Все расположились за обеденным столом, который тусклым неясным светом освещала низко подвешенная лампа, и ужинали.

— Придется нам всем на выходные отсюда валить, — заталкивая в рот очередное пирожное, сказал Жук и добавил, — хозяин приедет с кучей народа. Ночевать будет негде однозначно.

Вика сразу же вся обратилась в слух.

— Они сюда на гонки приедут? — спросил его заместитель.

— Ага. Будут покорять наши болота.

— А-а, я помню, — вставил программист, — Вадим хотел тут как-то раз гонки устроить!

— А кто еще приедет?

— Не знаю, наверное, друзья, — директор неуверенно пожал плечами. — Хотел на выходные, блин, домой съездить! Не получилось. Должен всех встретить и разместить. Получается, остаюсь я и Виктория Алексеевна. Остальные — по домам. Администраторам нужно успеть еще убраться. Слава обернулся в сторону кухни и крикнул:

— Анна!

— Ин на! — последовало тут же со всех сторон.

Директор завода отдал распоряжение по поводу гостей, передал, что готовить не нужно. Автолюбители привезут все с собой.

— Мне к обеду бульон с котлетой сделайте, пожалуйста, — попросила Вика, сомневаясь в способности мужчин привезти то, что нужно.

Сидя позднее в бане, прокручивала всевозможные варианты. Может, он все же созрел? Решил встретиться и поговорить? Или просто хочет отдохнуть? Или даже и не знает, не подозревает, что она сейчас здесь? От тревожных мыслей разболелась голова. "Все равно ничего сейчас не придумаю. Посмотрю по ситуации. Может, он и не приедет. Такое с ним часто случается".

Утром финансовый директор сходила на завод, — погода была теплая, сырая. Посидев до обеда за цифрами, вникнув в текущие проблемы, она составила себе список предстоящих на следующую неделю дел, за это время вполне сможет управится со всем относительно спокойно. Все движется, как нужно. Под контролем. Вика выглянула в окно и посмотрела на небо. Тяжелые свинцово — серые тучи висели практически над головой. "Наверное, погода сменится. В каждом виске по дятлу". Положив в рот таблетку, решила вернуться в гостиницу пораньше.

Девушка крепко спала, когда в комнату кто-то уверенно постучал.

— Кто там?

Через несколько секунд промедления услышала:

— Сосед по комнате! Открывай!

"Приехал! Черт, я даже не накрашенная! Ладно, волосы уложила!" — Вика живо вскочила и стала торопливо одеваться. Сердце стучало, как сумасшедшее.

— Ты долго там, что — ли?

— Нет! Одну минуту! Подожди!

Подкрасив ресницы и губы, она, сдерживая радость, распахнула дверь. В коридоре

стоял Вадим. Увидев ее, его лицо вспыхнуло, глаза заблестели. У Вики все внутри ответно затрепетало. Любит! Никаких сомнений больше нет. Сама не ожидая таких от себя подобных чувств, захотела броситься ему на шею, но не бросилась. Постеснялась.

— Можно пригласить Вас в ресторан, Виктория Алексеевна? — официально попросил он и игриво улыбнулся.

— Можно, только обуюсь.

— Жду в машине. Давай, бегом!

Вика, как сумасшедшая, заметалась по комнате. "Надо посмотреть как выгляжу!" Она подбежала к зеркалу, висевшему в туалете. На нее смотрело другое существо: глаза горели, лицо пылало, улыбка до ушей. "Что со мной?" Думать было некогда. Она нацепила каблуки, шубку и поспешила вниз.

Боже! Целый автопарк дорогих машин! "За одну такую можно наш завод купить!" Девушка села на заднее сиденье, указанное хозяином. Тот сел рядом. За ним сел его друг.

— А то Сенька тебя отбивать начнет!

Подъехав, они дружно вошли в деревенский ресторан и поднялись вверх по лестнице. Вика сразу же попала под пристальные взгляды десятка мужчин. Она была не единственной женщиной, но как спутница хозяина, оценивалась на предмет соответствия. Девушка пробежалась по лицам. Публика незнакомая. Разношерстная. Несколько с "печатью интеллекта", глубиной и светом в глазах, несколько вальяжных, развязно державшихся, сыплющих неприличными остротами. "Наверняка, последние — друзья Вадима". Хотя против неприличных шуток она ничего не имеет против. Взгляд случайно упал на мужчину, просто пиявкой впившегося в нее глазами. Он уставился на нее, как на кусок мяса и грязно осклабился. Вике стало не по себе; в поисках поддержки и защиты придвинулась ближе к Вадиму, чувствуя, как внутри вспыхнула ненависть, а к ней — безудержное желание стереть кулаком эту его гаденькую ухмылку. Она опустила голову, стараясь больше не сталкиваться ни с кем взглядом.

