— …Творец нашего мира, видать, еще молод.
— Почему ты так решил?
— Ты посмотри на форму нашей планеты! О чем Он думал, когда лепил ее?
Народный фольклор
Просыпалось тяжело. Все тело болело и ныло, сознание не хотело возвращаться, но мозг просыпался, заставляя пробуждаться и тело.
Не способствовал приятному пробуждению и каменный сырой пол, на котором пришлось спать Дженсу.
Стоило пошевелиться — и тело отозвалось болью. Дженс стиснул зубы, не выпуская ни стона. Очень медленно и осторожно ощупал себя. Вроде бы все цело, только вот синяков да ссадин не счесть. Кое-как Клевальски сел, после чего огляделся.
Полумрак, сырость, решетка впереди…
— О, очухался! — раздался смутно знакомый голос.
Поднапрягшись и сфокусировав зрение, Дженс разглядел человека в камере напротив. Это был Четвертый Хранитель Джидигриз.
— Что же такого ты натворил, приятель, если тебя закинули сюда? — поинтересовался хранитель.
Ответить Дженс не успел — раздались шаги, а потом перед камерой появился Кен.
— Привет, Дженс, — весело произнес он. — Рад тебя видеть! Я слышал, ты такое учудил — на Императрицу покушался! Молодец! Правильно, не должна баба государством управлять! Не бабское это дело! Жаль, конечно, что попался…
— Это не я! — возмутился Дженс. Получилось не очень убедительно — слова давались с трудом. — Я тут не причем!
— То, что ты не сознаешься — это, конечно, правильно… — задумчиво пробормотал Кен. — С одной стороны. А с другой — раз уж ради тебя решили вновь задействовать подвалы УН, то ведь и до пыток дойти может. И поверь моему опыту, сознаются все. На моей памяти многие, очень многие отказывались от всего, кричали о своей невиновности… и что? Рано или поздно сознавались все. Так и ты сознаешься — это лишь вопрос времени и здоровья. А оно тебе надо? Здоровье, знаешь ли, штука такая… один раз потеряешь, и, может, никогда уже не восстановишь. Да и помучиться придется…
— Я не виновен… — тупо повторил Дженс. Мысли вяло копошились в гудящей голове.
— Ну, мне-то так даже лучше. Соскучился по своей работе. Так что поверь, пытать тебя буду тщательно и с удовольствием. Я уже, знаешь, инструмент осматривал, размышлял, что лучше применить. Так что я только обрадуюсь, если ты не будешь сознаваться. Будешь упорствовать как можно дольше. Эх, не думал уже, что вернутся прежние времена, и я еще получу удовольствие от любимой работы!
Дженс почувствовал, что закружилась голова, и прилег.
— Ладно, отдыхай, восстанавливай силы, — добродушно произнес Кен. — Они тебе ох как понадобятся! Захочешь пообщаться — кричи. Может, услышу. Поесть, извиняй, принести не могу. Хоть и отношусь к тебе хорошо, да вот приказов о твоем кормлении не было, на довольствие ты не поступал, денег не выделяли. Так что…
Дженс лежал, размышляя о том, как могло так получиться, почти не вслушиваясь в слова Кена. Тот поболтал еще немного, потом развернулся и ушел.
* * *
Когда Кен пришел во второй раз, Дженс чувствовал себя немного лучше.
— Отдыхаешь? — поинтересовался тюрем… то есть, библиотекарь.
— Что произошло? — не стал отвечать Дженс на дурацкий вопрос. — В Желтом Доме?
— Ты у меня спрашиваешь? — удивился Кен. — Тебе лучше знать. Ты в этом участвовал!
— Да ничего я не знаю! Я там случайно оказался. Кто напал на Желтый Дом?
— Мда, а я хотел у тебя подробностей узнать… Ничего, все равно расколешься, тогда и узнаю! Хотя лучше бы ты по-хорошему согласился…
— Кен, у меня нет сил с тобой спорить. Расскажи, что знаешь.
— Ладно, расскажу. Все равно скучно, заняться нечем… На Желтый Дом напали "Перворожденные".
— Кто??? — изумился Дженс.
— Удивлен, как будто и впрямь не знал… Да, "Перворожденные". Это для всех оказалось неожиданностью. Они, конечно, отморозки, но чтобы до такой степени…
Не все жители Ням-Ням были довольны эмансипацией. Далеко не все. Нашлись и противники. Те, кто был уверен в превосходстве мужчин над женщинами. При этом большинство хоть и возмущалось, но ничего не предпринимало. Так, в кругу друзей покритикуют действия властей, да этим и ограничатся. Нашлось несколько человек, которые попытались создать свою партию, "антифеминистичную", но у них ничего не получилось. Да и могло ли получиться, если государством управляет женщина?
Однако нашлись и ярые противники — те, кто не хотел сидеть сложа руки. Те, кто не мог видеть, как женщины занимают высокие посты в правительстве и выполняют работу, ранее считавшуюся мужской. Те, кто был готов отстаивать свои взгляды с оружием в руках. Кто не боялся пролить кровь.
Так появилась секта "женоненавистников" — одна из опаснейших сект Ням-ням, уже совершившая несколько терактов.
Они гордо назвали себя "Перворожденные" — дескать, согласно Писанию, Творец первым создал мужчину, и только потом женщину. И это, по их мнению, означает, что они лучше.
Феминистки быстро придумали ответ: "Вы не перворожденные, вы ранорожденные, то есть недоноски". С тех пор официально используются оба названия. "Перворожденные" — для сторонников, "Недоноски" — для противников. Неофициально используются термины покруче.
Да, сектанты были опасны, но чтобы до такой степени? Чтобы совершить покушение на Императрицу только потому, что она — женщина?
Впрочем, в Ням-Ням возможно и не такое…
— Как я понял, у них ничего не получилось?
— Угу. Хотя план они придумали не плохой. Как ты знаешь, вчера случились беспорядки — футбольные фанаты, и прочее… Вся охрана Императрицы была выведена на дежурство. А на следующий день часть охраны отправили отдыхать.
Небольшая группа сектантов атаковала один из выходов дворца — тот, что сзади, черный ход, так сказать… Тамошний пост побоялся не справиться, вызвал подкрепление. Часть "амазонок" с центрального поста и с того, что у дверей правого крыла, отправилась на подмогу. В это же время начальник поста у дверей левого крыла приказала открыть двери, впустить двух человек. Они были из сектантов — ну так кто это знал? Нападение произошло чуть позже, охранники ни о чем не подозревали. Бабе этой, видать, заплатили хорошо. Так вот, впустила она этих двоих, а те всю охрану перерезали, двери открыли, и впустили остальных. Пошли они сразу к покоям Императрицы. Но, видимо, плана Желтого Дома у них не было, пока нашли, пока добрались, какое-то время прошло… Тут охрана узнала о вторжении, поняла, что нападение на "черный ход" — лишь отвлекающий маневр. Всю охрану послали к покоям Императрицы. Они подоспели вовремя — и ударили в тыл нападавшим… Всех уничтожили, ни одного в живых не осталось. Кроме тебя.
— Я не причем…
— Ну, это ты Эльзе можешь заливать. А я как займусь тобой вплотную — сразу запоешь. Все расскажешь, что знаешь.
— Ничего я не знаю. Ты лучше скажи, Эм… то есть начальница того поста… ну, которая преступников впустила… что с ней?
— Понятия не имею. Про нее ничего не слышал.
— Жаль…
Дженс почувствовал, как его покидают остатки сил. Закрыв глаза, он провалился в темноту…
* * *
— Ну что, урод, сразу все расскажешь, или хочешь помучиться?
В суровом голосе Эльзы слышалась ненависть. Да и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
Дженс сидел на стуле посреди кабинета, руки — в наручниках за спиной. Эльза и Том расположились напротив.
— Я не виноват.
— Мда? Слушай, придурок, раз уж облажался, давай обойдемся без идиотских отговорок. Против тебя — неоспоримые факты. Один из охранников третьего поста выжил. И рассказал, что произошло. Тебя привела начальник поста, Эмили Тонгарт. Потом она приказала впустить двух человек. По его словам, она ждала их прихода. Не стала спрашивать ни кто они такие, ни цель визита. Сразу приказала впустить. Отправила с ними двух охранников. И вы двое пошли следом. Что там произошло, неизвестно. Но по всему получается, что вы вчетвером убили тех охранников и завладели их оружием. После чего вернулись и напали на тех, кто караулил двери. Они не ожидали нападения изнутри, вы напали неожиданно. Охрана хоть и сражалась, но не смогла победить. Правда, выживший охранник не уверен, что ты и эта девка нападали на них. Но, скорее всего, он просто не успел вас заметить. Тех двоих, кого впустила изменница, он видел. Они же открыли двери, и впустили остальных…
Не отпирайся, у нас железные факты. Тебя ведь и позже видели, уже в покоях Императрицы. Вместе с этой бабой-предательницей… Жаль, что ей удалось уйти. Но мы ее отыщем. Амазонки в бешенстве. Они перевернут весь Ням-Ням, но найдут оставшихся заговорщиков. И тебе лучше сразу рассказать все, что ты знаешь.
