Московская область. Лето 2014-го.
Взгляд Кощея скользнул по салону автобуса, и он отметил, что бойцы готовы. Двадцать человек в одной машине, а за ней еще две. Всего шестьдесят головорезов и каждый собран, сосредоточен и спокоен. Настоящие псы войны, а не шелупонь из больных инфантильных призывников, которые мечтают свалить из армады и спрятаться под мамкину юбку. Поэтому задание нанимателя будет выполнено и для этого есть все, что необходимо: план объекта, прикрытие, амуниция, оружие, боеприпасы и сценарий действий.
Командир ЧВК "Эпсилон" посмотрел на наручные часы. Время половина двенадцатого ночи, в запасе еще десять минут. Торопиться никуда не надо, назначенные на роль жертвы цыгане, которые промышляли наркотой и воровством, и работающие в их поселке гастарбайтеры с бомжами, никуда не сбегут. Они не подозревают, что вскоре войдут в историю, и это хорошо. Пусть они ведут себя как обычно. Точно так, как вели себя жители Хатыни и Дубровно, которых уничтожали немецкие и украинские каратели. Как русские люди из Осино, Федорово, Керотово, Бабино, Хабалово и Чигиринка, сожженные латышскими эсэсовцами. Как евреи в Цфате, Тверии и Хевроне, которых убивали арабы. Как мусульмане из деревни Кафр-Касем, которых расстреливали израильские пограничники. Или как жители поселения Дейр Ясин, которых лишали жизни еврейские боевики из организаций "Эцел" и "Лехи".
Подумав об этом, Кощей усмехнулся. На миг его тонкие губы искривились в усмешке, и он закрыл глаза. Наемник уже представлял себе, что он увидит в обреченном поселке с незамысловатым названием Нахаловка, и какие чувства при этом будет испытывать. И одновременно с этим он вслушивался в разговор двух своих подчиненных, которые сидели позади. Они были выходцами из СССР, но уже давно проживали заграницей. Поэтому по родным березкам не тосковали, сами себя считали людьми мира, а родину если и вспоминали, то исключительно с употреблением матерных выражений.
– Слышь, братишка, а тебе не стремно в русских стрелять? – спросил своего приятеля Петю, здоровяк Богдан.
– Нет, – Петя ответил сразу. – Что русские, что хохлы, что европейцы, что черномазые. Похуй. Мой дом в Канаде, там тепло, комфортно, сытно и жена с детьми. А здесь только работа.
– Согласен, братан. Я точно так же думаю. Нет никакой разницы, кого валить, и нет никакого кровного родства. А кто думает иначе, тот обычный нацист, который опасен для общества и должен быть изолирован от общества, а лучше уничтожен. А то посмотрел я на местных совков, от которых уже отвык. Родина то, родина се. Хуйня. Ковыряются в своем дерьме и ничего не понимают. Наш общий дом планета Земля, а дорожить какой-то страной и воевать за нее, несусветная глупость. Поэтому я сомневаться не стану. Мне платят бабки и я их отработаю по полной, а в мудаков, которые выйдут на улицы бороться за имперские ценности Рашки-парашки, могу и бесплатно пострелять. Из чистого альтруизма и на благо всего просвещенного человечества…
Наемники засмеялись, а Кощей одобрительно кивнул. Правильная позиция у его бойцов. Ни чести, ни флага, ни родины, ни кровного родства. Только работа. Только бабки. Только собственные интересы. Это важно, а все остальное чепуха.
Тем временем автобус остановился, и наемники посыпались наружу. Нахаловка, которая располагалась на территории одного из окраинных районов Московской области, вдалеке от райцентра, была всего в сотне метров. Один рывок через поляну и можно входить в освещенный фонарями поселок из десятка кирпичных домов, нескольких времянок и передвижных колесных вагончиков. Но перед этим Кощей решил провести дополнительный инструктаж для командиров групп.
