Четыре года. Самых лучших. Самых благополучных в мире. С той стороны — пот, с этой — разум; с той — немое молчание, с этой — пляска; с той — богиня Гестия, с этой — богиня Ника.

Третья итакийская цивилизация.

Как в сказке.

И еще четыре года. Самых худших. Самых тревожных в мире. (Зачем весь мир, если нет царства?) Небеса и солнце низверглись в бездонную пропасть, потому что обрушилась колонна, поддерживавшая их: наш трон.

Как в сказке…

Уже четыре года скитаемся мы по чужим краям. А кто виноват? Народ! Кто же еще?

Я сказала Одиссею (лже-Одиссею):

— Ты ничего не добьешься, проявляя к ним милосердие и уничтожая поодиночке или пятерками. Их вырастает в десять раз больше и опаснее. Отруби им всем сразу большие пальцы на ногах и на руках. Тогда они не смогут убежать в горы, если мы станем их преследовать, и схватить меч или лук, если задумают сами нас преследовать.

— А как же они будут держать мотыгу, молот и серп?

— Пусть держат обеими руками, чтобы больше уставали и у них не оставалось ни сил, ни времени думать.

Он добродушно смеялся.

Правда, как хорошо все мы прожили первые четыре года. Одиссей правил Кораблем, я — Хозяйством. И царство стало похожим на куклу вроде тех, что закрывают глаза, если их положить ничком или на спину.

Ему нравилось смотреть, как я, сидя в нижнем зале, вяжу одеяла, фуфайки или еще что-нибудь. Ему нравилось когда я сама запрягала его мулов с золочеными крупами быстроногих, как ветер; и когда он усаживался на облучок, подавала ему кнут, поцеловав его сначала, — символ власти и человечности.

Святое эллинское семейство!

На всех торжествах или праздниках он усаживал меня рядом с собой на высокое кресло, чтобы я видела и меня видели. То и дело посреди площади (в назидание народу!) он вешал неисправимых или отрубал им голову. Ему хотелось, чтобы я не пропустила ни одной судороги лица, ни одного содрогания тела. Боже, до чего тонкая душа у этого человека.

Обе руки, обнимающие Ионическое море, раздвинулись еще шире из боязни прикоснуться к нам. Мудрый Алкиной прислал сватов к нашему Телемаху, отдавал нам свою красавицу дочь с горою приданого — в надежде спасти свое царство.

Наши корсары бороздили моря от берегов Албании до известняков Циригоса и от каблука Калабрии до двойной Минойской секиры.

Все бывшие женихи стали военачальниками, работорговцами и ростовщиками. Обильные реки золота и блуда журчали в замках и казне архонтов. И освежающее журчание одного и согревающее — другого освежали и согревали даже последнюю деревенскую лачугу. Но…

Два варварских племени, Волколюди и Шакалолюди, предками которых были волки и шакалы, прорвались из своих далеких островов и лесов, с душами черными и мрачными, как и их все и острова, людоеды, как волки, хитрецы и пожиратели падали, как шакалы, и несметной лавиной ринулись друг на друга. Чтобы сожрать сушу и моря. Рыча, сжигая, терзая, приближались они к нашему мирному раю.

Первыми пришли Волки. Одним прыжком из Румелии они очутились на островах Лефкас и Кефаллиния. Вслед за ними, запыхавшись, приплыли на своих кораблях Шакалы и потребовали, чтобы Одиссей сопротивлялся. Если же он потерпит поражение, то сможет убежать, а потом они вернут его еще лучшим, чем прежде.

Одиссей хотел выдать народ Итаки Волкам, чтобы спасти трон. Только народ этого не захотел. Но моря оставались в руках Шакалов. Если бы Одиссею пришлось туго, он сел бы на корабль и удрал.

Но он не собирался бросать свой народ на произвол судьбы. Он был готов и сам воевать издалека за победу правого. А правым окажется тот, кто победит. Сам же он, естественно и честно, пойдет с победителем.

