25 апреля

Небо было по-прежнему хмурым, но не свинцово-серым как накануне. Приятно обдувал легкий ветерок. Было достаточно тепло, но не жарко. Временами даже проглядывало солнышко. В общем, погода была вполне приятной. Даже настроение у путников улучшилось, и они были переполнены вполне оптимистичными надеждами на скорое и благополучное завершение дурацкого приключения. Они ни сколько не сомневались, что, спустя уже пару дней будут вспоминать странную историю исключительно со смехом, как это всегда бывает в подобных случаях.

Лес начал редеть. Это, вероятно, было хорошим знаком. Скоро он закончится и тогда… Что будет тогда, толком никто не знал, потому что они, как бы дико это не звучало, действительно оказались в каком-то неизвестном месте, где вообще трудно что-либо предугадать. Но, в любом случае, нужно уже, наконец, выйти из леса. Им нужно попасть в какой-то населенный пункт и обратиться к властям. Даже в странном месте, удаленном от Москвы, пусть, даже за границей, должно быть какое-то представительство родного государства, гражданами которого они являются. Кто-то должен им помочь. На дворе 21 век.

Впереди, за деревьями показался просвет. Все ускорили шаг, тащиться второй день по лесу всем им ужасно надоело.

— Я, как только вернусь домой, сразу в массажный салон, — заявил Юлик, — у меня уже все ломит от этой ходьбы по кочкам, сырости, да еще и спим то на камнях, то на голых досках.

— Какая нежная натура! — засмеялся Андрей. — Сразу видно, что ты в армии не служил. Там бы тебя быстро научили и по лесу ходить, и сырости не бояться и спать не на ортопедическом матрасе.

— А я бы сейчас поспала на ортопедическом матрасе. У меня тоже ноги уже отваливаются, — Заметила Аня и слегка улыбнулась. — Наверное, потому, что я тоже в армии не служила.

— А Вы, что молчите, господин миллиардер? — спросил Юлик, которому хотелось поболтать, не важно о чем. — Что-то Вы сегодня вообще молчаливый. Соскучились по своим миллионам? Переживаете, как они там без вас, бедные. Небось, первым делом рванете банковские ячейки проверять?

— Я думаю о том, что мы здесь уже третий день. Значит дома, в Москве, уже давно хватились, что нас нет. Возможно, уже даже полиция подключилась. Может, нас уже в розыск объявили. Возможно, мы зря ушли так далеко от замка. Возможно, нам нужно попасть в то место, откуда мы вообще здесь оказались… — задумчиво ответил Скворцов.

— Главное вовремя пошевелить мозгами и сделать выводы, — саркастически заметил Юлик. — Какого х…а мы тогда второй день тащимся через лес? Это же, вообще твоя идея была через него идти. Чего, предлагаешь назад, что ли переться? Заодно, навестим моего приятеля жиртреса. Вот, он обрадуется! Наверное, такую поляну нам накроет, главное не лопнуть от обжорства.

— Я не знаю, куда нам надо, а куда не надо. Так же как не знает ни один из нас. Также ни кто из нас не знает, где мы. Никто ничего не знает. Просто я размышляю, — сказал бизнесмен.

— Да, ладно. Чего вы спорите? В замке мы сидели в подвале, взаперти. Потом этот псих пытался, то ли убить нас, то ли напугать, что ему вполне удалось. Потом за нами погнался отряд рыцарей, которые тоже были настроены далеко не дружелюбно. Ну, а потом мы, естественно, шли вперед, как можно дальше от опасного места. Искали где поесть и переночевать. Глупо кого-то в чем-то обвинять. Аркадий прав. Никто из нас ничего не знает. Идем на удачу, должно же рано или поздно повезти, — примирительно сказал Андрей.

Компания подошла к месту, где между деревьями тоненькой струйкой протекал ручеек.

Аня наклонилась и с наслаждением напилась, зачерпывая воду рукой.

— Ты знаешь, сколько там микробов? — брезгливо покосившись на ручей, спросила звезда. — Сырую воду из всяких прудов, рек и озер вообще нельзя пить. Может у тебя теперь глисты будут. Или кишечная инфекция.

