28 апреля

— Три с половиной месяца назад, Светлейший, неожиданно, прибыл в мой замок. Когда слуги сообщили о приезде высокородного гостя, я приказал накрывать стол и отправился встречать Светлейшего и его людей. К моему удивлению, Светлейший приказал своим воинам ждать на улице. Я понял, что дело, по которому он прибыл, носит какой-то секретный, деликатный характер…

Светлейший размашистым шагом прошел через полутемный зал, и, заметив уже почти накрытый стол в зале для гостей, раздраженно сказал:

— Прикажи своим слугам не подавать на стол. Я приехал не на пир.

Хозяин замка почтительно поклонился и подал знак слугам прекратить приготовления и удалиться.

— Позволено ли мне будет спросить, Светлейший, о цели твоего визита. Я счастлив, видеть тебя в своем скромном доме, но вижу, что тебя что-то тревожит. Неужели я чем-то прогневал или опечалил тебя, владыка?

— Да, Сафриус, ты прогневал меня! И не просто прогневал, я в бешенстве! Я много лет закрывал глаза на твои делишки. Но всему есть предел! Ты переступил черту! — в гневе закричал Светлейший.

Склонившись еще ниже, Сафриус, с деланным беспокойством, сказал:

— Я крайне опечален, Светлейший, что я, твой покорный слуга, прогневал тебя. Но, не возьму в толк, чем именно. Я твой вернейший подданный и всегда стараюсь во всем угодить тебе. Ты это знаешь, Светлейший. Если я что-то сделал не так, то клянусь, готов загладить вину, как угодно, только скажи, что я должен сделать и любое твое приказание будет выполнено.

— Прекрати разыгрывать невинность! Ты все прекрасно знаешь! — сердито выкрикнул Светлейший, пристально глядя в глаза хозяину замка. — До меня давно доходят слухи о твоих темных делишках, и о тех беззакониях, которые ты творишь. Ходят разговоры, о том, что ты занимаешься колдовством. Пока это были жалобы крестьян, черни и мелких землевладельцев, я не обращал внимания, даже несколько раз приказывал наказать самих доносчиков. Полагая, что если каждый бедняк начнет клеветать на высокородных представителей знати, то народ скоро вообще выйдет из повиновения. Но теперь дошло до того, что я получаю жалобы от знатных вельмож и владельцев больших богатых поместий. Тут уж я не мог не выслушать предъявленных обвинений. И, что же я слышу от достойных подданных, в чьей правдивости у меня нет причин сомневаться? Мало того, что ты занимаешься всякими пакостными делами имеющими отношение к колдовству, что само по себе величайшее преступление. Но то о чем поведали эти господа, вызвало у меня возмущение, отвращение и даже ужас!

— В чем же таком страшном, о Светлейший, меня обвинили эти так называемые, достойные доверия господа? — скрывая презрительную улыбку, спросил Сафриус.

— Молчать! — заорал Светлейший. — Не смей открывать своего недостойного рта без позволения твоего правителя! Помимо всего прочего, мне донесли, что ты проводишь колдовские ритуалы, для которых используешь человеческую кровь. И мало того, кое-кто из тех, кого я выслушал, клянутся, что ты пьешь ее. Ты, совсем спятил, Сафриус?!

— Мне позволено будет сказать? — смиренно спросил колдун.

— Говори! — прорычал Светлейший.

— Я действительно провожу некоторые ритуалы и иногда использую кровь для достижения лучшего эффекта. Но это всего лишь жалкие крестьяне, недостойные рабы. Светлейший, разве я не служу тебе верой и правдой долгие годы? Разве не служил я твоему отцу? Разве не оказывал услуги, которых никто кроме меня оказать бы больше не смог. И для оказания, которых я тоже, порой, проводил различные ритуалы.

— Ты смеешь намекать на то, что я соучастник в твоих мерзких беззаконных делах?! — прошипел Светлейший. Глаза его пылали негодованием и злобой. — В нашей стране колдовство запрещено и карается страшным наказанием, как тебе известно. Если даже ради интересов страны и общего блага я смотрел сквозь пальцы на твои дела, прямо скажем, отдающие колдовскими штучками, то сейчас ты и впрямь перешел черту.

— Что я должен сделать Светлейший, что бы вернуть твое расположение? — спросил Сафриус.

— Ничего. — Отрезал правитель. — Все зашло слишком далеко. Ты должен покинуть страну, в течение месяца. Навсегда. Если ты этого не сделаешь, ты будешь обвинен в колдовстве и понесешь соответствующее наказание. Я даю тебе месяц, только благодаря твоим прошлым заслугам. Это мое окончательное слово! — Светлейший развернулся, и, не прощаясь, покинул замок.

— Я знал, что Светлейший не изменит своего решения. Я начал готовиться к отъезду. Отдал распоряжения слугам. Через неделю после встречи со Светлейшим ко мне, неожиданно, явился Карфион. Он не был из числа тех, кто имел обыкновение посещать мой замок. Мы не были близкими знакомцами и едва перекидывались парой слов, когда встречались при дворе. Я понял, что ему что-то нужно от меня. Карфион сильно нервничал, был напряжен и даже испуган. Во время обеда по случаю приезда гостя, он говорил о какой-то ерунде, сидел как на иголках. По окончании трапезы я пригласил его в свой кабинет и спросил, чего он хочет. Он долго ходил вокруг да около, не решаясь рассказать об истинной цели своего визита. В конце концов, он признался, что ему нужен яд. Чтобы убить своего дядю.

