Вокруг лежали сотни костяков. У некоторых, было в руках оружие, другие его не имели и в целом, все было похоже на поле боя, давным-давно отгремевшей битвы, если бы не два «но» — многое из лежащего оружие было старым, но без особых следов ржавчины и, это «но» было главным, битва «отгремела» всего то около часа назад. Между костяками ходили одетые в кольчужные доспехи воины, участники той самой битвы, и чутко прислушивались, не шевельнется ли где косточка, не заскрипит ли костяная рука сжимаясь на рукояти старого оружия? По-хорошему, надо было бы собрать все костяки в кучу и сжечь, но во-первых, дерева в округе не было, лишь скалы да песок, а они горят еще хуже чем кости… Все же привезенные с собой горючие материалы и элексиры люди уже потратили, чтобы сжечь прах одного конкретного существа — тоже довольно костистого. Во-вторых, людей осталось очень и очень мало, они неимоверно устали и сил у них сейчас оставалось, лишь на такую вот простенькую меру предосторожности — пошатываясь бродить и слушать. Ну и в третьих… это было не так уж и нужно. Главная угроза была устранена и собранные с нескольких провинций костяки, были теперь, безопасны, уж для воинов в кольчугах, точно. Стоило управлявшему ими «кукловоду» сгинуть и все его «марионетки» попадали там, где застигло их это замечательное событие.

Сперва воины обходили костяки один за другим, наклоняясь к каждому и пиная черепа своих бывших противников, но не один из скелетов не шевелился и постепенно солдатам это надоело, тем более что были они очень уставшими, и бойцы начали терять бдительность. Все чаще они начали задумываться о своих проблемах, уходить в свои мысли — оплакивая товарищей или радуясь будущей встрече с родными — а не следить за тем, что происходит вокруг. Среди воинов бродили и несколько человек в рясах, время от времени посыпая особо подозрительные костяки каким то песком, эти люди сохраняли настороженность гораздо дольше воинов, но и их внимательность постепенно притупилась. Наконец один из людей в рясе дал остальным сигнал заканчивать и подойдя к сержанту, что то ему сказал, а сержант, кивнув, скомандовал воинам собираться. Облегченно вздохнув, усталые солдаты выстроились в две колонны и потянулись куда то на восток. А вслед за ними, поскрипывая, пристроились телеги, нагруженные телами их павших товарищей.

Уже стемнело и ветер разносил последние искры костра, который устроили победители. Ветер пересыпал песчинки и мелкие камушки, смешивая их со своей новой игрушкой — пеплом. Казалось, что кроме ветра и его «игрушек», ничто не живет и не шевелится в окружающем это «открытое захороненние» пространстве. Однако это было не совсем так… Один из уставившихся в небо пустыми глазницами черепов, думал. Точнее говоря, он вспоминал. Словами не передать, как это тяжело — вспоминать — но в особенности, если у тебя нет такой незаменимой для этого штуки, как мозг. Скелет «пришел в себя» еще в то время, когда здесь были солдаты. Он даже пытался позвать их, особенно того веснусчатого паренька, который склонился над ним, внимательно вглядываясь в пустые глазницы черепа — но у него ничего не вышло. У него просто не было сил ни для того чтобы пошевелиться, ни тем более для того, чтобы что то сказать. Да и как? Языка то у него теперь, тоже нет. А ведь когда то он у него был и даже его имя было тесно связано с этой чудесной штукой! Скелет вспомнил, что его звали Серый Ворчун. Частично из-за того, что он частенько ворчал, а главным образом из-за цвета волос — серого словно пепел.