— Пусть лучше у меня будут глисты, чем я умру от жажды, — сказала девушка.

Андрей и Скворцов тоже, видимо, легкомысленно относящиеся к возможности обзавестись кишечными паразитами, попили из ручья тем же способом, что и их спутница. Юлик походил вокруг. Ему страшно хотелось пить, но еще не настолько страшно, чтобы плюнуть на гельминтов и другую дрянь, которая поджидает его в обманчиво прозрачных водах ручья.

— А зря, — сказал Чернышов, видя, что звезда решила воздержаться от употребления сомнительной жидкости, — неизвестно, когда будет другая возможность напиться.

Отставной капитан, как в воду глядел. Не успел он договорить, как в воздухе, что-то просвистело и прямо в висок ему ударило нечто круглое и темное, размером с яблоко. Покачнувшись, Андрей Чернышов, как подкошенный, рухнул на землю. Аня в ужасе вскрикнула. Юлик застыл с открытым ртом. А Скворцов даже не успел еще, как следует удивиться, как откуда-то сверху, из густой листвы дерева, на него спрыгнуло, что-то большое, темное и тяжелое. Скворцов упал на землю и обнаружил над собой ощерившуюся в жуткой гримасе заросшую густой бородой физиономию, совершенно разбойничьей наружности. Мужчины с криком и рычанием покатились по земле. Скворцов пытался вывернуться и ударить нападавшего, но тот был здоровенный детина, и держал бизнесмена мертвой хваткой. Скворцов услышал женский крик, потом звук удара и еще один крик, но на этот раз уже звезды. Скворцов исхитрился ударить бандита в челюсть и тут же получил удар в лицо. Голова взорвалась от боли, потом еще и еще раз, а затем он погрузился в темноту.

— Мужчина должен быть сильным и смелым, — говорит отец, — победителем во всем и всегда. Понял?

— Понял, — отвечает пятилетний Аркаша и с серьезным видом кивает головой, покрытой беленькими кудряшками.

Отец улыбается и сажает сына на плечи.

— Пойдем купаться.

Они идут по песку к набегающим волнам. Зайдя в воду по пояс, отец снимает сына и опускает в темную неспокойную воду. Аркаше страшно. Его пугает эта темная подвижная масса, таящая в себе неведомые опасности. Он сжимает большую руку отца.

— Не бойся, — успокаивает отец.

К ним подходит мама. Она улыбается. Аркаша хлопает по воде руками и ногами. Постепенно страх проходит.

— Сейчас искупаемся и пойдем есть мороженое, — говорит мама. — Какое, ты, хочешь?

Он не успевает ответить. Большая волна накрывает с головой, лишая не только возможности говорить, но и дышать. Мальчик барахтается в воде. Пытается выбраться. Ужас заполняет легкие, голову, все маленькое тельце. Наконец ему удается поднять над водой голову и жадно вдохнуть. Ни отца, ни мамы нет рядом. Аркаша хочет закричать, широко открывает рот, но крик получается беззвучный. Слезы наворачиваются на глаза. А прямо перед ним уже новая большая волна. Он начинает изо всех сил грести к берегу. Силы заканчиваются, еще чуть-чуть и темная стена воды накроет его…

Скворцов приоткрыл глаза.

— Миллиардер очнулся. Живой значит.

Скворцов попытался рассмотреть, откуда исходит неясный шепот. Звезда и девушка, сидят напротив него. Оба испуганные. Девушка бледная как смерть. На щеке ссадина. Скворцов почувствовал, что все тело у него затекло от неудобной позы. Больно глаз и запястья рук. Причем руки почему-то за спиной. Он попытался распрямиться, сменить позу, но ничего не вышло. Его тело было плотно примотано к чему-то тяжелому и мягкому. Руки туго связаны за спиной.

