37-й чемпионат. 12 апреля — 16 ноября 1975 г.

Участники: 16 команд, 369 футболистов.

Проведено 240 матчей, забито 544 мяча (в среднем 2,27 гола за игру).

Лучший бомбардир — О. Блохин («Динамо», Киев) — 18 мячей.

Лучший футболист года — О. Блохин («Динамо», Киев).

В чемпионате зафиксировано 5 автоголов, назначено 60 пенальти, удалено 8 футболистов.

Игры первенства обслуживали 35 арбитров.

Средняя посещаемость — 23600 зрителей.

Чемпион — «Динамо», Киев.

Победитель турнира дублёров — «Торпедо», Москва.

Обладатель Кубка — «Арарат», Ереван.

На протяжении десятков лет предметом гордости партии и народа (помимо самого передового и справедливого общественного строя, что само собою разумелось) являлось освоение космоса, Большой театр и хоккей с шайбой. Но вот всенародный любимец — футбол поводы для радости и гордости давал очень редко. Каждая неудача сборной на крупных международных турнирах низы приводила в уныние, а верхи — в крайне раздражённое состояние. Не припомню случая, чтобы поражение, скажем, гандболистов или ватерполистов на чемпионатах мира и Европы повлекло за собой постановления, рождённые в различных властных сферах. Но ни один проигрыш футболистов на подобных турнирах без высочайшего внимания не оставался. Последовала реакция и на отсутствие нашей команды на мировом первенстве в ФРГ. В последних числах января 1975 года критический взгляд на положение футбольных дел выразил в специальном постановлении ЦК коммунистической партии, после чего двумя постановлениями, от 26 марта («О неудовлетворительном состоянии футбола в стране…») и 26 ноября («О мерах по развитию футбола»), разрешился Спорткомитет СССР. Выдержанные в традиционном бюрократическо-канцелярском стиле, изобиловавшие аморфными, шаблонными фразами типа «поднять на высокий уровень учебно-тренировочный и воспитательный процесс» эти документы вряд ли могли подвигнуть футбольные массы на решение высоких задач. Пользу из них извлекли разве что многочисленные ораторы, выступавшие на всевозможных футбольных форумах: материала для цитирования содержалось в них в избытке.

Более конкретные планы, связанные с подъёмом отечественного футбола, имелись у начальника Управления футбола СССР Льва Кирилловича Зенченко. Ими он щедро поделился 26 декабря 1974 года с участниками заседания президиума футбольной федерации страны. Многие пункты обширной программы носили явно выраженный принудительно-запретительно-ограничительный характер, как-то: в высшей и первой лигах турниры дублёров отменить; заявочные списки высшей и первой лиг ограничить 18 футболистами, второй лиги — шестнадцатью; возраст участников футбольного турнира VI летней Спартакиады народов СССР ограничить 21 годом; в сезоне 1975 года командам второй лиги иметь в составе не более шести футболистов старше 25 лет, в 1976 году — не более четырёх; запретить участие в чемпионате футболистам, не получившим среднего образования; ввести с 1975 года аттестацию игроков и тренеров и обязательное индивидуальное страхование футболистов; тренерам, запасным игрокам, врачам, массажистам появляться на стадионе только в спортивной форме; с команд, нарушивших правила перемещения тренеров, снимать по два очка; на каждом стадионе разработать и осуществить ритуал праздничного проведения соревнования, устраивать показательные выступления спортсменов, ансамблей, оркестров и другие мероприятия…

Собравшиеся внимательно выслушали своего начальника, но выражать единодушие не торопились.

