На кухне было шумно. То и дело раздавался грохот кастрюль, звон тарелок, треск шипящего в сковороде масла. Хозяйка весело хлопотала среди всего этого шкварчания, сама напоминая разогретую сковороду. Дверь чуть приоткрылась, – Ваня, переодетый в новый костюмчик и тщательно причесанный, заглянул в щель. На его милом лице читалось живейшее любопытство и интерес к происходящему.

– Ма-ам, – протянул он.– Можно я с тобой посижу?

– Только не испачкайся. Будешь хорошим мальчиком?

Дверь мигом распахнулась. Ваня с готовностью кивнул, качнув непокорными вихрами на белобрысой макушке, и присел на табурет. Огромные голубые глаза, обрамленные длинными ресницами с обожанием уставились на мать.

Ее полноватая фигура, наряженная по случаю в длинный темно-зеленый балахон с темно-синим клетчатым передником сверху, полные, оголенные до локтя и натруженные руки, выдающаяся далеко вперед грудь, широкая шея с двумя бороздками, большие, так похожие своим оттенком чистого неба на его глаза, приоткрытый в полуулыбке рот с ровным рядом зубов, темные, убранные в аккуратный пучок волосы; все это казалось таким необыкновенным ... самым – самым…

– Мамочка, ты самая красивая! – выдохнул, наконец, Ваня и тут же уставился на буфет в поисках сладкого.

Варвара поймала его взгляд и достала из кармана леденец.

– На, только один. Больше не дам, а то аппетит перебьешь. Хорошо?

Вихри вновь качнулись.

– Ма-ам, а что такое день рожденья? – этот вопрос не давал ему покоя со вчерашнего вечера.

– Ну, это день когда ты родился. До этого ты сидел у меня в животике.

Мальчик понимающе посмотрел на материнский живот. Та продолжила.

– Сегодня у тебя праздник – тебе уже шесть и ты стал большим мальчиком. Большим и сильным. Почти как твой папа.

При слове «папа» Ваня на секунду замер, кадык на тонкой шее дернулся. Неожиданно новая мысль неприятно царапнула изнутри; надо набраться храбрости и спросить, пока им никто не мешает… Варвара же резво и со знанием дела орудовала между плитой и столом. Вдруг, ударив себя по лбу, метнулась к холодильнику и достала из морозилки курицу.

– Вот, балда! Представляешь, курицу забыла разморозить?! Как я сейчас ее резать буду? До прихода гостей всего полчаса…

– Ма-ам, а дядя Коля…

– Отстань!!! На, помоги чеснок почистить!

На маленькие коленки упало полотенце. Он прикрыл новые штанишки тканью и стал старательно снимать шелуху. На стол, прям перед его носом, с грохотом шлепнулась мокрая курица. Голова на длинной шее безвольно свесилась через край, капли беззвучно падали на полотенце. Мальчик, приоткрыв от удивления рот, дотронулся одним пальцем до красного гребешка, до закрытого глаза птицы, до холодного клюва.

– Она живая?– протянул он.

– Нет, конечно!

Ваня наблюдал, как мать взяла большой нож, скалку и, сильно ударяя по ножу, стала рвать птицу на куски. Как морщины на лбу превратились в глубокие канавы, в глазах отражался хищный блеск. Резкий удар и голова вместе с шеей упала на полотенце. Ваня вздрогнул и скинул кусок мяса с колен. Отвесив сыну звонкую затрещину, Варвара подняла курицу с пола, еще один удар и шея полетела на шипящую сковороду. От плиты то и дело валил пар, слышался треск и шипение. Мать с воодушевлением колдовала над всем этим, но тут неожиданно заметила, что Ваня тихонько плачет.

– Ты чего? Ну, извини, ладно? Не обижайся на меня. На еще леденец. Будь хорошим мальчиком. Ну? Иди, поиграй…

Ваня проглотил слезы, затем поспешил в свою комнату, где его ждала новая машинка. На зависть всем его друзьям! У Толика, у этого вечно толкающего его и кричащего Толика и то такой нет! Ваня довольно улыбнулся и принялся деловито возить игрушку между двумя стульями.

В прихожей зазвучали новые голоса; гости парами и поодиночке вносили в дом чужие запахи, веселые возгласы и морозную свежесть. Шум нарастал, плавно перекал из прихожей в зал и, наконец, остановился возле его комнаты. Занавеску резко отдернули, впустив в комнату яркий свет.

– Ну, именинник! Поздравляем – поздравляем! Совсем большой стал! – зазвучало со всех сторон. В руки Вани положили несколько больших шуршащих свертков, какой – то пакет и плюшевого медведя. Уронив пакеты, мальчик с благоговеньем уставился на медведя, маленькая ладошка потрогала твердый кончик носа, выпуклые глаза, чуть заметный алый язык. Раздался звонкий детский смех.

– Ну-у, понравился! – громко раздалось со всех сторон. Ваню несколько раз потрепали по плечу, ласково похлопали по спине, и шум также плавно перетек обратно в зал. Заскрипели высокие стулья, протяжно сжались пружины старого дивана, зазвенели бокалы, вилки и тарелки, зашуршала бумага, пробка с хлопком вылетела из бутылки….

– Я буду только водку, – различил Ваня голос отца.

На пороге детской появился Толик и хитро скривился:

– Поздравляю…

Именинник насупился. Вечно мамины гости приводят этого Толика! Он так мечтал, что его не будет! А Толик, заметив на столике цветные коробки, продолжал:

– А что тебе подарили?