— Я не причем…
— Дженс!!! Я не шучу. Такое дерзкое преступление должно быть наказано. В Ням-Ням давно не было публичных казней, но ради этого случая проведут. В твоих интересах рассказать все. Тебя это не спасет, но ты хотя бы умрешь быстро. Выведут тебя на площадь, зачитают приговор, народ покидает камни, потом тебя положат на плаху, палач отрубит твою никчемную башку — и все. На этом для тебя все закончится. В противном случае все будет намного хуже.
— Но я и правда ни причем!
Эльза вскочила, подбежала к Дженсу, схватила его за волосы.
— Да? Не причем? — злобно прошипела она в лицо. — А что ты тогда там делал? Случайно проходил мимо? Я ведь тебя раньше видела с этой изменницей! Видимо, вы уже давно знакомы! Тогда вы обсуждали план покушения? А может, это ты подкупил ее, чтобы она впустила преступников? А? Ты состоишь в секте "Недоносков", и ты подкупил охранницу! И участвовал в нападении! Как еще это можно объяснить? Или ты не подкупал, ты — рядовой исполнитель?
Эльза со всех сил сжимала волосы, тянула их — Дженс чувствовал боль, но ничем не выказывал этого. Он молчал, ожидая, когда вспышка гнева пройдет.
— Я бы тебя убила прямо сейчас… — прошипела Эльза. — Таким, как ты, не место в этом мире! Но тебе не повезло — ты единственный из нападавших, кого мы взяли живым! И ты нам все расскажешь, хочешь того или нет!
Эльза вернулась на свое место.
— Дженс, она говорит серьезно, — в голосе Тома не было ни капли прежнего дружелюбия. Холодный, отстраненный тон. — Ты капитально влип. Не понимаю, как ты мог ввязаться во все это… Но ты проиграл. Будешь отпираться — сделаешь себе хуже.
— Давайте я расскажу, как было! — взмолился Дженс.
— Мы и хотим, чтобы ты рассказал все, как было. Во всех подробностях. Особенно нас интересуют имена организаторов и тех членов секты, которые остались на свободе.
— Тогда вам не понравится то, что я расскажу. Но это правда.
Дженс рассказал, что знает — начиная со звонка Эмили и заканчивая тем, как его оглушили во время боя. Рассказывал и видел по глазам уновцев — не верят.
— Хватит нести чушь! — рявкнула Эльза, хотя Дженс и так уже закончил рассказ.
— Ну почему — чушь… — задумчиво пробормотал Том. — Временами почти правдоподобно…
— Бред!
— Это правда… — упорно заявил Дженс.
— Правда?
Эльза подскочила к Дженсу, замахнулась рукой, намереваясь ударить кулаком в лицо. Но в последний миг остановила удар.
— Я могу тебя сейчас по стенке размазать — вот это правда! А то, что несешь ты — это полный бред! Ты что, издеваешься над нами? Так не советую! Ты хоть понимаешь, что мы тебя допрашиваем очень лояльно, по-доброму? Другие не станут с тобой церемониться. Нам поручили допросить тебя только потому, что мы тебя знаем. Работали с тобой. Поверь, будь здесь другие ребята — ты бы уже кровавые слюни пускал и был готов подписать любые признания, не читая! Но наше терпение не бесконечно. Особенно мое… Не зли меня, Дженс. Ты своим поступком и так вызвал мою пожизненную ненависть и презрение к тебе. По-доброму предлагаю сотрудничать с нами. Выбора у тебя все равно нет. Либо ты рассказываешь все, как есть… Либо допрос продолжит Кен. Уже получено разрешение на применение пыток. И уж поверь, Кен будет рад вспомнить прежние времена. Ты выложишь все, что знаешь…
— Он мне уже говорил об этом, можешь не продолжать.
— Заткнись, придурок! Попробуй еще указывать мне, что говорить, а что нет.
Дальнейшее Дженс помнил смутно. Сознание все время куда-то уплывало, Дженсу не удавалось сосредоточиться. Эльза и Том что-то спрашивали, требовали, грозили, он что-то отвечал — механически, не задумываясь. Эльза в бешенстве металась по кабинету, грозилась, била кулаком по столу, хватала за волосы и раздавала пощечины, что отнюдь не способствовало прояснению в мозгах.
Когда Эльза поняла, что ничего не сможет добиться, приказала отвезти Дженса в камеру.
— У тебя есть время до утра, — сказала она напоследок. Подумай хорошенько. Если утром не расскажешь все — за тебя возьмется Кен.
* * *
Дженс лежал на холодном, сыром полу, смотрел в потолок и размышлял.
Что же случилось на самом деле? Какую роль во всем этом сыграла Эмили?
Дженс вспоминал произошедшее до мельчайших подробностей, обдумывал каждую деталь. И пытался понять, что же случилось.
Если предположить невероятное — что Эмили на стороне преступников — то зачем она позвала его, Дженса?
И если она невиновна — все равно непонятно, зачем.
Эмили впустила преступников. Дженс отчетливо помнил это. Стук в дверь. Амазонка открывает окошко. Смотрит на вошедших. И приказывает впустить их. Эмили явно ждала гостей. Она не спрашивала, кто они. Не поинтересовалась целью визита. Сразу приказала впустить…
Они вошли. Эмили приказала двум охранникам отвести гостей в приемную на втором этаже. Что дальше? По рации прозвучало сообщение о нападении. Эм сказала, что идет на центральный пост охраны. Но правда ли, что она пошла именно туда? Может, она догнала своих сообщников, поднявшихся на второй этаж, и втроем они одолели охранников? Преступники взяли оружие и вернулись к дверям, чтобы уничтожить охрану.
Это выглядело достаточно логично.
Но потом, когда Дженс рассказал Эмили о нападении, она поспешила к императрице — предупредить ее об опасности. Если она причастна к покушению, то зачем ей это делать? И, опять же, зачем она позвала его, Дженса? Зачем он ей понадобился?
А если предположить, что Эмили не причем… Зачем она впустила преступников?
Эмили вела себя так, будто подозревала о возможных проблемах. Но почему не рассказала об этом никому из своих? Почему позвала его, малознакомого человека, который мало чем мог помочь?
Что заставило амазонку открыть дверь преступникам?
Может, ей и правда заплатили за это? Вряд ли, не клеится это все. Может, заставили? Каким образом?
Эмили говорила о том, что у нее есть родители и братья. Может, преступники похитили их, и заставили Эм поступить так?
Что-то не верится… Слишком сложно. И если уж Эмили обратилась за помощью к нему, Дженсу, то рассказала бы все. Какой смысл просить о помощи, и не рассказывать, в чем дело? Никакого.
Значит, здесь что-то другое.
Эмили говорила, что у нее есть какие-то подозрения. Что-то может случиться… Но если она узнала что-то о покушении, то почему обратилась к нему, Дженсу, а не к своим коллегам?
Чем больше размышлял Дженс над сложившейся ситуацией, тем больше вопросов возникало.
А еще ему не хотелось верить в то, что Эмили могла участвовать в покушении.
Дженс вспоминал их встречи. Саму Эмили. Ее лицо. Глаза. Улыбку.
Нет, она не может быть преступницей, — говорил себе Дженс. — Не может. Я чувствую это.
Но что же делать? Как доказать, что они двое — невиновны? Как спасти Эмили? И себя заодно?
Эльза настроена весьма враждебно. Том поддерживает ее. Против Дженса и Эмили — показания выжившего охранника. Который, кстати, говорит правду.
Дженс понимал, что расследование будет коротким, а наказание — жестоким. Императрица должна показать всем, как расправляется со своими врагами. Что ждет тех, кто осмелится напасть на нее.
Короткое расследование, быстрый суд — и публичная расправа.
И вряд ли кого-то на самом деле волнует, виновны Эмили с Дженсом, или нет. Главное — показать силу. Припугнуть врагов.
Остается надеяться, что Эмили удастся хорошо спрятаться. Что ее не найдут. Может, вычислят других сектантов, арестуют и публично казнят. И про Эмили забудут.
Нет, не забудут. Для охраны императрицы это — дело чести. Ведь они считают ее предательницей. Профессиональная честь и все такое… Нет, они будут искать до упора.
И Дженс ничем не может ей помочь. Разве что удастся убедить Эльзу и Тома в своей правоте…
Но как?
Они не верят. Если завтра он будет говорить тоже самое, они прикажут Кену вести допрос. С применением, так сказать, спецсредств. И спецметодов…
Сколько надо продержаться под пытками, чтобы они поверили в то, что он говорит правду?
И возможно ли это вообще?
* * *
Ночью Дженс почти не спал. Все тело болело, ныло, давила усталость, обессиленность. Грустные мысли не давали покоя.
Только подумал, что в моей жизни что-то изменилось к лучшему, как сразу все испортилось, — размышлял Дженс. И вспоминал недавние события.
