в которой рассказывается о поездке Томаса Мора во Фландрию и его знакомстве с неким Рафаилом Гитлодеем
1
Летом 1515 года Томаса Мора, который давно уже зарекомендовал себя как человек осмотрительный, честный, деловой, лондонские купцы в числе нескольких других уполномочили отправиться во Фландрию. Нужно было восстановить прерванные торговые отношения между двумя странами.
К тому времени Генрих VIII успел дважды ввязаться в войну с Францией, и хотя в июле 1514 года был заключен очередной мир, но посланников английских купцов все еще не очень жаловали в тяготевшей к Франции Фландрии.
Переговоры затягиваются. Проходит осень, а фландрские купцы все набивают себе цену. Они подданные Карла Кастильского, правителя Нидерландов. А Карл не очень уверен, стоит ли ему помогать умножать могущество Англии.
2
Мор никогда не любил терять времени зря. И поэтому перерывах между переговорами он объездил чуть ли не всю Фландрию и, уж конечно, использовал все возможности для того, чтобы завязать тесное знакомство с местными гуманистами.
Кости, карты и прочие игры, которыми обычно убивает время знатная чернь, — это не для него. Вот дружеские беседы, размышления, споры ему по вкусу.
Во Фландрии Эразм познакомил Мора с Петром Эгидием из Антверпена. Эгидий очень понравился Мору. Это был человек образованный, серьезный, добросердечный. Они быстро подружились и много времени проводили вместе.
И именно во время поездки во Фландрию в длинные осенние вечера Мор начал писать книгу, которая давно уже стояла перед его внутренним взором, книгу, в которой ему хотелось осмыслить все то, что давно уже откладывалось в его душе.
3
Книга эта понемногу пишется, а тем временем, благополучно выполнив поручение, Мор возвращается домой. Благополучно потому, что в конце концов нидерландским купцам торговать шерстью нужно было ничуть не меньше, чем их английским коллегам.
Вскоре с подобным же поручением Мора отправят в Кале. И здесь тоже его обаяние, его широкий ум, дипломатические способности в немалой степени содействуют успеху переговоров. Имя его становится все более широко известным. Впрочем, сам он в одном из писем к Эразму не без некоторой горечи признается: «Быть послом мне никогда особенно не нравилось. Для нас мирян, это далеко не так просто, как для вас, священнослужителей, не имеющих ни жен, ни детей… Когда мы, хотя бы на короткий срок, вынуждены уезжать из дома, наши сердца полны желанием вернуться обратно в семью. К тому же, когда мирянин, в данном случае я, уезжает, он должен жить на два дома…»
Правда, король предложил ему пенсию в компенсацию понесенных убытков. Но Мор отказывается от нее. Он не хочет потерять из-за этого доверие своих сограждан. Ведь если бы между ними и Генрихом возникли какие-либо недоразумения, говорит он, то горожане могли бы отнестись к нему, Мору, с недоверием, раз он обязан королю благодарностью за ежегодную пенсию.
…За те семь лет, что прошли со времени начала царствования Генриха, кое-что уже прояснилось в личности короля и в его политике. Расходы на войны, бесконечное строительство дворцов (в общей сложности он их построит пятьдесят). Подделка монеты (уже в первом году своего правления Генрих снизил содержание серебра в шиллинге со 142 до 138 граммов). Законы, направленные против неимущих.
4
В конце 1516 года в бельгийском городе Лувене, где в то время находился Эразм Роттердамский, вышла в свет написанная на латинском языке небольшая книга с пространным по обычаю того времени заглавием: «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии».
Для людей, знавших греческий язык, было понятно, что утопия означает «несуществующее место». Впрочем, первоначально Мор назвал свой остров по-латыни Nusquama, что означало «Нигде».
Книга состояла из двух частей.
Вторая часть, в которой рассказывалось об острове и его государственном и общественном устройстве, была написана во время поездки во Фландрию. Первую часть он дописывал в Англии главным образом ночами, другого времени не было, скорее всего весной все того же 1516 года.
…А начиналась книга с того, что было на самом деле: его, Мора, послали наладить торговые отношена между Англией и Нидерландами. И вот, находясь во Фландрии, в Антверпене, он познакомился с лихим путешественником, немало повидавшим на своем веку, португальцем Рафаилом Гитлодеем.
В переводе — мы же знаем, Мор был склонен к шуткам — это имя означает «Рассказчик небылиц».