У нас не было времени для долгих размышлений. Ни покрывало Левкофеи, то есть моя ложь, не могло нам помочь, ни волшебства Кирки не успели мы пустить в ход. А своего сына Пана, которого я родила в прошлом году и которому теперь исполнилось тысяча лет, я не смогла найти. Испугавшись, он сбежал в аркадские чащи, где много желудей и диких коз.

Одиссей призвал народ Итаки защищать «священную землю родины, могилы предков, алтари богов и свободу». Это он здорово придумал!

И народ взялся за оружие и дрался как лев. Не за землю, которая ему не принадлежала; и не за предков, которых у него не было; не за богов, у которых он был пасынком, и не за чью-то свободу. Так он говорил! Он воевал за то, чтобы изгнать и чужеземных грабителей, и местных. И таким образом обрести и землю, и родину, и богов, и предков — и свою свободу.

Неблагодарный!

Народ сражался в горах и на море, а Одиссею было не до того. Он собирал пожитки. И прежде чем войско было побеждено, командиры предали его врагу. Что же оставалось делать Одиссею? Он взял казну, наши драгоценности и колоду карт; прихватил меня с Телемахом и Миртулу (старый Лаэрт приказал долго жить); взял с собою и самых верных своих соратников, сел на шакальский корабль и уехал. Мы уехали. Чтобы продолжать борьбу еще успешнее. До конца. Ведь мы были закваской нации. А без закваски не испечешь хлеба.

На другой день после нашего отъезда на Итаку пришли Волки. Народ заперся в домах, но архонты, военачальники и все государственные мужи с фанфарами вышли им навстречу при всех регалиях и без мечей во главе с первосвященником, прижимавшим к груди Священную Мифологию, и с девицами из аристократии позади, державшими в лилейных пальцах цветы и венки; и с ликованием и гордостью встретили победителей. «Спасителей».

Эвримах поблагодарил их за великую услугу, которую они оказали Итаке, защитив ее от Шакалов, и за великую честь называться предками греков.

Затем он поднес им на серебряном блюде ключи от государства и от казны — сколько осталось. Он передал им также все корабли, государственные арсеналы, хлеб, и масло народа, и его скот. Отдал им книги, чтобы их сожгли; школы, чтобы превратили их в тюрьмы, и все церкви, где бы народ молился, чтобы они не уходили. И все досье на мятежников.

«Спасители» назначили Эвримаха Великим Визирем. А всех архонтов — его советниками. Ни у кого из них не тронули ни имущества, ни привилегий. Их оставили в покое и в почете с их имениями, дворцами, гаремами, ценностями и контрабандой. Зато у бедноты отняли все: и последний кусок, и последний грош.

А когда Великий Визирь, сладко улыбаясь, спросил чужеземного Военачальника, сохранит ли царство свое старое название или надо снять вывеску и флаг, тот ответил:

— О витрине подумаем потом. Сейчас для меня важна суть. От дворян — помощь, от народа — покорность.

На другой же день Великий Визирь и главные архонты пустили в ход газеты, амвон и парты, чтобы внушить народу будто Волки — его спасители, а Шакалы и мятежники — враги богов и рода человеческого. И приказал ежегодно отмечать как национальный праздник тот благословенный день, когда спасители впервые появились на Итаке.

Голод, болезни и смерть косили бедноту. Деньги и чины загребали господа. И тайком сообщали нам, что стараются они для нас. Готовят нам путь к возвращению. Если в конечном итоге победителями окажутся Шакалы, то мы вернемся к себе на Итаку с их помощью; если же победят Волки, то они нас и возвратят.

Но вернемся к нашей «сказке». Приход Волков оказал чудотворное действие. На всех наших островах воцарились порядок и спокойствие. Никто носа не показывал на улицу, арба не пылила, мазут не загрязнял порты, собака не лаяла, кошка не мяукала, пахарь не косил и не жал. Люди боялись, арбы забрали Волки, а лодки — Шакалы, собак и кошек съели голодные. И хотя поля засевались землепашцами, урожай собирали спасители, потому что они за нас воевали.

