Наступил апрель. Пьянящий запах набухших от гуляющих соков почек разносился в воздухе. Журчащая талая вода весело устремилась напитать собой выглядывающую из-под остатков бурого снега землю. Птицы оживленно свистели, пели, щебетали, привнося в шум города жизнелюбивые ноты. Мрачный, сумеречный месяц март с мокрыми метелями, грязными лужами и косым дождем, размывающим серые бугорки, пролетел. Солнце ласково и настойчиво припекало, давая понять, что весна-красавица, сулившая нежную зеленую поросль, тонкие трепетные ароматы и обилие соцветий наконец-то наступила.

Дворники старались вовсю, убирая накопившийся за зиму мусор, приводя в порядок дворы и улицы. Заботливые хозяйки начисто намывали стекла и протирали подоконники, выставляя многообразие цветочных горшков. Все невольно улыбались друг другу, радуясь, что нет больше метелей, холодов, серых сугробов, темных вечеров, превращающих город в сказочное подземелье, полное мрака и тусклых огней, ночного лая собак и резких криков галок – все закончилось. Весна, пролетая над каждым домом, успела заглянуть, постучаться в каждое окно и нежно, звонко пропеть: «Вот и я! Радуйтесь, люди! Посмотрите, как все изменилось».

Веселая и беззаботная молодежь пестрела на улице, выделяясь среди толпы новыми нарядами: модными сапожками, куртками с множеством клепок и карманов, короткими юбками, дорогими джинсами с мощными металлическими ремнями, яркими, контрастными сумками и еще кучей всего, что украшает и наполняет жизнь приятными хлопотами.

На вахте, в одном из офисных зданий сидела женщина, лениво наблюдая за всеобщей суетой на улице. Ее взгляд время от времени останавливался на засаленной, с множеством пятен от чая и невзначай разлитого супа книге, потом снова, помимо воли, возвращался туда, где кипела и бурлила жизнь. «И откуда у молодых девчонок на такие наряды деньги?» – немалая доля досады мелькнула на широком, морщинистом лице, и, вздохнув, она печально посмотрела на свои старые стоптанные до дыр туфли и поношенную кофту на пуговицах.

– Здравствуйте, мне на седьмой этаж к аудиторам. Вам что нужно показать? Паспорт? – на нее вопросительно смотрела молодая, интеллигентного вида девушка. Словно припечатала взглядом.

Женщина, не заметившая ее появления, от неожиданности вздрогнула. Рука потянулась за предложенным паспортом. Выписав пропуск, внимательно оглядела посетительницу, прикидывая, сколько той лет. «Лицо совсем молоденькое, а взгляд как у нашего Семен Даниилыча», – не могла не отметить она, вспоминая цепкий взгляд своего начальника и еще раз заглянула в паспорт. «Двадцать шесть. Понятно. Эффектная девица», – и загляделась на высокую, стройную, длинноногую фигуру.

Поднявшись на нужный этаж, девушка выпорхнула из лифта и через секунду раздался негромкий стук в дверь.

– Здравствуйте, – поприветствовала она секретаря, привставшего навстречу. – Я к Геннадию Иосифовичу. Мне назначено. На одиннадцать.

Через секунду она оказалась в небольшой, светлой, заставленной шкафами и папками комнате. Из-за стола энергично поднялся худощавый мужчина чуть старше среднего возраста, одетый в льняные светло-серые брюки, несмотря на утро понедельника, мятые в гармошку и грязно-белую рубашку, застегнутую наглухо на все пуговицы.

– Вика Колесникова. Главный бухгалтер из «Свиттрейд». Я звонила секретарю.

Для пущей убедительности она указала движением изящной головки в сторону соседнего кабинета и тут же поймала на себе сканирующий взгляд полный подозрений.

– Откуда Вы узнали о нас? – мужчина, которого никак нельзя было назвать красивым (хотя что-то привлекательное в нем все-таки есть. Может, тонкость черт, говорящая о породе?), смотрел в упор, жестко буравя черными глазами.

– От знакомых. Вы проводили проверку на химическом заводе. Девушка назвала фамилию. – Вас порекомендовали.

– Вы где-то учитесь?

– Институт закончила.

– На бухгалтера?

– Да.

– А сколько лет работаете главным бухгалтером?

Ей стало не по себе. Направив недоумевающий, а через мгновенье испуганный взгляд на презрительную, словно выточенную из камня физиономию, стала судорожно вспоминать, засомневавшись в том, что она вообще когда-то работала.