Федерация футбола, возглавляемая известинцем Борисом Федосовым, осмеливалась порой выявлять строптивый норов во взаимоотношениях с верхами и даже сумела выиграть тяжбу о послематчевых пенальти. Вот и теперь она решительно отмела некоторые из перечисленных предложений, в том числе и по лишению команд очков из-за снятия тренеров. В постановительной части по этому поводу было сказано следующее: «Перемещения тренерского состава очень мало зависят от команд и их руководства, поэтому не снимать двух очков». К этому можно добавить, что «перемещения тренерского состава» не зависели и от самих высших футбольных и спортивных чинов, проигравших на этом поле не одно сражение. Не сумел нарушить печальную традицию и новый начальник Управления футбола Анатолий Дмитриевич Ерёмин. Летом 1975 года он с возмущением говорил о происшедшей в ростовском СКА смене тренеров в ходе турнира, публично обещал во всём разобраться и навести наконец в этом деле порядок. Осуществить обещанное Ерёмин не смог, хотя, не сомневаюсь, искренне того желал. Николай Глебов, сменивший в СКА Йожефа Бецу, всё же проработал в Ростове до конца сезона, однако сохранить команде место в высшей лиге был не в состоянии. Но это уже другой вопрос.

Тем же летом покинул «Пахтакор» приболевший Вячеслав Соловьёв. Его место занял Гавриил Качалин. Здесь всё обошлось чинно и мирно. Никто ведь не в силах запретить кому бы то ни было болеть, даже первое в государстве лицо.

В Ташкенте и завершил свою тренерскую деятельность в большом футболе Гавриил Качалин. То был сезон грустных расставаний. Примеру Качалина после завершения первенства последовали Михаил Якушин и Виктор Маслов. В чемпионатах страны команды этих замечательных тренеров 11 раз становились первыми, а Качалин выиграл ещё в 56-м Олимпиаду, а в 60-м — Кубок Европы.

Вернёмся, однако, в зал заседаний. Похерив многое из предложенного, президиум счёл возможным по некоторым пунктам пойти на компромисс: возрастные ограничения ввести только со следующего года; турнир дублёров в высшей лиге сохранить, в первой — отменить (но и там он всё же был разыгран). Ну и, наконец, были одобрены позитивные предложения (и таковые имелись в докладе Зенченко), связанные со строительством стадионов с синтетическим покрытием в Москве, Ленинграде, Киеве и Минске, а также с созданием полутора десятков высших школ (за счёт спортлото) с комплексом полей, залов и т.д.

Не возражала федерация против назначения В. Лобановского и О. Базилевича тренерами сборной СССР, создаваемой на базе киевского «Динамо», а также Н. Гуляева и Н. Старостина (начальник команды) — олимпийской сборной (на базе «Спартака»).

Так уж вышло (и это один из парадоксов нашей жизни), что одобренные позитивные предложения не осуществились вовсе или реализовались частично, а некоторые из отвергнутых проникли-таки в Положение о чемпионате 1975 года. Новшеств содержалось в нём немало. Что касается турнирных дел, то теперь при равенстве очков дополнительный матч (или матчи) предусматривались не только за первое место, но и за право остаться в высшей лиге.

Организаторы первенства, видевшие наш футбол в хрустально-романтических снах чистым, честным, рыцарски благородным, прилагали ежегодно немало усилий, чтобы прекрасные, сказочные сны сделать былью. Для неспособных созерцать цветные сны предусматривались разнообразные и достаточно жёсткие санкции. В этой неравной борьбе победу романтикам могло обеспечить только одно условие — неотвратимость наказания. Но у нас, как обычно, меж задуманным и реализованным пролегло огромное расстояние.

Среди многочисленных обязанностей по приёму гостей были и такие: ежедневно предоставлять приезжей команде поле для тренировок (до четырёх часов в день) и один раз центральное поле (до трёх часов). Едва начался сезон, как отовсюду послышались тревожные сигналы: там-то разрешили заниматься всего два часа, там-то главное поле вовсе не дали, где-то после длительного перелёта гости в течение нескольких часов не могли получить мест в гостинице, где-то в подтрибунных душевых не хватало рожков, а из «действующих» едва струилась ледяная вода… Вы думаете, кого-нибудь наказали? Ещё чего. Так, пошумели слегка и успокоились. Что толку понапрасну сотрясать воздух.

