С самого раннего утра крестьяне вышли в поле. Атал, как и другие, гонял по колосьям скот: обмолачивал хлеб. Атал водил быков, Нинни и Лакхи разбрасывали колосья ровным слоем. Вдруг они услышали крик:

— Эй! Кончайте работать! К нам едет махараджа! Крестьяне всё побросали и бегом кинулись к вестнику.

Это был жрец. Они плотным кольцом окружили его. Лица у всех были оживлённые, в голосе звучали любопытство и радость.

— Когда он приедет?

— Он едет следом за мной. Вот-вот будет здесь. Кончайте же работу. И помните: это великое счастье — видеть раджу!

— Да благословит вас бог, баба-джи! Только вам обязаны мы таким счастьем! А теперь — всем миром пойдём встречать раджу.

— Что вы! Разве так можно! Сперва умойтесь. Приготовьте подносы и светильники. Махараджу надо встречать с горящими светильниками. Около храма я посадил цветы. Нарвите немного. Впрочем, не надо! Я сам это сделаю. Вам только доверь, — все цветы повыдергаете с корнями! Пусть Нинни и Лакхи с цветами на подносах выйдут к радже.

— Светильники мы найдём, но где взять столько подносов? Хоть бы чаши у всех были, и то ладно!

— Ну, возьмите что есть: кто подносы, кто чаши. Зажгите светильники и выходите за околицу. Раджу надо принять торжественно: ведь он — олицетворение бога, в прошлом рождении он был подвижником. Вымойтесь как следует, наденьте самое лучшее, что у вас есть, только тогда вы сможете встречать нашего владыку.

— Но у нас нет другой одежды.

— Ладно, приходите в этой. Может, у натов одолжите на время? В общем, решайте сами, а я пойду. Раджа остановится напротив храма.

— А он скоро приедет? С войском?

— Конечно, с войском. И очень скоро, — через полчаса или час. Его кони мчатся во весь дух. Теперь грабители больше не явятся к нам!

Жрец поспешил к храму. Что тут началось! Можно было подумать, что река Санк вышла из берегов и на Раи ринулся поток, который ничто не в силах остановить. Крестьяне носились взад-вперёд по деревне, мылись, стирали. Нинни и Лакхи жрец дал немного цветов. Но вся их радость пропала, когда жрец сказал, что они будут приветствовать раджу от всей деревни, — ведь надеть им было нечего. Юбки в заплатах, из толстой грубой ткани, даже после стирки на них остались пятна и разводы! Есть у них, правда, пёстрые чоли и красные накидки, но тоже из самой дешёвой материи.

— Давай попросим накидки у натов! — предложила Лакхи. — И украшения. У них есть очень красивые!

— А ты что, видела?

— Видела вчера. Я чуть не ослепла, — так они сверкали!

Нинни призадумалась. Лакхи выжидающе смотрела на неё.

— Не надо ничего одалживать, — сказала наконец Нинни. — Вот заработаем своим трудом, тогда и будем наряжаться.

— Но наты охотно дадут нам и украшения и накидки. Они ведь говорили. Подумай, как вырядится Пилли, когда пойдёт встречать раджу! А мы — в этих рубищах!

— В рубищах, зато в своих. Раджа не станет за наряды давать подарков. Наты есть наты, мы же совсем другое дело.

— Ну и упрямая ты, Нинни! Тебя не переспоришь!

— А по-твоему, мы должны вырядиться, как натини? Выйти в пёстрых нарядах, словно мотыльки, что порхают среди цветов? Думаешь, раджа не поймёт, кто такая Пилли? Только посмотрит — и сразу поймёт. Если мы наденем на себя её наряды, он и нас примет за танцовщиц, за берини.

— Почему же тогда ты хотела для меня купить накидку?

— Глупая! Обиделась, что ли? Ради свадьбы я заставлю тебя надеть такую накидку. Но сегодня сама не надену и тебе не разрешу. Пусть лучше раджа посмотрит, как мы стреляем из лука.

Нинни ласково погладила пылающие от волнения щёки подруги, и Лакхи немного успокоилась.

Прошло около часа. Крестьяне успели наспех пообедать и приготовить подносы, чаши, светильники. Женщины всё ещё возились дома, а мужчины вышли за околицу.

Атал первый увидел раджу и мигом вернулся в деревню. Ещё с улицы он крикнул Нинни и Лакхи:

— Раджа близко!

Девушки поставили на подносы горящие светильники и, прикрывая их рукой и краем накидки от ветра, подошли к крестьянам, вышедшим навстречу радже. Собрались и остальные женщины. Мужчины встали по одну сторону дороги, женщины — по другую.

Наты тоже вышли встречать раджу. Пилли была в ярких нарядах. Такого подноса, как у неё, не было ни у кого из крестьян.

Раджа, верхом на коне, не спеша приближался к деревне. За ним, чуть поодаль, следовал Нихал Сингх и небольшой отряд конных воинов. Слонов оставили у реки.

