— Не сочтите за грубость, Фекла Иововна, но вы балбес, — сказал Инна Никитич из-под мешка. — Откуда вы меня знаете! — изумилась Фекла.
Они стояли на крыльце “Гюрза вышивает”, Макар надежно заломил бородатой бабе руки.
— От губернаторши. Она поручила передать вам адрес Андрея Петухова. Вы ж такие все романтические, такие восторженные! Маменькины нитки выгребли, а адреса не взяли. Очень продуманно. — Фекла густо покраснела. Но в мешке на голове и в темноте зимней ночи Инне было не увидеть. — Вы б мешок-то сняли, — посоветовал Инна Никитич, — От него амбре чесночной колбасы. А я наелся под завязку органайзера.
— Макар! Отпусти ее, пожалуйста!
— Его, — поправил Инна Никитич, — я вообще-то мужчина, дворянин и имею офицерский чин.
— Что ж ты, офицерский чин, в бабьем сарафане на людях ходишь, да еще пояс такой поганый выбрал? — Макар продолжал крепко держать Инну Никитича.
— А потому, крестьянское отродье, абьюзер, что я тайное задание имею!
— За девками по церквам шастать?! Сам ты абьюзер, черт знает, кто это, — однако ж Макар ослабил хватку.
Инна Никитич выдернул руки, скинул с головы мешок, приподнял кокошник и с издевкой поклонился Фекле Иововне:
— Честь имею! Инна Никитич Татарцев. Вам адрес надо? Вот он, — и Инна Никитич протянул Фекле Иововне четвертушку гербовой бумаги.
Развернулся и зашагал в ночь.
— Да куда же вы?! — Фекла испугалась, — Вот так уйдете? И все?
— И все! — донеслось из темноты.
— Так давайте мы вас подвезем?!
— Куда? До Петухова? Мне лисичек не надо!
— Да хоть до Москвы! Вы такой путь для меня проделали…
Тут Инна Никитич притормозил шествие по сугробам и задумался. Мысль, что придется скакать верхом до Москвы, отозвалась в теле характерной болью. А тут миловидная барышня, хоть и порядочная дура, конечно, но это уж так завсегда, экипаж, можно спать в пути…
— Ладно! — крикнул из темноты, — До Москвы согласен. Поехали к Петухову, а утром — в путь.
Не успели они сесть в возок, задул ветер, поднялась метель. Все заволокло белым. Тронули. Лошади еле выбирали путь, снег слепил глаза, дорогу спросить было не у кого, ни единое окошко не горело в городе. Но вдруг, чу! Вроде блеснуло что-то желтым в темноте. Никак свет. Так и есть. Макар стал править туда. На залепленной снегом вывеске они разобрали только “…чка…цы”.
— Лавочка вышивальщицы? — предположила Фекла.
— Дурочка и бубенцы, — выдвинул версию Инна Никитич.
Они зашли.
В невысокой и светлой избе сидело 20 девиц и баб разного возрасту. Все вышивали.
— Проходите! Садитесь! Грейтесь! Хотите чаю тепленького в сапоги нальем? Вмиг угреетесь! — их приветливо встретили.
— Нам только дорогу спросить!
— Ой, это завсегда успеется — дорога. Вы лучше расскажите, какую обезьянку вы вышиваете?
— Почему это обезьянку? — удивился Макар.
— Ну как же, вот год обезьяны будет!
— И что?
— Все шьют! Вы же тоже, наверное, обезьянку шьете. Что выбрали? Набор или авторский дизайн? Или, может, бесплатничек нашли в сундуке?
— А ничо, что щас как бы февраль? — поинтересовался Инна Никитич.
— Ну и что же? Мы заранее. Мы загодя. Это же надо и картину на стену вышить!
— И пинкипчики на елку!
— Ой, Нюша, ты еще про игрушки-обезьянки на елку скажи! Тоже же надо!
— И на открыточки!
— А подарочки с обезьянкой обязательно тоже, а то родные осерчают!
— Ой, бабоньки, чует мое сердце, я не успею! Не успею!!! — заплакала одна девка.
— И кто в вашем обезьяннике главный заводила? — Инна Никитич впервые чувствовал себя в среде вышивальщиц как не дома.
— Ну наверное, Аглая… Да… Аглая уже большой пейзаж с обезьянами вышила — “Обезьяна, ее супруг и банан веселятся на лианах”.
— Аглая, как нам проехать на улицу Людогоща, 12?