Как он готовился к первому рабочему дню на новой работе. "Инспектор вкусовых свойств блюд, подаваемых в местах общественного питания". Когда раздался звонок в дверь, а открыв, он увидел двоих уновцев — думал ли он, что очень скоро его жизнь изменится так круто, и что так быстро наступит печальный финал?
Когда вчера… да, это было вчера! А кажется, что уже так давно… Когда вчера позвонила Эмили и сказала, что нужно встретиться, разве мог он предположить, что это — начало конца?
И вот он в тюрьме, ждет пыток, за которыми последует казнь. И беспокоится об Эмили — где она, что с ней? И как ей помочь?
А ведь совсем недавно они с Эльзой и Томом шли по изменяющимся этажам МЯУ, сталкиваясь с разными несуразностями, разговаривали с магическими книгами. Вместе боролись с преступниками в "Райском уголке", спасая заложников. Вместе пытались остановить беспорядки, остановить шахматных и футбольных болельщиков.
А теперь…
Пару дней назад о нем писали в газетах. Он был героем. А сейчас?
Избит, лежит в темнице и ждет страшных пыток и мученической смерти.
Еще два дня назад он думал, что жизнь изменилась к лучшему. Понял, что его работа не так уж и плоха, что есть в ней свои плюсы. Гордился собой — после публикации в газете. Познакомился с Эмили — девушкой, подобной которой он еще не встречал! И еще вчера утром жизнь была замечательной, чудесной и прекрасной!
И вдруг все закончилось.
И впереди не ждет ничего хорошего.
Почему так случилось? Из-за чего? Мог ли он что-то изменить? А главное — что можно сделать сейчас?
Дженс думал и не находил выхода, лишь все больше растравливал себя. И понимал, что помочь ему может лишь чудо.
* * *
— Эй, ты… легавый… как тебя там… Дженс!
Клевальски приподнял голову — посмотреть, кто его зовет.
Четвертый хранитель Джидигриз — наверняка уже бывший — стоял возле прутьев решетки, разделявший их камеры.
— Жить хочешь? — поинтересовался хранитель.
Что за тупой вопрос? — подумал Дженс и не стал отвечать.
— Хочешь, — сам себе ответил хранитель. — Бежать тебе надо…
Как будто я сам не знаю, — с раздражением подумал Дженс. — Понятно, что только бегство может дать мне какие-то шансы. Но как отсюда сбежишь?
— У меня есть ключи. Почти у всех дверей. Ну, не совсем ключи… Но ими можно воспользоваться. Сам понимаешь, я здесь гость, могу свободно везде ходить. Но в любой момент все может измениться… Вот я и озаботился этим. Не просто так гулял здесь. Подготовился… Но тебе, я вижу, сейчас нужнее. Себе я снова сделаю, проблем никаких.
— А как же засовы на дверях?
— Так и быть, открою тебе.
— И… зачем тебе это?
— Не люблю легавых. Тюремщиков — тем более. А ты — правильный пацан, хоть и бывший легавый. Ты вон императрицу мочкануть пытался. Уважаю. Как же тебе не помочь?
— У тебя будут проблемы. Все ведь поймут, что ты помог мне.
— Плевать. Выкручусь как-нибудь. А может, сбегу. Надоело здесь сидеть… ну так что?
Считается, что побег — это подтверждение вины подозреваемого. Хоть это и не всегда так. Сбежать сейчас — значит, укрепить подозрения в свой адрес. Хотя они и так крепче некуда…
А если остаться?
Сумею ли я переубедить Эльзу с Томом? — размышлял Дженс. — Вряд ли. Это почти невероятно. Они будут продолжать допросы, начнут пытки. Тем временем найдут Эмили… Что будет дальше, страшно представить.
Смогу ли я помочь Эмили, если буду на свободе? Шансов мало. Но если останусь здесь, то их не будет совсем.
— Согласен, — ответил Дженс.
— Разумное решение.
Хранитель вышел из своей камеры — она оставалась не заперта. Отодвинул засовы на дверях камеры Дженса, покопался в замке — и вскоре путь на свободу был открыт.
— Лови, — хранитель кинул связку с отмычками, сделанными уже здесь. — Мой тебе совет — обожди немного. Пусть Кен уснет. А то мало ли… вдруг услышит. Выбирайся ближе к утру.
— Да, я так и сделаю.
Хранитель прикрыл дверь и вернулся в свою камеру.
Дженс постарался успокоиться и максимально расслабиться — надо отдохнуть, собраться с силами. Скоро они ему ох как понадобятся…
Легкую дремоту нарушили едва слышные шорохи. Всмотревшись в темноту, Дженс различил силуэты четырех крадущихся человек.
Кто это? Что им надо? — подумал Дженс. — И что мне делать?
Силуэты подошли к камере Дженса. Тот притворился спящим, чувствуя на себе взгляды незнакомцев.
Ночные гости прошли дальше. Приоткрыв глаза, Дженс наблюдал за ними.
Чуть приотворилась дверь соседней камеры, силуэту скользнули внутрь. Шорох, вскрик — мгновенно придушенный, тупой удар, и вновь все стихло. Дженс видел, как двое подхватили хранителя и понесли с собой.
Первым порывом Дженса было крикнуть, попытаться помешать… Но он вовремя остановился. Сейчас он не в том состоянии, чтобы драться с четырьмя преступниками, возможно, еще и вооруженными.
Вскоре ночные гости исчезли вместе с добычей.
Что делать? — напряженно размышлял Дженс. — Кто это был и что им надо? Впрочем, есть предположения… Но ладно, мне-то какое дело? Мне нужно бежать. Но когда?
Сейчас — опасно. Можно столкнуться с этими незнакомцами, кем бы они ни были. Подождать? Но если кто-то обнаружит проникновение, поднимется шум, и тогда сбежать будет намного сложнее…
Нет, бежать нужно именно сейчас. Подождать пару минут, пока преступники удалятся. И уходить, пока все спокойно…
Неужели "коллеги" хранителя нашли его? — размышлял Дженс. — Так быстро? И они рискнули пролезть сюда? Невероятно… Но если не они, то кто? Кому еще он мог понадобиться? Других вариантов я не вижу. Впрочем, я не много и знаю о нем. Если это и правда его "коллеги", то он ошибся, приняв предложение Эльзы. Возможно, сам он смог бы укрыться надежнее. Сейчас его унесут из управления, где-нибудь спрячут и допросят. С пристрастием. Где реликвия и все такое. После чего, возможно, одним вором в Ням-Ням станет меньше. Да не возможно, а наверняка. Такое хранителю не простят. Потерял реликвию, скрывал это, да еще и обратился за помощью в УН. Нет, в живых его точно не оставят.
Для верности Дженс выждал минут десять. Вдруг они идут медленно, или заблудились? Пусть уж уйдут подальше, а я за ними…
Прихватив подаренную хранителем связку — теперь-то уж она ему точно не понадобится! — Дженс покинул камеру. Прошел до конца коридора. Дверь на лестницу преступники закрывать не стали — зачем? — и Дженс начал подниматься по ступенькам.
Идти оказалось тяжело, Дженс все еще не отошел от боя в Желтом Доме. Да и подвальные условия совсем не способствовали быстрому восстановлению.
Дженс шел медленно, с остановками, экономя силы. Вдруг по пути кто-то встретится? Нужно быть готовым к бою.
Дженс в общих чертах знал, что где находится — когда-то давно, чуть ли не в другой жизни, когда он первый и единственный раз пришел в "библиотеку" Кен провел экскурсию. Да и заблудиться здесь весьма проблематично. Нужно идти все время наверх…
Дженс уже миновал этаж, где находились "пыточные", когда услышал крики.
Крики явно доносились из "пыточных".
Это что такое? — подумал Дженс. — Опять Кен записи слушает? Да нет, не похоже…
— Не знаю, я ничего не знаю! — надрывался мужской голос. — Я не причем! Я не знаю, кто их украл!
Голос явно принадлежал четвертому хранителю Джидигриз. Похоже, адепты не стали рисковать, выводя бывшего коллегу из подвалов. Решили допросить "на месте". Ну да, почему бы и нет? Кроме Кена, никто не услышит. Весь инструмент — на месте. Подвергли интенсивным пыткам, узнали все, что надо, убили, ушли. Меньше мороки…
Голос снова перешел в крик. Судя по тому, как кричал допрашиваемый, адепты подошли к делу со всей серьезностью. Ну да, времени у них мало, до утра нужно успеть. Некогда предаваться тонкостям психологического допроса. Нужно сразу сломать и все выведать…
Дженс и не заметил, как остановился. Он размышлял о том, что происходит, а в край сознания закралась мыслишка — надо что-то делать.
Когда эта мысль окрепла и стала заметной, Дженс попытался прогнать ее.
С чего я должен помогать ему? — подумал Дженс. — Кто он такой? Вор! Преступник! Так ему и надо! Был бы приличный человек, тогда другое дело…
Дженс поднялся на несколько ступенек выше и остановился. Клевальски был противником насилия. Вор должен сидеть в тюрьме. Убийца — казнен. Но пытки…
К тому же, он мне помог, — размышлял Дженс. — А я сейчас уйду, не попытавшись что-нибудь сделать для него?