Драконовские (по тем временам) меры ожидали любителей воздействовать на судей словом и делом — дисквалификация от 5 игр до одного года. За пререкания с судьями, неодобрительные реплики в их адрес, апелляцию к зрителям — от 3 до 5 игр. Это какая же армия футболистов могла оказаться временно нетрудоустроенной, воплотись угрозы в жизнь! И зрители на трибунах, и телезрители у голубых экранов (кто с негодованием, а кто и с любопытством) наблюдали за «гонениями», которые устраивали арбитрам футболисты, не ограничиваясь при этом словесным воздействием. Не могли не видеть этих безобразий и власть предержащие. Но они приучены верить не глазам своим, а документу, каковым является протокол. Вот только милейшие наши судьи, то ли по доброте душевной, то ли из нежелания осложнять отношения с командами, не очень-то развлекали начальство криминальным чтивом.

И лишь семеро смелых вынесли своим обидчикам предупреждения с такими формулировками: «за апелляцию к арбитру» (3 случая), «за реплику в адрес судьи» (две записи) и по одному разу «за систематическое вмешательство в судейство» и «хватание рукой главного судьи». Реакция сверху последовала вялая: лишь одного игрока дисквалифицировали на два матча. Похоже, наше карательное оружие (имеется в виду футбольное) было заряжено холостыми патронами.

В армии бытует убеждение, что ружьё, даже без патронов, способно раз в год выстрелить. Военные оказались правы: наше хилое, незаряжённое футбольное ружьишко в 75-м всё же пальнуло.

29 июня сразу после завершения встречи «Черноморца» с «Локомотивом» (1:0) полузащитник москвичей Владимир Уткин стремглав бросился к арбитру — ереванцу Гайку Карапетяну и на глазах у всего честного народа сорвал с его груди эмблему судьи всесоюзной категории. Если даже опустить художественное содержание монолога Уткина (его мало кто мог из-за плохой слышимости по достоинству оценить), имело место оскорбление чести и достоинства судьи матча. Это всё равно, что публично сорвать с офицера погоны. Карапетян, однако, не оскорбился. Во всяком случае, в протокол он записывать ничего не стал. Одесский инцидент, как и многие ему подобные, мог отойти в безвестность, не инспектируй этот матч сам Николай Гаврилович Латышев. Не найдя записи в протоколе, он решительно настоял на официальном рапорте в Федерацию футбола СССР. Пришлось арбитру браться за перо: «После окончания игры на пути в раздевалку мы находились в окружении игроков «Локомотива», которые неподобающим для спортсменов образом выражали своё недовольство судейством матча. Во время этого объяснения игрок команды «Локомотив» В. Уткин неожиданно сорвал с моей груди эмблему судьи всесоюзной категории. Но тут же, очевидно, почувствовав свою вину, стал передо мной извиняться, оправдываясь, что это произошло случайно. Однако, по моему глубокому убеждению, поступок Уткина отнюдь не случайность. Такого же мнения придерживаются мои помощники».

Делу дали ход, к тому же оно благодаря прессе получило огласку. Тут уж пришлось подсуетиться и СТК. Вскоре состоялось её выездное заседание на базе «Локомотива» в Баковке, где обвиняемый изложил свою версию случившегося: «Я хотел лишь поговорить с судьёй и при этом невзначай прикоснулся рукой к эмблеме. Так во время разговора держат иногда пуговицу пиджака собеседника. Но судья вдруг чего-то испугался, отпрянул — и эмблема осталась у меня в руках…» Игроки «Локомотива», грудью вставшие на защиту своего товарища, всё же вынуждены были дать ему «строгача» по комсомольской части (комсомольский билет у спортсменов нередко выполнял функции громоотвода) и дисквалифицировали до конца первого круга, до исхода которого оставалось всего… два тура.