«Да, что ж за ерунда-то такая? Час от часу не легче», — повернув голову, Скворцов увидел невдалеке костер, над ним на толстой ветке висел железный котел. Чуть в стороне от костра четверо мужчин, одетых в какое-то рваное тряпье, по виду похожих то ли на бомжей, то ли на разбойников из какого-нибудь приключенческого фильма, сидя на траве, играли в игру, похожую на кости.

— Что случилось? — спросил Скворцов.

— На нас напали. Они, — тихо ответила Аня и кивнула в сторону играющих, — похоже, какие-то бандиты, уголовники.

Ну, а почему бы и нет? Психованный чародей в замке был, рыцари были, корчма, самая настоящая средневековая была. Теперь дошла очередь до разбойников. Скоро, глядишь, какие-нибудь герцоги со свитой появятся.

— Вас с Андреем вместе связали. А нас так, по отдельности. Видимо, считают нас не опасными, — сказала Аня и всхлипнула. — Мы боялись, что они вас обоих убили. Вы долго в себя не приходили. А Андрей, я даже не знаю, жив он или нет. Он так и сидит все время. Даже не шевелится. Что с нами сделают? Как вы думаете? Зачем они на нас напали?

— Я не знаю. Возможно, они хотели нас ограбить, — ответил скворцов. Хотя у него имелась и более неприятная догадка, но он решил оставить ее пока при себе. Чего зря девушку заранее расстраивать.

— А вы можете попробовать развязать мне руки. Ну, или друг другу для начала?

Бандиты были увлечены игрой, и не обращали на пленников никакого внимания. Их попытки развязать друг друга остались незамеченными. Только попытки оказались тщетными, слишком туго и умело были завязаны узлы. Ни у Юлика, ни у Ани не хватило сил справиться с веревками.

Ничего хорошего очередной плен ни сулил. Это было яснее ясного.

— Эй! Андрей! — попробовал Скворцов тихонько позвать, не подающего признаков жизни, товарища. Никакого ответа. Он попытался потолкать его в спину, но они оба были так крепко связаны, что Скворцов почти не мог шевелиться. Неужели, правда, убили парня?

Нужно было, что-то делать. Только, что?

— Эй, Юлиан! Я кое-что придумал, — сказал Скворцов. — У меня в кармане пузырек со снотворным. Если ты, как-нибудь, подойдешь к котлу и бросишь в него таблетки, может наши похитители поедят и вырубятся.

Юлик вытаращил глаза на лишившегося рассудка товарища. Видно ему голову совсем отшибли.

— Ты чего, Ротшильд? Совсем мозгами съехал? Видать, мужик тебе серьезно голову отбил. Или ты еще до этого, на работе ее надорвал? Как ты себе это представляешь? Мне им, что сказать: «Позвольте, господа, я вам таблеточек в вашу бурду сыпану. Они совершенно безвредные, не сомневайтесь. Это не яд. Вы только поспите немного, отдохнете от своих злодейских дел. А то ведь замаялись, наверное, совсем, грабить да убивать честных граждан, это же такое утомительное занятие». Так, что ли, умник?

Скворцов пожал плечами.

— Ты артист. Придумай что-нибудь. Сыграй роль.

— Роль кого? Самоубийцы? — прошипел Юлик.

— Это единственный шанс. Ты же не хочешь остаток жизни провести на галерах или в рудниках?

Юлик испуганно посмотрел на автора самоубийственного плана.

— В каких еще рудниках? Ты точно рехнулся, даже психиатр не нужен, что бы диагноз поставить, — почти шепотом спросил он.

— Ни в каких, — Скворцов внимательно посмотрел на звезду. — Ты думаешь, они нас для чего схватили и связали? Ради твоей неземной красоты что ли?

— Н-не знаю, — ответил Юлик, глядя на бизнесмена, как завороженный.

— Они могли нас сразу прирезать после нападения. Мы им для чего-то нужны. Тут кругом, как бы дико это не звучало, сплошное средневековье. А для чего мы можем быть нужны средневековым дикарям? Нас продадут в рабство. Будешь всю жизнь ходить в обносках, с цепью на ноге, жрать помои и работать до потери сознания, а надсмотрщик будет охаживать твою тощую спину и задницу хлыстом за любую провинность, или просто так, если ты ему не понравишься.

