Сказки народов Америки
(том 5 из серии "Сказки народов мира")
Редакционный совет издания «Сказки народов мира»:
Аникин В. П., Ващенко А. В.0, Кор-оглы X. Г., Михалков С. В., Налепин А. Л., Никулин Н. И., Путилов Б. Н., Рифтин Б. Л., Шатунова Т. М.
Научный руководитель издания В. П. Аникин.
Составитель, автор вступительной статьи А. В. Ващенко.
Примечания А. В. Ващенко и М. Н. Гурвица.
Оформление серии Б. А. Диодорова.
Оформление тома В. А. Тогобицкого.
Художник С. Алимов.
А. Ващенко Волшебство народного слова
Что дольше всего живет на Земле? История говорит: народная память и родное ее дитя — сказки. В сказках можно увидеть живую душу народа в его исторической судьбе, мечтах, бедах, свершениях. У каждого народа рождаются свои сказки, и вместе с тем они зачастую похожи друг на друга — может, поэтому и говорится, что сказки «как зеленая трава, что растет на любой земле».
Сказки народов Северной и Южной Америки хранят мудрость и живую силу народов, в разное время пришедших на континент, в союзе с мудростью тех, кто обитал здесь испокон веков. Историческая встреча разных народов растянулась во времени и проходила непросто, порой мучительно — и это тоже отразилось в сказках. В том, как рождалась своя культура в Северной и Южной Америке, много общего, но велики и различия, и зависят они от особенностей географического положения, от традиций, от взгляда на мир. Поэтому поговорим отдельно о сказках народов, населяющих Северную и Южную Америку.
Сказки народов Северной Америки возникли из многих составляющих, но главными все же являются три: это сказки коренных американцев (эскимосов и индейцев), сказки афро-американцев и сказки белых поселенцев.
Сказки североамериканских эскимосов и индейцев — древнейшая и самая оригинальная часть фольклора континента.
Как считают ученые, эскимосы и индейцы, те, кого принято называть коренными жителями Америки, пришли на континент около 20–30 тысяч лет тому назад из Азии небольшими группами и распространились по всей территории. Они называли себя «первыми людьми», «настоящими людьми», а то и просто «людьми», в отличие от животных, растений, явлений неживой природы, которую они воспринимали как живое существо. Вспомним, как говорит о животных герой книги В. Арсеньева Дерсу Узала: «Его хороший люди!»
До прихода европейцев Североамериканский континент населяли примерно 3 миллиона человек, принадлежавших к двумстам различным племенам и языковым семьям, сильно различавшимся между собой и внешностью, и образом жизни, и культурными традициями. Одни племена были кочевниками, охотниками или рыболовами. Другие довольно рано освоили земледелие и жили оседло, выращивая кукурузу, тыкву и фасоль. По-разному видели мир жители сурового севера эскимосы, обитатели средней полосы, озер и лесов — алгонкины и ирокезы, южане крики, чероки, пуэбло и навахо, племена тихоокеанского побережья сквомиши, тлинкиты и др. По-разному отражалась их жизнь и в сказках, и вы не раз сможете убедиться в этом, читая нашу книгу.
Интересно, что самые древние сказочные сюжеты хранят память об оледенении, об отступлении ледников, об охоте первобытного человека на исполинов мамонтов и даже об азиатских предках индейцев.
По старинным обычаям эскимосов и индейцев, летом рассказывать сказки нельзя: надо охотиться, выращивать кукурузу, заготовлять впрок рыбу и ягоды, чтобы хватило на долгую холодную зиму. Зато зимой, когда снаружи бушует вьюга и трещит мороз и, стало быть, злые духи спят, наступает время сказок, плясок и песен.
Индейцы и эскимосы умели и умеют ценить занимательную, веселую, мудрую сказку. Ведь она заключает в себе и общую народную память о пережитом, и «сказочное» объяснение явлений природы и окружающего мира. Сказка учит добру и красоте и, наконец, просто приносит слушателю огромное удовольствие.
В сказке действует такая желанная волшебная сила! По глубокому убеждению слушателей, слово сказителя порой владеет магической властью, и потому он почитался и почитается у эскимосов и индейцев наравне с колдунами и шаманами. Именно поэтому сказителю непременно нужно что-нибудь подарить за сказку.
Люди верили, что слово сказочника помогает успокоить разбушевавшиеся воды, одолеть хищного зверя, избавиться от недуга и нагрянувшей беды. Вот и выходит, что в сказке человек нашел самого верного своего помощника и заступника и даже больше — нашел самого себя, потому что сказка стала для эскимоса и индейца подлинным учебником жизни.
Эскимосские и индейские сказки обильны чудесными превращениями, связанными с волшебными свойствами Огня, Воды, Дерева, Камня. Вместе с тем сказки учат относиться к природе бережно, любить ее. Только любящий и знающий мир природы народ мог сочинить сказку о бабочках («Первые бабочки»), которые, силой его воображения, созданы из пятнышка солнечного света, небесной синевы, желтизны опадающей листвы, оранжевых бликов луговых цветов и многого другого.
Обратите внимание на эскимосские и индейские сказки о «хитрецах». Эти мастера невообразимых проделок отчасти напоминают хитрую лисичку-сестричку из русских народных сказок. «Хитрецы» имеют облик зверей, но могут обернуться и человеком. Таковы ворон у эскимосов и индейцев тихоокеанского побережья, хвастливый человек-паук Иктоми у степных индейских племен, таков койот, самый известный из всех. Стоит «хитрецу» взять на себя роль заступника людей, и он становится подлинным героем сказки («Койот и женщина-сова»). Если же мысли «хитреца» нацелены только на удовлетворение собственной прихоти, сказитель осуждает его, и слушатели сказки весело смеются над приключениями незадачливого героя («Как койот плясал со звездой»). И так во многих сказках — «хитрец» выступает то ловким добытчиком, то плутом, то простаком, смотря по тому, на пользу или во вред людям идут его приключения и проделки.
Другие сказки отвечают на вопросы: как, почему, каким образом явились те или иные свойства, особенности, отличия у животных, птиц, рыб, насекомых. Это так называемые этиологические сказки. Они рассказывают, почему у крокодила вмятина на носу, отчего медведь ходит вперевалку, почему лосось заходит в воды сквомишей, почему лапки у утки красные и т. д. Вообще говоря, роль зверей в эскимосских и индейских сказках очень велика. Животные, как правило, — старшие братья человека, его наставники и учителя. Они, например, с радостью делятся с добрым охотником тайным знанием и чудесной силой («Добрый охотник»).
Распространены у эскимосов и индейцев былички, то есть сказки о сверхъестественном. Таковы, например, «Рваная Щека», «Как сестры искали счастья на чужбине», «Чудесный конь», «Синяя Родинка». В них, как и в сходных русских сказках, счастье приходит к тому, кто «мал, да удал», кто добр и чист душой; свои симпатии народ отдает добрым, справедливым, честным героям.
С приходом на континент европейцев среда обитания эскимосской и индейской сказки стала постепенно сокращаться. Эскимосов и индейцев не удалось растворить в обществе белых людей. Подлинные хозяева американской земли, они долгие годы противились наступлению на их владения белых людей, продолжали жить по своим нравственным установлениям. Это привело к обособлению эскимосских и индейских сказок внутри устного народного творчества США. Правда, они и сегодня продолжают жить, особенно там, где образ жизни эскимосов и индейцев менее всего нарушен. Со временем многие эскимосские и индейские сказки слились с афро-американскими, со сказками белых поселенцев.
Афро-американцы появились на земле Америки при весьма трагических обстоятельствах. Невольничьи корабли доставляли живой африканский «товар» к берегам Нового Света, и тысячи людей становились рабами белых господ.
Сказки афро-американцев родились на плантаторском Юге, где долгие годы существовало рабовладение, и потому они отразили горький и жестокий опыт чернокожих невольников.
Основным персонажем сатирических сказок стал Старый Хозяин (белый плантатор) — образ или комический, или резко отрицательный. Волею сказочника жестокий, деспотичный плантатор и его темнокожий раб Джон постоянно находятся в поединке: находчивый и остроумный негр отстаивает свое человеческое достоинство, право на жизнь и свободу.
Сказки негров-южан с плантаций иногда именуют фольклором «енотов». «Енотами» звали на Юге невольников.
Однажды, рассказывается в одной из сказок, белый плантатор побился об заклад с другим плантатором на своего невольника: тот будто бы отгадает, что они спрячут под шляпой. Темнокожий раб горестно воскликнул, имея в виду себя: «Вот ты и попался, старый енот!» — и выиграл заклад! Потому что под шляпой и вправду находился настоящий енот.
Кролик, опоссум, сарыч, енот, медведь и волк, черепаха и лиса постоянно окружали чернокожего работника в лесу и в поле, а подчас служили ему нехитрой пищей. Отношения сказочника с ними — самые близкие, как со старыми знакомыми. Эта близость способствовала тому, что в сказках развился своеобразный эзоповский язык. Для черной аудитории не составляло труда разобраться в том, кто именно имеется в виду при описании состязаний в ловкости между братцем Кроликом и братцем Лисом — речь, конечно, шла о черном работнике и белом господине. И все-таки прежде всего сказки о братце Кролике и его друзьях содержат урок нравственности и добра.
Читателям многих стран известна книга сказок о братце Кролике (1880) писателя Джоэля Чендлера Харриса (в нее входили, между прочим, еще и поговорки, и другие образцы народной мудрости «дядюшки Римуса»). Выходили «Сказки дядюшки Римуса» и у нас в стране.
В непосильных условиях рабства, когда любое проявление культурных традиций негров запрещалось, сказки и песни чернокожих невольников служили средством преодоления рабовладельческого гнета. Бог и ангелы, ставшие героями негритянских сказок, воплощали мечты черных американцев о равноправии и справедливости, несли в себе мощный бунтарский заряд («Шестнадцатый и сатана»).
В негритянских сказках присутствует много историй о ведьмах и привидениях, вроде тех, о которых рассказывает негр Джим в «Приключениях Гекльберри Финна» М. Твена. Африканское наследие черных американцев чувствуется в сказках «Наказание колдуний» и «Косматый-Бородатый».
Устное народное творчество афро-американцев заняло важное место в культуре США, глубоко вошло в американскую литературу и музыку.
Сказки белых поселенцев по происхождению европейские. Франко-, испано-, а больше всего англоязычные сказки легко укоренялись на американской почве и пополнялись новыми сюжетами — сказками и песнями о золотоискателях и ковбоях, фермерах и лесорубах, рабочих и матросах.
Особенно выразительны сказки, связанные с жизнью первопроходцев Америки. Это так называемый фольклор фронтира — подвижной пограничной полосы, отделявшей уже освоенную территорию нового края, с городами и фермами, от диких, необжитых мест. Постепенно, с XVII по XX век, фронтир сдвигался все дальше на запад. Сказки жителей фронтира, первооткрывателей новых земель, среди которых были звероловы, лесорубы, ковбои, лодочники и многие другие, отражают неповторимый исторический опыт всех этих людей.
Жизнь их протекала в повседневных тяжких трудах, среди постоянных опасностей, нередко в полном одиночестве. В любой момент можно было ждать нападения диких зверей или враждебных племен. И тем не менее сказки фронтира насыщались юмором — часто хвастливым, но всегда веселым, жизнерадостным.
Самым популярным сказочным жанром на фронтире стали «небылицы» — пронизанные искрометным юмором истории, полные самых невероятных приключений, небывалых событий, немыслимых подвигов. А совершают их герои-исполины вроде Поля Баньяна и Поля Синего Вола, между глаз которого укладывалось «две рукояти топора и пачка жевательного табаку», или вроде виргинского силача Питера Франциско, или же суперковбоя Пекоса Билла. Сказочный герой Джон Яблочное Зернышко стал символом самоотверженного фермера-первопроходца, Джон Генри — вольного труда, а капитан Шторминг — символом мужества в борьбе с морской стихией.
Жизнь некоторых из них (а герои эти часто были историческими личностями) почти сразу превращалась в легенду, в сказку. Вспомним, что «белые» сказки Северной Америки создавались уже в эпоху печатного станка, и потому многие их персонажи, впервые получив известность в книжном или лубочном издании, быстро возвращались назад, в гущу народной жизни.
Герой небылиц — одновременно и величественная, и комичная фигура; это краснобай, фантазер и в то же время прилежный работник, твердый орешек, «полуконь-полуаллигатор, дальний родственник кусающей черепахи», как говорит о себе Майк Финк. Подобные персонажи воплотили в себе народную энергию, мощь, добродушие и жизнерадостность и отразили особенности национального американского характера.
«Небылица» — основа сказок белых поселенцев Северной Америки, они распространены повсеместно, особенно популярны на американском Западе, где сказочник с удовольствием потешает желающих его послушать такими невероятными историями, как «Кофе по-ковбойски», «Ползук летучий и К°», «Прощай, Леандр!» и др.
В Южной, или Латинской, Америке, как и в Северной, живут люди всех рас и многих национальностей. Вслед за выходцами из европейских стран (Испании и Португалии, Англии и Франции, Италии и Голландии) туда прибывали переселенцы из стран Юго-Восточной Азии. Приставали к берегам Южной Америки и суда с невольниками, насильственно захваченными в Африке. Многочисленные острова Карибского моря долго служили пристанищем пиратам, искателям приключений, авантюристам со всего света.
Латинскую Америку принято делить на три основных области: Месоамерика, куда входят Мексика, Центральная Америка, острова Карибского моря и северные области Южной Америки; Андские государства — Колумбия, Эквадор, Перу, Боливия и Чили, через территорию которых тянется горный массив Анд; Лаплатские страны — Бразилия, Аргентина, Парагвай и Уругвай, получившие такое название от Ла-Платы, огромного залива Атлантического океана, расположенного у юго-восточного побережья Южной Америки.
В сказочном фольклоре народов Латинской Америки — тоже три важнейших компонента: индейский, афро-американский и креольский, то есть сказки выходцев из Европы. Но сочетание этих составных частей иное, чем в сказках народов Северной Америки: они легко смешиваются, свободно и органично дополняют и обогащают друг друга.
Сказки южноамериканских индейцев представляют собой достояние множества племен и народностей, населяющих большую часть территории континента, чрезвычайно разнообразных по культуре и языку. Численность индейцев Латинской Америки сегодня — от 20 до 35 миллионов человек. Они живут и в тропических лесах Амазонки, и в Бразилии, и на севере континента.
Конечно же, индейские сказки восходят к глубокой древности и тесно связаны с мифами. Ученые и сейчас продолжают записывать волшебные сказки явно доевропейского происхождения.
Многие индейские сказки посвящены объяснению происхождения различных явлений мира — Солнца, Луны, Ночи, Огня, людей и животных, культурных растений. У некоторых племен сказки сохранили представления индейцев о рождении и гибели на Земле нескольких цивилизаций. Среди верховных божеств больше всего распространено почитание Солнца и Земли. Такова сказка «Как Солнце спасло бедняка».
Частым персонажем индейских сказок является ягуар — многие племена считают его могучим божеством, способным даже время от времени пожирать Солнце.
Сказки афро-американцев в Южной Америке родственны по сюжетам тем, что бытуют на североамериканском Юге, только они теснее переплелись с индейскими. Более всего свою неповторимость эти сказки сохранили на территории Бразилии, Венесуэлы и на Антильских островах. Известные африканские животные-«хитрецы» прижились на Кубе (черепаха), в Северной Америке и Карибских странах (кролик), в обеих Америках (паучок Ананзи).
В содержании сказок имеются и различия: например, если в европейской сказке труженик муравей берет верх над бездельницей стрекозой, то в афро-американских сказках в состязании или споре чаще побеждает не сила и трудолюбие, а хитроумие. Это связано, вероятно, с традиционно неравноправным положением негритянского населения в обеих Америках.
В XVI–XVIII веках дети испанских и португальских поселенцев слушали те же сказки, что и их европейские сверстники: о животных, о ведьмах, заколдованных принцессах, королях, глупых и жестоких великанах, духах и, конечно, любимых народом героях-простолюдинах, честных, отважных, трудолюбивых и ловких.
Шло время, и традиционные сказочные персонажи, «жившие» теперь на новой земле, приобрели новую, местную окраску. Короли и принцессы, например, заметно «одомашнились», обличьем стали походить на крестьян и неожиданно подверглись активному осмеянию сказителей. Такова, например, сказка «Как испанский король в прятки играл».
Известный герой-бродяга многочисленных испанских сказок Педро Урдемалас, или Педро Мошенник, великодушный, отважный и смекалистый, способен одолеть саму смерть. В любом деле он добивается невиданных успехов и… с удовольствием напевает ставшую ему теперь родной мексиканскую «Кукарачу».
Сказка приобрела невиданную на европейской земле праздничность, пышность, карнавальность, свойственные многоцветной и шумной народной ярмарке. Она насыщалась музыкой и песнями. Очень сильно развилась шутливая сказка, сказка-анекдот. Таких сказок в нашей книге немало, и, мы надеемся, они доставят вам истинное удовольствие.
Набожность крестьянского населения Испании и Португалии осталась таковой и в Южной Америке, населенной большей частью земледельцами. Религиозные мотивы некоторых сказок поэтому навеяны повседневной жизнью и имеют назидательное значение, а порой и сводят все небесное на землю. Часто Бог и святые, как и нечистые духи, не только преподают урок нравственности, но и заставляют слушателя усомниться в справедливости существующего порядка. Такова, например, сказка «Нет на земле справедливости!».
Кто же собрал и записал, кто пересказал для нас это сказочное богатство?
Большинство эскимосских сказок дошло до нас в изложении известного полярного исследователя Кнуда Расмуссена (в его жилах текла и эскимосская кровь) и его спутника Петера Фрейхена.
Увлеченными собирателями индейских сказок были Чарлз Леланд, Генри Рау Скулкрафт, Джордж Бирд Гриннелл, Джеймс Шульц и другие.
Афро-американские сказки о братце Кролике и о других животных принадлежат Джоэлю Харрису и Роджеру Абрахамсу.
Крупными собирателями европейского фольклора являются Б. Боткин и Э. Фоук.
Знакомству с миром сказок Южной Америки мы обязаны прежде всего Антонио Медису Больо, Франсиско Барнойе Гальвесу и Карлосу Луису Сайенсу.
Все эти удивительные люди, однажды попав в волшебные сети сказки, отдали большую часть своей жизни тому, чтобы запечатлеть на бумаге мастерство и волшебную силу народного слова.
Конечно, сказки народов Америки не всегда привычны для нашего восприятия. Порой они отличаются весьма своенравной логикой, неожиданностью деталей, которые отбирает или опускает рассказчик. Что ж! Сказку надо почувствовать, довериться ее силе — она своя у каждого народа. Надо научиться слушать сказку, постигать заложенную в ней мудрость. И тогда откроется, что именно тот или иной народ хотел рассказать о себе, о мире и — о нас самих.
А. Ващенко
Сказки народов Северной Америки
Сказки эскимосов
Как появился остров Нунивак
Перевод Б. Щедриной
ил на свете ворон, и был тот ворон очень стар. Многое повидал он на белом свете и многое знал.
Вот однажды гуляет ворон по берегу, смотрит — у мыса островок плавает. Приглянулся ворону островок. Взвалил он его на плечи, отнес в сторонку, а чтоб не унесло, привязал покрепче веревкой.
На следующий день пришел и сам себе удивился:
— Зачем мне эта прокисшая лепешка?
Перерезал ворон веревку, оттолкнул остров от берега и ушел.
Остров долго носило по морю, он был слишком мал, чтобы устоять под ветром, да и нравилось ему, видно, бродяжить по свету. Однажды повстречался ему другой такой же странник, только побольше, и решили они передохнуть вместе.
Увидел их ворон — с острова Нельсон новая земля вся как на ладони видна — и сказал:
— Будете вы островом Нунивак.
И полетел туда.
Новый остров был просторен и уже не напоминал прокисшую лепешку, только был слишком плоский.
— Что за остров без гор? — сказал ворон и притащил гору на Нунивак.
Но когда он опускал гору на остров, та упала набок.
— Ничего, и так сойдет, — решил ворон и не стал поднимать гору.
Так до сих пор и лежит гора на Нуниваке. На ней виднеются две полосы вечных снегов — это как раз там, где проходили ремни, которыми ворон привязывал гору к плечам, чтоб не упала.
Ворон отдохнул и опять оглядел остров:
— Чего-то все-таки не хватает.
Но тут подул южный ветер и принес на гору землю, а с северной части острова ветер сдул в море камни, и там появились бухты и мысы.
— Совсем другое дело! — обрадовался ворон и пригласил в гости Великую норку.
— Этот остров я назвал Нунивак. Если хочешь, живи здесь.
— Мне очень здесь нравится, и я с удовольствием приму твое приглашение. А моим подарком будет гора на южной стороне. И чтобы всем здесь жилось хорошо, пусть будет так: каждый, кто взойдет на мою гору и спустится с нее, станет снова молодым.
От Великой норки появились на острове маленькие норки, на которых мы теперь охотимся.
Потом ворон построил большой дом и поселился в нем со знакомым моржом. Морж все время проводил в море и ловил рыбу для всех гостей ворона.
Однажды ворон прилетел на материк, и его увидела любопытная мышь.
— Возьми меня с собой, на свой остров, — стала просить она. — Все говорят об острове, а я даже не видела его никогда.
Ворон перенес мышь на остров, и та побежала на гору, чтобы все рассмотреть и потом рассказать подружкам. Она так долго лежала на вершине горы, чтобы ничего не упустить и все запомнить, что там и сегодня видна вмятина от ее тела.
Как-то раз ворон созвал птичек овсянок.
— Приказываю вам, — сказал он, — согнать к моему острову побольше рыб и всяких зверей, кого только встретите. За это я буду вас охранять: на Нуниваке вы сможете жить без опаски.
Птички послушались, и вскоре Нунивак стал самым богатым островом в море — столько тут появилось рыбы и всякого зверя.
Ворон-обманщик
Перевод Б. Щедриной
днажды старый ворон пришел на берег океана полакомиться. Нашел он под камнем большого краба, ухватил его клювом, вытащил и только собрался разбить и съесть, как другие крабы хвать его за лапы!
— Кра-кра! — удивился ворон.
Краб тотчас вывалился у него из клюва и был таков!
А другие крабы не испугались — держат ворона, не отпускают. Плохо дело!
— Ладно уж, — сказал ворон. — Не буду вас больше трогать. Отпустите меня!
А крабы не отпускают: видно, не верят ворону. Испугался ворон, принялся улещивать крабов:
— Какие вы красивые, кра-кра! Как вы мне нравитесь! Хотите, отдам вам в жены мою тетку?
— Настоящие крабы не женятся на воронах, — отозвался наконец один из крабов, и остальные с ним согласились.
— Какие вы все большие, кра-кра! — продолжал ворон. — Хотите, отдам вам каяк моего деда? Совсем новый!
— Настоящим крабам каяк не нужен, — холодно сказал самый маленький краб, а остальные гордо отвернулись.
«Что же делать? — растерялся ворон. — Вода-то ведь прибывает!»
— Крупнолобики! — взмолился он. — Отпустите меня! Я же утону!
Молчат крабы, хоть бы один откликнулся.
— Эх вы, какой ручей пропадает! — вздохнул ворон. — Я только затем и прилетел, чтобы подарить вам тот ручей, да заболтался что-то, кра-кра…
— Какой ручей? Где он? — всполошились крабы и тут же отпустили ворона.
— Пошли провожу, — засмеялся ворон, взмахнул крыльями и полетел вдоль берега.
А немногие смельчаки, те, что последовали за ним, быстро сбили на камнях свои башмаки и вернулись.
Полетал ворон вдоль берега и увидел вдруг рыбку.
— Кто-то ее потерял, — решил ворон и стал лакомиться.
Наелся и полетел дальше. Летит, блестит на солнце: чешуя налипла на перьях, вот и сияет. Смотрит ворон — стоит на берегу медведь, оленя свежует.
— Кра-кра! — окликнул его ворон.
Поднял медведь голову, удивился:
— Что это с тобой, ворон?
— Прости, медведь, тороплюсь. Видишь: даже почиститься не успел.
— Да что стряслось-то? — не отстает медведь.
— Ох, боюсь, не успеешь ты, косолапый. Там ее столько!.. На всю зиму хватит, если, конечно, не растаскают.
— Ты это о чем? О рыбе? — догадался наконец медведь.
— Ну да! — обрадовался ворон. — Беги скорее, а я оленя посторожу.
Медведь поспешил к рыбе, а ворон преспокойно принялся за оленя. Наелся и улетел, только его и видели.
Вернулся медведь злой, усталый, а ворона и след простыл: улетел подальше от берега, чтоб медведю на глаза не попасться. Да и ягод ему захотелось: после рыбки и оленины неплохо ягодами полакомиться.
Полетел ворон к белке. Уселся возле ее дома и стал ждать. А вот и белка с лукошком по веткам прыгает, домой торопится. Смотрит — на пороге ворон сидит.
— Посторонись, пожалуйста, — просит белка ворона. — У меня там бельчата голодные.
— Пустяки, — махнул крылом ворон. — Мы с тобой столько лет не виделись, кра… Расскажи лучше, какие новости? Слыхала, кто-то рассердил медведя? Говорят, он теперь зол на весь свет, кра… Да что ж ты молчишь?
— Меня бельчата ждут, пусти, — снова попросила белка. — Я скоро вернусь. Я же несу им поесть…
— Да я и сам спешу, — заверил ее ворон. — Из-за тебя только и задержался. А ягоды у тебя какие! Одна другой лучше!
Покосился ворон на лукошко, а белка на него смотрит. Смотрит и говорит:
— Знаешь что, давай потанцуем! А потом я угощу тебя ягодами, хорошо?
— Хорошо! — обрадовался ворон. — Жаль только, музыки нет, да и спешу я. Давай начнем прямо с ягод?
— Ха-ха-ха, — расхохоталась белка. — Да ты, наверное, и плясать не умеешь!
— Ну да, — обиделся ворон. — Знаешь, какие мы, вороны, музыкальные?
— Мы тоже, — гордо сказал белка. — Давай-ка я буду петь, а ты пляши. Посмотрим, как у тебя получится!
— Кра! — взмахнул крыльями ворон. — Я и с закрытыми глазами могу. Начинай!
И ворон, зажмурившись, закружился над деревом. А белка тут же юркнула в свой домик.
— Как можно! — возмущался потом ворон. — Такая кроха — и такая обманщица!
Великие приключения маленькой мышки
Перевод Б. Щедриной
днажды маленькая мышка решила постранствовать. Бабушка собрала ее в дорогу, и тихим солнечным днем мышка отправилась в путь.
Вскоре ей встретилось огромное озеро. Мышка огляделась, но поблизости никого не было.
— Жаль, — вздохнула она, — а я ведь готова помериться силами с кем угодно.
Она переплыла озеро, отряхнула с себя воду и сказала:
— Пожалуй, даже дельфин устал бы после такого заплыва!
А огромное озеро было всего-навсего следом бабушкиной ноги, который дождь заполнил водой.
Мышка свернула на другую тропу и вскоре увидела высокую гору. Вокруг не было ни души, и мышка очень огорчилась:
— Жаль, что поблизости не видно оленей, я бы показала им, как нужно прыгать!
Она разбежалась и одним прыжком перемахнула через гору.
— Неплохо! — сказала она себе. — Я бы даже сказала — здорово!
А гора была всего-навсего пучком сухой травы.
Мышка побежала дальше и вдруг увидела двух медведей. Звери схватились не на жизнь, а на смерть.
— Остановитесь, — закричала мышка, — прекратите сейчас же, так и убить друг друга недолго!
Но медведи не слышали мышку, и тогда она бросилась между ними, чтобы разнять их.
— Я очень храбрая и сильная, — сказала им мышка. — Бегите и больше не попадайтесь мне на пути!
И звери ушли. Это были полевой клоп и муха.
— Пожалуй, на сегодня достаточно, — сказала себе мышка и побежала домой.
— Чего только я не видела, бабушка! — закричала она прямо с порога и тут же рассказала обо всех своих приключениях.
— Ах ты, глупышка, — вздохнула бабушка.
Почему горы у реки Гортон дымятся
Перевод А. Налепина
огда мир был молодым, людей всегда окружали духи, очень похожие на людей, только невидимые. Да-да, их нельзя было ни увидеть, ни услышать.
Вот примутся люди разбивать стоянку, глядь — неподалеку начинает расти жилище из ледяных глыб. Кто-то эти глыбы на нужное место ставит, дом и растет вроде сам собой. Иногда, правда, блеснет лезвие ножа, а кто им орудует, не видно.
Они были умные, эти духи. И не обижались, когда люди навещали их. Люди ведь торговали с духами, причем очень выгодно. Кивнешь на ту вещь, которая тебе приглянулась, назовешь цену, и, если дух согласен, вещь поднималась сама собой в воздух и направлялась к человеку. А если духа не устраивала цена, то вещь оставалась недвижимой.
Однажды во время стоянки один злой человек выхватил нож и воскликнул:
— Зачем эти существа следуют за нами по пятам?!
И бросил нож прямо в ледяную стену снежного дома. Нож окрасился кровью, а духи исчезли в тот же миг.
Никогда больше не видели люди, как строится сам собою снежный дом близ их стоянки. Навсегда потеряли они своих молчаливых невидимых спутников.
Говорят, духи ушли в горы и живут с тех пор там, не хотят больше показываться тем, кто так жестоко обошелся с ними.
С тех пор горы у реки Гортон дымятся. Это дым волшебного огня, на котором духи готовят себе пищу.
Как сестры искали счастья на чужбине
Перевод А. Ващенко
ил-был на северных островах человек по имени Тулимак. Жил он с семьей вдали от людей и был удачливым охотником. Всегда в доме у него хватало еды. Одно печалило Тулимака: не было у него сына — кто принесет богатую добычу в дом, когда он состарится?
Было у Тулимака двое дочерей. Умные выросли девушки и работящие, да только юноши из других селений не навещали их.
Каждым летом выезжал Тулимак в тундру поохотиться на оленей. Дочери гребли, а сам он правил лодкой да сердито покрикивал: очень уж медленно движется лодка!
Прошло время, состарился Тулимак, и теперь дочери охотились на оленей, загоняли их в овраг, а там, внизу, их подстерегал Тулимак с луком и стрелами. И так скоры были девушки на ногу, что искры сыпались у них из волос, когда они носились по скалам.
Много оленей добыл Тулимак, а дочери сушили мясо на солнце. Но отец вечно был недоволен и гонял их за новой дичью:
— Нужно свежее мясо! Нужно свежее мясо!
Вот как-то вечером легли отец с матерью спать, а сестры остались сидеть у огня. Старшая возьми да скажи:
— Жаль, что отец выбрал жилье далеко от людей. Мы бы вышли замуж, у нас были бы свои палатки!
— Ох, и правда жаль! — согласилась младшая.
Тулимак все слышал и очень рассердился.
На другой день возвращаются они с охоты, а Тулимак сердит пуще прежнего. Только причалили к берегу, он велит дочерям:
— Ступайте за водой!
Взяли девушки по ведерку, спрыгнули на берег и отправились к озеру, а озеро то лежало за холмом.
Только скрылись сестры из глаз, приказал Тулимак жене отгребать прочь. Жаль стало матери дочерей, заплакала она, но Тулимак и слушать ничего не желал.
Вернулись дочери к берегу, видят — лодка уже далеко! Кричи не кричи — не услышат! Сели они на берегу, пригорюнились. Вдруг видят — плывет мимо льдина.
— Вот наша лодка! — обрадовалась старшая. — Прыгай, сестра, поплывем к дому!
Шагнули сестры на льдину и давай бегать по ней кругами, быстро-быстро. Закружилась льдина, и понесло ее течением, помчало в море. Вот уж проносятся они мимо отчего дома. Видят сестры — отец чинит каяк, мать выделывает шкуры. А льдину уносит все дальше и дальше. Заплакала младшая сестра, а старшая ее утешает:
— Не плачь, как-нибудь проживем!
И только она это сказала, летит чайка с рыбой в клюве.
— Китеки, китеки! — кричит. — Вот вам еда!
И бросила рыбу прямо на льдину. Разделили сестры рыбу — хватило надолго!
Опять сестры проголодались. Заплакала младшая, а старшая ее утешает:
— Не плачь, как-нибудь проживем!
И только она это сказала, вынырнул рядом морж.
— Уик, уик! — кричит. — Вот вам еда!
И бросил ракушек прямо на льдину. Наелись сестры и впрок запасли.
Поднялась вскоре буря. Бросают волны льдину из стороны в сторону. Заплакала младшая сестра, а старшая ее утешает:
— Не бойся, скоро доберемся до берега!
Плыла, плыла льдина, и вот впереди показалась земля.
— Выйдем на берег, — сказала старшая. — Только закрой глаза. Откроешь, когда будем на суше!
Так они и сделали. Открыли сестры глаза — и вот они уже на твердой земле, а льдины нет — только пятнышко пены в волнах.
Идут сестры по берегу и видят — лежит куча моржовых бивней.
Говорит младшая сестра:
— Давай останемся здесь! А бивни продадим.
Но старшая отвечает:
— Пойдем дальше, узнаем, кто тут живет.
Долго шли сестры и наконец вышли к хижине.
Заглянули в окно и видят: сидят двое мужчин, каждый готовит себе еду, да только так неловко, что не выдержали сестры и рассмеялись.
— Кто-то смеется над нами, — сказал один. — Выйдем поглядим: уж не хочет ли кто напасть на нас?
Вышли наружу и увидели двух сестер, очень испуганных. Сжалились мужчины над ними, пустили в хижину, а сами ворчат:
— Какие тощие!
Не знали сестры, что перед ними братья-людоеды, а те решили взять девушек в жены — пусть хозяйство ведут, а как поправятся-потолстеют, можно и съесть их.
Хорошо зажили людоеды: лампы теперь не коптят, одежда починена, волосы расчесаны — сестры-то ведь у себя дома были умелые хозяйки.
Как-то младшая говорит старшей:
— Странное дело: каждую ночь муж тычет пальцем мне в бок и будит меня!
— Он проверяет, потолстела ли ты. Ведь они людоеды!
И верно! Смотрят сестры, а в углах хижины человеческие кости валяются. Испугалась младшая, заплакала:
— Бежим, а то и нас съедят!
— Не спеши, — отвечала старшая. — Подождем, пока у меня родится сын, а до тех пор нам нечего бояться!
Вскоре у старшей сестры родился мальчик. И вот младшая услыхала, как ее муж шепчет брату:
— У тебя сын родился, а у меня нет. Давай съедим мою жену! Пригласим соседей в полнолуние и попируем!
Испугалась младшая сестра, бегом к старшей, а та и говорит:
— До полнолуния еще далеко. Принеси-ка мне снегу с того места, где твой муж стоял на морозе.
Принесла младшая снегу, а старшая бросила его в котелок, и тот растаял.
— Что это ты делаешь? — спросил муж младшей сестры.
— Готовлю настой на жире. Добавь его себе в еду и никогда не замерзнешь.
Людоед так и сделал и отправился на охоту. А к вечеру заболел. Позвали из ближнего селения колдуна, тот говорил, говорил с духами, а потом и пробурчал:
— Виноваты сестры, это они наколдовали болезнь!
Услыхали сестры, схватили ребенка и бросились наутек. Хорошо, что отец научил их быстро бегать! Братья-людоеды скоро отстали.
К вечеру сестры притомились и решили отдохнуть. Только присели, слышат — погоня шумит. Бросились сестры к скале, протиснулись в расщелину, старшая и говорит:
— Зализывай край трещины, пусть закроется!
А сама стала зализывать с другой стороны.
Только покончили они с этим, как показались братья-людоеды. Совсем закрылась скала, осталась лишь маленькая щелочка. Слышат сестры, как один людоед говорит другому:
— Мне почудилось, я видел их!
— Видно, только почудилось!
— Говорил я, что надо было их съесть!
Снова бросились братья в погоню. Только скрылись из глаз, старшая сестра и велит младшей:
— Подуй на скалу!
Стали обе дуть — щель и открылась. Выбрались сестры наружу, вышли на берег моря, а кругом вода! И лодки нет как нет!
— Закрой глаза и прыгай на пятнышко пены! — крикнула старшая сестра.
«Лучше утонуть, чем попасть к людоедам», — решила младшая и прыгнула. А когда открыла глаза, оказалось, что стоит она на льдине, и течение относит льдину в море.
Выдернула старшая сестра шнурок из люльки сына и расстелила перед собой по кругу. Только она сделала это, на берегу показались братья-людоеды. Стали они метать стрелы в сестер, но шнурок не пустил их. Стали гарпуны метать, но и те упали к ногам сестер.
— Они нам еще пригодятся, — сказала старшая сестра и подобрала стрелы и гарпуны.
Вынесло льдину в море, и захотелось сестрам есть.
— Лучше голодать, чем пропадать, — говорит старшая.
И тут вынырнул морж перед ними.
— Уик, уик! — сказал он и уставился на сестер.
Выхватила старшая сестра гарпун, пригрозила моржу — он и бросил на льдину груду съедобных ракушек.
На другой день опять сестрам захотелось есть. Видят — летит чайка с рыбой в когтях, закружилась над льдиной.
— Китеки, китеки! — кричит.
Схватила старшая сестра стрелу и погрозила чайке — она и бросила рыбу на льдину.
Засмеялись сестры и съели рыбу. Улеглись они спать, а наутро льдина уже подплыла к родному дому. Выскочили сестры на берег и побежали к отцу с матерью.
Вышел к ним старый Тулимак. Боялся он, что станут дочери винить его. Но они вошли в дом как ни в чем не бывало и отдали ребенка матери. Бабушка сразу стала играть с внуком.
— Долго же вы пропадали! — сказал Тулимак.
Прожили они год в мире-согласии, и тут младшая сестра вспомнила о моржовых бивнях, что лежали на берегу в той земле, где они побывали. И так часто она вспоминала о них, что Тулимак решил отправиться за бивнями.
По весне приказал Тулимак жене и дочерям натянуть новую шкуру на лодку. Семь больших тюленей пошло на нее. Никому не сказал Тулимак о том, что задумал, только велел взять с собой еды побольше.
Сели все в лодку и погребли в море.
Когда берег скрылся, велел Тулимак убрать весла, лечь всем на дно лодки и закрыть глаза.
Так они и сделали. Тотчас же лодка рванулась вперед и понеслась по волнам. Надоело младшей сестре лежать с закрытыми глазами, она и приоткрыла левый глаз. И тут лодка резко остановилась.
Тулимак чуть не вывалился за борт, и девушка поспешила закрыть глаз. Вновь лодка понеслась вперед.
— Должно быть, мы налетели на льдину, — сказал Тулимак. — Хорошо, что дно у лодки двойное!
Скоро впереди показалась земля, и Тулимак велел жене и дочерям открыть глаза. Увидели сестры знакомый берег. Лодка пристала, и все вышли на сушу. Собрали они бивни — наполнили лодку доверху.
— Много же груза берет эта бедная лодка! — сказал Тулимак. — Ложитесь на дно да закройте покрепче глаза!
Так они и сделали, и сразу же лодка понеслась вперед. Долго лежали женщины, всё не решались открыть глаза, и вот наконец Тулимак приказал им подниматься. Они были дома.
Тулимак продал бивни охотникам и китобоям, сразу разбогател и выдал дочерей замуж за великих охотников.
Сын старшей сестры вырос и стал главным среди них. Потомки его живут и по сей день. Только вот характер у них очень уж вспыльчивый. Говорят, все оттого, что прапрадедушка их был людоедом.
Как люди научились веселиться
Перевод Г. Кружкова
ыло время, когда люди не умели веселиться. Вся их жизнь состояла из работы, еды и сна. Один день был похож на другой. Они работали, потом спали и снова просыпались, чтобы работать. И мозг их тупел от скуки.
В то стародавнее время жил неподалеку от моря охотник с женой, и было у них три сына. Крепкие и выносливые смолоду, они обещали стать такими же умелыми охотниками, как отец. Родители гордились ими и верили, что на старости лет сыновья не оставят их без куска мяса.
Но случилось так, что старший сын ушел на охоту и не вернулся. А спустя недолгое время и средний сын исчез так же бесследно. Поиски были безуспешны. И чем больше горевали отец с матерью о старших сыновьях, тем больше тревожились они о младшем, который к тому времени подрос и стал ходить вместе с отцом на охоту. Звали его Териак, что по-эскимосски значит Горностай. Териаку очень нравилось охотиться на оленей. А отец его любил добывать тюленей и других морских животных.
Охотники не могут вечно жить в страхе и тревоге. Пришло время, когда отец разрешил Териаку в одиночку уходить в тундру. Сам же он уплывал на каяке охотиться в море.
И вот однажды, когда Териак преследовал оленя, юноша заметил орла, который кружился над ним. Вытащил охотник стрелу, но орел внезапно прянул вниз, опустился на землю и превратился в юношу.
— Это я убил твоих братьев, — сказал он, и взгляд у него был острый, властный. — Убью и тебя, если ты не пообещаешь мне устроить праздник с пением и музыкой, как только вернешься домой.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Что такое праздник и что такое пение?
— Обещаешь или нет? — грозно переспросил юноша.
— Обещаю. Но объясни мне, что значат твои слова.
— Ты пойдешь со мной к моей матери-орлице, и она научит тебя тому, чего ты не понимаешь. Твои братья отвергли дары песен и веселья, они не захотели ничему учиться, и за это я убил их. Пойдем со мной, и, как только ты научишься складывать из слов песни и петь, как только научишься плясать и веселиться, ты будешь свободен и сможешь отправиться домой.
Юноша-орел махнул рукой и повел Териака в глубь материка. Они прошли несколько долин и ущелий и стали карабкаться в гору. Вскоре они поднялись так высоко, что вся широкая равнина со стадами оленей на ней открылась им как на ладони. Они приблизились уже к вершине горы, как вдруг до них донеслись тяжелые, громкие удары, будто кто-то огромным молотом бил по скале.
— Слышишь? — спросил орел.
— Слышу, — откликнулся Териак. — Что за странные звуки? У меня в ушах гудит от этого грохота.
— Это бьется сердце моей матери-орлицы.
Юноши приблизились к орлиному жилищу, которое находилось на самом гребне скалы.
— Подожди здесь. Я должен предупредить мать, — сказал юноша-орел и вошел в дом.
Через минуту он снова появился и пригласил Териака войти.
В большой комнате на ложе в звериных шкурах сидела мать-орлица. Она была очень стара и печальна. Сын почтительно приблизился к ней и сказал:
— Этот человек обещал устроить праздник с пением и музыкой, как только вернется домой. Но он говорит, что люди не умеют складывать песни. Они даже не знают, как бить в барабан и плясать. Матушка, люди совсем не умеют веселиться!
Старая мать заметно оживилась при этих словах. Глаза ее блеснули, и она произнесла:
— Прежде всего нужно построить праздничный дом, в котором может собраться сразу много людей.
Оба юноши тотчас принялись за работу. Они построили праздничный дом, который был и выше и просторней, чем обычные дома.
Потом орлица научила их складывать слова и тянуть их так протяжно и плавно, чтобы получилась песня. Она сделала барабан и научила юношей выбивать на нем ритм. А потом показала, как нужно плясать под музыку.
Когда Териак научился всему этому, орлица сказала:
— Прежде чем приглашать людей на праздник, нужно построить праздничный дом, сложить новые песни и заготовить много вкусной еды. Ведь тех, кто придет на праздник, следует хорошо угостить.
— Но кого же я смогу пригласить? Мы живем вдалеке от других селений и никого не знаем.
— Люди одиноки оттого, что не умеют веселиться, — сказала мать-орлица. — Подготовь все, как я тебе велела. Потом иди и всех, кого встретишь, приглашай к себе на праздник. Увидишь: соберется много народу. Знай, всякий дар требует ответного дара. Хоть я и орлица, но я еще и пожилая женщина — обыкновенные женские занятия мне вовсе не чужды. Подари мне на прощание нитки из сухожилий для рукоделия. Хоть это и небогатый подарок, но я буду рада.
Териак поначалу смутился. Где же ему взять нитки, ведь он так далеко от дома. Но потом он вспомнил, что наконечники его стрел привязаны к древкам нитками из сухожилий. Он достал стрелы, размотал нитки и подарил их старой орлице.
Юноша-орел вновь облачился в одежды из сверкающих перьев, велел Териаку садиться к нему на спину и держаться как можно крепче. Они взмыли над горою и полетели так быстро, что ветер засвистел в ушах и глаза Териака от страха сами закрылись. Но это продолжалось лишь несколько мгновений — шум ветра стих, Териак снова открыл глаза и увидел, что орел доставил его к тому самому месту, где они встретились. Там они сердечно распрощались, и Териак поспешил домой. Он рассказал родителям свои приключения и закончил так:
— Люди одиноки. Они не знают радости, потому что не умеют веселиться. Но старая орлица наделила меня даром радости, и теперь я разделю этот дар между людьми.
Отец с матерью слушали его с удивлением и недоверчиво качали головами. Ведь людям, чьи сердца никогда не знали веселья, трудно вообразить, что такое восторг и радость. Но старики не осмелились возражать. Они уже потеряли двух сыновей и понимали, что могут лишиться и последнего, если не послушают приказа орлицы.
Построили праздничный дом, большой и просторный, наполнили запасами еды кладовую, а затем отец с сыном начали складывать песни. Они подбирали самые приятные и радостные слова, они воспевали самые примечательные и интересные события своей жизни. И учились плясать под мерный стук барабанов, которые они сделали из оленьих шкур. Отец с сыном кружились и прыгали, выделывали всякие смешные движения руками и ногами. И вдруг почувствовали неведомую прежде радость. И теперь по вечерам они часто рассказывали друг другу разные истории, смеялись и шутили — не то что раньше, когда из вечера в вечер они сидели и клевали носом от скуки.
Когда все приготовления были закончены, Териак отправился приглашать гостей на праздник. К своему удивлению, он обнаружил, что они совсем не одиноки на этом пустынном берегу. У веселых людей всегда находятся друзья. Тут и там попадались ему диковинного вида люди, одетые в меха разных зверей — волков, лисиц, росомах и рысей. Всех Териак звал на праздник, и все охотно следовали за ним.
Праздник удался на славу. Каждый спел свою песню. Было много разговоров, смеха, шума, беззаботного веселья. Гости знакомились друг с другом, угощались, дарили друг другу припасы и меха.
Всю ночь продолжались пир и пляски. А поутру гости всей толпой вывалились наружу, пали на четвереньки и разбежались в разные стороны. Ведь это были не люди, а волки, росомахи, рыси, лисицы — звери, которых прислала орлица, чтобы Териаку не пришлось долго искать гостей.
Выходит, так велика власть радости, что может даже лесного зверя превратить в человека.
Вскоре Териак снова встретил на охоте юношу-орла, и тот пригласил его в орлиное жилище — мать-орлица хотела еще раз посмотреть на человека, который устроил на земле первый праздник.
Она вышла к ним навстречу и вдруг превратилась в молодую, полную сил орлицу.
Не зря ведь говорят: когда люди веселятся, орлы молодеют. А еще говорят, что с тех самых пор птица орел считается покровительницей веселых праздников с пением и музыкой.
Сказки индейцев
Откуда у койота хитрость
Перевод А. Ващенко
ыло это в те времена, когда мир только создавался. Могучий Карейя сначала пустил рыб в океаны, потом зверье в леса, а потом создал и человека. Все звери тогда были одинаковы по силе, поэтому Карейя призвал к себе человека и сказал:
— Сделай столько луков со стрелами, сколько я создал зверей. По моему знаку раздашь их зверям. Самый большой лук и стрелы отдашь тому, кто будет самым сильным. Самый маленький — тому, у кого сил будет меньше всего.
Человек принялся за дело и к концу девятого дня наготовил как раз столько луков со стрелами, сколько создал зверей Карейя. Потом Карейя созвал всех зверей и объявил, что наутро следующего дня к ним придет человек и даст каждому по луку. Тот, кто получит самый большой, получит и наибольшую силу.
Конечно, каждому зверю хотелось получить лук первым. А койот решил перехитрить всех. Задумал он вообще не спать в ту ночь. Ведь если он первым увидит человека, то самый большой лук, уж конечно, достанется ему.
Наступила ночь, все звери отправились на покой, койот тоже лег и притворился спящим. В полночь ему не на шутку захотелось спать, глаза сами собой закрывались. Он вскочил и начал бродить, но спать хотелось все нестерпимей. Койот принялся прыгать и скакать, чтобы сбросить дремоту, но шум этот разбудил зверей. Пришлось ему прекратить свое занятие.
Сон наступал все неодолимей, и глаза у койота слипались. Тогда взял он две палочки, заострил с обоих концов и вставил вместо распорок между век. Проделал это и решил, что теперь-то можно спокойно уснуть, ведь глаза будут сами следить за утренней звездой, и, едва она появится на небосклоне, он встанет. Но уже через несколько минут койот крепко спал, а острые палочки, вместо того чтобы удержать веки открытыми, накрепко пришпилили их. Так что, когда поутру все звери стали подниматься, койот спал как убитый.
Вышли звери встречать человека и получать свои луки. Самый большой был вручен кугуару, следующий медведю, а предпоследний лук достался лягушке.
Но оставался еще один, самый маленький лук.
— Кого из зверей я пропустил? — спросил человек.
Стали звери озираться вокруг и тут увидели койота, который по-прежнему спал мертвым сном. Засмеялись звери и принялись плясать вокруг него. Потом подняли койота и подвели к человеку, потому что сам он ничего не видел — ведь глаза его были плотно сомкнуты палочками.
Человек вынул палочки и вручил койоту самый маленький лук.
Звери так хохотали, что человеку стало жаль койота, которого отныне пришлось признать самым слабым из зверей. И он решил замолвить слово перед Карейей в защиту койота. Тогда-то Карейя и согласился уделить койоту хитрости больше, чем любому из зверей.
Вот откуда у койота хитрость.
Койот и женщина-сова
Перевод А. Ващенко
aк-то раз появился койот в том месте, где река Колумбия впадает в океан, а там неподалеку жила женщина-сова — злая старая ведьма, которая много лет подряд губила попавших к ней людей. Привяжет ведьма человека к лодке и пустит по воде во мглу.
— Уходи навсегда! — приговаривает.
Вернется лодка, а на ней лежат человеческие кости.
На берегу стояла толпа несчастных: каждого из них ждала печальная участь. Бедным пленникам очень хотелось избавиться от злобной старухи, но колдовство ее лишало их силы.
Койот смешался с толпой, понаблюдал немного за женщиной-совой и сказал людям:
— Испытаю теперь я свою судьбу! Думаю, я сумею вернуться к вам живым и здоровым.
Привязали койота к лодке, и старуха проговорила:
— Уходи навсегда!
Но люди дружно закричали:
— Возвращайся к нам!
Время тянулось долго, но вот вдали показалась лодка. Мало-помалу она подплывала все ближе, ближе… Все думали — а как койот? Но едва лодка причалила к берегу, все увидели, что койот цел и невредим.
Так кто же сильнее — колдунья или койот?
Привязали старуху к лодке и скорей отправили во мглу. А койот и все люди громко закричали:
— Уходи навсегда!
Возвратилась лодка, и на ней белели кости колдуньи.
Очень радовались люди, что избавились от злой ведьмы. Они стали упрашивать койота остаться с ними, даже пообещали ему в жены красивую девушку. Но койот отказался:
— Нет, не нужно мне жены. Побегу-ка я дальше берегом реки!
Койот, человек-паук Иктоми
и камень Ия
Перевод А. Налепина
днажды койот гулял со своим другом человеком-пауком Иктоми, и по дороге попался им камень Ия. Но это был не простой, а волшебный камень, который обладал большим могуществом.
Койот сразу смекнул: «А ведь этот камень наверняка волшебный!»
Он снял толстый плащ, который всегда носил, и надел на камень:
— Ия, пусть это будет тебе подарком. Носи плащ и не мерзни. Ты же наверняка озяб.
— Вот это да! — сказал человек-паук Иктоми. — Экий ты сегодня великодушный, дружище!
— А, пустяки. Я люблю дарить свои вещи. Ие очень идет мой плащ, — промолвил койот.
— Его плащ, — уточнил Иктоми.
Друзья пошли дальше. Вскоре их настиг дождь, потом хлынул ливень, потом пошел град. Койот и Иктоми спрятались в пещере, холодной и мокрой. Иктоми-то было ничего — его защищала от холода и дождя толстая накидка из шкуры бизона, а койот без плаща совсем замерз, зубы у него так и стучали от холода.
— Иктоми, будь добр, — сказал койот, — вернись к камню Ия и принеси мой плащ. Мне самому он нужен. Какой толк от плаща этому камню! Он и без него тысячу лет простоит. Скорее! Я замерз!
Человек-паук Иктоми пошел к камню Ия и сказал:
— Не отдашь ли ты койоту плащ?
— Нет, мне самому он нравится. Уж подарили, так подарили.
Иктоми вернулся и сказал койоту:
— Камень Ия не отдает плащ.
— Подлый, неблагодарный булыжник! — завопил койот. — А он заплатил мне за плащ? Или, может быть, он его заработал? Пойду отберу!
Тогда человек-паук Иктоми решил предостеречь друга:
— Не боишься? Ты ведь знаешь, что камень Ия очень могуч.
— Еще чего! Это же дорогой плащ! Разноцветный! Теплый! Сейчас же пойду отберу его назад! — снова завопил койот. — Ия! Верни мне плащ! Ведь тебе он совсем не нужен!
— Нет, — ответил камень Ия, — подарил, так подарил.
— Тьфу, дурацкий камень! Ты что, хочешь, чтобы я до смерти замерз?
И койот сдернул плащ с Ии и надел на себя:
— Вот так!
Койот пошел обратно к пещере. Кончился дождь, выглянуло солнце, койот с Иктоми сели погреться перед пещерой и поесть мяса с сухарями. После еды они достали трубки и закурили.
Вдруг что-то зашумело вдали.
— Что это? — испугался Иктоми. — Что за грохот? Уж не землетрясение ли это?
Койот тоже испугался.
— Сдается мне, я знаю, что это такое, — начал Иктоми.
И тут они увидели огромный камень. Это грохотал Ия — камень катился прямо на них и ломал все на своем пути.
— Бежим скорей! — завопил Иктоми. — Он катится прямо на нас!
Друзья бросились бежать со всех ног, а камень нагонял их — вот-вот раздавит!
— К воде! К реке! Ия не сможет плыть по воде! — закричал Иктоми.
Койот и человек-паук Иктоми бросились в воду и поплыли. Но что такое? Камень Ия тоже поплыл, будто он вовсе и не камень!
— Бежим в лес, спрячемся за деревья, — закричал койот. — Этому камню не пролезть между стволами!
Выскочили они на берег и бросились в лес, но Ия мчался за ними и давил все подряд на своем пути.
Тогда койот и человек-паук Иктоми выбежали на равнину.
— Ой! — воскликнул Иктоми. — Я совсем забыл. У меня же срочное дело!
Иктоми свернулся клубком и в тот же миг обернулся пауком. А потом подкатился к мышиной норе — и нет его!
Тем временем койот уже совсем выбился из сил, и камень Ия то и дело накатывал ему на пятки, а потом и вовсе задавил его.
Потом Ия подобрал плащ и покатил обратно.
— Вот так-то! — приговаривал он.
Проезжал мимо фермер, увидел распростертого на дороге койота.
— Замечательный будет коврик! — воскликнул фермер, поднял койота, отвез его домой и положил у очага.
Надо сказать, что вообще-то койота убить нельзя. Пройдет какое-то время, и он обязательно оживет. Правда, на этот раз бедному койоту потребовалась целая ночь, чтобы вернуть себе прежний облик.
Когда жена фермера проснулась поутру, она очень удивилась и сказала мужу:
— Я только что видела, как наш новенький коврик вскочил, обернулся койотом и убежал!
А вам, друзья, скажу так. Уж если вы решили сделать подарок, не отбирайте его потом!
Как койот плясал со звездой
Перевод А. Ващенко
еликий Дух наделил койота большим колдовским даром. Вот почему койот такой ловкий и хитрый. Шло время, и койот возомнил, что он всех умнее, всех хитрее и даже Великий Дух ему теперь нипочем. На самом же деле койот был не глупее, но и не умнее многих-многих зверей. Судите сами.
Как-то раз взбрело койоту в голову:
— Хочу сплясать со звездой!
Сказано — сделано. Взошла на небо звезда, и койот тотчас крикнул ей:
— Эй, звезда! Спустись-ка пониже да подожди меня! Я хочу сплясать с тобой!
Звезда послушалась и спустилась. Ухватился койот за нее, и звезда подняла его в небо. Носится звезда по небосводу, то вверх поднимется, то вниз опустится — устали у койота лапы, совсем занемели.
— Послушай-ка, звезда! — сказал он. — По-моему, мы уже хорошо потанцевали. Пожалуй, мне пора по делам идти! Отпущу-ка я тебя!
— Нет, подожди, — отвечала звезда. — Мы еще слишком высоко. Вот спущусь к горе, тогда другое дело.
Поглядел койот вниз на землю и решил, что та уже достаточно близка.
— Знаешь, я так устал, больше не могу.
И койот разжал лапы.
Долго летел он вниз, целых десять зим. Наконец койот пробил облака и шлепнулся на землю.
Он лежал плоский, словно выделанная оленья шкура. Тут ему и конец пришел.
А надо сказать, что Великий Дух даровал койоту целых четыре жизни.
Прошло несколько зим, и к койоту вернулся его первоначальный облик. За это время он стал старше, да только не умнее. Поэтому он не переставал хвастаться:
— Ну кто, кроме меня, мог бы сплясать со звездой, падать с неба долгих десять зим, расшибиться в лепешку и выжить?! Вот я какой! Я все могу!
Как-то ночью сидел койот у своего жилища и видит — над горой всходит какая-то незнакомая звезда с длинным блестящим хвостом. Койот и говорит:
— Что за резвая звездочка! Вот бы потанцевать с нею! Эй, звездочка с длинным хвостом! Подожди меня! Спустись пониже и давай спляшем!
Звезда стремительно прянула вниз, койот ухватился за нее, и звезда рванулась в небесный простор.
И опять койот жестоко ошибся! С земли он и представить себе не мог, как быстро мчится звезда! Койота швыряло из стороны в сторону, и в конце концов лапы его, одна за другой, оторвались. А потом и вовсе упал койот на землю и рассыпался на кусочки.
Но что это? Кусочки вдруг начали стягиваться, срастаться, и вот уже койот снова жив, здоров и невредим. Да только это быстро сказывается, а на самом деле, прежде чем койот встал на ноги, прошло, оказывается, целых десять лет, и правой лапы у койота не стало — она по-прежнему кружилась вместе со звездой.
Тут Великий Дух и говорит:
— Друг койот! Я даровал тебе четыре жизни. Две из них ты уже растратил попусту. Теперь берегись!
— Сжалься! — завопил койот. — Верни мне правую лапу!
— Друг мой, проси об этом звезду, — ответил Великий Дух. — Наберись терпенья, подожди, пока звезда опять взойдет над горой. Тогда, быть может, она и отдаст тебе твою пропажу.
— А когда она всходит? — спросил койот.
— Раз в сто человеческих жизней, — отвечал Великий Дух.
Говорят, койот и поныне ждет встречи с длиннохвостой звездой.
Как койот поймал ветер
Перевод А. Сергеева
давние времена ветер дул каждый день, дул так сильно, что никому не давал житья. Тогда койот решил: «Чтобы ветер больше не дул, поймаю его да убью. Расставлю силки в ущелье между горами, там-то он мне и попадется».
Расставил койот силки на камне в самом узком месте ущелья. А сам пошел домой спать. Наутро приходит в ущелье и видит: ветер бьется в силках.
Достал койот из колчана стрелу и говорит:
— Сейчас ты умрешь.
— Не стреляй в меня, — просит ветер. — Разве тебе меня не жалко?
— Не жалко, — отвечает койот. — Готовься к смерти!
— Пожалей меня, — молит ветер.
— Ладно, живи, — смилостивился койот, — только пообещай мне, что больше никогда не будешь дуть!
— Но я же умру, если буду все время дома сидеть, — плачет ветер. — Как тогда мне найти еду?
— Ладно. Тогда обещай мне дуть не все время, скажи: «То подую, то перестану».
— Клянусь тебе: то подую, то перестану.
Высвободил койот пленника из силков и отпустил на волю. Ветер поэтому жив по сей день.
Как кролик взял койота на испуг
Перевод А. Сергеева
идел кролик в кустах, ягодами лакомился. Вдруг видит — бежит койот. Кролик скорее-скорее прочь. Койот за ним. Кролик в нору. Койоту в нору не влезть. Сунул он в нору лапу и давай рыть землю. А нора неглубокая: вот-вот до кролика койот доберется.
Сидит кролик в норе, смотрит на койотову лапу, думает, как быть. Иначе, как на хитрость, надеяться не на что.
— Все ко мне! — закричал кролик. — Койот к нам в дом лапу сунул. Тут-то мы его и поймаем!
Кролик, конечно, сидел в норе один-одинешенек. Но он хотел, чтобы койот подумал, будто там много зверей.
— Ну что, хватать? — громко спросил кролик.
— Хватай! — ответил он сам себе и крепко схватил койота за лапу. — Держи! — крикнул кролик. — Режь ему лапу!
Очень испугался койот, выдернул лапу и бросился наутек. Долго бежал он и оглядывался: боялся, что за ним все звери гонятся.
Ахайюта и Пожиратель Туч
Перевод А
.
Ващенко
ыло это на самой заре времен. В том краю, где живут индейцы пуэбло, обитало на вершине горы страшное чудовище — Пожиратель Туч. Было оно огромное, как гора, жадное и ненасытное, а пищей ему служили тучи.
Порой Пожиратель Туч бывал особенно прожорлив, и тогда вся земля мучилась от жажды. Гибли посевы кукурузы, страдали звери. Только люди, которые научились сохранять про запас немного еды, умели переждать засуху, но и им, конечно, приходилось нелегко.
Многие отважные воины искали встречи с Пожирателем Туч, но каждый раз терпели неудачу, а все потому, что не было у них подходящего амулета.
Жил в том краю смелый юноша Ахайюта. Был он сильным, как его отец Солнце, и быстрым, как олень. Ахайюта мечтал стать великим воином, и вот однажды пришел он к своей бабушке и спросил:
— Скажи, что должен я сделать, чтобы стать настоящим мужчиной? Я хочу быть достойным своего племени!
— Есть дело, нужное людям! Но никто в целом свете не отваживался на него, — сказала бабушка. — Попробуй одолеть Пожирателя Туч. Народ наш очень страдает от жестокой засухи.
— Кто это — Пожиратель Туч? — спросил юноша.
И бабушка рассказала ему о злобном чудовище, которое многие годы мучило людей и держало их в нищете.
— Я убью его!
И юноша поднял самый большой свой лук и самые длинные стрелы.
— Сначала, внучек, надо его найти.
Старушка достала корзинку и вынула из нее четыре перышка.
— Видишь эти перья? Воткни в волосы красное перо, и оно будет направлять тебя в пути. Чудесная сила синего пера позволит тебе понимать речь зверей. Желтое перо поможет тебе в один миг стать крошечным — меньше самого маленького зверька.
— А черное? — спросил юноша.
— Это самое главное перо. От него придут к тебе мощь и сила, они и помогут тебе сразиться с Пожирателем Туч.
Рано поутру Ахайюта укрепил в волосах красное перо, попрощался с бабушкой и отправился в путь.
Весь день красное перо направляло его в пути. Он шел и шел на восток, и чем дальше, тем становилось жарче. Вся земля была выжжена горячими солнечными лучами, и широкие трещины и разломы искорежили ее.
И вдруг Ахайюта наступил на кротовую норку, из которой тотчас вылез крот.
— Скажи, где живет Пожиратель Туч? — спросил Ахайюта да не забыл воткнуть в волосы синее перо.
— До жилья Пожирателя Туч всего несколько дней пути, но будь осторожен Злое чудище погубило всех зверей, все растения, да и тебе, боюсь, не избежать беды. Я-то спасаюсь тем, что ухожу глубоко-глубоко под землю.
— А не можешь ли ты помочь мне подобраться к дому Пожирателя Туч? — спросил Ахайюта. — Разреши мне воспользоваться твоими ходами.
— Уж очень ты велик, — засмеялся крот.
Воткнул Ахайюта желтое перо в волосы и тотчас сделался маленьким-премаленьким, меньше самого крота.
— Ах! — воскликнул крот. — Какой удивительной силой ты владеешь! Что ж, ступай за мной!
Пошли крот и Ахайюта по подземному ходу. Кругом лежали припасы еды и воды — крот любил, чтобы в кладовках было много снеди. Долго шли, порой останавливались, чтобы поесть и передохнуть, но огня не зажигали: хозяин терпеть не мог дыма.
На четвертый день подземного путешествия крот сказал:
— Мы почти у дома Пожирателя Туч.
Загудело все кругом, затряслась земля — значит, жилище Пожирателя Туч как раз над Ахайютой.
— Слышишь, как шумно дышит чудовище во сне? — спрашивает крот. — Тише! Как бы он нас не учуял!
— Я слышу, как бьется сердце Пожирателя Туч, — прошептал Ахайюта и воткнул в волосы черное перо. — Сейчас я разделаюсь с ним!
Смелый юноша почувствовал, как исполинская сила наполнила его.
Взял Ахайюта самую длинную стрелу, натянул лук изо всех сил и пустил стрелу прямо в то место над головой, откуда доносилось биение сердца Пожирателя Туч. И тут раздался громкий крик чудовища, и все кругом так затряслось, что все подземные лазы крота засыпало землей.
Поднатужился Ахайюта, выскочил на поверхность и увидел — огромное жилище Пожирателя Туч лежит в развалинах, а само чудовище распростерлось недвижимо.
— Ты одолел Пожирателя Туч! — И крот от радости пустился в пляс. — Смотри, стрела попала прямо в сердце чудовища.
Взглянули друзья на небо и увидели, что все оно в тяжелых темных тучах, а скоро и дождь пошел.
Обрадовался Ахайюта и закричал:
— Теперь у нас всегда будет вода! Нет больше на свете злобного Пожирателя Туч!
— Ты настоящий мужчина и великий воин! — сказал крот.
Так в знойной земле пуэбло была побеждена засуха. А об Ахайюте и его подвиге люди с почтением вспоминают и до сего дня.
Отчего лосось заходит
в воды индейцев племени сквомишей
Перевод А
.
Ващенко
авным-давно, когда звери и люди больше походили друг на друга, жили четверо братьев-волшебников. Бродили они по свету и творили добрые дела. Обычно они путешествовали в лодке. Лодка эта была непростая: младший из братьев превращался в суденышко.
Как-то раз приплыли братья к индейцам сквомишам. Знал вождь сквомишей о волшебной силе братьев и попросил:
— Помогите пригнать к нашему берегу лососиное племя! Ведь мы часто голодаем. Мы знаем, как хороши на вкус лососи, но они никогда не заходят в наши воды.
— Что ж! Мы попросим об этом вождя лососиного племени, — отвечал старший брат. — Только как узнать, где оно живет? Придется нам поговорить об этом с солнцем.
Братьям нелегко было подобраться к солнцу. Лукавое, хитрое, оно редко спускалось с неба. Решили братья воспользоваться волшебством и превратили младшего брата в лосося, а потом привязали его веревкой к прибрежному дереву.
Стал лосось играть и резвиться в воде и привлек внимание солнца.
Взмахнуло солнце рукой, и трое братьев крепко уснули. Потом превратилось солнце в орла, слетел орел с неба, схватил лосося и улетел прочь.
Проснулись братья, а младшего брата нет как нет.
Превратили они другого брата в кита и привязали его к прибрежному дереву, только веревку взяли теперь попрочнее.
Опять солнце усыпило братьев и обратилось в орла, и орел глубоко вонзил когти в кита.
Пробует солнце взлететь, да не тут-то было: веревка крепкой оказалась. Рвется солнце, рвется, но ничего у него не получается: орлиные когти все глубже застревали в китовой туше.
Проснулись братья, подтянули добычу к берегу и сказали солнцу:
— Все напрасно, друг! Теперь уж не вырвешься, а потому сначала выполни нашу просьбу.
Поняло солнце, что его перехитрили.
— Чего вы хотите? — спрашивает.
— Ты видишь с вышины весь мир. Расскажи, где живет племя лососей? — молвил старший брат.
— Лососиный край находится далеко на западе, — отвечало солнце. — Заготовьте побольше волшебных снадобий, если решите туда направиться. А иначе ничего у вас не получится.
Освободили братья солнце, собрали много лекарственных трав, наготовили чудесных снадобий и сказали сквомишам:
— Готовьте лодки. Завтра на рассвете отправимся к лососиному племени.
Наутро отплыли. Путники гребли много дней, и вот показался остров.
Над деревней разноцветный дым поднимается.
— Похоже, ее-то мы и ищем, — сказали братья. — Солнце сказало, что здесь живут люди-лососи!
Причалили к берегу, вошли в деревню, и братья поднесли чудесные снадобья вождю деревни — Речному Лососю.
Вождь по-дружески принял гостей.
В ручье за деревней стояла рыбная ловушка. Подозвал Речной Лосось двух мальчиков и двух девочек и говорит:
— Войдите в воду, поднимитесь вверх по ручью к ловушке!
Натянули они на голову одеяла и вошли в воду.
Только вода поднялась до подбородка, превратились они в лососей. Прыгают, резвятся в воде! И скоро оказались в ловушке.
Настало время пира. Речной Лосось велел вынуть из ловушки четырех рыб, почистить и зажарить их. А потом пригласил гостей на пир.
— Угощайтесь, ешьте вволю, но не выбрасывайте костей! Бережно соберите их и отложите в сторону. Не сломайте ни косточки!
Вкусной показалась еда сквомишам, одно непонятно — зачем надо сохранять косточки?
Поели гости. Юноши из лососиной деревни бережно собрали все косточки и бросили в море. Глядь, два мальчика и две девочки как ни в чем не бывало вышли на берег.
Так продолжалось четыре дня: вождь лососей по-царски угощал сквомишей.
Наконец стало одному индейцу любопытно — что же это с косточками происходит? И вот спрятал он несколько косточек.
Поели гости и, как обычно, косточки собрали и бросили в море.
Тотчас четверо молодых людей вышли на берег. Видят гости — один прикрывает лицо руками.
Подошел юноша к Речному Лососю и говорит:
— Собрали не все кости. У меня не хватает щек и носа.
Вождь и спрашивает:
— Не спрятал ли кто-нибудь лососиных костей?
Сквомишский юноша испугался и вернул кости.
Сказал, будто только что нашел их.
— Мы пришли к тебе, Речной Лосось, по важному делу, — молвил старший брат. — Просим тебя позволить лососиному племени навещать сквомишей, заходить в их ручьи. Друзья наши бедны, и часто в их жилищах гостит голод. Мы будем всегда благодарны тебе!
— Хорошо, — ответил Речной Лосось, — но с условием: после еды сквомиши должны возвращать все кости обратно в воду. Если сквомиши будут бережно обращаться с косточками, мое племя всегда сможет возвращаться домой.
— Обещаем, — сказали четверо братьев-волшебников.
— Обещаем, — подтвердили сквомиши.
Стали они готовиться в обратный путь, и на прощанье вождь лососей сказал:
— Речные лососи будут приплывать к вам в самом начале летнего сезона. Потом я пошлю красного лосося, потом кету и напоследок горбушу.
С тех пор лососи в этом самом порядке заходят в воды сквомишей — в море, в протоки и в ручьи. А индейцы всегда строго следят за тем, чтобы каждая лососиная косточка возвращалась в воду.
Откуда пошли болезни и лекарства
Перевод А
.
Ващенко
давние времена все звери и птицы, рыбы и растения жили с людьми в мире и дружбе, но мало-помалу людей становилось все больше и больше, а бедным зверям оставалось места на земле все меньше и меньше. Дальше — и того хуже: люди придумали лук со стрелами, ножи, копья да рыболовные снасти и принялись охотиться на зверей. У тех, что побольше, брали шкуры и мясо, а живность помельче, лягушек да червей топтали ногами не считая. Призадумались звери — как же им быть?
Сначала совет держали медведи. Решили они объявить человеку войну.
— Чем воюют с нами люди? Луком да стрелами! А если и мы сделаем то же?
Изготовили медведи лук со стрелами. Попробовал один натянуть лук, да запутался в тетиве когтями.
— Когти надо обрезать! — предложил кто-то.
Но медвежий вождь не согласился:
— Длинные когти нужны нам, чтобы лазить по деревьям, без когтей мы умрем с голоду. Видно, не годится нам человеческое оружие.
Ничего не решили медведи и побрели в чащу.
А договорись они между собой, мы по сей день только б и делали, что воевали с медведями. А так охотники даже не спрашивают у них разрешения, когда вздумают поохотиться.
Потом держали совет олени во главе со своим вождем Олененком и решили наказать тех охотников, кто истребляет оленей без разбора и не просит у них прощения. Они так и заявили индейцам:
— Плохие охотники обязательно заболеют.
И теперь, едва охотник убьет оленя, вождь Олененок, невидимый и быстрый как ветер, тут как тут и тихонько спрашивает убитого оленя:
— Говорил ли тебе охотник слова прощения?
Если да — Олененок тотчас уходит, если нет — идет по следу охотника до самой хижины и насылает на него болезнь.
Вот почему ни один стоящий охотник не убьет оленя просто так — обязательно попросит у него прощения.
После оленей собрались на совет рыбы и пресмыкающиеся. Немало накопилось у них обид на людей, и решили они посылать людям недобрые сны. Пусть эти сны, словно змеи, обовьются вокруг человека и душат. Или пошлют сны о сырой и тухлой рыбе, чтобы отбить у людей аппетит и уморить голодом.
Вот отчего нам до сих пор иногда снятся рыбы да змеи.
Наконец собрали совет птицы, насекомые и мелкие зверьки, вождем они избрали Гусеницу.
Первой дали слово лягушке.
— Если не остановить человека, — заквакала она, — он всех нас сживет со света! Поглядите-ка, как он отделал меня! Все из-за того, что я, видите ли, некрасива на вид! Да от его битья у меня вся спина в синяках!
И лягушка показала всем пятнышки на шкурке.
Потом выступила маленькая птичка:
— Виноват человек! Виноват человек! Он сажает птичек на вертел и жарит! Сажает и жарит!
И только бурундук осмелился сказать доброе слово о человеке.
Звери так рассердились, что набросились на бедного бурундука и исполосовали его когтями. Следы царапин он носит на спине и по сей день.
И тогда-то стали зверьки придумывать болезни, все новые и новые, и навыдумывали столько, что если бы у них в конце концов не иссякла фантазия, люди уже давно погибли бы.
Гусеница слушала, слушала, и предложения зверей нравились ей все больше и больше.
— Вот хорошо-то! — проговорила она. — Ведь эти противные людишки стали что-то уж больно здоровыми да толстыми, топают куда попало и вечно наступают на меня!
Тут Гусеница вся задрожала от радости да и упала на спину, а подняться уже не смогла. Она только извивалась всем телом. Так гусеницы ведут себя и сегодня.
А вот растения остались людям друзьями. Когда они услыхали, что задумали звери, то порешили расстроить их недобрые замыслы. Каждое дерево и кустик, каждая травка, все мхи договорились лечить человека.
— Я приду на помощь человеку, когда он позовет меня, — сказал каждый из них.
Вот так появились на свете лекарства. И если случится, что доктор не знает, какое лекарство прописать больному, духи растений тихонько-тихонько шепнут ему на ухо.
Первые бабочки
Перевод А
.
Ващенко
днажды Великий Дух сидел и смотрел, как играют ребятишки. Они пели и смеялись, но на душе у Великого Духа было печально.
— Пройдет время, и эти дети состарятся, — вздохнул он. — Знаю: у самого удачливого охотника руки с годами перестают слушаться, волосы седеют, глаза слепнут. И звери стареют, и чудные, прекрасные цветы теряют яркие краски и опадают.
Дело было осенью, поэтому и мысли Великого Духа были такими печальными. Он думал о грядущей зиме с ее холодом и голодом.
Но пока было тепло, солнце светило вовсю. Поглядел Великий Дух на игру солнечных лучей на листьях — их то и дело взметал ветерок, поглядел на синее небо, на белизну кукурузной муки, которую толкли женщины, и улыбнулся:
— Нужно сохранить все, эти краски для услады человеческого сердца.
Достал Великий Дух свою сумку и стал складывать в нее разные вещи: пятнышко солнечного света, пригоршню небесной синевы, белизну кукурузной муки, тень играющих детей, вороновый отлив волос у девочек, желтизну опадающей листвы, зелень сосновых игл, оранжевые блики луговых цветов. Потом подумал и добавил туда же песни птиц.
После этого Великий Дух направился на поляну, где играли дети.
— Смотрите, что я принес вам. — И протянул им свою сумку: — Откройте-ка ее: там спрятано что-то очень хорошее.
Открыли дети сумку, и вылетели наружу сотни ярких бабочек. Бабочки весело плясали, а ребятишки смотрели на них как завороженные.
Неожиданно бабочки запели, и дети вовсе заслушались.
Вдруг, откуда ни возьмись, прилетела певчая птичка и уселась на плечо Великого Духа.
— Зачем ты отдал наши песни этим прелестным созданиям? Ты же обещал, что петь будут только птицы! Разве мало, что ты одарил их всеми цветами радуги? — спросила птичка.
— Ты права, — проговорил Великий Дух.
И Великий Дух отобрал песни у бабочек, поэтому они молчат и поныне. Ведь они и так очень хороши.
Как Летучка выиграла состязание
Перевод А
.
Ващенко
давние времена все индейцы любили играть в маленький кожаный мяч. Мяч зажимали двумя деревянными ракетками-ложками и прорывались к воротам — но не к чужим, а к своим собственным. Выигрывала та команда, которой удавалось забросить больше мячей в собственные ворота. Индейцы называли эту игру «младшим братом войны» — оттого что была она очень азартной. А иногда случалось, что игра помогала решать споры. И не только между людьми, но и между зверями.
Об одном таком случае и говорится в этой сказке.
Как-то раз вызвали пернатые четвероногих на великое состязание — сыграть в кожаный мяч. Условились, что все «зубастые», то есть звери, станут играть одной командой, а все «клювастые» да пернатые — другой.
Команду четвероногих возглавил крокодил, а команду пернатых — орел.
Назначили день, отмерили игровое поле, поставили столбы для ворот, и колдуны спели над мячом свои заклинания — чтоб лучше летал.
Наступил долгожданный день. Команды в полном составе явились на поле. Все «зубастые», в яркой раскраске, в пестром игровом наряде, собрались у своих ворот. Пернатые с криками кружили на другой половине поля.
Летучая мышь явилась последней. Подлетела она к зверям, а те говорят:
— Нет, ты не наша, вон у тебя какие крылья. Ступай к птицам!
Отправилась Летучка к птицам.
— Нет, ты не наша, вон у тебя какие зубы. Ступай к зверям!
Снова отправилась мышь к зверям и принялась упрашивать их:
— Позвольте мне участвовать в игре! Я буду играть за вас!
Посмеялись звери, но в конце концов согласились:
— Конечно, ты слишком мала, какая уж от тебя польза! Но все-таки, раз ты тоже зубастая, разрешаем тебе играть с нами!
И вот мяч взлетел в воздух, игра началась.
Только мяч стал падать, крокодил хвать его зубами и во всю крокодилью прыть кинулся к воротам. Тщетно пытались птицы выхватить мяч. Крокодилиха в восторге бежала рядом с мужем и кричала:
— Глядите на него! Глядите!
Звери радостно вторили ей.
Пернатые совсем отчаялись. Но тут орел взмыл в самое небо, покружил-покружил, а потом стрелой бросился вниз да как ударит крокодила в нос! От удара у того на носу сразу сделалась вмятина.
Вот отчего и посейчас у всех крокодилов вмятина на носу.
От боли крокодил разжал зубы, и тотчас индюк выхватил у него из пасти мяч.
Ход игры сразу изменился: стало ясно, что пернатые берут верх. Ведь они ловили мяч прямо в воздухе, и четвероногие, как ни прыгали, ни скакали, не в силах были перехватить мяч.
Лучшим игроком пернатых оказался журавль — конечно, из-за своего длинного носа. Мяч то и дело влетал в ворота пернатых.
Звери совсем приуныли, ведь никто из них не умел летать. И тут-то в небо взмыла малютка Летучка! Пока журавль подлетал к мячу, Летучка опередила его и завладела мячом. И уж потом, как ни бились пернатые, проворная Летучка выныривала то тут, то там — схватит мяч и тут же забросит его в ворота!
Конечно, игра закончилась победой четвероногих.
Ай да Летучка! Оказывается, она способна на великий подвиг! И звери навсегда приняли ее в свою команду.
Отчего медведь ходит вперевалку
Перевод А
.
Ващенко
наших краях солнце то светит без конца, то вдруг уйдет — и наступает долгая, долгая ночь.
Собрались как-то звери и стали думать — как быть с солнцем? Дневным зверям, конечно, хотелось, чтобы солнце светило все время, — им ночь совсем не нужна, а ночные звери хотели, чтобы солнце ушло навсегда, — пусть царит вечная ночь, они ведь только по ночам охотятся.
Вот медведь и предложил:
— Давайте сыграем в чет-нечет. Тот, кто выиграет, возьмет себе солнце и решит, как дальше с ним быть.
Достали они гадальные кости и попрятали в рукава. Принесли прутья в вороньих перьях — отгадчики будут указывать ими на спорящих. Заготовили двадцать кизиловых палочек — с их помощью судьи будут вести счет. Судьей команды дневных зверей выбрали койота, а судьей команды ночных — сову.
Разложили судьи на большом плоском камне счетные палочки, и началась игра.
Ох, и надолго же она затянулась! Сначала кости прятала дневная команда. Звери так ловко и быстро передавали их друг другу, так задорно помахивали ими перед отгадчиками, что не оставалось сомнения — победителями окажутся они! Но тут крот, игравший за ночную команду, угадал одновременно у мухоловки и ястреба, и кости перешли к его команде, а отгадывать пришлось дневным животным.
Счастье клонилось то в одну, то в другую сторону, и казалось — каждая команда вот-вот побьет соперника. Но вновь удача поворачивалась спиной, и выигрывающие оставались в проигрыше.
Игра все шла и шла. А солнце терпеливо ожидало своей участи. Наконец ему надоело ждать. Надоела и медведю долгая игра. Он играл за ночных зверей, и от сидения на бревне у него сильно затекли лапы, пришлось даже скинуть мокасины.
В конце концов солнцу стало так скучно, что оно решило своими глазами поглядеть, как обстоит дело. Солнце зевнуло, потянулось и выкатилось из своей лежанки в нижней части мира. Стало оно взбираться по бревну с зарубками, которое, как лестница, вело из нижней части мира в верхнюю, чтобы разузнать, как идут дела.
А пока солнце взбиралось все выше, дневной свет становился все ярче, и ночных зверей охватил страх. Игра по-прежнему шла вничью: никто не мог взять верх. Но солнце поднималось и поднималось, так что ночным животным пришлось разбегаться. Медведь, например, так спешил, что попал правой лапой в левый мокасин, а левой лапой — в правый.
К этому времени солнце уже совсем поднялось, и все ночные звери попрятались. Медведь кинулся за ними — скоро как только мог, в мокасинах, надетых не на ту ногу. Он бежал с большим трудом, переваливался с ноги на ногу.
— Подождите меня! Подождите! — кричит.
Звери не стали его ждать. С тех пор медведь так и ходит — шлеп, шлеп, с боку на бок переваливается.
Никто из зверей не одержал верх в той давней игре. Поэтому день и ночь чередуются, и каждый зверь охотится тогда, когда ему удобно: хочет — днем, хочет — ночью. Вот так-то!
Старая-престарая сказка
Перевод А
.
Ващенко
давние-стародавние времена раскинуло племя шайенов свой лагерь. По обычаю, палатки поставили в круг, а в середине дети затеяли игры. Но игр не получилось: люди давно уже голодали, и во всем лагере не было ни крошки еды.
И тут вызвались людям помочь два могучих ведуна. На первом ведуне была бизонья накидка. На другом — точно такая же. Поглядели они друг на друга, удивились, что одеты совсем одинаково! И лица раскрашены одинаково, и перья на уборах вьются одинаково.
Первый ведун сказал:
— Не держишь ли ты на меня зла? Зачем подражаешь моему наряду? Ты что, смеешься надо мной?
Другой ответил:
— По-моему, это ты смеешься надо мной! Кто научил тебя так одеваться?
А первый ведун объясняет:
— Мне привиделось во сне, будто отправился я к ручью, что течет вблизи нашего лагеря, и там проведал про это платье.
Второй сказал так:
— И мне привиделось во сне, будто отправился я к ручью, что течет вблизи нашего лагеря, и там проведал про это платье.
Жарко заспорили ведуны, а потом решили:
— Пойдем к ручью вместе и решим, у кого из нас больше прав носить этот наряд.
Пошли они к ручью, и все люди направились следом за ними.
У ручья один ведун с вызовом спросил другого:
— Посмеешь ли ты войти в ручей?
Другой ответил:
— Я-то посмею! А ты?
Они вместе вошли в ручей, шли, шли, а потом погрузились на самое дно.
Там, на дне, ведуны увидели старуху, которая жила в этом ручье.
— Зачем пришли? — спросила старуха.
Ведуны были очень голодны, поэтому они ответили:
— В нашем племени нечего есть. Помоги нам!
Тогда старуха дала каждому по миске с едой;
одну миску она наполнила кукурузой, а другую — пеммиканом.
Ведуны возвратились к своему племени и отдали еду людям. Каждый наелся досыта — все племя, до самого малого ребенка. Но сколько бы ни ели из мисок, они так и оставались полными.
Эту старую-престарую сказку часто рассказывают шайены. Они хорошо помнят, откуда в их племени появилась привычная еда — кукуруза и пеммикан.
Рваная Щека
Перевод Г. Кружкова
ил некогда один человек, и была у него дочь-красавица. Многие юноши хотели взять ее в жены, но она только качала головой и повторяла, что вовсе не собирается выходить замуж.
— Одумайся, — говорил ей отец, — посмотри, многие женихи богаты, красивы и храбры.
— А на что мне муж? — отвечала девушка. — Отец и мать заботятся обо мне. У нас хороший вигвам, много теплой и красивой одежды из кожи и мехов, сумки для дичи никогда не пустуют. О чем же еще беспокоиться?
Вскоре после этого разговора племя Ворона устроило большой праздник. Каждый юноша старался перещеголять другого в раскраске лица и тела, в богатстве украшений, в ловкости и в искусстве танца. И вновь многие из них сделали предложения девушке, но она отказала всем — и Быкам, и Лисицам, и воинам из других племен, приглашенным на праздник.
Тогда отец девушки рассердился и сказал:
— Как же так? Самые лучшие воины сватались к тебе, и всем ты отказала.
— Выслушай меня, отец, — отвечала девушка. — Солнце запретило мне выходить замуж. Оно сказало так: «Ты принадлежишь мне. Будь послушна, и я награжу тебя счастьем и долголетием. Но остерегайся нарушить мой приказ».
— Ну что ж! — воскликнул отец. — Воля того, кто над нами, должна быть исполнена.
И больше об этом он не заводил разговора.
Жил в том же племени бедный юноша-сирота. Не было у него ни родственников, ни своего дома. Сегодня он ночевал в одном вигваме, завтра в другом. Юноша носил старую, рваную одежду, а вместо мокасин — какие-то обноски. И хотя он был строен и силен, лицо его портил длинный шрам на левой щеке. Так его и звали — Рваная Щека.
Однажды, вскоре после праздника, несколько кичливых юношей повстречали бедняка со шрамом и стали насмехаться над ним:
— Почему бы и тебе не посвататься к этой девушке? Парень ты богатый и собой красавец!
Рваная Щека посмотрел на них без улыбки и спокойно ответил:
— Ваша правда. Пойду попытаюсь.
Насмешники приняли его слова за шутку.
А Рваная Щека спустился к реке, к тому месту, где женщины брали воду, и стал ждать. Вскоре та, которую он дожидался, пришла к реке. Он подошел к ней и сказал:
— Мне нужно поговорить с тобой. Поговорить не тайком, не в сумерках, а среди ясного дня — здесь. Пусть Солнце все слышит и видит.
— Говори же, — молвила девушка.
— Долго я смотрел на тебя. Видел, как ты отказывала всем женихам — богатым, красивым и храбрым. Сегодня они смеялись надо мной. Почему бы и тебе, говорили, не посвататься к ней? Я беден. Нет у меня ни дома, ни еды, ни одежды. Нет у меня родственников — все они давно умерли. И все же прошу — будь моей женой.
Смутилась девушка и долго молчала, а потом сказала так:
— Это правда, что я отказала многим. Они богаты, а ты беден. Но это не важно. Мой отец даст тебе собак, моя мать устроит нам жилище, мои родичи дадут нам одежды и меха. Я согласна стать твоей женой.
Обрадовался юноша, протянул было руки к девушке, чтобы обнять и поцеловать ее, но она отстранилась:
— Подожди. Солнце запретило мне выходить замуж. Оно обещало мне счастье и долголетие, если я буду послушна его воле. Отправляйся к Солнцу и скажи: «Та, с которой ты говорил, была послушна тебе и не совершила ничего дурного. Но теперь она хочет выйти замуж. Позволь же мне взять ее в жены». И пусть Солнце снимет с тебя этот шрам. Это будет знак, что оно согласно и не в обиде на нас. Но если Солнце откажет в просьбе, или ты не сможешь найти дорогу к его становью, тогда не возвращайся ко мне.
— Ах! — воскликнул Рваная Щека. — Сперва твои слова были как светлый день, теперь — как ночь. Мое сердце убито. Где он, дом Солнца? Как я найду дорогу туда, где не бывал еще ни один из людей?
— Запасись мужеством, — ответила девушка.
И на этом они расстались.
Долго сидел Рваная Щека на берегу реки, долго горевал и размышлял, наконец поднялся и пошел к одной старой женщине, которая всегда была добра к нему.
— Я ухожу, — сказал он. — Сделай милость, помоги мне снарядиться в дорогу.
— Далеко ли ты идешь? И в какую сторону?
— Сам не знаю, — отвечал юноша. — Но путь будет долгим. Больше ничего не могу тебе сказать.
Пожалела его старуха. Сшила ему в дорогу семь пар мокасин, собрала в кожаный мешок еду — вяленое мясо и сало. И Рваная Щека отправился в путь. А как добрался до вершины хребта, посмотрел в последний раз на становье Воронов, и печалью затмилось его сердце.
— Помоги мне, Солнце! — воскликнул юноша и зашагал вперед, сам не зная куда.
Много дней провел он в пути, много оставил за спиной лесов и рек, миновал и высокие горы, и широкие прерии. Похудел его мешок с едой, да и сам он исхудал в дороге. Порой удавалось ему добывать пропитание охотой, а если не попадалось никакой дичи, он собирал ягоды, выкапывал съедобные коренья — тем и кормился.
Так он шел и шел и пришел к волчьему логову.
— Ха! — удивился волк. — Что ты делаешь в этих краях, вдали от человеческого жилья?
— Я ищу дом Солнца, — отвечал Рваная Щека. — Мне нужно поговорить с ним.
— Много я скитался по прериям, по лесам и по горам, — проворчал волк, — но нигде не попадалось мне жилище Солнца. Разве что медведь знает, он мудрее меня.
На следующий день Рваная Щека снова пустился в путь. Шел он и шел и к вечеру пришел к медвежьей берлоге.
— Что ты делаешь здесь, вдали от человеческого жилья? — прорычал медведь.
— Ищу дом Солнца. Может быть, ты, о мудрый медведь, подскажешь мне, где его искать?
— Подсказал бы, если б знал. Много я странствовал по горам и чащобам, но нигде не встречал жилища Солнца. Разве что барсук знает. Он, полосатый, много чего ведает.
На следующий день пришел Рваная Щека к барсучьей норе.
— Эй, полосатый братец, выходи!
— Что тебе нужно, брат мой? — отозвался барсук и выглянул из норы.
— Я ищу дом Солнца. Я должен поговорить с ним.
— Дом Солнца? — переспросил барсук. — Нет, так далеко я не забирался. Но не горюй. Вон там, в сосновом бору, живет росомаха. Она рыщет повсюду и знает все, что творится на свете.
Пришел Рваная Щека в густой бор. Искал, искал — нет нигде росомахи. Присел он на поваленное дерево и говорит сам себе:
— Кончилась у меня еда, сносились мокасины, суждено мне, видно, сгинуть в этой чаще.
Вдруг прямо над ним раздался голос:
— О чем горюешь, брат мой?
Поднял глаза юноша, видит — сидит на дереве росомаха.
— Послушай меня, о мудрая росомаха! Та, которую я люблю, принадлежит Солнцу. Не знаешь ли ты, где его дом и как мне добраться туда?
— Знаю, — отвечает росомаха. — Сейчас уже поздно. Но на рассвете я укажу тебе дорогу к Большой воде. За Большой водой, на другом берегу, и живет Солнце.
Рано поутру пустились они в путь. Росомаха показала юноше тропу, которая вскоре привела его к Большой воде. Поглядел на широкие волны Рваная Щека, и сердце его сжалось от тоски и страха. Никогда в жизни не видел он такой безбрежной воды, таких огромных и шумных волн.
— Не переплыть мне этой Большой воды, — вздохнул юноша. — Значит, нет для меня пути ни вперед, ни назад. Пусть же я умру здесь, на этом берегу.
Но едва он успел так подумать, как вдруг большой белый лебедь опустился прямо перед Рваной Щекой и спросил:
— Откуда ты, юноша? И что делаешь здесь, на краю света?
— Я пришел сюда умереть, — отвечал Рваная Щека. — Моя возлюбленная принадлежит Солнцу. Я шел много дней, чтобы просить его позволения жениться на ней. Но теперь путь мой окончен. Я не могу перебраться через Большую воду и вернуться домой тоже не могу. Остается одно — умереть.
— Нет, не говори так, — взмахнул крылом лебедь. — Я перенесу тебя через море. Садись ко мне на спину.
Рваная Щека послушался лебедя, сел к нему на спину, и они полетели. Страшно было лететь им, потому что в Большой воде жили огромные звери и злые демоны — вот-вот утянут вглубь, в бездонную пучину. И все-таки лебедь благополучно перенес юношу на другой берег.
— Иди по этой тропе, — сказал он на прощанье. — Она приведет тебя к жилищу Солнца.
Пошел Рваная Щека по тропе, вдруг смотрит: лежат на земле воинские доспехи — щит, лук и колчан со стрелами. В жизни своей не видел Рваная Щека такого великолепия! Однако не позволил себе даже прикоснуться к прекрасным вещам, лишь поглядел и двинулся дальше. А тут навстречу воин молодой идет. Длинноволос, строен, одежда сшита из какой-то невиданной кожи, а мокасины украшены цветными тесемками и перьями.
— Видел ли ты оружие на земле?
— Да, видел, — ответил Рваная Щека.
— Трогал ли ты его?
— Нет. Я подумал, что тот, кто оставил эти вещи, сам вернется и заберет их. И потому не стал ничего трогать.
— Ты не заришься на чужое, — заметил незнакомец. — Как твое имя и куда ты идешь? — И, получив ответ, сказал: — Меня зовут Утренняя Звезда. Я — сын Солнца. Пойдем, я провожу тебя к нашему жилищу. Отца дома нет, но к вечеру он вернется.
Высокий вигвам Солнца украшали изображения диковинных зверей и птиц. У входа висели боевые доспехи Солнца. Внутри вигвама сидела женщина в светлых одеждах. Это была Луна, жена Солнца и мать Утренней Звезды. Она приветливо заговорила с гостем, предложила ему еды, а когда он поел, спросила:
— Что привело тебя сюда? Здесь не бывал еще никто из людей.
Рваная Щека рассказал ей свою историю, и Луна обещала ему помощь и покровительство.
Между тем свечерело и наступил час, когда Солнце возвращается домой. Луна спрятала гостя в углу под грудой одежды. Но утаиться от Солнца было невозможно.
— Здесь кто-то чужой! — сказало оно, едва переступило порог.
Пришлось Рваной Щеке выбираться из своего убежища.
— Это мой друг, — сказал Утренняя Звезда. — Он пришел издалека, из земли людей.
Солнце посмотрело на гостя и благосклонно кивнуло:
— Мы рады твоему приходу. Можешь оставаться у нас сколько пожелаешь. Моему сыну порой бывает одиноко. Ему нужен друг.
На следующий день, когда юноши собрались на охоту, Луна сказала гостю:
— Запомни одно. Можете охотиться где хотите, только держитесь подальше от Большой воды. Там на берегу живут птицы с длинными острыми клювами. Эти птицы убивают всякого, кто приблизится к ним. У меня было много сыновей, но почти все они погибли от клювов этих страшных птиц. Утренняя Звезда — мой последний сын. Не позволяй же ему подходить к берегу!
Много дней провел Рваная Щека в жилище Солнца, и каждый день они с Утренней Звездой ходили на охоту. И вот однажды они случайно оказались невдалеке от берега и увидели огромных птиц, которые парили над водой.
— Давай поохотимся на них, — предложил Утренняя Звезда.
— Нет, это опасные птицы, они могут убить нас.
Но Утренняя Звезда не послушался. Он воинственно закричал и побежал к берегу, а Рваная Щека поневоле бросился следом. Длинноклювые птицы налетели хищной и шумной стаей, но Рваная Щека выступил вперед и перебил их всех своим острым копьем, так что ни одной не осталось в живых.
Когда они вернулись домой и показали Луне отрубленные головы птиц, она расплакалась от радости и стала обнимать Рваную Щеку.
— Сын мой! — воскликнула она. — Мы с мужем никогда не забудем, от какой беды ты нас избавил.
Как только Солнце вернулось домой, Луна тут же все ему рассказала.
— Сын мой! — просияло от радости Солнце. — Мы с женой навсегда твои должники! Скажи: не могу ли я тебе чем-нибудь помочь? Нет ли у тебя какого желания?
— Есть, — ответил Рваная Щека, — и помочь мне можешь только ты. Я хочу жениться на одной девушке из нашего племени, и она дала мне согласие, но оказалось, что она принадлежит тебе и не может выйти замуж без твоего позволения.
— Это правда, — сказало Солнце. — Я знаю, что она была послушна мне и не совершила ничего дурного. Теперь я дарю ее тебе. Обоих вас и всех ваших детей я награжу счастьем и долголетием. Скоро ты отправишься назад, к своей невесте. Запомни же то, что я тебе расскажу. Я — владыка и повелитель всего мира. Все на свете принадлежит мне. Я сотворил землю, и реки, и горы, и леса, и прерии. Я сотворил людей и зверей. Я бессмертен. Правда, зимою я делаюсь дряхлым и слабым, но каждую весну сила и молодость возвращаются ко мне. А знаешь, кто из животных мудрее всех? Ворон! Он везде находит себе пищу и никогда не остается голодным. А какое животное людям следует почитать больше всех? Бизона! Он мой любимец и сотворен для людей, чтобы давать им кров и пищу. А какие из растений священны? Те, что дают съедобные ягоды. Теперь идем со мной, я покажу тебе мир!
И Солнце подвело юношу к самому краю неба. Они поглядели вниз и увидели весь мир. Он был круглый, плоский и со всех сторон круто обрывался вниз. И тогда Солнце сказало:
— Когда у женщины заболеет муж, она должна построить Дом для врачевания и посвятить его мне. Тогда я помогу исцелить ее мужа. А построить его нужно так. Выкопать яму, возвести над ней стены и крышу из ста деревянных жердей — крыша должна быть выпуклая, как небесный купол. Одну ее половину следует покрасить в красный, солнечный цвет, а другую в черный, цвет ночи.
Солнце подробно объяснило юноше, как устроить Дом для врачевания и лечить в нем людей, потом коснулось его щеки своей рукой, и шрам тотчас исчез. А еще Солнце вручило юноше два вороньих пера:
— Вот знак твоей невесте, что я разрешаю тебе жениться на ней. Пусть отныне эти перья носит всякий, кто познал искусство врачевания.
Вскоре Рваная Щека собрался домой. Солнце и Утренняя Звезда богато одарили его на прощание. Добрая Луна напоследок расцеловала юношу и заплакала: так жаль ей было отпускать его!
Солнце показало юноше самую короткую дорогу назад к людям. Это была Волчья Тропа, теперь ее еще называют Млечным Путем. По ней Рваная Щека быстро добрался до дому.
На земле в это время стояла на редкость жаркая погода. Шкуры на вигвамах были подняты, люди прятались в тени. Вождь племени Ворона велел своей жене приготовить еду и питье, и каждый, кто хотел, заходил к нему поболтать и выкурить трубку. Один из гостей рассказал вождю, что на склоне холма, неподалеку от селения, на самом солнцепеке сидит и отдыхает какой-то пришлый человек.
— Скорей зовите его сюда! — распорядился вождь. — Он, должно быть, проголодался и ослабел от жары.
Несколько юношей тотчас побежали туда, где сидел незнакомец, закутанный в дорожную одежду.
— Разве тебе не жарко? — спросили они. — Идем с нами, сам вождь приглашает тебя подкрепиться и отдохнуть в его вигваме.
Тут незнакомец поднялся на ноги и сбросил свою дорожную накидку. Юноши из племени Ворона раскрыли рты от удивления: никогда ни на ком не видели они такой богато украшенной одежды, никто в их краях не умел делать такое прекрасное оружие! Но самое удивительное было то, что перед ними стоял их старый знакомый — Рваная Щека, только шрама у него на лице как не бывало.
Помчались юноши в селение собирать народ.
— Рваная Щека вернулся! Он теперь богатый, красивый, и шрама у него больше нет!
Навстречу им отовсюду спешили люди.
— Кто дал тебе эту одежду? — спрашивали одни у Рваной Щеки.
— Откуда такой лук и щит? — завидовали другие.
Но юноша никому не отвечал, а когда подошла его невеста, он снял с головы два вороньих пера и протянул их ей:
— Всемогущее Солнце посылает тебе вот это — в знак согласия.
Обрадовалась девушка возвращению возлюбленного, и вскоре они поженились. А потом, как наказывало Солнце, построили первый на земле Дом для врачевания.
Солнце подарило супругам долгую и счастливую жизнь. Много лет прожили они вместе в окружении детей, а потом и внуков и ни разу даже не захворали. А когда наконец пришел их смертный час, тени их вместе откочевали к Песчаным Холмам.
Синяя Родинка
Перевод А. Ващенко
ак-то раз идет молодой индеец и видит: в болоте бизониха увязла. Решил Синяя Родинка ей помочь. Взял он рогатину и давай подталкивать бизониху. Выскочила бизониха из болота и убежала прочь. А юноша вернулся домой.
К весне родились у всех бизоних детеныши. Родился бизоненок и у той, что спаслась из болота. Очень хотелось малышу поиграть с другими бизонятами. Но те отталкивали его рожками и приговаривали:
— Ты человечий сын!
Рассказал бизоненок об этом матери. Она и отвечает:
— Ну что ж, если так, пойдем искать твоего отца.
Отправились они в путь. Шли долго-долго и в конце концов набрели на индейскую деревню. Тут бизоненок обернулся человеком и помчался играть с детьми. Наиграются дети и бегут по своим домам, а бизоненок всегда спешил в лес, и никто в племени не мог понять, кто же он такой.
Призадумались индейцы, велят детям расспросить новичка, чей он сын. Вот они и спрашивают бизоненка:
— Зачем ты пришел в нашу деревню?
— Я ищу своего отца, — ответил он.
Посовещались между собой индейцы и решили:
пусть мальчик пройдет по деревне. Может, и найдет своего отца. Так и сделали. Стал мальчик ходить от дома к дому, из семьи в семью, да все напрасно. Тогда собрали всех юношей. Оглядел их мальчик и воскликнул:
— Вот мой отец! — и сел рядом с Синей Родинкой.
Тот был очень удивлен. «Как же так? Ведь у меня нет семьи», — думал он.
А у юноши на одной щеке была синяя родинка. Пригляделся он к мальчику и увидел у него точно такую же родинку. Юноша глазам своим не верил.
Вывел мальчик юношу за деревню и сказал:
— Наконец-то я нашел тебя! Мама просила прийти к ней. Как увидит она нас, тут же бросится на тебя, но ты не беги прочь. Сразу хватай бизониху за рога.
Только вошли они в лес, как, откуда ни возьмись, появилась бизониха и бросилась на юношу. Но едва Синяя Родинка схватил ее за рога, она превратилась в прекрасную женщину и сказала:
— Отпусти меня, пожалуйста. Ведь ты помог мне когда-то выбраться из трясины. Этот мальчик — твой сын. И на щеке у него такая же, как у тебя, родинка.
— Ну что ж, давайте жить вместе, — сказал юноша.
Так у Синей Родинки появилась семья.
Молодая жена предостерегала мужа:
— Если мы поссоримся, обещай, что никогда не бросишь в меня золой из костра, не коснешься ничем острым. Иначе быть беде!
Муж обещал.
Было у Синей Родинки два любимца, ворон и сорока. Они очень полюбили бизоненка, а он — их. Где бы ни бегал мальчик, где бы ни играл, они всегда садились ему на плечи.
Мать и отец Синей Родинки тоже полюбили малыша. Старик часто катал его на спине, а с ним — ворона и сороку. Так прожили они долго, и все было хорошо.
Но как-то раз поссорились муж с женой, и рассердился Синяя Родинка: выхватил из очага головню и кинулся на жену. Тотчас же схватила она сына на руки и опрометью бросилась вон из палатки.
Выбежал Синяя Родинка следом, умоляет жену вернуться, да поздно: и жена, и сын снова стали бизонами. Почуяли их деревенские собаки, подняли лай и погнали прочь, пока бизоны совсем не скрылись из глаз.
Сильно горевали дед с бабкой. Очень скучали они по внуку. А ворон с сорокой тревожно летали вокруг, все разыскивали бизоненка среди индейских детей. Наконец мать Синей Родинки сказала сыну:
— Плохо ты поступил с моим внуком! Ведь жена предупреждала тебя: она была не простая женщина!
— Да, я во всем виноват, — ответил сын. — Пойду их искать. Если я не вернусь, пошли за мной следом моих любимцев — ворона и сороку. Пусть отыщут хоть кусочек моего тела. Положи его ко мне на постель и прикрой чем-нибудь. Потом набей трубку, раскури и скажи: «Синяя Родинка, вот дым для тебя!»
И Синяя Родинка ушел. Много времени прошло, прежде чем набрел он на огромное стадо бизонов. Бродил он, бродил среди них, а потом заметил, что одна бизониха с бизоненком держатся в сторонке. «Ох, верно, это и есть моя жена с сыном», — подумал Синяя Родинка.
Подкрался он к месту, где бизоны воду пили, вырыл яму и спрятался в ней — ждет терпеливо, когда они придут.
Вот утолили жажду взрослые бизоны, начали пить бизонята. Когда напился последний, Синяя Родинка увидел, что остались только бизониха с сыном. Тут он вскочил и схватил бизоненка. И верно, это был его сын! Он тоже обрадовался встрече.
— Пойду позову мать, — решил бизоненок.
Когда бизониха спустилась к ним, Синяя Родинка сказал:
— Я пришел забрать вас с собой.
— Нужно сначала спросить позволения у хозяина стада, — ответила бизониха. — Если он разрешит, мы уйдем вместе. Ах, зачем ты обидел нас! Ведь мы, бизоны, так боимся огня и острых ножей…
Бизоненок, сын Синей Родинки, пошел к вожаку стада и спросил:
— Можно нам с матерью вернуться к отцу?
А потом вернулся к Синей Родинке и говорит:
— Хозяин требует, чтобы мы дождались бизоньей пляски. Если сможешь четырежды узнать меня, нас отпустят домой.
Собрались бизоны на пляску. Сын Синей Родинки тайком сказал отцу:
— Во время первого танца у меня будет хвост колечком — по нему узнаешь меня. Во второй раз я стану припадать на одну ногу. В третий раз уши опущу. А в четвертый раз закрою глаза.
Три раза Синяя Родинка отгадывал своего сына. А на четвертый раз закрыли глаза сразу все бизонята, и он ошибся. Набросилось стадо на Синюю Родинку и растоптало его, а потом разбрелось кто куда.
Давно ушел из дому Синяя Родинка, и старуха мать решила пустить по следу его любимцев — ворона и сороку. Полетели они и вскоре вернулись с крошечным кусочком его тела. Старуха бережно положила его на постель сына и прикрыла шкурой. Потом вышла из палатки, раскурила трубку и промолвила:
— Синяя Родинка, вот дым для тебя! Синяя Родинка, вот дым для тебя!
И едва она произнесла это в четвертый раз, Синяя Родинка вышел из палатки живой и невредимый.
Чудесный конь
Перевод А. Кабалкина
авным-давно жили-были на свете старуха с внуком, да такие бедные, что даже родное племя их презирало. Когда переносили лагерь на новое место, бабушка с внуком всегда задерживались — вдруг попадется что-нибудь брошенное другими, рваное да ненужное. То одежду подберут, то дырявые мокасины, то съестное.
Вот как-то раз снялось племя с лагеря, а бабушка с внуком, как водится, в хвосте плетутся. Вдруг, откуда ни возьмись, дряхлый-дряхлый конь серой масти.
— Должно, кто-то бросил его, — решила старуха.
Был конь тощий, слабый, хромой, и спина у него вся изранена. Словом, такой негодный конь, что никому, видно, не хотелось с ним возиться.
— Возьмем коня, пусть везет нашу поклажу, — решил внук.
Навьючила старуха на коня поклажу, и зашагал-захромал конь.
Разбило племя новый лагерь, а старуха с внуком рядом пристроились.
Как-то раз отправились юноши племени на поиски бизонов. Прибегают и кричат вождю:
— Поблизости пасется большое стадо, а в нем пятнистый теленок!
А у вождя была красавица дочь. Услыхал он про пятнистого теленка и велел объявить: воин, который убьет теленка, получит в жены его дочь. Ведь пятнистая бизонья шкура — для всякого желанный дар!
Оседлали охотники самых быстрых лошадей, помчались бизонье стадо догонять, глядь — а бедный юноша на дряхлом сером коне за ними припустился.
— Вот кто добудет пятнистого теленка! — засмеялись все.
Стыдно стало бедняге, отъехал он в сторону, чтобы не слышать насмешек, а конь тут повернул голову и молвит:
— Поезжай к ручью и вымажь мне грязью голову, спину и ноги.