Возможно у Серого было и другое имя, но его он вспомнить никак не мог. Да и стоит ли теперь?.. Впору придумывать себе новое имя, поскольку ни волос, ни ворчания у него больше не было. Да и не до имени ему было… Перед глазами, будто из тумана, выплывали картинки его последних дней жизни и «посмертного» существования. Вот он сидит у себя в землянке, пытаясь залить самогоном боль в суставах и вдруг, в глазах все чернеет, а сердце пронзает боль как от тысячи игл. Вот он сидит в котле, в смоле и удивленно смотрит как демоны подбрасывают уголь под его новое обиталище — какое то время он паникует, но затем понимает, что ему совершенно не больно и он расслабленно вытягивается в чане. Вот он открывает глаза и видит перед собой истлевшую крышку гроба. Он вытягивает кости рук и начинает быстро скрести сначала трухлявую древесину, а затем и землю, быстро выбираясь на «свободу». А вот он уже в составе таких же бедолаг, стоит перед личем — злобным мертвым колдуном, который злобно ругается на своем колдовском языке. Дальше пошло самое «интересное»… Оказывается он врывался в какие то незнакомые города. Зачем то пытался есть людей… И хотя отрывать плоть и пережевывать у него выходило «на раз», но никакого насыщения он не испытывал и вообще смутно себе представлял, что он делает и зачем. На моменте когда он приближается к какому то плачущему ребенку, Серый свои воспоминания оборвал и постарался «перемотать» в конец… Оказывается и у скелетов есть нервы, причем не такие уж и железные. А вот последние воспоминания понравились ему гораздо больше — он оборачивается к холму, на котором стоит лич и видит как несколько монахов в рясах и парочка воинов валят его «хозяина» и что то с ним делают, после чего Серый и все его «приятели» валятся на землю безжизненными куклами.

Удовлетворенно и привычно поворчав про себя, Серый вынырнул из воспоминаний и огляделся. Точнее посмотрел туда, куда смог — вверх и чуть скосив зрение — была глубокая ночь и на небе сияли звезды, ну а сбоку было темно и скучно. Серый принялся любоваться звездами, но уже спустя пару минут опять «нырнул» в воспоминания, на этот раз «прижизненные». Одно из самых первых, было о том как он покачиваясь стоит в таверне, с разбитой головой, а рядом с ним стоит вербовщик и успокаивающе положив руку на плечо вещает: «- Подпиши эту бумагу парень и можешь не волновать. Ты знаешь закон, армия все списывает! Не ты начал эту драку и ты не должен страдать за этих уродов!». Вербовщик говорил что то еще очень долго, а Серый качался, смотрел на капающую кровь и думал: «Кто я? Где я? Когда он заткнется уже…». Наконец не выдержав, Серый поставил какую то закорючку на бумаге, которую ему совал вербовщик и тот удовлетворенно замолчав, потащил Ворчуна в казармы. Конечно, были у него обрывки и более ранних воспоминаний, но были они уж очень смутными и непонятными…

Следующие сорок лет жизни, Серый провел в седьмом легионе Его Императорского Величия — и это были лучшие годы его жизни! Он всегда знал что ему делать, у него была еда и вода, а по вечерам у костров, он мог слушать рассказы и мечты своих товарищей столько, сколько его душе было угодно. Из них же он почерпнул и свою мечту — после выхода со службы, прикупить маленькую таверну, жениться и завести не менее трех детей. Большую часть времени легион с кем нибудь воевал. То защащая интересы империи, то нарушая чьи то еще интересы, то гоняясь за какими то нечесанными, лишаястыми разбойниками, а то и сражаясь с мертвяками, такими же как он сам. Мертвяки всегда приходили из пустыни Проклятой земли, точнее их приводил лич, хотя иногда он добирал себе скелетов уже в провинциях. Так что все, у кого были деньги или хотя бы любящие родственники с топорами — предпочитали свои тела после смерти кремировать. Хотя топоры император не одобрял и жестоко наказывал тех, кого ловили за рубкой в лесах — поскольку подданных у императора было много, а плодились и умирали они просто образцово, нормальных же деревьев, пригодных на строительство домов, кораблей и военной машинерии, становилось все меньше и меньше. Вот только ограничиться сушняком, в таком деле как кремирование, подданные никак не хотели и это императора сильно злило. А императоры это не те люди, которые держат свое раздражение при себе, они не сидят надувшись в темном углу — императоры испытывающие раздражение, сразу же начинают им щедро делиться с окружающими. Кстати, этим ему тоже приходилось заниматься — легионеры окружали деревеньку, рядом с которой совсем недавно рос корабельный лес, после чего сержант выходил вперед и говорил испуганным крестьянам: «Император недоволен.», после чего солдаты доставали дубинки и показывали подданным императора — «насколько» он недоволен…