Но если я ему помогу то, скорее всего, не смогу сбежать. И тогда завтра меня ждет то же самое… только в исполнении Кена.
Что же делать?
Вопли становились все громче, все отчаянней. Дженс сжал зубы, стараясь не думать о том, как именно пытают хранителя.
Все равно я не справлюсь с ними, — подумал Дженс. И поднялся еще на несколько ступенек выше.
Но я могу найти Кена. Вдвоем мы сможем что-нибудь предпринять.
Но если найду Кена, то уже точно не смогу сбежать.
Но хранитель помог мне… Без него у меня не было бы никаких шансов…
Дженс попытался побороть голос совести. Но не смог. И отправился на поиски библиотекаря…
Кена он отыскал в одном из помещений на первом этаже, переоборудованного под жилую комнату. Он лежал на кровати, связанный по рукам и ногам, да вдобавок привязанный к ней. Во рту торчал кляп.
Клевальски с тоской посмотрел на связку отмычек в своих руках. Еще не поздно уйти. До свободы осталось совсем чуть-чуть. Открыть последние двери, выбраться на первый этаж управления. Если двери закрыты — а так наверняка и есть — разбить стекло и вылезти через окно. И — свобода, а вместе с нею и жизнь!
А стоимость свободы — всего лишь жизнь одного вора…
Матеря себя последними словами, Дженс убрал связку с отмычками в карман и подошел к библиотекарю.
Может, позже еще представится шанс, — подумал Дженс, хотя и не верил в это.
Клевальски вытащил кляп, и тут же чуть не оглох от яростного, изысканного мата. Не обращая внимания на словоизвержение Кена, Дженс начал распутывать веревки.
Освободившись, Кен тут же вскочил.
— Где эти… — дальше вновь последовали нецензурные выражения.
— В пыточных. Им понадобился хранитель.
— Ну я им сейчас устрою… — угрожающе пробормотал Кен, подходя к шкафу и открывая его.
Дженс увидел, что шкаф забит оружием — арбалеты, мечи, топоры, кинжалы.
— Оглушили меня, пока я спал, — пояснил Кен, выбирая оружие.
Дженс прикинул, успеет ли добежать до следующих дверей, выскочить за них и закрыться снаружи. Получалось, что не успеет. Учитывая нынешнюю не очень хорошую спортивную форму.
Кен вооружился арбалетом, коротким мечом и дубинкой.
— Сколько их?
— Я видел четверых.
— Нормальный расклад.
Кен вдруг замер, словно о чем-то вспоминая… И расплылся в широкой улыбке.
— Извини, что забыл поблагодарить. Ты же меня освободил! Кто знает, оставили бы они меня в живых, или нет. Да и хранитель под моей ответственностью. Как я в глаза Эльзе смотреть буду, если его убьют? Как я себе в глаза — в зеркале — смотреть буду, зная, что какие-то уроды оглушили меня, связали, и ушли безнаказанными!
Кен подошел к Дженсу, заключил его в крепкие объятья.
— Спасибо, друг, спасибо. Я твой должник.
Похлопав Дженса по спине, библиотекарь отступил и стал заряжать арбалет.
Хорошо, что он не спрашивает, как я здесь оказался, — подумал Дженс. — Сейчас он пойдет освобождать хранителя, а я попытаюсь сбежать…
И тут возникло нехорошее ощущение. Будто произошло что-то неприятное, а он этого вовремя не осознал…
Дженс сунул руку в карман. Так и есть! Связка с отмычками пропала! И вытащил их Кен — больше некому!
А заряженный арбалет уже смотрел Дженсу в грудь. И взгляд Кена был совсем не такой добрый, как полминуты назад.
— Ну что, пойдем выручать хранителя. Иди впереди, показывай дорогу…
Вряд ли Кену и впрямь надо было показывать дорогу. Местонахождение "пыточных" он знал лучше Дженса, да и отыскать хранителя можно было по его крикам. Тюремщик, что-то заподозрив, не хотел выпускать пленника из виду.
Не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.
Когда они подошли к "пыточным", бывший хранитель что-то рассказывал — недолго продержался под пытками. Невольно прислушавшись, Дженс понял, что речь идет о похищении Перчаток Отсутствия. И рассказывал хранитель то, что утаил от уновцев…
— Подожди… — тихо попросил Дженс. В тот момент он не думал, зачем ему это надо. Ведь он больше не работал в УН, не расследовал преступления, и то дело никаким боком не касалось его.
Кен, как ни странно, подчинился. Несколько минут они простояли, выслушивая объяснения хранителя.
Своим бывшим коллегам он рассказал больше, чем уновцам.
— Я… сидел, ждал посетителей… потом что-то влетело в комнату… наверное, заметил кто-то… пока я вставал, откуда-то с полу пошел дым… и я отключился… А когда очнулся, перчаток не было!
Адепты Джидигриз не поверили объяснениям бывшего хранителя. Они стали задавать вопросы, ответы их не удовлетворили, в ход снова пошли пытки…
Теперь все окончательно встало на свои места. В похищении реликвии Джидигриз не было ничего необычного. Просто произошло оно до массовых беспорядков, устроенных шахматными и футбольными фанатами, до того, как люди впервые узнали о существовании снотворного газа. Потому хранитель и не стал ничего объяснять коллегам — знал, что те не поверят. И уновцам рассказать побоялся…
Вот только кто мог применить гранату со снотворным газом? И сейчас такое оружие под строгим контролем, а тогда оно было еще и засекречено…
— Пора, — сказал Кен.
Он вошел в помещение, на ходу поднимая арбалет и прицеливаясь. Выстрел! И одним адептом Джидигриз становится меньше. Кен отбрасывает арбалет, бросается на врага, доставая меч. Один удар — и противников остается только двое.
Адепты отбегают, разрывая дистанцию, и достают ножи. Против меча оружие малоэффективное, но ведь нож можно и метнуть…
Разъяренный Кен бросается в атаку. Гибкие, подвижные, стремительные адепты уворачиваются, уходят от атак, и поджидают удобного момента.
Небольшое помещение, в центре которого стоит кресло с привязанным к нему хранителем, а вокруг стоят столики и подставки с инструментами для пыток, становится ареной для странного боя. Высокий, массивный человек с мечом гоняется за двумя ловкими и шустрыми адептами, выгадывающими удобный момент, чтобы метнуть нож.
Впрочем, одними ножами дело не ограничивается. В целях отвлечения внимания в Кена летят его же инструменты. Хранитель вжимается в кресло, чтобы его не задели ненароком. Покинуть поле боя он не мог — "специальное пыточное" кресло имело оковы, надежно держащие руки и ноги сидящего.
Самое время бежать — пока Кен занят адептами Джидигриз. Но, увы…
По пути в "пыточную" Кен с маниакальной тщательностью закрывал каждую дверь.
Дженс проверил карманы — понадеявшись, что он что-то напутал, и Кен не забрал у него ключей. Конечно, надежды не сбылись — карманы оказались абсолютно пусты.
Что же делать?
Кен разъяренным носорогом метался по комнате, адепты юркими мангустами ускользали от него, нанося смертоносные укусы ножами в жизненно важные части тела — пока неудачно.
В какой-то момент в голову Дженса закралась мысль о том, что Кен может и погибнуть. Все-таки он в возрасте, ловкость и силы уже не те, да и наверняка давно уже не практиковался. А тут двое молодых, хорошо подготовленных бойцов…
Если Кена убьют… что тогда?
Хранителя убьют, это понятно, а что будет с ним, Дженсом?
Адепты оглушили и связали Кена. Он, Дженс, освободил тюремщика, привел сюда… и тот убил двух адептов. И пытался убить двух оставшихся. Этого Дженсу не простят. А значит, от победы Кена зависит и его, Дженса, жизнь. Так что не стоит стоять в сторонке, нужно помочь, пока не поздно…
Дженс подобрал брошенный Кеном арбалет и тут же вновь спрятался за угол. Осторожно выглядывая, стал подавать Кену знаки — стараясь при этом не попадать в поле зрения адептов.
Дженс делал вид, что снимает что-то с пояса, кидает, и сам же подхватывает, кладет на ложе арбалета…
Кен, занятый борьбой, не сразу заметил знаки, подаваемые Дженсом. Но, видимо, краем глаза все-таки отфиксировал их, а потом и осознал. Продолжая орудовать мечом, одной рукой умудрился снять с пояса болт и швырнул его Дженсу. Адепты тут же рванули к новому противнику, но Кен не позволил им вырваться из боя. Плюнуть на Кена и бежать к выходу значило сейчас получить удар мечом в спину. Сноровисто зарядив арбалет, Дженс прицелился и выстрелил. Болт, предназначавшийся голове, угодил в колено. Адепт упал и на какое-то время выбыл из боя. Спустя пару секунд Кен управился с последним, нанеся ему неглубокую рану в бок и выбив ножи из рук.
