Добравшись до своей квартиры, Прохоров, развалившись, наконец, на диване, еще раз перебрал мысленно все факты, имеющиеся в распоряжении следственной группы на сегодняшний день. Фактов было много. Но для того, что бы картинка сложилось не доставало нескольких важных кусочков. Проанализировав информацию, Прохоров решил, что вероятно прошлое латыша Данионитаса имеет, все же, важное значение. И придется завтра, в срочном порядке, заняться этим вопросом. С чувством выполненного на долга, старший следователь решил, что сегодня уже все равно ничего нельзя сделать и, что нужно ложиться спать, пока проклятый зуб вновь не да о себе знать.
В то же самое время, подчиненный старшего следователя Прохорова, Валера Шерстюк, совершенно не думал ни о фактах, ни о том, какая из них складывается картина. В данный момент он сияющими глазами смотрел на прекраснейшую из девушек, сидящую напротив него за столиком в небольшом ресторанчике. Ему было абсолютно наплевать на всех злодеев, вместе взятых, на совершаемые ими преступления и их мотивы. Инна Андреева очаровательно улыбалась своему спутнику и вполне разделяла его чувства, по поводу того, что сейчас важно только то, что они вместе. Все остальное ерунда, о которой, по крайней мере, сейчас, даже думать не стоит.
Сережа, выигрывал. Разница в возрасте, давала ему явное преимущество над младшим братом. Его выстрелы были точнее, а опасные моменты он предугадывал раньше Ярика. Потеряв очередного героя, Ярик, насупившись, покосился на брата. В войне все средства хороши, и Ярик решил, что раз Сережке так несправедливо везет, нужно эту несправедливость исправить. Когда старший брат собрался сделать очередной выстрел, полностью сосредоточившись на большом экране, висящем на стене, и быстро нажимая кнопки геймпада, направил своего робота в нужном направлении, Ярик «незаметно» толкнул брата под локоть.
— А! — заорал Сережа, возмущенный таким подлым коварством. — Сейчас как дам!
— Ты сам промазал! Мазила! — как ни в чем не бывало, заявил младший брат и показал язык.
— Я тебе сейчас дам мазилу! Ты меня толкнул! Специально!
— Не толкал!
— Толкнул!!!
Одарив друг друга воинственными, гневно сверкающими взглядами, мальчишки сцепились и покатились по дивану, молотя маленькими кулачками, в попытке нанести удар противнику.
— Что здесь происходит?!
Крутящийся комок замер и на сердито глядящую из дверей Ольгу уставились две раскрасневшиеся в пылу борьбы физиономии, изображающие полную невинность и непонимание сути вопроса.
— Ничего.
— Мы играем.
Ольга хмуро посмотрела, на своих, разыгравшихся отпрысков.
— Я смотрю, вы просто идеальные дети. Сидите, играете себе тихонечко. А скажите, кто из вас устроил такой бардак в моем кабинете?
Мальчики непонимающе уставились на мать. Ольга закатила глаза. Конечно, сейчас они так и скажут: «Я! Да нет, это я! — или вообще. — Это мы, мамочка!». Ага, держи карман шире.
— Мальчики, если вам нужен был карандаш или бумага, или не знаю, что там еще, неужели нельзя было аккуратно взять, не перекапывая все и не переворачивая вверх дном? Даже, если не нашли, ну спросите у меня! — в голосе Ольги звучало возмущение.
— Я ничего не делал, — твердо сказал Ярик. — Я вообще туда не заходил.
— Я тоже не заходил, и не делал! — тут же сообщил и Сережа.
— Знаете, что? То, что вы врете, еще хуже, чем то, что вы устроили беспорядок, — глаза Ольги гневно сверкнули. Она подошла к сыновьям и забрала геймпады, свалившиеся в процессе сражения с дивана.
— Вы наказаны! И за бардак, и главное за вранье.
Она развернулась и пошла к двери.
— Я не вру! — крикнул вслед матери Ярик. Глаза у него были обиженными.
