Не успели девушки подойти к храму, как уже вся деревня знала, что красавица Мриганаяни выходит замуж за самого раджу. Подруги собрались было домой, но их позвал к себе жрец. Ему уже рассказали обо всём, что произошло на охоте.

— Великое счастье пришло сегодня в нашу деревню! — обратился жрец к девушкам. — И, прежде чем идти домой, вы должны посмотреть на статую бога!

— Нам нельзя в храм. Мы ещё не совершили омовения, — возразила Нинни.

— Ну да, сперва надо умыться, — поддакнула Лакхи. — Мы лучше придём завтра утром. И захватим с собой немного зерна для приношения.

Жрец засмеялся.

— Не обязательно входить в храм, вы и так можете посмотреть. Зерна же я не приму от вас. Теперь я возьму в свой джагир всю деревню.

— А кто вам даст её? — спросила Лакхи.

Нинни исподлобья взглянула на жреца.

— Рани Гвалиора! — ответил жрец.

На дороге показались Ман Сингх и Нихал Сингх. Они направлялись к храму.

— Пойдём, бедная крестьянская девушка, — улыбнулась Лакхи, потянув Нинни за руку.

И подруги отправились домой.

Раджа приветствовал жреца. Потом попросил:

— Шастри-джи, дайте мне своё благословение.

— Благословение? Моё благословение всегда с вами, раджа.

— В таком случае, дайте благословение Ман Сингху То-мару и Мриганаяни.

— О! От всего сердца, махараджа! Нет большей чести для деревенского жреца!

— Я хочу отпраздновать свадьбу в Гвалиоре, с чтением мантр, с жертвоприношением. Вы тоже собирайтесь, поедете вместе со мной.

— Махараджа, это невозможно. Свадебный обряд должен быть совершён в доме невесты. Таков наш обычай. Жрецом невесты буду я, а вашим пусть будет брахман из Гвалиора. Мы ничего не можем дать за невестой, только цветы, да и тех немного… И ещё в доме Атала наберётся, может быть, чашка топлёного масла, чтобы совершить жертвоприношение.

Сияющий от радости, появился Атал. Жрец спросил его:

— Скажи, Атал, где должны совершить обход огня Мриганаяни и махараджа: здесь или в Гвалиоре?

Атал гордо выпятил грудь.

— Здесь. Таков обычай нашего рода.

— А сможешь ты дать что-нибудь за сестрой? — смеясь, спросил жрец.

Атал ответил без тени смущения:

— Саму невесту и одну корову. Есть ещё пара (школ, но их я оставлю себе.

Все рассмеялись.

«Разве я сказал что-нибудь не так?» — удивился Атал.

— А какие подношения сделаешь ты богам? — произнёс жрец, придав лицу серьёзность.

— Кое-что найдётся. Да ещё в долг возьму, — ответил юноша, уже смутившись.

Манг Сингх обнял его.

— Не беспокойся, я дам всё, что надо, — сказал раджа.

— Я ничего не возьму, — тихо ответил Атал.

— Ну что ж, твоя воля, — согласился Ман Сингх и обратился к жрецу: — Назначьте день свадьбы, шастри-джи.

— Махараджа, — со смехом ответил жрец, — если брахман хорошо знает астрологию, он назначает свадьбу на самый ближайший день.

И жрец ушёл в храм, чтобы определить, в какой день отпраздновать свадьбу.

Толкам и пересудам в деревне не было конца.

— Не сегодня-завтра у Нинни свадьба!

— Теперь она будет зваться махарани! У каждого своя судьба!

— До сих пор, сколько ни работала, ни разу досыта не поела, а теперь будет в молоке купаться!

— И Аталу повезло. Как-никак с самим раджой породнился! Наденет высокий тюрбан и будет расхаживать по столичным улицам!

— А Лакхи станет служанкой. Будет прислуживать Нинни и ублажать раджу.

— Видели, какой у неё живот? Но по милости раджи всё будет скрыто.

— Молчи! А то услышит раджа — прикажет казнить!

— Скорее бы уезжали! Тогда никакие грабители к нам больше не придут.

Нинни старалась казаться спокойной. Лакхи же не скрывала своей радости. Когда Нинни отворачивалась от подруги, Лакхи подбегала к ней и заглядывала в лицо, а потом, не выдержав, брала Нинни за подбородок.

— Посмотри мне в глаза.

— Ну, смотрю. Теперь что?

— А на него ты тоже так смотрела?

— Ну что ты пристала ко мне?

— Расскажи, Нинни, о чём вы разговаривали там, под деревом?

— Ты ведь всё слышала!

— Ничего я не слыхала, только видела, как он взял тебя за руку, и всё. Вы очень долго разговаривали.

— Долго?! Что ты! Несколько минут!

— О небо! Несколько минут! Да я изнемогла, пока искала в кустах стрелы, которых там не было! Что же ты сказала ему?