Между тем, за столом становилось все веселее. Вадим с Семеном старались вовсю, соревнуюсь в остроумии и скорости распития водки. Друга Вадима Вика сочла болтуном. Ей иногда такие попадались. В компании всегда слышно только их громкий и нравоучительный тон. Он был явно избалован, циничен, подловат, к женщинам относился свысока и с обидой. "Этому срочно нужны нормальные отношения. Сердце пустое, давно никто не грел. Тешится властью. Решил, видимо, что все женщины — суки", — словно компьютер информацию равнодушно выдавал внутренний голос. Ей нравятся шутки потоньше и крикунов она не любит. Семен почувствовал, видимо, что Вика на него не "клюнула". И тут же сделал несколько колких выпадов в ее адрес, будто бы невзначай заметив, что она "дохлая, кожа да кости, не в коня корм" и т. д. Ей, всегда болезненно реагирующей на негативную оценку окружающих, захотелось разреветься. Ну что она ему плохого сделала? Конечно, понимает с какой целью это было сказано. Но, все-таки, зачем он так с ней груб? "Закомплексованный мудак!" — пронеслось в ответ. Она в который раз отругала себя за свою пропускную способность. Господи, как ей от этого избавиться? Внешне Колесникова просто рассмеялась, оборачивая нелестный отзыв о своих прелестях в шутку.

— Еще по писяшечке? — в сотый раз спросил Вадим Семена.

— Ты не гони так! — потребовал тот, кидая тяжелый взгляд на Колесникову, — меня ночью на девчонок не хватит!

— Ничего, рожа не треснет!

Они выпили уже около трех бутылок. Еда была так себе. Салат из кальмаров, который она заказала, назывался скорее картофельным. Ворон не пьянел, постоянно ухаживал за Викой, заботливо накладывая ей лучшие куски и развлекал, как мог. Во время ужина приехал запыхавшийся Жук, поздоровался со всеми и, удивленно посмотрев на пару Вадима с Викой, сел в конце стола. Инстинктивно поймав взгляд директора, девушка начала нервничать. Ей было все равно, что думают эти приехавшие, чужие для нее люди, что говорят друзья Вадима. Отношения же с директором, наконец — то дружеские, значили для нее много. "Сейчас решит, что раз я с Вадимом, то буду "наушничать", хозяйку из себя строить, доверия никакого не будет. Начнутся подозрения. Черт меня дернул мешать работу с постелью!". Предвидя очередные проблемы по работе из-за ее связи с Вороном, она замкнулась. При желании она могла закрыться настолько, что ни одна живая душа не поняла бы, о чем она думает на самом деле. И спряталась, словно улитка в раковине.

— Ты чего какая? — не глядя на нее, сказал Вадим. Вику всегда поражала его способность кожей чувствовать состояние окружающих.

— Ничего. Устала просто.

Когда все напились и наелись, гонщики засобирались в гостиницу. Утром предстояли соревнования и все хотели быть в форме. Кроме Вадима. Тот пил, как лошадь. "Мамочки, да я столько воды не выпью! Куда в него лезет?"

— Ты что не говоришь ему, чтобы не пил? — поинтересовался не без злорадства Семен.

— Зачем? Он взрослый мужчина.

Вика встала, прошлась своей походкой до дивана, где лежали ее вещи, продемонстрировав всем свою амфорную фигуру, длинные стройные ноги и высокую грудь. "Чтобы не было глупых вопросов о соответствии", — подумала она, ощущая спиной мужские плотоядные взгляды.