— И я! — крикнул Сережа, как старший, умеющий не только лучше стрелять, но и, понимая, что это не поможет. Мама и вправду рассердилась. Посмотрев на Ярика — ведь это, наверняка он, кто же еще, он показал кулак. — Идиот! Из-за тебя мама нас наказала. Сейчас точно у меня получишь!
— Сам идиот! Я ничего не делал, понял? — воинственно надвигаясь на брата, крикнул Ярик.
Сережа пожал плечами. А кто тогда?
Наведя в кабинете порядок и выдав детям ужин, Ольга демонстративно ушла к себе, что бы провинившиеся полнее прочувствовали степень своей вины, и поняли, что на этот раз они перестарались. Она и впрямь рассержена и расстроена.
Зазвонил телефон. Взглянув на высветившийся номер, Ольга удивленно приоткрыла рот. Звонил Северцев.
— Че там у вас происходит? — пренебрегая приветствием пророкотал он.
— Я тоже рада тебя слышать, — немного насмешливо сказала Ольга.
— Ладно, давай рассказывай, чего там за … — он оборвал фразу, видимо, все же решив, проявить себя сегодня вежливым собеседником. Ольга улыбнулась.
— Я так понимаю, ты про убийства?
— Понятливая, — хмыкнул Северцев.
— Игорь, пожалуйста, скажи честно, ты имеешь к этому какое-то отношение?
— Ты ох…? — не справившись с ролью вежливого собеседника, рыкнул Северцев. Ольга, сама не зная почему, испытала облегчение.
— Не обязательно хамить. — Нравоучительным тоном сказала она. — Мне следователь намекал, что, возможно, ты замешан…
— А ты больше верь ментам, — проворчал Северцев. — Че не знаешь, мы же с ними лучшие друзья? Твой следователь тебе еще не на то намекнет, — помолчав, он твердо сказал: — Я не при чем, ясно?
— Я поняла.
— Ну! Рассказывай…
Ольга рассказала обо всех странных событиях, произошедших в поселке, с того самого момента, когда она обнаружила труп на ферме. Северцев не перебивал. Когда она закончила, он потребовал пояснить некоторые моменты в подробностях.
— Все. Больше я ничего не знаю, — наконец сказала Ольга.
— Как дети? — неожиданно спросил Северцев.
— Хорошо. Правда, мальчишек сегодня наказала. Перевернули мне все в кабинете и еще и врут, что ничего не делали, — сомневаясь, что Северцева интересуют подобные подробности про ее отпрысков, все же сказала Ольга. Просто хотелось с кем-то поделиться, пусть даже и с ним.
— А как ты узнал, что здесь что-то случилось? — поинтересовалась она.
— Узнал, — буркнул Северцев. Но все же снизошел до пояснений: — Твой мент ходил к моему юристу, вынюхивал.
Повисло молчание. Ольга думала, о чем можно еще поговорить с тем, кого она и так-то не особо знала, да еще и не слышала, уже бог знает, сколько времени. С тем, в чьем доме она живет. О чем говорить с чужим и в то же время очень близким человеком? Он заговорил сам:
— Оль, тебе нужно, вместе с детьми уехать, пока вся эта х… не закончится, — в своей излюбленной манере, говорить и делать все неожиданно, сказал Северцев.
— Я не знаю… — протянула она, собираясь с мыслями, как объяснить, что она не может, вот так взять и уехать прямо сейчас. У нее дела на работе, которые нужно закончить. А потом, кто знает, сколько времени продлится вся эта история? Что мало так и не раскрытых преступлений?
— Я знаю!!! — проорал Северцев, так, что она едва не выронила телефон. — Бери детей и уезжай. Скоро праздники. Вот и отдохнете все вместе, где-нибудь. А там, глядишь все и решится. Не будь идиоткой!
Ольга молчала, раздумывая не пора ли нажать на отбой. Только его хамства ей сейчас не хватает.
