ним зашла мама, переодела его, глядя при этом куда-то в сторону. Рот ее был плотно сжат, брови нахмурены. Выйдя на улицу, она не замечала ни тяжести авоськи, набитой доверху продуктами, ни редких касаний к ее руке сына. Возле дома долго искала в глубокой сумке ключи, и, наконец, вошла внутрь.
Константин, казалось, только ее и ждал, так как встретил на пороге словами, прозвучавшими язвительно и жестко:
– Явилась, красавица? Проходи…
Варвара, дыша через раз, осторожно поставила сумку в угол.
– Ты, говорят, сегодня ко мне на работу захаживала? Ты за мной соскучилась что – ли? Или в шпионку решила поиграть?
Женщина набралась смелости и выдохнула:
– Кость, ты только не злись… Мы же денег твоих вообще не видим! Ваньку кормить, одевать надо. Из долгов никак не выберемся… Семеныч мне разрешил… Я зарплату взяла за тот месяц. Весь подсчет.
Разинутый от удивления рот мужа перед ее лицом сменился взмахом руки. По скуле словно проехались гирей, от которой Варвара не успела уклониться. Женщина отшатнулась к двери и сползла на пол. Сумка с продуктами шлепнулась на бок, вывалив к порогу буханку ржаного и несколько бутылок молока.
– Кость, не при ребенке! – вскрикнула она, заметив выражение лица сына.
Следующий удар пришелся в живот. Варвара влетела в угол между вешалкой и умывальником. С визгом «Мамочка!» Ваня налетел на отца сзади, заколотил по его спине кулачками изо всех сил. Константин обернулся. Взял сына за шиворот, поднял до уровня своих глаз и, проговаривая каждое слово, произнес: «Еще раз встрянешь, щенок – убью». От швырка мальчик, словно мяч, полетел в другую комнату. Вскочив на ноги, Ваня тут же поспешил обратно в прихожую, – туда, где раздавались хлопающие и хлюпающие звуки. Здесь он остановился как вкопанный…
Спустя несколько минут Варвара, морщась от боли, поднялась с колен. Охая, собрала продукты по полу. До Ваниного слуха донеслось: «Три десятка яиц! Хоть бы одно целехонько!». Затем плюхнулась обратно на пол и разрыдалась. Мальчик подошел, неуклюже провез ладошкой по темным волосам.
– Не плачь, мамочка. Не плачь…
– Да я не плачу… – всхлипывала женщина, вытирая лицо огромным носовым платком.
– Тебе больно?
– Ничего не поделаешь, сынок. Ничего не поделаешь. Придется терпеть... Ну, ничего-ничего… Пройдет. Ты больше не лезь, когда отец злой то. Хорошо? Только хуже будет. Все равно ничего не сделаешь. Лучше перетерпеть, смолчать.
Ваня послушно кивнул, а мать, в который раз отметив его бледное лицо и совсем тоненькие ручки, выдохнула:
– Знаешь, что? Давай ка мы тебя отправим к сестре. На месяцок. А? Хоть подышишь свежим воздухом…