Меня немного удивила его просьба. Светлейший всегда благоволил племяннику. По крайней мере, вражды между ними я не замечал. Я приказал Карфиону рассказать всю правду, если он хочет получить от меня помощь. Оказалось, что он давно уже мечтает стать наместником. Но дядя ясно дал ему понять, что этому не бывать. Наместник Астарх его брат, и к тому же прекрасно справляется с этой ролью. «Почему же ты не расправишься с Астархом, ведь это он мешает тебе получить то, чего ты хочешь?» — спросил я. Когда я взглянул на Карфиона, в глазах его пылала ненависть: «Дядя унизил меня, сказав, что я не гожусь для этой роли. Он заявил, что я не обладаю теми качествами, которые есть у Астарха. И, что у каждого свое место и предназначение. Он сказал, что мне недостает мудрости и силы духа Астарха. „Тебе никогда не стать таким, как он“, — сказал Светлейший. Он сказал это со снисходительной улыбкой, и похлопал меня по плечу, как будто давая понять, что я жалкое ничтожество, но он мой родственник поддерживает меня, держит при себе из жалости. В этот момент я почувствовал, что ненавижу его. Я хочу, что бы он умер. Астарх займет его место. А я стану наместником». Его лицо было смертельно бледным. Глаза горели ненавистью и страхом. И я понял, что сама судьба послала мне этого жалкого тщеславного идиота. Это мой шанс. Умрет Светлейший, и мне не нужно будет покидать родовых владений. Я смогу остаться там, где мои предки жили долгие века, с того самого момента, с которого берет начало наш великий древний род. Я сказал Карфиону, что у меня нет причин желать зла Светлейшему и спросил, с чего он решил, что я возьмусь помочь ему, а не отправлю сию же минуту сообщение во дворец о его предательстве…

— Ты хочешь его смерти не меньше чем я, — Карфион облизал пересохшие губы, — я знаю, что он грозится обвинить тебя в колдовстве, но так как ты представитель древнего и очень знатного рода, Светлейший дал тебе возможность покинуть страну, чтобы не поднимать вокруг вопросов связанных со знатью шума и волнений. Он боится, что народ может начать бунтовать, если только появится малейший повод.

Сафриус насмешливо посмотрел на собеседника. Племянник Светлейшего был напуган, он сильно нервничал. Было заметно, что он собрал все свои силы, чтобы продолжать этот разговор. Он прекрасно понимал, что рискует всем и, в первую очередь, собственной жизнью. Светлейший не пощадит предателя, пусть даже близкого родственника. Подождав еще немного, Сафриус кивнул.

— Хорошо. Я дам тебе то, что ты просишь. Подожди здесь.

Хозяин замка вышел из кабинета, и Карфион дрожа всем телом, привалился к стене. Пот лил с него ручьем. Руки дрожали. Сейчас вернется колдун и принесет яд. Дороги назад не будет. Карфион заставил себя собраться и перестать дрожать. Он сделает это. Надменный и чванливый Светлейший должен умереть. Он смотрит на всех сверху вниз как на какой-то мусор. Для него все чернь. Недостойные жалкие твари, копошащиеся возле его трона.

Вошел колдун и протянул гостю маленький пузырек темно-зеленого стекла, наполовину наполненный жидкостью.

— Добавь в любое кушанье или питье Светлейшего. Через неделю он угаснет. Все будет выглядеть как болезнь. Никто даже не догадается, что его отравили.

Рука, взявшая пузырек из рук колдуна, ходила ходуном. Лицо из белого стало зеленым.

— Я уже начинаю сомневаться, хватит ли у тебя смелости довести дело до конца, — хмуро глядя на трясущегося гостя проговорил колдун, — может быть, твой дядя прав насчет тебя, может быть, ты действительно не годишься для роли наместника? Если ты сейчас дрожишь как осиновый лист, когда еще ничего не произошло, что же будет, когда ты исполнишь задуманное? — колдун приблизился вплотную к чуть живому от страха Карфиону. Он заглянул в его глаза, в которых плескался волнами страх и грозно сказал: — Если ты струсишь или вздумаешь пойти на попятную и свалить вину на меня, знай, что с тобой я успею разделаться в любом случае. И смерть от яда покажется тебе благословением по сравнению с тем, что будет с тобой. Понял?

Карфион часто-часто заморгал, и замотал головой.

— Что ты, что ты? У меня и в мыслях не было! Я никогда… Поверь высокородный Сафриус. — Переведя дыхание, и немного успокоившись, вельможа добавил: — Я сделаю это. Это мое сильнейшее желание, и я все сделаю. Не сомневайся!

— Не забывай о том, что Светлейший, в любом случае, не пощадит тебя. Даже если ты передумаешь и раскаешься, тебя все равно будет ждать смерть. Одно то, что ты пришел сюда и завел этот разговор, в глазах правителей, непростительное преступление, за которое положено лишь одно наказание — смерть от рук палача. Естественно, после долгих мучительных пыток, — улыбнулся колдун.

Карфион вздрогнул.

— Я все сделаю! — взглянув в глаза собеседнику, твердо сказал он и направился к выходу.

— Через десять дней по стране пролетела печальная весть о кончине Светлейшего. На церемонии погребения я внимательно следил за Карфионом, подозревая, что этот болван может выдать себя. Но он держался вполне нормально. Был бледен и несколько взволнован, но ничего особенного. Со стороны он выглядел просто убитым горем племянником, скорбящим о смерти любимого дядюшки. Я успокоился. Все позади. Можно было жить, не опасаясь за будущее. Но несколько дней назад ко мне явился Астарх. Он был крайне возбужден и зол. Он обвинил меня в убийстве брата и заявил, что у него есть доказательства…

— Не знаю, что нашло на тебя наместник. Я сочувствую твоему горю и скорблю вместе с тобой, но поверь, все твои обвинения ложны. Я не имею к смерти твоего брата никакого отношения. С чего бы мне желать ему зла? Мы всегда прекрасно ладили, между нами не было разногласий.

— Ты лжешь! Мерзкий червь! Брат грозился обвинить тебя в колдовстве, и ты прекрасно знаешь, чем это тебе грозило. Он допустил ошибку, дав возможность тебе уехать и тем самым избежать справедливого суда. Но ты не мог расстаться со своими проклятыми владениями. Ты воспользовался его добротой и погубил его! Подлый убийца! — Глаза наместника яростно сверкали.