На СТК последнее слово полузащитника должного впечатления не произвело. Получил он 10 лет, простите, игр без права участия во всесоюзных соревнованиях. «Отсидел» Уткин от звонка до звонка, пропустив один кубковый матч и девять — первенства. Наказали одного Уткина. Но ведь под «статью» подпадали и другие игроки команды, которые, судя по официальному рапорту, «неподобающим для спортсменов образом выражали своё недовольство судейством матча». Подобные сцены, увы, не являлись (и не являются) редкостью. Но что же требовать от правосудия, если оно стреляет только раз в году. Видимо, в середине 70-х в стране возник дефицит и на патроны.

По меньшей мере удивление вызывали такие вот строки: «За умышленную задержку игры, симуляцию, откатку или выбивание мяча после остановки игры футболисты дисквалифицируются на 1–3 игры». Утопия! Подобными прегрешениями изобиловал в те годы едва ли не каждый матч, и заведомо было известно, что реализовать угрозу не удастся. Так стоило ли пугать? Впрочем, никто и не испугался. И правильно сделал.

Не сработало ещё одно обещание — отстранять игроков от 5 игр и до конца сезона за четыре предупреждения или два предупреждения и одно удаление. Но это уже по другой причине — истинно христианской любви наших арбитров к ближнему. Да что игроки, когда «Шахтёр» и «Заря» за сезон получили по 4 жёлтые карточки, «Спартак» и «Локомотив» чуть больше — по 5, а ростовчане и вовсе 3. Самая грубая команда высшей лиги «Пахтакор» набрала 15 «горчичников» и одну красную карточку. Для сравнения: в последнем российском первенстве самая корректная команда («Ротор») получила 37 предупреждений и 3 удаления, а цифры «Жемчужины» выглядели так: 75 и 6! Если бы тогда судили, как сейчас, тем более как иностранные арбитры, уже к концу первого круга многим командам пришлось бы покинуть чемпионат из-за опустошительных потерь в живой силе.

И лишь одно правило срабатывало автоматически: за две жёлтые карточки футболисты получали возможность «отдохнуть» игру, за три карточки — две игры. Но и тут случилась накладка. О ней 21 октября рассказал читателям «Труда» зам. председателя СТК Николай Мечников, скрупулёзно подсчитывавший количество правонарушений: «Отдельные воспитатели не уважают официальных положений, определяющих порядок ответственности за дисциплинарные нарушения… Так, например, игрока «Карпат» Сырова, получившего третье предупреждение и посему подлежащего дисквалификации на две игры, руководители команды как ни в чём не бывало поставили на очередную игру, пытаясь объяснить впоследствии, что, дескать, по ошибке судей предупреждение было записано Сырову вместо Броварского (к тому времени ещё не имевшего предупреждений). Столь странная «забывчивость» руководства команды (тов. Зенченко), своевременно подписавшего протокол соревнования, в котором чётко была указана фамилия истинного нарушителя дисциплины, — не более чем наивная хитрость, но с далеко идущими расчётами».

Я уже успел проговориться о смене руководства в высшей футбольной инстанции. Так вот недавний руководитель всего нашего футбола Л. Зенченко остался на руководящей работе (в качестве начальника по воспитательной части), но уже в отдельно взятой команде и едва не подвёл её. Фемида, однако, лишь зарделась и смущённо отвела взор. Ну сыграл парень не в тот день, пропустит в следующий раз. Какие проблемы! Сейчас за подобные шалости наказывают проигрышем, да к тому же с крупным счётом — 0:3. Не всё у нас, оказывается, так плохо, как порой кажется.

Смена руководства произошла перед началом сезона не только на вершине футбольной пирамиды, но и у её основания. В «Арарате» Никиту Симоняна, получившего должность заместителя начальника Управления футбола, сменил Виктор Маслов. И в последний год своей тренерской деятельности он ни себя, ни команду без гостинцев не оставил. В чемпионате был повторен прошлогодний результат, зато летом привезли из Москвы Кубок.

