Ставрополь. Осень 2014-го.

На стене висела склеенная из двух десятков листов подробная карта Северного Кавказа. Ставропольский край, Кубань, Ростовская область и Калмыкия, Чечня и Дагестан, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия, Ингушетия и Северная Осетия, плюс приграничные районы Азербайджана и Грузии. И все пространство этой карты было испещрено пометками, разноцветными линиями и значками: автомагистрали, реки, мосты, населенные пункты и заводы, аэродромы, регулярные армейские части, расположение подразделений ВВ и полиции, а так же предполагаемое местонахождение банд набирающего силу Кавказского Имарата. Все четко, по военному, а рядом с картой, напротив меня, расположился командир бригады "Юг" отставной полковник Гаврилов. И этот крупный богатырского телосложения пожилой воин хотел серьезного и откровенного разговора. Что же? Он имел на это право, а я был не против. Тем более мне было, что ему сказать.

– Ну что, Егор, – полковник смерил меня оценивающим взглядом, – поговорим?

Я закурил, пыхнул дымком и кивнул:

– Да, Игорь Олегович.

– С чего начнем?

– Насчет ваших дел я в курсе. Деньги, которые были вам выделены, потрачены не зря. Процесс пошел и партизанская бригада "Юг" начинает формирование. Есть несколько тренировочных баз, около сотни бойцов с опытом боевых действий, кое-какое оружие, средства связи, запасы продовольствия и снаряжения. Так что пока все очень даже неплохо.

– Серб доложил? – Гаврилов поморщился.

– Он самый. Но Серб не один. Каждый командир пятерки составляет еженедельные отчеты о проделанной работе, которые дополняют ваши докладные записки. Поэтому общую картину мы видим четко и, если вы не против, давайте сразу к проблемам. На чем вы спотыкаетесь, и чем мы можем вам помочь?

Комбриг помедлил, цыкнул зубом, собрался с мыслями и покачал головой:

– Егор, прежде чем начнем разбор, есть одна тема, которую необходимо прояснить. Только сразу предупреждаю – ответ должен быть откровенным и предельно правдивым.

– Что за тема?

– Скажи мне как на духу, Центр, который руководит Сопротивлением, реальность? Он существует или это миф?

"Вот еще один человек осознал, что никакого Центра нет", – подумал я и сказал:

– Центр это мираж, Игорь Олегович.

– А кто тогда на самом деле нами руководит?

– Лопарев и я.

– Трубниковы и Доронин об этом знают?

– Доронин нет – ему нужна иллюзия, без нее он впадет в нирвану и опустит руки, а Трубниковы с самого начала знали, что мы сами по себе.

– И что теперь?

– А ничего, – я пожал плечами, – продолжаем делать то, что делали. Или вас что-то смущает?

– Честно говоря, – полковник кивнул, – да. Раньше я был уверен, что где-то есть мудрые люди, генералы и маршалы с огромным опытом, которые меня направляют и наставляют. Они непререкаемый авторитет, а я всего лишь исполнитель и проводник их воли. А теперь приходит осознание, что я участвую в авантюре и выполняю приказы объявленного в розыск майора и мальчишки. Ты не в обиде, что я тебя так называю?

– Нет. Да и чего своего возраста смущаться? Александр Македонский и Святослав Игоревич в моем возрасте уже армии водили. Гайдар полком командовал. Карл Двенадцатый парламент разгонял, а Петр Первый восстание стрельцов давил и трон захватывал. Следовательно, все относительно. А что насчет мудрых маршалов, то рекомендую вспомнить старую революционную песню: "Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой, добьемся мы освобожденья своею собственной рукой". Помните ее?

– Помню.

– Вот то-то же, Игорь Олегович. Надеяться особо не на кого, поскольку самых активных противников правящего режима из числа советских генералов и приближенных к власти партийных деятелей, оккупанты уже уничтожили или перекупили, и мы предоставлены сами себе. Поэтому верховное руководство партизанскими бригадами возглавляет не секретный генерал ГРУ или КГБ, а скромный уральский парнишка Егор Нестеров. А что делать, если никого другого нет? Впрочем, речь не обо мне, а о вас. Про Центр сказал Трубников, чтобы привлечь к нашему движению отставников и пенсионеров, и это сработало. Ну, а дальше миф стал жить своей собственной жизнью. И что характерно, он продолжит существовать, даже если я объявлю общий сбор командиров Сопротивления и расскажу им всю правду.