Мужчины почтительно склонили голову и сложили руки в приветствии. Женщины сдвинули сари на лоб, девушки, по обычаю, стояли с открытыми лицами. Нинни и Лакхи очень волновались. Но Нинни изо всех сил старалась скрыть волнение.

Раджа был уже совсем близко. Конь его, нетерпеливый, готовый в любое мгновение сорваться с места, грыз удила.

Жрец отделился от толпы мужчин и направился к радже. В руках он держал большой поднос, на котором лежали цветочная гирлянда, коробочка с сандаловым порошком, куркумовый корень и рис.

Раджа спешился. Стремянные подхватили коня под уздцы.

Ман Сингх почтительно приветствовал брахмана. Тот благословил раджу, сандаловым порошком нанёс на высокий лоб Ман Сингха знак тилака и поднял гирлянду. Раджа чуть нагнулся, и жрец надел ему гирлянду на шею.

Потом Ман Сингх подошёл к женщинам. Крестьянки поклонились и протянули к нему светильники.

На радже была чудесная шёлковая мураса украшенная нитью жемчуга и высоким султаном. Блестело золотое, с драгоценными камнями ожерелье. Когда Ман Сингх посмотрел на ветхие, из толстой грубой ткани одежды женщин, ему стало не по себе. «Неужели это я — их раджа?!» — с горечью подумал Ман Сингх.

Нинни уже справилась со своим волнением и протянула радже поднос. Её длинные ресницы взметнулись вверх, а огромные глаза смотрели на раджу. Так вот он какой! Стройное крепкое тело. Широкая грудь. На плече — лук и колчан со стрелами, за спиной — щит, у пояса — длинный меч.

«Наверное, он отважный, этот раджа! Видно, без промаха бьёт тигров и диких буйволов. Сердце его и руки достаточно крепки, чтобы обратить в бегство тюрок!» — подумала Нинни.

«Кто она, эта девушка? Откуда этот огонёк среди пепла? В такой нищей деревне и вдруг — дивная, несравненная красота!» Раджа вопросительно посмотрел на жреца.

С необыкновенным воодушевлением, которого он, пожалуй, не испытывал ещё ни разу в жизни, жрец произнёс:

— Махараджа, это Мриганаяни. В деревне её зовут просто Нинни. Это та самая девушка, которая одной стрелой может убить тигра, дикого буйвола или страшного, клыкастого кабана. Ваши приближённые и те подивились бы тому, как метко она стреляет. И поёт наша Нинни неплохо.

Нинни укоризненно взглянула на жреца и плотно сжала губы.

— Да ниспошлёт всевышний своё благословение деревне, в которой живёт такая славная девушка! — с улыбкой ответил раджа.

— Махараджа, Мриганаяни ещё не замужем, — заметил жрец.

Раджа, казалось, остался доволен этим сообщением и улыбнулся. Потом спросил:

— Простите меня, шастри-джи, а это кто?

— Это брат Нинни, гуджар Атал Сингх. Он совсем ещё глупый…

Жрец хотел продолжать, но тут его прервал кто-то из толпы:

— Эй, что вы стоите, словно вам рты зашили? К нам пожаловал защитник наш, сам раджа, а вы таращите глаза и молчите, будто язык у вас отнялся! Хоть бы спели что-нибудь! Или вы совсем поглупели? Посмотрите, какой он красавец, наш повелитель!

Тут Нинни снова взглянула на Ман Сингха и тотчас опустила голову.

Ман Сингх перехватил её взгляд, и ему захотелось смотреть в эти глаза не отрываясь.

— Я не уеду в Гвалиор, прежде чем не увижу, как ты стреляешь, Мриганаяни, — сказал раджа.

Нинни взяла с подноса цветок и бросила его радже. Цветок коснулся мурасы повелителя и упал на землю. Раджа бережно поднял его и прикрепил к мурасе. Ему не хотелось уходить от Нинни. Но тут запели женщины. Лакхи, приветствуя раджу, протянула ему свой поднос со светильником.

Жрец сказал:

— А это Лакхарани, махараджа. Мы зовём её Лакхи. Она ахирка. Лакхарани тоже не замужем. Храбрая девушка. Вместе с Мриганаяни они убили двух воров, а двух других обратили в бегство, Лакхарани тоже очень метко стреляет.

— Увидим, — улыбаясь, ответил раджа. — Когда я смотрю на этих девушек, мне кажется, будто возвратились времена «Рамаяны» и «Махабхараты».

Лакхи подняла глаза и взглянула на Ман Сингха. Потом, улыбнувшись, взяла цветок и тоже бросила его на мурасу раджи. Цветок скользнул по мурасе и упал вниз. Но тут к Ман Сингху, разыгрывая смущение, подошла с подносом в руках Пилли, и раджа не успел поднять цветок Лакхи. Он удивился, увидев Пилли: «Откуда такие наряды?» Потом внимательно пригляделся к остальным натам и всё понял. Однако из вежливости раджа всё же спросил:

— Кто эта девушка?

Жрец не успел ответить. Вперёд вышла старшая натини и сказала:

— Махараджа, это моя дочь, она из касты натов, Ещё не замужем. Чего только она не умеет! Мы покажем махарадже своё представление.

