Глава 1

Власть

В дымном свете факелов золото не блестело как при дневном свете. Но правительнице и не нужен был этот блеск. Для нее главным было сознание обладания. Изящная рука прошлась по золотым кругляшам, доверху наполнявшим большой сундук. Рядом стояло еще много таких же сундуков, но крепко запертых. И все они точно также до самого верха были полны драгоценным металлом. Красивые губы тронула улыбка. Золото. Ее золото. Все это только ее.

Правительница еще немного постояла над открытым сундуком, любуясь его содержимым. «Еще!» — как всегда, сказал внутренний голос. Еще золота! Еще!

Правительница захлопнула крышку сундука и заперла замок. Взяв факел, она направилась к выходу из сокровищницы. Еще, еще — отдавалось от стен эхо ее шагов. Еще золота!

За прошедшие два года, правительница увеличила империю почти в два раза, завоевав сначала западные земли, о которых мечтала многие годы. А затем, дав армии пару месяцев передышки, отправила войска на север. Северяне сражались яростно, не желая сдаться так же легко, как жители запада. Но, в конце концов, и они пали к ногам великой и могущественной правительницы.

Новой целью был юг. Там меньше полезных ископаемых, но там большие пастбища и множество скота. Страна разрослась. Подданным нужно, что-то есть. Если крестьяне и всякий сброд не сильно волновали правящую особу, то многочисленную армию нужно кормить. И одевать. Снабжать оружием. Большая часть этих забот легла на плечи все тех же подданных. Налоги росли как на дрожжах. Народ стонал и бедствовал. Большинство жило впроголодь. Тех, кто не мог платить налоги, лишали земли, домов. У кого ничего не оставалось, становились рабами, отправлялись на каторжные работы. Вдова Светлейшего спустя несколько месяцев после прихода к власти получила среди жителей страны прозвище Кровавая.

За малейшую провинность отправляли на плаху. Даже придворные и знать притихли, боясь, лишний раз, обратить на себя внимание или прогневать грозную жестокую венценосную особу, обладающую безграничной властью. Новый камзол, украшение жены или дочери, хороший жеребец, могли стать поводом, что бы правительница решила, что состояние того или иного вельможи слишком велико. Те, кто, по мнению правительницы, слишком много имел, либо добровольно «делились» своей собственностью, либо лишались всего, в том числе и головы.

В народе появилась даже шутка, не слишком смешная, а скорее грустная, о том, как на высоком мосту над рекой встретились вельможа и крестьянин. Оба пришли топиться, из-за невыносимой жизни. Поняв, что оба они оказались здесь с одной целью, вельможа начал кричать на бедняка, требуя уступить ему право быть первым, так как он высокородный господин, а бедняк, представитель бесправной черни. Спор закончился дракой и сцепившиеся вельможа и крестьянин, мутузя друг друга, одновременно упали в воду и смерть, наконец-то, уравняла их права.

В главном дворце придворные ходили тише воды, ниже травы. В глубине души, с тоской вспоминая времена правления Светлейшего Ириогуса. Хоть он и был спесив, высокомерен и заносчив, до крайности, но любил веселье, устраивал пиры и никогда, особо не притеснял знать. За два года властвования правительницы пиры устраивались всего два раза. В честь победы над западом и в честь победы над северянами. Правительница не любила увеселений. Лишняя суета, да и трата денег. Оба пира, весьма скромных, были устроены исключительно ради воинов, вернувшихся с победой и ожидавших заслуженных почестей.

Строжайшая экономия средств теперь была во всем. На дворцовой кухне больше не готовили множество кушаний. Несколько блюд. Правительница была умеренна в еде, а придворным пора привыкать, что дворец это не трактир, где каждого и накормят и напоят до отвала. Пора учиться быть более скромными и воздержанными.

В сокровищнице скопилось столько золота, сколько не было за все времена правления рода Светлейших. Приходилось платить воинам. Большая часть расходов была опять же возложена на жителей страны. Но, что-то все же приходилось выдавать из казны. Это приводило правительницу в ярость. Сборщики налогов непрестанно рыскали по всем уголкам огромной империи. Если не пополнять то, что ушло из казны, правительница всех в порошок сотрет.

Единственные расходы, которые выплачивались из личных запасов правительницы полностью, без каких-либо возражений и гневных всплесков недовольства с ее стороны, была плата небольшому отряду ее личной стражи. Понимая, что ее методы правления вызывают недовольство и даже ненависть, она взяла на службу отряд наемников, состоящий из воинов далекого южного племени, которые, славились своей силой, свирепостью и бесстрашием. Скрепив договор, они выполняли свои обязанности неукоснительно и не щадя собственной жизни. До того момента, пока наниматель платил обещанную за службу сумму. Сумму не маленькую. Но оно того стоило. Это была единственная трата, о которой правительница не сожалела. Даже все золото мира не будет ничего стоить, если ты мертва.

Правительница вышла из сокровищницы и заперла двери на несколько тяжелых замков. Возле ее ног крутилась преданная зверюга, зорко посматривая по сторонам, блестящими глазками бусинками.

— Земерис! — скомандовала правительница. Зверь потрусил с ней рядом по полутемным коридорам дворца. Впереди и сзади шли молчаливые меднокожие стражники, сопровождавшие правительницу, куда бы она ни направлялась.

 

Глава 2

Нарисса. По праву рождения

27 лет назад.

Замок был огромный. Полутемные холодные залы. Эхо, разносящееся, по пустым просторным помещениям. Толстые каменные стены местами обрушились. Кругом чувствовалось запустение. Обитаемыми были только несколько комнат, два больших зала, кухня и несколько хозяйственных комнат-кладовых.

Поддерживать в должном состоянии все некогда величественное строение, не было ни людей, ни средств. Менее сотни крестьян и несколько слуг не могли обеспечить своим господам того образа жизни, какой надлежало бы вести представители столь высокородной знати. Богатейший и знатнейший род, славившийся когда-то своим могуществом, полностью разорился еще до рождения отца нынешнего владельца замка герцога Рагенери.

Нарисса была пятым ребенком. После ее рождения герцогиня навсегда закрыла двери своей спальни для мужа, сказав, что не желает больше иметь детей. Муж не настаивал. Он, казалось, не особо замечал и имеющихся отпрысков. Целыми днями он бродил в окрестностях замка, или по бесчисленным нежилым залам и строил несбыточные планы реконструкции, возврата величия и процветания своих владений. Время от времени он заговаривал на эту тему во время семейных трапез. Жена слушала его речи с ледяным презрением, не удостаивая пустую болтовню супруга ответом. Но герцога это нисколько не смущало. Он продолжал жить в мире грез, никак не связанном с реальностью. Он строил грандиозные проекты, твердо веря, что в один прекрасный день они осуществятся.

Нарисса была внешне необычайно похожа на мать. Ей досталась красота и утонченность черт герцогини. Остальные дети походили больше на отца. Два старших брата Нариссы большую часть времени проводили на охоте, единственном доступном в их бедственном положении достойном занятии для знати. Сестры: Этлин и Миринас, занимались рукоделием, танцами, игрой на музыкальных инструментах. Но все эти занятия, из-за отсутствия денег, проводила с ними старая нянька Дамира, которая могла обучить их только самым простым вещам. Воспитание на уровне «дочерей торговца», так называла получаемые дочками умения и знания, герцогиня. Ни о какой утонченности и особой искусности не могло быть и речи. Нарисса была еще слишком мала и потому целыми днями была предоставлена сама себе. Никто ей не занимался, никто не обращал на нее внимания.