Испугался юноша, но сделал, как ему было велено.
Конь и говорит:
— Садись на меня, но не спеши. Подожди, пока все воины проскачут.
Летят всадники во весь опор, вдруг — что такое? Серый конь мчится рядом — не бежит, а летит, как птица. Обогнал самых быстрых скакунов и врезался в стадо бизонов.
Просвистела стрела, и теленок упал. Пустил юноша еще одну стрелу и свалил бизониху, а потом спрыгнул на землю и принялся теленка свежевать.
Остальные-то воины были еще очень далеко.
Посмотрел юноша на коня и видит — ловкий, ладный, гарцует конь вокруг теленка, дрожит от нетерпения, ноги стройные, глаза зоркие, и спина враз зажила.
Снял юноша шкуру и с коровы, навьючил на коня свежатину и пошел в лагерь. Груз тяжелый, а коню хоть бы что — идет себе легко, свободно! Любо-дорого посмотреть!
Увидели воины такое дело — удивились! Кто-то за пятнистую бизонью шкуру двенадцать лучших лошадей предложил, но юноша только посмеялся.
Прискакали воины в лагерь и говорят старухе:
— Твой внук убил пятнистого теленка.
— Зачем смеетесь надо мной? — вздохнула старуха. — Зачем смеетесь над моим мальчиком? Что с того, что мы бедны?
А как увидала старуха добычу внука — мясо да шкуры, глазам своим не поверила.
— Смотри, сколько добра я тебе привез, — сказал юноша.
Рассмеялась старуха, радостно стало у нее на душе. Но стоило ей подойти к коню, он отпрянул, будто дикий скакун. Очень удивилась старуха — совсем иным стал конь. Пришлось юноше самому снимать с него добычу.
Настала ночь, улеглись все спать, тут конь и молвит:
— Чую, нападут на нас враги. Страшный бой предстоит нам. Но ты не бойся. Как сядешь мне на спину, скачи изо всей мочи в самую гущу врагов и срази перво-наперво вождя. Четыре раза надо тебе сразиться с храбрейшими из врагов, но в пятый раз в бой не вступай, не то сам погибнешь или меня потеряешь. Запомни!
Настал новый день, и случилось так, как говорил конь.
Взял юноша лук и стрелы, вскочил на коня и помчался на врага. Увидали вражеские воины, что их вождю грозит опасность, и пустили в смельчака тучу стрел. Потемнело небо от стрел, но ни одна не попала в цель.
Одолел юноша вождя, поворотил коня и снова помчался на врага, в самую гущу войска врезался — сразил сразу трех храбрейших воинов.
— Я убил четырех врагов, — обрадовался юноша, — и остался цел! Что, если попробовать в пятый раз?
Вскочил он на коня и понесся на врага, да случилась беда — пронзила вражья стрела серого коня и упал конь замертво.
Очень горевал юноша, что лишился коня. А когда одолели врагов, пошел он туда, где погиб его конь, собрал все, что от него осталось, и похоронил на вершине холма. Сам сидит горюет, ничего окрест не видит.
Вдруг зашумел ветер, и полил дождь. Оглянулся юноша, но ничего особенного не заметил.
Снова зашумел ветер, и хлынул дождь. Глянул юноша вниз — почудилось ему, что видит коня, да только трудно было разглядеть его.
И снова заревела буря, а когда в третий раз посмотрел юноша вниз, почудилось ему, будто конь стоит живехонек и хвостом нетерпеливо бьет.
В четвертый раз зашумело-заревело все вокруг. Глянул юноша и глазам своим не поверил: стоит конь как ни в чем не бывало на всех четырех ногах и по сторонам поглядывает!
Подбежал юноша к коню, он и молвит:
— Вновь я с тобой. А теперь отведи меня подальше от лагеря, за холм, и оставь на ночь, а утром приходи.
Пришел юноша утром за конем и видит — стоит рядом с серым белый красавец. Во всем лагере нет такого!
На следующую ночь вновь велел серый конь отвести его за холм. Наутро приходит юноша — рядом с серым стоит вороной красавец.
Десять ночей подряд отводил юноша коня за холм, и десять новых коней набралось у него — и гнедой, и палевый, и в яблоках, и разные-разные. Никогда в племени не бывало таких славных скакунов!
Стал юноша богат и женился на красавице дочери вождя, а как заматерел, сам стал вождем. Родилось у него много детей. Не забыл он и бабушку. Она жила в палатке внука до глубокой старости. А серого коня вождь берег пуще глаза — ездил на нем только по праздникам.
Добрый охотник
Перевод А. Ващенко
ил-был один молодой охотник. Все звери очень любили его за доброту. Никогда он не стрелял в оленя, если видел, что тот переплывает бурную реку. Не трогал лань с детенышем, не нападал на зверя, уставшего от погони. Зверю и птице он всегда оставлял кусочек оленьего мяса. «Эй, плотоядные! Это вам!» — скажет. И медведю непременно оставит медку, а ворону — кукурузных початков с поля. Потроха убитой дичи охотник бросал в озеро или в ручей — для рыб и другой живности.
Как-то раз случилась с охотником беда. Отстал он от своих товарищей, и тут напали на него индейцы враждебного племени чероков, расправились с ним и сняли скальп.
Когда враги ушли, первым из зверей почуял человеческую кровь волк. Он подошел, сразу же узнал доброго охотника и громко завыл, чтобы подозвать других зверей, а сам принялся лизать его рану. Вскоре все звери собрались вокруг и стали оплакивать погибшего друга.
Бережно ощупал лапами тело охотника медведь и сказал:
— В груди еще сохранилось тепло!
Тут подоспели и птицы. Пока медведь лапами согревал человека, все стали держать совет: как оживить доброго охотника? Только один голос раздался против — голос грифа-стервятника:
— Давайте лучше подождем, пока он дозреет, и съедим его!
Но звери решили приготовить чудесное снадобье. Получилась на редкость крепкая смесь, и было ее так мало, что она вся поместилась в скорлупке ореха, а внешне напоминала каплю воды.
И тут сова сказала:
— Живому человеку нужен скальп. Кто пойдет за скальпом охотника?
Завязался жаркий спор. Оказалось, не всякий зверь годится на это. Думали, думали и наконец решили, что тут нужна ловкая и умная птица. Говорят, сначала хотели выбрать орла. Ирокезы считают его очень благородной птицей, ведь, говорят, он носит на спине чашу с росой и в дождливые дни проливает ее на землю туманом.
Потом выбрали было колибри — за то, что она быстро летает и почти невидима. Но в конце концов решили выбрать Великого Ворона, Гагагову.
Ворон полетел в деревню чероков и скоро увидел скальп охотника. Он был натянут на обруч и висел над дымоходом вигвама. Ворон камнем кинулся вниз и схватил скальп. Чероки заметили его, стали стрелять из луков, но ворон взмыл так высоко, что стрелы не причинили ему вреда.
Ворон принес скальп на совет зверей, и все решили, что кожа слишком высохла — человек не сможет носить ее. Тогда орел пролил на нее несколько капелек росы. Кожа стала мягкой и прочно приросла к голове охотника.
Тут ему дали отведать целебного снадобья, и охотник почувствовал, что к нему возвращается жизнь. Он лежал с закрытыми глазами и вдруг почувствовал, что понимает язык птиц и зверей. Ему слышалась чудесная песня, и казалось, он тут же запоминает ее слово в слово. Звери просили охотника, чтобы он напевал эту песню всякий раз, как ему понадобится помощь.
Охотник спросил, как приготовлять снадобье, и звери ответили, что когда-нибудь откроют ему эту важную тайну.
И вот медведь поставил охотника на ноги. Но когда тот открыл глаза, вокруг уже никого не было: видно было только много-много разных звериных следов.
Добрый охотник отправился в путь, возвратился в племя и рассказал людям о том, что случилось с ним.
Помощь змеиного царя
Перевод А. Ващенко
ак-то раз отправил вождь сына с посланием к другому вождю и дал в знак своей власти сосуд.
Наладился в путь сын вождя и тут видит — бросают юноши в реку камешки.
Понравилось ему это занятие. Вот сын вождя возьми да и брось в воду свой сосуд! Тот, конечно, сразу исчез под водой.
Испугался юноша: как идти к соседнему вождю без сосуда? Да и домой боязно возвращаться — придется рассказывать о пропаже!
И решил сын вождя достать сосуд. Прыгнул в воду, доплыл до того места, где сосуд ушел на дно, и нырнул поглубже.
Ждали, ждали его друзья, да так и не дождались. Вернулись они домой и рассказали о гибели юноши.
А случилось вот что. Только сын вождя нырнул, схватили его змеи-удавки и подплыли с ним к пещере.
— Поднимись-ка на ступеньку! — говорят.
Глянул юноша и видит — сидит на уступе змеиный царь, а уступ-то змейками-удавками кишмя кишит. Подошел сын вождя к уступу и только шагнул, как ступенька тут же выросла. Шагнул еще раз — все осталось по-прежнему. В третий раз шагнул — опять ступенька выросла.
А змеи-удавки и говорят:
— Поднимайся на ступеньку!
Шагнул юноша в четвертый раз — и поднялся на уступ. Усадил его змеиный царь с собою рядом и сказал:
— Спасибо тебе за подарок! Чудесный сосуд! А теперь видишь это перо? Оно твое!
И змеиный царь указал на перо, которое парило в углу пещеры.
Потянулся юноша к перу, но не тут-то было! Вывернулось перо у него из рук. Трижды пытался юноша схватить его и трижды оставался ни с чем. Лишь на четвертый раз чудесное перо далось в руки.
— Видишь эту палицу? — сказал юноше змеиный царь. — Теперь она твоя.
Потянулся сын вождя к палице, но не тут-то было! Палица взлетала вверх всякий раз, как он протягивал руку. Трижды ускользала палица, а в четвертый раз замерла на месте, и юноша завладел ею.
Тут змеиный царь и говорит:
— Через три дня возвращайся домой, к отцу. Спросит он тебя о том, где был. А ты знай тверди: «Я знаю, что я знаю». Ни за что не рассказывай ему о том, что видел. А если понадобится помощь, повернись на восточную сторону и трижды поклонись восходящему солнцу — я тотчас явлюсь с подмогой.
Три дня гостил юноша у змеиного царя. А на четвертый змеи-удавки отнесли его к тому месту, где он нырнул в воду, вынесли на берег и вручили потерянный сосуд.
Вышел юноша на берег и возвратился к отцу. Тот уж оплакивал его. Едва поверил вождь чудесному возвращению сына.
— Где же ты был все это время? — спрашивает.
В ответ юноша твердил одно:
— Я знаю, что я знаю.
Еще он сказал, что змеиный царь велел передать: в нужный момент он окажет вождю помощь.
Зажили все счастливо. И вот как-то раз на племя напали могучие враги, со всех сторон окружили селение, так что из него никто уже не мог выбраться. Не знал вождь, что и делать. Вспомнил он тогда о послании змеиного царя и сказал сыну:
— Одному тебе ведомо, что обещал нам помочь змеиный царь. Иди проси его о помощи.
Укрепил юноша в волосах волшебное перо, взял в руку волшебную палицу, пошел на восток и трижды поклонился на восход солнца.
Тотчас змеиный царь предстал перед ним.
— Чего хочешь? — говорит.
— На нашу землю напали враги. Отцу нужна помощь.
— Ступай скажи, что бояться ему нечего. Враги не причинят вреда твоим соплеменникам. К утру все будет хорошо.
Вернулся юноша и передал вождю слова змеиного царя.
И правда: подступили враги к селению, но тотчас, как по волшебству, отошли.
А поутру увидели вождь с сыном, что все враги накрепко, будто веревками, связаны змеями-удавками.
Видно, стали они пленниками змеиного царя. Заключил вождь мир со своими врагами, с тех пор оба племени стали жить вместе. Вот как помогла ему чудесная дружба змеиного царя.
Как волшебник Глускеп подарил людям птиц
Пересказ Н. Темчиной
огда мир был еще совсем юным, жил на свете великан. Звали его Волчий Ветер. Куда бы ни помчался он, всюду сеял беду. Летом он улетал к себе в Страну Вечной Ночи, но стоило тучам осенью закрыть солнце, как Волчий Ветер рвался на волю. Даже могучие деревья жалобно скрипели тогда, а молодые деревца дрожали от корней до макушки. Изредка Волчий Ветер налетал и среди лета — согнет до земли стебли маиса, и все — больше им не подняться. Морские волны бежали от Волчьего Ветра на берег, словно хотели укрыться в чаще леса, а он завывал, точно стая голодных волков, и все вокруг цепенело от ужаса.
В то время на берегу моря жило одно племя. Как-то утром все взрослые ушли в море рыбачить, а дети в селении остались.
Едва солнце склонилось к западу, как с севера нагрянул злой великан. Он летел низко над волнами и громко завывал:
— Я Волчий Ветер! Я Во-олчий Ве-етер! Кто выйдет навстречу, погибнет! По-гиб-нет!
Мечется Волчий Ветер, с волн клочья пены срывает.
Долго боролись индейцы с разъяренным морем, одолеть его не смогли — нашли в волнах свою погибель.
Потопил Волчий Ветер лодки, бросился к берегу, а там дети стоят осиротевшие — в даль вглядываются, среди волн отцовскую лодку высматривают.
Задумал свирепый великан и малышей извести всех до единого, да дети укрылись в глубокой пещере, а вход в нее завалили камнями. Сколько ни выл Волчий Ветер, не мог своротить тяжелую груду. Так и улетел.
— Я верну-усь… Верну-усь! — грозил он.
Долго слышно было, как трещат и стонут деревья, а малыши прижались друг к другу и сидят в темноте.
Когда же все стихло, они выбрались из пещеры и побрели на юг, в ту далекую теплую страну, о которой им некогда рассказывали старики.
Много дней шли они и вдруг очутились на поляне, где трава была по пояс, цветы — с ладонь, а ручьи — светлее утреннего неба, догадались, что попали наконец в Ивовую Страну. Густые леса защищали их теперь от Волчьего Ветра. Маленьким беглецам казалось, что им ничто уже не грозит.
— Я проберусь в Ивовую Страну, — пригрозил Волчий Ветер.
Но зеленые чащи не пустили его. Словно могучие воины, отражали деревья все его удары.
— Ну, вы еще пожалеете об этом! — прохрипел Волчий Ветер деревьям и умчался прочь.
Осенью он вернулся в Ивовую Страну со своим братом — Северным Ветром. Второй великан мог обращать воду в камень, морозный пар валил у него изо рта, и земля стыла от его дыхания. Везде, где он пролетал, оставалась мертвая ледяная пустыня.
Вдвоем набросились злые ветры на непокорные леса. Но лесные великаны только насмехались над ними:
— Мы кедры, сосны, пихты и ели! Мы сами родом из Страны Вечной Ночи и вас не боимся!
А вот березы, осины и клены устоять не смогли. Ветры сорвали с них зеленый наряд и развеяли по земле.
— Теперь я до вас доберусь, доберу-усь! — гудел Волчий Ветер.
Но старые ели укрыли своими ветвями маленьких беглецов, и холодные ветры пролетели мимо.
Когда же зима отступила на север, в Ивовую Страну явился мудрый Глускеп. Каждый год приезжал он туда на нартах, которые тянули собаки.
Рассказали дети Глускепу, как ветры убили всю листву.
— Мы ничего не просим для себя, — молвили они, — только верни деревьям их одежду.
Глускеп курил трубку и молча глядел вдаль. Он думал о том, что успел сделать на земле и что еще предстояло ему совершить.
Долго сидел так добрый Глускеп, и дым его трубки плыл в небо, сливаясь с облаками. И сказал он наконец:
— Я не могу вернуть деревьям те листья, что сорвал с них Волчий Ветер. Но все эти листья по моему велению обернутся птицами! Отныне каждую осень птицы будут улетать в Страну Цветов и Лета, а весной вы увидите их вновь. Птицы эти никогда не забудут, откуда они родом. Словно листья, станут кружиться в воздухе. Голоса ветров и журчание вод отзовутся в их песнях. Эти песни обрадуют людей. А дети пусть берегут птиц, помнят о том, как не дал их в обиду зеленый лес. И все те деревья, с которых Волчий Ветер сорвал зеленый наряд, отныне будут каждую весну одеваться зеленью вновь.
Поднял Глускеп свой волшебный жезл, взмахнул им четыре раза — и желтые, оранжевые, красные листья, что лежали на земле, встрепенулись и взлетели ввысь птичьей стаей.
Нэпи и Нип
Пересказ Н. Темчиной
вождя индейцев дакотов был сын по имени Нип-Низаза. Но так обращались к нему только в дни больших празднеств, а обычно звали его просто Нип.
Дакоты исстари охотились на бизонов, ведь в те времена по прериям бродили целые стада бизонов, и думали индейцы, что так будет всегда.
Но вот пришел день, когда охотники взошли на высокий холм и не увидели ни одного бизона. Куда они подевались, никто не знал.
Опечалились охотники. Нет бизонов — нет жизни. Ведь из шкур их делали одежду, из кости вырезали наконечники для стрел, а сочное бизонье мясо служило пищей во все времена года.
Отправились охотники искать бизонов, да все впустую. Сколько ни ходили-бродили окрест, даже следов не нашли. Тогда к вождю подошел Нип и сказал:
— Отец, позволь мне пойти искать бизонов.
— Но их не нашли даже старые охотники, — ответил отец.
— Я могу оказаться удачливее, — возразил Нип.
Вождь был горд, что в его сыне так рано пробудилось мужество, и согласился. Мать дала Нипу старинный амулет, мальчик перебросил через плечо лук и колчан, полный стрел, прицепил к поясу охотничий нож.
— Будь осторожен, сынок, — шепнула мать на прощанье и скрылась в вигваме, чтобы никто не видел ее слез.
Так Нип покинул становище.
Много раз всходило солнце и смотрело с высоты на маленького охотника, а Нип все шел и шел, не ведая страха, по огромной равнине. Ночами он спал прямо на земле, и звезды дивились его смелости.
Равнина кончилась, и Нип вошел в густой лес. Здесь на поляне увидел он одинокую хижину. Около нее сидел старый индеец и пристально смотрел в чашу с водой.
Когда Нип приблизился, индеец, не взглянув на него, сказал:
— Здравствуй, Нип-Низаза.
— Как ты узнал меня? — удивился Нип.
— Увидел в воде, ну а имя твое написано у тебя на лбу!
Нип удивился еще больше. Он понял, что попал к волшебнику.
— Ты прав, я волшебник, — сказал старик, он ведь умел отгадывать мысли людей. — Меня зовут Нэпи. Ты ищешь бизонов?
— Скажи, пожалуйста, где они?
— Не спеши, — отвечал Нэпи. — Придет время, и я помогу тебе. Проходи в вигвам, поешь, отдохни, а после я тебе кое-что расскажу.
Волшебник угостил мальчика удивительными яствами — таких Нип никогда не пробовал. Он вежливо отведал всего понемногу, как учила его мать, и поблагодарил старика.
— А теперь слушай, — сказал наконец Нэпи. — Недалеко отсюда живет могучий великан. Это он угнал из прерий всех бизонов. Победить его трудно, ничто его не берет — ни стрела, ни копье, ни нож. Но он глуп, как и все злые великаны, и мы его одолеем!
— Я исполню все, что ты прикажешь, — сказал Нип. — Ведь племя мое голодает.
— Ты храбрый мальчик, — отозвался волшебник. — Теперь встань и не шевелись.
Нип выпрямился. Колдун обрызгал его волшебной водой, и мальчик тотчас почувствовал, что ноги его срастаются, руки прирастают к бокам и деревенеют, а тело становится тонким и твердым.
Так Нэпи превратил Нипа в палку. Впрочем, Нип по-прежнему мог видеть, слышать и даже… говорить!
Сам Нэпи обернулся щенком, схватил палку в зубы и побежал в лес.
Тропинка становилась все шире и вскоре вывела к светлой поляне. Здесь, у самой высокой ели, стоял огромный вигвам. Как раз в этот миг из него вышли великан, великанша и их сын.
— Смотрите, собачка! — воскликнул мальчик. — Давайте возьмем ее!
— Ладно, — ответила мать. — У собаки хорошая шерсть, я себе сделаю из нее теплую шапку. А вот хорошая палка! — Великанша ткнула ногой Нипа. — Будет чем коренья из земли выкапывать.
— Это еще что такое? — рассердился великан. — Не нравится мне этот пес. Он принесет нам горе! Вышвырни его отсюда!
— Мне он нужен! — сказала великанша.
Великан недовольно проворчал что-то и отвернулся, перечить жене не стал.
После ужина великанша разложила на земле огромные одеяла, и вся семья легла спать. Задрожали стены от великаньего храпа.
Тут щенок превратился в Нэпи, вернул палке облик Нипа, и оба уселись у котла, стали лакомиться бизоньим мясом.
А наутро щенок как ни в чем не бывало помахивал хвостом, и палка валялась у входа в вигвам.
На рассвете великан проснулся, обглодал бизонью ногу и ушел по своим великаньим делам, а жена его схватила палку и отправилась в лес выкапывать коренья. Сын великана свистнул щенка и увязался следом за матерью.
В лесу они принялись собирать чернику. Тогда щенок схватил палку и прокрался в чащу леса. Здесь он превратился в старика волшебника, а палка — в Нипа.
— Бежим, я знаю, где пасутся бизоны, — шепнул Нэпи и направился к красным скалам, что возвышались невдалеке.
Там в пещере Нип увидел бизонов: их было больше, чем звезд на небе.
— Ого-го! — крикнул Нэпи и погнал бизонов в глубь пещеры.
Они бежали долго. Казалось, пещере не будет конца. Но вот вдали забрезжил свет, выбрались они наверх и погнали стадо через равнину.
— Как жаль, что нет со мной волшебной чаши, — горевал колдун. — Я посмотрел бы, что делает великан.
А великан к вечеру отправился в пещеру, чтобы, как всегда, выбрать бизона себе на ужин. Но в пещере остались только бизоньи следы.
— Где щенок?! — заревел великан, когда ворвался в вигвам.
Щенка нигде не было, палка тоже исчезла.
Бросился великан в погоню. С одного холма на другой перешагивает, через озера перепрыгивает, мчится быстрее ветра. И скоро заметил вдали бизонье стадо.
Но Нэпи то и дело оглядывался, чтобы вовремя увидеть великана, и, когда из-за леса вдруг вынырнула огромная голова, он велел Нипу спрятаться под брюхом самого большого бизона, а сам нырнул под брюхо старого вожака, уцепился за длинную шерсть.
Подбежал великан к стаду, а Нип и Нэпи давай колоть бизонов в бока острыми палками. Разъярились животные, ринулись на великана и сшибли его с ног.
Так Нип и Нэпи добрались до становища.
Большой праздник устроило племя дакотов в честь их возвращения, а когда улеглось веселье, Нэпи сказал:
— Великан еще придет. Нужно быть настороже.
Оправился великан от ран и через несколько дней, когда индейцы погнали бизонов в загон, огромной серой птицей опустился на дерево, стоявшее поблизости. На эту птицу страшно было смотреть: она вращала красными глазищами, щелкала крючковатым клювом. Испугались бизоны, бросились из загона — чуть всех охотников не растоптали.
Стрелы, пущенные в птицу, ломались о ее серые перья. Копья тоже не причиняли ей никакого вреда.
Тогда Нэпи спустился к реке, обернулся выдрой и лег на берегу. Увидела птица зверька, только на выдру нацелилась, а та и схватила вдруг ее за крыло.
— Пусти! — закричала птица страшным голосом.
Поволок Нэпи добычу к вигваму вождя, опутал ей лапы толстым ремнем и повесил над костром. Вдруг птица тихо проговорила:
— Что же будет с моей женой и сыном?
И сказал тогда Нэпи:
— Я отпущу тебя, если ты дашь клятву не угонять бизонов, не отнимать у людей пищу. А чтобы слово твое было твердым, отдавай мне своего сына. Мальчик будет жить вместе с Нипом у дакотов.
Вылетела серая птица из вигвама — крылья ее больше не шумели: они обуглились и съежились от огня.
Нэпи тут же обернулся орлом и скрылся в той стороне, где стоял вигвам великана. Вернулся он не один — принес с собой мальчика, великаньего сына.
Потом Нэпи попрощался со всеми и отправился в свою хижину. Там он снова поставил на колени волшебную чашу с водой, чтобы видеть все, что творится на свете.
Сказка про Скагеди
Пересказ Н. Темчиной
днажды среди зимы, в Месяц Глубоких Снов, закружила метель и снег сыпал много дней. Он спрятал маленькие деревья, и лишь лесные великаны высились над сугробами. Снегопад загнал зверей в норы, замел их следы, а в селения индейцев привел незваного гостя — голод.
Плотно закрывали охотники пологи вигвамов и, не оглядываясь, уходили в лес. Неслышно ступали они на своих широких лыжах, легче ветра раздвигали ветви, но нигде не находили даже кроличьих следов.
Изредка доносился до них вой голодных волков, да ведь плач голодных детей был куда страшнее.
И вот, когда на поиски дичи ушло уже много дней, колдун Дадават собрал всех охотников селения. Он вынес свой волшебный мешок из оленьей кожи, который хранил в тайнике, и сказал:
— Пусть каждый коснется мешка! На исходе ночи он завладеет добычей, какую сейчас пожелает. Но помните: никто не смеет трогать сердца убитого зверя! Иначе добрые духи отступятся от нас.
Дадават высоко поднял талисман и потряс им в воздухе.
Первым коснулся мешка вождь племени.
— Я хочу добыть медведя, — сказал он.
Потом, соблюдая старшинство, подошли другие. Последним тронул мягкую кожу молодой индеец Скагеди. Он попросил духов послать ему рысь.
К вечеру опять завыла пурга.
Скагеди не смыкал глаз всю ночь. С рассветом он встал на лыжи, хотел первым увидеть на свежем снегу следы зверя.
Шел он недолго и вдруг заметил на берегу реки рысь, в лапах которой билась маленькая выдра. Скагеди выдернул из колчана стрелу и оттянул тетиву до самого уха. Молод был охотник, но добыча редко уходила от него.
Рысь осела в снег, а выдра метнулась к реке и с плеском нырнула в полынью.
Подбежал Скагеди к мертвой рыси, выхватил из-за пояса длинный нож, рассек тушу и вынул сердце. «Кто узнает об этом? — подумал юноша. — А голод столько дней шел по моим следам…»
Путь назад показался Скагеди совсем коротким. Солнце уже поднялось высоко, когда он добрался до своего вигвама, бросился на шкуры и тут же уснул.
Остальные охотники вернулись ночью.
— Нет нам удачи и в этот раз, — сказал один индеец.
— Да, — согласился другой, — будто и в глаза мы не видели волшебного мешка.
— А я, — молвил вождь, — едва успел поднять лук, как медведь ушел.
Дадават молча выслушал рассказ вождя и сказал:
— Кто-то нарушил мой запрет.
С толпой охотников он пошел вдоль селения. Искать пришлось недолго: у вигвама Скагеди лежала убитая рысь. Когда колдун перевернул ее, все увидели широкую рану.
— Скагеди преступил закон! — вскричал колдун. — Нет ему прощения!
— Нет прощения! — отозвались индейцы.
На шум голосов из вигвама выбежал юноша. Он сразу понял все и замер на месте.
— Скагеди разрушил волшебство! — продолжал Дадават. — Мы уходим отсюда. Собирайтесь! Скагеди останется один, потому что он думает о себе одном.
Молча выслушали все суровый приговор. Только некоторые женщины украдкой вздыхали, да у черноглазой Ви, младшей сестры Скагеди, по щекам катились слезы.
Скагеди не шевельнулся, не поднял головы.
В тот же день племя снялось с места. Люди прокладывали тропу в глубоком снегу. За ними с трудом шли навьюченные лошади. Собаки тоже тянули санки.
Вскоре среди деревьев исчезла последняя фигура, и Скагеди остался один. Даже огонь костра не согревал его. Наступила ночь, завыл ветер. Юноша сидел и дрожал от холода.
Прошло много дней. Голод отнял у Скагеди сон. И вот однажды ночью показалось Скагеди, что кто-то ходит вокруг вигвама. Схватил он копье, откинул полог, и тут сквозь вьюгу донесся чей-то шепот:
— Скагеди! Скагеди! Слушай меня! В пещере под сосной спит медведь. Убей его!
Как ни старался Скагеди, ничего не разглядел в темноте. Опустил он полог, подбросил сучьев в костер, положил рядом нож и копье и лег спать.
К утру непогода стихла. Скагеди встал на лыжи и вскоре подошел к пещере. Над входом в нее курился пар. Под снегом глубоким сном спал медведь. Проснуться ему не пришлось. Зоркий глаз был у Скагеди, твердая рука.
Медведь попался большой, но Скагеди все же приволок тушу к вигваму. Мясо он разрезал на куски и приготовил для копчения, а из толстой шкуры задумал сшить теплую одежду и мокасины. Целый день трудился Скагеди и целый день думал, кто же спас ему жизнь и как вернуться к своему племени.
Среди ночи чей-то голосок снова позвал его:
— Скагеди! Скагеди!
Охотник тут же поднялся.
— Завтра придет к тебе Ви, — продолжал таинственный голос. — Пусть передаст всем, что теперь они могут возвратиться. Пусть скажет Дадавату, чтобы он простил тебя. Ты вернешь волшебную силу его мешку.
Когда голос смолк, Скагеди выбежал из вигвама, однако и на этот раз ничего не увидел во тьме.
Ви пришла днем. Она долго плакала от радости — все считали, что брат ее уже погиб.
На другое утро девочка пустилась в обратный путь, а Скагеди весело принялся за работу. Вечером он допоздна не ложился спать, боялся, что сквозь сон не услышит голоса своего спасителя. И вот, когда наступила ночь, молодой индеец снова услыхал тихий голос:
— Скагеди, Скагеди, слушай меня! Когда вернется Дадават, возьми у него мешок и спроси каждого охотника, какого зверя он хотел бы добыть. Все просьбы исполнятся. Напоследок и ты опусти руку в мешок. Достань то, что найдешь на дне, и принеси в мой вигвам. Где он, сейчас тебе знать не надо. Но если исполнишь все, как велено, легко отыщешь дорогу.
На другой день мужчины племени вернулись на старое место. Колдун собрал всех и молча протянул Скагеди свой мешок.
— Какого ты зверя хочешь добыть? — спросил Скагеди вождя.
— Медведя, — коротко бросил тот.
И сейчас же из мешка высунулась на миг когтистая лапа.
— Будет тебе медведь, — сказал Скагеди. — А что хочешь ты? — спросил он у сына вождя.
— Оленя.
И тут же из мешка на мгновение высунулся ветвистый рог.
Лица воинов осветились улыбкой. Они поняли, что сегодня вернутся домой не с пустыми руками. Голод уйдет из становища, и они опять услышат веселый смех детей.
Напоследок Скагеди сунул руку в мешок и нащупал что-то мягкое. Это была лапка выдры. Скагеди спрятал находку, тотчас надел лыжи и бросился на поиски.
Лыжи сами вели юношу в глубь леса. На берегу озера Скагеди разглядел среди сугробов круглую хижину. «Раньше ее здесь не было, — подумал он. — Наверно, это вигвам моего ночного гостя».
В хижине было пусто. Вокруг валялись рыбьи кости, пахло выдрой. Скагеди бережно положил свою находку на лед и повернул назад. Не успел он сделать и двух шагов, как за его спиной раздался знакомый голос:
— Скагеди!
Юноша обернулся — и что же? На том месте, где только что стояла хижина, чернела небольшая полынья, из которой слышался голос:
— Помнишь, ты спас от рыси моего детеныша? За это я и помогла тебе. Теперь мешок Дадавата никогда не оскудеет. А лапка, которую ты принес сегодня, была когда-то моей.
«Моей! Моей!» — откликнулось из лесу эхо.
— Но запомни и передай всем! В ваших вигвамах всегда будет довольно еды, если только люди твоего племени на тропе охоты не станут искать встречи с выдрой.
Послышался всплеск, и по воде пошли круги. Скагеди подождал еще немного, а затем отправился в становище.
С той поры охотники этого племени никогда не идут по следу выдры, а заметив ее, опускают луки.
Гордая красавица
Пересказ Н. Темчиной
то было очень давно, когда никто из бледнолицых еще не ступал по земле индейцев. У вождя одного из северных племен родилась дочь. Издалека приходили люди посмотреть на нее. Лицо девочки было светло, как летний день, а глаза сверкали подобно звездам. Потому дали ей имя — Сияющие Глаза.
С годами Сияющие Глаза превратилась в прекрасную девушку. Только речи ее делались все холоднее, а взгляд — надменнее. Тогда люди стали звать ее иначе — Гордой Красавицей. Старый вождь качал головой, однако дочери новое имя нравилось.
Слава о красоте девушки летела по индейским селениям, и многие храбрые воины приносили дары к вигваму вождя, надеясь породниться с ним. Гордая Красавица рассматривала меха или украшения, но как будто не замечала тех, кто принес их.
— В чей же вигвам ты хочешь войти? — спросил ее однажды старый вождь. — Скажи, ведь многие ждут твоего решения.
— О, среди них нет достойного! — отвечала Гордая Красавица. — Не может же стать моим мужем вот тот, с рыбьими глазами! Или тот, у которого нос, как у селезня! — И девушка звонко рассмеялась. — А этот, вон посмотри, его зовут Большой Орел, — продолжала она. — В его головной повязке перьев столько, будто он совершил все подвиги на свете! Почему же сейчас он боится даже пальцем шевельнуть? Может, замерз, как река зимой? Тогда ему больше подойдет другое имя — Большая Льдина!
Ни один мускул не дрогнул на лице воина. Он подошел к старому вождю и тихо сказал:
— Я уезжаю.
— Тебя обидели насмешки моей дочери?
— Она еще пожалеет об этом. Прощай!
Трижды взошло солнце, прежде чем собаки домчали Большого Орла до стоянки его племени. В лагере все готовились двинуться на юг.
— Собирайся скорее, мы покидаем эти места! — кричали мужчины Большому Орлу, когда тот проезжал по селению.
— Не ждите меня, я догоню вас, — отвечал он.
На другое утро, когда последняя упряжка скрылась в лесу, Большой Орел, шепча заклинания, принялся что-то лепить из снега. Он трудился долго, и когда кончил, среди опустевшего поселка недвижно стояла фигура воина, одетого как подобает молодому индейцу. Большой Орел долго глядел в лицо снежного истукана, потом медленно произнес:
— Слушай меня и помни! Ты великий воин, твое имя — Мууви. Ты родился далеко-далеко на севере, где лед и снег никогда не тают. Сердце у тебя изо льда, оно не знает любви и жалости.
— Да, — произнес оживший Мууви.
— Я отвезу тебя в селение, где живет девушка, имя которой Гордая Красавица. Ты возьмешь ее в жены.
— Пусть будет так, — отозвался человек из снега.
И оба тут же пустились в путь.
К вечеру третьего дня нарты Большого Орла остановились неподалеку от вигвама Гордой Красавицы.
— Ступай, — тихо приказал индеец.
— Я исполню твою волю, — отвечал Мууви.
Едва он вошел в жилище старого вождя, все взоры обратились к нему.
— Вот он! — шепнула Гордая Красавица отцу. — Его я согласна назвать своим мужем!
Пышную свадьбу устроил дочери старый вождь. Когда же веселье кончилось, Мууви объявил, что должен немедленно отправиться назад к своему племени.
— Мы поедем завтра на рассвете, — сказала Гордая Красавица.
— Я ухожу сейчас, а ты останешься, если хочешь. Мои воины придут за тобой весною, — проговорил Мууви.
И тут люди впервые увидели, как плачет Гордая Красавица.
Тогда Большой Орел подошел к Мууви и что-то сказал ему.
— Пусть будет по-твоему, женщина, — обернулся к жене Мууви. — Иди за мною, да не отставай.
Мууви двинулся вперед. Много дней шли они через леса, пересекали равнины, перебирались через реки.
— Скоро ли мы увидим стоянку твоего племени, муж мой? — не раз спрашивала Гордая Красавица.
— Нет, не скоро, — качал головой Мууви.
Но однажды южный ветер разогнал облака и проглянуло солнце. Снег подтаял, и стало трудно идти. Вдруг Гордая Красавица испуганно вскрикнула: Мууви застыл на месте, покачнулся и рухнул, как дерево. Гордая Красавица бросилась к нему и тут увидела, что тело Мууви обратилось в груду снежных комьев.
Немало раз всходило и заходило солнце, прежде чем Гордая Красавица вернулась в вигвам своего отца. Старый вождь выслушал ее рассказ, долго молчал, а потом проговорил:
— Утешься! Мудрое солнце указало тебе новую тропу. Ты узнала горе, ты плачешь. Это значит, что лед твоего сердца растаял.
Вихио
Пересказ Н. Темчиной
незапамятные времена, когда мир был еще не таким, как сейчас, родился на свет мальчик. Назвали его Вихио.
Едва солнце зашло в третий раз после рождения Вихио, отец, по обычаям племени, пришел с ним в вигвам колдуна — показать сына. Старик долго смотрел на ребенка, а затем промолвил:
— Храбрым воином станет твой мальчик, и еще будет он любить шутку и веселую песню.
Быстро рос Вихио, рано научился понимать крики птиц и зверей, распутывать паутину следов. От рыжей белки узнал Вихио, что далеко-далеко в северных лесах живет большой медведь, который никого не пускает в свои леса, а если кто забредет, назад вряд ли вернется.
Справил Вихио свой Праздник Первой Стрелы и на другой день простился с родным селением. Взял лук, подвязал лыжи и двинулся на север.
Много дней пробирался он по лесам, наконец вышел к реке. У берега заметил он полынью, а вокруг следы больших медвежьих лап. «Так вот где ты бродишь! — подумал Вихио. — Ну, берегись!»
Присел он у полыньи и стал удить рыбу. Скоро из лесу донесся громкий треск, и на лед вышел медведь, такой огромный и страшный, что Вихио сразу понял, почему из этих мест никто домой не возвращается.
— Кто тут ловит мою рыбу?! — громко прокатилось по реке.
Вихио обернулся и спокойно сказал:
— Здравствуй, Медведь-владыка-лесов! Меня послала сюда рыжая белка. Говорила она, будто ты прямо лапами таскаешь рыбу из ледяной воды. А теперь посмотри, как я это делаю. Может, и тебе понравится.
Медведь покосился на маленького человечка, подошел ближе. Вихио закинул лесу, и вскоре возле него на снегу билось несколько рыб.
— Ловко! — довольно прорычал медведь. — Только крючка вот у меня нету!
— Но у тебя есть хвост! — быстро ответил Вихио. — Сунь его в воду, а как рыбка клюнет, так и тащи.
Сел медведь на лед, опустил в полынью свой коротенький хвост и стал ждать. Но когда захотел он подняться, чтоб посмотреть, много ли рыбы попалось, то почувствовал, что кто-то его крепко держит.
— Эй, человечек! — взревел медведь. — Погляди, кто это там схватил меня?
— Разве ты не узнаешь? Это мороз! — засмеялся Вихио. — Он посильнее тебя. Прощай!
Встал Вихио на лыжи, запел песенку о Медведе-который-примерз-ко-льду и побежал прочь.
Долго шел Вихио. Наступила весна, а он все не встречал людей. Охотники не бродили по лесам, а индейские селения, через которые он проходил, были пусты.
Однажды навстречу Вихио выскочил кролик.
— Меньшой брат, куда делись люди? — спросил Вихио.
Кролик пугливо огляделся и сказал:
— Пока тебя не было, прилетала сова. Она таскает детей прямо из вигвамов! Оттого все покинули эти места.
— Откуда она взялась? — спросил Вихио, но ни кролик, ни другие звери и птицы — даже сорока — не знали, где гнездо совы.
Тогда Вихио разыскал в селении детскую шапку, с трудом натянул ее себе на голову и прилег возле пустого вигвама. Ночью услыхал он хлопанье огромных крыльев. Совсем рядом раздалось протяжное «у-у-ух», и в тот же миг цепкие когти схватили Вихио и оторвали от земли.
— Никому не уйти от меня! — глухо прокричала сова и понеслась в темноту.
Она подлетела к большому дереву и швырнула Вихио в дупло. Вихио стукнулся о дно дупла, огляделся, потом вытащил из кожаного мешочка, который всегда висел у него на поясе, комок смолы.
— Эй, что это у тебя? — окликнула его сова, сверкнув желтыми глазами.
— На, попробуй, — ответил Вихио.
Сова тут же схватила круглый комок, и клюв у нее склеился. Смола-то липкая — ни проглотить, ни выплюнуть!
Билась сова, вертела головой, а Вихио выбрался из дупла, спрыгнул на траву, запел песенку о Злой-сове-у-которой-склеен-клюв и пошел разыскивать людей.
Он хотел сказать им, что и они сами, и дети их отныне могут жить спокойно.
Утка с красными лапками
Пересказ Н. Темчиной
реди дремучих лесов жил когда-то индеец по имени Тугой Лук. Все дни проводил он в чащах, выслеживал дичь, ставил капканы. И не было в округе лучшего охотника, чем он.
Однажды плыл Тугой Лук по большой реке. Неподалеку от того места, где он собирался пристать, заметил Тугой Лук девушку, сидевшую на прибрежном камне. Черные волосы ее блестели, как ночная река под луной. Тугой Лук греб неслышно, чтобы не вспугнуть незнакомую красавицу. «Вот если б эта девушка согласилась стать моей женой!» — подумал он.
Но девушка вдруг встрепенулась, глянула на подплывавшего охотника, прыгнула в воду и исчезла. Тугой Лук бросил весло и долго смотрел в омут, где скрылась красавица.
Девушка эта — звали ее Черное Крыло — жила на дне реки, а пестрые рыбы были ей сестрами. Она приплыла к своей матери и рассказала, как ее чуть не похитил какой-то охотник.
— Он, наверно, хотел взять тебя в жены, — отвечала мать. — Зря ты испугалась. Сядь завтра там же, пусть этот индеец заговорит с тобой.
На другой вечер охотник снова возвращался по реке. Уже издали заметил он девушку на том же месте, что и накануне. Тугой Лук направил каноэ прямо к ней, но она не тронулась с места, а тихо молвила:
— Возьми меня в жены, охотник!
Вот так и нашел себе жену Тугой Лук.
В тот вечер он приготовил на ужин мясо бобра, половину его разделил с женой, а остаток спрятал.
Пушистые шкуры были в вигваме Тугого Лука, сладко спалось его жене на мягкой постели.
Утром, когда Черное Крыло проснулась, в вигваме никого не было. Долгий путь ждал охотника, а потому уходил он еще до рассвета. Поискала жена пищу, но ничего не нашла и удивилась: «Куда же исчезло мясо?»
Под вечер Тугой Лук вернулся с убитым бобром. Снова приготовил он ужин, а остаток мяса спрятал. Черное Крыло опять уснула глубоким сном. И опять утром не могла в толк взять, куда девалось бобровое мясо.
На третий день Тугой Лук принес домой лося. Как всегда, он отрезал жене на ужин толстый ломоть, чтоб сыта была, а часть лосиной туши отложил в сторону. Жена устроилась на ночлег, притворилась, что спит, а сама сквозь длинные ресницы поглядывает на мужа: не терпится ей узнать, куда это он мясо прячет.
Через некоторое время прислушался Тугой Лук: ровно дышит жена — верно, спит. Достал охотник маленькое берестяное лукошко, открыл его и… И тут Черное Крыло чуть не вскрикнула от удивления: из лукошка выпрыгнул человечек! Маленький, с палец ростом. Был он весь красный, будто в алой краске выкупан, а на плечи падали пряди черных волос. Человечек разом проглотил все, что дал ему Тугой Лук, но не вымолвил ни слова. Тугой Лук расчесал ему волосы, умыл и снова посадил в лукошко.
Черное Крыло всю ночь пролежала с закрытыми глазами. Сон так и не слетел к ней. «Что это за Красный Человечек?» — думала она.
На рассвете Тугой Лук неслышно покинул вигвам. Только упал за ним полог, как Черное Крыло вскочила со своего ложа и кинулась к лукошку. Приоткрыла его, да так и замерла — на Черное Крыло испуганно смотрел Красный Человечек, как две капли воды похожий на ее мужа.
— Выходи, — ласково сказала Черное Крыло.
Но человечек забился в угол и молчал. Черное Крыло захотела взять его, но человечек заметался, ловко ускользая от пальцев женщины. Лукошко было невелико, и Черное Крыло, изловчившись, поймала наконец Красного Человечка. Она поднесла его к лицу и стала разглядывать, поворачивать то так, то эдак. Человечек молча смотрел на Черное Крыло. Но вдруг… вдруг он подпрыгнул, взмахнул руками, будто крылышками, и исчез.
Черное Крыло обыскала весь вигвам, подняла все шкуры, что лежали на полу, и те, что висели по стенам, — Красного Человечка нигде не было.
Черное Крыло испугалась. Что теперь делать? Выбежала она из вигвама и при ярком свете увидала, что ладони ее стали красными и руки до самого локтя все в алых пятнах, будто забрызганы соком спелых ягод. Посмотрела вниз — ноги тоже покрылись пунцовыми метками. Такую память оставил о себе Красный Человечек.
Черное Крыло кинулась к ручью, вошла в холодную воду, принялась тереть ладони мыльным корнем и песком. Что только ни испробовала, но красные пятна не поблекли.
Когда Тугой Лук вернулся с охоты, он сразу увидел, что руки у жены стали красные.
— Где мой брат? — сурово спросил он.
Черное Крыло опустила голову. Что тут ответишь? Охотник молчал. Черное крыло выбежала из вигвама и, не разбирая тропинок, через кусты кинулась к реке.
Тугой Лук бежал следом за ней. Достигнув берега, где она впервые увидала охотника, Черное Крыло прыгнула в воду, прохладные струйки коснулись ее тела, и Черное Крыло обернулась в тот же миг уткой пегашом.
Навсегда остались на ее перьях красные пятнышки, и до сих пор загребает она воду красными лапками.
Вот как поплатилась Черное Крыло за свое любопытство.
Сказка о белой кувшинке
Пересказ Н. Темчиной
ного больших солнц назад у прозрачного озера стояло селение оджибуэев. То были времена, когда барабан созывал индейцев только на празднества, потому что все племена жили мирно и свист стрелы слышался лишь на охоте.
Каждый вечер охотники возвращались с богатой добычей. Женщины коптили мясо, сушили впрок ягоды и коренья, готовились к долгой зиме.
И вот однажды маленькие звезды, которые по ночам играли в прятки среди туч, разглядели на земле островерхие хижины. Захотелось звездам посмотреть индейское становище. Правда, Месяц, их старый вождь, не любил, когда племя его разбредалось: лень ему было, сонному, проверять перед рассветом, все ли звезды вернулись. Но, видно, в тот вечер раздобрился Месяц и позволил.
— Ступайте, — сказал он звездам, — только земли не касайтесь. Иначе не сможете взлететь на небо и утром сгорите в лучах солнца.
Звезды ринулись вниз.
Ночь была светлая. Селение спало глубоким сном. Кто бы мог подумать, что совсем рядом снуют любопытные звезды?!
Только мальчик Ваби, который жил на краю селения, проснулся от странного шелеста. «Это ежи топочут, — подумал он, — или крадется лиса…» Ваби приподнял кожаный полог. Почти у самого его носа шевелили лучами зеленые и голубые звезды. Но вдруг — бум! — стукнуло что-то сверху.
Дзин-н-н! — пронеслось над спящим селением. Это самая маленькая и любопытная звездочка ударилась о шест, что торчал из шалаша. Звезда упала на землю и тут же превратилась в маленькую девочку. Горько заплакала она:
— Что теперь со мной будет? Я уже никогда не вернусь к сестрам. А утром меня сожжет солнце.
— Не плачь, — сказал Ваби. — Ты спрячешься у нас под большой волчьей шкурой, и солнце не дотянется до тебя.
— Мне надо скрыться от солнца всего на один день! — отвечала девочка. — В следующую ночь я превратилась бы в цветок и осталась жить на скале около вашего селения. Оттуда далеко видно. Мне здесь нравится.
Неслышно ступая, Ваби проводил девочку в шалаш. Целый день сидел он у входа и придерживал полог, когда налетал ветер.
Наконец солнце ушло за лес. Тогда девочка выскользнула из селения и поспешила к скале.
Утром невиданный цветок раскрыл там свои белые лепестки. Но один лишь Ваби знал историю звездочки, которую он прятал весь день под большой волчьей шкурой.
Прошло немного времени, и цветку стало одиноко на голой скале — ведь только птицы навещали его.
Однажды близ цветка сел на камень маленький крапивник. Он долго щебетал о чем-то своем. И тут цветок прошептал:
— Как мне хотелось бы жить вон там, на лугу. Смотреть на бабочек и шмелей. Я слышал бы не только пение птиц, но и крики детей!
— Я исполню твое желание! — сказал крапивник. — Пригнись слегка.
Цветок послушно склонил белый венчик. Птица схватила клювом стебель и полетела вниз.
Совсем иная жизнь началась у цветка. Мимо него по дороге проходили индейцы: одни несли каноэ, другие тащили на копьях пойманную рыбу.
Однажды утром до цветка донесся глухой гул.
— О горе! — кричали люди. — Это бизоны!
Все бросились прятаться, а цветок затрепетал, словно над ним пролился ливень, свернул лепестки и ждал, что будет.
Как ураган, пронеслось по лугу бизонье стадо. Пыль стеной поднялась до небес. Земля еще долго гудела под ударами копыт.
Наконец стало тихо-тихо. Еще молчал жаворонок и не стрекотали кузнечики, когда цветок осторожно раскрылся и поглядел вокруг. «Мне нельзя оставаться здесь, — испуганно подумал цветок. — Бизоны могут вернуться. Наверное, мне будет лучше на воде».
Он широко раскинул лепестки, качнулся раз-другой, оторвался от земли и взлетел, словно большая бабочка. Никто не видел, как бесшумно, будто легкое березовое каноэ, опустился на озеро белый цветок.
— Что это? — спрашивали дети, придя поутру на берег.
И мудрые старцы отвечали:
— Белая Звезда прилетела к нам.
Вот с той поры и появилась на озерах белая кувшинка, или, как зовут ее индейцы, Вабегвана. Но немногие знают, что жила она когда-то в ночном небе среди звезд.
Небесное покрывало
Пересказ Н. Темчиной
ту легенду рассказывают индейцы Луизианы. Скорее всего, индейцы племени чокто, а может, читимачи, а может, и какое другое племя.
Однажды у реки в поле работала индианка. Рядом посреди голубых и лиловых цветов играли двое ее детей. У них были лук и стрелы.
Вдруг налетел сильный холодный ветер. Потом полил дождь, настоящий ливень. Он сразу залил все вокруг. И вода в реке тоже поднялась высоко-высоко. Она была очень холодная.
Мать схватила за руки детей и побежала с ними к хижине из пальмовых листьев. Но она не могла убежать от быстрого ветра и воды, которая была повсюду и быстро поднималась. Все выше и выше. И мешала бежать.
Индианка взяла младшего ребенка на руки и влезла с ним на могучий дуб. Старший карабкался за нею следом. Наконец она поднялась так высоко, что вода уже не доставала до них.
Ветер все завывал, и вода прибывала. Но дождь внезапно кончился, однако холодный ветер продолжал шуметь среди деревьев, раскачивая и то дерево, на котором укрылись трое беглецов. Они сильно замерзли, и дети заплакали.
— Мама, мне холодно, у меня ноги замерзли, — плакал младший.
— Мама, у меня замерзли руки, я не могу больше держаться за ветки, — жаловался старший.
Из-за черных рваных туч выглянула Луна. Ее яркий, резкий свет разливался вокруг.
— Мама, нам холодно, — плакали дети.
Матери тоже было очень холодно.
— Светлая Луна! — взмолилась мать. — Мои дети замерзли. Они могут умереть, а мне нечем согреть их. Прошу тебя, не дай им умереть от холода. Сжалься над ними, они еще такие маленькие. И сжалься надо мной, чтобы я могла остаться возле них. Помоги нам!
И пока индианка говорила с Луной, черно-серые облака заволокли небо.
Луна поговорила с облаками и ветром. И они послушались ее. Потом она опять засветила в вышине, и мать с детьми заснули.
А Луна принялась за дело. Всю ночь она ткала, ткала, ткала…
Настало утро. Небо очистилось, потеплело. Индианка и дети проснулись. Им было тепло. Они глянули на ветви деревьев, и — о чудо! Такого они никогда еще не видели: все деревья, и ветки, и они сами оказались укутанными пушистым серо-зеленым покрывалом. Не из ткани, а из травы. Это Луна выткала его. Индианка не могла оторвать от него глаз, и дети тоже.
— Мама! — воскликнул старший. — Все вокруг укутано покрывалом. Поэтому нам и тепло! Значит, Луна услышала твою просьбу? Она разорвала облака и соткала из них покрывало. Она повесила его на деревья и согрела нас.
— Да, сын, Луна помогла нам. Небо очистилось, а все облака, словно мох, прижались к деревьям.
Они спустились с дуба и пошли домой.
С тех пор на всех деревьях в штате Луизиана появился серый мох, а оттуда он перешел и в другие штаты. Этот мох индейцы называют Небесным Покрывалом.
Чудесный найденыш
Перевод А. Кабалкина
ил-был в племени юноша. Звали его Моксоис. Был он круглый сирота, да еще совсем некрасивый.
Как-то раз играл Моксоис с детьми.
— Давайте сделаем обруч и станем за ним бегать, — сказал он.
— Обруч без ветра не покатится! — удивились дети. — Ничего не выйдет.
Сделал Моксоис обруч и спросил:
— Кто первый?
— Я, я! — закричали сразу несколько ребятишек.
Махнул Моксоис обручем четыре раза и сказал одному из мальчиков:
— Беги!
Вдруг подул ветер, и обруч покатился. Догнал мальчик обруч и принес назад.
Снова бросил обруч Моксоис — укатился обруч дальше, чем в первый раз. Принес обруч второй мальчик.
В третий раз бросил Моксоис обруч, и тот укатился совсем далеко. Третий мальчик принес его и сказал:
— Обруч бежит слишком быстро. Я совсем запыхался.
Прежде чем бросить обруч в четвертый раз, Моксоис сказал:
— Теперь побегу я. Я беден, нет у меня никого. Пойду жить в другое место. Долго вы меня не увидите.
Ветер задул сильно-сильно. Бросил Моксоис обруч и побежал рядом. Дети смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду. Больше его не видели.
Катился, катился обруч и привел Моксоиса к большому лагерю. Упал обруч у самой маленькой палатки. Устал Моксоис и лег отдохнуть в высокой траве. Тут вышли из палатки старик со старухой и стали рвать траву.
— Не задень меня, бабушка, — сказал Моксоис.
Удивилась старуха:
— Ох, внучек, что ты тут делаешь? Как тебя зовут?
— Меня зовут Найденыш. Что слышно в селении, бабушка? — спрашивает Моксоис.
— Плохо дело, мы голодаем.
И пригласила юношу в палатку.
— Не знаю, чем тебя и накормить, — сказала старуха.
— Поставь котелок на огонь и свари мне каши.
— Где же ее взять?
— Поставь котелок и увидишь.
Взял Моксоис горсть пепла, бросил в котелок и сказал:
— Вари!
Стала старуха размешивать пепел и глазам не верит — получилась у нее каша.
Наелись они вволю. Моксоис и говорит:
— Бабушка, неужто в лагере совсем ничего новенького не слышно?
— Ладно, скажу тебе, — вздохнула старуха. — Выросла у вождя дочь-красавица. Мечтает он заполучить рыжую лису и говорит — тот, кому удастся поймать ее, станет мужем его дочери.
— Вот как? — вскочил Моксоис. — Я поймаю ее!
— Не поймаешь. Кто только не пробовал это сделать!
— Все же я попытаю счастья, — решил Моксоис.
Сделал он ловушку и поставил там же, где другие юноши.
— Что ты, — говорили ему, — разве тебе поймать рыжую лису?
А хвастливый Вихио дразнится:
— Больно ты уродлив! Ничего у тебя не выйдет!
Положил Моксоис в свою ловушку жирный кусок мяса и приносит наутро в лагерь рыжую лису. Сбежались все посмотреть на добычу. А Вихио говорит:
— Это я поймал лису! Моксоис украл ее из моей ловушки!
— Лису поймал Вихио! — провозгласил вождь. — Не бывать Моксоису моим зятем! К тому же он уродлив. Воины, отберите у него лису!
Выдернул Моксоис из лисьей шкуры несколько волосков и спрятал, а лису отдал. Только повесил ее вождь в своей палатке, глядь — она на глазах у всех побелела. Посмотрел Моксоис на припрятанные волоски, а там уже опять целая шкура! Остался вождь без лисы.
Как-то попросил Моксоис старика:
— Дедушка, сделай мне лук и стрелы. Я пойду на охоту — в лагере нечего есть.
— Да как же ты сумеешь, внучек? — удивился дед.
— А вот увидишь.
Сделал старик лук и стрелы, а две стрелы Моксоис попросил выкрасить в черный цвет.
— Сделай мне обруч для игры и палочку, бабушка, — сказал Моксоис.
— Где же взять шкуры для обруча? — спросила старуха.
— А ты поищи вокруг палаток.
Пошла старуха и вернулась с кусочком кожи.
— Нарежь кожу полосками и сделай обруч, — объяснил Моксоис.
Сделала старуха обруч и отдает старику, как велел Моксоис.
— Ты да бабушка стары, вам не прожевать мясо большого бизона. Махни обручем три раза, а на четвертый скажи: «Внучек, хочу телку-двухлетку» — и катни обруч, — сказал Моксоис деду.
Выстрелил Моксоис в катящийся обруч, и превратился он в телку-двухлетку.
Славно зажили старик со старухой.
Велика была волшебная сила Моксоиса — сама дочь вождя пришла к нему в палатку. Увидала столько мяса и очень удивилась.
— Бабушка, отрежь гостье мяса, да побольше, — велел Моксоис.
Дохнул он — выпала у него изо рта красивая ракушка. Очень понравилась она девушке.
— Дохни еще! — просит.
Дохнул Моксоис, и снова выпала ракушка. Кто бы мог подумать, уродец — и на такое способен!
Вот набралась целая пригоршня ракушек. Обрадовалась девушка:
— Сделаю из них серьги.
Связала она их вместе. Потом подняла глаза и видит — стоит перед ней не уродец, а прекрасный юноша. Только опустила глаза, а перед ней уже снова уродец.
Дал Моксоис девушке мяса на всю родню — уж больно она ему понравилась. А потом велел старухе идти к палатке вождя — свататься.
— Я старая да бедная, они меня прогонят! — взмолилась старуха.
По юноша сказал:
— Ничего, бабушка, иди! Возьми мяса да не забудь отдать вождю рыжую лису.
Взвалила старуха мясо на спину, а сверху лисью шкуру положила.
— Вот подарок моего внука, — сказала она вождю. — Он хочет взять в жены твою дочь.
Согласился вождь и велел поставить для Моксоиса отдельную палатку.
Входит в нее Моксоис, а там дочь вождя ждет не дождется его. Тут снова превратился он в красавца.
— Позови отца, — говорит девушке.
Пришел вождь. Сказал ему Моксоис:
— Вели объявить, что Моксоис отправляется на поиски пищи.
Пошел Моксоис искать бизонов. Поднялся на высокий холм, набрал в снегу сучков и сложил горкой, а два сучка отложил в сторонку.
Вернулся домой и говорит жене:
— Скажи отцу — за холмом пасется стадо бизонов.
Поднял вождь лагерь на ноги, и правда — стоит за холмом бизонье стадо. А хвастун Вихио говорит:
— Это я был на холме! Я видел бизонов! Моксоис увидел их после меня!
Отправилось все племя на охоту, а Моксоис с женой позже всех. Пошли они туда, где оставил Моксоис два сучка. И нашли двух жирных коров. Убил их Моксоис и велел жене разделывать. А Вихио добыл только старого-старого бизона — польстился на тушу. Теперь все были с мясом. Моксоис с женой вернулись последними.
Тут и говорит Вихио Моксоису:
— Я буду с тобой дружить. Можно перейти в вашу палатку?
— Хорошо, живи, — говорит Моксоис. — А мы с женой пойдем ко мне в деревню.
Так он и сделал и со славой вернулся домой.
Сказки афро-американцев
Как головастики потеряли хвосты
Перевод А
.
Налепина
сли вы когда-нибудь наблюдали за появлением головастиков, то наверняка заметили, что они выводятся сразу целыми стайками. Это Бог так решил, когда создавал их. Пусть, мол, не скучают в одиночестве, а живут дружной компанией.
Кончил Бог это дело, и оказалось головастиков столько, что они покрыли всю землю вокруг. Шагу нельзя ступить, чтобы не раздавить сразу нескольких. Тогда Бог, чтобы не мешались они на дороге, повелел головастикам опуститься на кукурузное поле рядом с небольшой речкой и выполоть сорную траву.
Спустились головастики на поле, принялись за работу. Но день был таким жарким, что через некоторое время всех их охватила ужасная лень.
И тут как раз идет мимо поля дьявол, которого в наших краях зовут Старый Ник. Поравнялся он с головастиками и говорит:
— Братцы, тут неподалеку есть протока, чудная яма, где можно поплавать.
— Так-то оно так, — отвечают головастики, — но нам велено дергать сорняки.
Хитрый Старый Ник усмехнулся:
— Конечно, прополка — дело важное. Однако стоит освежиться, дела-то лучше пойдут!
Надо бы, надо бы искупаться! Ну хотя бы просто поглядеть на воду! Попрыгали головастики в протоку и давай резвиться. Какие уж тут сорняки! Головастики про них и думать забыли, знай веселятся.
Увидел дьявол, которого в наших краях зовут Старый Ник, что головастики совсем забыли о прополке кукурузного поля, и обрадовался. Кинулся к жилищу Бога, спешит рассказать ему, какие головастики ослушники да ленивцы — дело не делают, знай резвятся да веселятся — и что-де поле кукурузное сорняками совсем заросло.
Призвал к себе Бог этих головастиков и спросил:
— Чем вы заняты сейчас?
— Купаемся!
Тогда Бог сказал, что ему дела нет до их купания и что не нужны ему на земле существа, которые не выполняют его приказаний. И еще сказал, что за непослушание отрежет им хвосты.
Зарыдали головастики, умоляют пощадить их, не рубить хвосты, ведь не смогут они без хвостов плавать, и если упадут в воду, то сразу же утонут.
Но Бог отвечал, что плавать немножко они все же будут, он ведь даст им лапки. И еще он просил не забывать, что в этом мире, кроме плавания, есть предостаточно дел, которые надо делать.
Повелел Бог отрубить головастикам хвосты, дал лапки, и превратились все головастики в лягушек. И приказал им Бог удалиться и заняться делом.
Вы и сами, наверное, замечали, что головастики, когда вырастут, теряют свои хвосты. У них появляются лапки, и они превращаются в лягушек. И по сей день лапки их столь слабенькие, что ими никак невозможно дергать из земли сорняки.
Сыр в колодце
Перевод А. Сергеева
днажды ночью кролик проходил мимо колодца.
Заглянул он в колодец и увидел внизу на воде большой желтый круг. На самом деле это было отражение луны, но кролик решил, что это сыр.
На вороте колодца висело две бадейки — одна вверху, другая внизу.
Кролик прыг в верхнюю!
Ворот завертелся, нижняя бадейка поднялась наверх, а кролик в верхней бадейке плюх в воду!
А сыру там никакого нету!
Сидит кролик в колодце, выбраться не может, громко плачет.
В это время возле колодца пробегал лис. Заглянул он в колодец, увидел кролика и спрашивает:
— Отчего вы плачете, мистер Кролик?
— Да все от радости, мистер Лис. Посмотрите, какой чудесный сыр я тут нашел! Жаль только, что угостить некого. Может быть, вы соблаговолите скушать кусочек?
— Охотно! — крикнул лис и прыгнул в ту бадейку, что была наверху.
Он был тяжелее, чем кролик. Поэтому ворот завертелся, лис стал опускаться, а кролик подниматься.
«Этак весь сыр достанется мне!» — радостно подумал лис.
На полпути он встретился с кроликом и крикнул ему:
— Так уж тут устроено — один вниз, другой вверх!
— Только вам придется посидеть там внизу ох как долго! — крикнул в ответ кролик.
Кролик поднялся наверх, выпрыгнул из бадейки и ускакал, а лис остался в колодце.
Смоляной человечек
Перевод А. Сергеева
ролик так ловко одурачил лиса, что лис наконец не выдержал и решил отомстить кролику за все его проделки. Для этого он вылепил из смолы человечка и посадил его у ручья, куда кролик обычно ходил на водопой.
На следующее утро кролик, не подозревая худого, прискакал к ручью напиться и вдруг видит — сидит перед ним смоляной человечек.
— Доброе утро! — вежливо сказал кролик.
Смоляной человечек ничего не ответил. Такое неуважение не на шутку рассердило кролика, и он решил проучить смоляного человечка.
— Послушай, — сказал он грозным голосом, — если ты сейчас же не извинишься и не поздороваешься, я тебя стукну!
Смоляной человечек опять ничего не сказал. Тогда кролик развернулся и как следует двинул его передней лапой. Лапа пристала к смоле, и оторвать ее было невозможно.
— Отпусти меня, не то хуже будет, — закричал кролик.
Но смоляной человечек не отвечал.
Тогда кролик стал грозить ему еще пуще:
— Если ты меня не отпустишь, я так стукну тебя другой лапой, что из тебя дух вон!
Смоляной человечек — ни слова.
Кролик изо всех сил огрел его другой передней лапой. И она пристала — не оторвать.
Тут кролик совсем вышел из себя, и захотелось ему расправиться со смоляным человечком.
— Живо отпусти меня! — кричал он все громче и громче. — Ты еще не знаешь, какие у меня задние лапы! Да если я тебя хвачу задней лапой, я тебя насквозь пробью!
Смоляной человечек опять молчок.
Кролик извернулся и с размаху ударил его задней лапой. Третья лапа увязла.
— Да ты отпустишь меня или нет? — грознее и грознее кричал кролик. — У меня же есть еще одна задняя лапа! Не отпустишь, так я тебе все кости переломаю!
И он опять извернулся и ударил смоляного человечка другой задней лапой.
Последняя лапа увязла.
Однако кролик не перестал грозить и похваляться:
— Ох, отпусти меня, не то такое будет — не обрадуешься. Я тебя сейчас так стукну лбом, что от тебя мокрое место останется!
Стукнул он человечка лбом — и лоб пристал.
Но кролик не сдавался.
— Не забывай, что у меня еще есть огромный длинный хвост, — грозил он. — Я им тебя надвое рассеку.
Хвост тоже пристал к смоляному человечку.
Тогда лис, который все это время прятался за деревом, вышел на бережок и злорадно усмехнулся:
— Доброе утро, мистер Кролик! На этот раз вы в моей власти. Ох и проучу же я вас!
— Что же вы со мной будете делать, мистер Лис? Впрочем, делайте что угодно, только не бросайте меня в терновник! Лучше сожгите меня на костре, или натравите на меня собак, или что вам угодно — только не бросайте меня в терновник!
Лис хотел наказать кролика как можно чувствительнее, поэтому он не стал слушать его мольбы.
— Сдается мне, что я как раз брошу вас в терновник, — проговорил он и поволок кролика прочь от ручья.
— Мистер Лис, мистер Лис, — умолял его кролик, — мистер Лис, что угодно, только не в терновник!
Наконец лис дотащил кролика до терновника, взял его за задние лапы и бросил в кусты.
Смоляной человечек застрял в колючках. Кролик ухватился за терновник, мгновенно отцепился от лиса и закричал:
— Мистер Лис, а мистер Лис! Спасибо, что донесли до дому! Я ведь тут родился и вырос!
Почему у братца Опоссума голый хвост
Перевод 3
.
Каневского
днажды братец Опоссум ну просто ужас до чего проголодался! И захотелось ему отведать хурмы. А надо вам сказать, что братец Опоссум был преленивейшим созданием! Но тут уж в брюхе у него так заурчало, что волей-неволей пришлось ему отправиться на поиски пищи. И как вы думаете, кого он встретил по дороге? Ну конечно же, братца Кролика! А были они большие приятели, Опоссум с Кроликом, потому что братец Опоссум никогда не приставал к братцу Кролику, как другие. Сели они у дороги, начали болтать о том о сем.
Тут братец Опоссум возьми и признайся, что просто умирает с голоду. А братец Кролик — тот даже в ладоши захлопал и закричал, что знает такое место, где братец Опоссум может великолепно подкрепиться. Братец Опоссум, разумеется, спросил, где оно, это место, на что братец Кролик ответил:
— Да в саду братца Медведя!
Едва только братец Опоссум услышал о фруктовом саде братца Медведя, у него изо рта потекли слюнки. Не успел братец Кролик и глазом моргнуть, братца Опоссума уж и след простыл.
Прибежал он в сад и взобрался на самое высокое дерево. А братец Кролик-то, оказывается, вот что придумал: помчался он к дому братца Медведя и давай кричать, что кто-то безобразничает у него в саду.
Братец Медведь со всех ног бросился туда. Сидит братец Опоссум на дереве, и все-то чудится ему, будто братец Медведь идет. Сидит он так и приговаривает:
— Еще одну штучку — и удеру! Еще одну — и удеру!
Ну и досиделся! Братец Медведь тут как тут, а братец Опоссум его не видит и знай себе повторяет:
— Еще одну — и удеру!
Подскочил братец Медведь к дереву и как начал его трясти! Свалился братец Опоссум на землю, словно спелый плод, и едва коснулся ногами травы, пустился наутек к забору — что твоя скаковая лошадь! А братец Медведь за ним вдогонку!
Так бежали они по саду, бежали, и с каждым прыжком братец Медведь был все ближе. Добежали они до забора, тут братец Медведь и настиг братца Опоссума — хвать его зубами за хвост!
Только братец Опоссум все же изловчился, протиснулся между жердями, рванулся изо всех сил и выдернул хвост из зубов братца Медведя. Правда, братец Медведь так крепко прихватил его зубами, что вся шерсть с хвоста братца Опоссума осталась во рту у братца Медведя.
Не окажись поблизости братец Кролик, не принеси он братцу Медведю кружку воды, тот непременно подавился бы этой шерстью.
Вот с того самого дня на хвосте братца Опоссума не растет шерсть. Ни у него, ни у его детей.
Как братец Кролик заставил братца Лиса,
братца Волка и братца Медведя ловить луну
Перевод 3
.
Каневского
ыли времена, когда и братец Кролик, и братец Лис, и братец Волк, и братец Медведь — все жили дружно и не ссорились. Были времена, когда все они жили словно одна семья.
Только заметил однажды братец Кролик, что слишком уж он раздобрел от такой спокойной жизни, и стал он думать и гадать, что бы такое сотворить. День ото дня становился он все беспокойнее — ну, прямо места себе не находил!
Вот как-то вечером, после ужина, лежал братец Кролик на траве, так и этак мозгами раскидывал и вдруг увидел своего старого приятеля братца Черепаху.
Поздоровались они сердечно, уселись на лужайке, разговорились, вспомнили старое. Болтали они так, болтали, а братец Кролик возьми и скажи, что неплохо, пожалуй, немножечко поразвлечься, как в былые времена. А братец Черепаха ему в ответ:
— Я, братец Кролик, и сам только о том и думаю! Вот славно, что ты мне повстречался!
— Ну и чудесно, братец Черепаха! — воскликнул братец Кролик. — Давай позовем братца Лиса, братца Волка и братца Медведя и порыбачим завтра вечером на пруду. Там заодно и позабавимся вволю. Я заведу разговор, а ты знай поддакивай. Придешь?
— Если не приду, значит, меня унес братец Кузнечик, — засмеялся братец Черепаха.
— Скрипку можешь с собой не приносить, я ведь тебя не на танцы зову! — пошутил в ответ братец Кролик и с этими словами помчался домой и сразу же улегся спать.
А братец Черепаха поспешил прямо к пруду, чтобы не опоздать к назначенному сроку.
На следующее утро братец Кролик дал знать об уговоре всем соседям, и те ужасно обрадовались — им самим такая мысль и в голову не приходила. Братец Лис тут же объявил, что сбегает за матушкой Мидоус, мисс Моттс и другими девочками.
Вечером все были в сборе. Братец Медведь — этот притащил удочку с леской и крючком, и братец Волк тоже принес удочку, а братец Лис — тот явился с сачком. Братец Черепаха, чтобы не отстать от других, принес в баночке червей. А матушка Мидоус и девочки уселись поодаль и взвизгивали всякий раз, как братец Черепаха показывал им баночку с червями. Братец Медведь сказал, что намерен поймать сома. Братец Волк сказал, что будет ловить карасей. Братец Лис пообещал наловить окуней для матушки Мидоус. Братец Черепаха заявил, что изловит пескарей, а братец Кролик — тот подмигнул братцу Черепахе и сказал, что постарается поймать карпа.
Вот приготовились они, и братец Кролик совсем уж было собрался забросить удочку, но вдруг остановился как вкопанный, будто увидел что-то в воде. Глядя на него, и остальные тоже замешкались. Братец Кролик бросил удочку, поскреб в затылке и снова уставился на воду. Девочки видят такое дело и не на шутку разволновались, а матушка Мидоус закричала:
— Эй, братец Кролик, объясни, пожалуйста, что там такое случилось?
Братец Кролик ничего не ответил, только снова поскреб в затылке, не отводя глаз от воды. Тут мисс Моттс вскочила с места, подобрала юбки и стала громко кричать, что ужасно боится змей. Но братец Кролик и тогда не проронил ни слова, а только почесывал в затылке да на воду глядел. Потом глубоко вздохнул и произнес:
— Леди и джентльмены! Лучше всего, пожалуй, уйти отсюда: никому из нас не поймать здесь ни единой рыбешки.
Только он это сказал, братец Черепаха подполз к самому берегу, глянул вниз и сказал:
— Это точно! Вот уж точно так точно!
И с этими словами попятился назад, сокрушенно покачивая головою, будто пораженный тем, что увидел.
— Не пугайтесь, милые леди, — продолжал братец Кролик. — Мы ведь рядом и сумеем постоять за вас. А уж чему быть суждено — то и сбудется. Всякое случается в жизни. Да, в сущности, ничего особенного и не произошло. Просто луна утонула в пруду. Вы что, не верите мне?! Тогда ступайте и посмотрите собственными глазами.
Тут все, разумеется, бросились к воде, глянули — и впрямь вот она, луна, покачивается на самом дне! Братец Лис постоял, постоял да и говорит:
— Так, так, так!
Братец Волк постоял, постоял да и говорит:
— Вот ужас-то, вот ужас-то, вот ужас-то!
А братец Медведь постоял, постоял да и говорит:
— Гм, гм, гм!
Леди тоже постояли, постояли, а потом матушка Мидоус как закричит:
— Да что же это такое делается!
А братец Кролик еще разок глянул на воду и сказал:
— Леди и джентльмены! Вы тут можете причитать сколько душе угодно, однако до тех пор, пока мы не выудим луну из пруда, не видать нам рыбы как своих ушей. Это вам и братец Черепаха подтвердит.
Стали все наперебой допытываться у братца Черепахи, как бы им вытащить луну из пруда, но тот посоветовал им во всем полагаться на братца Кролика. А братец Кролик прикрыл этак глаза, будто бы обдумывает, какое решение принять, а потом сказал:
— Пожалуй, лучше всего будет сбегать к дядюшке Маку, взять у него невод и выловить им луну.
— Вот замечательно, братец Кролик, что ты вспомнил о дядюшке Маке! — вскричал братец Черепаха. — Он ведь близкая родня мне. Наверняка дядюшка Мак не откажет нам в просьбе.
Отправился братец Кролик за неводом, а братец Черепаха принялся тем временем объяснять всем и каждому, будто тот, кто увидит луну в воде и поймает ее, вместе с луной достанет со дна горшок с золотом. Ух, до чего обрадовались тут братец Лис, братец Волк и братец Медведь! Решили они, что, как только у них будет невод, все они пойдут ловить луну.
Возвратился братец Кролик с неводом и быстро сообразил, что к чему. Притворился он, будто сам хочет лезть в пруд за луной. Скинул пальто, стал даже стягивать жилет, но тут все вокруг зашумели, закричали, начали уговаривать его не мочить ноги, принялись убеждать братца Кролика, что и сами справятся с этим делом. Братец Лис взялся за один конец невода, братец Волк — за другой, а братец Медведь двинулся следом за ними, чтобы переносить невод через коряги и острые камни.
Вот забросили они невод, потянули, но только луна осталась на месте. Забросили еще раз — снова ничего. Забросили в третий — опять неудача. Решили они зайти в воду поглубже.
Попала вода братцу Лису в ухо. Как начал он трясти головой! Братцу Волку тоже попала в ухо вода, и этот затряс головой что было мочи. И братцу Медведю попала в ухо вода, и он тоже стал изо всех сил трясти головой. Вот так все трое трясли да мотали головами, а сами незаметно заходили в пруд всё дальше и дальше.
Сделал братец Лис еще шажок — и ушел с головой под воду. Братец Волк тоже шагнул — и тоже погрузился в воду по макушку. А следом за ними и братец Медведь. Что тут поднялось! Они так барахтались, что едва всю воду из пруда не выплескали!
Выбрались они кое-как на берег — девочки так и прыснули со смеху: сделались все трое грязнее грязи. А братец Кролик им кричит:
— Мне кажется, джентльмены, что вам следует побыстрее отправиться по домам и переодеться во что-нибудь сухое. Может, в другой раз вам и повезет. Слышал я, что луна вообще-то ловится неплохо, нужно только насаживать на крючок простофиль вроде вас — то-то славная будет приманка! Тогда уж наверняка можно выудить луну, за это я ручаюсь!
Что оставалось делать братцу Лису, братцу Волку и братцу Медведю? Мокрые, усталые и злые, поплелись они домой, а братец Кролик и братец Черепаха, довольные тем, как они обманули простаков, отправились в гости к матушке Мидоус и девочкам.
Как братец Кролик и братец Черепаха
бегали наперегонки
Перевод 3
.
Каневского
ежал братец Кролик однажды по дороге, весело так, вприпрыжку — липпити-клиппити, клиппити-липпити! — и встретился ему братец Черепаха.
Остановились они, разговорились. Стал братец Кролик благодарить братца Черепаху за то, что тот вмешался в драку, что случилась недавно в доме матушки Мидоус.
Посмеялись они над тем, как трусливо удирал тогда братец Лис, а братец Черепаха тут и скажи:
— Вот если бы я побежал вдогонку за братцем Лисом, ему ни за что не уйти!
— Я и сам его в два счета догнал бы, — ответил братец Кролик, — не хотелось только матушку Мидоус и девочек одних оставлять.
Слово за слово — начался у них спор: кто быстрее бегает? Братец Кролик кричит:
— Я!
Ну а братец Черепаха — тот в грудь себя бьет и кричит:
— Нет, я!
Спорили они так да шумели, и тут братец Черепаха сказал:
— Ну, вот что, братец Кролик, я готов побиться об заклад, что обгоню тебя. Ставлю пятьдесят долларов — есть у меня целая бумажка, я ее у себя за дымоходом прячу.
На это братец Кролик ответил:
— У меня у самого есть пятьдесят долларов. Я не только обгоню тебя, братец Черепаха, а еще сумею поле ячменем засеять и урожай собрать, пока ты будешь плестись!
Побились они, значит, об заклад, сбегали домой за деньгами и пригласили судьей братца Сарыча.
Потом стали готовиться к бегу. Отмерили пять миль и в конце каждой мили поставили по столбику. Братец Кролик решил бежать по большой дороге, а братец Черепаха объявил, что побежит лесом. Как ни уговаривали его, как ни убеждали, что по дороге бежать гораздо легче, он стоял на своем: братец Черепаха знал, что делает!
Матушка Мидоус с девочками и все остальные соседи прослышали о споре и обещали прийти в назначенный час.
Братец Кролик — этот готовился без устали, каждый день подолгу бегал, а уж прыгал — что твой кузнечик! Братец Черепаха — тот целые дни проводил у себя в болоте. Была у него жена и четверо сыновей, у братца Черепахи-то, и каждый из них — ну, ни дать ни взять вылитый братец Черепаха! Увеличительное стекло возьми — и то, пожалуй, не отличишь их друг от друга!
Вот настал назначенный день. Солнышко еще не взошло, а братец Черепаха и все его домочадцы уже были на своих местах. Жена осталась в леске неподалеку от первого столбика, каждый из сыновей пристроился у своего столбика, а сам братец Черепаха расположился вблизи от последнего столбика.
Мало-помалу начали собираться зрители. Появился судья — братец Сарыч, пришла матушка Мидоус с девочками. А вот и братец Кролик — нарядный такой, на шее и на ушах разноцветные ленточки! Собрались все и направились к другому концу дороги: посмотреть, кто придет первым.
Наступила решающая минута. Братец Сарыч с важным видом вышел вперед, достал из жилетного кармана часы и громко спросил:
— Ну как, джентльмены, готовы?
Братец Кролик тотчас откликнулся:
— Я готов!
И жена братца Черепахи тоже ответила, что можно начинать.
Дал братец Сарыч команду, и братец Кролик стрелой понесся по дороге.
А жена братца Черепахи бочком-бочком — да к себе в болото. Ну а Сарыч — тот полетел вперед над дорогой: он ведь был судьей, братец Сарыч-то, ему положено было следить за тем, чтобы все шло честно, по правилам.
Добежал братец Кролик до столбика, а один из сыновей братца Черепахи выполз в это время из лесочка.
Братец Кролик крикнул:
— Ты где, братец Черепаха?
— Здесь я, — послышалось в ответ, — ползу помаленьку.
Братец Кролик немного удивился и прибавил ходу. Подбежал он к следующему столбику, а тут другой сынок братца Черепахи выполз из леска. Братец Кролик окликнул его и опять услыхал в ответ:
— Ползу помаленьку.
И еще раз повторилось то же самое, и еще. Наконец братцу Кролику осталось пробежать одну только милю — и денежки у него в кармане!
Тем временем братец Черепаха увидел, что над дорогой летит судья братец Сарыч, и понял: пора действовать. Выполз он из леска, перебрался кое-как через канаву и на виду у толпы зрителей притаился за последним столбиком.
Тут на дороге показался братец Кролик. Добежал он до столбика, с победным видом огляделся по сторонам и завопил во все горло:
— Я выиграл, я выиграл, братец Сарыч! Деньги мои!
Тут все как начали хохотать! А матушка Мидоус с девочками — те едва не лопнули со смеху.
Вышел из-за столбика братец Черепаха и сказал:
— Уважаемые леди и джентльмены! Думается мне, что деньги-то выиграл я. Вот отдышусь немножечко и заберу их.
С этими словами взял братец Черепаха кошелек с деньгами, повесил его себе на шею и как ни в чем не бывало отправился домой.
Как братец Черепаха оказался сильнее всех
Перевод 3
.
Каневского
адумала однажды матушка Мидоус варить леденцы. Назвала она гостей, и столько их явилось на приглашение, что пришлось чан с патокой вытащить во двор и там же, во дворе, развести огонь.
Дело нашлось каждому. Братец Медведь помогал таскать дрова, братец Волк отгонял собак, братец Лис присматривал за огнем, братец Кролик смазывал жиром тарелки, чтобы к ним не прилипли леденцы, а братец Черепаха взобрался в качалку и объявил, что будет следить за патокой, чтобы не убежала.
Словом, собрались все соседи, однако никто не озорничал и не проказничал. Уж так было заведено у матушки Мидоус: пришел к ней в дом — веди себя как полагается, забудь обо всех ссорах и раздорах.
Вот сидят гости, беседуют, облизываются, глядя, как клокочет и булькает в чане патока. И начали они мало-помалу хвастаться своей силой и ловкостью.
Братец Кролик заявил, что он самый быстрый, а братец Черепаха знай себе покачивается в кресле да на патоку поглядывает.
Братец Лис сказал, что он самый хитрый, а братец Черепаха знай себе покачивается в кресле да на патоку поглядывает.
Братец Волк во всеуслышание объявил, что он самый храбрый, а братец Черепаха знай себе покачивается в кресле да на патоку поглядывает.
Братец Медведь прорычал, что он самый сильный, а братец Черепаха знай себе покачивается в кресле да на патоку поглядывает.
Вот качался он так, качался, а потом прищурил глаз и говорит:
— Значит, по-вашему, я уже не в счет? Разве я не доказал вам, что я самый быстрый?! Нет, друзья, так дело не пойдет! Пусть братец Медведь не хвалится, будто он самый сильный. Я и с ним готов поспорить!
Тут как начали все смеяться да подтрунивать над братцем Черепахой! Ведь кого хочешь спроси — каждый скажет, что братец Медведь сильнее любого вола. Посмеялись, пошумели, тут матушка Мидоус возьми и спроси братца Черепаху, как это он собирается доказать, будто он сильнее братца Медведя.
— Дайте мне веревку, да покрепче, а я нырну в пруд, и там посмотрим, сумеет ли братец Медведь вытащить меня из воды, — ответил братец Черепаха.
Тут все снова развеселились, а братец Медведь встал и сказал:
— Вот жалость, что у нас нет веревки!
А братец Черепаха ему в лад:
— Ну конечно, ни веревки нет, ни силенки!
Да, именно так и сказал братец Черепаха, а сам знай себе покачивается в кресле да на патоку поглядывает — не убежала бы.
Поднялась тогда с места матушка Мидоус и сказала, что охотно одолжит им свою бельевую веревку и, пока леденцы будут остывать на тарелках, все могут отправиться к пруду и собственными глазами убедиться, так ли на деле силен братец Черепаха. Сам братец Черепаха и размерами-то всего в ладонь, и уж очень забавно было слушать, как он хвастает, будто одолеет братца Медведя.
Словом, взяли они веревку и направились к пруду.
Пришли на берег, облюбовал братец Черепаха местечко по вкусу, взялся за один конец веревки, а другой протянул братцу Медведю.
— А теперь, уважаемые леди и джентльмены, — обратился братец Черепаха к зрителям, — отправляйтесь-ка вместе с братцем Медведем во-о-он в тот лесок. А я останусь здесь. Как только подам голос — пусть братец Медведь начинает тянуть за веревку, пусть показывает свою силу. Да что там братец Медведь! Вы все беритесь за тот конец, а я уж здесь как-нибудь один управлюсь.
Все двинулись в лес, а братец Черепаха остался один. Только скрылись все из виду, братец Черепаха нырнул в воду и крепко-накрепко привязал свой конец веревки к большущей коряге. Потом вылез на берег и что было мочи закричал:
— Тяни!
Схватил братец Медведь веревку, подмигнул матушке Мидоус и девочкам да как дернет! Никакого толку!
Рассердился братец Медведь, обмотался веревкой, рванул вперед изо всех сил — только братец Черепаха не пускает.
Тут братец Волк подскочил, стал помогать братцу Медведю — куда там! Тогда уж и все остальные взялись за веревку. Тянут, пыхтят, из кожи вон лезут — потеха, да и только!
А братец Черепаха покрикивает на них с берега:
— Что же вы не тащите? Глядите, веревка-то у вас вся провисла!
Наконец почувствовал братец Черепаха — перестали они тянуть за веревку. Тут он опять нырнул в пруд, отвязал конец, вылез на берег, сел и сидит, вроде как отдыхает.
Подошли все поближе, а братец Черепаха и говорит:
— В самый последний раз вы дернули неплохо. Еще бы немного — и, пожалуй, ваша взяла бы. Ты, братец Медведь, и вправду очень силен. Верно, не слабее пары волов. Только я все-таки посильнее тебя!
Монетный двор братца Кролика
Перевод 3
.
Каневского
стретились однажды на дороге братец Кролик и братец Лис. Поздоровались, стал братец Кролик расспрашивать братца Лиса о жене, о детях. Отвечает братец Лис:
— Да живем, слава Богу, ничего. А у тебя дома как?
— Да и я не жалуюсь.
Идут они рядом, беседуют, только слышит братец Лис — что-то позвякивает у братца Кролика в кармане. Вот братец Лис и говорит:
— Может, я и ошибаюсь, однако кажется мне, братец Кролик, что у тебя в кармане деньги позванивают.
Ухмыльнулся братец Кролик и ответил этак небрежно:
— Да какие там деньги — мелочишка! У меня всегда есть с собой немного на всякий случай.
И с этими словами вытащил из кармана целую пригоршню монет.
Глянул братец Лис и ахнул: тут и долларов, и всякой иной монеты видимо-невидимо! Засверкали монеты на солнце, да так, что глазам стало больно!
— Ну и деньжищ у тебя, братец Кролик! — вскричал братец Лис. — Я с прошлого года, с тех самых пор, как продал на базаре свои арбузы, не видывал сразу столько денег. Неужели ты не боишься, что кто-нибудь набросится на тебя и все отнимет?
— Подумаешь! — отвечает братец Кролик. — Этого добра всякий может раздобыть сколько душе угодно.
Сказал так и пошел дальше своей дорогой, важный такой — ни дать ни взять настоящий миллионер. Только брюк в желтую полоску не хватает.
— Эй, братец Кролик, послушай! — кричит вслед ему братец Лис. — Сделай милость, скажи, откуда у тебя столько денег?
— А оттуда, где их делают, вот откуда!
Братец Лис рот разинул от удивления, а потом и спрашивает:
— Где же, любопытно мне знать, их делают, деньги-то?
— Да то в одном месте, то в другом. Ты, братец Лис, делай, как я тебе скажу, а главное, будь повнимательнее, держи ухо востро, тогда и у тебя будет много денег.
Стал братец Лис упрашивать братца Кролика — расскажи да расскажи ему, как отыскать заветное место. И так и этак ластился, а братец Кролик смотрел на него сурово, так, словно сомневался: говорить или не говорить? Потом уселся на траву, стал рисовать на земле тростью какие-то кружочки. Помолчал еще немного и сказал:
— Ну, ладно, братец Лис. Допустим, открою я тебе тайну — так ты ведь сразу раззвонишь всему свету! Соседи и захватят наши деньги, а нам не достанется ни цента.
Тут братец Лис начал клясться, что и словом не обмолвится об этом, и тогда братец Кролик устроился поудобнее, огляделся по сторонам, откашлялся и сказал:
— Рассказывать-то, собственно, нечего, братец Лис. Дело пустяковое. Главное — внимательно следить за дорогой и ждать, пока не покажется фургон. А у настоящего фургона, надо тебе сказать, два колеса спереди и два сзади. Если приглядеться, то можно заметить, что передние колеса гораздо меньше задних. Вот и соображай теперь, братец Лис, что из этого следует.
Подумал братец Лис, подумал, покачал головой:
— Где уж мне догадаться, братец Кролик!
Глянул на него братец Кролик укоризненно, так, словно жалел за то, что он такой тугодум, а вслух произнес:
— Так вот, братец Лис. Следует из этого, что рано или поздно большие колеса догонят колеса маленькие — ведь большие колеса, как ты понимаешь, катятся быстрее. Ну а как только колеса начнут тереться друг о друга, тотчас из-под них станут выскакивать новенькие монетки. Теперь тебе ясно, братец Лис, что нужно делать, а?
Вновь крепко задумался братец Лис, опять покачал головой. Братец Кролик — тот даже глаза закрыл от досады:
— Ну конечно, братец Лис, если тебе не нужны деньги, тогда можешь преспокойно сидеть на месте, а фургон пусть себе катится дальше! Но уж если хочешь иметь доллары, следуй за фургоном и лови мгновенье, когда задние колеса коснутся передних. Тут уж знай не зевай, подбирай монеты!
Наконец-то братец Лис понял, в чем дело, и обрадовался — не передать! А братец Кролик продолжал:
— Как увидишь на дороге фургон — немедленно зови меня, если, конечно, сам не пожелаешь попытать удачи. Сразу зови, уж я-то от денег не откажусь, у меня сейчас в них нужда.
Сорвал братец Лис травинку и стал покусывать ее в нерешительности, и тут до его ушей донесся скрип колес: по склону холма ехал фургон! Покосился братец Кролик на братца Лиса и сказал:
— Ты, братец Лис, не стесняйся, ты только скажи, что не хочешь бежать за фургоном, и я сам побегу.
— А что, если колеса не будут тереться друг о друга?
Тут братец Кролик вконец потерял терпение:
— Нет у меня времени по сто раз объяснять тебе одно и то же, братец Лис. Не хочешь бежать — так и скажи!
Улыбнулся смущенно братец Лис, будто устыдился собственной тупости.
— Я, братец Кролик, пожалуй, пробегусь немножко, посмотрю, как у фургона колеса катятся.
Пожелал братец Кролик удачи братцу Лису и медленно зашагал по дороге. Он старался не терять братца Лиса из виду. Поднялся братец Кролик на вершину холма, оглянулся и видит — братец Лис язык высунул и изо всех сил мчится вдогонку за фургоном.
Братец Кролик повалился на землю и давай кататься по траве от смеха, да так, что пятки сверкали в воздухе! А братец Лис — тот все бежал и бежал за фургоном, все ждал, когда задние колеса нагонят передние. Так и добежал до самой Миссисипи!
Как братец Лис попал в переделку из-за братца Кролика
Перевод 3
.
Каневского
овадился одно время братец Кролик бегать на поле братца Человека и лакомиться там свежей капустой. И так рассердился в конце концов братец Человек, что решил поставить ловушку и поймать братца Кролика.
Вот однажды прибежал братец Кролик на поле и набросился на зелень, да так увлекся, что не успел и пикнуть, как оказался в ловушке.
А братец Человек тут как тут! Увидал он братца Кролика, захлопал от радости в ладоши и закричал:
— Ага, попался, приятель! Выходит, это ты безобразничал на моем поле, топтал грядки, пожирал капусту? А теперь вот сидишь здесь и не знаешь, как выпутаться! Ничего не скажешь, ловкач! Только на сей раз — шалишь, не уйдешь! Подожди немного, я с тобою рассчитаюсь за все твои проделки!
С этими словами братец Человек направился в заросли орешника за гибкими прутьями.
А братец Кролик — тот и слова вымолвить не может. Сидит в ловушке ни жив ни мертв, душа от страха в пятки ушла, чувствует — попался!
Тут откуда ни возьмись — братец Лис. Увидел он братца Кролика в ловушке, даже рот открыл от удивления. А братец Кролик притворился, будто ему ой как весело! Хохочет, ну просто умирает со смеху! И наплел он братцу Лису целую историю. Будто нынче вечером в доме матушки Мидоус состоится свадьба и ему, братцу Кролику, велели непременно прийти в гости. А он, братец Кролик, как на грех, не может прийти. Тогда девочки взяли и привязали его к забору, а сами побежали за священником и сказали на прощание, что на обратном пути развяжут братца Кролика и уведут с собой на праздник. И надо же беде случиться, продолжал свой рассказ братец Кролик, что как раз сегодня утром заболели его крольчата. У малышей сильный жар, и ему, братцу Кролику, позарез нужно сбегать к лекарю за пилюлями.
— Прошу тебя, братец Лис, будь другом, — взмолился братец Кролик, — займи мое место, дождись девочек и ступай с ними на свадьбу. Повеселишься там досыта, это уж как пить дать!
Братец Лис не заставил себя долго упрашивать. Залез он в ловушку, а братец Кролик потуже затянул узел на нем, попрощался с братцем Лисом и пошел по дороге, будто бы к лекарю. Не успел он скрыться из виду — появился братец Человек с пучком розог в руках. Увидел братца Лиса и остановился как вкопанный.
— Эге, приятель! — воскликнул он. — Да ты, никак, перекрасился в другой цвет. И размерами стал побольше, и хвост у тебя как будто сделался длиннее. А ну-ка, отвечай, как твое имя?
Братец Лис в ответ ни слова. Тогда братец Человек сказал:
— Вот уж повезло так повезло! Сперва попался тот прохвост, что портит мои посевы, а теперь — тот, что таскает моих гусей!
И с этими словами ка-а-к вытянет братца Лиса по спине розгами! Уж он стегал его, стегал — любо-дорого было посмотреть! Братец Лис и рвался, и метался, и ругался, и плевался, и кричал, и рычал, а братец Человек все колотил и колотил его.
Пошел братец Человек за новыми розгами в лес, а братец Кролик тут как тут! Подошел к братцу Лису и говорит:
— Ума не приложу: куда это запропастились девочки? Давно пора им быть здесь. Я вот уже и к лекарю успел сбегать, а ведь до него куда дальше, чем до священника.
Сказал это братец Кролик и повернулся — вроде он очень домой торопится.
А братец Лис и говорит:
— Я был бы тебе чрезвычайно признателен, братец Кролик, если бы ты помог мне выбраться отсюда. Мне, пожалуй, уж не дождаться девочек и не гулять на свадьбе в доме матушки Мидоус.
Братец Кролик преспокойно уселся на траву, поскреб за ухом — вроде думает, как ему поступить, а потом сказал:
— И верно, братец Лис. То-то, я гляжу, вроде побили тебя. И взлохмаченный ты, словно по спине розга прогулялась.
Ничего не сказал на это братец Лис, а братец Кролик не унимается:
— Мы ведь с тобой приятели, братец Лис, не так ли? Ты ведь не таишь на меня обиды, верно? А иначе мне и уйти недолго, братец Лис, мне время дорого.
Что оставалось делать братцу Лису? Принялся он уверять братца Кролика, что ничего против него не имеет.
Тогда братец Кролик помог ему выбраться из ловушки, и разошлись они в разные стороны.
Как братец Лис охотился,
а добыча досталась братцу Кролику
Перевод М. Гершензона
тарый Лис услыхал, как Кролик проучил братца Волка, и подумал: «Как бы и мне не попасть в беду. Оставлю-ка лучше его в покое».
Они встречались частенько, и много-много раз братец Лис мог схватить Кролика. Но всякий раз, как выпадет такой удобный случай, ему на ум приходил Волк, и он оставлял братца Кролика в покое.
Мало-помалу стали они дружить. Случалось, Лис даже заходил к Кролику в гости; они сидели вместе и раскуривали трубки, будто между ними никогда и не бывало никакой вражды.
Вот как-то пришел братец Лис и спросил, не пойдет ли Кролик с ним на охоту. А Кролика что-то лень одолела, он и сказал братцу Лису, что у него есть в запасе рыбка, он как-нибудь обойдется.
Братец Лис сказал, что ему очень жаль, но он все-таки пойдет, попытает счастья один. И ушел.
Он охотился весь день. Удача ему была на диво: дичи набил полную сумку.
А Кролик, как подошло дело к вечеру, потянулся, размял косточки и сказал себе, что братцу Лису уже время возвращаться домой.
Он влез на пенек, посмотрел, не видать ли кого. Глядь-поглядь — бредет братец Лис, распевает во всю глотку песни.
Спрыгнул Кролик с пенька, улегся посреди дороги, прикинулся мертвым. Идет мимо Лис, видит — лежит кролик. Перевернул он его, посмотрел и говорит:
— Какой-то мертвый кролик валяется. Похоже, что он давно издох. Дохлый, а жирный. Такого жирного и не видел никогда. Только он слишком давно издох — боюсь, как бы не повредило.
Братец Кролик — ни гугу! Старый Лис облизнулся, но пошел прочь — кинул Кролика на дороге.
Чуть скрылся Старый Лис с глаз, Кролик вскочил, побежал лесочком, лег впереди на дороге.
Идет братец Лис, видит — еще один кролик лежит, дохлый, твердый, как деревяшка. Посмотрел Лис на кролика и вроде как задумался. Потом отстегнул свою охотничью сумку и говорит:
— Ишь ты, второй! Положу-ка я суму, сбегаю за тем кроликом. Принесу домой двух. Позавидуют мне все, что я за охотник.
Бросил под куст свою добычу и побежал по дороге за первым кроликом.
Только он скрылся из виду, братец Кролик вскочил, схватил его сумку — и домой. На другой день, когда встретил Лиса, кричит ему:
— Чего добыл ты вчера, братец Лис?
А братец Лис полизал, полизал свой бок языком и отвечает:
— Чуточку ума раздобыл, братец Кролик!
Тут Кролик рассмеялся и говорит:
— Знал бы я, что ты за этим ходил, я бы тебе своего дал немножко.
Братец Кролик и братец Воробушек
Перевод М. Гершензона
ак-то раз, после того как братец Черепаха перехитрил братца Кролика, сидел Кролик в лесу и раздумывал, как бы ему отыграться. Очень скверно было у него на душе, злился он очень, братец Кролик. И бранился, и ругался — прямо беда, лучше и не говорить об этом в сказке. Думал он, думал, потом вдруг вскочил да как крикнет:
— Ладно, черт побери, оседлаю опять братца Лиса! Покажу матушке Мидоус с дочками, что я хозяин Старому Лису — как хочу, так верчу им!
Братец Воробушек с дерева услыхал Кролика и запел:
— А я скажу братцу Лису! А я скажу братцу Лису! Чик-чирик, расскажу, чик-чирик, расскажу!
Братец Кролик смутился немножко и не знал, как быть.
А потом смекнул: кто первым придет, тому и поверит братец Лис. Поскакал домой — скок-поскок, скок-поскок! — глядь, а вот и Лис, легок на помине.
— Что это значит, братец Лис? — начал Кролик. — Говорят, ты хочешь сжить меня со свету, деток передушить и дом разрушить.
Лис прямо взбесился от злости:
— Откуда ты взял это? Кто сказал тебе это, братец Кролик?
Кролик сперва упирался для виду, а потом признался, что братец Воробей ему это сказал.
— Ну, я, конечно, в сердцах все на свете изругал, как услышал такую штуку, — сказал братец Кролик. — И тебе досталось тоже, братец Лис.
— А ты в другой раз не верь пустому слову, — отвечал Лис. — Ну, будь здоров, я пойду, братец Кролик!
Побежал братец Лис прочь, глядь — Воробушек спорхнул с куста на дорогу.
— Братец Лис, — кричит, — а братец Лис!
А Лис знай трусит полегоньку, будто не слышит. Воробушек за ним вдогонку:
— Братец Лис! Да постой, братец Лис! Я что знаю… Послушай только!
А Лис все бежит да бежит, будто и слышать не слышит и видеть не видит братца Воробушка. Потом растянулся у края дороги, будто собрался вздремнуть. Воробушек все кличет его да кличет, а Старый Лис ни звука в ответ.
Подскочил к нему Воробушек совсем близко:
— Братец Лис, что я скажу тебе!
Повернул голову Лис, говорит:
— Сядь на хвост мне, братец Воробушек. На одно ухо я глуховат, а другое не слышит. Сядь на хвост.
Сел Воробушек ему на хвост.
— Все не слышу, братец Воробушек! На одно ухо я глуховат, другое не слышит. Сядь-ка на спину.
Сел Воробушек ему на спину.
— Прыгни мне на голову, братец Воробушек. Я на оба уха глух.
Прыгнул на голову Воробушек.
— Прыгни мне на зубок, братец. На одно ухо я глуховат, другое не слышит.
Прыгнул Воробушек Лису на зубок, а Лис…
На другое утро шел по дороге братец Медведь и набрел на перышки. И слух прошел по лесу, что матушка Сова опять кого-то съела на завтрак.
Как братец Кролик оплошал
Перевод М. Бородицкой
говорились однажды братец Кролик и братец Ястреб вместе сажать огород, а урожай поделить поровну. Год как раз выдался удачный — овощи уродились на славу. Но чуть дошло до дележки — весь урожай будто корова языком слизнула. Вот чудеса-то!
Остался братец Ястреб ни с чем. А уж братец Кролик как убивался! Идти, мол, ему теперь с детишками по миру, да и только. Ну а братец Ястреб молчал, молчал, а потом кое-что и надумал.
Вот приходит он однажды к братцу Кролику и кричит прямо с порога:
— Скорей, скорей, дорогой соседушка! Там, за рекой, напал я на золотую жилу! Одному-то мне ее не раскопать, вдвоем сподручней. Я стану рыть когтями, ты — землю отгребать, так золото и добудем.
Обрадовался братец Кролик, да призадумался: а как через реку перебраться? Кролики — они ведь с водой не в ладах: стоит одному ноги промочить, а уж все семейство чихает.
Вот братец Кролик и спрашивает братца Ястреба: как, мол, насчет переправы? А тот в ответ:
— Не бойся, братец Кролик, я тебя перенесу.
Так и сделали. Присел братец Ястреб на корточки, крылья расправил, а братец Кролик забрался к нему на спину и ухватился покрепче.
Летели они, летели, наконец опустились, да только не на землю, а на верхушку высокой сосны. Росла та сосна на островке посередине реки — глубокой-преглубокой!
Не успел братец Ястреб поудобней устроиться на ветке, как братец Кролик уж смекнул, что дело его плохо. Вот он и говорит:
— Спасибо тебе, сосед, что взялся перенести меня на тот берег, но пока мы летели, я кое-что припомнил. У меня за домом своя золотая жила раскопана, уж такая богатая! Как передохнешь, отнеси меня обратно, вот мы золотишко пополам и поделим.
Засмеялся братец Ястреб, захохотал — дерево так ходуном и заходило!
— Ой-ой, потише, братец Ястреб, не хлопай крыльями! — кричит братец Кролик. — Коли разобьюсь, все золото пропадет, без меня-то тебе нипочем не найти его!
Но братец Ястреб все хохотал, хлопал крыльями и так раскачивал ветку, что бедняга Кролик чуть с ума не сошел от страха. И поделом! Это ведь он урожай с общей делянки потихоньку снял и припрятал. Пришлось ему теперь во всем повиниться да пообещать братцу Ястребу, что получит тот обязательно свою долю.
Посмеялся братец Ястреб, потешился вволю да и перенес братца Кролика снова на берег. А у того потом еще целый месяц коленки от страха дрожали.
Как братец Кролик из камня пыль выбивал
Перевод М. Бородицкой
давние времена звери очень любили ходить в гости и ухаживать там за юными особами. Прямо как люди! Правда, люди, когда собираются в гости, долго прихорашиваются, потом велят оседлать лошадь либо заложить коляску и уж тогда отправляются в путь. А братец Кролик, братец Лис, братец Енот и все их приятели прекрасно обходились без этих церемоний. Братец Лис, бывало, повернется перед зеркалом так и эдак, языком пригладит шерсть на боках, и порядок — потопал в гости! А братец Кролик поплюет на ладонь, проведет несколько раз за ушами — вот прическа и готова!
Местным барышням просто проходу от них не было! А уж матушка Мидоус и ее дочки ни в будни, ни в праздники покоя не знали! Что ни день, что ни вечер — у них гости. Бывало, приготовит матушка курятину с гарниром, так непременно братец Лис к обеду заявится; настряпает тушеных овощей — глядь, уж братец Кролик заскочил на огонек… Очень они матушке Мидоус надоели!
Вот как-то раз она и говорит девочкам:
— Хватит с меня, у нас тут не гостиница!
И стали они голову ломать, как бы половчей кавалеров отвадить.
А надо сказать, что и братец Кролик, и братец Лис, и другие джентльмены вовсе не прочь были жениться на какой-нибудь из дочек матушки Мидоус. По правде говоря, они только о том и мечтали. Но барышни Мидоус ну нисколечко не желали выходить замуж!
Вот барышни думали, думали и придумали одну штуку. Созвали всю честную компанию, и матушка Мидоус говорит:
— На лужайке у дороги лежит большущий валун. Давайте все вместе отправимся туда в субботу, и тому, кто сумеет из этого камня пыль выколотить, я отдам в жены любую из моих дочек.
Все, конечно, согласились и давай хвастать друг перед дружкой, кто да как из камня пыль выбьет. Один только братец Кролик ни словечка не вымолвил, а забился в заросли, в самый холодок, и крепко задумался.
Вот сидит он себе, в затылке почесывает и вдруг как подпрыгнет, как пристукнет на лету пяткой о пятку! Надумал-таки!
Бежит братец Кролик домой и поет песенку:
Настала суббота, и вся компания отправилась на лужайку к большому камню. А братец Кролик еще накануне зашел к братцу Еноту и одолжил у него пару башмаков: своих-то у братца Кролика сроду не было. Поутру насыпал братец Кролик в башмаки золы из очага, надел их и пошел потихоньку вместе со всеми к валуну.
Барышни Мидоус, конечно, захихикали, когда увидели братца Кролика в башмаках. А братец Лис — тоже еще шутник выискался! — закричал, что у братца Кролика небось на ногах цыпки.
Да не на того напал! Покосился на него братец Кролик и говорит:
— Что-то совсем отвык я пешком ходить. Все больше, знаете, верхом катаюсь, вот ноги и стали у меня холеные да чувствительные.
Тут братец Лис язык-то прикусил. Неохота ему перед барышнями срамиться, напоминать им, как служил он у братца Кролика верховой лошадкой.
Договорились, что каждый может ударить по камню только три раза.
Первым взялся за молот братец Лис. Размахнулся и как треснет по камню — блям! И конечно, никакой пыли не выбил. Размахнулся во второй раз — блям! Опять ни пылинки. Размахнулся в третий — ба-бах! То же самое.
После братца Лиса попытал счастья братец Опоссум, за ним братец Енот и все остальные джентльмены, кроме братца Черепахи, который сказал, что у него поясницу разломило и молот поднимать он никак не может.
Наконец подошел черед братца Кролика. Размахнулся он и ударил по камню: бац! А сам в это время прыг повыше да еще каблуками пристукнул, в воздухе — зола из башмаков так и полетела! На братца Лиса даже чих напал, а девочки раскашлялись.
Три раза бил братец Кролик молотом по камню — бумс! бумс! бумс! И все три раза облако мелкой серой пыли окутывало все вокруг. А братец Кролик, хитрец, еще приговаривает:
— Дамы, в сторонку! Не то запылитесь!
Вот так братец Кролик и заполучил в жены одну из дочек матушки Мидоус — мисс Молли Белый Хвостик. И свадьба, говорят, удалась на славу.
Как братец Опоссум и братец Енот
повстречали братца Пса
Перевод А. Налепина
днажды вечерком братец Опоссум, как обычно, пришел в гости к братцу Еноту. Они быстренько проглотили тарелку жареной зелени, выкурили по сигаре, а потом пошли посмотреть, что на свете происходит.
Братец Енот был ходок хоть куда и потому помчался вперед, как хороший пони. А братец Опоссум затрусил легким галопом, и пробежали они так довольно большое расстояние. По пути братец Опоссум лакомился хурмой, а братец Енот — лягушками и головастиками. Так они семенили по дороге и поглядывали друг на друга с большой симпатией, словно котята, которые выросли в одной корзинке.
