24 апреля

Геннадий Игоревич Орлов вошел в кабинет и со злостью швырнул портфель на рабочий стол. Он убьет этого крашеного придурка собственными руками! Бываю же такие уроды, которые отравляют жизнь всем вокруг! Отличный контракт уплыл из-под носа, накрылся одним местом и все из-за того, что эта безмозглая образина не соизволила явиться на встречу с режиссером, хотя вчера обо всем договорились. И даже к телефону не подходит. Паскуда! Ведь ни особого таланта, ни харизмы. Так, пустышка, попал на гребень волны, можно сказать, случайно, а теперь просто плывет по инерции, пока везет. Но фортуна не бывает долго благосклонной к тем, кто мало того, что ничего особенного не представляет, но еще и ничего не делает. Не старается удержаться, изо всех сил, на пьедестале славы и известности, работая для этого, как ломовая лошадь. Если только кричать: «Я звезда!», очень скоро слава, деньги и место на экране достанется кому-нибудь более трудолюбивому и целеустремленному, не говоря уже о том, что более талантливому.

Геныч сел за стол и придвинул к себе стопку документов: договора, контракты, счета, проекты, сценарии, программы выступлений. Всю эту кипу бумаг нужно было разобрать, но от злости он не мог ни на чем, толком, сосредоточиться. Взгляд агента упал на ненавистное оранжевое кресло. Может, выкинуть это страшилище, прямо сейчас? Возможно, полегчает. Геныч, уже почти решился вызвать рабочих, что бы унесли это уродство, но тут, в дверь заглянула Люся и, глядя на шефа округлившимися глазами, почти шепотом сообщила:

— Геннадий Игоревич, к Вам следователь из прокуратуры.

Геныч удивленно посмотрел на секретаршу.

— Следователь, так следователь. Пусть заходит.

В кабинет вошел молодой парень с приятной улыбкой. «Симпатяга, вот, кому в кино бы сниматься» — подумал Геныч, глядя на молодого следователя. Тот, был явно потрясен и, с нескрываемым удивлением, рассматривал Лорины шедевральные приобретения, которыми был напичкан кабинет.

— Добрый день. Младший следователь Синицын, — вежливо и вполне доброжелательно представился паренек с киношной внешностью. Заметив оранжевого монстра, он, как завороженный, направился к нему.

— Можно? — с детской наивной радостью, глядя на необычный предмет мебели, спросил младший следователь, уже собираясь сесть.

— Нет!!! — завопил хозяин кабинета. Заметив, что работник прокуратуры в недоумении застыл, глядя даже с некоторой обидой и разочарованием, Геныч улыбнулся и извиняющимся голосом сказал:

— Не нужно, не садитесь в него. Вы же не хотите висеть с задранными вверх ногами, завалившись на бок?

Парень помотал головой.

— Это жена купила. Она любит дизайнерскую мебель. Но оно совершенно не пригодно для использования, поверьте.

Саша Синицын ничего не знал о дизайнерской мебели. Он даже не знал, что она бывает дизайнерская или не дизайнерская. Всегда думал, что мебель, это просто то, чем обставляют дома, квартиры, служебные помещения, в конце концов. Поэтому, в связи со своей собственной невежественностью, он поверил хозяину кабинета на слово. Хотя жаль, на вид, совершенно чудесная вещь. Здесь вообще было много странных и непонятных вещей. В целях безопасности, Саша, решил отдать себя в хозяйские руки, и сел на указанный Орловым диванчик, совершенно обычный по виду и весьма удобный на практике. Видимо, жена звездного агента не имела отношения к покупке этой вещи.

— Итак, что привело Вас в этот филиал сумасшедшего дома? — устроив гостя комфортно и безопасно, поинтересовался Геныч. «Может, парень, правда, хочет сниматься? С такой внешностью ему, наверняка, постоянно твердят, что он мог бы быть кинозвездой. А что? Почему нет? Пошлю подальше этого самовлюбленного, зажравшегося мерзавца Юлика и займусь парнишкой. Он, по крайней мере, пока без заскоков и запросы у него, наверняка, самые скромные, как у всех начинающих». — размышлял Геныч, уже почти на полном серьезе, так как злость на зарвавшуюся звезду все еще кипела в нем. Никаких тревожных мыслей появление работника прокуратуры у него не вызвало. Тут, кого только не бывало. И цель прихода посетителей, далеко не всегда имела, хоть какое-то, отношение к их действительному роду занятий.