Группники, четыре человека, подбежали к Кощею. Они были одеты в стандартный армейский камуфляж, точно такой же, как у "дружинников", лица скрыты черными масками, из вооружения автоматы и пистолеты российской армии. Внешне от бойцов Сопротивления, которые провели несколько громких акций, они ничем не отличались, и командир "Эпсилона", одобрительно кивнув, указал рукой на поселок и заговорил на английском, как привык в боевой обстановке:
– Значит так, господа, слушаем меня внимательно. Бен, ты со своими бойцами занимаешь позицию в центре Нахаловки, включаешь подавитель мобильной связи и захватываешь дом цыганского барона. Скорпио, окружаешь вагончики, где живут работяги, обливаешь их бензином и поджигаешь. Демон, твоим парням дома слева по улочке. Франк, твоей группе дома справа, выделишь мне пяток стрелков и оператора. Разговаривать только на русском, кто не может, пусть держит хавальник на замке. Все действия снимать на видеокамеру, потом из этих сюжетов режиссеры фильм скроят, блокбастер будет. На все про все нам полтора часа. Полиция сюда не приедет, так что бояться нечего, но у цыган могут быть стволы. Работать жестко и никого не щадить. Понятно?
– Да, командир.
– Сделаем.
– Все путем.
– Окей.
Командиры групп ответили и Кощей, передернув затвор автомата, отдал команду:
– Тогда вперед. Наемники вошли в поселок, и Кощей остановился перед крайними воротами. За кирпичным забором залаял сторожевой пес, а затем раздался мужской голос:
– Кому там не спится?
– Открывай! – крикнул один из бойцов. – Полиция! Живо! А то ворота выломаем!
– А мы вот сейчас вашему начальству позвоним и узнаем, что вы за полиция такая! – отозвался еще один мужчина.
Пара наемников в это самое время уже перескочила через забор и во дворе раздались выстрелы. Короткая очередь и хрип человека. Еще одна, крик на цыганском и шум падения тяжелого тела. Затем еще очередь и жалобное повизгивание пса.
После этого на миг наступила тишина. Но продержалась она недолго. Звякнула цепь, скрипнули запоры и ворота распахнулись.
В сопровождении нескольких бойцов, один из которых вел видеосъемку, Кощей вошел во двор. Он спокойно переступил через тела хозяев, полных чернявых мужиков, один из которых имел при себе гладкоствольное ружье, и направился в дом, где дорогу ему преградили две растрепанные смуглые тетки в цветастых халатах.
– Ай! Убили! Что же это делается!? Люди!- визгливо прокричала первая цыганка и всплеснула руками.
– Сволочи! Что же вы творите!? Побойтесь бога! – вторила ей вторая.
Кощей покосился на оператора, который делал свое дело, и приподнял ствол автомата.
– Тах-тах-тах! – командир наемников стрелял от бедра, патронов не жалел и уложил цыганок одной длинной очередью.
Два окровавленных тела упали на пол, а Кощей прислушался. В поселке начиналась стрельба, его люди работали. В дополнительных приказах никто не нуждался, и он прошел дальше, в жилые комнаты.
– А-а-а-а!!! – с истошным криком навстречу Кощею бросился смуглый и курчавый мальчишка лет десяти, и в руках у него был кухонный нож.
Наемник встретил его ударом приклада и раздробил юнцу челюсть. Мальчишка потерял сознание и рухнул, словно подкошенный. После чего из соседней комнаты к нему на помощь бросилась полураздетая молодая женщина, наверное, мать, а следом за ней появились две девчонки малолетки в ночнушках.
"Хорошо я зашел, – довольно оскалился Кощей, – сразу три самочки".
– Этих в спальню, – кивнув на мать и ее дочерей, бросил Кощей своим бойцам и вошел в детскую комнату, где хныкали самые младшие члены цыганского семейства. При этом он на ходу вынул из ножен штурмовой тесак и, красуясь перед видеокамерой, на показ, выкрикнул: – Смерть чуркам! Всех под нож! Очистим нашу землю от недочеловеков!
– Слава Руси! "Дружина" отмоет страну от грязи! – вторил ему один из бойцов.
– Очистим родину от мразей! Кровью смоем черноту!- поддержал его второй.
– Уничтожим наркоторговцев и выблядков! Хайль Гитлер!- проорал третий.