Мать вела все хозяйство сама. Присматривала за слугами. Проверяла скудные запасы, поставляемые в замок крестьянами. Если кто-то задерживал выплату, герцогиня строго следила, что бы провинившегося наказали. Сурово, что бы впредь неповадно было обирать господ. Хоть умри, сам недоешь, но то, что положено должен уплатить и в срок.

Однажды один из крестьян был пойман в господском амбаре, где хранилось зерно. Он набил карманы и насыпал небольшой узелок. Провинившегося привели к герцогине. Семилетняя Нарисса, которой было нечем заняться, крутилась тут же.

— Как ты посмел воровать у своих господ? — Спросила герцогиня у испуганного крестьянина, стоящего перед ней на коленях. Тот, дрожа как осиновый лист, склонился чуть ли не до самой земли и еле слышно сказал:

— Госпожа, моим детям нечего есть. Прошу Вас, пощадите. У нас совсем ничего нет. Градом побило весь урожай. — Крестьянин заплакал.

Герцогиня подала знак управляющему. Тот взял кнут и начал стегать несчастного. Крестьянин заорал, но управляющий продолжил порку. Когда крестьянин уже обессилел от криков и вот-вот был готов лишиться чувств от невыносимой боли, управляющий взглянул на герцогиню.

— Приведи его в чувство, — холодно сказала мать Нариссы.

Управляющий зачерпнул из бочки ведро воды и окатил страдальца. Крестьянин зашевелился, застонал. Вся кожа на спине вздулась бордово-красными рубцами.

— Достаточно? — спросил управляющий, поклонившись герцогине. Она удивленно приподняла тонкую бровь.

— Достаточно? Он воровал у своих хозяев. Продолжай.

— Госпожа, — осмелился высказать свое мнение управляющий, — боюсь, он больше не выдержит…

Герцогиня сдвинула брови.

— Боишься? А ты не бойся, а выполняй то, что приказано. Или, может, ты сам хочешь занять его место?

Управляющий вновь поднял кнут. Рука у него дрожала.

— И учти. Будешь гладить его кнутом, точно окажешься на его месте сам, — предупредила герцогиня.

Когда крестьянин лишился чувств, а управляющий, уже даже перестал украдкой утирать катящиеся из глаз слезы, Нариссе надоело. Она пошла к выходу из пристройки, в которой проходила экзекуция.

— Жалеешь вора? — спросила мать. Она не часто обращала внимание на дочь, впрочем, как и на всех остальных. Нарисса остановилась. Мать, тем временем, подала знак управляющему вновь привести крестьянина в чувство. — Он вор. И должен ответить за свой проступок. А иначе, завтра все остальные тоже кинуться разворовывать господское добро.

Нарисса посмотрела на мать и пожала плечами.

— Мне просто надоело, — сказала она. — И я не понимаю, какой толк наказывать его, когда из него вот-вот вылетит душа. Если он умрет, то мы лишь лишимся работника, а никакой выгоды от этого не будет. Если нет выгоды, то какой смысл в наказании?

Мать внимательно посмотрела на дочь. Казалось, что она вообще впервые заметила, и, как следует, разглядела свою младшую девочку. Красиво очерченные ярко красные губы на мгновение тронула легкая улыбка. За всю жизнь Нарисса лишь пару раз видела, как мать улыбается.

— Надеюсь, ты окажешься умнее меня. Никогда не довольствуйся малым, Нарисса. — Мать кивнула. — Можешь идти.

Нарисса вышла на улицу, а вслед ей неслись крики и стоны попавшегося на воровстве крестьянина.

Пару дней спустя во двор замка влетела обезумевшая растрепанная женщина с младенцем на руках. Следом за ней, хватаясь за широкую юбку, шли еще трое ребятишек. Старшему, едва ли было пять. Все они были грязные, худющие. Одежда одни дыры и заплаты. Женщина кричала и размахивала руками, дети плакали.

— Чего они хотели? — спросила Нарисса, спустившись во двор. Женщины с детьми уже не было.

— Кричала, что кормильца ее сгубили. Детей кормить нечем. Требовала справедливости, — хмыкнул старый конюх Ирсин.

— Справедливости? — удивленно спросила Нарисса.

Старик кивнул.

— Ну да, справедливости. Мол, как ей теперь жить, с малыми детьми. А госпожа рассердилась, — конюх покачал головой и вздохнул. — Зря она пришла. Только хуже себе сделала.

— Чем хуже? — спросила Нарисса, которой стало любопытно, как может быть еще хуже, когда есть нечего, одеть нечего и надеяться, по-видимому, тоже совсем не на что.

— Ох, госпожа, — Ирсин вновь покачал седой головой, — матушка Ваша, госпожа герцогиня, велела эту несчастную за дерзость выпороть. А раз ей кормить детей нечем, то их велела свезти на невольничий рынок, дом отобрать, а ее с самым малым дитем, отправить в прядильню работать, а как дите-то подрастет и его на рынок.

Старик вздохнул и поплелся в сторону конюшни.

Два года спустя герцогиню нашли в лесу висящей на ветке старого дуба. Сама ли она наложила на себя руки или кто-то свел с ней счеты, так и осталось загадкой. На церемонии погребения герцог стоял неподвижный, хмурый, казалось, будто он впал в оцепенение. Попытки узнать, что же все-таки произошло с герцогиней, ни к чему не привели. Замок погрузился в еще большую атмосферу тягостного уныния. Дети не особо сильно горевали по матери. Они практически не общались с ней, пока она была жива. Герцогиня жила отгородившись от всех ледяной стеной молчания и равнодушия. Никого, не подпуская близко, едва замечая своих домочадцев. Она жила в своем мире, в котором не было места больше никому.

К семнадцати годам Нарисса стала настоящей красавицей. Сильно постаревший отец, как и его жена, редко обращавший внимание на детей, однажды столкнувшись с младшей дочерью во дворе замка, внимательно вгляделся в ее лицо.

— Ты вылитая мать, Нарисса. Даже еще красивее, чем была она. Жаль, что такая красота пропадет впустую. — Сокрушенно сказал он и направился за ворота замка, вероятно, в очередной раз осматривать стены и планировать, как он все здесь приведет в порядок «как только появится возможность», как он всегда говорил.

Нарисса прекрасно поняла, что отец имел в виду, говоря, что ее красота пропадет впустую. Достойных женихов для дочерей герцога в их краях не было. Их провинция была одной из беднейших в стране. Одна голытьба кругом. А хоть сколько-нибудь знатные и состоятельные люди из соседних провинций ни за что не захотят, что бы их сыновья женились на девушках хоть и из знатного благородного рода, но у которых ни гроша за душой. Без приданого никто из достойных женихов не возьмет дочерей герцога замуж, не за простолюдина же выходить. Так и останутся три герцогини Рагенери старыми девами. Нарисса сдвинула брови, точно также как когда-то ее мать. Не бывать этому! Она ни за что не останется в этом унылом разваливающемся год за годом ненавистном замке, где царит вечный холод, темнота и безысходность. Она найдет способ вырваться отсюда, любым путем.

Месяц спустя в замок приехал гонец и привез сообщение для герцога. Сообщив старшему сыну, что ему необходимо ехать вместе с ним по важному делу, герцог велел седлать лошадей. Старших Рагенери не было дома четыре дня. Когда они, наконец, въехали в ворота замка домочадцы обступили их с вопросами. Отъезд герцога, почти не покидавшего замок, да еще на такой долгий срок был событием крайне необычным. А когда вообще почти ничего не происходит и дни похожи один на другой годами и даже десятилетиями, все необычное вызывает крайнюю степень любопытства.