— Геннадий Игоревич, я пришел по поводу одного из Ваших клиентов, Юлиана Краснова.

Вот, тут, Геныч напрягся: «Господи! С Юликом, что-то случилось, а я, сволочь, думал тут про него…»

— Что с ним? — глухим голосом спросил агент. Руки у него дрожали. Еще минуту назад улыбающееся лицо, как-то осунулось и посерело.

Саша Синицын был молод и не имел такого опыта работы следователем, как его начальник, поэтому не стал «мурыжить» господина Орлова встречными вопросами и уклончивыми ответами.

— Да, Вы, не волнуйтесь так. Мы расследуем одно дело, и Ваш клиент просто на записи с камеры наблюдения, которую мы просматривали. — Саша, не вдаваясь в подробности, объяснил, что Юлиан Краснов нужен прокуратуре, как возможный свидетель. Для беседы.

Геныч облегченно вздохнул. По крайней мере, придурок жив. Слава богу!

— Дело в том, что Юлик, должен был сегодня приехать на кинопробы. Мы вчера договорились. Но, он не приехал. Я звонил много раз. Он не отвечает. — Пока Геныч говорил, его радость от того, что молодой следователь не сообщил ему о смерти Юлика, угасла. А что собственно меняет, что следователю неизвестно, что с Юликом? Следователь не знает, где Юлик. И он не знает, где Юлик. Ведь что-то произошло, раз он пропал. Он без телефона даже в сортир не ходит, а тут не отвечает…

— Скажите, а Краснов часто оставляет машину на парковке бизнесцентра? — задал вопрос, на удачу, Синицын. Агент смотрел на него застывшими глазами. Машина Юлика на парковке бизнес центра — это может означать только одно — Юлик мертв. Орлов прочистил горло, потому, что у него, внезапно, сел голос. Он с трудом проталкивал слова через пересохшую гортань:

— Да, он бы ни в жизнь не оставил свою машину здесь! У него же Lamborghini. Он с нее пылинки сдувает. — Геныч посмотрел на паренька, почти умоляюще. — С ним что-то случилось. Поверьте! Вы должны что-то делать. Должны искать. Он, конечно, идиот, полный, но он хороший, добрый парень. Мухи не обидит. Просто ведет себя, как последний кретин, но это все напускное. Поверьте, — пытался убедить агент пропавшей звезды молодого следователя. Саше, почему-то, стало очень жаль и агента, и его непонятным образом, исчезнувшего клиента, полного идиота, ведущего себя как последний кретин, но в сущности, по словам все того же агента, хорошего парня.

— Послушайте, не нужно так волноваться. Ничего еще не ясно. Вполне возможно, все в порядке. Знаете, как бывает? Случаются самые невероятные недоразумения. Мы прикладываем все силы, что бы разобраться, — заверил, не успевший зачерстветь на работе, младший следователь расстроенного хозяина кабинета, близко к сердцу принимающего случившееся с его «подопечным».

Встретившись в вестибюле, и обменявшись полученной информацией, следователи пришли к неутешительному выводу, что все, что им удалось узнать, нисколько не приближает их к раскрытию обстоятельств дела. Все только сильнее и сильнее запутывается. Необъяснимое, странное, практически, фантастическое исчезновение четырех человек посреди бела дня в современном, напичканном камерами наблюдения здании в центре Москвы. И труп, непонятно кого, в одежде, которую носили лет пятьсот назад, непонятно откуда взявшийся, в том же месте, откуда пропала вышеупомянутая четверка. Каждое из этих происшествий, само по себе было загадкой, тайной, настоящей головной болью. Но оба события, произошедшие одно за другим, это действительно серьезный повод задуматься, не застрелиться ли, на самом деле, чтоб не мучиться.

— Нужно еще с родственниками побеседовать, — сказал Саша.

— И чего же, ты, такой умный, еще в младших следователях сидишь? — с тоской в голосе спросил Прохоров. Ни с какими родственниками ему беседовать не хотелось. Что им говорить? Ваш сын, или дочь спускались на лифте и пропали. Да-да, прямо из лифта. Представляете! Но, вы, не волнуйтесь, вполне вероятно, он или она живы, здоровы. Труп-то, найденный в лифте, это, вообще, неизвестно кто. Мужик посторонний, так что если ваш пропавший родственник или родственница и являются, на текущий момент уже тоже трупом, то, нам, об этом, ничего не известно.