Вернувшись в гостиницу, заметила, что везде и всюду чужие люди. Кто-то играет в бильярд, кто-то курит. Она вошла в столовую, в которую выходили двери всех комнат в этом крыле. Все открыто настежь. В одной из комнат заметила Семена, сидящего на диване в халате Жука. Тот тоже курил. Она поморщилась: "Зачем брать чужие вещи? Своих нет, что- ли? Собственник бы увидел — непременно обрадовался бы, что в его любимом халате другой мужик потеет!" Вскоре очутилась у себя. Вещей заметно прибавилось. "Наверное, Стас пожитки Вадима принес!" Раздевшись, легла в постель. "Вдруг получится вместе куда-нибудь съездить? Так хочется! Столько времени не были вместе! Ни ухаживаний тебе! Ни романтики! Как-то угнетающе!"

— Привет, зараза! — улыбаясь, пробормотал появившийся совсем бесшумно Вадим и грузно опустился на постель.

"Зараза? Это к чему приписать? Ах, да!" Она вспомнила их последнее расставание. Повела носом — характерного запаха от него нет. Удивилась и хихикнула собственным мыслям: "Что курит, что пьет — пахнет как роза!"

— Как дела? Не всех тут еще под себя подмяла? Мой паровозик! — спросил он, целуя ее в нос.

Внутри нее все поднялось от радости. Кровь забурлила в жилах. Нет, ну это же надо быть таким отвратительным, мерзким, ужасным… Такой очаровательной скотиной, вечно выводящей ее из состояния равновесия! Но другого видеть в своей постели не хочется. Никак! Она потянулась к нему, целуя в ответ. Еще бы делал, то, что она просит. Она ведь не так часто это делает!

— Может, съездим куда-нибудь отдохнуть? — звонко протянула она и надула губки.

— Ну, вот! Я же говорил и ты сама знаешь, что я езжу куда-то только по делам с Мухиным вон. Что, тебе обязательно надо на пляж?

Она обиженно замолчала. Ему на нее наплевать! Ей столько раз предлагали поехать отдыхать на дорогие курорты! Готовы были на все, лишь бы она согласилась, а этот! Палец о палец для нее не ударит! Ну, ничего, пусть только он тоже ее о чем-то попросит! Чего ему захочется! Она ему покажет! Вика насупилась и громко задышала в знак протеста. Вадим стал ее тормошить, щекотать пятки, пока, не выдержав, она не рассмеялась. Обняла его за шею, дотронулась языком до мочки уха, провела рукой по широкой сильной спине…

Вика задремала лишь под утро. Ей приснился какой-то странный сон. Она едет на велосипеде, отъезжает от дома и движется к реке. Дорога в начале пути чистая, ровная, потом начинается жижа. Ехать становится все тяжелее. Физически чувствует, насколько трудно крутить педали. Наконец, выезжает на сухую дорогу. Потом, каким — то немыслимым образом оказывается уже в своей деревне, старательно крутит педали дальше, въезжая на горку перед домом. Из этого дома вышла женщина во всем черном, недовольно погрозила ей пальцем, показывая направо. Вика повернулась. В правой стороне от нее растет яблоня, на ней висят два яблока. Яблоки понравились. Красивые. Она не поняла, почему эта женщина грозит ей и кто она. Неожиданно девушка очнулась, открыла глаза. Как жарко! Отодвинулась от Вадима. Тот, найдя ее рукой, тут же хозяйским жестом притянул за талию к себе обратно. Она мягко улыбнулась и вновь погрузилась в дремоту.

— Ау, спишь? — позвал, сунув голову в проем, Семен.

— Хоть бы постучал, — недовольно пробурчала девушка. Этот друг начал ее порядком раздражать.

— Мы спим еще, — протянул довольный Ворон и наклонился к спутнице, проводя языком по ее губам.

Через пять минут вновь заглянул, а затем беспардонно зашел Сеня, стараясь ее разглядеть.

— Сволочь, — чуть слышно пробормотала Вика, натягивая на себя одеяло до самых глаз.

"Я тебе что тут — бесплатное шоу?"

— Кисуль, иди, — обратилась она к Вадиму, — а то не успокоится! Мне нужно одеться!

— Так уходить не хочется от тебя!

Мужчина поднялся с постели. Вика наблюдала, как он одевает сначала несколько кофт, спортивный костюм, огромные кроссовки, куртку. На прощанье чмокнул ее по-отечески в лоб и вышел. Раздался звук отъезжающих машин. Еще немного в свое удовольствие повалявшись, Колесникова встала, умылась, довольная походила по комнате, ощущая, как радостно в душе все поет. Понюхала подушку, на которой недавно спал Вадим. "На работу сегодня не пойду! Все равно ничего не получится! Завтра, когда разъедутся". Поболтала с администратором, поела, привела себя в порядок. Делать нечего. Она взяла почитать случайно обнаруженную на столе книжку про бандитов и незаметно для себя заснула.