— Э, ты чего несешь?! — испуганно пробормотал Юлик, с ужасом представляя все прелести перспективы жизни в рабстве. — Какое рабство? В наше время…

— Тут нет ничего похожего на наше время. Все, как из глубины веков. Может, отсталая страна, черт его знает, не время сейчас разбираться, — пытался вразумить звезду бизнесмен.

Видя, что актер по-прежнему смотрит с недоверием и не пониманием, он пожал плечами. Ему надоело убеждать. Да он и не винит недоверчивого спутника. Его слова действительно звучат дико, хоть он и уверен, что прав. Да и предложенный план действительно не очень, придуман, исключительно, от отчаянья положения, в котором они оказались. Любому человеку, тяжело решиться взять и, рискуя жизнью, совершить, практически, геройский поступок. Ничего не выйдет. У звезды запала не хватит. Ну и пусть. Надоело все. Пусть все скорее закончится. В рабство, или куда там еще, он не пойдет. Бросится на бандитов и вынудит их, его прикончить.

— Где пузырек? — прошептала звезда, подползая вплотную к Скворцову.

— В правом кармане.

Юлик развернулся к бизнесмену спиной и, приподнявшись, попытался залезть пальцами в карман пиджака. В конце концов, это ему удалось.

— Почему всегда я страдаю в этой гребаной истории? — возмущенно спросил Юлик. — Заметили? Жертва все время я. Телефон, куртка, а теперь еще и подвиг, и тоже я.

— Ты наш герой, — сказал Скворцов. — Клянусь, если выберемся, пардон, когда выберемся, пересмотрю все фильмы с твоим участием. Каждый актер, насколько я знаю, мечтает сыграть Гамлета. Так, этот датский принц отдыхает, по сравнению, с настоящим героем.

— Да пошел ты… — сказал Юлик, пытаясь встать на ноги. — Все. Считайте меня коммунистом.

Медленно, как по минному полю, Юлик направился в сторону костра. Ему удалось пройти больше трети расстояния прежде, чем бандиты все же обратили внимание на движение на территории их «лагеря». Видимо их заинтриговали действия пленника с разноцветными волосами. Он казался им не опасным, и они с интересом наблюдали за его передвижением. Возможно, у слизняка от страха помутилось в его крашеной башке, он и так-то видать был с придурью, судя по виду, а тут совсем свихнулся. Идет, сам не зная зачем. Если бы собирался сбежать, рванул бы к лесу, а тут точно с головой не в порядке.

Боязливо покосившись на бандитов, внимательно наблюдающих за ним, Юлик, как это бывает с людьми, которым нечего терять, двинулся дальше быстро и, можно сказать, решительно. Дойдя до кипевшего на огне котла, он повернулся к нему спиной и застыл. На белом, как полотно, лице лихорадочно блестели круглые испуганные глаза.

— Агатэ? — вполне миролюбиво обратился один из бандитов к застывшему, как изваяние, пленнику. Тот вздрогнул, и еще сильнее вытаращил глаза, не произнося ни единого звука. Окончательно убедившись, что парень придурковатый и ответа от него не дождешься, разбойник махнул рукой.

— Макамб аха. Макамб.

Даже не зная языка, Юлик догадался, что это приказ возвращаться назад, к остальным.

«Два дня в этом сумасшедшем доме и я уже понимаю местных аборигенов. Глядишь, еще пара дней и так освоюсь, что домой не захочется возвращаться», — чуть не плача, подумал Юлик, готовый, в любой момент, умереть от разрыва сердца.

— Макамб аха, — повторил бандит.

— Ам-ам! — отчетливо выговорил Юлик. И повернулся лицом к котлу, что бы убедиться, что таблеток не видно на поверхности варева. — Ам-ам!

Разбойники покатились со смеху.

