Через несколько дней весть о том, что она назначена на должность финансового директора одного из предприятий группы и теперь отвечает еще и за деревообрабатывающий завод, разнеслась если не по всем отделам их компании, то уж по всей бухгалтерии точно. Многие, поглядывая с любопытством на Вику, обсуждали между собой эту новость. Девушка не собиралась ничего скрывать и откровенно отвечала на частые вопросы, но ее не покидало чувство легкого раздражения, которое к концу дня становилось все сильнее. "Не рано ли поздравлять — то? Сначала дело надо сделать, а потом уже праздновать". Предстоящее ей испытание вызывало нервозность и все больше и больше тревоги. А получится ли? Там столько всего! Как сказал Димка — "черт ногу сломит!" Если она не справится, сколько кирпичей незамедлительно полетит ей в спину! Сколько охотников до сплетен развяжут свои языки! И кстати, Вадим ничего не сказал про оплату. Не собирается же он снова провернуть свежий воз обязанностей как еще одно из ее факультативных заданий, как в прошлый раз? Причем, бесплатных? На него не похоже. Хотя…

Дождавшись вечера, чтобы побеседовать на животрепещущую тему без посторонних глаз, она собралась с духом и неторопливо приблизилась к начальнице, одиноко сидевшей у окна и освещаемой лишь голубоватым лучом настольной лампы. "Не сладко тоже ей, наверное. Все одна, да одна. Пообщаться и то некогда, да и особо не с кем. Судя по всему, я единственная, кто подбадривает ее и поддерживает", — легкие мысли непроизвольно пронеслись шелестящим листву ласковым ветром.

Присев рядом и опершись подбородком на ладонь, без околичностей, Колесникова спросила:

— Вы не знаете сколько за учет на заводе получала Света?

Нина Константиновна приподняла машинально уголки рта, ненадолго задумалась, припоминая, потом уверенно заявила:

— Тысяч шестьдесят — не меньше! И это только Света, без мужа. В пересчете на сегодняшний день все восемьдесят.

"Ничего себе! А я сейчас получаю лишь тридцать! Хорошо меня Вадим ценит!"

Обратив внимание на то, как в изумлении и некоторой растерянности вытянулось лицо подчиненной, женщина не преминула с снисходительной ноткой выразить ответную мысль:

— А Вы что думали? Света с мужем на свою зарплату уже через полгода смогли трехкомнатную квартиру в хорошем районе приобрести. Правда, цены тогда на жилье были гораздо дешевле. Ее муж Петр и сейчас очень неплохо зарабатывает. В принципе, те, кто работает на заводе, (я имею в виду тех, кто ездит туда из города и живет там до выходных) — все получают на руки хорошие деньги. И Вы меньше не просите. Но потребовать свое нужно обязательно. Без этого не дадут. Вадим Сергеевич — мужчина очень солидный, серьезный бизнесмен, никогда не даст, если хорошо не попросят. "Просящему дается!"

Слова Строгой привели Вику в состояние легкого шока. Ничего, оказывается, не знает! Именно это, наверняка, имел в виду "император", когда на собеседовании говорил о том, что у руководства здесь "другой уровень зарплат"? Получается, она до сих пор подползающая? Несмотря на то, что пришла сюда уже и с образованием, и с опытом, и с рекомендациями. И многое уже успела сделать! И опыта у нее в два раза больше, чем у той же Светы. И сколько подползать будет — непонятно. Доказывать, что она на что-то способна и годна. Может, Вадиму просто выгодно такое положение вещей? "Просящему дается!" А если бы она не пошла просить? И почему, собственно, нужно просить? Опять в глаза заглядывать? Выклянчивать, словно милостыню? Добиваться персональной аудиенции. Да-а! Мило! Розовые очки, как мутная пелена медленно спадали с глаз, стекали мыльной раздражающей нежную кожу водой. Чувство возмущения, детской обиды на несправедливость этого мира заползали в душу… Неожиданно вспомнив о том, что нужно сообщить обязательно, она прервала повисшую в воздухе паузу:

— Может так случиться, что завтра уеду на завод. Не знаю точно когда, но если получится — то ближе к вечеру.

Нина Константиновна с мягкой улыбкой потрепала ее руку и пожелала удачи.

Запасшись парой теплых вещей и сменой белья, финансовый директор ожидала, когда же за ней приедет обещанная машина. Успев привычно набросать свой "план добрых дел" и уложив документы в большую спортивную сумку возле стола. Может, позвонить аудитору? Нет! Зачем? Какой смысл? Все, что у того было — это те данные, которые она сама ему и высылала. И еще обида на нее. Судя по всему — очень сильная.

— Докажите им, — прогремела над ухом Валентина Александровна, когда Вика, кряхтя, вынырнула из под стола, — что Вы это можете! Наладьте там учет. А то… — она скривилась туда, где совсем недавно сидела возглавлявшая их отдел Света. Затем понизила голос до шепота, положила свою огромную грудь на стол, приблизившись тем самым к Вике, и продолжила, — тут некоторые пользуются авторитетом. Непонятно почему! Куда ни глянь — одни сплошные ошибки. Нина Константиновна — да! Специалист! Не то, что эта выскочка!

— Да я не собираюсь никому ничего доказывать. Неблагодарное это занятие. Если только себе!

Но внутри все же что-то шевельнулось и пропело: "Еще как собираешься! Себе-то что толку врать?" И заметила, что возмущенная ее равнодушно- спокойной репликой собеседница, сердито взглянув, больше не проронила ни слова.

"А ты рассчитывала, я начну вместе с тобой сейчас Светке кости перемывать?" Не испытывая особой любви, она также не испытывала к находящейся в декрете сослуживице и ненависти. И не понимала, отчего так злится Валентина Александровна. "Бог с ними. Сами разберутся", — решила про себя девушка. Мышь быстро щелкнула и экран погас, за ним настольная лампа. С визгом болонки из под стола выпрыгнула тяжелая сумка с вещами, и Вика устремилась к выходу — туда, где ее уже ждал переминающийся от нетерпения с ноги на ногу Жук.

Очутившись через долгие часы в гостинице, Колесникова с трудом, вслед за своим новым директором, поднялась по лестнице на второй этаж. В холле темно, хоть глаз выколи. Сделав шаг вперед, она обо что-то больно ударилась и жалобно вскрикнула.

— Осторожно! Сюда! — где- то совсем рядом раздался мужской голос.

Слава, как кошка ориентируясь в темноте, прошел в свою комнату, включил приглушенный свет, потом вернулся обратно, бросил сумку с ее вещами на пол возле одной из дверей, и зашептал:

— Тихонько. Все, наверное, спят уже. Вон твоя комната.

— Хорошо. Спокойной ночи, — донесся в ответ такой же шепот, затем раздался звук запираемой на ключ двери.

Чувствуя, как кружится голова после постоянной тряски, Колесникова, не умываясь, мгновенно стащила с себя всю одежду, кинула ее на кресло рядом с кроватью и, в чем мать родила, прыгнула в чистую постель. Вытянувшись в полный рост, она решила для себя, что счастье все — таки есть. И тут же исчезла в другом, полном сновидений мире.