Оператор перевел камеру на тех, кто тянул в спальное помещение цыганку и девчонок, а затем последовал за Кощеем, который навис над детской кроваткой. Темный силуэт в темной маске на фоне падающего из соседней комнаты света. В руках Кощея по-прежнему был тесак, и на миг оператору показалось, что он оказался в какой-то страшной сказке или в фильме ужасов. Но это была реальность. Жестокая, грязная, кровавая и некрасивая…
***
Теплый летний полдень. Вместе с камрадами я сидел на террасе летнего кафе, на окраине Орехово-Зуево, кушал жареное мясо, только что с огня, запивал его прохладным квасом и настроение было, самое что ни на есть благодушное.
Ну, а чего? Очередная акция прошла, словно по нотам. Потерь не было. Мы положили пятерых бойцов наркомафии и взяли весьма приличную сумму в евро и долларах. Серый показал себя как грамотный командир, а гвардейцы так убедительно сыграли роль спецназа ФСБ, что в принадлежности парней к силовым госструктурам никто не усомнился. После чего отход, который провели чисто. Вот и все, конец очередной операции. Наши парни вместе с казной уже в Белоомуте, а я немного задержался.
Сначала к Козырю завернул и отдал ему долю, как договаривались, двадцать процентов, а потом в Москву заехал, с Антоном Ильичем поговорил. Ветерана смущало, что гвардейцы подчиняются только мне, и я не ставлю его в известность о своих планах и действиях. Но ничего, я старому службисту мозги вправил и объяснил, что каждый должен заниматься своим делом. А когда он попытался возразить, то я напомнил ему, что лидер в бригаде я, а не он, и что нет никакого Центра, где сидят умные дяденьки генералы, которые борются за освобождение страны от оккупантов. Никого нет, кроме нас. Только мы реальная сила. И движение на подъеме не благодаря Трубникову, а потому что я дал толчок, обеспечил нас деньгами, собрал первую боевую пятерку и ни на кого при этом не оглядывался.
Антон Ильич понял меня правильно и согласился с тем, что я не обязан перед ним отчитываться. Но надолго ли хватит его смирения и готовности выполнять мои приказы? Не знаю. Время от времени старики, в основном Трубников и Доронин, взбрыкивают и выкидывают фортеля, а дальше больше. Поэтому я думаю, что рано или поздно они сговорятся и попытаются перехватить управление "Дружиной". Однако я начеку, и у них ничего не выйдет, хотя сейчас я все чаще жалею, что привлек их к делам бригады. Но после кратковременного сожаления приходит понимание, что без них мне было бы сложнее и польза от бывалых пенсионеров все-таки есть. Ведь они многое делают для общего дела: привлекают и вербуют новых людей, договариваются с продажными чиновниками, которых я просто убивал бы и запугивал, расширяют агентурную сеть и обеспечивают легальное прикрытие наших учебных лагерей. А интриги это закономерный процесс, от которого не уйти, и они будут всегда. Почему? Да по той простой причине, что все мы желаем блага нашей стране и нашему народу. Вот только понятие того, что есть благо, и какими методами мы должны достигать результата, у каждого свое. Потому и спорим до хрипоты. Бывает. А еще есть такое понятие как честолюбие и ветераны спецслужб не исключение. Самим создать организацию силы воли не хватило, а на готовенькое придти и стать спасителем отечества, всегда пожалуйста. Только Егора Нестерова убери, и товарищей его от управления отодвинь, и дело в шляпе. Но это нормальный производственный процесс и я, как уже было сказано, не расслабляюсь, тем более что реальных попыток сместить меня с должности теневого лидера пока не предпринималось.
В общем, все в порядке. После встречи с Трубниковым я отправился в Белоомут, но не напрямик, а через Орехово-Зуево. Кашира хотел навестить родственников, а мы никуда не спешили, и пока он находился в кругу близких, мы обедали и наслаждались покоем. Кстати, покормили нас хорошо и не дорого. Но расслабиться не удалось. Только я доел мясо и откинулся на спинку плетеного кресла, как включился мой мобильник. Рингтон хороший, песня группы "Butterfly Temple", кажется "Восход". Нравится мне эта тема и, прежде чем ответить, я вслушался в слова:
"Прошу тебя, подольше не пускай,
Растравленных собак по кровяному следу.
Мне нужно время, совсем немного – знай,
Ты все равно отпразднуешь победу.