— Они его убьют? — дрожащим голосом спросила Аня. Скворцов хмуро посмотрел на нее. Что он может сказать? «Нет, конечно. Сейчас поржут, и дадут ему ам-ам, а заодно и нам всем. А потом отпустят на все четыре стороны. — Или: — Зачем убивать того, за кого можно получить деньги, продав его в рабство». Почему ему все время задают вопросы? Он сам ничего не знает и не понимает. Чего от него хотят? Чего ждут? Ему также страшно, как и ей, и артисту, и Андрею, если он еще жив.

— Макамб. Макамб аха, — вновь сказал бандит.

Юлик отвернулся от костра и, глядя перед собой застывшими, лишенными выражения, глазами, на негнущихся ногах направился к остальным пленникам. «С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре…» — затянул он, неожиданно, тоненьким, дрожащим голосом.

Бандиты зашлись от восторга. Один из них, тыча пальцем, в бредущего, как лунатик, пленника, повалился на землю и начал кататься по ней, издавая громкое ржание.

— Гы! Гы! — остальные, изнемогая от смеха, утирали выступившие на глаза слезы. Хохот и громкие гортанные выкрики разбойников разносились далеко над лесом.

Юлик сел рядом с остальными. Его сильно трясло. Губы кривились и дрожали, как у страдающего нервным заболеванием человека. Глаза продолжали смотреть в одну точку.

— Я сделал, — прошептал Юлик, продолжая кривить рот, так, что получилось «Я жжелал», но ни Скворцов, ни Аня не улыбнулись. Сейчас они смотрели, на дергающегося, трясущегося всем телом Юлика, как на человека, только что совершившего подвиг.

— Герой! Что тут скажешь, — искренне сказал бизнесмен с восхищением. Юлик повернул к нему бледное лицо и со злостью сказал:

— Я чуть не обосрался! Понял? — он уткнулся носом в колени и заплакал.

Члены шайки уже давно поели, а ничего не происходило. «Не сработало. Это конец»— мрачно глядя на бандитов, продолживших после еды свою игру, думал Скворцов.

Наконец, видимо наигравшись, один из головорезов поднялся и направился к пленникам. На лице его блуждала выразительная, улыбка.

— Беги! — сказал Скворцов, застывшей в ужасе Ане. Она попыталась встать, но видимо от испуга у нее никак не получалось подняться, и она начала отползать. Похотливый разбойник оскалился в гадкой ухмылке. Он медленно подходил к своей жертве, желая продолжить игру, видимо еще сильнее разжигавшую в нем страсть.

— Не смей ее трогать! — заорал Скворцов. Бандит даже не повернул голову в его сторону. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, а сердце разрывается от бессилия и ярости, бизнесмен прохрипел, дергаясь всем телом и пытаясь вырваться из веревок. — Я убью тебя! Только тронь ее, и я убью тебя!

Заскорузлая ручища ухватила Аню за волосы. Она закричала и забилась в руках насильника. Юлик поднялся на ноги и с любимым воплем «А-а-а!» разогнался и врезался в твердую, как камень, грудь злодея. Тот даже не пошатнулся. Удивленно взглянув на малахольного парня, с мозгами набекрень, бандит отмахнулся от него, как от назойливой мухи, съездив по уху звезды здоровенной, как медвежья лапа, ручищей. Пискнув, Юлик отлетел далеко в сторону и плашмя упал на траву. Скворцов закрыл глаза, потому, что видеть то, что вот-вот произойдет, было невыносимо. Еще несколько секунд слышались крики визг, пыхтение и возня, а затем все стихло. Скворцов приоткрыл один глаз. Всклокоченная, раскрасневшаяся Аня, тяжело дыша, стояла над телом, лежащего на земле бандита. Послышался мощный всхрап.

— Сволочь! — с ненавистью глядя на спящего бандита, сказала Аня, всхлипывая. Размахнувшись, она, со всей силы пнула бесчувственное тело по ребрам. Бандит недовольно заворочался, и перевернулся на бок, продолжая во всю храпеть.

Трое его подельников мирно спали посреди полянки, раскинувшись на траве.

— Сработало! — ухмыльнулся Юлик. — Ну, ты голова, Рокфеллер!