— Мда, старый я уже стал, в такие игры играть… — пробурчал Кен, отбрасывая меч и снимая с пояса увесистую дубинку, которую тут же обрушил на головы врагов. — Повстречал бы я их лет двадцать назад… Спасибо, Дженс. Они ведь могли меня убить.
Дженс не ответил, освобождая хранителя. Кен, убедившись, что адепты потеряли сознание, начал связывать их.
— Ох, вспомню молодость… — довольно пробормотал библиотекарь. — Так оно обычно и бывает, то ничего, то — все. Сколько лет никого не пытал, а тут… Завтра тебя пытать, а сегодня этими двумя займусь.
— Зачем? — удивился Дженс.
— Как это — зачем? Узнать, кто такие, зачем пришли.
— Это и так понятно…
— Тебе, может, и понятно, а мне — нет. До утра еще долго, а ночью в управлении никого нет. Вот придут утром уновцы, сдам я им этих хлопцев, и пусть решают, что с ними делать. А до утра они — в моей власти. Я считаю нужным допросить их как следует… Надо пользоваться моментом. В связи с покушением на императрицу временно снят мораторий на использование пыток во время допросов.
— Ты — садист!
— А я и не скрываю, — заулыбался Кен. Потом посерьезнел. — Не надо было им меня трогать. Я этого никому не прощают. Так что получат они по полной.
— Мда… Я не желаю этого видеть! — Дженс демонстративно отвернулся, мучительно раздумывая, что же делать.
Он еще успел почувствовать удар каким-то тупым предметом по затылку, а затем сознание покинуло его…
— Так будет лучше, — произнес Кен, вешая дубинку на пояс. — А то возникнут еще дурные мысли насчет побега…
* * *
И снова — уже знакомый кабинет. Стул посреди комнаты, наручники на запястьях, Эльза и Том напротив.
— Надо же — ты и здесь умудряешься геройствовать! — насмешливо произнесла Эльза. — Спасаешь, так сказать, сокамерника и даже тюремщика!
Дженс не обратил внимания на слова Эльзы. Его интересовало совсем другое.
— Что с Эмили? Ее… нашли?
Вопрос дался с трудом, Дженс боялся услышать ответ. Эльза не спешила с ответом, пронизывая бывшего подчиненного суровым взглядом.
— Нет, — наконец ответила она, и Дженс облегченно выдохнул. — Но найдем, можешь не сомневаться. Кстати, если ты так беспокоишься о ней… то в твоих интересах рассказать нам все. Я не думаю, что эта девица многое знает. Наверняка ей заплатили за то, чтобы она открыла дверь… Кроме этого, она и не знает ничего. А ты — другое дело. Наверняка ты посвящен в подробности. И если ты расскажешь все, нам незачем будет допрашивать ее. Конечно, мы все равно будем ее искать. И найдем. Потом ее казнят… Но твоих силах избавить ее от мучений. От допросов, пыток и прочего. Расскажи все, что знаешь. Помоги ей.
— Но я и правда ничего не знаю! — взмолился Дженс. — Ну почему вы не верите мне?!
— Потому что ты несешь явную чушь, — ответила Эльза.
— Я ведь не посторонний человек! Вы успели узнать меня! Мой характер…
— И, как оказалось, мы весьма ошиблись в тебе. Лично мне показалось, что ты порядочный человек. Но, увы, ты сумел обмануть даже меня.
— Я не обманываю!
— Угу. Ты совершенно случайно оказался в Желтом Доме во время покушения. А Эмили впустила преступников потому, что их вид вызывал доверие. Дженс, честно говоря, ты меня утомил. Не думала, что с тобой будет столько мороки. Неужели ты сам не понимаешь, что тебя ждет? Если хочешь выгородить эту девицу — ладно, фиг с тобой, я не буду расспрашивать тебя о том, где она может быть. Да ты и сам наверняка не знаешь. Ее имя нам известно, адрес тоже. Родственники установлены. В ее бывшем доме — где сейчас живут ее родители и братья — поставлена засада. Добровольцы из числа амазонок. Ее все равно найдут. Так что про нее спрашивать не будем. Расскажи все остальное. Кто предложил идею убить императрицу? Кто придумал план? Кто организатор? Было ли финансирование со стороны? Если было, то кто оплатил это? Простые вопросы, Дженс. Ответь на них, и умрешь быстро. Почти без мучений.
— Я не могу сказать то, чего не знаю.
— Дурак ты, Дженс. Хотя раньше производил впечатление умного. А как скрывался! Как играл! "Я не могу ударить женщину". Не поддался на провокации на тренировке. Защищал меня в баре "Молоко". Ничто не выдавало в тебе женоненавистника, сектанта-отморозка. Скажи честно, не для протокола: зачем тебе это понадобилось? Чего тебе в жизни не хватало?
Дженс молчал, спорить уже не оставалось сил.
— Ладно, не хочешь по-хорошему — пеняй на себя. Я великодушно даю тебе время подумать до завтра. Не захочешь говорить — Кен приступит к допросам. И будь уверен, что он вытащит из тебя все. Не только в переносном смысле, ха! Он у нас специалист! И зачем тебе лишние мучения?
Эльза помолчала, видимо надеялась, что Дженс все-таки передумает.
— У нас нет времени на долгие допросы. С нас требуют результатов. Завтра — крайний срок. Мы и так тянули, сколько могли. Подумай, Дженс. И я очень надеюсь, что ты примешь верное решение. Увести его!
* * *
Соседняя камера пустовала — больше хранителю нечего было делать в подвалах УН. Дженс остался совсем один. Отмычек нет, засовы Кен задвинул, и открыть двери уже некому…
Дженс вновь остался наедине с собой — своими мыслями и переживаниями.
И хотя они почти ничем не отличались от вчерашних, избавиться от них не удавалось. Они терзали, тяготили, не давали покоя и сна. И придумать, что же теперь делать, не удавалось.
Лишь под утро Дженс забылся тревожным сном. И то ненадолго — вскоре его разбудил Кен.
Он стучал дубинкой по железным прутьям, пока Дженс не открыл глаза.
— Доброе утро, — добродушно улыбаясь, поздоровался Кен. — Как спалось? Надеюсь, хорошо. Сегодня тебе понадобится много сил, чтобы терпеть пытки. А я вот, знаешь, давно уже встал. Привел в порядок пыточную. Подготовил инструменты. Разложил аккуратно все, чтобы удобней было брать. Продезинфицировал, и даже пол помыл! А то после тех воришек кровищщщи осталось… Так что вставай, делай зарядку, и пойдем…
— Кен, ты помнишь, что вчера я тебе жизнь спас?
— Конечно помню, дружище! Я в долгу перед тобой. Проси все, что хочешь! Все для тебя сделаю! В пределах разумного.
— Я хочу, чтобы ты меня не пытал.
— А… — Кен сразу поскучнел. — Извини, не могу. Честно. Я на службе. И у меня приказ. Не подумай, что я буду делать это для удовольствия. Хотя, не скрою, удовольствие получу, и немало. Но, будь у меня выбор, я помучил бы кого-нибудь другого. Но выбора у меня нет. Проси что-нибудь другое. Может, завещание кому передать?
— Не надо. Некому мне передавать завещание.
— Подумай, может, другие желания будут. Все сделаю! Если хочешь есть, могу принести тебе роскошный обед. За свой счет куплю. Хотя, если хочешь мой совет, то лучше не надо. На полный желудок еще хуже мучиться. На пустой проще будет терпеть. Голода ты все равно не почувствуешь — не до него будет. Но если хочешь — только скажи. А может, тебе матрас принести? А то жестко спать на бетонном полу, да и холодно! Или книжку почитать? Хотя в ближайшее время тебе будет не до чтения. А может, мои записи хочешь послушать? Включу, без проблем, только скажи. Не знаю, как ты, а я люблю послушать на досуге вопли пытаемых…
— Не надо. А ты можешь… ну, например, дверь камеры не закрыть? А то… э-э-э… душновато, а так хоть приток воздуха будет… — Дженс неуклюже намекнул на то, чтобы Кен помог ему выбраться.
— Нет, не могу. Ты же сбежишь! А я должен следить, чтобы ты оставался здесь. Работа у меня такая. Ничего не поделаешь. Только не надо на меня обижаться, ладно? Мне и самому не хочется тебя пытать сегодня. Столько лет без любимого занятия… И я отвел душу, когда пытал тех воришек. Тебя я бы на потом оставил, нехорошо, когда сразу столько удовольствия. Когда еще представится такая возможность? Том привел бы такой пример: можно за один день съесть семь тортов, а можно неделю есть по одному торту в день. Что лучше? Конечно, второе. Для меня. Хотя у Тома как раз противоположное мнение. Когда я спросил его, почему, знаешь, что он ответил? А вдруг, говорит, я не доживу до следующего дня, и не съем оставшиеся шесть тортов? Но я не Том, я бы обождал с недельку. Получал бы удовольствие от одного предвкушения, от мечтаний, которые скоро станут явью. Но Эльза сказала, что к вечеру я должен узнать от тебя все, что нужно. Ты мне человек не чужой, я могу дать тебе время подготовиться, подумать… скажем, пару часиков. А потом — извини, служба есть служба, приказ есть приказ.