– Это понятно. Люди верят в то, во что хотят верить. А мне теперь дороги назад все равно нет, слишком плотно я влез в борьбу, и отступать не собираюсь.

– Вот и ладно. Мы с вами друг друга поняли, скользкий момент прояснили и давайте переходить непосредственно к делам бригады "Юг". Что вас больше всего беспокоит?

– Так сразу и не рассказать… – полковник замялся.

– А вы говорите как есть, и походу разговора разберемся, что важно, а что словесная шелуха.

– Хорошо, – комбриг тоже закурил и спросил: – Егор, основная цель нашей борьбы свержение прозападного оккупационного режима. Так?

– Да.

– И происходить это будет следующим образом. На Северном Кавказе начнется новая война, которая подготовлена Кремлем. После чего на юге идет резня. Бандиты, наемники, и перешедшие на сторону сепаратистов солдаты и полиция убивают русских и всех местных жителей, кто выступает против радикального исламизма. То есть, уничтожаются кафиры (неверные) и муртады (предатели), и все это под лозунгом создания Кавказского эмирата. Одновременно с этим, как реакция на жестокость исламистов, в Центральной России начинаются инспирированные властями погромы нерусских, вплоть до уничтожения женщин и детей. Кровь за кровь. Жестокость за жестокость. Люди убивают друг друга без всякой жалости и колебаний, а в зону боевых действий выдвигаются федеральные войска и добровольцы, как русские, так и ваххабиты. И в этот момент из подполья выходят партизанские бригады. "Юг" сдерживает наступление исламистов со стороны Дагестана, где, наверняка, в первые же дни объявят о создании независимого от России вилайята, и спасает людей. Ну, а "Дружина" в это время, совместно с партией "Социальная Справедливость", разворачивает народ на Кремль, и начинает захват власти на местах. Все логично и достаточно просто. Беспорядки перерастают в революцию, оккупанты терпят поражение и к власти приходит наш человек – лидер "СС" Дмитрий Антонович Трубников, ветеран, инвалид, офицер и патриот. Я считаю, что это возможно, и потому остаюсь с вами. Но что дальше, Егор?

– По-моему, все просто. Мы постараемся построить справедливое общество…

– Нет-нет-нет, – полковник прервал меня и взмахнул рукой. – Ты меня не понял. Я про другое толкую. Что будет с нами? С тобой, со мной, с Лопаревым и с теми бойцами, кто вступает в партизанские бригады и готов сражаться? Ведь ты прекрасно видишь, как Трубников-старший, который быстро оброс соратниками из старых гэбистов, управляет своим сыном и уходит от нас в сторону. Мол, партизаны сами по себе, а партия отдельно, у вас руки по локоть в крови, а мы чистенькие. И это не есть хорошо, Егор. Это очень нехорошо, и потому я рассматриваю поведение Трубниковых как предательство. Ведь именно вы с Лопаревым подтянули отца и сына в Сопротивление, дали денег на создание партии и обеспечили им быстрый подъем. Вот и подумай. Если они уже сейчас, при вашем полном попустительстве, отдаляются, то как Трубниковы поведут себя, когда захватят власть? Очень хорошо подумай, проведи параллель с прошлым веком и тоже вспомни революцию. Только я тебе рекомендую вспомнить не героическую песню, а одну замечательную фразу: "Революция пожирает своих детей". И не знаю как вы с Лопаревым, а я после победы в концлагерь или в застенки ЧК, как террорист и убийца, отправляться не желаю.

– Вот, значит, что вас беспокоит.