– Пять лет.

Мужчина выразительно поднял густые широкие брови.

«Брежнев отдыхает!», – пропел внутренний голос.

– Когда это Вы успели?

– Я заочно училась и работала. С четвертого курса пошла работать главным.

– А сюда зачем пришли?

«Сейчас выгонит! Как под дулом пистолета! Ну и приемчик!»

Посетительница склонила голову, стараясь незаметно спрятать под модной черной сумкой занервничавшие вдруг тонкие пальцы и придать нежному, хрустальному голосу исчезнувшую как дым уверенность.

– Я переделала учет, хотела, что бы Вы проверили – все ли правильно.

– А чем фирма занимается?

– Производство. Пищевое.

Внимательные глаза проложили дорожку по красивому кукольному лицу, затейливо обрамленному каштановыми с медным отливом завитками волос, огромным, широко расставленным карим глазам с ресницами, которым могла позавидовать любая киноактриса, чуть вздернутому носу, спустились к амфорной фигуре, туго перехваченной широким черным поясом, к соблазнительно приоткрытой вырезом блузки груди, отметились на обтянутых дорогим капроном круглых коленях, высокой изящной шпильке, выглядывающей из-под стула и так же медленно вернулись обратно. После этого недолгого, но детального осмотра мужчина самодовольно хмыкнул и еле уловимой ноткой высокомерия произнес:

– Заеду завтра в районе обеда. Устроит? Посмотрю объем документов, там же договоримся о цене, о,кей?

Машинально отметив про себя, что последнее «о,кей» никак не вяжется с его образом интеллигента в седьмом колене, она кивнула и покачивая бедрами прошла к выходу. Дверь со щелчком захлопнулась.

Через пять минут Вика уже сидела в недорогом кафе, вскользь читая витиеватые надписи на предложенном буклете, – в ее изящной головке жужжали роем мысли. Слава Богу, что встреча закончилась! Можно выдохнуть! Тщательно, по полкам, разложила состоявшийся разговор и тонкие брови, изгибом напоминавшие крылья бабочки, сошлись на переносице. Ей не нравилось, когда судили только по внешности. А кому понравится? Она не может себе не признаться, что побаивалась визита – в первый раз все-таки! И как пялился аудитор, когда уходила! Ну и пусть! Маленький точеный подбородок тут же приподнялся, по-девичьи хрупкие плечи откинулись назад и, выбрав понравившуюся строчку в меню, Вика жестом попросила официанта подойти. В поле зрения случайно попала светловолосая женщина лет за сорок, сидевшая неподалеку, волосы у нее замечательные – длинные, густые косы густого пшеничного оттенка.

«Только так давно не носят! И вообще, к сороковнику косы выглядят глупо! Чего это она на меня так уставилась? На мне узоров нету и цветы не растут!» Раздражение волной пробежало по белой гладкой коже кое-где украшенной мелкими веснушками. Будто бы в ответ на ее мысли женщина нерешительно поднялась со стула, и тут же в два счета, почти прыжком миновала расстояние между ними. Присела рядом. Девушка во все глаза уставилась на нее.

– Ради Бога, не пугайся! Выслушай меня!

Колесникова замерла. Незнакомка, пытаясь смягчить хрипловатый голос, продолжала:

– Знаешь, у меня есть дар…

«У меня тоже есть дар, – „лохов разводить“ называется!»

Вцепившись в сумку, она уже было вскочила из-за стола.

– Стой! Ну, постой же! Ты меня неправильно поняла! Ты мне просто очень понравилась и захотелось сказать кое-что… Я вижу людей. Какие они, – прошлое, будущее, все, все, все… И тебя вижу…

Женщина затараторила, боясь, что Вика исчезнет. Та остановилась, недоверчиво скрестив руки на груди.

– Присядь! Я надолго не задержу! И денег мне не нужно, просто скажу.

Услышав про деньги, девушка расслабленно плюхнулась обратно.

– Вы меня напугали!

– Нет-нет! Что – ты! Я не хотела. Ты – чистая, как горный ручей. Светлая. Красивая очень.

«И…»

– Только крест у тебя над головой. Нужно его убрать.

«Ага! А ты его уберешь!»

– Какой еще крест?

– У тебя отношения с мужчинами ничем не заканчиваются.

– В смысле?

