Тёмная, непроглядная ночь. Ещё в сумерки все попрятались по домам, но до сих пор ещё не спали.

В лачуге, на самой окраине города, тускло горел светильник. Масла в нём осталось совсем мало, и фитилёк, часто моргая, предупреждал об этом. У очага, под грязным рваным одеялом, сжавшись в комок, лежала женщина. Возле неё сидели дети и плакали. Хозяин дома, человек уже не молодой, перебирал зерно.

К лачуге подошёл странник — высокий, плечистый, с густой пышной бородой, из-за которой виднелись только нос, очень прямой, и большие глаза; Огромная чалма была повязана низко и доходила до самых бровей. Одежда грубая, вся в заплатах.

В руке толстая бамбуковая палка, на ногах рваные туфли.

Хозяин сказал жене:

— Зерно я очистил, но смолоть не в силах. Устал, нет мочи даже рукой пошевелить! Может, покрутишь жернова, а я бы испёк лепёшки?

— Что ты, я вся горю, ни сесть, ни встать не в силах. Где уж мне молоть? — ответила жена и застонала.

— Очень хочется есть! И ребята ревут, тоже голодные! Как ночь протянем?

— Откуда я знаю? Спроси об этом у всевышнего?

— Неужто так и ложиться? Завтра снова на работу. А много ли на пустой желудок наработаешь?

— Не поешь разок, ничего не случится! Обходятся же садху и саньяси по многу дней без пищи, когда постятся, и ничего!

— Но садху и саньяси не работают, как мы! На земле им легко живётся, одну заботу знают — о потустороннем мире! А нам, простым смертным, ни охнуть, ни вздохнуть!.. Да встань же ты! Если меня не жаль, так хоть на детей взгляни!

— Сам на них смотри, если хочешь!

— Вот ведьма! Да встанешь ты наконец, несчастная?!

— Не ори! Лучше убей меня. Всё равно от лихорадки помру. Зря мучаюсь. А ты сразу прикончишь: возьмёшь за горло, и всё! Всем страданиям конец!

Дети ещё громче стали плакать.

За циновкой, заменявшей дверь, кто-то кашлянул.

— Кто ещё там? — крикнул хозяин.

— Добрый человек, впусти путника погреться! Совсем замёрз, а куда идти, не знаю: заблудился. Только согреюсь чуть, узнаю дорогу и уйду.

— А что же в крепость не идёшь? Раджа каждый день раздаёт беднякам хлеб. Там и костёр горит для бездомных и нищих.

— Но я не знаю, как туда идти. Посижу у тебя немножко, согреюсь и пойду дальше. Впусти меня, я ведь такой же труженик, как и ты!

— О боже! От своего горя не знаешь куда деваться, а тут ещё ты свалился!

— Впусти, брат! Впусти!

Хозяин встал, подошёл, покашливая, к двери и отвязал циновку. Путник вошёл в лачугу. При виде незнакомца, рослого, плечистого, в огромной чалме, хозяин струхнул.

Путник разулся, поставил у двери туфли и, подсев к огню, оглядел лачугу. В углу — низкий топчан, на полу разбросана посуда: глиняные и деревянные миски, бронзовое блюдо и чугунный горшок.

— У меня взять нечего! Нищий я! Подыскал бы дом побогаче! — взмолился хозяин.

— Не бойся, я не вор.

— Кто же ты? Откуда?

— Я родом из Нагды. А теперь живу в Раи.

— Да, в Нагде мало кто остался! Чем же ты занимаешься?

— Землю пашу…

— Какой ты касты?

— Гуджар я.

— Наша рани тоже из гуджаров. Не к ней ли путь держишь?

— Нет, я работу ищу. Не скажешь, как пройти в крепость?

— Выйдем на улицу — покажу.

— А поесть нечего?

— Ещё не стряпали. Просил жену муку смолоть, но она хворает. А я так прямо чуть жив от голода.