– Да, Егор, и я тебе больше скажу. Этот вопрос меня мучает настолько, что я ночами спать не могу. Такой вот парадокс. Мы еще не победили, и шансы на успех, честно говоря, зыбкие. А я думаю не о боевых действиях, и не о ваххабитах, а о том, как уцелеть после. Ведь я еще не старый, и у меня семья, о которой необходимо заботиться. И не хотелось бы, чтобы моих детей и внуков, как родственников "врага народа" вместе с настоящими преступниками отправили куда-нибудь на Крайний Север лес валить или, того хуже, урановую руду добывать. Так что не зевайте, Егор. Сейчас наше будущее планируйте, а не потом, когда за нами бравые ребята в черных кожанках и с "маузерами" придут…

– Ша! – теперь уже я не выдержал, оборвал комбрига и, когда он замолчал, сказал: – Я вас услышал, Игорь Олегович, теперь послушайте меня. Всерьез про предательство Трубниковых я не думал. Признаю. Однако разговоры о том, что будет после победы, у меня с ними были, и мы договорились держаться вместе. До самого конца. И пусть это только слова, которые не записаны на гербовой бумаге и не скреплены печатями, я им верю, потому что даже после захвата власти мы им нужны. А если они вздумают творить беспредел и начнут обрубать хвосты, новоявленные властители ответят головой. Поскольку бригады распускать мы с Лопаревым не собирается, тайные схроны и контакты останутся, а мои соратники ребята не простые и на расправу с командирами смотреть не станут. Да и вы, насколько я вижу, освоились командовать партизанами, а значит, запасные позиции для отхода и эвакуации близких предусмотрите.

– Ага! – полковник слегка дернул шеей, скривился и добавил: – Якиры, блюхеры, тухачевские, бухарины и кировы с троцкими, наверное, тоже думали, что их не тронут. Неприкасаемые, елки-моталки. И каков был результат? Плачевный.

– Может, вы и правы, Игорь Олегович, – я не стал спорить с комбригом. – Но пока угрозы нет, а пригибать Трубниковых к земле или убивать нельзя, слишком много на них завязано.

Про то, что рядом с Трубниковыми наши люди, как явные сторонники, которые охраняют лидеров "Социальной Справедливости", так и тайные, я Гаврилову, конечно же, не сказал. Ни к чему это. Однако его слова меня зацепили, причем не слабо, и я решил, что он во многом прав. А раз так, то придется быть еще осторожней и опасаться не только оккупантов, но и тех, кто уже считается своими.

Тем временем мы с полковником докурили. Гаврилов сделал чай, подал мне кружку и вернулся в свое кресло. После чего, немного успокоившись, мы продолжили наш разговор.

– Итак, Игорь Олегович, один вопрос обсудили.

– Да, – он кивнул. – Но мы к нему еще вернемся.

– Обязательно. А пока давайте дальше. Что вас еще волнует?

– Проблема Кавказа.

– Что с ним делать после победы?

– Именно. Меня интересует, что командование бригады "Дружина" думает по этому поводу и какую позицию станет отстаивать после свержения оккупационного режима. И не думай, Егор, что этот вопрос можно оставить на потом, как не существенный. Нет. Это очень важно, потому что война рядышком и мои "южане" должны знать, как мы собираемся решать "горский вопрос". Сам понимаешь, слишком много накопилось противоречий, слишком много воли кремляди дали кавказцам, слишком сильна ненависть людей к обнаглевшим гостям с Кавказа. И главное, никому и ничего уже не доказать, так как маховик уже раскручен и его не остановить. Лично я понимаю, что не все кавказцы воры, убийцы, насильники и террористы, и что среди русских хватает "цапков", "чикатил", "евсюковых" и прочих моральных уродов. Да только они, хоть и мрази, но свои, а у горцев рожи чужие, а еще они верят в какого-то там Аллаха. Однако это мое мнение, человека, который помнит СССР. А большинству моих бойцов нужен четкий образ врага, который их сплотит. И этот образ помесь из кремлевских жидов и кавказцев. Поэтому, по твоему совету, в споры с рядовыми бойцами я не вступаю. Но командный состав бригады "Юг" должен быть в курсе ваших с Лопаревым истинных намерений.

– Да уж… – протянул я. – Умеете вы, товарищ полковник, непростые вопросы ставить.

Гаврилов усмехнулся:

– Были бы простые, я бы и не дергался, сам разобрался. Но если вы с Лопаревым своего мнения не имеете, так и скажи, настаивать не стану.

