— Что ты обычно слушаешь? — спросила Эва, перебирая цилиндры с записями.

— Ничего. У меня отродясь не было фонографа, — ответила Касси, и отправила в рот крошечное печенье. — Я читаю. Ну, чаще-таки по работе, конечно. Чертежи и учебники. Но иногда — романы.

Романа она прочла за всю жизнь только два. Один драматический, где в конце умер главный герой. И Касси пожалела, что столько времени потрачено зря. Ведь она всю книгу надеялась! А второй — любовный: там все обрели счастье, и оттого Касси стало не менее печально, потому что ей подобного не светило. В отличие от героини, она не была ни красавицей, ни умницей. Хотя дар-то у нее имелся, но… сомнительный очень дар. И она совершенно не умела им пользоваться. Считалось, что среди венси одаренных не бывает. Но вещие сны-таки тогда как объяснить?

— Я тебе поставлю оперу «Путешествие за край земли». Она сейчас очень популярна. Я сама ее слушала недавно — обсудим потом впечатления.

— Это вряд ли. Я в музыке одно только понимаю: красиво звучит или нет.

Эва надела цилиндр на барабан, щелкнула запором, отпустила пружину. Из рупора полились нежные звуки струнных, чуть позже к ним присоединились трубы и скрипки.

Поведение йенки настораживало. Эта девушка вела себя так, словно они были подругами. И еще так, словно Касси — не из Стены. Может, она-таки и впрямь не понимала, как венси живут, а может — придуривалась.

Стена делила на две половины центральный остров Северного Архипелага. Ширина её местами достигала километра. Эта гигантская постройка времён Венсианской империи представляла собой комплекс заводов полного цикла, с шахтами, скважинами, цехами и мастерскими. Как пятнистая ящерица, ржавые чешуйки которой чередовались с блестящими, Стена сползала с Ганфских гор к Малому океану, изгибаясь в виде знака тильды.

После окончания Тихой войны, за которой последовало варварское и безжалостное уничтожение имперского наследия, Северный Архипелаг достался южанам. Победители безжалостно казнили венси по суду и без него. Тех же, кто выжил, поселили внутри Стены. Их единственной задачей стал непрерывный труд во имя процветания нового государства. Железная крепость превратилась в тюрьму для целого народа.

Каждый их шаг контролировался Правительственным Патрульным корпусом. Любые попытки выбраться наружу без особых разрешений жестоко пресекались. Караулить венси не представляло особой сложности, достаточно было одного взгляда на человека, чтобы почти безошибочно определить, кто перед вами. Светлая кожа, низкий рост, и все возможные в природе оттенки рыжих волос отличали их и от йенцев, и от фешнов.

Статус обитателей Стены был весьма неопределённым: они не являлись ни рабами, ни свободными людьми. Решением внутренних вопросов железной крепости занимались мэры-венси. Шахтами, скважинами, заводами, лавками, банками, которые находились на территории Стены и обслуживали её жителей, владели венси. Однако нажитые ими капиталы ни в какое сравнение не шли с состоянием обеспеченных йенцев. Свободные граждане жалели каждую копейку, когда платили за труд венси. И только цены на продукты, которыми они снабжали Стену, с каждым годом неизменно росли.

Столица Союза Архипелагов находилась далеко на южных островах. Правители его почти не интересовались делами венси до тех пор, пока в Стене не вспыхивало очередное восстание. Оно быстро и жестоко подавлялось. Буря стихала, жизнь угнетённого народа возвращалась в прежнее русло.

Венси обслуживали Мореходную, Железнодорожную, Телеграфную и Газовую компании, Воздушный торгово-пассажирский альянс. Они ремонтировали водопровод и газопровод. Они выполняли заказы на изготовление паромобилей и лифтов, окон и кирпича, домашней техники и больничного оборудования… Но даже к своим беднякам йенцы относились с большим уважением.

— Можно я возьму еще печенья? — спросила Касси.

— Конечно, все блюдо — для тебя. Даффи очень старалась, она любит гостей. А у нас их почти не бывает.

— Я-таки не гостья.

— А кто? — Эва развернулась, шелестя юбкой подошла к кровати, и присела на край. — Прости еще раз, что так вышло. Я обычно очень внимательна за рулем. А тут замечталась. Такая погода стояла чудесная, знаешь. Почему ты убегала от патрульного, раз у тебя было разрешение?

