Когда пять волков пять дней бегут голодные по следу косули они не бросаются друг на друга и не откусывают пол ляжки, чтобы заморить червячка. Гадюки не жалят друг друга. Самка скорпиона отдастся только скорпиону. Стоит какой-нибудь козёл в хлеву. Там и овечки и курочки и свинки аппетитные и коровы похотливые и все жаждут отдаться любому козлу, но… своей масти. А козёл только перед козой затрясёт бородкой. Самцы, конечно, скалят зубы и издают страшные рыки когда спорят за самку, но друг друга не убивают. Договариваются мирно. Самок много, а рожа одна. И своя. И рожают гады — гадов, а лошади — лошадей! А вот что касается покушать, тут дерутся насмерть. Но как они различают, кого можно жрать. Ведь буйвол втрое больше льва. Мощнее, сильнее, стаднее и… му-му-му и нет буйвола. При этом тысячное стадо мощных, сильных животных мирно пощипывает травку в двух шагах и даже не делает попытки отбить товарища у шайки нечёсаных бандитов. А пятеро лохматых двоечников сделали из буйвола много вкусных бифштексов. И кто пронаблюдал не сожительствуют ли под покровом ночи уссурийский тигр с медведицей или рысью. Ну кто ему, такому красавцу в полосатом пальто, откажет. А чтобы не спорили о не чистокровных детях, он полюбовницу свою тут же и съедает.

Видов животных тьмы и тьмы и тьмы. Ни Дарвин, ни его последователи тему видов животных и человекоподобных явно не доработали. А подумать есть о чём. Астрологи ограничились двенадцатью знаками Зодиака, и то за уши притянутыми видами рыб и животных, явно не описывающих в полной мере многообразие повадок человекоподобных. Жалкая попытка англичанки Мег Марковой расширить эту палитру характеров восходящими знаками и часами рождения мало меняют общую картину безобразия. Кто то разделил двуногих человекообразных на пять рас, а они отличаются друг от друга также как белая и чёрная кошки и с большим удовольствием могут совокупиться и продолжить вид. А вот парочка бледнолицых и так подходящих внешне друг другу, обвенчавшись и зарегистрировавшись не сможет достичь взаимного оргазма и даже эрекции и задушит друг друга в объятиях. А голубые? А красные? Это люди или человекообразные? Или животные в пальто? Что ни говори, а есть ещё у учёных место для подвига.

В 1917 многовековой уклад российского народа и его генофонд, созданный многовековым естественным отбором был уничтожен бандой большевиков. Стёрт с лица Земли. Изгнан в Германию, во Францию и далее по всему миру рассеян. Какие они были мы уже никогда не узнаем. По фотографиям и картинам, по миниатюрам на медальонах мало что поймёшь. Драгоценные интервью с последними из могикан дают некоторое представление о высоте души наших предков, цвета нации. Оторопь берёт. А кто был ничем — тот стали всем. Ото львов родятся львы. От мышей — мыши. Семьдесят лет замкнутого размножения хомосоветикус принесли свои плоды. Нормального лица днём с огнём не увидеть. А как появлялось свечение в лице — их быстро стерилизовали. Юрий Гагарин — откуда он взялся в этом обществе? Простое, открытое русское лицо крестьянина от сохи, от своих матери и отца — но человеческое достоинство делало его выдающимся героем на трибуне мавзолея среди звереподобных членов. А Вячеслав Тихонов, а Нонна Мордюкова, а Людмила Савельева, а Пётр Глебов и много, много, много таких. О как их стерилизовали, как изводили с лица нашей Земли. А они всё рождались и рождались, но… Как ни крутись, но членов коммунистической партии СССР было 17 миллионов из 250, заключённых в тюрьмах 1 миллион из 250, ментов, их охраняющих, тоже 1 миллион, солдат в армии 1 миллион из 250 и эти пропорции мало чем отличаются от сегодняшних, хотя нравственные ориентиры поменялись на противоположные. Детей стало меньше не потому, что перестали совокупляться, а потому, что стали больше убивать и дохнуть от потравы. Человек человеку друг, вдруг стал клубком змей. Вымерли ум, честь и совесть нашей эпохи. Как когда то мамонты. Насосавшиеся гнусы-олигархи, чахнут, как кащей бессмертный, над сворованным златом и ждут, когда придёт осень и сдует их ледяным ветром очередного Октябрьского переворота или Великой Октябрьской Социалистической Революции. Да это, в общем то, однофуйственно.

Я с малых лет не мог понять, почему меня товарищи не берут в игру. Нет в пристенок — пожалуйста. Нажилят, деньги все мои выманят и вали отседова. А сами бегут за конфетами. Потом мучился вопросом, почему эти девочки с ними танцуют и обжимаются, /хоть они грязные и вонючие, а я чистенький/ а со мной не хотят. Потом на партсобрании своих выбирали в руководящие органы, а мне поручали почётные, ответственные задания за плохое выполнение которых, мылили мне шею. Но не до смерти. А так, припугнуть. Поставить на колени. Потом одних выбирали паханами, а других "петухами", "лохами" и "терпилами". А кто артачился, "опускали" всей шайкой. У меня то шайки не было. Я одиночка. Гордый. Красивый. Умный. Таких умных Ленинские со Сталинскими стреляли не перестреляли. Десятки миллионов?! Лучших?! Потом Хрущёвские гноили, потом Брежневские, Кущёвские, Тамбовские, Солнцевские… Разводили породу "хомосоветикус". Народа не стало. Стада не стало. Волков кормить не чем. Заманивают иноземцев, но они не вкусные. Душок мерзопакостный. Палки у них какие то кишечные. Может с непривычки. Скажете, что люди — не животные. Ещё какие животные! Люди — это животные в пальто! И только теперь я понял, что они друг дружку по запаху чувствуют за сто километров. Феромоны их молекулы называются. Из космоса видят. В темноте. По сверкающим волчьим глазам, по упырёвому рыку, по коду вида.

Николай Ващилин, 2011