— Светлейший отправил старшего сына Ириогуса наместником в эту часть страны. Мне, с моим наследником, как представителям верхушки знати, было приказано явиться к новому наместнику, для знакомства и обсуждения положения дел в нашей провинции. — Пояснил герцог. Все были поражены и взбудоражены новостью. Сын Светлейшего — будущий Светлейший. Здесь, в их краях. Настоящее событие!

— Ах, возможно теперь наместник будет устраивать балы и развлечения для знати, — мечтательно сказала одна из сестер Нариссы.

Герцог посмотрел на нее с жалостью.

— Дочь моя. Во-первых, наместник будет проживать не в нашей провинции, а, во-вторых, хоть Ириогус и славиться любовью к веселым забавам и балам, но вам, даже если получите приглашения, не в чем пойти. Вот так.

Герцог прошел мимо оцепеневших детей в замок. Они так бедны, что даже на бал пойти не могут.

Нарисса с ненавистью посмотрела на массивные каменные стены.

— Воридий, — обратилась она к старшему брату, — расскажи про наместника. Брат усмехнулся. Сестра на бал пойти не сможет, так хочет хоть послушать про молодого сына правителя. Ну, что ж, пускай, ему не жалко.

— Сын Светлейшего крайне самолюбив, высокомерен и обожает почитание, — улыбаясь, сказал Варидий. — Мне показалось, что его главное желание — вызывать восхищение. Думаю, тех, кто не слишком усердно выражает свое преклонение перед сыном правителя, он причисляет к числу своих врагов. А я слышал, что Ириогус злопамятен и мстителен. Так, что не печалься, что он будет жить в другой провинции, и ты не сможешь бывать на балах. Сама видишь — Ириогус не из тех людей, с кем хотелось бы встречаться, как можно чаще. Скорее наоборот.

Стоя на холме, Нарисса внимательно всматривалась в дорогу, в то место, где заканчивался лес и откуда в любой момент мог показаться отряд наместника. Воридий сказал, что наместник Ириогус должен проехать через их провинцию сегодня. А другого пути здесь нет. Нарисса твердо решила, что даже, если ей придется проторчать на холме целый день, она дождется нужного ей момента. Наконец послышался топот копыт, а спустя минуту, из-за деревьев показались всадники.

— Тамия, — Нарисса повернулась к молоденькой служанке, сопровождавшей ее, и провела ладонью по щеке девушки, — скажи, как сильно ты любишь меня и как предана мне? На что ты готова ради меня?

Девушка удивленно взглянула на свою госпожу. Молодая герцогиня никогда не отличалась добротой. От нее слова-то ласкового никогда не дождешься, что на нее вдруг нашло?

— Я всецело предана Вам госпожа, поверьте, — робко пролепетала девушка. — Я была бы счастлива жизнь за вас отдать, госпожа, если потребуется.

Нарисса улыбнулась, но глаза ее, как всегда, были холодными.

— Хорошо. Тебе выпала великая честь, Тамия, помочь своей госпоже исполнить ее мечту. И я рада, что, ты умрешь счастливой.

Девушка расширившимися от испуга глазами посмотрела на юную герцогиню, которая выхватила из складок своего платья длинный остро наточенный кинжал.

— Госпожа! — вскрикнула девушка.

Острое лезвие быстро рассекло тонкую белую кожу на шее служанки. Из раны хлынула кровь. Через несколько мгновений безжизненное тело упало в густую траву. Нарисса отшвырнула нож подальше в кусты и быстро побежала с холма вниз.

— Помогите! Помогите! — кричала она. Из глаз ее лились обильные слезы, а из груди вырывались рыдания. Платье и руки, были запачканы кровью. — Умоляю, помогите!

Она рухнула на землю перед всадниками, сотрясаясь от рыданий.

Сильные руки обхватили худенькие плечи.

— Что с тобой, милое дитя? — спросил сильный голос, явно привыкший повелевать. Нарисса подняла заплаканное лицо и посмотрела на мужчину, державшего ее в своих объятиях. Она заметила, как вспыхнули восхищением его глаза, при виде прекрасного лица.

— На нас напали… — с трудом выговорила она, давясь рыданиями, — разбойники. Они убили мою служанку… Они… они…

Нарисса почувствовала, как напряглось сильное тело. Из груди мужчины вырвался звук, похожий на звериное рычание.

— Вперед! Найти их! — приказал он воинам. — Присмотрите за девушкой.

Отдав распоряжения, он сам вскочил на коня и помчался за всадниками, отправившимися на поиски разбойников. Один из оставшихся воинов расстелил на земле свой плащ и почтительно усадил на него Нариссу.

— Присядьте госпожа. Наместник быстро разделается с этими злодеями. Не волнуйтесь. Вы в безопасности.

Вернувшиеся, после безуспешных поисков воины, во главе с наместником, сопроводили несчастную «жертву нападения» в замок.

Два месяца спустя наместник, потерявший покой и сон, с тех пор как в его объятиях оказалась заплаканная испуганная юная дочь герцога, в сопровождении небольшого отряда въехал во двор, что бы просить руки младшей дочери у хозяина замка.

Через неделю юная жена наместника покидала родовой замок навсегда. Нарисса равнодушно скользнула взглядом по старым, полуразрушенным стенам, по лицам родных. В холодных надменных глазах красавицы читалось торжество. Старый герцог подошел к дочери.

— Нарисса, я счастлив, что судьба послала тебе такую удачу. Надеюсь, ты не забудешь нас своей милостью, дочь моя? Теперь ты можешь оказать твоему отцу, братьям и сестрам помощь. Наш фамильный замок требует ремонта…

Губы девушки растянулись в презрительной улыбке.

— Если, Вы отец, думаете, что хоть одна монета из денег моего мужа пойдет на ремонт этой развалины, то вы очень ошибаетесь, — холодно сказала она, — и судьба ничего не посылала мне. Я сама хозяйка своей судьбы. И я счастлива, что уезжаю из этого ненавистного места. Будь оно проклято!

Нарисса надменно посмотрела на пораженного отца.

— Единственное за, что я Вам благодарна, отец, так это за имя и титул. Больше мне благодарить не за что, знайте это.

Отряд наместника уже давно скрылся из виду, а старый герцог все продолжал молча всматриваться слезящимися глазами в дорогу, по которой уехала его младшая дочь, так похожая на свою мать.

Сердце Нариссы переполняла радость. Ей удалось. Она вырвалась из цепких лап нищеты. Теперь, наконец, она начнет жить той жизнью, о которой всегда мечтала. Жизнью, которая положена ей по праву рождения. Светлейший стар. Через несколько лет ее муж станет правителем и тогда, она получит все, что положено ей по праву. А вокруг столько богатых земель. Столько знатных, слишком состоятельных, для обычных подданных вельмож. Нарисса откинулась на мягкие подушки кареты. Нужно подумать с чего начать. Что-то, наверняка, можно сделать, не дожидаясь кончины старого Светлейшего. О, она сумеет взять дело в свои руки. Мать, наверняка гордилась бы ей. Хотя, Нариссе было наплевать на мать, как и на всех остальных. Мать позволила своей жизни превратиться в жалкое, недостойное существование, так, что она не заслуживает ни уважения, ни памяти Нариссы.