5
Познакомил его с Гитлодеем Эгидий. Произошло это однажды после обедни, когда Мор собирался вернуться в гостиницу. Тут-то он и увидел Эгидия, беседующего с иностранцем, близкого по летам к старости, с опаленным от зноя бородатым лицом, с плащом, небрежно свесившимся с плеча. Мор принял незнакомца за моряка.
Заметив Мора, Эгидий отвел его в сторону и спросил: «Ты видишь этого человека? Я собирался прям отсюда вести его к тебе… Нет никого на свете, кто мог бы рассказать столько историй о неведомых людях землях, а я знаю, что ты большой охотник послушать это…»
Так непринужденно, при полном соблюдении правд подобных обстоятельств начинается книга, которой суждено будет стать одной из самых значительных в истории человечества.
«Золотая книга» назвал ее сам Мор. Нужно отдать ему справедливость: он не ошибся.
6
Итак, быль или небыль? Мор старательно уверяет: быль. И в самом деле, разве не известно образованным людям в Европе (а для них, гуманистов и книгочиев, и пишет свою книгу Мор), что Америго Веспуччи — об этом читают уже повсюду — совершил четыре путешествия в страну, открытую Колумбом? Разве не могло так быть, что одним из его спутников в трех путешествиях был Гитлодей? И что последний приложил все старания, дабы добиться у Веспуччи разрешения остаться в крепости у мыса Кабо Фрио в Бразилии в числе остальных двадцати четырех человек? О том, что он там остались, любой желающий может прочитать в вышедшей в 1507 году книге Веспуччи Путешествия».
И разве не могло так случиться, что Гитлодей вместе с пятью товарищами объездил много стран? И напоследок удивительная случайность занесла его на Тапробану, а отсюда в Калькут, гавань на юге Малабарского побережья, которую Васко де Гама достиг в мае 1498 го да? И что там Гитлодей встретил корабли португальцев и вернулся на родину?
Немного странный путь? Но, во-первых, не забывайте, идет лишь 1516 год и многое еще просто неизвестно. А во-вторых, так ли уж это все важно? Названы новые страны и давно известные тоже. Сказано об удивительной случайности — все звучит достаточно правдоподобно. Мало ли еще более невероятных историй поведали в ту пору, в том числе и в Англии, моряки, возвращавшиеся из самых разных стран?
Гораздо важнее другое — и тут в книге, начатой как приключенческий роман (ведь Гитлодей совершил кругосветное путешествие до Магеллана), начинают звучать серьезные ноты: знакомство с теми мудрыми порядками, которые во время своих странствий видел Гитлодей. Ибо на всякого рода чудовищ — будь то гарпии с лицом девушки, телом коршуна и огромными когтями или еще что-либо в этом роде — «можно наткнуться почти повсюду, а граждан, воспитанных в здравых и разумных правилах, нельзя найти где угодно».
О эта моровская ирония! Это умение как бы мимоходом, в одной лишь фразе передать очень глубокую мысль. И одновременно дать соответствующий настрой читателю.
Вы ищете в книге развлечений и необыкновенных приключений? Что ж, они будут. Но, читатель, будь внимателен, речь-то идет о делах куда более важных!
Правда, ответственность за все написанное несет не Томас Мор. Он всего лишь пересказчик.
7
Во вступлении к книге Мор лукаво заметит: если бы ему пришлось все придумывать самому, то «обдумывание материала и его планировка потребовали бы немалого таланта, некоторой доли учености и известного количества времени». А эта задача, с которой он явно бы не справился: «не хватило бы ни времени, ни усердия».
Впрочем, со временем у Мора действительно плохо… «Постоянно приходится мне то возиться с судебными процессами (одни я веду, другие слушаю, третьи заканчиваю в качестве посредника, четвертые прекращаю на правах судьи), то посещать одних людей по чувству долга, других — по делам. И вот, пожертвовав вне дома другим почти весь день, я остаток его отдаю своим близким». Не без горечи он добавляет: «А себе, то есть литературе, не оставляю ничего».
«Себе, то есть литературе»! Знаменательное признание. Значит, вот в чем видит главное в своей деятельности Томас Мор!
8
…В «Похвальном слове Глупости», Эразм предоставляет трибуну мадам Глупости. Мор предоставляет слово Гитлодею.
Правда, иногда в беседе принимают участие и Эгидий, и он сам, и другие реально существующие или выдуманные персонажи. Но главным образом для того, чтобы время от времени возражать Гитлодею.