– Мнение имеется, – я сделал глоток чая, потянул время и добавил: – Хотя правильней сказать, что есть варианты развития событий, ибо далеко не все будет зависеть от нас, и мы с Иван Иванычем сможем влиять на политику страны лишь частично. Потому что кроме нас решать судьбу государства и Кавказа в частности станет целая толпа людей. Например, партия "Социальная Справедливость" и Трубниковы со своими сторонниками. Независимые лидеры, которые взлетят на вершину благодаря народным волнениям. Удачливые полевые командиры. Генералы и губернаторы, которые вовремя к нам присоединятся. Ну и так далее.

– Это понятно, – полковник кивнул. – Но я с вами, с тобой и с Лопаревым. И адресую свой вопрос вам. Итак, что за варианты вы у себя в головах развернули?

Снова я помедлил, опять закурил, постарался четче сформулировать ответ и сказал:

– Начнем с того, что Северный Кавказ это богатый регион, который обильно полит русской кровью.

– Кровью полит – согласен, а насчет богатства сомнительно. Дотационные регионы, обуза для России.

Я кивнул на карту, за спиной Гаврилова:

– Вы не правы, Игорь Олегович. Просто посмотрите на карту и прикиньте, что это за территории. Как пример, Дагестан. Да, это нищий дотационный регион с бюджетом в шестьдесят шесть миллиардов рублей, из которых пятьдесят выделяет федеральный центр. Но почему так? Да потому, что Москва и кремляди, так все повернули, что местной казне остаются огрызки и регион стараются не развивать.

– Как это? – полковник удивился.

– А вот так. Каспийское море – рыба. Сельхозпродукция, в основном овощи и фрукты. Немного нефти и газа, собственная добыча. Электроэнергия вырабатывается, опять же, своя. Животноводство. Рудники. Машиностроение. Крупный морской порт и автомагистраль "Ростов-Баку", которая связывает Азербайджан и Иран с Россией. И это не считая закрытых после распада СССР каменноугольных разработок и урановых шахт. Все это нужно и можно развивать, но Москве это невыгодно. И так в большинстве регионов, не только кавказских, но и российских, за исключением Чечни, которая сейчас на подъеме. Впрочем, разговор не об экономике. Вы хотите знать, каким мы видим будущее Кавказа, и я представлю вам несколько основных вариантов на выбор. Готовы?

– Давно готов.

– Вариант первый. На волне революционных преобразований, реформ и боевых действий на юге, кавказцы выселяются в свои республики. Границы перекрываются и президент, или диктатор, не знаю, как себя обозначит младший Трубников, под давлением общественности, наносит по мятежным республикам точечные ядерные удары. Была проблема – нет проблемы. Да здравствует новая власть и самый жестокий лидер в истории человечества Дмитрий Антонович Трубников. Сам по себе этот вариант никакой, популистский и нереальный. Но совсем его исключать тоже нельзя, потому что в мире сейчас нестабильно и хрен знает что происходит, а значит, судьба маленьких, но очень гордых народов Кавказа, которых подставил воровской режим, по большому счету, никого не волнует. Геноцид, так геноцид. Главное, не попадаться. Вон, америкосы целый материк от коренных жителей зачистили, и ничего, живут и радуются, а чудом уцелевшие индейцы в резервациях кайфуют. Опять же именно они, а не кто-то другой, нанесли первые ядерные удары по городам. И если провести грамотную информационную кампанию с расчетом на западного обывателя, подобную операцию, несмотря ни на что, провернуть можно.

– Так-так, – полковник одним глотком опустошил кружку и покачал головой. – Нет. Такую операцию не провернуть. Американцы все равно будут вынуждены вмешаться.

– Это как подать.

– А пример можно?

– Да. Берем родственников тех чеченских парней, которые устроили теракт в Америке, на марафоне. Какого-нибудь Абдуллу, который уже погиб, и начинаем создавать ему черный пиар. Две-три акции в России и за рубежом. Громкие заявления в интернете и угрозы в адрес США, кровная месть и все дела. А потом на территории Америки взрывается переносной ядерный боезаряд. И одновременно с этим проходит информация, что Абдулла смог добыть несколько ранцевых ядерных бомб, которые еще в советское время коварное Кей Джи Би спрятало в горах Кавказа. И теперь он собирается отправить в Штаты новую партию адских бомб и под угрозой безопасность Америки. Да при таких раскладах штатовцы сами Чечню со всем Кавказом раздолбят. Главное, складно сказку рассказать и озаботиться доказательствами.