— Прямо, но это вы зря.
— Почему?
— Вы пока будете ездить, пропустите плювачные бои вышивальщиц.
— Это что за диво?
— Да, сегодня высшая лига: слобода на слободу боем идет. Это вот когда двое сцепятся — ничего интересного, ну потаскают друг друга за хвосты на изнанке, мордой в провисший бэк потыкают и разойдутся. Но сегодня — другое дело. Одна слобода вышивальщиц против другой выступит. Человек до пятидесяти сразу биться будут. Вот потеха! А кстати, вам как раз по пути! Вы наших девок подвезите, они вам дорогу укажут. Но я оченно рекомендую поглядеть. Не каждый день такое бывает.
— Да! Не каждый! — подхватили девки, — Через день бывает. А вот чтобы каждый — нет, никогда.
— Ой, девки, а как здорово прошлый раз бабе одной блэкворк в клочья порвали за то, что она сказала, будто у слободских багет не к дизайну, а к ночному горшку подобран!..
И многие вышивальщицы засобирались, пошли к выходу.
— Кстати, — Инна Никитич обернулся с порога, — В вашем обезьяньем заповеднике нет носка с обезьянами. Вот это упущение, скажу я вам.
— Ааа!!! — тут же схватились за сердце вышивальщицы, — Не успеваем!!! Караул!!! Аврал!!!
Дверь закрылась.
Они подъехали к красивому кованному крыльцу. Вывеска глазила: “Нехай брешут. Плювачные бои.”
— А давайте хоть глазком поглядим? — предложил Макар, — Будет что на Москве своим рассказать, а?
— Да, я бы тоже хотел взглянуть, любопытно… — протянул Инна Никитич.
Фекла Иововна противиться не стала.
Просторная зала была полна народу. Слободские перешептывались по углам. Одни отличались от других. У первых лица свирепые, глаза кровавые, у вторых — хари ангельские, зыркалки кроткие.
На середину залы вышел рефери — вышивальщица с саблей в руках. У нее было право зарубить насмерть любую, кто осмелится перейти негласную черту.
— Итак, начнем, — сказала рефери, — Нам нужен формальный повод.
— Есть! Есть повод! — закричали в толпе, — Вот та взялась дизайн вышивать, который я первее всех хотела вышить!
— Спасибо, ваше мнение очень интересное! — сухо ответила рефери.
— Да ты вышиваешь как муха сонная! Голден Кайт вышивают быстрее, чем ты 10х10 вышьешь!
— Спасибо, ваше мнение очень интересное! — подбадривать участниц было обязанностью рефери.
— Это кто говорит? Да ты овцу от Анфисы полгода вышить не можешь!
— Да потому не могу, что она на тебя похожа!
— Ааа! Так ты ревнуешь, что твой муж будет смотреть на овцу, которая на меня похожа! Правильно, это потому что ты страшная! Михась на тебя давно не смотрит! К овце приревновала, бабы, вы слышали?!!
— Спасибо, ваше мнение очень интересное!
— А! Бабы! Катьку обидели! К бою!
— Да кого вы слушаете! Они считают, что багет надо к интерьеру выбирать!
— Ахаха! К какому интерьеру! Они же шьющие, всю мебель из избы вынесли да на мулине в ломбарде обменяли!
— А я видела, как одна сидела на помойке да дизайн, что я выкинула, распарывала, чтобы нитки забрать!
— Ооо!!! Да вам лечиться надо!
— Зато нас мужья к овцам от Анфисы не ревнуют!
— Девочки, надо быть добрее! — раздался тоненький голос.
— Спасибо, ваше мнение очень интересное!
— Бабы! Бабы! Глядите, что я у нее из кармана вытащила! Ужас какой!
— Аааа! Ужас!
— А что это?
— Белый лист бумаги!
— Аааа! Ужас! И что?
— Не знаю…
— Спасибо, ваше мнение очень интересное!
— А! Так это у нее белый лист, чтобы авторские дизайны от руки перерисовывать и другим давать!
— А ты, я посмотрю, практиковалась уже в этом, раз знаешь!
— Да видела тебя разок за работой!
Тут рефери оголил саблю и снес голову одной и второй в профилактических целях.
— Спасибо, ваше мнение очень интересное!
Гвалт стоял страшный. По стеночкам те, кто пришел вовремя, пересказывали предыдущие 500 комментариев тем, кто только вошел.