Очнувшись, поморщилась, чувствуя как сильно рука под головой затекла. На улице темно, хоть глаз выколи. "Где все? Неужели еще в лесу? По идее, давно пора вернуться", — она беспокойно соскочила с кровати и вылетела из комнаты в коридор. Увидев в углу в туалете мужские носки, рассмеялась. "Как Васька, прям!" К ней направилась администратор со словами:

— На стол точно накрывать не надо? Мужики приехали голодные, а есть нечего!

— Нет! Они говорили, что ничего не нужно. Опять в ресторан поедут? Давно приехали то?

— Да, еще час назад. Вадим Сергеевич подходил к комнате, увидел, что ты спишь — ушел, будить не стал, — уважительно заметила собеседница.

"Сырой, наверное, приехал!" Она поспешила вниз.

Администратор крикнула ей уже вслед:

— Они проиграли, застряли где-то в болоте, даже полдороги не проехали. Хозяин, говорят, радостный вылез из машины, достал тушенки, налил всем водки и они там пили, пока их не вытащили.

Когда девушка спустилась вниз, то обнаружила на кресле сидящего Ворона, причем громко над чем-то смеющегося. Он выглядел утомленным, но счастливым. Внутри нее все расцвело. Как радостно, что он рад! Они явно "приняли на душу" и утренняя неудача Вадима совсем не расстроила. Вика приблизилась.

— Иди, переоденься, — попросила она его, — простудишься. Давай, я тебе баню включу. Хочешь?

— Да, ладно! Сейчас посижу еще, отпыхну, а вечером в душ залезу.

Девушка снова поднялась наверх и вернулась обратно с тапочками.

— Одевай, давай! Хватит босиком ходить!

Пока ходила, ей навстречу попался Семен и не без издевки поинтересовался:

— Ну, как ночка?

— Замечательно, — спокойно, ему в тон выпалила Вика. — А что?

— Ну и Вадим! Нас всех напоил, а сам все дела сделать успел!

"Все дела! Словно я — сливной бачок! Убила бы урода!"

В столовой становилось все жарче от обилия спиртного и споров. Они сидели за столом уже четыре часа. Девушка видела, что Вадим ведет себя с ней очень уважительно и дает всем понять, что эта женщина — его, и относиться к ней надо соответственно. Радуясь, грелась рядом, чувствуя его мужскую силу, его защиту. Раздражение окружающих на ее присутствие, а вернее — на трепетное отношение к ней хозяина тоже не осталось не замеченным. "Наверное, думают — что он с ней так носится?" — догадывалась она. Легкое чувство дискомфорта не оставляло. Не оставляла и надежда на то, что серьезный разговор между ними все же состоится.

Мысли унеслись далеко, прочь от этого веселого, гогочущего собрания представителей власти всех мастей, когда Вадим повернулся к ней и громко, как-то растерянно произнес:

— Я тебя люблю. Очень сильно. Правда.

Колесникова уставилась на него во все глаза. "Муся моя, при всех то зачем?" — пронеслось в голове. Она оценила признание, увидела, что он искренен. Но ей захотелось сразу же его увести оттуда, закрыть доступ "доброжелательной" публике к их отношениям. Дорогие для себя моменты всегда старалась укрывать от чужих глаз, боясь зависти. Даже мысли, имеющие для нее важное значение, не говорила никому, давая созреть и, выпустив в свет, защищала, как ребенка, не имеющего еще иммунитета. Публичные сцены ее смущают. В свойственной ему манере он сказал то, что думал. "Это тоже самое, — размышляла она, — что нарисовать картину, долго над ней трудиться, а потом вывесить на базарной площади. Три человека порадуются, полюбуются. Остальные — подрисуют усы, рога, закидают снежками, начнут тушить бычки, а кто-то себе домой потащит".

Семен громко разглагольствовал о женщинах. Чего они хотят, чего любят. "Видимо, больной вопрос. Я в его отношениях с женщинами не ошиблась". Повернувшись, Колесникова на него изучающее посмотрела, в этот момент Семен попросил ее заткнуть уши и грязно выругался в сторону женского пола. "Вот, влипла! Слушать подобное дерьмо! Встать и уйти? Тоже не вариант. Слишком демонстративно получится".

