Целыми днями у ворот толпился народ. Защитники города были уверены, что ещё не родился тот полководец, которому удалось бы взять Нарвар. Только голод мог заставить нарварцев открыть ворота. Однако не все так думали. Некоторые сомневались в неприступности города и терпеливо ждали своей участи. Особенно встревожились горожане, когда северные ворота стал штурмовать Радж Сингх. Его мужество и фанатизм поразили их. Однако приход Ман Сингха успокоил даже самых малодушных.

Когда утром Атал и Лакхи шли в храм, расположенный неподалёку от башни, в которой они провели ночь, люди говорили, с уважением поглядывая на них:

— Даже женщины у гуджаров отважны!

Лакхи и Атал вошли в храм и сели в углу. Они уже знали о приходе Ман Сингха.

— Что-то будет с нами теперь? — проговорила Лакхи, вопросительно глядя на Атала и в то же время пытаясь скрыть охватившую её радость.

— Что будет? — переспросил Атал. — Чему суждено было случиться, то уже случилось: ты спасла город от врата. Но мы не станем просить у раджи награды и вообще не пойдём к нему, если сам не позовёт.

— Мне кажется, раджа хорошо относится к нам. И счастью нашему никто не помешает… — С надеждой произнесла Лакхи. — А признайся, отдал ты Пилли частицу своего сердца? — вдруг спросила она. Видно, мысль эта не давала ей покоя.

Атал взглянул на Лакхи широко открытыми глазами.

— Ты что, с ума сошла?

— Ладно, не обижайся, так бывает. Мужчины ведь иногда ошибаются.

— Что ты болтаешь? А-а-а, теперь вспомнил! Ещё ведь ночью ты говорила, что Пилли хотела завлечь меня. Но тогда я ничего не понял. Да и сейчас ещё не всё понимаю. Расскажи всё по порядку, умоляю!

— Да ты сам посуди, станет женщина так просто, без всякого умысла, обнажать свою грудь перед посторонним мужчиной, как это сделала вчера Пилли?

— Да разве это женщина! Муха она навозная! Падаль, а не человек! Как могла ты подумать, что я…

— Ну, чего ты так распалился? Я просто никогда не думала, что женщина может быть такой бесстыжей, такой подлой и низкой.

— Но почему ты решила вдруг, что я позволю этой ведьме околдовать себя?! Да знай я, кто они такие, эти наты, сразу же рассчитался бы с ними.

— Значит, хорошо я сделала, что скрыла от тебя правду, а то своей горячностью ты мог испортить всё дело: натам ничего не стоило рассказать, что мы из разных каст.

— Какая ты умница, Лакхи. Мне бы половину твоего ума! Только смотри, никогда больше не говори мне такого… ну, такого, как ты сказала обо мне и Пилли.

— Обещаю, никогда, никогда не говорить! Доволен?

Они обнялись. По щекам их катились слёзы.

Солнце уже высоко стояло над землёй, когда в храм пошла пожилая женщина. Поставив перед статуей бога чашу с водой, она подсела к Аталу и Лакхи и, поправляя на голове край сари, спросила с улыбкой:

— Не вы ли те Гуджары, которые сбросили с городской стены тюрок?

— Да, мы, — ответил Атал. — Только это были не тюрки, а наты, которые хотели впустить врага в город.

— А я-то слышала, что она перебила чуть ли не целый отряд тюрок, — сказала женщина, кивнув головой на Лакхи. — Но эти наты вряд ли в чём уступят тюркам. А что, у неё меч был?

— Да-а-а… То есть нет… Нож.

— На вид худенькая, а сама вон какая! Раджа непременно наградит вас!

— Наградит — не откажемся.

— Подумаешь: не откажемся! Нет чтобы самим попросить, — сидят здесь и ждут, когда им предложат джагир! Только так не бывает. А откуда вы?

— Издалека.

— У вас здесь родные?

— Нет, никого.

— В городе много гуджаров. И ахиры тоже есть.

— Может быть.

— Из её касты живут совсем близко отсюда, рукой подать.

— Из чьей касты?

Женщина обнажила два ряда зубов и показала рукой на Лакхи. Лакхи взглянула на неё исподлобья, но женщина не смутилась.

— Откуда тебе известно, кто она? — вырвалось у Атала.

— Откуда известно! — ответила женщина. — Да разве правду утаишь? Ведь всему городу известно, что ты гуд-жар, а…

— Да, я ахирка, — отрезала Лакхи. — Но тебе какое до этого дело!..

Женщина поднялась.

— Боже мой! За что ты осерчала на меня? Я сказала только то, что слышала от других. Держит тебя этот гуджар и пусть держит, живи с ним, нам-то что до этого?

— Я не держу её, баи, она — жена мне! Законная жена! Мы с ней совершили обход огня, — ответил Атал.

Женщина устремилась к выходу.

— Вот она, калиюга! Слыханное ли дело, чтобы гуджар и ахирка поженились!

С улицы донёсся конский топот. Атал и Лакхи выглянули наружу и увидели Ман Сингха. Они хотели спрятаться в храме, но Ман Сингх уже заметил их и, соскочив с коня, подошёл к Лакхи.