Не разжигай тревожного костра,
Не начинай погони пустотелой.
Лишь Солнце встанет у дверей утра,
Ты просто сможешь взять безжизненное тело".
На нас стали коситься, молодая пара за соседним столом, и я ответил. Звонил старший Трубников, с которым мы расстались несколько часов назад, и я спросил его:
– Что случилось, Антон Ильич?
– Егор, ты в курсе, что произошло минувшей ночью в Нахаловке?
– Антон Ильич, вы же знаете, где я сегодня был и чем занимался, а сейчас мы в дороге. А что случилось? Что за Нахаловка такая?
– Набери в поисковике, узнаешь. Неприятности у нас.
"Вот и отдохнули", – подумал я и достал ноутбук. Связь хорошая и, запустив видеосюжет, который был озаглавлен "Бригада "Дружина" снова в бою", я всмотрелся в экран, но меня хватило на пару минут. После чего я отключил воспроизведение, посмотрел на Гнея и Боромира, которые продолжали поглощать мясо, и кивнул в сторону машины:
– Поехали. Нам пора.
Вопросов не было. Надо, значит, надо.
Мы забрали Каширу, помчались в Белоомут, и я стал названивать соратникам. Паша Гоман, Серый, Иван Иваныч, Трубниковы, Эдик Шмаков, Доронин, Овчаров. Всем один приказ. Общий сбор в Белоомуте, личный состав вооружить, переходим на осадное положение, никаких акций и резких телодвижений. Разумеется, все это не открытым текстом, но вполне доходчиво и понятно. После чего я вновь достал ноутбук и приступил к более детальному просмотру выложенного в сеть видеосюжета, который очень быстро разбегался по всему интернету.
Ну и что же я увидел?
В небольшом цыганском поселке, каких на просторах России, от Дальнего Востока до Питера, немало, шла резня. Работали три-четыре боевые группы, хорошо вооруженные, подготовленные и сформированные из опытных бойцов. Они прикрывались нашим именем и творили бесчинства, насиловали, грабили и истязали людей. И все это, под камеру и на показ.
Как примеры:
"Мать с грудным ребенком забилась в угол и к ней подбегают два здоровенных лба с автоматами. Один ногой ударил женщину в живот и выхватил у нее ребенка, а затем бьет грудничка головой об стену. Много ли ему надо, этому малышу? Мозги на стене, а женщину начинают насиловать, прямо здесь, на полу, рядом с трупом младенца. При этом на заднем фоне веселый смех и выкрики: "Бей черных! Смерть нерусям! Очистим Россию!" И все это с пафосом, самодовольством и даже радостью".
"Жилой вагончик на колесах. Он горит, а внутри заперты люди, человека три-четыре. Они умирают и кричат, на русском и на каком-то азиатском языке. А рядом стоит боец с автоматом в руках, курит и на камеру вещает, что всех бомжей и гастарбайтеров, понаехавших в Россию, надо сжигать в печах, и что пришло время настоящих карателей, которые затмят славу героической "Мертвой головы" и прочих эсэсовских подразделений Третьего Рейха".
"Подвал. Из него стреляют, судя по всему, гладкоствольное помповое ружье, и внутри слышен женский плач. К проему подходит человек в маске и камуфляже, и кидает вниз ручную гранату. Взрыв! Изображение дергается. Тишина".
"По дороге ползет раненный чернявый подросток в одних трусах, а над ним каратель с лопатой в руках. Взмах! И штыковая лопата отсекает раненому кисть руки. Жертва орет. А каратель говорит: "Правильно вас Гитлер уничтожал. Всех, блядь, под корень выбьем, чтобы и следа не осталось". Очередной взмах и удар приходится на ногу. Цыганчонок теряет сознание, и его добивают, спокойно и без нервов. От тела отлетают кровавые куски, и все это снимается на камеру".
И такого видео целый час. Ровно шестьдесят минут смертей, мучений и кровавых расправ. Но больше всего зацепила концовка. Видимо, режиссер оставил самое "вкусное" на финал.