Сменилась власть и в московском «Динамо», где дирижёрскую палочку получил Александр Севидов. Чтобы поставить команде «голос», нужны были соответствующие исполнители. Первым делом тренер вывел из подполья Михаила Гершковича, пригласил из Киева Анатолия Шепеля, а из Львова — Эдуарда Козинкевича (правда, тому не удалось удержаться в составе). Почти полностью обновилась оборона, где в ходе турнира дебютировали Вадим Лосев, Валерий Зенков и Александр Новиков. Отлично исполнил сольную партию в воротах Николай Гонтарь, заменивший травмированного Владимира Пильгуя. Несмотря на существенную реконструкцию, защита динамовцев оказалась (как и у «Шахтёра») самой надёжной — всего 23 пропущенных мяча.

Не скажешь, что динамовцы раскатистой соловьиной трелью услаждали слух своих воздыхателей. И всё же с каждым туром динамовский хор звучал стройнее, слаженнее и увереннее. Заключительные одиннадцать туров команда прошла без поражений и вновь оказалась в призёрах.

Главная сенсация произошла в ЦСКА. Здесь на пост «главнокомандующего» был назначен Анатолий Владимирович Тарасов, человек темпераментный, колоритный, влюблённый в хоккей и беззаветно преданный ему, отличный теоретик и практик, значительно пополнивший золотой запас государства со сборной и министерства обороны — с ЦСКА. Неистощимый оптимист, он не сомневался в эффективности собственных воззрений на методы подготовки. Возвратясь в футбол (в молодости Тарасов успел и в футбол поиграть, и потренировать, правда, без особых успехов), он обещал и здесь показать результат, приличествующий его имени и престижу.

Сразу же в команде начались значительные кадровые перестановки, не прекращавшиеся на протяжении всего сезона. Из 28 футболистов ЦСКА, участвовавших в чемпионате, 16 были дебютанты. Могло их стать и больше…

В июне получили повестки с вызовом в военкомат капитан «Торпедо» Вадим Никонов (он отлично начал сезон, забив в 10 играх 6 мячей) и капитан «Спартака» Сергей Ольшанский (8 игр и один забитый гол). Сомнений не было: новобранцам предстоит отслужить в рядах футбольного клуба ЦСКА. Но судьба распорядилась по-иному. Никонова отправили в мотострелковую дивизию в Чебаркуль, а Ольшанского — в Петропавловск-Камчатский. Спартаковцу повезло больше: через три месяца он всё же попал в хабаровский СКА, а торпедовца так до конца года и разлучили с мячом. История загадочная. Почему они не попали под начало Тарасова, не знают и сами футболисты. И только в следующем сезоне два капитана встретились в ЦСКА.

Новый тренер работал в подготовительный период с упором на атлетизм. И преуспел в этом. Вскоре перед зрителями предстали одиннадцать «качков», без устали, с необычайным энтузиазмом воплощавших в жизнь нехитрую тактическую схему — бей-беги. Но перебегать кого-то в середине семидесятых в высшей лиге было сложно: умельцев в этом деле хватало. Других же козырей армейцы не предъявили. Впереди игра шла на «столба». С этой ролью неплохо справился Борис Копейкин, чья «пушка» сделала двенадцать пробоин во вражеских бастионах. Как ни хороша артиллерия, но без участия других родов войск и чёткого взаимодействия с ними осуществлять продвижение по турнирным дорогам она не в состоянии.

Кто отличился в ЦСКА, так это Владимир Астаповский. Поводов продемонстрировать свои вратарские достоинства имел он предостаточно. И делал это с таким блеском, что опередил в списке 33 лучших даже Евгения Рудакова — вратаря нашего чемпиона и сборной.