Вдруг слышат, из густых зарослей доносится лай братца Пса.
— Братец Опоссум, а что, если он бросится на нас? Что ты тогда будешь делать? — спросил братец Енот.
Улыбнулся братец Опоссум и сказал:
— Я буду рядом с тобою!
— Рядом со мною? — переспросил братец Енот и решительно добавил: — Пусть только подойдет! Я его так царапну!
Братец Пес появился совсем неслышно. Он не счел нужным поздороваться, а сразу бросился к братцу Опоссуму и братцу Еноту да как зарычит!
Братец Опоссум тут же грохнулся на землю и лежит недвижим. А братец Енот не испугался — в ту же секунду братец Пес был посрамлен и обращен в бегство.
Братец Енот невозмутимо привел в порядок одежду, отряхнулся от пыли и пошел домой как ни в чем не бывало.
Братец Опоссум еще долго лежал на земле, потом осторожно поднялся, убедился, что опасность миновала, и помчался стремглав прочь.
На следующий день братец Опоссум и братец Енот повстречались ненароком, но братец Енот не ответил на приветствие братца Опоссума. Опечалился братец Опоссум, ведь они с братцем Енотом были давними приятелями.
— Что это ты задаешься? — спросил братец Опоссум.
— С трусами не желаю иметь дела! — последовал ответ.
Рассердился братец Опоссум:
— Кто это трус?
— Как кто? Ты, конечно! Не желаю иметь дела с теми, кто чуть что грохается замертво наземь!
Засмеялся братец Опоссум:
— Уж не думаешь ли ты, что я грохнулся, потому что испугался? Чего там было бояться?! А то я не знаю, что если не я, так ты разделаешься с братцем Псом. Вот я и решил полюбоваться, как ты ему наподдашь! А потом уж и я бы ему врезал!
— Не сочиняй! — гордо заметил братец Енот. — Братец Пес еще не коснулся тебя, а ты уже обомлел! Лежишь себе бревно бревном!
— Я и это тебе объясню, — продолжил братец Опоссум. — Я как раз выжидал момент — погоди, думаю, сейчас узнаешь, какая у меня хватка! Но, знаешь, я ужасно боюсь щекотки. Как только братец Пес ткнулся мне носом в бок, меня так разобрал смех, что я не мог и лапой шевельнуть. Выдержать щекотку — выше моих сил! Так что пусть братец Пес радуется — еще чуть-чуть, и ему бы от меня живьем не уйти.
Как братец Оса стал
таким раздражительным
Перевод А. Налепина
наете, ведь раньше братец Оса был совсем не такой, как сейчас. Это сейчас он злой, вечно раздраженный, сердитый, а раньше был веселый, компанейский. Душа компании, да и только! И поговорить любил, и пошутить, и дурака повалять. Одним словом, весельчак.
А все из-за того, что братец Оса рассорился с братцем Комаром.
Дело было так. Надо вам сказать, что братец Комар и все его семейство хоть и были невелики ростом, но держались весьма чопорно, с сознанием собственного достоинства и, чем бы ни занимались, придавали этому серьезное значение. Скажем, братец Комар и его семейство возделывали клочок земли, но называли его не иначе как плантацией. Они так серьезно обсуждали виды на урожай, что все окружающие были уверены, будто речь идет и впрямь об огромной плантации.
Братец Оса любил поговорить с братцем Комаром об этих его земельных владениях.
Вот как-то раз ударили заморозки, а картофель на поле еще не выкопали. Все кинулись скорей спасать урожай. Братец Оса и спрашивает братца Комара, как, мол, у них дела с картофелем, все ли выкопали.
— Прекрасно, — отвечал братец Комар. — Великолепно! Картофель нынче очень хорош уродился!
— Что, велики клубни? — полюбопытствовал братец Оса.
— Говорю тебе, огромные! Каждый клубень толщиной с мою ногу.
Братец Оса взглянул на тонюсенькую ножку братца Комара да как прыснет со смеху! Он так и затрясся от хохота.
Смеялся, смеялся, пока в боку не закололо. Только успокоится, взглянет невзначай на крошечную ножку братца Комара и опять зальется пуще прежнего.
От хохота у братца Осы разболелись бока, он обхватил себя руками и в изнеможении покачивался туда-сюда.
— Что с тобой? — в недоумении спросил братец Комар. — Объясни, пожалуйста, чего ты так разошелся?
— Братец Комар, — с трудом перевел дух братец Оса, — здоровенные же картофелины у тебя выросли, если они размером с твою ногу!
И он вновь затрясся от смеха.
— Смейся, смейся, дурень ты эдакий! — рассердился братец Комар. — Смейся! Только не желаю я тебе, чтобы кто-нибудь над тобой так же посмеялся!
И братец Комар отправился домой, а крылышки его очень сердито встопорщились.
Братец Оса все никак не мог успокоиться, он хохотал и хохотал без остановки. И когда пришел домой, опять начал смеяться, потому что принялся рассказывать своим домашним о братце Комаре.
И вдруг жена братца Осы в ужасе завопила:
— Что с тобой? Что случилось с твоим животом?
Глянул братец Оса на живот и видит — прямо на глазах тело его становится тоньше и тоньше, и наконец даже его крошечной лапки оказалось достаточно, чтобы перехватить себя в талии.
Вспомнил братец Оса, как зло смеялся он над братцем Комаром, и подумал: пришел теперь черед других смеяться над ним. Нет, никогда не смирится он с таким позором!
Вот потому стал братец Оса раздражительным и сердитым. Где ни появится, все ему кажется, что каждый так и норовит посмеяться над ним. Только кто взглянет, братец Оса прямо бешеным становится — вот-вот бросится в драку. Это еще что! Он ведь теперь и смеяться боится — а вдруг от смеха пополам переломится? Талия-то вон какая тонюсенькая!
Как добывали самородок
Перевод Н. Ноздриной
далекие, далекие времена царем птиц, рыб и разных мелких ползучих тварей вроде змей, лягушек, черепах, жуков да червяков был крот. Как и все кроты на свете, он был слеп на оба глаза.
Вот прослышал как-то крот, что далеко-далеко, на самом краю земли, на дне мутного ручья лежит маленький золотой самородок. И кто найдет его и положит в рот, навсегда излечится от слепоты. Ну, крот, конечно, решил заполучить этот самородок.
Тут крот и объявил, что того из его подданных, кто доставит ему самородок, ждет большая награда. Царь готов выполнить самое заветное его желание.
В общем, через день все желающие отыскать золотой самородок были уже в пути: кто прыгал, кто полз, а кто летел, направляясь к заветному ручью.
Впереди всех были, конечно, птицы. Летят птицы, всех давно обогнали, и тут — что такое? — мимо их стаи пронеслась молнией птичка Нэнси-Джейн-О, самая быстрая и ловкая из всех птиц.
Приуныли пернатые: теперь хоть домой возвращайся. Нэнси-Джейн-О давно скрылась из виду. Попробуй догони ее!
Тут кто-то возьми и скажи:
— Давайте сделаем так. Устроим вечеринку, пригласим Нэнси-Джейн-О, а потом набросимся на нее и свяжем.
Очень понравилась всем эта затея. Послали птицы жаворонка догнать Нэнси-Джейн-О и пригласить на вечеринку.
Ну и замучился же он! Бедняга махал крыльями что есть мочи, а все-таки не смог догнать Нэнси-Джейн-О.
К счастью, Нэнси-Джейн-О решила остановиться передохнуть и немного вздремнуть, ведь она была далеко впереди и совсем не подозревала о злом уговоре. Уселась Нэнси-Джейн-О на ветку дерева, спрятала голову под крыло и крепко заснула. Здесь и нашел ее жаворонок.
— Послушай, сестрица, — заговорил он. — Ясное дело, что мы, птицы, обгоним всех. Но больно уж долго мы летим, пора бы отдохнуть да повеселиться малость. Хотят птицы устроить вечеринку, но говорят: что за праздник без Нэнси-Джейн-О! Просят они тебя обождать их. Будет славное угощенье — и зерно, и жуки, и червяки, а братец Ворон постарается добыть даже кукурузы.
Подумала Нэнси-Джейн-О, что без труда обгонит всех снова, и согласилась.
Вот подлетели птицы. На другой день началась вечеринка. Нэнси-Джейн-О вовсю лакомилась зернами да червяками.
Вдруг подкралась к ней сзади сойка и крепко опутала веревкой, привязала к кусту.
Захохотали птицы, захлопали, довольные, крыльями и заверещали:
— Сестрица Нэнси! Прощай! Счастливо оставаться! Нам в путь пора!
Поднялись, расправили крылья и улетели.
Поняла Нэнси-Джейн-О, что ее одурачили, — места себе не может найти от досады. Бьется, вырывается, да что толку — веревка держит крепко-накрепко, опустила она крылья и заплакала:
Скакала в это время по лесу лягушка. Слышит — плачет кто-то:
Поспешила лягушка и увидела несчастную птичку.
— Да, никак, это Нэнси-Джейн-О! — удивилась лягушка. — Самая быстрая птица на свете! Что случилось с тобой? О чем плачешь?
Рассказала Нэнси-Джейн-О про свою печаль, а лягушка и говорит:
— Послушай-ка меня. Я ведь тоже иду за золотым самородком. Птиц мне, конечно, не обогнать. Зато я могу прыгнуть в ручей и достать самородок, а птицам-то придется ждать, пока ручей не пересохнет. Давай развяжу тебя, сажай меня на спину и неси к ручью. Вместе-то мы уж точно всех обставим! Отыщу я этот камень, принесем его царю, он и исполнит наши самые заветные желания. Ну, что скажешь? Подумай хорошенько. Коли согласна, освобожу тебя, а нет — так прости-прощай, поспешу своей дорогой.
— Сестрица лягушка, я согласна, — обрадовалась Нэнси-Джейн-О. — Развяжи меня скорей, садись ко мне на спину, полетим к ручью.
Взмахнула крыльями и полетела. С тяжелой лягушкой на спине лететь-то было ох как трудно! Но не такая была Нэнси-Джейн-О, чтобы пасовать.
Летела, летела и догнала остальных птиц.
Увидели они Нэнси-Джейн-О и загалдели-заверещали:
— Кто веревку снял? Кто веревку снял с бедной Нэнси-Джейн-О?
А лягушка в ответ:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Ну, друзья мои, видели бы вы эту гонку! Птицы крыльями машут изо всех сил, но Нэнси-Джейн-О все равно догнала их. А лягушка сидит у Нэнси на спине и знай погоняет ее.
— Вперед! — кричит. — Мы у цели!
Поднатужилась Нэнси-Джейн-О и обогнала птиц. Увидели они, что проиграли, и опять в крик:
— Кто веревку снял? Кто веревку снял с бедной Нэнси-Джейн-О?
Обернулась лягушка, махнула им лапкой и пропела:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Остались птицы далеко позади. Нэнси-Джейн-О легко долетела до самого ручья, опустилась на кустик хурмы, и лягушка спрыгнула на землю.
Тотчас поскакала она к ручью и нырнула в воду, а как вылезла оттуда с золотым самородком, скорей поспешила к Нэнси-Джейн-О.
Ну и обрадовались же они, просто голову потеряли от счастья! Нэнси-Джейн-О поет:
— Кто веревку снял с Нэнси-Джейн-О?
А лягушка вторит:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Поют-веселятся, а тут и другие птицы прилетели.
Забралась лягушка на спину Нэнси-Джейн-О, показывает птицам самородок и кричит во все горло:
— Пи-гу-ма-ва-йя! Пи-гу-ма-ва-йя! Это я, это я!
Поют-пляшут, удержу не знают Нэнси-Джейн-О и лягушка. Так распелись-расплясались, так расхвастались, что не удержались и свалились обе в ручей. Да и утонули.
Тут и конец всей истории. Царь так и не получил золотого самородка, и поэтому кроты по сей день ходят слепыми.
Как лев повстречался с Властелином мира
Перевод А
.
Налепина
ыло это давным-давно. Так давно, что я даже не помню когда, но мне рассказали эту историю старые люди.
Ехал однажды на лошади Джон, и вдруг выскочил прямо на середину дороги гризли-медведь и закричал страшным голосом:
— А ну стой! Дошли до меня вести, будто ты объявил себя Властелином мира!
— Да, — сказал Джон и остановил лошадь. — А ты разве не веришь этому?
— Нет, — ответил гризли. — Не быть тебе Властелином мира, пока не одолеешь меня. Давай-ка сразимся!
Спрыгнул Джон с лошади, и схватка началась. Долго они боролись. Одолел Джон гризли, и тот без сил в кусты повалился. А Джон прыгнул на свою лошадку да и поскакал прочь.
Шел мимо лев. Увидел его гризли и закричал:
— Пожалуйста, не трогай меня, братец лев! Я тут встретил Властелина мира, он меня чуть на куски не разорвал.
У льва даже шерсть дыбом поднялась:
— Разве ты не знаешь, что Властелин мира — это я?! Да я тебя на куски разорву!
А гризли ему отвечает:
— Подожди немного, братец лев! Приляг рядышком. Вдруг он опять приедет? Сам и разберешься, кто из вас Властелин мира.
Улегся лев около гризли и стал ждать. Первым, кого они увидели, был старик.
Зарычал лев:
— Это он?
— Да что ты! — отвечает гризли. — Этот дядюшка когда-то был Властелином мира.
Еще через некоторое время на дороге показался мальчик. Лев снова вскочил и зарычал:
— Это он?
Но в ответ опять услышал:
— Да нет, что ты! Этот мальчик еще только будет Властелином мира. Лежи тихо, я скажу, когда появится тот, кто нам нужен.
Вскоре на дороге появился Джон на своей лошади. Только теперь у него было ружье — зачем еще раз испытывать судьбу?
Гризли сказал:
— Вот Властелин мира!
Выпрямился лев во весь рост, и хвост его, словно кнут, защелкал по земле.
— Подожди, пока я с ним расправлюсь! — повернулся лев к гризли. — Никто больше не назовет его Властелином мира.
Лев выпрыгнул на дорогу прямо перед Джоном.
— Стой! — заревел он. — Мне сказали, что ты смеешь называть себя Властелином мира. Так это?
Джон увидел в львиных глазах свою смерть, но не оробел:
— Да, я Властелин мира! И даже если тебе это не нравится, тебе придется с этим смириться!
И тут лев как прыгнет на Джона!
Да, такой драки не припомнит никто с самого сотворения мира, когда все звезды пели вместе в небесном хоре.
Хорошо, Джону удалось выхватить ружье! Он направил ружье на льва, выстрелил, но промахнулся.
Бросился лев наутек, а Джон прицелился еще раз и отстрелил ему кончик хвоста.
Приплелся лев к гризли и мрачно буркнул:
— Надо бы мне полежать!
— А что случилось? — спросил гризли, хотя прекрасно знал, что произошло.
— Я встретил Властелина мира, и он меня одолел, — сказал лев.
— Братец лев, а как же ты узнал, что это был Властелин мира? — удивился гризли.
— Он бросил мне огонь в глаза и гром в уши. Уж я-то знаю, как выглядит Властелин мира. Пойдем отсюда.
Сарай горит!
Перевод А
.
Налепина
ил в Брунсвике один богатый старик, и было у него много рабов. Одного из них звали Том. Везде и всюду он совал свой любопытный нос и прекрасно знал все, что происходит в доме хозяина. Особенно он любил подслушивать, когда хозяин рассказывал жене о планах на завтра — кому какую работу он поручит.
Выйдет поутру хозяин из дому, начнет отдавать приказания рабам, а Том уже тут как тут:
— Погодите минутку, хозяин. Я ведь и так знаю, какая работа кому предстоит.
И давай разъяснять рабам, кто что должен делать.
— Ну и ну! — удивлялся хозяин и уже подумывал, что, пожалуй, старина Том — самый умный его раб и, стало быть, следует взять его в дом — пусть делает всякие домашние дела.
И через какое-то время старина Том расстался с плантацией и стал жить в хозяйском доме.
Однажды зимним вечером семья хозяина собралась посидеть у камина. Хозяин решил поразвлечься и позвал Тома. Он указал на огонь и спросил:
— Том, что это такое?
— Огонь, — сказал Том.
— Не только, — хмыкнул хозяин. — Это то, что сушит воду.
Тут к камину подошла кошка и уселась перед огнем. Хозяин спрашивает:
— Том, кто это?
— Кошка, сэр.
— Не только, — снова усмехнулся хозяин. — Это высоко-прыгающая-за-мячом.
Старине Тому наскучило отвечать на вопросы, и он отошел к окну. Хозяин подошел посмотреть, на что уставился Том, и спросил:
— Что это ты там увидел?
— Стог сена, — сказал Том.
— Не только. Это высокая башня.
Тогда старина Том сел в кресло и стал дожидаться, когда ему разрешат уйти спать. Ему не хотелось пачкать ковер в гостиной, поэтому он снял башмаки. И тут хозяин спросил:
— Что это, Том?
— Мои башмаки.
— Не только, — сказал хозяин, — это твои шагоходильники.
Потом хозяин указал на свою спальню и спросил:
— А что там?
— Кровать, — сказал Том.
— Не только, — отвечал хозяин. — Это благоуханное место отдохновения. Сейчас я там лягу спать, ведь завтра нам предстоит тяжелая работа.
Хозяин улегся спать, старина Том тоже поднялся к себе на чердак и тоже лег в постель.
В это время кошка прыгнула через очаг, шерсть ее загорелась, и она в испуге бросилась на улицу.
Посмотрел Том в окно, увидел, что кошка промчалась мимо стога и подожгла его, и завопил:
— Хозяин, хозяин! Скорее вставайте с вашего благоуханного места отдохновения! Одевайте шагоходильники! Ваша высоко-прыгающая-за-мячом пробежала через то, что высушивает воду, и подожгла высокую башню!
Старый хозяин даже не шевельнулся, а лишь сказал жене:
— Слышишь? Ну и смышленый у меня раб!
А Том видит, что хозяин не идет, и давай вопить:
— Хозяин, хозяин! Скорее вставайте с вашего благоуханного места отдохновения! Одевайте шагоходильники! Ваша высоко-прыгающая-за-мячом пробежала через то, что высушивает воду, и подожгла высокую башню!
Старый хозяин опять только хихикнул и сказал жене:
— Этот парень молодец! Как хорошо запомнил все, чему я его учил!
Кричал, кричал старина Том, звал, звал хозяина, да все, видать, напрасно. Тогда подбежал он к окну хозяйской комнаты и как гаркнет:
— Да вставайте же вы с кровати, надевайте башмаки! Бегите на улицу! Гасите стог! Его ваша чертова кошка запалила! Дождетесь, что вся ферма сгорит!
Вот тут-то уж хозяин поторопился.
Шестнадцатый и сатана
Пересказ Н. Шерешевской
ще в далекие времена рабства жил один человек, которого прозвали Дылда Шестнадцатый. Шестнадцатый — потому что он носил такие большущие башмаки № 16. Он был жуть до чего высокий и ужас какой сильный, а потому его белый хозяин взваливал на него самую тяжелую работу.
Однажды хозяин говорит ему:
— Шестнадцатый, мне нужен торф. Пойди на болото, нарежь его и принеси сюда.
— Пойдем-сделаем, хозяин, — отвечает Дылда Шестнадцатый.
Идет на болото, нарезает торф кусок за куском по 12x12 футов, приносит к дому и складывает штабелями. Во! А другому не поднять бы и одного куска ни за что.
Другой раз белый хозяин говорит Шестнадцатому:
— А ну-ка притащи мне упряжку мулов. Надо осмотреть их хорошенько.
Отправился Шестнадцатый на пастбище, схватил обоих мулов за уздечку и хотел уж отнести к дому, да мулы заартачились. Головой мотают, копытами бьют, в разные стороны дергают — все уздечки порвали, негодные. Что делать? Подхватил Шестнадцатый одного мула под одну руку, другого под другую и принес их в дом к хозяину.
— Ну, — говорит белый хозяин, — вижу я, коли ты с упрямыми мулами так управился, значит, все тебе нипочем. Ты самого сатану, стало быть, изловить сможешь.
— Пойдем-сделаем, хозяин, — говорит Дылда Шестнадцатый. — Только вот дайте мне девятифунтовый молот, кирку да лопату.
Дал белый хозяин Шестнадцатому все, что тот попросил, отчего же не дать. И велел притащить самого сатану.
Дылда Шестнадцатый вышел из дома в сад и начал рыть землю. Рыл, рыл, почти что месяц рыл, пока не докопался, куда надо было. И, прихватив девятифунтовый молот, отправился к дому сатаны и постучал в дверь. К двери подошел сам сатана.
— Кто там? — спрашивает.
— Дылда Шестнадцатый.
— Чего тебе?
— Хочу тебе кое-что сказать.
Ну, сатана приоткрыл дверь, высунул голову, тут Шестнадцатый бац его молотом по башке, потом подхватил и отнес белому хозяину.
Белый хозяин увидел мертвого сатану да как закричит:
— А ну, прочь отсюда с этой пакостью! Вот не думал, что ты и в самом деле сатану мне притащишь.
Шестнадцатый отнес сатану в сад и бросил назад в яму.
Прошло какое-то время, и Шестнадцатый тоже помер и отправился прямиком на небо. Только святой Петр его не пустил в рай — слишком он был могуч. Опасно! Мог выйти из повиновения, и никто уж не осадил бы его. Все равно, надо же было ему хоть куда-нибудь пристроиться, и отправился Шестнадцатый в ад.
Приблизился к вратам ада, зашел в сад, а там дети сатаны играют. Увидели они Дылду Шестнадцатого и скорей к дому.
— Мама! Мама! — кричат. — Там пришел дядя, который нашего папку убил.
Что ж, пригласила она Шестнадцатого в дом, притворила за ним дверь и предложила сесть. Потом вынула из очага кусок горящего угля и сказала:
— Сюда больше не приходи! На, возьми этот огонь и отправляйся. Сам устроишь ад по-своему.
Вот как все было. А потому, если вам случится увидеть в лесу блуждающий огонь, так и знайте — это Шестнадцатый ищет подходящее местечко для своего ада.
Угадайте, кто?
Пересказ Н. Шерешевской
ила однажды на свете очень миловидная молоденькая негритянская девушка. Глаза ее всегда смеялись, а ноги танцевали. Все молодые люди были от нее без ума, о чем каждый сообщал ей. Ее всегда сопровождала целая свита, куда бы она ни шла. Юноши готовы были даже бросить работу, только бы полюбоваться на нее. А она все не могла решить, за кого же из них выйти ей замуж. Она была чуточку спесива. И все разглядывала их и разбирала по косточкам.
Не стоит ее бранить за это, ведь молодых людей было так много, а выбор сделать так трудно!
И все-таки четырех из них она предпочитала другим. Но кто будет единственный избранник, этого она никак не могла решить.
«А может, мне выйти замуж за того, кто работает быстрее всех?» — наконец подумала она и поделилась этим со своими поклонниками.
Что ж, все четверо были юноши крепкие, сильные и трудностей не боялись. И у каждого было в запасе много нежных слов для хорошенькой негритянки.
Однажды поутру она шла к источнику за водой, держа деревянную бадью в руках.
К ней подошел один из молодых людей, ухаживавших за ней, старший из четырех. Он был плотником.
Он хорошо знал характер девушки и что у нее на уме. И в шутку сказал:
— Я мастер, который ищет работу. Скажи мне, милая, куда ты идешь?
— Я иду за водой! — был ответ.
— И я с тобой! Давай я помогу тебе нести бадью.
Он взял из ее рук бадью, они дошли до источника, и он набрал из него полную бадью воды. А потом пошли назад. И, могу уверить вас, рот влюбленного юноши не был на замке. Он сказал девушке много ласковых слов и попросил выйти за него замуж.
Пока он объяснялся ей в любви, вдруг — крак! — дно деревянной бадьи, полной воды, затрещало и готово было вот-вот выпасть.
Юноша не сплоховал. Как вы думаете, что сделал этот находчивый плотник? Не успела девушка и глазом моргнуть, а в руках у него уже была подходящая доска. Не успела она рта раскрыть, а уж он вырезал из этой доски подходящее для бадьи дно. Не успела она вздохнуть, а уж он вставил дно в бадью, да так крепко, как кора сидит на дереве.
Словом, так быстро, что из бадьи не убежало ни капли воды.
— Можно считать, что я мастер без дела, но вот какой я на деле плотник! — сказал он девушке. — Выйдешь за меня замуж, радость моя?
— Ты лучший плотник во всем штате! Но я еще должна подумать. Подожди немного, тогда я дам ответ.
Времена менялись, а девушка — нет. Пришла зима, стояли сильные холода. Как-то раз у девушки в гостях сидел второй из молодых людей, который ухаживал за ней. Он был дровосеком.
Он хорошо знал характер девушки и что у нее на уме. И в шутку сказал:
— Я лесоруб, который сидит без дела!
Он добавил еще нежных и теплых слов, и все-таки их тепла не хватило, чтобы согреть комнату.
— Тогда раздобудь для печи дров! — сказала девушка. — В доме нет ни щепки.
— С радостью! Я сделаю все, чтобы тебе стало тепло и уютно, единственная моя! — ласково сказал юноша.
Он взял топор и вышел. Неподалеку росло могучее дерево, почти что десяти футов в обхвате. Юноша проверил, достаточно ли остер топор. В это время вдруг разразилась гроза — только в штате Миссисипи зимой бывают такие странные грозы, когда гремит гром, сверкают молнии, а дождя нет.
Когда юноша в первый раз взмахнул топором, вверху сверкнула молния. Слепящий шар ее устремился с неба на дерево, которое он собирался рубить. Топор взлетел вверх, потом упал вниз. Вверх, вниз, вверх, вниз — в тысячу раз быстрее молнии.
Раз! Раз! Ух! Дерево упало.
Гик! Гик! Гик! Во все стороны полетели щепки.
И что бы вы думали, не успела молния ударить в дерево, а молодой дровосек уже с целой вязанкой дров вбежал в дом.
— Вот, моя единственная, я принес много дров, теперь нам будет тепло, и я могу сказать тебе, как я тебя люблю, а потому прошу: выходи за меня замуж! Быть может, я и впрямь лесоруб, который сидит без дела, зато я лучший дровосек на весь штат Миссисипи.
— Не спорю, дровосек ты прекрасный, но о женитьбе еще надо подумать. Подожди немного, тогда я дам ответ.
Однако время не ждет, даже хорошеньких девушек. В Миссисипи пришла весна. Все зазеленело и расцвело. В одно прекрасное утро девушка и третий ее ухажер гуляли в лесу. Этот молодой человек был кузнецом.
Сияло солнце, пели птицы, день был чудесный. Самый что ни на есть подходящий день, чтобы сделать девушке предложение. Так молодой кузнец и поступил, последовав примеру предыдущих молодых людей, и попросил девушку выйти за него замуж.
Что и говорить, ни одной красотке во всем Миссисипи не делали, наверное, столько предложений!
Он хорошо знал характер девушки и что у нее на уме. Шутки ради он сказал:
— Я сапожник без сапог. Но выходи за меня замуж и увидишь, на что я гожусь!
Гвозди и подковы! Он же всегда носил их при себе. Да еще молоток. Пока они беседовали, мимо пробежал олень.
— Милая, сейчас я покажу тебе, как работает сапожник без сапог. Ну чем я не кузнец?
Он догнал оленя, достал молоток, гвозди и подкову… Раз, два, и готово! Олень был подкован на лету.
Закончив работу, юноша воскликнул:
— Видишь, любимая, какой я работник! Теперь ты решишься выйти за меня замуж не медля, как я не медлил, догоняя оленя?
— Кузнец ты прекрасный, лучше и не найти. Но о женитьбе еще надо подумать, — сказала девушка. — Здесь не надо спешить, как в погоне за мулом или за оленем. Подожди немного, тогда я дам ответ.
Пробежало лето, настала осень. Однажды девушке повстречался четвертый из ее вздыхателей, брадобрей.
— Красавица моя, — воскликнул он, — я безработный брадобрей! Но я тебя люблю и сделаю счастливой.
И он сказал ей все-все, что говорят влюбленные молодые люди в таких случаях.
Вдруг из кустов выскочил пушистый кролик с длинными ушами.
— Краса моя, — воскликнул юноша, — я покажу тебе, как бреет безработный брадобрей!
Он вытащил бритву, мыло и воду, которые всегда носил при себе, и не успел кролик пересечь зеленую лужайку, мордочка у него уже была выбрита. И даже за ушами.
— Вот видишь! А теперь пойдешь за меня?
— Брадобрей ты прекрасный, а вот какой муж… Об этом еще надо подумать. Дай мне время, тогда я отвечу.
И милая девушка все думала и думала. Думала и думала…
Так долго думала, что у нас не хватило терпенья дождаться, чтобы узнать, кто станет ее женихом. Мы можем только гадать. И вы тоже. А когда угадаете кто, скажите!
Наказание колдуний
.
Перевод Г. Кружкова
днажды в холодную осеннюю ночь собрались в одном доме старухи колдуньи, чтобы попировать вместе и устроить большое колдовство.
За окнами свистел и гудел ветер, но у разожженного очага было тепло. Старухи подсели к очагу и похвалялись своим чародейским искусством. Они предвкушали, как славно им удастся поворожить и угоститься в предстоящую долгую ночь.
Вдруг раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросила одна из колдуний.
донесся голос из-за двери.
Но старухи только злорадно расхохотались и закричали:
Голос ничего не ответил. Но через минуту снова раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросила другая колдунья. Голос из-за двери завыл жалобно и протяжно:
Но старухи снова расхохотались и закричали в ответ:
После этого они замесили тесто и стали печь себе вкусные сдобные лепешки. Вдруг снова раздался стук в дверь.
закричали колдуньи, уплетая горячие лепешки. Но стук в дверь сделался еще громче.
Тогда старухи маленько перепугались и стали шептаться между собой:
— Придется дать ему хотя бы одну лепешку, чтобы этот дух убрался прочь и не помешал нашему колдовству.
Они взяли маленький-премаленький кусочек теста и бросили его на сковородку. И вдруг маленький кусочек теста стал пухнуть и пухнуть. Он уже не умещался на сковородке, он уже не умещался на плите. Тесто бухнуло на пол и стало расползаться по всему дому. И при этом оно все пухло и пухло.
Тут старухи испугались по-настоящему. Они бросились к двери, но дверь оказалась заперта снаружи!
А тесто пухло и пухло. Вот оно уже по колено старухам, вот уже по пояс. Забрались они на спинки стульев, трясутся от страха. А тесто все пухнет и пухнет! Съежились старухи, глаза их с перепугу округлились, вылезли чуть не на лоб.
закричала одна из них, а другая все твердила по-прежнему:
И тут снова раздался стук, и протяжный голос из-за двери завыл:
И тогда колдуньи съежились еще больше и превратились в ночных сов с круглыми выпученными глазами. Взмахнули они крыльями и вылетели из дома в темный лес.
И поныне вы можете услышать, как они ухают и стонут в ночной чаще. Одни кричат:
А другие отзываются:
И лишь раз в году, в самую глухую и безлунную осеннюю ночь, эти совы снова превращаются в колдуний, чтобы ворожить и чародействовать вместе до утра.
Остерегайтесь ходить по лесу в такую пору.
Косматый-Бородатый
.
Перевод Г. Кружкова
апаша у Уайли был шалопаем и бездельником. Он воровал по ночам дыни у соседей. Он преспокойно дремал, пока хлопок на поле зарастал сорняками. Хуже того, он убил трех ласточек, но ни разу не потрудился поднять камень, чтобы прогнать с огорода нахальную ворону. Однажды он упал с парома на самой быстрине да так и сгинул. Его искали ниже по реке, по всем заводям и песчаным отмелям, но так и не нашли. Только слышали, как с другой стороны реки несколько раз донеслись раскаты какого-то жуткого сатанинского смеха.
— Это Косматый-Бородатый, — поежились люди.
На том поиски и прекратились.
— Уайли, — сказала мать, — Космач утащил твоего папашу, а теперь попробует добраться и до тебя, если ты не поостережешься.
— Не волнуйся, ма, — отвечал Уайли. — Я всегда буду брать с собой своих верных псов. Космач боится собак.
Уайли знал это от матери. А мать знала это потому, что была родом из глухоманных мест за рекой Томбисби и кое-что смыслила в колдовстве.
Однажды Уайли взял топор и отправился к реке срубить несколько жердин для курятника. Двух собак он, как обычно, взял с собою. Но, на беду, они пустились в погоню за кабаном и умчались так далеко, что Уайли их и слышать перестал.
Только он приготовился срубить жердину, как что-то зашуршало в зарослях. Уайли оглянулся и увидел Косматого-Бородатого — тот ухмылялся и шел прямо на Уайли. Огромный, весь заросший волосами, Космач был настоящим страшилищем. Глаза его сверкали, из зубастого рта стекала слюна, и ухмылка была преотвратительная.
— Не смотри на меня так! — закричал Уайли, но Космач продолжал идти на него и по-прежнему ухмылялся.
Тогда Уайли бросил топор и в один миг залез на лавр — ближайшее дерево, которое оказалось рядом с ним. А что ему еще оставалось делать?!
К счастью, Уайли успел приметить, что у Косматого-Бородатого вместо ног были копыта вроде коровьих, а ведь никто никогда не видел, чтобы коровы лазили по деревьям.
— Ты чего туда забрался? — спросил Космач, когда подошел вплотную к стволу.
Уайли посмотрел на него и полез еще выше — на самую верхушку.
— Чего это ты по деревьям лазаешь? — переспросил Космач.
— Мать велела мне держаться от тебя подальше. Что у тебя в этом большом мешке?
— Пока еще ничего.
— Убирайся отсюда!
— Хо-хо! — Космач хохотнул, подобрал топор Уайли и принялся рубить лавр, да так, что только щепки полетели.
— Обратно, щепки, обратно! — завопил Уайли и принялся стучать кулаком по стволу. — Летите обратно и прирастайте к своему месту!
Щепки полетели обратно. Космач выругался и еще быстрее стал махать топором. Но Уайли еще громче принялся заклинать щепки. Так они стучали и кричали наперебой, пока Уайли не охрип и не почувствовал, что его дело плохо.
— Эй, погоди! — крикнул он.
— Чего тебе?
— Отдохни немного! Смотри, как ты умаялся!
— И не подумаю, — прорычал Косматый-Бородатый.
— Прислушайся! Сдается мне, в лесу кто-то лает… Ага! Уж не мои ли это псы возвращаются? Сюда, сюда, мои собачки!
Космач забеспокоился.
— Эй, ты! — обратился он к Уайли. — Слезай ко мне. Я научу тебя всякому колдовству и заклинаниям.
— Спасибо! Меня уже мать кое-чему научила. Так что прощай!
Собачий лай раздавался уже совсем близко. Косматый-Бородатый выругался в последний раз, бросил топор и исчез между деревьями.
Когда Уайли вернулся домой и рассказал, что с ним случилось, мать спросила его:
— А был ли у Космача мешок?
— Был.
— В следующий раз, когда встретишь Косматого-Бородатого, не надо залезать на лавр.
— Понимаю, ма. Надо выбрать дерево потолще.
— Ни на какое дерево не надо залезать. Слушай меня внимательно, Уайли, и я научу тебя, как можно этого Космача посадить в лужу.
— Еще чего! Я его — в лужу, а он меня — в мешок! Нет, ма, я на это не согласен.
— Послушай меня и сделай в точности так, как я тебе говорю. Ты ему скажешь: «Здравствуй, Косматый-Бородатый». Он тебе ответит: «Здравствуй, Уайли». Тогда ты скажешь: «Говорят, что ты лучший колдун в наших краях». Он ответит: «Вроде бы так». А ты скажи: «Бьюсь об заклад, что ты не сможешь превратиться в жирафа». Чем больше ты будешь дразнить его, тем больше он будет стараться, понимаешь? А потом скажи ему: «Бьюсь об заклад, что ты не сможешь превратиться в опоссума». И как только он превратится в опоссума, хватай его и сажай в мешок.
— Попробую, ма, — согласился Уайли. — Хотя и не очень мне это по вкусу.
Привязал он своих собак, чтобы не напугать Космача, и снова отправился к реке. А Косматый-Бородатый уже тут как тут. Идет к нему сквозь заросли, усмехается во весь рот, зубищи так и сверкают. И мешок при нем. Уайли чуть на дерево не забрался от страха, еле удержался.
— Здравствуй, Косматый-Бородатый, — сказал он.
— Здравствуй, Уайли.
— Слыхал я, что ты самый лучший колдун в наших краях.
— Да вроде бы так.
— Бьюсь об заклад, что в жирафа ты все-таки не можешь превратиться!
— Это для меня пара пустяков, — усмехнулся Косматый-Бородатый.
— Да нет, слабо тебе!
Тогда Космач крутанулся на месте и превратился в жирафа.
— Неплохо. Но в крокодила ты уж точно не сможешь превратиться!
Жираф крутанулся на месте и превратился в крокодила.
— Неплохо. Но большим животным обернуться, конечно, легче, — продолжал Уайли дразнить Космача. — А вот в опоссума превратиться тебе слабо!
Крокодил обиженно мотнул хвостом, крутанулся на месте и превратился в маленького опоссума. В тот же миг Уайли схватил его и сунул в мешок. Завязал покрепче и швырнул мешок в реку.
Уф! Наконец-то! Уайли облегченно вздохнул и отправился домой. Но не успел он пройти и двадцати шагов, как в зарослях затрещало. Обернулся, а там — Косматый-Бородатый. Идет к нему, усмехается.
Еле успел Уайли забраться на дерево. А Космач подходит поближе и рычит:
— Что? Не ожидал? А я превратился в ветер и вылетел из мешка. Плохо твое дело. Я буду сидеть здесь, пока ты не ослабеешь от голода и не свалишься прямо мне в руки. Ну что, Уайли, какое тебе еще колдовство показать?
Уайли призадумался. Вспомнил он о своих псах, что были привязаны возле дома. Эх, если бы они могли сейчас прибежать к нему на помощь!
— Да, — сказал он. — Неплохо у тебя получаются эти фокусы с превращениями. Но я уверен, что совсем уничтожить какую-нибудь вещь тебе не под силу. Чтобы вот была — и нет ее!
— Хо-хо! Мне это легче легкого. Видишь гнездо в развилке сучьев? Вот оно есть, а вот — хоп! — его нету!
— А мою рубашку можешь уничтожить?
— Хоп! — сказал Косматый-Бородатый, и рубашка исчезла.
— Ну, это была простая рубашка. А вот веревочка, которой у меня штаны подвязаны, не простая, а заговоренная. С такой веревочкой тебе не справиться.
— Чепуха! Я могу в один миг уничтожить все веревки во всей округе, простые и заговоренные!
— Попробуй, — подначил его Уайли (он только этого и дожидался).
— Хоп! — сказал Космач. — Ну что — видал? Раз, два — и готово! Во всей округе не осталось ни одной веревки.
Тогда Уайли покрепче прижался спиной к стволу: одной рукой он ухватился за ветку, а другой придержал штаны.
— Эй, собачки мои, сюда! — громко закричал он.
И собаки, лишенные привязи, примчались к нему на помощь.
Вернулся Уайли домой, а мать его спрашивает, удалось ли ему засунуть Косматого-Бородатого в мешок.
— Удалось, ма. Но он превратился в ветер и выбрался наружу.
— Да, этого мы не учли, — призналась мать. — И все-таки ты сумел дважды оставить Космача ни с чем. Если удастся одурачить его и в третий раз, придется ему оставить тебя в покое. Но в третий раз сделать это будет непросто.
— Уж как-нибудь, ма, надо изловчиться.
— Что-нибудь да придумаем.
Мать присела к очагу, подперла голову руками и крепко задумалась. Тем временем Уайли вышел во двор и привязал одну собаку у передней двери дома, а другую — у задней. Потом вернулся, развел в очаге огонь, взял метлу и черенок от мотыги и крест-накрест перегородил ими окно. Он слыхал, что это помогает от злого духа. Спустя некоторое время мать сказала:
— Уайли, я кое-что придумала. Сходи-ка в сарай и принеси сюда поросенка от нашей старой свиньи.
Уайли так и сделал.
— А теперь, — сказала мать, — пойди спрячься на чердаке.
Только Уайли успел скрыться на чердаке, как вдруг поднялся страшный ветер, заскрипели деревья и собаки во дворе завыли. Поглядел Уайли сквозь дырку от сучка и видит: какой-то зверь величиной с мула, с тяжелыми рогами на голове вышел из лесу и движется к их дому. Пес у передней двери рвется с привязи, шерсть у него дыбом, клыки оскалены. Да не пускает веревка. Тут выбежал из зарослей другой зверь, величиной с крупную свинью, с длинным носом, с острыми большими зубами. Рванулся смелый пес, порвал привязь и умчался в заросли вдогонку за чудищем. Поглядел Уайли в щель с другой стороны и видит, что второй пес тоже порвал привязь и мчится в лес за каким-то животным, похожим на опоссума, но втрое крупнее.
— Вот так дела! — прошептал Уайли. — Теперь и Косматого-Бородатого жди.
Ждать пришлось не долго. Внезапно Уайли услышал, как кто-то тяжелый возится на крыше, топчется коровьими копытами. Когда этот кто-то наткнулся на горячую трубу, он громко выругался: догадался, что в очаге горит сильный огонь и через крышу в дом не проникнуть. Тогда Космач спрыгнул на землю и постучался в дом.
— Эй, мамаша! — прохрипел он. — Я пришел за твоим малышом.
— Ты его не получишь, — ответила мать.
— Отдай мне его, а не то я подожгу вашу лачугу молнией!
— А я потушу ее кувшином сливок, — отвечала мать.
— Отдай мне его, а не то я высушу вымя твоей корове и нашлю полчища вредоносной тли — пусть пожрет ваш хлопок!
— Ты не сделаешь этого, Космач. Это гнусно и подло!
— А я и есть гнусный. Я самый подлый на свете.
— Послушай, Космач! А если я отдам тебе моего малыша, ты уберешься отсюда и оставишь нас в покое?
— Клянусь, — пообещал Косматый-Бородатый.
И тогда мать отперла ему дверь.
— Вон он лежит в постели, мой малыш, — сказала она.
Космач ринулся к постели и сдернул одеяло.
— Ха! — рявкнул он. — Да тут всего лишь поросенок!
— А я и не сказала тебе, какого малыша ты получишь — человечьего или свинячьего. Этот малыш от моей свиньи, значит, он мой. Забирай его и уходи, как договорились.
Косматый-Бородатый аж взвыл от ярости. Затопал копытами, заскрипел зубами, потом заграбастал поросенка, выскочил из дома и помчался прямиком через лес — все на свете крушил от злости на своем пути. Целая просека осталась там, где он пробежал, будто ураган пронесся и вырвал с корнями деревья.
Тут только Уайли спустился с чердака.
— Он ушел, ма?
— Да, мой мальчик. Старый Космач тебе больше не страшен. Мы одурачили его ровно три раза.
Не испытывай терпенье Божье!
Перевод Н
.
Ноздриной
ешили раз братец Ящерица да братец Лягушка пролезть сквозь щель в заборе. А надо вам сказать, что в те времена братец Ящерица мог сидеть так же прямо, как братец Лягушка. Старина Лягушка и говорит:
— Полезу-ка я вперед, и да поможет мне Бог!
Бочком-бочком и протиснулся на ту сторону.
Братец Ящерица важно так и говорит:
— Поможет мне Бог или нет, я все равно пролезу в эту щель.
Сунулся в щель, а тут сверху свалилось бревно — бац! — и его расплющило.
С тех самых пор ящерица ползает в пыли на брюхе, а лягушка или гордо восседает, высоко подняв голову, или прыгает всюду как хочет.
Сказки белых поселенцев
Как сверчок ходил ужинать
Перевод А. Сергеева
ело было к вечеру. Выполз сверчок из норки и стал искать, чем бы поужинать. Вдруг — хоп! — ящерица схватила сверчка.
— Прошу тебя, отпусти меня, и я больше никогда не приду на это место, — взмолился сверчок.
— Ну нет, дома меня ждут маленькие ящерки, они очень любят сверчков, и я обещала принести им сверчка на ужин.
Хоп! — лягушка схватила ящерицу и говорит:
— Ну, вот я тебя и поймала!
— Прошу тебя, отпусти меня, и я больше никогда не приду на это место, — взмолилась ящерица.
— Ну нет, дома меня ждут лягушата, они очень любят ящериц, и я обещала принести им ящерицу на ужин.
— Ну, вот я тебя и поймал!
Хоп! — змея схватила лягушку и говорит:
— Ну, вот я тебя и поймала!
— Прошу тебя, отпусти меня, и я больше никогда не приду на это место, — взмолилась лягушка.
— Ну нет, дома меня ждут маленькие змейки, они очень любят лягушек, и я обещала принести им лягушку на ужин.
Тут орел камнем упал на змею, схватил ее и говорит:
— Прошу тебя, отпусти меня, и я больше никогда не приду на это место, — взмолилась змея.
— Ну нет, дома меня ждут орлята, они очень любят змей, и я обещал им принести змею на ужин.
Бах! — выстрелило ружье, и орел выпустил змею, змея выпустила лягушку, лягушка выпустила ящерицу, ящерица выпустила сверчка.
Сверчок скорее поскакал к себе домой, и ящерица побежала к себе домой, и лягушка запрыгала к себе домой, и змея поползла к себе домой, а охотник с ружьем взял орла за крыло и понес к себе домой.
Так однажды сверчок ходил ужинать.
Маленькая мышка с прекрасным длинным хвостом
Перевод А. Сергеева
днажды старая кошка уселась возле печки, мурлычет себе, мурлычет.
Мимо печки пробегала мышка. Кошка взяла и откусила ей хвост.
— Кошка, отдай мне, пожалуйста, мой прекрасный длинный хвост, — сказала мышка.
— Ладно, только пойди к корове и принеси мне молока, — сказала ей кошка.
Мышка бегом-бегом к доброй старой корове.
— Корова, дай мне, пожалуйста, молока, я дам молоко кошке, и кошка отдаст мне мой прекрасный длинный хвост.
— Ладно, только пойди в сарай и принеси мне сена, — сказала корова.
Мышка бегом-бегом к доброму старому сараю.
— Сарай, дай мне, пожалуйста, сена, тогда корова даст мне молока, а кошка отдаст мне мой прекрасный длинный хвост.
— Ладно, только пойди к кузнецу и принеси мне ключ, — сказал сарай.
Мышка бегом-бегом к доброму старому кузнецу.
— Кузнец, дай мне, пожалуйста, ключ, тогда сарай даст мне сена, корова даст мне молока, а кошка отдаст мне мой прекрасный длинный хвост.
— Ладно, только пойди к угольщику и принеси мне угля, — сказал кузнец.
Мышка бегом-бегом к доброму старому угольщику.
— Угольщик, дай мне, пожалуйста, угля, тогда кузнец даст мне ключ, сарай даст мне сена, корова даст мне молока, а кошка отдаст мне мой прекрасный длинный хвост.
Угольщик дал мышке угля, кузнец дал ей ключ, сарай дал ей сена, корова дала ей молока, мышка отнесла молоко кошке, и кошка отдала ей ее прекрасный длинный хвост.
Как обезьяна поссорилась с крабом
Перевод А. Сергеева
раб и обезьяна искали, чего бы поесть. Краб нашел рисовый пирог, а обезьяна семечко финиковой сливы. Обезьяне очень хотелось есть, а что делать с семечком, она не знала. Наверно, с ним хлопот не оберешься. И она предложила крабу обменяться находками. Краб согласился, и обезьяна весело побежала своим путем, на ходу кусая пирог.
«Здорово я одурачила краба», — думала обезьяна.
А краб тем временем посадил семечко и не успел оглянуться, как из него выросло здоровенное дерево, все увешанное финиковыми сливами. Проходила обезьяна мимо владений краба и тотчас же заметила новое дерево. Не долго думая, она залезла на ветку и стала за обе щеки уплетать вкусные, спелые сливы. Краб попросил ее кинуть ему на землю несколько штучек. И в самом деле, ведь это были его собственные сливы! Но обезьяна и не думала его слушать. Вместо этого она стала кидать в краба зелеными, незрелыми сливами. Они были такие твердые и так больно били краба, что он скорее побежал к себе домой.
В тот же день к крабу зашли в гости его друзья — ступка, пчела и орешек. Краб рассказал им, как его обидела обезьяна, и они договорились проучить обидчицу. Для этого краб пригласит ее к себе домой. Там-то ее и встретят его верные друзья.
Ничего не подозревая, обезьяна явилась к крабу и уселась у печки, в которой тлели угольки. Что тут началось! В печке среди угольков лежал орешек. Вдруг он как лопнет от жара, как подскочит — да прямо обезьяне в глаз! Обезьяна бегом на кухню, чтобы положить на глаз примочку. А на кухне из банки с вареньем как вылетит пчела да как укусит обезьяну в нос! Тут обезьяна — к двери. А у двери на нее с высокой полки как свалится ступка! Обезьяна так и растянулась на полу. Тут подбегает к ней краб, хватает ее за горло клешнями и говорит:
— Ну как, голубушка, будешь меня обижать?
Стыдно стало обезьяне, попросила она у краба прощения, и краб ее простил.
Лиса и индейка
Перевод А. Сергеева
блюбовала лисица индейку — уж больно хорошая индейка сидела на дереве. Подошла лисица к дереву, говорит:
— Милая индеечка, слышала ли ты, какой нам новый закон вышел? Теперь лисы не имеют права есть индеек, а собаки охотиться на лис. Спускайся-ка ты ко мне, давай о новом законе потолкуем.
— Да чего это ради? — отвечает индейка. — Мы и так о нем можем потолковать.
Тут обе они услышали собачий лай. Вот-вот выскочат собаки из-за холма.
— Знаешь, я побегу, — сказала лисица.
— Зачем? — удивилась индейка. — Ты же сама говоришь, что по новому закону они на лис не охотятся.
— Это верно, — говорит лиса, — только вдруг собаки про этот закон не слыхали?
Как лягушки яму рыли
Перевод А. Сергеева
тарый лис поймал кролика и говорит:
— Сейчас я тебя съем.
Кролик понял, что пропал, но вдруг ему в голову пришла хорошая мысль.
— Мистер Лис, — спрашивает кролик, — вы лягушек любите?
— Еще бы, — отвечает лис, — кто же их не любит?!
— Так вот, мистер Лис, — продолжает кролик, — отпустите меня, я наловлю вам столько лягушек, сколько захотите!
Лису жалко отпускать кролика, да уж очень хочется лягушечек. Согласился лис:
— Ладно. Иди лови!
— Только уж вы, мистер Лис, делайте все, как я скажу, — предупреждает кролик. — Ложитесь на землю и не шевелитесь. Не вздумайте лапой пошевелить! И ухом не шевельните, и глазом не моргните, и смотрите, чтобы даже кончик хвоста не шевельнулся!
Лис лег на землю и замер.
А кролик поскакал к пруду. Прискакал к пруду — лягушек не видать, не слыхать!
— Лягушки, лягушки, идите сюда! — зовет кролик. — Знаете, лягушки, старый лис околел. Вон он там валяется!
Тишина стоит над прудом немая. Пригляделся кролик и видит: из воды два больших глаза показались. Выглянула из воды сама Матушка Лягушка и квакает (ее слова нужно произнести, квакая басом):
— Что тебе? Что тебе? Что тебе?
— Матушка Лягушка, — говорит кролик, — старый лис околел. Я знаю, какая это вам, лягушкам, радость. Пошли бы вы да похоронили его!
— Мы пойдем. Пойдем. Пойдем, — квакает Матушка Лягушка.
Стала Матушка Лягушка сзывать всех лягушек. Созвала самых больших, созвала средних, созвала самых маленьких. Всех до одной созвала.
Все лягушки из пруда прыг-прыг-прыг — спешат хоронить лиса. Прискакали и видят: лежит мистер Лис на земле. Лапа не шевелится, ухо не шевелится, даже кончик хвоста не шевелится.
«Правда, околел лис», — думают лягушки.
— Ну, теперь хороните его, — говорит кролик. — Только яму поглубже выройте.
Лягушки за дело, роют да роют. Наконец одна старая лягушка выбилась из сил, говорит (ее слова нужно произнести, квакая низким голосом):
— Глубоко тут! Глубоко тут! Глубоко тут! Может, хватит?
— А вы можете оттуда выпрыгнуть? — спрашивает кролик.
Большая старая лягушка отвечает (ее слова опять нужно произнести, квакая низким голосом):
— Выпрыгнем! Выпрыгнем! Выпрыгнем!
— Ну тогда поройте еще немножко, — советует кролик.
Снова лягушки роют и роют. Упарилась самая маленькая лягушечка, запищала слова нужно произносить тоже квакая, но только тоненьким голоском):
— Глубоко уже! Глубоко уже! Глубоко уже! Может, хватит?
— А вы можете оттуда выпрыгнуть? — спрашивает кролик.
Лягушечка отвечает (ее слова нужно опять произносить, квакая тоненьким голоском):
— Выпрыгнем! Выпрыгнем! Выпрыгнем!
— Ну тогда поройте еще немножко, — советует кролик.
Снова лягушки роют и роют. Замучилась средняя лягушка, закричала (ее слова надо произнести, квакая средним голосом):
— Глубоко уже! Глубоко уже! Глубоко уже! Может, хватит?
— А вы можете оттуда выпрыгнуть? — спрашивает кролик.
Средняя лягушка отвечает (ее слова опять надо произнести, квакая средним голосом):
— Выпрыгнем! Выпрыгнем! Выпрыгнем!
— Ну тогда поройте еще чуть-чуть, — советует кролик.
Снова лягушки роют да роют, и вот наконец сама Матушка Лягушка квакает басом:
— Глубоко уже! Глубоко уже! Глубоко уже! Может, хватит?
— А вы можете оттуда выпрыгнуть? — спрашивает кролик.
Матушка Лягушка отвечает басом:
— Нет, не можем! Нет, не можем! Нет, не можем!
— Ну, тогда хватит! — говорит кролик и кричит: — Мистер Лис, можете ожить! Все лягушки в яме — кушайте на здоровье!
Крикнул и был таков!
Человека не победишь
Перевод А. Сергеева
ла пантера по лесу. В то же самое время шел по лесу медведь. Идут они друг другу навстречу и сами того не знают. Встретились у ручья. Перейти ручей можно только по стволу упавшего дерева.
— Прочь с дороги! Прочь с дороги! — кричит пантера и ступает на ствол.
— Ишь чего захотела, — говорит медведь, — сама уходи прочь с дороги! — И тоже ступает на ствол — с другой стороны.
Столкнулись они на самой серединке, подрались, и оба упали в воду. Кое-как выбрались на бережок.
— Я сильнее всех! Я сильнее всех! — рычит пантера.
— Ничего подобного! — ревет медведь.
— Кого это я слабее? Кого это я слабее? — кричит пантера.
— Человека, — отвечает медведь.
— Покажи мне его! Покажи мне его! — визжит пантера.
— Пойдем, — ревет медведь, — покажу тебе человека.
Повел медведь пантеру, привел к дороге.
— Тут подождем, — говорит медведь.
Спрятались медведь с пантерой в кустах. Подождали они чуть-чуть — вдруг по дороге бежит мальчишка, веселую песенку насвистывает.
— Это человек? — шепчет пантера.
— Нет, — отвечает медведь, — он будет человеком.
Вскоре на дороге показался старик. Идет, хромает, на палочку опирается.
— Это человек? — шепчет пантера.
— Нет, — отвечает медведь, — он был человеком.
Еще немного подождали — идет по дороге молодой человек. Ружье на плече, на боку охотничий рог.
— Ну, этот-то человек? — сердится пантера.
— Человек, — рычит медведь и бегом-бегом в лес.
Человек очень удивился, когда увидел, что перед ним стоит пантера, готовая броситься. Он скинул с плеча ружье и выстрелил в пантеру, но в спешке не прицелился как следует и не попал. Тогда он затрубил в рог, и на помощь ему примчались собаки. Пантера чудом унесла ноги.
Через несколько дней повстречались в лесу медведь и пантера.
— Ну что, сильнее ты человека? — спросил медведь.
— Нет, — сказала пантера. — Он снял с плеча палку, и из нее вылетели гром и молния. А потом он затрубил в рог и вызвал дьявола с чертенятами. Человека не победишь!
Отчего коты и кошки умываются после еды
Перевод А. Сергеева
дин кот поймал воробья и хотел его съесть. Но воробей сказал ему:
— Какой это джентльмен принимается за еду не умывшись?
Кот подумал, что это очень верно. Он поставил воробья на землю и стал умываться лапкой. Воробей, конечно, улетел.
Кот понял, что его провели, и поклялся, что всегда будет сначала есть, а умываться потом.
С тех пор все коты и кошки на свете умываются после еды.
Ссора ветра с громом
Перевод А. Сергеева
етер сказал:
— Все, что есть на земле, живет благодаря мне.
— Нет, — обиделся гром, — на самом деле все обязано жизнью мне.
Гром рассердился. Он решил больше не дружить с ветром и улетел.
Ветер сказал:
— Я прекрасно обойдусь без грома. Ведь все на земле живет благодаря мне.
И он принялся дуть во всю мочь. Однако на земле ничего не росло. Больше того, сама земля спеклась и растрескалась. Понял ветер, что зря похвалялся. Пришлось ему лететь к грому.
— Ты прав, — сказал он ему. — У меня что-то ничего не получается. Давай опять работать вместе. На земле все высохло и повыгорело. Вернись!
Гром вернулся. Он загрохотал изо всех сил. Пошел дождь. На деревьях появились листочки, на лугах зазеленела трава. Вслед за громом прилетел ветер. Весело было ему кувыркаться в высокой траве.
С тех пор оба они живут в дружбе и вместе заботятся о земле.
Как утки улетели вместе с озером
Перевод А. Сергеева
дин индианский старожил рассказывал:
— Когда я был мальчишкой, жил я на Дальнем Западе. Погода там чудная, не то что у нас в Индиане.
Раз пошел я охотиться и вышел к озеру. Смотрю, а озеро сплошь усеяно утками. Миллионов пять уток на озере!
Вечер был теплый, но только я вышел к озеру, как зашло солнце и стало так холодно, что вода тут же замерзла и утки оказались во льду.
Услышали утки мои шаги, испугались и взлетели все разом. Да так рванули лед, в котором сидели, что промерзшее озеро взлетело вместе с ними и на его месте осталась огромная дыра.
Все, что я говорю вам, чистая правда! Если вам доведется бывать в тех краях, вы непременно увидите эту дыру — люди назвали ее Большим Каньоном.
Жадный жирный человек
Перевод А. Сергеева
ил на свете жадный жирный человек, который никак не мог наесться досыта. Однажды утром он съел горшок каши и запил его бочкой молока. И все-таки ему очень хотелось есть. Он вышел из дому и встретил маленького мальчика.
Мальчик спросил его:
— Отчего ты такой жирный?
— Я съел горшок каши, запил его бочкой молока и все-таки очень хочу есть. Поэтому я сейчас поймаю тебя и съем.
Он поймал мальчика и проглотил его. Затем он поймал девочку и проглотил ее, затем пошел дальше по дороге и встретил собачку.
Собачка спросила его:
— Отчего ты такой жирный?
— Я съел горшок каши, запил его бочкой молока, потом я съел мальчика, потом я съел девочку, а сейчас я поймаю тебя и съем.
Он поймал собачку и проглотил ее.
Потом он пошел дальше по дороге и встретил кошечку.
Кошечка спросила его:
— Отчего ты такой жирный?
— Я съел горшок каши, запил его бочкой молока, потом я съел мальчика, потом я съел девочку, потом я съел собачку, а сейчас я поймаю тебя и съем.
Он поймал кошечку и проглотил ее. Затем он пошел дальше по дороге и встретил лисичку.
Лисичка спросила его:
— Отчего ты такой жирный?
— Я съел горшок каши, запил его бочкой молока, потом я съел мальчика, потом я съел девочку, потом я съел собачку, потом я съел кошечку, а сейчас я поймаю тебя и съем.
Он поймал лисичку и проглотил ее. Затем он пошел дальше по дороге и встретил кролика.
Кролик спросил его:
— Отчего ты такой жирный?
— Я съел горшок каши, запил его бочкой молока, потом я съел мальчика, потом я съел девочку, потом я съел собачку, потом я съел кошечку, потом я съел лисичку, а сейчас я поймаю тебя и съем.
Он поймал кролика и проглотил его. Затем он пошел дальше по дороге и встретил белочку.
Белочка спросила его:
— Отчего ты такой жирный?
— Я съел горшок каши, запил его бочкой молока, потом я съел мальчика, потом я съел девочку, потом я съел собачку, потом я съел кошечку, потом я съел лисичку, потом я съел кролика, а сейчас я поймаю тебя и съем.
— А ты меня не поймаешь, — сказала белочка.
Она побежала к дереву, и жадный жирный человек побежал за ней. Белочка прыгнула на ветку, и жадный жирный человек влез на ветку. Белочка прыгнула на ветку повыше, и жадный жирный человек влез на ветку повыше. Тогда белочка перепрыгнула на соседнее дерево, и жадный жирный человек прыгнул на соседнее дерево. Но не допрыгнул и упал И ЛОПНУЛ.
— Я свободен, — сказал мальчик.
— Я свободна, — сказала девочка.
— Я свободна, — сказала собачка.
— Я свободна, — сказала кошечка.
— Я свободна, — сказала лисичка.
— Я свободен, — сказал кролик.
— Я свободна, — сказала белочка. — Я СВОБОДНА, ПОТОМУ ЧТО НЕ ПОДДАЛАСЬ.
Золото в печке
Перевод А. Сергеева
или-были две сестры. Как-то одна сестра пошла наниматься в работницы к ведьме.
— Что ж, — сказала ведьма, — оставайся у меня. Я сейчас пойду в лавку, а ты прибери в доме, только смотри в печку не заглядывай.
Ведьма ушла, а девчонка мигом к печке и заглянула в нее. А в печке висел мешок с золотом. Девчонка взяла золото и скорей наутек. Пробегает она мимо коровы.
— Подои меня, девочка, а то меня сколько уж лет не доили, — просит корова.
— Некогда мне, — отвечает девчонка.
Бежит она мимо овцы.
— Остриги меня, девочка, а то меня сколько уж лет не стригли, — просит овца.
— Некогда мне, — отвечает девчонка.
Бежит она мимо лошади.
— Покатайся на мне, девочка, а то на мне сколько уж лет не катались, — просит лошадь.
— Некогда мне, — отвечает девчонка.
Подбегает она к мельнице.
— Помели на мне, девочка, а то на мне сколько уж лет ничего не мололи, — просит мельница.
— Некогда мне, — отвечает девчонка, а сама входит в мельницу и ложится за дверью спать.
Тем временем ведьма возвращается домой и видит: ни девчонки, ни золота. Идет ведьма к корове и спрашивает:
— Мимо мчалась, — мычит корова.
Идет ведьма к овце и спрашивает:
— Бегом к берегу побежала, — блеет овца.
Идет ведьма к лошади и спрашивает:
— Вон под ту горку, и-го-го, — ржет лошадь.
Идет ведьма к мельнице и спрашивает:
— А ты загляни ко мне за дверь, — отвечает мельница.
Ведьма заглянула за дверь, а там спит девчонка. Ведьма превратила ее в камень, а потом взяла свое золото и ушла домой.
Вскоре к ведьме приходит вторая сестра, тоже нанимается в работницы.
— Что ж, — говорит ведьма, — оставайся у меня. Я сейчас пойду в лавку, а ты займись хозяйством, только смотри в печку не заглядывай.
Ведьма ушла, а девчонка мигом к печке и заглянула в нее. А в печке — мешок с золотом. Девчонка взяла золото и скорей наутек. Пробегает она мимо коровы.
— Подои меня, девочка, а то меня сколько уж лет не доили, — просит корова.
Девчонка подоила корову. Бежит дальше, видит — стоит овца.
— Остриги меня, девочка, а то меня сколько уж лет не стригли, — просит овца.
Девчонка остригла овцу. Бежит дальше, видит — стоит лошадь.
— Покатайся на мне, девочка, а то на мне сколько уж лет не катались, — просит лошадь.
Девчонка покаталась на лошади. Бежит дальше, видит — стоит мельница.
— Помели на мне, девочка, а то на мне сколько уж лет ничего не мололи, — просит мельница.
Девчонка помолола на мельнице и легла за дверью спать.
А тем временем ведьма возвращается домой и видит: ни девчонки, ни золота. Идет ведьма к корове и спрашивает:
— Не знаю, — мычит корова.
Идет ведьма к овце и спрашивает:
— Не ведаю, — блеет овца.
Идет ведьма к лошади и спрашивает:
Откуда мне знать? — ржет лошадь.
Идет ведьма к мельнице и спрашивает:
— Что-то я совсем оглохла, — говорит мельница. — Войди-ка в меня и стань в ковш, а то я тебя плохо слышу.
Стала ведьма в ковш и говорит:
Вдруг мельница как замелет — и смолола ведьму в муку.
Тут девчонка проснулась, обратила камень за дверью назад в сестру, и пошли они к себе домой, и зажили припеваючи.
Поющие гуси
Перевод А. Сергеева
дин человек взял ружье и пошел подстрелить какую-нибудь дичь к обеду. Идет он и слышит, что в небе кто-то поет. Поднял голову и видит — летят по небу гуси да поют:
— Ла-ли-лу, ну, квилла, все мы здесь, ну, квилла, банг-банг-банг, квилла банг!
Прицелился человек, подстрелил гуся. Подстреленный гусь падает и поет:
— Ла-ли-лу, ну, квилла, я упал, ну, квилла, банг-банг-банг, квилла банг!
Принес человек гуся домой и велел жене испечь его к обеду. Ощипала жена гуся, и все перышки сами за окошко улетели. Поставила она гуся в печку. Гусь печется в печке, а сам все время тихонько напевает:
— Ла-ли-лу, ну, квилла, все сюда, ну, квилла, банг-банг-банг, квилла банг!
Испекся гусь. Поставила его жена на стол. Взял муж ножик и вилку, хочет гуся разрезать. А гусь поет:
— Ла-ли-лу, ну, квилла, все сюда, ну, квилла, банг-банг-банг, квилла банг!
Только нацелился муж вилкой в гуся — как вдруг страшный шум и огромная стая гусей влетает в окошко и поет:
— Ла-ли-лу, ну, квилла, все мы здесь, ну, квилла, банг-банг-банг, квилла банг!
Тут каждый гусь втыкает по выщипнутому перу в печеного гуся, тот отряхивается, слезает с блюда, и все гуси улетают в окошко. Летят по небу гуси да поют:
— Ла-ли-лу, ну, квилла, все мы здесь, ну, квилла, банг-банг-банг, квилла банг!
Муравей и пшеничные зерна
Перевод А. Сергеева
дин король больше всего на свете любил слушать сказки. Все придворные уже рассказали ему все сказки, которые знали, и поэтому король объявил, что отдаст дочку замуж за того, кто расскажет ему такую сказку, которая никогда не кончится. Однако если это будет просто очень длинная сказка с концом, то рассказчика тут же казнят.
Пришел во дворец к королю один красивый молодой человек и говорит, что может рассказать такую сказку, которая никогда не кончится.
— Знаешь, если это будет просто очень длинная сказка, я тебя казню, — говорит король.
Только молодой человек не испугался, сел на скамеечку возле королевского трона и начал рассказывать:
— Жил на свете муравей. Он уже несколько дней не ел и был очень голодный. Полз муравей по дороге, полз и вдруг увидал огромный амбар. В этот амбар фермер ссыпал всю свою пшеницу. Муравей решил утащить из амбара пшеницы — и сейчас поесть, и запас сделать.
Пробрался муравей в амбар, взвалил на спину пшеничное зерно и потащил домой. Муравей был маленький и мог унести только одно зернышко. Поэтому он вернулся в амбар, взвалил на спину еще одно пшеничное зерно и потащил домой. Потом он вернулся в амбар, взвалил на спину еще одно пшеничное зерно и потащил домой. Потом он вернулся в амбар, взвалил на спину еще одно пшеничное зерно и потащил домой. Потом он вернулся в амбар…
Красивый молодой человек рассказывал и рассказывал, как муравей таскал пшеничные зерна из амбара, и король понял, что эта сказка в самом деле никогда не кончится. И он сказал:
— Бери мою дочку в жены, только кончай скорей свою бесконечную сказку!
— Хорошо, — сказал молодой человек. — Увидел муравей, что дом его полон пшеничных зерен, что не надо ему больше в амбар возвращаться, уселся поудобнее и стал есть. Тут и сказке конец.
Король был доволен, а красивый молодой человек и королевская дочка поженились и зажили припеваючи.
Одноногая курица
Перевод А. Сергеева
доктора был в услужении мальчишка по имени Джек. Однажды к обеду зажарили курицу. Джек не утерпел и тайком отъел у нее ножку, а чтобы доктор не заметил, положил ее на поднос отъеденной ножкой вниз. У доктора в тот день были гости. Сидят они, кушают. Переворачивает доктор курицу и видит: одной ножки нет.
— Что это такое, Джек? — спрашивает доктор. — Куда делась вторая ножка?
— Наверно, это была одноногая курица, сэр, — отвечает Джек. — Я тут недавно видел множество одноногих кур.
На следующее утро доктор с Джеком отправились по делам. Доктор в коляске сидит, Джек лошадью правит. Едут они и видят: возле дороги куры стоят. День холодный, куры продрогли, нахохлились, стоят на одной ноге.
— Смотрите, доктор, — восклицает Джек, — вот об этом я вчера и говорил! Видите, они все одноногие!
— Кыш! — крикнул доктор.
Тут все куры высунули вторую ногу и разбежались.
— Ну вот, я так и думал, — говорит доктор.
— А что ж, доктор, — соглашается Джек, — скажи вы «кыш» вчерашней курице, она бы тоже вторую ножку высунула!
Суп из гвоздя
Перевод А. Сергеева
ришел нищий в дом и попросил у хозяйки поесть. Хозяйка сказала, что у нее ничего нет.
— Дайте мне гвоздь, и я наемся досыта, — сказал нищий.
— Вот вам гвоздь, — сказала любопытная хозяйка.
Нищий вбил гвоздь над очагом.
— Мне бы еще котелок, и я уж точно наелся бы досыта, — сказал он.
Хозяйка дала ему котелок, и он повесил его на гвоздь. В котелок он налил воды.
— Соли бы щепотку, — сказал он.
— Вот вам соль, — сказала хозяйка.
Нищий посолил воду и вздохнул:
— Теперь бы маленький кусочек мяса, и еды у меня было бы — есть не съесть.
Хозяйка принесла из кладовки кусочек мяса.
Нищий положил мясо в котелок.
— А теперь надо самую малость овощей, — заключил он.
Хозяйка начистила ему картошки, моркови и лука.
Нищий подбрасывал дрова в очаг, и суп в котелке весело кипел. Супа этого хватило и нищему, и хозяйке, и еще осталось.
Глупый Джон и дождь
Перевод А. Сергеева
лупый Джон только что надел новый красивый костюм, а тут мать посылает его по делу в соседнюю деревню.
— Только смотри, Глупый Джон, не попади под дождик, — говорит мать, — а то твой новый красивый костюм пропадет. Если начнется дождик, ты куда-нибудь спрячься.
— Хорошо, — отвечает Глупый Джон и отправляется в путь.
На небе собираются тучи. Только дошел Глупый Джон до мостика через речку, как загремел гром и пошел дождь.
Глупый Джон понял, что попал под дождик, и вспомнил, что мать наказывала ему спрятаться. Стоит он на мосту — спрятаться некуда. Подумал он, подумал да и прыгнул с мостика в речку. Стоит по горло в илистой грязной воде и радуется, что от дождя новый костюм спрятал. Потом спохватился, что шапка у него под дождем, снял шапку — и тоже под воду.
Пришел Глупый Джон домой в иле с головы до ног. Мать так и ахнула:
— Что с тобой, Глупый Джон? Я же тебе говорила, чтобы ты спрятался от дождя!
— А я так и сделал! Когда пошел дождь, я спрятался в речку. Я даже шапку туда спрятал!
Обидилдок и его рыбка
Перевод А. Сергеева
а одной ферме в штате Индиана жил мальчишка по имени Обидилдок Манринг. Однажды он поймал в речке пескаря. Пескарь этот был такой маленький, что его не было смысла жарить. Поэтому Обидилдок налил воды в водопойную колоду и пустил туда рыбку. Каждый день он давал пескарю корма. Тот привык к Оби и стал совсем ручной. Когда мальчишка бросал корм, пескарь подплывал к руке и ласкался.
В один прекрасный день Джо (так Оби назвал своего пескаря) выпрыгнул из кормушки и поскакал по дороге следом за своим Оби. Все лето Джо ходил за Оби и развлекал его, когда Оби приходилось делать скучные дела по хозяйству.
Когда осенью Оби пошел в школу, Джо пошел вместе с ним. Но однажды, когда они переходили речку по бревнышку, Джо поскользнулся и упал в воду.
Так грустно окончилась история про этого пескаря. Он, наверно, жил бы по сей день, кабы тогда не утонул!
Большой Страх и Маленький Страх
Перевод А. Сергеева
дного мальчишку вечером всегда посылали загонять коров, а он как пойдет, так и пропадет дотемна. Дядя и говорит ему:
— Как ты только не боишься, Джим? В темноте там сущий страх!
— Страх? — спрашивает Джим. — А что такое страх?
— Не будешь пригонять коров пораньше, так узнаешь, что такое страх, — говорит дядя.
Прошло несколько дней. Мальчишка, как всегда, задерживается с коровами до ночи. Решил дядя его проучить — завернулся в белую простыню и пошел навстречу ленивому Джиму.
Надо сказать, что в доме у них жила ручная обезьянка. Увидела она, что хозяин в простыню завернулся, сдернула со стола скатерть, завернулась в нее и идет потихоньку за дядей.
Подошел дядя к длинному бревну, которое лежало у поворота, стал поближе к повороту и ждет мальчишку. Обезьянка же, которую дядя так и не увидел, стала за дядиной спиной у другого конца бревна. Вскоре на дороге показались коровы. За коровами Джим шагает, весело насвистывает. Увидели коровы что-то странное, белое, испугались малость, но все же идут. Джим подошел поближе и смотрит, что это там напугало коров.
— Господи, да это не иначе как Большой Страх, а за ним Маленький Страх!
Дядя не может понять, о чем это Джим, оглядывается и видит Маленький Страх. У дяди душа в пятки ушла — как припустится он домой! А Джим ему вслед кричит во всю глотку:
— Беги, Большой Страх, не то Маленький Страх догонит!
Бла-го-да-рю, быстренько, догони-ка
Перевод А. Сергеева
старого фермера Уайта была старая серая лошадка. Он никогда не понукал ее. Бывало, едет по дороге не спеша, и лошадка вызванивает подковами: бла-го-да-рю, бла-го-да-рю, бла-го-да-рю.
Однажды фермер Уайт решил поехать в город за покупками. Он спрятал деньги в мешки, которые висели по обе стороны седла, и отправился в путь. На полпути до города был постоялый двор. В нем Уайт и остановился на ночь.
В тот же день из города выехал один человек. Он скакал на быстром вороном молодом коне, который на бегу вызванивал подковами: быстренько, быстренько, быстренько. Человек этот приехал на постоялый двор вскоре после фермера Уайта.
«Кто бы это мог так быстро скакать в вечерний час?» — подумал фермер Уайт, услышав за окном: быстренько, быстренько, быстренько. А потом он услышал, как приезжий спросил хозяина постоялого двора:
— Чья это в стойле старая серая лошадь?
— Да старого фермера Уайта, что живет в десяти милях отсюда, — ответил хозяин.
— А куда он едет?
— В город за покупками. Его старые седельные мешки, наверно, битком набиты деньгами.
— Да, в городе ему понадобится очень много денег, — сказал приезжий, а сам подумал: «А почему бы не увязаться за стариком и не отнять у него денежки?» И он сказал хозяину: — Разбудите-ка меня в шесть утра, — и отправился спать.
Фермер Уайт понял, что затевается что-то неладное, вынул деньги из седельных мешков и спрятал за подкладку куртки. В пять утра он сел на свою старую серую лошадку и поехал к городу.
Бла-го-да-рю, бла-го-да-рю, бла-го-да-рю — звенели подковы.
Отъехал он милю от постоялого двора, слез с лошади и набил седельные мешки маленькими камешками.
Потом проехал еще несколько миль и тут услышал за спиной цокот приближающихся подков.
Быстренько, быстренько, быстренько — звенели подковы.
Тут фермер Уайт взял седельные мешки и забросил их подальше, за придорожную канаву, в кусты шиповника.
Когда преследователь увидел это, он соскочил с коня и прыгнул через канаву в кусты за мешками. В ту же минуту фермер Уайт пришпорил коня и помчался — даже не обернулся. А быстрый вороной молодой конь и старая серая лошадка вызванивали подковами: догони-ка, догони-ка, догони-ка!
Поль Баньян
Пересказ Н. Шерешевской
дни говорят, Поль Баньян жил давно-давно, а вот некоторые уверяют, что он и поныне жив. Что ж, по-своему правы и те и другие. Да вы и сами с этим согласитесь, когда услышите, что о нем рассказывают. Начнем же с самого начала, издалека.
Родился Поль лет полтораста назад. Правда, назвать точно день его рождения никто не может. Метрик тогда не писали. Но одно совершенно достоверно: на другой же день после своего рождения Поль потребовал пышек, да порумяней.
В то время родители его по-английски еще не говорили. Они знали, кажется, французский, не то русский, а может, и шведский, точно не скажем. Но только не английский. Так что сами судите, какой способный был Поль, если еще совсем малюткой сразу заговорил на иностранном языке.
Потом Поль попросил игрушку. Лежа в воловьей повозке, служившей ему колыбелью, он заявил, что хочет топор. Однако отец с матерью топора ему не дали. Вполне возможно, они полагали, что он еще слишком мал для таких забав. Поль ждал, ждал, наконец ему это надоело, он выскочил из колыбели и принялся сам искать, пока не нашел остро наточенный топор.
Когда у него пошли зубы, он чесал топорищем десны. С тех пор он с топором так и не расставался. И с возрастом все ловчее работал им.
А рос он быстро, и чем дальше, тем быстрей.
Бессмысленно спорить, какого роста был Поль. Одни говорят, он был выше самого высокого дерева. Другие утверждают, что, когда Поль хотел проехаться по железной дороге, с вагона приходилось снимать крышу, иначе он не умещался. Так или иначе, сами видите, он был не малышка.
Когда Поль в первый раз пошел один в лес, мать собрала ему в дорогу завтрак. Завернула несколько булок, полдюжины луковиц да четверть говяжьей туши в придачу. Но Поль загляделся на резвящихся лосей и, позабыв обо всем на свете, сел нечаянно на сверток с едой. Ну, само собой, говядина сплющилась. А когда настал час обеда, Поль вложил плоскую говядину с луком в булки. Так Поль Баньян волей-неволей изобрел бифштекс с луком.
Еще в отроческие годы — ему было тогда лет тринадцать-четырнадцать — Поль полюбил охоту. Ну и шустрый он был на охоте! Вот послушайте историю, какую рассказывают в лесах Севера о том, как быстро он бегал. Однажды Поль заметил милях в пяти от себя оленя. Он прицелился и выстрелил. А стрелок он был меткий, так что знал наверное, что не промахнулся, и припустил скорей за добычей. Однако не пробежал он и полпути, как чувствует, зачесалось у него вдруг пониже спины. Что ж, вы думаете, это было? Оказывается, он обогнал свой выстрел, и крупная дробь из его ружья попала не в лося, а в него самого.
С тех пор он после выстрела всегда ждал, прежде чем бежать за убитой добычей.
В лагерь лесорубов Поль пришел, когда был еще совсем мальчишкой. Правда, тогда уже он вымахал ростом выше самого высокого из лесорубов и не хуже их справлялся с работой. А уж в рог трубил, сзывая лесорубов на обед, и вовсе громче всех. До того громко он однажды протрубил, с такой силой подул в большой рог, что сдул человека с луны. И пришлось бедняге дожидаться следующей ночи, когда снова взойдет луна, чтобы вернуться домой.
Голосище у Поля был что твой гром. И он старался говорить только шепотом. Но даже от его шепота посуда на кухне плясала.
В лагере лесорубов Поль свел дружбу с семью лесорубами. Они всегда звали его с собой, когда шли в лес валить деревья. Хотя Поль был еще совсем мальчик, топором он работал не хуже любого из Славной Семерки. Раз-два, раз-два — и сосна толщиною в три фута уже лежала на земле. Стоило Полю крикнуть «Берегись!», когда сосна начинала падать, как по крайней мере еще два или три дерева валились на землю, опрокинутые его громоподобным голосом.
Одна беда была у Поля и его друзей — с топорищами. Поль и Славная Семерка так быстро и бойко работали топорами, что топорища у них разлетались в щепки. Даже если были сделаны из крепкого дуба. И вот Поль вместе с друзьями придумали сплести топорища из гибкой сыромятной кожи, как косу. Теперь Поль и его друзья-лесорубы одним ударом подсекали сразу несколько деревьев. На этом они экономили немало времени, а время для них была штука важная, потому как много работы ждало их впереди.
В те далекие времена почти весь Север страны — от штата Мэн до Калифорнии — был покрыт лесом. Горожанам лес нужен был, чтобы ставить дома. Судостроителям — для высоких мачт быстроходного парусного флота. Фермерам — на амбары и изгороди. А вскоре появились и железные дороги, так что лес понадобился на шпалы. Самые крепкие бревна шли на крепления для угольных шахт.
Но больше всего леса изводилось на зубочистки, ибо любимой едой американцев был бифштекс из жесткого мяса длиннорогой техаски.
Кроме знаменитой Семерки, у Поля было еще три закадычных друга среди богатырей в лагере лесорубов. Одного прозвали Джонни Чернильная Душа. Он был счетоводом. Чтобы вести учет работы, он сделал ручку из ствола большого дерева. Джонни был мастером складывать и вычитать. И даже умножать. Это он придумал таблицу умножения!
Вторым по счету другом Поля был Пышка-Худышка. Он был поваром у лесорубов, и лучше всего ему удавались румяные пышки.
При первой же встрече Поль Баньян и Пышка-Худышка вступили в горячий спор. Поль утверждал, что для того нужна хорошая стряпня, чтобы лесорубам веселей работалось. А Пышка-Худышка стоял на своем: мол, нет, для того надо веселей работать, чтобы съесть все, что он настряпает. К согласию они так и не пришли. Зато договорились работать рука об руку.
Когда Пышка-Худышка только-только пришел в лагерь лесорубов, у него начались всякие нелады. Во-первых, с печами. Чтобы напечь пышек для Поля и его Семерки, а также еще для трехсот богатырей-лесорубов и для Малыша Голубого Быка (о нем вы еще услышите), нужны были печи небывалой величины.
Худышка пек пышки, как было принято, на сковородах. Но лагерь лесорубов все рос и рос, и уже не хватало места для новых сковородок. Тогда Худышка попробовал печь пышки, ставя их на бочок. Конечно, место при этом экономилось, но вот беда — лесорубам не нравились пышки, сплюснутые с боков. Пышкам полагается быть круглыми. А потому потребовалась сковорода гигантской величины.
Пышка-Худышка нарисовал, какой должна быть эта сковорода, а Джонни Чернильная Душа помог вычертить ее в полную величину. Когда чертеж был готов, Худышка попросил третьего друга Поля Баньяна, которого звали Олле Большой — он был кузнецом, — выковать такую сковороду. Железа на нее ушло уйма, пришлось доставать руду из трех шахт сразу. Олле Большой прекрасно справился с заказом. Он не только сковороду сделал, но проделал дырочки во всех пышках, какие пеклись в лагере лесорубов. Теперь вы догадываетесь, кто изобрел пончики?
Одно было неудобно: сковорода оказалась так велика, что Пышка-Худышка никак не мог сам без посторонней помощи смазать ее маслом. Он попробовал было приспособить длинное дерево с густой метелкой из веток на конце, но получалось слишком медленно. Тогда он нанял команду из семнадцати мальчишек. Они привязали к подошвам ломти сала и катались по сковороде, как на коньках, натирая ее до блеска. Правда, лесорубам приходилось теперь есть пышки с оглядкой. Прежде чем отправить их в рот, они подносили каждую к свету, чтобы убедиться, не прилип ли к тесту один из юных конькобежцев.
Худышка ставил на стол пышки прямо из печи. Но стол, за которым сидели лесорубы, был длиною в четверть мили, не меньше, и поэтому нелегко было донести пышки горячими. Вот он и придумал: роздал мальчишкам ролики и велел им быстро проезжать по середине стола и бросать каждому лесорубу по горячей пышке. Все бы ничего, да ролики застревали в сладкой кленовой патоке. К тому же мальчишкам ничего не стоило угодить прямо на чью-нибудь вилку или, что еще страшней, под нож лесоруба, который как раз в это время тянулся, например, за маслом. Пышка-Худышка надумал было пускать по столу поезд, но лесорубы запротестовали: видите ли, дым им ел глаза.
В конце концов Пышка-Худышка решил поучиться у горняков. Он сделал подвесную дорогу с думпкарами — опрокидывающимися вагонетками. В вагонетки он закладывал пышки и давал им ход, вагонетки пролетали со свистом над столом и опрокидывались по очереди над каждой тарелкой.
Что и говорить, Поль Баньян был великим лесорубом, и все-таки ему никогда не удалось бы очистить от леса весь Север страны, с востока на запад — штаты Мичиган, Орегон и прочие, не будь у него верного помощника Голубого Быка по кличке Малыш.
Не советуем вам брать на веру разные толки о том, откуда появился Малыш. Поль никому не рассказывал, как было дело, так что он один только и знает всю правду. Так или иначе, когда после Зимы Голубого Снега пришла весна, Поль и привел в лагерь Малыша. Кто говорит, он родился голубым, а кто утверждает, что он посинел, проведя ночь на дворе, когда шел голубой снег. Однако те и другие сходятся в одном — Малыш и Поль просто созданы были друг для друга.
Ну и большим вырос этот Малыш! В те времена лесорубы привыкли все мерить на длину топорища. Так вот, Ханс Хансен говорил, что он сам измерял у Малыша расстояние между рогами. Оказалось семнадцать топорищ с гаком!
У Поля вошло в привычку до завтрака валить двадцать — тридцать деревьев. И пока он завтракал, Малыш тащил волоком эти деревья на лесопилку.
Хороших прямых дорог тогда на Севере еще не было, только кривые, и поэтому Голубому Быку было удобно таскать деревья с кривыми стволами. Но Полю не по душе была такая расточительность: ведь лучшими стволами даже в те времена считались прямые. А как их было протащить по кривым дорогам? Поль долго думал и наконец придумал, да так просто, что сам рассмеялся. И почему ему раньше в голову не пришло? Он впряг Малыша в дорогу, и Малыш выпрямил ее. Вот откуда в Америке взялись прямые дороги.
Но это не всё. Поль считал, что можно еще кое-что изобрести. Он думал-думал и наконец, спустя три дня и пять ночей, изобрел. Послушайте, что же он с другими лесорубами сделал.
Привязал Малыша к квадратной миле земли, покрытой лесом, и Малыш прямым ходом приволок ее на лесопилку. Так что лесорубам оставалось лишь хватать деревья за корни, отряхивать с них землю, обрубать топорами ветки и отправлять готовые стволы туда, где жужжали пилы. Очистив таким образом от леса одну квадратную милю, они возвращали землю на место и брались за следующую милю.
Но однажды в субботу вечером они забыли вернуть квадратную милю на место. За ночь ее прихватил мороз, и, когда настало утро понедельника, ее невозможно было просто так взять и отправить на свое место. Вот каким образом в тех местах выросла знаменитая Квадратная Гора. С той поры люди не перестают дивиться на нее, и на Квадратное Озеро тоже. Оно возникло на том месте, откуда эту квадратную милю вырыли.
Одно время Поля и Пышку-Худышку сильно беспокоила яичная проблема. Выучившись грамоте, Худышка в одной книге прочитал, что всем, кто трудится, надо есть яйца. Он прикинул, что на прием каждому лесорубу надо по чертовой дюжине яиц — по тринадцать штук, стало быть. Что ж, построили курятник и посадили в него несколько петухов и много-много несушек.
Несушки неслись без устали, а вот петушки, по мнению Поля, бездельничали. «Ну какая лесорубам польза от петушков?» — ломал себе голову Поль. Теперь у него вошло в привычку по вечерам проводить свой досуг в курятнике. Лежа на боку и подперев голову рукой, Поль наблюдал и размышлял. Его просто из себя выводило, почему это он должен работать, а петушки нет?
Так тянулось всю весну. И вдруг стали пропадать наседки-несушки. Семерка лесорубов уже успела привыкнуть, что к завтраку у них всегда свежие яички. Пришлось им даже переучивать гончую Поля, чтобы сделать из нее ночного сторожа. Немало времени они потратили на дрессировку. Сам Поль им тоже помогал. Сторожевой пес из гончей получился что надо, однако ему так и не удалось поймать вора. Куры продолжали пропадать.
Поль был очень обеспокоен. Настал день, когда петухов стало даже больше, чем кур. Поль пришел просто в отчаяние. Даже работать не мог и прилег дома отдохнуть и подумать. От печи шел приятный жар, и глаза у Поля стали смыкаться. Он и не заметил, как заснул.
Когда Семерка лесорубов вернулась домой, они так и ахнули: на полу копошились маленькие желтые цыплята, а из бороды Поля выглядывали встревоженные наседки! Все было ясно: пока Поль изучал в курятнике петушиную проблему, несушки устроились у него в бороде, чтобы высиживать цыплят.
Счетовод Джонни Чернильная Душа всех их пересчитал и остался очень доволен: несушки все до одной оказались на месте.
Однажды Поль и его Семерка лесорубов совершили небольшое путешествие в Канаду. Одна вещь особенно поразила его у канадских лесорубов. Каждый раз, как к ним в лагерь являлся английский король, они должны были произносить по-английски «Ваше Величество!». А надо вам сказать, что канадские лесорубы были в основном из французов. И у себя во Франции, еще до того как им приехать в Канаду, они славно потрудились, чтобы вообще прикрыть всю «королевскую лавочку», и для этого устроили Великую французскую революцию. К тому же, говоря только по-французски, они никак не могли выучиться произносить чисто по-английски «Ваше Величество!». И это их очень сердило. Они взбунтовались и попросили Поля помочь им. Ну, хотя бы советом.
Поль вспомнил, как их славный генерал Джордж Вашингтон взял да и вышвырнул английского короля из своего лагеря, то есть вон с американской земли. А было это, как вы знаете, двести лет тому назад, в 1776 году, во время войны за независимость. Америка была еще тогда колонией Англии и сражалась с войсками английского короля за свою свободу. Только после победы она стала независимым государством — Соединенными Штатами Америки. Вот Поль и подумал: а почему бы и канадским лесорубам не вышвырнуть английского короля из их страны? И решил им помочь, но в один прекрасный день, когда Поль как раз этим занимался, он потерял равновесие и полетел кувырком в Ниагарский водопад. Это был первый холодный душ Поля Баньяна. Он ему так понравился, что не захотелось вылезать. Но простуду Поль все-таки схватил, и какую простуду! Сильную, как сам Поль Баньян, другому она была бы не по плечу.
Поль понимал, что во всей Канаде не найдется достаточно горчицы, чтобы поставить ему хороший горчичник. И потому он вернулся в Мичиган к своим лесорубам. Повар взял три полных повозки сухой горчицы, смешал ее с водой, и, поставив Полю злой горчичник, отправил его в постель. После этого Поль не скоро встал на ноги, однако он всегда с удовольствием вспоминал про холодный душ под Ниагарским водопадом.
В тот год выдалась особенно морозная зима. Стояла такая стужа, что Пышка-Худышка не успевал снять кофе с раскаленной печи, как он тут же превращался в лед. Несушки вместо яиц неслись снежками. А потом стало еще холодней, так что дым в трубе замерз и забил дымоход. Пришлось Худышке попросить лесорубов выколачивать лед по кусочкам, чтобы прочистить трубу и растопить печь.
Естественно, что обед у Худышки получался все хуже и хуже. Семерка лесорубов да и остальные пожаловались Полю, и ему хочешь не хочешь пришлось вмешаться. Он сказал Худышке, что другие о нем думают. Слово за слово, оба так распалились, несмотря на лютый холод за окном, что от их крика задрожали стены дома. Но, честно говоря, что мог Худышка поделать?
В тот день, когда на стол были поданы пышки, подгорелые снизу и замерзшие сверху, терпение у лесорубов лопнуло. Если бы на другой день не потеплело, остановилась бы вся работа. Но мороз чуть помягчал, и Пышка-Худышка устроил лесорубам пир. Все смеялись и шутили, отправляя в рот поджаристые пышки и еще семь видов разных пирогов. Крепкий кофе дымился. Как вдруг все перестали есть и в изумлении смолкли, услышав злобную перебранку Поля с Худышкой. Поль кричал:
— Что за еда для лесорубов!
А Худышка в ответ:
— А где это видано печь пышки на ледяных кирпичах?! Мне и так паяльной лампой пришлось оттаивать огонь в нашей печи!
И дальше больше. Наконец кто-то смекнул, что случилось. Оказывается, слова, которые Поль и Худышка кричали друг другу в самый холодный день, замерзли в воздухе и только сейчас стали постепенно оттаивать, и все их услышали.
А теперь про Олле Большого, который был, как вы знаете, в лагере Поля кузнецом, хотя ростом он казался и поменьше Поля. Его обязанностью было следить, хорошо ли подкован Малыш Голубой Бык. Олле был силачом и одну подкову Малыша спокойно мог унести у себя на плече. А вот чтобы сделать для Малыша новую упряжку, когда старая износилась, не хватило кожи даже в трех штатах. И тогда Олле пригнал из Техаса стадо длиннорогих коров и сделал новую упряжь из техасской кожи. Она была крепкая, как железо, когда высыхала, зато если ее намочить, она растягивалась, как тянучка.
Упряжь пришлась Малышу впору, и он не расставался с ней вплоть до знаменитой Зимы Теплого Снега. В день, когда разразилась снежная буря, Малышу Голубому Быку выпало тащить тридцать семь бревен четырех футов в поперечнике каждое. Пошел теплый мокрый снег, и постепенно упряжь стала растягиваться. Малыш продолжал идти вперед, а бревна оставались на месте. И когда Малыш достиг лесопилки, бревна остались позади в трех с четвертью милях.
Вот тут-то Олле Большой и понял, что за упряжь он сделал. Он распряг Малыша и привязал упряжь к бревнам. А когда подморозило и поднялось солнце, кожаная упряжь начала постепенно подсыхать. Подсыхала и съеживалась, делаясь все короче. С сыромятной кожей всегда так бывает. Съеживалась, съеживалась и вытащила за собой из леса все тридцать семь бревен. С треском, шумом и грохотом бревна покатились прямо к лесопилке, что, собственно, и надо было.
Хлопот у Поля в лагере было по горло. Вскоре после истории с упряжью ему пришлось разрешать комариную проблему. К тому времени комары, питаясь кровью лесорубов, выросли больше некуда, так что им ничего не стоило пробуравить своим хоботком бревенчатую стену лесной хижины и впиться в любого, не потрудившись даже ради вежливости постучаться сначала в дверь, чтобы получить приглашение войти.
Вот какой план придумал тогда Поль. Он прослышал, что на Аляске живут самые злые пчелы, и подумал: а почему бы им не съесть комаров? Он предложил поскорее отправить кого-нибудь за ними на Аляску. Пчел доставили в лагерь лесорубов, однако Поль зря понадеялся на них. Вместо того чтобы пожрать комаров, они в них без памяти влюбились, и все переженились. Вскоре по лесу тучей летали полосатые чудовища — помесь комаров с пчелами, у которых жала были теперь уже с обоих концов. А значит, они жужжали, и пищали, и жалили вдвое больней.
В один прекрасный день, когда Пышка-Худышка мыл на дворе свой большой котел, он увидел, что на лагерь надвигается целая армия этих разбойников. Что было делать? Он нахлобучил на себя котел и спрятался под него. Пчелокомары спикировали прямо на котел и одна за другой принялись сверлить своими хоботками в чугунных стенках котла дырки.
Но Пышка-Худышка не растерялся: как только хоботок проходил через чугунную стенку, он его — раз! — и загибал с помощью тяжеленной кувалды. И комаропчела оказывалась в плену. Конечно, Худышке пришлось попотеть, прежде чем загнуть все хоботки. Не успел он кончить, как пчелокомары преспокойно взвились в воздух вместе с котлом.
Увидев такое чудо, Поль тоже кое-что придумал. Сбегал на кухню за вторым котлом и предложил Худышке повторить ловкий трюк. Не успела последняя комаропчела пробуравить чугунную стенку котла, а Худышка загнуть последний хоботок, как вся стая вместе с котлом взмыла вверх и тоже исчезла. Теперь Поль был спокоен — все пчелокомары погибнут голодной смертью, так как чугун им вовсе не полезен.
Но рано он радовался: разрешив пчелокомариную проблему, он создал другую. Что же теперь будут есть лесорубы, если Пышка-Худышка лишился чугунных котлов, в которых варил для них гороховый суп?
Три дня и шесть ночей думал Поль над этой проблемой. За эти дни лесорубы так ослабели от голода, что у них не было сил даже поднять топор. Пышки да пышки — разве это еда для лесорубов? Подавай им гороховый суп, и все тут!
Тогда Поля осенила новая идея. Он нагрузил большущую баржу, длиною в триста футов, сухим горохом. Потом сам вошел в озеро, толкая баржу перед собой. На середине озера вода доходила ему уже до колен. Он вытащил из кармана старую железную подкову Малыша, да не одну, а несколько, побросал их все на баржу, и баржа пошла ко дну. Не прошло и сколько-то времени, как озеро превратилось в прекрасный гороховый суп.
Да, но он был холодный. Тогда Поль развел на берегу вокруг озера костры, и суп в два счета согрелся. Теперь вы видите, откуда взялось название озера — Гороховый Суп?
Однако после истории с гороховым супом у Поля начались неприятности с лесными пожарами. Собственно, пожары — вечная беда лесорубов. В тот день, когда Поль зажег вокруг Горохового Супа костры, огонь перекинулся на деревья, и пришлось Полю тушить пожар, а дело это нешуточное. Но Поль все сразу сообразил: снял с себя башмаки и, зачерпывая ими гороховый суп, живенько потушил огонь.
В другой раз тушить пожар ему помог Малыш Голубой Бык. Поль попросил Малыша выпить до дна целую реку. А потом пощекотал его под ложечкой, и Голубой Бык прыснул со смеху, так что вода забила из него фонтаном и залила огонь.
Однажды Пышка-Худышка поделился с Полем своими сомнениями насчет того, что лесорубы получают маловато витаминов. Вот если бы у них было побольше овощей! На что Поль тут же предложил:
— Засади всю землю, какую мы очистили от леса, овощами, и проблема будет решена!
Фермером Худышка оказался не хуже, чем поваром. Ему удалось вырастить такие огромные тыквы, что лесорубы потихоньку все их растаскали себе под инструмент, вместо рабочих ящиков. И редиска у него росла такая большая и красная, ну, словно огонь. Даже страх брал, как бы кухня от нее не заполыхала. А пшеница подымалась так быстро и высоко, что Семерка лесорубов не успевала ее жать.
Теперь у Худышки еды было хоть отбавляй. Пришлось даже пригласить в лагерь еще лесорубов, чтобы было кому с едой расправляться. Новые лесорубы тут же принялись валить лес, и у Худышки стало еще больше земли, на которой он мог выращивать овощи. Вскоре уже весь Канзас был очищен от леса, и Худышка засеял эту землю. Но чем больше Худышка сажал, тем больше людей приходилось нанимать, чтобы было кого кормить.
В конце концов Поль и другие лесорубы извели весь лес на огромном пространстве, которое ныне называется Великой Равниной — Грейт Валли. К тому же Полю уже наскучило помогать Худышке, как найти равновесие между людьми и овощами. И он попросил счетовода Джонни Чернильная Душа взять на себя эту проблему, а сам решил отдохнуть.
И все-таки больше всего на свете Поль любил работать. Когда с лесом было покончено, он занялся бурением нефтяных скважин в Оклахоме. Да, да, именно Поль Баньян открыл первые нефтяные источники в этом штате! Вот как это случилось.
Фермерам Оклахомы нужна была вода. А Полю ничего не стоило вырыть глубокую яму для колодца. Если же в дело он пускал бур и ударял по нему молотом, то яма получалась еще глубже и воды в ней было еще больше. И вот однажды по совершенной случайности он так глубоко всадил бур, что вместо воды забила нефть. С тех пор в штате Оклахома и стали добывать нефть.
Однако настал день, когда Поль запустил в землю бур глубже чем на милю, а наверх не забило ничего — ни вода, ни нефть. Поль вознегодовал. Он голову себе сломал, придумывая, как же использовать скважину, и наконец придумал. Он вынул ее из земли, распилил на куски и продал фермерам на ямки для столбов, на которых держится изгородь. Что ж, сделка вышла неплохая!
Кое-кто утверждает, что Поль Баньян умер как раз вскоре после этого. Какие доказательства? Они сами лично были на похоронах, а потому и людей на похоронах было видимо-невидимо. Но достоверно известно, что все получилось иначе. Об этом рассказал сам Игл Иглсон, который был на месте, когда похороны Поля Баньяна как раз и не состоялись. И вот почему.
В тот день Поль взял себе выходной, чтобы пойти в штат Аризона и вырыть там Гранд Каньон. По такому случаю он даже надел новые башмаки. Закончив работу, он остался ею не очень доволен. Склоны каньона получились совершенно вертикальные и казались до противности гладкими и голыми. Поль сказал сам себе:
— Обыкновенную канаву выроет всякий!
И решил на другой день вернуться и посмотреть, что еще тут можно сделать. Собравшись домой, Поль уже переступил было через край каньона, но одного он при этом не учел. Каучуковая подошва у его новых башмаков оказалась толще, чем он привык носить, и он споткнулся. Споткнулся и полетел вниз, в глубокий каньон.
Как правило, Поль прочно стоял на ногах, а если падал, то приземлялся опять-таки на ноги. Но тут случилось все иначе. Достигнув дна, он подпрыгнул. А все из-за каучуковой подошвы: она слишком хорошо пружинит. И каждый раз, касаясь дна, он подскакивал все выше и выше.
«Нечего терять время зря! — подумал Поль. — Нельзя же просто прыгать, надо придумать какое-нибудь толковое занятие».
Он вынул из кармана цветные мелки — Поль всегда носил при себе мелки, чтобы отмечать поваленные бревна и вести им учет, когда счетовода Джонни Чернильная Душа не случалось рядом. И так, на скаку, Поль разрисовал все стены Гранд Каньона. Получилось чудо как красиво!
А в это время на его нефтяной участок в Оклахоме наведался Игл Иглсон и очень удивился и обеспокоился, что Поля так долго нет дома. К счастью, он догадался пойти в штат Аризона и там-то и застал скачущего Поля. Он громко окликнул его. Но Поль подпрыгивал так быстро, что крик Иглсона не успевал достигнуть его ушей. Поль взлетал все выше и выше, под самое небо.
Когда Игл Иглсон в последний раз видел Поля, тот летел по направлению к Марсу.
С тех самых пор астрономы тщетно пытаются разрешить одну задачу: куда деваются на Марсе зеленые пятна, которые они привыкли наблюдать в свои телескопы?
Однако любой лесоруб, которому посчастливилось работать рука об руку с Полем, мог бы с легкостью все объяснить им. Это Поль Баньян приступил к вырубке леса на Марсе.
Дэви Крокет
Пересказ Н. Шерешевской
учший способ познакомиться с Дэви Крокетом — это выслушать его рассказ о себе самом.
— Я кто? Я горлопан! — говаривал Дэви.
Этим он хотел сказать, что может переспорить и перекричать любого живущего на фронтире, а крикунов и хвастунов там хватало, уж поверьте мне.
— Мой отец может побить любого в Кентукки, — заверял Дэви. — А я во всем обгоню родного отца. Могу бегать быстрее его. Нырять глубже и держаться под водой дольше. А из воды выйду сухим. Ну, кто еще может так на всей Миссисипи? Могу пароход унести на плече. А хотите, обниму льва? Я вынослив, как вол, быстр, как лиса, увертлив, как угорь, могу кричать, как индеец, драться, как дьявол, а надо, так проглочу конгрессмена, если сперва смазать ему голову маслом и прижать уши.
Дэви еще скромничал, когда говорил все это. На самом же деле для него вообще не было ничего невозможного, вы скоро это и сами увидите.
Во времена Дэви, то есть что-то около 1825 года, всем, кто проживал на фронтире — в Кентукки, Теннесси или других штатах — и кому не хотелось сидеть голодными, приходилось охотиться. Охотником Дэви был метким, не было случая, чтобы он дал промах, а потому медвежатины и оленины у него всегда было вдоволь. Не брезговал он и енотом. Вот только свинцовых пуль и пороха ему не хватало, и Дэви научился брать енота без ружья.
Однажды Дэви загнал енота на дерево. Бедняжка выглядел оттуда таким несчастным, что Дэви не выдержал и рассмеялся. Енот сидел на ветке и дрожал, а Дэви стоял внизу и улыбался. В конце концов енот был сражен его улыбкой и упал на землю. Так Дэви получил енота без единого выстрела.
После этого случая Дэви уж никогда не оставался без мяса. Если ночь выдавалась лунная, ему только надо было загнать енота на дерево и улыбаться. Он так поднаторел в этом, что даже пантера не выдерживала его улыбки и сама слезала с дерева.
Как-то Дэви повстречал в лесу еще одного охотника. Тот как раз прицелился в светлое пятнышко на фоне темных ветвей дерева.
— Стой! — крикнул Дэви. — Не трать зря порох! Сейчас я ему улыбнусь, и енот будет твой.
Дэви прислонился к стволу дерева, чтобы улыбка не повергла наземь его самого, и начал улыбаться. Но сколько он ни улыбался, результата не было никакого.
Второй охотник за живот держался: подумать только, сам великий Дэви Крокет зря похвастался!
Устав, Дэви воскликнул:
— Сроду не встречал такого стойкого и мужественного зверя!
И полез на дерево, чтобы понять, в чем тут секрет. Что ж оказалось? Взобравшись на дерево, он обнаружил, что улыбался сухому сучку, как две капли воды похожему на енота. Однако это его не утешило. Он считал, что ничто не должно устоять перед его улыбкой, даже сухое дерево.
К тому времени, когда слава Дэви Крокета облетела все леса, с ним произошла одна занятная история. В тот день любимый пес Дэви, по кличке Трещотка, загнал на дерево очередного енота, и Дэви уж было приготовился пустить в ход свою неотразимую улыбку, как вдруг енот поднимает правую лапу — мол, разреши слово сказать, Дэви. И спрашивает вежливо:
— Вас зовут Дэви Крокет?
— Попал в самую точку, — отвечает Дэви. — Я Дэви Крокет собственной персоной.
— В таком случае не беспокойтесь, — говорит енот. — Я и так слезу с дерева.
И енот тут же спустился с дерева.
Дэви стоял и с интересом разглядывал смешного зверька, который добровольно посчитал себя убитым. Он был польщен.
— В жизни не слышал лучшей похвалы! — просиял Дэви, гладя енота по спинке. — Пусть меня застрелят на месте, если я трону хоть волос на твоей голове!
— Благодарю вас, — прошептал енот. — С вашего позволения, я теперь пойду. Не подумайте, что я не поверил вашему слову, что вы! Просто — а вдруг вы передумаете?
В то утро, о котором пойдет речь, Дэви Крокет отлично позавтракал горячей колбасой из медвежатины с крокодилятиной. От этой колбасы Дэви почувствовал внутри у себя такой же жар, какой холод стоял в этот день снаружи, и потому решил сделать передышку и на охоту не ходить, а наведаться в гости к своему соседу по имени Дубовая Веточка. Дубовая Веточка жил всего в пятнадцати милях на север от Дэви.
Пока Дэви шел, становилось все холодней и холодней. Наконец он так замерз, что решил разжечь костер. Да вот беда: он забыл дома кремень и огниво, чтобы высечь огонь. Тогда он хватил кулаком по скале, и посыпались искры. Но в такой холод искры на лету замерзали. И Дэви поступил как все звери в таких случаях: залез в пустое дупло, чтобы согреться. Но это ему только показалось, что дупло пустое. На самом же деле Дэви ждала там такая горячая встреча с дикой кошкой, что после нее он в два счета долетел до дома Дубовой Веточки и явился туда еще совсем тепленький.
К слову сказать, у Дубовой Веточки была сестра — чудо, а не девушка. Однажды она отправилась в лес, чтобы отнести брату обед, и вдруг заметила, что по пятам за ней идет медведь. Медведь был в нерешительности, с чего ему начать: с обеда или с девушки. Она помогла ему сделать выбор, бросив ему обед. И пока медведь возился с обедом, она обошла медведя со спины и села на него верхом. Потом похлопала его по шее: «Н-но, пошел!»
Медведь очень удивился, потом испугался и побежал. Но девушка крепко держала его за загривок, и медведь, рванувшись, вылез из своей шкуры. Повезло сестренке! Нежданно-негаданно получила медвежью шкуру на шубку. Дэви Крокет клялся, что все это истинная правда, потому что сам видел у сестры своего соседа Дубовой Веточки новую медвежью шубу, когда пришел наконец в то утро к ним в гости.
А теперь про другого медведя, которого привела домой из леса дочка Дэви Крокета — Пайнет. Медведь этот до того привязался к ней, что всюду ходил за ней по пятам и стал совсем ручным. Таким ручным, что навсегда поселился в их доме. Больше всего он любил тихо сидеть в уголке или греться у пылающего очага.
Дэви научил медведя курить трубку. Они вместе коротали вечера, сидя у огня и попыхивая трубочкой. Только лишь разговаривать не могли. Дэви так и не сумел выучить медведя ни единому слову. Но зато масло сбивать он его научил быстро.
В те времена сбивать масло была работа нелегкая. Сподручнее было тому, у кого руки толще. А сами понимаете, какие лапищи были у медведя, так что тут нечему и удивляться. Сердце радовалось, глядя на медведя, как он работает. Вы представляете себе маслобойку? Большая бочка, внутри которой ходит такая ручка, ее называют било или мутовка. Жена Дэви Крокета заливала в эту бочку сливки, и медведь начинал работать билом — вверх-вниз, вверх-вниз, пока из сливок не сбивалось масло и не всплывало наверх. Медведь очень гордился этой своей работой. А Дэви гордился медведем, он утверждал, что никто во всем Теннесси не умеет сбивать масло лучше его медведя. Он мог сбить масло даже из бизоньего молока!
