Самой циничной главой в истории национал-социалистической архитектуры являются памятники и памятные сооружения, возведенные в честь погибших солдат. В исследовательской литературе они до сих нередко характеризуются как «замки мертвых». Эти сооружения являются непосредственным выражением сочетания архитектуры и войны, выступая в роли самой что ни на есть «декорации насилия». Систематическое проектирование этих пугающих памятников началось в 1941 году и активно продолжалось до того момента, пока Германия одерживала военные победы. Подобно неким символическим меткам, они должны были возводиться уже на захваченных территориях, словно говоря, что они отошли в состав «Великогерманского рейха». С этой точки зрения «замки мертвых» являли собой нечто среднее между пограничными знаками и героическими изваяниями. Нередко в национал-социалистической прессе в связи с этими сооружениями употреблялись слова «предупреждение и напоминание». Они должны были напоминать о «самоотверженности и кровавой жертве» немецких солдат, которые «героически отстаивали новую империю». Чтобы проанализировать эти сооружения, необходимо обратиться к истории данного типа памятников в Третьем рейхе.

Памятное сооружение в честь погибшего немецкого солдата в Мюнхене

Чтобы осуществлять программу возведения памятников погибшим в едином эстетическом стиле, отвечающем национал-социалистической идеологии, для архитектора Вильгельма Крайза была создана должность генерального советника по вопросам строительства и оформления немецких воинских кладбищ. Именно ему было поручено сначала создать программу строительства памятных сооружений, а затем заняться ее реализацией. Крайз и до этого являлся специалистом по погребальным памятникам, монументальная архитектура которых фактически не претерпела существенных изменений на протяжении нескольких десятилетий. Ее первые образцы датировались 1910 годом, то есть она стала создаваться накануне Первой мировой войны, а затем эта традиция была продолжена уже в Третьем рейхе. При национал-социалистах было решено сохранить стиль и функции прежних образов. Можно было бы говорить о Вильгельме Крайзе как об одном из поборников «новой немецкой архитектуры» («новой» в национал-социалистическом смысле слова), который во времена «тысячелетнего рейха» получал беспрецедентные строительные заказы. Однако, рассуждая о непрерывности традиции, мы должны учитывать, что подобного рода архитектурные сооружения в исполнении Крайза были востребованы как в кайзеровской Германии и Третьем рейхе, так в Веймарской республике и ФРГ. Одним из первых проектов «почетных памятников» от Вильгельма Крайза стала так называемая «башня Бисмарка» (1899), а также проект памятника, посвященного «Битве народов» при Лейпциге, конкурс на проект которого был объявлен в 1895 году. Именно в этом конкурсе Вильгельм Крайз получил первую премию. Позже «башня Бисмарка» была растиражирована Крайзом во многих городах – длилось это с 1911 по 1932 год. Уже в годы Веймарской республики Вильгельм Крайз получил награду на конкурсе, объявленном на проект памятника погибшим в Берка (1931). Много позже в биографии Крайза, которая увидела свет в 1943 году, Ганс Штефан напишет: «Еще тогда он предвосхитил проекты, которые уже зрелым художником будет создавать в годы Второй мировой войны». Только приняв в расчет эти сведения, становится понятно, почему сразу же после прихода к власти национал-социалистов Вильгельм Крайз моментально стал получать от них заказы. В одной стороны, в НСДАП всегда поддерживался «культ мертвых», с другой стороны, Крайз, наверное, как никто другой, мог отразить в своей архитектуре героическую патетику, помноженную на монументальность строения. Но не стоило полагать, что Крайз в Третьем рейхе занимался исключительно погибшими. Так, например, в период с 1935 по 1938 год он проектировал и строил гражданские сооружения в Дрездене. Однако «мир мертвых» не оставлял его. Культ армии, прославление войны и героизация погибших, которые процветали в Третьем рейхе, всегда поставляли Крайзу заказы. Но сам он вынашивал другие планы. Ему больше льстила перспектива, возвести в рамках глобальной перепланировки Берлина так называемый «солдатский зал». Архитектор Фридрих Таммс писал в свое время об этом проекте Вильгельма Крайза: «Солдатский зал, который планируется построить в столице Великогерманского рейха, должен являть собой полную противоположность всем памятникам в честь павших солдат, которые призваны чтить их память на завоеванном жизненном пространстве. Фронтонные колонны зала будут на своем архитектурном языке говорить о наследии Европы. Огромный свод, в который будут упираться лучи света, заявляет скорее о торжественных клятвах живых, а не о завещании погибших. Только если спуститься в расположенную под залом крипту, где находятся захоронения, можно прочувствовать дух памяти… Таким образом здесь, в столице рейха, будет иметься место почитания жертв, которые были принесены во имя Родины и освоения жизненного пространства… Это будет истинный новый немецкий собор, рожденный принесшими себя в жертву, чтобы мы смогли жить в будущем».