Кен замолчал. Молчал и Дженс.
— Кстати, я купил магнитную пленку! — радостно воскликнул Кен. — Запишу твои крики, вопли и стоны во время пыток. Они будут радовать меня долгими скучными вечерами. И я буду вспоминать о тебе. Думать: вот был отличный парень, Дженс! Настоящий друг, спас меня от гибели! Жаль, стал преступником, не захотел отвечать на вопросы Эльзы… Тебя уже и на свете не будет, а в моей комнате по вечерам будут звучать твои вопли…
* * *
— Ну как, ты готов к пыткам? — поинтересовался Кен, подходя к камере спустя два часа.
— Нет еще.
— Это был риторический вопрос. Твое время истекло.
Кен отпер камеру.
— Выходи.
— А если не выйду?
— Тогда я прострелю тебе руки и ноги, а потом потащу на себе. Честно говоря, не хотелось бы это делать. Стар я уже стал для того, чтобы таскать на себе такие тяжести. Силы уже не те, да и сердечко пошаливает… Опять же, кислорода тут мало, не до физических нагрузок. В общем, пожалей меня, выйди сам.
Кен снял с пояса арбалет, зарядил его и прицелился в правую ногу Дженса.
— Ладно, уговорил, сам пойду!
— Спасибо за заботу, — поблагодарил Кен, вешая арбалет на пояс. — Выходи. Иди вперед!
Они пошли по подвальному коридору. Молча. Дженс думал, что еще можно сказать. Но вроде все уже сказано. А унижаться, просить, чтобы Кен не пытал его, Дженс не собирался.
— Стой! — рявкнул Кен, когда они подошли к решетке, преграждающей путь. — Лицом к стене!
Дженс подчинился. Кен вышел вперед, к решетке, вставил ключ в замок, провернул.
Дженс молниеносно развернулся и ударил Кена скальпелем под левую лопатку.
Клевальски считал себя предусмотрительным человеком. И во время столкновения с адептами Джидигриза сумел стащить один из скальпелей Кена. На всякий случай. Вдруг не удастся договориться миром? И вот, момент настал. Дженс незаметно вытащил скальпель и ударил…
Не учел он лишь того, что Кен большую часть жизни проработал здесь, всяких заключенных повидал, а уж сколько попыток побега пресек! Поэтому он никогда не расслаблялся и всегда был настороже.
Вот и сейчас — несмотря на всю скорость Дженса, на внезапность, он успел отшагнуть в сторону — скальпель чуть не задел плечо — развернулся и ударил "заключенного" в челюсть.
Мощный удар отбросил Дженса вглубь коридора. Клевальски не удержался на ногах, упал, но тут же вскочил. Скальпель вылетел из его рук и потерялся где-то в полумраке.
Кен уже держал в руках арбалет, нацеленный на Дженса.
— Молодец, — довольно осклабился Кен. — Доставил удовольствие старику! Знаешь, сколько побегов я пресек? Сколько раз меня пытались убить? О некоторых, наиболее дерзких и необычных попытках, я до сих пор вспоминаю с ностальгией. Не ждал, что на старости лет еще раз доведется испытать что-то такое. Я ведь ждал этого. Более того, знал, на что ты рассчитываешь. Ты думал — стянешь скальпель и никто не заметит? Ошибаешься, у меня все учтено. Ни одна иголочка не потеряется! И когда я обнаружил, что не хватает одного скальпеля, сразу понял, кто его прихватил и что он затеял. Так что я ждал этого момента…
— Очень рад за тебя… — угрюмо ответил Дженс, напряженно размышляя, что же делать дальше.
— Ну, попробуй еще что-нибудь выкинуть, — предложил Кен. — Обещаю, что не буду стрелять в жизненно важные органы. Ты мне живым нужен. По ногам буду бить…
Кен опустил арбалет, целясь Дженсу в правое колено.
— У тебя есть шанс. Увернешься от болта, прыгнешь ко мне, перезарядить я не успею… Останется рукопашная схватка…
— Может, тогда пропустим арбалет? Давай в честной схватке, один на один, без оружия…
— Э, нет, меня на такое не взять. К чему мне это, скажи? Был бы я лет на тридцать моложе и на сорок глупее, да и то вряд ли. Так что выкинь все мысли о побеге, если хочешь дойти до пыточной живым и здоровым.
— А есть ли в этом смысл?
— Конечно, нет! Так, оттянешь боль минут на десять…
И в этот миг Дженс решился. Он прыгнул вперед и вверх, в воздухе нанося удар рукой в лицо. Конечно, ногой было бы эффективнее, еще несколько дней назад Дженс легко бы это сделал… Но не сейчас.
Кен чуть запоздал, болт пролетел под ногами Дженса, но от удара библиотекарь уклонился, кулак вскользь прошелся по скуле. Клевальски навалился на противника, но тот был тяжелее, массивнее, удержался на ногах и сбросил Дженса с себя.
Оказавшись на полу, Дженс обхватил ноги библиотекаря и опрокинул его на пол. Завязалась борьба, в которой у Дженса не было никаких шансов. Против здорового, полного сил, что мог он — избитый, проведший три дня в сыром подвале без еды и сна?
Кое-как выкрутившись из захватов Кена, Дженс вскочил, подбирая выроненный противником арбалет. Незаряженный, воспользоваться нельзя, но можно прихватить с собой, не дать противнику воспользоваться им…
Дженс рванул вперед. Дернул на себя решетку. Повезло — Кен успел открыть замок. Пока библиотекарь поднимался, Дженс вытащил ключи и выбежал за дверь. Захлопнул ее, вставил ключ, надеясь закрыть тюремщика. Не успел — Кен схватился за прутья, дернул дверь на себя. Дженс не смог ее удержать, вырвал ключи и бросился бежать вверх по лестнице.
— От меня не уйдешь! — крикнул вдогонку Кен. Судя по голосу, он радовался погоне.
Дженс поднажал, зная, что ему понадобится время, чтобы открыть следующую дверь. Бегал библиотекарь неважно — хоть в чем-то уступал Дженсу!
Вот и следующий этаж. Площадка перед дверью. Дженс вставил ключи, провернул…
Кен одолел половину лестницы, еще немного — и доберется до него, Дженса. Но сейчас у беглеца более выгодная позиция. Клевальски ударил ногой в лицо, Кен увернулся, попытался пройти, чуть не схлопотал второй удар. Дженс бил ногами, не позволяя противнику приблизиться, но и не успевал открыть дверь. Очередной удар оказался неудачным, да еще и Кен успел ударить по бьющей ноге — и Дженс потерял равновесие и кубарем скатился вниз.
Теперь они с Кеном поменялись местами. Библиотекарь успел шагнуть в сторону, освобождая проход, чтобы не упасть вместе с Дженсом. Преодолел оставшиеся ступени и вытащил ключи из двери.
Подобрав арбалет, выпавший во время падения, Дженс побежал назад — туда, откуда они с Кеном пришли.
— Ну что ты, как маленький… — проворчал Кен, устремляясь в погоню. Неожиданный маневр позволил Дженсу выиграть некоторое время.
Библиотекарь спустился по лестнице, вошел в коридор…
Он не успел разглядеть летящий в него арбалетный болт. Только почувствовал резкую боль в груди, опустив взгляд, увидел быстро расплывающееся на одежде кровавое пятно. Ноги неожиданно подкосились, и Кен рухнул на пол.
Дженс стоял на безопасном отдалении. На дистанции, с которой невозможно промахнуться, и которую Кен сейчас преодолеть не сможет.
— Зря ты в меня выстрелил. Когда я прыгал… — произнес Дженс, опершись о стену — схватка вымотала последние силы. — Этим болтом я и воспользовался…
— Спасибо… — прошептал Кен.
— За что? — не понял Дженс.
— За то, что дал мне погибнуть по-мужски. Не в постели, от болезней, а на своем посту, выполняя долг…
— Знаешь… — помолчав, произнес Дженс. — Будь у тебя другая профессия, другая работа, я бы тебе даже посочувствовал. Но я не смогу уважать человека, занимающегося такими делами…
Но Кен его уже не слышал.
Забрав у тюремщика ключи, Дженс двинулся наверх. К долгожданной свободе…
Он прошел все, и уже поднялся на первый этаж управления. Оставалось дойти до дверей и выйти на улицу…
Когда перед ним появился Том.
Дженс замер. Казалось, свобода — вот она, рядом, рукой протяни, но…
Том явно удивился, увидев Дженса здесь. Но мгновенно сориентировался и преградил ему дорогу. И замер, молча, ожидая действий или объяснений бывшего коллеги.
Дженс не собирался сдаваться. После убийства Кена пути назад нет. Только вперед — на свободу. Но…
Том нравился ему как человек. Дженсу претила мысль о том, чтобы драться с ним.
Но выбора у него нет.