К окошку кареты подъехал счастливый супруг. Лицо его сияло. Он с обожанием посмотрел на свою прекрасную юную жену.

— Нарисса, я подумал, что твоя семья находится в трудном положении. Возможно, следует отправить твоему отцу денег, на содержание замка и что бы твои сестры смогли выйти замуж за достойных благородных вельмож?

Нарисса одарила наместника лучезарной улыбкой.

— О, мой дорогой супруг, ты так добр и щедр. У тебя поистине огромное благородное сердце. — Нарисса скромно потупилась, видя, как полыхнули страстью и бесконечной любовью глаза мужа. — Но боюсь, что мой отец слишком горд, что бы принять милость от кого-либо. Даже от мужа своей дочери. Не заставляй его чувствовать себя униженным, прошу.

Она печально посмотрела на мужа и в прекрасных глазах блеснули слезы.

— Я не хотел расстраивать тебя, любовь моя, — взволнованно проговорил Ириогус, — не печалься, умоляю. Мне невыносимо видеть, как ты грустишь. Не волнуйся, я не унижу достоинства и чувства гордости твоих родных. Я прекрасно понимаю их.

— Ты так добр. Ты самый замечательный, самый благородный человек изо всех кого я когда-либо встречала.

— Мы будем очень счастливы, Нарисса. Обещаю, — улыбнулся наместник и поскакал во главу своего отряда.

Нарисса проводила его задумчивым взглядом. Конечно, придется терпеть это страстное обожание мужа. Но ради своей мечты она готова. Ириогус тщеславен и самовлюблен. Обожает почитание и преклонение, брат был прав. Она легко сможет управлять мужем, теша его самолюбие лестью и восторженными речами. Нет, жизнь и впрямь прекрасна и она возьмет от нее все.

 

Глава 3

«Но не летят туда сегодня самолеты, и не едут даже поезда…»

2 года назад.

«Боже! Только не это! Опять!» Старый ученый, минуту назад покинувший библиотеку колдуна, обреченно пошел назад, туда, откуда все громче раздавались крики:

— Я требую! Немедленно почините этот лифт! Вы сильно пожалеете, если сейчас же…

Женщина заметила идущего навстречу ей старикашку.

— Где Вас носит?! Я уже голос сорвала, пока пыталась вас дозваться! Вы, что оглохли? Сейчас же почините лифт! Я в аэропорт из-за Вас опоздаю.

— Прошу Вас, успокойтесь. Я сейчас все объясню! — попытался утихомирить шумную даму Марк Илларионович. — Придется немного подождать, понимаете…

— Подождать!!! — взвизгнула дама. — Я, что непонятно объяснила? Мне нужно в аэропорт! В а-э-р-о-п-о-р-т! Если ты безмозглая образина немедленно не починишь чертов лифт, я тебя в порошок сотру! Понял! Понабрали всякую пьянь на работу!

— Сейчас нельзя. Опасно. Может еще кто-то пострадать. Нужно подождать пару часов, что бы точно никого не было, — взволнованно пытался объяснить ученый.

Глаза женщины превратились в две ледяные точки.

— Пару часов подождать?! Ты совсем мозги пропил, кретин? Да сейчас ты у меня пострадаешь! Понаехали в Москву! Чини лифт алкаш несчастный! Быстро!

Марк Илларионович расправил плечи. Это уже чересчур. Что эта женщина себе позволяет?

— Да послушайте, Вы! Перестаньте кричать и послушайте! Сейчас рискованно. Кто-нибудь еще может сюда попасть. Это не Москва. Успокойтесь. Я сейчас все объясню, — он потряс перед нервной дамой своим прибором, собираясь все объяснить.

— Не Москва?! Идиот, я тебе сейчас покажу не Москву! Хватит тыкать в меня этой дрянью! — женщина выхватила из рук ученого прибор и со всей силы швырнула его об каменные плиты пола. — У меня через два часа самолет в Цюрих, а ему, видите ли, подождать нужно. Чини лифт, немедленно!

Ученый потрясенно смотрел на то, что осталось от его великого научного изобретения. Отдельные детали уникального, единственного в своем роде и чего уж там, неповторимого прибора разлетелись по разным углам комнаты с колдовскими книгами Сафриуса.

— Что Вы наделали?! Безумная Вы женщина!

Дама на миг замерла. Это ничтожество посмело ее еще и оскорблять!

— Самолет в Цюрих! Город такой в Швейцарии. Ты знаешь, сколько стоит билет в бизнес-класс? Узнаешь!!! Если я опоздаю, ты мне все расходы возместишь, безмозглый идиот! До конца дней пахать будешь, что бы нужную сумму заработать! Я тебе устрою!

— Боюсь мадам, что в Цюрих вы точно не попадете. Здесь у нас с авиаперелетами проблема, — сказал Марк Илларионович холодно. Надо же было такой психопатке попасться.

Дама снова начала орать. Терпение у ученого лопнуло. Даже мелькнула мысль позвать стражу и пусть отведут эту ненормальную к правительнице. Но, хоть тетка и препротивная, но это все же его вина в том, что она оказалась здесь. Его научный эксперимент, в очередной раз, принес вред. И на этот раз исправить, то, что произошло, он уже не сможет, хоть и не по своей вине. Но, в любом случае, теперь эта сумасшедшая — его крест, и, по-видимому, до конца его дней. Возможно, это наказание свыше — нельзя лезть в тайны бытия и мироздания, а уж если попытался, так придется теперь пожинать плоды.

Он посмотрел на разорявшуюся пришелицу из своего прежнего мира и тяжело вздохнул. Да не повезло. И ей, и ему. И даже не понятно кому больше.

Пора ее успокоить, а то и впрямь, сейчас кто-нибудь из стражников услышит ее вопли.

— Молчать! — рявкнул ученый и стукнул кулаком по столу колдуна. Дама умолкла и удивленно заморгала. — Если Вам дорога жизнь, молчите и делайте то, что я Вам говорю.

Ученый твердо посмотрел на неприятную особу. Неужели он и впрямь заслужил, до такой степени, суровой кары? О-хо-хо.

— Пошли, только тихо, — сказал он неуравновешенной соотечественнице. — Я не шучу. Ваша жизнь в Ваших руках. Начнете орать и считайте, что с Вами все кончено. Ясно?

Вид у дамы был потрясенный. Главное, что бы она действительно опять не разошлась, а то ведь сейчас придет в себя, снова заголосит, и в самом деле дождется встречи с палачом. Навряд-ли правительница потерпит еще незваных гостей. Пусть даже одну тетку, но зато чрезвычайно несдержанную и горластую.

Они осторожно выбрались из замка. К счастью, видимо обстановка подействовала и спутница ученого молчала, только ошалело озиралась по сторонам. Правительница и ее стража были заняты погрузкой сундуков из сокровищницы колдуна.

— Залезайте, — велел ученый, когда, прошмыгнув незамеченными, через двор замка, они с его нечаянной подопечной добрались до его повозки.

— Что?! — дама брезгливо посмотрела на деревянную повозку и на запряженную в нее лошадь.

— Как угодно. Можете оставаться здесь, — сказал ученый. Эта баба ему надоела. Пусть делает, что хочет. Ему плевать.

— Помогите! — прошипела дама, пытаясь закинуть ногу в туфле на высокой шпильке через бортик странного вида транспорта.

Ученый протянул руку и втащил ее внутрь повозки.