Это тоже входит в игру. Иногда нужно кое-что и возразить. Для того чтобы получше запомнилось то, что утверждается.
9
А утверждается в книге многое.
Это в уста Гитлодея вкладывает Мор жесточайшую критику порядков в современной ему Англии (да и в Англии ли только!), правдивую до мельчайших деталей. Он говорит о ненасытной алчности богачей, о том, что страна наводнена знатью, которая, подобно трутням, живет трудами других. Выступает против бездельников — телохранителей аристократов, заявляя, что «мне отнюдь не представляет полезным для государства содержать на случай войны, которой у вас никогда не будет без вашего желания, беспредельную толпу людей такого рода; они вредят миру, о котором, во всяком случае, надо заботиться гораздо больше, чем о войне». Это Мор дает возможность Гитлодею произнести знаменитые слова об овцах, которые «обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города».
«Кормите меньше дармоедов! — восклицает Гитлодей. — Обуздайте своеволие богачей! Прекратите попрание справедливости! Прекратите уничтожение людей… Человеческую жизнь невозможно уравновесить всеми благами мира».
Выступая против захватнических войн, он едко замечает: «И одно французское королевство (нельзя же все время говорить только об Англии, умный читатель и так поймет, что хочет сказать автор) слишком велико, чтобы им мог надлежаще управлять один человек».
10
Томас Мор недаром получил юридическое образование. Его обвинительная речь становится все более резкой, все более грозной. Короли? Они «охотнее отдают свое время военным наукам, чем деяниям мира, и гораздо более заботятся о том, как бы законными и незаконными путями приобрести себе готовые царства, нежели о том, как надлежаще управлять приобретенным». Они окружают себя льстивыми и корыстными советниками, которые думают только о том, как бы побольше соков высосать из населения.
Священнослужители? «Какую огромную и какую праздную толпу представляют священники и так называемые чернецы!»
Монахи? Они-то «и есть главные бродяги».
Зато с какой искренней скорбью говорит Мор об участи простых людей, постоянной нужде большинства населения Англии!
Гитлодей, видимо, был человек наблюдательный. И справедливый. Недаром, рассуждая об английских уголовных законах, о тех зверских наказаниях, которым подвергает правительство превращенных в воров разоренных крестьян и ремесленников, он заявляет: «Нельзя наказывать людей за проступки, являющиеся следствиями тех невыносимых условий, в которые они поставлены существующими в государстве порядками».
Как же избавиться от всех бедствий?
Как сделать так, чтобы люди жили счастливо?
О, здесь убеждения Мора достаточно четки. Долго, многие годы обдумывал он этот вопрос, искал на него ответа в книгах и в жизни.
В чем же корень зла? В том, устами Гитлодея говорит Томас Мор, что в Англии, как и повсюду в Европе, существует частная собственность. «А там, где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли возможно правильное и успешное течение государственных дел».
Слово сказано. Вот он, главный враг, главный источник всех бед и несчастий. Вновь и вновь возвращается к этой поистине революционной мысли Мор: «…Благополучие в ходе людских дел возможно только с совершенным уничтожением частной собственности». Это частная собственность приводит к тому, что «один живет среди изобилия, удовольствий и наслаждений, а другие повсюду стонут и плачут».
11
Вдумайтесь только! Ведь еще лишь начинается XVI век! Ведь еще цепко, коршунами сидя в своих поместьях, держатся за свои земли и привилегии дворяне. А для набирающей силы буржуазии накапливать имущество и деньги становится основным принципом жизни. Да что там буржуазия! Все: монахи, короли, чиновники — одержимы одним: богатеть. Поиски новых рынков, погоня за неведомыми сокровищами заморских стран, нещадная эксплуатация неимущих…
Томаса Мора тоже интересуют заморские страны. Такие, в которых нет частной собственности.
И его тоже интересует богатство. Но такое, которое является общественным достоянием.
Он осторожен, Мор. Возражая Гитлодею, именно он приводит довод, который и ныне в чести (за неимением других у защитников капитала): «А мне кажется, наоборот, никогда нельзя жить богато там, где все общее. Каким образом может получиться изобилие продуктов, если каждый будет уклоняться от работы, так как его не вынуждает к ней расчет на личную прибыль, а, с другой стороны, твердая надежда на чужой труд дает возможность лениться…»
«Я не удивляюсь, — отвечает Гитлодей, — этому твоему мнению, так как ты совершенно не можешь вообразить такого положения или представляешь его ложно. А вот если бы ты побыл со мной в Утопии…»