Утро. Хмурые, сосредоточенные лица, хранящие на себе остатки сна. Собравшиеся застыли в ожидании. Взгляды пустые, равнодушные, устремлены в одну и ту же сторону в ожидании, когда же возникнет из-за поворота долгожданный силуэт. Показался, едет. Толпа оживает. Автобус медленно подруливает к остановке. Слившись в единый живой организм, человеческая масса качнулась вправо, потом влево, пытаясь предугадать, где окажутся двери, когда автобус остановится. Важен каждый сантиметр. Предел мечтаний оказаться счастливчиком, кто будет стоять прямо напротив. Все подобрались. Тела напряжены, пустые глаза загораются решительным блеском. Сейчас начнется. Издав громкое, пугающее: «Пфф», — автобус застывает. Люди лавиной срываются с места. Активно работают плечи, локти, бедра. Более решительные оттирают назад робких, скромников, слишком воспитанных. Побеждает сильнейший. Мямли и рохли рискуют оказаться в числе замыкающих, которым возможно и вовсе придется остаться на остановке в ожидании следующего средства общественного транспорта.

Посадка окончена. Тесно прижавшись, друг к другу, пассажиры замирают, наслаждаясь моментом триумфа. Хмурые лица на несколько секунд светлеют, расслабляются. Победа. Сели. Поехали. Эйфория и чувство удовлетворения быстро улетучиваются, теснота и духота вытесняют приятные ощущения. Лица снова становятся недовольными, застывают непроницаемыми, отрешенными маскам. Наступает новый этап ожидания. На этот раз — окончания поездки.

«Трр-пфф, трр-пфф», — дергаясь и вздрагивая, замирая через каждые несколько метров, перегруженный автобус застывает посреди плотного утреннего потока. Автовладельцы и их пассажиры лениво смотрят на переполненный салон с чувством равнодушного превосходства и снисходительности. В глубине души радуясь, что судьба к ним благосклонна и они ни в числе тех, приплюснутых друг к другу, людей в автобусе.

При каждом «трр» и «пфф» пассажиры с нелепыми выражениями лиц кривляющихся комиков валятся в объятия друг друга, присаживаются на колени сидящим. Тесный телесный контакт в общественном транспорте приветствуется только влюбленными и извращенцами. И тем и другим, чем теснее, тем лучше. У остальных неожиданный «интим» вызывает чувство смущения, раздражения, злости. «Простите! Извините! Да, ничего! Ты охренел? Держаться надо! Эй, чего, дрова везешь?» — оживает салон разноголосыми возгласами, разной тональности и эмоциональной окрашенности. В конце концов, все возвращаются в вертикальное положение. Возгласы умолкают. Слышится пыхтение, шуршание, тихий шепот, шарканье ног. Неудобное положение, теснота, духота. Те, кому совсем невмоготу предпринимают попытки встать поудобнее, завладеть хотя бы минимумом личного пространства. Чтобы чужой воротник не лез в нос, а длинные волосы, пусть даже и очень красивые, стоящей рядом девушки, убрались, наконец, из глаз и изо рта.

Лица покрыты испариной. Кто-то нервно смотрит на часы: «Успею, не успею?» — на лице страдание и отчаянная надежда. Очень хочется успеть. Ну, пожалуйста! Мне очень нужно! Угадать нельзя. Это ежедневная рулетка, рандом. Будет пробка, не будет. Автобус в очередной раз дергается. Вытаращенные глаза. Машущие руки, хватающие пустоту, в поисках чего угодно-за что можно ухватиться. Еще одна порция объятий. Новая волна извинений, оскорблений, ругани и недовольства. Час пик. Ежеутренний и ежевечерний массовый стресс. С добрым утром, мегаполис! Великий мистификатор, мастер иллюзий, манящий нас своим ослепительным сиянием красивых витрин, дорогих ресторанов, шикарной жизни. Мы изо всех сил пыжимся, тужимся, в попытках приблизиться и хотя бы слегка соприкоснуться с этим великолепием, в попытках соответствовать твоему бутафорскому блеску. Мы твои рабы огромный город. Нам никуда не деться от тебя, да мы и не хотим. Потому что больше всего мы страшимся освобождения. Нам не нужна свобода, мы привыкли к тебе. Как бы мы не ругали тебя, как бы не отрицали желания быть твоей частичкой, мы не желаем другой жизни. Мы накапливаем негатив, безвозвратно теряем нервные клетки. Испытываем стрессы. Изо дня в день мы становимся все большими и большими невротиками. Мы платим свою цену большому городу за сомнительное счастье проживания в нем, за призрачные блага и мнимые привилегии. Все мы песчинки, которые ураган столичной жизни швыряет туда-сюда. Столица живет, кипит, бурлит. Не сотни, не тысячи, миллионы людей. Все куда-то спешат, снуют, суетятся. У каждого жизненно-важное дело, намного более жизненно-важное, чем у всех остальных. На остальных плевать. Равнодушие, отчуждение. Каждый сам по себе. Одиночество. Потрясения. И все всегда бегом, бегом, бегом…