– Хитер ты, Егор. Продолжай.

– Вариант второй, тоже не очень реальный, но вполне допустимый. Федеральные войска наводят на территории Северного Кавказа порядок и все горские народности, опять же, после проведения мощной информационной кампании, выселяются. Но куда? Казахстан уже независимое государство и остается только крайний север. И пусть этот вариант потребует серьезных финансовых вливаний и усилий со стороны вооруженных сил, исключать его нельзя. Все может быть.

Далее. Вариант третий. Сделать то же самое, что сейчас планируется кремлевскими гадами. То есть, задавить сопротивление исламистов и сепаратистов. Выдавить кавказцев из России и дать практически неограниченную власть над Северо-Кавказским Федеральным Округом сильному лидеру из местных. В нашем случае Рамзану Кадырову, который получит на откуп огромный регион, размером с Францию, и наведет там порядок. Половину Ставрополья, при этом, присоединить к Краснодарскому краю. Очень возможный и оптимальный вариант, насколько я знаю Трубниковых, потому что после захвата власти проблем будет столько, что мама не горюй. Тут бы управление удержать, и пропади он пропадом этот Кавказ, не до него пока.

– Это все?

– Нет. Только начало.

Комбриг явно занервничал, наверное, представил себе последствия революции, и ему стало не по себе. Хм! Я его понимал. Ведь это не голая теория, а вполне реальные шаги будущего правительства обновленной России. И, улыбнувшись, я продолжил:

– Вариант четвертый. Федеральные войска доходят до границ Ставропольского края, и начинается работа авиации, которая уничтожает всю инфраструктуру кавказских республик. После чего на границах возводится заградительный барьер. Нам остается дружественная Северная Осетия и Ставрополье, а в брошенных на произвол судьбы республиках воцаряется хаос, который, при желании, можно использовать в своих интересах.

– Как использовать?

– Очень просто. Через посредников нанимать на Кавказе, который очень быстро начнет скатываться в пропасть, наемников, и кидать их в Европу или США, для дестабилизации обстановки и диверсий на территории вероятного противника. Ну и, кроме того, это способ давления на Грузию и Азербайджан.

– А если американцы придут?

– Пусть приходят и бьются с террористами. Мы рядом, и кровь им пустим, а местные джигиты, несмотря на вражду, нам еще и помогут. Особенно если им оружие продавать и границу надежно держать, чтобы никто не выскочил.

– Еще?

– Да. Вариант пятый. Часть Северного Кавказа можно продать.

– Каким образом?

– Отвечу. Возьмем, к примеру, Иран или Турцию. С лидерами этих государств заключается тайное соглашение, и мы продаем им три беспокойные республики: Дагестан, Ингушетию и Чечню. После чего они присылают в горы своих эмиссаров и религиозных деятелей, которые разворачивают агитационную кампанию и сулят местным паханам золотые горы, и Россия добровольно оставляет их в покое. Часть Северного Кавказа отходит нашим соседям с востока, и проблемы горцев, становятся их проблемами. А в том, что проблемы будут, сомневаться не приходится. Поэтому турки с персами, несмотря на то, что они мусульмане, поблажек своим новым соотечественникам не дадут, а высосут из них все соки.

– Надо же…

– Это не все, – я продолжил: – Вариант шестой. Отдать охваченные гражданской войной территории под международный протекторат. И америкосы с натовцами сделают из Северного Кавказа второй Афганистан, или Ирак, или Ливию, или Косово. То есть, поставят своих царьков, украдут все, что только возможно, а местные начнут выращивать героин. Граница при этом, с нашей стороны по-прежнему на замке, и проблемы негров шерифа не касаются.

Полковник пожевал губами и спросил:

– И какой из этих вариантов, на твой взгляд, самый интересный?

– Никакой. В каждом есть изъян, который мне не нравится, и я склоняюсь к варианту номер семь.