Конечно, убивать его нет необходимости. Достаточно будет оглушить… Но сможет ли он? Хватит ли сил? Том — неплохой боец. К тому же он в полном здравии, полный сил и энергии. В отличие от Дженса. Хорошо еще, оружия нет… На виду, по крайней мере. Какая-то газета, свернутая в трубочку, в руках. Вряд ли Том сможет использовать как оружие.
Том и Дженс стояли, глядя друг другу в глаза. Это длилось около минуты…
Первым нарушил молчание Том.
— Императрица помиловала тебя.
— Что???
— Императрица помиловала тебя, — повторил Том. — ты свободен. Я шел, чтобы сказать об этом.
— Я… могу идти?
— Можешь. Это тебе, — Том протянул газету. — Эльза просила передать. Там все написано.
Дженс осторожно взял газету, не спуская глаз с Тома, фиксируя каждое движение.
— Что с Кеном?
Можно было что-то придумать, соврать… Но у Дженса уже не было сил, чтобы лгать, выкручиваться, выгораживать себя…
— Он погиб.
Несколько секунд том молчал.
— Что ж… он никогда мне не нравился. Садист. Любил людей мучить. И ты был вправе… Иди, ты свободен. Я тебя не видел, ты меня тоже.
Обойдя Дженса, Том направился к лестнице в подвал.
Не веря своей удаче, Дженс выскочил на улицу. Остановился на крыльце, поднял газету. Она была раскрыта на нужной странице.
"Императрица прощает заблудших овец" — гласил заголовок статьи.
Дженс впился взглядом в строки…
"На вчерашней пресс-конференции, посвященной покушению, Императрица заявила, что прощает тех, кто напал на нее, и тех, кто придумал и организовал это покушение.
"Мы живем в мире любви, радости и гармонии", — заявила Императрица. — "Но, увы, иногда случаются досадные недоразумения. Мне очень жаль этих людей. Их ограниченное мировоззрение, примитивность мышления, довлеющие над ними предрассудки, неприятие чужого мнения толкают их на разные преступления. Это социальная проблема, с которой мы будем бороться. Нужно развивать общественное сознание, бороться за равноправие, укреплять позиции женщин в обществе.
Прежние правители Ням-Ням, несомненно, казнили бы преступников — как живых, так и мертвых. Но мы живем в новом мире, и старые решения не годятся для него. Преступники не виноваты в том, что их так воспитали, что они росли в атмосфере презрения и неуважения к женщинам. Случившееся — результат неправильного мировоззрения, сложившегося в результате неправильного воспитания в семье и школе. В этом — корни проблемы, здесь и надо их решать.
Я не буду отвечать агрессией на агрессию, я прощу заблудших овец, и протяну руку дружбы".
Императрица заявила, что будет молиться за души сектантов, погибших во время покушения. Только пока еще не решила, в какой из церквей. Единственный задержанный участник нападения будет также прощен и отпущен на свободу. Однако это не означает, что расследование столь ужасного преступления будет прекращено. Директор УН заверил, что все члены секты "Недоносков" будут установлены, задержаны и дальнейшую их судьбу решит Императрица.
Напомню, пресс-конференция состоялась вчера вечером, и, как известно из конфиденциальных источников, члены секты "Недоносков" уже заявили, что, цитируем: "За овец эта коза еще ответит"".
Вот так…
Побег оказался напрасным. Стоило немного подождать…
Дженс испытывал противоречивые чувства.
Впрочем, даже радоваться тому, что он на свободе, пока не стоит. Самое трудное — впереди.
Взгляд Дженса упал на соседнюю страницу. На заголовок крупными буквами: "Монстры нашего города".
Вверху, сразу под заголовком, располагалась фотография — очевидно, та, что была сделана после освобождения "Райского уголка". Только Эльза и Том удалены.
"Как вы, несомненно, знаете, на прошлой неделе произошло покушение на императрицу. Лишь профессионализм и самоотверженность "амазонок" позволили сорвать жестокий план злоумышленников. Идет следствие, и выясняются все новые подробности. На данный момент достоверно известно, что одну из главных ролей в покушении играл некий Дженс Клевальски — он изображен на нашей фотографии. Ранее этот субъект не привлекал ничьего внимания, маскируясь под рядового жителя Ням-Ням. Лишь предотвращенное покушение позволило сорвать маску с его лица. Кто он, Дженс Клевальски, какие цели он преследовал и какое место в иерархии "Недоносков" занимал? Наши эксперты единодушно полагают, что Дженс Клевальски был одним из организаторов, а может, и идейным вдохновителем фанатиков. Возможно, покушение спланировано именно им. Следствию еще многое предстоит узнать, мы же присмотримся к этому женоненавистнику, фанатику, шовинисту, не побоюсь этого слова, моральному уроду, и спросим: что же заставило его ступить на скользкий путь криминала? Что заставило внешне благополучного человека, сына известных и уважаемых людей, совершить столь жуткое злодеяние? Что же это за человек такой, Дженс Клевальски, от которого сбежали даже родители?
Как известно, все члены секты "Недоносков" являлись женоненавистниками, считали, что женщина не должна иметь прав, они — категорические противники эмансипации и феминизма. Известно также, что у секты есть "сочувствующие" — лица из высших политических кругов, поддерживающие фанатиков денежными средствами. Может быть, обещанное вознаграждение заставило Клевальски организовать заговор против Императрицы?
С чем мы имеем дело — фанатизмом в худшем из его проявлений, или оплаченной политической акцией? Что заставило Дженса Клевальски пойти против Императрицы — ненависть к ней или деньги? Наши эксперты полагают, что сыграли роль оба фактора. Ведь без финансовой поддержки провести такую операцию было бы невозможно.
Вызывает определенные подозрения и тот факт, что Дженс Клевальски, несмотря на вполне солидный возраст, до сих пор не женат, и, по рассказам соседей, не встречается с женщинами. Возникает вопрос: а все ли в порядке с его сексуальной ориентацией? Быть может, именно здесь кроется причина такого женоненавистничества?
Но есть и другое мнение. Как известно, Дженс Клевальски, повторюсь, не смотря на весьма солидный возраст, ничего не добился в жизни. Его лень, нежелание и неспособность к чему-то стремиться, ярко выраженное тунеядство не позволяют этому трутню работать, получить профессию, совершенствоваться в ней. Возможно, именно зависть к людям, добившимся успеха — добившимся, замечу, непосильным трудом, ежедневной каторжной работой — толкнула Дженса Клевальски на преступление. Вместо того, чтобы работать и чего-то добиваться, Дженс Клевальски по-черному завидовал и злился на других. Эта злость копилась годами, и она не могла не выплеснуться наружу. Возможно, мы знаем не о всех преступлениях этого негодяя. Думаю, УН, несмотря на милость Императрицы, следует всерьез заняться личностью Дженса Клевальски, и установить, какие другие злостные преступления он совершил? Не удивлюсь, если на его счету есть нападения на женщин, на людей, чего-то добившихся в жизни, а может, и их убийства!
Мы просим сотрудников УН тщательно и всесторонне разобраться с деятельностью Дженса Клевальски и не допустить, чтобы эта мразь в человеческом облике совершила новые преступления! Мы просим всех читателей внимательно рассмотреть фотографию этого, с позволения сказать, человека — может быть, вы вспомните его? Может быть, кто-то из вас или ваших близких пострадал от его действий? А если и нет, запомните его — и если вдруг встретите на улице, то будете знать, что следует быть предельно осторожным. Этот человек очень опасен, психически неуравновешен, от него можно ожидать все, что угодно!
Пока Дженс Клевальски на свободе — никто не может чувствовать себя в безопасности, особенно женщины, старики и дети — наименее защищенные…".
Статью Дженс так и не дочитал, в ярости смяв газету и выкинув ее на дорогу — первый раз в жизни! — и резкими, нервными шагами направился домой. Постепенно шаг его замедлялся — он задумался, что же делать дальше. Ничего путного, кроме поспать и поесть, в голову не приходило. Но если с первым вряд ли возникнут проблемы, то вот второе кажется невозможным.
— Сначала отдохну как следует, а потом уж буду думать, — решил Дженс. И в этот момент в его затылок прилетело что-то тяжелое.
Едва не упав, Дженс развернулся. Метрах в двадцати от него стояла какая-то старуха.
— Это Дженс Клевальски! — завопила она, указывая пальцем на Дженса. — Маньяк и убийца! Он покушался на Императрицу! Бей его!
И, подавая пример, наклонилась, подбирая камень покрупнее. Люди останавливались, оборачивались. Дженс не нашел ничего лучше, как покинуть улицу. Быстрым шагом, но не переходя на бег, он свернул в переулок, вышел на другую улицу, свернул снова.
Надо быстрее попасть домой, — решил он. — Пока еще каких ненормальных не встретил…
Кратчайшим путем Дженс добрался до дома. Пару раз его узнавали, кричали что-то вслед, кидали камни. Каждый раз это были женщины, преимущественно пожилые. Дженс не задерживался и не пытался завести разговор, переубедить. Понимал — бесполезно.