Ман Сингх ответил на приветствие Пилли кивком головы и сказал:

— Успеете ещё, я пробуду здесь несколько дней.

Жрец попросил робко:

— А теперь, махараджа, посетите наш храм. Может, разобьёте шатёр там, под баньяновым деревом?

— Да, шастри-джи, может быть, — ответил раджа.

Ман Сингху не хотелось уходить, но он не мог найти предлога, чтобы задержаться ещё хотя бы ненадолго.

Женщины на разные голоса тянули песню. И только голос Лакхи — Нинни не пела — вносил в их пение какую-то прелесть.

— Хорошо поют женщины в вашей деревне, шастриджи! — с улыбкой произнёс Ман Сингх.

— Когда махараджа придёт в храм, они снова споют, — ответил жрец.

Пришлось последовать за жрецом, но, перед тем как уйти, раджа ещё раз взглянул на Мриганаяни. Нинни посмотрела на него украдкой и потупилась.

Раджа подошёл к храму и остановился поражённый. Вокруг валялись разбитые статуи. Они, казалось, бросали ему свой молчаливый упрёк.

— Шастри-джи, я восстановлю ваш храм… — Твёрдо произнёс раджа.

Ман Сингх вспомнил обещание, данное Анангпалом Томаром Первым, и выбитое потом на массивной чугунной колонне, врытой напротив Кутб-Минара, в Дели: «Я вновь превращу эту землю в настоящую Арьяварту».

Ман Сингха охватило волнение. Однако он взял себя в руки и, откашлявшись, тихо повторил:

— Я отстрою этот храм. И очень скоро!

— Да здравствует махараджа! Он сдержит своё слово, — и да помогут ему боги! — провозгласил жрец.

Раджа скользнул взглядом по разбитой статуе Якшини. Потом обернулся и посмотрел в сторону деревни.

«Когда же сюда придут женщины петь песни?» — хотел было спросить Ман Сингх, но не решился и стал прикидывать, где бы лучше разбить лагерь.

Атал вместе с другими мужчинами пошёл к храму посмотреть на лагерь раджи: на слонов, коней, воинов. Женщины разошлись по домам.

Нинни и Лакхи вернулись домой в прекрасном настроении. Нинни прижалась к подруге и, стараясь подавить охватившее её непонятное волнение, сказала:

— Ты так чудесно пела, что я забыла обо всём на свете!

— Вот уж не думаю, чтобы ты слушала меня! Наверное, всё вспоминала, как раджа поднял с земли твой цветок и вдел его в свою мурасу.

— Он и твой цветок поднял бы, если б не эта бесстыжая Пилли. Подскочила к нему, словно лягушка! А как бессовестно выпятила грудь! В этой своей накидке она настоящее страшилище!

— Сними руку с плеча, мне больно!.. Но как сумела ты разглядеть всё это? Ты же стояла, опустив глаза.

— Ну и что же! Ведь они у меня были открыты.

— Конечно. И ты всё время подглядывала!

— Это ты не сводила с него глаз.

— Ха-ха-ха-ха! Но не я ведь, а ты покорила его своими ресницами! Я всё видела, моя золовушка! Ты очаровала его! Он даже сказал: «Да ниспошлёт всевышний своё благословение деревне, в которой живёт такая славная, красивая девушка!» А баба-джи ответил: «Махараджа, Мриганаяни ещё не замужем!»

— Он — раджа, Лакхи, а я — простая крестьянка. — Нинни хотела рукой прикрыть подруге рот, но Лакхи отскочила со смехом.

— Нечего размахивать руками. Прежде выслушай до конца, — сказала она.

Нинни прикрыла краем накидки лицо, чтобы скрыть игравшую на губах улыбку. Однако глаза выдали её.

Лакхи продолжала:

— Жрец сказал: «Она, бедняжка, до сих пор не замужем!» Ха-ха-ха! Бедняжка подняла свои глазки и послала радже сердечное послание. Глаза раджи приняли его и послали в ответ своё. И всё это видела Лакхи, — у неё ведь глаза были широко раскрыты! О Нинни, не притворяйся!

— Ха-ха-ха! Да ты настоящий поэт! Или вспомнила, как было у вас с братом? Скажи честно, Лакхи, да?

— Ну вот! С больной головы на здоровую!

— Зачем говорить о несбыточном, Лакхи? Я — бедная крестьянка, а он — владыка целого княжества!

— Не было бы крестьян — не было б и раджи. И потом, чем Гуджары хуже томаров?

— У каждого ведь своя судьба, верно?

— Так твою судьбу уже предсказала натини.

— Но она и тебе многое нагадала!

— Теперь я поверила ей. Твой брат тоже станет когда-нибудь знатным человеком.

— Может быть, но пока нечего на это надеяться.

Лакхи подскочила к Нинни и обняла её. Она была счастлива за подругу. Даже расплакалась от радости.

— Я бы согласилась подарить свою голову богине Кали, только бы ты стала рани Гвалиора, — сквозь слёзы проговорила Лакхи.