— Успокойся благородный Астарх. Повторяю, я не имею никакого отношения к смерти Светлейшего Ириогуса. Все знают, что он заболел и скончался от болезни.

Астарх с ненавистью посмотрел на Сафриуса и начал медленно надвигаться на него. Могучая грудь тяжело вздымалась, он еле сдерживался, чтобы не наброситься на человека, повинного в смерти брата.

— Мерзкий, подлый негодяй! Ты прекрасно знаешь, что эта болезнь была вызвана действием яда, который ты ему подсунул. В его спальне, в тайнике, был найден пузырек. И ты думаешь, я поверю, что это не твоих рук дело?

— Не знаю о чем ты, — продолжал настаивать на своей невиновности колдун, мысленно проклиная тупость Карфиона, оставившего флакон от яда на месте преступления. Нужно быть таким идиотом! Сафриус насмешливо посмотрел, на преисполненного праведного гнева и жажды мщения Астрха. — Не покажешь ли мне этот пузырек, в котором якобы был яд, которым я отравил Светлейшего? А то ты бросаешь мне страшные обвинения, а может дело яйца выеденного не стоит. Возможно, ты нашел флакон от притираний или нюхательных солей, а надумал себе невесть что.

— Он пропал, — сказал Астарх, продолжая упрямо смотреть в глаза колдуна обвиняющим взглядом. Сафриус улыбнулся.

— Пропал? — глаза колдуна стали злыми. — Ты являешься в мой дом, обвиняешь меня в страшном преступлении, основываясь на глупых домыслах. Говоришь о том, что у тебя есть доказательство, дурацкий флакон, в котором могло быть все, что угодно. А теперь оказывается, что эта никчемная стекляшка пропала! Ты понимаешь, что ты бросил ложные обвинения в лицо одному из знатнейших людей в стране, представителю, не на много менее знатного и благородного рода, чем род правителей? А может даже и более! Мои предки ведут свое начало с тех пор, когда твоих еще и в помине не было! Как смеешь ты, наместник, приходить сюда и оскорблять меня своими беспочвенными подозрениями?

Астарх вновь пошел на того, кто, как он был абсолютно уверен, лишил жизни его брата.

— Ты, мерзкий паук. Кровопийца! Думаешь, твое знатное происхождение спасет тебя от расплаты за все твои гнусные деяния? Кроме виновности в смерти правителя на твоей совести десятки загубленных жизней. Ты, пользуясь своим положением и неприкосновенностью, замучил и лишил жизни не менее сотни человек ради своих колдовских дел. Я это знаю. И половина страны шепчется об этом. Все боятся, твои деньги и власть делают тебя почти всесильным. Но теперь этому пришел конец! Я не мой брат, я не стану закрывать глаза на твои преступления. Я уничтожу тебя, раздавлю как ядовитую гадину! Весь твой род, которым ты так гордишься, славился своей жестокостью и тягой к колдовству. Ваши несметные богатства залиты кровью тех, кого вы погубили. Род жалких ничтожных негодяев, помешанных на своей магии. Сумасшедшие, проводящие свою гнусную жизнь над пыльными книжками, вычитывая в них новые способы убийств и мучений невинных людей. Ничтожества, способные лишь проводить свои идиотские ритуалы и запугивать всех вокруг. Жалкий презренный род колдунов, безумцев и сумасшедших.

Сафриус почувствовал, как гнев переполняет его до краев. Жгучая ненависть захлестнула колдуна. Эта букашка, это ничтожество, стоящее напротив него, смеет поносить его великий род! Его предков! С диким ревом колдун рванулся вперед и, выхватив меч наместника, в припадке ярости вонзил его в грудь своего врага по самую рукоять. Умолкнув на полуслове, Астарх рухнул на каменные плиты. Глаза его удивленно взирали вверх. Из груди торчала рукоять его собственного меча.

Сафриус отдышался. Вспышка гнева улеглась. Нужно было что-то делать. Спрятав тело в потайной комнате в задней части башни, в которой хранились колдовские книги, Сафриус отправил во дворец записку Карфиону. Нужно было узнать, что известно правительнице, вдове Светлейшего, и что там за история с найденным пузырьком. Пора было решать вопрос с ненадежным союзником. Карфион слишком слаб, труслив, да, как оказалось, еще и глуп. Он опасен.

Сидя над одной из своих книг в ожидании Карфиона, Сафриус обдумывал, как лучше поступить с сообщником. Нельзя вызывать новые подозрения. Внезапно дверь, ведущая в заднюю часть башни, заскрипела и открылась. На пороге возникло четверо незнакомцев в странной одежде…

— Когда появились эти четверо, я решил, что это шпионы Астарха и что они заранее проникли в башню и спрятались в коридоре, позади моей библиотеки. Я никак не мог взять в толк, где они скрывались, пока я прятал тело наместника. Кроме потайной комнаты, укрыться там негде, а комната была пуста. Пока я обдумывал это и решал, что с ними делать, вот тот, с волосами как петушиный хвост, выхватил странный светящийся предмет. Я решил, что это какое-то неведомое мне оружие. После того как я уничтожил странную, явно таившую опасность, вещь, крашеный совсем обезумел, начал кричать на непонятном языке, а потом бросился на меня. Пришлось усыпить их всех и запереть в темнице. Я подумал, что нужно допросить этих людей, узнать, что им известно, для чего они явились в замок и главное кто их послал. Мне не давал покоя вопрос, как они остались незамеченными, когда я прятал тело наместника. Я пошел в коридор за библиотекой. Там решительно негде было спрятаться четверым. На всякий случай я заглянул в потайную комнату. Комната была пуста, тела не было. Я уже начал жалеть, что крепко усыпил явившихся ко мне. Необходимо было допросить их как можно скорее. Но пришлось ждать до утра, пока закончится действие заклинания. Рано утром приехал Карфион. Про этих четверых он ничего не знал и был удивлен не меньше моего. Также он клялся, что выбросил пузырек из-под яда. Он уверял, что Астарх специально все придумал, что бы застать меня врасплох, будто ему и правда, что-то известно. Затем мы отправились в темницу, но когда пришли, пленникам удалось сбежать. От воинов Карфиона, заметивших их невдалеке от замка, они тоже скрылись.

