Сосны угрюмо шумели, из фургона доносились обрывки разговора Мора и Эвы, а порой — ворчание собак. Весь день с небес лилась вода: то брызгами, то струями, то огромными горошинами. Сырость пробирала до костей. Особенно мерзко чувствовала себя рука под гипсом. Касси так хотелось ее почесать, хоть бы даже пришлось разбить этот проклятый гипс об дерево. Она уже готова была попросить о привале: попить теплой травяной настойки и перекусить. И засунуть внутрь гипса колючую веточку сосны. Рука, вроде, уже достаточно похудела для таких экпериментов.

Уже второй день Касси тряслась на козлах рядом с Яном и глазела по сторонам. Голову она замотала цветным платком, а пальто сменила на огромный старомодный плащ. И то и другое раньше хранилось в сундуке у циркача, и источало тяжелый ягодный запах.

Касси видела цирк только на картинках книг: огромные шатры с острым верхом скрывали круглую площадку, на которой выступали тонкие и ловкие танцовщицы, мускулистые силачи поднимали огромные гири выше собственной головы, а фокусники доставали из пустой шляпы платки и букеты цветов. Собак среди артистов не было.

В Стене тоже никто этих животных не держал. Негигиенично и слишком дорого: себя бы прокормить, не то что собаку, кота или даже крысу. Цены на мясо в последнее время выросли почти на треть, и Касси позволяла себе кусочек ветчины по выходным. Вчерашний ужин из ножки кролика с рассыпчатыми картофелинами показался ей просто праздничной трапезой.

— А как твоя мать бежала из Стены?

— Она не бежала, вроде как. Вышла по разрешению, но вернутся вовремя не смогла. Сломала ногу. Мимо, к счастью, проезжал гэлад, который ее подобрал.

— Со мной-таки похожая история. А я могла бы пригодиться в вашем цирке? Я — способная, наверное, меня можно чему-то обучить. Каким-то трюкам.

— Кас, мне неудобно тебе отказывать, но нашему гэладу сейчас никто не нужен. Сезон заканчивается, мы даем последние представления и уходим на зимовку. Жизненные нити в руках Судьбы, может, позже…

— Твое «позже» сейчас звучит почти так же, как «никогда». Вряд ли я снова окажусь снаружи, — перебила его Касси и отвернулась.

Хорошо, что дождь припустил. Слезинки в углу глаза не видно.

Это несправедливо. Да-да, Судьба, если ты существуешь, то я буду идти тебе наперекор. Сдохну, но буду! Ты меня все время дразнишь: то местом пилота на дирижабле, то работой механика в богатом гараже. А потом оставляешь с носом.

Вот у Мора есть бессрочное разрешение. И деньги, и образование есть. И-таки он этим не пользуется! Ничего ему не нужно. «Ты не собираешься возвращаться?!» — мысленно передразнила его Касси. Было бы к чему. Ее папа не содержит.

— Кас, хочешь научиться управлять лошадью?

Она повернулась и обнаружила, что Ян внимательно на нее смотрит. Может врет он, что не одаренный? Вдруг он мысли читает?

— А мы не въедем в дерево? — она посмотрела на поводья с опаской, но уже протянула руку.

— Надеюсь, нет. Проверим, чему и как быстро тебя можно научить.

Она улыбнулась. Капля дождя попала ей прямо в глаз, и Касси потерла его пальцами.

На подъезде к Ридфи она уже обвыклась с ролью возницы. И даже воображала, что фургон принадлежит ей. Нет существует Стены, не нужно никаких разрешений, сгоревший город — всего лишь сон. Есть только бесконечная дорога, шум ветра, стук копыт… Ян, который рассказывает ей истории о давних временах, когда Творец создавал мир, поднимал из недр океана острова и заселял их сказочными созданиями: крылатыми ящерицами, трехголовыми псами, говорящими болотными огоньками. Люди жили надалеком Континенте, и над их головами звездная пыль просыпалась сквозь узкое горлышко созвездия Часов.

— Тебе бы книги писать! — заметила Касси, останавливая лошадей у входа в гостиницу.