— Да ладно, это все ты. Ты герой. Ты наш спаситель, — вернул комплимент Скворцов, искренне удивленный и восхищенный неожиданной отвагой звезды.

Освободившись от веревок при помощи ножа, изъятого у храпящего противника, теперь уже бывшие пленники, занялись все еще находящимся, в бесчувственном состоянии товарищем. Осмотрев Андрея и убедившись, что он дышит, Скворцов сходил к ручью и принес воды. Времени на долгие процедуры по приведению в чувство пострадавшего не было, поэтому на голову капитану плеснули холодной водой, что возымело чудодейственный результат. Он замычал, зашевелился и приоткрыл глаза. Вернее один глаз, так как второй полностью заплыл из-за здоровенной гематомы, вздувшейся на виске и над бровью.

— Что случилось? — спросил Андрей. Голова у него кружилась и страшно болела. Вероятно, от удара камнем, он получил сотрясение мозга.

— Потом расскажем. Нужно идти, — сказал Скворцов и обеспокоенно посмотрел на товарища, — ты как, сможешь?

Андрей с трудом поднялся, его мутило и пошатывало из стороны в сторону.

— Голова сильно болит? — встревоженно спросила Аня. Их «раненый в голову» товарищ выглядел просто ужасно.

— Терпимо. Я в норме, — ответил отставной капитан, которому, по хорошему, нужно было срочно к врачу. И лежать, а не скакать по лесу.

Заметив, что Юлик смотрит с обидой и выразительно сопит, Скворцов сказал:

— Юлиан-то наш, герой! Это он нас всех спас.

Раненый бросил на звезду такой удивленный взгляд, что Юлик уже хотел надуться и совсем разобидеться, но великодушно решил, что можно сделать поблажку контуженому инвалиду и, так и быть, простить черную неблагодарность в связи с тяжелым боевым ранением.

Осмотрев вещи разбойников и сложив в мешок то, что могло пригодиться им в пути, потрепанная, покрытая синяками и ссадинами компания, как можно быстрее двинулась прочь от неприятного места. После обещанного рассказа об очередном, пережитом ими приключении, все шли молча. Настроение у победителей шайки разбойников было подавленное. Каждый из них пережил сильнейший стресс. Кроме Андрея, который практически сразу отключился. Но ему было не легче. Голова гудела, перед глазами все плыло, страшная слабость накатывала волнами, вместе с тошнотой. Если бы не необходимость убраться как можно дальше от бандитов, он с удовольствием уселся бы на траву и никуда больше не пошел. По крайней мере, пока не станет хоть немного лучше. Аня хмуро смотрела себе под ноги. Дурацкое, наполненное смертельными опасностями путешествие вконец измотало ее морально и физически. Юлик некоторое время шел молча с серьезным, полным достоинства видом, как и полагается настоящему герою. Но, по мере того как пройденное ими расстояние становилось все больше, Юлик начал испытывать ощущение, что его товарищи не достаточно выразили свой восторг и восхищение его отчаянной смелостью и мужеством. Конечно, они его поблагодарили, и даже немного повосторгались, но, простите! Это не тот рядовой случай, когда можно сказать спасибо и считать, что долг вежливости выполнен. Он совершил, ни много ни мало, подвиг! А ему, спасибо, Юлик, мы очень рады, что ты нас спас. И все, как будто ничего и не было. Нет. Так не пойдет. Пусть задумаются и прочувствуют, что только благодаря ему они вообще идут свободные, как собаки голодные (некстати срифмовалось в голове у героя). Нет, свободные и с надеждой на счастливую благополучную жизнь и светлое будущее.

Юлик остановился.

— Юлиан, ты чего? Нужно идти, — сказал неблагодарный бизнесмен.

— Я ногу потянул. Она у меня еще до этого болела, когда меня эта горилла чуть не убила, а сейчас совсем не могу идти, боль адская. — Выразительно посмотрев на Аню, являющуюся «самым слабым звеном» в плане чувствительности и отзывчивости, он требовательно сказал: — Нужно растереть, а то потом, совсем не смогу передвигаться.