Вчера я получил послание от Карфиона. Он сообщал о том, что сбежавшие пленники явились во дворец, и обвиняют меня, в том, что я держал их в плену и пытался убить. И что правительница намерена проверить высказанные ими подозрения о моей причастности к исчезновению Астарха. И, что у них, якобы, есть доказательства, которые укажут на убийцу Светлейшего. В общем, он запаниковал и назначил встречу в лесу, что бы обсудить, что делать. Дальше Вам известно, что произошло.

Колдун замолчал.

— Где тело наместника Астарха? — спросила правительница.

— Я не знаю. Оно исчезло после их появления, — колдун указал костлявым пальцем на «чужестранцев».

— Что вы на это скажете? — обратилась правительница к четверым друзьям. — Вы видели тело благородного Астарха?

Скворцов сделал шаг вперед и поклонился.

— Нет, госпожа. Как я уже говорил раньше, не видели и ничего не знали об этом деле. Но позволь высказать догадку о том, где тело может находиться.

Получив высочайшее соизволение, бизнесмен изложил версию о том, что тело наместника попало в тот мир, из которого пришли они. Правительница несколько минут обдумывала слова чужестранца. Как ни странно, она склонилась к тому, что, скорее всего, так и есть. Если четверо чужестранцев попали сюда из своего мира через потайную комнату в башне колдуна, то почему тело несчастного Астарха не могло точно также переместиться отсюда туда.

— Можете ли вы пообещать что, оказавшись в своем мире, попробуете отыскать останки моего родственника, подло убитого этим мерзким колдуном, только что сознавшимся в своих гнусных преступлениях? И если вам удастся найти наместника, вы предадите его тело земле, как и полагается по закону нашей страны?

— Разумеется, мы постараемся, госпожа, — сказал Скворцов. Правительница кивнула. Затем она подала знак одному из воинов. Тот подошел к подсудимому и обнажил меч. Сафриус поднял глаза к небу. Бледные губы беззвучно шевелились, произнося какие-то слова. Колдун готовился к смерти.

— Госпожа! — крикнул Скворцов и выступил вперед. В холодных глазах правительницы промелькнуло удивление, и даже некий проблеск интереса. Чужестранец осмелился вмешаться в процесс приведения приговора в исполнение, это, по законам страны, само по себе преступление. Если причина не достаточно веская, за такую дерзость можно оказаться рядом с подсудимым и разделить его участь.

— Что ты хочешь? Почему ты смеешь вмешиваться в акт совершения правосудия? Надеюсь у тебя на то важная причина, чужестранец, иначе твоя голова составит компанию голове колдуна и убийцы, — сказала она с легкой насмешкой.

Скворцов поклонился. Лицо его было бледным, но он заставил себя посмотреть в глаза правительнице:

— Госпожа, позволь просить тебя о милости не лишать этого человека жизни. — Видя как сердито сдвинулись брови и гневно сверкнули холодные глаза правительницы, после того как ученый, недоуменно косящийся на рехнувшегося соотечественника, перевел его слова. Скворцов быстро пояснил: — Так как тело наместника Астарха, вероятнее всего, в нашем мире, то служба, занимающаяся у нас поиском и наказанием преступников, ищет убийцу. Позволь взять колдуна с собой и передать его в руки этой службы. Он понесет суровое наказание. Его не казнят, но он будет отвечать за содеянное долгие-долгие годы, и это будет мучительнее любой казни, поверь, госпожа.

По губам правительницы скользнула легкая усмешка. Она с интересом посмотрела на того, кто осмелился сделать такое странное предложение.

— Хорошо чужеземец. Пусть так и будет. Но учти, это последняя просьба, с которой вы можете обратиться ко мне. По отношению к вам я уже и так была более чем благосклонна. — Правительница махнула рукой, давая понять, что суд окончен и коротко приказала. — Отправляемся.

— Зачем тебе этот кровосос? — сердито спросил Юлик. Он не мог понять, чего вдруг их товарищу взбрело в голову так рисковать из-за злобного сумасшедшего старикашки, да к тому же отъявленного злодея. — В цирке его будешь показывать? Шоу монстров-вурдалаков?

— Зачем в цирке? Он сядет в тюрьму, ну или, что вероятнее, проведет остаток дней в психиатрической больнице, — пожал плечами Скворцов.

— Я не пойму, ты не хотел присутствовать при казни? Или ты так переживаешь за справедливое свершение правосудия по всем законам? Да он больной на голову убийца. Хоть меня и самого не радовало наблюдать зрелище, как его тыкву отделят от тела, но, по-хорошему, не велика потеря. Уж кто-кто, а этот заслужил. Ты же слышал, что он человек сто замучил и убил. Зверюга. Прям фашист! — возмущенно кипятился Юлик.

— Я, кстати, тоже не пойму, зачем он нам нужен? Я бы тоже не переживал и не плакал по нему. Настоящий монстр.

— Да хоть десять раз монстр и десять раз вурдалак, — сказал Скворцов, — вам не приходило в голову, что, если тело этого Астарха действительно в Москве, то полным ходом идет следствие. А то, что мы пропали, а вместо нас появился труп, которого и опознать-то не смогут, выглядит очень-очень подозрительно. На что это может быть похоже в глазах правоохранительных органов? Кто получит приз за сообразительность?

