Вика спряталась в бухгалтерии, как клоп в ковре, выезжая изредка к аудитору или в банк. Но, судя по всему, без надобности. Ворон и сам с ней встреч не искал и в офисе не появлялся. Ее твердая решимость истончалась с каждой минутой, позволяя больно колоть уязвленному самолюбию и терзающим душу сомнениям. Иногда отвлекаясь на воспоминания о прошедшей ночи, девушка продолжала заниматься своей работой, радуясь, что в фирме потихоньку происходит что-то похожее на порядок. Хоть одно успокаивает! Не хочет хозяин с ней общаться — ну и ладно! Не больно то и хотелось! Гляди — ка, какой важный фрукт! Ей всегда есть чем себя занять! Но чем дальше, чем все ближе слезы обиды подступали к горлу, в груди болезненно ныло, словно от уколов острой иглы.

— Виктория Алексеевна! — раздался громкий крик из соседнего кабинета.

Вика тут же подскочила и на пороге лбом столкнулась с сияющей Олей. В руках у нее несколько свитков. Ничего не сказав, та прошмыгнула мимо.

"Интересно, что это она такая довольная?! И молчит!" Вдруг ее осенило. Уже зная, кого увидит, Вика поздоровалась и повернулась — за столом у окна скромно примостился Вадим.

— Привет — привет! — взгляд шефа скользнул по ее стройной фигурке и остановился, как ни странно, на ее глазах. Он смотрел в упор, стараясь понять, что же у нее в голове.

"Ну и глазищи!", — в который раз поразилась она, чувствуя, как внутри все живое затрепетало.

— Я тебя, красавица, целую неделю не видел. Не соскучилась?

"И, правда, сегодня ровно семь дней! Может, я ему не настолько безразлична?"

— Вы меня хотели видеть?

— Конечно! Хочешь, тебя на катере покатаю? Всем говорю, что по тебе ужасно соскучился!

Колесникова замерла. "Этот спектакль еще зачем?" С немалой долей испуга перевела взгляд на Мухина. Тот, помрачнев, негодующе буравил ее. От пытливых глаз не ускользнула ее растерянность и что-то, так похожее на чувство вины. "Вот черт! Значит, между ними что-то есть! Данный вывод напрашивается сам собой", — зрачки директора почернели, словно грозовые тучи.

— Я пойду! — схватилась Вика, как за соломинку, за шевельнувшийся в кармане телефон и выскочила из помещения пробкой из бутылки.

Какого черта Вадим демонстрирует свои симпатии при директоре? Он, что, идиот? Не понимает, чем ей это грозит?

— Здравствуйте, мы планируем вашу заявку на кредитном комитете рассмотреть. (Это был кредитный инспектор Сбербанка) То, что вам заявку одобрят — вопрос решенный, только по ставке пока не известно. Желательно, чтобы ваше руководство приехало сюда завтра часам к одиннадцати и обсудило этот вопрос с нашим руководством. Тет-а-тет. Вы передадите Вадиму Сергеевичу?

— Конечно, передам. Если что, перезвоню.

Вика застыла в нерешительности. Лучше сказать Вадиму самой, напрямую? Или Мухин обидится, решит, что она прыгает через его голову? Лучше, Мухину. Чего будить лихо! Девушка вновь зашла в кабинет директора. Михаил Федотовича куда- то исчез.

— Тебе чего? — весело смотрел на нее Вадим.

Вика передала ему недавний разговор.

— Мне передать, что Вы завтра приедете?

— Приеду, куда я денусь, — себе под нос буркнул шеф, потом кокетливо взглянул на нее и громко произнес:

— Будь моей! — и выжидающе замолчал. Замолчали и все остальные. Ирина, смущенно улыбаясь, пряча в глазах любопытство, опустила голову так низко, что лоб почти коснулся стола.

"Что за дурацкая привычка ставить людей в глупое положение? Не смешно!"

— Хорошо, я передам, что Вы завтра появитесь, — словно не расслышав, ответила она и вышла. Но Вадим ее тут же окликнул:

— Ты хотела о чем-то еще поговорить?

— Да, — чуть неуверенно прозвучало в ответ. "Вот удачный случай!"

— Пойдем, тогда, поговорим!

Вика кивнула. Выйдя в коридор, остановились возле окна. Скрестив руки на груди, "император" сделал вид, что готов внимательно ее слушать, но черные глаза светились безудержным лукавством и еще чем-то…

— Так о чем ты хотела побеседовать?

— О главном бухгалтере.

Он недовольно поежился.

— Проблемы?

— Мы в одной упряжке работать не сможем. Она делает все наперекор. Мне очень тяжело сейчас. Нужна своя команда, а ее нет. Время идет. Кораблева работает как раньше, как привыкла, а я — как я привыкла. Делаю и свою работу и ее тоже.

— Чего ты хочешь?

— Вы человек мудрый, сами что посоветуете?

— Ты в курсе, что у нее несчастье в семье?

— Да, поэтому и терплю. Но это не может продолжаться бесконечно.