— Но! — сказал он послушной лошадке. — Давайте знакомиться. Я Марк Илларионович. Давайте договоримся, я Вам все расскажу, только вы не перебиваете. Идет?

Дама надменно посмотрела на него, не отвечая на вопрос и демонстративно отвернулась. Но, по крайней мере, хоть больше не орала. И то хорошо. Ученый легонько стегнул лошадь и начал свой рассказ.

— Марк! Марк!!! — повелительный голос разнесся по дому. — Марк! Марлиса уже накрывает на стол! Марк!

— Я уже иду, — отозвался, наконец, ученый.

— Может нам стоит уехать? — разливая по тарелкам аппетитно пахнувший суп, поинтересовалась Инесса Павловна. Ученый растерянно посмотрел на нее. — Эта наглая дрянь всех держит в ежовых рукавицах. Скоро и до тебя доберется.

Марк Илларионович пожал плечами.

— Что с меня взять? Она трясет только тех, у кого есть деньги.

— Уже ни у кого нет денег. Она уже всех вытрясла, как ты выразился, до последнего. Все только воют и стонут. Никому житья нет. Ужасная женщина! — возмущенно проскрипела Инесса Павловна. Ученый подавил улыбку.

— Да, правительница женщина и впрямь суровая. Жизнь стала намного хуже с тех пор как она пришла к власти. Народ просто на грани.

Инесса Павловна пожала плечами. На народ ей было плевать, а вот ей с «Маркушей» и впрямь лучше уехать от этой чертовой ненасытной стервы подальше. Вот только куда? Правительница наложила свою лапу уже почти на все, что только можно.

— Может, уедем на юг? Ты говорил, что южные герцогства не принадлежат ей.

— Думаю, что она скоро исправит это упущение, — грустно улыбнулся ученый. — Она из тех, кому всегда мало.

— Дрянь! Жадная ненасытная сука! — прошипела Инесса Павловна.

— Инесса!

— Извини, Маркуша. Просто не могу спокойно думать об этой женщине. Ненасытная тварь!

Ученый засмеялся.

— Твое счастье, что тебя никто здесь не понимает, а то правительнице могли бы и донести, что ты говоришь про нее. Тогда, нам и впрямь бы не поздоровилось.

Инесса Павловна улыбнулась и нежно посмотрела на своего собеседника.

— Чувствую себя заговорщицей! — она разразилась своим хриплым каркающим смехом. — Как революционерка, скрывающаяся от царской охранки! Марлиса!!! Где ты там провалилась? Неси второе, черт тебя дери! Никто не хочет работать!

Марк Илларионович вздохнул. Он, конечно, привык и даже привязался к неожиданно появившейся в его жизни особе женского пола. Но иногда, он все же вспоминал тихие спокойные дни прошлых лет. Когда время текло плавно и неторопливо, и он был предоставлен сам себе и мог распоряжаться собственным временем как хотел. Семейная жизнь это сложное испытание. Хотя, конечно, есть и приятные моменты…

— Хорошо. Давай действительно уедем. На восток. Я слышал там просто чудесно. Только нужно быть осторожными.

— Ты мой лапусик! Я тебя обожаю! Марлиса!!! Тащи сюда, наконец, свою ленивую задницу!

 

Глава 4

Чем выше взлетишь…

Двери распахнулись, правительница вошла в тронный зал. Все разговоры сразу смолкли. Придворные низко склонились перед своей повелительницей. Правительница медленно прошествовала к трону. По надменному холодному выражению лица невозможно было предугадать в каком расположении духа находится сегодня Светлейшая.

— Ристор, у тебя отличный плащ. Ткань просто чудо, — сказала правительница.

Вельможа, которому предназначался комплимент, похолодел от страха. Он уже проклинал себя, что решился надеть обновку. Слова правительницы означали, что она считает его «излишне» состоятельным, раз он может позволить себе новое платье. И, если ему дорога собственная голова, придется делиться своим богатством. «Казне нужны деньги. Долг каждого подданного — вносить свой вклад, по мере возможностей, на благо и процветание империи», — любимая фраза правительницы. Ристор вздохнул. Вот болван! И богатства-то никакого уже нет. Остались одни слезы. Все высосала эта пиявка. Но нет, она не успокоится, пока всех не оберет до нитки. Ненасытная тварь! Кровавая правительница. Не только кровавая, но еще подлая, жестокая, злобная и алчная. Ненавидимая всеми. Ристор закусил губу, чтобы не расплакаться. Справившись с нахлынувшими чувствами, он выступил вперед и, изобразив жалкую улыбку, низко поклонился.

— Светлейшая, благодарю. Позволено ли мне будет внести свой скромный вклад в государственную казну, на благо нашей великой империи, в размере двухсот золотых монет. Я знаю, Светлейшая, как нелегко нести бремя расходов на все нужды огромной страны, о которой ты неустанно печешься, проявляя свою великую милость и поистине безграничную мудрость. В знак моего восхищения не откажи мне в милости, принять мой недостойный дар.

Правительница насмешливо скривила губы.

— Двести монет, — как бы раздумывая над словами придворного, медленно протянула она.

— Я думаю, что смогу внести в казну триста монет Светлейшая, — быстро проговорил Ристор.

— Ты хороший, верный подданный, Ристор. Осознающий и по мере возможностей исполняющий свой долг перед империей. Мы не забудем о твоей преданности и верности долгу. Вам всем, господа, следует брать пример с благородного Ристора. Равняться на него. — Сказала правительница и обвела взглядом присутствующих вельмож, каждый из которых, пытался отвести глаза, сделать вид, что поправляет камзол или вытирает лицо платком, или любым другим способом избегая смотреть на свою госпожу. Несчастный Ристор тяжело дышал и из последних сил сдерживал подступавшие к глазам слезы. После того, как он внесет свой «дар» в казну, он останется, практически ни с чем. Будь проклят этот новый плащ. Будь проклята ненасытная паучиха, восседающая на троне.

Вечером правительница приказала позвать главнокомандующего своей армии.

— Завтра же отправьте воинские отряды по деревням. Пусть собирают запасы провизии и средства на обмундирование. Через два месяца войска должны отправиться на юг. Пора присоединить земли южан к нашим владениям. — Холодно улыбнувшись, сказала она.

— Да, Светлейшая, — главнокомандующий низко поклонился правительнице.

— Прикажите своим людям не церемониться. Всех кто не пожелает вносить свой вклад в дела страны нещадно карать. Казнят одного-двух в каждой деревне, остальные сразу найдут, чем заплатить налог на содержание воинов. В казне денег нет, так, что крестьянам, да и знати, придется раскошелиться.

— Да Светлейшая, — вновь поклонился офицер.

— Идите, — правительница махнула рукой.

После ухода главнокомандующего она подошла к окну. Скоро и юг падет к ее ногам. А там можно будет начать подбираться к востоку. С восточными областями придется повозиться. У них сильные войска. И им есть, что терять, так, что война с востоком будет самой трудной и кровопролитной. Ну, ничего. Придется ее воинам постараться, не зря же им платят.

Подойдя к широкой кровати, застеленной алым шелковым покрывалом, правительница улыбнулась. Нужно завтра же отдать приказ, что бы начали заниматься строительством еще одной сокровищницы в подземельях дворца. Когда ее войска завоюют южан, понадобится много места для новых сундуков с золотом, а в нынешней сокровищнице уже и так тесно.

Она легла на прохладную гладкую ткань. Зверюга прыгнула следом за ней и улеглась в ногах.

— Земерис, хороший мальчик, — правительница нежно потрепала пушистую шерсть.