– В прямом. До серьезного дойдет и привет! Развал! Вообще, тебе на роду два брака написано, счастливых, от первого мужа сама уйдешь к очень богатому мужчине. Только крест этот убери – не то намучаешься!

Ответ без намека на благодарность прозвучал довольно сухо:

– Спасибо за совет!

Женщина, не прощаясь, ретировалась, а Вика нервно потянулась за сумкой. Нет, кошелек на месте, телефон, в общем, все в порядке! А вдруг и правда видит? Хотя… Чего это она будет бросать первого мужа, если брак счастливый? Странно! И нет у нее никаких женихов! Ни богатых, ни бедных! Сашку она не считает. Бред! Зачем согласилась ее слушать? Теперь думай тут, ломай голову! Нет, ерунда все! Выкинув слова мнимой ясновидящей из головы, Колесникова принялась уплетать довольно аппетитный по внешнему виду салат.

Маршрутка, как назло, тащилась еле-еле, пока, наконец, не притормозила у остановки с высоким зданием из красного кирпича напротив. Девушка нетерпеливо вышла, быстро перебежала через дорогу, не дожидаясь зеленого сигнала светофора, и, остановившись у черной железной двери, скрывающей вход на цокольный этаж, позвонила. На ее еще детском лице возникла недовольная гримаса, – в голове нарисовался образ работодателя с приторно-сладкой улыбкой говорящий: «Что-то ты, Виктория, задержалась!». Затем, как правило, следовал беспокойный взгляд на часы, безумно тяжелый вздох, исторгнутый из неизведанных глубин и плотно сжатые тонкие губы, – все это выдавало актерскую натуру Пирожкова. Неизменная фраза, произносимая каждое утро, когда она опаздывала, пусть и на минуту, манера ее произносить давно выучены наизусть. Через несколько секунд дверь открылась, Колесникова спустилась вниз по лестнице в темное, тускло освещенное помещение, пропитанное запахами клубничных и малиновых ароматизаторов – необходимых составляющих их продукции, канистры и пакеты из-под которых загораживали почти весь проход в ее маленький кабинет.

Галя, повернув темную головку с мальчишеской стрижкой и увидев появившуюся на пороге Вику, распахнула огромные серые глаза еще больше и поднесла палец ко рту.

– Спрашивал?

– Несколько раз уже. Спросил, на каком пляже ты загораешь.

– Как будто я гулять ходила!

– А то ты Пирожкова не знаешь! Он тебя и на пять минут отпускать не хочет. Быстро раздевайся и садись.

Стряхнув несуществующие пылинки с пальто, распространяющего по офису запах впитанной весенней свежести, главный бухгалтер достала из шкафа плечики и аккуратно убрала его в шкаф.

– Как сходила?

– Нормально, в общем. Обещал подъехать. Все разнообразие какое-то, а то в этом подвале торчишь, как пень! Если бы не деньги на квартиру, что этот хмырь мне пообещал…

– А ты с ним разговаривала?

– Пыталась. Раз сто! Как только я свою песню завожу – у него тут же неотложные дела возникают. Улыбается в тридцать четыре зуба и уходит. Говорит: «Нет свободных средств!»

– Ладно, не переживай! Может, действительно некогда?

«Мне от этого не легче», – уже про себя пробурчала Вика и стала разбирать на столе появившиеся в ее отсутствие документы, не упомянув в разговоре со своей давней подругой и по стечению обстоятельств заместителем, что «свободные средства» уже собраны.

Вечером, встав из-за стола ровно в шесть вместе со всеми, она вышла из душного помещения наружу. Проводив Галю до остановки и предупредив, что завтра с утра задержится, не стала дожидаться, по своему обыкновению, автобуса, а направилась обратно. Обнаружив, что машина директора все еще у входа, девушка завернула в ближайшее кафе и вышла оттуда только убедившись, что в офисе никого нет. Тихонько открылась дверь, Вика проскользнула внутрь. На глаза попалась початая бутылка водки, которую программист держал возле ножки стола для непонятных целей. Она налила полстакана, залпом выпила. Жидкость обожгла внутренности, кислотой разъедая горло, пищевод, печным жаром полыхнула в голову. Резко выдохнув, открыла сейф, достала двести тысяч, что-то отметила в тетради. Легкая тень легла меж бровей. На лице застыла тяжелая непроницаемая маска. Тонкая кисть потянулась к выключателю. Щелчок. Еще один щелчок замка. На проезжающем мимо такси девушка скрылась из виду.