Словом, медведь этот много чему научился у людей и стал таким цивилизованным, что заразился корью и умер. Жалко, конечно…
Дэви очень любил вводить всякие новшества. Однажды он придумал, как победить на выборах. Выборы что простуда, считал Дэви. У каждого бывает простуда, и каждый принимает участие в выборах.
В тот год от их штата в конгресс выдвигался какой-то прожженный мошенник. Но Дэви решил, что избранником народным должен быть не кто иной, как он, Дэви Крокет. Оставалось только победить на выборах.
Первым делом Дэви оседлал своего любимого крокодила и надел на него уздечку из кожи черной пантеры. И каждый раз, как кандидат от мошенников начинал произносить речь, Дэви давал шпоры крокодилу, пуская его в самую гущу избирателей.
Само собой, от предвыборной речи крокодилу делалось скучно, он клевал носом и начинал зевать. А когда он, зевая, разевал пасть, мошенник видел, сколько там зубов. Их было больше, много больше, чем голосов, которые он мог получить на выборах, это уж точно! Теперь понятно, почему он поспешил покинуть этот штат?
Так Дэви попал в конгресс.
Но больше всего на свете Дэви любил, когда гремит гром.
— Громкий, раскатистый, рокочущий, грохочущий удар грома — что может быть лучше? — говаривал Дэви. — Сердце и душа радуются, когда грохочет гром! Конечно, если это не сердце и душа труса. Хочется кричать и плакать от восторга или обнять всю вселенную!
Однажды сильная гроза застала Дэви в лесу. Завороженный великолепными ударами грома, Дэви так и застыл на месте, словно пригвожденный, и даже разинул рот от восторга. А как раз в это время мимо пролетала шаровая молния, и он ее нечаянно проглотил. Молния была такая горячая, что прожгла все его карманы и вызвала внутренний жар. После этого Дэви целый месяц мог есть сырую пищу: она сама доваривалась у него в животе от этого жара.
А потом настал такой лютый холод, что как-то утром замерз рассвет и солнце так и не смогло взойти. Дэви вышел, чтобы посмотреть, что случилось. Стараясь согреться, он сделал небольшую пробежку, так миль в двадцать пять, и очутился на вершине горы. Там он наконец понял, в чем дело. Оказывается, замерз двигатель у машины, которая выпускает солнце в небо. И солнце застряло в колесе между двумя глыбами льда. Оно оттуда и сверкало, и сияло — словом, старалось вовсю, только чтобы вырваться на свободу. Но чем больше старалось, тем больше потело, а капельки пота замерзали и не пускали солнце на волю.
Тогда Дэви сбегал скорей домой, вернее, съехал. Бежать ему не пришлось, гора ведь обледенела, так что он сел и поехал. Дома он схватил кусок застывшего медвежьего жира и вернулся на вершину горы. Он засунул медвежий жир между колесами машины, где застряло солнце, солнце подогрело жир, жир закапал, куда надо, и смазал колеса. Дэви осталось только хлопнуть раз-другой по машине, прикрикнув:
— А ну пошла! За работу!
И ровно через пятнадцать секунд машина зафырчала, заскрипела и заработала. Солнце оттаяло и отправилось светить. А Дэви поспешил домой готовить себе завтрак. Он проявил такое проворство, что первым возвестил день, осветив всю округу солнечным лучиком, который нечаянно заглянул к нему в карман, когда Дэви растапливал медвежий жир.
У Дэви было любимое ружье. Все называли его Смерть Дьяволу. Стрелял Дэви без промаха. Но вот однажды ему очень не повезло на охоте: никто не попался ему по дороге. Однако возвращаться домой с пустыми руками Дэви не захотел и решил провести ночь тут же в горах и попытать счастья на другое утро, авось кого-нибудь да подстрелит. Смерть Дьяволу он прислонил к дереву, а свой охотничий рог с порохом повесил на ветку.
Утром он вскинул Смерть Дьяволу на плечо и хотел снять с ветки свой охотничий рог, но ветка оказалась пуста. Дэви кинулся туда, сюда — нет рога, и все тут. Весь день искал, уже и ночь настала. Над горой показался молодой месяц. И вот так штука — на самом кончике молодого месяца висел его охотничий рог! Должно быть, ночью, пока Дэви спал, молодой месяц, проплывая над его головой, нечаянно подцепил охотничий рог. На этот раз ему повезло: он подстрелил трех медведей, двух рысей и одного кролика. Однако с того случая он больше никогда не вешал охотничий рог на сук дерева.
Дэви был очень доволен своим ружьем. На всех состязаниях по стрельбе он всегда выходил победителем. До того самого дня, пока не повстречался с Майком Финком. Но и тогда он уступил ему исключительно по благородству.
Майк Финк был гребцом на реке. Но когда работы у него не было — а это случалось всякий раз, когда ему того хотелось, — Майку приходилось подстреливать свой завтрак и обед в лесу.
Как-то Дэви Крокету случилось переночевать в хижине Майка, и наутро Майк ему доказал, что хвастун он почище самого Дэви.
— Моя жена первая красавица во всем Кентукки! — заявил Майк. — Красивей жены ни у кого нет. И мой конь бегает быстрее всех! И ружье у меня самое меткое, ни у кого такого не сыщешь!
Вот тут Дэви взорвался:
— Про твою жену, Майк, ничего плохого я сказать не могу. Она красотка что надо. Что касается миссис Крокет, с ней я не сравниваю, она живет в штате Теннесси, а не в Кентукки. Коня своего у меня нет…
Дэви не хотелось так прямо говорить, что насчет ружья — это Майк зря наврал, и все-таки он невольно поднял голос, когда позволил себе выразить свои сомнения. А потом предложил:
— Видишь, вон там на верхней перекладине забора сидит кот ярдах в двухстах отсюда? Клянусь, придется ему с сегодняшнего дня отращивать новые усы!
И Дэви одним выстрелом сбрил у кота усы с правой стороны. Да так чисто, словно в руках у него была безопасная бритва, а не ружье. Кот с удивлением стал озираться по сторонам: ему показалось, что кто-то легонько пощекотал его по мордочке. И когда он отвернулся, Дэви вторым выстрелом сбрил ему усы и с левой стороны.
— Так что не хвастай про свое ружье, Майк, — заключил он.
Но Майк ничуть не смутился.
— Видишь свинью и поросят во-он на том выгоне? — спросил Майк у Дэви.
С этими словами он вскинул ружье — и кончика хвоста у свиньи как не бывало. А следом за ней Майк пересчитал хвостики и у всех поросят.
— А теперь посмотрим, как ты пристрелишь их обратно! — самодовольно заявил он.
— Это сделать невозможно, сам знаешь, — сказал Дэви. — Однако у одного поросенка хвостик остался чуть подлинней, чем у других. Если бы я подравнивал им хвостики, я бы никогда не позволил себе такой небрежности.
Тут Дэви прицелился… Пли! — и выровнял у поросенка хвостик.
Это распалило Майка окончательно. Он повернулся к дому и прицелился в свою красотку жену, которая как раз собралась идти к источнику за водой. Пуля Майка сняла полгребня у нее с головы, не задев ни волоска. После чего он приказал ей стоять на месте, чтобы Дэви попробовал сбить оставшуюся половину гребня.
Жена Майка уже привыкла к таким шуткам.
Но Дэви отказался.
— Нет, Майк, — сказал он. — У меня будет дрожать рука, если мне придется целиться в женщину с расстояния ближе чем сто миль. Я сдаюсь!
То был единственный случай, когда Дэви Крокет кому-нибудь в чем-нибудь уступил или просчитался. Правда, однажды он просчитался с крокодилом: того почему-то не оказалось под рукой, когда соперник Дэви начал свою предвыборную речь. А раз не было крокодила, который бы зевал и показывал противнику зубы, Дэви проиграл на выборах и не попал в конгресс.
Но все равно самым великим хвастуном и горлопаном во всем Кентукки оставался всегда Дэви Крокет.
Майк Финк
Пересказ Н. Шерешевской
тому времени, когда Майк Финк победил Дэви Крокета в состязании по стрельбе, он был уже давно знаменит. Его называли Королем Гребцов, а почему, вы скоро узнаете. Сначала мы вам расскажем про его детство.
Майк родился в маленькой деревушке Питтсбург, что стояла на восточной границе Дикого Запада, на фронтире то есть. Валить деревья он научился раньше, чем у него прорезался второй зуб, не говоря уже о стрельбе из лука. Еще двух слов он не мог сказать, а в белку на лету попадал точнехонько.
Молоко на губах у него не обсохло, а он уже завел ружье и назвал его Всех Застрелю. Однажды взрослые мужчины надумали устроить состязание по стрельбе, и маленький Майк решил к ним присоединиться. Все стали над Майком подтрунивать: иди-ка, мол, лучше домой к маме. Но Майк упирался, спорил и не хотел уходить.
— Стоит мне вскинуть ружье на плечо, — хвастал он, — и я вас всех обставлю!
Но мужчины в ответ громко гоготали. А состязание это было не какое-нибудь пустяковое. Один фермер пообещал победителям корову. Первый приз — шкура и жир, они ценились выше всего. Второй, третий, четвертый и пятый — мясо. А шестой — свинцовые пули из мишени. Он мог их потом расплавить и отлить новые.
За право стрелять по мишени каждый платил четверть доллара за выстрел.
Майк выложил один доллар с четвертью, стало быть, заплатил за пять выстрелов.
— Корова будет моя! — хвастал он. — И шкура, и жир, и мясо.
Все только усмехались. Настало время расставлять мишени. Они были вырезаны из белой бумаги и наклеены на черные доски, обожженные специально для этого на огне. Дырочка в самом центре белой бумаги, проходящая и сквозь доску, была яблоком мишени. Только очень хороший стрелок мог попасть в белое поле с шестидесяти ярдов, а уж в само яблоко — настоящий чемпион. Чемпионами на этом состязании были все. В яблочко попали многие. И не было ни одного, кто промазал бы по белому полю вокруг яблочка.
Майк стрелял последним, потому что последним платил деньги. Он вскинул на плечо Всех Застрелю, прицелился и выстрелил.
— Мазила! Даже в белое не попал! — заревели все.
— Зря глотки дерете! — огрызнулся Майк. — Я попал в самое яблочко.
И правда, проверили и увидели, что Майк попал в самое яблочко. И не просто в яблочко, а в самую его сердцевину, и корову присудили ему, точнее, шкуру и жир, потому что сочли его выстрел самым метким.
— Случайно подвезло! — ворчали некоторые.
Тогда Майк еще раз поднял Всех Застрелю и снова попал в самое сердце яблочка. На этот раз он получил четверть говяжьей туши.
— С кем поспорить на другую четверть говядины? — бросил вызов Майк, засыпая порох и забивая пулю в дуло Всех Застрелю.
— Прозакладываю охотничий рог с порохом, что тебе это не удастся, малыш! — крикнул кто-то.
Что ж, следующим выстрелом Майк заработал еще четверть говядины. К концу состязания Майк выиграл всю корову и охотничий рог с порохом и запасом пуль.
Ведя корову домой, он довольно улыбался.
— Скажите спасибо, что выручил вас! — заявил он остальным. — По крайней мере, вам не придется тащить на себе четверть туши. Я всегда стреляю до пяти. Тогда добыча сама идет за мной… И запомните: в другой раз зовите меня мистер Финк.
Вскоре после этого Майка исключили из всех состязаний, потому что никто не мог его победить. Фермеры, жертвовавшие коров в награду победителю, заявили, что пусть Майк Финк забирает шкуру и жир без единого выстрела, тогда хоть мясо останется в награду прочим стрелкам.
Но Майку стало скучно без состязаний в его родном Питтсбурге. И пришлось ему искать чего-нибудь новенького.
Майк давно приметил, что самыми могучими и сильными были гребцы на баржах и плоскодонках, что ходили вверх и вниз по Огайо и Миссисипи между Питтсбургом и Новым Орлеаном. У каждого гребца было что порассказать об опасной жизни на воде и о сражениях с индейцами и с пиратами. Чего-чего, а уж приключений на реке хватало. А только этого и надо было Майку, чтобы не зачахнуть совсем от скуки.
Вот отправился он однажды к хозяину, то есть к капитану плоскодонной баржи — или габары, как ее еще называли, — стоявшей на якоре у причала.
— Хочу наняться к вам на габару! — сказал Майк.
— Я беру только мужчин, — сказал хозяин. — Мужчин, которые умеют стрелять, драться, грести и работать багром. Толкать баржу багром вверх по реке, по такой, как наша Миссисипи, может только полуконь-полукрокодил. А ты еще жеребенок!
Майк ничего на это не возразил. Он только взял со стола капитана оловянную кружку, зачерпнул ею воды в реке и поставил на макушку спящему гребцу, который сидел на палубе, прислонившись к бочке. Потом вскинул Всех Застрелю, прицелился и выстрелил. Оловянная кружка не шелохнулась, но из двух дырочек от пуль Майка на голову спящего полились струйки холодной речной воды и разбудили его.
Он в ярости вскочил.
— Шесть месяцев я не знался с водой! — заорал он. — Ох и проучу я того, кто окунул меня!
— Еще посмотрим, кто кого проучит! — заорал в ответ Майк. — Со мной никто тягаться не может. Ку-ку! Я кого хочешь перегоню, переборю, одолею в открытой схватке и в состязании по стрельбе. Я первый герой в наших краях. Ку-ку! А ну-ка, попробуй, сразу узнаешь, какой я крепкий орешек! Если ударю, как деревом пришибет. Пройдусь разок топором по деревьям — и вот вам в лесу новая солнечная полянка. Меня хлебом не корми, дай мне подраться. Вот уже целых два дня мне не с кем было померяться силой, а мышцы мои одеревенели, как старый сундук. Ку-ка-ре-ку-у!
— А ну на берег, там места больше! — не вытерпел старый гребец.
Их встреча состоялась посреди широкой и грязной улицы. Майк сбросил с себя замшевую куртку, а гребец — красную рубаху. Потом каждый схватил друг друга за шею и стал гнуть и крутить.
— Будем драться по-благородному или свободно? — спросил Майк, имея в виду силовые приемы и грубость.
— Ясно, свободно! А то как же иначе? — отозвался гребец.
— Вот это похвально! — обрадовался Майк. — Так я люблю! Значит, будет веселье.
И он откусил у гребца кончик уха.
Потом наступил ему на ногу, сделал выпад правой в живот, вцепился обеими руками в волосы и приложил лицо врага к своему колену.
Гребец в долгу не остался: он работал ногтями, молотил кулаками. Они с Майком держали друг друга мертвой хваткой, швыряли друг друга с одной стороны улицы на другую. И наконец Майк улучил свою минутку. Одной лапищей он обвил шею противника, а другой ухватил за штаны и поднял в воздух. Донес его до реки и бросил в воду.
— Драться ты умеешь, как настоящий мужчина, — похвалил Майка хозяин. — А вот с работой как, справишься?
Майк показал, как он умеет работать веслом и багром, и отправился в свое первое плавание до Нового Орлеана.
Так он стал гребцом на габаре и носил теперь красную рубашку, коричневые брюки, прозванные ореховыми бриджами, голубую куртку и кожаную шапку с козырьком.
Из всех молодцов, живших на фронтире, гребцы были самыми сильными. А Майк вскоре доказал, что он самый сильный среди гребцов. Он выучил много песен, в которых пелось о реке, и оглушал всех своим зычным голосом. Его хозяину очень повезло: не пришлось тратиться на сирену, чтобы предупреждать другие суда, что габара идет. У Майка это получалось даже лучше, чем у любой сирены.
По ночам, когда габара пришвартовывалась к берегу, Майк любил потанцевать на твердой земле, а часто и днем он принимался плясать на гладкой палубе, пока габара легко шла сама вниз по реке. У него был зоркий глаз на индейцев и речных пиратов, когда судно приближалось к берегу. Майк научился управляться и с парусами.
А на обратном пути из Нового Орлеана, вверх по реке, он постиг еще много наук. Вот когда начиналась настоящая работа — работа для богатырей, работа для полуконя-полукрокодила. Долгих четыре месяца Майк и другие гребцы сражались с могучим течением реки, чтобы доставить габару назад в Питтсбург. Случалось им и садиться на весла. Но чаще они работали длинными баграми, толкая тяжелую габару против течения. А иногда и «кустарничали», то есть хватались за кусты и ветви деревьев, росших вдоль берега, когда габара проплывала близко, и подтягивали ее. Бывало, что приходилось вылезать на берег и тянуть судно на канатах.
Майк в любой работе был среди лучших — и на веслах, и у каната, и с багром. А вечером он любил размяться в дружеской схватке со своими ребятами или же с кем-нибудь из новых приятелей, с кем свел знакомство на берегу. И вот он уже стал первым гребцом, а потом и рулевым. Он мог провести судно через любые заверти и быстрины, обойти подводные гребни и песчаные отмели. И наконец, стал сам хозяином и капитаном плоскодонной баржи-габары и воткнул в шляпу красное перо.
Но одного красного пера Майку показалось мало. Теперь, когда он встречался на реке с какой-нибудь баржей, он вызывал на бой ее хозяина. Конечно, он всегда выходил победителем и в награду забирал себе капитанское красное перышко и втыкал в свою шляпу. Вскоре с этими перьями он вообще стал походить на вождя индейцев. Тогда-то он и получил прозвище Король Гребцов.
Однажды случилось так, что во время очередного рейса вниз по реке у Майка на полдороге кончились все припасы. Баржа его была загружена нюхательным табаком, и команде не оставалось ничего иного, как жевать нюхательный табак. Но вот на берегу Майк заметил стадо жирненьких овец, и тут же ему пришло в голову, что баранина внесет приятное разнообразие в их меню.
Украсть несколько овец было легче легкого. Но Майк терпеть не мог легких дел.
— Что в них интересного? — говорил он.
Поэтому он отдал приказ причалить к берегу, вскрыл бочку с нюхательным табаком и направился прямиком к овцам. Он дал бедным животным понюхать табаку, ткнул этим табаком им прямо в нос, и, когда овечки начали чихать, кашлять и с перепугу носиться кругами, Майк послал своего человека за фермером — хозяином этих овец.
Фермер очень удивился, когда увидел, как его овцы чихают, кашляют и трут потемневшие от табака морды о траву.
— Я вынужден огорчить вас, — сказал ему сочувственно Майк. — Пять ваших овец заболели. Я наблюдал такую же картину вверх по реке. Очень опасная болезнь, она называется ящур. А главное, очень заразная. Лучше вам пристрелить их, чтобы спасти все стадо.
Фермер испугался насмерть. Он готов был на все, только бы спасти стадо, однако его одолевали сомнения.
— Нет, ни за что не попасть мне прямиком в больных. А ну как заместо этого я попаду в здоровых? Нет, такое дело не одолеть никому! Разве что одному Майку Финку.
Тут Майк Финк скромно и вставил:
— Майк Финк перед вами, это я!
Уговорились так: фермер дает Майку одну здоровую овцу за то, что он пристрелит пять больных. Потом их бросят в реку.
Все вышло, как уговорились, и, пожелав фермеру и его стаду всего наилучшего, Майк поплыл дальше.
Ну само собой, когда габара пошла вниз по реке и поравнялась с овцами, Майк их выловил, и в этот вечер его ребята попировали на славу.
Майк вечно искал, чем бы развлечься. Однажды они проплывали мимо другой баржи. Ее капитан лежал на палубе и крепко спал. Майк не преминул дотянуться до него веслом и пощекотать за ухом. Так началась очередная схватка, на какую Майк и напрашивался.
Однако таких шуток становилось слишком много, и в конце концов пришлось Майку столкнуться с законом. В Луисвилле, штат Кентукки, была назначена награда за его поимку. Что и говорить, в тюрьму Майку вовсе не хотелось, но в Луисвилле у него был знакомый полицейский, хороший его приятель, и Майку показалось обидным, если тот не получит награды. Поэтому Майк уговорился с ним, что добровольно позволит отвести себя в суд. Конечно, сначала он взял слово с полицейского, что тот не посадит его в тюрьму. И еще одно. Нигде Майк не чувствовал себя как дома, только на своем суденышке. Пришлось ему заручиться согласием своего друга, что в суд он поедет только на своей габаре.
День был назначен. Полицейский арестовал Майка, и Майк сел на свою баржу и поехал в суд. А устроил он это вот как: подставил под габару открытую платформу, пристегнул к ней упряжку волов, и волы потащили ее вверх в гору. Когда Майк прибыл в суд, судья тут же завел на него дело, и полицейский получил обещанную награду. А потом он заявил, что свидетелей против Майка представить не может. И судье пришлось Майка отпустить. Однако в зале суда находилось слишком много зрителей, которые не сумели оценить юмор Майка. И они стали требовать у судьи, чтобы тот все равно отправил его в тюрьму.
Тогда Майк крикнул своей команде:
— За багры, ребята! Отчаливай!
И они выпрыгнули один за другим в окно. А потом поднялись на борт габары, отвязали волов и, упираясь в землю баграми, скатились на колесах вниз прямо в реку. Оттуда Майк помахал Луисвиллю платочком.
С тех пор на всем фронтире никто не мог взять верх над Майком Финком. Но вот в одно воскресное утро он потерпел поражение, и от кого — от простого быка. Габара Майка пришвартовалась к берегу, и он направился вверх по притоку в поисках места, где бы выкупаться. Не успел он сбросить одежду и окунуться, как вдруг, откуда ни возьмись, перед ним вырос здоровенный бык.
На этот раз Майку почему-то не хотелось лезть в драку. И когда бык двинулся на него, Майк отскочил в сторону. Бык попробовал было сунуться за ним в воду, но тут же вернулся на берег злее прежнего. Майк подхватил свою красную рубаху и стал натягивать на себя. Однако напрасно. Пробегая мимо, бык — раз! — и подцепил рубаху рогами. И приготовился к новому нападению. Но тут уж Майк понял, что надо куда-нибудь поскорей спрятаться, чтобы бык его не достал. Он ухватился за бычий хвост и повис на нем.
Так он и болтался туда-сюда, словно выстиранное белье на веревке в ветреную погоду. Бык носился с ним по всему выгону, пока Майк окончательно не выдохся. Заметив свисающий над головой толстый сук дерева, Майк на ходу вцепился в него и был спасен. По крайней мере, так он считал поначалу. Но когда он полез выше, угодил прямо в осиное гнездо. Уфф, хоть и высоко, а пришлось прыгать. И надо же, Майк шлепнулся точно быку на спину!
Бык взвился, словно юго-западный циклон, и прямым ходом понесся на изгородь. Добежав до нее, он остановился как вкопанный. А Майк, само собой, остановиться не мог и перелетел через изгородь. Приземлился он не где-нибудь, а именно в церковном саду, да еще в воскресенье, когда люди выходили после службы из церкви.
Потом Майк клялся и божился, что, не случись это в воскресенье утром, он непременно вернулся бы и задал жару быку. А тогда он почувствовал себя очень неловко, очутившись возле церкви одетым совсем не по-воскресному. И правда, на нем, как вы помните, была одна красная рубаха, и все. Поэтому он задал стрекача к реке, где стояла его габара, пока прихожане не успели разглядеть его хорошенько. Со всеми этими историями о драках и о работе на реке вы еще подумаете, что Майк забросил свое любимое ружье Всех Застрелю. Ничего подобного. Майк никогда с ним не расставался, даже на борту своего судна. А для практики он простреливал дырочки в оловянных кружках, которые ставил на голову своим гребцам.
И хорошо, что практиковался, потому что однажды он случайно столкнулся с шайкой пиратов, засевших в местечке, называемом Пещера-в-Скалах. Майку было известно, что берега Миссисипи кишмя кишат пиратами, но на реке его застала такая страшная буря, что его габаре волей-неволей пришлось пристать к берегу.
Пираты всегда выставляли своих дозорных, чтобы знать заранее, какая баржа с каким грузом идет вниз по реке, и поэтому появление Майка не было для них неожиданностью. Но не таков был Майк, чтобы отступить в трудную минуту. С помощью Всех Застрелю он избавил эти места от пиратов.
А все-таки с тех пор в Пещеру-в-Скалах никто не смел заходить, пока среди лодочников не появился молодой Эб Линкольн, водивший по реке баржу с ценным грузом. Да, да, тот самый Авраам Линкольн, который стал потом президентом да еще отпустил из рабства на волю всех негров.
Долго на Миссисипи и Огайо гремела слава Майка Финка — полуконя-полукрокодила, но времена меняются. Дома на берегу теперь теснились так близко один к другому, что между ними оставалось свободного пространства не больше шести-семи миль. И сама река не казалась уже границей. Цивилизация наступала, и он чувствовал себя от этого неуютно.
А потом случилось нечто такое, перед чем устоять уже было и вовсе нельзя. На реке появились баржи, которые шли вверх и вниз по реке с помощью пара — паровой машины. И нужда в полукрокодилах-полуконях отпала. При виде парохода Майк приходил в страшную ярость. А как пароход свистел! Точно хотел сказать: прочь с дороги, лодочники!
Но Майк не сдавался. Однажды на Миссисипи повстречались пароход, шедший вверх по реке, и габара Майка, плывшая вниз. Кому-то одному следовало уступить дорогу, иначе столкновения было не избежать.
Рулевой спрашивает Майка, что делать.
— Я сам поведу баржу! — кричит Майк и становится к штурвалу. — Эй вы там, на пароходе, перед вами первый хвастун и крикун с великой Миссисипи! — орет Майк. — Герой — хвост трубой! Ку-ку-у! Дикий скакун, крокодил косоглазый. Половинка наполовинку! И еще немножко от красной кусаки черепахи. А остальное из сухих сучков и колючек. Эй вы там, разводите пары, не бегите, попробуйте на зубок, какой я крепкий орешек! Ну же, не пытайте мое терпение! У меня чешутся руки. Ку-ка-ре-ку-у!
Рулевой видит, что громадина пароход уже вырос над самой их баржей, и снова спрашивает Майка, что же делать.
— Потопить его! — кричит Майк, бросая свирепые взгляды на пароход.
Наконец лоцман на пароходе замечает Майка и дает сигнал за сигналом, чтобы предупредить об опасности. А Майк ему отвечает своим громоподобным голосом, чтобы тот убирался, пока цел.
Потом раздается страшный удар и треск ломающегося дерева. Половина людей из команды Майка оказывается в воде, а его габара тут же идет ко дну, потому что груз на ней был слишком тяжел. Когда габара затонула, Майк крикнул своим ребятам, чтоб плыли к берегу. Выйдя из воды, он отряхнулся, а потом опустился на землю и с негодованием поглядел на реку. Да, он проиграл. Ему даже не доставило радости наблюдать, с каким трудом поднимался вверх по реке пароход с огромной дырой на боку.
Отсидевшись, Майк встал и сказал:
— Я ухожу с реки! Я всегда говорил, что уйду, если проиграю сражение. Я ухожу дальше на Запад, теперь там граница. Там меньше людей и еще не изобрели всяких паров, дыма и лязгающих машин, которые не дают человеку жить спокойно. Пора уходить!
И, вскинув Всех Застрелю на плечо, Майк ушел на Миссури, где собрались главные скупщики пушнины, ушел прямо к ним.
Там Майк и Всех Застрелю тоже быстро прославились, точно как было на Миссисипи и в Питтсбурге в те времена, когда они еще стояли на фронтире.
И до сих пор никому не удалось его перегнать, перекричать, пересилить, перепрыгнуть, перехитрить и пере… — если бы только так можно было сказать — перестрелять. Никому из живущих на том и на этом берегу великой реки с ее притоками от Питтсбурга до Нового Орлеана и снова до Сент-Луи и дальше на Запад. Ку-ку!
Пекос Билл
Пересказ Н. Шерешевской
аждый и всякий в краю скотоводов скажет вам, кто такой Пекос Билл. Он был самый дикий на Диком Западе. И не кто-нибудь, а именно он изобрел лассо. Он вырос среди койотов и знать не знал, пока ему не стукнуло десять лет, что он не степной волк, а человек.
А случилось все так. У отца его было большое ранчо на Ред-Ривер, то есть на Красной Речке, в восточном Техасе. Жилось ему там прекрасно, пока по соседству в двух днях езды от него не появилось еще одно ранчо. И отцу Пекоса Билла показалось, что жить стало тесновато. А потому он посадил на повозку двадцать семь своих детишек, включая Билла, который только совсем недавно родился, и двинул дальше на Запад.
Дороги в то время были плохие, все в колдобинах и ухабах, и повозку трясло и качало. На одном повороте, как раз у реки Пекос, ее так подбросило, что малютка Билл скатился на землю.
Но прошло целых две недели и одиннадцать дней, когда родители снова пересчитали своих детей. На этот раз их оказалось всего двадцать шесть. Однако, сами согласитесь, ехать назад, чтобы искать Билла, было уже поздновато.
К счастью, с Биллом обошлось все благополучно. Он пристал к стае койотов и выучился их языку. А в ответ научил койотов выть. В те далекие времена в Техасе была такая жизнь, что выть умел каждый, так что Биллу ничего не стоило постичь эту науку еще до того, как он упал с повозки.
Билл так и не отставал от койотов, пока ему не исполнилось десять лет. И вот в один прекрасный день, рыская по кустам, он повстречался с ковбоем. Ковбой увидел совсем голого мальчишку и очень удивился.
— А где же твоя ковбойская шляпа? — спросил он Билла. — Ковбой без шляпы не человек!
— А я не человек, — сказал Билл. — Я койот. Видишь, у меня блохи?
— У каждого ковбоя блохи, — ответил ковбой. — Никакой ты не койот, ты человек! Хочешь докажу? Если бы ты был койотом, у тебя рос бы хвост. А где у тебя хвост?
И Билл понял, что никакой он не койот. И он очень сконфузился, что разгуливает по прерии без ковбойской шляпы. Он ушел от койотов и прибился к ковбоям. Ему достали роскошную ковбойскую шляпу. Потом из трех техасских шкур сшили настоящие ковбойские штаны. Не хватало только коня. Большого коня. Мы забыли вам сказать, что Билл рос очень быстро и, когда садился на обыкновенного коня, каких было полно на каждом ранчо, ноги его волочились по земле.
Ничего, Билл и тут нашелся. Не зря он провел детство среди койотов. Он отправился в горы, чтобы поймать там медведя гризли, самого большого, какие водились в тех местах. Он решил гонять его до тех пор, пока гризли не выдохнется, и тогда он приведет его на ранчо, как ручного.
Все так и вышло. Билл вскочил на гризли верхом, обхватил ногами его бока, зажав словно в ножницы, обнял крепко за шею и дал шпоры. Медведь так и взвился. Он скакал, и брыкался, и подбрасывал Билла, выгибал спину, вставал на дыбы, пытаясь его свалить, сбросить, растоптать, добить, вымотать. Вверх, вниз, туда и обратно, вприскочку, в галоп, кружился на месте, петляя, и наконец сдался.
Пекос Билл сроду не получал такого удовольствия. Вот тогда-то, въезжая на ранчо верхом на укрощенном гризли, он и поделился с ковбоями своим великим открытием: как объезжать дичков, будь то медведи или дикие мустанги.
Ковбои, конечно, оценили его открытие. Но Пекосу Биллу пришлось еще долго повозиться, прежде чем удалось превратить всех дичков в объезженных лошадей.
В конце концов Билл просто выдохся и предоставил диким мустангам самим учить друг друга. Но тогда ему стало вдруг скучно, он почувствовал себя таким брошенным и никому не нужным. Правда, ненадолго. Лошади — это еще не все в жизни ковбоя. В Техасе было полным-полно и другой скотины. И Билл, подумав, решил, что она тоже заслуживает его внимания. Конечно, он был не дурак и прекрасно понимал, что характер и привычки длиннорогих техасских коров изменить нельзя. Они были слишком неспособны к ученью. А вот над внешним видом их он поработал.
Билл придумал тавро — клеймо. Каждую корову Билл метил своим клеймом. В этом деле он оказался просто художник. Какие изящные и дивные картинки он рисовал на боку у каждой длиннорогой техаски!
Когда Билл жил на ранчо и приходило время клеймить скот или охотиться на медведя и на кугуара, для него пригоняли не меньше трех фургонов со съестными припасами. Три повара днем и ночью трудились на него, иначе он бы умер с голоду.
В те времена в Техасе было много скверных людей и отчаянных головорезов. За ними Билл тоже охотился. Стрелок он был меткий. Бил без промаха, так что пришлось ему сделать свое личное кладбище для тех бандитов, по которым он не промахнулся.
Примерно тогда он и придумал свое знаменитое лассо. У всех ковбоев был особый кнут, которым они напоминали лошадям, что не следует забывать те уроки, каким их учили. Однажды Билл ехал верхом на своем медведе, и по дороге им попалась гремучая змея. Она свилась такой замысловатой петлей, что Билл глаз от нее не мог отвести. Тут ему и стукнуло в голову: а нельзя ли будет повторить такую же петлю для дела?
Вскоре после того Билл ставил тавро одному слишком буйному бычку, который никак не хотел вести себя смирно. Еще немного, и не Билл, а бык готов был пропечатать на его боку тавро своими длинными рогами.
— Послушай, — сказал тогда Билл своей приятельнице гремучей змее, — помоги мне поставить на место эту непослушную скотину.
Гремучая змея охотно согласилась. Она свернулась кольцом и ухватила себя зубами в середине спины. Получилась большая петля. Билл сразу смекнул, что, если он возьмет змею за хвост и набросит петлю на быка, он наконец заставит упрямую скотину стоять смирно. Так он и сделал, и все получилось очень удачно. Только одно огорчило Билла: гремучая змея сама себя погубила, потому что зубы-то у нее были ядовитые.
«А почему бы не заменить змею веревкой?» — подумал Билл.
Вот так он изобрел лассо.
С тех пор все ковбои пользуются лассо. Причем Билл так набил себе руку на этом деле, что уже мог одним броском заарканить целое стадо длиннорогих техасок.
И все это время, что он работал в Техасе, Билл ездил верхом на великане-гризли. Он нежно любил его, что верно, то верно, и все-таки он, как и все ковбои, мечтал о коне. Однажды он услыхал о стоящем жеребце, которого видели в штате Нью-Мексико. То был гигантский белый жеребец, как раз ему по росту. Билл тут же решил его разыскать.
Уж будьте уверены, он нашел этого жеребца, и поймал его, и взнуздал, и сел на него верхом. Билл уверял, что конь уже объезжен. Для Билла он был объезжен. Однако если кто другой пытался сесть на него верхом, он тут же оказывался внизу и пахал носом землю. Этот жеребец был такой драчун и брыкун, что ковбои прозвали его Покровитель Вдов. Вернее бы его назвать — Делатель Вдов, потому что он губил мужей, делая их жен вдовами, да только так не говорят.
Даже лучший друг Билла — Джек из Техаса — не мог ездить на Покровителе Вдов. В первый же раз, как он попробовал сесть на него верхом, он в два счета оказался выброшенным из седла и приземлился не где-нибудь, а на вершине горы Пайк. Это был первый случай, когда человек попал на вершину горы Пайк. Но как спуститься вниз, Джек из Техаса не знал и чуть не умер там с голоду, пока Пекосу Биллу не рассказали, что случилось. Он тут же бросил лассо, заарканил Джека и стащил его с горы. Так Джек был спасен и по гроб жизни остался благодарен за это Пекосу Биллу.
К тому времени Пекос Билл стал уже таким знаменитым ковбоем, что всегда был первым и главным на самых больших ранчо в краю скотоводов. Как-то ночью он ехал по бескрайней прерии, как вдруг натолкнулся на большой кораль, где объезжали лошадей. Вокруг собралось много ковбоев.
— Кто у вас главный? — спросил Пекос Билл.
Огромный детина — Билл сроду таких не видывал, в нем было почти два метра с четвертью, — глянул на Билла и сказал:
— Был я. А теперь будешь ты.
Вскоре Пекос Билл свел дружбу не только с ковбоями. Например, с первым стрелком Пли Смитом. На состязании стрелков Пли предлагал сопернику разрядить свой кольт в воздух. И пока пуля его летела, Пли успевал прицелиться, выстрелить и расколоть летящую пулю ровно надвое.
А еще с музыкантом. Губошлеп был великий музыкант. Как он играл на губной гармошке! Когда он подносил гармошку к губам и начинал играть, все койоты в округе громко выли. Пекосу Биллу так нравилось исполнение Губошлепа, что он пригласил еще и певца, чтобы тот пел под аккомпанемент гармошки. Так родились первые ковбойские песни.
Друг Пекоса Билла — Пузан Пикенс — был знаменит тем, что если он становился к вам боком, вы его просто не видели — такой он был худой. Его бы должны были прозвать Невидимка Пикенс, а уж никак не Пузан.
Повара в лагере Пекоса Билла звали Гарри Поджарка. Лучше его никто на свете не пек блинов. На своей большой сковороде он выпекал сразу семнадцать блинов. Мало того, он мог и перевернуть все семнадцать сразу. Он брал сковороду — раз! — встряхивал ее, и все блины подлетали в воздух и разом переворачивались. Вот это был мастер! Правда, иногда он так высоко подбрасывал блины, что, вместо того чтобы шлепнуться на сковороду, они так и оставались в воздухе. Некоторые до сих пор там летают.
Однажды все ковбои собрались посмотреть, как Пекос Билл будет седлать Брыкуна, второго своего жеребца. Брыкун мог брыкаться шесть дней подряд, а Покровитель Вдов еще и воскресенье. Из ковбоев один Пекос Билл умел ездить верхом и на том и на другом. А на чем, спрашивается, он не ездил? На всем, на что можно было сесть верхом! И никто его ни разу не сбросил. Так утверждал сам Пекос Билл. И вот ковбои собрались, чтобы побиться об заклад: нет, не на всем он может ездить верхом, кое-кто его все-таки сбросит. И этот кое-кто — страшный ураган торнадо.
Пекос Билл принял пари и вышел на равнину пооглядеться, не виден ли где черный смерч или грозовая туча. Наконец налетел настоящий ураган. Он крутил и вертел, скакал и резвился, словно необъезженный дикий мустанг.
— Вот на таком скакуне не грех и прокатиться верхом! — заявил Пекос Билл.
Не теряя времени, Билл раскрутил свое лассо, накинул на шею урагану и попридержал его за уши, пока седлал и садился верхом.
— На Пороховую Речку! — закричал Билл. — А ну, в галоп! — и он дал шпоры урагану.
Со стоном и воем ураган пролетел через штаты Нью-Мексико, Аризона, Калифорния и обратно. Что только ни выделывал он по дороге, но все напрасно, Билл сидел крепко в седле. Наконец ураган сдался и вылился весь дождем.
Билл, конечно, понимал, что такой ливень даром не пройдет, он снесет все на своем пути. Поэтому он забежал вперед тучи, которая как раз высматривала на земле местечко, куда бы вылиться, и врезался каблуками в землю — он хотел каблуками прорыть для воды глубокие канавы и врезался с такой силой, что раскрошил шпорами твердые валуны. Вот откуда взялась река Рио-Гранде.
Вернувшись на ранчо, Билл нашел своих ребят сидящими на ограде кораля. А с ними вместе еще каких-то людей, каких прежде Пекос Билл в глаза не видел. И одеты они были как-то непривычно и по-чудному. Они чуть смахивали на ковбоев, но Билл не мог не ухмыльнуться, увидя, как они расфуфырились.
Джек из Техаса объяснил Биллу, что они с Востока и называют себя янки. И сказал, легонько подтолкнув Билла плечом:
— Только посмотри, как они ездят верхом!
Билл глянул, и ухмылка его расплылась во весь рот. Шире и шире… И вот он уже громко смеялся, глядя на расфранченных янки. Как они ездят верхом! Вот умора! Билл держался за живот, и смеялся, и хохотал — просто не мог остановиться.
Это и прикончило Пекоса Билла. Говорят, бедняга лопнул от смеха, но мы этому никогда не поверим.
Джонни Яблочное Зернышко
Пересказ Н. Шерешевской
ту раннюю пору, когда только начиналось освоение Дикого Запада, лесорубам, охотникам и прочим людям приходилось туго. Жизнь была грубая, и шутки людей бывали грубоваты. Они хвастались силой и хитростью. А вот Джонни Яблочное Зернышко, про которого мы собираемся вам рассказать, был совсем другим человеком.
Он вообще не был силачом и гигантом или, как говорили про Майка Финка, полукрокодилом-полуконем. Нет, это был тихий, скромный человек, который, однако, совершил великие дела.
Он никого не убивал — ни зверей, ни индейцев, как, к сожалению, делали многие. Совсем напротив, он дружил и с теми и с другими. И все-таки не похож он был на других людей не этим. А страстной любовью к яблокам! Он считал, что все новые земли на Западе надо покрыть яблоневыми садами, чтобы когда новые поселенцы хлынут на эти земли, они сразу могли бы отведать яблок.
Когда Джонни только начал разводить яблоневые сады, никто не придал этому никакого значения. Никто и не догадывался, какое великое дело он затеял.
Во время сбора фруктов, когда фермеры выжимали яблочный сок и готовили сидр, Джонни был тут как тут. Само собой, яблочных зернышек тогда повсюду валялось множество. И Джонни собирал их все в большой кожаный мешок.
Взвалив мешок на плечо, Джонни шагал через лес на Запад. А когда встречал славную, ровную полянку, сажал яблочные зернышки в землю.
Вскоре все росчисти в лесу и полянки на расстоянии двух дней пути от дома Джонни покрылись молодыми яблоньками. Джонни аккуратно посещал свои яблоневые плантации, нянчился с новыми всходами, пересаживал их, поливал, окучивал — словом, делал все, что надо.
Вскоре Джонни приходилось топать через заросли уже целую неделю, прежде чем он добирался до последнего своего сада. А потом ему пришлось шагать целых две недели, пока он не обнаружил в штате Огайо открытую равнину, которую никто еще не успел ничем засадить.
Так год за годом Джонни спешил с мешком яблочных зернышек за спиной из Пенсильвании в Огайо, а оттуда дальше в Индиану.
— Только б хватило у меня силенок, — говорил Джонни, — и тогда прекрасные, душистые сады покроют всю страну!
Случалось, путешествия Джонни сильно затягивались, ему приходилось уходить все дальше и дальше, а мешок за плечами был маловат, чтобы вместить все семена, какие ему требовались.
И однажды, когда ему предстояло насадить особенно большую плантацию, Джонни взял две индейских лодки — каноэ, связал их крепко-накрепко, потом наполнил доверху яблочными зернышками и спустил на воду в реку Огайо. Он погнал свой драгоценный груз через штат Индиана в поисках подходящей земли для яблоневого сада в краю великих лесов.
Еще в самое первое свое яблочное путешествие Джонни сделал несколько важных открытий. Вообще-то он терпеть не мог таскать с собой лишние вещи. К примеру, он считал лишним брать с собой и шляпу, и котелок для супа. И решил обойтись без шляпы, а вместо нее, когда надо, прикрывать голову котелком. Потом сделал открытие, что и котелок — излишняя роскошь. К чему котелок, когда он может совсем не готовить, а собирать дикие ягоды и плоды, орехи и прочие дары леса?
Он сроду не убил ни одного зверя, так что котелок, чтобы варить мясо, ему был не нужен.
Котелок-то не нужен, а вот шляпа была все-таки нужна. И особенно козырек, чтобы прикрывать глаза от солнца.
И тогда Джонни сделал новое открытие. Он смастерил себе из картона чашку. Но чашку — совсем как спортивную шапочку для бейсбола. Только козырек у нее получился слишком большой и сильно выдавался вперед.
Эти чашки, или шапочки, не стоили Джонни ни гроша, потому что люди дарили ему старые картонные коробки бесплатно, и он в любую минуту мог сделать себе новую, если старая износилась.
И остальная одежда не стоила Джонни ни гроша. Он подбирал мешок из-под сахара и проделывал в нем дырки для головы и для рук. Эти сахарные мешки служили ему и рубашкой, и штанами одновременно. К тому же Джонни всегда ходил босиком, даже в самую ветреную погоду.
Конечно, вы скажете, что было слишком опасно ходить босиком по лесу, в котором водились ядовитые змеи. В те времена, когда первые фермеры-пионеры расчищали для своих посадок от леса новые земли, они чего только не придумывали от змей! Даже привязывали к пяткам пучки соломы. Но Джонни Яблочное Зернышко это не понравилось. Он не обращал никакого внимания на змей, а змеи — на него.
Ну конечно, простыней Джонни тоже не признавал. Если ему случалось переночевать в чьей-нибудь хижине, он ложился прямо на пол. А когда спал в лесу, свертывался клубочком, словно кролик или лиса. И никогда не простужался.
Однажды выдалась особенно холодная ночь, и Джонни решил устроить себе постель в пустом дупле. Он залез в него поглубже и уж было совсем заснул, как вдруг понял, что забрался без приглашения в зимнюю медвежью берлогу. Стараясь не потревожить медведицу с медвежонком, Джонни вылез поскорее наружу.
Не подумайте, что Джонни испугался. Просто с животными он обращался так же деликатно, как с людьми. И особенно с детьми. Детей он очень любил.
Единственное, что Джонни всегда таскал с собой — кроме мешка с яблочными зернышками, разумеется, — это большой куль с детскими подарками. Он заходил в каждую хижину и, запустив руку поглубже в свой куль, выуживал оттуда разноцветные коленкоровые ленты для девочек и стеклянные шарики для мальчиков.
Джонни не любил, когда на фронтире возникали ссоры между индейцами и пионерами, отнимавшими у индейцев хорошую землю. Джонни не понимал, зачем отнимать у других землю. Он считал, что лучше всюду, где можно, сажать яблоневые сады. Поэтому он никогда не ссорился с индейцами. И они часто приглашали Джонни к себе в гости.
Прошли годы. Вдоль яблоневых садов Джонни протянулись поля фермеров. Девственных лесов больше не осталось. А Джонни все продолжал идти на Запад. Тут и там он говорил всем, как прекрасны яблоневые сады, произносил пламенные речи, и фермеры, когда у них случались деньги, покупали у него яблони. А Джонни нужны были деньги не для чего-нибудь, а для животных. Каждую осень он собирал отбившихся от стада, от стаи, от табуна коров, собак и лошадей, а потом платил фермерам, чтобы они давали этим тварям приют в суровые зимние месяцы.
Если вам придется когда-нибудь путешествовать по штатам Огайо или Индиана, вам, может быть, посчастливится увидеть яблоневые сады, посаженные самим Джонни Яблочное Зернышко.
Виргинский Геркулес
Пересказ Н. Шерешевской
мерика знала много славных пионеров: великана-лесоруба Поля Баньяна, ковбоя диких прерий Пекоса Билла, доброго фермера Джонни Яблочное Зернышко и еще много «золотых петушков», прославившихся своей силой, отвагой и великими делами.
Таков был и Питер Франциско из штата Виргиния. Люди всегда готовы поведать о его редкой силе и бесстрашных подвигах.
Нам бы хотелось рассказать о нем три увлекательных и веселых истории, но, к сожалению, не хватает места.
Питер попал в Виргинию издалека, говорят, будто даже из Португалии, ну да это к делу сейчас не относится. Его подобрали на берегу, брошенного там какими-то бессердечными моряками, удравшими потом на всех парусах. Случилось это давным-давно в районе Хопуэлла, неподалеку от Питерсберга, штат Виргиния.
Судьба оказалась милостива к маленькому черноглазому и черноволосому мальчугану. Его взял к себе на воспитание судья Энтони Уинстон, чья ферма была расположена по соседству.
Мальчик вырос большой и крепкий, и вскоре о его богатырской силе уже гремела молва. Однако характером он был тихий, в чужие дела не лез и пускал в ход свою силу, только когда в этом была острая необходимость.
С каждым годом росту и силы у него прибавлялось. К шестнадцати годам он достиг уже почти семи футов, а весом был более двухсот пятидесяти фунтов. Он мог каждой рукой поднять по одному взрослому человеку.
Настало время, когда американцы решили освободиться от Британской короны, и Питер одним из первых записался в армию мятежников.
Он тут же отличился силой и храбростью, оказываясь всегда в самой гуще сражения, и покрыл себя неувядаемой солдатской славой. Все, от низших офицеров до генералов, знали о его подвигах.
Генерал Джордж Вашингтон специально для него заказал шпагу шести футов длиной, и Питер размахивал ею, словно перышком.
Генерал Лафайет был его лучшим другом, собственно, как и все, с кем он был в одном строю.
Когда кончилась война, он вернулся к мирной и благополучной жизни, открыл гостиницу с пансионом, но о великих делах своих не забывал никогда. Мы вам расскажем лишь об одном случае из его мирных дней, а вы сами убедитесь, что Питер Франциско не зря снискал и похвалу, и любовь многих людей.
Однажды он сидел на веранде своего дома и с удовольствием вспоминал битву с драгунами полковника Тарнтона, в которой он одной рукой раскидал с полдюжины всадников. И вдруг Питер услышал топот конских копыт, приближающийся к гостинице.
— Удача! Едет путник, которому нужны будут еда и постель! — И он с нетерпением уставился на дорогу.
Вскоре верхом на коне появился здоровенный детина довольно наглого вида.
— Добрый день, сэр, — приветствовал его вежливо Питер. — Вы ищете, где бы остановиться? Пожалуйста, у нас сколько угодно свободных комнат.
— Вы Питер Франциско? — заорал громовым голосом всадник, так что на семь миль вокруг, наверно, было слышно.
— Ну, я. Может, вы слезете с коня и войдете?
— Меня зовут Памфлет. Я прискакал из самого Кентукки, чтобы отхлестать вас ни за что ни про что.
— Что ж, это нетрудно устроить, дружище Памфлет, — сказал, улыбаясь, Питер. — Эй, кто-нибудь там! — крикнул он.
На веранду вышел слуга.
— Будь добр, — сказал ему Питер, — сходи наломай ивовых прутьев подлинней и покрепче! Потом дашь их вот этому господину, прискакавшему из Кентукки.
Слуга поспешил в сад.
— Мой слуга, дорогой господин Памфлет, избавит вас от лишних хлопот и забот, чтобы вы могли исполнить то, зачем приехали.
Памфлет в недоумении поглядел на Питера: почему этот прославленный богатырь даже не разозлился? Он задумался на минуту, потом соскочил с коня и провел его под уздцы через ворота, потом через палисадник, гордость миссис Франциско, и подошел к самой веранде, на которой сидел Питер. Памфлет был мужчина большой, грузный и ходил неуклюже. Он долго смотрел на Питера, подпиравшего головой потолок веранды, потом медленно произнес:
— Мистер Франциско, не разрешите ли вы мне узнать, какой у вас вес?
— Пожалуйста, если вас это интересует. — И Питер спустился с веранды в сад.
Пришелец из Кентукки бросил поводья своего коня и, собрав все силы, несколько раз приподнял Питера над землей.
— Да, вы тяжелый, мистер Франциско.
— Люди тоже так говорят, мистер Памфлет, — смеясь, заметил Питер. — А теперь, мой дорогой господин Памфлет, приехавший сюда, чтобы отхлестать меня ни за что ни про что, я бы хотел проверить ваш вес… Разрешите и мне поднять вас, чтобы узнать, сколько весите вы.
Питер Франциско слегка наклонился вперед и легко поднял Памфлета с земли. Он проделал это дважды, а на третий раз поднял его повыше и — хоп! — перебросил через садовую ограду.
Памфлет полежал немного, потом не спеша встал. Он ушибся при падении, правда не очень, и весьма неприязненно посмотрел на Питера.
— Выходит, вы выставили меня из своего сада, — заметил он саркастически. — Тогда, будьте любезны, выставьте уж и моего коня.
— С преогромным удовольствием, сэр!
Питер спокойно подошел к коню. Разве не поднял он однажды одной-единственной рукой пушку весом в тысячу сто фунтов? Лошадь-то небось весит меньше?
Левую руку он поддел лошади под брюхо, правой подхватил пониже хвоста, поустойчивее расставил ноги, напряг все мускулы и одним могучим рывком поднял испуганное животное и отправил вслед за его хозяином через изгородь.
Памфлет глядел на все это разинув рот. Потом медленно и с большим уважением вымолвил:
— Мистер Франциско, теперь я полностью удовлетворен, ибо собственными глазами убедился, что ваша репутация великого силача заслужена вами честно.
— Благодарю вас, сэр, — сказал, приветливо улыбаясь, Питер. — Благодарю вас! Когда будете в другой раз проезжать мимо, милости просим, заходите.
Памфлет ускакал, а Питер вернулся на свое место на веранде, откуда любовался виргинскими цветами и виргинским солнцем.
Фиболд, сын Фиболда
Пересказ Н. Шерешевской
то Фиболд Фиболдсон первым завел ферму в штате Небраска.
Поначалу он вовсе и не собирался осесть там. Несчастный случай заставил его. Фиболд приехал в Америку из родной Швеции, чтобы обзавестись фермой в Калифорнии. В его крытом фургоне, державшем курс на Запад, кроме него, были еще три его племянника: Бергстром Стромберг, Хьялмар Хьялмарсон и Илдед Джонсон. И еще дедушка Илдеда Джонсона.
А лето в тот год было на редкость жаркое. Такой жары еще никто не помнил. На Великой Равнине — Грейт Валли — пересохли все ручьи, водоемы и реки. Фиболд со своими племянниками и дедушка Илдеда Джонсона просто умирали от жажды, когда вдруг случайно набрели на то, что когда-то звалось рекой, а сейчас от нее осталось лишь одно воспоминание. Тонюсенькая, еле живая струйка посреди широкого ложа топкой грязи.
Дедушка Илдеда Джонсона до того обрадовался, увидев наконец воду, что скорей соскочил с фургона, обогнал волов, тащивших фургон, и нырнул вниз головой в реку. Вернее, в то, что от нее осталось.
Увы, голова его прочно застряла в топкой грязи, а ноги так и остались торчать в воздухе.
Фиболд поспешил вытащить его, но дедушка повредил себе шею, и потому продолжать путешествие они уже не могли. Пришлось Фиболду с племянниками задержаться на месте, пока дедушка Илдеда Джонсона совсем не поправится.
В память столь неприятного случая эту речку так и назвали — Унылая Речка.
Первым делом Фиболд огляделся по сторонам и убедился, что край этот для фермерства начисто непригоден. Со всех сторон поднимались холмы и горы. Но раз уж им пришлось застрять здесь надолго, Фиболд все-таки решил приспособить эту землю под ферму. Правда, единственное, что он мог сделать, — это перевернуть горы вверх ногами. Так он и сделал. И получилось ровное плоское плато.
Поезжайте в Небраску и сами увидите, какая гладкая и ровная там земля.
Оставалось только вспахать эту землю, чем Фиболд и занялся. Вначале у него никак не получались прямые борозды. Дойдет Фиболд со своим плугом до конца борозды, посмотрит назад, а борозда-то кривая, туда-сюда извивается, словно горное ущелье. Ну, Фиболд ее — раз! — подцепит за кончик и выпрямит. А иначе никак у него не получались прямые борозды.
Пока Фиболд пахал и сеял, его племянники строили дом. По мнению Фиболда, раз уж они застряли в Небраске и должны сидеть здесь, пока дедушка Илдеда не поправится, зачем же им сидеть без крыши над головой? А когда построили дом, решили: зачем же так спешить отсюда, раз дом уже построен?
Э-эх, знал бы Фиболд, что такое Небраска, он бы, наверное, еще подумал, оставаться ли там.
В первый год, что они поселились в Небраске, выпал такой глубокий снег, что добраться до ближайшего города — а находился он милях в ста от них — нечего было и думать. И пришлось бы им сидеть без всяких припасов, если бы Фиболд тут же не изобрел плуг-снеговик. Да такой огромный, что можно было впрячь в него хоть стадо бизонов. Чудо, а не плуг! Он расчистил все снежные заносы и захватил даже немножко земли. Так что весной на этом самом месте обнаружилась глубокая и широкая канава.
Теперь по ней протекает река Платт.
Когда пришло лето, опять настала жара. Но Фиболд уже предвидел это. Правда, он не мог предвидеть небрасский ветер. В один прекрасный день он как начал дуть! И дул, и дул… С такой силой, что выдул всю землю из-под дома. И само собой, дом провалился в эту дыру. Только крыша осталась видна.
Но Фиболд, не теряя времени, тут же поставил на него новый дом, а тот, что был внизу, назвал первым в мире подвалом.
На этот раз Фиболд решил не просто засеять землю разными семенами, но и приукрасить местный пейзаж. Поэтому он всюду насадил рощи хлопковых деревьев. А потом решил и всю землю засадить этими деревьями. Он рассуждал логично: коли маленькие кустики дают хороший урожай хлопка, то большие деревья дадут в сто раз больше.
Все шло прекрасно, пока не подоспело время снимать урожай. Вот тут и оказалось, что сборщикам хлопка взбираться на высокие деревья не так-то просто. Но Фиболд поспешил им на помощь. Он хватал хлопковые деревья за макушки и наклонял их до самой земли. Однако его затея удалась только на первый год, а на следующий сезон хлопковых деревьев у него вовсе не осталось.
Почему? Да потому, что он забыл их распрямить! И они продолжали расти, упершись в землю макушкой. Росли, росли и вросли все в землю. Вы и до сих пор не увидите в Небраске ни одной хлопковой плантации.
После неудачного опыта с хлопковыми деревьями пришлось Фиболду завести обыкновенную ферму. Он сделался лучшим фермером во всей Небраске. Урожай он снимал такой, что не жалко было поделиться пшеницей и кукурузой с местными кузнечиками.
Но однажды невесть откуда налетела саранча. Полчища саранчи, этих ненасытных родственников невинных полевых кузнечиков. Их было так много, что они темной тучей закрыли солнце, и настала ночь среди бела дня. Они принялись пожирать все подряд. Челюсти у них лязгали и стучали громче каменной лавины, летящей с горы.
Но не такой человек был Фиболд Фиболдсон, чтобы сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет его урожай. Он подумал немного и отправился на восток за индюшками, потому что любимым лакомством индюшек были кузнечики, а раз кузнечики, значит, и их ближайшие родственники — саранча. И Фиболд очень надеялся, что индюшки быстро с нею расправятся.
Но не тут-то было. Не индюшки — саранчу, а саранча пожрала индюшек — всех, целиком, с перьями и с косточками. Даже на ужин Фиболду и его племянникам ничего не оставила.
Так пропал весь урожай, весь до зернышка. Мало того, Фиболд боялся, что и на другой год случится то же самое. А ему этого вовсе не хотелось. Однако, поскольку сажать ему в этот год было нечего, он решил податься в рыбаки — поохотиться на акул. У него был свой способ ловить их: он приучил акул приплывать к берегу на свист, так оказалось удобнее. Когда он высвистал столько акул, чтобы ему с племянниками и с дедушкой Илдеда Джонсона продержаться неделю, он вдруг кое-что вспомнил. Очень важное.
Он вспомнил, что рыбаки приманивают акул… кем вы думаете? Кузнечиками! Так, может, акулы и спасут его от нашествия саранчи на другой год? Вот только как все это устроить? Ведь саранча сидит на земле, а акулы предпочитают воду. Эх, если бы пересадить акул из воды на землю, тогда бы они в два счета расправились с саранчой!
Да, но тогда, чтобы настичь саранчу, акулам нужны были бы крылья. Были б у акул крылья, и саранче от них никогда б не уйти!
Как раз когда Фиболд обдумывал эту проблему, над ним пролетала стая диких гусей. И он тут же решил поженить гусей с акулами. У него была большущая сеть. Он закинул ее в воздух и поймал сразу сотню гусей. Потом еще и еще раз забрасывал сеть и отправил всех гусей на берег Унылой Речки, где приготовил для них огороженное со всех сторон поле. Оставалось лишь высвистать к берегу столько же акул, сколько было гусей, что он и сделал.
К следующему летнему сезону, когда начала слетаться саранча, его гусиная ферма была уже полна летающих рыб. Фиболд выпустил их на волю и натравил на саранчу. До чего же приятно было ему наблюдать, как вся стая летающих рыб так и накинулась на этих прожорливых попрыгунчиков.
Стая летающих рыб совершила круг-другой над его полем и съела всю саранчу, какая попалась ей по дороге. Но потом, вместо того чтобы приземлиться и спокойно попировать, она вдруг выстроилась острым углом, как обычно выстраиваются при осеннем отлете дикие гуси, взмыла ввысь и скрылась за горизонтом.
Так Фиболд Фиболдсон их больше никогда и не видел. Только много позднее один моряк рассказал Бергстрому Стромбергу, что как раз в ту пору на Тихом океане впервые появились летающие рыбы.
Представляете, каково было Фиболду Фиболдсону видеть, как скрывается в облаках стая его летающих рыб? Однако спасти урожай еще было не поздно. И Фиболд взял себе два дня передышки и отправился в Канаду. Там он отловил три стаи волков и живыми доставил их в Небраску.
Он полагал, что из всех зверей самые бесстрашные волки. Только они решатся напасть на саранчу. Он дал им побегать по фермерским землям возле Унылой Речки, и те свое дело сделали. За несколько лет саранча в Небраске совсем вывелась.
Да, но зато теперь волки остались без еды и стали терять в весе. Они худели и худели, становились всё меньше и меньше, пока не превратились в степных собак — койотов. А еще спрашивают, откуда в прериях взялись койоты? Теперь ясно, откуда?
Но вот в один удачный урожайный год койоты снова стали поправляться и сделались скоро почти такими же пузатыми, как саранча. Оказалось, они повадились воровать у Фиболда зерно прямо на корню, да еще перерыли всю его землю, выкапывая себе ямки, в которых устраивали уютные норы. Это было сущее бедствие! Коровы и лошади проваливались в эти ямы и ранили себе ноги. Словом, Фиболд снова оказался на краю разорения, вспомнились грустные времена, когда на его посевы налетела саранча.
Пока Фиболд решал, что же ему предпринять, в те места забрел как-то торговец, который сообщил Фиболду про одно нововведение — изгороди из колючей проволоки.
А надо вам сказать, Фиболд всегда шагал в ногу со временем. Он закупил сотни миль этой колючей проволоки для пробы. Но потом обнаружил, что во всей Небраске не хватит деревьев, чтобы понаделать для колючей изгороди так много столбов. А даже если б и хватило, он представил себе, сколько времени на это потребуется!
Как раз тогда же начался сезон дождей. Дождь лил, лил и залил все норы койотов. А потом вдруг ударил мороз, и вода в этих норах замерзла. Вот Фиболд обрадовался-то! Он тут же смекнул, что наконец ему подвернулся счастливый случай. Он покликал своих племянников, они быстренько выкопали из койотовых нор замерзшую воду и получили столько ровных, гладких столбов, сколько было нужно.
Молодые люди покрыли эти столбы лаком, чтобы они не растаяли, и с первой оттепелью, когда полегче стало копать, вбили их в землю. Столбов хватило на всю проволоку, даже осталось немножко. Вот теперь ферма была оборудована вполне современно.
Но Фиболд не мог оценить до конца, какое прекрасное дело он сделал. Только летом он понял это, когда койоты, обнаружив, что он лишил их дома, покинули Небраску и перебрались в Канзас.
Койотов оказалось так много, что они совершенно затоптали границу между штатами Канзас и Небраска. И Фиболд чувствовал себя очень неловко, он понимал, как важна эта граница, и считал, что она испорчена в какой-то мере по его вине. Поэтому он решил исправить дело.
Только вот как? К счастью, на ферме у Фиболда стояло несколько ульев с пчелами. Он так хорошо за ними ухаживал, что они были толстенькие-толстенькие. И он сумел отобрать из них шестнадцать, а то и все семнадцать и запрячь в плуг. Потом он отнес их вместе с плугом в самую южную точку Небраски и там шепнул пчелам на ушко, что в штате Юта лучший нектар, о каком только могут мечтать пчелы. И пчелы полетели прямехонько на Запад и поволокли за собою плуг. Так они проложили новую прямую границу между штатами Небраска и Канзас.
С тех пор люди и говорят, когда хотят указать путнику самую короткую и прямую дорогу: «Следуйте пчелиной тропой!»
Какое-то время жизнь на ферме Фиболда протекала тихо, спокойно, не считая, конечно, одного-двух ураганов, которые разрушили его амбары с зерном и унесли его дом. Потом уж Фиболд понял, что надо этих буянов заарканивать и вязать покрепче, чтобы всю свою силу они растратили, борясь с веревками. Тогда уж у них не хватит пороху разрушать дома и творить прочие безобразия. Что ж, это помогло, только один ураган не выдохся после такого обращения. У него еще хватило сил ночью снова вернуться и скрутить самого Фиболда. Но это был какой-то бешеный ураган.
А однажды случилась засуха. Неделя за неделей проходили без дождя, и еще неделя за неделей тянулись без дождя. Кукуруза сморщилась и высохла, не успев подняться. Ее нельзя было даже косить.
И бедные коровы так отощали, что Фиболд боялся, как бы их ветер не унес. Пришлось привязывать им к хвостам груз, чтобы они не улетели.
Было так сухо и жарко, что даже дом Фиболда ссохся и сжался, и он был вынужден прорубить новую дверь, не то никак бы не выбрался из него.
Оставался единственный выход — провести ирригационную систему. Унылая Речка уже давно пересохла, воды там совсем не осталось. Но Фиболд знал, где есть вода. Он вывел из стойла своего любимого быка и отправился с ним к полноводной реке Платт. Подхватил реку за узкий конец и вместе с быком приволок ее к дому. Одному ему ни за что бы не управиться с таким делом. Потом исчертил всю землю на ферме канавками и пустил в них воду Платта. В тот год урожай он снял богаче всех от самых болот Нью-Джерси до долин Сакраменто в Калифорнии.
Той же осенью он вернул Платт на место, потому что один заезжий торговец продал ему кое-что получше. Фиболд купил у него с дюжину ветряных мельниц, чтобы добывать воду из-под земли. Представляете, мельница вертится, насос работает и выкачивает воду!
К мельницам он приставил дедушку Илдеда Джонсона. А происходило все это в Год Сильного Ветра. И однажды порыв ветра сдул дедушку с ног и выдул из него последнее дыхание. Фиболд и его племянники очень горевали, что дедушка испустил дух, и устроили ему пышные похороны. Но когда они принесли его на кладбище, налетел новый порыв ураганного ветра, только уже с другой стороны, и снова вдул в дедушку жизнь. Дедушка сразу поднялся и стал искать свои очки.
Вот какой ветер дул в тот год!
Вскоре после этого случая интересного гостя принимал у себя Фиболд Фиболдсон. Как-то утром он выглянул в окно, чтобы окинуть мрачным взглядом горы песка, нанесенные ураганом, и вдруг на горизонте увидел легкие очертания парусов. Он мог поклясться, что это были именно паруса. «Наверное, мне грезится, это мираж», — подумал он и пошел завтракать.
Проглотив последний блин, Фиболд снова глянул в окно и опять увидел вдали паруса. Но теперь они были ближе. Полчаса он стоял и смотрел, как плывут по прерии паруса, наполненные ветром, ну точно как в его родной Швеции, когда возвращаются домой шхуны рыбаков.
И вот паруса уже полощутся у самых фиболдовских амбаров, а из-под них выныривает человек, бросает возле свинарника тяжелый якорь, травит паруса и кричит:
— Привет, дружище!
Только тут Фиболд разглядел, какую посудину прибило к его берегу. То был обыкновенный фургон, но вместо лошадей или волов оснащенный парусами.
— Смит Гонимый Ветром мое имя, — представился незваный гость. — Ну и наглотался я пыли в вашей Небраске! Не знаю, влезет ли в меня еще и завтрак. Но готов попробовать!
Фиболд пригласил незнакомца в дом. Покончив с первыми двумя дюжинами блинов, Смит Гонимый Ветром был уже способен отвечать на вопросы Фиболда Фиболдсона.
— Что ты делаешь с этим своим фургоном-на-парусах? — поинтересовался Фиболд.
— Делаю? — удивился Смит Гонимый Ветром. — Ничего не делаю. Просто переезжаю с места на место. Одно мне лишь портит путешествие — ваша колючая проволока. Да иногда случается морская болезнь, если местность неровная, слишком холмистая.
Смит показал Фиболду гарпун, с каким он охотился на бизонов, не слезая с фургона. И еще большую прочную сеть — ловить кроликов. В этих увлекательных беседах быстро пролетел день. Они и не заметили, как село солнце, и пора было идти спать, а они все еще сидели за завтраком. Фиболд, видно, решил за один день выведать все, чем мог похвастать Гонимый Ветром. И сам старался не отстать от него и кой-чем прихвастнуть.
Младший из племянников, Хьялмар Хьялмарсон, предложил гостю свою постель, а сам пошел спать на сеновал.
— Не стесняйтесь, устраивайтесь поудобнее, — сказал Фиболд и задул свечу.
Не успела свеча погаснуть, он уж и сам нырнул в постель и натянул до ушей одеяло. Не спал лишь дедушка Илдеда Джонсона и тихо разговаривал сам с собой.
Дня через два, после того как Смит Гонимый Ветром отчалил от амбаров Фиболда Фиболдсона, держа курс на Альбукерке, у Фиболда вышла небольшая стычка с соседями.
Надо вам сказать, все чертовски устали от сильного ветра. Ничего подобного никогда не случалось до того, как Фиболд поставил свои ветряные мельницы, и соседи решили, что именно они вызвали этот ветер. Они потребовали, чтобы Фиболд остановил мельницы, и преследовали его по пятам, в самом прямом смысле слова. Но Фиболд каждый раз ускользал от них.
Однажды, добежав до Унылой Речки, Фиболд решил перепрыгнуть ее одним махом. Он не сомневался, что соседям понадобятся для этого по крайней мере три-четыре прыжка, а значит, он опять оставит их позади. Однако на этот раз Фиболд просчитался. Ветер дул против него. И он чуточку не допрыгнул до другого берега. Плюх! — плюхнулся он на песчаное дно высохшей речки.
И тут же увяз в песке. Соседи так и оставили его там бултыхаться одного. Пусть пропадает. Да только не знали они, что годом раньше в этом самом месте пытался перейти вброд Унылую Речку крытый фургон. Провалившись в зыбучие пески, Фиболд упал точнехонько на него. А у всякого фургона, сами знаете, сзади верх откидной. Поэтому Фиболду ничего не стоило откинуть парусиновый верх и влезть внутрь.
Фиболду просто повезло: этот фургон оказался прекрасным тайником, которым он и потом пользовался не один раз, спасаясь от дедушки Илдеда Джонсона, который вечно жаловался, что ему надоело готовить или что ему не дает покоя Арабелла. Так звали любимицу Фиболда, гремучую змею.
Ну и большущая она была, эта Арабелла! И такая нежная и преданная. Бывало, подползет к Фиболду и тычется в ногу, подставляя голову, чтобы он ее погладил. Каждое утро в один и тот же час она будила его, заползая к нему в кровать и хлопая своими погремушками. Фиболд находил, что она и в других отношениях очень полезна: у нее была привычка, когда к Фиболду приезжали гости из восточных штатов, выползать им навстречу. Сами понимаете, после этого гости долго у него не засиживались.
За все время, что Арабелла жила у Фиболда, она никого ни разу не покусала. Но это не значило, что она была вовсе безобидная. У нее была привычка точить зубы о точильный камень. Как-то Фиболд наточил свой нож тут же следом за ней. А в тот день к обеду у них были бобы. Фиболд, как обычно, ел с ножа, и ему попала в рот капелька змеиного яда. Он неважно себя почувствовал и пошел прогуляться по берегу Унылой Речки. В тех местах было видимо-невидимо москитов. Они облепили Фиболда со всех сторон и, как он ни отбивался, попили из него кровь.
Зато, вернувшись домой, Фиболд уже чувствовал себя немножко лучше. А что тут удивляться? Москиты высосали у него весь змеиный яд. Бергстром Стромберг сам рассказывал, как на другое утро весь берег реки был усеян мертвыми москитами. Москиты плохо переносят змеиный яд.
Из домашних животных у Фиболда был еще один любимец — морской конь. Он завел его в Год Великого Наводнения. Весь сезон в Южной Америке лили такие дожди, что Мексиканский залив вышел из берегов и погнал вспять полноводную Миссисипи, а та, в свою очередь, — Миссури и реку Платт. Вместе с водами Мексиканского залива туда занесло много океанской рыбы, а также тюленей.
Фиболд поймал одного и оседлал, а потом гонял на нем верхом по реке и набрасывал лассо на акул, тоже попавших в Платт из Мексиканского залива. Дедушка Илдеда Джонсона ничего не имел против, когда Фиболд приносил ему на обед морских акул, но он видеть не мог его мокрого коня, пусть даже то был морской конь — тюлень. Акул дедушка готовил под соусом карри. Это была любимая подливка Фиболда из куркумового корня, чеснока и разных пряностей.
Но больше всех из своих питомцев Фиболд любил кошку с деревянной лапой. В самом начале, когда Фиболд только подобрал эту кошку, он очень боялся, что она не сумеет ловить мышей. Сами посудите, ее деревяшка так стучала по полу, что любая мышь, если только она не была глухая от рождения, могла с легкостью удрать от нее. Но оказалось, кошка по сообразительности ни в чем не уступала своему хозяину. Она придумала, как ей ловить мышей.
Обычно кошки гонятся за мышью и — цап ее! Но кошка Фиболда так не могла. Значит, надо было придумать что-то другое. Она приметила, что мыши проникают в дом через дыру в стене возле больших дедушкиных часов. Оставалось только притаиться у этой дыры и держать деревянную лапу наготове. Стоило мышке просунуть в дыру голову, и — клац! — все готово. Так что со своей деревянной лапой любимая кошка Фиболда Фиболдсона ловила мышей не хуже, чем иная на всех четырех.
Фиболд очень гордился своей кошкой. И дедушкиными часами тоже. Но из-за этих часов вышла очень большая неприятность. За все годы, что Фиболд прожил в Небраске, он ни разу не передвигал с места эти часы. Как он их поставил, так они и стояли, а маятник так и качался — тики-таки, тики-так. И тень от маятника, само собой, качалась вслед за ним — тики-таки, тики-так. И в конце концов тень от маятника протерла в стене дыру. Стена упала, а за ней упал и сам дом.
Тут Фиболд и решил: хватит с него Небраски. И переехал в Калифорнию, куда с самого начала собирался. Судя по слухам, так он оттуда и не уезжал.
Джон Генри
Пересказ Н. Шерешевской
жон Генри еще под стол пешком ходил, а уже молоток крепко в руках держал. Он вечно болтался под ногами у взрослых, которые работали молотком и гвоздями, и, стоило ему найти гвоздь, хоть ржавый, хоть целый, он тут же вколачивал его в стену своей хижины. Можно даже сказать, Джон рос с молотком в руках. Отец и мать Джона были рабами, как и все прочие негры в Америке. Но когда в 1865 году кончилась гражданская война и президент Эб Линкольн подписал освобождение негров из рабства, Джон Генри оставил плантацию и занялся металлоломом. Он бил и резал старое железо, оставшееся после гражданской войны, чтобы его снова могли пустить в дело. Его железо шло на новые молотки, молоты и стальные буры, а также на рельсы для железной дороги.
Поначалу Джон Генри работал молотом весом в двадцать фунтов. Возмужав, он уже закидывал через левое плечо молот в тридцать фунтов. Потом стал гнуть и ломать старое железо молотом в сорок фунтов. И наконец, кромсал его молотом-великаном в семьдесят фунтов.
Пройдя всю эту науку, Джон Генри решил заняться делом поинтереснее. Ему захотелось теперь пустить в ход один из новых молотов, сделанных из старого железа, которое он гнул и ломал. Он мечтал заколачивать этим молотом костыли в шпалы, чтобы надежнее держались рельсы, сделанные из железа, которое он крошил.
И Джон Генри пошел работать на железную дорогу. Вскоре он один мог выполнять работу целой бригады железнодорожных рабочих. Пока бригада вбивала костыли в левый рельс, он успевал покончить с правым рельсом. У него было два помощника, чтобы подавать костыли, и еще два, чтобы бегать за едой.
Однажды Джон Генри сказал своему главному, который руководил всей работой, чтобы тот дал передышку бригаде. Мол, он сам справится с обоими рельсами. Джон взял в каждую руку по молоту весом в десять фунтов и пошел между рельсами по шпалам. Слева направо, справа налево взлетали через плечо его молоты, описывая сверкающую дугу. Удар — и костыль вогнан в шпалы. Еще удар, еще один костыль вошел в шпалу.
Весь день бригада глядела, как Джон Генри работает, и любовалась, и радовалась. Вот это мужчина, говорили они один другому. Настоящий мужчина! Что и говорить, Джон Генри был лучшим железнодорожным рабочим на всем Юге, а если по справедливости, то и во всей стране. Размахивать молотом было его любимым занятием еще с детства. Размахивая, он пел. Молот со свистом разрезал воздух, и в такт ему звенели слова песни. А-аа! — отзывалась шляпка костыля, когда Джон ударял по ней молотом. «А-ах!» — крякал Джон, опуская с размаху молот.
Все, кто работали вместе с Джоном, очень гордились им, а потому печаль легла им на сердце, когда они услыхали его новую песню. Начиналась она так:
А кончалась:
Ему стало известно, что в других местах найдется более трудная и важная работа для его молота.
К тому времени всю страну исчертили железные дороги. Когда их строили всюду, где можно, старались сократить путь. Так, вместо того чтобы строить дорогу через гору или вокруг горы, ее теперь проводили напрямик сквозь гору по тоннелю. Обычно, чтобы пробить в твердой скале тоннель, устраивали взрыв. Но сначала молотобойцы молотами с помощью стальных буров прорубали в скале шурф — дыру, а потом уже в эту дыру закладывали взрывчатку или динамит.
Самый длинный тоннель прокладывали тогда на железной дороге между Чесапиком и Огайо.
— Вот где стоит поработать! — решил Джон Генри. — Я свободен, и сил у меня хоть отбавляй, — радовался он, когда пробирался горами в Западную Виргинию, где строился этот знаменитый тоннель Биг-Бенд между Чесапикским заливом и штатом Огайо, или, как тогда говорили, — Ч. и О. — Такая работка как раз по мне.
Он шел и пел, и его густой бас наполнял бездонные каньоны, отражаясь от их стен громким эхом:
Джон Генри не сомневался, что пробьет своим молотом с помощью стального бура в неприступной скале большую дыру.
Когда Джон Генри дошел до Биг-Бенда, главный строитель лишь глянул на великана-негра и на его мускулы и протянул ему молот восьми фунтов.
— Не годится мне восьмифунтовый молот, — сказал Джон Генри. — Если ты хочешь, чтобы я пробурил дыру, дай мне молот побольше и позволь выбрать для него рукоятку, какую я люблю, — сказал Джон.
Тогда главный подал Джону Генри десятифунтовый молот и целую груду рукояток на выбор. Джон Генри выбрал из них самую тонкую и подстрогал ее еще потоньше. Ему нужна была рукоятка крепкая, но гибкая, чтобы гнулась, но не ломалась, когда он будет ударять молотом по стальному буру.
Но достаточно ли она гибка, решил проверить Джон и, насадив молот на рукоятку, поднял его и так держал в вытянутой руке, пока тяжелый молот на гибкой рукоятке не склонился до земли. Вот тогда Джон Генри остался доволен.
— И чтобы шейкер был у меня высший класс! — сказал еще Джон Генри.
Шейкером называли рабочего, который раскачивал и поворачивал в дыре стальной бур. Острый конец бура должен был все время пританцовывать, откалывая кусочек за кусочком твердую породу, а не стоять на месте, иначе его совсем заклинило бы.
Главный окинул всех глазом и выбрал среди белых рабочих великана ростом почти с Джона Генри.
— А ну-ка, Малютка Билл, — сказал ему главный, — ступай с буром в обнимку за Джоном Генри в тоннель. Тебе выпала честь быть его шейкером!
Что ж, Малютка Билл готов был поработать шейкером у такого славного молотобойца. Он рассказал Джону Генри, как собирались вручную пробить этот великий тоннель. В те времена никто еще не знал, что такое буровая машина.
Сразу две бригады принялись за дело с противоположных концов горы. Впереди шли молотобойцы, вонзая в твердую породу острие стального бура. Они пробивали дыру, в которую потом закладывали динамит и взрывали скалу. Получался узкий тоннель — «главный». Потом бурили пол «главного» тоннеля и динамитом расширяли его до нужных размеров, чтобы через тоннель мог пройти поезд.
Железнодорожная компания «Ч. и О.» очень спешила со строительством великого тоннеля Биг-Бенд, потому-то и начали пробивать гору сразу с двух концов. Обе бригады должны были встретиться в середине горы.
Малютка Билл сказал Джону Генри, что прокладка тоннеля — работа тяжелая. От керосиновых баков, освещающих путь, такой чад, что нечем дышать. А пыль! И от взрывов, и от крошащейся породы под острием бура.
Но Джон Генри только посмеивался на все это, продолжая ползком пробираться вперед по «главному» и вгрызаясь все глубже в скалу.
Шутки ради Джон Генри придумал даже новые слова для своей песни:
Они прошли уже почти весь «главный» тоннель. Малютка Билл обеими руками держал бур, сверлящий скалу под ударами Джона Генри. И под ритм ударов Джон Генри продолжал петь:
А с другой стороны горы к стене посредине тоннеля приникли бурильщики из встречной бригады и затаив дыхание слушали, как рокочет, разносится густой бас Джона Генри:
Джон Генри был счастлив как никогда.
— У кого самый точный удар по головке бура? У Джона Генри! — гордился и хвастал Малютка Билл. — Кто глубже всех сверлит дыры в скале? Джон Генри! Кто быстрей всех работает молотом? Джон Генри, Джон Генри!
Каждый из тысячи, кто пробивал великий Биг-Бенд, слышал про Джона Генри. Он был знаком почти всем.
Когда бурильщики выползали из узкого «главного» наружу, спасаясь от очередного взрыва, они, все, как один, говорили, что Джон Генри бьет своим молотом до того сильно и быстро, что Малютка Билл не всегда успевает трясти и повертывать стальной бур, и тот, перегреваясь, начинает плавиться.
Малютке Биллу дали совет: запасти дюжину бочек льда, чтобы охлаждать бур. Да что там бочки со льдом, ему приходилось запасать и молоты, чтобы менять их по нескольку раз на день, так как в руках Джона Генри они слишком быстро перегревались и тоже делались мягкими, словно воск.
Когда любопытные зрители подходили к тоннелю, они просто пугались. Им казалось, что вся гора сотрясается до основания и буйный ветер в четком ритме врывается в глубь тоннеля. А что, если это надвигается землетрясение? Однако бурильщики объясняли, что всего-навсего это разносятся удары молота в руках Джона Генри по головке стального бура.
Все, кто работал на великом Биг-Бенде, гордились Джоном Генри. Он делал своим молотом всё, что может сделать молотом человек.
И главный строитель тоже гордился им. Он тут же позвал к себе Джона Генри, когда на Биг-Бенд заявился однажды инженер и предложил пустить в ход новую машину — паровой бур. Она работала на пару и могла заменить трех молотобойцев и трех бурильщиков сразу.
Услышав о таком чуде, Джон Генри рассмеялся. Громкие раскаты смеха сотрясли воздух, и теперь настала очередь пугаться тем, кто работал в тоннеле. Они решили, что началось землетрясение, и выскочили из тоннеля наружу, чтобы посмотреть, что случилось. А узнав, что говорит инженер про новую буровую машину, посмеялись вместе с Джоном Генри.
Почему? Да потому, что кто-кто, а они хорошо знали, что Джон Генри может справиться с работой не трех, а четырех бурильщиков, вот как!
Тогда инженер рассердился и вызвал Джона Генри на состязание. Выбрали самую крепкую скалу, которую отовсюду было хорошо видно. Малютка Билл принес лучшие стальные буры, некоторые длиною даже больше двадцати футов. Собралось много народу. Пришла и жена Джона Генри — Полли Энн — в нарядном голубом платье.
Джон Генри потребовал двадцатифунтовый молот. Он привязал к его рукоятке банг и запел:
Главный поставил Джона Генри по правую сторону горы, а инженера с его паровым буром — по левую. Потом вскинул ружье и выстрелил. Состязание началось.
Двадцатифунтовый молот описывал дугу вверх, за плечо, потом, со свистом разрезая воздух, снова вниз — бум! — по головке стального бура. И снова вверх, сверкая, словно комета, через плечо, за спину и снова вниз. Вверх — вниз, вверх — вниз. Джон Генри работал и пел:
Но паровой бур от него не отставал. Рат-а-тат-тат!.. — гремела машина. Пш-ш-ш-ш… — шипел пар, скрывая от глаз и скалу и машину. Никто поначалу даже не мог разобрать из-за пара, кипит работа или стоит, крошится скала или нет. Однако Малютка Билл знал свое дело и, когда нужно, менял короткий бур на более длинный, потому что дыра в скале все углублялась под могучими ударами Джона Генри. А потом все увидели, что инженер тоже меняет наконечники бура, выбирая всё длинней и длинней. Его машина уже продолбила в скале дыру глубиною в двенадцать дюймов. Ну а Джон Генри? Нет, пока он продолбил скалу лишь на десять дюймов. Лишь на десять!
Но он не унывал, дружище Джон Генри. Он бил молотом и пел.
Бил и пел. Он бил молотом все утро без передышки и пел, обрывая песню лишь для того, чтобы кликнуть свою жену Полли Энн. И она тут же выплескивала ведро холодной воды Джону Генри на спину, чтобы ему стало прохладней и веселее работать.
В полдень Джон Генри увидел, что паровой бур просверлил скалу глубиною десять футов. А сколько сделал сам Джон Генри? Ах, всего девять!
Ну и что ж тут такого? Джон не волновался, он сел спокойно обедать и съел все, что принесла ему Полли Энн. Но он ни слова не говорил и больше не пел. Он задумался.
После обеда состязание продолжалось. Джон Генри стал подгонять свой молот. И шейкер стал работать быстрей. Джон Генри попросил своих друзей-молотобойцев петь его любимую песню — песнь молота.
— Только пойте быстрей! — попросил он. — Как можно быстрей!
И они запели, а Джону Генри оставалось только подхватывать — а-ах!
Медленно, но верно Джон Генри стал постепенно нагонять паровой бур. Когда же спустился вечер и близился конец состязания, Малютка Билл взял самый длинный свой бур. Обе дыры в скале были тогда глубиною по девятнадцати футов. Джон Генри сильно устал. Даже пот перестал лить с него градом, он весь высох, а дыхание из его груди вырывалось со свистом, словно пар из бурильной машины.
Но что там говорить, машина тоже устала. Она стучала, и гремела, и дрожала, и шаталась. Без хлопков и ударов она уже не работала.
Когда Джон Генри из последних сил занес над головой свой молот, молотобойцы, стоявшие с ним рядом, услышали его осипший глухой голос:
И он выбил дыру. Главный дал выстрел из своего ружья, чтобы сказать всем, что состязание окончено. И тогда все увидели, что Джон Генри пробуравил дыру в скале глубиной ровно в двадцать футов. А паровой бур всего в девятнадцать с половиной.
Победил Джон Генри!
Но не успел главный объявить победителя, как усталое тело Джона Генри приникло к земле.
— Человек — только человек, — прошептал он и умер.
Джон Генри. Вот это был Человек!
Большой Джон Освободитель
Пересказ Н. Шерешевской
адолго до того, как негр Джон Генри одолел в состязании паровой бур, по свету гуляла слава еще про одного негра Джона.
Он был рабом на плантациях Юга. Другие негры, тоже рабы, прозвали его Большой Джон Освободитель.
Отчаянный он был малый. Но не это главное. Куда бы Большой Джон ни пришел, что бы ни сделал, с ним неразлучен был смех. Ох и любил он шутить, и сочинять песенки, и рассказывать всякие небылицы. Веселье никогда не оставляло его, потому как чуял он — свобода грядет.
Постойте, вы еще подумаете, что Большой Джон был силачом и гигантом вроде Джона Генри, со стальными мускулами и могучей спиной? Ничего подобного! Если бы вы его увидели, то, наверное, даже сказали бы, что он коротышка. Нет, не за рост, а за ловкие свои проделки получил он прозвище Большой Джон Освободитель.
И все-таки назвать Джона замухрышкой тоже нельзя было. А почему, вы сами увидите. К примеру, вот вам случай, когда у его хозяина стала пропадать с поля кукуруза. К кому за помощью первым делом обратился белый хозяин? К Большому Джону!
Он велел Большому Джону поймать вора, и, когда спустилась ночь, Большой Джон вышел на охоту. Он спрятался на кукурузном поле и стал ждать.
Ждал он долго, но только около полуночи ему будто почудилось что-то. Словно легкий хруст, как хрустит кукурузный початок, когда его обламывают со стебля.
Большой Джон на цыпочках прокрался сквозь густые ряды кукурузы к тому месту, откуда доносился хруст. И там он увидел… нет, вовсе не вора, а большущего медведя, бредущего вперевалочку на задних лапах, держа в охапке десятка три кукурузных початков.
Медведь не любил, когда ему мешали собирать кукурузу, поэтому он кинулся на Большого Джона, и они устроили жаркую потасовку.
Поначалу их шансы как будто были равны. То медведь брал верх над Джоном, то Джон над ним. Джон был верткий, подвижный, но постепенно все-таки начал уставать. Ему надоело бороться, и он вскарабкался медведю на спину и ухватил косолапого за уши.
Хитрец Джон решил дать себе передышку, чтобы потом продолжать борьбу с новыми силами. Но медведь решил иначе. Он стал носиться по кукурузному полю хуже ураганного вихря. Пришлось Большому Джону вцепиться ему в загривок, лишь бы не упасть и не свернуть себе шею. Он быстро выдохся при такой скачке и растянулся у медведя на спине, так чтобы медведь не мог его ни укусить, ни ударить, ни прижать к груди.
Медведь гонял всю ночь, и бедный Джон готов был уже сдаться, когда на поле вышел его белый хозяин, чтобы посмотреть, что за причина разыгравшейся суматохи.
Хозяин предложил Большому Джону, что он подержит медведя, пока Джон сбегает и позовет кого-нибудь на помощь.
Большому Джону такое предложение очень понравилось. Он поменялся местами с хозяином, а потом, отбежав в сторону, уселся на мягкую травку и прислонился спиной к дереву.
— Эй, чего ты расселся? — крикнул ему хозяин. — Беги!
Но бедный Джон еще не отдышался после ночной тряски. Он посмотрел на хозяина, и вдруг на него напал смех.
— Я спущу… на тебя… медведя, если ты… не побежишь… звать на помощь! — кричал хозяин в перерывах между медвежьими скачками.
— Хотел бы я посмотреть, как у вас это получится! — крикнул Большой Джон, держась за бока…
Но, по правде говоря, эта скачка верхом на медведе была детской забавой! А случались у Большого Джона схватки и с самим дьяволом. Как-то решил он обойти весь белый свет в поисках новых песен о воле. И забрел ненароком в ад. Там он неплохо устроился. Женился на дьявольской дочке, и его выбрали президентом ада.
Старику дьяволу это почему-то не понравилось. А уж когда Большой Джон слегка пригасил его адское пламя, чтобы удобнее было жарить на нем поросенка, он и вовсе из себя вышел. Нет, каково — влезать без приглашения в дьявольские дела! И дьявол решил посчитаться с Большим Джоном.
Но его дочка не дремала, она раскрыла Большому Джону планы своего отца. И вот они взяли из дьяволовой конюшни двух скакунов и умчались от погони быстрее ветра.
Что и говорить, хитрая лиса был этот Большой Джон.
— В воде не утонет, в огне не сгорит, — говорили про него люди.
А когда дел особых не было, он шутки ради откалывал разные номера. Однажды он решил прикинуться прорицателем. Вечером спрятался в большом доме и подслушал, о чем шла речь у белого хозяина.
— Завтра пора начинать уборку кукурузы, — сказал хозяин.
С этим известием Большой Джон отправился по соседям и всем хвастал, что умеет предсказывать будущее. К примеру, может даже сказать, что им завтра предстоит делать. А не верят, сами убедятся. И сообщил всем:
— Вот увидите, завтра нас заставят собирать кукурузу.
Никто ему не хотел верить. А наутро и в самом деле от белого хозяина пришел приказ собирать кукурузу. Что ж тут удивляться, что после этого кое-кто поверил, будто Большой Джон и впрямь провидец. Но другие пожимали плечами и говорили:
— Не так уж трудно было догадаться, что нас заставят снимать кукурузу: началась ведь пора уборки.
И тогда Джон понял, что ему надо чем-то подкрепить свою репутацию провидца. День за днем он прятался в большом доме и дожидался полезных сведений.
На другой раз белый хозяин расхвастался почище самого Джона, когда тот бывал в ударе. Ему, видите ли, мало было просто разбогатеть, а захотелось еще и похвалиться этим, чтоб все узнали, какой он богач. И он надумал ни больше ни меньше, как отпустить на волю самого лучшего, самого дорогого своего негра. Пусть все видят, что денег у него куры не клюют.
Джон так и подскочил от радости при этаком известии и тут же бросился вон из большого дома. Поступил он, надо сказать, очень неосторожно. А что, если бы его увидели?
Вернувшись к себе, он сразу собрал всех друзей и соседей и объявил им:
— Слушайте все! У меня есть для вас удивительнейшее сообщение: я предсказываю, что на ближайшее Рождество белый хозяин отпустит на волю Блу Джона.
Все так и покатились со смеху. Нет, вы послушайте, что несет этот провидец! Что-нибудь нелепее вы слыхали? Да наш хозяин скорее даст отсечь себе правую руку, чем отпустит на волю раба!
— Вот погодите до Рождества, тогда увидите, — стоял на своем Большой Джон.
И все случилось точно, как он предсказал. Белый хозяин решил удивить своих гостей, собравшихся у него на Рождество, и объявил им, что отпускает на свободу самого дорогого из своих негров — Блу Джона.
Сами понимаете, после этого Большой Джон совсем загордился. Ему очень нравилось быть прорицателем. Он так вошел во вкус, что однажды отважился выступить в этой роли перед самим хозяином. А случилось все вот как.
Большой Джон проходил позади хозяйского дома, когда вдруг из окна выплеснули ведро воды и на земле осталось лежать что-то блестящее. Большой Джон глянул, а это оказался бриллиантовый перстень белой миссис, жены хозяина. Но только он протянул руку, чтобы схватить кольцо, как его — хоп! — проглотил индюк.
Однако Большой Джон решил держать судьбу за хвост. Когда кольца хватились, он тут же поспешил к хозяину и заявил, что может сказать, где искать перстень госпожи.
— Если ты его найдешь, — пообещал хозяин, — я тебе подарю самую жирную свинью!
Но стоило Большому Джону заикнуться, что перстень-де надо искать в животе у индюка, как хозяин решил: что-то тут нечисто. И отказался резать индюка. Ему просто жалко стало.
— Нет, не могу, — заявил он. — А вдруг кольцо не там? Я тогда с ума сойду!
— Известное дело, сойдете, — согласился Большой Джон.
И все-таки индюка зарезали, и на глазах у всех собравшихся вытащили из него бриллиантовый перстень.
Теперь самому хозяину захотелось похвастать перед всеми, что среди его рабов есть провидец. Он даже побился об заклад с одним богатым плантатором, что Большой Джон умеет делать предсказания. Они долго спорили и все выше поднимали ставки, пока хозяин наконец не предложил:
— Ставлю мою плантацию против вашей, что Большой Джон провидец.
Ударили по рукам.
А проверить решили так. Опрокинули огромный чугунный котел и что-то спрятали под него. Большой Джон должен был угадать, что именно. Когда Большой Джон пришел, хозяин сказал ему:
— Ну как, угадаешь? Ох, если не угадаешь, я с ума сойду!
— Известное дело, сойдете, — согласился Большой Джон.
Но на душе у него кошки скребли, он совсем в себе не был уверен.
Он обошел опрокинутый котел вокруг раз, и два, и три. Почесал у себя в затылке, нахмурил брови, даже взмок от волнения.
Нет, ничего не мог он придумать!
— Ну, попалась, хитрая лиса, — пробормотал он, имея, конечно, в виду себя.
Все так и ахнули. Под котлом-то сидела всамделишная лиса!
Стало быть, старый хозяин выиграл пари и сделался вдвое богаче. У него теперь было две плантации и вдвое больше рабов. Вот как! И он сказал Большому Джону, что такое событие надо отметить. Он возьмет старую миссис, свою жену, в путешествие, чтобы показать ей Филадельфию и Нью-Йорк. Они там пробудут неделю-другую, а может статься, и месяц.
А в награду он оставляет Большого Джона вместо себя управляющим на плантации, пока они с женой не вернутся.
Большой Джон проводил белого хозяина с госпожой на станцию и пожелал им счастливого пути. Он, конечно, и знать не знал, что хозяин собирался на следующей станции сойти и вернуться потихоньку назад, чтобы посмотреть, как там Большой Джон будет управляться с делами.
Большой Джон поспешил прямо домой и созвал всех негров.
— Устроим сегодня праздник! — предложил он.
Он даже разослал приглашения на соседние плантации. Только для рабов, разумеется.
А сам нарядился в парадный костюм белого хозяина и приготовился к приему гостей.
Все пришли, никто не отказался. Пригласили скрипачей и гитаристов, чтобы гости танцевали под музыку. Выбирал танцы Большой Джон, он был хозяином бала.
В самый разгар вечера Большой Джон вдруг увидел в дверях белых мужчину и женщину. Они были в потрепанной одежде и казались усталыми и голодными. Большой Джон проявил великодушие и отправил их на кухню подкрепиться остатками от праздничного стола — словом, вел себя ну точно как его белый хозяин.
Спустя какое-то время белые гости снова появились в зале. Они успели почиститься и переодеться, и Большой Джон сразу узнал их — это оказались его хозяин и госпожа.
Хозяин как напустится на бедного Джона!
— Тебя убить мало! — кричал он.
— Известное дело, мало, — согласился Большой Джон. — Только выполните, пожалуйста, мою последнюю просьбу. Я бы хотел перед смертью попрощаться с моим лучшим другом.
Белый хозяин не стал противиться, но велел поспешить.
И пока Большой Джон разговаривал со своим другом, он уже успел приготовить веревку, чтобы повесить Большого Джона на суку сикоморы.
— Достань скорей спички, — сказал Большой Джон своему другу, — и лезь вон на ту сикомору. Я буду стоять под деревом и молиться. А как упомяну в своих молитвах молнию, ты — бжик! — зажигай тут же спичку.
И Большой Джон пошел к сикоморе и опустился там на колени, чтобы прочитать свою последнюю молитву.
— О Господи милостивый, — сказал он, — если ты собираешься до рассвета спасти меня и поразить насмерть нашего белого хозяина, подай знак, Господи, пошли на нас молнию!
И тут же приятель Большого Джона, сидевший в ветвях сикоморы, чиркнул спичкой.
— Хватит молиться, — испугался белый хозяин.
Но Большой Джон его не послушался и продолжал свою молитву.
— О Господи милостивый, — сказал он, — если ты собираешься до рассвета спасти меня и поразить насмерть жену нашего белого хозяина, подай знак, Господи, пошли на нас молнию!
Бжик! — чиркнула в ветвях сикоморы вторая спичка.
На этот раз белый хозяин смолчал, испугавшись, видно, не на шутку, а Большой Джон продолжал молиться:
— О Господи справедливый, если ты собираешься до рассвета освободить всех негров и поразить насмерть всех наших белых хозяев, подай знак, Господи, чиркни молнией!
Но приятель Большого Джона, сидевший на сикоморе, не успел в третий раз чиркнуть спичкой. Белый хозяин опередил его и быстрее молнии отпустил на волю всех своих рабов, а сам поскорей унес ноги, чтобы его здесь больше не видели.
Вот как Большой Джон принес неграм свободу. Оттого его и прозвали Большой Джон Освободитель.
Сэм Пэтч
Пересказ Н. Шерешевской
огда позволяла погода, мальчишки, работавшие на большой хлопкопрядильной фабрике в городе Потакет штата Род-Айленд, после работы бежали скорей купаться. Было это лет полтораста назад, так что трудно с точностью утверждать, продолжают они и теперь этим заниматься или уже бросили. Надо бы съездить в Потакет, проверить.
Во всяком случае, в прежние годы мальчишки именно так поступали.
А как быстрей всего очутиться в воде? Ну конечно же, прыгнув с моста в воду. Мост был довольно высокий, а река довольно глубокая, если не сказать больше. Лучшего места для прыжка в воду, да особенно после тяжелого рабочего дня, не придумать.
Одного из этих мальчишек звали Сэм, а полностью Сэм Пэтч. Больше ничем он не был знаменит. Разве вот еще чем: он не просто прыгал с моста в воду, а как-то по-особенному, это все замечали. Он влезал на верхнюю перекладину моста и уж оттуда кидался вниз. Ногами вперед, вытянувшись в струнку, носки вместе, руки по швам.
Позднее он, правда, изменил свой стиль.
Когда Сэм готовился к прыжку, вокруг него собирались мальчишки и даже взрослые. Когда же он решил прыгать с фабричной крыши, а это было много выше моста, зрителей стало еще больше. Самая верхняя точка у конька крыши была футах в пятидесяти от воды, и даже чуть побольше, представляете?
Но Сэму ничего не стоило прыгнуть с такой высоты. Зато толпа на мосту гудела и шумела от волнения. Да что там на мосту — вдоль всего берега располагались любопытные зрители.
А потом Сэм перешел на другую фабрику, она была много выше первой. Крыша у нее была плоская, хоть бегай по ней в догонялки. На такой крыше очень удобно было разбежаться и лететь в воду ногами вперед, спину прямо, руки по швам.
Но, едва коснувшись воды, Сэм подгибал под себя коленки и — раз! — перекувыркивался и уходил под воду, а потом взлетал вверх тормашками.
Постепенно к Сэму пришла слава. В ее лучах грелись даже те, кто был просто знаком с ним. Например, газеты поместили на своих страницах фамилию его школьной учительницы, которая рассказала им, как Сэм начинал.
Частенько случалось, что он перескакивал через класс, сообщила она. Только не в том смысле, что он перескакивал из первого класса сразу в третий. Нет, частенько он просто не заглядывал в школу, так сказать, проскакивал мимо. И всегда перескакивал через трудные слова, когда читал домашнее задание. А на уроке арифметики спешил перескочить к ответу.
Видите, как рано стали проявляться у Сэма таланты к прыжкам!
Да, так после той фабрики Сэм перешел на третью, которая была еще выше. Она находилась в Нью-Джерси и стояла у самого Пассейского водопада. Прыгать в него было одно удовольствие!
У подножия водопада через глубокую расселину инженеры в это время как раз наводили мост. Сначала на высоком берегу реки они собрали каркас моста, а потом обмотали его канатами, чтобы перебросить на другой берег.
В день открытия моста готовился большой праздник.
Сэм Пэтч пообещал, что тоже примет участие в празднике и по такому торжественному случаю прыгнет через водопад. Он так расхвастался, что насторожил полицию. Там очень боялись, что он может разбиться или, чего доброго, убиться насмерть. Но главное, зрителей больше будет волновать его прыжок, чем открытие моста, а это уже никуда не годится.
Однако остановить Сэма было невозможно. Он спрятался в густой роще, раскинувшейся на берегу повыше водопада. Когда мост начали перебрасывать через реку, какая-то деталь оторвалась от него и полетела в воду. Но только один Сэм это заметил, потому что он стоял выше всех, над самым водопадом.
Беда была неминуема. И Сэм выскочил из своего укрытия, закричал, замахал руками и бросился с высоты семидесяти футов в реку. Под водой он перекувырнулся и выскочил на поверхность. Потом подплыл к стальной загогулине или еще там чему, что упало в воду, и вернул необходимую деталь инженерам.
Толпа ликовала. Даже полиция была довольна. Теперь можно было спокойно наводить мост.
Это был торжественный момент в судьбе Сэма Пэтча. В этот день он принял решение сделать прыжки целью своей жизни.
Прямо на глазах у удивленной публики — и на глазах у полиции, которая смотрела и молчала, — Сэм вышел на середину нового моста и прыгнул.
Потом Сэм прыгнул с макушки самой высокой мачты самого большого корабля в Нью-Йоркском порту. Куда бы Сэм ни пришел, он всюду собирал толпу. И чем больше прыгал, тем сильнее привязывался к этому занятию. Со временем он кое-что добавил к своим выступлениям. Теперь, перед тем как разбежаться и прыгать в воду, он произносил небольшую речь.
— Всё выше и выше! — говорил он. — В жизни нет ничего невозможного. Сэм Пэтч не подведет!
Но и это было еще не все. Он добавил к своим выступлениям еще медведя. Сэм завел медведя и тоже обучил его прыжкам. Медведь всегда прыгал до него, но только после того, как Сэм произнесет свою речь.
Так они и прыгали в разных точках Соединенных Штатов, где только встречались глубокие реки и водопады, — сначала медведь, потом Сэм. И, постепенно совершенствуясь, Сэм достиг высшей точки на американской земле, о какой он слыхал. Вы уже и сами, наверное, догадались, речь идет о Ниагарском водопаде.
Он торжественно объявил, что собирается со своим медведем прыгать с вершины Ниагарского водопада. По этому случаю наверху выбрали широкую площадку — для разбега перед прыжком. С этой площадки на высоте ста семидесяти футов в водоворот падала отвесная водяная стена. Сэм Пэтч внимательно осмотрел площадку, потом завязал узлом нашейный платок и произнес свою речь.
— Всё выше, выше и выше! — закричал он, стараясь перекрыть шум водопада. — В жизни нет ничего невозможного! Сэм Пэтч не подведет!
Тысячи зрителей собрались по берегам реки ниже Ниагарского водопада. Они не слышали речи Сэма Пэтча, но они видели его жесты. Они увидели, как он снял с шеи платок и обвязал его вокруг талии. Все знали, что это сигнал — сейчас он будет прыгать.
Но сначала Сэм пожал лапу медведю, что-то шепнул ему на ухо и слегка подтолкнул вниз с площадки. Медведь прыгнул отлично. И тут же вынырнул, целый и невредимый.
Тогда Сэм поцеловал край американского флага, еще раз произнес:
— В жизни нет ничего невозможного!
Быстро подошел к краю площадки и полетел вниз.
В тот миг, когда он рассек водяную струю, наступила полная тишина. Выплывет или не выплывет? В порядке Сэм или?..
И вот гром рукоплесканий перекрыл грохот Ниагарского водопада — это Сэм вынырнул из воды. И новый взрыв аплодисментов, когда Сэм небрежно помахал гребцам на спасательных лодках, круживших под водопадом и готовых поспешить, если что, Сэму на помощь.
Сэм покачался на волнах, как подобает великому пловцу — а разве он не был великим пловцом? — и поплыл к берегу.
Итак, Сэм Пэтч опять не подвел!
Да, но зато после прыжка в Ниагарский водопад Сэму трудно было придумать что-нибудь посложней. И все-таки одна идея забрезжила у него в голове. Можно было построить специальный помост выше любого водопада, и тогда он, Сэм, так сказать, переплюнет любой водопад.
И вот такой помост возвели — над водопадом Джениси в штате Нью-Йорк. Выше помоста никто еще не строил, но Сэм со своим медведем с легкостью туда взобрался.
Когда Сэм оказался наверху, зрители, собравшиеся внизу, увидели, что на нем новый модный костюм. Правда, вокруг шеи у него был повязан знакомый платок. А у медведя на голове — красный бант.
Сразу было видно: предстоял ПРЫЖОК.
Сэм балансировал на самом краю помоста. Казалось, он тысячу раз мог свалиться вниз, и зрители каждый раз громко ахали — а-ах! Наконец Сэм подал сигнал и слегка подтолкнул медведя. Прыжок! И вот уже медведь показался на поверхности бурлящей реки. Он выплыл на берег, встряхнулся и сел отдохнуть. Вот это выучка!
И тогда Сэм сдернул с шеи платок и обвязал вокруг талии. Толпа замерла в напряжении. Сэм Пэтч приготовился побить мировой рекорд по прыжкам в воду.
Раз! — и он полетел вниз стрелой. Великолепный прыжок! Все сошлись в этом мнении, пока Сэм еще не успел выплыть.
Но Сэм и не выплыл.
Люди ждали, что вот-вот покажутся из воды его ноги, но напрасно. Поверхность реки оставалась ровной и гладкой. Может быть, Сэм придумал какой-нибудь новый трюк? Или проплыл под водой и вылез где-нибудь ниже по течению, где его никто не ждал? А может, спрятался за корягой?
Предположений было тысячи. Но прошло уже много времени, а Сэма так и не нашли. И все решили, что он утонул.
На этот раз Сэм Пэтч перепрыгнул свои возможности, говорили все.
Но люди ошиблись. Один дряхлый старец, который уехал в Австралию вскоре после того, как Сэм Пэтч совершил свой последний и самый высокий прыжок, рассказал потом, что же случилось на самом деле.
Когда Сэм прыгнул, он не рассчитал и слишком глубоко ушел под воду, так что ему легче было выплыть по другую сторону Земли, чем возвращаться на свой берег. Вынырнул он как раз у берегов Австралии.
Там он научил кенгуру прыгать. Говорят, они не разучились это делать и поныне.
Йо Мадьярок
Пересказ Н. Шерешевской
днажды в железных рудниках Питтсбурга случилась презанятнейшая история.
Было это много-много лет назад. Один рудокоп целый день проработал в шахте глубоко под землей. Ему надо было пробурить шурф, чтобы заложить динамит, потому что после взрыва драгоценную руду легче добывать.
И вдруг он натолкнулся на что-то уж слишком твердое. Он ударил раз, два и услышал в ответ звон металла. Рудокоп заложил динамит, раздался взрыв, и во все стороны полетели куски породы. Но когда он стал заниматься расчисткой, он опять наткнулся на что-то твердое и опять услышал звон металла.
Наконец он раскидал всю кучу руды, и пред ним предстал огромный человек.
Да, да, человек, но только из железа. И такой огромный, что ручищи у него были как ноги у слона. Железный человек сел, потянулся, ухмыльнулся во весь рот и спросил, где тут поблизости сдают комнаты. Да чтоб непременно с хорошим пансионом, то есть с хорошим завтраком, обедом и ужином.