Она немного полежала, обдумывая, что еще нужно сделать и закрыла глаза. На губах ее играла легкая улыбка. Все идет прекрасно. Она так долго шла к своей цели, но теперь все складывается, как нельзя более удачно. Она сумела подняться с самого низа на такую высоту. Теперь осталось только получить юг и восток…

От приятных мыслей ее отвлекло рычание Земериса. Правительница открыла глаза.

— Что такое, Земерис? Что на тебя нашло?

Зверь стоял на кровати, ощетинившись и злобно рыча. Сильное тело вытянулось, лапы напряжены, готовые к прыжку. Правительница оглядела спальню. Никого, естественно, нет. Тяжелая дверь заперта на тяжелый засов, а за ней стоят стражники, которые прикончат любого, кто попытается проникнуть в ее покои.

— Земерис! — прикрикнула она на животное. — Прекрати! Сейчас отправишься спать в коридор. — Что за новости?

Зверь продолжал рычать и скалить зубы. Правительница села и снова огляделась. Питомец был очень умен. Просто так он не стал бы так себя вести. Может, крыса пробралась через какую-нибудь щель?

— Земерис! Если это крыса, так убей ее и ложись.

Зверь повернул голову и посмотрел на хозяйку, продолжая рычать. Правительнице показалось, что она почувствовала дуновение ветра. И тут, прямо рядом с ней в воздухе появилось голубоватое облачко, в котором, переливаясь, кружились маленькие блестящие песчинки или искорки. Зрелище было даже красивым. Тонкие брови удивленно приподнялись. Что за чудеса? В следующее мгновение облачко подплыло прямо к ней, и правительница почувствовала, как неимоверная тяжесть навалилась на нее, придавливая ее к кровати. Она замахала руками и хотела закричать, позвать на помощь стражников, но не могла произнести ни звука. Она чувствовала, что начинает задыхаться, странное облако давило все сильнее. Оно душило ее.

Уже теряя сознание, она услышала громкое рычание и звук похожий на тявканье лисы. Зверюга оттолкнулась от кровати и прыгнула вперед, на помощь своей хозяйке. Острые зубы щелкнули, в попытке вцепиться во врага, и ухватили воздух. Зверь рассвирепел, снова зарычал и предпринял еще одну попытку схватить нападавшего. На этот раз, смертоносные челюсти сомкнулись на белой, нежной коже шеи правительницы. Кровь брызнула во все стороны. Она забилась, пытаясь, из последних сил, освободиться. Она не может умереть! Только не теперь! Это не справедливо! Она так многого достигла, так высоко поднялась…

Зверюга сжимала зубы все сильней и сильней. Тонкая рука вцепилась в пушистый мех, в попытке оттащить взбесившуюся тварь, но зверь не собирался разжимать челюсти. Он должен был охранять свою хозяйку. Он должен победить неведомого врага. Загрызть его, разорвать. Рука, вцепившаяся в мех, разжалась и безжизненно упала на алый шелк. Наконец, зверь разжал зубы и улегся на свое место.

Служанка принесла воду для умывания. Тяжелая дверь в спальню все еще была заперта. Служанка не посмела постучать и побеспокоить госпожу. Она приходила с водой еще три раза, через каждые полчаса. Дверь, как и прежде, была закрыта.

Наступил полдень. Правительница так и не выходила из спальни. Служанка, наконец, решилась обратиться к грозным меднокожим стражам, охранявшим правительницу. Она до смерти боялась страшных воинов, с сотней косичек на голове у каждого, заплетенных из темных как ночь волос и с такими же темными глазами. Если бы ни столь странное небывалое обстоятельство, она ни за, что даже не подошла бы к ним. Дрожа от страха, девушка сказала, что госпожа не выходит из спальни, а в такой поздний час такого никогда не бывало. Стражники попробовали стучать, сперва осторожно, потом все громче и громче. Не получив никакого ответа начали кричать и колотить в дверь уже изо всех сил. Ничего. Начали ломать дверь. Это потребовало много сил и времени. Дверь была толстая, обитая изнутри железными полосами. В конце концов, принесли толстое бревно и с его помощью, используя его как таран, вынесли дверь. Правительница лежала на своей постели. Широко открытые глаза были устремлены вверх. Горло было разорвано. «Кровавая» правительница была мертва. Никто из присутствующих не заметил, как любимец правительницы, Земерис выскользнул из спальни и побежал по коридорам дворца в сторону выхода. Так окончилась эра правления Нариссы.

Зверь несся по лесной тропинке. Из кустов, прямо навстречу, выскочил заяц, но зверь не обратил на него внимания. Ему сейчас было не до охоты. Он бежал уже несколько часов, ни на минуту не останавливаясь передохнуть. Розовый язык свешивался на бок из приоткрытой пасти, мучила жажда, но зверь продолжал бежать.

Впереди показались стены из серого камня. Земерис влетел в ворота и остановился. Он у цели, теперь можно не торопиться. Во дворе стояла врытая в землю бочка с дождевой водой. Зверь напился и проскользнул в приоткрытую массивную дверь. Внутри было тихо и сумрачно. Здесь никто не был уже больше двух лет. Правительница обещавшая разрушить замок, решила, что это слишком хлопотно и не имеет смысла. Пусть стоит. Никому он не мешает. Крестьяне из соседних деревень, несмотря на бедственное положение, не решались даже заглядывать сюда, что бы разжиться чем-нибудь полезным. Так замок и стоял не тронутым и не обитаемым. Все осталось так же, как было при хозяине, Сафриусе.

Зверь пробежался по залам. Добежал до лестницы и поднялся в башню с колдовскими книгами. Проскользнул за скрипучую дверь, и, пробежав по темному коридору, он остановился перед потайной комнатой. Земерис, как следует, встряхнулся, и от пушистой шкуры отлетело несколько сверкающих голубых звездочек-песчинок. Они покружились в воздухе, влетели в потайную комнату и растворились в темноте. Зверь удовлетворенно тявкнул и потрусил прочь. Выйдя из башни, Земерис прошел в обеденный зал и блаженно растянулся на полу. Теперь это его дом. Когда придет время и найдется избранный, он передаст ему силу, а пока он будет находиться здесь, в ожидании. Земерис зевнул. На мгновение, глаза животного полыхнули зеленым огнем. Положив вытянутую морду на лапы, зверь прикрыл глаза и заснул, время от времени, поводя ушами и слушая. Все было спокойно.

 

Глава 5

Все точки над «и»

Звонил телефон. Ирка оторвалась от монитора и взяла трубку.

— Ира? Это следователь Прохоров.

Ирка скривила лицо. Вот привязался! Она же ему все рассказала, лишь бы отстал. Чего ему еще нужно?

— Да, — буркнула она.

— Ира, во-первых, хочу сообщить, что человека, который на тебя напал, поймали. Так, что можешь не волноваться.

Ирка фыркнула.

— Пфф! Я и не волновалась.

Это было не совсем правдой. В последнее дни она нет-нет, а время от времени оглядывалась по сторонам и старалась не заходить в безлюдные места. И дверь, когда мать с отчимом уходили на работу, запирала на два замка, хотя раньше могла и вовсе забыть закрыть ее. Но приставучему, занудному менту об этом знать было необязательно.

— Ну, и отлично, — сказал мент. — И еще тут такое дело. Человек, с которым тебя перепутал этот тип, очень жаждет с тобой встретиться. Не возражаешь?

