Мриганаяни уже не впервые случалось охотиться с Ман Сингхом в лесах Раи. И, как всегда, на неё нахлынули воспоминания.
Вместе с Лакхи они побывали в том месте, где несколько лет назад убили двух всадников, которые хотели увезти их. Куста, за которым девушки прятались, уже не было, но дорога, как и прежде, вилась у подножья холма, и Мриганаяни и Лакхи сразу же узнали поворот, из-за которого навстречу им выехали воины.
«Смогла бы я сейчас сразиться с насильниками? — подумала Мриганаяни. — Тогда я была простой крестьянской девушкой, а теперь — рани Гвалиора. Сил у меня больше, чем прежде… Но достанет ли мужества? Или, может быть, занятия искусствами ослабили мой дух и я, оказавшись лицом к лицу с врагом, растеряюсь?.. Интересно, прошла бы я сейчас столько, сколько раньше? А кабана донесла бы на спине? Пожалуй, нет…»
Потом они с Лакхи отправились к тому дереву, где Ман Сингх предложил Мриганаяни стать его женой.
«Как смело разговаривала я с ним! Неужели это в самом деле была я, деревенская девушка? Разве может дочь крестьянина говорить так с раджей? Ведь я даже не представляла себе всего величия раджи! А поверила бы я его любви, если бы мне сказали, что у него уже восемь жён? Во всяком случае, знай я Суманмохини, ни за что не согласилась бы поехать во дворец… Но пусть у раджи восемь жён, теперь я знаю, что любит он меня одну! И всегда будет любить», — думала Мриганаяни.
После охоты раджа, Мриганаяни и Лакхи направились в лагерь, который был разбит под баньяновым деревом, напротив храма, выстроенного Ман Сингхом на месте разрушенного. Хотя новый храм и был очень красивым, крестьяне не, часто посещали его. Да оно и понятно. Новый жрец обирал крестьян, брал с урожая больше, чем положено. Однако пожаловаться радже они не смели: боялись навлечь на себя гнев божий.
Глядя на храм, Мриганаяни задумалась.
«Когда-нибудь его снова разрушат враги и снова придётся строить новый. Долго ли будет так продолжаться? Видимо, до тех пор, покуда руки прихожан этого храма не обретут силы. Но как сделать крестьян сильными? Обучать их искусству? Вряд ли станут они сильнее от этого! Им бы хлеба побольше, масла да молока и одежды… Но всё это очень сложно. Вот укрепит раджа войско, тогда поговорю с ним о крестьянах».
Мриганаяни захотелось побывать в деревне. Особенно в том месте, где она впервые увидела Ман Сингха, когда он, верхом на коне, въезжал в Раи, а она, тогда ещё простая крестьянка, стояла у дороги и приветствовала своего раджу.
Мриганаяни и Лакхи отправились в паланкине. Ман Сингх и Атал сопровождали их на конях.
Когда они приблизились к околице, Мриганаяни охватило волнение. По обеим сторонам дороги толпились крестьяне. Как и в тот памятный день, в руках они держали светильники. Только цветов не было: новый жрец ещё не успел их посадить. Тогда Мриганаяни стояла вместе с крестьянами, а теперь она их рани.
Ман Сингх подъехал к паланкину.
— Здесь я впервые увидел тебя и Лакхарани.
Лакхи внимательно всматривалась в женщин. Одних она узнавала, других — нет.
«Из-за их слепоты и ненависти бежала я отсюда!» — думала Лакхи. — Как жестоко обошлись они со мной и Аталом! А посмотришь на них — такие тихие, смиренные!»
— Здесь поднесла я цветок своему божеству! — сказала Мриганаяни радже.
— А божество вдело его в свой тюрбан, — ответил Ман Сингх.
— Где он теперь, этот цветок?
— Да он же смотрит на тебя!
— Смотрите на меня вы.
— И цветок. Он до сих пор у меня в тюрбане, хотя никто его не видит.
— Опять смеётесь надо мной. Не стану больше с вами разговаривать!
Вскоре Мриганаяни увидела свою хижину. Она вся покосилась и, казалось, вот-вот рухнет. Атал направил туда своего коня и, обернувшись, сказал:
— Совсем ветхим стал наш дом! И горевать будто не о чем: что это был за дом? А всё же жаль: как-никак я в нём родился и вырос.
— А ты взял бы да и поставил вместо него крепость, — посоветовал Ман Сингх.
— Крепость! — удивился Атал. — Где её здесь поставишь?
— А ты осмотрись! Неужели не найдёшь места?
Атал осмотрелся и задержал взгляд на высокой горе.
— Уже нашёл, махараджа! Вершина вон той горы. Только она чересчур высоко. Как туда подведёшь воду?
— Когда-то на этой вершине стояла крепость и был там пруд. Но время обратило крепость в развалины, а пруд загрязнился и пересох. Надо очистить его и построить новую крепость, — она необходима для обороны Гвалиора. Удивительно, как это раньше мне не пришло в голову. Я ведь хорошо знаю это место!
Мриганаяни вспомнила свою неоконченную картину.
«Начну накладывать краски в той части, где изображён лес», — обрадованно подумала Мриганаяни.
Раджа громко, чтобы слышали крестьяне, сказал Аталу:
— На веки вечные передаю я в джагир тебе и твоим потомкам деревни Раи и Нагда! Крепость должна быть выстроена в ближайшее время! Правь джагиром разумно и всегда помни о своём долге — защищать княжество и заботиться о подданных!
Атал был вне себя от счастья.
«Теперь ни Байджу, ни кто другой не посмеет оскорбить меня».
«Хотелось бы мне знать, кто обрабатывает наши поля? — подумала Мриганаяни. — Спросить? Но стоит ли? Ведь это были жалкие клочки земли. Только напугаю крестьянина, которому они отошли. Подумает, что я хочу отобрать у него землю!»
Мриганаяни взглянула на Лакхи:
— Теперь ты станешь жить в своей собственной крепости, рани-джи!
— Нет, махарани-джи, я по-прежнему буду жить в твоём Гуджари-Махале! — ответила Лакхи.
Мриганаяни засмеялась:
— Рано или поздно, невестка, тебе всё равно придётся переселиться сюда.
— Этого не будет, золовушка, ты не заставишь меня покинуть Гуджари-Махал, я буду сопротивляться, — в тон Мриганаяни весело ответила Лакхи. В душе она была счастлива.