— А ты сколько с женой живешь? — уточнил у него Вадим.

— Шесть лет. У меня рога, наверное, уже как у лося!

"Вот, где собака порылась! Действительно, неприятно. Согласна. Предательство всегда неприятно. А вы, мужчины, чем лучше? Прямо, верные такие все!"

У входа в гостиницу машин прибавилось. Приехали местные предприниматели, услышав о визите хозяина. Обнаружив, что тот о делах разговаривать даже не собирается, заторопились домой и по барам. Прощаясь, украдкой подозвали в коридор Вику. Та вышла, пользуясь благоприятным предлогом покинуть неприятное для себя общество и несколько минут с ними приятельски проболтала. Затем вышла на улицу проводить. В лицо резко ударил холодный ветер. "Сейчас еще только заболеть не хватало!" Вика вернулась, и, решив погреться, попросила администратора включить баню. Когда вернулась, ее возлюбленного уже не было. И Семен куда-то исчез. Очевидно, они где-то вместе.

Не подходя к гостям, поднялась наверх. Прошлась по этажу в поисках Вадима. Его нигде нет. Услышав что-то, какой-то неясный шум, она остановилась, как вкопанная. Просто приросла к месту. Из-за одной из дверей раздавался женский визгливый смех и мужские голоса. Дверь плотно закрыта. Ее руки задрожали, похолодели, по лицу разливалась мертвенная бледность, подмышками заструился липкий пот. "Наверняка, лучший друг постарался! А ты чего ждала? Подобные откровенные фразы в мой адрес неужели Семен переварит? И Вадим тоже хорош!" Перед глазами все закружилось, ее затошнило. Постояв несколько бесконечных секунд медленно спустилась вниз. Закрывшись в парной, села на ступеньку, и согнувшись пополам, застонала. Слез не было. В голове крутились слова Светланы про любвеобильность Вадима и как на это следует реагировать. "Хорошо рассуждать, когда чувств нет!" Правильно реагировать не получалось. Было просто больно. Очень больно. "Ну, ты же ничего не видела, — уговаривала она себя, — может, его там и не было! Так куда же он подевался?" Перед глазами проносились картинки, как в кино — вот он целуется с кем-то, обнимается. Вспомнилась фраза сторожа про девиц на дебаркадере, та злосчастная прогулка на катере, когда она собственными глазами наблюдала, как хозяин пялится на другую, как кобель на сучку в брачный период! А она тут уши развесила! Иллюзиями глупыми голову забила, думая, что между ней и Вадимом что — то есть. Что-то особенное. Ценное для обоих. Становилось все хуже, тяжелее. Нет, если ей так плохо сейчас, что дальше то будет? Чего ждать? Если он ей в данный момент и не изменяет, так попозже постарается. Его не переделать. Отплатить ему той же монетой? Чтобы не было так больно? И чуть что, успокаивать себя — не ты один такой ушлый. Бред! Все это точно не для нее! Так хочется своему мужчине верить!

Всхлипывая, зашла в душ, постояла там несколько минут. С трудом одевшись, села в предбаннике, потянулась за феном. До нее донесся нарастающий гул голосов из гостевой. Отдельные фразы слышны довольно четко. До слуха донеслось:

— Да, ладно, че в ней особенного…

На эту реплику вновь кто-то ответил. Но что именно разобрать не представлялось возможным. Голос рядом снова громко произнес:

— Ну и что? О чем ты? Ну, прям! Таких, как она, на любой дискотеке снять можно… Че тут из себя строит? Умотала, как дура, с какими то деревенскими мужиками…

Вика непроизвольно прикрыла рот ладонью, ее глаза от изумления напоминали два круглых блюдечка. Внутри все закипело от злости. И на Вадима в том числе. Значит, ей там все желающие кости перемывают? За глаза? Мило! Что ж не полить обильно грязью незнакомую девушку, раз она имела наглость приглянуться влиятельному мужчине? А этот влиятельный мужчина тоже молодец! Зачем припер этих уродов?! Друзья, называется! Она решительно проследовала в гостиную, аккуратно, но в тоже время демонстративно открыла дверь, обвела присутствующих спокойным, цепким взглядом. Лишь в глазах нескольких читается поддержка и понимание, у остальных же на лицах написаны растерянность и неприкрытое удивление. А еще испорченность алкоголем, властью и женщинами. Да, прям — таки сливки общества! Действительно, этих особенностей у нее и в помине нет!