Ирка хотела сказать, что возражает и сама она вовсе не жаждет встречаться ни с каким человеком, который передает свои пожелания о встрече через мента. Но стало любопытно. Ирка милостиво дала добро на встречу.

— Привет! — Сергей подошел к Ирке, сидящей на лавочке, на детской площадке, в ожидании человека, жаждущего, по словам мента, с ней встречи.

— Привет! Флюк, привет! Привет мохнатая морда! — Ирка погладила радостно прыгающего вокруг нее пса.

— Как дела? — спросил недавний Иркин спаситель.

— Нормально. Этого шизика поймали. — Сообщила Ирка и неохотно добавила: — Вчера мент звонил, сказал.

— Здорово, — обрадовался Сергей. — Хочешь, сходим куда-нибудь, у меня день свободный. Только Флюка сейчас домой отведу.

Ирка пожала плечами.

— Можно, только попозже. Ко мне тут один чел приехать должен.

К дому лихо подкатил шикарный автомобиль.

— Вот это тачила! — восхитился Сергей.

Из машины вышли двое мужчин и, оглядевшись по сторонам, направились к Ирке и Сергею. Тот, что вел шикарный автомобиль, помахал рукой.

— Это к тебе? — изумленно спросил Сергей. — Ничоси, у тебя знакомые!

Ирка снова скромно пожала плечиками. Да вот, такие у нее имеются знакомые. Ничего особенного. Она, стараясь не показывать вида, с интересом разглядывала идущих мужчин.

— Привет! — сказал владелец супер-пупер машины, широко улыбаясь. Второй мужик тоже улыбался во весь рот, и, как показалось Ирке, не мог отвести взгляда от ее шикарной прически.

— Блин! — пискнула вдруг Ирка. — А-а-а!

Она так громко и так неожиданно завизжала, что все трое представителей мужского пола, находившиеся рядом с ней, непроизвольно дернулись.

— Божечки! А-а-а! Юлиан Краснов! Это Вы?! Это, правда, Вы?! — глаза девчонки горели безумным восторгом. Юлик самодовольно расправил плечи и выпятил грудь. Вот! Есть люди, умеющие ценить талант. Преданные фанаты, истинные поклонники.

Тем временем восторженное выражение на лице поклонницы сменилось удивленным.

— А почему Вы так выглядите? — девчушка, с озабоченным видом, ткнула указательным пальцем в сторону звезды и сделала неопределенное движение рукой.

Юлик несколько растерянно уставился на юную фанатку, а Скворцов заржал совершенно непочтительно и очень жизнерадостно.

— А, я поняла! Вы от психа скрываетесь. Поэтому, на время сменили внешний вид, на такого непримечательного, ни чем не выделяющегося. Да? — радостно затараторила гиперэмоциональная девчонка.

Скворцов вытер выступившие от смеха слезы. Юлик бросил на приятеля сердитый взгляд. Потом посмотрел на девчонку. Ладно, подросток, чего с нее взять. Тем более за такое неприкрытое искреннее обожание, можно простить некоторую детскую бестактность.

— Ира, я хотел выразить тебе свою признательность и даже принести извинения, что из-за меня, можно сказать, с тобой приключилась такая не совсем приятная история. Вот. — Несколько сбивчиво сказал Юлик. Заготовленная заранее отличная речь, с формулировками как раз подходящими для подростков, вылетела у него из головы, из-за ржущего приятеля и несколько обидного намека на его внешний вид, высказанного обладательницей разноцветной прически. Ох, молодежь! Ну, да ладно. Пятнадцать лет, чего с нее возьмешь.

— Да чего там? — даже немного засмущалась Ирка. — Хорошо, что он до Вас не добрался. Он псих конченый. На всю голову накрытый. А чего он от Вас хотел? Или это секрет? — глаза девчонки смотрели с любопытством. Щеки разрумянились. Сейчас она была очень хорошенькая и смешная с этой своей нелепой прической.

Юлик пожал плечами.

— Ты ж сама говоришь, что он псих. Кто ж его знает, чего он ко мне привязался, — уклончиво ответила звезда.

Ирка понимающе кивнула.

— Он, наверное, сумасшедший фанат. Бывают такие повернутые.

Приятель актера издал странный звук и затрясся от беззвучного смеха.

— Меня, вообще одни сумасшедшие и повернутые окружают, я уж привык, — кивнув на смеющегося спутника, подмигнул Юлик девочке. Она хихикнула.

— Вы даже не представляете, как я Вас обожаю! Я все фильмы с Вами смотрела, — бесхитростно призналась Ирка. Юлик вновь расправил плечи. Дети иногда говорят глупости, но зато они искренние и открытые. И свои чувства выражают безо всяких там, говорят как есть.

— Ира, так как ты, можно сказать, пострадала из-за меня, я счел себя просто обязанным, возместить тебе хотя бы материальный ущерб. Вот, это тебе. От всего сердца.

Юлик протянул девочке небольшой пакет. Ирка взяла его и заглянула внутрь.

— Ааааа! — завизжала она так, что мужчины, на этот раз даже подскочили, а Флюк залился отчаянным лаем.

— Фу! — прикикнул Сергей на разошедшегося пса.

Ирка, тем временем извлекла из пакета коробочку и трясущимися руками достала новенький телефон.

— Боже! Боже! Боже! Это, правда, мне?! Боже он такой улетный, такой крутой! — она прижала чудо электроники к груди. Вдруг взгляд у нее стал грустным и она тяжело вздохнула. — Я не могу взять. Меня мать убьет. Она у меня такая, отсталая. Старомодная.

Ирка с сожалением протянула телефон Юлику обратно. На глазах у нее блестели слезы.

— Спокойно! — сказала звезда. — Этот вариант мы продумали. Он как фокусник извлек откуда-то большой лист плотной бумаги. — Вот! Официальный документ, так сказать. Благодарность Ирине Федоренко от следственного отдела прокуратуры за оказание помощи в проведении расследования, а также за проявленную сознательность и исполнение гражданского долга, что помогло правоохранительным органам обнаружить и задержать опасного преступника. И бла, бла, бла. Вот, и печать имеется. Так что, думаю, мама не будет возражать, а наоборот, будет гордиться.

Ирка взяла благодарность. Конечно, документ позорный, жуть просто! Благодарность от ментов. Кошмар! Но для матери пойдет. А ради новенького айфончика можно еще разок пойти против своих принципов, насчет ментов, и воспользоваться их благодарностью. Ирка вздохнула, если так пойдет, скоро она совсем беспринципной станет. «В последний раз!» — пообещала себе Ирка.

— А прическа у тебя — супер! — Улыбнулся актер.

— Да, на меня прямо ностальгия накатила, — засмеялся его спутник. — Прямо Юлиан в молодости, только намного красивее.

Ирка расплылась в счастливой улыбке. Ну, кто бы мог подумать, что все так здорово получится. Сам Юлиан Краснов приедет к ней «на встречу», да еще подарит наикрутейший, дорогущий, офигеннейший мобильный. Боже! Счастье есть! Жизнь прожита не зря!

— Можно я вас поцелую? — немного засмущавшись, спросила Ирка у Юлика.

— Прям при всех? — засмеялся он. Ирка чмокнула его в щечку.

— Вы такой суперский! Такой классный! Девчонки с ума от зависти сойдут. Хотя, они, наверное, и не поверят.

— Да я могу тебя из школы встретить, — ухмыльнулся Юлик и подмигнул, — пусть завидуют. А подрастешь, так и женюсь на тебе. А, что?!