— Оль! Пообещай, что уедешь, — почти просительно сказал он. Это подействовало лучше, чем крик. Уж, если он снизошел до просьбы, может правда все серьезнее, чем ей представляется. Она-то считает, что раз она к этой истории отношения не имеет, ну почти не имеет, найденный ею труп — случайность, то значит, происходящее ее не касается. Просто трагедия, разыгравшаяся в непосредственной близости. А, вдруг, это не так? Вдруг, она и впрямь может показаться кому-то опасным свидетелем? И, главное, дети. Она, как мать, должна оберегать их от любой опасности, как от реальной, так и от кажущейся призрачной, но, возможно тоже вполне настоящей.
— Хорошо. Завтра закончу дела, и мы уедем.
— Ладно. Хорошо отдохнуть, — сказал Северцев вполне любезно, и на всякий случай напомнил: — Ты дала слово!
— Да, я помню, — улыбнулась Ольга. — Тебе тоже хорошего Нового года…
Но в трубке уже была тишина, собеседник отключился.
Ольга подошла к окну, за которым было почти совсем темно. Только луна и звезды, освещали усыпанную снегом землю.
Однажды, еще, будучи в Москве, Северцев позвонил поздно ночью. Взяв спросонья телефон, она даже не разобрала, кто звонит. Северцев был абсолютно пьян. Начал что-то нести, про то, как и где он сегодня развлекался. Немного послушав невнятный пьяный бред, Ольга намекнула, что вообще-то ночь, и она спала, а с утра ей нужно на работу. «Только не клади трубку! — неожиданно сказал он. — Пожалуйста, не клади трубку. Мне нужно знать, что ты там, что ты меня слышишь». Лежа в темноте, с закрытыми глазами, она еще долго слушала, то, что рассказывал ей ее странный, не слишком близкий, знакомый. Ощущая в тот момент, как сжимает сердце болезненная, щемящая жалость, и остро чувствуя одиночество человека говорившего с ней и, заодно, свое собственное. Северцев то ли забыл об этом своем ночном звонке, то ли просто решил не поднимать эту тему, но при следующей их встрече он не упоминал об этом. Больше подобных попыток ночного общения с его стороны не было.
Ольга вглядывалась в черноту ночи. От случайно всплывшего в памяти воспоминания стало немного грустно. Внезапно, ее как будто током ударило. Кабинет. А, если, это, правда, не дети?
Она вышла в коридор и, дойдя до лестницы, посмотрела вниз. Мальчишки мирно сидели на диване посреди гостиной и играли в какую-то настольную игру. Ольга тихонько прошла обратно к себе в спальню. Позвонить следователю? Нет уж. Ну его. Рогозину? Ну, он прилетит, но перед этим сообщит следователю. Ольга позвонила дочери.
— Привет! — прощебетала Инна.
— Завтра мы уезжаем с ребятами в Питер, на праздники. Мне бы хотелось, что бы ты поехала с нами.
— Ммм… а, что за спешка? — в голосе дочери слышалось удивление и любопытство. И естественно отсутствие радостного энтузиазма, по поводу предложенной матерью совместной поездки.
Инне уже не пять лет. Можно и рассказать. Она хочет обезопасить детей. И она не представляет, кто за всем этим стоит и как он или они, готовы далеко зайти, непонятно, правда, ради чего. Но это не важно. С этим пусть полиция разбирается. Она хочет только что бы ее детям ничего не угрожало. Всем и маленьким, и взрослым и самостоятельным. Ольга рассказала про кабинет, про звонок Северцева.
— Жесть! — четко и емко подвела итог материнского рассказа дочь. — Ужас!
Ольга улыбнулась.
— Ты прямо как Мария Игнатьевна, наша местная хочу-все-знать. У нее тоже все — ужас. Нужно подкинуть ей новое словечко — жесть.
— Помню, эту противную старушенцию, вечно сующую во все свой нос. Любопытная, приставучая. «Ой, Инночка, а откуда ж ты такая нарядная? Со свидания, наверное? Дело-то молодое. Да, да, а кавалер-то, наверное, не из наших? Из Москвы, небось? Наши-то тебе не пара», — очень похоже передразнила дочь любознательную соседку.