Не знаю, что бы вы стали делать, если бы железная глыба, которую вы только что откопали из-под земли, спросила у вас, где найти комнату с хорошим пансионом? Знаю только, что сделал этот рудокоп. От неожиданности он не придумал ничего иного, как просто ответить:
— Говорят, у миссис Хорки в Питтсбурге подают лучшую тушеную капусту на обед.
— Благодарю, — сказал железный человек, — стало быть, мне туда.
И он зашагал быстро прочь. Наш рудокоп даже не успел ему задать ни одного вопроса. Железный великан вскочил в широкую вагонетку длинного состава, везшего руду в большой, дымный город Питтсбург, где эту руду переплавляли на сталь. Он уже носом почуял, что скоро будет у цели, когда услышал живительный чадный запах сталелитейных заводов, и очень волновался, удастся ли ему отыскать миссис Хорки.
Но вот его нюх уловил кое-что получше запаха плавящейся стали. То был запах тушеной капусты! Перегнувшись через край вагонетки, железный человек увидел ряд столов, накрытых под деревьями посреди широкой поляны, и нарядных людей, видно, собравшихся здесь на пикник или еще по какому случаю.
Железный гигант единым махом перескочил через борт вагонетки и направился прямиком к этим людям, чтобы спросить у них дорогу к дому миссис Хорки или, точнее сказать, к ее тушеной капусте. Но никто даже не поглядел на него, потому что внимание гостей было приковано к Стиву Местровичу.
Стив Местрович стоял на высокой трибуне, которую он сам возвел посреди поляны. Рядом с ним стояла его прехорошенькая дочка Мэри. Красотка — краше не найти.
А вокруг собрался весь цвет сталелитейщиков страны — рослые, крепкие, могучие. Они все пришли сюда, чтобы помочь Мэри Местрович выбрать жениха.
Что поделаешь, Стив Местрович заявил, что самой хорошенькой девушке на свете, то есть его дочке, нужен самый сильный жених. А чтобы выбрать его, самый верный способ — устроить состязание. Об этом сейчас Стив как раз и говорил со своей трибуны, держа дочь за руку.
— Я приготовил для вас три кусочка! — И он указал на три тяжеленные металлические отливки, лежавшие рядком на трибуне. — Меньший весит триста пятьдесят фунтов.
Триста пятьдесят фунтов — это полтораста килограммов с гаком, сами знаете.
— Средний, — продолжал Стив, — весит пятьсот фунтов. А последний — столько, сколько первые два, вместе взятые. Значит, так, кто надеется стать женихом моей дочки, прошу сюда!
Молодые люди зашевелились и стали пробираться к трибуне.
— Первое условие. Мэри выйдет замуж только за сталелитейщика. Так что фермеров и рудокопов прошу не беспокоиться, спокойно есть тушеную капусту и переходить затем к сладкому. Условие второе. Кто не осилит поднять самый легкий кусок, вернется к столу и сядет рядом с детьми. Кто не справится с пятисотфунтовой отливкой, сядет за стол рядом с женщинами. Настоящий мужчина, который выше всех поднимет большой кусок, пусть женится на моей дочке хоть сегодня. Конечно, если он приглянется ей.
Все молодые сталелитейщики с берегов полноводной Манонгела-Ривер выстроились в цепочку и по очереди стали поднимать трехсотпятидесятифунтовый кусок металла. Все справились отлично, кроме двух неудачников из Хомстеда. Что ж, им пришлось ретироваться и сесть за стол рядом с детьми.
Теперь все, кто мог продолжать состязание, взялись за пятисотфунтовую отливку. Они пыхтели, и потели, и поднатуживались, но только троим удалось поднять ее. То были Пит Пассик, Эли Становски и один парень из Джонстауна.
И вот Пит взялся за самый тяжелый кусок. Нет, поначалу ему не удалось даже оторвать его от земли. Но он поднатужился и одним рывком приподнял тяжелый брусок на полтора дюйма, то есть примерно на три пальца, и тут же уронил его.
Потом Эли Становски скинул рубаху, потер ладони сухой землей, чтобы они не скользили, и тоже взялся за брус. Но выше дюйма ему так и не удалось его поднять.
Тогда встал с места парень из Джонстауна. Сначала он произнес очень прочувствованную речь о том, что он намерен сделать с этим куском металла. Но ни на кого это не произвело впечатления, а Стив Местрович даже заскучал как-то. Да что там говорить: разве сталелитейные заводы в Джонстауне могли сравниться с заводами Питтсбурга? Стив мечтал, чтобы его дочка вышла замуж за человека, который работает там, где выплавляется больше стали!
Закончив речь, парень из Джонстауна взялся за стальную отливку. Лицо его налилось кровью. Жилы на шее вздулись. Пот градом катил с него. А стальной брус ни с места.
И тут грохнул смех железного человека.
Он затерялся где-то в толпе, и сначала никто не обращал на него внимания. Ну, еще бы, все были заняты состязанием. Железный человек прямо-таки надрывался от смеха. Потом, ухмыляясь, подошел к трибуне, одной рукой подхватил беднягу из Джонстауна, а другой тяжелую отливку. И помахал ими у себя над головой.
Парень из Джонстауна завопил, словно мальчишка, которого вдруг ни с того ни с сего заставили мыть шею.
— Да угомонись ты! — рыкнул на него великан, и голос его прогремел громче сталелитейного цеха, когда тот на полном ходу. — Нельзя и пошутить…
И он осторожненько опустил молодца из Джонстауна на землю. А потом — раз! — и скрутил узлом все три отливки прямо на глазах у развеселившейся толпы.
Стив Местрович был на седьмом небе от счастья. Как он гордился, что нашелся-таки достойный жених для его дочки Мэри!
— Откуда ты взялся? Как звать-то тебя? — спросил он великана.
— Йо Мадьярок! — ответил детина, расплывшись в улыбке.
На это раздался веселый смех. А дело в том, что собрались там всё больше венгры. Они-то хорошо знали, что означает «йо мадьярок» — мол, «мы из добрых венгров», вот мы кто.
— Йо Мадьярок, — повторил железный великан. — Я и работаю, как йо мадьярок, и ем, как йо мадьярок. Зови меня Йо Мадьярок. Знай наших!
Стив Местрович был счастлив и горд, однако он хотел, чтобы состязание проходило по всем правилам. И решил проверить, а правда ли Йо Мадьярок сталелитейщик, о чем и спросил его прямо.
Тогда Йо Мадьярок стянул с плеч рубаху и ударил себя в грудь могучим кулаком. Гул раздался от этого удара, словно тяжелым молотом стукнули по чугунному котлу. И все увидели стальные мышцы великана.
Сомнений не оставалось, Йо Мадьярок — истинный сталелитейщик.
— Что ж, у тебя все права жениться на моей дочке, — сказал ему Стив. — Разумеется, если она сама не против. Ты выиграл состязание по всем правилам!
Но Йо Мадьярок сконфуженно улыбнулся и сказал:
— Спору нет, краше вашей Мэри нет девушки на свете! Если б только у меня было время, чтоб жениться, лучшей невесты мне бы не сыскать. Да вот беда, ведь женатый человек хочешь не хочешь должен хоть изредка сидеть дома, а я не могу себе этого позволить. Никак не могу! Мне положено работать. Работать больше всех! А потом, сдается мне, вашей дочке больше хочется выйти за Пита Пассика.
И это была сущая правда. Так что вечером устроили богатый пир по случаю свадьбы Мэри Местрович и Пита Пассика. Всё честь честью.
Прямо со свадьбы Йо Мадьярок отправился в город и нашел пансион миссис Хорки.
— Говорят, вы лучше всех в Питтсбурге готовите тушеную капусту, — сказал он ей. — Так вот, мне надо пять порций тушеной капусты в день, а о постели можете не беспокоиться.
— Где же тогда вы собираетесь спать? — полюбопытствовала миссис Хорки.
— Я не сплю, — объяснил ей Йо Мадьярок. — Я только работаю и ем. Ем и работаю.
Миссис Хорки приготовила для него пять порций тушеной капусты, а потом показала ворота сталелитейного завода. Он был расположен как раз напротив ее дома, только через дорогу перейти.
Хозяин поставил Йо Мадьярока к печи № 7. Эта печь, как, собственно, и все остальные, переплавляла металлолом и чугунные чушки на крепкую сталь. С добавлением известняка, разумеется. Как правило, чтобы заложить тяжелую шихту, то есть всю эту железную кашу, в печь, рабочие пользовались специальными вагонетками с откидывающимся кузовом. Но Йо Мадьяроку они не понадобились.
Он хватал большущие охапки железных обломков и чугунных чушек, потом пригоршни известняка и сам загружал ими раскаленную печь. А пока в печи с гулом и ревом полыхал огонь, он голыми руками равномерно помешивал кипящий металл, чтобы сталь сварилась как надо.
Вы, наверное, знаете, что к каждой печи приставлен человек в защитных очках, чтобы через особый глазок следить, как варится сталь. Но Йо Мадьярок не признавал никаких очков, глазков или помощников. Когда, по его расчетам, сталь была почти готова, он запускал в нее руку и определял на ощупь, готова ли эта раскаленная добела кипящая масса. А потом пальцем выбивал затычку в боку у печи.
Обычным сталелитейщикам приходится пользоваться для этого тяжелым ломом, сами понимаете. А как же иначе выбить толстенную пробку, сделанную из прессованного песка с глиной?
Стоило пробке вылететь, и из печи вырывался огненный поток жидкого металла. Йо Мадьярок хватал его руками, ждал, пока сталь чуть остынет, и тогда пропускал ее сквозь пальцы. Так он готовил отличные железнодорожные рельсы.
А вообще-то изготовление железнодорожных рельсов требовало много времени. Как правило, жидкая сталь сначала лилась в огромный ковш. Потом этот ковш подхватывался подъемным краном, который свободно гулял по рельсам над головой. Подъемный кран опрокидывал ковш с жидкой сталью в опоку — это такая особая литейная форма. А когда сталь там остывала, ее раскатывали большущими роликами, и получались рельсы. Так что представляете, как Йо Мадьярок ускорил сталелитейный процесс?
Одно было плохо: Йо Мадьярок так быстро работал, что скоро к заводу было не подступиться — всюду лежали рельсы. Рельсы на рельсах, и на рельсах еще рельсы. Ни пройти, ни проехать, ни войти, ни выйти из завода. Пришлось хозяину завода дать остальным рабочим выходной день.
А после этого на заводе сломался прокатный стан. На нем изготовляли стальную обшивку для морских судов. Хозяин бросился за помощью к Йо Мадьяроку. Йо Мадьярок не мог ему отказать. Он сам не любил, когда работа вдруг останавливалась, и поспешил заменить прокатный стан. Что ж, у него это получилось неплохо.
Он бросал на пол длинные металлические отливки и топтал их ногами, пока они не делались плоскими и гладкими. А тогда брал их в руки и вытягивал, вытягивал, чтобы сделать потоньше.
А в другой раз остановился инструментальный цех. И хозяин опять позвал Йо Мадьярока на помощь. Йо Мадьярок брал большие листы железа, разжевывал их своими стальными зубами на кусочки как раз нужного размера.
Он был мастер на все руки, стальной Йо Мадьярок, и мог выполнять на сталелитейном заводе любую работу.
Но вот настали трудные времена. Многие фабрики и заводы остановились. Почти никому больше не нужен был новый металл и новая сталь. Для рабочих не хватало работы. И они отправили к Йо Мадьяроку делегацию, которая попросила его работать помедленнее, чтобы осталось дела и для других. Конечно, он согласился. Но и это не помогло. Никто уже не покупал сталь, и завод пришлось совсем закрыть.
— Засыпайте огонь! — приказал рабочим хозяин завода.
Это означало: они должны погасить печи и прекратить выплавку стали.
Рабочие погасили печи и разошлись по домам. Все, кроме Йо Мадьярока. Никто так и не узнал, куда же он делся.
Однако все проходит, все меняется. Прошли и трудные времена. Стране снова понадобилась сталь на рельсы, и на обшивку кораблей, и на всякое такое прочее. Но больше всего потребовалось стали, чтобы сделать новые сталелитейные заводы. Рабочие вернулись к своим печам и стали раздувать в них огонь.
Пришлось хозяину нанимать целую бригаду рабочих, чтобы разогреть самую большую печь № 7, потому что Йо Мадьярок так и не объявился. Вскоре в огромные ковши снова полилась раскаленная добела сталь. И тогда рабочие вдруг услышали голос:
— Ну как, удалась? — Это про сталь.
Никто не мог сообразить, откуда шел этот голос, пока не увидели вдруг Йо Мадьярока. Он сидел в ковше, окунувшись в расплавленный металл по самый подбородок.
Только теперь все догадались, где же он пропадал все эти годы. Он оставался на своем заводе, в самой большой печи № 7.
Хозяин страшно разволновался.
— Скорей вылезай! — крикнул он. — Ты расплавишься!
Но Йо Мадьярок только ухмыльнулся: мол, знай наших!
Ему было весело оттого, что он станет частицей той стали, что пойдет на строительство новых сталелитейных заводов, которые дадут работу его друзьям-сталелитейщикам. Таков уж он был, Йо Мадьярок.
Ему хотелось, чтобы на этот раз выплавлялась самая лучшая сталь, лучше которой не было прежде. И потому он остался в ковше и расплавился.
А подъемный кран подцепил ковш и выплеснул расплавленный металл в опоку. Умные машины сформовали из металла разные детали, которые пошли на строительство новых заводов.
С тех пор, когда удается выплавить хорошую сталь, сталелитейщики всегда говорят:
— Йо Мадьярок!
Кейси Джонс, машинист
Перевод
А
Сергеева
астоящее имя Кейси Джонса было Джон Лютер Джонс. Вот как он получил свое прозвище. Когда он пришел наниматься на железную дорогу Мобил-Огайо, молодой машинист по фамилии Лешли сказал ему:
— Все хорошо, только имя твое здесь не пойдет. Понимаешь, у нас тут слишком много Джонсов, и все их путают. Ты откуда родом?
— Из Кейса, — ответил Джонс.
— Вот и прекрасно, — сказал Лешли. — Мы будем звать тебя Кейси Джонс.
Кейси Джонс от кочегара на магистрали Мобил-Огайо дошел до машиниста на Иллинойсской Центральной — там он прославился тем, что, ведя паровоз, подавал гудок на шесть музыкальных тонов. Это был глубокий протяжный гудок, который начинался тихо-тихо, затем поднимался, крепчал и замирал в отдалении, как шепот. Люди прозвали его козодоем, так как и правда он чем-то напоминал жалобный голос ночной птицы: КЕЕЕЕЕЕЙСИИИИИИ ДЖООООООНС.
Вдоль всей Иллинойсской Центральной, от Джексона, штат Теннесси, до Уотер Вэлли, штат Миссисипи, люди слышали этот гудок и, когда просыпались ночью, говорили:
— Это наш Кейси Джонс.
И спокойно засыпали опять, когда знакомый голос жалобного козодоя терялся в ночи.
После нескольких лет вождения грузовых и пассажирских составов Кейси стал машинистом прославленного экспресса «Пушечное ядро», который курсировал на линии Мемфис — Кентон, штат Миссисипи. Его «козодой» по-прежнему оглашал окрестности, чтобы люди знали:
В воскресенье 29 апреля 1900 года Кейси Джонс прибыл с экспрессом на станцию Мемфис в двадцать два ноль-ноль. Вместе с кочегаром Симом Уэббом они зашли к дежурному отметить прибытие и уже собирались разойтись по домам, как вдруг кто-то сказал:
— Джо Льюиса увезли в больницу, некому вести «Пушечное ядро» на Кентон.
— Я заменю Джо Льюиса, если вы подготовите мой паровоз к рейсу, — вызвался Кейси.
В двадцать три ноль-ноль, с опозданием в девяносто пять минут, поезд триста восемьдесят второй под проливным дождем отошел от станции Мемфис на юг, к станции Кентон.
Это случилось в четыре утра на разъезде Воан, штат Миссисипи. Железнодорожный путь петлей огибал городок Воан, а за городком, в самом конце петли, был длинный разъезд, на котором той ночью паровоз к паровозу стояли два товарных состава — южный восемьдесят третий и северный семьдесят второй. Оба вместе они были длиннее пути разъезда на четыре вагона, и их бригады решили сманеврировать на юг, чтобы открыть «Пушечному ядру» северную стрелку разъезда. Когда же экспресс выйдет на стрелку, оба они сманеврируют на север и откроют ему южную стрелку.
Только когда они начали маневр на север, от поезда семьдесят второго неожиданно отцепились четыре последних вагона и загородили главный путь у самой южной стрелки. Поездные бригады, конечно, не знали, что Кейси гонит экспресс со скоростью семьдесят миль в час, чтобы наверстать время. А Кейси не слышал взрыва петарды, которую сигнальщик семьдесят второго поставил на пути, чтобы предупредить об опасности.
И вот когда славный триста восемьдесят второй был в какой-нибудь сотне футов от южной стрелки, изумленным глазам Кейси Джонса и Сима Уэбба предстали неясные в предутренней мгле очертания нескольких товарных вагонов, которые медленно въезжали с главного пути в разъезд. Оба мгновенно поняли, что ничто на свете не может предотвратить катастрофу.
— Прыгай, Сим, спасайся! — крикнул Кейси Джонс кочегару.
А сам дал задний ход и включил воздушные тормоза — это было все, что он мог сделать. И грохочущий триста восемьдесят второй на полной скорости врезался в товарные вагоны, круша их, как спичечные коробки.
Симу действительно удалось выпрыгнуть, он упал в придорожные кусты и даже не сильно расшибся.
А прославленный триста восемьдесят второй разнес в щепу все четыре товарных вагона и полетел под откос. Когда тело Кейси Джонса нашли в обломках, одна рука машиниста была на шнуре гудка, другая на тормозном рычаге.
— Я помню, что, когда я прыгал, Кейси дал пронзительный долгий гудок, — рассказывал потом Сим Уэбб жене Кейси Джонса. — Он явно хотел предупредить сигнальщика грузового состава, чтобы тот тоже прыгал.
Груды сена и горы пшеницы из разбитых вагонов лежали у места крушения. Говорят, что несколько лет потом на путях в этом месте росла пшеница.
Капитан Шторминг побеждает Кракена
Перевод Г. Кружкова
ассказывают, что из всех капитанов, которые прославились своими необыкновенными приключениями, самым знаменитым и самым отчаянным был капитан Шторминг. Он отличался не только ростом, бизоньей силой и храбростью, но также недюжинным умом и смекалкой. Шторминг был старым морским волком, он повидал разные края и, как говорится, избороздил все четыре океана.
Служил Шторминг в торговом флоте, много раз ходил в Китай, плавал первым помощником на быстроходной шхуне «Хозяйка морей», а после вдруг неожиданно оставил морскую службу и несколько лет проработал на берегу. Говорят, что самый большой в мире корабль «Тускарора», длиною с полуостров Кейп-Код, был построен нарочно для того, чтобы вернуть Шторминга во флот. И капитан не устоял перед искушением командовать таким судном.
Немало новых плаваний совершил он с тех пор, много раз спасал «Тускарору» и экипаж от неминуемой гибели. И вот однажды, после вполне заурядного рейса в Кейптаун, Шторминг получил распоряжение идти в Стокгольм и принять там на борт груз маринованной селедки.
Капитан Шторминг внимательно изучил карты и понял, что самым опасным местом для «Тускароры» будет залив Каттегат — узкая полоска воды между Данией и Швецией. Кроме того, некоторые из его офицеров были встревожены слухом, что в норвежских водах объявился гигантский Кракен — таинственное морское чудовище, нападающее на корабли.
Говорили, что гигантский Кракен из семейства осьминогов, внешне он походит на краба. Мощный панцирь Кракена достигает в окружности полутора миль. Зеленовато-синий панцирь делает Кракена совершенно невидимым в морской воде, даже опытные скандинавские моряки могут не заметить его в волнах. Четыре пары мощных щупальцев Кракена напоминают клешни гигантского рака. Прямо скажем, животное мало симпатичное!
Столь же малоприятны и повадки Кракена. Живет он на дне, на глубине около трехсот — четырехсот футов, но время от времени любит разнообразить свое меню какой-нибудь стаей водоплавающих птиц или, скажем, рыбацкой лодкой вместе с рыбаками. Тогда Кракен неожиданно выплывает на поверхность. Море бурлит, клокочет, как вода в чайнике, на много миль вокруг. А когда Кракен снова уходит на глубину, на месте его погружения образуется огромная воронка, которая затягивает в пучину самые большие корабли.
В открытых водах Северного моря чудовище не так страшно. Чуть что, корабль меняет курс и уходит из опасной зоны, а вот в узком проливе, таком как Каттегат, встреча с Кракеном особенно неприятна.
Капитан Шторминг слушал толки своих офицеров о коварном Кракене и размышлял. За время плаваний ему не раз приходилось вступать в схватки с разными морскими чудовищами. Он вспомнил свою победу над ужасным спрутом — грозой Вест-Индии. А ведь он был тогда еще безусым юнгой! Вспомнил он и сумасшедшую гонку через весь Тихий океан верхом на свирепом Белом кашалоте. Вот это было приключение! Но он и тогда не сплоховал.
Шторминг перебирал подобные воспоминания и пришел к выводу, что не стоит особенно беспокоиться из-за этого Кракена. Тем более что капитан давно не пробовал хорошей маринованной селедочки! И он приказал держать курс на Стокгольм.
«Тускарора» миновала Назейский маяк, когда в море стало твориться что-то неладное. Вода вскипала и бурлила. То тут, то там образовывались небольшие водовороты. Вдруг боковое течение внезапно подхватило корабль, развернуло его, а резкий порыв ветра ударил в паруса и погнал «Тускарору» на скалы. С огромным трудом Штормингу удалось удержать в руках штурвал. Ход корабля был выправлен, но тут тревожную новость сообщил боцман — глубина под ними была вдвое меньше, чем указывали карты!
Вновь и вновь боцман измерял лотом глубину, и с каждым разом его голос делался все испуганней:
— Двадцать саженей! Восемнадцать саженей! Пятнадцать! Двенадцать!
Море стремительно мелело. Шторминг усмехнулся. Он понял, что встреча с Кракеном состоится, и был уверен в себе.
— Свистать всех наверх! Поднять паруса! Полный вперед!
Матросы кинулись к веревочным лестницам и в одну минуту вскарабкались на мачты. «Тускарора» рванулась вперед. Ее длинное узкое тело, как змея сквозь траву, проскочило опасные буруны и, прежде чем Кракен успел всплыть, перепрыгнуло через покатую спину чудовища и заскользило по спокойной воде.
Капитан Шторминг переложил руль вправо, и корабль развернулся на девяносто градусов, миновал Эльсинорские скалы, прошел мимо мыса Ско, который отделяет Скагеррак от Каттегата, и взял курс на Эресунн.
На следующий день «Тускарора» уже швартовалась в гавани Стокгольма. Шторминг провел приятный вечер в компании двух шведских капитанов, знакомых ему еще по встречам в китайских портах. Он рассказал им про свое первое знакомство с Кракеном, и капитаны уверяли его, что мало какому из кораблей так повезло, как «Тускароре».
Помимо маринованной селедки, Шторминга уговорили еще взять на борт груз высокосортной шведской стали. Сделка была выгодная, но «Тускарора» сильно осела в воду и сразу утратила былую подвижность.
Но капитан сам стоял у штурвала и был готов к любым неожиданностям. Он уже выводил свой корабль из Скагеррака, когда появились первые признаки опасности. Мелкая рябь сменилась белыми бурунчиками, волны закружились в зловещем ритме, и лот боцмана показал глубину значительно меньше той, что была на карте. Шторминг готовился применить ту же тактику, что и в прошлый раз, он уже собрался отдать команду «свистать всех наверх!», как вдруг… ветер упал и паруса обвисли!
На это капитан не рассчитывал. Полный штиль над самой спиной ужасного чудовища! Кракен несомненно догадался, что ветер стих. Судя по яростному кипению воды, он энергично поднимался вверх и чувствовал себя полным хозяином положения.
— Десять саженей! — вопил перепуганный боцман. — Боже помилуй! Восемь саженей! Пять саженей!
Капитан Шторминг полностью осознал грозившую опасность. Он понял, что излишняя самоуверенность сослужила ему на этот раз плохую службу. Да и вообще не следовало пускаться в это приключение. «Тускарора» — океанский корабль, она мало приспособлена для плавания в узких проливах. Из-за собственной его беспечности корабль и экипаж оказались теперь во власти мерзкого чудовища.
Ну что ж! Раз он виноват, то ему и выпутываться. Шторминг зорко всмотрелся в кипящее море. Он прикинул на глаз расстояние между бурунами, сравнил показания лота с цветом воды. По всему выходило, что шея Кракена находится где-то в полумиле по курсу судна и скоро должна оказаться над водой. Шторминг сбросил с себя капитанскую тужурку и фуражку и спрыгнул на бак.
— Открыть гарпунный отсек! Достать самый большой гарпун! — скомандовал он.
Притащили тяжелый гарпун, и капитан свернул у своих ног канат. Потом он покрепче расставил ноги и устремил свой взгляд вдаль. Как он и ожидал, голова чудовища показалась из воды примерно в полумиле по курсу судна. Она повернулась к «Тускароре» и презрительно сплюнула.
Это уже был вызов! Глаза капитана вспыхнули от гнева. Его могучая рука размахнулась, описала широкую дугу, и острый гарпун со свистом промчался в воздухе и вонзился в шею Кракена!
— Свистать всех наверх! Поднять паруса! — рявкнул Шторминг.
А чудовище опомнилось от потрясения и стало дергаться изо всех сил, извиваться и размахивать клешнями.
Но Шторминг крепко держал канат. В последней отчаянной попытке освободиться Кракен нырнул и стал быстро уходить на глубину.
Капитан был готов к этому. От нырка Кракена образовалась гигантская воронка, водяные стены ее бешено вращались. «Тускарора» мчалась по самому краю этой воронки и с трудом сохраняла равновесие. Шторминг понемногу стравливал канат, и чудовище, погружаясь на дно, раскручивало корабль всею своей тянущей силой, как пращу, — все быстрее и быстрее.
Шторминг хладнокровно выждал нужное мгновение, отпустил канат, и «Тускарора», словно камень из пращи, вылетела за край воронки и сразу очутилась в безопасном месте, вдалеке от страшного водоворота!
Матросы бросились ставить паруса. И вскоре «Тускарора», целая и невредимая, вышла в Северное море. Гибель судна казалась почти неминуемой! Но и на этот раз капитан Шторминг был на высоте.
Казалось бы, для одного плавания приключений достаточно. Но беды «Тускароры» на этом не закончились. Ветер снова утих, и на море опустилась плотная пелена тумана. Туман был такой густой, что впору было прорубаться сквозь него с топором, такой тяжелый и плотный, что невозможно различить, где кончается туман и где начинается вода. Даже рыбы могли заблудиться в таких условиях. Младший помощник, например, наткнулся на целую стаю морских окуней, которые сбились с пути и заплыли по ошибке на палубу. А когда капитан спустился в каюту за хронометром, то обнаружил, что на его койке уютно устроилось семейство макрелей.
В конце концов туман рассеялся, и оказалось, что «Тускарора» попала в довольно затруднительное положение. Течение увлекло ее в самую узкую часть Северного моря — как раз между Англией и Голландией. Впереди лежал пролив Па-де-Кале. Ширина его между Дувром и Кале, как известно, составляет всего двадцать миль. Такова же в точности была и ширина «Тускароры». Как быть? Развернуться в этом узком месте невозможно, да и ветер гнал корабль в глубь пролива. Шторминг созвал офицеров на совет.
Впрочем, решение к тому времени уже созрело в голове капитана. Когда его подчиненные собрались, он отдал приказ бросить якорь и спустить на воду спасательные шлюпки. Офицеры разошлись по каютам и вскоре снова появились на палубе, но уже в парадной форме. В шлюпки было погружено пять тысяч бочек маринованной селедки, затем в шлюпки спустились офицеры. И маленькая флотилия двинулась в сторону голландского побережья.
Всем известно, что голландцы — самый опрятный и аккуратный народ в мире. Они настолько любят чистоту, что моют с мылом не только руки, лицо и уши, но также дома и даже тротуары. Конечно, они тратят на это огромное количество мыла. И еще голландцы обожают маринованную селедку.
Шторминг и его офицеры направились прямо в ратушу Гааги и объяснили там свои затруднения. Голландцы выслушали их очень сочувственно. Во-первых, они сами прирожденные купцы и мореходы. Во-вторых, они много слышали о подвигах знаменитого капитана Шторминга и были рады выручить его в трудную минуту. Что касается маринованной селедки, то они долго отказывались принять ее в дар, но в конце концов уступили настояниям гостей.
В тот же час по всей Голландии были разосланы курьеры. Каждая голландская хозяйка заглядывала в шкаф и доставала несколько кусочков мыла. Восхитительное туалетное мыло и грубое мыло для стирки, мыло для посуды и мыло для бритья, и даже особое детское мыло для пускания мыльных пузырей, — все это было погружено на множество телег и отвезено в Гаагскую гавань. Толпы зевак собрались на берегу поглядеть на необычную погрузку.
Наконец мыло было доставлено на борт «Тускароры», и капитан Шторминг велел команде приниматься за работу. Десятки моряков были спущены в подвесных люльках за борт корабля. Они вооружились щеткой и ведром с мыльным раствором и старательно намыливали корпус «Тускароры». К вечеру весь корабль, снизу доверху, покрылся белой скользкой оболочкой. Кружевной узор мыльной пены окружал его по ватерлинии, словно пышный воротник.
Когда работа была окончена, Шторминг приказал поднять якорь и поставить паруса. Капитан воспользовался свежим ветром и решительно направил судно в глубь пролива.
Вот это было зрелище! Тысячи людей на берегу в один голос с моряками восхищенно ахнули, когда «Тускарора» проскользнула намыленными боками сквозь узкую горловину Дуврского пролива, выскочила из него, как пробка из бутылки, и устремилась на простор Атлантического океана.
— Фу! — облегченно вздохнул капитан Шторминг и повернул штурвал к западу.
Еще одно славное приключение осталось позади.
Что к этому можно добавить?
Холодные волны Дуврского пролива смыли часть мыла с бортов «Тускароры». Еще много недель спустя, особенно в ветреную погоду, целые облака радужных мыльных пузырьков поднимались в небо над Па-де-Кале. Но мыльные пузырьки — вещь недолговечная. Вскоре о них все позабыли.
Однако один памятный знак сохранился и доныне. Дело в том, что когда «Тускарора» продиралась сквозь самое узкое место пролива, ее правый борт прошел впритирку с обрывистыми скалами английского побережья и обильно их намылил. Волны довершили дело, и отмытые дочиста скалы из грязно-бурых сделались белыми как мел. До сих пор их так и называют — Белые скалы Дувра.
Сколько стоит ветер?
Перевод М. Тюнькиной
оворят, промышлял однажды старый капитан в заливе Мэн. Промысел складывался удачно, и вскоре шхуна была до отказа набита рыбой. Направился капитан прямо домой. Да только вдруг упал на море штиль, и судно застыло в неподвижной воде.
Забеспокоился капитан: как бы не растаял в трюмах лед, как бы не перележала рыба и не пропал улов, как бы не пошли прахом все деньги. А был он отличным моряком — можно сказать, в моряцком деле собаку съел. Вот и стал пробовать то так, то эдак сдвинуть шхуну с места, поймать в паруса хоть какой-никакой ветерок.
Но все было впустую. Паруса обмякли, судно равнодушно покачивалось на волнах и совсем не желало выполнять команды капитана.
Лопнуло у старого морского волка терпение: как начал он поносить все и вся на чем свет стоит! Бегает взад-вперед по палубе да сыплет проклятиями — какие только может вспомнить и сам присочинить. Досталось от капитана и самому господу Богу.
Рядом с ним стоял помощник, человек страшно богобоязненный. Тяжко ему было слушать такие речи капитана. Стоит, с ноги на ногу переминается, готов сквозь землю провалиться.
Наконец собрался с духом и говорит капитану:
— Уважаемый сэр! Вы самый лучший моряк, какой рождался на побережье Мэна. Вы знаете все тайны морей. Если бы дело было в вашем умении вести судно, мы бы давно стояли в порту, сгружали рыбу и получали денежки. Но бывает на свете нечто выше сил человеческих и возможностей! Не сладить вам с судном! И вместо того чтобы воззвать к тому единственному, кто может нам помочь, вы ругательски ругаете господа Бога. Это никуда не годится. Смиритесь и обратитесь с просьбой к Богу, от чистого сердца сделайте подношение да попросите выручить нас — послать немного ветра. Сделайте так — и сразу увидите: вы получите, получите ветер!
Подумал, подумал капитан, а потом и говорит:
— Будь что будет, терять-то мне нечего. Я уж все перепробовал. — Полез он в карман, достал монету в полдоллара, поднял ее к небу и сказал: — Господи! Ежели ты такой добрый и всесильный, как уверяет этот малый, отгрузи-ка мне немного ветра. — И швырнул монету за борт.
Только коснулась она воды, налетел ветер, да такой невиданной силы, что суденышко бросало по волнам, как игрушечное. Мачта рухнула, шлюпки сорвало и унесло в море, двух матросов смыло за борт, а шхуну понесло прямо на скалы и вскоре выбросило на берег.
Очнулся старый капитан среди поломанных досок, что были когда-то его шхуной, глотнул свежего воздуха, поднялся на ноги и оказался лицом к лицу со своим помощником. Тот просто сиял.
— Сэр! Не говорил ли я, что, если вы попросите Бога одолжить вам немного ветра, вы получите ветер? Вот вы и получили его, сэр! Вы получили ветер!
Старый капитан окинул взглядом побережье, где в волнах покачивались матросы, поглядел на рыбу, разбросанную тут и там, на поломанные снасти и говорит:
— Да, это так. Разрази меня гром! Если б я знал, что его ветер — такой дешевый товар, я бы так много не заказывал!
О том, как доктор Уокер
преподал судье урок вежливости
Пересказ Н. Шерешевской
лучилось это давно, но рассказывают эту историю и по сей день.
Жил в штате Арканзас в местечке под странным названием Гарнизон один славный человек. Звали его — доктор Уокер. Роста он был невысокого, но зато отличался высокими идеями насчет того, как себя вести, как хранить свое достоинство и всякое такое прочее. Правда, не все соседи соглашались с ним в этом, а потому и говорили, что он чудак. Так всегда говорят про тех, чьи идеи вам чужды.
Он утверждал, что все на свете прекрасно, кроме женщин, которые свистят, куриц, которые кукарекают, каминных решеток, которые скрипят, и скрипачей, которые фальшивят.
Слишком привередлив был этот доктор Уокер, и Бог за это наказал его. Его родная дочка, красотка Джейн, сбежала из дома со скрипачом, который безбожно фальшивил.
Когда правительство штата переехало в Литл-Рок, доктор Уокер купил себе в его окрестностях ферму.
В те времена не так уж населены были эти места. Ближайший сосед Уокера жил в двух милях от него. Звали его судья Ровер.
Однажды судья Ровер пришел к доктору Уокеру.
— Послушайте, Уокер, — сказал судья Ровер, — мне нужно ярмо, чтобы запрячь вола и вспахать землю. Мое сломалось пополам. Не одолжили бы свое на время?
— Берите, пожалуйста, судья. Пользуйтесь им, сколько потребуется.
Ровер взял ярмо, пользовался им, сколько было надо, а потом «забыл» его вернуть.
Уокер ждал, ждал… Ярмо ему самому было нужно, и он послал человека с весточкой к Роверу. Ровер в тот день был в плохом настроении и рявкнул:
— Если оно ему так срочно нужно, пусть сам придет и возьмет!
Услышав ответ судьи, Уокер чуть не задохнулся от возмущения. И, прихватив хорошо смазанное ружье, отправился к дому судьи Ровера, хотя день был жаркий и идти надо было две мили. Но меньше всего он думал о солнце.
Судью Ровера он нашел на заднем дворе, тот осматривал молодого бычка.
— Дэвид Ровер, — сказал доктор Уокер, наставив ружье на судью, — берите-ка ярмо, которое вы у меня когда-то одолжили, и немедленно отнесите его ко мне домой или вы обратитесь во прах!
Ровер глянул на дуло ружья и сказал:
— Миленькое обращение с соседями! Я что, по-вашему, обворовал церковный алтарь? Ладно, я пришлю ваше поганое ярмо с моим человеком!
— Ни с кем вы его не пришлете! Вас следует учить добрососедским отношениям и простой вежливости. Снимайте-ка с гвоздя ярмо и несите ко мне домой, не то…
Ровер перевел взгляд с Уокера на ружье, нацеленное ему в грудь, и прикусил язык. Он снял со стены тяжелое ярмо, надел на себя и отправился в путь. Две мили по солнцепеку. А Уокер шел за ним по пятам с ружьем на плече.
Ровер еле передвигал ноги. Ярмо с каждым шагом делалось все тяжелей. Он трижды хотел остановиться и сбросить его на землю, но каждый раз доктор Уокер приставлял дуло ружья к его затылку и говорил:
— Вперед!
Наконец они дошли до дома Уокера. У ворот Ровер сбросил ярмо и прислонил его к изгороди.
— Вы взяли его не у ворот, — заметил Уокер строго, — а в сарае. Отнесите его туда, где взяли. — Тон его не терпел возражений.
Ровер поднял ярмо и отнес в сарай.
Когда он повесил ярмо на место, Уокер опустил ружье и сказал миролюбиво:
— Пойдемте на веранду, судья Ровер. Там лучше продувает, а день-то жаркий. Я попрошу мою жену сходить за водой и приготовить нам прохладный напиток.
Они сели на веранде, Уокер позвал жену, и она приготовила им прохладный напиток.
Доктор Уокер поговорил с судьей о том о сем, о ферме, о делах, а потом добавил:
— Ровер, вы в любое время можете брать мое ярмо для вола, только, чур, уговор: когда закончите пахать, верните его на место, чтобы мне не приходилось просить об этом. Вот это будет по-добрососедски.
И они расстались друзьями.
Посеешь ветер — пожнешь бурю
Пересказ Н. Шерешевской
вое веселых янки как-то попали на Юг, то есть забрели в южные штаты, и оказались там на мели. Денег, стало быть, у них совсем не осталось, нечем было платить за гостиницу, не на что было даже перекусить. И вот что они придумали.
Зашли в типографию и заказали в долг кучу пригласительных билетов. В них жители города приглашались на единственное в своем роде зрелище:
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!
НЕ УПУСТИТЕ СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ!
ЗАВТРА ИЛИ НИКОГДА!
ВЫ МОЖЕТЕ УВИДЕТЬ УНИКАЛЬНОГО
ГОМО-УРОДУСА!
СПЕШИТЕ, СПЕШИТЕ!
Взрослым вход 25 центов, детям и собакам — полцены.
Хозяин зверинца с радостью уступил двум приятелям на день свой «дворец» из неотесанных досок. И даже сам соорудил вместо сцены высокий помост и задернул его тяжелым занавесом.
И вот заветный день настал. Более ловкий из этой достойной парочки взял на себя роль директора-распорядителя и билетера, пока другой брат его во грехе исполнял задуманную роль за занавесом. Трудился он в поте лица: рычал и ревел не своим голосом, швырял стулья, гремел цепями и все такое прочее, пока любопытные зрители занимали в зале свои места.
Наконец все расселись, не осталось ни одного свободного местечка, в зале яблоку негде было упасть, как любят говорить в таких случаях. Тогда директор-распорядитель, он же билетер, закрыл двери, торжественно прошел через весь зал, поднялся на сцену и скрылся за занавесом.
И тут же со сцены раздались громкие крики, шум, перебранка, вой, лай, лязг железа. Упало что-то тяжелое, послышался удар кнутом. Словом, зрителям в зале стало ясно, что за тяжелым зеленым занавесом идет жестокая борьба. Время от времени оттуда неслось истошное:
— Держи его, Джим!.. Дай ему по голове!.. Вот так!.. Нет-нет, не сюда!..
Публика все слышала и веселилась. Дети визжали от восторга, мужчины улюлюкали и свистели. Среди всего этого шума и гама вдруг раздалось:
— Позовите хозяина! Он сорвется с цепи! Ой, держите его!..
И из-под занавеса вынырнул взъерошенный билетер-янки, без шляпы, без сюртука, в разодранной рубахе, и завопил не своим голосом:
— Бегите, леди и джентльмены! Гомо-Уродус вырвался на свободу! Спасайте детей!
Что тут началось! Словно нефть забила из пустой скважины или табун диких мустангов пронесся по улицам города. Все бросились к выходу, женщины похватали детей, мужчины работали локтями и кулаками, кое-где даже сцепились врукопашную. Крики, вопли, угрозы!
И под этот громкий аккомпанемент янки тихонечко улизнули из зала, а потом подальше из города.
Когда злосчастные зрители очутились наконец на освежающем воздухе, они тут же пришли в себя и очнулись, а узнав, что устроители уникального зрелища сбежали из города, все поняли — к сожалению, поздновато! — что их ловко провели. Каждый про себя и дружно все вместе они признались себе, что оказались в дураках.
Техасский Робин Гуд
Пересказ Н. Шерешевской
вот вам история про знаменитого Сэма Бэсса, техасского Робин Гуда. И по сей день у ночных костров техасских ковбоев, на ранчо, в домах фермеров — повсюду рассказывают о его подвигах.
Одни говорят, он был дурным человеком, коварнее змеи. Другие клянутся, что — хорошим. А кое-кто утверждает, что и таким и сяким: когда дурным, а когда хорошим. Пожалуй, последние ближе к истине.
За голову Сэма Бэсса была назначена большая награда, неважно, приведут его живым или мертвым. И многие пытались схватить его.
Однажды один очень способный молодой человек, который называл себя сыщиком, решил заработать на этом кучу долларов. Он искал приключений и не сомневался, что поймает Сэма Бэсса, живого или мертвого. Для этого он отправился в техасское графство Стефенс, где этот разбойник со своей шайкой вел веселую, беззаконную жизнь. Он обошел уже немало холмов и лесов в поисках Сэма и его людей. И всегда на бедре его висел шестизарядный пистолет. Надежда поймать Бэсса не покидала его.
Как-то идя по дороге, он встретил легкую повозку, ею правил возница в шляпе, низко надвинутой на глаза. Это был не кто иной, как Сэм Бэсс. Он застыл на сиденье, точно луна в темном осеннем небе. На дне повозки под сеном было спрятано два шестизарядных пистолета. Лошадь трусила мелкой рысцой.
Увидев молодого человека, разбойник спросил:
— Далеко держишь путь, незнакомец?
— Да, как видно, не близко, — отвечал молодой сыщик.
— Подсаживайся в повозку! Четыре ноги у вола всё быстрей довезут, чем твои две.
Молодой человек подпрыгнул и сел на передок рядом с возницей.
— Видно, новичок в графстве Стефенс, да, приятель?
— Пару дней как приехал.
— За скотом или за лошадьми, по каким делам-то?
— Ни то, ни другое. За человеком! Сыщик я.
— Ого! Это небось чертовски интересно. А шестизарядка у тебя есть, чтоб изловить его, а? Я слышал, всем сыщикам полагается, работа такая.
— Попал в самую точку! Новехонький шестизарядный пистолет у меня всегда наготове. Дело-то предстоит трудное.
— Рыси воют, зверье разбегается! — заметил с усмешкой Сэм. — Можно подумать, ты играешь по большой?
— А то! Говорят, это самый отчаянный разбойник, на какого я выходил когда. Не люблю хвастать, но тебе скажу: я ищу Сэма Бэсса.
— Тю-тю-тю, да ты, я вижу, парень не промах. Что твой норный пес, натравленный на злюку тарантула. Не застряла б у тебя эта толстая кость в горле, юноша! Никак, ты сам напрашиваешься на беду?
— Знаю, что это крепкий орешек, но мы и не такие виды видали! Надеюсь, с Сэмом Бэссом я справлюсь.
— А как ты узнаешь его, коли встретишь?
— Ха, у меня глаз наметанный на преступников. Я их мигом распознаю. Я их нюхом чую.
— Сразу видно, ты сыщик с головой.
— Я молод, что так, то так, но из моих когтей еще ни одна дичь не вырвалась.
— А что ты, к примеру, сделаешь, если сцапаешь Сэма Бэсса?
— Он у меня станет послушный, как овечка, не то придется выносить его ногами вперед.
— Вот это мужской разговор! Правильно, долой страх! Что ж, юноша, могу помочь тебе, чтоб ты не искал больше Сэма Бэсса. Ибо ты сидишь с ним рядом.
И разбойник глянул сыщику прямо в лицо. Одной рукой он придерживал вожжи, а другой играл своим шестизарядным пистолетом, который вытащил из-под сиденья.
Молодой сыщик стал белее савана.
— Нн-нет… нет… мистер Бэсс, я не то хотел сказать. Я просто расхвастался. А у меня молодая жена и двое детишек… Я вам ничего такого не сделал… Клянусь…
Сэм Бэсс глядел на него, улыбаясь и вертя в руке пистолет.
У молодого человека даже язык прилип к гортани. Он не мог выдавить больше ни слова и был уверен, что вот и пришел его конец.
— Нет, — медленно произнес Сэм, — добрую свинцовую пулю я на тебя тратить не стану. Устраивать представление с веревкой тоже не буду. Проваливай отсюда! Живо! Я отпускаю тебя. Но чтоб ноги твоей больше не было в Техасе! Не то пеняй на себя. Тогда уж никто тебе не поможет, хоть подожги прерию с обоих концов!
Молодой сыщик живо соскочил с повозки, и только его и видели.
Вот каков он был, Сэм Бэсс, любил казнить, любил и миловать.
Кофе по-ковбойски
Пересказ Н. Шерешевской
акое могло случиться только в Техасе. Для вящей верности назовем даже точное место — прямо на север от Грейама, чуть в стороне от Уичито-Фолса, где веют свободные ветры, душистые, как утренний кофе!
Там под открытым небом лучшие техасские ковбои объезжали лошадей. У хозяина ранчо и его ребят дел было по горло. Чуть занимался рассвет, а уж ковбои верхом на конях носились наперегонки. Все чем-нибудь да занимались в ожидании раннего завтрака и кофе.
А надо вам сказать, хозяин ранчо был знаменитейшим во всем Техасе кофеваром. Он почти никогда не доверял это дело повару и, как правило, варил кофе сам. Крепкий утренний кофе по-ковбойски в стране дичков и кривоногих ковбоев слаще пения скрипки в субботний вечер!
А что такое крепкий кофе по-ковбойски, вы знаете? Нет? Сейчас расскажем.
Берется два фунта молотого кофе и сыплется в кипящую воду. Кипятится два часа, процеживается через лошадиную подкову и кипятится еще немного. Вот настоящий кофе по-ковбойски и готов!
На этом ранчо был котелок на три галлона, в котором ковбои готовили свой излюбленный напиток.
Перво-наперво хозяин сам промывал котелок, чтобы уж не сомневаться в его чистоте. Наполнял его прозрачной водой, ставил кипятить, потом высыпал туда побольше свеженамолотого крепчайшего кофе. Кофе кипел и пенился, и восхитительно пряный аромат разливался в воздухе, словно сладкий весенний ветерок.
Все рассаживались вокруг и принимались за пресные лепешки с беконом, запивая их дымящимся кофе. Истинное наслаждение! После завтрака все в добродушнейшем настроении садились верхом на своих лошадок.
Все, кроме хозяина. Он любил сам вымыть котелок, чтобы не сомневаться в его чистоте и знать, что он готов для следующей трапезы.
И вот однажды прополоскал он котелок несколько раз, да еще засунул в него руку, чтобы проверить, не осталось ли на дне кофейной гущи, и, когда коснулся дна, почувствовал там что-то мягкое и скользкое. Подцепил, вытащил и… О, ужас! Это оказалась длиннющая, в семь дюймов, сороконожка!
Слышали вы когда-нибудь про техасских сороконожек? У каждой сорок ног, и в каждой ноге смертоносный яд. Достаточно прикосновения одной ядовитой ноги, и ты уже мертв! А представляете себе, что значит съесть ее целиком?
Хозяин ранчо был человек порядочный и честный. Увидев, какое сороконогое чудовище варилось в кофе, он стал белее полотна. Этот ядовитый кофе отравит его самого и его ребят!
И он поступил так, как любой порядочный техасец поступил бы на его месте. Он завыл-закричал-завопил громче тысячи койотов, чтобы созвать всех своих людей. Что-что, а соображать он умел, и соображал быстро. Все тут же прискакали назад.
— Друзья, — сказал он, — нам конец! И по моей вине. Я сварил ядовитую сороконожку в нашем кофе. — Он поднял высоко длинное гибкое тело гнусного насекомого. — Одного укуса сороконожки достаточно, чтобы отравить человека. А раз я варил эту ядовитую гадину в кофе, значит, кофе и вовсе отравленный. До Грейама больше двадцати пяти миль. Может, там нам и помогли бы, но нам не поспеть! Надежды нет. А коли уж нам суждено умереть, умрем, ребятки, как истинные техасцы!
Ковбои не спеша слезли с коней, они были мрачны и безутешны. Все сели в круг и стали ждать… Кое-кто попробовал засунуть пальцы в рот, чтобы изгнать из себя всю отраву. Другие подбадривали себя такими крепкими словечками, что пробуравят оловянные тарелки. А один даже похвалил хозяина:
— Это был твой лучший кофе!
Так они ждали… ждали… и ждали, пока яд сороконожки подействует.
Долго ждали… Прошел час. Потом медленно протянулся второй. А никто не умер! Ни у кого даже живот не заболел!
Хозяин был озадачен.
— А может, вареная сороконожка вовсе и не ядовитая?! — недовольно пробурчал он. — Может, сороконожка вообще не вредна техасским лодырям? Лично я чувствую себя бодрей сына самого громовержца на огненной колеснице!
— И я!.. И я!.. — раздалось со всех сторон с шумным облегчением.
— Гип-гип, ура! — И ковбойские шляпы полетели в воздух. — Этот кофе для ковбоев не страшен! Отличный был кофе!
Смеху тут было и всяких шуточек! Помалкивали только отпетые зануды, которые вообще не понимают шуток.
— Эй, хозяин, еще один отравленный завтрак из медведя под уксусом — и мы со страху излечимся все от чесотки!
— Верно, ребятки, веселей умереть от чашечки первоклассного кофе, чем от ревматизма в старости!
И все отправились работать в прекраснейшем настроении и… в добром здравии.
На другое утро хозяин заявил:
— Уж сегодня я так сварю кофе, что никакая сороконожка не заберется в него!
Он хорошенько вычистил котелок, потом налил воды и насыпал кофе.
И вскоре уже все сидели вокруг и наслаждались горячими лепешками с беконом и крепким кофе.
Самый тощий ковбой на ранчо, по прозвищу Тростинка, сказал:
— Кофе что надо, хозяин! Бьюсь об заклад, ты опять положил в него славненькую жирненькую сороконожку!
— Шутки в сторону, Тростинка! — сказал хозяин. — На этот раз ты проиграл. Нет никаких сороконожек в кофе!
Когда с завтраком было покончено, хозяин вытряхнул кофейную гущу и… вот те раз! Опять из котелка выпала отличная вареная сороконожка.
Ну и ну! Ведь он все сам проверил, все осмотрел. На глазах у других ковбоев.
— Не знаю, не знаю, — сказал он, — смягчат ли сладкие слова сердце упрямого северянина, но что кофе с вареной ядовитой сороконожкой особенно хорош — это точно!
Вечный двигатель в солнечном море
Пересказ Н. Шерешевской
аких только сказок не рассказывают про море Бофорта! Над одними люди смеются до слез, над другими плачут.
Одни называют их пустой болтовней, враньем. Другие — истинной правдой.
А умные люди говорят: когда вы слышите сказку, какую в народе повторяют не раз, закройте глаза, откройте уши, слушайте и наслаждайтесь!
Вот вам одна из таких сказок, а уж будете вы плакать или смеяться, это ваше дело. Во всяком случае, умный последует совету умного.
Жил в городе Бофорте один человек по имени Джонс. Он был хорошим мастером, но уж слишком увлекался всякими там болтиками, винтиками, гайками, колесиками. Когда люди спрашивали у него почему, он отвечал:
— Я хочу открыть тайну вечного движения, чтобы заставить различные предметы двигаться беспрерывно и без посторонней помощи. Вечный двигатель — штука похитрее, чем золото, какое пытаются добыть алхимики. Если найти вечный двигатель, машины будут двигаться и работать сами. Представляете, какую кучу денег можно тогда заработать?
Одни смеялись над Джонсом, другие говорили:
— А может быть, он кое-что и знает?
Во всяком случае, он вечно был окружен толпой зевак, которые наблюдали, как он кует и паяет.
Одним ясным весенним утром мастер Джонс вышел на своем ялике поудить в водах Бофорта рыбу. Уйдя подальше от островов, на которых раскинулся город, он поднял весла и сидел ждал с гарпуном в руке, поглядывая на крутые набегающие волны. Ему хотелось загарпунить большого крылатого ската или, как его еще называют, морского дьявола. В те времена их много водилось там.
Было так уютно, приятно сидеть на теплом солнце, когда рядом тихо плещется о борт лодки морская волна. Вскоре он уже позабыл, ради какого жестокого занятия приплыл сюда, ему уже не хотелось бить рыбу, беззаботно игравшую в глубине. Мысли его сосредоточились на другом — на быстрых колесиках, вертящихся беспрерывно.
Он забыл обо всем на свете и не заметил даже, как его весла уплыли далеко в сизо-голубое море. И вдруг он очнулся от своего сна наяву. Он увидел могучие распластанные крылья гигантского морского дьявола. Тут же в руке его взметнулся гарпун и ушел глубоко под воду.
Рыба, обезумев от боли и ярости, рвалась из стороны в сторону. Но боль не отпускала, наоборот, только терзала сильнее. Скат в дикой ярости устремился вглубь, пытаясь избавиться от мучений. Но это не помогло, и он с еще большим ожесточением стал кидаться вверх и вниз, туда-сюда, волоча ялик Джонса за собой.
Люди на берегу и в рыбацких ботах хорошо видели в море ялик, без весел носящийся по морю. Они разглядели в нем Джонса, услышали его крики и решили, что наконец-то он нашел секрет вечного двигателя. Иначе разве могла лодка носиться по морю с такой скоростью без весел и без паруса?
Однако Джонс в своем ялике и думать не думал о вечном двигателе. Он был до смерти напуган и мечтал лишь об одном: как бы прекратить бешеную гонку по волнам и отделаться от рыбы, которая волочила его.
Рыба уже несла его в открытое море. Джонса охватил ужас. А люди на берегу и в лодках громко веселились и кричали «ура».
Перед глазами испуганного мастера раскинулось море, словно бескрайняя могила. И он летел прямо в нее! Но вдруг его осенило: в кармане ведь у него нож! Он тут же вытащил его и принялся из последних сил перерезать веревку, которой гарпун был привязан к лодке. Это было нелегко, потому что лодку мотало из стороны в сторону с огромной скоростью. Наконец ему все-таки это удалось. Веревка, на которой держалась гигантская рыба, оборвалась… и «вечный двигатель» остановился. Бедняга Джонс был почти без памяти.
Из города приплыли лодки, и люди подхватили выбившегося из сил рыболова. Только тогда они узнали, что послужило источником вечного движения для бешено кружившегося по воде ялика Джонса.
Однако у Джонса это не отбило охоты и дальше возиться со своими болтиками и винтиками в надежде создать когда-нибудь вечный двигатель.
Люди забывчивы.
Только глупцы не умеют смеяться над собой
Пересказ Н. Шерешевской
се техасцы любят говорить, будто Техас — лучший штат в Соединенных Штатах, а техасцы — самые умные люди в стране. Только каждому известно, что в один прекрасный день даже самый умный человек может попасть в глупое положение.
Но зато если техасец окажется в дураках, у него хватит ума, чтобы посмеяться над самим собой. Поэтому когда у жителей Уичито-Фолса хорошее настроение, они всегда рассказывают веселую историю о том, как они однажды попались на удочку. И завершают свой рассказ добродушной улыбкой. Они считают, что только глупцы не умеют смеяться над собой.
Случилось это во времена, когда Уичито-Фолс был городом скотоводов. Тогда их жизнью, их делом был рогатый скот и лошади. Удачливые охотники на бизонов сходились там, чтобы торговать, покупать и сорить деньгами.
Однажды в город прискакал британский офицер. Это был красавец мужчина верхом на красавце коне. Представился он капитаном Генри Наваррским. Ну совсем как знаменитый французский король Генрих IV Наваррский.
Так вот, он расхаживал по городу, высоко подняв голову, в разговоре и обхождении вел себя как настоящий джентльмен, и все принимали его за важную птицу.
Он очень скоро дал понять, что приехал закупать для британской армии верховых лошадей. Много лошадей. И за хороших лошадей обещал хорошие деньги. На чистом английском языке с прекрасным произношением он рассказывал лошадникам города, что был послан в Уичито-Фолс еще с одним офицером, чтобы совершить эту сделку. Однако спутник его задержался в Новом Орлеане, так как там из-за оспы на город был наложен карантин.
— В разведении лошадей никто не сравнится с вами! Вы прославленные лошадники, — говорил он техасцам. — Вот я и приехал к вам, чтобы вы отобрали для меня тысячу самых резвых скакунов. Сначала я произведу им смотр, а потом дождусь моего напарника, чтобы завершить сделку. Его скоро уже должны отпустить из Нового Орлеана, и все денежные расчеты он возьмет на себя.
Весь город всполошился и ликовал. Мужчины радовались, что предстоит крупная сделка, а женщины, что им выпало счастье развлекать столь видного офицера, который так прекрасно говорит по-английски и так изысканно воспитан. Да что там по-английски, даже по-французски!
Две тысячи жителей Уичито-Фолса почти все до одного были просто очарованы им. Его приглашали во все дома, и поили, и кормили, и развлекали.
Когда он заметил ненароком, что у него кончились деньги, которые ему были выданы, а он тратил их широко, угощая всех подряд, отцы города велели отпечатать для него особые купоны, коими он мог бы расплачиваться. А правительственный финансовый чиновник, случайно оказавшийся в городе, поставил на них государственную печать, чтобы капитан Наваррский пользовался ими как деньгами.
И пока сей блестящий офицер сорил направо и налево деньгами, люди рыскали вокруг и скупали за любую цену лошадей. Вскоре город оказался забит лошадьми. Не хватало конюшен, так что приходилось использовать любое прикрытие.
Такого переполоха и волнений в Уичито-Фолсе не было со времен Бантина, который со всем своим выводком бесстрашных деток ворвался в город, подобно знаменитому ковбою Пекосу Биллу, верхом на диких рыжих рысях.
И вот в пятницу, спустя ровно три недели как капитан явился в город, он объявил, что готов произвести смотр.
— Господа, — сказал он собравшимся вокруг него мужчинам, — приведите всех ваших лошадей в одно место, и на утро ближайшего понедельника назначим смотр. Карантин в Новом Орлеане уже снят, так что мой напарник будет здесь со дня на день.
За субботу и воскресенье сотни лошадей проделали путь в Уичито-Фолс. Всех мастей, размеров и статей. Вели их ковбои, а владельцы шествовали гордо рядом. Сбор был в центре города.
Никогда еще Уичито-Фолс не видел такого сборища прекрасных лошадей. Стук копыт, топот ног, веселое ржание, окрики — город гудел.
Настало утро долгожданного понедельника. Почти все мужчины города толклись возле этого гигантского табуна. Все только ждали капитана Наваррского.
Ждали… ждали… Уже и солнце поднялось высоко над головой, стало жарко, ковбои и лошади начали проявлять беспокойство. Но еще больше беспокоились их владельцы, которые тоже ждали… И, заждавшись, отправили в гостиницу, где остановился капитан Наваррский, целую депутацию.
Однако капитана Наваррского в гостинице не оказалось!
Хозяин сказал им, что капитан уехал еще в воскресенье к вечеру, но обещал рано утром в понедельник вернуться.
Нет, капитан Наваррский так и не вернулся… Добрые горожане и милые дамы остались с носом и были вне себя от гнева:
— А все-таки он был истинным джентльменом и таким красавцем!
Мужчинам ничего не оставалось, как криво улыбаться и… помалкивать.
Что ж, они сами попались на удочку и относились к этому, как истинные техасцы, — с усмешкой!
Рыцарь любви и плавающие свинки
Пересказ Н. Шерешевской
ак раз в то время совершал в тех местах, где нынешняя Калифорния, свои славные подвиги великий дон Хосе Лопес, прозванный Рыцарем Любви потому, что все помыслы его вились всегда вокруг любви. Когда кто-нибудь попадал в беду, он сзывал в свое поместье — асиенду — всех кавалеров ордена. А были они люди аристократического рода, потомки тех испанцев, что первыми поселились на американской земле. Ездили они только верхом и твердо хранили верность главе своего ордена дону Лопесу, Рыцарю Любви. Дон Хосе просил их постеречь его асиенду во время его отсутствия, садился верхом на свою летающую пальму и спешил на подвиги любви.
В промежутках между подвигами он вершил и другие дела. Он первым на земле Калифорнии вырастил перец и научился делать знаменитые маисовые лепешки. Он пристрастил койота петь народные испанские песни, в которых припев каждый раз кончался на «Ай-йеее» или «Ай-йааа». Это он первым посадил в Калифорнии гигантское красное дерево, а во время путешествия в Аризону вырыл Гранд-Каньон. Некоторые, правда, утверждают, что его вырыл Малыш Голубой Бык лесоруба Поля Баньяна. Но доказательства в пользу дона Хосе и Голубого Быка, в сущности, равны. Еще ему приписывают, будто он раздул огонь в потухшем вулкане Лассен-Пик и разрисовал Расписную Пустыню, но, быть может, это ложные слухи.
Одно подлинно — в один прекрасный день в бухту неподалеку от асиенды дона Хосе Лопеса прибыл испанский корабль с боровом и свинками на борту. И дона Лопеса осенила прекрасная идея разводить свиней для кавалеров его ордена. Он купил у испанцев борова и свинок и стал заниматься свиноводством. Вскоре уже десятки свинок и поросят бегали по его земле, такие жирненькие, здоровенькие и довольные, что сердце и усы великого Рыцаря Любви дрожали от счастья при взгляде на них.
Когда же настал час призвать к делу мясника, чтобы из свинок сделать свинину, ветчину и бекон, дон Лопес вскочил на свою летающую пальму и летал, летал на ней, чтобы успокоить свою больную совесть. Наконец он приземлился, пустил корни пальмы назад в землю и сообщил своим верным соратникам по ордену, что не допустит, чтобы хоть единая свинка пошла на колбасу. Подобное деяние, объявил он, было бы противно самому духу ордена Рыцарей Любви.
Кавалеры, все, как один, согласились, ибо нежностью сердца своего не уступали главе своего ордена.
Но хочешь не хочешь, а еды было маловато, маисовых лепешек и фаршированного перца порой не хватало. Это заставило дона Лопеса серьезно задуматься, и вот он нашел решение. Пусть свинок доят! Он выбрал группу из лучших своих работников и научил их доить свиней. Как говорит история, то были первые люди на земле, которые научились доить свиней, пить свиное молоко и делать из него сыр.
Но кое-чего дон Хосе Лопес не предусмотрел. Доверившись свинкам, он не поставил изгороди вокруг своей асиенды, и свинки бродили где ни попадя. А однажды одна из любимых свинок дона Хосе ушла со своей родной асиенды и забрела по соседству в сад испанских священников-миссионеров. Само собой, свинья все перерыла, потоптала, обглодала в миссионерском саду. Святые отцы так рассердились, что велели своему работнику пристрелить свинью, что тот и сделал.
Получив трагическое известие, дон Хосе очень огорчился. Он созвал кавалеров ордена Любви, и они приняли решение проучить святых отцов. Поздно ночью они прокрались в миссию и сняли большой колокол, которым миссионеры сзывали на проповедь местных прихожан и индейцев. Они увезли колокол в асиенду дона Лопеса и повесили его на двух столбах. С тех пор в колокол звонили, когда приходило время доить свинок. Свинки очень скоро приучились к колокольному звону и, заслышав его, бежали к хлеву, чтобы их подоили. Даже если они уходили от дома далеко-далеко, все равно даже издалека они спешили на колокольный звон, визжа от радости и любви.
Так длилось много лет. И каждый год нарождались новые поросята. А поскольку свиней убивать воспрещалось, по земле дона Лопеса бегали поросята-подростки, пожилые свиньи, свиньи-бабушки и даже прабабушки, юные визгуны и старые ворчуны, жирные и поджарые — словом, так много свиней, что шагу некуда было ступить.
Даже сам великий Рыцарь Любви дон Хосе Лопес, как он ни любил своих свиней, понял, что надо что-то предпринять. Он обсудил проблему со своими верными кавалерами, и сообща они решили, что пробил час расставания — от нескольких представителей свинского рода придется отделаться. Правда, нелегко пришли они к такому решению, на сердце у них был камень, слезы стояли в глазах.
В эту весну дон Хосе Лопес и все кавалеры его ордена собрались вместе и на гарцующих скакунах окружили свиней. Им очень помог в этом деле койот, которого Лопес пристрастил петь, ибо свинки почти так же возлюбили песнь койота, как звон украденного у миссионеров колокола. Всадники взяли в широкое кольцо асиенду и свинок. Потом по-хорошему уговорили их двинуть к городу, где и надеялись найти на них доверчивого покупателя. И свинки, очень довольные и счастливые, побежали вперед, визжа от восторга, потому что думали, что выступают в параде.
Великий Рыцарь Любви дон Хосе Лопес и верные кавалеры его ордена с хрюкающими свиньями во главе вступили в город. По пути им предстояло миновать здание миссии, и как раз когда они с ним поравнялись, раздался громкий звон колокола. Все замерли от изумления, в том числе и свиньи, конечно. Ведь городская колокольня молчала столько лет! Но вместо украденного колокола теперь на его месте красовался новый, который звенел еще чище и громче прежнего: бонг! динг! донг! И напоследок — бонг! бонг! — сзывал он индейцев и скотоводов к мессе.
Свиньи навострили уши, подняли хвостики и направились в миссию. Они рвались туда, думая, что это их родной свиной хлев, а колокол зовет их доиться.
Они вторглись в миссию, когда воскресная проповедь уже началась. Индейцы, стоявшие с краю, тут же разбежались. Именитые прихожане кинулись за помощью к священнику.
Однако святые отцы, завидев приближение свиней, путаясь в длинных одеждах, сами бросились наутек, только пятки засверкали. Потом, отдышавшись, собрали совет и решили призвать на помощь мясника.
Напрасно взывали дон Хосе Лопес и его кавалеры, и молили, и просили вернуть им их свинок. Не помог даже поющий койот, не дано им было спастись.
А в это время в гавани на якоре стояло судно янки из Новой Англии. Капитан ждал от местного скотовода обещанной свинины, которую он собирался доставить в Китай: китайцы очень любили сладкие и кислые свиные ребрышки, свиную поджарку с рисом и свиные хвостики.
И вдруг капитан слышит какой-то шум вдали, крики святых отцов, слезные мольбы дона Хосе и его кавалеров, вопли и стенания прихожан и перекрывающий все это поросячий визг. Капитан бросается из каюты на палубу, решив, что произошла революция.
— Поднять паруса! — отдает он скорее команду. — Сняться с якоря!
Не успел он скомандовать, как судно уже плыло от берега в открытое море, и корабельный колокол бил тревогу.
Свиньи, собравшиеся в миссии, заслышав звон, подняли хвосты и все, как одна, бросились бежать к гавани на призывный звон корабельного колокола. Пыхтя и сопя, повизгивая и похрюкивая, неслись они к бухте. Не мешкая, задержавшись лишь на мгновение, чтобы еще раз услышать призыв корабельного колокола, кинулись они в воду и поплыли к удаляющемуся судну.
По рассказам одного моряка, имя которого осталось неизвестным, в последний раз их видели у берегов Гавайских островов.
Великий Рыцарь Любви дон Хосе Лопес был так убит зрелищем уплывающих свинок, которых он растил и пестовал с любовью, а теперь они уплывали от него, не сказав даже последнего «прости-прощай», что еле добрался до своей асиенды. Приехав наконец туда, он долго сидел и плакал, и наплакал столько слез, что его соратники собрали все его слезы в ирригационные каналы, те самые каналы, что легли в основу проекта нынешней Калифорнийской Центральной оросительной системы.
Его верные кавалеры, глотая слезы, тщетно пытались утешить его. С камнем на сердце дон Хосе Лопес отрыл корни своей летающей пальмы. Весь в слезах, которые текли ручьями из его глаз, образовав густой туман, не рассеявшийся над берегами Калифорнии и поныне, он улетел прочь, и больше его не видели.
Свое дело на земле он сделал, и, хотя последняя глава его жизни печальна, свиное молоко и по сей день приносит истинную радость поросятам.
Непоседа и Да Скорей
Пересказ Н. Шерешевской
то и говорить, быстро бегал олень, которого подстрелил дядюшка Дэви Лэйн, быстрее молнии, особенно когда ветер дул ему в спину. Однако случись ему состязаться в беге с неким псом по кличке Да Скорей, неизвестно, кто бы победил.
Эту кличку пес получил еще будучи щенком, а было это на заре его детских лет, и вышло это само собой, потому как он готов был скорее бегать, чем есть. Собственно, это относилось ко всему, что он делал, и все про него так и говорили: «Да скорей он будет бегать, чем пить, есть, спать или играть». Так все и звали его Да Скорей.
А когда ему не за кем было бегать, он гонялся за собственной тенью. И почти всегда он намного обгонял ее, и тень оставалась лежать позади него при последнем издыхании. Если же тени рядом не было, Да Скорей бегал вокруг своего хозяина. Хозяин пса был кочегаром на паровозе, который с грохотом бежал по рельсам с Востока на Запад и с Запада на Восток. И не просто кочегаром, но еще и большим непоседой. Он никогда не работал подолгу на одном месте: месяц поработает на одну железнодорожную компанию, глядишь, на другой месяц уже переходит в другую. Наверное, оттого его и прозвали все Непоседой.
Непоседа и Да Скорей вели вместе чудесную жизнь. Пока Непоседа подбрасывал уголь в кочегарку паровоза, Да Скорей бежал рядом с паровозом — неважно, вез тот товарный состав или экспресс. Да Скорей был преданным псом, так ему на роду было написано, а потому не хотел расставаться со своим хозяином дольше чем на секунду. Единственный раз их разлука длилась целую минуту, это когда Да Скорей на закате солнца помчался за горизонт, желая обогнать садящееся светило. Но он бежал так быстро и убежал так далеко, что обогнал не заход, а восход солнца, и очень сконфузился.
В один прекрасный день Непоседа решил перейти на работу в Тихоокеанскую объединенную железнодорожную компанию — ТОЖ. Он зашел к начальнику дороги, чтобы спросить о месте, а. Да Скорей вприпрыжку, конечно, за ним. Начальник оглядел Непоседу с ног до головы, решил, что для кочегара он подходит, и сказал, что место за ним.
— Только придется вам пристроить вашего пса в собачий пансионат, — предупредил начальник дороги. — Администрация запрещает пускать пассажиров, будь то хоть блоха, в кочегарку или в служебный вагон. А мы собираемся назначить вас на товарный состав.
— Да Скорей не проблема, — возразил Непоседа. — На чем бы я ни работал, он знай себе бежит за любым составом, и все тут. Когда я работаю на товарном, ему приходится делать забеги в сторону — в поле или еще куда, иначе ему скучно бежать так медленно. Но, впрочем, он на все согласен, лишь бы не разлучаться со мной.
Начальник дороги фыркнул:
— Нет на свете собаки, которая угналась бы за поездом, пусть даже за самым медленным, товарным.
— Вы не знаете Да Скорей! Молния, а не пес, — заявил Непоседа. — Ставлю все мое жалованье против пятидолларовой бумажки, что в конце пути Да Скорей будет ждать у стрелки, да еще пробежится до того раз пятьдесят вокруг станции для разминки.
— По рукам! — с радостью согласился начальник дороги, предвкушая выиграть кругленькую сумму.
Непоседа поднялся в кочегарку паровоза, развел под котлом огонь, и начальник станции дал сигнал к отправлению. Да Скорей затрусил вприпрыжку рядом с лязгающими колесами, то и дело поглядывая на Непоседу. Даже когда товарный набрал скорость, Да Скорей не спеша бежал рядом. Разве это была для него скорость? На ходу он то и дело останавливался, чтобы поймать у себя блоху или вынюхать кролика. Под конец Да Скорей бежал далеко впереди прямо к стрелке. Обежал раз сто вокруг станции и уселся дожидаться своего хозяина.
Начальник дороги стиснул зубы от злости, да так, что сломал их, и растоптал свою шляпу, до того досадно ему было проиграть пари. Он перевел Непоседу на местный пассажирский и удвоил ставку. Конечно, пассажирский шел намного быстрее товарного поезда, но Да Скорей спокойно бежал рядом с паровозом, у него даже не участилось дыхание. Он совсем не спешил, и все-таки ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы не слишком обгонять поезд.
На этот раз начальник дороги в ярости растоптал свои вставные зубы и проглотил свою шляпу. Он решил во что бы то ни стало избавиться от Непоседы, но в тот момент его просто некем было заменить. Оставалось одно: ждать и придумать новое пари, которое он бы выиграл.
А Непоседа знай себе катался на пассажирском туда и обратно. И Да Скорей не отставал от него. Но хотя поезд развивал хорошую скорость, пассажиры стали ворчать, что он плетется слишком медленно, раз обыкновенная собака может догнать его. Какую скорость ни давал паровоз, все равно эта пятнистая дворняга, будто не зная другого дела, все время увивалась около него, не ведая усталости. Наконец дела приняли совсем уже дурной оборот, когда пассажиры заявили, что лучше вообще ходить пешком, чем плестись на ТОЖ (то есть в поезде Тихоокеанской объединенной железной дороги).
Как только начальник дороги нашел нового кочегара, он тут же вызвал Непоседу к себе.
— Так вот, голубчик, — заявил он ему, — не такой уж ты хороший кочегар, как хвастаешься. И твой пес не так уж быстро бегает. Я перевожу тебя на экспресс «Пушечное Ядро». И если хоть одна живая тварь на четырех ногах угонится за этим поездом, который бегает на самых скорых колесах, я навсегда расстанусь с железнодорожной компанией.
Непоседа ничего не сказал на это, но про себя чуть обеспокоился. Насчет «Пушечного Ядра» начальник дороги был прав, это самый быстрый из всех экспрессов, пыхтевших и свистевших в то время на железнодорожных путях. А все-таки его вера в любимого пса была непоколебима, и он сказал:
— Бьюсь об заклад на мое двухмесячное жалованье, что Да Скорей заставит попыхтеть даже «Пушечное Ядро», которое его все равно не обгонит!
Весть о предстоящем состязании между собакой и экспрессом быстро облетела весь штат. Фермеры побросали свои плуги и поспешили на гонки, их жены оставили очаги и стирку. Даже школы в городах, через которые проходила Тихоокеанская железная дорога, распустили учеников, чтобы они могли увидеть это великое состязание. Позакрывались конторы и фабрики, даже похоронные бюро.
В назначенный день толпы людей собрались вдоль пути следования экспресса и собаки. Некоторые принесли плакаты: «Да Скорей да придет скорей!» А у других были: «Пушечное Ядро» летит как выпущенное ядро».
Начальник дороги поднялся вместе с Непоседой в кочегарку: он решил проследить, чтобы Непоседа подбрасывал сколько надо угля в топку паровоза и не мешал бы ему мчаться быстрей. На сотни миль вперед путь был открыт для знаменитого экспресса, все семафоры были подняты.
Да Скорей стоял рядом с паровозом позевывая, словно в удивлении, чего это все егозят вокруг. И даже после того, как начальник станции дал свисток и «Пушечное Ядро», выпуская пары, застучал по рельсам, Да Скорей сначала почесал у себя за левым ухом, потом полизал правую заднюю ногу и только тогда припустил за поездом.
«Пушечное Ядро» полетел как стрела. Тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук… Он мелькал в глазах у зрителей, точно молния.
«Идет!.. Вот он!.. Пролетел!..» — Эти крики раздавались одновременно, так быстро он проносился. Даже разглядеть толком было ничего нельзя из-за пара, дыма и летящей золы. Под паровозными колесами рельсы пели, точно арфа, и еще полчаса стонали и гудели после того, как экспресс проносился по ним.
Однако Непоседа был уверен в своей собаке и не боялся подбавить в топке жара. Огонь у него чихал и кашлял. Он так бойко орудовал лопатой, что дверца топки почти не закрывалась. Пот катил с него градом, за один перегон он похудел на пятнадцать фунтов, никак не меньше.
Начальник дороги высунул было голову из кочегарки, и тут же ветер сорвал с его головы шляпу и оттянул назад уши. Шлеп, шлеп — шлепали они на ветру, точно праздничные флажки. Он ничего не увидел впереди, потому что зола и дым закоптили его защитные очки, и, оглянувшись назад, завопил от восторга.
— Его нет! — заорал он прямо в уши Непоседе. — Ваш Да Скорей не торопится, его даже не видно! Он отстал!
Непоседа чуть не выронил лопату с углем, сердце у него екнуло.
— Не может быть! — прошептал он.
— Отстал! Отстал! — вопил начальник дороги в восторге, точно муха, попавшая в шоколадную шипучку.
— Не верю! — перекричал Непоседа грохот паровоза. — Мой пес никогда меня не подводил! Дайте-ка я сам посмотрю!
И, швырнув еще тонну угля в топку, он высунулся из окна. Бросил взгляд назад, потом вперед и глазам своим не поверил: ни следа, ни признака бегущей собаки. Зато он увидел такое, от чего душа ушла у него в пятки.
— Остановите поезд! — крикнул он начальнику дороги. — Впереди красный флаг!
— Да это нарочно воткнули там флаг, чтобы приветствовать нас, — возразил начальник дороги.
Но сам все-таки тоже выглянул в окно и завопил громче Непоседы:
— Стоп! Впереди размыт путь!
Не мешкая, он стал нажимать на все кнопки и рычаги, чтобы остановить «Пушечное Ядро». Колеса заскрежетали по рельсам, из-под них посыпались искры, целый фейерверк искр — нет, что там, тысяча фейерверков, можно было бы открыть целую фабрику, готовящую фейерверки для праздника 4 июля в День Независимости.
Пассажирские вагоны, бежавшие за паровозом, не знали, что случилось, и потому не остановились, а продолжали гнать вперед и перелетели через паровоз, словно решили поиграть с ним в чехарду. Но, увидев, что впереди размыты пути, закрутили назад колесами и вернулись благополучно вспять.
«Пушечное Ядро» содрогнулось и со скрипом застыло на месте всего в нескольких дюймах от края обрыва, в том месте, где река подмыла опоры моста. Непоседа тут же соскочил с поезда, начальник дороги за ним.
И вот перед ними, виляя хвостом, стоит Да Скорей. В зубах у него красный флаг. Тут начальник дороги все понял. Да Скорей опередил поезд и первым увидел размыв. Потом вернулся туда, где их приветствовал красный флаг, схватил его в зубы и снова забежал вперед, чтобы вовремя просигналить и предотвратить крушение поезда.
Итак, начальник дороги опять оказался в дураках и вынужден был признать, что в жизни не видел живой твари на четырех ногах, которая бы бегала скорей, чем Да Скорей. Он, не задумываясь, выплатил Непоседе проигранные деньги и даже потрепал Да Скорей по голове.
— Такая собака заслуживает награды, — сказал он Непоседе. — Я поговорю с боссом и добьюсь, чтобы отныне и пожизненно Да Скорей мог ездить в любом поезде Тихоокеанской железнодорожной компании и в любом направлении в собственном вагоне.
— Благодарю вас от имени моего пса, — сказал на это Непоседа. — Однако насколько я знаю характер Да Скорей, он скорее побежит, чем поедет.
И это была сущая правда. Да Скорей и так всем был очень доволен. И все-таки именно с того дня на поездах Тихоокеанской и прочих железных дорог разрешают перевозить в вагоне собак, если, конечно, за них заплатят.
Комары, медведи и бизоны
Перевод Г
.
Кружкова
реди первых поселенцев провинции Альберта встречалось немало любителей присочинить и вообще людей, которые, как говорится, не лезут за словом в карман. Но, по всеобщему убеждению, тремя самыми выдающимися врунами в окрестностях Калгари были братья Макдугал — Дэйв и Джон. Почему тремя, спросите вы? Ну, первым вруном был, конечно, Дэйв, а Джон… Джон мог свободно сойти за двух!
— Когда я впервые увидел эти места, — рассказывал Дэйв, — бизонов тут было видимо-невидимо. Прерии просто кишели стадами бизонов. Проходу от них не было. Поверите ли, порой приходилось полчаса шагать по бизоньим спинам, прежде чем найдешь место, куда спрыгнуть!
— Истинная правда! — подтверждал Джон. — Был тут со мной в молодости такой случай. Женился я, поставил себе небольшой уютный домик неподалеку от родника. Утром будит меня жена: сходи, мол, за водой. Выхожу — вот так штука. Совсем другое место. Что же оказалось? Ночью проходило мимо стадо бизонов. Один бизон почесался спиной об угол моего дома, другой почесался… Пока все стадо прошло, отодвинули они мой дом на полмили в сторону от родника. Представляете, какое было стадо?
Одно из необычных явлений природы в Калгари — это чинук, внезапный теплый ветер в разгаре зимы. Он приносит с собой резкую оттепель и бурное таяние снега. Старожилы любят удивлять приезжих байками о чинуке.
Дэйв, например, часто вспоминал, как однажды зимой за ним погнался медведь.
— Если бы не чинук, мне крышка! Но получилось так удачно, что снег таял за моей спиной с такой же скоростью, с какой я убегал на лыжах. А медведю, понятно, пришлось гнаться за мной по колени в грязи и слякоти. Только это меня и спасло!
А Джон добавлял:
— Или вот еще было. Ехали из Морли индеец с женой вдвоем на одной лошади, и тут неожиданно подул чинук. Приехали они в Калгари, и что же оказалось? Индейца хватил солнечный удар, а жена, которая сидела у него за спиной, замерзла насмерть!
— Да, капризная погода в наших краях, — рассуждал Дэйв. — Взять хотя бы летнюю жару. Однажды в такую пору, а было, должно быть, градусов девяносто по Фаренгейту, видел я, как собака погналась за кошкой. Погналась, но как? Они ковыляли друг за другом заплетающимся шагом и отдыхали через каждые несколько метров. Вот какая изнуряющая была жара!
— Это еще что! — говорил Джон. — А я помню такую засуху — было, наверное, градусов сто десять, — что моя собака вообще шагу не могла ступить. Приходилось возить ее на тачке вслед за стадом, чтобы она хоть лаем поддерживала какой-то порядок среди коров. Хорошо еще, что она лаять могла!
— А морозы! Какие у нас бывают морозы, слыхали? Не то что птицы, слова замерзают на лету. У одного фермера все приказы, которые он давал работникам на своем подворье, замерзали у самых его губ. Было, как помнится, градусов семьдесят пять ниже нуля. Так вот, приходилось ему раскалывать свои слова топором и раздавать каждому по куску. Только так и удавалось объяснить людям, что от них требуется.
— Похожий случай был с моим соседом, — поддакивал Дэйву Джон. — Однажды в морозный денек высунулся он во двор крикнуть своим свиньям, чтобы шли домой. Но его слова замерзли в воздухе, и свиньи ничего не услышали. Только весной, когда потеплело и крик соседа растаял, свиньи расслышали его и вернулись домой. Представляете себе, как они исхудали за зиму, бедняжки!
— Жаль, что вы еще не видали здешних комаров, — толковал, бывало, Дэйв какому-нибудь заезжему чудаку. — Для них пока не сезон. А может быть, и ваше счастье, что вы их не видели. Комары здесь преогромные и презлющие! Вот однажды было дело: погналась за мною целая комариная стая. Еле успел я до дома добежать, дверь за собой захлопнуть, как налетели эти проклятые комары на дверь, дюймовые доски, не поверите ли, насквозь острыми своими хоботками проткнули! Схватил я тут, не долго думая, молоток, загнул все эти хоботки с внутренней стороны, как гвозди. Ну, думаю, попались, голубчики! И что же? Зажужжали мои комары, дернулись все вместе, дверь из петель вывернули и с собой унесли!
— А самые крупные комары, — добавлял Джон, — водятся в Намаке. Это немного южнее, на границе с Монтаной. Там такие огромные комары, что на них пашут. Сам видел в прошлом году. И упряжь никакая не особая, а самая простая, лошадиная. Только запрягать надо уметь.
Как и везде, у калгарцев в большом ходу охотничьи и рыбацкие истории. Вот что рассказывал однажды Дэйв Макдугал:
— Жила у нас по соседству почтенная женщина лет пятидесяти, мисс Лу Нельсон. Она сейчас, говорят, гостиницу содержит в Лейк-Сити, штат Юта. Большая была охотница до рыбной ловли. Встречаю ее однажды у Уоттертонских озер, вижу: возвращается с рыбалки насквозь мокрая, без удочки, без улова. «В чем дело?» — спрашиваю. Она и отвечает: «Удила я сегодня посередине озера с каноэ. И попалась мне крупная рыба. Самая крупная рыба, Дэйв, которую я видела в своей жизни. Фунтов на сто, никак не меньше. Подтянула я ее к лодке, а она как рванется, как ударит хвостом! Перевернула каноэ и выбросила меня в воду. Хорошо еще, что у меня в руках остался обрывок лески. Накинула я эту леску ей на морду, как уздечку, вскочила на рыбину верхом — и пятками ей в бока колочу что было силы. Пришлось этому чудовищу вынести меня на берег». — «А где же сама рыба?» — спрашиваю я. Посмотрела мне Лу прямо в глаза и говорит: «Неужели ты думаешь, Дэйв, что я могла убить существо, которое как-никак спасло мне жизнь?»
А вот другая история. Ее, как говорят, слыхали из уст самого Джона Макдугала.
— Пошел я однажды поудить. Взял с собой рыболовную снасть, завтрак, все, как положено. Подхожу к реке, вдруг слышу — шорох в кустах. Глядь, а там огромный медведь! Идет прямо на меня. Взобрался я на дерево. Медведь подошел, понюхал, порычал, а потом встал на задние лапы и давай раскачивать тополь туда-сюда, хочет стряхнуть меня с дерева. Я, однако, держусь крепко. Порычал он еще немного и ушел куда-то. Минут через десять решил я, что опасность миновала, и начал слезать с дерева. Да не тут-то было. Смотрю — возвращается мой медведь. Идет, валежник под ним трещит, а в передних лапах у него по бобру. Лезу я обратно на верхушку тополя. А медведь подошел, поставил на землю обоих бобров и зарычал на них. Бобры сразу принялись за работу. Щепки так и летели из-под острых резцов. Ну, думаю, пропал я совсем. Не прошло и пяти минут, как тополь затрещал, зашатался и рухнул на землю. Ну и я вместе с ним, понятное дело…
На этом месте обязательно находился простак, который, волнуясь, влезал с вопросом:
— Ну и что медведь?
— Как что? — помедлив, отвечал Джон. — Сожрал меня, конечно. На то он и медведь. Хищник!
Семь небылиц
Перевод А. Сергеева
1. Петух в бутыли
ад одной фермой пролетел ураган. Он ничего не разрушил и только загнал молоденького петушка в галлоновую бутыль. Люди приходили за много миль, чтобы посмотреть на петуха в бутыли. В конце концов петух вырос таким большим, что уже не помещался в бутыли, и хозяину пришлось разбить бутыль и выпустить петуха.
2. Кукурузный снег
Один человек засеял поле кукурузой. В жаркий день кукуруза начала лопаться и засыпала все поле кукурузными хлопьями. Мулы, которые стояли неподалеку в упряжке, решили, что это пошел снег, и замерзли до смерти.
3. Собачья грызня
На лесопилке подрались две собаки. В пылу грызни одна из них попала под пилу, и та перепилила ее пополам. Задняя половина с задними ногами испугалась и удрала, но передняя половина только пуще озлилась и победила другую собаку.
4. Кошка с деревянной лапой
Одной кошке капкан откусил переднюю лапу, и хозяин выстругал ей лапу из дерева. Теперь эта кошка, как подкараулит мышь, бьет ее по голове деревянной лапой.
5. Как плотник крыл дранкой туман
Плотник крыл дранкой сарай. Вдруг опустился густой туман. Плотнику не терпелось покончить с работой, поэтому он не перестал работать, хотя уже ничего не видел. Когда туман рассеялся, плотник понял, что покрыл дранкой не только сарай, но и пустое место за сараем.
6. Собачий фонарь
Один человек очень удивился, когда заметил, что его собака ловит светлячков. Он проследил за ней и увидел, что она кормит ими лягушку. Когда лягушка съест много-много светлячков, она начинает светиться, а собака носит ее с собой вместо фонаря.
7. Большие москиты
Однажды ночью два огромных москита поспорили в комнате и разбудили спавшего в ней человека.
— Давай есть его сейчас! — говорил один москит.
— Подождем до завтра, — возражал другой.
— Нет уж, давай есть его сейчас, — сказал первый, — а то завтра придут большие, и нам ничего не достанется.
Можно ли Богу доверить стадо?
Перевод М. Тюнькиной
дин добрый человек приобрел в Техасе большое ранчо. И тут как раз разразилась засуха. Ну а человек этот искренне верил: трудолюбивого да рачительного хозяина Бог никогда в беде не оставит. Падеж скота в то лето был страшный, от забот и хлопот голова шла кругом, и ни сам хозяин, ни его ковбои не успевали наведываться во все уголки ранчо.
И вот посылает хозяин одного из ковбоев посмотреть, все ли там в порядке, и доложить ему.
Не было парня весь день, вернулся он затемно.
Пока ковбой подкреплялся на кухне, хозяин ранчо сидел на другом конце скамьи и, сгорая от нетерпения, расспрашивал его:
— Скажи, Джим, как там обстоят дела?
— Хуже некуда, хозяин. Сколько ни ехал, нигде ни травинки — пичуге и то гнездо свить не из чего. Вода совсем пересохла, скотина мрет. Если со дня на день не хлынет ливень, уж и не знаю, что мы будем делать.
Набожный хозяин и говорит:
— Надеюсь, господь Бог пошлет нам дождь, когда мы будем совсем в крайности.
Налил ковбой себе кофе и отвечает:
— Если он не понимает, что мы и так в самой что ни на есть крайности, значит, стадо ему доверять нельзя.
Корну и его сыновья
Перевод Г. Кружкова
орну и три его сына жили при дворе короля, у которого тоже было трое сыновей. Однажды королевские дети затеяли драку с сыновьями Корну, и старший сын короля был убит. Вечером призвал король Корну и сказал ему:
— Все три твоих сына вернулись домой, а из моих сыновей возвратились лишь двое. Поэтому я рассудил так. И ты и твои дети будут преданы смерти, если вы не добудете мне у соседнего короля редкостную кобылу, о которой повсюду идет слава.
Корну с сыновьями, не мешкая, отправились к королю соседней земли.
По пути заехали они на мельницу — расспросить мельника, как бы им незаметно пробраться во дворец короля.
Мельник посоветовал спрятаться в мешки с зерном — эти мешки были приготовлены для королевских лошадей. Так они и сделали. Слуги короля ничего не заподозрили и отнесли зерно в конюшню.
Ночью Корну с сыновьями выбрались из мешков. Но едва только они попробовали взнуздать знаменитую кобылу, как она громко заржала и разбудила короля.
Тот велел стражникам пойти посмотреть, что стряслось с его любимой лошадью. Но стражники ничего не обнаружили, ведь Корну с сыновьями опять спрятались в мешки.
Королевские слуги ушли, а Корну сначала подождал, пока во дворце все утихнет, а потом вылез из своего убежища и снова попытался взнуздать строптивую кобылу. И снова она заржала и разбудила короля. Корну с сыновьями едва успели спрятаться в мешки, как стражники явились в конюшню. Но и на этот раз они не обнаружили ничего подозрительного.
Ушли королевские слуги, и снова все затихло. Корну решил еще раз попытаться взнуздать кобылу, но она опять громко заржала, и на этот раз явился сам король. Он повелел тщательно обыскать конюшню, и вскоре чужаки были обнаружены, вытащены из мешков и поставлены перед очами короля.
— Скажи, вор, — спросил король у Корну, — был ли ты когда-нибудь ближе к смерти, чем сейчас?
— Был, — тотчас ответил Корну.
— Поведай нам об этом. Если рассказ меня убедит, отпущу на волю старшего твоего сына.
— А было это так. Однажды, когда я доил коров, явились, откуда ни возьмись, двенадцать громадных черных котов и ну урчать да мяукать. «Чего вам нужно?» — спросил я. «Корову», — потребовал один кот. «Ладно уж, бери». И в тот же миг коты набросились на моих коров и проглотили их всех. А я от страха залез на дерево, на самую верхушку. Выпустили коты свои длинные когти и давай быстро-быстро подрывать корни дерева. Ствол закачался, вот-вот рухнет. Понял я, что не миновать мне гибели. Но, к моему счастью, проходил мимо охотник, увидел котов, стал палить из ружья. Коты убежали, и я чудом остался цел.
Выслушал король эту историю и говорит:
— Да, повезло тебе, что охотник проходил мимо как раз в ту минуту. Близок ты был к смерти, ближе некуда.
И король повелел своим воинам отпустить старшего сына Корну.
— Да нет, — отвечает Корну, — случалось мне бывать еще ближе к смерти.
— Вот как?! — удивился король. — Поведай нам этот случай. Если правду говоришь, отпущу и среднего твоего сына.
— Слушай же, король. Приплыл я однажды к незнакомой земле, высадился на берег и вижу: огромный великан схватил за волосы прекрасную девушку, вот-вот убьет ее. «Стой! Не смей! — закричал я. — Отпусти девушку!» Схватил меня великан и бросил в свою пещеру. «Сейчас выпущу своих овец из пещеры, — говорит, — потом завалю вход камнем — подыхай здесь от голода!» Встал он к выходу, начал выпускать овечек из пещеры. Ощупает спину — и пропустит, ощупает — и пропустит. Взял я овцу побольше, взвалил себе на спину, пригнулся пониже, покрылся овцой и выбрался из пещеры! «Эй, великан, обманул я тебя!» — «Ловок ты, коротышка! Дал я зарок, что тому, кто меня обманет, подарю свое заветное кольцо. На, лови!» И он кинул мне кольцо. Но едва я надел то кольцо на палец, как великан громко позвал: «Кольцо, ко мне!» И почувствовал я, что кольцо тащит меня к великану. Хочу его сбросить — не снимается! Что делать? Схватил я нож, отрубил палец вместе с кольцом — только тем и спасся!
— Да, — промолвил король, — ты был в двух шагах от смерти. — И повелел отпустить на волю среднего сына Корну.
— Это еще что! — продолжал Корну. — Случилось мне быть и на волосок от смерти!
— Расскажи, — потребовал король. — Если это правда, отпущу и младшего твоего сына.
— Ну так слушай. Приплыл я однажды на один остров, смотрю — стоит неподалеку от берега великолепный дом. Подошел поближе, слышу: кто-то внутри горько плачет и рыдает. Вошел я в дом, а там прекрасная женщина со слезами на глазах замахивается кочергой на собственное дитя. «Что ты делаешь? Опомнись!» — закричал я. «А что мне еще делать? — отвечает несчастная мать. — Если сама не убью своего дитяти, ужасный людоед, правитель этого острова, придет и съест его живьем». — «Спрячьтесь скорей», — приказал я шепотом, потому что услышал шаги великана. Женщина и ребенок спрятались, а я выскочил в другую комнату, где лежало много убитых людоедом жертв, и лег между ними — притворился мертвым. Вошел людоед и стал пожирать покойников одного за другим. Дошел он уже было и до меня, но тут его, на счастье, сморил сон. Тогда я убил великана и спас женщину с ребенком.
— Постой! — заволновался король. — Кто была та женщина и кто был тот ребенок?
— Та женщина была твоя мать, — отвечал Корну, — а тот ребенок — ты сам.
Заплакал король и отпустил на волю и Корну, и его сыновей. Да еще одарил на прощанье своей знаменитой кобылой.
Маленький Жан и большая белая кошка
Перевод
С.
Небольсина
одного короля было три сына. Одного звали Жан, а двух других Помпон Голубой и Помпон Зеленый. Однажды король им говорит:
— Вы уже взрослые. Кто из вас достанет самого красивого на свете коня, тому и быть после меня королем.
Сыновья быстро собрались и пустились в путь. Приходят они на развилку дорог, и Помпон Зеленый говорит:
— Я пойду дальше по этой дороге.
Голубой говорит:
— А я пойду по этой.
Маленький Жан тоже говорит:
— А я по той.
На прощанье решили:
— Здесь и на обратном пути встретимся.
Шел-шел мой Маленький Жан и дошел до конца своей дороги. Видит: в лес идет маленькая тропка — пошел по ней. Подходит к соломенной хижине; около хижины колодец, а у колодца большая белая кошка черпает воду в бочку. Бочка на повозке, а в упряжке четыре жабы.
Присел Маленький Жан и смотрит, что дальше будет. Налила кошка воды в бочку, распрягла жаб — «мяу-мяу!» — и сама в бочку нырнула. И вдруг из бочки выходит красавица принцесса, Маленький Жан такой в жизни не видел. А принцесса спрашивает:
— Ты что здесь ищешь?
— Ищу лошадь, — говорит Жан, — нас у отца-короля трое братьев, и кто приведет домой самого красивого на свете коня, тому и быть королем.
Принцесса ему говорит:
— Завтра утром я снова буду большой белой кошкой. Приходи тогда в мою конюшню и бери самую красивую из моих жаб. Веди ее к отцу, а там запрягай — и на следующий день станет она самым красивым конем.
Сказано — сделано. Поутру берет себе Маленький Жан жабу, садится на нее верхом и, гоп-ля-ля, поехал.
На развилке дорог встречает братьев, оба на красивых конях. Посмотрели они на Жана с его жабою и говорят:
— Лучше и не показывай ее отцу, а то тебе несдобровать.
А он ничего не сказал, едет за ними и, гоп-ля-ля, погоняет жабу лозиной.
— Отстань ты от нас, — говорят братья, — что это нам за позор!
А он в ответ:
— Да не беда, поехали.
Прибыли они домой поздно вечером и поставили коней в стойла.
Маленький Жан взял гребень и стал свою жабу чесать — тррр, тррр.
— Сломаешь отцовский гребень, — говорят братья.
А он им:
— Что отцу, другого не завести?
Наутро встают Помпон Голубой и Помпон Зеленый и ведут своих коней отцу показать.
— А Жан где? — спрашивает король.
— Жан-то? А он жабу привел.
— Жабу? Надо ее посмотреть.
Тут и Жан за братьями подходит. Не жаба у него, а прекрасный конь, какого весь свет не видал, с серебряной гривой и золотыми подковами.
— Жан выиграл! — кричит король. — У него конь самый красивый! Только у короля для вас три испытанья. Кто принесет мне самое красивое на свете домотканое полотно, тому и быть королем.
Выезжают снова все трое, каждый на своем коне. На развилке дорог Помпон Голубой говорит:
— Я снова поеду по своей дороге.
Помпон Зеленый едет тоже по своей.
— Я тоже поеду по своей, — говорит Маленький Жан.
Сказано — сделано.
Едет Жан, едет, с дороги на тропинку, а там и избушка с соломенной крышей. Опять большая белая кошка черпает себе в бочку воду, а в упряжке у нее три жабы.
Присел Маленький Жан и смотрит. Как бочка наполнилась, большая белая кошка — «мяу-мяу» — и в бочку нырнула, а оттуда выходит красавицей принцессой и говорит:
— Что ты, Маленький Жан, на этот раз ищешь?
Он отвечает:
— Ищу прекрасное домотканое полотно, какого отец за всю жизнь не видел.
— Завтра утром, — отвечает принцесса, — я опять буду большой белой кошкой. Поищи в моих шкапчиках да ящичках, увидишь там орехи, возьми самый невзрачный и положи в карман. Как приедешь к отцу, расколи орех ножом. Там найдешь тридцать аршин самого прекрасного полотна, что только есть на свете.
Вот съезжаются Помпон Голубой и Помпон Зеленый на развилке дорог. Чудо, что у них за полотно! А у Жана ничего нет, только орех, да и тот в кармане. Один брат спрашивает:
— Ты что, Маленький Жан, с пустыми руками?
А он отвечает:
— Отцу и вашего полотна хватит.
Приезжают они домой, а наутро встают и идут свое полотно отцу показывать. Прекрасное полотно у обоих, а у Помпона Зеленого — просто загляденье.
— А Маленький Жан, видать, ничего не привез, — говорят братья отцу.
— Опять Маленький Жан выиграл, — говорит отец. — Да только у меня, короля, три испытанья. Два позади, одно осталось.
Тут и Жан появился.
Дает отцу свой орех и говорит:
— Расколи ножом.
Король так и сделал. Смотрит — а в орехе тридцать аршин полотна, да такого, что свет еще не видел.
— Что за испытанье? — спрашивают сыновья.
— А кто приведет с собой распрекраснейшую девицу, тому и отдам свою корону. На этом испытаньям и конец.
Снова едут братья в путь, двое на конях, а Маленький Жан на своей жабе. Помпон Голубой говорит:
— Я опять по своей дороге.
Помпон Зеленый молвит:
— Я тоже по своей.
И Маленький Жан говорит:
— И я по своей.
Дорога дорогой; подъезжает Маленький Жан к соломенной избушке и видит: опять большая белая кошка со своими жабами у колодца трудится. Вдруг — «мяу-мяу» — нырнула в бочку с водой и выходит оттуда красавицей принцессой.
Взглянул Маленький Жан на ее красоту да так и упал на землю.
— А скажи-ка, Жан, что ты здесь в третий раз ищешь?
Жан отвечает:
— Да ведь у моего отца-короля три испытанья. Он и сказал: кто приведет с собой самую прекрасную на свете девицу, тому и быть королем. А красивей тебя я никого на свете не знаю.
Чудо-девушка и говорит:
— Я ведь заколдована. Вот если только возьмет меня в невесты королевский сын, тогда я останусь красавицей принцессой.
— Возьму, — сказал ей Жан.
— Тогда слушай. Завтра утром я буду опять большой белой кошкой. Запрягай моих жаб в карету и бери меня тогда с собой.
Наутро Маленький Жан встает и видит: опять перед ним большая белая кошка. Запряг он жаб в карету, сам сел и кошку посадил. Едут они, а она об него трется, по коленям у него лазит и щекой ему об щеку: «мяу-мяу».
Подъезжают его братья к развилке дорог, а принцессы у них ну просто загляденье.
Посмотрели братья на Жана с кошкой на коленях да С четверкою жаб в упряжке.
— Ну, — говорят, — Жану несдобровать.
А сами-то и рады:
— С такой каретой да с жабами что он нам за помеха?
— Поехали, поехали, — отвечает Жан, а сам постегивает жаб кнутом, да кошка трется ему об щеку: мяу себе да мяу.
Подъезжают сыновья к отцовскому дому, Жан ведет белую кошку к себе, а четверку жаб чесать да скрести принимается. Гребень трр, тррр…
— Жан, да ты так сломаешь отцов гребень!
— А что отцу — другого не завести?
Утром встречает король Помпона Зеленого и Помпона Голубого, видит: девицы у них и вправду красавицы.
— А Маленький Жан? — спрашивает.
— Жан-то? — сыновья отвечают. — Да у него большая белая кошка. Кошку привез.
— Пусть и кошку, а только надобно мне взглянуть.
Тут входит Маленький Жан под руку со своей принцессой. Что скажешь? Такой раскрасавицы король за всю свою жизнь не встречал. А у Жана еще и карета невиданной красы да четверка чудо-коней.
Поженились братья на своих девицах, а Жан на принцессе.
— Корону мою отдаю Жану, — говорит король. — Жан выиграл.
Снимает корону с головы и — хлоп! — на Жана и надел.
Вот такая сказка… Я у них и сам был на свадьбе. А как они нынче живут, не знаю, с тех пор никого не видел.
Педро и свиные хвостики
Перевод А. Сергеева
ы, конечно, знаете, что Педро Урдемалас славился своим хитроумием.
Однажды он, усталый, голодный, без цента в кармане, подошел к большому свиноводческому ранчо, а надо сказать, что он первый раз в жизни видел свиноводческое ранчо. Что Педро больше всего подивило, так это невероятное множество свиных хвостиков.
— Сколько хвостиков! — воскликнул Педро Урдемалас. — А где хвостик, там и свинья. Да это же замечательная мысль! Тут и поживиться можно!
Вытащил он из кармана нож и отрезал хвостики у нескольких свиней. Затем снова пустился в путь, шел, шел и дошел до того места, где дорога подходила вплотную к болоту.
На краю болота Педро Урдемалас воткнул в землю свиные хвостики закорючками кверху, истоптал землю и взрыхлил ее вокруг каждого хвостика. После этого сел под ивой и стал плакать.
Вскоре на дороге показался человек верхом на лошади.
— Что ты плачешь? — спросил он Педро Урдемаласа.
Педро заплакал еще громче и сказал:
— Как же мне не плакать? В этом проклятом болоте пропало все мое состояние. Видите свиные хвостики? Это все, что осталось от моего стада.
— Не плачь, бедняга, — сказал всадник. — Я куплю твое стадо. Мои работники живо выроют его из болота. Сколько хочешь за свиней?
— Я не хочу продавать их, сеньор, — ответил Педро Урдемалас, — весь смысл моей жизни в свиньях. Правда, вижу, дело мое безнадежное. Лучше уж и в самом деле продать их. Дайте мне тысячу долларов.
Верховой дал ему тысячу долларов. Педро Урдемалас заплакал еще громче и пошел по дороге, а когда убедился, что верховой его больше не видит, бросился бежать со всех ног.
Сеньор привел к болоту слуг и тут же убедился, что его бессовестно надули. В гневе приказал он разыскать Педро Урдемаласа, но его нигде не нашли.
Что тут делать? Обманутый сеньор в сердцах пообещал рассчитаться с Педро Урдемаласом, как только с ним повстречается.
Почему в Калифорнии не найти умных медведей
Пересказ Н. Шерешевской
ы не погрешим против правды, если скажем, что самым большим на свете медведем был Старина Гром Небесный.
Самым большим — да, но не самым умным. Встречались в Калифорнии во времена, когда там проходил фронтир, медведи гризли такие мозговитые, что мозгам было тесно в их башках. Может, оттого, что солнце там шпарило каждый божий день? Коли не дождь, так солнце. А на солнце, сами знаете, все живехонько созревает.
Предположим, родился у медведицы медвежонок-несмышленыш. Солнце его пригрело, и, глядишь, умишко у него быстро и созрел. Так или иначе, а КУ (коэффициент умственного развития, как теперь выражаются специалисты) у этих медведей был на диво высокий. И водилось их тогда видимо-невидимо — можно сказать, больше, чем скотины рогатой.
Во всяком случае, так оно было на Рашен-Ривер в ту пору, когда на берегу ее поселился один фермер. Он выращивал сочную кукурузу и разводил свиней.
В первую же осень, как только кукуруза начала вызревать, на его поле забрели медведи и подчистили все до единого початка. А фермер-то прикидывал: часть кукурузы он продаст, остальной будет свиней откармливать, тоже на продажу, конечно.
Ох и рассердился он! Просто-таки из себя вышел. И всякий раз, как пойдет в поле, увидит голые стебли без пухленьких, желтых початков, так из себя выходит и назад в себя никак прийти не может. Он твердо знал, что это медведи, потому как следы их ясно виднелись на земле. Но вот загадка: медведи кукурузу-то не ели, а с собой уносили.
Дальше — больше, за кукурузой стали пропадать сами свинки. Фермер прямо-таки обыскался — туда, сюда, все надеялся хоть ихние косточки отыскать на том месте, где косолапые лакомились окороками. Но ни единой не нашел. Даже жалкого хвостика.
Как-то раз ему почудилось, будто визжит кто под деревом. Подошел, а это вовсе и не визжит, а мяучит: видно, какой-то кот свое «мяу» промяукал да и забыл тут. Чуть с ума не спятил бедный фермер, хотя пятить-то особо было не с чего. И вдруг напал на след, ведущий прочь с его кукурузного поля. След этот вилял зигзагом сначала меж кукурузных полос, потом поднимался на холм и, наконец, спускался к лесочку милях в трех от поля. След был медвежий, ни чей другой, потому как только косолапые так косолапят.
Прихватил фермер свое ружье, вскинул на плечо и зашагал к тому лесу. Подходит и слышит: вроде как медведи ворчат, пыхтят. Поближе подкрался. Вот те на! Медведей сотня, не меньше, и все за работой. Да за какой! Строят свиной хлев из павших стволов да толстых веток и загоняют в него его собственных призовых свинок! Одни медведи строят, другие полные охапки кукурузных початков таскают, хряков его подкармливают.
Что и говорить, косолапый не промах, для себя, значит, запас на зиму готовит! Ну и умные бестии эти медведи! Куда ему с ними тягаться!
Повернулся фермер и пошел восвояси, ни одного выстрела не сделал. Запряг он коней, побросал в фургон кой-какие вещички и подался в другие места. Говорят, будто он завел ферму в горах, стал из гальки валуны выращивать, чтоб подправить местный пейзаж в Скалистых горах иль в Колорадо, точно не знаем.
А медведи взялись его старой фермой управлять. И преуспели поначалу, а потом уж больно разъелись, обленились и, чуть что, в спячку заваливались. Медведи, дело известное, все зимние месяцы в году спят без просыпу. А эти медведи спали и зимой, и весной, и осенью. До того дошло, что даже летом заваливались спать, пока не заснули на веки вечные. Может, потому в Калифорнии и не найти больше умных медведей?
Прощай, Леандр!
Пересказ Н. Шерешевской
амая удивительная из всех змей, каких знало человечество, была гремучая змея, которая приползла однажды поздно вечером на железнодорожную станцию в низовьях Миссисипи. Служащий этой станции — назовем его, ну, хотя бы Джонас Джаг, ибо это имя не хуже любого другого, — оставил дверь на ночь приоткрытой, чтобы тянуло прохладным ветерком с реки.
Как сам он рассказывает, работа в тот вечер просто замучила его, вздремнуть удавалось редко, какой-нибудь разок через каждые пять-шесть минут, не чаще. И вдруг он услышал странные звуки, совсем не похожие на стрекот кузнечиков, крик совы или кваканье лягушек. Джонас огляделся вокруг, вверх, вниз поглядел и у ножки своего стула увидел свившуюся кольцом гремучую змею. На хвосте у нее было столько погремушек, что пустого места не оставалось. Змея во все стороны поводила головой, разглядывая Джонаса, его керосиновую лампу и даже паутину на потолке.
