23 апреля

— Ну, давай рассказывай, чего там у тебя произошло. — Игорь придвинул приятелю кружку пива. Пенная шапка вздымалась над запотевшими, стеклянными боками. Игорь с наслаждением отхлебнул из своей кружки и почмокал губами. — Холодненькое!

Заметив, что приятель продолжает сидеть с хмурым лицом, не притрагиваясь к пиву, Игорь слегка толкнул его плечом.

— Да, ладно, Андрюха, расслабься! Все наладится. Ну, всякое бывает. Чего ты?

— Наладится, — безжизненным голосом повторил Андрей, сделал глоток и снова замер, глядя перед собой невидящим взглядом.

— Слушай, ты меня позвал, что бы дуться весь вечер и молчать? — начал раздражаться Игорь. — Говори уже давай, что случилось. Хватит из себя барышню, лишенную невинности изображать.

Андрей вздохнул. Сделал еще несколько глотков. Приятель прав, он сам позвонил, попросил о встрече. Нечего тянуть.

— Меня из армии уволили, — сказал он. Игорь присвистнул.

— За что?

— Избил одного урода. Сына командира полка.

Игорь недоверчиво улыбнулся:

— Ты чего, пьяный, что ли был?

Андрей допил пиво, и Игорь подал официантке знак повторить. Разговор обещал быть долгим.

— Нет. Не пьяный, — угрюмо сказал Андрей, — просто, он урод. Вывел меня. Та еще сволочь. Короче, я ему врезал по морде. Нос сломал.

— А он побежал папе жаловаться. Так, что ли? — Игорь ухмыльнулся, представив, как взрослый мужик бежит к папаше плакаться, что его побили.

— Да, нет. Ну, он, конечно, пожаловался. Но он сам тоже военный. И выше меня по званию. Так, что мне предложили «по-хорошему» уйти в отставку. Сказали, что я легко отделался. — Андрей закурил и уставился неподвижным взглядом на дым от сигареты. На душе было муторно.

— Да, ладно. Не расстраивайся, Андрюха. Ты ж ему за дело врезал?

— За дело.

Игорь хлопнул друга по плечу.

— Ну, вот. Значит, все нормально. В конце концов, на армии свет клином не сошелся.

Андрей горько усмехнулся. Может и не сошелся, но ему от этого не легче. Он себе не представляет, что теперь делать. Чем заняться.

— А, ты, иди к нам, в охрану. Ну, по крайней мере, пока не определишься, чего дальше делать, — предложил Игорь.

В охрану Андрею не хотелось. Но Игорь прав. На первое время пойдет. Все равно нужно куда-то устраиваться. Без денег-то не проживешь. А там, может, что-то другое подвернется или он, в самом деле, определится, чем хочет заниматься. Сейчас ему, в общем-то, безразлично, где работать.

— К вам это куда? — спросил он у приятеля, давая понять, что согласен.

На следующий день, ровно в 10:45 Андрей Кириллович Чернышов вошел в высокое современное здание, целиком и полностью занимаемое офисами всевозможных организаций, фирм и компаний.

— Здорово, Андрюха! — поприветствовал приятеля Игорь, одетый в строгий темный костюм охранника. — Шеф тебя ждет. Он любит, тех, кто служил. Сам бывший военный. Так что не дрейфь, ты ему понравишься. Он нормальный мужик.

— Куда идти-то? — поинтересовался Андрей. Он немного нервничал. Царившая вокруг обстановка навевала некоторую робость. Все блестит, сверкает, переливается. В воздухе витает запах денег, деловитости. Не слишком уютно. Игорь хлопнул его по плечу.

— Поднимайся на второй этаж. Офис двести два.

Андрей направился к лифту.

— Андрюх, потом расскажешь, как прошло, — вдогонку ему крикнул Игорь. Андрей махнул рукой и кивнул.

Через пять минут соискатель на должность охранника уже сидел напротив седого усатого майора в отставке, начальника службы охраны.

— И чего же, ты, голубь, из армии-то решил уволиться? Там сейчас, вроде, и платить стали и условия для офицеров неплохие, — просмотрев документы, спросил бывший майор. Андрей решил, что лучше не начинать рабочие отношения с вранья и рассказать все как есть. А уж если начальник охраны сочтет, что такой сотрудник ему не нужен, то значит не судьба.

— Вот значит, как! — приглаживая ус, хмыкнул майор, выслушав историю о причине отставки. Внимательные, привыкшие подмечать каждую мелочь, глаза пристально смотрели на нарушителя воинской дисциплины и устава. Майор снова хмыкнул. В глазах заплясали веселые искорки.