И тогда случилось такое, чего даже в сказках не бывает. Вначале горстками, а затем целыми толпами двинулся в горы народ! Опять мятеж! С топорами, с серпами, с дубинками — кто с чем мог. Они задумали освободить Родину! То есть разворовать и разорить. Кто им позволил? Нас они спросили? Или по крайней мере нашего представителя Эвримаха? Они сорвали нашу «борьбу» и наши расчеты.

Мятежники били Волков-спасителей, где только встречали. Не давали им носа высунуть из городов. Отнимали у них оружие; грабили склады, как будто эти склады принадлежали их отцам, взрывали мосты, как будто они были чужими. А во время жатвы не давали отнимать урожай у крестьян.

Отдельные мелкие отряды объединились в войско. Теперь страх уже не поднимался из городов в горы; он спускался с гор в города. Захватив какую-нибудь местность и укрепившись на ней, мятежники объявляли ее частью народного государства и называли Свободной родиной! С правительством, с парламентом, с судами, со школами. В этом государстве в поте лица трудились все, от мала до велика! (Я была страшно довольна!) У них были женщины-министры, женщины-депутаты и женщины-судьи. И женщины-бойцы с винтовками, патронными сумками и в штанах! Словом, настоящая анархия!

Боги и Волки разгневались. Они не могли вынести такого беззакония. Волки сделались вдвойне волками, а боги — вдвойне врагами рабов.

Спасители обратились к националистам, любящим отчизну, с призывом взяться за оружие и защищать родину, могучих предков, алтари богов и свободу! Может, они и были отпетыми негодяями, но святая цель и большое вознаграждение очистили их. Вместе с бешеными Волками с еще большим бешенством били предателей наемники. Одни при помощи оружия, другие — шпионажа.

Волки, боги и патриоты поджигали деревни мятежников, вешали и убивали тех, кто попадал к ним в руки, и нередко сжигали их живьем. Тогда и мятежники стали убивать и вешать патриотов.

Шакалы только посмеивались издалека.

— Не расстраивайтесь, — утешали они нас. — Мы помогаем вам в борьбе за порядок и свободу. Нагружаем оружием суда и посылаем их вашему Визирю и Волкам, чтобы они передавали его патриотам. Мы организовали отряды патриотов и направили их в горы якобы для того, чтобы они били иноземцев, а на самом деле для того, чтобы они наносили предателям удары в спину. Мы развязали братоубийственную войну и подготавливаем таким путем свободу для благоразумных и ваше возвращение.

Мы тайком послали к мятежникам своих людей для консультаций и руководства борьбой. Точнее, чтобы они предавали мятежников.

Мы заслали тайных агентов и в штаб Волков, желая наладить с ними сотрудничество в деле подавления мятежа сегодня, чтобы завтра засиял свет правды.

Мы можем грызться с Волками в любом уголке земного шара за господство над миром. Но когда народы поднимают голову и вознамериваются прогнать и нас и их, мы проигрываем войну. В этом вопросе мы не враги, а союзники. Понятно?

Не писала много дней. И сейчас еще из глаз моих льются на бумагу слезы, смывая буквы… Я потеряла своего Одиссея, своего мужа! В результате бесконечных забот и недосыпаний (он и ел много, чтобы развлечься и отдохнуть) его хватил удар. Велика могила, что приняла в свое лоно моего гиганта. Его оплакивают и друзья, и враги. И крокодилы. Я в страшном горе. Он не успел поверить мне тайну Кирки. Впрочем, и с помощью старых испытанных средств (богов, фальшивых документов, голода, тюрем) можно превращать людей в свиней!

— На четвертом году «сказка» превращается в чудо.

Третье великое племя, Неолюди, неисчислимое, как волны в океане, устремилось от северных льдов, могучее и непобедимое, и захлестнуло своими волнами страну Волков. И эти — за освобождение рабов! Как Волки и Шакалы! Только Неолюди были не хуже, потому что не просто болтали, но и поступали в соответствии с тем, что говорили.