В другое время, Ольга от души посмеялась бы, над способностью дочери к пародированию, но сейчас ей было не до того.
— У тебя прямо талант, — торопливо сказала она, и перешла к главному. — Я хочу прямо сейчас уехать. И если, ты не против мы сегодня переночуем у тебя.
— Конечно, — как показалось Ольге, с легким вздохом ответила Инна. Но, будучи и впрямь уже взрослой и даже ответственной девочкой, по крайней мере, в том, что касалось семейных дел, она добавила с волнением и искренней заботой в голосе, героически задавив эгоизм «собственницы охраняющей свою территорию» на корню: — Конечно, мам. Осторожно там. Жду Вас. Целую, до встречи.
— Не рассказывай своему новому поклоннику. Не хочу, что бы его начальник опять вцепился в меня как клещ, со своими расспросами, — попросила Ольга.
Она спустилась на первый этаж. Дети с несчастными лицами смотрели на нее, взывая к состраданию, в надежде, растопить лед материнского сердца, достучаться до нее, что бы она поняла, что наказала их чрезвычайно сурово, можно сказать даже страшно, почти лишила детства. Долго они могут не выдержать. Без компьютерных игр жизнь ребенка практически невозможна. Они непременно заболеют, зачахнут. В двух парах глаз застыло сплошное страдание. Ольга, хоть и была встревожена, с трудом подавила желание засмеяться.
— Думаю, я несколько погорячилась, — сказала она.
Дети, разом «ожили», застыв в ожидании, они неотрывно смотрели на мать.
— Возможно, окно распахнулось, и бумаги разлетелись от сквозняка, — довольно неуклюже соврала Ольга. Но для восьми и одиннадцати лет, ложь была вполне приемлемая. К тому же мальчикам, как она подозревала, пусть будут виноваты хоть пришельцы из космоса, лишь бы с них обвинения были сняты.
— Теперь мы можем играть? — задал Ярик самый главный вопрос волнующий их с братом больше всего.
— Можно. Постой, — ухватив, моментально ринувшегося компенсировать потерю игрового времени, младшего сына за руку, сказала Ольга. — У меня для вас есть новость.
Дети замерли на месте.
— Завтра мы едем в Санкт-Петербург. Навестим Антона. А сегодня переночуем в московской квартире. Инна нас уже ждет. По дороге купим вкусняшек.
— Ура!!! — одновременно завопили две на удивление звонкие и горластые детские глотки.
— Собирайте, то, что вам нужно в поездку. — Мать строго посмотрела на сыновей, представив по какой горе игр, приставок, игрушек и прочей дребедени, сейчас каждый из них приготовит. — Только самое необходимое. Даю полчаса на сборы. И не забыть зубные щетки и пижамы!
Провозились, естественно больше часа. Ни один из братьев, не соглашался оставить дома хотя бы одно, из целого вороха сокровищ, приготовленных в дорогу. В конце концов, путем уговоров, угроз и категоричных требований, часть вещей все же осталась дома, а остальное было распихано в две дорожные сумки и два детских рюкзака, едва не лопающихся от того, сколько в них затолкали вещей их обладатели.
— Можно подумать, мы месяца на три уезжаем, — сердито сказала Ольга, укладывая вещи в багажник машины. «Ладно, половину всякой мути, у Инки выложу. Никто даже не заметит», — коварно решила жестокосердная мать.
— Все, Айк, прыгай в машину. Поехали. Слава богу, хоть тебе не нужно два чемодана вещей, что бы спокойно прожить несколько дней. — нежно потрепала Ольга собаку по голове.
Сделав небольшой крюк, «путешественники» заехали в поселок к Диме Рогозину. Ольга попросила участкового присмотреть за Айком. Пес радостно напрыгнул, на коварно обманутого и брошенного, одной из его хозяек, полицейского и вполне довольная парочка помахала вслед отъезжающей машине, кто рукой, а кто хвостом.