— Что это мы его… — почти шепотом сказала Аня. — Но мы ведь не…

— По крайней мере, нас к этому обязательно приплетут. И потом затаскают на всякие допросы. И, что мы будем рассказывать дяденькам из правоохранительных органов? Что мы не причем. Мы сами жертвы, нас случайно в средневековье засосало, откуда как раз убитый мужик и появился. И, как вы думаете, отреагируют на подобные показания слуги закона? — с серьезным видом глядя на спутников, спросил Скворцов. Все изумленно смотрели на бизнесмена. Подобная мысль до этого не приходила в голову ни одному из них. А ведь так и будет. И, что тогда? Дурдом, тюрьма, возможно, ничего, но крови им попортят не мало. Тем временем Скворцов продолжил: — А сейчас в руки полиции попадет убийца. Пальчики-то его наверняка на трупе и на орудии убийства остались. И все. Мы не причем. Никаких претензий, никаких вопросов. Мы ничего не знаем.

— А, кстати, нам ведь, правда, вопросы задавать начнут, — задумчиво сказал Андрей, — и что мы будем говорить?

— Ничего не будем, — твердо сказал Скворцов. — Ничего противозаконного мы не сделали, а значит, и говорить ничего не обязаны. Мы даже тела не видели. Вот так.

В вечерних сумерках замок выглядел еще более зловещим и величественным, чем при свете дня. Компания вошла в ворота вслед за сопровождающими правительницу воинами. Внутри было темно, холодно и жутко. Слуги, вероятно, попрятались или разбежались, завидев отряд всадников и карету правительницы.

Воины с горящими факелами обошли залы и принесли откуда-то ящик свечей. Пляшущее пламя факелов отбрасывало на стены, пол и потолок неясные отсветы. Когда зажгли все свечи, имевшиеся в ящике, в просторном зале стало почти светло.

— В сокровищницу, — скомандовала новая владелица замка. — Нужно все проверить. Этот коварный паук мог подстроить какую-нибудь пакость. Вы, — правительница холодно посмотрела на четверых чужестранцев, — ждете здесь. Если все в порядке, сможете забрать приговоренного и отправиться туда, откуда прибыли.

Она подала знак нескольким воинам, и они встали неподалеку от компании чужестранцев, ученого и колдуна, ясно давая понять, что пока госпожа не даст приказ, никто не сдвинется с места.

Спустя пятнадцать минут правительница в сопровождении воинов вернулась. Лицо ее сияло. Глаза оживленно блестели. Казалось, она даже разрумянилась, хотя это мог быть оптический обман, вызванный игрой света и тени от горящих свечей.

— Вы свободны. Полагаю, у вас не возникнет больше желания посетить нас, — насмешливо сказала правительница, нетерпеливо переминавшимся с ноги на ногу «гостям», ждущим ее позволения покинуть это надоевшее им до чертиков место.

— Прощай, Сафриус. Тебе повезло, что твоя голова все еще на твоих плечах. Но, надеюсь, твоя радость будет недолгой, и твоя темница окажется действительно, настолько ужасна, что ты пожалеешь, что избежал казни, как и обещал чужестранец. — Почти весело обратилась правительница к колдуну. Смерив его презрительным взглядом, она добавила. — Этот замок я прикажу разобрать по камню. А твои несметные богатства, наконец-то принесут хоть какую-то пользу. Я давно считала, что пора подвинуть западных соседей, слишком много у них богатых земель. Моя новая армия, которую я найму, благодаря твоему роду скряг, скопившему огромные богатства в подвалах замка, с удовольствием займется этим, — правительница бросила быстрый взгляд на всю компанию, включая колдуна и ученого и молча пошла прочь.

— Вы уверены, что не хотите отправиться с нами? — Сспросила Аня у ученого. — Мне, кажется, здесь ужасно. Ужасно все.

Старик улыбнулся.

— Нет. Я привык. Вот занялся огородничеством. Что ждет меня в том мире? Сумасшедший дом? Тюрьма за несоблюдение секретности или еще бог знает за что? Я ведь давал подписку. А в глазах властей я беглец, предатель, диверсант. Да, кто угодно. Кто поверит моему рассказу, как все было? А даже если мне поверят, возможно, это будет еще хуже. Человек ненасытен. Как вы думаете, мое открытие принесет больше вреда или пользы? Даже страшно представить, как может быть использована возможность перемещаться в другую реальность теми, у кого есть деньги, власть, и стремления, основывающиеся исключительно на корысти и желании еще большей власти.

— Возможно, вы правы, — грустно сказала Аня, которой было жаль оставлять старика одного в этом страшном жестоком мире.

— Да не возможно, а прав на все сто. Ученые найдут способ проникнуть не только в этот отсталый и по-своему жестокий мир. Целые армии двинут завоевывать богатства, полезные ископаемые, бог знает, что еще. Потекут реки крови. Тысячи, да, что там тысячи, миллионы жизней будут разрушены, — уверенно сказал Андрей.

— Согласен, — сказал Скворцов.

— Точняк. Мы меры не знаем. Пока все не испоганим, не остановимся. — Высказала, на удивление, самокритичное мнение звезда.

Ученый улыбнулся друзьям.

— Я прожил прекрасную жизнь, моя дорогая, — он ласково похлопал Аню по руке. — Я занимался любимым делом. Я сделал открытие, о каком может только мечтать большинство людей занимающихся наукой. Я осуществил заветную мечту! А много ли людей могут этим похвастаться? Так что не печальтесь обо мне. Со мной все будет хорошо. В моем возрасте, знаете ли, тяжело все заново менять.

Юлик отошел от остальных и немного побродил по залу, заглядывая в потайные ниши, осматривая любопытные штуковины, назначения которых он не знал. Хоть ему и надоело средневековье и полные опасности приключения, но любопытство сидело у него настолько глубоко, что он не мог упустить случая, все потрогать и пощупать напоследок. Закончив экскурсию, он вернулся к товарищам.

— Ну, че, погнали?

Все переглянулись. Пора было возвращаться домой.

— Пойдемте, друзья мои, — сказал ученый, направившись в ту сторону, где располагалась башня с потайной комнатой.

