Он хотел взять голову Катти Лавенго в ладони, и сжимать, пока череп не треснет. Даже не верилось, что у этой курицы оттуда вытекут мозги, а не полезет вата. А с другой стороны, может это — своего рода месть? Что, если мистри прекрасно понимала, насколько недалек Карл Эллусеа, и намеренно лишила Неда надежного северного плацдарма?

Что хуже — потерять Стэнвенф или лишиться мастера манипуляции — он пока не решил. Жеарин Вельцгоф ему без Гармода не достать, а получи он Гармод — в ней отпадет необходимость. Проклятая восточная ханша Тенды хорошо спряталась. А Вирджиния мертва. Где взять мистри манипулятора? И сработает ли схема без него?

Нед вышел на балкон, который опоясывал башню губернаторского дворца приемов, заложил за спину руки и сделал круг. Посмотрел вниз, на крабовую клешню Стены. Настанет день, и сюда пришвартуется его плавучий остров. Все равно настанет, кто бы не вставлял ему палки в колеса!

Когда он только начинал готовить переворот, его еще посещали сомнения. Он постоянно выяснял, чего не хватает народу. Переодевался в штатское и ходил по рынкам, кабакам, цирюльням и домам удовольствий. Даже принял участие в собрании рабочих ткацкой фабрики с острова Уль. И заметил, что лучше всего объединяет простых людей общий враг. Вне зависимости от того, чем были недовольны собеседники: маленьким жалованием, налогами, плохим состоянием жилья, грязью на улице, дороговизной лампового масла или риса — во всем они винили правительство.

Что ж, в некоторых случаях Нед не мог с ними не согласиться. Чем дальше, тем больше в нем крепла уверенность, что единственное, чего действительно не хватает государству — цели, к которой стремились бы его люди. Сообща.

Такой цели, как у Венсийской империи. Гражданин ее с рождения знал, чем будет заниматься и чего сможет достичь. Он жил и умирал во благо государства, он воспитывал так своих детей, а те — своих. Империя развивалась, крепла, богатела. У венси появились технологии, о которых сейчас оставалось только мечтать. Они управляли погодой, передавали информацию по воздуху, погружались на дно океана. Они однажды добрались бы и до треклятого материка, сломав пространственные барьеры. Если бы не одаренные…

И Нед возродит империю. Только без венси. Они уже потеряли свое право на будущее. Выродились. Кто среди них остался? Такие, как Стефан Брайс с его подружкой? Нужно, кстати, решить их судьбу. Химик может пригодиться, а девчонка — вряд ли.

Нет, империя Неда будет Йенской!

Он повернулся к городу.

На улицах возле Управлений патрульного корпуса, до сих пор толпился народ. С высоты башни люди выглядели крошечными точками. Нед указал им на врага. Дал оружие и направил в бой. Потом придется многих из них повесить, но пока пусть делают свое дело. И помогают Неду делать общее — готовиться к запуску Гармода.

— Господин генерал! — из дверного проема шагнул на балкон его первый адъютант. — Разрешите…

— Докладывайте.

— Госпожа Алис Лавенго просит, чтобы вы ее выслушали.

— Если у нее есть, что сказать, кроме нытья, пусть передаст через вас. Свободны.

— Господин генерал, она сказала, дело касается Эвы Эллусеа! — отчеканил молодой офицер.

— Хорошо, ступайте.

Нед спустился на лифте на два этажа вниз. Он терпеть не мог разговаривать с женщинами, особенно, если те при этом рыдали. Катти не проронила ни слезинки. А вот ее мать норовила затопить губернаторский дворец. Нед бы избавился от Алис Лавенго, не будь она сильнейшей предсказательницей. В Йене ее уже ждала нестеитовая пластина. Но женщина до сих пор не понимала, что ее никто не отпустит, пыталась торговаться, умолять, даже угрожать. Откуда ей стало известно, что Неду нужна Эва?

В соседней комнате мерно гудела стракт-машина. Нед плохо разбирался в инженерии, немногим лучше — в теории измерений, знал только, что поле, которое она генерирует, мешает мистри использовать свои способности. А если ее неправильно настроить — может и вовсе вызвать у одаренного приступы судорог, галлюцинации и даже смерть. Алис Лавенго берегли, а вот толпам новоиспеченных охотников раздавали орудия смерти.

При виде Неда патрульные у дверей комнаты вытянули не только макушки, но и лица. Он улыбнулся и постучал — сила привычки, мог давно не делать этого — а потом вошел, не дожидаясь ответа.

— Геневал!

Глаза Алис окружали красные круги, щеки горели, говорила она так, словно вот-вот зарыдает снова. Одной рукой женщина держалась за округлый живот, во второй, манерно оттопырив мизинец, держала булку с кремом. Щека ее была измазана чем-то белым. Алис энергично жевала кусок, который был у нее во рту.

— У меня мало времени, госпожа Лавенго. Надеюсь, вы действительно решили сообщить мне что-то важное.

— Да, но сначала пообещайте мне, что отпустите нас с Катти, когда дело будет сделано. Вы человек слова, и я на него положусь, мне больше не на что… — она торопливо стерла крем со щеки.

— Госпожа Алис, я не торгуюсь. Итак?

— Вам нужны не мы, я знаю, я знала еще раньше, когда Фердинанд… О, словом, моя Катти может достать для вас Эву Эллусеа. Они были подругами в детстве, и потом, в школе…

— Только Эва Эллусеа стараниями вашей Катти мертва уже несколько часов! — поморщился Нед. — Мне пришлось сжечь Стэнвенф после того, что по наущению вашей дочери натворил мой подчиненный. Всего доброго, гос…

— Нет! — перебила его Алис, почти криком.

Она шлепнула недоеденную булку на поднос. Крем брызнул во все стороны, попав ей на платье.

— Нет, она жива! Я знаю, я видела что будет, гораздо раньше, чем вы прилетели в Крессильн, раньше даже, чем вы вышли на балкон в Йене!

— Хорошо. Я вас послушаю, — сказал Нед, отодвигая тяжелый стул.