В целом же ЦСКА образца 1974–1975 годов напоминал покидавшую Россию разноязычную, разноплеменную, разобщённую армию Наполеона. Разница заключалась в том, что французы покинули-таки пределы страны, а армейцам в последний момент удавалось окопаться по эту сторону «Березины». В 74-м лишь лучшая разность мячей оградила их от изгнания. В 75-м на протяжении второго круга (13 игр без единой победы) команда сдавала одну позицию за другой. И только спасительная ничья в предпоследнем туре с «Зенитом» сохранила её в высшей лиге.

В связи с этим не могу не вспомнить откровения Германа Зонина в передаче «Пенальти», показанной санкт-петербургским телевидением. Тренер «Зенита» середины 70-х выступал в роли благодетеля команды Тарасова. Меня удивил не сам факт признания сговора (сейчас задним числом о прошлых грешках охотно распространяются не только футболисты, но и тренеры), а нестыковка с фактами. Факты же таковы. Перед матчем предпоследнего тура «Зенит» — ЦСКА (он состоялся 5 ноября) на заветное 14-е место претендовало несколько команд. В худшей ситуации находились «Зенит» и «Пахтакор» — по 22 очка, армейцы с «Черноморцем» имели по 24 очка. Так кто кого здесь должен был спасать? Ничья с ЦСКА поставила «Зенит» на грань катастрофы («Пахтакор» тоже получил очко). Ленинградцам в последнем туре повезло трижды. Во-первых, ташкентцы играли с командой (московским «Динамо»), не потерявшей ещё шансов на «серебро». Так что милостей от «природы» им ждать не приходилось. Во-вторых, игра в Ташкенте завершилась раньше, чем в Ленинграде. В-третьих, соперником «Зенита» был «Днепр», давно уже потерявший интерес к турнирным делам. Когда получили весть о проигрыше «Пахтакора», стало ясно, что для счастья не хватает одного лишь очка. Я не вправе на что-то намекать или утверждать, кроме того, что искомый результат был достигнут. Отражён он и в итоговой таблице — 0:0. А если бы выиграл «Пахтакор»? Тогда, даже в случае победы, ленинградцам предстояла перестрелка, в коей жизнь никому не гарантирована. Выходит, не Зонин спас Тарасова, а Тарасов Зонина. Во всяком случае, так получилось.

Динамовцам «серебро» всё же не досталось. Выиграл и «Шахтёр», опередивший их лучшей разностью мячей. Для тренера Владимира Салькова и самого «Шахтера» это было высшее достижение в союзных чемпионатах.

Необычным выдался турнир. На большей его протяжённости борьба велась за все места, кроме первого и последнего. После первого круга предпоследняя команда отставала от второй всего на 7 очков. Так что, находясь на экваторе, 14 команд из 16 могли ещё иметь виды на медали, и в то же время никто из них не был застрахован от перехода в первую лигу.

Киевское «Динамо» поставило соперникам детский мат: пять побед в пяти первых турах, после чего пишущая братия в один голос объявила киевлян чемпионами. Теоретически, конечно, возможно было их догнать и перегнать, но стиль, в котором добывались победные очки, прекрасное состояние команды, не говоря уже о классе её игроков, не оставляли соперникам никаких шансов. К тому же, в отличие от предыдущего сезона, чемпион уверенно шагал и по чужим полям.

Получив ещё и сборную (впрочем, она являлась синонимом киевского «Динамо»), киевским тренерам пришлось готовить игроков сразу к нескольким турнирам: чемпионату и Кубку страны, еврокубкам (весной — к Кубку кубков, осенью — к Кубку чемпионов, затем возник и Суперкубок) и к отборочным матчам чемпионата Европы. У каждого турнира — свой пик, и следовало подводить к ним футболистов во всеоружии. Благодаря скрупулёзно продуманной, разработанной и блестяще реализованной научной программе в нужное время киевское «Динамо» (сборная СССР) находилось в полной боеготовности. Потрясённый системой тренировок, игровым стилем и обстановкой в команде, приглашавшийся в сборную спартаковец Евгений Ловчев с присущей ему откровенностью сказал корреспонденту «Советского спорта»: «Пусть не обижаются на меня болельщики «Спартака», иногда мечтаю играть в киевском «Динамо». На любом месте, куда поставят тренеры».