Спальня. На широкой кровати мертвая обнаженная женщина, а рядом два детских трупа. Камера смещается и светлый угол, в котором находится худой человек, как и все вокруг, в камуфляже и маске. Он сидит на табурете, а перед ним ковер, на котором трофеи: несколько пачек денег, пять-шесть миллионов рублей, несколько гладкоствольных стволов, три пистолета, "наган" и пара потертых ТТ", пяток гранат, шприцы, ампулы с лекарствами, большой пластиковый мешок с коноплей и пакетики с белым порошком. Судя по всему, в кадре был лидер или тот, кого режиссер назначил на эту роль, и он заговорил:
– Граждане России, вы видите, что мы делаем. Наверняка, многие из вас скажут, что мы жестоки, и это так. Но жестокость необходима для нашего выживания. Посмотрите, что мы обнаружили в поселке недочеловеков. Это наркота, которая превращает ваших детей в рабов. Оружие, которое их убивает. И деньги, которые мы потратим на борьбу. Вы знаете, кто мы, и с кем нам приходится бороться. Мы ударная бригада "Дружина" и против нас вся мощь государства. Но мы продолжаем борьбу, и чем дальше, тем ожесточенней она будет становиться. Ждите наших новых акций и знайте, победа будет за нами. Мы освободим Россию и русский народ от ига иноземных захватчиков и вернем ей былое величие…
Заставка. Куча изломанных тел, которые свалены во дворе дома, и музыка, какой-то бравурный германский марш времен Второй Мировой войны.
Я отключился и задумался.
Итак, что мы имеем? Нас подставили. Это понятно. И сделано все достаточно грамотно, с таким прицелом, чтобы от нас отвернулись люди, которые поддерживают или могли бы поддерживать Сопротивление. Ведь в чем наша сила? В поддержке и одобрении народа. А кого у нас народ не любит? Правильно – Гитлера, насильников, маньяков, педофилов, извращенцев, наркоманов и воров. И теперь нас выставляют в дурном свете. Хайль Гитлер! Насилие! Бессмысленная жестокость в отношении детей (пусть даже они цыгане, которых многие справедливо недолюливают). После чего получаем то, что запланировал режиссер. Возмущение, споры, склоки, недоверие и сомнения. И в результате вместо реальной борьбы Сопротивлению придется оправдываться и вылезать из подполья. И это на фоне враждебности населения, которое под воздействием пропаганды переводит "дружинников" из разряда партизан в разряд террористов.
Вот так-то, и чтобы оправдаться, нам придется тратить время, ресурсы и нервы. И я уже представил себе, как это будет выглядеть. Мы в сеть сюжет, а противник десять. Мы говорим, что "Дружину" оболгали, а нас поливают грязью. Мы пытаемся самостоятельно разобраться в том, что произошло в Нахаловке, а нас уже ждут, и всякий, кто будет интересоваться этим делом, моментально попадет на заметку спецслужбам. Мы доказываем, что не убивали детей, но всегда найдутся те, кто с радостью назовет нас насильниками, кровавыми палачами, маньяками и убийцами невинных детей. И ведь ничего не изменить. Как ни крути, вести информационную борьбу и проводить собственное расследование придется, или надо распускать бригаду и создавать на ее основе несколько новых. Но это не вариант, потому что нам необходимо громкое имя, которое станет ориентиром для других партизан, пусть даже не связанных с нами.
Невеселые мысли кружились в голове, но выхода я не находил. Есть самые очевидные шаги и только, ничего нового не придумаешь. Но, наконец, мы приехали в Белоомут, и я направился в наш временный штаб, куда стекались вызванные мной соратники. И тут сюрприз, на входе два крепких парня, Ганс и Вольф, по паспорту Игорь и Гена, которые были одними из первых бойцов нашего отряда. Они перекрыли мне дорогу и Вольф с обидой в голосе спросил:
– Егор, а почему нас на акцию не взяли?
– Какая акция? – я вопросительно кивнул.
– Ну, как же? Твои парни (гвардейцы) куда-то уезжали и вернулись только в полдень, а по телеку разгромленный цыганский поселок показывали. Мы бы тоже хотели курчавых крошить, а ты нас не взял. Это не дело.
– А вы внимательно смотрели новости?
– Нормально.
– А ничего странного не заметили?
– Вроде бы. Только на насилие упор был.