Когда гости заметили Вику, воцарилась мертвая тишина. Она явно никуда не уезжала и слышала последние слова. Сто процентов! Девушка задержала паузу, очаровательно улыбнулась, извинилась, что не может дальше составить им компанию — после бани ей не очень хорошо. С последними словами благополучно ретировалась, так и не уловив дальнейших обсуждений. Что нового она услышит?

Был второй час ночи, когда, загремев дверью и выругавшись в свой собственный адрес, появился Вадим и тихо лег рядом. Легонько тронул ее за плечо.

— Ты спишь?

— Нет.

Он молчал несколько минут. Сердце Вики билось медленно, но удары отдавались в ушах грохотом. Где он был столько времени? Она с ума здесь сходила. Ждала. Ждала сначала терпеливо, потом поняла, что начинает нервничать. Почему он не идет? Завтра ведь уедет! Опять несколько месяцев не увидятся! Несколько раз включала и выключала свет, смотрела на часы. Вывод напрашивался сам собой: ему лучше с друзьями, чем с ней. Зачем использовать редкую возможность побыть вдвоем? Не ценит. Не любит. Тихо поплакала, жалея себя. Ее пустые иллюзии о том, что он приехал ради нее, что хочет поговорить, разбивались одна за другой. Она уже ничего не ждет. Ей ничего не надо. Скорее бы все закончилось и все. Тогда она найдет в себе силы восстановить душевный покой. Но, вдруг, ошибается? Не права? Просто накрутила себя? Все совсем не так? Вика с трепетом прислушалась, что он скажет? Ворон наклонился над ней, попробовал приласкать. "Вот скотина! Разве мне до этого, когда все внутри разрывается от обиды?" Сжавшись в комок, она не ответила.

На улице ярко светило солнце и, отражаясь от сверкающей белоснежной земли, нещадно било прямо в глаза. Неприятно всплыли воспоминания о вчерашней ночи и так и не состоявшемся разговоре. Она горько вздохнула. Что толку злиться? Все равно долго злиться у нее никогда не получалось при всем желании. Не лучше ли провести последние часы так, будто бы ничего не случилось, вчерашних слез не было? Физически ощущается, как их время заканчивается. Часы тикают. Девушка положила ладонь на грудь Вадима, прислушиваясь к ритму его дыхания. Начала целовать его с макушки до пяток сначала тихонько, легко, потом медленнее, сильнее, испытывая от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Ей всегда нравился его запах, его кожа.

— Я так долго не выдержу, — открыл глаза Вадим. — Ты — хулиганка!

— Ага, сейчас еще похулиганю!

Она прошлась языком по его телу, доводя его до грани. Тот, прервав ее соблазнительные действия, уложил на подушку, крепко прижав руки. Стал целовать ее так, как она любила, покусывать, шептать на ушко жаркие слова. Вика застонала, чувствуя, как кровь бешено застучала в висках, как по ногам побежали маленькие иголочки, во рту пересохло, ее тело начало извиваться, стараясь убежать от своего похитителя. Кульминации достигли вместе ярко, сильно.

— Виктория Алексеевна! — официальным тоном выдохнул он и чмокнув ее коленку встал за сигаретой. Подошел к окну. Она встала следом, обвила его широкие влажные плечи руками. Молча прижалась лбом, стараясь продлить момент их единения.

— Я в обед уеду, — сказал Ворон. — У тебя какие планы?

— Мне нужно несколько дней поработать здесь, в конце недели вернусь.

— Чтобы в среду была в офисе и в девять часов сидела уже на стуле, — хмуро приказал он. И добавил, почувствовав, что она целует его в спину, — и не подлизывайся! Приедешь во вторник вечером!

Колесникова и не собиралась подлизываться, искренне считая, что делает это для него.

— У меня всего два дня?

— Да!

Задача, которую ей поставили, очень тяжела. Все успеть за два дня! Девушка прекрасно осознавала, что проблемы вместе с утренним светом начинают вмешиваться в жизнь, отодвигая их друг от друга. Действительно нужно многое сделать, чтобы решить его же давний больной вопрос. Неужели он этого не понимает? И к тому же этот неприятный осадок в душе, все те же мысли о несостоявшемся разговоре. Как будто, что-то умирало, не родившись. С Вадимом тоже происходило непонятное. Он стал угрюм, расстроен, замкнут. Негатив, исходивший от него, становился все сильнее. Растягивая неприятно слова, произнес:

— Пойду, позавтракаю. Может эти оглоеды не все сожрали вчера. Ты что-нибудь будешь?