Джонас не смел пошевельнуться: он очень боялся, а вдруг вспугнет змею и она по нечаянности укусит себя за хвост и, чего доброго, отравится насмерть — уж очень яду в ней было много. Он так и замер на месте, притаив дыхание, гадая, что делать дальше.
Змея развилась, так сказать, вытянулась во весь рост и поползла шарить по комнате, словно искала что-то. Только тут Джонас заметил, какой же худенькой она была — одна кожа.
Не зная, как лучше поступить, Джонас решил на всякий случай подружиться с гремучкой. Он потихоньку встал, вынул из своей обеденной сумки кувшин с молоком, налил немного в жестяную кружку, поставил ее на пол и хотел уж было пригласить змею отведать угощение, но вот беда, он не знал, как к ней обратиться. Не мог же он ей сказать: «Послушай, змея!» Получилось бы невежливо.
Он еще раз внимательно посмотрел на змею, и ему показалось, что она смахивает на долговязого, тощего носильщика, которого звали Леандр.
Не успел Джонас позвать: «Леандр!» — как змея описала круг и скользнула прямо к кружке с молоком. Заглянула в нее, застыла на месте, словно обдумывая, как поступить, и начала быстро лакать. Осушив кружку, змея подняла глаза на Джонаса.
Во взгляде ее Джонас прочел тоску и понял, что она очень одинока. Джонас и сам чувствовал себя одиноко, особенно в ночные дежурства на станции, когда не с кем было поговорить. Что ж, змея все лучше, чем никто. В особенности такая вот, полная дружеских чувств.
Джонас побеседовал немного с Леандром и вернулся на свое рабочее место, к телеграфному аппарату. Он как раз занимался азбукой Морзе. Только он успел отстукать точка-тире, что означало букву «а», а потом тире-точка-точка-точка, что означало букву «б», как Леандр уже вполз на стол.
Вот тут для Джонаса и в самом деле настал момент удивляться.
— Я собственным глазам не поверил, — признавался Джонас, когда впоследствии рассказывал эту историю. — Только я кончил выстукивать медным ключом букву «б», как Леандр поднял хвост и сначала повел им из стороны в сторону, а после помахал им. Сделал один длинный размах и три коротких кивка, вы представляете? Сомневаться не приходилось, он пользовался хвостом, как телеграфным ключом, чтобы выбить букву «б»: тире-точка-точка-точка. Выходит, с азбукой Морзе Леандр был знаком! Он знал всю азбуку назубок, неприятности были только с буквой «х», которая состояла из четырех точек. От того, что вместо помахивания из стороны в сторону он вынужден был кивать хвостом, Леандр приходил в ужасное возбуждение. К тому же он плохо умел считать и, случалось, бил хвостом до десяти раз, прежде чем успокоиться. Однако и с буквой «х» он справился, и они с Джонасом теперь подолгу беседовали.
Леандр поведал Джонасу, что родом он из многодетной семьи, которая насчитывала двадцать змеенышей, только все его сестренки и братишки утонули во время половодья. Он так был привязан к ним, что когда рассказывал об этом, у него дрожал хвост от волнения.
Леандр не только составил Джонасу хорошую компанию, но оказался полезен и в других отношениях. Он ловко обвивал хвостом половую щетку, выгибал спину и, поводя носом по полу, дул как настоящий ураган, развевая пыль по углам. А то вот еще чему научился — угадывать приближение поезда. Он вытягивал через окошко голову, высовывал длинный, узкий язык и улавливал вибрацию от соприкосновения колес со стальными рельсами, когда поезд был еще на расстоянии тридцати одной мили от станции. Тогда, если Джонасу случалось соснуть, а это и в самом деле случалось через каждые пять-шесть минут, как вы уже знаете, Леандр тихонько трогал Джонаса за плечо и будил его.
Они стали такими друзьями, что Джонас теперь даже представить себе не мог, как он раньше обходился без Леандра. И Леандр отвечал ему взаимностью, о чем не уставал повторять каждый вечер с помощью азбуки Морзе.
А потом Джонас получил приказ о переводе на другую станцию. Надо было сообщить эту грустную новость своему другу Леандру.
— Сердце сжалось у меня от печали, — признавался Джонас позднее.
Он чуть не плакал, когда выстукивал по телеграфу эту весть Леандру, расположившемуся против него на столе и молча внимавшему его признанию.
«Я был счастлив познакомиться с тобой, — выстукивал Джонас. — А теперь меня переводят на другую станцию. Единственное, что утешило бы меня, если бы ты согласился перейти вместе со мной».
Леандр сидел как в воду опущенный. Минуту-другую он молчал в задумчивости. Потом покачал в ответ хвостом. Не может он покинуть это место, как бы ему этого ни хотелось, говорил он. Вот уже не одну сотню лет его семья обитает на берегах Биг-Блэк-Ривер. А поскольку он последний из их рода, его долг остаться на этом месте, к которому они все так привыкли. Не скрывая своего огорчения, он поблагодарил Джонаса за то, что тот обучил его азбуке Морзе, и медленно направился к выходу. Перед тем как выскользнуть в темноту, он обернулся еще раз, в глазах его была печаль. Он поднял хвост и простучал «73», что на языке телеграфа означает «Прощай».
Больше Джонас и Леандр не встречались. Известно, однако, что Леандр прожил долгую и счастливую жизнь и обучил азбуке Морзе всех остальных гремучек, водившихся на берегах Биг-Блэк-Ривер. Правда, иные люди говорят, что все это враки, что Джонас Джаг все это сам выдумал, а его еще считали честным человеком.
Как гремучие змеи Старину Пайка спасли
Пересказ Н. Шерешевской
оворят, раньше на Западе гремучих змей было видимо-невидимо, они перекатывались по земле, словно волны по морю. И будто бы ковбоям приходилось ставить скотину на ходули, чтобы ее змея не укусила. А вот какая история произошла со старателем, который отправился искать золото году этак в 1848-м. Сдается, звали его Старина Пайк. Так вот, хозяин прииска нанял его с напарником на свою шахту и велел им спуститься поглубже, поглядеть, нет ли там золота.
Еще по дороге на прииск Старина Пайк ненароком сунул руку в карман и вытащил оттуда мышонка, очень симпатичного. А поскольку животных он вообще любил, то решил его приручить и прихватить с собой в шахту, для веселья.
Спустившись в шахту, друзья-старатели обнаружили там хитроумное подъемное устройство, которое позволяло спускать и поднимать веревку с помощью штока и рукояти. Старина Пайк был от природы тощ и сухопар и решил первым испытать подъемник. Привязал к поясу веревку и велел напарнику спустить его поглубже.
Он благополучно опустился на глубину в тридцать футов, как вдруг веревка оборвалась, и Старина Пайк, словно грузило, полетел вниз и шмякнулся о самое дно. Напарник, оставшийся наверху, глянул в глубину, ничего не разглядел и не услышал, но решил, что Пайк убился насмерть, и дал деру.
Однако Старина Пайк вскоре пришел в себя и задумался: как же выбраться из этой шахты? Карабкаться вверх по отвесной стене — нечего было и думать, а конец оборванной веревки был слишком далеко от него. Чтобы утешиться, Пайк вытащил из кармана мышонка. Слава Богу, он ничуточки не пострадал от падения, только вот усы у него поседели — наверное, от страха.
Старина Пайк сунул мышонка обратно в карман и тут вдруг заметил, как сверху что-то падает, скользит по стене и распластывается неподвижно у его ног. Оказалось, что это большущая гремучая змея семи футов длиной, не меньше. От падения она, видно, потеряла сознание. Старина Пайк быстренько наступил на нее ногой и придавил ей голову к земле. Он легко бы справился со змеей, но от природы любил животных и потому отнял ногу, только не совсем.
Наконец змея открыла глаза и стала извиваться, желая высвободиться, а Старина Пайк стал увещевать ее, говоря, что ничего плохого ей делать не собирается. Корчиться змея перестала, но поглядывала на Пайка испуганно и с недоверием. Тут Пайк вспомнил о мышке. Он знал, что змеи очень любят мышей, и, хотя ему было больно и неприятно, он решил пожертвовать мышью, чтобы задобрить змею. Другого выхода он просто не видел.
Змея мигом проглотила мышку и поглядела на Пайка уже с благодарностью. Да и вообще пыталась проявить такое благорасположение, что Пайк рискнул снять ногу с ее головы. А потом заговорил с ней; он вообще любил разговаривать с животными и уверял, что они его понимают. Он пожаловался ей на свое бедственное положение. Змея заморгала и, казалось, задумалась. Но тут же начала действовать. Влезла Старине Пайку на руки и свилась там калачиком. А потом стала раскачивать головой, и Пайк смекнул, что она раскачивается, чтобы совершить прыжок до верхнего края шахты. Глубина шахты была изрядная, даже для такой длинной семифутовой змеи, как эта, но игра стоила свеч.
Раскачавшись, змея напряглась всеми своими мускулами, подала знак Пайку, он подбросил ее, и она взвилась вверх. Змея допрыгнула до крестовины подъемника и вытянула шею — собственно, всякая змея состоит до половины из шеи, а потом идет хвост. Так вот, она вытянула шею и впилась зубами в крестовину. Повиснув на зубах, она постепенно подтянулась наверх вся и тут же исчезла из виду.
А Старина Пайк сидел внизу и ждал, что будет дальше. По правде говоря, он был слегка обескуражен. Выходит, он и мышку ручную потерял, и от змеи ничего не получил — ни тебе спасибо, ни до свиданья. Он остался совершенно один на дне глубокой шахты без всякой надежды на спасение.
Прошло сколько-то часов, сгустились сумерки, они были такие плотные, что Старина Пайк решил устроить из них мягкое ложе, чтобы поспать. Но голод не давал ему спать, пришлось достать нож и отрезать носок башмака, чтобы пожевать его и слегка подкормиться. И как раз в это время сверху в шахту с шумом посыпались камушки. Старина Пайк поднял глаза. Что-то медленно спускалось вниз.
Пайк закричал от радости, решив, что это его друг вернулся, чтобы спасти его. Но тут же упал духом. То был его друг, но только не напарник, а гремучая змея, да не одна, а с себе подобными. Держа друг дружку за хвост, они вытянулись в длинную веревку, которая достала до самого дна шахты. Самая верхняя змея обвилась вокруг столба, словно зацепилась за якорь. У Пайка защемило от волнения сердце, когда до него дошло наконец, зачем вернулась сюда гремучая змея со своей спасательной командой.
Змея мотнула Пайку головой, он ухватился за скользкий чешуйчатый канат и, перехватывая руками, полез наверх. Он был просто счастлив, так бы и обнял всех своих спасителей по очереди.
Еще не добравшись до середины шахты, он вдруг услышал, будто кто-то тоненько попискивает у него в кармане. Вот так так! Да это его мышка с седыми усами! Оказывается, гремучая змея из дружеских чувств взяла да вычихнула мышку, целую и невредимую, разве что за ушами у нее чуть вспотело.
Когда Старину Пайка видели в последний раз, ручная мышка была все еще при нем, пряталась в его кармане. Он ведь был от природы большой любитель животных, мухи бы не обидел, не попадись только она ненароком под хлопушку, которой он обмахивался в жаркую погоду. Что же до гремучих змей, их Старина Пайк считал и вовсе лучшими друзьями человека.
Большинство с этим может не согласиться, но ведь большинство и не падало на дно глубокой шахты. А потом, может, в наши дни гремучие змеи стали уже не те, что были сто лет назад, хотя только на прошлой неделе рассказывали историю про змею, которая училась играть на гитаре. Правда, не всему верь, что слышишь.
Подружка Дикони
Пересказ Н. Шерешевской
а свете не так уж много людей, у кого бы водилась ручная рыба. Да, да, ручная или, точнее, домашняя, ну как бывают животные дикие и домашние. Домашние — это, например, кошка или собака. А тут рыба, чудно, правда? Почему? Ну, во-первых, рыбу труднее приручить, даже такую покладистую и смышленую, какой была форель по имени Дикони. О ней рассказывают просто чудеса! А во-вторых, не у каждого есть терпение учить рыбу по всем правилам.
Однако если послушать человека, который первым рассказал про Дикони — кое-кто утверждает, что он был индейцем, другие — нет, белым со Среднего Запада, а вообще-то он мог с тем же успехом быть и южанином, и янки из Новой Англии, — так вот он говорил, что, если вам удастся поймать молоденькую форель и правильно взяться за ее обучение, вы воспитаете прекрасную ручную домашнюю рыбу.
Человека того все звали Старый Боб; правда, в юности все звали его Юный Боб, ну да ладно. В то утро — было это одиннадцатого июля, возле Ксении в штате Огайо — вышел он на своей весельной лодке ловить рыбу. Шлеп, шлеп — шлепали весла по воде, и вдруг к востоку от озерной протоки он увидел форель длиной так примерно дюймов шести. Он забросил удочку, поймал форель и внимательно осмотрел ее. Она была очень хороша собой и выглядела на редкость смышленой. «Сроду такой не встречал», — подумал Боб. У нее был высокий лоб, мягкий округлый подбородок и очень умный взгляд.
Именно о такой форели Старый Боб и мечтал.
— Иди ко мне! — ласково позвал он.
Но от волнения проглотил буквы «и» и «м», и получилось не «иди ко мне», а «дикони». Форель поняла, что обращаются к ней, и решила, что так ее зовут — Дикони.
Крючок подцепил форель за кончик нижней губы, и Старый Боб осторожно отцепил его. На дне лодки собралось немного воды, так часто бывает, сколько лодку ни конопать. Боб пустил туда форель. «Пусть поплавает, пока не доберемся до берега», — решил он. На берегу Боб нашел деревянное корыто, выдолбленное из ствола дуплистого дерева. Наполнил корыто водой, а у самого дна просверлил в стенке маленькую дырочку. Потом выстругал затычку и заткнул дырочку, чтобы вода не убегала.
Когда все было готово, он отнес корыто к лодке, налил в него воды и пустил туда форель. Как Дикони была счастлива, получив свой собственный бассейн!
Старый Боб подхватил корыто с Дикони, вернулся к своей хижине и устроил рыбку в темном углу под навесом. Накормил он рыбку не скупясь: кукурузной муки насыпал и добавил дождевых червей вперемешку с жареной грудинкой. Пусть поест и отдохнет!
Ночью в темноте Старый Боб в одних носках на цыпочках подошел к корыту и осторожно заглянул туда. Слава Богу, Дикони спала сладким сном. На это Боб и рассчитывал. Он осторожненько вынул из корыта затычку и выпустил немножко воды. Совсем немножечко! А потом сунул затычку на место и вернулся к себе.
И так ночь за ночью Старый Боб повторял то же самое: выпускал из корыта понемногу воды, капля за каплей. И воды в корыте становилось все меньше, но так постепенно, что Дикони не замечала этого.
Мало того, она даже не заметила, как воды в корыте вовсе не стало. И целых три недели продолжала жить в совершенно сухом корыте, так и не чувствуя, что что-то изменилось.
Вот тогда только Старый Боб решил, что пора взяться за обучение своей подружки. Он вынес Дикони со двора и пустил ее поковылять по тропинке. Дикони и в самом деле оказалась очень сообразительной и быстро научилась при ходьбе пользоваться плавниками вместо ног. Было видно, что ей ничуть не хуже на земле, чем в воде, впрочем, выбора ей, в общем-то, не оставалось.
Уже через несколько дней форель принимала еду у Боба прямо из рук. Но больше всего Дикони любила, взобравшись к Бобу на колени, сидеть там и взирать на мир с жадностью и любопытством.
Вскоре Дикони следовала за Старым Бобом по пятам, куда бы он ни шел. Особенно ей нравилось обходить с ним все его хозяйство, это было так трогательно. Иногда, правда, она застревала в густой траве, плавники путались в ней, и Бобу приходилось возвращаться и расчищать своей ручной рыбке дорогу.
Словом, Старый Боб и Дикони стали неразлучными друзьями; они не разлучались, даже когда старый фермер шел в лес. По ночам Дикони спала в ногах у своего хозяина. А когда ночи выпадали прохладные, он прикрывал ей нос краешком одеяла.
Старый Боб никому не рассказывал о своей удивительной питомице, и не почему-нибудь, просто не надеялся, что ему поверят. Но он решил, что пора показать Дикони кому-то из соседей, тогда пусть верят или не верят. Это решение окончательно и бесповоротно он принял однажды вечером, когда перед заходом солнца пошел к роднику, бившему позади его хижины, где он хранил в бадье масло. Ледяная вода такого вот родника была получше нынешнего холодильника для хранения масла, яичек, молока и подобных продуктов. Старый Боб даже построил специальные мостки, с которых было удобнее опускать в воду или поднимать оттуда закрытую бадью.
Вечер был тих и прекрасен, ни ветерка. Когда они пересекали поляну, на которой Боб совсем недавно строгал для зимней растопки лучину, он слышал, как она шуршит под плавниками у Дикони, трусившей покорно за ним. Вскоре они достигли берега ручья, где по мокрой земле Дикони было легче передвигаться.
Так они дошли до мостков. Дикони чувствовала себя здесь как рыба в воде. Она уже не раз следовала за старым Бобом к ручью, это была ее любимая прогулка, но смело выходить на мостки ей еще не случалось. Мостки возвышались над водой фута на два, и Старый Боб опасался, как бы у Дикони не закружилась голова. А тут она впервые поднялась на мостки, и Старый Боб был очень горд, что его ручная рыбка отважилась на такой шаг.
— Молодец, Дикони, — сказал он. — Хвалю за храбрость! Теперь можешь здесь посидеть и подождать, пока я достану бадью с маслом.
Он собирался в этот день напечь для себя и Дикони блинов, а Дикони очень любила к блинам побольше масла.
И вот Боб склонился над водой и стал вытягивать бадью за веревку, как вдруг услышал легкий всплеск. Он подумал, что голыш скатился с берега в ручей. Поглядел, и сердце у него упало. На том месте, где только что сидела Дикони, между двумя досками зияла дыра. Или Дикони сделала неверный шаг, или просто не заметила щели, так или иначе, но она оказалась в воде.
Старый Боб кинулся к щели, распластался на животе и, вглядываясь в глубину, стал звать свою рыбку. Он надеялся еще спасти ее.
— Задержи дыхание! — закричал он.
Он начал срывать с себя башмаки, чтобы прыгнуть вслед за Дикони в воду. Но снова раздался всплеск, буль-буль-буль — забулькала вода, и тут Старый Боб увидел свою Дикони. Рыбка всплыла брюшком кверху. Она утонула.
Старый Боб был безутешен. Он отнес Дикони к своей хижине, выкопал ей могилку и даже поставил мемориальную дощечку, где написал ее имя и даты жизни. Весной он решил посадить здесь незабудки.
Теперь он долгие вечера проводил в одиночестве, сидя в кресле у кухонной плиты и ругая себя, что сам отучил рыбку плавать и все так грустно обернулось. Но потом посыпал густой снег, запорошил хижину и все тропинки, и Старый Боб подумал, что Дикони никогда не удалось бы научиться перелезать через сугробы, она не смогла бы, как прежде, следовать всюду за ним, и от горя у нее разбилось бы сердце. Так что, может, оно и к лучшему, утешал себя Старый Боб, что все так случилось.
Одно только не давало ему покоя: как же это он сплоховал и не пригласил вовремя своих соседей полюбоваться на его ручную форель? Единственное, что оставалось, это рассказать всем о ней, что он и сделал. Соседи было не поверили, решив, что Старый Боб плетет им небылицы. Но когда он отвел их к ручью и показал щель между досками в мостках, они убедились, что он говорил правду.
Во всяком случае, щель эта до сих пор цела. Старый Боб никому не разрешил чинить мостки и передвигать доски. Так она там и осталась в память о Старом Бобе и его ручной рыбке.
Бык Белый Носок
Пересказ Н. Шерешевской
ро кого обычно рассказывают всякие небылицы? Мы имеем в виду — про каких животных? Ну само собой, про небывалых. Про чудо-животных. Про таких, которые или невероятно велики, или бегают невероятно быстро, или невероятно умны.
А вот сейчас мы вам расскажем историю про быка, который был почти совсем обыкновенным быком, за исключением одного раза, когда он показал себя на свадьбе, да так, что всем надолго запомнился этот случай. Вполне возможно, он был чуточку крупнее и сильнее обычных быков, что водились на юго-западе страны, но прославился он совсем не этим.
Имя ему дали Белый Носок, потому что одна нога у него внизу была белая, как в носке. Вообще-то у него и в других местах были белые пятна; собственно, всюду, где он не был черным, он был белым. Его хозяин мельник Бернс каждый день садился на него верхом и ехал на свою мельницу. В носу у быка торчало кольцо, а на рога была наброшена веревка. Вместо седла Бернс брал две доски и покрывал их старым ковриком. Веревка спускалась вниз и подхватывала быка под брюхо, образуя при этом стремена, чтобы мельник мог вдеть в них ноги. Белый Носок как будто и не возражал, что на нем ездят верхом, точно на лошади, но, честно говоря, он просто не знал других быков, кроме себя, и потому полагал, что быкам полагается ходить под седлом.
Он не только других быков не знал, но и не умел, как они, пугать людей, громко мычать и гоняться за ними по пастбищу, поддавать копытом бадьи с молоком и кидаться на красную тряпку. Словом, отсталый он был бык, если передовым считать такого, который умеет бесчинствовать.
И только в день этой самой свадьбы в Белом Носке проснулся настоящий бык.
У мельника Бернса была дочка по имени Сесили. Она собиралась замуж за молодого фермера Клоп-шоу, и по этому случаю мельник Бернс решил устроить настоящий праздник. На свадьбу дочери он созвал гостей со всего графства. Всех пригласил, кроме одного человека, которого звали Сат Добродейл. Вы, чего доброго, еще подумаете, что этот человек и впрямь творил добрые дела, как гласило его имя: был добр, доброжелателен, добросердечен, добродушен, добропорядочен… А вот и нет, совсем наоборот! Сат умел делать много шума из ничего. Он был прирожденный интриган, бессовестный, беспардонный, безудержный, бесчеловечный, безнадежный смутьян и скандалист. Когда он узнал, что его не пригласили на свадьбу Сесили, он тут же решил отквитать Бернсу и всем его гостям. Только вот как?
Он оседлал мула, причесался впервые за много лет и припустил с горы к дому мельника.
Сат спрятался за сараем и подсматривал оттуда, как все пьют-веселятся за свадебным столом. Он голову сломал, все не мог придумать, как же насолить им. А что, если остричь хвосты коню жениха и кобыле невесты? Но это показалось недостаточно обидным по сравнению с той обидой, какую нанесли ему, Сату Добродейлу.
Он все еще обдумывал план мести, когда с заднего двора в сад забрел Белый Носок. Он был все еще оседлан, потому что в праздничной суете — шутка ли, дочкина свадьба! — мельник Бернс забыл его расседлать. Белый Носок принюхался к большой корзине, в которой завалялись остатки зерна, и сунул в нее нос.
Вот тут Сата Добродейла и осенило! Сат сделал шаг вперед и незаметно накинул корзину Белому Носку на рога.
Попробуйте-ка ходить с корзиной на голове! Да это хуже, чем вслепую. Когда бык поднял голову и вдруг ничего не увидел, он забил хвостом, повел головой, взбрыкнул задом, кинулся в одну сторону, в другую, затоптался на месте, зафырчал, выдув все оставшееся зерно из корзины, и бросился к дому.
Он ревел громче грома небесного и тряс рогами, пытаясь сорвать с головы корзину. Со всего размаха он налетел на заднюю стену дома и разнес ее до основания, чуть не придавив бедную мышку, которая только успела вылезти из норки, чтобы раздобыть себе кусочек свадебного пирога. Попятившись, Белый Носок ударил задними ногами по толстому дереву. Оно так задрожало, что потеряло почти всю свою листву. Белый Носок кружился на месте, брыкался, лягался и, наконец, вломился в Мельникову пасеку. Повалил дюжину ульев, и в миг единый стало темно от пчелиной тучи. Пчелам было так тесно в воздухе, что они начали жалить друг друга.
А знаете, что такое ужаленная пчела? Да это в сто раз хуже, чем взбесившийся бык. Но даже неужаленные пчелы до того злые! Они тут же объявили Белому Носку войну не на жизнь, а на смерть и вихрем налетели на него. И жужжали, и кружили над ним! Они так плотно облепили бедное животное от кончика носа до кончика хвоста, что не то что яблоку — пшеничному зернышку негде было там упасть. А пчелы, которым не хватило места на теле несчастного быка, затеяли драку в воздухе за право приземлиться на него, хотя и так они усеяли его, наверное, в десять рядов.
Белый Носок и фыркал, и мычал, и метался туда-сюда, не видя ни зги. Да и что тут увидишь, когда пчелы жужжали и звенели над самой его головой, запрятанной в корзину. «Фыр, фыр!» — фырчал бык, и делалось черно от пчел, взметнувшихся с его носа вверх. Хвост Белого Носка можно было принять за сучок высохшей сосны, покрытой мохом. От пчел, облепивших его, бык казался раза в три громадней. Такого разозленного и разобиженного быка Сат Добродейл еще сроду не видел.
Белый Носок наконец добрался до черного хода в дом и постучал по двери хвостом, при этом нечаянно сорвал ее с петель и вломился в дом. По неловкости он наскочил на старинные голландские часы, стоявшие на полу, зацепил ненароком маятник, и часы полетели на пол, а вместе с ними колесики и шестеренки тоже покатились кто куда, и пчелы бросились их догонять. Попятившись задом, бык задел ножку кровати и опрокинул ее. Взбрыкнув, он отправил ножку от кровати прямо в окно. Следующий его шаг хвостом вперед был к буфету, украшенному по углам резными кошечками. От столкновения тот грохнулся на пол, и бедному быку ничего не оставалось, как растоптать и превратить в кашу все, что стояло в нем на полках.
Гостям на свадьбе послышался было какой-то шум, но они так увлеклись смакованием свадебного угощения, что слышали разве что свое чав-чав-чав.
Бедный бык носился как бешеный, стараясь отделаться от пчел, и влетел на ходу в кладовую по соседству со столовой. Конечно, все там полетело вверх тормашками — глиняные горшки с солеными огурчиками, банки с вареньем, маринады, мешки с зерном, пучки сушеных трав, болеутоляющая настойка опия, корзины с яйцами, тыква, томаты, бидоны с молоком, маслобойки.
Ближе всех к стене в кладовую сидела мать жениха, матушка Клопшоу. Но она была глуха как пень. Ей будто послышался какой-то шорох, но не успела она сообразить, что к чему, как Белый Носок уже вломился в столовую прямо сквозь стену. Гости завопили, завизжали и бросились от него врассыпную. Матушка Клопшоу глазом не успела моргнуть, как очутилась в своем кресле на столе — это бык поддел ее рогами и запулил на стол.
В столовой были выстроены в ряд с полдюжины столов, и получился один длинный стол, чтобы уместились все приглашенные на свадьбу. Белый Носок раскидал все столы, они взгромоздились у него один на другой, и на самом верху восседала бедная матушка Клопшоу, отбиваясь от пчел и размахивая руками, как мельница крыльями в ветреную погоду. В одной руке — шляпка из набивного ситца, в другой — куриная ножка.
Битые тарелки, жареная картошка, тушеная капуста, свиные отбивные, бифштексы, суп, бобы, печеные яблоки, пудинги, пирожки, даже куски свадебного пирога — все смешалось, сбилось, спуталось, словно кто пропустил все это через мясорубку, а потом еще приперчил пчелами. Белый Носок кидался и брыкался, все летело из-под его копыт — столы, стулья, посуда, еда — и через входную дверь, отсчитав семь ступенек, прямо на улицу. А следом за столами и прочим сам он, туша в полтораста фунтов, перекувырнувшись через голову, бухнулся на этот винегрет из стульев с селедкой.
Бедный мельник Бернс вился вокруг, колотил быка по спине и вопил:
— Тпру, скотина! Тпру, мой мальчик!
Он схватился за ручку корзины и хотел сорвать ее у быка с головы, но не успел. Белый Носок подскочил, да так поддал задними ногами, что мельник Бернс полетел вверх тормашками и приземлился прямехонько на спину быку. Зато корзина была у него в руках!
Как только Белый Носок увидел белый свет, он стряхнул с морды пчел и понесся по переулку с такой скоростью, что у мельника Бернса, который сидел на нем верхом, волосы со лба сползли назад на целых два дюйма. Он впился ногами в веревочные стремена, а свободной рукой схватился за седло, предоставив быку бежать куда глаза глядят. Но Белый Носок не знал точно, куда лучше бежать, он мычал, топтался на месте, кидался туда-сюда, звал лошадей, привязанных к проволочной изгороди. Лошади в ответ вскинули голову и заржали, а потом вырвались на свободу и тоже побежали. Пчелы — за ними, правда, большая их часть осталась верна Белому Носку, а заодно и мельнику Бернсу. Мельник отбивался от них корзиной и так быстро вертел ею в воздухе, что казалось, в руке у него не одна, а по меньшей мере дюжина точно таких корзин.
Представляете, какую пыль подняли Белый Носок и лошади! Настоящую пыльную бурю! Так что всё, что мог видеть ухмыляющийся и довольный Сат Добродейл, стоявший в стороне и почесывавший в затылке, была пыль, пыль и пыль да искры, вылетавшие из-под копыт лошадей. Все, кто был на двух и на четырех ногах, включая цыплят и поросят, кинулись бежать. Некоторые убежали так далеко, что потерялись навеки.
А гости в доме мельника, спасаясь от пчел, выпрыгивали из окон, выкатывались из дверей, лезли через каминные трубы, кидались в погреб. Кто успел раньше сбежать, катались по полю, лезли на деревья, окунались с головой в реку. Жених Клопшоу с воплями «Чума египетская!» забрался под стог сена.
Сат мурлыкал от удовольствия, как кот от сливок. Увидев невесту Сесили, дочку мельника, которая, отмахиваясь от пчел, скатилась в холодную речку с молочным горшком на голове, он не спеша приблизился к ней и заговорил вкрадчиво:
— Ну как, малютка Сесили, проводите свой медовый месяц? Я вижу, меду вам хватает даже здесь, в воде. Сладкая жизнь, а?
— Жаткнишь ты, шкотина! — прошамкала она из-под молочного горшка, окунаясь поглубже, чтобы потопить всех пчел, облепивших ее. — О! Я вшя горю!..
— А вы посыпьтесь содой, станет легче. — И он повернулся, чтобы уйти. — Не мешает и мне поохотиться за медком.
Сесили приподняла над головой молочный горшок:
— Можете одолжить у меня фунт мышьяку, чтобы посыпать ваш медок!
— Да я тут при чем? — обиделся Сат. — Это все ваш бык-смутьян.
Но тут ухмылка вдруг исчезла с его лица, потому что в конце переулка появился сам мельник Бернс, все еще с корзиной в руках, чтобы отмахиваться от пчел, но пчелы, видно, уже выдохлись, устали, притомились. Следом за мельником Бернсом на некотором расстоянии от него в клубах пыли появился и Белый Носок. Он так распух от пчелиных укусов, что вздумай мельник Бернс его сейчас продавать, он мог бы запросить за него не как за одного быка, а как за целое стадо. Да и сам мельник Бернс тоже распух, словно то был не один Бернс, а два. Но и два Бернса могли бегать все-таки достаточно быстро. Правда, Сат Добродейл мог бегать еще быстрей! Что он и сделал. Улепетнул через дикие, безлюдные равнины и горы на северо-запад, в Канаду. Добежал он туда или нет, никому не известно, только больше его в этих местах не встречали. Прошел слух, будто он раскаялся в случившемся и готов был биться головой о скалы, только побоялся нанести им роковой удар.
Что до Белого Носка, то он с тех пор так и не присмирел, и никто уже не смел ездить на нем верхом. Когда мельник Бернс набрался храбрости, он все же подошел к нему, снял с него седло и пустил пастись на траву в компании дюжины дородных черно-белых коров.
Жених Клопшоу, говорят, оставался под стогом сена еще целую неделю, а невеста Сесили, наверное, месяц, если не больше, никак не могла стянуть у себя с головы молочный горшок. Впрочем, все завершилось благополучно, даже для матушки Клопшоу. К тому времени, что она сумела спуститься на землю с вершины горы из столов и стульев, пчелы успели так прочистить ей уши, что она стала слышать даже собственные мысли, если только они не слишком звенели в ушах.
Ну а поросята, когда испугались бешеного быка и бросились бежать, добежали до самой Мексики и остались жить на мексиканском побережье. Испанское судно подхватило оттуда на борт одного борова и несколько свинок и доставило их в теперешнюю Калифорнию.
Гризли Гэс и его Ассистент
Пересказ Н. Шерешевской
штате Вайоминг тоже водились на редкость смышленые медведи, о чем рассказывает один охотник на гризли, промышлявший в районе Биг-Уинд-Ривер году примерно в 1885-м. Звали его Гризли Гэс, он сам так называл себя, а стало быть, так оно и было.
Однажды случилось ему повстречаться со старой медведицей. При ней двое медвежат-подростков были. С медведицей Гэс по-свойски обошелся, а медвежат в свой лагерь привел. Во-первых, на потеху, а во-вторых, на пользу, на что-нибудь они во всяком случае сгодятся, решил он. Вообще-то Гэс не был таким уж любителем животных, и когда медвежата подросли и один стал проказить — к примеру, срывал с веревки чистые рубахи Гэса и валял по земле или запускал лапу в его ящики с продуктами, — что ж, Гэс терпеть не стал, крупно поговорил с медведем, и они расстались.
А второй медвежонок был совсем иного нрава. С ним легко было ладить, к тому же он оказался первоклассным студентом и на лету схватывал все, чему его учил Гэс. Года не прошло, как он научился вбивать столбы для охотничьей палатки. Гэс ставил столб, мазал его сверху салом, на сало, само собой, садилась муха, медведь ее — хлоп! — лапой, и столб входил в землю. Вот это помощник!
Гэс так и прозвал его: «Мой Ассистент».
И хотя Ассистент был медведем гризли, Гэсу удалось сделать из него помощника даже в охоте на самих гризли.
К двум годам Ассистент ростом сравнялся с бизоном-десятилетком. Гэс объездил верхом на этом гризли берега Биг-Уинд-Ривер, и вдвоем они недурно поохотились.
Однако наилучшим помощником Ассистент оказался в роли стряпухи. Как он готовил, когда они с Гэсом разбивали охотничий лагерь! Эту науку, правда, он постиг не сразу. Гэсу пришлось с ним повозиться, но потом Ассистент смекнул, что деваться некуда, Гэс готовить не любит и, если он не хочет умереть с голоду, придется готовить самому. Так вот и научился.
Начинал Ассистент с того, что вбивал столбы для палатки, потом спешил за дровами, чтобы развести в лагере костер. Дрова он складывал аккуратненько, крест-накрест, а сверху набрасывал еще сухих веточек на растопку. В спичках нужды не было, он и без них умел обходиться. И вот как. Железной крышкой от походного чайника Гэса Ассистент соскабливал с копченой грудинки немножко сала. При виде сала у него всегда начинало сосать под ложечкой, и он принимался лизать его. Но это только разжигало его аппетит. Покончив с салом, Ассистент переходил к самой крышке. А зубы у Ассистента были крепче точильного камня, и тут же начинали сыпаться искры. Ну а уж что бывает, когда искра упадет на сухую щепу, вы сами знаете. И костер полыхал!
Вот теперь наступала пора подумать: из чего же готовить? Но это было проще простого, потому как Гризли Гэс и Ассистент место для лагеря выбирали всегда у воды. Так что Ассистенту оставалось только спуститься к реке, войти в воду по пояс и ждать, покуда толстенькая, сверкающая форель сама не натолкнется на него в полуденной дреме.
Один взмах медвежьей лапы, и форели можно было ни о чем больше не беспокоиться в этой жизни. Ассистент живехонько разделывал рыбку и отправлял ее прямо на шипящую сковороду.
С таким прекрасным Ассистентом жизнь у Гризли Гэса была не жизнь, а сказка. За лишнюю работенку он Ассистенту, само собой, не платил. Честно говоря, он вообще ничего ему не платил. Так и протекали их дни беззаботно и счастливо, пока не забрели они в места, где водились гризли-гиганты.
Тут Ассистент стал проявлять беспокойство. Почему? Трудно сказать точно. То ли он боялся, что его родственнички ополчатся против него за то, что он помогал Гэсу охотиться на гризли, то ли его глодала мысль, что, уйди он от Гэса к своим родным гризли, ему бы не приходилось так трудиться.
И вот в один прекрасный вечер, когда Ассистент совсем расклеился и все у него из лап валилось, он промазал и бросил выуженную рыбку мимо сковороды. На другой вечер случилось то же самое, нет, даже хуже — форель вместо сковороды шлепнулась Гризли Гэсу прямо на усы.
Светопреставление! Больше всего на свете Гэс ненавидел запах рыбы. Когда случилось такое, у Гэса в глазах потемнело от ярости. Он вскочил, схватил крышку железного чайника и запустил ею в Ассистента. Метил в голову, вот негодяй, да, к счастью, промахнулся. Крышка проехалась медведю по морде и снесла ряд зубов с одной стороны.
Ассистент ничего на это не сказал. Собственно, единственное, чему он так и не научился у своего хозяина, — это говорить. Он даже не рассердился, только стал проявлять еще большее беспокойство, все поглядывал на север, где возвышались высокие горы, и ворчал на особый манер, что означало: «Большие медведи там за горами».
А Гэс был только рад: что ж, значит, большая охота не за горами! Отчаянный малый был этот Гризли Гэс. Надвигались сумерки, но Гэса это не остановило, ему не терпелось помчаться в горы верхом на Ассистенте и подстрелить парочку или тройку могучих гризли, чтобы прибавить их шкуры к своей коллекции. В те далекие времена медвежьи шубы ценились высоко, и одеяла медвежьи тоже. На этом Гризли Гэс и разбогател. А денежки он любил почти так же, как крепкий табак, чтоб сорока села ему на хвост, а пчела на нос!
Итак, вскочил Гэс верхом на Ассистента, и они понеслись в горы. Они достигли вершины, когда уже светила луна. Гэс соскользнул тихонько на землю и хотел незаметно подкрасться к спящим гризли. Но Ассистент ждать его не стал, а побежал дальше. Тогда Гэс — за ним. Он увидел своего ручного гризли, только когда перевалил через хребет: тот дрался с двумя огромными гризли в серебристых шубах. Стоя на задних лапах, медведи отвешивали друг другу тумаки и затрещины, а рев стоял — хоть уши затыкай. Гэс присел, чтобы полюбоваться на захватывающую картину, как вдруг ему ударило в голову, что у его любимого Ассистента ведь не хватает зубов с левой стороны. Ах, чтоб руки у него тогда отнялись, это же он сам оставил своего верного помощника наполовину безоружным! Да еще против двух таких великанов!
Нет, не такой человек был Гризли Гэс, чтобы добровольно отступиться от ручного медведя, которого он к тому же обучил разным разностям. Он отломил здоровенный сук и кинулся на драчунов. Махал направо и налево, по ногам, по головам, лишь бы вызволить своего Ассистента из беды.
Медведи лупили и колошматили друг друга, Гэс только поспевал за ними. Бедного Ассистента при этом он клял и ругал на чем свет стоит за то, что тот сам ввязался в драку. В конце концов Ассистент не выдержал и, повернувшись, затрусил вперевалочку вниз с холма по направлению к лагерю. Гэс вздохнул с облегчением и припустил за ним.
Он быстро нагнал Ассистента и хотел прыгнуть на него верхом, чтобы на обратном пути сделать маленькую передышку. Однако Ассистент был то ли очень расстроен, то ли слишком взволнован, но только он вдруг принялся носиться кругами как бешеный. Белены, что ли, объелся? Разок-другой Гэс осадил его своей дубинкой, пока наконец не удалось ему вскочить на медведя верхом и направить его к дому.
«Ну, — думал Гэс, — теперь он наконец успокоится в знакомой обстановке». Но не тут-то было. Даже к палатке медведь не пожелал подойти — уперся, и все тут. Только приблизился, как тут же бочком, бочком в сторону — и ну опять носиться кругами по лесу!
«А может, я переусердствовал, надо бы помягче?» — пожалел Гэс.
Он потрепал медведя по лохматой, посеребренной голове и сказал ему пару ласковых слов. Не помогло. «Ну, тогда я тебя вымотаю, чтоб потишал!» И Гэс снова дал шпоры медведю и, подбадривая дубинкой, стал гонять его.
Они кружили по лесу всю ночь. Медведь все норовил забраться поглубже в лес, а Гэс каждый раз направлял его назад к лагерю.
Над горным кряжем вдали уже занимался день, когда они в очередной раз выехали из лесу. Завидев палатку, медведь опять оробел и хотел было сделать новый круг, да только сил не хватило, вымотался, язык чуть не до земли повесил. «Все, сдаюсь», — вздохнул он и побрел к палатке. Но на полдороге ноги у него подкосились, и он повалился наземь.
У Гэса кошки на душе заскребли — так жалко ему стало своего мохнатого Ассистента, особенно когда вспомнил, как неделикатно он обошелся с ним совсем недавно, запустив в него железной крышкой чайника. Гэс опустился перед медведем на колени и открыл ему рот, чтобы посмотреть, зажила там ссадина или нет.
Ба! Что он увидел! «Нет, быть не может!» От удивления Гэс подпрыгнул на месте: все зубы до единого во рту у медведя были целехоньки. Стало быть, он приехал в лагерь верхом на диком гризли?! А бедного Ассистента оставил там в горах?..
С тех пор Гризли Гэс бросил охоту на гризли и ушел из тех мест навсегда. Так люди рассказывают, а мы уж с их слов передаем, так что, где правда, где вымысел, судите сами. Знаем только, что Ассистент остался с дикими гризли, и когда обзавелся семьей и у него пошли дети, он научил их прикидываться тупыми, что твой фонарный столб.
Он-то знал: медведя чужая наука до добра не доведет.
«Ни за какие коврижки не соглашайтесь вбивать столбы для палатки, — наставлял он своих медвежат на своем, конечно, медвежьем языке. — Или жарить на сковороде очищенную форель. А пуще всего бойтесь, чтобы кто-нибудь не сел на вас верхом!»
Ползук летучий и К
о
Пересказ Н. Шерешевской
оворят, Америка необыкновенная страна. Да, в своем роде необыкновенная, потому что там водятся необыкновенные животные.
Возьмите, к примеру, аракабору. Она живет на самых вершинах Скалистых гор. Несведущие люди называют ее увертка горная. Ничего лучше они не могли придумать! Это все равно что спутать старый драндулет с «паккардом» последней марки.
Вы не встретите ни одной увертки выше трех-четырех тысяч над уровнем моря. Другое дело аракабора, которая взбирается на самые высокие горные пики. Своими вершинами они упираются прямо в небо, так что лунному человеку приходится каждый раз прорубать всё новые ущелья, чтобы лунный свет мог проникать на землю хотя бы через них.
Благородная аракабора словно создана для горной жизни. Ее левые ноги короче правых. Поэтому ей очень удобно стоять на самом крутом склоне горы. И не только стоять, но и бегать. При этом ее никогда не заносит в сторону и, чтобы удержать равновесие, ей не приходится цепляться за куст или за камень.
Начинает она всегда с подножия горы и бежит по спирали вверх, вверх и вверх, и на бегу все время жует.
И вот еще чем для удобства ее наградила природа: на коротких левых ногах у нее когти крючком, чтобы ловчее было цепляться за склон горы и не скользить вниз.
Единственный способ поймать аракабору — это преследовать ее по пятам до самой вершины. Там, само собой, она останавливается, потому что дальше-то бежать некуда.
Но даже и тогда ее не так-то легко поймать, потому что она имеет привычку выворачиваться наизнанку, чтобы бежать вниз по обратной спирали. Одна только беда: когда аракабора бежит наизнанку, ей ничего не стоит схватить простуду. Теперь понимаете, почему на земле осталось так мало аракабор? Увы, почти все они вымерли от воспаления легких. Кроме увертки горной, в Америке водится еще один зверь, которого принимают за аракабору. А бывает, настоящих аракабор называют неправильно. Но мало ли что как неправильно называют! Например, судья в бейсболе кричит: «Удар!» А надо бы сказать — «Мяч!»
Так вот, называют этого зверя косолазка. У косолазок, можно сказать, такое же шасси, что и у аракаборы, то есть ноги у нее с одной стороны короче, чем с другой. Только характер у нее много вреднее. Обнаружилось это совершенно случайно, когда попробовали однажды загнать косолазку на вершину горы.
Оказалось, сделать это невозможно. Она сама вас загонит, куда захочет.
И все-таки есть совсем простой способ поймать косолазку. Дайте ей напасть на вас, потом быстро отступите в сторону и вниз. Косолазка повернется вслед за вами и тут же кувыркнется, потому что ноги-то у нее с разных сторон разной длины. Смекаете? Тут вы не теряйтесь и садитесь на нее верхом, точно ковбой на дикого бычка, которого ему удалось заарканить. А потом вяжите ей короткие ноги веревкой покрепче.
Невежественные люди часто путают косолазку со скособокой или еще со сбокуныркой-афрозией, а иногда даже с наскальным вьюнчиком. Но, собственно, вся разница между ними лишь в том, что одни из них левоножки, а другие — правоножки.
А еще в Скалистых горах встречается сползень горный, или, попросту, сачок. Похож он на кита, за исключением одной особенности: на кончике хвоста у него словно совок или сачок. Круглое лето, если утро ясное и прохладное, вы можете наблюдать, как горные сползни пользуются своим сачком.
Гляньте на линию горизонта, и вы увидите их висящими вверх ногами на гребне горы. Свой сачок они набрасывают на скалистый выступ, чтобы не сползти вниз.
Горный сползень висит и висит так, пока не заметит группу туристов, взбирающихся вверх по каньону. В нужный момент он разжимает свой сачок и сползает вниз с разинутой пастью по широкому гладкому склону каньона. На дне он — хап! — зачерпывает сачком туристов и ползет вверх по противоположной стене каньона. А добравшись до вершины, опять накидывает сачок на какой-нибудь скалистый выступ и, повиснув вниз головой, дремлет, переваривая свой завтрак.
Когда я впервые посетил Скалистые горы, я обратил внимание, что склоны их в некоторых местах покрыты высохшими деревьями. А на одном склоне эти погибшие деревья расположены таким рисунком, словно какой-то гигант оставил там следы своих огромных челюстей. Наверно, оттого эта гора и называется — Улыбка Гиганта.
Если спросить у старожилов, которые поселились в этих местах еще во времена Билла Бизона, отчего это так — быть может, по горам прошелся лесной пожар? — они только рассмеются в ответ на ваше невежество. «Неужели вы никогда не слыхали про кошку-леталку?» — удивятся они.
Нет, не слыхали.
Эта кошка, оказывается, побольше горного льва — кагуара. А на носу у нее и на лбу большая твердая мозоль. Утром кошка-леталка скачет по горам все выше и выше, пока не найдет голую вершину выше лесной полосы. Там она ложится отдохнуть, растянувшись вдоль всего хребта и свесив голову вниз. Отдохнув и проголодавшись, она делает гигантский прыжок и, словно на парусах, летит вниз и спускается на первое высокое дерево.
Ах, нет, не спускается, а летит стремглав и со всех сил ударяет в него своим мозолистым носом. У нее такой крепкий нос, что от удара лопается кора, а иногда дерево не выдерживает и падает.
И тогда кошка-леталка длинным тоненьким язычком слизывает муравьев и прочих букашек, расположившихся под корой дерева. Так что этот огромный, страшный с виду зверь на самом деле оказывается добрейшим и безобиднейшим существом на свете. Собственно, так часто в жизни бывает, разве нет?
Среди снегов и ледников Скалистых гор водится еще одно занятное существо — снежный змей. Его очень трудно различить на фоне белого снега. Поэтому, если вы хотите его увидеть, найдите кончик его хвоста — он черный. Весь змей белый-белый, белее снега, а кончик хвоста у него черный. И когда змей ползет, вы видите, как черный кончик убегает вслед за ним.
Снежного змея очень трудно поймать, даже если вы нашли его и четко разглядели, потому что, стоит человеку подойти к нему, он тут же сворачивается и прячет свой черный кончик. А без него он делается просто невидимкой.
На краю ледника снежный змей поднимается и катится вниз, словно обруч. Не бойтесь, что, скатившись вниз, он больно ударится о твердые камни. Нет, он все предвидит. У него и на этот случай припасено кое-что. Достигнув подножия горы, снежный змей рассыпается на мелкие кусочки. И каждый потом сам ползет вверх, превратившись в маленькую снежную змейку.
Вот почему снежного змея так трудно вывести и почему на вершинах Скалистых гор так много снега. Еще бы, ведь снежным змеям очень нужен снег, без него они не проживут, им просто нечего будет есть.
Все, что вы узнали про снежных змеев, истинная правда. По утрам, особенно в воскресенье, их очень легко разглядеть. А вот их ближайшие родственники с материнской стороны — кольцовые змеи — редко попадаются на глаза.
Собственно, кольцовые змеи как две капли похожи на снежных, только они не белые и не едят снега. Точно даже неизвестно, какого они цвета, но что они очень опасны, потому что едят людей, — это знают все.
Кольцо-змея, когда хочет напасть, сворачивается кольцом и катится прямо на вас. Единственный способ спастись от нее — проскочить сквозь кольцо.
Пользы от Кольцовых змей не было никакой, пока одному парню из Уичито, штат Канзас, не удалось выдрессировать двух из них. И вот как-то, устроившись позади дома, он играл на своей волынке, и вдруг его осенила идея. Он спаял из труб волынки раму, прицепил к ней своих выдрессированных змей, велев им сначала свернуться кольцом, накинул на раму седло и так изобрел велосипед.
Наверное, вы не знаете, почему Эб Линкольн решил стать президентом Соединенных Штатов. Вы слышали, чем он зарабатывал себе на жизнь? Рубил лес, а заодно тесал перекладины для фермерских оград.
Но однажды в те места забрел один ловкий мошенник из Питтсбурга и предложил фермерам вместо деревянных перекладин колючую проволоку. Он сказал, что колючая проволока сейчас в большой моде. И Эб Линкольн остался без работы. Вот тогда-то он и стал подумывать: а не податься ли ему в президенты?
Фермеры словно с ума посходили и в погоне за модой ставили теперь сразу по две изгороди: одну — чтобы отгораживаться, а другую — чтобы загораживаться. Но и для той и для другой колючей изгороди требовались столбы, а столбам нужны были глубокие ямки.
Находчивее других в этом вопросе оказались фермеры Южной Дакоты. Вместо того чтобы рыть-надрываться ямы для столбов, они заглянули в каталог «Товары — почтой» и заказали партию сноллигостеров с доставкой на дом.
Вы не знаете, что такое сноллигостер? Ну, это вроде маленького кенгуру, только хвост у него немножко другой — похож на штопор или сверло. Больше всего на свете сноллигостер любит подскочить повыше, а потом плюхнуться на кончик своего хвоста. Да с такой силой, что хвост волей-неволей вштопоривается в землю.
Если сноллигостер захочет сделать следующий прыжок, он изо всех сил упирается задними ногами и выдергивает из земли свой хвост. Но ямка-то от хвоста остается, смекаете?
Превосходная глубокая ямка, как раз для столба колючей изгороди.
Еще сноллигостеры любят веселую шутку. От хорошей шутки они прыгают до небес. Они всегда всем довольны и весело смеются. Поэтому их еще называют смехунчиками-попрыгунчиками. Так что фермерам Южной Дакоты, чтобы поставить прямую изгородь, надо лишь идти впереди сноллигостеров и рассказывать им забавные истории и анекдоты.
Один анекдот — и ямка для изгороди готова.
Есть еще плакунчики-попрыгунчики. Но от них ровно никакой пользы в фермерском деле. Они столько льют слез, что у них не хватает сил, чтобы прыгать. А впрочем, плакунчиков-попрыгунчиков уже совсем и не осталось: они плакали, плакали и доплакались до смерти.
Но осталось еще одно семейство попрыгунчиков — не смехунчиков, не плакунчиков, а просто попрыгунчиков. Живут они среди ковбоев и ненавидят пижонов. Ученые называют их глиптодонтами. А простые люди так их боятся, что побоялись даже дать им попроще название, так они и остались глиптодонтами.
Когда этот опаснейший зверь видит пижона, обрядившегося в ковбойское платье и гордо гарцующего в седле, он тут же выкапывает упругим длинным хвостом круглый увесистый камешек. Ставит его на другой такой же камешек. Прицеливается. Потом замахивается хвостом, словно бейсбольной битой, и посылает верхний камешек прямо в ничего не подозревающего пижона.
Ни один пижон так никогда и не узнал, кто же запустил в него камнем. А спросите настоящего ковбоя, он вам сразу скажет.
«Но при чем же тут ползук летучий?» — удивитесь вы. Да ни при чем. Просто для компании.
Сказки народов Южной Америки
Сказки индейцев
Откуда взялась ночь
Перевод И. Чежеговой
огда мир был молодым, ночи не было, и индейцы племени мауэ никогда не спали.
Прослышал Уаньям, что ночью завладела ядовитая змея сурукуку и все ее родичи: змея жарарака, паук, скорпион, стоножка, — и сказал людям своего племени:
— Пойду раздобуду для вас ночь.
Взял он с собой лук и стрелы и отправился в путь.
Пришел он в хижину к сурукуку и говорит ей:
— Не обменяешь ли ты ночь на мои лук и стрелы?
— Ну к чему мне, сынок, твои лук и стрелы, — отвечает ему сурукуку, — если у меня даже рук нет?
Делать нечего, пошел Уаньям искать для сурукуку что-нибудь другое. Приносит погремушку и предлагает ей:
— Вот, не желаешь ли? Я тебе подарю погремушку, а ты уж похлопочи, чтобы у людей была ночь.
— Сыночек, — говорит сурукуку, — ног-то у меня нет. Нацепи-ка ты, пожалуй, эту погремушку мне на хвост, но так, чтобы я его могла поднимать в случае надобности.
С тех пор, когда змея сердится, она шуршит хвостом, вот так: шу-шу-шу, — это она предостерегает прохожего.
И все же сурукуку не отдала ночь Уаньяму.
Тогда решил он раздобыть яду — может, сурукуку на него польстится.
И правда — как услыхала сурукуку про яд, так сразу по-другому заговорила:
— Так и быть, отдам я тебе ночь, больно уж яд мне нужен.
Уложила она ночь в корзинку и отдала Уаньяму.
Люди его племени увидели, что он выходит с корзинкой от сурукуку, сразу побежали ему навстречу и стали спрашивать:
— Ты в самом деле несешь нам ночь, Уаньям?
— Несу, несу, — отвечал им Уаньям, — только сурукуку не велела мне открывать корзинку раньше, чем я доберусь до дому.
Но товарищи Уаньяма так его стали упрашивать, что в конце концов он сдался на их уговоры и открыл корзинку.
Выпорхнула оттуда ночь, первая ночь на земле, и наступила кромешная тьма.
Испугались темноты люди племени мауэ, закричали и бросились бежать вслепую кто куда.
А Уаньям остался один-одинешенек среди сплошного мрака и тоже закричал:
— Где же луна, кто ее проглотил?
Тут все родичи сурукуку: змея жарарака, скорпион и стоножка, поделившие яд между собой, — окружили Уаньяма, и сестра сурукуку, жарарака, больно ужалила его в ногу.
Догадался Уаньям, что это жарарака его ужалила, и закричал:
— Я узнал тебя, жарарака! Погоди, мои товарищи тебе отомстят за меня!
Тогда все змеиное семейство набросилось на Уаньяма: только кутимбойя, которую змеи обделили ядом за скверный нрав, не могла кусаться; она и теперь не трогает людей племени мауэ.
Умер Уаньям от укуса жарараки, но его друг натер мертвое тело настоем из целебных листьев и оживил Уаньяма.
И тот снова отправился к хижине сурукуку.
Теперь он хотел получить от нее длинную ночь, потому что первая была слишком коротка.
А в уплату он понес сурукуку много-много змеиного яда.
И сурукуку собрала всю грязь на земле и смешала ее с соком женипапы, чтобы ночь была почернее.
Так появилась длинная ночь.
И потому так часто по ночам нас мучают ломота в костях и горечь во рту.
Вот вам история о том, как Уаньям раздобыл ночь для людей племени мауэ.
Урубу и жаба
Перевод И. Чежеговой
рубу с жабой были приглашены в гости на небо. Пришел урубу к жабе и стал ее поддразнивать:
— Кумушка жаба, я знаю, что тебя пригласили в гости на небо, и хочу пойти с тобой.
— Пригласили, а как же иначе, — сказала жаба. — Пойдем, но только ты возьми с собой гитару.
— Обязательно возьму, — говорит урубу, — а ты уж тогда возьми с собой бубен.
И он удалился, пообещав в день праздника зайти за жабой. Явился урубу к жабе, а та зовет его в дом взглянуть на кума и крестников. Занялся урубу с жабьими детишками, а жаба в это время залезла в гитару и кричит будто издали:
— Куманек, я ведь быстро ходить не могу, так я уж пойду потихоньку вперед!
А сама сидит себе в гитаре. Немного погодя прощается урубу с жабьим семейством, берет гитару и отправляется в путь-дорогу. Добрался он до неба, а там все его спрашивают, почему жаба с ним не пришла.
— Вот еще! Да этой дурехе сюда и не добраться, — отвечает урубу, — она и по земле-то еле-еле шлепает, где уж ей летать!
Тут гостей пригласили к столу. Урубу положил свою гитару и тоже пошел за стол садиться.
Стали гости пировать, а жаба тем временем незаметно вылезла из гитары и говорит:
— А вот и я!
Все очень удивились, что жаба все-таки добралась до неба. Начали гости танцевать и веселиться, а после стали собираться по домам. Видит жаба, что урубу зазевался, улучила минутку и опять в гитару спряталась.
Попрощался урубу с хозяевами — и в обратный путь, на землю. Летит он, а жаба возьми да зашевелись в гитаре. Урубу, не долго думая, перевернул гитару отверстием вниз, жаба и вывалилась из нее. Падает и кричит:
— Эй, камень, прочь с дороги, а то расшибу!
«Ишь ты! — думает урубу. — Здорово научилась летать кума жаба!»
А жаба плюх на землю! С тех пор так и живет сплющенная.
Жизнь человека
Перевод И. Тертерян
ассказывают, что однажды камень и бамбук сильно поспорили. Каждый из них хотел, чтобы жизнь человека была похожа на его собственную. И вот как они говорили.
Камень:
— Жизнь человека должна быть такой же, как моя. Тогда он будет жить вечно.
Бамбук:
— Нет, нет, жизнь человека должна быть такой, как моя. Я умираю, но сразу рождаюсь снова.
Камень:
— Нет, пусть лучше будет по-другому. Пусть лучше человек будет как я. Я не склоняюсь ни под дуновением ветра, ни под струями дождя. Ни вода, ни тепло, ни холод не могут повредить мне. Моя жизнь бесконечна. Для меня нет ни боли, ни заботы. Такой должна быть жизнь человека.
Бамбук:
— Нет. Жизнь человека должна быть такой, как моя. Я умираю, это правда, но возрождаюсь в моих сыновьях. Разве это не так? Взгляни вокруг меня — повсюду мои сыновья. И у них тоже будут свои сыновья, и у всех будет кожа гладкая и белая.
Ничего не ответил камень. И ушел мрачный.
Бамбук победил в споре.
Вот почему жизнь человека похожа на жизнь бамбука.
Каипора
Перевод Инны Тыняновой
дин человек больше всего на свете любил охоту. С рассвета до заката пропадал он в лесу, в самых глухих уголках, сплетая из жердей ловушки для птиц, роя волчьи ямы, расставляя западни и капканы.
И вот как-то раз, когда он, взобравшись на самую верхушку дерева, подстерегал дичь, из чащи выскочило стадо кабанов. Охотник прицелился и метким выстрелом уложил сразу троих. Но в ту минуту, когда он, в восторге от своей удачи, стал слезать с дерева, издали послышался громкий свист. Охотник вздрогнул и замер на своем настиле из веток, испуганно вглядываясь в темную лесную глубину… Да, сомнений быть не могло: то приближался Каипора, главный леший окрестных лесов, — видно, желал взглянуть хозяйским глазом на свое кабанье стадо…
Все ближе и ближе слышался свист, и уже не только свист, а еще и топот копыт и треск валежника. И вот наконец чаща раздвинулась, и охотник увидел Каипору. Он был маленький, жилистый, черный как черт, мохнатый, как обезьяна, и ехал верхом на тощем черном кабане. В правой руке он держал длинную железную рогатину, а левая рука его и вовсе не была видна, как, впрочем, и весь левый бок — виден он был только наполовину, словно другая его половина растаяла в сонном, жарком, сыром воздухе леса. Вонзая острые пятки в бока поджарого кабана, он скакал по своей вотчине с гиканьем и свистом, протыкая рогатиной воздух, поднимая такой шум, что хоть святых вон выноси, и выкрикивая гнусавым голосом охотничий клич:
— Эге-ге! Эге-ге! Эге-ге!
Наткнувшись на убитых кабанов, распростертых на земле, он стал с силой тыкать в них своей рогатиной, приговаривая:
— Вставайте, вставайте, бездельники! Не время спать!
И убитые кабаны вскочили как ни в чем не бывало и убежали, ворча. Только последний, самый большой кабан, никак не хотел вставать… Каипора пришел в бешенство: он тыкал непокорного с такой силой, колол с таким остервенением, что даже сломал один рог своей рогатины. Тут только большой кабан поднялся, словно нехотя, и, встряхнувшись, поскакал вслед за остальными. Каипора закричал ему вслед:
— Нежности какие! Ну, погоди, я тебя проучу! Теперь из-за тебя придется завтра идти к кузнецу чинить рогатину!
И, пустив вскачь своего сухопарого кабана, Каипора умчался, оглашая чащу гнусавым криком:
— Эге-ге! Эге-ге! Эге-ге!
Долго еще сидел охотник на дереве. Когда ни крика, ни топота уже не было слышно и вокруг стояла полная тишина, он слез с дерева и не чуя под собою ног побежал домой.
На следующее утро, ранехонько, зашел он в гости к кузнецу. Ну, поговорили о том о сем, а тем временем солнце уже встало высоко на небе. Тут-то и постучался в двери кузницы невысокий кряжистый индеец в кожаной шляпе, нахлобученной на глаза. Вошел и говорит кузнецу:
— Добрый день, хозяин. Не можешь ли починить вот эту рогатину? Только поживей, а то я уж больно спешу.
— Эх, добрый человек, — отвечает кузнец, — поживей-то никак нельзя, потому как жар в горне раздувать некому. Мехи-то у меня с утра — как неживые.
А наш охотник как взглянул на индейца, так сразу признал в нем вчерашнего знакомого и подумал, что Каипора затем, верно, и переменил свое обличье, чтоб пойти к кузнецу чинить рогатину, которую сломал вчера о бока большого кабана. «Ну, погоди…» — подумал охотник и вскочил с места со словами:
— Я раздую горн, мастер.
— Неужто умеешь? — спросил кузнец.
— А попробую. Пожалуй, тут особой-то учености не требуется, — сказал охотник.
Кузнец разжег горн и велел охотнику взяться за мехи. Охотник приналег на мехи и стал раздувать, но только тихо так — р-раз — два-а; р-раз — два-а — три-и-и, — напевая в такт песенку:
Индеец глядел-глядел, а потом подошел, оттолкнул охотника да и говорит:
— Пусти-ка, ты не умеешь! Дай-ка я!
И как нажмет на мехи, да и пошел быстро-быстро: раз-два-три; раз-два-три… А сам напевает:
Тут наш охотник стал пятиться к двери, выскользнул тихонько на улицу да и давай бог ноги! С тех пор он никогда уже не убивал кабанов, и если что в лесу увидит, то уж держит язык за зубами.
Каипора и охотник
Перевод Н. Испольновой
родил охотник по лесу и заблудился. Туда-сюда — не знает дороги. Вот уж ночь спустилась. Решил он заночевать в лесу, а утро наступит — там видно будет, что дальше делать. Выбрал дерево побольше, улегся под ним и уснул.
Вскоре, однако, разбудили его странные крики. Поднял охотник голову, прислушался. То ближе кричат, то дальше… Что такое?
Тут видит охотник, что подходит к нему Каипора, лесной демон. Он его разом узнал: ступни назад выворочены, пятками вперед топает. Каипора-то и кричал. Подошел и сел рядышком. Не испугался охотник, и стали они беседовать.
— Ну что, внучек, — спрашивает Каипора, — как твои дела?
— Да не очень, дедушка. А ты как живешь?
— Ничего, внучек, ничего.
— Да-a, дедушка, а я вот заблудился, далеко от дома ушел.
— Что ты, внучек! Твой дом совсем близко отсюда. Ты когда из дому вышел?
— Вчера, дедушка.
Так вот сидели и говорили о том о сем.
Вдруг Каипора сказал:
— Внучек, внучек, я голоден!
— Я тоже, — отвечает охотник.
Еще посидели, поболтали, а Каипора опять:
— Ах, внучек, как я голоден!
— Я тоже, дедушка, со вчерашнего дня не ел!
А Каипора будто не слышит:
— Ах, внучек, я есть хочу!
— И я.
— А что, внучек, позволь мне съесть твою руку!
Охотник отрезал лапу у зверя, которого подстрелил накануне, и дал Каипоре. Тот схватил и сразу съел.
Вскоре Каипора говорит:
— Ох, и вкусная у тебя рука, внучек! Хочу вторую съесть!
Охотник вторую лапу отрезал:
— На, дедушка, ешь на здоровье.
Каипора и ее вмиг проглотил.
— Ох, внучек, как вкусно! Дай-ка я теперь твою ногу съем!
И снова охотник дал ему звериную лапу, потом еще одну. Но Каипоре все мало:
— Вот что, внучек, дай мне твое сердце, я его съем!
— Что ты, дедушка, разве можно?
Но Каипора не отстает: дай да дай.
Вырезал тогда охотник сердце у зверя, подает Каипоре:
— На, ешь.
Проглотил Каипора сердце, а охотник и говорит:
— А теперь, дедушка, я твое сердце съем. Я тоже голодный.
— Разве можно? Давай сюда нож.
Не долго думая, схватил Каипора нож, вонзил его себе в грудь и упал мертвый.
Когда рассвело, нашел охотник дорогу домой.
Прошел год, вспомнил охотник о том случае и решил снова сходить на то место.
— Возьму зубы Каипоры и сделаю наконечники для стрел.
Захватил с собой топор и пошел. Видит, лежит под деревом скелет Каипоры. Размахнулся он и ударил топором по костям. А Каипора ожил. Сел и смотрит на него.
Перепугался охотник.
— Ах, внучек, — говорит Каипора, — как пить хочется! Дай мне воды.
— Погоди, дедушка!
Сходил охотник к ручью, принес Каипоре воды. Тот напился и говорит:
— A-а, внучек, вот я и вспомнил! Мы с тобой разговаривали, а потом я уснул. Как это вышло?
— Не знаю, дедушка.
— Слушай, внучек, хочешь, я дам тебе хорошую стрелу для охоты? Пойдем со мной.
Привел он охотника к высокому дереву, отломил от дерева ветку, и превратилась она вмиг в прямую и острую стрелу.
— Слушай меня, внучек. Только ты знаешь про эту стрелу. Не говори о ней никому, даже жене. Тебе одному открываю я секрет этой стрелы. Это стрела волшебницы-кобры. Бросай ее рукой, лука не бери. Иначе повернет стрела назад и убьет тебя. А теперь я ухожу. Нужен буду — найдешь меня на прежнем месте.
— Спасибо, дедушка. Я теперь всегда буду охотиться вместе с тобой.
— Ладно, внучек, прощай!
С тех пор стал парень удачливым охотником. Как ни пойдет в лес, всякий раз столько принесет, что другие только дивятся:
— Как же так? У нас ничего, а он и птицу стреляет, и зверя. Мы ходим, ходим по лесу и все без толку, а он только выйдет из дому, как уже с добычей возвращается.
И решили подсмотреть, что парень в лесу делает.
На следующий день пошли потихоньку за ним. Видят: подошел он к большому дереву, вытащил из дупла стрелу и начал охотиться — летела птица, окликнул ее охотник, размахнулся и бросил стрелу в птицу. Потом подобрал добычу, положил стрелу обратно в дупло и пошел домой.
— Вот, значит, как! Завтра пойдем попробуем его стрелу.
Назавтра, рано утром, вышли они из хижины тайком и побежали в лес. Взяли стрелу из дупла. Один охотник прицелился из лука в птицу и пустил стрелу. А стрела вдруг развернулась в воздухе и пронзила его.
Смотрят люди, а у стрелка вместо раны следы от укуса кобры. Испугались и вернулись в деревню, а хозяину стрелы ничего не сказали.
Обнаружил охотник пропажу и понял, что кто-то стрелу украл. Стал он всех в деревне спрашивать и узнал наконец, что случилось.
— Зачем вы взяли стрелу?! — закричал он в гневе. — Из-за вашей глупости человек погиб. А заколдованная стрела вернулась теперь к своему хозяину — Каипоре.
И ушел он из деревни навсегда. А его завистливые товарищи тоже убежали, потому что боялись мести Каипоры.
Черепаха и Каипора
Перевод Н. Испольновой
ак-то раз влезла черепаха в яму между корней большого дерева, сидит себе и на флейте играет.
Шел мимо лесной демон Каипора, услыхал флейту и думает: «A-а, вот и черепаха. Как бы ее поймать?» Стал ходить возле дерева взад-вперед. А черепаха играет да играет: фин-фин-фин, фон-фон-фон.
— Черепаха, черепаха!
— У-гу!
— Выходи, будем силой мериться!
— Что ж, давай.
— Тогда иди жди меня на берегу реки.
Пошел Каипора в лес, срезал толстую и длинную лиану и прямиком к реке. А черепаха уже там.
— Ну, давай силой мериться. Возьмемся каждый за конец лианы и будем тянуть. Посмотрим, кто кого перетянет. Ты лезь в воду, а я останусь на берегу.
— Ладно, — сказала черепаха, взялась за конец лианы и нырнула.
А на дне дремала рыба. Огромная, как кит. Черепаха привязала конец лианы к рыбьему хвосту, а сама выплыла, на берег выкарабкалась и спряталась в кустах.
Каипора потянул, а рыбе это не понравилось. Рванула она и затащила великана в воду. Поднатужился Каипора и опять тянет, чтобы черепаху из воды достать. А рыба рассердилась и дернула — оказался Каипора в воде по горло.
Сидит черепаха в кустах и посмеивается — ждет, чем дело кончится. Понял великан, что так и утонуть недолго. Еле дух перевел и говорит:
— Ладно, черепаха, хватит!
Черепаха чуть со смеху не надорвалась. Залезла в воду, лиану от рыбьего хвоста отцепила и говорит великану:
— Вытаскивай меня из воды!
Выползла на берег, а Каипора и спрашивает:
— Ты не устала?
— Я? Нисколько! Даже не вспотела!
— Вижу я теперь, — вздохнул Каипора, — что ты гораздо сильнее меня. Прощай, черепаха.
И убрался восвояси.
Каипора
Перевод Н. Малыхиной
дин человек пошел на охоту и заблудился в лесу, целый день бродил он туда-сюда, но дороги домой так и не нашел. Когда стало темнеть, он в отчаянии закричал:
— Боже мой! Неужто мне придется коротать ночь в лесу?!
И тут, откуда ни возьмись, появился старик негр.
— Ты что кричишь? Что ты тут делаешь?
— Слушай, старик, я тут брожу с самого утра. Я заблудился и не знаю, как теперь попаду домой.
Подошел к нему старик и сказал:
— Дай-ка ты мне табачку покурить…
Охотник дал ему табаку. А негр опять просит:
— Дай-ка ты мне еще табачку пожевать… Охотник дал ему и жевательного табаку. Старик
набил кисет, жевательный табак положил в карман и спросил:
— Ну, так чего тебе надобно?
— Мне бы домой попасть…
— Поди срежь себе прут…
Охотник срезал себе прут подлиннее, и старик сказал:
— Хватайся за один конец, а я за другой. Закрой глаза и держись крепче.
Охотник сделал все, как велел старик. И почудилось ему, будто они летят. А когда остановились и охотник открыл глаза, он увидел, что стоит возле своего дома, а старика нигде нет.
Огонь
Перевод Н. Испольновой
ел по лесу индеец, набрел на скалу — а в скале дыра, а в дыре гнездо птицы. Захотелось индейцу добыть птенцов. Скала крутая. Позвал он племянника, срубил дерево, приставил к скале и велел мальчику залезть и птенцов достать. Только тот вскарабкался и руку к гнезду протянул, как закричали птенцы. Налетели на мальчика взрослые птицы, бьют его крыльями, долбят клювами. Испугался мальчик, не смог выполнить дядин приказ. Рассердился индеец, отшвырнул дерево и ушел.
Остался бедняга один на скале. И слезть нельзя, и спрыгнуть высоко. Сидит он день, другой, пять дней сидит и плачет:
— Дядя, пить хочу!
Чуть не умер от жажды и голода.
Пробегал мимо ягуар. Смотрит — на земле под скалою тень. Прыгнул ягуар, щелк-щелк зубами, а все впустую. Тень пошевелится, он опять: щелк-щелк…
Тут мальчик взял и плюнул ягуару на макушку. Тот поднял голову и спрашивает:
— Ты кто такой, что тут делаешь?
Рассказал мальчик все, как было. Ягуар поднял дерево, прислонил к скале:
— Слезай!
Стал мальчик спускаться, да на полпути остановился:
— Нет, ягуар, ты меня съесть хочешь! — и снова наверх.
— Не стану я тебя есть, не бойся!
Три раза ползал мальчик по дереву туда-сюда, все не мог решиться. Наконец спрыгнул на землю. Ягуар посадил его на спину и отвез к реке. Напился мальчик.
Ягуар и говорит:
— Пойдем ко мне, будешь жить у меня, будешь мне сыном.
Своих-то детей у ягуара не было.
Вошли они в дом ягуара, и видит мальчик — на полу ствол дерева с одного конца дымится.
— Что это за дым? — удивился мальчик.
— Это огонь горит.
— Что такое огонь?
— Ночью поймешь, когда придет холод, а огонь тебя согреет.
И дал ягуар мальчику жареного мяса. Никогда прежде он не ел такого, потому что люди его племени мясо на солнце вялили. Наелся до отвала и уснул, а посреди ночи вскочил, чтобы опять поесть, — так ему понравилось.
Рано утром пошел ягуар на охоту. Мальчик проводил его немного, потом влез на дерево и стал ждать, когда приемный отец вернется. Ждал-ждал, проголодался и пошел домой. А дома ягуариха.
— Дай мне поесть, я голоден, — попросил мальчик.
— Пр-рочь, попрошайка! — зарычала ягуариха и оскалила страшные зубы.
Бросился мальчик вон из дома и залез на дерево. Наконец вернулся ягуар. Узнал, что случилось, рассердился и давай ругать жену:
— Разве я разрешил тебе пугать моего сына?
— Прости меня, муж, я пошутила, — сказала хитрая ягуариха.
На другой день ягуар сделал сыну лук со стрелами, повел его в лес и велел выстрелить в гнездо на высоком дереве. Прицелился мальчик и пробил гнездо насквозь. Тогда велел ягуар вот так же пустить стрелу в ягуариху, если она вздумает напасть.
— Смотри не промахнись, не то она тебя съест! — сказал он и ушел на охоту.
К полудню мальчик снова проголодался и попросил у ягуаровой жены кусок мяса. Но та оскалилась и показала ему острые когти. Схватил мальчик лук и прицелился.
— Постой, не стреляй, я дам тебе поесть! — испугалась ягуариха.
Но поздно. Вылетела стрела и убила ее наповал.
Вернулся ягуар, и мальчик рассказал, что случилось.
— Что ж, она сама виновата, — сказал ягуар.
Накормил он сына и научил его, как найти дорогу к родной деревне.
— Пойдешь вверх по ручью. Но запомни: услышишь, как камни кричат — отвечай, а услышишь, как гнилое дерево зовет, молчи, не отзывайся. А через два дня возвращайся за огнем.
И отправился мальчик в путь. В скором времени услыхал он голос камня и ответил ему. Идет дальше, задумался. Тут опять голос — гнилое дерево кричит. Позабыл он отцовский наказ и отозвался.
Оттого-то и живут люди на белом свете недолго: если бы ответил он только камню, жили бы все долго, как камни.
Идет мальчик дальше, и опять кто-то зовет его. И в третий раз ответил мальчик, не удержался. А это был злой колдун. Выбежал он из лесу и говорит:
— Не меня ли ты ищешь?
— Нет, я отца своего ищу.
— Я твой отец.
— Нет, мой отец другой, у него волосы длинные и гладкие, а ты вон какой косматый!
Тогда колдун ушел куда-то, а вернулся с длинными прямыми волосами.
— Видишь, я твой отец!
— Нет, ты не отец, у тебя уши, как у зверя! Снова исчез колдун и вернулся с человеческими ушами. Но и тут не поверил ему мальчик:
— Ты злой колдун!
Бросился на него колдун, засунул в мешок, взвалил мешок на плечи и потащил в свое логово.
По дороге увидал колдун ленивцев на дереве. Тряхнул дерево, те и попадали. Колдун убил нескольких зверьков и сунул их в мешок, опять взвалил его на плечи и хотел было идти дальше, а мальчик ему и говорит:
— Ты бы сперва путь себе расчистил. Понравился колдуну совет. Бросил он мешок и стал деревья валить, просеку расчищать. А мальчик улучил момент, вылез из мешка, положил на дно большой камень, а сам убежал. Вернулся колдун за мешком и пошел домой. Дома говорит детям:
— Я вам вкусную птицу принес!
Старший сын сунул руку в мешок, вытащил ленивца и спрашивает:
— Это птица?
— Нет, не это, — отвечает колдун.
Старший сын другого ленивца достал:
— Это птица?
— Нет, не это.
— Это? Это? Это?
— Нет.
— Ой, тут только камень! — удивился старший сын.
— Видно, я его по дороге потерял! — решил колдун и побежал искать мальчика.
Но напрасно. Его и след простыл.
Вернулся мальчик в деревню и рассказал обо всем, что с ним случилось.
— Пойдемте вместе за огнем! Не будем больше есть сырое мясо!
Тут явились к людям разные звери и птицы и стали предлагать свою помощь. И выбрали люди тапира, чтобы горящее дерево нести, и птиц, чтобы позади бежать и искры тушить.
Пришли они к ягуару и получили от него огонь.
— Твой сын — мой приемный сын! — сказал ягуар отцу мальчика.
Положил тапир дерево на спину и понес в деревню. А птицы сзади бежали и искры тушили.
Таина-Кан звезда вечерняя
Перевод Н. Испольновой
те времена, когда люди не умели возделывать поле, сажать маис и ананасы, а умели только собирать лесные плоды, промышлять зверя и ловить в реке рыбу, жила одна семья: муж, жена и две дочери. Старшую звали Имаэро, а младшую Денаке.
Как-то вечером смотрела Имаэро в звездное небо и увидала звезду вечернюю, что сияла чудно и нежно.
Воскликнула девушка:
— О отец, как она прекрасна! Вот если б она стала моей! Хочу поиграть с нею!
Рассмеялся отец:
— Звезда вечерняя далеко, никому не достать. Разве что услышит она тебя и сама пожелает спуститься.
Наступила ночь, и все уснули. И тут чувствует Имаэро, что кто-то стоит рядом с ней, а кто — не видно в темноте. Испугалась она и спрашивает:
— Кто ты и чего ты хочешь от меня?
— Я Таина-Кан, звезда вечерняя. Ты звала меня, и я пришел. Выходи за меня замуж.
Тогда Имаэро разбудила родителей и зажгла огонь.
Перед ней стоял древний старик с морщинистым лицом и белыми, как хлопок, волосами.
Закричала Имаэро:
— Нет, не возьму я тебя в мужья: ты стар и безобразен, а мне нужен молодой, с сильными руками и красивым лицом.
Опустил голову Таина-Кан и заплакал.
А младшая сестра, Денаке, когда увидала это, сжалилась над стариком и говорит:
— Отец, позволь мне выйти за него замуж.
Так они и поженились — к великой радости старенького Таина-Кана.
А после он и говорит молодой жене:
— Буду я работать для тебя, Денаке. Пойду распашу поле и посажу на нем добрые растения, каких не видали доныне люди твоего племени.
Пошел он к реке, сказал ей приветливое слово и вступил в ее воды. Расставил пошире ноги и стал вычерпывать из воды добрые семена, которые плыли по течению.
Река дала ему целые пригоршни маиса и все то, что выращивают теперь люди.
А когда вышел старик из реки, то сказал Денаке:
— Пока я буду рубить лес и поле расчищать, ты ко мне не приходи, на меня не смотри. Сиди дома и готовь еду, я приду голодный и усталый.
Ушел Таина-Кан, а Денаке осталась ждать его дома. Но он долго не возвращался, и забеспокоилась жена. Стала думать: верно, измучила его тяжелая работа и упал он без сил на землю. Вот уже ночь наступила, но не спится Денаке. И решилась она ослушаться мужней воли — сходить потихоньку проведать его.
Пришла в поле, и что же она видит?
Работает в поле прекрасный юноша, стройный и высокий, сильный и неутомимый, и могучее тело его разукрашено яркими красками. Не удержалась Денаке, бросилась, счастливая, обнимать его, а после повела домой, чтобы увидали мать с отцом, каков ее муж на самом деле.
Взглянула на него старшая сестра, Имаэро, позавидовала Денаке и говорит:
— Таина-Кан, ты не ее муж, а мой. Ты ведь не к ней пришел, а ко мне!
Но Таина-Кан отвечал ей так:
— Не ты, а Денаке была добра ко мне. Не ты, а она пожалела меня в образе старика. Ты меня отвергла, а она приняла. За это полюбил я Денаке, а тебя не люблю.
Закричала Имаэро в тоске и досаде, упала на землю и превратилась в птицу урутау, что каждую ночь громко рыдает в лесу.
А люди стали с тех пор выращивать на полях маис, ананасы и многое другое и позабыли о голоде.
Ньяра
Перевод Н. Испольновой
далекие-далекие времена жило в лесу индейское племя. Ели они то, что собирали, — плоды, ягоды, мед диких пчел. А бывало, ничего не находили и тогда голодали.
Был в племени старый человек по имени Ньяра. Давно побелела его мудрая голова. Больно было Ньяре смотреть на голодных детей и внуков. И сказал он однажды, чтобы взяли мужчины топоры и расчистили поле в зарослях бамбука. Потом отнесли его туда на руках, потому что сам ходить он уже не мог.
— Теперь нарежьте крепких лиан, обвяжите ими меня и пропашите моим телом всю эту землю из конца в конец. Когда я умру, заройте меня посреди поля, а сами ступайте в лес и не возвращайтесь, пока не пройдет три луны. То, что вырастет на этом поле, сажайте каждый год и никогда не будете знать голода.
Заплакали люди, потому что любили старого Ньяру и не хотели его убивать.
— Не горюйте обо мне, а делайте то, что я велел, — отвечал им старик. — Это нужно вам, и вашим детям, и детям ваших детей. А я долго жил на свете и от жизни устал.
Тогда люди сделали так, как велел им Ньяра, и ушли в лес собирать плоды и мед.
Прошло три луны, вернулись люди и увидали, что поле сплошь поросло невиданными растениями. То были маис, фасоль и клубника. Как созрел урожай, собрали его и поделили семена между всеми.
Отсюда и пошел обычай — как засеют поле, сразу уходят в лес на несколько месяцев.
А маис, который растет на индейской земле, назвали «ньярой» в память о том старике, что принес себя в жертву людям.
Кибунго и мальчик с мешком перьев
Перевод Н. Малыхиной
ил-был мальчик, который ставил в лесу силки на птиц с той поры, как стал входить в разум. У каждой пойманной птички он вырывал по два пера — одно из крыла, другое из хвоста — и складывал их в мешок. Долго ли, коротко ли, но набрался у него целый мешок перьев.
Отец и мать спрашивают его:
— Сынок, на что тебе столько перьев?
— Пусть себе лежат, они мне пригодятся, — отвечал мальчик.
Однажды семья мальчика собралась на дальнюю реку ловить рыбу. Все в доме еще накануне началиготовиться в дорогу: кто стряпал, кто проверял крючки и верши, кто чинил сети. Один мальчик ничего не делал.
Когда пришло время отправляться в путь, он взял свой мешок с перьями и закинул его за спину. Отец спросил:
— Сынок, зачем тебе этот мешок?
— Он мне пригодится, отец.
Когда они добрались до места, все опустили свою ношу на землю, только мальчик не выпускал мешка из рук. Наконец все было готово, и началась рыбная ловля. Кто-то сказал:
— Знаете, а здесь водится кибунго, страшное чудовище.
— Вот еще! Ничего подобного! — отвечали ему.
Так они препирались, водится там кибунго или нет, как вдруг издалека, из лесу, донесся ужасный рев. Все страшно перепугались.
— Ой, да это же кибунго!
— Я ведь вам говорил!
— Что с нами будет?
— Все пропало, не видать нам родного дома, съест нас чудище!
Когда все кинулись бежать, мальчик сказал:
— Послушайте меня! Никуда бежать не надо, спокойно стойте на месте и держите крепче улов.
Потом он выстроил всех в ряд и каждому дал по два птичьих пера — одно из крыла, другое из хвоста — и велел:
— Перо из крыла возьмите в зубы, а перо из хвоста суньте под мышку.
Раздал всем перья, встряхнул мешок, оставшиеся два пера взял себе и встал в ряд последним. И тут появился злобно ревущий кибунго. Он уже протянул свои страшные лапы к отцу мальчика, который стоял первым в ряду, но мальчик вдруг запел:
Кибунго зарычал и протянул лапу к матери мальчика, но мальчик запел:
Так кибунго прошел вдоль всего ряда, но никого из родных мальчика не тронул, потому что стоило ему изготовиться, как мальчик запевал свою песню. А как только кибунго проходил мимо, у каждого вырастали крылья.
Когда кибунго дошел до мальчика, тот тоже одно перо взял в зубы, а другое сунул под мышку, и у него выросли крылья.
И тогда все взмахнули своими крыльями — фр-р-р-р! — и полетели домой. А как только прилетели и сели во дворе перевести дух, то заговорили:
— Ну все, теперь кибунго уж не явится! Пора заняться уловом.
Мальчик тут говорит:
— Придет кибунго, придет.
Призадумались тут все, как бы им покончить с проклятым кибунго.
Мальчик и говорит:
— Давайте выроем глубокую-глубокую яму перед дверью и воткнем в нее колья. Потом сделаем пугало и посадим возле ямы. Чудище кинется на него и свалится в яму на колья. Тут-то мы его и прикончим.
Сказано — сделано. Выкопали яму, воткнули туда колья, прикрыли ее ветками и банановыми листьями, а сверху землей присыпали. Потом соединили накрест две палки, обрядили их в штаны и рубаху, а затем и шляпу приспособили. Когда все было готово, они спрятались.
Скоро послышался рев кибунго, потом он и сам появился. Увидел человека у порога, кинулся на него и свалился на колья. Тут все — мужчины, женщины, дети — бросились на чудовище, кто с дубьем, кто с ножом, кто с серпом, и в мгновение ока его прикончили. Ну и ликование же было потом! Не страшен больше кибунго, лови себе рыбу где хочешь!
А уж как мальчика хвалили! Ведь он не только спас их из лап кибунго, но и подсказал, как с ним покончить.
Кибунго и человек
Перевод Н. Малыхиной
ил когда-то человек, и было у него трое сыновей. Пошел он как-то раз на работу, а детей и жену оставил дома. Откуда ни возьмись появился кибунго и заревел:
Женщина ему и отвечает:
Кибунго обрадовался:
Заплакала женщина:
Но кибунго проглотил троих детей и хотел уже было приняться за женщину, как вошел ее муж с ружьем. Кибунго очень испугался ружья, кинулся искать заднюю дверь и не нашел: ведь в домах у негров не бывает второй двери. Тут кибунго завыл:
Муж бросился на кибунго и убил его, а потом вытащил у него из брюха своих детей, целых и невредимых, и стали муж с женой жить-поживать, детей растить и миловать.
Вот и сказка улетела, да нам что за дело: птичка нам еще десяток спела.
Скорпион и Кибунго
Перевод Н. Малыхиной
ак-то раз стояла страшная засуха, и все звери голодали. Но вот на одном дереве появились очень сладкие плоды, и все звери отправились к нему. Только скорпион не мог туда добраться, потому что ему надо было для этого переплыть очень широкую реку. Когда над ним пролетал гриф, скорпион сказал:
— Возьми меня с собой, гриф, мне очень хочется есть.
— Взбирайся ко мне на спину, — ответил гриф.
Взобрался скорпион на грифа, и полетели они на поиски того дерева. А когда нашли его, гриф спустил скорпиона со своей спины, и только он решил поесть, как скорпион закричал:
— Нет-нет, гриф, это мой плод, я наметил его, еще когда мы летели.
Гриф перебрался на другую ветку и нацелился клювом на другой плод, но скорпион снова закричал:
— Нет-нет, гриф, этот я тоже себе присмотрел.
Стоило грифу только присесть возле какого-нибудь плода, как скорпион повторял свои слова. Скоро грифу это надоело, он улетел прочь на пустой желудок и оставил скорпиона одного. Когда скорпион как следует наелся, он спустился с дерева и направился домой. Но через реку он никак не мог переправиться и потому сел на берегу и заплакал, проклиная свою горькую участь. Увидел его кайман и сказал:
— Кум скорпион, пойдем ко мне. Ты у меня переночуешь, а поутру мои дети доставят тебя на ту сторону.
Пришли они к кайману уже поздно ночью. Кайман велел детям постелить скорпиону постель, потому что он очень устал. Кайманята постелили скорпиону прямо в гнезде, на кайманьих яйцах. Когда скорпиона устроили на ночь, он попросил:
— Кум кайман, пусть твои дети меня пораньше завтра домой отвезут.
И начал есть яйца. Когда он разбил первое яйцо — трах! — дети подумали, что скорпион храпит, и закричали:
— Папа, а гость-то наш храпит!
— Тихо, дети, не мешайте куму скорпиону спать!
Так прошла вся ночь. Стоило скорпиону разбить яйцо — трах! — как дети кричали: «Гость-то храпит!», а кайман велел им молчать и не мешать скорпиону. Едва рассвело, скорпион, сожравший за ночь все яйца, крикнул:
— Кум, вели детям отвезти меня домой.
— В такую-то рань, кум!
— Что ж поделаешь, я очень тороплюсь.
Скорпион не отставал, и кайман велел детям отвезти его на тот берег. Когда кайман увидел, что в гнезде остались одни скорлупки, взвыл он от горя и побежал на берег. А дети его со скорпионом были уже далеко. Он закричал:
— Дети, везите кума скорпиона назад…
Кайманята сказали:
— Папа велит вас обратно везти.
— Да нет же, — ответил скорпион, — он говорит, чтобы вы побыстрее гребли.
А кайман на берегу так и заходится:
— Дети, везите кума скорпиона назад…
Кайманята его прекрасно слышали, но скорпион говорил, что отец велит им побыстрее шевелиться. Только лодка причалила к берегу, как скорпион спрыгнул на землю и был таков.
Шел он по лесу вдоль реки и увидел, что кибунго ловит рыбу и бросает себе за спину. Подошел к нему скорпион потихоньку и давай есть рыбу. Когда кибунго обернулся, не увидел он ни единой рыбешки. И сказал кибунго:
— Ах, это ты, скорпион, сожрал мою рыбу! А ну верни мне все сию же минуту!
— Это не я, не ел я твоей рыбы!
Так они спорили, а мимо пролетала птица журути; скорпион и говорит:
— Ах, кабы не сделал я тебя такой красоткой, не летала бы ты так весело!
Услышал это кибунго и спрашивает:
— Разве ты знаешь, как делать зверей красивыми?
— Конечно, знаю.
— Так сделай и меня красивым!
— Ладно, пошли со мной.
Шли они, шли и вышли на поляну. Скорпион велел кибунго найти палку покрепче. Кибунго искал-искал, но под конец нашел то, что надо. Скорпион и говорит:
— А теперь ищи лиану потолще.
Кибунго пошел в лес и, еле дыша, принес целую охапку таких толстых лиан, что каждой из них можно было быка связать. Скорпион сказал:
— Ложись-ка здесь, я тебя свяжу, иначе не бывать тебе красивым.
Глупый кибунго лег, а скорпион стал его обматывать-обвязывать лианами так, что скоро тот и шевельнуться не мог.
— А ну, кибунго, попробуй двинься, — сказал скорпион.
Кибунго и так и сяк, но ничего у него не получилось. Пикнуть и то не мог.
Каждого зверя, который проходил мимо, кибунго просил разрезать лианы, но никто не соглашался, а все говорили:
— Нет-нет, я тебя освобожу, а ты моих детей сожрешь…
Пробегал мимо термит, и взмолился кибунго:
— Термит, а термит, спаси меня…
— Ну нет, я тебя освобожу, а ты моих детей съешь…
— Освободи меня, термит, я никого больше есть не буду!
Так он просил, так умолял, что термит сжалился над ним, позвал своих товарищей, и они в один миг перегрызли лианы.
Как только кибунго оказался на свободе, он бросился искать скорпиона, который уже далеко ушел.
Через некоторое время началась страшная засуха, и звери все вместе выкопали пруд. Кибунго подумал, что тут-то он и поймает скорпиона. Каждый день он приходил караулить к источнику, все поджидал скорпиона, который хочешь не хочешь, а должен был прийти за водой.
А скорпион все думал, как бы ему добраться до воды, но так, чтобы кибунго его не узнал. Наконец он решил надеть на себя шкуру оленя, который высох от жажды. Нарядился он в шкуру и отправился к пруду, правда, еле дошел: такая тяжелая была шкура. Кибунго спросил его:
— Что это с тобой, друг олень? Что ты так высох?
А скорпион отвечает из шкуры, тяжело вздохнув:
— Ох, друг кибунго… Это меня скорпион проклятый довел…
— Что?! Скорпион? Ах, друг олень, знал бы ты, что он со мной сделал…
И рассказал все, что с ним произошло, а под конец прибавил:
— Но погоди, я еще до него доберусь, я ему покажу!
Скорпион подошел к пруду, напился, искупался и пошел восвояси. Отойдя на изрядное расстояние, он сбросил оленью шкуру, влез на дерево и закричал:
— Кибунго, а кибунго! Глянь-ка сюда! Это я!
Кибунго прямо обезумел от ярости, но поймать скорпиона не мог.
Грот любви
Перевод Н. Испольновой
а прекрасном острове Пакета жило племя индейцев, и была в этом племени красивая девушка по имени Аи. Все любили ее за веселый нрав, но случилось так, что стала она печальной и задумчивой. И все из-за того, что полюбила она юного Авитиу, который приплывал на остров, чтобы порыбачить и поохотиться.
Не замечал молодой охотник красавицы Аи, равнодушно проходил мимо нее. Горькие слезы проливала Аи и, чтобы развеять тоску, все пела и пела нежным голосом о своей несчастной любви.
Каждый день на рассвете поднималась смуглянка на высокий утес, и ждала, и высматривала на берегу равнодушного юношу, пела и плакала, пока не садился он в пирогу и не уплывал домой.
И так горячи были слезы бедной Аи, что прожигали они утес насквозь, а в гроте под утесом эхо без конца повторяло ее песни.
Как-то раз Авитиу утомился от долгой охоты, зашел в грот отдохнуть и уснул. Аи, как всегда, оплакивала на утесе свою безответную любовь. Прожгли ее слезы камень и упали на сомкнутые веки юноши.
Вздрогнул юноша и проснулся. Схватил в смятении лук и стрелы, бросился к своей пироге и уплыл в море.
С тех пор стало тянуть его в грот неудержимо, и каждый день он приходил туда, чтобы послушать чарующие песни.
Вот однажды вошел он в грот, и захотелось ему пить. Припал юноша к ключу, что пробился сквозь камень, и напился.
Тогда и случилось чудо. Волшебный источник наполнил сердце Авитиу любовью, и никогда с той поры не расставались влюбленные, а когда подошла к концу их жизнь, умерли в один и тот же час.
Люди говорят, что тот, кто испробует водицы из ключа в гроте любви, обязательно полюбит юную островитянку и, куда бы он ни уехал, все равно вернется сюда за своей возлюбленной. А еще говорят, что откроются ему самые прекрасные тайны любви.
Стервятник и черепаха
Перевод Н. Малыхиной
ак-то раз устроил Небесный Властитель пир на небесах и пригласил всех зверей. Но как доставить на пир приглашенных? Рыбы решили подниматься по радуге. Бабочки, жуки и прочие насекомые могли взлететь вместе с ветром. Проще всего оказалось птицам — маши себе крыльями, пока до облаков не доберешься.
А вот с четвероногими и земноводными было куда сложнее. Долго думали-гадали, судили-рядили, как поступить, и наконец придумали: птицы соберутся стаями и поднимут в небеса кабанов, оленей, ягуаров, морских свинок, выдр, муравьедов и всех остальных.
Побежали цапли разносить весть о празднике и собирать приглашенных. То и дело в лесу поднималась суматоха, слышались крики, вздохи, стоны, смех, и вдруг в небо взмывал броненосец, весь обвязанный лианами, которые целые стаи птиц держали в клювах.
Птицы вовсю старались как следует выполнить порученное им дело.
Толстые рыбы и рачки не сумели взобраться по радуге и метались из стороны в сторону — всех одолевали просьбами о помощи. Тогда длинноногие журавли стали расстилать в низинах пончо, собирать туда неумех, потом брали концы пончо в клювы и переносили их на небо.
Так все и шло, пока не появилась черепаха и не подняла шум:
— А кто меня отвезет на небо? А кто меня отвезет на небо?
Никто не хотел поднимать черепаху: уж слишком она большая, тяжелая и нескладная. И случилось так, что пролетал мимо стервятник — а был он очень зловредный, надо вам сказать! — услышал эти разговоры, сложил свои траурные крылья и сказал:
— Давайте я доставлю эту громадину на небо!
Собрались тут всякие речные обитатели смотреть, как это стервятник повезет черепаху.
Стервятник и говорит:
— Влезай-ка мне на спину, кума!
Да разве может черепаха куда-то влезть! И все звери стали помогать ей взобраться на стервятника. Когда им это удалось, все замерли: что-то дальше будет? Стервятник взмахнул крыльями, похожими на обтрепанный зонтик, и полетел.
Летел он, летел, но черепаха — наездник неважный: то в одну сторону сползет, то в другую, то на шею стервятнику съедет, то на хвост.
Стервятник ей и говорит:
— Сиди спокойно, кума, держись покрепче за луку седла. А если будешь дергаться, то…
Летит стервятник, обливается потом, а через полчаса понял, что не под силу ему доставить эту громоздкую ношу на небо.
Тогда он резко взмахнул крылом, и черепаха полетела вниз!
Пробила она облака, упала на равнину, и панцирь ее разбился вдребезги.
Стервятник видел это сверху и только буркнул:
— Ну и родилась же такая нелепая тварь, что ей и на небо не подняться!
И затрясся от смеха.
Но Небесному Владыке его поступок не понравился, и в наказание он запретил стервятнику отдыхать на живых, зеленеющих деревьях, а в пищу ему назначил одну падаль.
Почему у собаки нос холодный
Перевод М. Гурвица
давние времена трудно жилось индейцам племени кариба, что ни день — голодали они. Каждое утро просили они духа Солнца Аравиди прогнать тучи над горой Рораима и согреть землю: может, хоть тогда маниока на поле уродится получше. Но все было напрасно, и решили индейцы начать охотиться на лесных зверей — может, так раздобудут себе пропитание. Смастерили они лук и стрелы, чтобы охотиться на игуану, броненосца и кабана, сделали дротики и духовые ружья из тростникового стебля и пошли в лес. Метнули дротики в кабана, да мимо. Наконечники застряли в деревьях, а древки сломались. Пустили стрелы в дятлов — пролетели стрелы мимо и затерялись. Духовое ружье оказалось слишком коротким, и ядовитые колючки не достигали цели.
Вернулись люди племени кариба из лесу с пустыми руками — все стрелы разлетелись неведомо куда, дротики сломались, духовые ружья тоже удачи не принесли.
А звери тотчас перестали с ними дружить. Дятел рассказал всем лесным жителям, как индейцы чуть не убили его. Кабан разнес весть, как люди метнули в кабанов дротики. А броненосец поведал о духовом ружье.
Испугались звери лесные:
— Человек стал охотником! Надо держаться от него подальше.
Строго-настрого запретили они попугаю рассказывать людям о лесных новостях, а тетереву приказали предупреждать зверей о приближении человека.
С тех пор только человек войдет в лес, тетерев кричит:
— Кон-кон-кон!
Будто кто-то постукивает молоточком по наковальне.
Подойдет человек ближе — тетерев кричит:
— Куа-тин, куа-тин!
Выйдет из леса, тетерев враз залопочет:
— Кон-кэй, кон-кэй!
Так и остался человек в лесу один-одинешенек. Звери и птицы тотчас прятались и убегали прочь, едва он появлялся неподалеку.
Грустно стало человеку — так хотелось ему перемолвиться словечком с кем-нибудь из своих старых приятелей. Или с дятлом, или с болтунишкой попугаем, который раньше рассказывал ему обо всех лесных новостях.
Снова пошел человек в лес, но ни лука, ни стрел, ни дротика, ни духового ружья не взял с собой.
Вышел на опушку, слышит — птицы поют на все голоса, звери рычат. А как вошел в лес, вмиг настала тишина — все голоса разом смолкли. Слышался лишь один звук:
— Кон-кон-кон!
Будто кто-то постукивает молоточком по наковальне.
Углубился человек в заросли, тотчас разнеслось:
— Куа-тин, куа-тин!
Человек чувствовал — лесные жители не спускают с него глаз: и змеи, и павианы, и ягуары. И взгляды эти — совсем не дружеские.
Направился человек из лесу, а вслед ему несется:
— Кон-кэй, кон-кэй!
Опечалился человек и стал просить духа Солнца:
— Пошли мне зверя, который днем будет делить со мной одиночество, а ночью охранять меня! Найди мне такого друга!
Каждое утро смотрел человек на гору Рораима и на небо, где жил дух Солнца Аравиди, все ждал ответа. Потом шел к реке наловить рыбы. Сядет на бревно, опустит ноги в воду и оттолкнется от берега. Но в речной глубине плавали рыбы пираньи, зубы у них — острые как бритва. Поэтому вместо бревна придумал человек плот и сделал его из легких веток деревьев.
Однажды увидели индейцы, как легко плывет по реке длинная узкая половинка бобового стручка, и сделали себе каноэ. Теперь стали они плавать на середину залива и там удить рыбу. А по вечерам жарили ее.
Любил рыбачить в реке и дух Солнца Аравиди. Увидел он, что индейцы выловили из залива почти всю рыбу, и сказал:
— Если и дальше так будет, я останусь без рыбы. Лучше дать человеку такого зверя, с которым он сможет ходить на охоту в лес. Пусть зверь поможет ему отыскивать броненосцев и кабанов, пусть ночью охраняет его. Тогда человек оставит мой залив и вернется в лес.
В тот же вечер дух Солнца в образе человека предстал перед индейским племенем кариба. Люди сидели вокруг костра, а на земле лежала выловленная рыба.
Аравиди брал в руки каждую рыбину и лепил из нее сначала тело собаки, потом ноги и голову. Рыбьи головы были разные, поэтому и у собак морды получились неодинаковые — у одних узкие, у других широкие. Такими они выглядят и сейчас. А собачий нос остался холодным, потому что дух Солнца Аравиди нечаянно прикрыл его рукой.
Вот почему и сегодня в доме каждого индейца племени кариба живет собака. Ночами она сторожит дом, а днем выслеживает в лесу добычу. Нос у собаки и поныне холодный.
Лис и попугай
Перевод С. Якушенкова
опросил как-то лис кондора:
— Отнеси меня на небеса!
Вот пожил лис на небе, а потом решил вернуться назад, на землю. Да только не знал, как это сделать. Начал он плести длинную-длинную веревку, долго плел и наконец стал спускаться на землю.
Смотрит, рядом попугай летит.
— Эй, попугай! — крикнул лис. — Ты только взгляни, как я путешествую! А ты смог бы так?
Рассердился попугай на лиса и решил перерезать веревку.
Лис испугался и давай умолять:
— Не тронь веревку! Я же сразу упаду и разобьюсь!
Ладно! Летит попугай рядышком, смотрит, как лис по веревке спускается с неба на землю. Интересно ему. А лис опять дразниться вздумал:
— Попугай! Попугай! А ведь тебе нипочем так-то не сделать! Ведь ты по веревке ни за что не проползешь!
Рассердился попугай да и перерезал веревку.
Полетел лис на землю.
— Лисы равнин! Лисы гор! — кричит. — Расстелите что-нибудь мягкое на земле!
Собрались лисы гор и лисы равнин все вместе, встали рядышком, хвостик к хвостику. Пушистое покрывало из хвостов большое получилось! Но вот беда, не упал лис на это покрывало, а угодил на острый камень и разбился.
Поэтому и говорят: окажись у нас веревка лиса, мы бы забрались на самое небо. А так — нечего и пробовать.
Злой великан Сисимика
Перевод Г. Ершовой
ришла раз в одно селение беда. Как женится кто-нибудь, в день свадьбы обязательно невеста исчезнет. И все знали почему. Ночной порой спускался с гор злой великан Сисимика и утаскивал девушку к себе в пещеру, в глубь горы, откуда никто не мог спасти ее.
Загрустили юноши селения: девушки так боялись Сисимику, что отказывались выходить замуж.
И все же нашелся храбрец, уговорил возлюбленную — решили они сыграть свадьбу. В ту же ночь явился Сисимика и похитил невесту у смельчака Хуана.
Решил тогда Хуан Отважный отправиться в горы, чтобы отомстить злодею и спасти возлюбленную. Взял нож-мачете, позвал товарищей по несчастью, и отправились они в горы.
Долго шли, пока наконец не встретился им орел. Спрашивает орел:
— Куда путь держите, Хуан Отважный?
— В пещеру Сисимики, спасать похищенных девушек!
— Я полечу с вами, помогу одолеть Сисимику, — сказал орел.
Двинулись дальше. Долго шли друзья, пока не встретили пуму.
— Куда путь держите, Хуан Отважный?
— В пещеру Сисимики, спасать похищенных девушек!
— Я пойду с вами, помогу одолеть Сисимику! Идут они дальше. Долго шли, пока не встретили ягуара.
— Куда путь держите, Хуан Отважный?
— В пещеру Сисимики, спасать похищенных девушек!
— Я пойду с вами, помогу одолеть Сисимику!
Двинулись дальше. Все глубже и глубже забирались внутрь горы, там-то и таилась пещера Сисимики.
Вдруг смотрят — идет им навстречу маленький зверек Агути.
— Куда путь держишь, Хуан Отважный?
— Иду с друзьями в пещеру Сисимики.
— А зачем?
— Спасать похищенных девушек.
— Пойду и я с вами.
— Ну, хорошо, идем!
Наконец подошли они к огромной пещере. Орел и говорит:
— Подождите меня здесь. Я слетаю узнать, спит Сисимика или бодрствует. Если глаза открыты, значит, спит, а если закрыты — бодрствует.
Улетел орел, но вскоре вернулся и сказал:
— Бегите скорее в пещеру Сисимики! У него глаза открыты!
Не долго думая, бросился Хуан Отважный в пещеру. Слышит, храпит Сисимика! А неподалеку сидит Хуанова невеста, горькими слезами плачет. Подал он знак, чтобы молчала, посадил на спину и вынес из пещеры.
Хотел Хуан вынести и остальных девушек, только надумал вернуться, а тут орел как закричит:
— Сисимика идет! Проснулся! Слышите?
Затрещали ветки деревьев — словно ураган пронесся.
— Бегите прочь, — крикнула пума, — а я останусь, задержу Сисимику!
Мчится Сисимика как буря.
— Стой! — крикнула ему пума. — Желаю помериться с тобой силой.
Но не долго продолжалась схватка. Одолел Сисимика отважную пуму и пустился догонять смельчаков юношей и их друзей.
— Я задержу Сисимику! — решил ягуар.
Но коварный Сисимика одолел и ягуара.
— Сисимика победил ягуара! Берегитесь, он уже близко! — кричит орел.
— Теперь я схвачусь с Сисимикой! — И маленький Агути слез со спины броненосца и приказал ему: — Вырой-ка поскорей девять норок и соедини их подземными переходами!
Вырыл броненосец норы, и Агути спрятался в одну из них. А тут и Сисимика пожаловал.
— Стой! — крикнул ему Агути.
— Это кто еще тут объявился? — взревел великан.
— Я, Агути! А ну-ка, померимся силой!
— Ну, погоди, — засмеялся злодей, — ты у меня попляшешь!
Бросился Сисимика на зверька, да не тут-то было! Ловок оказался Агути — юркнул в одну норку, а вылез из другой — и — ножом чик! — отрезал Сисимике хвост.
Взревел великан на весь лес и бросился ловить храбреца. Агути в следующую норку прыг и был таков!
Обезумел Сисимика от ярости, уткнулся головой в нору, норовит Агути достать, да куда там! Так и застрял!
Взмыл орел вверх, догнал друзей и крикнул:
— Стойте! Стойте! Агути победил Сисимику!
Тут же отправились юноши в пещеру Сисимики, и каждый вывел из заточения свою невесту. А как вернулись в родное селение, сыграли веселые свадьбы. Пир стоял горой. Главным героем был, конечно, Агути. Подарили ему множество подарков, а правитель предложил ему дочь в жены. Но Агути не согласился — девушек он боялся больше, чем Сисимику!
Дерево магей
Перевод Г. Ершовой
авным-давно жили в Анауке люди добрые да мирные. Растили маис, собирали урожай.
Но вот умер вождь племени, и править стал его сын Мельтемок, человек хвастливый, алчный, который более всего любил ходить войной на соседние земли и грабить добро тамошних жителей. Так мирное племя прослыло в окрестностях воинственным, а имя Мельтемока везде нагоняло страх.