— «Я вверяю вам свою честь… На всё ваша воля…» Больше ничего… А теперь оставь меня.

— Интересно, где будет свадьба?

В это время в хижину вошла соседка. Ещё с улицы она закричала:

— Вот это счастье! Да не оставит бог никого своей милостью! Навеки прославила нашу деревню! По красоте своей и раджу нашла! Сколько бы ни искал раджа, во всём свете не найти ему другой такой красавицы!

Соседка так и впилась глазами в ожерелье Нинни.

— Наверно, дорого стоит! А как сверкает оно на твоей белой шее! — с восхищением проговорила она.

Нинни не знала, что сказать, и за неё ответила Лакхи:

— Раджа подарил Нинни ожерелье за храбрость. Она одной стрелой убила тигра, а потом ещё свалила буйвола.

— Нечего обманывать меня! Вся деревня знает, что Нинни выходит замуж за раджу.

— Правда? — с притворным удивлением спросила Лакхи.

Соседка прослезилась.

— А мы как работали, так и будем работать, ходить за скотиной, есть, что бог пошлёт. Но мы рады тому, что хоть вы будете счастливы!

Лакхи растрогалась.

— Пока ещё ничего не решено, — сказала она. — Что говорить раньше времени?

Крестьянка вытерла слёзы, кашлянула и сказала:

— В деревне все сгорают от зависти.

«А ты, наверное, завидуешь больше всех. Пришла, чтобы породниться», — подумала Нинни.

Крестьянка продолжала:

— Одна даже сказала, — да покарает её бог! — что теперь Нинни будет жевать бетель, а Лакхи станет подставлять ей ладонь, чтобы рани было куда выплёвывать остатки. И ещё сказала, что Лакхи будет стелить ложе раджи, — ведь она тоже, красивая!

Нинни покраснела, а лицо Лакхи стало бледным.

— Кто это сказал?! — разгневанно спросила Нинни.

Крестьянка упала на колени.

— Умоляю, не спрашивайте меня об этом! Потом я всё расскажу! Только не сейчас! Ведь я остаюсь в деревне. Узнают крестьяне, что я сказала вам, — ославят и из общины изгонят. Спаси меня, боже! Проклятый язык! Отсохнуть бы ему! И как это я могла сказать такое!

Девушки поостыли. Задумались.

— Не бойся, мы не выдадим тебя, — стала успокаивать соседку Лакхи. — Да и сама посуди, какой нам интерес говорить о себе разные гадости?

Пришли ещё женщины. На лицах — улыбки, в глазах — затаённая зависть.

Наконец явился Атал. Едва переступив порог, он радостно сообщил:

— Послезавтра свадьба махараджи и Мриганаяни. Так сказал баба-джи. У нас ничего нет, но соседи помогут. Как-нибудь сообща отпразднуем.

В доме стало тесно. Больше всех суетилась старуха, которая вместе с другими пришла поздравить Мриганаяни.

— Угощение даст раджа, — заявила она. — Вам надо только украсить дом. Родителей у вас нет. Старших родственников тоже. Придётся нам поднести подарки жениху и невесте. — Потом старуха обратилась к женщинам: — Ну а сейчас спойте что-нибудь.

Женщины запели прощальную песню. Однако Атал нетерпеливо прервал их:

— Потом споёте. А сейчас скажите лучше, что надо делать. Ведь до свадьбы остался всего день.

Женщины надавали кучу советов. Но чтобы все их выполнить, потребовалось бы по крайней мере во сто раз больше денег, чем было у Атала. И юноша решительно заявил.

— У нас есть куркумовый корень, я принесу из лесу зелёные листья, жрец даст немного цветов. Куркумовым корнем я натру руки Нинни, осыплю цветами раджу, а листьями украшу двери дома и навес. У раджи я ничего не возьму, чтобы не позорить наших предков.

— А разве могут томары жениться на гуджарках? — поинтересовалась одна из женщин.

— Конечно, могут, — ответил Атал. — В истории такое не раз случалось. Баба-джи рассказывал. Он сам назначил день свадьбы и будет праздновать вместе со всеми.

— Ну да. Ведь Ман Сингх — раджа, а радже всё дозволено, — сказала крестьянка. Потом, помолчав немного, затянула свадебную песню.

Нинни и Лакхи чувствовали себя очень неловко. Присутствие женщин начинало тяготить их. Но гости не собирались уходить. Они пели с увлечением, особенно те песни, от которых лица у девушек заливались краской.

Атал взял топор и отправился в лес. Ушли и женщины. Им тоже надо было готовиться к предстоящей свадьбе.

«Нинни будет жевать бетель и сплёвывать его мне в ладонь! Я стану прислуживать радже в его спальне!» — нет-нет да и поднималась в душе Лакхи обида. И всё же. Лакхи была счастлива, счастлива за Нинни.