– И вас это не смутило?
Парни переглянулись, и Вольф пожал плечами:
– Мы на войне. Всякое бывает. А журналюги могут и соврать, им за это бабки платят.
– Это не наша акция, парни, а подстава. Посмотрите полную версию налета в сети и убедитесь в этом сами. Мы не ангелы, тут все ясно. Но лично я, несмотря на свою неприязнь к наркоторговцам и цыганам в частности, насиловать женщин и детям головешки разбивать не стал бы. А вы?
– Нет.
– Тогда прочь с дороги. Позже поговорим, когда вы себе мозги на место вправите.
– Ладно.
Они посторонились, а я вошел в дом, присел, и проскочила невеселая думка, которая мне и до этого покоя не давала. Бригада у нас лоскутная, люди отовсюду и у каждого свое понятие о добре и зле. Поэтому одному мысль о зверствах, бессмысленных и жестоких, не по нутру, а другой может с этим смириться, примет участие в уничтожении невинных и найдет себе оправдание. Для кого-то Гитлер ублюдок, который стремился уничтожить русский народ, а кому-то он пример для подражания. Все мы разные и живем в разных реальностях, а общая идеология недостижимая мечта и выходит так, что в ложь, которую распространяют оккупанты, даже наши бойцы могут поверить. А что уж говорить о простых людях, которые далеки от борьбы и мечтают о приземленных вещах: хорошем жилье, семье и достойной зарплате?
Впрочем, в ложь поверят далеко не все. Мы уже выкладывали видео наших акций, и как бы противник ни маскировался и какую бы маску на свое рыло ни натягивал, разницу между нами и налетчиками на цыганский поселок, заметить можно. Но надо думать. Надо всматриваться в сюжеты, а не просто их смотреть. Надо видеть суть. И надо понимать подоплеку событий, а не впитывать то, что льют на людей с экранов зомбоящиков и компьютерных мониторов. А на это способны немногие.
Тем временем наступил вечер и стали подходить соратники, которые приносили неутешительные новости. Гоман сообщил, что рекруты из последнего набора после просмотра новостей нервничают и кое-кто сомневается, правильно ли он сделал, примкнув к "Дружине". Иван Иваныч рассказал то же самое, только это касалось уже боеготовых пятерок, там тоже разлад и неспокойно. Доронин, который днем встречался с офицерами "Альфы" и "Вымпела", как действующими, так и отставными ветеранами, выслушал в адрес "потерявшего чувство реальности" Сопротивления немало резких слов и выражений. Поэтому встреча прошла впустую. А тут еще Шмаков "порадовал". Он пересекался с Мелентьевым, с которым хотел обсудить план ИК-6, куда с недавних пор стали отправлять осужденных по 282-й статье, и неудачно, поскольку спецназовец заявил, что не желает иметь с нами ничего общего. По крайней мере, до тех пор, пока он не получит доказательств нашей непричастности к налету на цыганский поселок.
В общем, одно к одному. Нас поливали грязью со всех сторон. Телевидение, интернет, радио, газеты и слухи среди обывателей. Все было направлено против нас. Информационная атака шла по всем направлениям, видно, шавки правящего оккупационного режима готовились заранее. Тут и президент выступил, день траура объявил, и раскрученные медийные личности, самозваные звезды, подключились, и возмущенная общественность, и ведущие ток-шоу, и псевдопатриоты, и правозащитники, и зарубежные политики. Суки! Кого только не было. Они, бляди, в очередь выстраивались, чтобы плюнуть в нас без всякого разбирательства и доказательств. А что могли противопоставить им мы, помимо боевых акций? Не очень многое, но кое-что было решено.
Во-первых, командирам предстояло провести работу с личным составом "Дружины" и нашими агентами. Следовало разъяснить партизанам и гражданским, что мы не имеем к налету на Нахаловку никакого отношения. Еще раз объяснить. Четко. Спокойно. Без нервов. Чтобы этот вопрос в будущем, если оно у нас есть, больше не вылезал.
Во-вторых, у нас имелась видеозапись с последней акции, и она должна была сопровождаться обращением к народу. А выкладывать ее следовало не на одном ресурсе, а минимум на двадцати-тридцати. Власти и спецслужбы сейчас настороже и постараются удалить наш материал, или заблокировать провайдера, но везде им не успеть.