После выхода со службы Серый так и не сумел нормально устроиться в жизни. Во-первых, жена… Армия приучила Ворчуна двум способам общения с девушками — если девушка из твоего лагеря или находится в таверне на дружественной территории, ей нужно дать золотой за услуги, если девушка из захваченного лагеря или взятого «на меч» городка — её следует привязать за руки-ноги к четырем колышкам и платить ей за услуги совершенно не обязательно, но оба этих варианта совершенно не годились для поиска себе жены… А из-за последнего, ему вообще пришлось перебираться в другое селение, причем очень далеко! Во-вторых, деньги. Серый получил огромную кучу денег и, в принципе, потратил их на таверну, но как то так вышло, что таверну он приобрел частями — в основном вино — и когда деньги закончились, владельцем никакой собственности он так и не стал… Зато, приобрел целую кучу настоящих друзей, которые вскоре тоже куда то подевались. В общем и целом, Серый поселился в одной из пограничных деревень, где вырыл себе отличную землянку и промышлял охотой и добывая всякие забавные вещицы в забытых городах Проклятой земли. Именно там он приобрел стойкую привычку ворчать, в основном на детей… Мелкие мерзавцы засовывали свой любопытный нос, буквально в любую щель…

Размышления Серого прервал солнечный луч, от которого он привычно закрылся рукой. И еще около минуты пялился на костяшки пальцев, пытаясь осознать, что же тут «не так». Наконец он понял, что может шевелиться, хотя нельзя сказать, чтобы его это открытие привело в такой уж восторг… Поднявшись, Серый облокотился спиной о камень, приняв более удобную позу и опять задумался. Теперь, он мог влиять на свою… «жизнь» и можно было подумать о том, что же делать дальше… «Самоубийство», его никаким образом не привлекало — в аду было скучно, единственное приемлемое занятие там, это игра в кости, а в кости он играл плохо и уже задолжал одному из демонов, кругленькую сумму. К тому же, у него было стойкое ощущение, что он там никому не нужен и возятся с ним, исключительно из жалости… Возвращаться «домой», смысла не было — тот же способ самоубийства… Тяжело вздохнув, Серый повернул в сторону пустыни и, подобрав какую то старинную булаву, размеренно зашагал на запад.

В этих местах Серый раньше не бывал, хотя пустыня была везде одинаковой — куча камней, песка и уныния. Мерно переставляя ноги, он двигался вперед, обдумывая ситуацию в которой оказался… Были и плюсы, например: жарко ему теперь не было; пить не хотелось; о том где бы найти кого нибудь чтобы съесть, а затем искать укромное местечко, чтобы «захоронить» в ямке останки этого «кого то» — думать теперь было не нужно; да и зрение значительно улучшилось. Но были и минусы. Теперь он поскрипывал и похрустывал при каждом движении, а эти звуки ему надоели еще тогда, когда он был обычным стариком и звучали они не настолько часто. К тому же, у него появилось настойчивое желание убить всех живых людей… Нельзя сказать, чтобы раньше люди вызывали в нем особую любовь, но чтобы так — никогда. На пути Серого попалась змея, зловеще зашипевшая при его приближении. Серый задумчиво уставился на змею и прислушался к себе — желания убить всех живых змей в нем не появлялось…