Аня, почувствовала укол совести — он же так отчаянно кинулся ее спасать, проявив, совершенно неожиданно, настоящий героизм. Она подошла к «охромевшему».

— Давай, я посмотрю, — ласково сказала она великому герою, помогая ему сесть. Минут десять Аня массировала совершенно здоровую щиколотку. Почти все это время она пела искренние восторженные дифирамбы, мужеству и отваге спасителя Юлика. Ненадолго, пожелания звезды были удовлетворены. Он получил порцию восхищения, заслуженного почитания и благодарности, а заодно, как приятный бонус, еще и небольшой, но весьма приятный, сеанс массажа. Сегодня его час не как звезды, но как героя, и он использует этот час на полную катушку. Не отвертятся.

Спустя минут пятнадцать, Юлик, соскучившись, по словам благодарности, вниманию к своей персоне и ухаживанию за ней, ухватился за ближайшее к нему дерево и начал ловить воздух ртом.

— Что случилось? — чуть ли не в один голос спросили все трое его товарищей, бросаясь к нему.

— Дышать не могу. Тяжело… — задыхаясь, слабым голосом проговорил Юлик. — Это, наверное, последствие стресса. Запоздалый шок. Такое бывает. Я по телеку видел, в передаче одной. — Это было вранье, никакой передачи Юлик не смотрел.

Снова минут десять сидели, растирали ему «холодеющие руки», прикладывали ухо к груди, пытаясь услышать, не издают ли его легкие хрипов.

— Ну, что тебе лучше? — заботливо спросил Скворцов, внимательно, вглядываясь в лицо симулянта-манипулятора.

— Пойдемте. Не хочу, что бы из-за меня задерживались. Я справлюсь, — «собрав волю в кулак», ответил геройский герой.

Через какое то-то время Юлику, подобно наркоману, захотелось новой «дозы» признательности и сочувствия. Согнувшись пополам, он застонал. Андрей, который уже еле-еле передвигал ноги и боялся, что вот-вот потеряет сознание, с одной стороны, радовался передышкам, происходящим из-за «состояния» Юлика, но с другой стороны, ему каждый раз, с огромным трудом удавалось заставить себя подняться и идти дальше. Ему хотелось уже скорее дойти до места более-менее подходящего для ночлега и просто вырубиться.

— Ну, что опять? — без должного сострадания спросил он у корчащегося, якобы от боли, Юлика. — Ты можешь потерпеть немного? Ты ж мужик. Остановимся на ночь, и будешь своими болячками заниматься.

— Потерпеть? Болячками?! — возмутился Юлик. — Я может, только и делаю, что терплю. У меня невыносимые боли в животе. Все скрутило, разогнуться не могу. Терпел, сколько мог, еле шел. Это нервное. Так бывает.

— В передаче видел? — угрюмо спросил Андрей, надвигаясь на звезду, как гора на муравья.

Юлик засопел.

— Кончай уже, — сказал бесчувственный капитан. — Если у тебя еще какой-нибудь припадок случится, я тебя сам вылечу, сразу ото всего. Будешь здоровый, бегом будешь бежать впереди всех. Понял?

Смерив неблагодарного хама презрительным взглядом, Юлик с гордо поднятой головой направился вперед. Остаток дороги звезда шла молча, без новых приступов невыносимой боли, головокружений и колик, явившихся следствием потрясения, предаваясь размышлениям о человеческой неблагодарности, черствости и способности быстро забывать сделанное добро. Да, что б он еще раз подвиг совершал, да ни за что. Никто не ценит истинного героизма и самопожертвования. Шиш им, а не подвиг. Пусть теперь сами выкручиваются, как хотят.

Пройдя еще пару-тройку километров, компания остановилась на ночлег. Перекусив черствым хлебом, найденным в запасах бандитов, у которых, видимо тоже были не лучшие времена, и запив его каким-то кислым вином из того же источника, усталые скитальцы почти моментально погрузились в глубокий сон.