Нано-демократы, путём двадцатилетних экспериментов, используя накопленный поколениями генетиков — инженеров человеческих душ, опыт, используя опыт доктора Джержинского, профессора Павлова, ботаника Тимирязева, Лысенко юнатов Сталина, Ленина, Хрущёва, Брежнева и других видных гуманистов и учёных создали популяцию, не виданную доселе на планете Земля. Да, если честно, то и на планете Вода, тоже. Возможно, это стало результатом их прескверного образования, полученного ими в советских ВУЗах, без должного контроля со стороны, профессорско-преподавательского состава, возможность получения дипломов по блату, за взятки, угрозы или ещё какие-нибудь коррупционные связи. Не законное использование газов, растворов, психотропных средств, новейших технологий воздействия телекоммуникаций, изощрённые способы вымывания родной речи из процесса общения, переход на феню и пррррррррр. Но результат превзошёл все ожидания.

Манкурт, согласно роману Чингиза Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»), это взятый в плен человек, превращённый в бездушное рабское создание, полностью подчинённое хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни.

Согласно Айтматову, предназначенному в рабство пленнику обривали голову и надевали на неё шири — кусок шкуры с выйной части только что убитого верблюда. После этого ему связывали руки и ноги и надевали на шею колодку, чтобы он не мог коснуться головой земли; и оставляли в пустыне на несколько дней. На палящем солнце шири съёживалась, сдавливая голову, волосы врастали в кожу, причиняя невыносимые страдания, усиливаемые жаждой.

Через какое-то время жертва либо гибла, либо теряла память о прошедшей жизни и становилась идеальным рабом, лишённым собственной воли и безгранично покорным хозяину. Рабы-манкурты ценились гораздо выше обычных.

В романе Айтматова «И дольше века длится день» рассказывается о том, как молодого кипчака Жоламана, сына Доненбая, попавшего в плен к жуаньжуанам, сделали манкуртом. Его мать Найман-Ана долго искала сына, но когда она нашла его, он её не узнал. Более того, он убил её по приказу своих хозяев.

Чингиз Айтматов "Буранный полустанок" (И дольше века длится день). М., 1981 С. 106–107.

«Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери — одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишенный понимания собственного Я, манкурт с хозяйственной точки зрения обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен. Он никогда не помышлял о бегстве. Для любого рабовладельца самое страшное — восстание раба. Каждый раб потенциально мятежник. Манкурт был единственным в своем роде исключением — ему в корне чужды были побуждения к бунту, неповиновению. Он не ведал таких страстей. И поэтому не было необходимости стеречь его, держать охрану и тем более подозревать в тайных замыслах. Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев. С другими он не вступал в общение. Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно. Манкуртов обычно заставляли делать наиболее грязную, тяжкую работу или же приставляли их к самым нудным, тягостным занятиям, требующим тупого терпения. Только манкурт мог выдерживать в одиночестве бесконечную глушь и безлюдье сарозеков, находясь неотлучно при отгонном верблюжьем стаде. Он один на таком удалении заменял множество работников. Надо было всего-то снабжать его пищей — и тогда он бессменно пребывал при деле зимой и летом, не тяготясь одичанием и не сетуя на лишения. Повеление хозяина для манкурта было превыше всего. Для себя же, кроме еды и обносков, чтобы только не замерзнуть в степи, он ничего не требовал…»

В переносном смысле слово «манкурт» употребляется для обозначения человека, потерявшего связь со своими корнями, забывшего о своём родстве. Слово «манкурт» стало прозвищем, что фиксируется в публицистике.

Термин приобрёл особую популярность в Казахстане, Киргизии, Татарстане, Башкортостане, Молдове в качестве презрительной клички для тех, кто равнодушно относится к своей национальной культуре.

Публицист Лилия Вертипорох пишет:

Манкурт — это не одесский сержант Швец. Манкурт — это человек, у которого империя удалила сердце и мозги, оставив только желудок. По сути, это продолжение политики культурного геноцида украинцев и фиксации результатов физического геноцида.

Российский журналист, публицист Владимир Соловьев о манкуртизме пишет:

Стало модно пренебрежительно отзываться о своей Родине. Не о правительстве, а именно о Родине. Для меня эти люди не существуют. С ними не о чем говорить. Они — генетическая мутация. Историческая память, уважение к памяти предков — для них пустые слова. Конечно, они дышат, ходят, едят и потребляют. Но людьми для меня не являются — манкурты. Прав был Чингиз Айтматов. Свою ущербность они проявляют агрессией — у них все виноваты, конечно, кроме них самих. Их довольно много и они считают, что количество их оправдывает.

Николай Ващилин, 2011