И тогда несчастные Волки были вынуждены поспешно убраться, им надо было защищать свои логова. С Итаки они ушли так же, как и пришли: одним прыжком. Да благословит их господь! Они не желали нам зла! Пусть и их минует несчастье.

Как только Волки ушли, с гор спустились мятежники, захватили власть и провозгласили мятежное государство. Вся земля, заводы, корабли и деньги — народу! Без господ, крупных и мелких, местных и иноземных. Прямо стадо, только без пастухов!

Боги хохотали. А Шакалы еще пуще. Они продолжали шататься вокруг наших островов в ожидании, пока уйдут Волки, и сразу же, в один день, захватили их. Освободители!

Освободители потребовали, чтобы мятежники сдали оружие да разошлись «по домам» подобру-поздорову. И тогда им простится все содеянное.

Но разве те послушались! Отдать свои завоевания и власть, которую они называли Равенством! Тогда освободители, как у них и было задумано, вместе с архонтами и истинными патриотами напали на них и силою оружия и волею богов через несколько дней победили мятежников, отняли у них оружие и снова надели на них цепи, освященные временем и богами.

Вновь воцарились спокойствие, порядок и молчание, На земле, как на небе!

А когда освободители торжественно вошли в столицу, никто, за исключением немногих, но зато отборных патриотов, не вышел им навстречу. Неблагодарные!

А архонты, военачальники и государственные мужи вышли при всех своих регалиях и при мечах во главе с первосвященником, прижимавшим к груди Священную Мифологию, с фанфарами впереди и девицами из аристократии позади, державшими букеты в лилейных пальцах, и с ликованием и гордостью встретили новых победителей-освободителей.

Новый Великий Визирь, брат Эвримаха Стеномах, вручил им ключи от города и казны. И поблагодарил за ту великую услугу, которую они оказали жителям Итаки, освободив их, и за величайшую честь, которую они им оказывают, считая потомками богов и негров. Белых негров.

Со сладчайшей улыбкой на устах Великий Визирь спросил у них, останется ли за царством его прежнее название или снять вывеску и флаг? Командир освободителей ответил ему, также со сладкой улыбкой:

— Если вы не сохраните название, вывеску и флаг, что же тогда у вас останется своего?

Но Шакалы не были так наивны, чтобы на этом остановиться. Оружие, отнятое у мятежников, они отдали патриотам, чтобы те не задумываясь убивали каждого предателя: на улице, дома, в поле. И не просто убивали, а сначала пытали. Они заполонили горы отрядами вооруженных патриотов. Решили очистить горы и города от заразы.

Так они организовали междоусобицу, чтобы никогда не уходить… И не дай бог. А то будет как прежде.

Вернулась и я, Идеал, на родину, к своему народу. Архонты и патриоты встретили меня, раскрыв объятия, как пасть кита. Народ же снова заперся в домах. Все равно никуда он от меня не денется!

Ах! Если бы был жив мой лже-Одиссей! Благородный, Братолюбивый, Благодетель, Спаситель! Чтобы и он мог порадоваться. Боги ниспошлют мне другого. И тогда мир станет еще лучше. И просторнее.

А для того чтобы мир стал просторнее и лучше, мой народ воюет ныне на краях земли. На Мертвом море; на Ниле; на Евфрате; в Тапробане; куда его посылают Шакалы. Велик мир! Велика Итака!

Теперь все мы счастливы. И господа, и народ. Наблюдая, как внизу на площади девушки из народа танцуют на празднике в честь нового порядка, я услышала новую песню:

Кто сочинил эту песню? Я велела найти автора. Назначу его национальным поэтом. А его песню сделаю национальным гимном.

Великие истины рождаются из великих событий. Величайшая же истина заключается в том, что нет свободы без страха и цепей…

Жизнь прекрасна!

(На этом кончается Сказка, но всякий конец является в то же время и началом.)