— Давай, пошли! — Андрей слегка подтолкнул колдуна в спину. Тот медленно побрел вперед. Руки его были связаны перед собой. В рот вставлен кляп. В планы возвращающихся домой не входило, что бы он поднял дикий ор и привлек к себе внимание всех, кто в этот час еще будет находиться в офисном здании.

Они остановились напротив маленькой потайной комнаты. Свет факелов, освещающий небольшой участок темного коридора, делал происходящее еще более не реальным, чем это было на самом деле. Наступил момент прощания.

— А почему Светлейший не начинал войну с этими западными соседями, если они так богаты? Неужели в казне действительно не хватало денег, что бы нанять армию? Он ведь, наверняка мог тряхнуть знать? Тут, наверное, не особо заботятся об этичности и законности? — ни с того ни с сего спросил Скворцов. Все удивленно посмотрели на него. Не все ли ему равно чего было в голове у местного правителя, который ко всему прочему уже все равно помер.

Ученый растерянно ответил:

— Мог, конечно. Время от времени правители так и делают. Просто Светлейший не собирался больше воевать. Он сам как-то сказал, что с него достаточно войн и походной жизни. До женитьбы он успел, по приказу отца, поучаствовать в нескольких войнах. Потом был наместником в отдаленных областях. Там он и женился. Влюбился без памяти. Правительница из очень знатного, но совершенно разорившегося рода. После смерти отца он завоевал еще несколько герцогств. Видимо, ему и впрямь надоело воевать. Страна огромна. Ей и так нелегко управлять. Народ бедствует, того и гляди, начнут бунтовать.

— Ну, все, историческая справка получена. Можно и по домам? — проворчал Юлик. Он чувствовал себя неуютно и хотел уже свалить отсюда. Но бизнесмен как будто никуда не торопился. Он застыл на месте, о чем-то задумавшись. Самое время. Юлик раздраженно посмотрел на впавшего в задумчивость и несвоевременно увлекшегося историей спутника. — Решил остаться? Еще поизучать местные нравы?

— А ведь это, она! — сказал Скворцов. — Это, все ее рук дело!

— Так, Ротшильд спятил, бедолага. Совсем чуть-чуть не дотянул до дома, — скептически глядя на приятеля, сказал Юлик. — Давай, Андрюх, бери его в охапку и пошли. У меня нет желания провести здесь еще одну ночь.

— Ты о чем? — осторожно поинтересовался Андрей у Скворцова, не обращая внимания на комментарии звезды.

— Я о том, что это правительница.

— Что правительница? Пришила всех? Ты чего, правда, рехнулся? Не рви мне сердце, не заставляй меня переживать и расстраиваться. Этот упырина сознался во всем, мы сами присутствовали. И тот, с противной мордой, который племянничек, он ведь не просто так тебя чуть не прибил, — Юлик ухмыльнулся. — Или она их подельница? Главарь банды? Мозг всей операции!

— Нет, — Скворцов покачал головой, — она, естественно, никого не убивала. И в сговор ни с кем не вступала. Она все спланировала и разыграла, как умелый кукловод. Эти двое, пешки в ее игре. Послушно исполнившие свои роли, даже не подозревая о том, что их действия направляет твердая безжалостная рука очень умной и коварной женщины.

Вся компания молча смотрела на выдвинувшего неожиданную и абсолютно безумную теорию Скворцова.

— Во всей этой истории меня удивили два обстоятельства. Первое — то, что Светлейший после недели тяжелой болезни, перед самой смертью сообщил жене, что его убили, и это сделал какой-то там «он». Чего он неделю ждал? Почему не назвал имя, если знал кто это? А второе, что меня удивило, это когда сегодня наш старый знакомец во время своего рассказа, упомянул, о том, что наместник заявил о найденном в спальне в тайнике, флаконе из-под яда, который, потом, таинственным образом бесследно исчез. Скажите, кто станет после того как совершит отравление, прятать флакон в тайник на месте преступления? Зачем? Я мог бы понять, если бы флакон нашли на полу. Убийца торопился, нервничал. Не заметил, как обронил его. Но спрятать. Во время рассказа я отметил это просто как странный, не логичный факт, не более. Тут все странное, поэтому, может быть все, что угодно. Но сейчас, когда правительница, буквально летала по замку, вся светясь от радости, и даже улыбаясь, как любой нормальный человек, я удивился. А когда она, не удержавшись, трудно сдержать себя, когда получаешь то, чего так сильно жаждал, поделилась своими планами насчет завоевания земель, на которые она давно положила глаз, я понял, что это ее рук дело. Она все подстроила. И, надо отдать ей должное, она всех обвела вокруг пальца.

— Кроме нашего гениального сыщика! — съязвил Юлик. — Хотя, меня тоже удивило, что эта мороженая рыба, прямо порхает вся, такая радостная. Ну, поделись, гений, как она все это устроила? А то, может, ты зря на милую вдовушку наговариваешь? Напраслину возводишь, а она невинна, как агнец.

