Как только стало смеркаться, наты сложили щепки и хворост в кучу, такую высокую, словно собирались разжечь костёр по случаю праздника холи.

Лакхи отвела Атала в сторону.

— Надо идти! — сказала она.

— И идти опасно, и оставаться страшно, не знаешь, что и делать, — ответил Атал. — Ты уверена, что в Мэнди нас не будут преследовать?

— Чему быть, того не миновать. Только не бойся. Если женщина решила броситься в глубокий колодец или в погребальный костёр, она ни о чём больше не думает. А ты мужчина. Ты должен быть готовым ко всему, что бы ни случилось.

— А что может случиться?

— Мало ли что! Ведь через несколько часов мы уже будем на стене. Испугаешься — и сорвёшься с верёвки.

— Не беспокойся. Я не из трусливых.

— Тогда решайся. Что ни случается — всё к лучшему. Сейчас, ради своего же счастья, надо быть храбрым.

— Кто знает, что ждёт нас после того, как мы спустимся со стены. Но оставаться здесь нельзя. Рано или поздно всё откроется. Узнают, кем довожусь я радже и кто ты. Станут насмехаться над нами, преследовать. А на чужбине как-то легче будет.

— Скоро само собой всё решится. Наберись терпения.

— А может, пусть наты уходят, а мы с тобой останемся?

— Они уже передумали. Говорят, что не уйдут без нас. А зачем нам оставаться? Ничего хорошего из этого не получится. Иди же к натам, поговори с ними, а я напеку лепёшек и увяжу вещи.

Атал ушёл.

Когда совсем стемнело, наты разожгли костёр. Ветра не было. Столб дыма взвился ввысь. Потом огонь вспыхнул ярким пламенем, и языки его, прорезав дым, лизнули небо. Стало светло, как днём. Люди грелись у костра. Но прошло совсем немного времени, и пламя потускнело, потому что костёр был сложен из сухих веток и щепок. Очень скоро от него остались маленькие синие язычки огня, зола да редкие угли. Толпа постепенно расходилась.

Часа через три на месте костра лежала небольшая кучка пепла.

К полуночи всё стихло. Только время от времени на улицах и башнях раздавались голоса дозорных.

Нарварцы считали, что враг может проникнуть в город лишь через ворота, — высокую стену, вдоль которой тянулся глубокий ров, ему не одолеть.

Под покровом темноты несколько натов приставили к стене лестницу, сделанную из бамбуковых шестов и верёвок, и подняли наверх все вещи, которые решили взять с собой. Потом на стену один за другим взобрались остальные наты и Атал с Лакхи. «Раненый» Пота чувствовал себя прекрасно, да и как могло быть иначе: ведь от его царапины не осталось и следа.

Один конец верёвки привязали к зубцу, на другом сделали петлю. Напротив стены, по ту сторону рва, росло большое дерево. Туда и бросили верёвку, зацепив её за сук, а потом изо всех сил дёрнули, чтобы затянуть петлю.

Старшая натини сказала шёпотом:

— Первой спущусь я. Потом очередь Поты.

— А нельзя сразу по двое? — спросил Атал.

— Нет. Верёвка тонкая, — ответила Лакхи.

— Правильно, — подтвердила Пилли. — После Поты пусть пойдёт Лакхи. Потом все остальные, и уже последними мы с Аталом. Я помогу ему. Мы легче, верёвка нас выдержит.

— Я сама помогу ему, — решительно заявила Лакхи. — Мы с Пилли и Аталом пойдём последними.

Все согласились.

Старшая натини начала спускаться. Затаив дыхание, наты вглядывались в темноту. Наконец верёвка дёрнулась: это натини подала условный знак.

Так, по очереди, один за другим спустились все наты. Остались только Пилли, Лакхи и Атал.

— Теперь твоя очередь, Лакхи, — сказала Пилли.

— Не моя, а твоя, — возразила девушка.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласилась Пилли. — Следом за мной спускайся ты, а Атал уже потом.

— Об Атале не беспокойся! — произнесла Лакхи, но так тихо, что Пилли не расслышала её слов.

— Помни, всё будет так, как я говорила! — сказала Пилли, берясь за верёвку.

— Я всё помню, — ответила Лакхи.

Когда Пилли была надо рвом, Лакхи выхватила из-за пояса нож.

— Что ты делаешь?! — подскочил Атал к Лакхи.

— Назад! — тихо, но резко произнесла девушка.

И, перегнувшись через стену, с силой метнула пояс.

Верёвка лопнула, и Пилли с криком полетела в ров.

Какое-то время оттуда доносились протяжные стоны, затем всё стихло.

— Что ты наделала? — испуганно спросил Атал.

— Ведьма! Хотела упрятать меня в гарем султана! Пусть теперь возьмёт половину Нарварского княжества! — Голос Лакхи дрожал.

— О чём ты? — Атал в недоумении смотрел на девушку.

На ближайшей башне услышали шум. Дозорные подняли тревогу и зажгли факелы.

— Спускайся быстрее, потом расскажу. Теперь мы можем смело и с гордо поднятой головой встретить всё, чтобы ни ожидало нас, — сказала Лакхи.

Атал и Лакхи спустились со стены. Их окружили воины.

— Кто вы? Что вы здесь делаете?

— Враг у самой стены! Бейте тревогу! Тюрки вот-вот пойдут на штурм! — произнесла Лакхи повелительным тоном.

Затрубили рожки, загремели барабаны. Город проснулся, зашумел. Войско в крепости приготовилось отразить нападение врага. Заняли свои места и защитники города.

— Почему они не сразятся с врагом в поле? — спросила Лакхи, когда они пришли в комнату, отведённую для них в одной из башен.

— Что ты понимаешь в этом? Разве можно выступать из крепости в такую темноту? К тому же куда сподручней бить врага из-за крепостных стен.

Лакхи не была согласна с Аталом, однако промолчала.

Шум в городе не смолкал до самого утра. Никто не спал. И Лакхи с Аталом тоже не сомкнули глаз.

Мучимый любопытством, Атал наконец спросил Лакхи:

— Расскажи, что же в конце концов произошло? Почему ты перерезала верёвку?

— Ты не забыл клятвы, которую дал мне тогда в деревне?

— Конечно, нет! И никогда не забуду!

— А они вот — эта ведьма Пилли и злые духи, что были с нею, — решили разлучить нас! Для того они и раскинули свои сети. Пилли хотела сделать тебя своим мужем, а меня продать султану! — Лакхи заплакала. А немного успокоившись, рассказала Аталу всё, как было.