Вот и родной дом…
Сердце тревожно забилось в груди, дыхание участилось. Кровь прилила к лицу.
Калитка была сломана. С недобрыми предчувствиями Дженс вошел в сад.
Дом зиял пустыми провалами окон. В рамах виднелись осколки стекла, остальные валялись на земле. Стены украшали надписи неприличного и очень оскорбительного содержания. На террасе валялись остатки зверски растерзанного аудиограммофона, рядом — обрывки магнитных лент. Записи Ноцарта и других музыкантов…
Газоны истоптаны и едва не вспаханы, а кусты мате…
Дженс не мог смотреть на то, что от них осталось. Чахлые веточки, торчащие из земли, и лишенные листьев. Кто-то здорово порезвился, уничтожив прекрасные кустарники почти до основания.
Сердце ухнуло куда-то глубоко вниз да так там и осталось, не желая возвращаться и даже шевелиться. Ноги налились свинцом и одеревенели. Дженс почти не чувствовал их. Механически переставляя ноги, вошел в дом через сломанную дверь.
Худшие опасения подтвердились. Все, что можно сломать, было сломано. Что можно порвать — порвано. Дженс ходил по комнатам, с ужасом взирая на то, что осталось. Разломанная мебель, разбитая посуда, порванные книги, изгаженная одежда, сорванные светильники, непристойные надписи на стенах.
В какой-то момент все эмоции и чувства разом отключились. Сердце забилось ровно и спокойно, дыхание выровнялось. Все мысли исчезли. Дженс сел на пол и уставился взглядом в стену.
Так он просидел несколько часов, пока возле дома не остановилась уновская машина. Через некоторое время в комнату осторожно заглянул Том.
— А, вот ты где. А я уж думал…
Дженс не шелохнулся.
— Да уж, не повезло тебе, — сочувственно произнес Том.
Дженс молчал, никак не реагируя на присутствие бывшего коллеги.
— Ты, это, если что надо помочь, восстановить там…
Том еще раз огляделся и махнул рукой.
— А, тебе надо в новый дом переезжать. В общем, это… Тут тебе письмо пришло. Поскольку ты был у нас, его переслали нам. Сегодня утром, еще до твоего освобождения. В общем, я решил завести по пути…
Том протянул Дженсу конверт.
Клевальски перевел взгляд на белый прямоугольник. Некоторое время тупо таращился на него. Том ждал. Наконец, Дженс протянул руку, взяв конверт.
— В общем, я пошел… Если понадобится помощь — обращайся. Хотя… вряд ли я здесь смогу чем-то помочь…
Пока Дженс распечатывал конверт, уновец покинул дом.
В конверт лежал лист бумаги с напечатанным текстом.
"Официальное извещение.
Дженс Клевальски, сообщаем вам, что вы задолжали за коммунальные услуги сумму в размере более тысячи грязей.
В связи с длительным непогашением долга, произведены отключения электричества, телефонной связи, воды, а также перекрыты трубы канализации. Если вы не погасите долг в течении десяти дней со дня отключения, дело будет передано в суд. Вам грозит тюремное заключение на срок до…".
Пальцы сжались в кулак, сминая бумагу.
И Дженс вновь уставился в стену.
* * *
Дженс очень поздно лег спать. На жестком полу, продуваемый ночными ветрами. И долго не мог уснуть, терзаемый мрачными мыслями.
А ведь в чем-то эти шакалы пера правы, — подумал он. — Я до сих пор ничего не добился в жизни. И теперь, скорее всего, уже не добьюсь. Столько лет ушло зря. Напрасно потрачено. За что бы я ни брался, у меня ничего не получается. Разве что в спорте были удачи… Так и то закончилось сокрушительным провалом. Пусть и не по моей вине. Но сейчас это уже и не важно. Я поверил в то, что у меня получится карьера уновца. Как же глуп я был! Разве у меня может что-то получиться? Подумаешь, пару раз повезло. Финал закономерен.
Зачем мне жить? Я ничего не добился. И теперь уж точно ничего не добьюсь. Конечно, пройдет какое-то время, люди обо всем забудут, меня перестанут преследовать… Но даже тогда мне ничего не светит.
Я перепробовал едва ли не все. Чуть ли не все профессии и занятия. И у меня ничего не получается. Я не способен на чем-то сконцентрироваться и добиваться успеха. Я ничтожество. Я полный ноль. Все, что я мог делать — это отдыхать. Читать книги да мате пить. Музыку слушать. Это любой идиот может!
Ну какой смысл мне жить дальше?
Эмили? А если она и вправду — преступница? Что тогда? Все указывает именно на это. А если и нет… Что мне с того? Зачем я ей нужен? Несправедливо обвиненный, преследуемый… Нет, мне нельзя быть с ней. Я лишь привлеку к ней внимание своих врагов. И тем самым подвергну опасности.
Да и как я ее найду? Нет, однозначно, о ней надо забыть. А тогда и вовсе жить не зачем.
Да и как жить? На что? Денег нет. На работу теперь не устроюсь. Воровать? Нет, ни за что. Я лучше умру с голоду, но не стану воровать или побираться, попрошайничать.
И что делать? Жить в этом доме я не смогу, пока не восстановлю его. А как его восстановить? Нужны деньги, чтоб купить материалы. Да и все восстанавливать — нанимать кого-то. Сам я ничего сделать не смогу.
Эх… Можно, конечно, помечтать о том, что я раскрою заговор, найду организаторов покушения на императрицу, докажу свою невиновность.
Но как это сделать?
Никак.
Я даже не представляю, с чего начать. Ни одной улики, ни одного следа. Нет связей в преступном мире. И в УН теперь тоже нет. У меня нет ни одного шанса.
Да и… зачем? Зачем мне это надо? Восстановить доброе имя? Перед кем? Перед жителями Ням-Ням? Вот только про меня писали в газетах, как я освободил заложников, пытался предотвратить беспорядки… И тут же все забыто. Я обвинен, оклеветан. Мой дом разрушен, и я боюсь выходить на улицу. Я пытался помочь людям — а они предали меня при первой же возможности. Даже если свершится чудо и я докажу свою невиновность — что с того? Стоит опять кому-то что-то заподозрить, меня тут же опять польют грязью шакалы пера, и все, опять я стану изгоем, опять меня возненавидит весь город… Нет, хватит с меня.
Дженс то погружался в сон, то выныривал в реальность. Но даже во сне он не мог забыться, преследуемый видениями последних дней. И тягостными мыслями.
Сколько Дженс ни размышлял, он не находил ни одной цели, ничего, что стоило бы жизни. Теперь в его существовании не было никакого смысла. Да и не то что смысла — самой возможности жить больше не было. Впереди его ждала лишь медленная, мучительная, унизительная смерть. Так не лучше ли покончить со всем и сразу?
…Рассветало. Первые лучи солнца озаряли город. Дженс медленно брел по улицам.
Он принял решение. Уйти из города, который предал его. Родного города, в котором он родился и вырос. Который любил — насколько можно любить такой город, как Ням-Ням. И в котором он стал изгоем.
Уйду куда-нибудь в деревню, — думал Дженс. — И начну все сначала. В деревне будет проще. Найду себе заброшенный домик. Наймусь на работу. Буду землю пахать или коров доить. Хоть что-то. А там, глядишь, и представится шанс. И удастся подняться, чего-то добиться…
Дженс шел налегке, ничего не взяв с собой. Да брать-то было особо и нечего. Давно остались позади дома зажиточных горожан, густонаселенные кварталы бедных районов, потянулись трущобы…
Дженс шел, не обращая внимания ни на что вокруг, погруженный в размышления.
Уйти отсюда. Забыть обо всем. И никогда не вспоминать. Этот город предал меня. И я уйду отсюда.
И начну новую жизнь…
Вот и последние дома. Впереди — дорога, освещаемая рассветными лучами солнца. Впереди — новая жизнь. Новые возможности.
И Дженс уверенно ступил на дорогу, ведущую его в новое, прекрасное будущее…
— Так-так-так, кого я вижу?!
Дженс едва не подпрыгнул от неожиданности — погруженный в невеселые думы, он не услышал шагов за спиной — и резко развернулся.
— Ну вот, мы и встретились, философ гребаный, — зло оскалившись и буравя Дженса ненавидящим взглядом, произнес смутно знакомый человек. И Дженс вспомнил его — несколько дней назад этот человек с парой ёблинов пытались ограбить его.
В этот раз их было пятеро, и все люди — как на подбор большие, массивные, с угрюмыми лицами. Двое вооружены арбалетами, взведенными и нацеленными на Дженса, остальные держали наготове топоры и мечи.
— Я обещаю, что умирать ты будешь долго и мучительно…
Взвизгнули тетивы, два болта одновременно покинули ложа арбалетов, один пробил правое плечо Дженса насквозь, другой угодил в голень, под колено. Дженс рухнул на мостовую, нападающие мгновенно окружили его. Взвился вверх топор в руках главаря — и стремительно рухнул на распластавшееся на земле тело…