— Я могу только догадываться. Но, думаю, примерно, дело было так. Жена Светлейшего, очень хотела, что бы муж начал войну с богатыми соседями. Возможно из-за того, что ее род был разорен, и она провела детство в постыдной для представительницы знатного рода, бедности. Возможно, она просто от природы наделена непомерной жадностью и алчностью. И она, опять же, вероятно, устроила так, что муж ополчился на самого богатого человека в стране, про которого поговаривали, что он колдун и творит страшные дела, но все благополучно закрывали на это глаза. Он богат, знатен, полезен правителю. А его жертвы всего лишь жалкие крестьяне, бедняки, не стоящие внимания. Думаю, жена Светлейшего подкупом или угрозами заставила нескольких вельмож дать показания против колдуна. Супруг в ярости. Это уже не шутки. Скандал, бунт, угроза власти, если он продолжит бездействовать. В общем, он возмущен, вероятно, больше всего тем, что колдуну не достало ума тщательнее скрывать свои злодейства. Правитель отправляется в замок колдуна с обвинениями, супруга на седьмом небе от счастья. И вдруг этот коронованный болван, возвратившись, сообщает, что предложил обвиняемому выбор: жестокая казнь или изгнание. Можно считать несметные богатства уплыли прямо из рук. Скорее всего, жена начала уговаривать мужа, что нельзя позволить такому злодею избежать наказания, да и деньги его весьма пригодятся, что бы начать войну. А супруг, возьми да и скажи, что воевать я, моя милая, не собираюсь, навоевался уже. Хочу греть свои старые кости в мире и покое. В общем, жена понимает, что ее муж основная помеха исполнения ее заветной мечты. Пораскинув мозгами, которыми природа ее щедро одарила, она решает подключить к игре племянника. Естественно, так, что бы он ничего не знал о том, что ему отведена роль в спектакле, разыгрываемом тетушкой. Правительница знает, что племянник спит и видит себя в роли наместника. Возможно, она советует ему переговорить с дядей, возможно, сама говорит мужу, что племянник мечтает управлять частью провинций. В общем, Светлейший не высокого мнения о своем родственничке, и, так или иначе, он это невысокое, унизительное мнение высказывает ему в лицо. Племянник оскорблен, уязвлен, пылает ненавистью к высокородному родственнику. Мне кажется, он бы так и копил в себе обиду и тихо злобствовал, глубоко внутри себя. Навряд-ли он думал о том, что бы совершить убийство. Но любящая тетушка могла подтолкнуть его к роковому решению. Например, сказать невзначай, что очень жаль, что так вышло, но ты же понимаешь, что пока твой дядя жив тому, чего ты так страстно хочешь не бывать. Разум, затуманенный ненавистью, благодатная почва, что бы взрастить самые черные мысли. А мысли, особенно если их умело направляет извне холодный расчетливый ум, вполне могут перерасти в намерение, а затем в действие. Племянник решается и отправляется к колдуну за ядом. Дело сделано. Спустя несколько дней Светлейший отдает богу душу. Но от заветной мечты нашу жадную расчетливую героиню отделяет еще один человек. Младший брат правителя. По закону корона переходит к нему. Но это тоже можно решить. Нужно намекнуть любящему скорбящему брату, что смерть Светлейшего была не случайной. А, что бы он знал, где искать убийцу, появляется история про найденный, а затем исчезнувший флакон. Сопоставив условие, выдвинутое братом колдуну, флакон из-под яда, и слова брата, о том, что его убил «он», наместник делает вполне логичный вывод — колдун и есть убийца. Возможно, если бы наместник не был убит, колдуна бы осудили. Деньги перешли бы в казну, а правительница придумала бы способ избавиться от еще одного, мешающего ей родственника. А может быть женила бы его на себе и уговорила развязать войну. Но вышло все как нельзя кстати. Претендент на трон исчез, и вероятнее всего мертв. Власть в ее руках. Осталось избавиться от колдуна, чтобы, наконец, завладеть деньгами. Сделать это нужно аккуратно. Чтобы не возникло подозрение, что ей плевать на колдовские штучки, на смерть мужа и его брата, а нужны лишь деньги. И тут появляемся мы. Вспомните, с какой легкостью, царственная особа, согласилась отправиться в замок колдуна. Те немногие факты, которые ей сообщили неизвестно откуда явившиеся чужестранцы, никак не могли вызвать у нее таких сильных подозрений, что бы признать, что знатный, богатый представитель древнего рода и есть тот преступник, которого она, якобы, хотела найти. И то, что она потребовала найти преступника, прежде чем поможет нам покинуть ее земли, тоже весьма странно. Уж кто-кто, а люди всего несколько дней назад попавшие в страну, не знающие ни языка, ни обычаев, вообще ничего, это казалось бы самый неудачный выбор на роль сыщиков. Но она решила, что появился очень подходящий предлог разделаться с колдуном и, наконец, завладеть его добром. Итак, налицо все три вечных мотива преступлений. Страсть — это, как ни странно, наш старый знакомец, колдун. Власть — не слишком одаренный способностями, но жаждущий повелевать, племянник. И, наконец, деньги и власть, естественно, тоже. Это мотив несравненной коварной и расчетливой особы, единственной из всех, получившей в результате то, чего она так сильно желала. Правительница великая и ужасная. Монстр, чудовище, страшная женщина, которая не остановится ни перед чем ради собственной цели. У меня все, — бизнесмен слегка поклонился слушателям.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянул Юлик, — для официального следствия, фактов было бы маловато. Но эта мурена, точно могла такое провернуть. И глазом бы не моргнула.

— Думаю, да, — кивнул Чернышов. И, слегка улыбнувшись, сказал: — Виновна!

— Если честно, то мне еще сильнее захотелось поскорее отсюда убраться, — сказала Аня. — Не знаю, виновна она или нет, но тоже согласна, что эта женщина способна на все.

— А я думаю, так все и было, — неожиданно сказал ученый. — Она погубила столько жизней, что наш приятель Сафриус, невинный младенец по сравнению с ней. Сколько родовитых семей сгинуло по ее наущению, даже представить страшно. А простых людей, тут просто не берут в расчет. Я тоже считаю, что правительница виновна.

— Не передумали оставаться? — улыбнулся Скворцов. Ученый улыбнулся в ответ и пожал друзьям, по очереди, руки. — Нет. Я не настолько богат, что бы опасаться правительницы. Но я буду за ней приглядывать.

— Вы бы, профессор, того, аппаратик свой разобрали бы что ли, после того как нас назад отправите. А то не особо приятно, когда неожиданно оказываешься в такой заднице, уж поверьте. Да и ваша маньячка, жаждущая денег, доберется до него, да, возьмет и научится им управлять. Она ж таких дел может натворить с ее способностями, — предостерегающе помотал лохматой головой Юлик.