— Хочешь, я ее переведу на другой участок, другое предприятие? А ты себе кого-нибудь подыщешь?

— Господи, да я буду прыгать от радости!

— Я съезжу в Москву, потом подумаю, хорошо?

— Хорошо.

— Если она и в другом месте будет себя вести так же, то будем делать выводы…

Посмотрев на ее приоткрытый улыбающийся рот, он прикусил губу и быстрой походкой направился в другой конец коридора.

Колесникова ликовала! Наконец-то! Луч солнца на темном небосклоне! Поборов желание попрыгать, уверенными шагами направилась к себе. У нее теперь есть надежда. Окрыленная, воодушевленная, быстро дописала приказ об учетной политике, что получилось само собой, положила документ на стол отсутствующему директору. Теперь ее точно никто ни в чем не упрекнет! Все, что планировала, она сделала!

Офис пребывал в радостном ожидании. Все ждали возвращения "императора" из банка. С хорошими новостями.

— Готовишься к празднику? — заглянул к Вике Иван.

— Какому?

— Если дело выгорит и мы уйдем с более дешевой ставкой в Сбер, Вадим Сергеевич наверняка проставится. Премию даст.

Та лишь покачала головой и снова попыталась заняться работой, но общее возбуждение настолько заразительно! Следом за Ириной, она очутилась на улице, возле входа.

— Едет! — женщина бросила сигарету в железную банку и, поправив сползший с плеча неизменный палантин, величественно направилась в кабинет директора, чтобы сообщить об этом факте.

Вика проследовала в свой, оставив дверь приоткрытой.

Мимо по коридору, стуча ботинками, вскоре прошел Вадим. Высокий, вальяжный, в белом костюме в мелкую светло — серую полоску. Он как-то странно провез по Колесниковой глазами и двинулся дальше. "Праздник отменяется!" Складывалось впечатление, что Ворон чем-то очень сильно уязвлен, но хочет при этом выглядеть победителем — тем, кем он привык быть.

Его встретили радостными воплями.

— Ну, что, гуляем?

— Погоди, рано песни петь!

— Неужели не дали кредит?

— Почему? Дали!

— И что? Хреновый процент?

— Четырнадцать.

Мухин от неожиданности присвистнул. Откинулся в кресле. Вадим продолжил:

— Правда, это — со всякими там комиссиями, но все равно дорого. Я узнал от друзей, что их кредитуют под восемь. Почти в два раза!

— Стройку?

— Нет.

— Ну, значит, здесь свои риски.

— Значит, что они жмоты! Уроды проклятые! Выкручивайся, как хочешь! На хрена? Если условия не лучше? Я похож на идиота?

— И что ты ответил?

— Сказал, что подумаю. Пусть подергаются. Недельки через две откажусь. Виктории скажи, чтобы за это время по еще одному кредиту пробежалась, — ссориться с ними тоже не резон.

Она, прекрасно слышавшая весь этот разговор, откровенно расстроилась. Надула губы. Воспринимая эту неудачу, как свою личную. Ведь так старалась! Придется оформлять еще один кредит и, скорее всего, просто так, без результата. Впустую. Мило! "Придется все равно напиться", — с сарказмом посмеялась она про себя и, упершись головой в ладони, замерла.

— Ты чего? — раздался голос над ухом.

Вадим, облокотившись о стол, сверлил ее глазами.

— Ничего, устала просто.

— Хочешь отдохнуть?

Она пожала плечом:

— Хочу.

— Поехали со мной в Турцию?

— Куда?!

— Сначала в Москву к аудиторам, а потом на выходные в Турцию. Поедешь?

— А в Турцию то зачем?

— Я там станок один посмотреть хочу, а ты погуляешь.

— У меня есть время подумать?

— Пару дней дам.

Оставшись в одиночестве, Вика вновь закрыла руками лицо. Хмурые тени сменились радостью. Затем радость тоже улетучилась. Думать о происходящем никак не выходило. Бесполезно. Мысли снежинками кружились и таяли, упав на землю. Голова гудела. Ей давно уже хочется поразмыслить надо всем, что с ней случилось за последнее время. Разложить все привычно по полкам. События случались слишком быстро. Одна картинка сменяла другую, как в калейдоскопе, не оставляя ни времени, ни сил для размышлений. Она действовала машинально, "на автопилоте", позволив быть настоящему таким, какое оно есть. Что-то менять, контролировать становилось все сложнее. "Ты хочешь ехать? Скажи правду, — задала она себе вопрос и тут же ответила. — Хочу, но опасаюсь. Неизвестно, во что мне это выльется! Но как же хочется слетать в Турцию! Просто сменить обстановку! Так долго нигде не была! Ладно, решу завтра утром, на свежую голову!" — закончила она немой диалог и, отпросившись пораньше домой, уехала.

Через несколько дней Вика согласилась. Позвонил Стасик и монотонным голосом уточнил ее паспортные данные. Еще через день он же сообщил, что поездка в Турцию сорвалась. Спросил, поедет ли она в Москву. Услышав короткое "да" предупредил, что к пяти утра заедет — ей нужно быть готовой.