Наши герои постояли еще, помолчали и друг за другом направились к двери.
— Я так и не поняла, что они сцепились… — Фекла Иововна поправила шаль.
— Ну как же! — принялся было объяснять Макар.
— Брось ты это дело! — оборвал его Инна Никитич, — Я по молодости сам в таких боях участвовал. Даже кубки получал. Но потом разочаровался. Тут фокус в том, что каждая сторона считает себя победителем. Пендибуль им в пяльцы. Смысла особенного нету. Ну если только в навозе поваляться охота. Тьфу. Куда там они нам показали? Тот дом наискосок? Пойдемте.
В окнах того дома горел свет.
— А неплохо Петухов твой на лисичках живет… — протянул Инна.
Постучали, дверь оказалась открытой, они вошли.
Инна Никитич с бородой и в кокошнике выступал первым. За его мощными плечами — Фекла и Макар. Помещение было казенного вида.
— Что? Буйный? — спросил у Феклы мужчина в лекарском халате и кивнул в стороны Инны.
— Я?
— С вами, хлопчик, мы потом поговорим. Вы, барышня, расскажите, муж ваш что ли? Развязался? В зашив ушел? Если нитки не дать, колотит?
— Что вы, он не муж мне, он так, ходил за мной всюду да и все.
— Ага, навязчивые состояния…
— Да что вы тут такое устроили? — возмутился Инна.
— Да вы поспокойнее! Мы отлично вас разместим! И пяльцы дадим! Все как надо!
— Мне в Москву надо! К губернаторше! Доклад делать! Она меня дизайном обещала наградить.
— Ооо, понятно! Дизайнеронаградный психоз…
Лекарь кивнул двум здоровенным молодцам.
— Миленькие, помогите нашему гостю присесть!
— Да не надо мне помогать! Я не хочу сидеть!
— Что ж так? Навышивались, тело затекло?..
— Да я за весь день только в “Гюрза вышивает” и присел!
— Ооо, по притонам ходите, ясненько…
— Я обедал там!
— Ребята! Подайте мне ту самую настойку, да, “Идеальная изнанка”. Нате, голубчик, выпейте! Отличная вещь!
— Фу, не буду, что это?
— Идеальная изнанка — рвотное средство моего изобретения. Прекрасно прочищает организм от всего, что вы в кабаке съесть успели.
— Я только и ел, что Идеальных.
— Вот! Общее место любого шизофреника! Галлюцинация святой троицей.
— Послушайте, — вмешалась Фекла, — Отпустите его! Он не такой. Вы его зря лечите!
— Милая, вы серьезно думаете, что “не такой” будет ходить в сарафане и кокошнике и есть Идеальных? Да еще этот пояс ужасный, фу! Хлопцы! Проводите нашего гостя в палату № 3, да, к Скопидомцеву. Он вроде пошел на поправку, завтра выпишем.
— Да вы что, Семен Семеныч! Скопидомцева вчера застукали, как он какие-то бумажки через ограду отдавал и кричал, что хочет мира во всем мире и бесплатных дизайнов для всех!
— Ой, тогда рано, рано. Ну тогда в 10ю положите, этого самоубийцу, что не успел к юбилею бабушки картину вышить, родственники забрали?
— Который с истерическим припадком начал розы и вены пороть? Или который решил, что он пинкип, и пошел на фонаре вешаться?
— Который с розами, конечно.
— Да, вечером забрали. Родня говорит, что скажут ему, будто бабушка ошиблась, у нее через месяц юбилей, этот дурной авось успеет дошить. Ну, не успеет, милости просим. Там и сказали им.
Инну Никитича подхватили под руки и потащили в темноту коридора.
— Да погодите, он же здоровый!
— Здорового отпустим, зачем нам зря здоровых кормить. Приходите завтра, тогда и поговорим. А сейчас уже поздно, прощевайте!
И старичок принялся мягко, но настойчиво выталкивать Феклу и Макара в дверь.
На улице Макар спросил:
— Что это было?
Они обернулись и тут только заметили вывеску: “Смирительный дом № 1. Улица Людогоща, 12а”.
— А адрес-то не тот…
— А где же тот?
Они приблизились к следующему дому. Фасад его прятался в глубине палисадника с разросшейся сиренью, занесенной снегом. В крайнем окошке теплился свет. На калитке в середине невысокой ограды болталась табличка: “Дизайнер Андрей Петухов. Звоните”.
Фекла позвонила в колокольчик.