— Возможно, вы правы, мой юный друг. Я подумаю. В любом случае, приму меры безопасности, чтобы никто не смог воспользоваться моим изобретением. Прощайте. Был счастлив знакомству. Удачи вам, друзья мои! Не держите на меня зла.

Друзья вошли в потайную комнатку. Ученый что-то покрутил, настроил. Минуту или две ничего не происходило, все ждали с замиранием сердца, боясь даже думать, что может ничего не получится, и они не смогут вернуться обратно домой. Потом раздался грохот, все вокруг задрожало. Посыпалась пыль. Затем вновь, стало тихо. Вокруг была непроглядная тьма. Вытянув руку вперед, Андрей сделал шаг, еще один и, наконец, дотронулся до стены.

— Лифт, ребята! Ей богу, лифт, — чуть не заорал он от охватившей его радости, — металлическая поверхность, гладенькая. Нержавейка! Господи, я уже даже не верил, что у старика что-то получится, и мы снова окажемся здесь.

Послышался смех. Это Аня тоже добралась до стены и ухватилась за толстый стальной поручень.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — радостно повторяла она смеясь.

— Ура! Я тут, на всякий случай нашего приятеля придерживаю, а то еще в темноте подстроит какой-нибудь пакостный сюрприз, — сказал Скворцов.

— Ну и долго нам так сидеть? Может постучать? — начиная терять терпение, заворчал Юлик.

— А представляете, — нервно хохотнул Андрей, — сейчас двери откроются, а мы еще в каком-нибудь, другом параллельном мире. Вокруг какие-нибудь роботы, звездолеты. Или наоборот. Пещерные люди за мамонтами гоняются.

— Я тебе говорил, что у тебя дебильный, солдатский юмор, Рембо? — с некоторой опаской сказал Юлик.

Зажегся свет. Звякнул звоночек. Двери, как всегда разъехались в разные стороны бесшумно. Красота. Никакого другого параллельного мира не было, если только он не был абсолютно идентичен привычному, нормальному, родному, знакомому до боли миру. Просторный вестибюль, отделанный бежево-коричневым камнем и медью. Вдалеке вращающиеся двери, находящиеся в бездействии в столь поздний для здешних обитателей час. Стойка охраны, отделенная стеклом от остального пространства зала. За огромными окнами мелькают огоньки фар мчащихся по дороге машин. Москва. Город стрессов. Город скорости. Город шума, толкотни, бурной, непрекращающейся деятельности. Город миллионов людей, миллионов судеб и миллиардов эмоций, мыслей, поступков. Москва. Наконец-то! Здравствуй, дорогая столица, пропахшая бензином, всевозможными запахами еды, запахом асфальта, пыли, духов, человеческих тел, особым запахом метро и еще сотнями тысяч запахов и наполненная таким же количеством звуков. Это все так привычно и так прекрасно! Все такое родное! На часах над входными дверями горели крупные оранжевые цифры 21–08.

— Ну, че, может, в кабак? — предложил Юлик, уже позабыв о телевизоре и чипсах.

— Ты на себя посмотри! — сказал Андрей. Юлик взглянул в зеркало на стене лифта и чуть не заорал от ужаса. Его великолепные волосы торчали в стороны разноцветными спутанными сосульками, по виду напоминавшими дреды. Лицо в царапинах, синяках, осунулось и, даже как-то повзрослело, у глаз залегли морщинки. Любимая куртка, превращенная вандалом трактирщиком в жилетку, в результате тяжелых и неподходящих для подобных вещей условий носки, топорщилась на плечах твердым коробом. Руки грязные, ногти обломаны. «Звезда в шоке!»

— Ладно. Надо себя в порядок привести, — мужественно справившись с потрясением, сказал Юлик, — но, на днях, предлагаю собраться. Отметим возвращение, пообщаемся. Обещаю устроить все на высшем уровне.

— Куда на этот раз отправимся? Может, на Марс махнем? — улыбнулся Андрей.

— Ха-ха! — Юлик сердито посмотрел на возомнившего себя юмористом отставного капитана.

— Ладно, друзья мои. Нам нужно интеллигентно свалить отсюда, желательно, как можно более незаметно, — сказал Скворцов и нажал на минус второй. — Надеюсь, машина здесь.

— А где она может быть? — забеспокоился Юлик. — Если с моим Lambargini что-то случилось, я всю эту гребаную контору разнесу, к ядрене фене. Мне эта прогулочка и так ого-го обошлась. Как на Кайманы слетал, да плюс моральный ущерб.

— Просто, наверняка, по делу о нашем исчезновении уже ведется следствие. Машины могли отогнать на спецстоянку. — Объяснил Скворцов. Юлик нетерпеливо выглянул в открывшиеся двери лифта, встревоженно осматривая, почти пустую парковку.

— Вон он, мой красавчик! Привет, мой хороший! — облегченно вздохнула звезда, расплываясь в улыбке при виде ярко-желтого спортивного автомобиля. — Как же я по тебе соскучился! Ну чего, кто со мной? Прокачу с ветерком!

Скворцов подошел к будке охранников.

— Эй, ребята, здорово! Там в лифте странный мужик. Гляньте, — Кивнув охранникам, он направился к остальным.

— Я, пас. Я только-только чудом вернулась живой из средневековья. Хочу еще пожить и желательно, без приключений и лишнего адреналина, хоть какое-то время, — покачала головой Аня.

— Трусиха! Андрюха, давай, садись. Ты-то, мужик. — Юлик распахнул дверцу перед товарищем. — Бай! Увидимся! — крикнул Юлик, и, уже через секунду, желтый автомобиль резво стартанул, в сторону выезда с парковки.

Скворцов посмотрел на Аню.

— Я тебя подвезу. Я, примерный водитель, — улыбнулся он. — Нужно, побыстрее, убираться отсюда. Сейчас нашего чародея охрана увидит и тут такое начнется!