— Ты, конечно, считаешь, что ты сына своего командира за дело ударил. И ты сторона, несправедливо пострадавшая. А, вот я тебе скажу, что, какова бы ни была причина, ты нарушил устав. То есть совершил тяжелый проступок, преступление, попросту говоря. И таких вещей я не приветствую. Но! — майор поднял вверх указательный палец. Руки у него были большие, сильные, с выступающими вздутыми венами и узловатыми пальцами. Майор выдержал небольшую паузу, затем продолжил, — но! Ты, сказал правду. Хотя мог бы придумать какую-нибудь историю. Или вообще сказать, что просто решил уволиться, ты же сам в отставку подал, никто тебя не выгонял. Я, Андрей, сам врать не люблю и в людях ценю, когда они правду говорят, не изворачиваются. В общем, если тебе условия работы здесь подходят, можешь завтра приступать. Пока будешь дежурить на подземной парковке. Это минус второй этаж. Потом, когда место освободится, я тебя в здание переведу. Договорились?

Бывшие служаки пожали друг другу руки. Начальник сообщил время начала дежурства, дал еще несколько указаний по поводу формы одежды, дисциплины и всякой другой ерунды.

— Ну, до завтра, Андрей Кириллович, — улыбнулся майор. — Сейчас я позвоню ребятам из охраны парковки. Спустись к ним, посмотри, что и как. Они тебе все покажут и расскажут.

Андрей направился к лифту.

Когда двери открылись, отставной капитан решил, что у него неожиданно случилась галлюцинация или произошло помутнение в голове. В кабине находились трое.

Женщина в костюме и очках. Деловая, элегантная. Молодая и довольно симпатичная, но с каким-то кислым, не располагающим к себе, надменностью и сердитым взглядом лицом.

Мужик лет за тридцать. Ухоженный, явно при деньгах, но в то же время по виду, по крайней мере, не какой-нибудь зажравшийся «хозяин жизни», глядящий на всех как на отбросы, путающиеся у него под ногами, а нормальный, вполне приятный, и именно «мужик». Лицо волевое, умное.

В общем, эти двое не представляли, из себя, ничего особенного. Обычные люди. С обычными эмоциями на обычных лицах. Уверенность в том, что он пребывает в здравом уме, пошатнули не эти двое, а третий персонаж, присутствующий в кабине. Рядом с бизнесменом и сердитой молодой женщиной, одетыми строго и по-деловому, выделяясь ярким и неуместным пятном, стоял оживший персонаж японского мультика аниме. Бросив на Андрея скучающий, презрительный взгляд, «мультяшка» отвернулся и занялся рассматриванием затейливого брелока на ключах от машины.

Молодой парень, а скорее очень молодо выглядящий мужчина в кожаной куртке с великим множеством разноцветных нашивок и надписей. В потертых джинсах с провисшей, до колен, «мотней», на коленях которых красовались большие прямоугольные заплатки лимонного цвета с зелеными полосками. Здоровенные бордовые ботинки на толстой подошве. Серьга с внушительного размера камнем, играющим всеми гранями в ярком белом свете люминесцентных ламп. Довершала необычайный наряд трогательная розовая распашонка, выглядывающая из-под расстегнутой на груди куртки. Все это, само по себе являло весьма впечатляющую картину. Но, самой бросающейся в глаза деталью, поражающей воображение и приковывающей взгляд, была прическа человека-мульта, разом заставлявшая забыть обо всем остальном. Поверх темных, прямых, сияющих «от корней до самых кончиков» ненатурально-здоровым блеском волос, в разные стороны, в тщательно продуманном и умело уложенном беспорядке расходились такие же гладкие и сияющие яркие разноцветные пряди. Цвета были настолько сочные и насыщенные, что сразу вспоминались какие-нибудь тропические птицы, или разноцветные бабочки, порхающие там же, в тропиках, рядом с птицами. Голубой, розовый, оранжевый, салатовый, фиолетовый, красный, зеленый, синий, желтый. В глазах мутилось и рябило от такой красоты. Прядь голубого цвета была длиннее остальных и свободно спадала вниз, прикрывая правый глаз этого чуда.

Видимо, вследствие неожиданно перенесенного потрясения, войдя в лифт, Андрей пробормотал: «Здрассьте…».