Однажды собрал Мельтемок своих воинов и сказал:
— Узнал я, что в горах живет богатое племя. У вождя того племени есть красавица дочь. Хочу взять ее в жены. Значит, надо нам с ними воевать.
Обрадовались воины: они уже привыкли грабить да убивать, поэтому с удовольствием стали собираться в поход.
Отправился Мельтемок с отрядом на север. Шли они, шли и с наступлением ночи решили передохнуть. Ночь была тихая, лунная. Прилег Мельтемок у костра, только закрыл глаза, как вдруг слышит:
— Что ты сделал со своим народом, Мельтемок? Почему твое племя перестало работать на поле? Почему вы теперь воюете без конца? Почему грабите и убиваете всех в округе?
Открыл глаза Мельтемок, перед ним стоит луна, глядит на него укоризненно, головой покачивает.
— Стыдно! — говорит. — Много на тебе вины. Думал ли ты когда-нибудь о разоренных тобой полях? А теперь хочешь силой взять себе в жены красавицу дочь вождя. Неужели ты считаешь, что тебя можно полюбить?
Упал Мельтемок на землю:
— Стыдно! Стыдно мне! И нет мне прощения!
А луна вернулась к себе на небо.
Поутру собрал Мельтемок своих воинов и сказал:
— Отныне и навсегда! Никогда больше наше племя не возьмет в руки оружия! Вернемся домой, будем в поле работать! А сейчас пойду все-таки посватаюсь. Вдруг красавица согласится выйти за меня замуж? А если откажется, я найду способ доказать ей, что сердце мое открыто теперь для мира и добра, а не для войны и смерти.
Удивились воины, но никто не возразил Мельтемоку. Все они только и думали теперь, как бы поскорей вернуться домой.
Отказал вождь Мельтемоку, не отдал ему в жены дочь. А все потому, что она не захотела. Плакала, умоляла отца:
— Не отдавай меня в жены этому человеку! Говорят — он многие земли огню предал и многих людей убил!
Как узнал Мельтемок, что отказывают ему, разгневался, да тут же вспомнил о словах луны, вернулся к вождю и сказал:
— Ты поступил правильно. Много на мне зла, хотя я уже и не тот, что был недавно. Теперь я буду творить одно добро, чтобы забылось зло, содеянное мною.
Слушает вождь, ушам своим не верит. Неужели перед ним тот самый человек, что без всякой жалости стер с лица земли целые племена?
Вскоре вернулся Мельтемок в родное селение к мирным заботам. Он прожил много, много лет, а когда состарился, луна пришла к нему и сказала:
— Ты будешь вечно творить добро, и люди во веки веков будут вспоминать тебя с легким сердцем.
Ушла луна, а Мельтемок почувствовал, как ноги его погружаются в мягкую землю и укрепляются в ней. И вот Мельтемок превратился в ветвистое дерево. Так появилось дерево магей — доброе, щедрое. Оно всегда давало индейцам и хлеб, и напитки, и сахар, и мед, и пряжу, и многое, многое другое.
Почему индейцы такие бедные
Перевод Д. Филипповой
очему белые люди — богатые, а индейцы — очень бедны? Отчего так несправедлива к индейцам судьба?
Индейцы племени нивакле рассказывают об этом так.
Давным-давно решил бог Фисаок одарить племя нивакле каким-нибудь щедрым подарком. Позвал к себе индейца племени нивакле, дал ему муки и сказал:
— Возьми, это очень вкусно. Из муки ты всегда сможешь приготовить очень много вкусной еды.
— Вот еще! — отвечал ему индеец. — Плоды дерева альгарробо гораздо вкуснее!
Тогда позвал Фисаок Еле — белого человека со светлыми волосами и Ханто — белого человека с темными волосами. Они взяли муку, от которой отказался индеец, и были очень довольны.
Но все же бог Фисаок хотел сделать индейцам подарок и снова позвал человека племени нивакле. На этот раз он предложил ему сахар.
— Попробуй, какой сладкий! — уговаривал Фисаок.
Попробовал тот кусочек и отвечает:
— Мед, который мы собираем в лесу, гораздо слаще.
И убежал.
Опять позвал бог Фисаок Еле — белого человека со светлыми волосами и Ханто — белого человека с темными волосами, и те с радостью унесли с собой сахар, который не хотел брать индеец племени нивакле.
Бог Фисаок был очень добр и терпелив. Он опять пригласил к себе индейца, показал ему красивую ткань и сказал:
— Возьми ее, будешь ею укрываться от дождя и холода.
— Да зачем она мне нужна! — удивился индеец такому подарку. Взял и разорвал ткань руками. — Ты посмотри, на мне шкура ягуара, она так крепка, что ее даже стрелой не пробьешь. Все мое племя так одевается.
Отдал бог Фисаок и этот свой подарок Еле и Ханто. Как же довольны они были, когда получили ткань!
Фисаок не обиделся на индейцев и вскоре принес племени нивакле в подарок ружье.
— Будешь ходить с ним на охоту! Попробуй выстрели разок!
Выстрелил вождь племени и страшно испугался:
— Нет уж! Эта штука распугает всех зверей в лесу. Одного страуса подстрелишь, а как догнать остальных? Они же все разбегутся! То ли дело наш лук и бесшумные стрелы! С ними мы раздобудем гораздо больше добычи!
И опять бог Фисаок отдал ружье Еле — белому человеку со светлыми волосами и Ханто — белому человеку с темными волосами. Те просто не знали, как и отблагодарить его.
На этот раз, похоже, Фисаок немного обиделся на индейцев, и когда в очередной раз повстречался с племенем нивакле, принес с собой целый ворох бумаг, которые Еле и Ханто называли деньгами.
— Посмотри, это — тебе. Ты сможешь обменять их на все, что пожелаешь. Люди сами начнут приносить тебе все, что нужно для жизни племени.
Засмеялся индеец, повернулся и пошел в лес охотиться и собирать мед.
Ну, тут уж бог Фисаок рассердился не на шутку! Отдал он деньги Еле и Ханто и думать забыл про племя нивакле.
Поэтому-то индейцы до сих пор такие бедные.
Как солнце спасло бедняка
Перевод Г. Ершовой
авным-давно жил на свете бедняк. С утра до ночи работал он на земле хозяина, хозяин был злой да жадный, платил мало — трудно бедняку приходилось.
Вот как-то раз велит хозяин бедняку собираться в путь-дорогу. Иди, мол, и пока не отыщешь жилище солнца, пока не поговоришь с ним — домой не возвращайся.
Опечалился бедняк: как оставить детей-малолеток да жену-красавицу, чем кормиться им без него. Но что поделаешь? Собрал пожитки и отправился в путь.
Шел он долго-долго, но так и не отыскал жилище солнца. Не знал крестьянин, что хозяин его на самом деле коварный оборотень-ягуар. И замыслил тот ягуар злое дело — спровадить бедняка, а на его красавице жене самому жениться.
Вот идет бедняк, идет, а навстречу, глядь, старичок шагает.
— Куда, сынок, путь держишь? — спрашивает.
Отвечает бедняк:
— Ищу жилище солнца, хозяин велел переговорить с ним.
Говорит старичок:
— Постой, сынок, не ходи дальше. Отдохни немного. Разведи на ночь костер, но спать не ложись. Знаю: придется тебе нынче туго. А еще лучше, разведи три костра. Посредине кинь полено и накрой его накидкой. Сам заберись на дерево и спрячься в ветвях. Привяжись покрепче, чтобы не упасть.
Бедняк выполнил все, что ему было велено.
Стемнело, наступила полночь. Тут и выходит к кострам пятнистый ягуар, огромный, страшный.
Подошел ягуар к кострам и как бросится на накидку, под которой полено лежало. В тот же миг вспыхнул ягуар ярким пламенем и исчез.
Взошло солнце, спустился бедняк с дерева, смотрит — на месте костров одни черные угли, а от ягуара и следа не осталось.
Решил бедняк домой воротиться. Пришел в родное селение, а люди рассказывают: ни с того ни с сего сгорел недавно дотла дом хозяина.
Понял бедняк, что доброе солнце проведало о злом умысле богача и само явилось к бедняку, чтобы спасти его от злого оборотня-ягуара. Вы, наверное, и сами догадались, что ягуаром обернулся коварный богач.
Так солнце спасло бедняка.
Креольские сказки
Приключения козла и кота
Перевод Е. Колчиной
лучилась однажды в нашем краю страшная засуха.
Братец Козел жил тогда в роще. Уж так туго ему приходилось, ну прямо хоть землю грызи. И братцу Котику тоже несладко было.
Вот как-то вечерком стоит братец Козел, жует несколько травинок, которые ему с великим трудом удалось раздобыть, вдруг видит — кот к нему подходит.
— Ну, братец Козел, как дела? — спрашивает кот.
Братец Козел отвечает:
— И не говори, братец Котик, совсем плохо. Думаю пойти счастья поискать. Здесь прямо пекло. Да вот товарища ищу…
Братец Кот говорит:
— Возьми меня с собой. Пойдем вместе. Здесь и впрямь пропадешь.
Братец Козел спрашивает:
— А нет ли у тебя кого знакомого в этих местах? Может, помогли бы нам?..
— Нет, — говорит кот. — Придется самим счастья искать.
Сказано — сделано. Отправились оба в путь. Шли они, шли и подошли к ручью. Ни тому, ни другому в воду лезть неохота. Говорит кот:
— Ну что ж, братец Козел, на тебя вся надежда. Сяду-ка я к тебе на спину, ты прыгнешь, вот и переберемся оба на ту сторону.
Братец Козел присел, кот взобрался к нему на спину и вцепился когтями, чтобы не упасть. Отощал с голодухи братец Козел, больно ему стало, и он сказал:
— Братец Кот, полегче!
А кот отвечает:
— Братец Козел, я боюсь упасть.
Прыгнул козел через ручей, и на том берегу увидали они черепаху. А она ведь тоже травой питается.
— Сестрица, — спросили они черепаху, — можно в этих краях раздобыть еды?
Черепаха отвечает:
— В километре отсюда есть усадьба с господским домом, садом, скотным двором и всем прочим. Только там собаки… А все ж попробуйте пойти туда, как стемнеет.
Тут братец Кот, у которого уже слюнки текли, говорит:
— Ну что, братец Козел, дождемся ночи и пойдем?
Так и порешили. Отдохнули немного, а как стало смеркаться, отправились в усадьбу. Подошли к ограде, за ней дом увидали и густой сад. Братец Козел говорит:
— Ну, вот и пришли. Теперь не робей! — И он перемахнул через ограду, а братец Кот пролез между проволокой.
Братец Козел говорит:
— Не шуми, братец Кот, помни про собак.
Кот прыгнул в дом и через слуховое окошко прямо на кухню — мясца поискать, а братец Козел принялся за сочную траву и цветы.
Взобрался братец Кот на плиту, смотрит — жбан с молоком висит, он потянулся за жбаном и уронил. Шум тут поднялся! Всполошились собаки, набросились на козла — он все еще в саду был. И вот треплет собака бедного козла, а братец Кот лакает себе молоко, что пролилось на пол.
Одна собака на кухню прибежала, да кот — шасть во двор и вмиг забрался на самую верхушку дерева манго. А собаки уже всей стаей накинулись на козла. Рвут его, треплют, чуть все внутренности не выпустили.
Ползком выбрался козел из сада и еле живой притащился к домику черепахи. Стучится он к ней и стонет:
— Сестрица Черепаха!
— Кто там? — спрашивает она.
— Это я, братец Козел.
— Что с тобой приключилось, братец Козел?
— Собаки меня искусали.
— Как же это случилось, братец Козел?
— Братец Кот опрокинул жбан, разбудил собак, и они меня чуть не доконали.
Черепаха, как известно, кое-что смыслит в медицине: она принесла грязи и смазала козлу раны.
Прошло немного времени, явился кот и кричит:
— Сестрица Черепаха!
— Что такое, братец Кот?
— Отвори, отвори скорей!
Вошел кот и спрашивает, где козел. А черепаха козла спрятала.
— А что с ним случилось? — удивилась черепаха.
Кот и рассказал ей, каково пришлось козлу. Она говорит:
— Ты один виноват, братец Кот, в том, что братец Козел горя хлебнул. А сейчас я его выхаживаю.
— Нет, сестрица, во всем виноват жбан. Собаки проснулись от шума, я взобрался на дерево и спасся. А у братца Козла нет когтей, вот собаки и расправились с ним.
— Ничего, я его вылечу.
А братец Козел и на ногах не держится. Черепаха стала кормить его травкой, чтобы скорей поправлялся. А кот в это время промышлял себе чем придется.
Дня через три-четыре козел выздоровел, и черепаха повела с ним такой разговор:
— Братец Козел, давай подстроим коту ловушку.
— Какую же, сестрица Черепаха?
— Делай, как я тебя научу. Мой приятель, братец Осел, — сапожник. Ты пойдешь к нему и попросишь сшить для кота башмачки.
— Но как же мы в них обуем братца Кота? — спрашивает козел.
А черепаха ему:
— Это не твоя забота, уж я его уговорю.
Тут как раз вошел кот. Ему давно уже не терпелось снова пойти в усадьбу полакомиться.
— Как дела? — спрашивает кот. — Как поживаешь, братец Козел?
Козел отвечает:
— Хорошо.
— Сможешь еще разок в усадьбу сходить?
— Да, конечно, можно пойти.
— Братец Кот, — говорит черепаха, — вот бы тебе башмачками обзавестись. Красиво-то как будет, и ходить мягче!..
— Сестрица Черепаха, где это ты видела кота в башмаках? — удивился кот.
— Ах, братец, в башмачках ты будешь прыгать тихо-тихо.
— Ладно, — говорит кот, — только прежде надо их примерить, ведь на когти трудно подобрать башмаки.
— Ну, ясно. Мы их тебе закажем, и ты примеришь… Не подойдут, не наденешь…
Кот согласился:
— Ладно, пошли заказывать…
Привели они кота к братцу Ослу. Тот снял точную мерку с каждой лапки — осел был большой мастер в сапожном деле. Вот сшил он коту башмачки, принес, показал. Кот посмотрел и говорит:
— Сестрица Черепаха, да ведь я в башмачках не смогу когтями цепляться.
А черепаха убеждает:
— Ах, братец, да пойми ты! Шаг у тебя будет мягче, и ни одна колючка не вопьется в лапку, коль удирать придется.
Козел говорит:
— В самом деле… Ты, пожалуй, права, сестрица Черепаха, закажу и я себе башмаки.
Тут уж кот мигом надел башмачки, и сестрица Черепаха завязала ему шнурки крепко-накрепко. Обулся кот, давай прыгать и скакать — туда-сюда, туда-сюда, башмачки пробует. Видит — правда, ни одна песчинка лапки не тревожит.
Прыгал он, прыгал, а черепаха говорит ему:
— Братец Кот, не бегай так быстро.
Кот ей отвечает:
— Это я упражняюсь, сестрица.
Стемнело. Коту уже на месте не сидится, говорит он козлу:
— Ну, братец, пошли?
Отправились они в путь. Стали подходить к усадьбе, козел и говорит:
— Смотри, братец, не опрокинь опять жбан. Собаки все время начеку.
Пришли они в усадьбу. Козел перескочил через ограду, кот пролез в дырку. Ухватил козел два-три листочка, перемахнул обратно через ограду и ушел подальше от греха. А кот проскользнул на кухню, поел там жареного мяса на плите. Вдруг видит — жбан с молоком висит. Он раз — и сбросил жбан. Жбан опрокинулся, молоко вылилось. Шум тут поднялся на всю усадьбу! Проснулись собаки. На этот раз побежали они уже не в сад — козла-то там не было, — а прямо на кухню, откуда слышался шум. Кот бросился к дереву, но только добрался до середины ствола, как тут же свалился. Лапы-то у него были в башмачках, скользили. Собаки накинулись на кота и давай кусать — то тут, то там ухватят. Кот прыгает на дерево, падает и орет:
— Мяу-у-уууу!
А братец Козел притаился, слушает всю эту перепалку и говорит про себя: «Что, напугался? Ничего, мне еще хуже досталось».
И пошел братец Козел к черепахе рассказать обо всем, что случилось.
На рассвете появился кот, ободранный, чуть живой, и стал плакаться.
— Ну, ладно, — говорит черепаха, — теперь мир…
Козел говорит:
— Подлечи братца Кота, я его подожду.
Через три дня братец Кот был уже здоров.
— Помиритесь, больше не ссорьтесь, — говорит черепаха.
Ничего не ответил братец Кот, повернулся и ушел.
С тех пор и не любят друг друга козел и кот.
Как встретит кот козла, зафырчит на него — и оба в разные стороны. С тех пор они враги. Кот любое молоко пьет. Но вот возьмите немного козьего молока и дайте его коту, увидите, что будет. Ни за что пить не станет, вражда-то у них не на жизнь, а на смерть. И козел тоже никого из животных не трогает, а попадись ему кот, он его сейчас же на рога.
Лиса и человек
Перевод Н. Испольновой
ак-то раз выбежала лиса на дорогу, легла и притворилась мертвой.
Шел по той дороге человек, увидал лису и говорит:
— Ах, бедняжка! Умерла, вот жалость-то! Вырыл он яму у дороги, похоронил лису и пошел дальше.
А лиса выкарабкалась из ямы, стряхнула с себя землю и лесом, лесом! Забежала вперед, опять улеглась на дороге и не дышит.
Снова увидал человек лису, подошел и удивляется:
— Что такое, еще одна! Бедняжка!
Отнес ее к обочине, завалил палой листвой и пошел своей дорогой.
А лиса опять за свое. Забежала вперед и развалилась на дороге, будто мертвая.
— Да кто же это столько лис загубил? — воскликнул человек.
Оттащил ее быстренько в сторону и зашагал дальше.
А лисе все мало. Помчалась опять лесом и вот уже валяется на дороге, человека поджидает.
А тот, как увидал четвертую лису, обозлился:
— Что за дьявол столько лис дохлых накидал?!
Ухватил лису за хвост, раскрутил в воздухе и зашвырнул с размаху в кусты. Плюнул и пошел.
Поднялась лиса и поплелась прочь. А сама ворчит:
— Шути, шути, да знай меру!
Козел и ягуар
Перевод Н. Испольновой
ошел как-то раз козел в лес поискать местечко, чтобы дом построить. Бродил, бродил и выбрал наконец. Расчистил место — деревья вырубил, кустарник выкорчевал. И ушел. А вышло так, что ягуар тоже хотел себе дом построить. Целый день искал он, где получше, и наткнулся наконец на поляну, которую козел расчистил.
— Вот повезло-то! Местечко будто кто нарочно для меня приготовил.
Побежал ягуар в лес, заготовил дерево для кровли, стропила и балки, рейки и планки, перетащил все это на поляну и ушел.
Назавтра поутру козел пришел. Видит на земле дерево приготовленное и удивляется:
— Вот хорошо-то! Видно, добрые духи все это мне наколдовали!
Сколотил стены и ушел.
На другой день прибежал ягуар. Видит — стены стоят.
— Надо же? — удивился ягуар. — Добрые духи мне помогают!
Покрыл дом крышей и ушел.
Наутро явился козел и так и обмер:
— И впрямь духи помогают!
Законопатил щели и бегом за пожитками. Тут же и перебрался.
А следом за ним ягуар пожаловал. Увидал дом готовый и скорей за своим добром. Приволок, а козел уже в доме устроился, сидит довольный, в окошко глядит.
— Значит, это ты мне помогал, друг козел? — спросил ягуар.
— Значит, это ты мне помогал, друг ягуар? — испугался козел.
— Ну что ж, раз так вышло, будем жить вместе, — предложил ягуар.
Вот беда-то! Да что поделать бедному козлу! Не пропадать же трудам даром. Стали жить вместе. Пришлось козлу держать ухо востро.
Договорились они по очереди на охоту ходить, пищу добывать.
Первым пошел охотиться ягуар и убил козленка. Принес его, бросил посреди двора и рычит:
— А ну, друг козел, зажарь-ка эту зверюшку, поедим!
Козел от страха так и дрожит. Зажарил козленка, подал на стол. Ягуар наелся до отвала, а козел отказался: брюхо, мол, болит.
На другой день пошел на охоту козел. Нашел в лесу ягуара, которого люди убили и бросили. Стал его домой перетаскивать. Тянул, пыхтел, едва не надорвался. Бросил посреди двора.
— А ну, друг ягуар, зажарь эту зверюшку, поедим!
Ягуар глазам своим не верит:
— Друг козел, как же ты убил этого ягуара?
— Как? Да вот так. Убил, и все.
Козел ходит гордится, а ягуар все пристает: скажи да скажи, как убил. Просил, просил, ну, козел и говорит:
— Надел я это кольцо на копыто, уставил копыто на ягуара, он и подох.
Струсил ягуар, косится на козла.
Через несколько дней козел возьми да скажи:
— Друг ягуар, вот уставлю на тебя копыто…
Ягуар так и подпрыгнул.
— Друг козел, нехорошо так шутить! — кричит.
А козел опять:
— Уставлю копыто…
Ягуар прыг в окно.
А козел и в третий раз:
— Уставлю копыто!
Помчался ягуар что было ног прочь от дома, в чащу леса, а вслед ему козел мекает:
— Друг ягуар, постой, сейчас уставлю на тебя копыто!
Удрал ягуар и больше не возвращался. А козел спокойно зажил в своем доме.
Ягуар и дождь
Перевод Н. Испольновой
днажды люди развели в доме большой огонь. Вскоре стало им жарко, стало трудно дышать от дыма. Вышли они вон и повесили гамаки перед домом. А с далекого холма следил за ними ягуар.
Пришел к ягуару дождь и спросил:
— Что ты делаешь тут, кум ягуар?
— Пугаю вон тех людей, чтобы убрались обратно в свой дом.
— Люди тебя не боятся, кум.
— Меня не боятся? А вот пойди послушай, что они станут говорить, когда я спою им песню.
Дождь присел невдалеке от людей, а ягуар зарычал:
— Э-э-ррр!
Люди говорят:
— Вот и шкура нам на сумки.
Ягуар опять:
— Э-э-ррр!
А люди:
— Завтра пойдем пристрелим ягуара.
Вернулся дождь к ягуару и говорит:
— Нет у людей страха перед тобой. Говорят: завтра пристрелим ягуара, а из шкуры сумки сделаем. Не тебя, а меня они боятся.
— Нет! — рассердился ягуар. — Не могут они тебя бояться!
— Могут, — ответил дождь. — Сейчас я буду собираться, а ты иди слушай.
Ягуар спрятался поблизости от людей.
Потемнело небо. Надвинулись тучи. Подул сильный ветер. Закричали люди:
— Дождь собирается!
Тут и полило. Подхватили люди гамаки и бегом в хижину.
Так и осталось до сих пор: люди боятся дождя, а не ягуара.
Почему собака — враг кошки,
а кошка — враг мыши
Перевод И. Тертерян
аньше все звери были друзьями. Собака, кошка, мышь, овца, ягуар, лиса, сумчатая крыса, петух — все жили вместе и никогда не ссорились. И всеми управлял лев.
Однажды Бог приказал льву освободить всех зверей и дать им всем вольную, чтобы они могли идти, куда захотят. Все звери этому очень обрадовались. Лев позвал самых резвых зверей и послал их разносить грамоты другим.
Коту он дал грамоту для собаки. Кот помчался изо всех сил. По дороге он встретил мышь, которая лакомилась медом.
— Дружище кот! Куда это ты бежишь сломя голову?
— Я бегу отдать эту грамоту собаке.
— И охота тебе мучиться? Лучше отдохни и попробуй меду. Вкусный!
Кот стал лизать мед, и столько лизал, и так ему понравилось, что под конец ему стало тошно и он заснул.
Мышь из любопытства стала рыться в сумке, которую кот нес через плечо, и нашла там какие-то бумаги. Она стала их грызть и грызла, грызла, грызла, пока от бумаги не остались одни клочки. Увидев, что она наделала, мышь выскочила из сумки и удрала в лес.
Кот, проснувшись, пустился что было мочи искать собаку и, найдя ее, отдал ей бумагу. Собака собралась читать и обнаружила, что все изглодано и изорвано. Теперь собака не могла доказать человеку, что она свободный зверь. С тех пор собака стала смертельным врагом кота и при каждом удобном случае гонится за ним, чтобы убить. А кот, в свою очередь, зная, что всему виною — мышь, думает только о том, как бы отомстить ей и загрызть ее.
Так они враждуют до сегодняшнего дня.
Как черепаха лечила себя песней
Перевод Е. Колчиной
то только кусочек сказки, которую я слышал когда-то.
Однажды рыбак ловил рыбу и увидел черепаху. Схватил он мачете и отрубил ей палец. Черепаха убежала, спряталась в траве, села и поет:
И пока она пела, палец у нее все рос да рос. Так песенка ее и вылечила.
Потому-то на черепахе все быстро заживает.
Черепаха и человек
И
.
Чежеговой
абралась однажды черепаха в свою норку и стала играть на свирели. Мимо проходили люди и останавливались послушать черепахину игру.
Один человек и говорит:
— Я поймаю эту черепаху!
Подошел он к норе и кричит:
— Эй, черепаха!
А черепаха ему:
— Что тебе?
— Иди-ка скорей сюда, черепаха!
— Хорошо, сейчас.
Вылезла черепаха из норы, а человек как схватит ее и понес к себе домой. Дома он посадил ее в ящик, а утром стал собираться в поле и говорит своим детям:
— Смотрите не выпустите черепаху! — и ушел.
А черепаха сидит себе в ящике и на свирели наигрывает.
Услышали дети черепахину игру, подошли к ящику поближе.
А черепаха сразу же замолчала.
Стали дети ее просить:
— Сыграй еще, черепаха!
А черепаха им:
— Вы находите, что я хорошо играю? Ах, если бы вы могли видеть, как я умею танцевать!
Дети открыли ящик и выпустили черепаху, чтобы посмотреть, как она танцует.
Стала черепаха танцевать по комнате:
Потанцевала, а потом сказала, что ей надо выйти.
— Мы тебя пустим, — говорят ей дети, — только ты не убегай, черепаха!
Открыли они дверь, а черепаха поскорей отползла подальше за дом и спряталась в кустах.
Хватились дети, а черепахи и след простыл.
Тут один мальчик и говорит:
— Что же нам теперь делать? Что мы скажем отцу, когда он домой вернется? Давайте найдем камень и раскрасим его, как черепахин панцирь, а то надает нам отец тумаков!
Раскрасили они камень и положили в ящик.
Вечером приходит отец и говорит:
— Ну, ставьте скорей кастрюлю на огонь, будем черепаху варить!
— Мы уже поставили, отец, — отвечают дети.
Бросил отец в кастрюлю камень вместо черепахи и говорит детям:
— Теперь несите тарелки, будем есть черепаху.
Вытащил отец черепаху из горшка, стал класть на тарелку, а тарелка — раз! — и вдребезги.
Отец начал бранить детей:
— Ах вы, негодники, упустили черепаху!
Они отвечают:
— Нет, отец.
А черепаха как раз и заиграла на свирели.
Услышал человек и говорит:
— Пойду-ка я ее снова поймаю!
И зовет черепаху:
— Эй, черепаха!
— Что тебе? — отвечает ему черепаха.
Он ее кличет с одной стороны, а она отзывается с другой. Кричал, кричал человек, наконец надоело ему, ушел он домой и оставил черепаху в покое.
Черепаха и черт
Перевод Е
.
Колчиной
анялся однажды черт хозяйством, бананы посадил, ухаживал за ними. Но вот беда — повадился кто-то воровать бананы. Каждое утро черт находил оборванные деревья. Вот как-то ночью пошел он караулить бананы. Вдруг слышит — гроздь бананов падает. Подбежал черт и видит — на столе черепаха сидит. Говорит ей черт:
— Ага, теперь-то я с тобой разделаюсь, воровка! Я тебя еще вчера караулил, да не смог поймать.
— Ох, куманек, прости меня! — молит черепаха.
— И не надейся! Сейчас ты мне за все ответишь.
— Ох, куманек, не убивай меня! Неужто ты меня убьешь?..
— Нет, убивать я тебя не стану. Я тебе кое-что похуже сделаю…
— Ах, куманек, скажи же, что ты со мной сделаешь?
— Я тебе покажу, как бананы красть, злодейка!..
Черт взял большущую гроздь спелых бананов и принялся связывать плоды пальмовыми листьями.
Черепаха, глядя на это, опять спрашивает:
— Куманек, что ты хочешь со мной делать?.. Ты лучше сожги меня…
— Нет, жечь я тебя не стану, я тебя утоплю. Ты хуже чумы, сейчас я тебя утоплю…
— Ох, нет, куманек, не топи меня. Лучше сожги, только не топи…
Неподалеку оттуда был мост через реку. Место там было глубокое. Пошел черт к реке, несет черепаху и приговаривает:
— Вот тут-то я тебя и утоплю. Вот тут-то я тебя, голубушку, и утоплю.
Привязал черепахе на шею гроздь бананов и говорит:
— Вот привяжу тебе гроздь бананов, чтоб ты прямо на дно пошла.
А черепаха кричит:
— Куманек, не топи меня, лучше сожги!
А черт ей в ответ:
— Вот тебе, разбойница! — и бросил ее вместе с бананами в реку.
Упала черепаха в воду. А через минутку гроздь всплыла, черепаха взобралась на нее, ест себе бананы и поет:
А черт прямо озверел от ярости, бегает по мосту из конца в конец, хочется ему добраться до черепахи. Да как ее достанешь: река-то ей родной дом. Так и не смог черт ее проучить. Ведь черепаха хитрее черта.
Черепаха и крокодил
И
.
Чежеговой
дна черепаха играла на свирели так искусно, что все звери слушали ее как зачарованные. А крокодил ей страшно завидовал. Однажды приполз он к ручью, куда черепаха обычно приходила пить, и расположился неподалеку. Увидела его черепаха и говорит:
— Здравствуй, братец Крокодил, что это ты здесь делаешь?
— А я здесь греюсь на солнышке, сестрица Черепаха, — отвечает крокодил.
Напилась черепаха и стала играть на свирели. Тут крокодил начал ее просить:
— Позволь мне, сестрица Черепаха, поиграть на твоей свирели.
Черепаха дала ему свирель, а крокодил плюх в воду да и был таков. Очень рассердилась на него черепаха и поползла прочь. А на другой день нашла она пчелиный улей и проглотила весь пчелиный рой. Затем направилась к тому месту, где крокодил любил нежиться на солнышке, и спряталась там в куче листьев — только хвостик наружу выставила. А под хвостиком хитрая черепаха хорошенько намазала медом и время от времени выпускала пчелок, одну за другой: «з-з-з-ум».
Крокодил заметил, что из-под опавших листьев вылетают пчелки, решил, что набрел на улей, — раз, и сунул туда палец. А черепаха хвать его и говорит:
— Отдавай мою свирель, тогда отпущу! — а сама сжимает все больней и больней.
Тут крокодил разинул пасть да как завопит:
А сын не расслышал и кричит ему:
— Чего тебе, отец, рубашку?
Крокодилу уже мочи нет терпеть, он еще громче:
А Гансало:
— Чего тебе, отец, штаны?
Долго пришлось крокодилу тянуть свою песенку, изрядно он помучился и палец чуть не вывихнул. Наконец приполз его сынок с Черепахиной свирелью, и крокодил отдал ее черепахе. Только тогда черепаха его отпустила.
Как слон и лев путешествовали
Перевод Е
.
Колчиной
тправились однажды слон и лев путешествовать. Шли они, шли и пришли к реке, а за ней — болото.
Лев говорит:
— Кум, я по воде не могу идти, зато по болоту пройду.
А слон ему в ответ:
— А я, кум, по воде пройду, а по болоту нет. Вот и договорились: как реку переходить, лев сядет на слона, а как до болота дойдут — слон на льве поедет.
Добрались они до середины реки, и лев, чтобы не свалиться, изо всех сил вонзил когти слону в спину.
Слон говорит:
— Куманек, мне больно…
А лев отвечает:
— Э, кум, на то и когти, чтоб цепляться! Перешли они реку и увидели перед собой болото. Тут уже лев посадил себе на спину слона и зашагал. Посреди болота слон испугался, что упадет, и обхватил льва своим хоботом.
Лев стал задыхаться, обернулся и говорит:
— Полегче, кум, это ведь не когти!
А слон говорит:
— Э, куманек, кто коготком, а мы — хоботком!..
Ягуар, олень и обезьяна
Перевод И. Чежеговой
днажды позвал ягуар оленя пойти с ним в гости к одному приятелю — молоком полакомиться. Олень согласился. Отправились они, идут, вдруг на пути — речка. Стал ягуар оленя уговаривать:
— Смелей, дружище олень, речка-то неглубокая!
Олень и сунься в воду — чуть-чуть не утонул. А хитрый ягуар отыскал брод, даже хвоста не замочил. Пошли они дальше и набрели на банановую рощу. Ягуар сказал оленю:
— Дружище олень, давай поедим бананов! Ты залезай на дерево и ешь зеленые бананы — они самые вкусные, а мне бросай те, что пожелтее.
Олень так и сделал и остался голодный, зато ягуар наелся до отвала.
Пошли они дальше, видят — поденщики работают в поле. Тут ягуар и говорит оленю:
— Как будем мы проходить мимо, дружище олень, ты им скажи: «Черт бы вас побрал, работнички!»
Вот идут они, поравнялись с поденщиками, олень им и кричит:
— Черт бы вас побрал, работнички!
Рассердились поденщики и спустили на него собак — чуть насмерть не затравили. А хитрый ягуар вежливо так поклонился и говорит:
— Бог вам в помощь, работнички!
Поденщики отпустили его с миром.
Идут они дальше, а на дороге коралловая змейка кольцом свернулась.
— Посмотри, — говорит ягуар оленю, — какой красивый браслет, ты можешь подарить его своей дочке!
Олень хвать змейку, а она его и ужалила!
Олень обиделся на ягуара, а тот ему:
— Экой ты глупый, шуток не понимаешь!
Шли они, шли, и пока добрались до дома ягуарова приятеля, уж и, ночь наступила. Олень повесил свой гамак в углу и сразу же уснул. А ягуар, когда все уже спали, встал, вышел на цыпочках и неслышно прокрался в загон для скота. Он выбрал себе овечку пожирнее, загрыз ее, мясо съел, а кровь собрал в пустую тыкву и вернулся в дом. Там он вылил кровь из тыквы на оленя, а сам улегся как ни в чем не бывало. С рассветом поднялся хозяин дома, пошел проведать своих овец и одной недосчитался. Смекнул он, что без ягуара тут не обошлось, но тот стал его уверять:
— Да что ты, куманек, да разве на моей шкуре есть хоть пятнышко? Олень-то, пожалуй, лучше знает, где твоя овца.
Подошел хозяин к спящему оленю, а тот весь в крови.
— Ах, так это ты, разбойник! — закричал хозяин и как ударит оленя изо всех сил дубинкой, из того и дух вон.
А ягуар напился молока и, довольный, пошел домой.
Прошло немного времени, и приглашает как-то раз ягуар обезьяну пойти с ним в гости к его приятелю — молоком полакомиться. Подошли они к речке, ягуар и говорит:
— Голубушка обезьяна, речка неглубокая, ты иди вперед, а я за тобой!
А обезьяна ему в ответ:
— Ну, нет, меня ты не проведешь. Я тебе не глупый олень. Иди-ка сам первый, а не то я домой ворочусь.
Делать нечего, пришлось ягуару идти вперед. Дошли они до банановой рощи, ягуар снова:
— Голубушка обезьяна, давай бананов поедим, ты лакомись зелеными, а мне бросай пожелтее.
— Давай! — сказала обезьяна, взобралась на дерево и стала есть спелые бананы, а ягуару бросать зеленые.
Рассердился ягуар и кричит:
— Погоди, голубушка, я тебе все глаза выцарапаю!
А обезьяна ему отвечает:
— Лучше отстань от меня и не начинай скандала, а то я мигом домой поверну!
Стали проходить они мимо поденщиков, ягуар опять к обезьяне:
— Голубушка обезьяна, подойди к этим людям и скажи: «Черт вас побери, работнички!» То-то они обрадуются.
Но умная обезьяна сказала:
— Бог вам в помощь, работнички!
И поденщики ее пропустили. А ягуар уж за ней прошел.
Чуть подальше увидел ягуар на дороге коралловую змейку и говорит обезьяне:
— Посмотри, какое красивое ожерелье для твоей дочки! Подбери-ка его скорей!
Но умная обезьяна даже не взглянула, только бросила на ходу:
— Сам подбери.
Дошли они наконец до дома ягуарова приятеля и расположились на ночлег, потому что было уже поздно. Хитрая обезьяна подвесила свой гамак повыше и притворилась спящей.
Ягуар выждал, пока все в доме уснули, встал, вышел на цыпочках и прокрался в загон. Он выбрал самую лучшую ярочку, съел ее, а кровь собрал в пустую тыкву и понес в дом, чтобы облить обезьяну. Но обезьяна все видела, и как только ягуар подошел к ней поближе, она как толкнет ногой тыкву — вся кровь и вылилась на ягуара.
Рано утром пошел хозяин в загон, глядь — нет одной ярочки.
«Что за чертовщина, — думает он, — стоит только этому приятелю заночевать у меня, как непременно овца пропадет!»
Возвратился хозяин в дом, видит — обезьяна уже встала и указывает ему на ягуара, который притворился спящим. Посмотрел хозяин на ягуара, а у того вся шкура в крови.
— Ах, это ты воруешь, дьявол! — закричал хозяин и одним выстрелом уложил ягуара на месте.
А обезьяна напилась молока и, довольная, пошла домой.
Обезьяна и конфета
Перевод Н. Малыхиной
ила-была на свете обезьяна. Как-то раз стала она мести пол у себя дома и нашла монетку. Обрадовалась обезьяна, бросилась со всех ног в лавку и накупила себе конфет. Потом забралась высоко на дерево и принялась лакомиться. Но, по своему обыкновению, сидеть спокойно она не могла — все вертелась в разные стороны и гримасы строила, ну и уронила одну конфету в дупло.
Обезьяна ловко спустилась вниз и попробовала достать конфету, но не тут-то было: она никак не могла ухватить свое лакомство. Побежала тогда обезьяна к кузнецу и сказала ему:
— Кузнец, сделай мне топор, я срублю дерево и достану свою конфету. Она провалилась в дупло.
— Как же, буду я тебе топор делать только для того, чтобы ты достала свою конфету! На вот тебе монетку да поди купи себе еще конфет.
Хитрая обезьяна взяла монетку, а сама пошла к королю и сказала ему:
— Король, прикажи кузнецу сделать топор, чтобы я могла достать свою конфету!
— Зачем ты, обезьяна, беспокоишь меня из-за какой-то конфеты? Вот возьми монетку и накупи себе конфет.
Обезьяна взяла монетку и пошла к королеве.
— Королева, вели королю сделать по-моему, чтобы я достала свою конфету.
А королева, как и кузнец, и король, дала ей монетку и отослала прочь.
Обезьяна спрятала монетку и пошла к мыши.
— Мышь, изгрызи платье королевы, чтобы королева сделала по-моему!
Мышь тоже дала ей монетку и велела уходить.
Обезьяна положила монетку в карман и пошла к кошке.
— Кошка, поймай мышь, чтобы она сделала по-моему!
Кошка дала ей монетку на конфеты и прогнала.
Обезьяна положила монетку в карман и пошла к собаке.
— Собака, поймай кошку, чтобы она сделала по-моему!
Собака дала ей денег на конфеты и прогнала.
Обезьяна взяла монетку и пошла к палке.
— Палка, побей собаку, чтобы она сделала по-моему!
Палка дала ей монетку и велела уходить.
Обезьяна взяла монетку и пошла к огню.
— Огонь, подожги палку, она не хочет делать, как я велю!
— Иди ты прочь! На вот, возьми монетку, купи себе конфет и не приставай ко мне!
Обезьяна взяла монетку и пошла к воде.
— Вода, залей огонь, он не хочет сделать, как я велю.
— Этого еще не хватало! Вот возьми деньги, купи себе конфет и исчезни с глаз моих!
Обезьяна взяла монетку и побежала к быку.
— Бык, выпей воду, она не хочет сделать, как я велю!
— На тебе монетку, купи конфет и не мешай мне пастись!
Взяла обезьяна монетку и пошла к крестьянину.
— Крестьянин, убей быка, он не хочет сделать по-моему!
— Оставь меня в покое, обезьяна. У меня много работы, я ведь не бездельник вроде тебя. Возьми денег на конфеты и уходи!
Спрятала монетку обезьяна, пошла к смерти и попросила:
— Смерть, возьми крестьянина, который не хочет убить быка, который не хочет выпить воду, которая не хочет залить огонь, который не хочет сжечь палку, которая не хочет побить собаку, которая не хочет поймать кошку, которая не хочет поймать мышь, которая не хочет грызть платье королевы, которая не хочет поговорить с королем, который не хочет приказать кузнецу сделать топор, чтобы я срубила дерево и достала конфету, которую я уронила в дупло.
— Подожди, я сейчас вернусь, — ответила ей смерть и пошла к крестьянину.
— Не убивай меня! — крикнул человек.
— Тогда убей быка! — сказала смерть.
Крестьянин побежал с ножом в загон. Бык замычал:
— Не убивай меня!
— Тогда выпей воду! — сказал крестьянин.
Бык побежал к воде, и она в страхе прожурчала:
— Не пей меня!
— Тогда залей огонь! — приказал бык.
Вода бросилась к огню, а он протрещал:
— Не заливай меня!
— Тогда сожги палку! — сказала вода.
Огонь кинулся к палке, и она скрипнула:
— Не жги меня!
— Тогда побей собаку! — велел огонь.
Палка накинулась на собаку, а она заскулила:
— Не бей меня!
— Тогда поймай кошку, — ответила палка.
Собака погналась за кошкой, а она мяукнула:
— Не лови меня!
— Тогда грызи платье королевы, — сказала кошка.
Мышь принялась грызть платье королевы, королева увидела и закричала:
— Не грызи мое платье!
— Тогда поговори с королем, чтобы он велел кузнецу сделать топор для обезьяны! — ответила мышь.
Королева поговорила с королем, и король сразу же велел кузнецу сделать топор и отдать его обезьяне. Кузнец повиновался, сделал большой топор и отдал его обезьяне. Обезьяна срубила дерево и достала конфету. А кроме конфеты, у нее теперь была куча денег.
Колдунья
Перевод Н. Малыхиной
ила когда-то женщина, которая очень дружила со своей соседкой. В один прекрасный день послала она к соседке сына за угольями для очага. Пришел мальчик к соседке и увидел, что у нее на огне стоит огромная кастрюля с кашей. Он был очень любопытный ребенок и сказал себе:
— Надо же! Ведь соседка живет одна, зачем ей столько каши?
Мальчик спрятался в кусты и притаился.
Через некоторое время соседка сняла кастрюлю с огня, подошла к банановой пальме, нарвала листьев, разложила их по полу своей кухни и вывалила на них кастрюлю с кашей.
Потом она вся затряслась и рассыпалась на куски. У нее отвалились руки, ноги, глаза, уши, голова. И все эти куски стали поедать кашу.
Мальчик страшно испугался и в ужасе бросился бежать.
— Мама, помоги! — кричал он. — Я видел, как руки и ноги нашей соседки отвалились и ели кашу!
Колдунья в один миг опять стала целой и помчалась за мальчиком.
Когда она была уже совсем близко, мальчик влез на дерево.
Колдунья крикнула:
— Дерево, вниз!
И дерево стало уменьшаться.
Когда колдунья уже почти дотягивалась до мальчика, он крикнул:
— Дерево, вверх!
И дерево снова стало расти, расти…
Так они и перекрикивались:
— Дерево, вверх!
— Дерево, вниз!
Когда колдунья поняла, что ничего у нее не выходит, она позвала на помощь жабу. Огромная жаба обхватила дерево изо всех сил и сказала:
Дерево начало становиться толще и ниже.
Когда мальчик увидел, что вот-вот окажется на земле, он крикнул:
— Дерево, вверх!
И дерево стало худеть и расти.
Колдунья позвала змею.
Змея приползла, обвилась вокруг дерева и сказала:
Дерево стало тоненьким и гнулось под тяжестью мальчика к земле.
Он опять крикнул:
— Дерево, вверх!
Так и шло — дерево то толстело, то худело.
Колдунья позвала ящерицу.
Ящерица провела хвостом по дереву и сказала:
И там, где ящерица провела хвостом, на дереве появился надрез, который становился все глубже. Дерево уже чуть не падало, но тут мать мальчика услышала шум и крики и вместе с соседями побежала посмотреть, что происходит.
Когда они прибежали и поняли, что там творится, они убили палкой жабу, змею и ящерицу.
Колдунья убежала, и в тех краях ее больше никто не видел.
Как испанский король в прятки играл
Перевод Д. Филипповой
ил-был на свете бедный юноша Пышайши, и однажды довелось ему играть в прятки с самим испанским королем.
Вот как это было.
Вы ведь хорошо знаете — король, он и есть король. Самый большой лес в королевстве принадлежал королю, самые лучшие поля составляли королевские владения, самое большое стадо тоже принадлежало королю. И паслось оно, кстати говоря, на берегу самого большого озера в королевстве, такого большого, что противоположного берега никто не видал, потому как кончалось оно на самом краю света.
Свиньи на королевском подворье были величиной с быка, куры — как страусы, а арбузы вырастали такими громадными, что из их корок делали лодки. Лодки получались крепкие, устойчивые — смельчаки на них море переплывали.
Одного табачного листка с королевских плантаций хватало на то, чтобы сделать навес от жгучих солнечных лучей для множества знатных королевских гостей.
Тарелки, ножи и ложки были у короля из серебра и золота.
В подземных кладовых стояли огромные сундуки с драгоценностями, а золотых монет у короля было столько, что в кладовые не вмещались — слуги королевские ссыпали деньги прямо во двор, они там кучей так и лежали, сверкали на солнышке.
Говорили, что все эти богатства пришли к испанскому королю благодаря Книге чудес. Король выменял ее как-то у одного мудреца индейца на кусок пирога. Чуть что, король перелистает чудесную книгу, и все на свете открывается ему. Только не забывай нацеплять на нос очки!
Сидел король целыми днями в тени, попивал чаек-мате, сладко обедал да зевал во весь рот. Но долго так продолжаться не может. Истомился король от скуки. Вот он как-то и говорит королеве:
— Что-то в прятки охота поиграть.
— Еще чего! — возмутилась королева. — Виданное ли это дело, чтобы король по двору носился да по закоулкам прятался?! И не вздумай!
— И то верно, — согласился король. — Потом стыда не оберешься. Свои же слуги засмеют. Если уж тешиться, то по-королевски.
Думал, думал король и придумал. Вызвал своего главного советника и приказывает:
— Ступай по городам и селениям, объяви народу, что желаю я сыграть в прятки. Половину королевства отдам тому, кто меня обыграет — сумеет так спрятаться, что не смогу отыскать его. А уж коли я обыграю, то велю отрубить голову.
Отправился главный советник в путь. Идет день, идет другой. И везде глашатаи по его повелению кричат:
— Кто желает сыграть в прятки с самим королем? Объявись! Да не трусь! Обыграешь короля — полкоролевства получишь!
Но желающих не находилось. Все знали, что по Книге чудес король враз отыщет любого. К тому же за королем водилась слава хитреца и обманщика. Кому охота головой рисковать?!
Пришел главный советник и в селение, где жил бедный юноша Пышайши с матерью и братьями. И что же вы думаете? Решил старший брат попытать счастья.
Просит он материнского благословения.
Мать наклонилась к грядке, сорвала три неведомых желтых цветка, шепнула заветное слово и протягивает их сыну. Старший сын спрятал цветы в шляпу и бегом побежал в королевский дворец.
Пустили парня к королю, тот и приказывает:
— Напиши свое имя и скажи, что согласен с условиями игры.
А сам пристально смотрит на старшего брата, глаз не отводит.
Не успел парень дописать свое имя, как стал на глазах уменьшаться. Вроде только что стоял перед королем высокий и сильный юноша, а уж глядь — превратился в ящерицу, за дверь выскочил зайцем, по двору запрыгал кроликом, по полю помчался рыжей лисицей и исчез вдали.
Проснулся король поутру и скорей достает Книгу чудес. Листал, листал ее, потом спрашивает:
— Хочу знать, где сейчас находится юноша, который вдруг превратился в ящерицу, за дверь выскочил зайцем, по двору запрыгал кроликом, по полю помчался рыжей лисицей и исчез вдали.
Книга чудес и отвечает:
— Добежал он до конца света и там обернулся тремя желтыми цветками.
Послал король слуг на край света, велит срочно принести ему три желтых цветка. А как принесли, положил их перед собой и произнес:
— Верни свой настоящий облик, юноша!
И сразу же цветы обернулись старшим братом.
— Понял теперь, что от моих глаз ничто не скроется? То-то же!
И приказал король отрубить голову старшему брату.
Казнили несчастного, а злой король уж снова велит глашатаям кричать на все королевство, что желает испытать смельчаков, сыграть с ними в прятки. Кто сумеет так спрятаться, что король не найдет его, получит все королевские богатства, а их у короля столько, что и в кладовых не умещаются. А не сумеет спрятаться, быть ему без головы!
Что ж! Решил попытать счастья средний брат. Просит он материнского благословения, а мать шепнула заветное слово и протягивает ему рыбью косточку.
— Спрячь ее, — говорит, — за ухо!
Пришел средний брат к королю, а король опять приказывает:
— Напиши свое имя и скажи, что согласен с условиями игры.
А сам пристально смотрит на среднего брата, глаз не отводит.
Не успел парень дописать свое имя, как стал на глазах уменьшаться. Вроде только что стоял перед королем высокий и сильный юноша, а уж глядь — превратился в ласку, за дверь выскочил зайцем, по двору запрыгал кроликом, по полю помчался рыжей лисицей и исчез вдали.
Добежала лисица до озера, которое тянется до самого края света, сунула морду в водоросли, нырнула на дно, превратилась в рыбку, спряталась в тине и замерла.
Проснулся король поутру и скорей достает Книгу чудес. Листал, листал ее, потом спрашивает:
— Хочу знать, где сейчас находится юноша, который вдруг превратился в ласку, за дверь выскочил зайцем, по двору запрыгал кроликом, по полю помчался рыжей лисицей и исчез вдали.
Книга чудес и отвечает:
— Нырнул он в озеро, которое тянется до самого края света, превратился в рыбку, а рыбка та спряталась в тине и замерла. Рыбку эту поймать можно на серебряный крючок.
Обрадовался король, скорей посылает слуг на озеро — пусть, мол, серебряным крючком выловят заветную рыбку.
Поймали слуги рыбку. Положил ее король перед собой и говорит:
— Верни свой настоящий облик, юноша!
И сразу же рыбка обернулась средним братом.
— Понял теперь, что от моих глаз ничего не скроется? То-то же!
И приказал король отрубить голову среднему брату.
Казнили несчастного, народ печалью печалится, новых козней от злого короля остерегается. А король не унимается. Ему, видите ли, скучно! Ему потехи хочется! В прятки сыграть желает Его Королевское Величество! Подходи, народ!
Что ж! Главный советник снова велит глашатаям кричать на все королевство. Трубы трубят, барабаны барабанят, королевские вестники на весь мир объявляют:
— Его Королевское Величество желает сыграть в прятки. Кто сумеет так спрятаться, что король не найдет его, получит полкоролевства и в жены возьмет младшую королевскую дочь. А не сумеет спрятаться, быть ему без головы!
Слышит крик королевских глашатаев бедный Пышайши, и вдруг решил он во что бы то ни стало победить в споре злого короля. Пошел к матери за родительским благословением. Поцеловала мать сына на дорогу, пожелала доброго пути, шепнула заветное слово и протягивает сыну иголку.
— Спрячь, — молвит, — глядишь, пригодится.
Пришел Пышайши к королю и говорит:
— Уж я от тебя спрячусь так, что вовек меня не найдете!
Рассердился король, бранит юношу, грозит ему позором:
— Перед тем как голову тебе рубить, велю тебя высечь при народе!
Глядь, а парень-то стал на глазах уменьшаться. Вроде только что стоял перед королем высокий и сильный юноша, а вот уже в обезьянку превратился, за дверь выскочил зайцем, по двору запрыгал кроликом, по полю помчался рыжей лисицей и исчез вдали.
Добежала лисица до края света, превратилась в иглу, игла воткнулась в громадное дерево и затаилась.
Волнуется Пышайши — дальше-то что делать? Книга чудес все расскажет злому королю! И придется ему голову сложить, как и старшим братьям.
— Помогите мне! — крикнул младший брат, а кому крикнул, и сам не знает.
— Я тебе помогу! — раздалось поблизости.
Смотрит Пышайши, а это дятел уселся на дерево рядом и глядит-удивляется — что же это за игла такая, человеческим голосом говорит?
Дятел иглу хвать и спрятал ее у себя под крылом. Волшебная игла обернулась легким перышком, ее и не видно теперь. Попробуй разгляди!
Полетел дятел в королевские покои, вытащил перышко из-под крыла и спрятал в кармане королевской мантии.
Проснулся король поутру и скорей достает Книгу чудес. Листал, листал ее, потом спрашивает:
— Хочу знать, где сейчас находится юноша, который вдруг превратился в обезьянку, за дверь выскочил зайцем, по двору запрыгал кроликом, по полю помчался рыжей лисицей и исчез вдали.
Книга чудес и отвечает:
— Добежала лисица до края света, превратилась в иглу, игла воткнулась в громадное дерево и затаилась.
Обрадовался король, скорей посылает слуг на край света — пусть, мол, сей же час несут иглу.
Слуги все сделали, как приказал король, только пустыми оказались все их хлопоты — не удалось им отыскать иглу, и всё тут.
Разгневался-расшумелся король, брови супит, ногами стучит.
— Всех переказню! — кричит.
Да, недаром король бушевал. И Книга чудес не помогла ему! Выходит, дружеская помощь сильнеесамого сильного колдовства!
Подождал немного Пышайши, засмеялся, вылетело перышко из кармана королевской мантии, обернулось пригожим юношей — вот он, стоит перед королем как ни в чем не бывало.
Король очень был зол, но что ж поделаешь? Пришлось держать королевское слово — отдал он Пышайши полкоролевства и дочь в жены. Так вот и кончились королевские игры в прятки.
Дурак, который хотел жениться на принцессе
Перевод Н. Горской
одной матери было три сына — два умных и один дурак.
И вот у короля той страны заболела дочь — все грустила она да печалилась, и король сказал, что выдаст ее замуж за того, кому удастся ее рассмешить.
У трех братьев был яблоневый сад. И один из умных сказал:
— Я ее развеселю.
Взял он корзину, пошел в сад, сорвал три яблока, положил их в корзину и отправился в путь. Повстречалась ему в роще старуха.
— Что ты несешь? — спросила она.
— Конский навоз, — ответил парень.
— Так и будет! — прошамкала старуха.
Подошел умник ко дворцу, а там у входа поставили стражу и приказали ей пропускать всех, кто идет рассмешить принцессу. А принцесса-то была не больна, просто ее околдовали.
Сказал умник, что ему надо, и стража его пропустила.
Стал он перед королем, и король сказал:
— Иди к моей дочери, попробуй ее рассмешить.
Парень прошел в покои принцессы и опрокинул корзину. Но вместо яблок из нее посыпался конский навоз.
Тогда король приказал отколотить умника, и поплелся умник домой повесив голову, весь в синяках.
Мать спросила:
— Что с тобой случилось?
— Да ничего, — ответил сын, — отколотили меня, вот и все.
И он рассказал матери, во что превратились яблоки.
Услыхал это второй умный брат и сказал:
— Схожу-ка я в сад за яблоками.
И он тоже сорвал три яблока.
Провожая его в дорогу, мать сказала:
— Смотри, не приключилось бы с тобой то, что с братом.
— Ну, нет, — ответил сын и отправился во дворец.
Проходя через рощу, встретил он старуху, и та спросила:
— Что несешь, сынок?
— Ракушки, — ответил парень.
— Ракушки и будут! — прошамкала старуха.
Он пришел во дворец, и его пропустили.
Когда парня привели в покои принцессы, он опорожнил корзину, и из нее посыпались ракушки.
Принцесса еще больше загрустила, а король приказал избить умника палками. И вот поплелся он домой тоже весь в синяках.
Рассказал он матери, что и ему не удалось рассмешить принцессу и что отколотили его здорово.
Оставалось теперь дурачку попытать счастья. И он сказал:
— Я ее рассмешу.
Взял корзину и пошел в сад за яблоками.
Братья его предупредили:
— Там уже ничего не осталось!
Но он все же пошел, начал искать и нашел последнее, самое красивое яблоко, висело оно в гуще ветвей. Парень положил его в корзину и отправился в путь.
В роще повстречалась ему старуха и спросила:
— Что несешь, сынок?
И дурак ответил:
— Яблоко.
— Ну что ж, яблоко и будет яблоком.
Пришел он во дворец и сказал, что идет рассмешить принцессу, но стража его уже не пустила. Так приказал король, потому что все, кто приходил, только расстраивали принцессу, и она совсем расхворалась.
Начал дурак умолять стражников. Народ, столпившийся вокруг, тоже просил за него, и наконец его пропустили к королю, а король провел парня к принцессе.
Дурачок перевернул корзину, яблоко упало на пол. И тут девушка засмеялась и развеселилась — уж больно красивое было это яблочко.
Тогда король сказал:
— Ты женишься на принцессе. Но прежде ты должен за три дня построить корабль, который сможет ходить по земле и по воде.
Пошел дурачок в рощу, встретил там опять старуху и принялся горько плакать. А старуха его спросила:
— Что с тобой случилось, сынок?
И дурачок рассказал, что он освободил принцессу от злых чар, но король приказал ему за три дня построить корабль, который будет ходить по воде и по земле.
— Не печалься, сынок! — сказала старуха. — Раздобудь себе топор, пилу и молот. Все будет сделано в срок.
Два дня искал он топор, пилу и молоток и на третий принес их старухе. И вмиг появился перед ним корабль. Дурак взошел на корабль и поплыл через рощу. Когда третий день был на исходе, корабль уже стоял у дворца.
Король очень удивился и сказал:
— Приказ мой ты исполнил. Я отдам тебе в жены мою дочь, только прежде ты три дня постереги две сотни кроликов. Убежит хоть один, не видать тебе принцессы, да и с жизнью простишься. Итак, даю тебе три дня — стереги.
Пошел дурак в рощу и начал горько плакать.
Появилась старуха, спросила:
— Что с тобой, сынок?
И он рассказал, что должен три дня стеречь двести кроликов. Если убежит хоть один, король казнит его.
Тогда старуха сказала:
— Вот тебе дудочка. Заиграешь, кролики сбегутся к тебе, и ни один не уйдет. Только будь осторожен — вон там ты будешь их стеречь, а тебя попросят продать кроликов, но ты не продавай ни одного.
Дурак поднес дудочку ко рту и собрался идти за кроликами.
А старуха его предупредила:
— Каждому, кто захочет купить кролика, говори, что продашь за поцелуй.
И дурак пошел стеречь кроликов. Он играл на дудочке, и ни один кролик не убегал.
Первой пришла покупать кроликов служанка короля.
Дурак сказал ей:
— Я кроликов не продаю.
— Ну, пожалуйста, хоть одного продай! — сказала служанка.
— Поцелуй меня, и я дам тебе кролика, — предложил дурак.
— Хорошо, — согласилась она.
Служанка его поцеловала, и он дал ей кролика. Она ушла, но когда стала подходить ко дворцу, дурачок заиграл на дудочке, и кролик прибежал к нему.
Во дворце король спросил:
— Почему ты не принесла кролика?
— Он не хочет продавать, — ответила служанка.
На следующий день за кроликом пришла королевская дочь.
— Если ты меня поцелуешь, — сказал дурак, — я дам тебе кролика.
— Хорошо, — согласилась девушка.
Она его поцеловала, и он дал ей кролика. Но когда принцесса подходила ко дворцу, дурак заиграл на дудочке, и кролик убежал.
Во дворце король спросил дочь, почему она не принесла кролика.
— Да он не хочет продавать, — ответила принцесса.
Тогда вызвался слуга короля:
— Я пойду.
Пришел он к дураку, и тот сказал:
— Если ты поцелуешь меня в лоб, я дам тебе кролика.
Слуга так и сделал, взял кролика и ушел.
Когда он подходил ко дворцу, дурак заиграл на дудочке, и кролик вернулся.
Спрашивает король, где же кролик. И слуга ответил:
— Он не хочет продавать.
Тогда королева вызвалась:
— Теперь пойду я.
Пришла она к дураку и попросила продать кролика.
А он ответил:
— Я не продаю кроликов. Но если ты меня поцелуешь, так и быть, дам тебе одного.
И королева поцеловала дурака и взяла кролика. Но когда она подходила ко дворцу, он заиграл на дудочке, и кролик прибежал обратно.
Увидел король, что она пришла с пустыми руками, разгневался и сказал:
— Теперь пойду я сам.
Пришел он к дураку и попросил продать кролика. Тот ответил, что кроликов не продает, но может подарить одного, если король поцелует его в лоб. И король поцеловал его в лоб и получил кролика. Но когда король подходил ко дворцу, дурак заиграл на дудочке, и кролик вернулся к нему. И тогда король сказал:
— Придется выдать за него дочь, все равно он уже перецеловался со всей нашей семьей.
И дурачок женился на принцессе.
Как изгнали принцессу за то,
что она любила своего отца больше, чем соль
Перевод Е. Колчиной
ил-был король. И было у него три дочери. Вот однажды призвал он их к себе и спрашивает:
— Крепко ли вы меня любите?
Одна говорит:
— Я люблю вас больше жизни, отец.
Другая:
— Я люблю вас больше, чем свое сердце.
А младшая сказала:
— Я люблю вас больше, чем соль.
Рассердился король на младшую дочь — как это она посмела сказать, что любит его больше, чем соль? И король прогнал ее.
Что было делать бедной девушке? Переоделась она в мужское платье, ушла из дворца и нанялась к другому королю ходить за курами и индюками. А свое королевское платье спрятала.
Прослужила принцесса там три дня, а на третью ночь один из королевских работников услыхал вдруг шум на птичьем дворе. Заглянул он туда, видит — стоит девушка, одетая как принцесса. А шум был оттого, что птицы не узнали ее, когда она надела женское платье, и подняли крик.
Пошел тогда работник к королю и сказал:
— Чудные дела творятся! Новый-то работник наш не мужчина, а женщина.
Король говорит:
— Как так женщина?
Работник говорит ему:
— Она была в платье, какого я сроду не видал, но платье это женское.
Король говорит:
— Буду за ней присматривать.
На следующую ночь король подстерег ее, когда она вышла одетая принцессой, и сказал:
— Поди-ка сюда. Зачем ты это делаешь?
Она ответила:
— Сейчас объясню, Ваше Королевское Величество.
Король спрашивает:
— Кто ты такая?
Она отвечает:
— Я принцесса. Я сказала отцу, что люблю его больше, чем соль, и он выгнал меня.
— Иди на кухню, — говорит ей король, — и приготовь обед.
И приказал ей сварить суп без соли, а к обеду пригласил отца принцессы.
Когда король-отец пришел, стали накрывать на стол.
Король-хозяин говорит:
— Прошу вас отобедать с нами!
Король-отец ему в ответ:
— С удовольствием!
Принцесса накрыла на стол, подала обед, а потом король велел ей встать против отца и смотреть на него.
Начали короли обедать. Король-отец ест суп через силу.
Хозяин его спрашивает:
— Что случилось, Ваше Величество, почему не кушаете?
— Скажу вам по чести, — отвечает король-отец, — суп совсем без соли.
Тогда хозяин говорит ему:
— Странно мне слышать от вас такие речи! Что вы дали бы, чтоб увидеть вашу дочь, которая любит вас больше, чем соль?
Король-отец отвечает:
— Корону!
Тогда к нему подвели дочь, король-отец узнал ее и крепко обнял.
Так король-отец нашел дочь и потерял корону.
Лентяи
Перевод М. Гурвица
наете ли вы, что раньше обезьян на земле не было? Да-да, не было тех самых обезьян, которые прыгают с ветки на ветку, смешат своими ужимками детей и с удовольствием лакомятся бананами, персиками и апельсинами!
Так вот, обезьян не было, и людям в одном селении оставалось так много фруктов, что очень скоро они растолстели и обленились. С каждым днем они становились все толще и толще, все ленивее и ленивее, и кончилось дело тем, что целыми днями они только лежали на солнце и ели фрукты. Единственное, чем они себя утруждали, так это подняться с земли, чтобы нарвать спелых плодов. Но в конце концов жители селения настолько обленились, что предпочитали подождать, когда фрукты созреют и сами упадут к ним в рот.
Никто из них и пальцем не хотел шевельнуть, чтобы убрать валявшуюся повсюду кожуру бананов, косточки персиков и апельсиновые зернышки. Кучи мусора громоздились вокруг, и на них слеталось множество мух, ос, жуков и всяких других насекомых.
Сначала лентяи спали спокойно. Жужжание насекомых даже убаюкивало их как колыбельная песня. Но скоро они так заросли грязью, что настали для них тяжелые времена. Их кусали слепни, жалили осы и пчелы, а некоторые жуки пребольно щипали и неприятно щекотали.
— Что же нам делать? — спрашивали лентяи друг у друга.
— Представляете, мне надо было поднять руку, чтобы отогнать муху, — жаловался один.
— А я должен был повернуть голову, чтобы согнать с носа пчелу, — плакался другой.
— Может, нам убрать банановую кожуру? — предложил третий.
— Или выкинуть подальше персиковые косточки? — спросил четвертый.
— И апельсиновые зернышки, — поддержал пятый.
— Это уж чересчур, — зашикали все остальные. — Такая работа нам не под силу.
— Все-таки надо что-то делать, — позевывая, сказала одна женщина.
— Ладно, что-нибудь когда-нибудь придумаем, — недовольно заворчали другие лентяи. — Только потом, а сейчас пора спать. Устали мы от этих разговоров.
И все дружно захрапели.
Так проходили недели, месяцы, годы. Перемен к лучшему не было. Для лентяев, разумеется. Но не для мух, ос, жуков и других насекомых. Все они за это время очень растолстели.
Как-то раз в селение забрел один незнакомец. Он неспешно переваливался на коротеньких ножках, волосы и борода у него были рыжие, а уши такие большие, что хлопали на ветру, словно пальмовые листья.
— Что это за место такое странное? — удивился незнакомец, когда шел в селение. — Столько мух, пчел, ос, жуков! За ними не разглядишь людей. А впрочем, я вижу, кто-то спит прямо на земле. Я даже слышу, как он храпит.
Незнакомец медленно обошел спящих лентяев и постарался никого не разбудить.
— Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, — вдруг сказал он. — Здесь развелось столько насекомых, потому что люди этого селения очень ленивы. Они не хотят даже пальцем пошевелить. Где уж им убрать за собой очистки от бананов, косточки от персиков и апельсиновые зернышки?!
Он подошел к кусту, срезал несколько ветвей, сделал из них веник и корзину и начал собирать в нее мусор.
Незнакомец работал до захода солнца, и все же ему удалось расчистить от мусора лишь крохотный участок земли.
В сумерки лентяи начали просыпаться — наступила пора ужинать.
Самый главный ленивец, Тера, повернул голову к своему слуге Куко:
— Что нового случилось у нас за день? Никаких происшествий не было, пока я спал?
Куко и сам провалялся весь день, поэтому он ответил:
— По селению ходит какой-то незнакомец. Он весь день работал — расчистил немного земли от банановой кожуры, персиковых косточек и апельсиновых зернышек.
— Работал? — в недоумении произнес Тера. — С чего бы незнакомцу здесь работать? Странно! Пожалуй, придется с ним поговорить.
— Хорошо, Тера, я передам ему твою просьбу.
Куко повернулся на другой бок к своему слуге Яне и сказал:
— Яна, Тера хочет поговорить с незнакомцем.
— Хорошо, Куко, я ему передам.
Яна повернулся на другой бок и сказал своему слуге:
— Пура, Тера хочет поговорить с незнакомцем.
— Хорошо, Яна, я ему передам, — сказал Пура и повернулся на другой бок к своему слуге, чтобы тот передал волю Теры дальше.
Вот таким путем до незнакомца дошла весть о том, что Тера хочет с ним поговорить.
— Я с удовольствием побеседую с вашим вождем, — сказал незнакомец, поставил корзину на землю и подошел к Тере.
— Кто ты такой? — спросил Тера. — И что это ты работаешь как заведенный? Мне рассказали, что тебе удалось расчистить кусочек земли в нашем селении от мусора.
— Да, я смог убрать совсем немного. — И незнакомец погладил свою рыжую бороду. — Так что работа предстоит большая. Все селение завалено очистками бананов, косточками персиков и зернами апельсинов. Хижины ваши заросли грязью и разваливаются от ветхости. Одежда давно истлела и расползлась по швам.
— Да, так оно и есть, — зевнул Тера. — Мы слишком растолстели и обленились, чтобы работать.
— Я и сам вижу, — сказал незнакомец. — Ничего, я справлюсь с работой и без вашей помощи.
— Ты сможешь все сделать один? — недоверчиво спросил Тера.
— Я прослежу, чтобы работа была сделана, — уклончиво ответил незнакомец.
— Делай, что хочешь. Я устал от разговора с тобой. У меня уже глаза слипаются.
Тера повернулся на другой бок и в тот же миг захрапел.
Незнакомец вернулся на маленький клочок земли, который он очистил от мусора, ловко срезал несколько веток с деревьев и стал из них что-то мастерить.
— Так-то ты работаешь? — сказал ему один из лентяев. — Да ты такой же ленивец, как и мы!
Незнакомец пропустил замечание мимо ушей, а сам что-то ловко вырезал из веток. Всю ночь напролет трудился он. К восходу солнца рядом с ним на земле стояло пятьсот деревянных фигурок.
Когда утром жители селения проснулись и увидели фигурки, они стали громко смеяться.
— Что за пустая трата времени! Ну не глупец ли ты? Мы отдыхаем, а ты вырезаешь и вырезаешь никому не нужные фигурки!
— Мои фигурки совсем не такие ненужные, как вам кажется, — терпеливо объяснил незнакомец. — Скоро вы в этом убедитесь.
Он встал во весь рост, простер руки над фигурками, произнес волшебное заклинание, и тут же одна из фигурок поднялась на ноги. За ней — другая, третья, четвертая… Через несколько мгновений все пятьсот фигурок стояли ровно в ряд.
При виде такого удивительного зрелища лентяи застыли в изумлении.
— Люди селения! — громко обратился к ним незнакомец. — Все вы растолстели и обленились, никто не хочет работать. Поэтому я создал для вас целую армию слуг. Они будут убирать мусор, чистить и обновлять хижины, чинить вашу одежду. Словом, будут делать все, что нужно.
— Ура! — закричали лентяи. — Теперь можно спокойно спать.
Незнакомец повернулся к деревянным фигуркам и сказал:
— У каждого из вас будет своя работа.
И отправил нескольких из них на охоту, других — убирать мусор, третьих — привести в порядок жилища.
Жители селения были очень довольны. Теперь целыми днями, пока они грелись на солнышке, деревянные слуги без устали за них работали.
Прошло много времени. Как-то раз одна ленивица поднялась с земли и сказала:
— Пожалуй, сегодня я сама что-нибудь поделаю. Пойду подмету пол в хижине.
Но слуга-подметальщик тут же со всех ног бросился в ее хижину с веником в руках, и, когда женщина подошла к лачуге, на полу не было ни соринки, ни пылинки.
— Мне тоже хочется что-нибудь сделать, — сказал другой лентяй. — Пойду-ка я вычешу козла.
И опять — к его приходу все уже было сделано.
— А я, пожалуй, искупаю малыша, — поднялась с постели молодая женщина.
И здесь ее опередил слуга — чистый, опрятный малыш уже лежал в колыбельке.
Лентяев все сильнее и сильнее охватывало непонятное беспокойство. Они и рады бы потрудиться, да никакой работы не остается — все переделали слуги.
Тогда собрались лентяи все вместе и пошли к незнакомцу.
— Чем вы недовольны? — удивился незнакомец, а сам продолжал вырезать фигурки. — Слуги плохо работают? Ну, ничего. Я вырезал для вас еще пятьсот слуг.
— Хватит! Не надо нам больше твоих слуг! — закричали лентяи. — Мы сами хотим все делать!
Незнакомец молча мастерил фигурки.
Тогда лентяи обратились к Тере.
— Скажи, вождь, что нам делать? — просили они. — Надо же нам чем-нибудь заняться!
Тера внимательно следил за целой армией слуг, которые без устали сновали взад-вперед.
— Честно говоря, я и сам не знаю, как быть, — сказал он. — Ведь теперь у нас в селении слуг больше, чем нас самих. Вот что я предлагаю. Давайте переберемся на другое место. Здесь нам больше делать нечего, а на новых землях мы хоть хижины себе построим заново.
— Правильно! — крикнул один из лентяев. — И воду будем себе носить!
— И собирать фрукты! — добавил другой.
— И убирать мусор! — вставил третий.
— Отлично, — сказал Тера и поднялся на ноги. — Сейчас же отправляемся в путь.
Собрали лентяи небогатые свои пожитки и перебрались на новое место. А старое селение оставили деревянным слугам.
Тем временем незнакомец все мастерил и мастерил свои фигурки. Скоро их стало полным-полно. Конечно, когда лентяи перебрались на новое место и зажили там как все нормальные люди, надобность в слугах у них отпала. И тут встал вопрос: что же делать с бесчисленными деревянными фигурками?
Скоро фигурки перессорились из-за того, что никак не могли поделить, кому чем заниматься. Тогда решили они переселиться на деревья. Через некоторое время они покрылись шерстью, научились лихо перелетать с дерева на дерево, ловко цепляться за ветки длинными, гибкими хвостами.
Вот так и появились в Колумбии обезьяны. А незнакомец все вырезает и вырезает свои деревянные фигурки…
Четыре Хуана
Перевод М. Гурвица
ысоко в горах жили четыре брата. Каждого из них звали Хуан. Пока они были маленькими, это было даже удобно — стоило матери позвать одного, как сбегались все четверо сыновей. Но когда они подросли, с именем надо было что-то делать: зовешь одного Хуана, а откликается другой.
Тогда решили братья называть себя Хуан Первый, Хуан Второй, Хуан Третий и Хуан Четвертый. Со временем люди все чаще стали пропускать имя, называли их просто Первый, Второй, Третий и Четвертый.
Братья много работали, хоть труд их был нелегким. Они пахали землю, засевали ее, убирали урожай, складывали зерно в мешки. Но сколько братья ни работали, все равно жили в большой нужде.
Как-то раз все четыре Хуана побросали свои мотыги посреди поля и в один голос сказали:
— Хватит нам жить в нищете. Работаем от зари до зари, а все в бедняках ходим. Давайте пойдем искать какие-нибудь сокровища, вот и разбогатеем.
Так они и сделали. На следующее утро с котомками за плечами отправились братья бродить по свету. Сначала пошли они на север и дошли до озера Титикака. Сделали братья плот и поплыли на другой берег озера. Высадились там и пошли дальше на восток, в сторону Анд.
Перешли они высокие горы и углубились в сельву. К этому времени котомки их опустели — все запасы подошли к концу. Животы Хуанов подвело от голода. Тогда они потуже затянули пояса и продолжали путешествие. Но скоро от голода стали они терять силы. Наконец увидели братья апельсиновое дерево. Взобрались на него и нарвали спелых плодов.
— Никогда не ел таких сочных, сладких апельсинов, — сказал Хуан Первый, и все три брата с ним согласились.
Наелись братья и прилегли под дерево отдохнуть.
Хуан Первый стал разглядывать карту, на которой был помечен их путь.
— Еще немного на восток, — сказал он, — а потом повернем на юг.
Он взглянул на братьев и вдруг застыл в изумлении. Потом губы его растянулись в широкой улыбке. Лица братьев тоже выражали удивление. Еще бы! У всех на щеках, на лбу и даже на ушах выросли густые черные волосы!
Не на шутку перепугались братья.
— Почему наши лица заросли волосами? — удивился Хуан Второй.
— Что с нами случилось? — отозвался Хуан Третий.
Первый и Четвертый Хуаны помолчали немного, потом Четвертый взглянул на дерево, под которым они сидели, и воскликнул:
— Я знаю, в чем дело! Наверное, апельсины, которые мы съели, волшебные.
Братья с ним согласились.
— Как же нам от этих волос избавиться? — сказал Хуан Третий.
— Тут уж ничего не поделаешь, — вздохнул Хуан Четвертый, — пошли дальше. А волосы, может, сами дорогой выпадут.
Перед тем как двинуться в путь, братья все-таки наполнили котомки волшебными апельсинами. Кто знает, вдруг пригодятся!
Закинули братья котомки за плечи и двинулись дальше. К вечеру снова стал их одолевать голод. Но апельсины они есть не решались.
— Давайте поищем что-нибудь другое, — предложил Хуан Четвертый.
В этот самый момент к ногам его упал персик. Братья взглянули вверх и увидели, что стоят под персиковым деревом. Четыре Хуана переглянулись и сорвали по персику.
Откусили по кусочку и ждут — ну как случится что-нибудь необычное? И вправду! Волосы на их лицах выпали. Значит, персики тоже были волшебными, поняли они. От апельсинов волосы вырастали, а от персиков — выпадали.
Братья наелись персиков, загрузили ими котомки и пошли дальше.
На следующее утро спустились братья с гор в долину. Смотрят — замок стоит.
— Пойдем и спросим, — предложил Хуан Первый, — не приютят ли нас на ночь? А утром снова отправимся в путь.
Поднялись братья по ступенькам и подошли к входу в замок.
— Смотрите, дверь не заперта, — сказал Хуан Второй.
— Странно, — подтвердил Хуан Третий, — с чего бы это те, кто живет в замке, оставляют дверь открытой?
Братья отворили дверь и увидели огромный зал с высокими-высокими стенами.
— Такой огромный замок, а не видно ни души, — удивился Хуан Первый.
— Странно, — согласились братья.
Вошли в замок.
— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул Хуан Третий, но ответом ему было лишь эхо.
Братья пошли дальше, смотрят — стоит стол со всякими яствами. Накрыт на четырех человек.
— Ну и ну! — изумился Хуан Первый.
— Неужели нас здесь кто-то ждал? — удивился Хуан Второй.
— Какое это имеет значение, когда хочется есть? — спросил Хуан Третий.
— Садимся за стол! — предложил Хуан Четвертый.
Так они и сделали.
С превеликим удовольствием наелись братья всяких вкусных вещей, которыми их угощали неизвестные хозяева, и встали из-за стола. В конце огромного зала увидели они небольшую дверь.
Открыли ее и очутились в спальне с четырьмя застеленными кроватями. Через пять минут четыре Хуана спали крепким, крепким сном.
Проснулись братья от того, что почувствовали на себе чей-то взгляд. До слуха их долетело странное хихиканье. Братья встали с постелей и увидели, что в дверях стоят четыре девушки.
— Мы рады приветствовать вас в нашем замке, — сказала одна из них.
Остальные трое кивнули в подтверждение ее слов.
— Кто вы? — спросили четыре Хуана в один голос.
— Нас зовут Хуанитами, — отвечали девушки. — Мы сестры-принцессы. Отец наш — король, оставил нас жить в этом замке, пока не появятся наши женихи. Отец строго-настрого наказал нам выйти замуж только за тех, кто докажет, что этого достоин.
— А как же это можно доказать? — удивился Хуан Второй.
— Наши женихи должны суметь целый год сохранить у себя некоторые вещи, — объяснила Хуанита Первая.
— Что же это за вещи?
— У меня волшебный кошелек, полный золотых монет, — сказала Хуанита Первая. — Сколько их оттуда ни возьмешь, он всегда остается полным.
— У меня скатерть-самобранка, — сказала Хуанита Вторая. — Не успеешь расстелить ее на столе, он сразу же будет уставлен всякой снедью.
— У меня, — сказала Хуанита Третья, — волшебная ткань, от которой сколько ни отрежешь, она меньше не станет.
— А у меня, — сказала Хуанита Четвертая, — шапка-невидимка. Стоит ее надеть, тут же станешь невидимым.
Четыре Хуана переглянулись между собой, потом посмотрели на четырех Хуанит. Как прекрасны эти девушки!
— Может быть, мы смогли бы стать вам достойными мужьями? — спросили братья.
Девушки смутились, но дали согласие испытать юношей.
После завтрака вручили они свои бесценные сокровища братьям.
Хуан Первый получил волшебный кошелек, Хуан Второй — скатерть-самобранку, Хуан Третий — волшебную ткань, а Хуан Четвертый — шапку-невидимку.
Братья пообещали вернуться через год, распрощались с принцессами и двинулись в путь.
Скоро они вышли за пределы родного королевства и остановились в первом же селении. На постоялом дворе этого селения братья решили пожить и через год вернуться к своим невестам.
Прошло несколько месяцев, и хозяин постоялого двора заподозрил что-то неладное.
— Интересно, — сказал он как-то своей жене, — где эти братья берут золотые монеты, когда платят нам за жилье? Они вроде бы нигде не работают.
— А я не могу понять, — отвечала жена, — что они едят. Ведь с нами они никогда не обедают. А где они берут материал для своих прекрасных костюмов?
Вот как-то ночью подкрался хозяин на цыпочках к комнате братьев и стал подглядывать в замочную скважину.
Сначала братья разложили на столе скатерть, и тут же стол стал ломиться от роскошных блюд и напитков. Но сколько братья ни ели, еды на столе не становилось меньше!
Потом они расстелили на столе кусок ткани, стали отрезать от нее куски, а ткань меньше не становилась!
Но и этого мало! Один из братьев вынул кошелек, отсчитал каждому по несколько золотых монет, и — чудо из чудес! — кошелек остался полон!
А под конец последний брат надел свою шапку и стал невидимкой!
Спустился хозяин постоялого двора вниз к жене и все ей рассказал. Наутро о чудесах, которые творились у четырех братьев, знали все жители селения.
На следующий день король той земли пригласил их к себе на обед.
Уселись братья за одним столом с королевой и королем и обвели взглядом обеденный зал.
«Какой большой зал, — подумал Хуан Первый. — Но все-таки меньше того, что во дворце четырех Хуанит».
— Вы бывали когда-нибудь раньше во дворце? — спросил братьев король, как будто прочел мысли Хуана Первого.
Братья в ответ кивнули, но рассказывать ничего не стали, не желали, видно, прослыть хвастунами.
— Я слышал, — сказал король, — что у вас есть волшебный кошелек, который остается полон, сколько бы монет из него ни взяли.
— Это правда, — кивнул Хуан Первый.
— Не может такого быть! — воскликнул хитрый король.
Тогда Хуан Первый вынул кошелек из кармана и положил на стол. Глаза короля так и загорелись от жадности. Схватил он кошелек и давай выгребать монеты. Выгребает, выгребает, а волшебный кошелек все полон! Тут король возьми и засунь его в карман мантии.
«Король, конечно, положил мой кошелек к себе в карман по ошибке, — подумал Хуан Первый. — И обязательно вернет его мне».
Тем временем королева обратилась к Хуану Второму:
— Слышала я, что есть у вас скатерть-самобранка. Стоит ее разложить на столе, и тотчас появляются всякие яства.
— Так оно и есть, — отвечал ей Хуан Второй.
Вынул скатерть-самобранку и разложил на королевском столе.
— А свежие фрукты? — спросила королева.
— Конечно, — сказал Хуан Второй. — Скатерть-самобранка, дай-ка нам свежих фруктов!
Тут же на столе появились блюда с бананами, виноградом, арбузом и персиками.
— Ну и чудо! — изумилась королева.
Она внимательно следила за тем, как все лакомились фруктами, но как только со стола исчез последний персик, она схватила скатерть, аккуратно ее сложила и засунула в широкий рукав своего бархатного платья.
«Ничего, — подумал Хуан Второй. — Королева, конечно, взяла себе мою скатерть-самобранку по ошибке. И обязательно вернет ее мне».
— Вы очень нас позабавили своими вещицами, — радовался король. — Нет ли у вас еще чего-нибудь интересного?
Тогда Хуан Третий вынул из кармана волшебную ткань.
— От этой чудесной материи можно отрезать сколько угодно кусков, — сказал он, — меньше она не станет.
— Не может быть! — воскликнули король с королевой.
— Смотрите!
И Хуан Третий стал резать ножницами волшебную ткань, но, сколько ни резал, меньше она не становилась.
— Дай мне ножницы, — сказала королева. — Я сама хочу попробовать. Действительно, сколько ее ни режь, меньше она не становится!
Королева быстро свернула волшебную материю и засунула ее в другой широкий рукав своего бархатного наряда.
«Ничего, — решил про себя Хуан Третий. — Королевы часто бывают рассеяны. Перед уходом она обязательно вернет мне волшебную ткань».
Теперь король повернулся к Хуану Четвертому.
— А ты что можешь нам показать? — спрашивает.
— Есть у меня одна чудесная вещица, — улыбнулся Хуан Четвертый. — Это шапка-невидимка. Стоит ее надеть, как сразу же становишься невидимым.
— Не может такого быть! — снова вскричали король с королевой.
— Смотрите! — сказал Хуан Четвертый и надел шапку.
В тот же миг он исчез. Снял шапку — все снова его увидели.
— Какое чудо! — восхитился король. — Можно мне примерить твою шапку?
— Пожалуйста, — ответил Хуан Четвертый и передал волшебную шапку королю.
Раз! И король исчез. И волшебный кошелек вместе с ним.
«Ничего, — подумали братья. — Сейчас он снова появится».
Королева тем временем приказала слуге:
— Принеси-ка нам на стол горячий напиток.
Слуга вернулся с подносом в руках, на котором стояли чашки с горячим какао. Королева поднесла чашку к губам, но пить не стала, а четыре брата отхлебнули из своих чашек и тотчас забылись глубоким сном.
Проснулись они лишь на следующее утро, и не в королевском дворце, а в своей комнате на постоялом дворе.
Хуан Первый зевнул, потянулся и сказал:
— Мне приснился дурной сон. Король с королевой…
— Пригласили нас во дворец, — перебил его Хуан Второй.
— На обед, — продолжил Хуан Третий.
— И отняли у нас все драгоценные вещи, которые подарили нам Хуаниты, — закончил Хуан Четвертый.
Братья вскочили с постелей. Всем им никак не мог присниться один и тот же сон! Значит, это вовсе не сон!
Оделись они побыстрее и пошли во дворец.
— Нам нужно видеть короля, — сказал Хуан Первый королевскому стражнику.
Тот только головой покачал.
— Скажи королю, что его ждут четыре Хуана, — добавил Хуан Второй.
Стражник снова отрицательно покачал головой и прикрикнул на братьев:
— Уходите отсюда вон! Не то велю бросить вас в темницу.
Вернулись четыре Хуана на постоялый двор несолоно хлебавши.
— Теперь ясно, что нас просто надули, — сказал Хуан Первый.
И братья с ним согласились.
Стали они думать, как вернуть дары четырех Хуанит. Думали, думали и придумали.
Хуан Третий покрасил себе волосы и приклеил усы, надвинул на глаза широкополую шляпу, накинул на плечи старый плащ, взял корзину и положил в нее волшебные апельсины — те самые, от которых все лицо зарастало густыми черными волосами.
Пришел Хуан Третий к королевскому дворцу и давай кричать:
— Апельсины! Вкусные, сочные апельсины! Продаю сладкие апельсины!
Услыхал стражник про апельсины и позвал служанку. Велит ей узнать, не желает ли король отведать сочные, сладкие апельсины.
Через несколько минут служанка вернулась.
— Почем апельсины? — спрашивает.
— Королю с королевой отдаю их задаром, — ответил торговец.
Забрала служанка всю корзину, а Хуан Третий вернулся к братьям.
Долго ждать им не пришлось. Через несколько дней на главной площади было вывешено такое объявление: Король с королевой полкоролевства пожалуют тому, кто излечит их от неведомого недуга.
Теперь уж Хуан Четвертый оделся бедным рыбаком и подошел к воротам дворца с двумя волшебными персиками в кармане.
— Я пришел излечить короля и королеву от тяжкого недуга, — сказал он стражнику.
— Проходи! Король с королевой приказали не мешкая пропускать каждого, кто возьмется им помочь.
Провел слуга Хуана Четвертого в тронный зал. При виде коварных обманщиков, короля с королевой, Хуан крепился изо всех сил, чтобы не рассмеяться. Еще бы! Король и королева сидели на высоком троне, а волосы с их лиц спускались до самого пола.
— Поторопись, рыбак, — сказал король. — Вылечи нас, и полкоролевства твои!
— Не нужно мне вашего королевства, — сказал Хуан Четвертый. — Я хочу получить то, что принадлежит мне по праву. Мне и моим братьям.
Скинул он одежду рыбака и пристально посмотрел королю в глаза.
— Ах, это ты! — воскликнул король. — Сейчас же убирайся!
— Нет, нет! — взмолилась королева. — Что угодно, лишь бы избавиться от этих ужасных волос!
— Ну, ладно, — согласился король. — Исцели нас, и получишь свои вещи.
— Нет, — ответил Хуан Четвертый. — Я вам не верю. Сначала отдайте вещи, которые вы у нас отняли.
Королю ничего не оставалось, как согласиться. Хлопнул он в ладоши и велел слугам принести волшебные вещи четырех братьев.
Как только Хуан Четвертый их получил, он дал королю с королевой по чудесному персику и вернулся на постоялый двор.
С тех пор четыре Хуана берегли подарки Хуанит как зеницу ока, никому больше не давали себя провести.
Прошел год, и вернулись они во дворец к невестам, а потом сыграли пышную свадьбу.
Жили они со своими женами долго и счастливо.
У каждого Хуана с Хуанитой родилось много детей. Всех мальчиков звали Хуанами, а всех девочек — Хуанитами. То-то было веселья в их огромном замке!
Замок Флор де Лис
Перевод М. Гурвица
или некогда старик со старухой. Было у них небольшое поле, и работали они от зари до зари не покладая рук. Жил с ними их внук — Мануэль. Ни отца, ни матери у него не было, и добрые старики души во внуке не чаяли, баловали его как могли.
Как-то утром позвала бабушка Мануэля, дала ему корзину с луком и сказала:
— Сходи, внучек, в село, продай лук. А на вырученные деньги купи какой-нибудь снеди.
Взял Мануэль корзину и пошел на рынок. Немного не доходя до села видит он, что мальчишки бьют палками собаку. Сердце у Мануэля было доброе, и он сказал мальчишкам:
— За что вы собаку мучаете?
— А твое какое дело? — ответили они. — Хотим бить и бьем.
— Отдайте ее мне, — предложил Мануэль. — А я вам за нее свой лук отдам.
Мальчишки согласились.
Мануэль вернулся домой с собакой и рассказал обо всем бабушке. Старушке, конечно, стало обидно, что лук не удалось продать, но делать нечего — пошла она снова на огород, нарвала охапку всякой зелени и дала Мануэлю.
— Сходи, внучек, на рынок еще раз. Да смотри не делай больше глупостей. Своих животных не знаю, чем кормить, а ты еще собаку привел.
— Кто знает, бабушка, — ответил Мануэль, — может, она на что-нибудь и сгодится. Если бы ты видела, как били ее злые мальчишки, ты бы тоже не оставила ее в беде.
Снова пошел Мануэль в село, смотрит, а злые мальчишки хлещут прутьями кота.
— Зачем вы мучаете кота? — спросил он. — Берите всю мою зелень, а его мне отдайте.
Взял Мануэль кота на руки и вернулся домой.
Увидела бабушка, что внук вернулся домой без еды и без денег, зато с котом на руках, и не на шутку рассердилась.
— Да что же это ты делаешь! — всплеснула она руками. — В доме есть нечего, а ты все тащишь и тащишь всякую живность!
— Бабушка, — сказал Мануэль виновато, — не мог я спокойно смотреть, как мальчишки мучали котика.
Погоревала, погоревала бабушка и успокоилась. Пошла опять в огород и накопала картошки.
— Вот что, Мануэль, — сказала она, — если тебе снова в голову взбредет какая-нибудь чепуха, я расскажу обо всем дедушке, и он тебя накажет.
Взял мальчик картошку и пошел в село. Но на том же самом месте увидел он, что злые мальчишки мучают ужа. Отдал он им картошку в обмен на ужа и, счастливый, пошел домой. Но по дороге случилась у Мануэля беда: уж выскользнул из рук и уполз под большой камень у подножья утеса.
— Что же мне теперь делать? — загрустил мальчик. — Как же я вернусь домой без картошки и без покупок, с пустыми руками? Бабушка рассердится на меня, а дедушка накажет.
Подумал мальчик и решил отодвинуть большой камень, под который заполз уж. Камень был очень тяжелый, но когда Мануэль все-таки его отодвинул, ему открылся подземный ход. Ход круто уходил вниз, под самое основание скалы. Решил Мануэль спуститься в пещеру и отыскать там ужа. Мальчик срезал длинную, гибкую лиану, один конец привязал к камню, ухватился за другой и стал спускаться в глубь пещеры.
Сначала он ничего не мог разглядеть, так темно было под землей. Но когда глаза привыкли к мраку, Мануэль заметил узкий, длинный проход. Мальчик согнулся и долго шел по этому коридору, пока путь ему не преградила закрытая дверь. Она была незаперта. Мануэль отворил дверь, вошел в комнату и увидел там девушку удивительной красоты.
— Кто ты? — спросила она. — Как сюда попал? Уходи скорее, а то приползет мой отец — уж и убьет тебя, если здесь увидит.
— Вот здорово! — обрадовался мальчик. — Это же мой уж. Я выменял его у злых мальчишек на картошку. Если бы не я, они затоптали бы его насмерть. Он-то мне и нужен. Без него бабушка на меня рассердится, а дедушка накажет. Так где же он?
— Он здесь, в этой комнате, за семью замками, — ответила девушка.
— Дай мне, пожалуйста, ключи от них, — попросил Мануэль.
— Нет, оставь его лучше в покое. Ему сегодня и так досталось. Он приполз домой чуть живой. Бедный мой отец! Не трогай его, а взамен я дам тебе волшебное зернышко. Оно исполнит любое твое желание.
Взял Мануэль зернышко, распрощался с девушкой и пошел обратно. Вылез из пещеры и подумал:
— А вдруг девушка меня обманула? Ну-ка, проверим! Зернышко, зернышко, дай-ка мне поесть, что короли не едали!
Только он произнес эти слова, тут же встал перед ним стол с роскошными яствами и редкостными напитками.
Отведал мальчик понемногу от каждого блюда и поспешил домой.
А дедушка с бабушкой лежат на соломенных тюфяках в своей ветхой хижине и дрожат от холода и голода. Вынул Мануэль зернышко и сказал:
— Зернышко, зернышко, дай нам поесть, что короли не едали!
Тут же, откуда ни возьмись, появился богато накрытый стол со всякими блюдами, которых старики отродясь не видывали. Наелись они до отвала и заснули — сытые и счастливые.
На заре поднялся Мануэль с постели, вышел из лачуги и вынул из кармана волшебное зернышко.
— Зернышко, зернышко, — шепнул он, — сделай так, чтобы на нашей земле росли самые лучшие фрукты! Чтобы в нашем загоне стало тесно от быков, коров, овец и лошадей! Чтоб были у нас и куры, и гуси, и утки, и павлины!
Тут же выросли из земли прекрасные деревья со спелыми плодами, замычали в загоне коровы, заблеяли овцы, заржали кони. По всему двору слышалось кудахтанье кур, гоготанье гусей и кряканье уток, пронзительно кричали павлины.
Проснулись старик со старухой — ничего понять не могут.
— Старик, — говорит старуха, — не хватало нам только, чтоб скотина со всей округи забрела на наше поле и вытоптала посевы. Одевайся, пойдем поглядим, что там на дворе делается.
Оделись они, вышли во двор, смотрят по сторонам — диву даются. Растут в саду деревья с плодами, в загонах полно скота и птицы, даже у кошки с собакой, что их внук подобрал, свои будки стоят.
Обернулись они и глазам своим не поверили: на месте лачуги стоит новый, крепкий дом, такого богатого во всей округе не сыщешь.
Тут подошел к старикам Мануэль и говорит:
— Милые мои бабушка с дедушкой, все это — ваше. Хоть на старости лет поживите в достатке, не знайте ни в чем нужды.
С тех пор зажили старики с внуком в радости и довольстве.
Шло время. Мануэль из мальчика превратился в статного юношу. Добрый был человек. С бедняками — щедр, с друзьями — великодушен. Слава о нем шла по всей округе.
Как-то раз король той страны решил устроить бал. В честь дочери, которую хотел выдать замуж. Красивая, умная была принцесса. Съехались на бал короли и принцы из ближних и дальних земель.
Мануэль тоже решил счастье попытать. Взял он волшебное зернышко и сказал:
— Зернышко, зернышко, сделай так, чтобы прямо перед королевским дворцом стоял мой собственный. Пусть богатством и роскошью он превзойдет королевский! Пусть будет у меня сотня слуг в ливреях, пышных, как генеральские мундиры.
Тут же возник перед королевским дворцом прекрасный замок, и назывался он Флор де Лис. Не было в мире равного ему по красоте и величию. Там Мануэль и поселился.
На другой день король давал бал. Все только и говорили, что о чудесном замке и его хозяине. В самый разгар бала в королевский дворец вошел Мануэль, а разодет он был богаче всех самых знатных господ. За ним шли слуги и несли драгоценные подарки королю и его дочери. А было подарков больше, чем одарили короля все другие гости, вместе взятые.
— Он будет моим зятем! — провозгласил король.
В тот же день Мануэль с принцессой обручились.
Но принцесса любила не Мануэля, а одного королевского слугу. Как только Мануэль уходил с собакой и котом на охоту, она бежала к своему возлюбленному и проводила с ним все свободное время.
Как-то раз хитрый слуга посоветовал принцессе разузнать, откуда взялся у ее суженого замок Флор де Лис. Принцесса притворилась, что любит Мануэля без памяти, была с ним ласкова и внимательна и все выпытывала и выпытывала его тайну, а когда Мануэль рассказал ей о волшебном зернышке, попросила:
— Оставь мне это зернышко, когда пойдешь на охоту. Хочу у него попросить всяких безделушек!
Отдал Мануэль ей волшебное зернышко, только предупредил, чтобы она берегла его как зеницу ока, и пошел на охоту. А когда вернулся, увидел, что прекрасный замок Флор де Лис исчез, будто его и не было.
Разгневался король.
— Где моя дочь? — кричит. — Куда девался замок Флор де Лис?
Откуда Мануэлю было знать, что сталось с замком Флор де Лис, пока он охотился? Поведал он королю о разговоре с принцессой и о том, что отдал ей волшебное зернышко.
— Ах, так! — вскричал разгневанный король. — Значит, моя дочь обручилась с колдуном?
Кликнул он стражников, приказал им бросить Мануэля в темницу, а ему дал три дня срока, чтобы вернуть принцессу и замок Флор де Лис.
— Не сделаешь этого, велю отрубить тебе голову — никакое колдовство тебя не спасет, — добавил король.
Вот беда так беда! Загрустил Мануэль, не знает, что делать.
Тут собака и говорит коту:
— Надо нам вызволять хозяина из неволи. Помнишь, как спас он нас от злых мальчишек?
Юркнул кот в решетчатое оконце темницы и спрыгнул прямо на руки Мануэлю.
— Как нам тебя спасти? — спрашивает.
— Отыщите замок Флор де Лис и отнимите у коварной принцессы волшебное зернышко. Да поспешите, жить мне осталось всего три дня.
— Пойдем искать по свету этот проклятый замок, — решили кот и собака.
И отправились в путь. Шли, шли и дошли до земли, где жили одни крысы. Кот не удержался, поймал нескольких и съел. Но пес был очень недоволен поведением кота — нечего, мол, отвлекаться на безделье.
Потом пришли кот с собакой в кошачье королевство. Нашел пес кошачьего короля и спрашивает:
— Не знаешь ли ты, где сейчас находится замок Флор де Лис?
Кошачий король созвал всех своих подданных и спросил про замок Флор де Лис. Но никто не знал, где его искать.
Отправились кот с собакой дальше и на следующее утро дошли до обезьяньего королевства. Собрал обезьяний король всех своих подданных, но они тоже не знали, где искать замок Флор де Лис.
Приуныли кот с собакой, не знают, что дальше делать. Тут обезьяний король им и говорит:
— Что-то я не вижу одного своего подданного. Подождите немного, может, он знает, где стоит этот замок.
— Ладно, — говорят кот с собакой, — подождем.
Скоро вернулась обезьяна, которую они дожидались. Обезьяний король и спрашивает:
— Не знаешь, где теперь замок Флор де Лис?
— Как не знать, — говорит обезьяна. — Я только что оттуда.
Приказал ей тогда король проводить кота с собакой к замку, и к исходу второго дня добрались они до замка Флор де Лис.
— Не знаешь, где хранит принцесса волшебное зернышко, когда спит? — спрашивает собака у обезьяны.
— Знаю, — говорит обезьяна, — во рту.
Взобрался кот по стене в замок, тихонечко отворил дверь в опочивальню принцессы и давай кончиком хвоста щекотать принцессин нос. Принцесса чихнула, зернышко и выскочило у нее изо рта.
Подхватил пес волшебное зернышко и стремглав бросился из замка, а за ним припустились кот с обезьяной.
Добежали звери до реки — пришлось переправляться. Тут собака и обронила волшебное зернышко. Всю ночь ныряли звери в речную глубину — искали, искали зернышко, да так и не нашли.
Выплыли они на берег и увидели, как рыбак вытаскивает рыбу из невода. Купили у него большущую рыбину, чтобы позавтракать, разорвали на части, а из ее брюха вывалилось волшебное зернышко. Пес с котом даже подскочили от радости.
Распрощались они с обезьяной, поблагодарили ее за помощь и отправились в обратный путь.
Прошли немного, и говорит собака коту:
— Не поспеем к сроку — отрубят нашему хозяину голову. Что делать?
— А ты попроси у зернышка, чтобы оно во мгновенье ока перенесло нас к нему, — отвечает кот.
Только пес произнес заветные слова, как очутились они в темнице Мануэля. Вот уж все обрадовались! Кот с собакой рассказали хозяину о своих приключениях. А Мануэль и просит у зернышка:
— Зернышко, зернышко, не хочу я больше знать коварную обманщицу принцессу, перенеси меня с котом и собакой в пещеру ужа. Помнишь, я спас его от злых мальчишек? Хочу я жениться на его красавице дочке.
Тут же очутились они втроем в пещере ужа.
Через несколько дней женился Мануэль на принцессе — дочери короля-ужа. Народу на свадьбу собралось видимо-невидимо. Счастливые жених и невеста стали мужем и женой. Они дожили до глубокой старости и всю жизнь были так счастливы, как бывает только в сказках.
Бланкафлор
Перевод М. Бородицкой
асскажу вам одну историю. Хоть я и не мастер рассказывать, зато вы мастера слушать.
Жил-был один человек, и умел он колдовать. И был другой человек, который страсть как любил играть в карты. Вот однажды встретились эти двое и сели играть. И тот, что был колдун — его звали дон Хуан, — все время выигрывал. Дон Педро — так звали второго — сперва проиграл ему все свои деньги, потом колечко с пальца, потом булавку из галстука, потом другие вещи — пока наконец уж и проигрывать стало нечего.
Тогда дон Хуан говорит:
— Хочешь, сыграем на твою жизнь? Может, еще отыграешься!
«Эх, была не была!» — подумал дон Педро и согласился. Но ему опять не повезло! Проиграл и эту ставку.
— Теперь ты мой! — сказал дон Хуан. — Будешь мне служить. Справишься с работой — отпущу тебя с миром, а не справишься — не взыщи.
— Что ж, я готов, — говорит дон Педро. — Когда начинать?
— Мне не к спеху, — отвечает колдун. — Как надумаешь, так и приезжай. Вот тебе мой конь, он дорогу знает.
Захохотал и исчез.
Побрел было дон Педро домой, а конь следом идет. И какая-то вдруг тоска его одолела: так и тянет, так вот прямо и тянет поскорей попасть к дону Хуану! Колдовство, да и только.
Сел он на коня и глазом не успел моргнуть, как очутился в незнакомом месте, перед воротами старинного замка.
Навстречу ему вышел сам дон Хуан, похвалил за расторопность и кликнул свою дочку, чтоб она свела гостя наверх и показала, где ему ночевать.
Дочь колдуна была красивая девушка по имени Бланкафлор — что значит «Белый Цветок».
А надо вам сказать, что и дон Педро был молод и хорош собой. И, как водится, они приглянулись друг другу.
— Знаешь что, — сказала девушка дону Педро, — мой отец задумал тебя погубить! Будь начеку! Утром я подам тебе к завтраку горячего шоколаду. Отец приказал подмешать туда жгучее зелье: пока пьешь — оно не чувствуется, а после как огонь разгорается в желудке и может спалить дотла. Так ты потихоньку подсыпь в чашку вот этот холодильный порошок. А когда отец спросит: «Не горячо ли вам, дон Педро?», отвечай: «Спасибо, в самый раз».
Вот наступило утро. За завтраком хозяин спрашивает дона Педро, не горяч ли, мол, шоколад.
— Спасибо, — отвечает дон Педро, — в самый раз как я люблю!
А сам уж, конечно, все сделал, что Бланкафлор велела.
Удивился колдун.
— Ну, — говорит, — хорошо! Вот тебе мое первое задание. Покойная бабушка моя еще в девицах каталась на лодке да обронила в море золотой перстень. Ты мне эту драгоценность фамильную отыщи и принеси! А иначе не видать тебе свободы.
Вышел дон Педро за дверь, идет мрачнее тучи. А там уже Бланкафлор его поджидает.
— Не горюй, — говорит, — все обойдется! Пойдем на берег, я обернусь русалкой, и хоть все дно морское обшарю, а перстенек прабабкин тебе сыщу!
Так они и сделали. Вечером приходит дон Педро к хозяину и подает перстень. Тот самый, золотой, старинный, двести лет под водой пролежал!
Удивился дон Хуан пуще прежнего, да ничего не поделаешь. Похвалил усердного слугу и отослал до утра.
Утром за завтраком опять та же история. Хозяин спрашивает:
— Не горячо ли вам, дон Педро?
А тот ему — нет, мол, в самый раз.
Нахмурился колдун.
— Ну что ж, — говорит, — вот тебе мое второе задание. За одни сутки построй ты мне новый дворец вон там, неподалеку от старого, и чтоб завтра с утра мог бы я со всей семьей да со всем скарбом туда перебраться! А не сделаешь, не видать тебе свободы.
У дона Педро душа в пятки ушла. Ясно ведь, одному человеку такое не под силу. Вышел он за дверь туча тучей, а там уже Бланкафлор дожидается.
— Не горюй, — говорит, — это мы уладим! Вот тебе волшебная палочка, ударишь ею трижды по земле — появятся слуги на все руки. Им и приказывай.
И точно! Отошел дон Педро подальше от хозяйского дома, трижды ударил палочкой по земле, и выросли перед ним трое молодцов.
Объяснил он им, что ему нужно, а они в ладоши — хлоп, хлоп, хлоп! И, откуда ни возьмись, появилась целая армия работников. Одни камни таскают, другие землю копают, фундамент закладывают… Глядь — уже стены поднялись, уже и крышу кроют, и внутри красоту наводят!
Только солнышко взошло, вышел хозяин на балкон, видит — высится прекрасный дворец, чистыми окошками сверкает. Что тут скажешь?
Сделал он вид, будто ужас как доволен, похвалил дона Педро за усердие и отослал до следующего утра.
Наутро снова дон Педро в свою чашку с шоколадом холодильного порошка подмешал.
Хозяин спрашивает:
— Вы не обожглись, дон Педро?
А он в ответ — ничего, мол, я как раз люблю погорячей.
Колдун от злости зубами заскрипел.
— Ну, — говорит, — слушай же мое последнее задание! Есть у меня дикий жеребец. Ты мне его объезди да так усмири, чтоб на него малый ребенок без опаски садился! Выполнишь — ступай на все четыре стороны, а не выполнишь — прощайся с жизнью.
Ну, дон Педро не очень-то испугался. Вышел за дверь, идет-посвистывает. Тут навстречу ему Бланкафлор, спрашивает: что, мол, за работу отец ему задал. Он в ответ:
— Работенка — пустяк, в два счета управлюсь, уж с лошадьми-то я обращаться умею!
— Ах! — говорит Бланкафлор. — Бедный ты мой дон Педро! Ведь это как раз самое трудное и есть! Конь-то этот будет мой отец, а седло-то — моя мать, а подпруги, да ремешки, да стремена — всё мои сестрицы. А сама я буду уздечкой. Вот возьми ты этот хлыст, у него в рукоятке свинец, да как сядешь на коня — бей его по чему попало этой рукояткой, и по седлу колоти, по стременам да подпругам, а в бока вонзай ты ему вот эти шпоры. Да смотри за гриву не берись, а держись только за уздечку! Глядишь, мы их и одолеем.
Так и вышло. Сколько ни брыкался, ни храпел страшный жеребец, не удалось ему сбросить дона Педро. Он крепко сжимал уздечку, а коня, седло, подпруги да ремни со стременами так и осыпал ударами тяжелого хлыста! Под конец измученный, исколотый шпорами конь не то что присмирел, насилу добрел до конюшни.
Ну вот, стучится дон Педро к хозяину, а хозяин заперся у себя в спальне и не выходит. Просит передать дону Педро, что нездоров. Ездил, мол, вместе с хозяйкой в город на корриду, а там быки вырвались из загона и потоптали зрителей. И пусть, мол, дон Педро возьмет на прощание любого коня из его табунов и поскорей уезжает.
Пошел дон Педро за конем, а Бланкафлор тут как тут. Опять научила его, что надо делать.
Табунщики показывают ему самых красивых, дорогих лошадей, а он ни в какую! Показывают лошадок похуже — он на них и не глядит! Наконец видит — стоит конь старый-престарый, тощий-претощий, все ребра на просвет.
— Вот этого, — говорит, — возьму.
Стали конюхи его отговаривать, но он им наплел, что разбойников боится. Дескать, на хорошем-то коне еще, пожалуй, остановят: и коня отнимут, и кошелек. А на такую клячу никто не позарится.
Вот повел он со двора своего тощего конька, а звали его, между прочим, Пенсамьенто, что значит «Мысль». И недаром его так звали!
