Врач закончил осмотр и велел медсестре наложить новую повязку.

— Ну, что ж, все нормально. Заживает хорошо. Еще два-три дня и, думаю, уже можно будет подумать о выписке, — сказал он. — Вообще Вам повезло. Пуля прошла неглубоко, не задев ничего жизненно важного.

— Да, я везунчик. Порой сам себе завидую, — прокряхтел Прохоров, морщась от боли, пока сестра обрабатывала рану, перед тем как наложить повязку. — Выйду отсюда и прямиком к начальству на ковер. Там мне тоже сразу расскажут, как мне повезло и какой я герой. Еще выговор влепят, за самоуправство и нарушение инструкций.

Прохоров вошел в палату. Скорее бы уже и вправду выписаться, черт с ним с начальством. Не впервой, переживет, и он, и начальство. Надоело на больничной койке валяться. Тоска смертная. Одни доходяги кругом, еле ползают по коридору до туалета и обратно. Тишина, покой. Никаких загадок, никакой неразберихи. Никто никого не пытается лишить жизни, ну кроме, конечно, медсестры, которая только, что делала ему перевязку. Она, как специально, каждый раз своими ручищами, так надавит на рану, что хоть караул кричи. Может, не любит следователей? А может руки у нее не из того места…

Дверь палаты распахнулась, и на пороге возникли немного растерянные и смущенные, не знающие как себя держать, среди больных, слабых и страдающих, пышущие силой, жизнерадостностью и здоровьем Саша Синицын и Боря Бобров.

— О, орлы, здорово! — поприветствовал подчиненных Прохоров, искренне радуясь, возможности хоть ненадолго отвлечься от больничной атмосферы и занудного однообразия.

— Здравствуйте, Иван Степанович! — чуть ли не шепотом ответили посетители. — Как вы?

— Нормально. Врач говорит, здоров, как бык. Через два-три дня выпишет.

Ребята заулыбались.

— У вас там как? Чего, задержанный? Говорит чего-нибудь?

— Он признался, — ответил Саша.

— Все рассказал. На первом же допросе, как начал заливаться соловьем, — ухмыльнулся Боря. — Даже пришлось нам самим допрос прервать. Прямо совсем парень разошелся, боялись, начнется нервный припадок, так его разобрало.

— Мы, только, с допроса, — пояснил Саша и улыбнулся, — конец истории дослушивали.

— Надо же, — хмыкнул Прохоров. — А я думал, будет молчать, как партизан. Придется с ним возиться, а он сам, добровольное.

Следователь пожал плечами. С преступниками не угадаешь. Иногда молчат, как воды в рот набрали, хотя улик, выше крыши, и вина, практически очевидна, даже и без признания. А другие и впрямь говорят, что не остановишь. Душу изливают. Как будто даже радуются, что вот, наконец, можно снять с себя эту тяжесть, освободиться от нее. Даже, вроде как, радуются, что представилась такая возможность.

— Ну, и чего же рассказал наш душегуб?

— Мы Вам запись допроса принесли, — доставая из сумки наушники и плейер, улыбнулся Бобров. — Решили, может, захотите послушать.

— Послушаю, — стараясь говорить без проявления излишней заинтересованности, пробурчал Прохоров. — Тут заняться, все равно, особо не чем.

— Он, в общем-то, не совсем уж душегуб, — счел своим долгом высказать собственное мнение Синицын. — Я его не оправдываю. Но, просто, обстоятельства сложились так, да плюс слабохарактерность. И вот, готовый преступник, хотя вроде, наклонностей таких и не имел.

— Да, хорош уже! — возмутился Бобров. Прохоров понял, что это не первая дискуссия молодых следователей на эту тему. — Ты еще заплачь над ним. Чего он тебе дался-то? Обстоятельства, не обстоятельства, а он убийца. И будет отвечать.

— Будет сидеть!!! Я сказал! — скорчив рожу, передразнил напарника Синицын, фразой знаменитого киногероя. Бобров ответил презрительной гримасой.

— Так, чувствую, пора мне отсюда выписываться, пока вы сами там друг друга не поубивали, — хмыкнул Прохоров. — Вы мне вот, что скажите. Хозяйке дома, где душегуба-не душегуба взяли, Андреевой, сообщили, что преступник арестован, и она может быть спокойна, что он ее где-нибудь за углом подкарауливает? Ведь, наверняка же волнуется. Да и дети у нее… — немного смутившись, собственной «излишней» чуткости, закончил он.

— Да, она знает, — ухмыльнулся Бобров. — Мы бы, конечно, и так и так сообщили. Но нашелся среди нас истинный рыцарь, который всех опередил.

Бобров засмеялся, а Синицын пихнул его локтем, но и он явно сдерживал улыбку. Прохоров внимательно смотрел на них, со скептическим выражением лица.