А вот змея была слегка шокирована встречей с Серым… Мир змей не был наполнен разнообразием впечатлений и красок, фактически он делился на то что можно съесть, на то что можно укусить, на то с чем можно спарить и на «пейзаж». Если ты целыми днями ползаешь по раскаленным камням, то единственное что тебе нужно, это тень, а никак не развлечения. Для пейзажа Серый слишком много двигался, а под все остальное не подходил совершенно, поскольку был слишком похож на какой то куст или дурацкое дерево — и с этим надо было что то решать. К счастью, у змей был отличный, проверенный временем способ, как поступать с подобными проблемами — «вцепись ему в ногу и хорошенько прысни ядом, а о том, что встретили «подобное», мы просто никому не расскажем» — гласил он. Именно подобное мышление и не позволило стать змеям домашними животными, но откровенно говоря, они об этом не жалели ни секунды. Пожав метафорическими плечами, змея вцепилась Серому в ногу, а тот, пожав костистыми плечами, отправился дальше, теперь не только стуча и похрустывая, но и глухо шипя при движении.

Незаметно, Серый начал опять погружаться в мысли. И одной из первых, в нем появилась мысль о том, что раньше он столько не думал… К тому же, шипение очень походило на плеск волн и настраивало на умиротворяющий и филосовский лад. Для начала, Серый принялся вспоминать, что он знал о скелетах. Стрелы против них, то есть уже нас, были бесполезны, что не могло не радовать. Из оружия наиболее действенным было дробящее, а из дробящего специально созданное именно для костедробления, так что Серый сразу же похвалил себя за подобранную булаву — такой можно и человека приголубить и от собрата по несчастью отделаться. К тому же скелеты не ели, не пили, не спали, не старились и в общем и целом, были идеальными налогоплательщиками… Наверняка, если бы скелетов могли делать священники, а сами скелеты не стремились убить всех живых вокруг себя, то император Константин давным-давно устроил бы своим подданным неприятный сюрприз… Серый зябко повел плечами, подумав об этом. По временам своей службы Ворчун точно знал, что если он повстречает меньше четырех легионеров, то они сбегут и драться не придется вообще — это была очень ценная информация, поскольку в патрули в пустыню отправляли обычно тройки бойцов. Обычно легковооруженные, с недорогим, которое не жалко бросить, оружием…

Внезапно что то привлекло внимание Серого и он остановился напряженно прислушиваясь и шикнув на змею, как ни странно, но она замолчала. Впереди раздалось покашливающее рычание, характерное для панцирных волков. Вообще то, что животное обитало в Проклятых землях, уже говорило о нем массу неприятных вещей, но вот конретно о панцирных волках Серый знал еще несколько дополнительных мерзопакостных фактов. Во-первых и в основных, они любили погрызть кости, что сразу же настроило Серого к ним, крайне негативно. Во-вторых, они были покрыты мощным панцирем на голове и спине, что делало булаву, одним из самых бесполезных орудий при встрече с ними. Вот тонкий кинжал, прекрасно подходящий для втыкания в глаз — был бы просто идеален, булаву же в глаз так просто не воткнешь… Стучать же панцирного волка по костяной башке булавой, пытаясь вызвать сотрясение или что-либо иное, было делом долгим, нудным и бесперспективным. Серый уже настроился изменить маршрут на более безопасный, когда к покашливанию присоединился детский крик, а потом плачь. Переглянувшись со змеей, Серый вздохнул и осторожно поскрипывая, двинулся на звуки…

