Махмуд Бегарра не пошёл прямым путём на Мэнди, а продвинулся далеко к югу в сторону Кхандеша. Теперь Гияс-уд-дину самое время было выступить против Нарвара. Он провозгласил сына временным правителем Мэнди, фактически передав власть визирю. Затем приказал субедару Чандери Шер-хану присоединиться к походу. Шер-хан, занятый в то время прокладкой новой дороги, распорядился продолжать начатое строительство и двинул своё войско на Нарвар.

Правители мелких индусских княжеств приветствовали султана, оказывали ему всевозможные почести и всячески выражали свою верность. Крестьяне вначале испугались, но, увидев, что враги не тронули пи одной деревни, успокоились и жили по-прежнему, как велят им кастовые законы и установления панчаятов: работали на полях и в поте лица добывали хлеб свой.

Гияс-уд-дин провёл армию равниной Мальвы, пересёк горы и наконец достиг леса, лежавшего к югу от Нарвара. Это был огромный дремучий лес. В чаще его свободно бродили стада слонов, тигры, буйволы и носороги. Леса окружали Нарвар и с восточной стороны, но ни один из них не подступал так близко к городу. Лес прорезали реки и речушки, кое-где виднелись озёра и поляны.

Крепость стояла на реке Синд, которая огибала город, извиваясь, словно змея. Нарвар был расположен как бы в её кольце.

К юго-западу от Нарвара проходила дорога на юг. И чем дальше от этой дороги, тем гуще становился лес, а на горизонте начинали вырисовываться очертания холмов.

Султан окружил Нарвар цепью постов. Затем выбрал в лесу поляну и расположился на отдых, в ожидании субедара Чандери с его войском.

Комендант Нарварской крепости узнал о приходе Гияс-уд-дина, когда все дороги были уже перекрыты. И он не смог послать в Гвалиор за помощью. Теперь ему приходилось рассчитывать только на собственные силы. Комендант распорядился запереть ворота крепости и решил обороняться.

Начала готовиться к защите от врага и деревня Магрони. Обнесённая каменной стеной, она стала прибежищем для многих жителей окрестных селений.

Луна собиралась скрыться за горизонтом и посылала на землю свои последние холодные лучи. В лагере султана не спали. Здесь парило оживление. Горели костры. Несли службу сторожевые посты, стояли часовые. В центре лагеря высился роскошный шатёр. Часть его была отведена под гарем. Рядом находились приёмная и личные покои султана.

Звери, вспугнутые шумом, ушли в глубь леса. Но время от времени вместе с порывами ветра до лагеря долетал рёв слона, а иногда и рычание тигра.

Чем дальше от шатра султана, тем явственнее слышались эти лесные звуки. И воины бросали в костры одно дерево за другим. Яркие языки пламени помогали бороться со страхом. Дальние холмы походили на тёмные, причудливо изрезанные тучи. Стволы деревьев, огромные и толстые, высились, словно стены. Каждый шорох пугал воинов. Когда же раздавался рёв слона или рычание тигра, они ещё ближе подходили к кострам и поглядывали на оружие. Огонь вспыхивал ярким пламенем, и деревья не казались страшными в его бойко пляшущем свете. Но когда пламя становилось слабее, тёмные стволы казались мертвецами, вставшими из могил, о которых писали в сказках. Ни стен, ни крыши — только костры и небо над головой.

Зато в покоях султана было, как всегда, уютно. Горела жаровня, стояли кувшин с вином и золотые, в драгоценных каменьях чаши. Служанок не было, их прогнали. Гияс-уд-дин сидел на мягком троне, а внизу, на дорогом толстом ковре — евнух Матру. Рёв слона и рычание тигра не мешали им вести разговор.

Лазутчики сообщили из Гвалиора, что продолжают поиски натов и сбежавшей из деревни Раи девушки.

Султан был убеждён, что красавица Лакхарани ушла вместе с натами. Возможно, лазутчики и найдут её, но скорее всего, думал Гияс-уд-дин, наты сами приведут девушку в лагерь. Ведь рано или поздно они узнают, что султан напал на Нарвар.

— Повелитель, пусть осаду Нарвара ведёт субедар Чандери Шер-хан. А на Гвалиор вам лучше двинуться самому. Наверное, Лакхи сейчас там вместе с Мриганаяни.

Султан возразил:

— Если бы наты решили уйти в Гвалиор, они бы не ушли из деревни тайком! Но в одном ты, пожалуй, прав, — пусть осадой займётся Шер-хан, а мы двинемся дальше и окружим Гвалиор. Рана Мевара, конечно, не станет участвовать в этой войне. Султана Джаунпура тоже нет причин опасаться: он сбежал в Бенгалию… О Матру, мне пришла в голову превосходная мысль!

— Я слушаю вас, повелитель.

— Покончив с Гвалиором, мы двинемся в Калпи, а из Калпи на Дели. Я совершу то, что не удалось совершить моему отцу. Разве это не принесёт мне славы?

— Великая мысль, повелитель! Замечательная мысль!

Раздался протяжный рёв слона. На душе у Гияс-уд-дина стало радостно.

— Как приятно услышать рёв слона ночью! Дремучий лес, холодный свет луны, и вдруг в безлюдной тиши ревёт слон. Или рычит тигр! Было бы время, поохотился бы. Устроил бы облаву, увёл бы отсюда сотни полторы слонов. Но сейчас не до этого: я должен присоединить Нарвар к своему султанату.

— О повелитель! Султанат сейчас простирается только до Чандери. И если вы присоедините к нему Нарвар, это будет поистине огромным успехом. Одного субедара посадите в Нарваре, другого — в Гвалиоре.

— Был глупцом, глупцом и остался! Завоевав Гвалиор, пост субедара я подарю Ман Сингху: мне нужна Мриганаяни, а не Гвалиор. Зачем мне его земля! Ради отмщения врагам раджпут, не задумываясь, сложит голову!

«А за свою жену предаст огню весь мир!» — подумал Матру, но вслух сказал:

— Повелитель, как всегда, мудр! Неплохо бы субедаром Нарвара сделать Радж Сингха Качхваха, а Гвалиор оставить в руках раджи Ман Сингха Томара. Пусть платит дань.

— Дело, которое не смог осуществить отец мой. завершит его сын. Но не это главное. Сейчас куда важнее другое. Стража может не пустить натов в лагерь.

— Если будет на то воля повелителя, на поиски натов можно послать новых лазутчиков.

— А может быть, разрешить всем натам беспрепятственно проходить на территорию лагеря? Пусть показывают свои представления!

— Это поистине мудро, мой повелитель!

— Только вот чего я боюсь, как бы под видом натов в лагерь не проникли эти отчаянные раджпуты. Они посеют панику среди наших воинов. Кроме того, из Чандери, наверное, уже вышло войско, так что нам всё равно скоро придётся сняться и пойти на Гвалиор.

— О повелитель, раджпуты не посмеют пройти в лагерь!

— Ну и дурак же ты! Не помнишь, что ли, как обманули покойного Ала-уд-дина раджпуты Читора, которые прибыли в паланкинах?

— О да, это я помню, — испуганно поддакнул Матру.

Гияс-уд-дин потребовал вина. Матру наполнил чашу и подал её своему господину. Султан выпил и захмелел.

Снова где-то вдали заревел слон.

— Как приятно его слушать! — произнёс Гияс-уд-дин заплетающимся языком.