— Я и пишу, — пожал плечами Ян. — Потом подарю их своим детям, чтобы продолжали.

Он спрыгнул на землю, помог Касси слезть.

В «Шальной лошади» оказалось так тепло, что ее еще за ужином потянуло в сон. Тем более, что ели они в молчании, словно все-таки наговорились за день до усталости языка. Когда Ян предложил Мору заказать Бернского темного пива, Эва поднялась и ушла наверх. Касси тоже не стала сидеть с мужчинами дальше. В маленькой комнатке под лестницей теплилась на огромной бочке сальная свеча в грубом подсвечнике, Узкое окно снаружи оказалось закрыто ставнями. Постель представляла собой брошенный на железный сундук плотный матрас и шерстяное одеяло. Все это, если не считать свечного запаха, так напоминало о Стене. Шум воды убаюкал Касси за считанные минуты.

Острые силуэты среди поросших кривыми соснами скал. Металлические хребты спящих тварей. Бетонные пещеры, из которых они выползают на свет. Здесь не растет ни единого дерева. Нет птичьих гнезд на верхних этажах. Мертвый город монументален и тих. Касси задерживает дыхание.

Пустые кубы: никаких стен, только каркасы. Кубы громоздятся друг на друге, валяются на ребрах, стоят на собственных вершинах. В кубах проходят трубы, стойки, провода. Там что-то есть. И оно — живое.

День медленно перетекает в вечер. Тяжелые облака давят на Касси, принуждают ее ступить на землю мертвого города.

Но это не земля! Покрытие выглядит так, словно каменную крошку превратили в пасту и, как маслом, смазали ею все вокруг.

Этот город — творение венси. Не тех, что живут в Стене и не видят неба. Других: гордых своим миром. Своей Империей.

На скальном уступе впереди высится строй металлических башенок. Их обвивают матовые трубки. В сумерках, которые опускаются на город, силуэты едва заметно светятся. В воздухе висит напряженная тишина.

Касси делает шаг. Он рассыпается и тает, звеня. Мертвая музыка. Призрачная, похожая на игру воображения. Толи шум ветра, то ли звук капающей воды, то ли плач десятков маленьких колокольчиков.

— С ума сойти, — шепчет Касси.

— У-а ти, у-а ти, — отвечает ей город.

Касси крадется на цыпочках, заглядывает в пустые конструкции. Добирается до границы света и тьмы. Тьмы непроглядной и живой. Она клубится внутри тоннеля и зовет Касси нырнуть. Нырнуть, плыть, качаясь, в небытие, до раскаленного ядра в недрах планеты.

Касси еще помнит, что боится воды. Она умеет только тонуть. Но тело не слушает ее, делает несколько шагов… И Касси умирает, чтобы воскреснуть за тремя поворотами спирали. Здесь свет слишком ярок. Он режет глаза. Его источают матовые панели, что висят на цепях над дорогой. Место кажется рисунком. Наброском — но в этом наброске есть своя завершенность.

Страх отпускает Касси, и отношение к мертвому городу меняется. Словно топится лёд. Она задирает голову вверх. Призрачные тонкие силуэты танцуют на ветру, серые облака цепляются за них и рвутся в клочья. В носу щиплет от отчаяния.

Касси подпрыгивает и летит в небо. Прямо к созвездию Часов.

Утром, когда Ян запрягал лошадей, Касси подошла к нему и спросила:

— Ты ведь объездил весь Северный архипелаг?

— С севера на юг, — ответил он с улыбкой.

— Нет, я серьезно! Есть ли где-то среди скал и сосен мертвый город, который кажется построенным из пустых кубиков? С башнями, вокруг которых вьются светящиеся трубки?

— Там еще играет ветряная музыка?

— Пустые трубки и колокольчики. И в нем ничего не растет, — досказала Касси. — Птицы не летают. Животные не селятся.

— Только этот город не мертвый. Он спящий. Это Валеда. Читала про нее, да, Кас?

— Нет, — ответила Касси. — В том-то и дело, что не читала и не слышала. Но сегодня он мне приснился.