Парочка волков загнала очень грязного мальца на невысокую скалу и сейчас парень занимался тем, что ревел, а снизу ему сочувствующе подкашливали звери, но не уходили — видимо боялись оставить ребенка одного… К счастью, за всем этим бедламом, звук постукивания подкрадывающегося скелета был практически не слышен. Затаившись за ближайшим камнем, Серый изучил обстановку и аккуратно отцепив змею, разозленную и испуганную от такого обращения, бросил её под ноги ближайшего волка. Ноги у панцирных волков броней покрыты не были, так что змея, обрадованная появлением хоть какой то определенности, тут же прокомпостировала ближайшую и с чувством выполненного долга, поспешила по своим делам. А к звукам оглашающим окрестности, добавился удивленный хриплый визг. Укушенный зверек запрыгал, баюкая лапку, а его напарник и малец замолчали, удивленно на него уставившись. Слегка попрыгав, укушенный волк решил прилечь, а затем, подумав, и сдохнуть — панцирный волк решил, панцирный волк сделал. А пресмыкающиеся в очередной раз записали на свой счет триумфальную победу, доказывая, что «оплошность» с динозаврами, была лишь случайностью и однажды они возьмут реванш у всяких там теплокровных. Второй волк, прижав уши принялся дико озираться, ища в окружающем пейзаже хоть какое то объяснение происходящему безумию, а бессердечный малец, тут же восторженно заорал, радуясь чужому горю. Панцирник как раз обнюхивал своего товарища, когда позади послышалось зловещее поскрипывание и его заднюю лапку пронзила дикая боль — это подкравшийся Серый взял на заметку прием своего спутника, но поскольку ядовитых клыков у него не было…

Возмущенно повизгивая, панцирник предпочел ретироваться, а обрадованный было малец опять загрустил, с кислым видом разглядывая Серого. Кажется он опять готовился зареветь… Успокаивать детей Серый не умел, поэтому принялся за то, чем владел в совершенстве:

— Дурацкие глупые дети. Вечно повсюду лезут, а потом хнучут, — привычно размеренно забубнил он, — Все потому, что родителям плевать на их воспитание…

Как ни странно, но это прекрасно сработало. Малец сурово насупился и пробубнил:

— И вовсе я не плакал. Я воин Руки Справедливости и стою на посту, — гордо сказал он, а затем пояснил для сомневающихся, — А воины не плачут.

— Да ты что, — неискренне поразился Серый, — Следил за тем, как панцирные волки жрут детей, наверное?

— Нет, — еще больше насупился воин, — На востоке «на-блю-да-лась по-до-зри-тельная а-кти-вность» врагов, — по слогам выговорил он, — И я пошел посмотреть…

— Правда? И что увидел? — искренне заинтересовался Серый.

— Ничего… Меня волки на эту скалу загнали. А отсюда ничего не видать, — вытерев рукавом нос, хмуро пояснил воин.

— Ну, тогда спускайся, — предложил Серый, — Вряд ли, тут осталось что то интересное для наблюдения.

— Нет. Я тут посижу, — отрицательно замотал головой малец и выставил перед собой кинжал.

— Ты же в курсе, что мне забраться к тебе раз плюнуть? И что ты собираешься делать с кинжалом? В сердце мне всадить? — скептически спросил Серый.

— Куда попаду, — сурово и непреклонно заявил воин. Серый покачал черепом и метафорически сплюнув, пошел дальше на запад. Однако уже через пятьдесят шагов, позади послышался топот. Серый остановился дожидаясь мальца, который вихрем пронесся мимо него, крикнув на ходу, — Дядя скелет, беги! Там волк с друзьями вернулся.

Выругавшись, Серый помчался за мальчуганом. Змеи у него кончились, а сражаться со стаей панцирных волков одному — ищите дураков в другом месте… Яростное покашливание все приближалось и Серый принялся оценивать попадающиеся на пути скалы уже с точки зрения скалолаза, а не бегуна — и вот наконец он увидел кое-что подходящее. Правда скала уже была занята, но Серого это не остановило — костлявой птицей он взлетел наверх и схватив первую попавшуюся каменюку, развернулся к преследователям. Теперь, панцирников было целых пять и, судя по приближающемуся поскуливанию, скоро их станет пять с половиной… Волки быстро окружили скалу и самый здоровенный из них тут же разразился яростным кашлем в сторону коварных «жертв».

— А что я? Это меня змея подговорила, — сразу же открестился от обвинений Серый и хэкнув, метнул камень в прислушивавшегося к его словам вожака — однако тот ловко увернулся и опять гневно раскашлялся, — Сам такой, — пробормотал Серый и закрутил черепом в поисках подходящих снарядов. «Живым я им не дамся…» — мрачно решил он.