– А подробней можно?

– Запросто. Но для этого необходим небольшой урок истории. Итак, Северный Кавказ. До прихода русских в этом регионе было множество мелких княжеств, ханств, племен, родов, тейпов и тукхумов. Порядка не было, шла постоянная война всех со всеми, и эти земли пытались захватить многие. Но это дела давние. Батыя и Тамерлана вспоминать не станем, слишком давно это было. А вспомним девятнадцатый век, когда Россия присоединила Северный Кавказ, и он стал частью империи. В то время правители государства столкнулись с проблемой горцев, и выход был найден. Никаких крупных национальных автономий и республик. Про это даже разговора не было. Все земли в качестве округов вошли в состав Терской области. Точка. И опорой русского правительства в регионе являлось Терское казачье войско. Но потом в России произошла революция, и горцы смогли создать свое государство, Северо-Кавказский эмират, который находился под протекторатом Турции и просуществовал целых полгода. А потом пришли большевики, которые не думали о будущем, и в результате появилась Горская АССР с национальными округами. Ну, а далее по восходящей. Создание Ингушской и Чеченской автономных областей. Упразднение Сунженского казачества, которое присоединили к Чечне, и создание Чечено-Ингушской автономной области. И теперь мы имеем то, что имеем. При царях был Чеченский округ, по сути, район, а теперь нате вам, целая республика с опытом независимости, которая по размерам как три прежних Чечни. А все почему? Потому что в регионе нет противовеса местным царькам и бандитам. Русских, кто не успел свалить, перебили, а беззубая и продажная власть только и может, что кулачками грозить, про сортиры рассказывать и чужими руками жар загребать. Но что с них взять? Безродные космополиты, нефть-газ качают, копилка на западе наполняется, и ладно. А когда прижмет, кого-нибудь подставят и крайним объявят. Как обычно.

– Но что именно, по твоему мнению, нужно сделать?

– После того как скинем кремлевских воров, на Северном Кавказе необходимо создать силу, которая бы задавала тон в регионе, отстаивала федеральный закон, отлавливала бандитов и карала преступников, невзирая на чины, звания и национальную принадлежность. А республики надо разделить на районы и в каждый посадить наместника из центра, по крайней мере, до тех пор, пока регион не успокоится.

– С наместниками понятно. А вот про силу не очень. Как это будет выглядеть? И что это будет, казачье войско, отдельный Кавказский корпус или дивизия карателей?

– Ни то, ни другое, ни третье. Скорее, ЧВК "Кавказ". Наемный отряд из казаков, какие еще остались, националистов и военных. Смешанное мобильное подразделение численностью в двадцать тысяч штыков с бронетехникой, авиацией и артиллерией. Всех подробностей рассказывать не стану. Скажу только, что если план выгорит, и мы выживем в кровавом месиве революции, то это будет нечто особенное. И местом постоянной дислокации этой ЧВК станут земли Сунженского казачьего округа. Сейчас это Сунженский район Чечни, Сунженский район Ингушетии, а так же Моздокский и Малгобекский районы. Такой ответ вас, Игорь Олегович, удовлетворяет?

– В общем-то, да.

– В таком случае от политики и глобальных вопросов переходим к тактике. Идет?

– Согласен.

Дальше было проще. Формирование бригады "Юг". Финансы. Вооружение. Снабжение. Транспорт и бронетехника. Тренировочные лагеря. Где набирать бойцов. На кого можно опереться. Направление вражеских ударов. Превентивные действия с нашей стороны. Ну и так далее. И потратили мы на обсуждение этих вопросов весь день. А когда собрались расходиться, позвонил Лопарев.

– На связи, – я ответил на звонок.

– Как ты там, Егор?

– Нормально. А что?

– Помнишь наш крайний разговор?

– Про Галину?

– Нет. Про наемников.

– Помню.

– Так вот, выпал удачный момент, и я начинаю операцию.

– И ты позвонил, чтобы предупредить?

– Да.

– Все продумано?

– До мелочей.

– Люди готовы?

– Рвутся в бой.

– Отлично. Действуйте.

– Понял тебя. Отбой. Ждем твоего возвращения.

– Как только, так сразу.