Это было ужасно глупо. Кто, скажите, здоровается с незнакомцами в лифте многоэтажного офисного здания? Вероятно, только идиоты, или жители глухих деревень, где все со всеми здороваются, уж так заведено. Но жители глухих деревень, обычно, не оказываются в таких местах, соответственно, в глазах присутствующих, он идиот. Ну и ладно. Сейчас он выйдет из проклятого лифта и больше, скорее всего, никого из них никогда не увидит. А и увидит, ничего страшного. Тут всем друг на друга наплевать. Никто никого не замечает. И в лицо не запоминает. В следующий раз никто из них, не узнает друг друга, даже если столкнется нос к носу. Ну, разве, что мультяшку, но такого и не заметить, и не узнать невозможно. Всегда бывают исключения из правил.

Приветствие нового попутчика, как и следовало ожидать, осталось без ответа. В кабине, по-прежнему, стояла тишина. Единственный звук, которого ожидали присутствующие, был звоночек издаваемый лифтом. Всем уже не терпелось, наконец, доехать до нужного этажа. Современному, деловому человеку тяжело находиться в ожидании, пусть даже несколько секунд, которые требуются скоростному механизму для спуска. Людям, живущим в сумасшедшем темпе большого города, необходимо движение, деятельность. Любой простой или задержка раздражают, заставляют нервничать и чувствовать дискомфорт. Взять хоть людей на переходе. Стоят, бьют «копытом», когда же загорится зеленый? Время уходит впустую. Ужас, кошмар!

Первый этаж. Наконец-то! Аня приготовилась покинуть кабину лифта, как только двери откроются. Лифт, как ни странно, не тренькал. Проходили секунды, одна, две, три, пять… Двери продолжали оставаться закрытыми. Каждый из присутствующих уже мысленно испытывал удивление непонятной задержкой и одновременно проклинал медлительную технику. Неожиданно свет погас и четверо незнакомых друг с другом людей оказались в полной темноте. Переполненные нетерпением и раздражением, они слепо озирались по сторонам, тщетно пытаясь хоть что-то рассмотреть. Каждому хотелось выплеснуть эмоции, но чувство «приличия» останавливало от бурного всплеска негодования.

«Да, что же такое-то!» — вглядываясь в кромешную темноту, мысленно возмутилась Аня.

«Да, черт возьми! Этого только не хватало, застрять в лифте» — раздраженно подумал бизнесмен Скворцов.

«Вот хрень!» — мелькнуло в голове бывшего капитана Чернышова.

— Э! Чего за х…я! Чего нормальный лифт поставить не могут? — заорала звезда, наплевав на приличия и хорошие манеры. Помня, что очкастая мышь стояла у двери, Юлик потребовал: — Девушка, постучите по двери. Пусть они мастера пришлют или МЧС вызовут. Короче, пусть они нас достанут. Что мы тут теперь сидеть должны, если они лифты нормальные сделать не могут?

«Придурок! Выглядит, как идиот, и ведет себя также», — мысленно огрызнулась Аня. Но через несколько секунд она все же последовала совету крашеного придурка и постучала по гладкой металлической поверхности. С той стороны не доносилось никаких звуков.

— Нужно кнопку вызова нажать, — сказал Скворцов. Он пошарил по карманам в поисках телефона, что бы включить фонарик. Телефона не было. Был только пузырек с таблетками и ключи от машины. «Склеротичный идиот!» — обругал себя забывчивый делец.

— Кто-нибудь посветите телефоном на панель с кнопками, я свой в офисе забыл.

Крашеный включил свой айфон последней модели, и посветил туда, где располагался «пульт управления» сломавшегося механизма.

— Какой дебил придумывал эти значки? — возмутился он, разглядывая, расположенные под кнопками, с номерами этажей, разноцветные кругляши с непонятными обозначениями. Аня поморщилась, крашеный клоун все сильнее, раздражал ее своими хамскими манерами.

— Может с восклицательным знаком? — Предположил Скворцов и сердито добавил: — Действительно, можно было сделать понятные обозначения, а не головоломку для особо одаренных. Вот этот человечек зажимающий уши руками, это, что, скажите на милость должно обозначать?

Юлик, предпочитавший словам действия, жмякнул на восклицательный знак. Ничего не произошло. Аня снова постучала по двери. Даже крикнула пару раз, призывая кого-нибудь из охранников или любого человека, проходящего мимо лифта. Кого угодно, лишь бы услышали и поняли, что лифт застрял и внутри него люди, которые спешат и жаждут скорейшего освобождения. У каждого важные, неотложные дела, а они здесь… Тишина.

Юлик начал нажимать все кнопки подряд. Ничего. Голос диспетчера не интересовался, что случилось. Никто не беспокоился, что один из лифтов огромного здания не работает.