— Да, сосиску и яйцо.

— Не знаю, есть ли.

— А кто будет знать?

Голос Вики прозвучал раздраженно. Мужчина удалился. Внутри все оборвалось. Зачем она с ним так? Он ничего плохого ей не сделал! Девушка привела себя в порядок и направилась в столовую, рассматривая последствия пребывания гостей. Ура, они уехали! Хоть одна приятная новость!

Когда стремительной походкой Колесникова продефилировала в комнату, то увидела сидящих напротив друг друга директора завода, в чем-то упрямо убеждающего хозяина. Жук старался уговорить Вадима купить дополнительное оборудование. Она присела, сначала молчала, помня, каких трудов и скандалов ей стоила предыдущая покупка. Потом все же решила поддержать директора. Завод давно требовал вложений, срок использования практически всех станков закончился. Но мрачный хозяин сначала мотал головой, потом попытался отшутиться. Жук, довольный, что тема все-таки поднята, вышел и засобирался на завод. Как и Вика, у которой на душе скребли кошки. Можно сказать, что и Вадим в депрессии, на его физиономии бегущей строкой читается глубокое разочарование, но абсолютно не понятно отчего это. Вчера же все было наоборот! Или ей все-таки стоило начать разговор самой? Настоять? На чем? А вдруг он просто рассмеется ей прямо в лицо? За ним не заржавеет. Она ни разу не слышала от него чего он хочет в трезвом уме и твердой памяти. Свое предложение она сделала. Дело за ним. У нее ведь только версия Светланы. А вдруг для его расстройства существуют совсем другие причины и она тут ни причем? Спускаясь к выходу, мимоходом неосторожно уточнила про новое оборудование.

— Отвали! — при этом Ворон нецензурно выругался.

— Я вообще могу отвалить! — жестко заметила Вика, моментально вскипев от его брани.

— Я имел ввиду станки!

Они все вместе сели в машину и поехали на работу. Прошлись по цехам. Финансовый директор, отделившись от мужчин, поднялась к себе в бухгалтерию. Заглянув позже в кабинет директора, услышала, что Ворон давно уехал.

Время шло. Колесникова, вернувшись из командировки, не могла думать ни о чем. Один Вадим и днем и ночью стоял перед глазами. Волнение, сомнения, страсть, ревность — все переплеталось в ее душе, и она, словно пчела, тщательно собирала жгучий и вместе с тем сладостный нектар с каждого из цветков. Что сделала не так? Что она еще не сделала? Что ей лучше делать дальше? Отказаться от отношений с этим мужчиной уже невозможно — слишком много всего между ними произошло: эмоций, ожиданий, страха, радости, конфликтов, переживаний, бессонных ночей, — всего того, что связывает двух людей, плетет между ними невидимую паутину взаимной зависимости, взаимной привязанности. Не только он ей открыл свое сердце. Ее сердце тут же откликнулось на его искренность и беззащитность, находя оправдание всему, чтобы он ни делал, чтобы он не говорил. Эта паутина опутала Вику, заставляла мучиться и переживать, искать с ним встреч, думать о том, где он сейчас, что делает, думает ли о ней, нужна ли. Правильно говорила ей Светлана, что между чувственностью и любовью есть разница. Есть. Она его и правда не любила, не умела, не знала, как это — любить мужчину. Да и сейчас это дается ей с трудом — отдельными яркими вспышками сердце наполнялось теплом, нежностью к нему, трепетом. Потом все ее чувства разом снова и снова проваливались в бездну неуверенности, рождающей новые подозрения, кислотой выжигающей внутренности обиды, требования, попытки контроля, обвинения. Чаши невидимых весов постоянно колебались — любить, доверять, не осуждать, или поступать, как обычно.

Появившись в обещанное время в офисе, она ждала, что вот — вот он появится, подойдет к ней, успокоит. Но его все не было. Не было день, два, три… Не выдержав, поинтересовалась у Мухина где Вадим и получила спокойный, невозмутимый ответ: "Он уехал отдыхать в Италию. И вернется нескоро".