— Я смотрю, у вас там прямо какой-то вирус, что ли завелся? Который, как-то на мозги влияет. Вся прокуратура уже заразилась? Или это заболевание только на вас двоих распространилось?

— Никак нет, — продолжая улыбаться, сказал Боря. — Это я так. Извините, Иван Степанович. Конец года. Усталость, стрессы, сами понимаете.

— Ну-ну. Уработались значит, работнички. Ничего, скоро возьмусь за вас, не обрадуетесь! — улыбнулся старший следователь. — А то расслабились там совсем.

После ухода подчиненных Прохоров улегся на больничную кровать и надел наушники, надеясь, что никакая зловредная медсестра не придет сейчас с какими-нибудь очередными, совершенно бесполезными, на его взгляд, процедурами. Ему было интересно узнать, наконец, недостающие, в сложившейся в его голове картине преступления, моменты.

Вечером позвонила Ольга Андреева из Питера.

— Здравствуйте, Ольга Сергеевна! — вполне искренне поприветствовал Прохоров. Он был рад, что она не коварная, хитрая особа, связанная с убийствами, а и в самом деле, просто случайная свидетельница. Вполне приятная, симпатичная женщина, мать четверых детей.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Ольга.

— Прекрасно! Просто замечательно. Практически, внеплановый отпуск. Врач говорит, что я вообще зря пролеживаю тут бока и занимаю койко место.

— Я рада, что с Вами все нормально. Я хотела Вас поблагодарить.

— Да, меня-то благодарить не за, что, — скромно сказал следователь. — Работа такая, преступников ловить. Да и по правде-то сказать, в данном случае, вообще герой не я, хоть и стыдно, конечно, признаться. Приятель Ваш, Северцев. Это же он преступника задержал и даже мне жизнь спас. Такие вот дела.

Она молчала. Вероятно, была удивлена. Северцев, стало быть, ей не позвонил. Странные у них и вправду отношения, подумал Прохоров. Необычный тип этот Северцев. По виду бандит. И ведет себя соответственно, а поди ж ты. Тронула его грубое, бесчувственное сердце художница. Сама, наверное, не знает, что она для него значит. А, может и он не знает. Люди загадочные существа.

— В любом случае, я Вам благодарна, — сказала она. Про Северцева спрашивать не стала, и Прохоров решил не лезть. Не его дело. Расследование закончено, а все остальное, это уже частная жизнь, которая его не касается. — Спасибо, Иван Степанович.

— Я, ключик у Вас, от дома, как бы это сказать, позаимствовал, — признался Прохоров. — Вернетесь в Москву, верну.

Она засмеялась. Очевидно, ее развеселило признание служителя закона в том, что он «позаимствовал» ключ. Прохоров и не думал, что она начнет раздувать скандал, но все же стало спокойнее. За такое его бы по головке не погладили.

— Не нужно. Я, все равно, когда приеду, замки поменяю, — сказала она. — Не из-за Вас. Просто, мне так будет спокойнее. Не хочу, каждый раз вспоминать…

— Понимаю, — сказал Прохоров.

— Так, в чем же было дело? Что нужно было преступнику? Или это тайна следствия? — спросила она.

— Ну, конечно, следствие еще официально не закончено. Но, если вы не собираетесь придавать историю огласке, могу рассказать, — улыбнулся Прохоров.

— Неужели все дело было и правда в этой дурацкой книге? — спросила она, когда следователь закончил свой рассказ.

— Ну, не в книге, наверное. А скорее в человеческой алчности, как это в большинстве случаев и бывает. Но каждый из участников этой истории, и впрямь, стремился заполучить книгу. Вернее секреты, скрытые в ней. А секретов там было больше чем на четыре миллиона американских долларов. Согласитесь, сумма не маленькая. Хотя, если измерять человеческими жизнями, то конечно оно того не стоит.

— Больше никогда в жизни, ни у кого ничего не возьму, — сказала Ольга.

— Да, тут не угадаешь, Ольга Сергеевна, где и что нас ждет. Вы же сами, уж извините, что снова этой темы касаюсь, убедились, что подаренный дом, который стоит кучу денег может быть просто щедрым подарком, без каких бы то ни было последствий, ну не считая вопросов бестактного, любопытного следователя с дурным характером. А какая-то никчемная книжонка, может перевернуть жизнь с ног на голову, и стать причиной целого расследования.

— Да, конечно. Думаю, это пройдет. Просто мне нужно все это пережить.

— Конечно. С наступающим, Вас. Пусть следующий год подарит только положительные эмоции. И если и будут сюрпризы, то только приятные.

— Спасибо! Вас тоже с наступающим. Выздоравливайте. И удачи Вам, в работе и в личной жизни.

Прохоров не стал сообщать, что с личной жизнью у него, как раз, напряженно. Она же искренне желает ему удачи, чего ее расстраивать. Да и может, в наступающем году, что-то изменится. Кто знает. Жизнь непредсказуема, он сам это только, что сказал.