«О боже!» — Аня ощутила неконтролируемый приступ паники. Это было глупо и нелогично. Она тут не одна. Они на первом этаже, даже если что-то произойдет, внизу, под ними, всего два этажа. Скоро придут лифтеры и откроют двери, они выйдут из этого проклятого лифта и пойдут по своим делам, продолжат привычную жизнь, полную стрессов и мелких неприятностей. Но все эти здравые рассуждения не помогали. Аня чувствовала, что ладони взмокли от пота. К горлу подкатывает тошнота и становится трудно дышать. Она забарабанила по двери со всей силы. «Успокойся, истеричка!» — приказывала она себе, продолжая колотить по стальной обшивке. В конце концов, рука устала и заболела, а никаких признаков жизни с той стороны и того, что кто-то услышал их, так и не проявилось.

Аня прислонилась спиной к дверям, пытаясь не разреветься. Все сегодняшние неприятности разом нахлынули на нее. Ей стало невыносимо жалко себя, бедную, несчастную. Ну, за что ей все это? Она всего лишь слабая женщина. Причем довольно несчастная. И одинокая. Ей уже двадцать шесть, а она совсем одна. И жизнь тоскливая. Беспросветная. Яйцеклетки стареют. Критический возраст не за горами. И ей хочется, что бы о ней заботились, защищали, а тут…

Что именно тут, додумать она не успела. Кабина лифта дернулась. Свет вспыхнул и снова погас, раздался страшный грохот, скрежет. Кабину, как будто подбросило. Люди, стоявшие внутри, начали падать, хвататься друг за друга, точь в точь, как в переполненном автобусе. А потом все затихло и двери открылись. По-прежнему ничего не было видно. Снаружи была такая же темнота, как и в самом лифте. Это было странно. Даже если во всем здании вырубилось электричество, сейчас, как ни как, день. В холле первого этажа большие окна и двери стеклянные. Должно быть светло, по крайней мере, не абсолютный непроглядный мрак. Что происходит?

— А может мы на парковке? А электричества нет? — Робко предположила Аня. Ну конечно! Поэтому лифт и трясло и подбрасывало. Они опустились на минус второй этаж. А электричества нет, поэтому такая темень. А вообще лифт может так сам опуститься, без электричества? Этого Аня не знала. Почему-то ей стало страшно. Не очередной приступ паники в результате неудачного дня, постоянных стрессов, усталости и мелких неприятностей. Нет, ей стало действительно страшно. Видимо, почувствовав ее состояние, а может, испытывая те же чувства, один из мужчин, в темноте Аня не видела, кто именно, протянул руку и сжал ее ладошку. В любой другой ситуации она тут же выдернула бы руку, не позволив незнакомому человеку подобной фамильярности, но сейчас она с благодарностью сжала крепкую мужскую ладонь. На душе стало чуть легче. Было уже даже не так страшно. Она не одна.

Юлик посветил телефонным фонариком.

— Тут какой-то коридор. Разве на парковке перед лифтом есть коридор?

Скворцов пожал плечами.

— Нет там никакого коридора. Может это минус первый этаж? Там вообще, что находится?

— Это технический этаж. Там всякие системы коммуникаций, — сказала Аня. Ей рассказывал один из электриков, приходивший к ним как-то в офис чинить неисправную проводку. — Но я там сама не была. Не знаю насчет коридора…

— Ну, пока другого выхода нет, пойдемте, посмотрим, как отсюда выбраться. — Предложил Скворцов, незаметно оказавшийся в роли «вожака стаи». Остальные были только рады, что кто-то взял на себя ответственность за принятие решений. Богатенький мужик производил впечатление разумного и надежного человека. Да к тому же, для него, наверняка, привычное дело решать и командовать. Вот пусть и руководит. Чернышов был готов оказать моральную и силовую поддержку, в случае необходимости, а Аня и Юлик, хотели поскорее выбраться отсюда и готовы были следовать за тем, кто вел себя спокойно и рассудительно и вселял своим спокойствием и уравновешенностью уверенность и спокойствие в них самих. Сам же Скворцов хотел только, что бы поскорее закончился дурацкий день. Вечером он выпьет свое чудодейственное лекарство и вырубится в своей удобной мягкой кровати. И, наконец, проспит всю ночь, до самого утра, а может и на работу опоздает ради такого случая, и проспит еще и полдня. И не важно, натуральным или искусственно вызванным сном. Ему уже все равно. Его силы на исходе. Сейчас, находясь в этом темном пыльном коридоре, непонятно в каком месте чертова здания, он чувствовал, как наваливается на него усталость, все сильнее и сильнее с каждой минутой.