— Что ты опустила голову, словно преступница? Это ты спасла Нарвар? Или, может, на землю спустилась какая-нибудь богиня?

Лакхи только вздохнула. Перед храмом собралась толпа.

— Что омрачает твою душу?

Лакхи взглянула на раджу и снова потупила взор. В глазах у неё стояли слёзы.

Ман Сингх снял с себя ожерелье из золота и жемчугов.

— Подними голову!

Лакхи повиновалась. Губы у неё дрожали. Слёзы застилали глаза. Раджа надел ей на шею ожерелье, и слезинки, упавшие на жемчужины, засверкали всеми цветами радуги. Закрыв лицо руками, Лакхи разрыдалась. Атал облизал пересохшие от волнения губы.

— Лакхарани, ты ездишь верхом?

Лакхи ничего не ответила. Только покачала головой.

— Тогда поедешь в Гвалиор на слоне, — распорядился Ман Сингх и обратился к Аталу. — Ну, шурин, — хороши вы, нечего сказать, — произнёс он, смеясь. — Удрали, и никому ни слова! Ни с того ни с сего отправились бродяжничать!

Атал не в силах был отвечать: в горле у него пересохло. Он пытался откашляться и всё облизывал губы.

Ман Сингх вдруг вспомнил Бодхана (кстати, Атал ещё раньше подумал о жреце) и помрачнел.

— Вели привести слона, — обратился он к Нихал Сингху.

— Я пойду пешком, — возразила Лакхи прерывающимся от волнения голосом.

Вскоре привели слона. Когда слон, повинуясь погонщику, опустился на колени и к нему приставили лесенку, раджа вдруг спросил:

— А где лестница, которую наты приготовили для тюрок?

— Её сломали, — ответил кто-то.

— Ну, Лакхарани, садись на слона и отправляйся в мой лагерь, — сказал раджа, потом обратился к Аталу: — И ты поезжай с ней.

Лакхи взглянула на свою грязную грубую одежду и на мгновение представила себе пёстрые наряды, которые примеряла как-то раз в Магрони. Ноги отказывались идти, она не могла ступить ни шага.

Тогда Ман Сингх сказал, смеясь, Аталу:

— Чего ты ждёшь? Возьми её на руки и усади на слона. Разве она не жена тебе?

Атал улыбнулся и жестом велел Лакхи подойти к слону.

Лакхи покраснела от смущения. На дрожащих губах заиграла улыбка. Бросив на Ман Сингха благодарный взгляд, она поднялась на слона. Атал сел рядом.

Когда Ман Сингх вскочил на коня и под приветственные возгласы толпы направился со своей свитой в лагерь, какая-то нарварка воскликнула:

— А наш раджа знает толк в женщинах!

— Ещё бы? Иначе он не усадил бы её на слона. Это жена шурина! И шурина тоже не обидел.

— За красоту оказана ей такая честь. Шутка ли — ехать на слоне! Сама посуди, как могло целое войско тюрок пробраться в город по какой-то верёвке?

— Это ты зря! Лакхи и в самом деле очень смелая!

— Разве хорошо это: раджа — на коне, а какая-то девчонка на слоне? Что и говорить, красоты у неё не отнимешь!.. А видела ты, каким взглядом одарила она раджу, когда влезала на слона?

— Привёз раджа её в Гвалиор, и будет она жить в его дворцах!

— На то он и раджа! Ему всё дозволено!

— Ну и ладно. На том спасибо, что в самое время он прибыл. А не то сожгли бы наш Нарвар!

Ман Сингх провёл в Нарваре несколько дней и отбыл в Гвалиор после того, как было получено известие о возвращении Гияс-уд-дина в Мэнди.

Прежде чем покинуть Нарвар, Ман Сингх распорядился на каменной триумфальной колонне, воздвигнутой за городской стеной, высечь надпись, возвещающую о поражении султана Мальвы. Эта колонна была врыта на том самом месте, откуда армия Гияс-уд-дина, не выдержав совместного удара гвалиорцев и нарварцев, повернула назад.

И ещё Ман Сингх объявил:

— Отныне город и крепость Нарвар я жалую в джагир гуджару Атал Сингху. За начальником города и комендантом крепости сохраняются прежние права и обязанности. Городское управление остаётся неизменным. Но в документах, которые должны подписываться джагидаром, следует ставить имя Атал Сингха. Сам же Атал Сингх будет жить со мной в Гвалиоре.

Мриганаяни встретила Лакхи так радостно и с такой любовью, что та сразу же забыла про все печали, выпавшие на её долю.

Увидев Калу, Лакхи испытала скорее досаду, чем удивление.

Оставшись наедине с Аталом, она сказала:

— Смотри не перепутай нас, как тогда, на празднестве, когда ты впервые увидел Калу!

— Ну, что ты, Лакхи, — засмеялся Атал.

Первое время сходство Лакхи и Калы приводило Мриганаяни в восторг. Она шумно радовалась, а вместе с нею смеялись Кала, Лакхи и Атал.