По приказу Гияс-уд-дина евнух Матру послал к натам лазутчиков. Всю дорогу лазутчики дрожали за свою жизнь, боялись, что в любую минуту их могут схватить. А когда они наконец добрались до деревни Раи, то узнали, что Мриганаяни вышла замуж за раджу Ман Сингха. Лакхи убежала из деревни, а наты ушли в неизвестном направлении. Возвращаться к султану ни с чем лазутчики боялись.

К счастью, Гияс-уд-дин был занят приготовлениями к походу на Нарвар. Правда, когда ему донесли, что Бегарра собирается оставить Ахмадабад и двинуться на Мэнди, он стал медлить с выступлением. Но потом выяснилось, что Бегарра пошёл на юг, против султана Кхандеша, который не желал признать своей зависимости от Гуджерата. И всё же Гияс-уд-дин решил выждать. Он опасался, что Бегарра неожиданно двинется на Мальву. К тому же было рискованно оставлять столицу на попечение неопытного шахзадэ. Уж лучше выждать, пока Бегарра уйдёт далеко на юг.

Однако евнух Матру был уверен, что султан всё же пойдёт походом на Нарвар, и стал искать встречи с шахзадэ.

Когда наконец они встретились, Насир-уд-дин, оглядевшись, спросил Матру:

— Говорят, вино — дурная вещь. Тогда зачем же люди пьют его?

— Повелитель! Ещё предки наши назвали вино греховным напитком, но люди не хотят помнить об этом, потому и пьют, — осторожно ответил Матру.

— Но раз вино называют плохим, наверное, и пить его противно?

— Повелитель, когда плохого касается рука падишаха, оно перестаёт быть плохим! И потом я слышал, что некоторые пьют вино, как лекарство.

— А сам ты пробовал хоть глоток?

— Было бы непристойностью с моей стороны рассказывать повелителю подобные вещи.

— Зачем ты пришёл ко мне?

— Когда падишах покинет столицу, бразды правления возьмёт в свои руки повелитель. Я пришёл молить, чтобы он всегда помнил о своём верном рабе и не отстранял его от себя. Если когда-нибудь повелитель пожелает приказать что-либо рабу, раб будет счастлив. А не выполнит приказа, — тогда пусть повелитель отсечёт ему голову.

— Мне очень хочется поглядеть на мир. Я прочитал много книг, но жизни совсем ещё не знаю.

— Да здравствует повелитель! Ваш раб поможет вам узнать жизнь! Не отвергайте же своего раба! Он готов принести себя в жертву, чтобы раскрыть перед вами весь мир!

— О! Если б это было так!

— Я говорю правду, господин! Стоит лишь приказать, и любое ваше желание сбудется! Но раб боится за свою шею: муллы и маулви давно косятся на него.

— Они ни о чём не узнают. По ночам я остаюсь один. Можешь заходить ко мне время от времени.

— Господин очень добр к своему рабу! Но лучше бы господин передавал свои распоряжения через какого-нибудь доверенного слугу. Раб выполнит любой приказ. Но он боится, как бы старший господин не узнал об этом. А если узнает, тело раба бросят на растерзание собакам, а с повелителем станут обращаться ещё более жестоко.

— Ты прав, конечно. Со мною очень жестоко обходятся. Порой даже умереть хочется. Пусть же будет по-твоему. А теперь скажи по правде, есть в вине хоть какая-нибудь прелесть?

— Повелитель, если бы в вине не было никакой прелести, зачем бы касались его губы падишахов?

— Тогда принеси мне вина! Только немного, совсем чуточку, а то могут узнать. И ещё… Ты сам понимаешь.

— Воля повелителя для меня закон.

— Пока я ничем не могу одарить тебя, но придёт время, и ты получишь награду.

— Это время не за горами, господин, — да поможет вам бог! Повелителю, конечно, известно, из-за чего затевается поход на Нарвар?

— Раджа Гвалиора ведёт себя очень дерзко.

— Нет, господин, всё дело в том, что в княжестве Гвалиор живут две дивные пери. Только вы никому ни слова. Не то раба раздавят, как червя.

— Что ты! Зачем я стану болтать? Но, Матру, сам посуди, справедливо ли это: для меня — оковы, для него — вино, Ширин, Лейла, и кто знает, сколько ещё красавиц?! Ему всё дозволено, а мне ничего! Но, может, правда, всё переменится! Я и сам не знаю, что хуже: предаваться роскоши и наслаждениям или проливать кровь ни в чём не повинных людей. Эта мысль не даёт мне покоя… Иди же, да помни, о чём мы говорили с тобой.

— Господин очень милостив! У раба его от счастья крылья выросли!