Прекрасно функционально готовая, технически оснащённая команда играла в наисовременнейший футбол.

Со второй половины 50-х годов мы едва успевали переваривать импортные тактические диковины. Только разобрались в бразильской схеме 4+2+4, как они же «подкинули» 4+3+3. Но уже с середины 60-х наша тренерская мысль (с центром в Киеве) предвосхищала пути развития мирового футбола. Маслов, независимо от Рамсёя, разработал в своей творческой лаборатории 4+4+2, а Лобановский в начале семидесятых шёл параллельным курсом с голландцами по пути освоения тотального футбола. Правда, термина «тотальный» Валерий Васильевич не признавал, предпочитая ему «системный», но это сути не меняло. Так что в 75-м и наш чемпион, и сборная щеголяли в моднейших тактических одежках.

Нагрузки на киевлян легли огромные. К примеру, в течение полутора осенних месяцев (со 2 сентября по 17 октября) пришлось сыграть 11 матчей, в том числе два — в Суперкубке с «Баварией», два — в чемпионском турнире с «Олимпиакосом» и ключевой матч на выезде со сборной Швейцарии. В похожем режиме приходилось играть и весной. От такой круговерти и в глазах могло зарябить, и нарядиться можно было впопыхах вместо бело-голубой клубной формы в красно-белую сборной. Надо же, ни разу не ошиблись: ни с формой, ни с результатом. Выиграли все (кроме союзного Кубка), что только можно было. А день 14 мая стал праздником нашего клубного футбола. Впервые советская команда выиграла Кубок кубков. После этих побед авторитет советского футбола возрос неимоверно. Перед очередным турниром Кубка чемпионов лондонские букмекеры расценивали шансы киевского «Динамо» выше «Баварии», «Ювентуса», «Боруссии», «Бенфики», «Реала»…

Во внутреннем календаре проблем не возникло. Рядом — никого. Отрыв порой достигал 8–9 очков, отчего и «разгрузочные» дни иногда себе позволяли. Не без этого. Но стоило только кому-то из смельчаков проникнуть в зону видимости, как тут же ему жёстко и вполне доходчиво объясняли, кто есть кто. Помните, как в 74-м «Зенит» попытался было перейти на «ты» и схлопотал 0:5? Летом 75-го «Арарат», сам того не желая, оказался вдруг всего в трёх шагах (очках) от лидера, на что незамедлительно последовала адекватная реакция — 4:0. Карательные операции в Киеве поручались Олегу Блохину. Ленинградцам он забил четыре мяча из пяти, ереванцам — три из четырёх. Причём один из них стал юбилейным — 1500-м голом киевского «Динамо» в чемпионатах СССР.

Блохин был неподражаем. Он сделал то, что не удалось в Союзе никому: три года подряд он лучший снайпер и лучший футболист страны. А Европа-матушка отметила его международные заслуги «Золотым мячом»!

И как же изменился в сравнении с предыдущим годом тон прессы, сколько лестных слов и комплиментов обрушилось на футболистов и их тренеров. К чести киевских наставников, хвалу и клевету принимали они равнодушно, не отвлекаясь от начертанной генеральной линии. Им действительно за короткий срок удалось создать команду-звезду, сплошь состоящую из звёзд. Счастливое сочетание!

Так что же появилось на нашем небосклоне: огромное светило или яркая комета, которой предстояло разделить участь своих предшественниц? На этот вопрос могло ответить лишь Время — безмолвное и бесстрастное.