— Дядь, а дядь. Не ешь меня, пожалуйста, — мрачно попросил его сосед по скале.

— Того не ешь, этого не… ешь… — поднатужившись, Серый поднял особо выдающийся камень и метнул его в гущу удивленно уставившихся на него волков. Прижав уши, те бросились в рассыпную, однако жертв избежать не удалось — именно это время выбрал панцирник-инвалид, чтобы высунув от усердия язык, дохромать до своих товарищей. Камень из метательного тут же превратился в надгробный, — Я и так худой, дальше некуда… — отряхнув кости, Серый удовлетворенно уставился на дело своих рук. Также, к месту трагедии для выяснения подробностей, стягивались и остальные волки. Первые из добравшихся даже уже принялись за трапезу-тризну, — Ну да ладно, уболтал, языкастый. Не стану я тебя есть, — пробормотал Серый, принявшись искать еще одну каменюку, чтобы устроить панцирникам по настоящему богатое застолье.

Мрачно кивнувший на это обещание малец, тоже принялся набирать камешки. Правда, в отличие от Серого, он собирался нести боль, а не радость. После получаса совместных усилий, панцирники, изрядно нажравшиеся, тяжело переваливаясь и обещающе покашливая, убрались восвояси, а Серый и малец спустились вниз.

— Дядь… А ты что ли лич? — деловито осведомился малец, опять утерев нос руковом и поравляя кинжал.

— Неа. Я из последышей, — пояснил Серый и махнул рукой, — Вчера на востоке легионеры с нами схлеснулись и лича «того»…

— А ты разве не должен на людей кидаться и это… уууУуууУуу… Завывать? — удивился паренек.

— Сам в шоке, — мрачно пожал плечами Серый, — Ну… Тебя проводить?

— Не. Не надо, — замотал головой воин, — Нельзя мне выдавать эту… ди-по-зицию. Даже под пытками, — сурово пояснил он, а потом добавил, — Да и прибьют тебя там, дядька скелет… — и сурово шмыгнув носом на прощание, воин трусцой отправился куда то на юго-запад.

Серый какое то время смотрел мальцу вслед, хотя тот почти сразу исчез среди камней проклятой пустыни, а потом отправился дальше на запад, бормоча вполголоса:

— Я же его не съел… Мог, но не стал, а это хороший поступок, у кого хочешь спроси… — сначала он шел размахивая булавой, но после того как чуть не снес себе берцовую кость, прекратил баловаться и складировал оружие внутри грудной клетки.

Оказалось, что мертвым по пустыне путешествовать гораздо удобнее, чем живым. Может поэтому попадая в неё, все так стремятся умереть — от обезвоживания, укуса всевозможной ядовитой живности или попав в зыбучие пески — в общем идут на любые уловки, лишь бы достигнуть своей цели… Об этом или о чем то подобном и размышлял по пути Серый. Он встретил уже парочку костяков животных и несколько неопознанных фрагментов костей. Эксперимента ради он подобрал нижнюю челюсть, предположительно лошади, и попробывал заменить на неё свою. Замена прошла успешно, вот только голос стал каким то глухим, а речь невнятной… Кости легко отделялись друг от друга и Серый теперь мог взять в правую руку левую руку и бить ей как дубиной, вот только дубина получалась сомнительной эффективности. К тому же он так и не понял как же все у него держится. Вот он выдернул палец и уронил его на землю — тот упал и не шевелится, а вот он поднял палец и поставил его на свое место — палец отлично держится и прекрасно работает… В какой то момент Серый нашел сухую ветку и попробывал поставить её вмето руки, но получил лишь культю с привязанной веткой — оглядевшись, он убедился, что никто не видел его конфуза, разве что какой то жук, но вроде бы он был не из болтливых, и ненавязчиво отбросив ветку, скелет отправился дальше легкой походкой, фальшиво насвистывая.