Ваня растерянно наблюдал, как Толик деловито приблизился к подаркам. Он обернулся в поисках материнской поддержки, но Толик уже что-то доставал из коробки… Именинник вскрикнул:

– Не трогай! Мое!

Гость же, повернувшись спиной к бессильно прижавшему кулачки к груди Ване, невозмутимо продолжал все доставать и трогать. На полу оказались еще одна машинка и огромная коробка карандашей. Толик несколько раз провез машинку по полу, по своей коленке, затем ухватился за медведя.

– Нет! – с визгом налетел Ваня и сгреб игрушку в охапку.

– Отдай! – дернул Толик и сбил Ваню с ног.

Медвежья лапа отлетела в сторону вместе с желтым пухом, а мальчишки, с ненавистью вцепившись вдруг в друга, покатились по полу.

– Э-э, – донеслось из соседней комнаты. Гости повскакивали с мест и устремились к ним. Дерущихся разняли.

– Ну, что случилось? Что? – Варвара гневно трясла Ваню за шиворот. – Ты не знаешь, что драться – плохо?

– Он брал мои игрушки!

– И что?!!

– Что ты какой жмот то? Толик – твой гость. Дай ему поиграть, не то получишь! –пригрозил отец.

Ваня перевел отчаянный взгляд с угрожающе нависшего над ним отца на недовольно поджавшую губы мать. Перед глазами что-то мелькнуло, заставив тут же во весь голос зареветь.

– Мишка-а!

Ваня вытянул вперед руку, показывая, что у подарка оторвана лапа, а другой закрыл лицо, пытаясь спрятать слезы от Толика. Худые плечики судорожно тряслись.

– Ну-ну-ну, – метнулась к Ване молодая женщина – мама Толика. – Ну, не плачь. Хочешь, я сейчас пришью лапку обратно? Мишка будет как новый! Успокойся, малыш. Голос женщины был таким нежным, обволакивающим. Ваня доверчиво, с надеждой посмотрел полными слез глазами в глаза гостьи. Дотронулся до переливающихся всеми цветам радуги бус на шее. Почему у такой красивой мамы такой отвратительный сын? Мальчик с некоторым облегчением выдохнул и быстро нашел глазами Варвару – может лучше его мама согласится все исправить?

– Будь хорошим мальчиком! Помолчи! – вставила та и легонько пихнула Ваню в сторону соседней комнаты. – Пошлите все за стол!

Именинник очутился в залитой ярким светом зале с большим овальным столом в центре. Слезы – бусинки мгновенно высохли; сколько дразнящих нос запахов и всего вкусного! Мандарины, конфеты в пестрых обертках, несколько графинов с соком и.. и… торт! Какой большой и красивый! Выдох счастья вновь вызвал у присутствующих многочисленные реплики. Ваня очутился в центре стола и стал наблюдать за тем, как мама Толика накладывает не своему сыну, а ему первому кусок торта, наливает в стакан шипучую газировку.

– Сначала курицу с картошкой, а потом торт!

Слова отца прозвучали как гром среди ясного неба. Ваня сжался и опасливо посмотрел на сидящего рядом Толика. Тот бойко налегал на «селедку под шубой», все ближе придвигаясь к лежавшему на его тарелке куску куриной ноги. Перед носом именинника оказалась тарелка с горкой пюре и золотистой куриной шеей, обильно политой маслом. Ваня скривился при виде масла. Внимательно посмотрел на куриную шею. Неужели эта та самая шея? Сейчас она такая маленькая и сморщенная. А была розовато– белая с пупырышками и несколькими прилипшими пушинками и волосками. И еще отвратным запахом сырого мяса. Он коснулся ее пальцем и тут же отдернул руку. Отодвигая тарелку, захныкал:

– Не хочу…

– Вот, говно! Все едят и ты ешь! Толик вон как ест! А этот… – Константин сверлил глазами сына. – Толик вон уж в два раза тебя шире!

Ваня чувствовал, что ему все равно, что Толик отличается от него размерами, но в страхе увидеть осуждение, провез глазами по широкому кругу взрослых.

– Жри! – прозвучало вновь грубо над головой.

Рубашка отца показалась неестественно черной, как и мощные кулаки с кустами темных волос на пальцах. Еще страшнее было поднять глаза на широкие и косматые брови, черный колючий взгляд на мгновенье слился с его и Ваня тут же отвел взгляд в сторону. Воображение легко пририсовало к только что увиденному ужасный кроваво-красный шрам, змеившийся по всему лицу отца и черную повязку, наглухо закрывающую один глаз. Взгляд на секунду задержался на самодовольно ухмыляющейся физиономии Толика… Ваня тихо придвинул тарелку и со слезами на глазах начал есть.

– И нечего реветь, как девчонка! – прогремел голос отца, – Посмотри! Все над тобой смеются!

Заметив несколько улыбающихся лиц, о чем-то переговаривающихся шепотом друг с другом, Ваня заплакал навзрыд.

– Ну-ну, не плачь, маленький, – не выдержала мама Толика и бросилась к имениннику с объятьями, пахнув на него цветочным ароматом духов. Но тот вырвался и с криком «Я не маленький!» выбежал на кухню.

Когда Варвара вышла к сыну, то увидела в его ладошке мертвую куриную голову, а рядом на полу – издающую вонь лужицу. На кухне вновь раздалась звонкая затрещина.

– Господи! Не ребенок, а сущее наказание! Весь новый костюм облевал! Не двигайся, – сейчас тряпку принесу.