— Я забыла о нем. Замечталась, — почти передразнила Касси. — Ну и рванула, а потом-таки подумала: я остановлюсь, а он меня, все одно, арестует. За неисполнение требования законника. Впаяет мне штраф. А я только что все деньги родителям отослала. У меня папа болеет.

Эва опустила голову, уставилась на одеяло.

— Еще раз прости. У нас есть друзья в Патрульном управлении. Мы уже попросили их восстановить твою бумагу. Может, я смогу чем-то помочь твоему папе? Лекарствами, например?

— Нету таких лекарств, — буркнула Касси и потянулась за чаем. — У папы туманная лихорадка. Он на шахте трудился, в Ганфском секторе.

— О! Мы сейчас работаем над ним, — оживилась йенка. — Мой отец работает. Я пока просто веду записи. Мы думали уже, что нашли, а потом, через две недели, все лабораторные свинки погибли. Мы их вскрыли, а у них почки похожи на решето. Нефроз. Но самое досадное, что папин коллега уже сдал статью в медицинский журнал. Отозвать ее он не успел. Впрочем, мы теперь решили снизить дозу и кое-что изменить в рецептуре. Так что шансы есть.

Касси и половины не поняла в Эвиной речи, но, когда услышала про шансы, решила уточнить:

— И как долго вы будете менять рецептуру?

— Уже поменяли. Ввели новой партии зараженных свинок. Но нужно дождаться результатов эксперимента. Это где-то месяц. Я частенько бываю в виварии, и пока все идет отлично.

— За месяц папа может умереть, — расстроилась Касси. — Или оглохнуть, если выживет. Это у вас всегда так долго? Эксперименты?

— Это еще недолго, — печально вздохнула Эва. — И без гарантий, что последствия не проявятся позже. Фармация — сложная наука, все и яд, и лекарство одновременно.

— И где-таки вы берете болеющих свиней?

— Не свиней, что ты! Свинки морикус — это маленькие такие пушистые животные с Южного Архипелага. Мы их сами заражаем.

— Жестоко, — поморщилась Касси. — Они ж страдают. Хорошо-таки с машинами работать: если что-то неправильно сделаешь — рванет или отвалится в первой же поездке! Ну, или на край, с места не тронется.

Она решила сменить тему. Если сейчас о папе думать, то и вовсе тоскливо станет. Родители гнут спины в шахте из-за нее. Впрочем, о работе она тоже зря-таки начала: какая теперь работа, со сломанной-то рукой? Выгонит ее мастер. За то, что пропала без предупреждения, а вернулась — нетрудоспособная.

— У тебя было в сумке что-то ценное, кроме разрешения?

К чему йенка клонит? Хм, если они видели Стефановы бумаги, то плохи ее дела. Но признаваться Касси не станет. Нет. Подкинули. Ничего не знает. Это не ее.

— Н-нет. Всякое барахло. Ну, там, ключ, расческа, проволоки моток. Так, — она махнула рукой.

— А ты сможешь попасть домой без ключа?

— А, да не тот ключ, — Касси хохотнула. — Гаечный. А от комнаты я всегда у комендантки оставляю. Я в общем блоке живу. Это такая квартира, где чужие люди в комнатах, а кухня общая.

— Зачем ты носишь с собой гаечный ключ?

— Ну, я в автомастерской работаю, в Стене. Но еще-таки на выездах. Кстати, в «Детриях» тоже разбираюсь. Ремонтировала. У меня вообще талант. А вам тут не нужен свой механик?

— Дома — нет, мы обычно вызываем кого-то, или отправляем машину в мастерскую. Но, кстати, раз так — я скажу папе. У него два собственных гоночных автомобиля, оборудованный гараж. Там «Хаденс», который собран на заказ, и «Мартия супри». Мы регулярно участвуем в больших заездах. Не сами, конечно, за нас выступает гонщик, Виктор Дименс. Слышала о нем?

— Ого! — у Касси пересохло в горле.

О Дименсе она читала в газетах. Там его называли «парнем-быстрее-ветра» и еще «прожигателем-газа-и-жизни». И прочили первое место на Великой Гонке Архипелагов в следующем году.

Может, вот ее шанс? Эй, Творец, это ты специально-таки подстроил, чтобы меня сбили?

Даже если восстание завершится победой венси, работать-то все равно придется. А хороших нанимателей еще поискать. И место, где бы тебя не унижали уроженцев Стены — сущая редкость. И знаменитый гонщик, у которого можно взять автограф, не стоя в очереди.