— Поджарь зерно на жаровне, всем достанется понемногу, — чуть слышно произнесла женщина.

— А почему не берёте ту муку, которую раджа даёт беднякам? — спросил путник.

— Ещё чего не хватало! — вырвалось у женщины.

— Да что мы, нищие? — обиделся хозяин. — За подаянием ходят только калеки, хворые, садху да саньяси! А мы сами работаем!

Путник посмотрел на светильник, готовый вот-вот погаснуть, и сказал:

— Я могу смолоть зерно. А за это ты укажешь мне дорогу.

Хозяин согласился.

— Только спешить нечего, — сказал он. — Сейчас ты уже ничего не получишь. Ночь ведь. Поешь с нами, потом ляг, поспи.

— Что же, ладно.

Путник взял жёрнов и начал молоть зерно. Женщина с таким любопытством следила за ним, что даже стонать стала реже. Незнакомцу, видно, впервые приходится выполнять такую работу: жёрнов он, правда, крутил довольно быстро, но всё время менял руку. Женщина с трудом поднялась и села.

— Давай помогу, — сказала она.

Путник замотал головой.

Работать в чалме было неловко. Незнакомец стянул её с головы, положил рядом и снова с усердием принялся вертеть жёрнов. Вдруг борода его соскользнула со щеки и повисла под подбородком. Он хотел поправить её, но тут борода оказалась у него в руке.

Хозяин тотчас узнал незнакомца. Да и как было не узнать! Он столько раз видел это лицо!

— Махараджа! Наш махараджа! — закричал он.

Женщина изумлённо уставилась на раджу. Дети перестали плакать.

Ман Сингх, держа бороду в руке, засмеялся.

— Да, подвела меня борода! Не дала закончить работу!

Хозяин хотел пасть ниц, но Ман Сингх решительно воспротивился.

— Махараджа, простите меня! — сказал бедняк, умоляюще сложив руки. — Но зачем вы это сделали?

— Что ты говоришь? Я ещё ничего не сделал! Да будет проклят раджа, который ложится спать на сытый желудок, в то время как подданные его умирают с голоду и от болезней! Я живу во дворце, а вы дрожите от холода в жалкой лачуге!

— Такая, махараджа, судьба наша!

— Неправда! Судьба всего княжества в ваших руках, — когда вам плохо, нам тоже худо.

Женщина накинула на себя длинное полотнище и подсела к жерновам, спиной к радже.

— Я сам, баи! — сказал Ман Сингх.

Но женщина не послушалась и принялась за работу.

В светильнике почти кончилось масло. Слабое пламя его едва мерцало.

— Я сейчас же пришлю вам масло и лекарство от лихорадки! — пообещал Ман Сингх. — Дайте срок, и я построю хорошие дома для бедняков, открою бесплатные аптеки. В Гвалиоре все будут сыты. — Потом раджа обратился к женщине: — Ложись, баи! А то ещё, не приведи бог, помрёшь!.. Ты ведь больна! Я вам муки пришлю.

— Мне уже лучше, — тихо ответила женщина. — И жар как будто поменьше.

— А у меня всю усталость как рукой сняло! — сказал хозяин. — Теперь и я смогу молоть. А ты послушайся махараджу, ложись! — велел он жене.

Но женщина продолжала работать.

Ман Сингх направился к выходу.

— Позвольте, махараджа, показать вам дорогу!

Ман Сингх засмеялся:

— Ведь я пришёл из крепости, а не из Раи. И хорошо Знаю свой Гвалиор.

Хозяин, улыбаясь, смотрел на Ман Сингха.

— Я слышал, что махараджа есть только у брахманов, нандитов и сетхов, а оказывается, он есть и у простого народа!

Не прошло и получаса после ухода Ман Сингха, как из крепости принесли лекарство, масло, муку…

А на следующий день по приказу раджи в Гвалиоре начали строить за счёт казны дома для ремесленников и открыли несколько бесплатных аптек.