Ну и, в-третьих, предстояло разобраться с тем, кто же на самом деле провел кровавую зачистку Нахаловки. И вот тут мы опять заспорили. Как подступиться к этому делу, чтобы нас не подловили? У каждого мнение свое. Трубников предлагал задействовать наши контакты в ОСГ. Лопарев намеревался провести разведрейд к сожженному поселку и взять пленных, парочку офицеров ФСБ, которые там сейчас крутятся. А Доронин вообще предложил затаиться, не отсвечивать и ограничиться наблюдением.
Короче говоря, единого мнения не было, и тогда я решил зайти с другого конца.
– Попрошу тишины, – я приподнял ладонь и когда соратники замолчали, сказал: – Давайте посмотрим в суть проблемы и попробуем поступить не так, как ожидает противник.
– О чем ты, Егор? – спросил старший Трубников.
– О том, Антон Ильич, что бить надо не по хвостам, а по головам. Зачем нам все эти расследования, копание в грязи и разбирательства на низовом уровне? Совершенно понятно, что операция в Нахаловке спланирована в недрах президентской администрации или в ФСБ. И сейчас нас постараются вычислить и поймать – это очевидно, ведь "Дружине" необходимы доказательства непричастности к этому грязному делу, факты и реальные исполнители. Но переть в лоб глупо. Поэтому предлагаю пойти иным путем, составить список возможных кураторов этой операции, провести разведку и похитить одного из них. Нам это по силам, а дальше просто. Допрос. Видеозапись. Берем языков, пару-тройку исполнителей, и очищаемся от грязи. Как вам такой вариант?
План был одобрен, и соратники начали расходиться. Всем нам предстояло напрячь нашу агентуру и ухватиться за ниточку, которая бы привела к тайным кукловодам. Но это с утра, а на тот момент я чувствовал себя усталым и разбитым, и от моего хорошего настроения не осталось и следа.
Было, я хотел встать и отправиться к Галине, которая ждала меня. Но задержался. В комнату вошел Серый, который протянул телефон и сказал:
– Батя звонит.
Я взял трубку:
– Привет, Козырь. Проблемы?
– Да, – вор усмехнулся, – у вас.
– Это понятно. Какие именно?
– Завтра вся московская братва на большой сходняк собирается. Ваш вопрос поднимут.
– И что с этого?
– Ничего. Только ты и твои верховоды должны знать, что с вас хотят спросить. За все. За бабки от наркоты, за грузинских воров, за отстрел авторитетов и за цыган.
– Чья это инициатива?
– Самого большого кремлевского хозяина, который через своих шестерок намекнул ворам, что за уничтожение "Дружины" авторитеты могут получить много бонусов.
– Так вам же вроде бы западло с властями сотрудничать?
– Когда это было? В прошлом веке.
– Я тебя услышал, Козырь. Благодарю за предупреждение.
– Сочтемся.
Только я вернул телефон Серому, как зазвонил мой. Музыку на этот раз слушать не стал, ответил сразу:
– Да.
– Это я, – в трубке голос Гаврилова, который несколько дней назад вместе с группой подготовленных "дружинников" отправился на юг, налаживать борьбу.
– Слушаю вас, Игорь Олегович.
– Я на месте, в Ставрополе. Деньги получил, начинаю работу. Принимаю дела, знакомлюсь с личным составом, изучаю зону будущих боевых действий.
– Проблемы есть?
– Пока сам разбираюсь.
– Вас понял, Игорь Олегович. До связи.
– Отбой.
Отставной полковник и будущий командир бригады "Юг" отключился, а я улыбнулся. Хоть у кого- то день прошел спокойно, и это хорошо. Пора ужинать и отдыхать. Но только я об этом подумал, как очередная заминка. Деньги, которые мы отобрали у наркоторговцев, до сих пор лежали в мешках и баулах, и это непорядок. Казну надо пересчитать и раскидать по схронам. Это важно и поэтому из штаба я отправился не к себе в логово, а в казарму гвардейцев. Суета сует. Давно собирался бригадного казначея назначить, да никак, то одно, то другое.