— Хочешь, я тебе и книг принесу? У нас огромная библиотека. Я бы сводила тебя, но может приехать Карл. Прости, — Эва затеребила золотой браслет на запястье. — Это мой брат, он — полковник патрульного корпуса. И у него профессиональная деформация. По поводу венси… Он… Не очень терпим. Это…

— Да не объясняй. У большей части города «формация» по отношению к стенским. Мы привыкли уже. Это вы с твоим папой слишком добрые. Мне прям-таки даже странно. Принеси мне что-нибудь про путешествия. Говорят, бывают такие большие альбомы с картинами других городов. Если есть.

— О, конечно, — Эва поднялась. — Путеводителей полно. Хочешь про Восточный Архипелаг? У них там повсюду степи и древние руины. На юге живут оседло и растят рис, а на севере кочуют и пасут кылаги — лохматых лошадей. Города у них, правда, всего два. И очень странные традиции. Подойдет?

Касси закивала. Ну, такого альбома она в Стене точно не посмотрит.

В серых балахонах из парусины по бескрайней степи бредут две маленькие женщины. Небо над их головами багряно-розовое, как цветки альгына, облака лилово-черные, как гривы лохматых кылаги. Пахнет мокрой землей и преющей травой. Простор полнится одиночеством. Он бескрайний, он бесприютный. И от горизонта до горизонта, отражаясь от невидимых глазу препятствий, носится в воздухе едва слышный стон ветряных колокольцев.

Силы женщин на исходе. Вот одна из, та, что повыше, падает, вытянув руки вперед. Ложится в зеленое море, шарит ладонями у самой земли. А вторая, худенькая, бледная, встает рядом на колени. И первая показывает ей камень. Круглый белый диск с тремя ровными дырками на одном конце и треугольным сколом на другом. А вторая — кивает, трет рукой лоб. Оставляет на нем темные полосы грязи.

Та, что держит камень, Касси не знакома. Но степи — ее родина. Глаза женщины узкие, раскосые, серые, и блестят, как сталь. Брови изломаны, как крыша дома. На щеке у женщины шрам. Она жестикулирует, когда объясняет что-то спутнице.

А спутница ее — Эва Эллусиа. Короткие черные волосы контрастируют с белой кожей, как знаки на книге Судьбы — с обложкой. Щеки запали настолько, что глаза кажутся чудовищно огромными.

И вот, дослушав восточную женщину, Эва прикрывает глаза ресницами. Достает из-под балахона серебряный медальон — такие носят вольные венси — и прикладывает к губам. Зачем он ей? Как он у нее оказался?

А потом они обе, помогая друг дружке, поднимаются и идут дальше. Рук не размыкают: вместе они сильнее степи. Сильнее ветра.

А ветер крепчает. Облачные лошади скачут все быстрее. Небо темнеет.

На горизонте вспыхивает огонек, потом другой.

Касси все труднее рассмотреть детали. Одно она точно знает: женщины еще идут, они будут идти. Они не сдадутся.

Шея болела, рука затекла. Касси открыла глаза. Обнаружила, что лежит головой на раскрытом «Путеводителе по Восточному Архипелагу». На странице с изображением дома богини смерти — Гаш. Храм ее окружен забором из гибких прутов, с которых свисают «ветряные колокольцы» — ныши — пустотелые трубочки с отверстиями. Свет в комнате приглушен, а фонограф шуршит крутящимся барабаном: цилиндр доиграл и выпал наружу.

Вот что за сон? Это снова проявляется дар, или она просто слишком впечатлилась книгой? Может спросить Эву, собирается ли она в путешествие на восток?

Да, вот будь Касси йенкой, непременно бы нашла Орден Дара и посоветовалась. Потому что если у нее есть дар, то нужно учиться им управлять. И справляться с последствиями. Говорят, одаренные часто съезжают с катушек, если не тренируются.

И говорят еще, что все богатые йенцы — одаренные, мистри. Потому-то они все и богатые, что могут кто мысли читать, кто вещи перемещать, а кто — предвидеть будущее, как Касси. Да, здорово же в таком случае делать ставки на гонках. Или покупать по дешевке то, что потом подорожает. Только мистри владеют знанием, как даром управлять. А она — нет. Иначе уже осуществила бы все свои мечты.

Вот чего только спросонья в голову не придет?