Ирка радостно засмеялась. И посмотрела таким взглядом, что у Юлика даже мелькнула мысль, что возможно, если бы на него так смотрела какая-нибудь уже достигшая совершеннолетия понравившаяся ему представительница женского пола, то он, чем черт не шутит, возможно, и впрямь, задумался бы о священных узах брака. На душе сделалось очень приятно. Ирка, продолжая влюбленно смотреть на обожаемого актера, вздохнула и серьезно, очень по-женски, с грустью сказала:

— Как жалко, что вы уже старый.

Юлик почувствовал себя, как человек, на которого внезапно вылили ведро ледяной воды. Лицо у звезды вытянулось, а Скворцов снова заржал, как идиот. Увидев, что ее любимый актер, вроде как, расстроился, Ирка поспешила загладить собственную бестактность:

— Да, Вы не переживайте. Вы еще не такой уж старый. У меня вон мама, еще старше Вас, а даже замуж вышла. Любовь-морковь, все дела. — Ирка слегка поморщилась, вспомнив страстные объятия и поцелуи престарелых матери и отчима.

— Так, что, Вы еще вполне можете встретить свое счастье, — добавила она, что бы ободрить дряхлеющую звезду, которой уже снова перехотелось жениться.

— Ну, что поехали? Как она тебя! — продолжая посмеиваться, сказал Скворцов, усаживаясь в машину.

— Да уж! Даже не знаю, как я за руль-то сяду, выдержу ли дорогу. Раньше-то я даже не догадывался, что уже на краю могилы, можно сказать нахожусь. А теперь-то, когда, наконец, правду узнал, так прямо чувствую, как тяжесть прожитых лет к земле тянет. Сердце колет, в боку стреляет, суставы не сгибаются, — сердито проворчал Юлик. — Это ж надо! Чего только в голове у этих подростков?! Мозги набекрень. Вы уже старый!!! Охренеть! Во детки пошли, цветы жизни!

— Ты давай не заводись. В твоем возрасте вредно. — Скворцов в очередной раз вытер выступившие от смеха слезы. — Ты меня до дома подбрось. Я, вечером, к своим улетаю. Думал, ты меня в аэропорт подбросишь, но теперь, уж лучше, такси вызову. А то переутомишься. Сам понимаешь, возраст. Нужно себя беречь.

— Да пошел ты! Нет, ну надо же…

Объявили посадку.

— Давай, старик, держись! — хмыкнул бизнесмен, пожимая звезде руку. — Поосторожнее!

— Заткнись! — уже беззлобно огрызнулся Юлик.

— Вернемся в Москву, позвоню. Встретимся, посидим. Может, Андрюха уже вернется. Если, конечно меня Анька не убьет, за то, что я от нее правду скрыл, — вздохнул Скворцов.

— Вот она судьба женатика — бояться своей жены, быть у нее под каблуком и только и делать, что думать, что можно, а за, что жена и прибить может, — презрительно сказал Юлик. Скворцов усмехнулся. Он уже собрался идти, как вдруг, Юлик задумчиво произнес:

— Мне прямо не дает покоя — зачем все-таки этот придурок поперся в бизнес центр? Мстить, как оказалось, он вроде как не собирался. Тебя же он не тронул…

Скворцов заговорщицки подмигнул.

— Последнее, что он сказал, было — макамб.

Он подхватил сумку и пошел на посадку.

— Вот блин! — глядя вслед, удаляющемуся другу, сказал Юлик.

Москва большой город. Много людей. Много машин. Много суеты и шума. Все постоянно находится в движении. Все бегут, спешат. В этой круговерти никто обычно не замечает мелочей. Так никто не заметил, а если и заметил, то не обратил внимания, как пронеслись, подгоняемые легким ветерком над московскими улицами легкие сверкающие голубым светом песчинки.

Человек, лежавший на больничной койке в окружении многочисленных приборов, опутанный трубками и проводами, был без сознания. Ему не было дела до городской суеты. Ему не было дела до обитателей города и вообще ни до чего, что происходило вокруг. Его уже вообще ничего не волновало. Этот мир не представлял для него интереса. Он не был его частью. От легкого дуновения ветерка колыхнулись жалюзи, закрывающие палату от ярких лучей солнечного света. Над неподвижно лежащим телом закружились сверкающие песчинки и осыпались вниз, как сказочный дождик. Человек открыл глаза, на мгновение взгляд его вновь стал осмысленным, в нем промелькнула жизнь. Губы тронула улыбка, и даже могло показаться, что в палате послышался смех, хотя как может смеяться человек, находящийся в коме.

Раздался сигнал тревоги. В палату вбежала медсестра, вскоре прибежал врач и еще две медсестры. Врач отдавал распоряжения, прикрикнул, на сунувшегося было, обеспокоенного суетой, полицейского, дежурившего возле палаты. Пациента, в срочном порядке, попытались реанимировать, но жизненные показатели, по-прежнему, оставались на нуле. Спустя несколько минут, убедившись, что все кончено, и ничего сделать уже нельзя, медперсонал покинул палату.

 

Глава 6

Перемены

Повозка неспешно катила по дороге. Следом ехала еще одна, нагруженная тюками, ящиками, сундуками, поверх которых, сидели трое слуг: Илорг, Мерлиса и молоденькая служанка.

Вдали показался всадник. Нагнав повозку, всадник, который, судя по одежде, был гонцом из Главного дворца, низко поклонился.

— Великий ученый мудрый Маркиларис, приветствую тебя.

Ученый кивнул.

— Какая-то важная весть? — поинтересовался он.

— Так и есть, премудрый. Правительница мертва. Я послан в восточную часть империи, сообщить новость.

Ученый с удивлением смотрел на гонца. Правительница была так молода. Это было очень неожиданно.

— Что произошло?

— Ее загрыз Земерис, ее любимец. Возможно, его покусала бешеная лиса, — сказал гонец.

— Да, возможно, — кивнул ученый. — Какая страшная смерть.

Гонец пожал плечами. Он не выглядел сильно расстроенным.

— Мне нужно ехать, премудрый. Удачного Вам пути. Уезжаете?

— Да, вот хотим попутешествовать, — сказал ученый. — Мерлиса даст Вам на дорогу вина и мясного пирога, друг мой.

— Благодарю, премудрый, — поклонился гонец. — Берегите себя.

— Значит эта змея, наконец, поплатилась за все свои делишки! Надо же. А у ее питомца, был дивный мех. Жаль, если он и впрямь сдохнет от бешенства.

— Инесса!

— А, что Инесса! Думаешь, хоть один человек заплачет по ней? Да вместо поминок, вся страна будет неделю пировать! В главном дворце, наверняка, уже столы накрывают. Еще музыкантов позовут, как пить дать.

— Хочешь вернуться и отправиться на пир? — улыбнулся ученый.

— Нет. Тут все пропитано ее ядом. Я, уж лучше, отпраздную это событие в кругу семьи, — Инесса Павловна легонько толкнула ученого локтем в бок. — Едем на восток!

— Да. В любом случае, как только пройдет чуть-чуть времени, тут начнется борьба за власть и, заодно, за несметные богатства, нажитые правительницей. Наследников-то не осталось. Это еще не конец. Еще много крови прольется. Правительница, и после смерти, принесет немало бед своим подданным.

— А может, они устроят выборы? Я могла бы баллотироваться, как ты думаешь?

— Инесса!

— Да шучу я, шучу!

Над пыльной дорогой далеко разнеслось хриплое карканье.