Ведет, значит, дон Педро коня, а Бланкафлор подбежала и говорит:
— Тот самый конь! Теперь можно ехать.
И как только стемнело, вскочили они на коня и умчались.
Но перед самым отъездом Бланкафлор прокралась к себе в спальню, взяла стакан, поплевала в него и поставила у изголовья.
Неспроста она так сделала! Потому что в полночь ее матушка, хоть и была сильно избита, вдруг вскочила с постели и разбудила мужа.
— Эй, эй, — зашептала она, — только бы этот дон Педро не увез нашу дочку на коне Пенсамьенто — быстром, как мысль!
Тут дон Хуан громко позвал:
— Бланкафлор! Ты у себя?
И услышал в ответ:
— Я здесь, отец! Что, пора подавать завтрак? Ему и в голову не пришло, что это отвечают слюнки из стакана.
— Спи, детка, спи! — сказал он и повернулся к жене: — Видишь, все в порядке.
Но через некоторое время мать опять проснулась. Опять она тормошит мужа:
— Эй, эй! Как бы этот дон Педро не увез нашу дочку на коне Пенсамьенто — быстром, как мысль!
Снова позвал дон Хуан:
— Бланкафлор, ты у себя?
И услышал в ответ:
— Я здесь, отец! Что, пора подавать завтрак?
— Спи, детка, спи! — сказал он и повернулся к жене: — Больше не смей меня будить!
Но мать все не унималась. Видно, было у нее нехорошее предчувствие!
Еще несколько раз она поднимала мужа и заставляла его окликать дочку. И каждый раз повторялось то же самое, только ответы Бланкафлор звучали все тише, все слабее, потому что слюнки в стакане стали высыхать.
А дон Хуан сердился на жену:
— Дай же дочке поспать, слышишь, какой у нее сонный голосок!
Но все-таки жена опять не выдержала и растолкала его.
— Эй, эй! — закричала она. — Боюсь я, что этот дон Педро увез нашу дочку на коне Пенсамьенто — быстром, как мысль!
И тогда муж вконец рассвирепел, задал ей трепку, и она угомонилась до утра. Но как только рассвело, мать сама побежала в спальню Бланкафлор и тут же все поняла!
— Ах ты, старый болван! — запричитала она. — Что я тебе говорила? Ведь этот проходимец увез-таки нашу любимую дочку! Сейчас же лети и верни ее!
Пришлось дону Хуану обернуться черным вороном и лететь в погоню. И вот он уже настигает беглецов!
— Эй, эй, — говорит Бланкафлор дону Педро, — это мой отец нас догоняет. Сейчас я превращу коня в церковь, себя — в колокольню, а ты будешь звонарем. Станет он тебя расспрашивать, а ты тверди одно: «Да, сеньор, сейчас начнется служба!»
Так они и сделали.
Дон Хуан обернулся опять человеком, подбежал к церкви и кричит дону Педро:
— Звонарь, звонарь, не проезжали тут парень с девушкой? Конь под ними тощий, да больно резвый!
А дон Педро знай названивает в колокола и бормочет:
— Да, сеньор, служба вот-вот начнется, не опоздайте, сеньор!
«Тьфу, да это дурак какой-то! — подумал дон Хуан. — Видно, мне их не догнать». И он повернул назад, воротился домой и все рассказал жене.
Жена рассердилась-раскричалась:
— Сам ты дурак! Ведь это ж они и были! Из ума ты выжил! Придется мне самой лететь за дочкой.
Обернулась она серой цаплей и полетела. И вот она уже настигает беглецов!
— Эй, эй, — говорит Бланкафлор дону Педро, — это моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свой гребешок.
Бросила гребень, и тотчас на пути у цапли встали высоченные горы! Задержалась цапля, но горы все-таки обогнула. И вот она опять настигает влюбленных.
— Эй, эй, — говорит Бланкафлор, — это снова моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свое зеркальце, больше у меня ничего нет. Пусть оно разольется озером, ты и конь будете берегами, а я — маленькой рыбкой.
Так они и сделали.
Цапля опустилась на озеро и стала ловить рыбку. Но рыбка все время ускользала от нее. Наконец Бланкафлор сказала:
— Ну, будет, матушка! Видишь, тебе меня не достать.
— Что ж, будь по-твоему, — отвечала ей мать, — только знай: если твоего разлюбезного дона Педро, когда он вернется домой, обнимет кто-нибудь из его родни, то он тут же забудет тебя на целых семь лет!
И улетела.
А Бланкафлор и дон Педро помчались дальше, и по дороге он обещал ей, что нипочем не позволит никому из родственников себя обнимать.
Но вот они подъехали к воротам города, где жил дон Педро, и он сказал:
— Подожди меня здесь, я поеду вперед и все подготовлю.
Он, понимаете, хотел, чтобы родственники устроили его невесте торжественную встречу.
Все домашние очень обрадовались дону Педро. Еще бы, они ведь считали его погибшим! И конечно, каждый хотел тут же заключить его в объятия. Но он запретил им это, хотя и не объяснил почему. А потом он на минутку прилег на диван и задремал — очень уж устал с дороги.
В это время к дому подъехала еще одна родственница — двоюродная тетушка. Она жила на другом конце города и радостную новость узнала последней. Своих детей у тетушки не было, и она всем сердцем любила дона Педро. И вот эта славная женщина ворвалась в дом, растолкала слуг, отмахнулась от родных и, не слушая никого — она к тому же была глуховата! — бросилась прямо к спящему и крепко обняла его…
Проснулся дон Педро, протер глаза. Ему говорят, что все, мол, готово для торжественной встречи — и музыка, и угощение. А он и в толк не возьмет — в чем дело да что за встреча.
— Ну как же, — толкуют ему, — ты ведь привез с собой какую-то девушку, собирался жениться!
— Откуда привез? — удивляется дон Педро. — Я разве куда-нибудь уезжал?
В общем, что предсказывала старая колдунья, жена дона Хуана, то и сбылось. Забыл дон Педро свою невесту, будто ее и на свете не было.
И что же ей, бедняжке, теперь делать? Выстроила она себе дворец на окраине города — вот когда колдовство-то пригодилось! — да и стала там жить одна-одинешенька. От скуки завела она себе пару голубков и обучила их человеческой речи. И столько раз пересказывала она голубкам свою печальную историю, что те запомнили ее наизусть и даже выучились представлять в лицах: голубок — за дона Педро, голубка — за Бланкафлор.
А между тем по городу уже ходили слухи о молодой незнакомке, что поселилась одна в прекрасном дворце, который неведомо откуда взялся. Кто принимал ее за удалившуюся от двора иностранную принцессу, кто за богатую вдову какого-нибудь заморского купца, и, само собой, многим хотелось познакомиться с ней поближе.
Вот однажды, когда Бланкафлор уже несколько лет прожила в уединении, дон Педро давал у себя званый обед. Кажется, он справлял именины. А впрочем, точно не знаю. Стали созывать гостей, и тут кто-то говорит:
— Давайте пригласим и ту девушку, принцессу или как там ее, что живет одна во дворце. Уж больно охота узнать, кто она и откуда!
Бланкафлор согласилась прийти, но только если ей позволят взять с собой обоих голубков. Ей, конечно, разрешили. Но за обедом она все время молчала. А когда подали сладкое, кто-то из гостей не вытерпел и попросил:
— Любезная принцесса, не откроете ли нам, кто вы и откуда? Сделайте такое одолжение!
— Ладно, так и быть, — вздохнула Бланкафлор. — Только пусть за меня говорят мои милые голубки.
И голубки заговорили. Они ведь отлично знали всю эту историю и умели разыгрывать ее в лицах.
— Эй, эй, — начала голубка, — неужели ты забыл, как мой отец потчевал тебя огненным зельем? Неужели не помнишь, кто тебя выручил?
— Не помню, — отвечал голубок.
— Ну, так я тебе напомню!
И голубка повела рассказ с самого начала. А когда дошла до первого задания дона Хуана, опять спросила голубка:
— Эй, эй! Неужели не помнишь, кто достал тебе со дна моря золотой перстень?
— Что-то не припомню, — отвечал голубок.
И голубка стала рассказывать дальше, а перед самым концом истории опять спрашивает:
— Эй, эй, может, вспомнишь, как серая цапля, моя мать, предсказала нам разлуку? Она знала, что дома тебя кто-то обнимет и ты забудешь меня на целых семь лет!
— Вспомнил! Ей-богу, вспомнил! — закричал вдруг дон Педро. — Ты — Бланкафлор, моя спасительница и невеста!
Ну, сами понимаете, тут решили уж заодно отпраздновать и свадьбу. Тем более на кухне оставалось вдоволь еды и питья, да и музыканты еще не разошлись.
Тотчас принесли новые вкусные кушанья, все опять наполнили бокалы, а жениха и невесту усадили во главе стола на мягких подушках и подносили им самые лакомые кусочки.
И хоть мы с вами сидим не на бархатных подушках, а на соломенных тюфяках, но и нам не мешало бы промочить горло и подкрепиться. Я бы сейчас не отказался и от обычных бобов с кукурузной лепешкой.
Пропавшая собака
Перевод М. Бородицкой
одного охотника был пес, который любил гоняться за броненосцами. Однажды выслеживал он для хозяина какую-то дичь и вдруг наткнулся на крупного броненосца. Погнался за ним, а тот шмыгнул в нору и пропал. И пес тоже сгоряча полез в нору, да так обратно и не вылез.
Хозяин ждал, ждал, пока совсем не стемнело. «Пойду-ка я домой, — подумал он, — а собака потом сама прибежит».
Но собака так и не вернулась.
Утром охотник взял свое ружье и отправился на поиски. Он дошел до подножия горы Мактуматца и отыскал ту самую нору. Но собаки нигде не было. Тогда он пошел дальше, и чем дальше уходил, тем пустыннее становилось вокруг. Ни одного зверя не встретил он по пути, ни одной птицы не услышал. Наконец он устал и присел на камень. Вокруг было очень тихо.
Вдруг охотник увидел, что к нему приближается какой-то человек. Вот он подошел совсем близко и спрашивает:
— Ты что тут делаешь?
— Да вот присел отдышаться.
— Хочешь, пойдем ко мне?
— Зачем?
— У нас нынче праздник.
— Ладно, — согласился охотник, — пошли.
Незнакомец взял его за руку. И тотчас в глазах у охотника потемнело, в голове помутилось и земля ушла из-под ног… Но не успел он как следует испугаться, как почувствовал сильный толчок. Тьма рассеялась, и вместе со своим спутником он очутился в каком-то огромном, богато убранном доме.
Вокруг неслышно, как призраки, бродили дикие звери.
— Что за странное место! — подивился охотник.
Они прошли через весь дом и вышли на просторную поляну, где паслись олени: белые, черные, рыжие, пегие — словом, всех мастей. И еще были там быки, коровы, лошади, овцы и прочий домашний скот. А когда охотник пригляделся повнимательней, он заметил броненосцев и другое лесное зверье.
Вдруг он почувствовал, что кто-то хватает его зубами за лодыжку. Но не больно, а как будто шутя. Он обернулся и узнал своего песика!
— Это моя собака! — воскликнул охотник. — Я заберу ее отсюда.
— Ну, нет, — отвечал тот, кто привел его, — ты ее не получишь! Ваши псы все время калечат зверей. Твоя собака вчера покусала броненосца, вот мы и забрали ее к себе. Она должна быть наказана.
И незнакомец повел охотника дальше. А собака побежала следом.
По дороге им встретились люди, они тащили куда-то охапки сена.
— Для чего им сено? — спросил охотник.
— Для больных зверей, — отвечал тот, что привел его. — Вы их калечите, а нам потом приходится их выхаживать. Вот, полюбуйся!
И охотник увидел израненных, окровавленных животных, которые лежали рядами на огромном лугу. Тут была настоящая звериная больница!
Они прошли еще немного и вышли на другую поляну. Там наказывали самых заядлых охотников, тех, что перебили и изувечили особенно много зверей. Вот уж было страшное зрелище!
У нашего охотника все поджилки затряслись и ноги подкосились от испуга. Тот, что был с ним, заметил это и говорит:
— Давай передохнем, посидим на травке.
Охотник хотел было присесть, но собака, которая все время держалась поблизости, вдруг оскалилась и зарычала. И он понял, что тут какой-то подвох.
— Я вовсе не устал, — сказал он. — Пошли дальше!
— Что ж, тогда идем к хозяину, — сказал тот, что привел его.
И они вернулись в дом.
Хозяин этого заколдованного края подозвал охотника к себе.
— Садись, — сказал он, — поговорим.
Охотник собрался было сесть, но тут собака взвизгнула, и он опять подумал, что это неспроста.
— Некогда мне рассиживаться! — рассердился он. — Отдавай мою собаку, и я пойду!
— Нет, собака останется у нас. Она причиняла зло лесным зверям и должна поплатиться за это.
— Без собаки я отсюда не уйду! — заявил охотник.
— Как хочешь, — усмехнулся хозяин, — можешь оставаться, нам работники нужны.
Тут охотник совсем рассвирепел.
— Отдавай сейчас же пса и отправляй нас домой! — закричал он что есть мочи.
— Зря ты так горячишься, — вкрадчиво сказал хозяин. — Сядь, успокойся, подумай хорошенько…
Он знал: стоит охотнику присесть — и он тотчас окажется в его власти.
Но собака своим тявканьем в третий раз предупредила друга об опасности, и он остался на ногах. С ружьем на плече охотник принялся расхаживать взад-вперед по заколдованному дому и громко требовать, чтобы ему вернули собаку и отпустили домой.
Наконец хозяину это надоело.
— Эй, — заорал он, — вышвырнуть их вон!
Охотник потом рассказывал, что в этот миг будто громадная невидимая рука подняла его и метнула куда-то в темноту.
Очнулся он на жестком, каменистом склоне. Собака повизгивала рядом и лизала его в лицо. Но он долго не мог сообразить, где находится.
Наконец он услышал барабанный бой и двинулся в ту сторону. Пес радостно бежал впереди. По дороге им встретились люди из их селения: они как раз вышли на поиски. Оказалось, он пропадал целых три дня. А думал, что прошло часа два, не больше. Он даже не успел проголодаться.
С тех пор верный пес ни на миг не оставлял хозяина одного и даже за броненосцами больше не гонялся.
А охотник после тех заколдованных мест еще долго был сам не свой. Не узнавал родных, боялся уходить далеко от дома. Только месяца через три он окончательно пришел в себя и рассказал людям все, что с ним приключилось.
Нет на земле справедливости!
Перевод Н
.
Ноздриной
ак-то стал черт жаловаться человеку, что все его добрые поступки пропадают даром — никому и в голову не придет поблагодарить его.
— Нет на земле справедливости, это уж точно! — уверял черт.
Не поверил человек. Тогда черт сказал:
— Хорошо, я докажу тебе, что я прав.
Пошел черт к Богу и попросил его бросить на дорогу большой камень, а он на этот камень положит мешок с деньгами.
Бросил Бог на дорогу камень, а черт положил сверху мешок с деньгами.
Идет по дороге путник, под ноги себе не смотрит, ну и споткнулся, конечно, об этот камень.
Вот черт! — говорит. — Всю ногу себе расшиб!
Потом появился другой путник, увидал мешок, схватил деньги и воскликнул:
— Господи! Вот спасибо тебе за подарок! Тогда черт и говорит человеку:
— Видишь! Я же говорил — нет на земле справедливости!
Дьявол и портной
Перевод М. Бородицкой
днажды дьявол пришел к портному и говорит:
— Продай мне свою душу. Я хорошо заплачу!
А портной ему на это:
— Сперва померься со мной силами в нашем портняжном деле. Победишь, так я тебе душу и задаром отдам.
Обрадовался дьявол. «Самое, — думает, — трудное — это вдевать нитку в иголку. Вдену-ка я сразу длинную-предлинную, чтоб потом работу не прерывать».
Вот стали они соревноваться. Портной нитку в иголку вдел коротенькую и шьет себе быстро-быстро. Кончится нитка, он новую вденет и дальше шьет.
А у дьявола работа еле движется. Что ни стежок, то мучение: руку с иголкой выше головы поднимать приходится. А нитка то и дело путается, в петли свивается, в узелки завязывается…
Распутывал дьявол свою нитку, распутывал да сам же в ней и запутался. Плюнул он со злости, все шитье разодрал да и убрался подобру-поздорову. «Ну его, — думает, — портняжку этого! С ним лучше не связываться».
Вот с тех-то пор в наших краях, если какая девушка слишком длинную нитку в иголку вденет, ей мать или бабка непременно скажет:
«Э-э, деточка! Такой ниткой только дьявола запутывать!»
Силач
Перевод Е
.
Колчиной
ил однажды на свете человек по прозванию Силач. Человек этот искал себе работу. Вот услышал он как-то, что черт ищет себе работника. Только Силача предупредили: дело, мол, это опасное. Черт убивает всех, кто к нему нанимается, и уже убил двух своих работников. А Силач говорит:
— Пойду, чего мне черта бояться.
Пришел он к черту и спрашивает:
— Есть у вас работа?
Черт говорит:
— Да, я как раз ищу человека.
Нанялся Силач к черту. Хозяин провел его в комнату, где ему постелили постель. Лег Силач спать, а на следующий день надо было начинать работу.
Наутро черт посылает Силача по воду.
Силач говорит:
— Дай мне кирку и лопату.
Черт дал. Силач отправился на реку и принялся рыть канаву, чтобы повернуть реку к дому черта. В полдень приходит черт посмотреть на работу Силача и видит — тот канаву роет. Спрашивает его черт:
— Для чего это ты канаву роешь?
Силач отвечает:
— Хочу реку к дому повернуть, пусть течет рядом с домом. Не надо будет воду носить.
Черт струхнул и отправил Силача домой.
На другой день посылает его черт за дровами.
Силач говорит:
— Дай мне моток веревки.
Черт принес ему. Забросил Силач моток за спину и ушел в лес. Там он принялся связывать веревкой деревья друг с другом. В полдень явился черт посмотреть, что делает Силач, и увидел, что он связывает деревья веревкой.
— Что ты делаешь? — спросил черт.
А Силач ему отвечает:
— Да вот лес связываю, хочу его разом домой снести.
Испугался черт, думает: «Вот чудище-то» — и отправил Силача домой.
На следующий день собрались на морском берегу люди — копья метать. Думает черт: «Пошлю-ка я его туда, уж он-то непременно добудет мне первую награду». Пошли они с Силачом на берег. Силач нес копье на плече, а черт за конец копья держался.
Когда они пришли, на берегу уже много собралось народу: бросают копья, руку набивают, чтобы подальше метнуть копье, когда придет их черед.
Началось состязание. Дошел черед и до Силача. Прежде чем метнуть копье, он попросил отвести подальше корабли, которые стояли далеко в море.
— Уберите-ка эти корабли, — говорит, — а то как бы я их ненароком не пробил, когда стану копье метать.
Переполошились тут люди, нагнал он на них страху такими речами — шутка ли, грозится корабли пробить!
Черт тоже до смерти перепугался, думает: «Как бы мне от этого работника избавиться, опасный он человек, надо его убить».
Вот отправились они домой. Стали спать укладываться. Черт спал наверху, на полатях, а Силач — внизу. Как раз над его постелью лежали на полатях два большущих жернова. Черт взял да и подвинул жернова так, чтоб они свалились прямо на Силача.
Настала ночь, улеглись они спать. Черт забрался к себе наверх, а Силач устроился внизу. Лег Силач и вдруг замечает — что-то жернова не так лежат. Почуял он неладное и перенес свою постель в другой угол — где ему показалось безопаснее.
Средь ночи вдруг раздался страшный шум — жернова свалились. А Силач как закричит:
— Ай, комар меня укусил!
Услыхал черт и думает: «На него жернова свалились, а ему это что комариный укус». Перетрусил тут черт пуще прежнего. Спустился он взглянуть, что там Силач поделывает. Видит черт — жернова разбитые валяются, а Силач и говорит:
— Я думал — это комар, а это жернова на меня свалились…
Совсем перепугался черт, решил поскорей от Силача избавиться.
— Я дам тебе осла, — говорит черт, — груженного золотом, только уходи отсюда.
Силач согласился.
Привел черт осла, насыпал полные корзины золота и говорит:
— Вот тебе золото, убирайся.
Силач сел на осла и поехал прочь. Когда он уже порядочно отъехал, жена черта говорит мужу:
— Этот человек обманул тебя: он ровно ничего не умеет и вовсе у него никакой силы нет.
Тогда черт вывел лошадь, оседлал ее и поскакал за Силачом вдогонку, чтоб отнять у него осла с золотом. Но Силач еще издали увидел черта, спрятал осла в сахарном тростнике, а сам лег навзничь посреди дороги, задрав ноги кверху. Лежит и ждет, пока черт подъедет.
Вот подъехал черт, видит — Силач лежит, задравши ноги.
— Ты чего тут лежишь? — спрашивает черт.
Отвечает Силач:
— Да вот осел заупрямился. Я наподдал ему ногой и, кажись, на небо забросил…
Испугался черт, спрашивает:
— А почему ты лежишь, задравши ноги?
— Жду, — говорит Силач, — когда осел обратно упадет с неба, ноги ему подставляю, чтобы не расшибся.
Тут такой страх охватил черта, что он повернул назад и пришпорил лошадь. Приехал домой, а жена спрашивает:
— Догнал?
Черт отвечает:
— Догнал. Смотрю — лежит он на дороге. Говорит — одним пинком забросил осла на небо. Посмотрел я на небо, а там и следа ослиного не видно… Вот страшилище-то! Да если б я вздумал отнять у него золото, он и меня бы пнул ногой да забросил на небо… Пусть уж берет себе и деньги, и осла, когда те обратно на землю упадут…
Дона Элена
Перевод Н
.
Малыхиной
ила-была девушка, и ходила она каждый день по воду к источнику. И вот однажды шла она туда и увидела льва, который лежал в зарослях возле родника. Перепугалась она и кинулась бежать, но дома ни словом не обмолвилась. На следующий день она снова увидела льва на том же месте, впопыхах набрала воды и бросилась домой. И так продолжалось много дней — лев по-прежнему лежал в зарослях. Наконец девушка сообразила: неспроста лев не двигается с места, верно, он болен. И однажды она сказала себе:
— Бедняга, должно быть, умирает с голоду.
За ужином она тайком припрятала немного еды со своей тарелки. Когда на следующий день она собралась к источнику, она завернула еду в банановый лист и спрятала за пазуху. У источника она поставила кувшин наземь и отправилась в заросли, где лежал лев. Близко она не подошла, а бросила ему еду издали. Так она делала изо дня в день и привыкла ко льву, перестала его бояться. Долго ли, коротко ли, а они крепко подружились. Она называла его дон Лев, а он ее — дона Элена.
Однажды лев сказал ей, чтобы она не носила ему еду в заросли: пусть, мол, просто покличет его, и он сам выйдет к источнику. И дона Элена звала его песенкой:
А лев отвечал:
С тех пор как Элена стала кормить льва, она уже никого не брала с собой по воду. Бывало, только рассветет, она схватит кувшин и бежит к источнику. А уж сколько времени она там проводила! И вот однажды ее сестра, дона Анинья, и говорит:
— Что такое приключилось с доной Эленой? Почему она никого не берет с собой к источнику? Прежде она всегда звала меня, а теперь все одна и одна! И что только она там делает так долго?
И когда дона Элена опять пошла к источнику, дона Анинья потихоньку отправилась вслед за ней. Возле источника она спряталась в зарослях и стала наблюдать за сестрой. Дона Элена поставила кувшин на землю и запела свою песенку, а лев отвечал ей из лесу. Скоро он и сам появился, огромный такой. Дона Элена обрадовалась, заулыбалась и достала еду, которую принесла за пазухой. Когда лев поел, она пригладила ему гриву, вытащила из нее сухие листья, вычесала блох. Все это заняло немало времени. Когда лев ушел в лес, дона Элена набрала воды и поспешила домой.
— Ах, вот почему ты ходишь одна! — сказала себе дона Анинья. — Ну, я тебе покажу!
На другой день она поднялась чуть свет, раньше доны Элены, взяла большой острый нож и побежала к источнику. Там она спела песенку Элены. Лев ответил ей и вышел из зарослей. Тут дона Анинья бросилась на него с ножом, пырнула в загривок, и лев упал. Злая девчонка пошла домой и никому ничего не сказала. Дона Элена, бедняжка, как раз собиралась идти за водой и нести еду дону Льву.
А лев, израненный, весь окровавленный, кое-как добрался до того места, где дона Элена увидела его впервые. Она пришла к источнику и позвала его своей песенкой, но ответа не получила. Она снова запела, и снова никто не ответил. И в третий раз повторила она песенку, и опять нет ей ответа. И сказала дона Элена:
— Ах, боже мой, дон Лев умер…
И заплакала горючими слезами. Дону Льву, который слышал, как она его звала и как слезами заливалась, стало жалко дону Элену, он собрался с силами и слабым голосом ответил ей. Кинулась к нему дона Элена, продираясь сквозь густые заросли. А когда нашла его, израненного, окровавленного, то зарыдала так, что сердце у нее чуть не разорвалось. Дон Лев сказал ей:
— Не надо, не плачь. Я поправлюсь. Это твоя сестра так меня изранила. Она пришла к источнику и запела, я и подумал, что это ты. Тут она бросилась на меня с ножом, чуть не до смерти убила. Но ничего. Ты пойди домой и принеси мне большую миску золы.
Так она и сделала. Пришла домой, потихоньку взяла большую миску, набрала в нее золы и побежала к дону Льву. Она помогла ему натереться золой, и с тех пор дона Элена каждый день ходила поглядеть на него и покормить его. Когда дон Лев выздоровел и начал ходить, он сказал ей:
— Завтра уже не приходи сюда. Позови меня от источника, и я сам выйду к тебе.
Назавтра так и было, он сам вышел к доне Элене, а когда поел, долго разговаривал с девушкой и потом сказал ей:
— Больше не приноси мне еды, меня уже здесь не будет. Иди домой и готовься к свадьбе. Мне тоже надо приготовиться. Меня околдовали, но сегодня чарам конец.
Он велел ей все свадебное угощенье стряпать своими руками, и чтоб никто, ни одна живая душа, ни к чему не прикасалась. И назначил день свадьбы. Полетела дона Элена домой, от радости ног под собой не чуяла и, таясь от всех, принялась за свое приданое. Накануне дня, назначенного доном Львом, она не выходила из кухни и наготовила такую уйму еды, что все удивлялись и спрашивали, зачем она это делает. А дона Элена знай себе помалкивает. И вот в дверь постучал прекрасный принц. Дона Анинья помчалась к себе в комнату, нарядилась-надушилась и вся сияя пошла в гостиную. Но прекрасный принц сказал:
— С вами, сеньора, я и разговаривать не желаю. Не вы ли меня изранили у источника? Я пришел за доной Эленой, я женюсь на ней.
Дона Анинья убежала прочь, сгорая от стыда и зависти к сестре, которая выходила замуж за такого прекрасного принца. Дона Элена вошла в гостиную растрепанная, вся в саже, с засученными рукавами и босая. И тут она поняла, кто такой был дон Лев. Принц попросил руки доны Элены у родителей, а раз все было готово, то свадьбу сыграли на следующий день. Ну и веселились же все, ели-пили до отвала, а потом молодые поехали в свой прекрасный дворец, где и прожили много лет в счастье и довольстве.
Черный кот
Перевод Н. Испольновой
или в одной глухой деревушке муж с женой. Ладно жили и дружно, всем на зависть. И все бы хорошо, да вдруг завелись у них в доме мыши, и сколько! Целые стаи! Просто наказание!
Совсем замучились хозяева, как вдруг в один прекрасный день объявился в доме кот, черный, круглый, на диво смышленый. И пошел мышей давить и из дому гнать. Муж с женой на кота не нарадуются, все гладят его да ласкают. И опять наступили в доме тишина и покой.
Вскоре понадобилось мужу отъехать по делам. Собрался он и на прощанье велел жене кота беречь, не обижать. Только он уехал, кот возьми да исчезни. Жена туда, сюда — нет кота. Чуть не помешалась от горя. Через сколько-то дней вернулся муж, она давай ему рассказывать, но и двух слов сказать не успела, как вдруг из спальни выбегает кот. Мяучит, жалуется, об ноги хозяина трется, а сам такой тощий, что ребра торчат. Огорчился хозяин.
А кот снова стал мышей промышлять, расти и толстеть. Тут опять хозяин собрался в дорогу и велел жене кота хорошо кормить, не забывать. А вышло все, как в первый раз. Удрал кот, а как хозяин вернулся — он тут как тут, кожа да кости, еле ноги волочит. Крепко поссорились муж с женой.
И в третий раз пришлось мужу отлучиться. На этот раз он предупредил жену:
— Если опять будешь кота голодом морить, берегись, дорого заплатишь.
И уехал. А кот в лес! Бегает хозяйка, ищет, весь дом обшарила, все щели облазила, не знает уж, какому святому молиться.
А тем временем и хозяин приехал. Спешиться не успел, а уже кричит:
— Жена, где мой кот?
— Ах, муженек, кот наш…
А он уж тут. Полуживой, стонет, на брюхе ползет. Ну, все! Раскричался хозяин, рассвирепел, успокоиться не может.
Прошло несколько дней, затосковал хозяин. Стала его совесть мучить, что был так груб с женой. Раньше-то как хорошо жили! Не выдержал и решил уйти из дому навсегда. Сказал, что ему снова нужно по делам, собрался и ушел.
Весь день шагал куда глаза глядят, а как стемнело, устроился на ночлег в лесу на поляне. Вдруг слышит шумок. А это черти. Столпились у гнилого пня, галдят. Появился наконец и главный черт, уселся на пень и спрашивает всех по порядку, как идут их пакостные дела. Стали черти хвалиться наперебой своими подвигами. А один дьяволенок и говорит:
— Взялся я тут за одних людишек. Видеть не могу, что муж с женой в мире и согласии живут. И так к ним подбирался, и эдак, все впустую. Хотел было отступиться, да тут случай подвернулся. Мыши у них завелись. Прикинулся я котом, от мышей дом избавил и сделался хозяйским любимчиком. Души во мне не чаяли. Муж, когда из дому уезжал, всякий раз жене наказывал кормить меня сладко и беречь. А я удеру от хозяйки и жду, пока хозяин не вернется. А тут уж ему в ноги — голодный, исхудалый. Муж давай жену винить. И стали они ссориться. Дальше — больше. Под конец как увидал меня хозяин полуживым, так и накинулся на жену! После собрал пожитки и ушел навсегда. Бросил и жену, и хозяйство.
Завизжали черти от радости:
— Ах, проказник! Ах, молодец! Вот так ловко! Вот потеха! Чистая работа! Наградить его хорошенько!
А человек лежит под кустом и все слышит.
— Вот, значит, как? Ах ты, нечисть поганая! Погоди же!
Побежал домой со всех ног. Так торопился, что к обеду был уже на месте.
Верная жена обрадовалась, навстречу бежит, зла не помнит. А кот уж тут как тут. Шмыг впереди хозяйки и к хозяину. Драный, тощий, в чем душа держится. Взял хозяин его на руки, подержал и на землю опустил. А кот не отстает, жалуется, об ноги трется.
— Отвечай, жена, кормила ты кота? — грозно спрашивает муж, а сам палку на земле шарит.
— Как же его покормишь? Говорю я, убегает он без тебя.
— Ах, убегает? Ну, сейчас кое-кто у меня получит.
Схватил хозяин дубинку да как треснет по голове оборотня. Тот тут же и издох. Три дня серой воняло.
Рассказал муж жене все, что видел в лесу, и стали они с тех пор жить еще лучше, чем прежде.
Жоао Барандао
Перевод Н. Испольновой
ил в одном городе человек по имени Жоао Барандао. Была у него жена и целая куча детишек. Попробуй прокорми! Жили в бедности. Но хуже всего то, что был этот Жоао Барандао страшный лентяй, все искал, кто бы за него поработал.
Совсем не стало хлеба в доме. Жоао и говорит жене:
— Давай уедем из города и поселимся в лесу. Может, там легче будет детей прокормить.
Собрали пожитки и в путь. Добрались до леса. Пошел Жоао искать местечко получше, чтобы домишко построить, выбрал и принялся дерево рубить: па-пи, па-пи. Вдруг слышит голос:
— Кто тут шумит, отвечай!
— Это я.
— Кто это я?
— Я, Жоао Барандао.
— А что ты делаешь?
— Дерево рублю, буду дом строить.
— Эй, вы! — крикнул голос. — Помогите Жоао Барандао лес рубить, дом строить!
Набежало из лесу людей, что муравьев, и давай деревья валить. В два счета отгрохали огромный домище и ушли. Обрадовался Жоао, привел в дом жену и детей, устроились.
На другой день взял топор, надел шапку и сказал жене, что пойдет участок под поле расчищать. Только топором взмахнул, слышит голос:
— Кто тут шумит, отвечай!
— Это я.
— Кто это я?
— Я, Жоао Барандао.
— А что ты делаешь?
— Да участок под поле расчищаю.
— Эй, вы! Помогите Жоао Барандао расчистить эту землю!
Набежало народу, что зерен в мешке. В мгновение ока деревья порубили, пни выкорчевали. Жоао домой пошел, оставил дерево сохнуть. Через несколько дней отправился он дерево жечь. Только поджег, только огонь по веткам затрещал, как снова заговорил с ним таинственный голос. И опять набежали люди из леса и мигом сожгли поваленные деревья.
Жоао радуется, руки потирает. Теперь придет на поле пахать, кукурузу да фасоль сажать и только делает вид, что за работу взялся. Знает уж: чуть мотыга в землю ударит или зерно из мешка посыплется-зашуршит, вмиг невидимый помощник покличет работников лесных, они все дела и переделают.
И в доме то же. Только возьмутся за какое-нибудь дело Жоао, или жена его, или дети, сразу голос вмешается.
Как-то раз решил Жоао свинью зарезать. А сам уж знает, что ему и пальцем пошевелить не придется. Выволок свинью во двор, завизжала она, а голос тут как тут:
— Эй, вы! Помогите Жоао Барандао свинью заколоть!
Налетело народу, что пчел лесных, и не успел Жоао ахнуть, как искромсали свинью на мелкие кусочки.
Вот уж появились на кукурузных стеблях зеленые початки. И надо такому случиться, что понадобилось Жоао в город по делам. Уезжает он и наказывает жене без него на поле не ходить.
А та не послушалась. Только муж за порог, она уже в поле. Ходит на цыпочках, боится шуметь. А под конец не удержалась и отломила один початок поспелее, чтобы детям сварить.
Тут сразу голос из леса:
— Кто шумит, отвечай!
— Это я, жена Жоао Барандао, отломила кукурузный початок.
Набежал народ, посрывал все зеленые початки, сложил их в кучу и исчез.
Горюет-убивается женщина — весь урожай пропал. Тут только вспомнила мужний наказ. Стала она собирать початки, чтобы домой отнести. А голос тут как тут:
— Эй, вы! Помогите жене Жоао Барандао отнести початки домой!
Моргнуть она не успела, а уж вся кукуруза во дворе. Вернулся хозяин, увидал загубленный урожай, за голову схватился. Жена во всем и призналась.
Сообразил Жоао, что дело плохо, подхватил ревущую жену, кликнул детей, и дали они тягу.
И больше Жоао на то место заколдованное не возвращался, помощников не искал, сам работал и семью кормил.
Дон Маракужа
Перевод Н. Испольновой
ил да был когда-то один скупердяй. Решил он однажды зарезать корову. Только очень не хотелось ему делиться мясом с соседями. Вот и объявил он, что пойдет корову резать туда, где нет ни мух, ни москитов.
Запряг лошадь, посадил детей в повозку, накинул корове веревку на шею и в путь. Сам корову тянет, жена лошадь погоняет.
Весь день шли. К ночи очутились они в бескрайнем поле. Нигде ни души. Не у кого огня попросить, чтобы костер разжечь и ужин приготовить. Вдруг видят — вдалеке два огонька мерцают. Вот человек и говорит старшему сыну:
— Беги попроси головешку.
Побежал мальчик со всех ног. А как добежал, глядит — перед ним страшное чудище с глазами, как факелы. Задрожал мальчик от страха и еле выговорил:
— Доброго тебе здоровья! Меня отец послал. Хочет тебе кусок говядины подарить!
Поднялось страшилище с земли, тряхнуло ушами — пух-пух! — да как зарычит:
Бросился мальчик обратно, кричит отцу:
— Отец, бежим скорей отсюда! Гонится за мной зверь-страшилище, из глаз огонь пышет. Попадем ему в лапы — съест он нас всех.
Бросили они все: и корову, и лошадь, и повозку, и еду — и давай Бог ноги. Бегут и слышат, как за спиной чудовище рычит:
Всю ночь бежали. К рассвету так устали, что еле ноги волокут.
Вдруг смотрят — домик, а у окна сидит сапожник, подметку к башмаку прибивает. Увидал их сапожник и кричит:
— Что случилось? Куда вы так бежите?
— Ах, сеньор, — отвечает несчастный отец, — гонится за нами страшный зверь!
— Идите сюда, прячьтесь у меня в доме!
А сапожник один жил и всегда при себе ружье держал. Забил он заряд в ружье, сел в дверях и ждет. Вот и чудище. Бежит так, что земля под ним ходуном ходит, из обоих глаз огонь так и пышет. Сапожник сидит себе, посвистывает, подметку ковыряет, а ружье поближе пододвинул.
Чудище рычит:
А сапожник знай посвистывает.
Подбежало чудище:
— Эй, сапожник! Не пробегали ли мимо мужчина, женщина и дети?
Сапожник будто и не слышит, работает да свистит.
Чудище еще ближе да и сунулось в дом. Тут сапожник хвать ружье и как пальнет! Полетел зверюга вверх тормашками, завыл-заревел!
— Эй, друг! — крикнул сапожник. — Давай на подмогу!
Выскочили из углов муж, жена и дети, схватили палки и камни и давай чудище колотить, так что он вскоре и дух испустил. После оттащили его подальше в поле, а там уж и хищные птицы налетели.
Тогда рассказал человек сапожнику все, что с ним случилось.
— Ну что ж, — сказал сапожник, — иди теперь домой и никогда больше не режь коров там, где нет ни мух, ни москитов.
С тех пор тот человек больше не жадничал. И всегда делился с соседями всем, что у него было.
До чего же жизнь прекрасна!
Перевод Н. Испольновой
едалеко от королевского дворца жил один темнокожий старик. Был он человек веселый, никогда не жаловался, не печалился. Работал с утра до вечера, а как стемнеет, сядет у дверей своей хижины и поет:
Не понравилось это королю. «Почему, — думает, — этот старик такой счастливый? Почему веселую песню поет? Как посмел? Ну, погоди же! Я тебе покажу прекрасную жизнь!»
Думал-думал, как чужую радость загубить, и надумал. Приказал позвать к себе старика и говорит:
— Возьми этот перстень с бриллиантом. Спрячь его и храни хорошенько. Он больших денег стоит. Вернешь, когда скажу. И смотри у меня, пропадет перстень — болтаться тебе на виселице.
— Ай-ай-ай! — испугался старик. — Где же мне спрятать эту вещь?!
— Твое дело. Сам думай. Бери кольцо и ступай.
Поплелся старик домой. Идет и голову ломает: как быть? Пришел домой, сунулся в один угол, в другой, так и сяк прикинул да и закопал перстень в золе очага. Разровнял золу, сел на пороге и давай напевать:
А король во дворце слушает и руки потирает:
— Играй, играй, недолго тебе осталось!
Ведь что придумал, злодей! Послал слугу подсмотреть, куда старик драгоценность запрячет, чтобы после украсть и в море бросить.
Тот все в точности исполнил. Прокрался к хижине, залез на крышу, солому разгреб и увидал, как старик перстень в очаге прячет. Утром ушел старик в поле, а слуга перстень стащил и в море кинул.
Вскоре позвал король старика во дворец и говорит:
— Приказываю тебе принести мне завтра перстень, который доверил я тебе сохранить.
Тот, конечно, сразу домой. Шарил, шарил в золе — нет кольца! Схватился за голову, ах, беда-то какая! Не миновать теперь виселицы. Погоревал, погоревал да и решил:
— Ничего не поделаешь. Чего зря слезы лить!
Присел у дверей и поет свое:
Глядь — идет мимо торговец рыбой.
Окликнул старик рыбака, купил у него большую рыбу, наточил нож поострее и — ж-жик! — распорол рыбине брюхо. А там как блеснет! Ох ты, ах ты, да ведь это королевский перстень!
Тут старик и впрямь чуть не помер, от радости-то! Пляшет, вопит что есть мочи:
У короля чуть уши не лопнули. Ногами затопал.
— Тащи сюда этого мошенника! — орет слуге. — Чтоб сей же час представил мне мое сокровище!
А старик поет-веселится! Себя не помнит от счастья.
Прибежал он во дворец, протягивает королю перстень. Тот прямо ошалел.
— Говори, — кричит, — как дело было!
Рассказал старик все по порядку. Стыдно стало королю. Отпустил он старика. Пошел старик домой, сел возле хижины и запел:
Так и пел до последнего своего часа, и никто его больше не трогал.
Вошла сказка в дверь как надо, а вышла задом наперед. Пусть король свою расскажет, а слушать — мой теперь черед.
Что попало в силок
Перевод Н. Испольновой
ил-был один человек. Пошел он по свету счастье искать и забрел в лес. Выбрал место, построил хижину и поставил невдалеке силок, а к силку приладил ружья: если какая дичь попадет, ружье выстрелит, даст знать. И ушел спать.
Только уснул — ба-бах! — пальнуло ружье. Побежал охотник к силку, а там кролик. Забрал он добычу и снова улегся.
Не успел глаза закрыть, опять выстрел. На этот раз — броненосец. Вытащил охотник зверя, вернулся в хижину и опять спать завалился.
Да не тут-то было. Трахтарарах! Охотник — к силку, глядь, а там девушка красоты невиданной.
Удивился охотник, спрашивает, откуда она и что тут в лесу делает. А девушка и отвечает:
— Вышла я прогуляться и попала в твой силок. Освободи меня, а я за это отведу тебя в свой дом и выйду за тебя замуж. Только обещай никогда не вспоминать, что ты меня в силок поймал.
Ладно. Вскинул охотник на плечо ружье и пошел с девушкой. Привела она его в прекрасный дворец. Приказала слугам приготовить жениху чистую одежду, согреть воду для мытья, а после стол к ужину накрыть. Помылся охотник, переоделся, наелся до отвала всяких вкусных вещей.
Назавтра сыграли свадьбу. И зажил охотник в сытости и довольстве, все равно что граф или принц. Чего ни пожелает, все ему несут. Только вскоре загордился он и давай куражиться: то ему не так да это не так, слуг бранит, гоняет без толку, никак ему не угодишь.
Уж и женой недоволен, ворчит на нее, обижает, раз чуть не побил. А тут как-то не успели ужин вовремя подать. Разозлился, кричит на жену, оскорбляет ее всячески и так разошелся, что возьми да и скажи:
— Ты кто вообще такая? Добыча из моего силка!
Рассмеялась тут жена ему в лицо и запела:
И вся прислуга исчезла.
А жена поет:
И вмиг исчезла вся мебель. Даже стул, на котором муж сидел, так что бедняк шлепнулся на пол — бац! А жена дальше:
И дома как не бывало.
Тут она спела:
И нет ее!
Протер охотник глаза, смотрит: сидит он на земле в темном лесу, при нем ружье, на нем — грязная одежда. А хижина его давно уж развалилась. Вздохнул он и пошел куда глаза глядят.
Рокочито
Перевод
С.
Якушенкова
ил-был мальчик. Мать его умерла, и остался он жить у злой мачехи. За самую малость она наказывала его и морила голодом. Бедный сирота подбирал объедки за городом — тем и кормился. Часто приходил он на могилу своей матери и жалобно причитал:
— Мама, есть хочу. Мама, есть хочу.
И вот как-то раз он заснул. Во сне привиделась мальчику мать. Она подала ему хлеб и сказала:
«Возьми этот хлеб, сынок. Когда будешь голодать, съешь половинку, а вторую оставь. Если не послушаешь меня и съешь все, хватит тебе хлеба только на один раз».
Вернулся мальчик домой, съел половинку хлеба, а половинку спрятал. Но вот почувствовал он голод, достал хлеб, глядь, а хлеб совсем целый, словно его и не трогали!
Понял мальчик, что перед ним волшебный хлеб, который никогда не кончается.
С тех пор зажил мальчик спокойно. Но однажды мачеха застала его за едой, вырвала хлеб и закричала:
— Негодник! Вор! Ты украл этот хлеб у меня! Остался мальчик ни с чем. Вновь пошел он на могилу матери и заплакал:
— Мама, есть хочу. Мама, есть хочу.
Вскоре он уснул, и тут опять привиделась мальчику мать. Она протянула ему маленькую коробочку — у индейцев такие коробочки называются рокочито — и сказала:
«Эта коробочка поможет тебе вернуть хлеб. Ее нужно только погладить и сказать заветные слова:
Вернулся мальчик домой и сказал мачехе:
— Верни мой хлеб!
Услыхала мачеха такие слова, схватила толстую веревку — сейчас ударит мальчика, а он скорее погладил коробочку и говорит:
Тотчас выскочили из коробочки свирепые бычки и стали расти, расти, а потом накинулись на мачеху и затоптали ее. А чудесный хлеб достался сироте.
Прошло время. Мальчик вырос и стал известным человеком. Вскоре случилось так, что на его родину напали враги, и он пошел защищать ее.
Разгорелась страшная схватка, вот-вот враг одолеет смельчака воина. А был этот воин тот самый мальчик-сирота. Тут погладил он коробочку-рокочито и стал повторять:
Тотчас выскочили из коробочки свирепые бычки и как стали расти, расти, а потом набросились на врагов и обратили их в бегство.
Со славой вернулся сирота в свое селение, женился и зажил счастливо. С тех пор всегда ни в чем не знал он нужды, и все любили его.
Птичка колибри
Перевод В
.
Житкова
одного человека была дочь на выданье. Пришел день свадьбы. Невеста со своей родней и друзьями отправилась в церковь, а рабыни остались на кухне готовить праздничный обед. И вдруг не хватило воды, чтоб подлить в кастрюли, которые уже стояли на огне. Тогда одна из служанок взяла кувшин и побежала к роднику. Приходит и видит: сидит на ветке птичка колибри. Сидит и поет:
Поставила негритянка кувшин на землю и давай самбу плясать. Про все на свете забыла: и про воду, и про обед, и про свадьбу. Ждут ее дома, ждут не дождутся, а она у родника. Птичка колибри все поет, а негритянка все пляшет.
Прошло много времени, и отправилась к роднику другая рабыня — посмотреть, что там ее товарка поделывает, почему воду не несет. А та увидела подругу и запела:
Побежала подруга и тоже пустилась в пляс. Стали теперь в доме ждать двоих. Звали, кричали — ни ответа, ни привета. Тут и третья рабыня пошла к роднику, вслед за ней четвертая, и так все до одной. Придут и ну плясать самбу как полоумные.
Когда в доме не осталось больше ни одной рабыни, пошла за ними одна из сестер невесты. Едва негритянки увидели ее, как принялись петь:
Вошла девушка в круг и так заплясала, что только держись. Пошла другая сестра. Но едва первая заметила ее, как запела во все горло:
Та ни минуты не колебалась. Пустилась плясать без оглядки. А мать девушек сидит как на иголках, не знает, что делать: обед подгорает, гости не идут и вообще ничего не готово. Все, кто в доме оставался, торчат зачем-то у родника и воду не несут.
Сказала она тогда себе:
— Ох, случилось что-то у родника! Пойду-ка сама погляжу.
Накинула она шаль на голову и пошла. Еще издалека услышала, как под ногами пляшущих земля кипит, а уж когда увидела, что все собрались в круг и пляшут самбу, когда услышала, как птичка колибри заливается, то принялась выписывать ногами такие узоры, что только держись. А тут еще дочери завидели ее и запели хором:
Старуха не выдержала и пустилась в пляс что было мочи.
То-то веселье пошло! Птичка так распелась, ну просто на части разрывалась. И чем больше она пела, тем отчаяннее плясали женщины.
Дома остался только старик. Досадует он, что не идут новобрачные, не идут гости и куда-то подевались все женщины, которые ушли к роднику: жена, дочери, рабыни — одним словом, все. Старик готов был лопнуть от злости. Проклял все на свете, схватил плеть и вышел из дома.
— Погодите мне, я вас разыщу.
И помчался по дороге к роднику вне себя от гнева.
Увидела его старуха, подбоченилась и запела:
Вошел старик в круг и давай хлестать всех плетью направо и налево:
Досталось тут жене, досталось дочерям, досталось рабыням, и такой поднялся шум, что хоть святых выноси. Вмиг закончилась самба. Птичка колибри поглядела на всю эту свалку, взмахнула крылышками и улетела.
Люди, искавшие завтрашний день
Перевод Инны Тыняновой
дин человек отправился как-то по своим делам. Путь был не близкий, и сумерки сгустились внезапно. Заметив домик у дороги, путник пошел на огонек, постучался и попросил ночлега. Его впустили, накормили и всячески обласкали. Но сразу же после ужина вся семья засуетилась и стала собираться куда-то.
Видя эти поспешные сборы, гость спросил:
— Куда это вы все так поздно?
Ему ответили:
— Мы идем искать день.
Гость изумился и, не найдя, что сказать, во все глаза смотрел на хозяев.
Когда сборы были наконец окончены, вся семья схватила пустые мешки и опрометью бросилась вон из дому: впереди папаша, за ним мамаша, за нею детки, за ними тети и дяди. Так что дом в одну секунду опустел. Гость подумал, подумал и побежал вдогонку.
Бежали, бежали, пока не начало светать. А как взошла заря, туго перевязали мешки и повернули назад. Когда пришли домой, уже совсем рассвело. Тут же развязали мешки и стали их вытряхивать посреди двора.
Гость, которого разбирало любопытство, не выдержал и спросил, что ж такое они принесли в мешках.
— Мы принесли день, — ответили ему. — Мы ведь говорили, что идем искать день!
Гость покачал головой, поспешно распростился и отправился в дорогу. На обратном пути он опять зашел в этот дом и принес хозяевам петуха. И сказал:
— Я принес эту птицу для того, чтоб вам не надо было каждую ночь ходить искать день. Она будет приносить день прямо в дом, и вам не придется так уставать. Вот что: вы ее устройте на ночь где-нибудь повыше. Как она пропоет в первый раз — значит, день еще далеко. Как пропоет во второй — значит, день близко. Как пропоет в третий — значит, день уже тут, на дворе. Эта птица называется «петух».
Вся семья долго дивилась на петуха. Потом гость спустил его на землю, и петушок сразу же вытянулся в струнку, встряхнулся и пропел: «Кукареку!»
Вся семья сильно перепугалась, услышав такую песню, и никто не решался подойти к петушку…
Но хозяин дома все же очень остался доволен подарком и, потирая руки, сказал жене:
— Ну вот, жена, теперь уж нам не придется ходить так далеко и носить день в мешке!
Гость, видя, что все устраивается к лучшему, распрощался и пошел своей дорогой. Но когда он был уже довольно далеко, хозяйка вдруг вспомнила:
— Ox, ox, ox, муженек! А мы и не спросили: чего она ест, птица-то!
Хозяин тут же побежал догонять путника. И как только завидел его, так и стал кричать на бегу:
— Приятель! Эй, приятель! Э-эх ты, как спешишь-то!.. Остановись, обожди немножко!..
И так уж он надрывал глотку, что путник услышал и остановился, поджидая бегуна. Поравнявшись с ним, хозяин спросил:
— Послушай-ка, приятель, не откажи, растолкуй, пожалуйста, чего она ест, птица-то?
Путешественник, которому это порядком надоело, отвечал с досадой:
— Да все ест…
Хозяин, не вымолвив ни слова, круто повернулся и побежал домой. Прибежал измученный и вконец перепуганный. И еще с порога закричал жене:
— Ох, горе-то какое, жена! Помилуй нас Бог! Он говорит, что эта птица ест все! Что ж теперь будет? Она же нас всех съест!!
Жена в ужасе всплеснула руками и завопила:
— Ох, муженек, давай ее скорее прикончим, пока она нас не съела!
Тут вся семья схватила палки и погналась за бедным петушком…
И по-прежнему с тех пор в домике у дороги каждую ночь суета: все собираются в путь — искать завтрашний день, чтоб принести его домой в мешках.
А петушок?.. Петушок улетел в дальнее селение и своим пением вызывает приход дня на землю.
Огненное чудовище
Перевод И. Чежеговой
ил на свете один человек. Пошел он как-то раз на охоту, целый день бродил по лесу, но так ничего и не подстрелил. Приуныл он и уж повернул было к дому, как вдруг услышал чей-то голос из чащи:
— Отдай мне того, кто первым взглянет на тебя в твоем доме, и будет у тебя такая добыча, что ты ее и унести с собой не сможешь.
Обрадовался человек и говорит:
— Я согласен.
И такая тут пошла у него охота, что он еле успевал вскидывать ружье. Столько он настрелял, что ему даже было не под силу унести все с собой. Подошел он к дому, отворил дверь, и сразу же глянули на него глазки красавицы дочки. Сильно тут опечалился охотник. Жена и дети стали его спрашивать, о чем он так горюет, да еще в такой удачный день. Долго он не хотел им открыться, наконец сказал:
— Милые мои жена и дети! Целый день бродил я сегодня по лесу, да так ничего и не подстрелил. И уже решил вернуться домой с пустыми руками, как вдруг услышал из чащи голос. И голос этот говорил мне, что если я отдам ему того, кто первый взглянет на меня в моем доме, будет у меня такая богатая добыча, что я не смогу даже унести ее с собой. Я подумал о собачонке, что всегда встречает меня первая, когда я возвращаюсь с охоты, и сказал, что согласен. Но в дверях меня встретила моя дочка, она первая взглянула на меня своими глазками. Вот я и печалюсь, потому что против своей воли должен отвести ее в чащу и оставить там.
Тут жена и говорит ему:
— Вот еще, очень нужно! Не ходи туда больше охотиться, и всё тут!
Послушал охотник жениного совета и решил пока не ходить на охоту. Но прошло немного времени, кончились в доме все припасы, и видит охотник, что нужно брать ружье и идти в лес. Едва вступил он на опушку леса, как вдруг над его головой взлетело чудовище, всё в пламени, и закричало ему:
— Отдай, что обещал, или я тебя сожгу! Отдай, что обещал, или я тебя сожгу!
Со всех ног бросился охотник к дому и говорит жене и детям:
— Бежим скорей отсюда, а не то чудовище нас всех убьет!
Бросились они бежать куда глаза глядят, а чудовище — за ними и грозит им страшным голосом:
— Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу! Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу!
Бегут они, а навстречу им бык.
— Что с вами? — спрашивает он беглецов.
— За нами гонится страшное чудовище, оно все уничтожает на своем пути!
— Подумаешь, — говорит им бык, — я его сейчас забодаю!
Остановились они и спрятались за быка. Но едва увидел бык чудовище, сразу задрожал.
— Бежим, друг, — говорит он охотнику, — с этим чудовищем шутки плохи!
Пустились бежать они все вместе: охотник, его семья и бык. Бегут из последних сил, а чудовище за ними следом:
— Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу! Отдай, что обещал, или я вас всех сожгу!
Бегут они, вдруг навстречу им лошадь, и похвалилась она, что залягает чудовище. Но увидела она чудовище, тоже струсила и помчалась быстрее стрелы.
И все животные, что попадались навстречу беглецам, пугались чудовища и обращались в бегство. Совсем уж беглецы из сил выбились, вот-вот упадут замертво, как вдруг видят: сидит возле своей норки сверчок и сапоги тачает. И кричит сверчок беглецам:
— Куда это вы бежите, сеньор, со всем своим семейством?
— За нами гонится страшное чудовище, оно всё уничтожает на своем пути!
— Спрячьтесь скорей в моем домике!
Не успели они спрятаться, как появилось огненное чудовище:
— Отдай, что обещал, или я всех сожгу! Отдай, что обещал, или я всех сожгу!
Увидело чудовище сверчка и спрашивает:
— Не пробегал ли здесь человек с женой и ребятишками?
Но сверчок ничего ему не ответил и продолжал протыкать кожу шилом и трещать. Чудовище опять его спрашивает, а сверчок знай себе помалкивает. Тогда рассердилось чудовище, бросилось на сверчка и в один миг его проглотило.
А сверчок очутился у чудовища в желудке и давай резать ему кишки своим сапожным ножом. Все брюхо ему располосовал, тут чудовищу и конец. Тогда вылез сверчок из его брюха и закричал:
— Сеньор, можете отправляться домой со своим семейством!
Вышел охотник из своего укрытия и увидел мертвое чудовище. Поблагодарил он сверчка, вернулся домой и с тех пор стал жить да поживать с женой и детьми и охотиться сколько вздумается — ведь чудовища, хозяина леса, больше не было в живых.
Кокосовая пальма и кокосовый орех
Перевод И. Чежеговой
дин юноша очень любил одну девушку и хотел на ней жениться. Но вот забирают его на войну, и говорит он своей любимой:
— Смотри не выходи за другого, я скоро вернусь, и мы с тобой поженимся.
А чтоб никто не узнал про их любовь, юноша назвал девушку Кокосовой Пальмой, а она его — Кокосовым Орехом. Простились они друг с другом, горько плача, и ушел юноша на войну. Много женихов сваталось к девушке, но она всем отказывала, все ждала своего любимого. Так прошло несколько лет, и велит ей отец выходить замуж: хватит, мол, привередничать.
Делать нечего, пришлось ей покориться.
Наступил день свадьбы, и как раз в этот день вернулся с войны юноша. Стал он расспрашивать про свою любимую и узнал, что сегодня она выходит замуж. Сильно опечалился юноша, даже есть не стал. Заметил это слуга-индеец и спрашивает, отчего он такой печальный. Поведал ему юноша свое горе, а тот ему и говорит:
— Не печалься, мой господин, доверься мне, я все устрою.
А на дворе дома, где жила девушка, росло деревце. Под это деревце юноша приходил когда-то беседовать со своей возлюбленной. Велел ему слуга укрыться под ним и обещал, что девушка непременно туда придет. Юноша так и сделал, а индеец отправился в дом невесты.
Там уже было полно гостей, невеста с женихом уже одеты, и все готово к свадьбе. Ждали только священника. Тут индеец попросил позволения поздравить невесту, подошел к ней и спел:
Тут все захлопали в ладоши и закричали:
— Браво, индеец, спой другую!
Индеец спел еще куплет:
Гости зашумели:
— Здорово поешь, индеец! Спой еще!
Индеец обрадовался и спел:
Тут вскочила невеста — ей, мол, пить захотелось — и за дверь. Прошмыгнула она тихонько во двор и побежала прямо к тому деревцу, куда прежде приходила беседовать со своим возлюбленным. Он один был ей по сердцу. Кинулась она в объятия своему милому, а тут как раз и священник подошел: юноша с ним заранее уговорился. Обвенчал он жениха с невестой, и жили они долго и счастливо.
Мальчик и дудочка
Перевод И
.
Тертерян
ассказывают, что однажды, очень давно, когда звери умели говорить, один мальчик пошел с матерью к ручью и взял с собой дудочку, на которой он любил играть по вечерам, чтобы девочки танцевали. Когда мальчик вернулся домой, он увидел, что забыл дудочку у ручья. Он хотел пойти поискать ее, но мать не разрешила, так как уже стемнело и наступил час, когда звери выходят из чащи на открытые места. Но мальчик заупрямился и пошел.
Звери увидели, что он идет к ручью, и решили спрятаться в чаще, чтобы схватить мальчика, когда он пойдет назад, и съесть. И вот, когда мальчик пошел домой, звери его окружили и стали спрашивать, что он делает в такой поздний час. Мальчик ответил, что он ходил к ручью искать свою дудочку, на которой он любит играть по вечерам, чтобы девочки танцевали. Тогда звери велели мальчику сыграть для них, чтобы и они тоже могли потанцевать. Мальчик взял дудочку и заиграл:
И вот вышел танцевать ягуар. Танцевал, танцевал, совсем выбился из сил и ушел в лес. Потом пошел танцевать другой зверь, потом еще один, и скоро уже все звери кружились в танце. Танцевали они, танцевали, а потом один за другим уходили в чащу.
Бедный мальчик уже так устал, что просто не мог больше играть. Обезьяна вошла в круг и запела:
Наконец все ушли и остался один барашек. Он подошел к мальчику, взял дудочку, а мальчика прогнал. И начал играть. Мальчик давно уже был дома, а барашек все играл.
А зверям в чаще леса ужасно хотелось съесть мальчика, и они говорили между собой:
— Братец Барашек танцует слишком долго. Сейчас мы братца Барашка тоже съедим.
Когда барашек устал играть, он бросил дудочку и убежал. Услышав, что стало тихо, звери вышли из чащи, но уже не нашли никого: ни мальчика, ни барашка.
В рабстве
Перевод Н. Горской
днажды после окончания работы собрались в бараке три негра: Франсиско, Андрес и Мануэль.
Франсиско сказал приятелям:
— А ну, кто из вас назовет самое большое чудо на свете?
Мануэль ответил:
— Еще спрашиваешь! Да это сахарный завод — с одной стороны в него вкладывают тростник, а с другой получают сахар!
А Андрес сказал:
— Ну да! Самое большое чудо — это бык. Если бы не он, пришлось бы неграм впрягаться и тащить повозку с бочками.
Так рассуждали негры во времена рабства.
Негр и самолет
Перевод Н. Горской
ила в деревне негритянская чета. Муж и жена работали на своем поле, нужды не знали и всегда были довольны и веселы.
Однажды утром негр пошел на дальний участок полоть маис, как вдруг появился самолет. Он пронесся над самой его головой. А негр никогда раньше самолета не видел. Бросил он свою тяпку и со всех ног помчался домой. Прибежал и кричит жене:
Негр-невольник и слиток золота
Перевод Е
.
Колчиной
днажды, еще во времена рабства, жил на Кубе один негр-невольник. Раз поспорил он с другими рабами — дескать, будет он жить за счет белого хозяина, как король, да притом не один день.
Побился негр об заклад, пришел к хозяину и спрашивает:
— Хозяин, сколько стоит вот такой кусок золота? — и широко развел руками.
Хозяин и вообразил, что негр нашел золотой клад. Захотелось ему самому захватить этот клад, но для того надо было сперва узнать, где негр его прячет.
И начал белый хозяин обхаживать негра. И вот наш негр ест и пьет за хозяйским столом, сидит рядом с хозяином — король, да и только! Другие негры прислуживают ему так же, как хозяину, и приговаривают: «Он и впрямь живет, как король». До того дело дошло, что стали они этого негра господином звать.
Белый хозяин носился с ним как с писаной торбой, во всем старался ему угодить, даже на прогулку с собой брал: усаживались они вдвоем в носилки, и два негра несли их — один спереди, другой сзади. И вот наконец хозяин решил, что негр уже ему друг-приятель, и спрашивает, где, мол, у тебя этот слиток припрятан. А негр и говорит ему:
— Э, хозяин, да я тогда спросил вас просто так: хотел узнать, сколько выручу за такой слиток золота, если когда-нибудь его найду.
Тогда хозяин взял плеть и ну хлестать негра по спине и так и эдак, и вдоль и поперек — у бедняги искры из глаз посыпались.
Но спор-то он все-таки выиграл!
Загадка, которую придумал негр
Перевод Е
.
Колчиной
обрались как-то люди на праздник и стали загадывать друг другу загадки. В это время на кухню, где они сидели, зашел негр и уставился на котел, который кипел на очаге.
Спрашивают его:
— Что ты там делаешь?
И негр отвечает:
— Гляжу, кто уходит, кто приходит и кто должен прийти.
Гости долго ломали себе головы, но отгадать эту загадку не смогли. Тогда негр говорит им:
— Это я про фасолевую похлебку задумал. Одни фасолинки опускаются на дно — эти уходят; другие всплывают наверх — эти приходят; а те, кто должен прийти, — это фасолинки на дне котелка, они пока еще набухают, а потом поднимутся, выпустят воздух и снова упадут вниз.
И все гости признали, что загадка негра самая складная.
Улицы Камагуэя и бычки
Перевод Н. Горской
лицы Камагуэя очень запутанны. И каждая извивается, как змея. Ни одной прямой нету. Этот древний город похож на лабиринт. Если вы спросите кого-нибудь из местных жителей, чем это объясняется, вам расскажут следующее.
Когда закладывали Камагуэй, его основатели, а все они были скотоводами, пригнали сюда стадо бычков. Начали спорить о планировке будущего города. В это время шли дожди, земля размокла и превратилась в грязное месиво. И вот один человек предложил согнать всех бычков на поляну и несколько раз выстрелить в воздух. Животные испугаются, побегут, и на мокрой земле останутся следы. Они и покажут направление будущих улиц. Так и сделали. Было дано несколько выстрелов, бычки бросились врассыпную и наметили своими копытами расположение улиц Камагуэя. Поэтому они так перепутаны.
А если вы спросите камагуэйца, почему же улица Сальсипуэдес имеет всего полтора квартала и кончается тупиком, упираясь в стену дома, он ответит:
— Да потому, что у этого бычка было больное сердце: он пробежал совсем немного, упал и умер от страха.
Откуда пошло название Кохимар?
Перевод Н. Горской
то рассказ о том, как пляж Кохимар получил свое название.
Как-то раз один веселый негр вместе с приятелем отправился на прогулку в окрестности Гаваны. Через некоторое время повстречался им знакомый галисиец. Зашагали они дальше втроем и вскоре добрались до того места, которое сейчас называется пляж Кохимар. Побродили парни по пляжу, и вдруг галисийцу вздумалось показать друзьям, какой он отличный пловец.
— Послушай-ка, — сказал он негру, — давай искупаемся, поплаваем малость, а?
— С удовольствием. Искупаться всегда приятно!
— Так пошли!
Они мигом разделись и поплыли.
— Посмотри-ка, — воскликнул негр, — видишь маргаритку, вон там, высоко-высоко над морем, посреди обрыва? Попробуй нырнуть с вершины утеса и сорвать ее на лету! Идет?
Галисиец, не долго думая, вскарабкался на утес, прыгнул и на лету сорвал цветок.
— Браво! Браво! — закричали приятели.
Вокруг них сейчас же собралась большая толпа, и негр рассказал о подвиге галисийца.
— Да быть этого не может! — усомнился кто-то.
— А ну-ка, друг, покажи этим людям свое искусство! — воскликнул раззадоренный негр.
Галисиец согласился, и маргаритку пристроили на прежнее место.
На глазах у собравшихся галисиец прыгнул снова, но на этот раз неудачно: когда он попытался схватить цветок, рука его соскользнула, и он шумно плюхнулся в воду. Над морем взметнулся высоченный фонтан.
Негр крикнул галисийцу с утеса:
— Эй, приятель, схватил ты маргаритку?
А тот, отфыркиваясь, ответил:
— Схва… схва… Я схватил море, черт побери! После этой удивительной истории пляж и стал называться Кохимар — Схватил море.
Ходячая тыквенная грядка
Перевод Н. Горской
акальяо разъезжал по деревням, рассказывал сказки да продавал овощи и яйца. С того и жил. Однажды, вернувшись домой из очередной поездки, заметил он на спине своей лошади под седлом потертость.
По части коновальства Бакальяо был большой мастер. Взял он из очага горсть древесной золы, присыпал рану и выпустил лошадь на пастбище — пусть отдыхает, а там, глядишь, зола и время залечат рану.
Через два воскресенья Бакальяо отправился на пастбище за своей лошадкой. Задумал он съездить в город на петушиные бои — авось его петух выйдет победителем, и хозяину перепадет несколько монеток. Обошел Бакальяо пастбище, обшарил все закоулки, но лошади нет как нет.
Дождь лил уже целую неделю, и домой он вернулся грязный-прегрязный, с мокрыми ногами.
Бакальяо решил, что его славная лошадка, не раз приносившая ему победу на скачках и возившая его к деревенским подружкам, потеряна навсегда. Но однажды вышел он на луг и видит — движется к нему что-то вроде грядки, сплошь покрытой спелыми тыквами.
Не веря своим глазам, Бакальяо осторожно приблизился: как все крестьяне, он был любопытен и ему хотелось поближе взглянуть на диковинку. И как же он удивился, когда узнал в ходячей грядке собственную лошадь! А тыквы на ее спине выросли из семечек, вместе с золой попавших в рану. Ведь у кубинских крестьян заведено хранить тыквенные семечки в золе, чтобы они равномерно подсыхали и не теряли всхожести до следующего сева.
Хитрый гаитянин
Перевод Н. Горской
большом бараке вместе с другими сборщиками сахарного тростника жил один гаитянин. Гамак его висел в углу. В день первой получки он раздобыл горшочек, чтобы хранить деньги, и положил туда три песо. Ночью, когда все спали, лежал он в своем гамаке и напевал:
Один из сборщиков, хитрющий малый, не спал и все слышал, а гаитянин этого не знал.
Настал день следующей получки. Пошел гаитянин туда, где был спрятан горшок, и положил еще три песо. А ночью, лежа в гамаке, опять принялся петь:
Хитрец услышал и подумал: «Надо будет завтра посмотреть, где он прячет свое сокровище».
На следующий день выследил он гаитянина и увидел, что тот хранит горшочек с деньгами под камнем. Хитрец запустил туда руку и вытащил двенадцать песо.
А назавтра гаитянину понадобились три песо. Не чуя беды, направился он к своему сокровищу. Смотрит: что за чудеса? Деньги-то исчезли! Подумал он немного и сказал себе: «Ну, погоди, мошенник, ты еще попадешься на удочку!»
В день получки, когда все уснули, гаитянин начал петь:
Вор все слышал, встал на следующее утро спозаранку и положил двенадцать песо обратно в горшочек. Когда пришел хозяин, они были на месте. Взял он все деньги и ушел. А вор-то прятался рядом, в густых зарослях. Выждал он некоторое время и — к горшочку: заберу, мол, тридцать два песо. Но горшочек был пуст, и вор тяжко вздохнул: — О пресвятая дева, гаитянин-то оказался еще хитрее меня!
Хитрый галисиец
Перевод Е
.
Колчиной
ел как-то по дороге галисиец, едва жив с голоду. Вот дошел он до одного дома, где жили скупые люди. Был час обеда, но, когда галисиец вошел, хозяева уже поели. Что тут делать? Подумал галисиец и говорит:
— Я нынче еще не обедал.
А хозяева будто и не слышат.
Тогда галисиец подозвал сынишку хозяина и дал ему монету в пять песо.
— На, поиграй, — говорит.
Хозяин увидал деньги и говорит жене:
— Иди зарежь курицу, свари рис с курятиной. У этого галисийца полно денег, потрясем его немножко.
Жена приготовила рис с курятиной, очень вкусно получилось. Галисиец пообедал по-царски. А после обеда подали ему кофе. Поел он, попил, потом встал с табуретки и подошел к мальчику. А тот его монеткой забавлялся. Взял галисиец у него монетку и говорит:
— Ну, поиграл, и довольно.
И ушел, смеясь над жадными хозяевами.
Плохой хозяин
Перевод Н. Горской
дин хозяин гулял среди полей со своим рабом-негром. Переходили они по мосту речку, хозяин оступился и упал в воду. Плавать он не умел и стал умолять негра:
— Спаси меня, негр! Я отпущу тебя на свободу! Услыхал раб такое обещание и вытащил хозяина на берег. Но тот не сдержал слова.
И еще раз произошло то же самое: хозяин упал в реку, пообещал негру свободу, и тот спас его. Однако бумага об освобождении так и не была подписана.
В третий раз, когда приключилась такая же беда, хозяин, уже идя ко дну, опять пообещал освободить негра. Но тот ему сказал:
— Ты хочешь, чтобы я тебя спас… Это можно, только сначала подпиши под водой бумагу.
Зазнайка
Перевод Е
.
Колчиной
ила в горах девушка. Из самых бедных была, а зазнавалась — дальше некуда. В Гаване у нее была родственница. И вот однажды эта родственница прислала за ней. Собралась наша гордячка в дорогу. В Гавану поехала.
Вскоре вернулась она обратно в свою деревню, наряженная по моде, завитая, — не узнать ее. А нос стала задирать пуще прежнего.
Видит она мачете и спрашивает:
— Это что за вещь? Для чего она?
Крестьяне дивятся, говорят:
— Это мачете, им тростник рубят.
А она все городской барышней прикидывается. Остановилась возле плуга и тычет пальцем:
— А это как называется? Для чего это?
Крестьяне отвечают:
— Это плуг, им землю пашут.
Так подходила она к коровам, козам и все делала вид, будто знать не знает, что это такое. Увидала грабли и спрашивает:
— А это как называется?
Спрашивает, а сама поставила ногу на зубья. Не успели ей ответить, грабли как хлопнут ее по лбу, а наша барышня как закричит:
— Ах, проклятые грабли!
Тогда все поняли, что она только прикидывается городской барышней.
Как крестьянин не заплатил за яичницу
Перевод Е
.
Колчиной
дин крестьянин каждый год ездил в Гавану и всякий раз съедал там яичницу из двух яиц.
Но вот сказали ему как-то в гостинице, что он не заплатил за яичницу, которую съел в прошлом году. Крестьянин не хотел платить — слишком дорого запросили с него за те яйца, потому-де, что они уже годовалые стали. Спорили, спорили, и в конце концов хозяин подал на крестьянина в суд.
Судья спрашивает:
— Почему вы так запоздали с платой за яичницу?
— Господин судья, — отвечает крестьянин, — я никак не мог приехать раньше, маис для посева жарил.
Судья удивился:
— Как же это вы будете сеять жареный маис? Он же не взойдет…
Тогда крестьянин сказал:
— А как же вы требуете с меня столько денег за яйца, съеденные в прошлом году? Ведь цыплята из них уже не вылупятся.
За круглым столом
Перевод Е
.
Колчиной
днажды галисиец и негр отправились в трактир поужинать. У обоих в желудке было пусто, а в кармане не густо.
На последние свои гроши заказали они себе ужин. Когда принесли еду, негру подали более полную миску. Галисиец сидел напротив негра и сразу заметил это. Быстро повернул он стол — а стол был круглый — так, что полная миска очутилась прямо перед ним. Негр удивился, а галисиец и говорит ему:
— Ты же знаешь, земля круглая и вертится. Негр подумал, повернул стол на прежнее место и говорит:
— Куда уж нам с тобой вертеть миром! Пусть будет как есть.
Педро-обжора
Перевод М. Гурвица
ро Педро говорили, что он живет, чтобы есть. Так, впрочем, оно и было. Рот его всегда был полон, он вечно что-нибудь жевал — то кусок мяса или картофелину, то банан или орехи, то сладкий тростниковый сахар. Не было такой пищи, от которой Педро отказался бы.
Когда он был маленьким, мать часто говорила ему: «Педро, если не съешь весь ужин, не получишь сладкого». Может быть, и матери не всегда бывают правы? Пока Педро был маленьким, еда шла ему на пользу. Но когда он вырос, надо было идти работать. Здесь-то и начались все его несчастья.
Сначала он пошел в мастерскую к плотнику. Но рот его вечно был забит едой, и места для гвоздей там не оставалось. Проработал он у плотника всего неделю.
Потом нанялся переписывать письма. Но и с этой работы пришлось ему вскоре уйти — почти на каждом письме оставались безобразные пятна от фруктовых соков, которыми Педро угощался.
Тогда он решил стать лесорубом. Но и здесь Педро долго не задержался. Только он, бывало, соберется крикнуть: «Эй, поберегись, дерево падает!», как кусок пищи вставал у него поперек горла. Так недолго было и человека угробить. И с этой работы его выгнали.
В конце концов решил Педро вообще не работать — весь день будет только есть да пить. Но очень скоро деньги, что у него были, вышли, и пришлось ему одалживать у друзей. А отдавать-то было нечем! Когда друзья перестали давать взаймы, ничего ему не осталось, как идти побираться.
Вышел тогда обжора на базарную площадь и стал клянчить милостыню:
— Подайте голодному на пропитание!
Но люди проходили мимо, видели, какой он толстый, и никто не давал ему ни денег, ни еды.
Как-то раз подошел к Педро богато одетый господин.
— Я слышал, что ты любишь хорошо поесть, — сказал он обжоре. — Пойдем со мной. Я недавно купил себе дом на холме. Люди, которые жили там раньше, оставили полный погреб еды. Я много не ем, и все это может испортиться. Так что, если хочешь, считай, что все съестное в погребе — твое.
От такого предложения Педро пришел в неописуемый восторг. Вместе с хозяином дома они поднялись на холм. Каких только яств не было в погребе! Горы кокосовых орехов, целые корзины со свежими булочками, сыры всех сортов!
— Все это твое, — подтвердил незнакомец. — Можешь погрузить еду на тележку и отвезти к себе домой.
Никогда в жизни не был Педро так счастлив! Он целыми днями не выходил из хижины, все ел и ел. Но через несколько дней он все-таки вынужден был остановиться. Думаете, наелся? Как бы не так! Просто ему захотелось пить.
— Выпью-ка я кокосового молока, — решил Педро.
Взял кокосовый орех и стукнул его об пол. Но почему-то сок из кокосового ореха не потек. Вместо вкусного, сытного кокосового молока внутри ореха оказалось только маленькое зернышко. Оно выпало на пол, зашевелилось-задвигалось, а потом стало набухать и раздуваться.
Чем больше оно становилось, тем больше напоминало человека.
Когда странное создание поднялось на полметра от земли, у него обозначилась голова. Когда доросло до метра, на голове появились глаза, рот, нос и уши. А когда существо стало ростом со взрослого мужчину, у него уже были руки и ноги. Словом, все как у взаправдашних людей.
Педро от удивления глаза вылупил.
— Ты кто? — спросил он. — Что это ты забрался в мой кокосовый орех? Я-то думал, там молоко.
Странное существо медленно, но внятно ответило толстяку:
— Меня зовут Утурукутура.
— Утуру… Как? Что это еще за имя такое? Ты чилиец?
— Нет, — ответил Утурукутура, — я родом из Боливии. Чтоб тебе было проще выговаривать мое имя, зови меня просто У.
— Спасибо и на этом, — сказал Педро и запихнул в рот кусок мяса. — А что ты делал в кокосовом орехе?
— Это длинная история, — ответил У. — Хочешь расскажу?
— Рассказывай, — благосклонно откликнулся Педро. — Лишь бы это мне есть не мешало.
— Ладно. Только время от времени кивай головой, чтобы я знал, что ты слушаешь.
Педро кивнул.
— Давным-давно, — начал У свой рассказ, — я был обычным человеком, таким же, как ты. Но мне не повезло, полюбил я дочь одного колдуна, который никак не хотел, чтобы я женился на ней. И что, ты думаешь, он сделал? Превратил меня в зерно.
Педро кивнул и снова принялся за еду.
— Много месяцев пролежал я в земле. Как-то прошел сильный дождь, и я стал прорастать. Через некоторое время над тем местом, где я лежал, выросла высокая пальма с толстым стволом, огромными листьями, а на самой верхушке пальмы росло много орехов.
Педро кивнул и отправил в рот очередной кусок.
— Я надеялся, что стоит мне взобраться на самую вершину пальмы, и я освобожусь от чар злого колдуна. Но не тут-то было. Как только долез я до вершины, колдун засадил меня внутрь огромного кокосового ореха. Больше я ничего не помню. Очнулся я, когда ты этот орех разбил и освободил меня. За это я тебя вознагражу.
Последняя фраза человека из кокосового ореха привлекла внимание Педро, но он продолжал напряженно жевать.
— Так вот, — сказал У, — за то, что ты выпустил меня на свободу, я исполню три любых твоих желания.
— А ты не шутишь? — на миг оторвался от еды Педро. — Ты и вправду это сделаешь?
У кивнул.
— Сделаю, — повторил он. — Ведь ты вернул мне человеческий облик, и теперь я твой должник. Так что бы ты хотел?
— У меня только одно желание, — ответил Педро. — Я хочу дом.
— Большой?
Педро отрицательно покачал головой.
— Нет, дом может быть маленьким, но с большим-пребольшим погребом. И чтобы этот погреб был до отказа набит едой. Все мои запасы уже подходят к концу, — разочарованно пояснил он своему новому знакомому.
— И это все? — спросил тот. — Я ведь могу еще два твоих желания исполнить.
— Да нет! Кроме дома с погребом, полным еды, мне ничего не надо.
— Ну, ладно. Не забудь только, что я могу выполнить еще два твоих желания. Стоит тебе хлопнуть три раза в ладоши и сказать: «У, ты мне нужен!», как я тут же к тебе явлюсь.
Педро кивнул.
— Так где же мой новый дом с погребом, полным еды? — в нетерпении спросил обжора.
— Вот он! — воскликнул У и исчез.
Огляделся Педро по сторонам, а на месте его жалкой лачуги новый дом стоит!
— А есть ли погреб с припасами? — удивился Педро. — Надо пойти поглядеть.
И Педро стал спускаться по ступенькам, а когда открыл дверь в погреб, подпрыгнул от радости. Какой только снеди там не было!
Взялся Педро за дело. Ел-ел и через два дня опустошил весь погреб. Тогда вспомнил он обещание У, хлопнул три раза в ладоши и сказал:
— У, ты мне нужен!
Тут же перед ним предстал человек из кокосового ореха.
— Ты уже все съел? — удивился он.
Педро лишь кивнул в ответ.
— Исполни второе мое желание, — сказал он.
— Я готов, приказывай, — согласился У.
— Наполни мне снова весь погреб едой.
У исчез, и тут же горы всякой снеди наполнили погреб. И снова Педро принялся за дело. Через несколько дней и эти запасы иссякли. Обжора призадумался.
— Я, конечно, опять могу попросить У, чтобы он набил погреб едой до отказа, — размышлял Педро. — Но ведь это будет последнее мое желание. Надо придумать такое средство, чтобы запасы снеди не иссякали. Ага! — стукнул он себя рукой по лбу. — Я знаю, что делать!
Хлопнул Педро снова три раза в ладоши и произнес:
— У, ты мне нужен!
Как только тот появился, обжора говорит:
— На этот раз, У, я хочу, чтобы чем больше я ел, тем больше еды у меня оставалось. Пусть в потолке погреба будет дыра, и через эту дыру пусть все время падает еда!
— Нет ничего проще, — сказал У и исчез.
Посмотрел Педро на потолок, а там дыра! Стали из этой дыры сыпаться в погреб съестные припасы.
— Вот это да! — Педро даже руки потер от удовольствия. — Это мое желание самое удачное из всех!
Подошел обжора к куче продуктов на полу погреба и снова стал есть. Ел, не переставая, часы, дни, недели, пока наконец не случилось чудо — Педро наелся! Тогда он лег на пол и тут же заснул.
А еда-то все падала из дыры в потолке и падала. Скоро весь погреб был забит ею до отказа. Потом она заполнила все комнаты и стала из окон вываливаться во двор.
Увидели соседи такое дело, вбежали в погреб, заткнули дыру в потолке и из-под груды снеди с трудом вытащили хозяина дома. Он все еще спал.
Соседи приволокли его в комнату и положили на кровать.
Проснулся Педро и скорей побежал в погреб. А как увидел, что соседи наглухо законопатили волшебную дыру, огорчился:
— Ну и дурак же я! Надо мне было попросить У, чтобы он давал мне еду в больших ящиках. Тогда их можно открывать и закрывать, когда захочешь. А теперь что делать? Ведь у меня ни еды, ни денег, чтобы ее купить. — Тут Педро улыбнулся: — Может, У еще раз выполнит мою просьбу?
Хлопнул он три раза в ладоши и крикнул:
— У, ты мне нужен!
Тот сразу же появился.
— Педро, — сказал он, — я уже исполнил три твоих желания.
— Знаю, — смутился обжора, — но мне очень нужно, чтобы ты исполнил еще одно.
— Так и быть, — ответил У. — Только теперь это будет не твое желание, а мое. И принесет оно тебе гораздо больше пользы, чем твои собственные желания. — У поднял руку, протянул ее к Педро и сказал: — Я хочу, чтобы Педро перестал быть обжорой!
И исчез навсегда.
Долго сидел Педро и вдруг понял, что он совсем не голоден.
Конечно, вовсе есть он не перестал, а перестал то и дело запихивать себе в рот все что ни попадется.
Скоро Педро нашел себе работу и стал усердно трудиться.
Все-таки самым лучшим желанием оказалось желание Утурукутуры. А вы как думаете?
Красная птичка
Перевод М. Гурвица
или-были два брата-близнеца — Хосе и Карлос, и были они похожи друг на друга как две капли воды — оба черноволосые, кареглазые и смуглые от тяжелой работы под палящими лучами солнца.
— Но если присмотреться, — говорили соседи, — обязательно подметишь немалую разницу между братьями.
Так оно и было на самом деле. Взгляд Хосе был теплым и добрым, а Карлос смотрел холодно и жестко.
Как-то раз работали братья в поле, полили землю и стали полоть сорняки — каждый на своем наделе. Через некоторое время Хосе устал, поднялся от грядки и увидел красную птичку с хохолком на голове.
— Смотри, Карлос, какая чудесная птичка! И как низко летит, над самой землей! Она, наверное, проголодалась и ищет корм.
— Гони ее прочь, — со злостью сказал Карлос.
Хосе не обратил внимания на слова брата. Он вынул из кармана кусок черствого хлеба, покрошил его, бросил крошки на землю и позвал:
— Лети сюда, птичка! Здесь тебя никто не обидит.
Птичка полетала-полетала вокруг, потом опустилась на землю и склевала крошки.
— Конечно, ты была голодна, — сказал Хосе. — А может, ты потерялась и не знаешь, как найти свое гнездо?
— Ну и ну! Послушайте только этого болвана! — засмеялся Карлос и направился к наделу брата. — Да какое тебе дело до этой дурацкой птицы?
И Карлос замахнулся на птичку. Та в испуге взмахнула крыльями и стрелой взвилась в небо.
Хосе очень огорчился, он повернулся к Карлосу и сказал:
— Зря ты так, птичка не сделала тебе ничего дурного.
— Эти глупые птицы только и умеют, что кричать дурными голосами да крыльями хлопать. Буду гонять их сколько захочу.
Хосе ничего не ответил и снова принялся за прополку.
С тех пор птичка часто прилетала на поле братьев, и каждый раз Хосе кормил ее хлебными крошками, а Карлос неизменно прогонял прочь.
Однажды, когда пшеница уже почти созрела, Хосе вновь увидел птичку. Она хотела было опуститься на землю, но Карлос замахнулся на нее, и тогда птичка стремительно взмыла под облака.
— Что же ты наделал, Карлос! — рассердился Хосе. — Птичка теперь, может быть, никогда больше не прилетит.
— Вот и хорошо, — злорадно хихикнул Карлос. — А то я швырну в нее камень! Будь уверен, не промахнусь! — И вдруг он в испуге закричал: — Смотри! Моя пшеница! Жуки!
Побежал Хосе на поле брата и увидел, что целые полчища отвратительных черных жуков облепили зеленые стебли. На его наделе было то же самое — ужасные насекомые поедали все вокруг.
— Что нам делать? — в ужасе закричал Карлос. — Эти проклятые жуки погубят нашу пшеницу! Мы помрем с голода! Давай попробуем залить их водой!
Братья побежали на озеро и вернулись с полными ведрами воды. Но сколько они ни лили воды на пшеницу, жуков только больше становилось. Жуки уже добрались до колосьев с налитыми зернами. Еще немного, и от урожая ничего не останется!
Вдруг с неба донесся пронзительный птичий крик. Братья взглянули вверх и обомлели от изумления — казалось, все небо стало красным! Сотни, а может быть, тысячи красных птиц тучей летели вниз. Их было так много, что они затмили собой солнце. И все эти птицы спустились на поле Хосе.
— Так тебе и надо, — сказал Карлос брату. — Видишь, до чего довела тебя твоя доброта! Птицы прилетели помогать жукам прикончить твой урожай.
Странно, удивился Хосе. Почему же на поле брата не было ни одной птицы? И тут он увидел, что красные птички клевали не пшеницу, а жуков.
Через несколько минут на колосьях Хосе не осталось насекомых. А с поля Карлоса птицы не склевали ни одного жука, и весь его урожай погиб.
Когда птицы улетели, Хосе подошел к Карлосу и сказал:
— Вот видишь, как помогли мне птицы?
— Ну, теперь я им покажу! — процедил Карлос сквозь зубы. — Теперь они у меня узнают! Дорого поплатятся за это проклятые птицы!
Шло время. Хосе и Карлос выросли и стали мужчинами. Как и раньше, они от зари до зари работали в поле, но выбиться из нищеты так и не могли.
Как-то раз возвращались они домой после трудного дня на пашне, и Карлос сказал брату:
— Хосе, надоело мне быть бедняком, не хочу больше день за днем спину гнуть на поле.
— А чем же ты будешь заниматься?
— Задумал я одно дело. Надеюсь, оно принесет мне богатство.
— Ты же ничего не умеешь, кроме как землю пахать.
— Есть одно занятие, которому нетрудно научиться, — загадочно ответил Карлос.
— Что же это за занятие такое?
В ответ Карлос только криво ухмыльнулся и ничего не сказал.
На другой день Карлос не вышел в поле. Хосе обработал надел брата так же усердно, как собственный, и вечером вернулся домой совсем усталый и разбитый.
Карлос уже поджидал его. Он сидел за столом и с удовольствием перебирал серебряные монеты.
— Откуда у тебя эти деньги, брат? — удивился Хосе.
— Какая разница, как я их получил? Они есть, и это главное.
Тут Хосе показалось, что из чулана донесся птичий свист.
— Что это? — удивился он. — Кажется, птичка чирикнула? Но откуда у нас в доме могла взяться птица? Разве что случайно залетела…
— Птица? Какая птица? Я ничего не слышал, — буркнул Карлос. — Тебе просто померещилось. Ты, наверное, на солнце сегодня перегрелся.
«Чик-чирик!» — явственно донеслось из чулана.
— Ну, теперь-то ты слышал? — спросил брата Хосе и пошел в чулан.
На полке стояли три клетки, и в каждой из них сидело по птичке. Птахи жалобно кричали и хлопали крылышками, как будто надеялись, что это поможет им вылететь на волю.
— Так вот откуда у тебя деньги! Вот каким делом ты занялся, ты стал ловить и продавать птиц! Как не стыдно! Птицы рождены быть свободными, нельзя держать их в клетках!
С этими словами он взял клетки, поднес их к окну и выпустил птиц на волю.
— Хосе! — закричал Карлос. — Как ты смеешь? Я целый день их ловил! Завтра я договорился их продать!
Хосе с улыбкой следил, как вольные птички улетают в вечернее небо.
— Я тебе заплачу за них, — спокойно сказал он брату, вынул из кармана последнюю монету и отдал ее Карлосу.
— Это, конечно, меньше, чем я получил бы завтра, ну да ладно. Завтра я опять пойду ловить птиц.
— А я у тебя их выкуплю, — твердо сказал Хосе. — И буду выкупать до тех пор, пока ты будешь их ловить.
Так оно и получилось. Карлос продолжал ловить птиц, а Хосе каждый раз выпускал их на волю. Карлос все богател, а Хосе с каждым днем становился беднее.
— Теперь Карлоса от Хосе отличить совсем просто, — говорили соседи. — В нарядном костюме — Карлос, а в рваных лохмотьях — Хосе.
Как-то раз Хосе, как обычно, работал в поле. Смотрит — на межу опустилась красная птичка, совсем такая, как та, что прилетала к нему давным-давно, когда Хосе был мальчиком. Та птичка однажды привела за собой целую стаю, чтобы расправиться с жуками, которые чуть не погубили урожай.
Хосе вынул из кармана хлебные крошки и бросил их птичке.
— Клюй скорее и улетай, а то как бы брат не поймал тебя!
Птичка склевала крошки, но улетать не улетала, а прыгала мелкими шажками по земле, будто звала его за собой.
— Кажется, птичка зовет меня куда-то, — понял Хосе. — Что ж, пойдем!
Птичка уверенно летела впереди Хосе, как будто твердо знала дорогу. Через некоторое время оказались они в узкой горной лощине. Сколько здесь было птиц!
— Только бы мой братец не попал сюда, — сказал Хосе. — Он переловит всех этих прекрасных певуний!
Тем временем красная птичка подвела его к глубокой пещере и села на дерево.
— Зачем ты привела меня сюда, птичка? — удивился Хосе и вдруг услышал, как из пещеры донеслось радостное птичье щебетанье.
Хосе вошел в пещеру и скоро увидел множество бочонков.
Откинул он крышку одного бочонка — и отпрянул в изумлении: бочонок был до краев полон золота! Вот, значит, куда привела его птичка — в пещере хранились несметные сокровища.
— Мне много не надо, — решил Хосе, — не хочу быть жадным. Возьму-ка я себе столько монет, чтобы хватило выкупить у Карлоса всех птичек, которых он поймает.
Вернулся Хосе домой и увидел, что Карлос опять поймал пять птичек.
— Ну, как? — рассмеялся Карлос. — Хватит у тебя денег, чтобы купить им свободу? А то снесу их на рынок и продам.
— Да уж, наверное, хватит, — улыбнулся Хосе. — Я выкуплю у тебя всех птичек, сколько бы ты ни поймал.
И он выложил на стол пригоршню золотых монет.
От удивления Карлос даже рот раскрыл.
— Где ты взял это? — Жадность и любопытство так и распирали его. — Не мог же ты получить их за свою жалкую пшеницу?
— Ты прав, — ответил Хосе и рассказал брату, как было дело.
— Я тоже пойду туда и не буду таким ослом, как ты. Я унесу с собой из пещеры весь бочонок с золотом.
И Карлос ушел. Что с ним случилось потом, неизвестно. Только в пампе его больше никто никогда не видел.
С тех пор над просторами аргентинской пампы вольно и бесстрашно летают всякие птицы — и большие, и маленькие. Они на все лады распевают свои птичьи песни и радуются приволью.
Спор хозяина с собакой
Перевод Н. Горской
одного важного господина была собака. Собрался он раз на прогулку, и собака за ним увязалась, да только он ее не взял.
И вот идет он по дороге, глядь — а собака тут как тут.
И говорит хозяин:
А пес отвечает:
Хозяин говорит:
Пес ему в ответ:
Хозяин возмущается:
А пес говорит:
Хозяин твердит свое:
А пес свое:
Хозяин спрашивает:
Пес отвечает:
Хозяин:
Пес:
Хозяин качает головой:
Пес вкрадчиво:
Хозяин ударяет себя по лбу:
Пес с обидой:
Хозяин пытается убедить пса:
Вот так все и произошло. И хозяин взял собаку в этот день на прогулку.
Как Ананзи собирал мудрость
Перевод Н
.
Ноздриной
адумал как-то Ананзи собрать и припрятать всю мудрость на земле. Тогда он сможет заработать уйму денег и добиться неслыханного могущества — ведь все будут приходить к нему со своими заботами, а он уж заставит их не поскупиться.
Стал он повсюду собирать мудрость и складывать ее в огромную выдолбленную тыкву. Собрал Ананзи все, что мог, и решил спрятать тыкву на вершине самого высокого дерева, чтобы никто не нашел ее.
Обвязал он тыкву веревкой, повесил себе на грудь и стал карабкаться на дерево, но тыква мешала ему, и он никак не мог добраться до вершины.
Ананзи совсем выбился из сил, как вдруг позади раздался громкий смех. Ананзи оглянулся и увидел маленького мальчика, который стоял под деревом.
— Ну и дурень же ты! Надо было повесить тыкву за спину, раз ты хочешь залезть на дерево.
Ананзи был очень огорчен, что у такого маленького мальчика нашлось столько мудрости — он-то думал, что собрал всю мудрость в мире. В сердцах разбил он тыкву на мелкие куски, и ветер разнес мудрость по всей земле.
Каждому досталось по малой толике, и никто не получил все целиком. Это из-за Ананзи так получилось.
А я, Джек Мандора, сижу на помидоре.
Сказка, которая не кончается
Перевод Н
.
Горской
или-были назойливые дети. Только им и нравилось, что слушать сказки. Кончается одна, подавай другую. И никогда не надоедало им слушать. Не отстанут, пока язык не высунешь от усталости.
Но нашелся человек, который рассказал им такую сказку:
— Однажды шел я по дороге и только собрался свернуть на другую дорогу, вижу — идет стадо индюшек. Они шли одна за другой, я попытался пробиться, но не тут-то было: прошла одна индюшка, за ней другая индюшка, и другая индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка…
Один из ребят устал от индюшек и сказал:
— Ну а дальше-то, дальше-то что?
— Дальше? А вот подожди, пока пройдут все индюшки. Мне ведь тоже пришлось стоять и ждать. А они все шли — одна индюшка, за ней другая индюшка, и другая индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка, и еще индюшка…
Так он продолжал до тех пор, пока дети не ушли — им наскучила сказка, которая не кончается…
Примечания
Сказки народов Северной Америки
Сказки эскимосов
Стр. 18. Каяк — легкая одноместная лодка из кож, натянутых на каркас из планок. В ней охотники выходили далеко в море для охоты на морскую дичь. Каяк наглухо застегивался у пояса, составляя с охотником единое целое, так что в случае опрокидывания вода не попадала внутрь лодки, и ей легко было вернуть первоначальное положение.
Стр. 23. Река Гортон — река в Канаде, впадающая в залив Амундсена.
Сказки индейцев
Стр. 36. Карейя — верховное божество у некоторых индейских племен, живущих в Калифорнии.
Стр. 37. Кугуар — хищник из семейства кошачьих, то же, что пума.
Стр. 39. Иктоми — хитрец и возмутитель спокойствия у степных индейцев дакотов. Принимает облик то паука, то человека.
Стр. 43. Великий Дух — общее обозначение верховного божества у североамериканских индейцев.
Стр. 47. Индейцы пуэбло. — «Пуэбло» — по-испански значит «селение». Название относится к группе земледельческих оседлых племен, живущих в пустынях юго-запада Северной Америки.
Амулет — в представлении древних народов предмет, обладающий волшебной охранительной силой.
Стр. 48. Ахайюта — один из двух близнецов, богов-воинов, у индейцев племени зуни; сын Солнца, связан с громом и молнией, способен вызывать дождь.
Старушка достала корзинку и вынула из нее четыре перышка. — Согласно представлениям многих индейских племен, перья некоторых птиц обладают могучей силой. В этой сказке перья связаны и с цветовой символикой, имеющей отношение к духам — покровителям четырех сторон света, которые помогают герою.
Стр. 51. Сквомиши — индейское племя рыболовов, проживавшее на тихоокеанском побережье Северной Америки.
Стр. 63. Мокасины — индейская обувь из выделанной кожи, удобная в быту и на охоте.
Стр. 64. Шайены — кочевое племя степных индейцев.
…одеты совсем одинаково! — Ведуны оказались наряженными одинаково прежде всего потому, что они символизируют одинаково важные для жизни индейцев шайенов продукты — кукурузу и пеммикан.
Стр. 65. Пеммикан — индейская пища, приготовляемая из вяленого мяса, измельченного в порошок и смешанного с топленым жиром или салом. Эта смесь выдерживала очень долгое хранение. Иногда в пеммикан добавлялись ягоды.
Стр. 66. Вигвам — постоянное жилище из коры, покрывающей деревянный каркас, с отверстием для дымохода. Применялся у лесных охотничьих племен, преимущественно у алгонкинов, из языка которых заимствовано это название.
Племя Ворона, Быка, Лисицы — имеются в виду не племена, а роды одного племени черноногих, носившие имена этих духов — покровителей.
Стр. 76. Песчаные Холмы — страна мертвых, в представлении индейцев племени черноногих.
Стр. 78. Было у Синей Родинки два любимца, ворон и сорока. — Бизонам обычно сопутствуют ворон и сорока, поэтому в сказке они выступают как бы посредниками между животными и людьми.
Стр. 79. «…вот дым для тебя!» — Табак и воскурение табака обычно служили у индейских племен распространенным жертвоприношением духам во время молитв, при колдовстве и др.
Стр. 80. «Если сможешь четырежды узнать меня…» — «Четыре» было волшебным, магическим числом у большинства индейских племен Северной Америки. Четырехкратный повтор действия, по четырем сторонам света, согласно представлениям индейцев, был способен обеспечить выполнение желаемого.
Стр. 85. Чероки. — Племя проживает на юго-востоке Северной Америки.
…сняли скальп. — Индейский обычай добывания военных трофеев в виде куска человеческой кожи с темени вместе с пучком волос существовал еще до появления европейцев на Американском континенте, но не был так распространен, как позднее, когда в целях ослабления индейских племен он стал усиленно поощряться «бледнолицыми». Единственная прядь волос (скальповая) специально оставлялась воином на выбритой голове именно для того, чтобы в случае его гибели в бою она могла «украсить» жилище его врага. Скальп, однако, служил не только военным трофеем, но и талисманом, придававшим силу убитого воина его победителю.
Стр. 86. …внешне напоминала каплю воды. — Ирокезская сказка о добром охотнике объясняет происхождение знахарского обряда, в котором применялось особое снадобье — капля воды, будто бы полученная чудесным образом от животных; несколько напоминает живую воду в русских народных сказках. Ирокезы — группа племен, занимавшихся охотой и земледелием, проживавших на территории нынешнего штата Нью-Йорк и в Канаде.
Стр. 89. Палица — боевая дубинка индейцев, обычно с утолщением — шаром или шипом на конце.
Стр. 91. Маис—полезная культура, распространенная в многочисленных разновидностях в Северной и Южной Америке.
Стр. 92. Глускеп — герой-заступник людей у индейцев алгонкинских племен, обитающих на востоке США и Канады.
Стр. 94. Дакоты — группа степных племен-кочевников.
Стр. 111. Каноэ — индейская лодка-челнок, обычно из коры дерева или кожи.
Стр. 114. Оджибуэи— индейское племя полуоседлых рыболовов и охотников, обитавшее на восточном берегу озера Верхнее в Северной Америке.
Стр. 117. Чокто (или чоктавы) — индейское племя, обитавшее на юго-востоке Северной Америки.
Сказки афро-американцев
Стр. 131. Опоссум — на алгонкинском — «белый зверек», небольшое млекопитающее, живущее на деревьях и ведущее ночной образ жизни. При поимке обычно пускается на хитрость, притворяясь мертвым, поэтому часто служит синонимом незадачливого хитреца.
Стр. 134. Матушка Мидоус, мисс Моттс и другие девочки — несколько загадочные персонажи сказок о братце Кролике; очевидно, служат символом идеальной фермерской семьи у афро-американцев.
Стр. 139. Миля — единица длины в неметрических системах. Так называемая сухопутная миля равна 1,609 км.
Стр. 175. Фут — единица длины в системе английских мер, равная 0,3048 м.
Сказки белых поселенцев
Стр. 206. Большой Каньон — глубокий каньон на плато Колорадо длиной 320 км и глубиной до 2400 м.
Стр. 222. Поль Баньян. — Считается, что это образ франко-канадского происхождения. Поль Буньон, вероятный прототип, был начальником лагеря лесорубов в середине прошлого века и прославился своей силой и удалью. Легенда о Поле Баньяне родилась в XIX веке. Приключения этого героя известны главным образом по литературным источникам.
Стр. 231. Джордж Вашингтон (1732–1799) — организатор и руководитель борьбы за независимость американских колоний от Англии, с 1770 года — главнокомандующий американской армией. Первый президент и национальный герой США.
Ниагарский водопад—система водопадов на реке Ниагара на границе США и Канады в штате Нью-Йорк высотой около 50 метров.
Стр. 234. Аляска — полуостров на северо-западе Северной Америки; один из пятидесяти штатов США.
Стр. 236, 237. Канзас и Оклахома — штаты на Среднем Западе США.
Стр. 239. Дэви Крокет (1786–1836) — историческая и одновременно легендарная личность. Прославился как охотник и как рассказчик-юморист. Многие черты других легендарных героев также приписываются ему.
Стр. 246. Майк Финк — легендарный следопыт и лодочник, прославился дерзостью, смекалкой и меткостью в стрельбе. Хвастливые речи Майка Финка вошли в пословицы американского народа. Яркий пример дикой вольницы фронтира.
Стр. 247. Ярд—английская единица длины, равен 0,9144 м.
Стр. 259. Авраам Линкольн (1809–1865)— 16-й президент США, выступивший против рабства, главнокомандующий армией северян в годы гражданской войны 1861–1865 гг. Убит агентом плантаторов. Национальный герой США.
Стр. 261. Пекос Билл— вымышленный ковбойский герой, связанный преимущественно с американским Юго-Западом, о чем говорит его имя (Пекос — индейское название реки в штате Техас); этот персонаж встречается и за пределами США. По преданию, Пекос Билл обучил ковбоев всему, что связано с их ремеслом. Сам он в качестве личного пастбища пользовался всей Аризоной.
Лассо — веревка или ремень со скользящей петлей для ловли быков или лошадей.
Ранчо — скотоводческая ферма; в странах Латинской Америки — усадьба.
Стр. 263. Мустанг — дикая лошадь, потомок лошадей, завезенных в Северную Америку в XVI веке.
Стр. 269. Джонни Яблочное Зернышко (1774–1845). — Считается, что этот бескорыстный бродяга завоевал расположение жителей осваиваемых земель своими проповедями добра и бережного отношения к природе. Путешествуя по Дикому Западу, Джонни Яблочное Зернышко обменивал саженцы и семена на еду, чем и кормился.
Стр. 275. Генерал Лафайет (1757–1834) — французский военный и политический деятель. Занимал командный пост в армии Вашингтона. Прославился в период американской буржуазной революции, когда стал близким другом и соратником Вашингтона, с которым перенес все тяготы войны за независимость и Йорктаунскую кампанию (1781), завершившуюся капитуляцией всех английских войск в Северной Америке.
Тарнтон (очевидно, Тарльтон, сэр Бэнестр; 1754–1833) — полковник английской армии, командовавший отрядом кавалерии и пехоты в Каролине, затем в штате Виргиния, где он активно противодействовал армии Вашингтона во время Йорктаунской кампании.
Стр. 285. Ирригационная система — система искусственного орошения земель.
Стр. 291. Джон Генри. — Сюжет о негритянском Геркулесе известен и в своем «песенном» виде. Случается, что в некоторых сказках он выступает и как «белый» человек, известный огромной физической силой и мужеством. Согласно легенде, погиб при обвале.
Стр. 309. Сикомора — дерево из рода фикусов семейства тутовых. Растет в Восточной Африке, имеет съедобные плоды.
Стр. 326. Кейси Джонс — легендарный герой американских железнодорожников, машинист знаменитого поезда «Пушечное Ядро», известный своим мастерством, смелостью и находчивостью. Погиб во время аварии в 1900 году. Считается, что его другу, негру Уоллесу Сандерсу, принадлежит авторство известной баллады «Кейси Джонс».
Стр. 329. Шторминг — легендарный герой американских моряков, воплощающий идеалы и доблести тех времен, когда «люди были железными, а суда деревянными», говоря словами известного американского фольклориста Б. А. Боткина. Капитан Шторминг является героем многих песен и морских небылиц, в которых рассказывается о его странствиях по свету и небывалых подвигах на морях.
Стр. 349. Галлон — английская единица емкости (для жидкости); равен (в США) 3,78 дм3.
Сказки народов Южной Америки
Сказки индейцев
Стр. 431. Женипапа — растение, из сока которого индейцы делают черную краску.
Стр. 432. Урубу — черный гриф; хищная птица, длина тела которой составляет около 65 см. Гнездится в дуплах и скалах по всей Южной Америке.
Стр. 435. Каипора — злой лесной дух, способный изменять свой облик.
Стр. 447. Ленивец — небольшое животное, любит висеть на деревьях вниз головой.
Стр. 448. Тапир — крупное животное, удлиненная морда которого оканчивается хоботком.
Стр. 451. …пока не пройдет три луны. — Индейцы считают месяцы по фазам луны. Здесь — «три месяца».
Стр. 457. Кайман — пресмыкающееся из семейства аллигаторов.
Стр. 460. Термит — крылатое или бескрылое насекомое, живущее колониями в тропиках в подземных и надземных гнездах.
Стр. 462. Пирога — узкая длинная ладья, выдолбленная из ствола дерева; управляется парусом или веслами.
Стр. 463. Пончо — короткий плащ с отверстием для головы посередине; традиционная одежда жителей Южной Америки.
Стр. 465. Маниока — невысокое растение, из клубней которого получают муку.
Игуана — крупная ящерица; ее мясом и яйцами питаются индейцы Южной Америки.
Стр. 468. Кондор — самая крупная летающая птица с длиной тела до 1,2 м и размахом крыльев до 3 м. Водится в основном в Андах.
Стр. 471. Агути — небольшой грызун с золотисто-коричневым мехом, немного похож на зайца.
Стр. 473. Магей. — Из сока этого дерева индейцы приготавливают напитки, из волокон — сучат нити и вьют веревки, колючки магея используют в качестве гвоздей.
Анаук — древнее название страны ацтеков, наиболее крупной индейской народности Мексики.
Стр. 476. Альгарробо — дерево со стручками, содержащими съедобные семена и мякоть. Другое название — рожковое дерево.
Креольские сказки
Стр. 493. Мачете — длинный нож для уборки сахарного тростника, расчистки дорог.
Стр. 533. Титикака — самое глубокое в мире высокогорное озеро глубиной более 300 м; находится в Центральных Андах на границе Перу и Боливии.
Анды — самая длинная (9000 км) и одна из самых высоких горных систем, окаймляющая всю Южную Америку.
Сельва — густой влажный лес в тропиках Южной и Центральной Америки, где деревья, переплетенные лианами, образуют несколько ярусов.
Стр. 593. Самба — старинный афро-бразильский парный танец с пением под ударно-шумовые инструменты.
Стр. 610. Камагуэй — центр одноименной провинции на востоке Кубы; основан в 1515 году.
Стр. 611. Кохимар — известный пляж в окрестностях Гаваны на Кубе.
Галисиец — представитель народа, населяющего одноименную провинцию в Испании и говорящего на особом наречии. В странах Латинской Америки проживает около 3 млн. галисийцев.
Стр. 632. Пампа — обширные, поросшие травой равнины на юге Латинской Америки.
Стр. 636. Ананзи — сказочный хитрец паучок, герой многих сказок народов, населяющих Западную Африку.
А. Ващенко, М. Гурвиц