Внутри памятного сооружения в честь погибшего немецкого солдата в Мюнхене

Внутренний вид «солдатского зала»

Возникновение «солдатского зала» придавало культу почитания павших солдат несколько иные качества, которые отличались от привычных чествований воинов, традиция которых известна еще с античных времен. Если в историческом прошлом погибшим всегда воздавались почести, то «солдатский зал» планировался как «место посвящения в герои», то есть фактически звучало приглашение к смерти. Прежде чем Германия развязала агрессию в Европе и началась самая кровопролитная война в истории человечества, Вильгельм Крайс уже задумывался над принципами иерархии саркофагов, которую должны были венчать так называемые «священные крипты». То есть должна была быть выработана система надгробий для фельдмаршалов, генералов, офицеров и т. д. Проекты строительства «замков мертвых» в этой связи являются всего лишь логичным продолжением данной идеи. Они должны были готовить еще живущих солдат к принятию «смерти во имя расовой общности». Поскольку идея расовой борьбы являлась стержнем национал-социалистического мировоззрения, то фигура воина обретала черты «белокурого героя», а потому прославлению погибших в ритуалах НСДАП отводилось едва ли не центральное место. Основной задачей новых памятников становилась символизация подобных примеров. Смысл жизни в Третьем рейхе сводился к «жертвоприношению», которое должно было находиться по ту сторону причин и тягот войны. Чтобы придать более глубокую осмысленность завоевательной политике, национал-социалисты вводили в оборот совершенно иррациональные понятия: «рок», «судьба», «предназначение». Подобные воззрения должны были найти отражение в каменных монументах, которые формально опирались на античные образцы, средневековые сооружения и памятники эпохи Вильгельма II. Повсюду на захваченных территориях немецкие «памятники павшим» должны были провозглашать власть и превосходство германской расы, то есть пресекать любое возможное сопротивление. В планах Вильгельма Крайза было создать подобие гигантского кольца из «замков мертвых», которые, кроме собственно героизации немецких солдат должны были символизировать «величайший исторический поворот в истории Европы». Стоило только Германии, начавшей Вторую мировую войну, одержать очередную победу, как Вильгельм Крайз тут же готовил проект каменного монстра, который провозглашал вхождение данной территории в состав рейха. В этой своеобразной «игре» архитектура стала составной частью военной машины, которая при помощи террора и насилия намеревалась «преобразовать Европу». «Когда мы выиграем войну, то должны гарантировать победу нашими зданиями», – на различные лады любил повторять одним из своих излюбленных тезисов Гитлер. В действительности же речь шла о многоуровневом планировании захватнической политики. «Гарантия» осуществленных захватов должна была быть подтверждена даже архитектурными сооружениями. Когда «замками мертвых» отмечалось новое прохождение границы рейха, то Имперское ведомство организации пространства (было в Третьем рейхе и такое) получило задание «навести порядок» на захваченных территориях. Собственно под «организацией пространства» понимался стратегический контроль «восточных просторов».

Кроме «замков мертвых», на некоем условном уровне обеспечивать захваты территорий должно было еще одно сооружение – речь идет о знакомых нам имперских автобанах. Как уже говорилось в предыдущих главах, возникшие по инициативе Фрица Тодта скоростные автотрассы («улицы фюрера») должны были способствовать «унификации немецкой нации и немецкого жизненного пространства». На начальной стадии войны, пока еще продолжали строиться автобаны, планировалось, что они выйдут за границы Германии, «откроют ворота на Восток и Запад, перекинутся через Вислу, Варте и Рейн, присоединив к старым немецким ландшафтам новые территории». В данном случае автобаны и «замки мертвых» имели одно и то же культурное предназначение: они должны были «гарантировать» на символическом уровне захват территорий.

Памятник горным егерям

В то время как в Европе шли бои и уничтожалось мирное население, Альберт Шпеер завершал проект перепланировки Берлина, который после «окончательной победы» Германии, должен был быть переименован в «Германию». Эстетизация ужаса и насилия достигла своей высшей точки гипертрофированной городской оси «север – юг», архитектура которой являлась неприкрытой демонстрацией претензий на мировое господство. При этом в проектировании данной оси война и смерть являлись едва ли не центральными структурирующими понятиями. Если Аллея трофейного оружия должна была напоминать о победоносном походе против Франции, то примыкавшая к ней Триумфальная арка, уходившая ввысь на 120 метров, была стилизованной данью памяти 2 миллионам немецких солдат, павших в боях Первой мировой войны. Они задним числом провозглашались «победителями». Упоминавшийся выше «солдатский зал» предусматривался как строение, предназначенное для «героев будущих войн». Отсюда путь вел к «Большому залу», который, символизируя мировое владычество Германии, был увенчан гигантским орлом, сжимавшим в своих острых когтях глобус. Показательным являлся тот факт, что при основательной перестройке Берлина не предусматривался снос здания Старого арсенала, находившегося на улице Унтер-ден-Линден. Уже в 1939 году здесь планировалось устроить Музей мировой войны. В проекте не уточнялось, какой именно из войн, но это и не имело принципиального значения. Вильгельм Крайс, подобно всему рейху пребывавший в 1941–1942 годах в эйфории, предусмотрительно планировал расширение Старого арсенала, чтобы получить возможность показать в нем всю историю «освобожденной национал-социалистами Европы». Одновременно он продолжал проектировать новые «замки мертвых». Как после войны отмечал Альберт Шпеер, «военные преступления нельзя было узаконивать, их можно было только эстетизировать».

Рисунок, изображающий памятник в Кутно

«Замки мертвых» были важной составной частью политики эстетизации войны и насилия. Однако их функциональное предназначение можно полностью постичь только в данном контексте. В начале 1943 года было заложено множество подобных памятников. Если изучить их предположительное местоположение, то можно увидеть, что новая империя должна была раскинуться на востоке вплоть до Урала, на юге – до Греции, на западе протянуться вдоль Атлантического побережья и закончиться на территории Северной Норвегии. Фридрих Таммс, который работал под началом Шпеера, высокопарно заявлял, что «замки мертвых» были «духовной дамбой, оберегающей от приливов враждебных чувств и вражеской воли». В статье, опубликованной в мартовском выпуске журнала «Искусство в Третьем рейхе», все тот же Таммс писал о «замках мертвых»: «В величественном молчании они возвышаются на краю Северного моря и на берегах Атлантики, в диких горах Балкан, на восточном пространстве и на бескрайних равнинах России. Когда-то эти молчаливые стены и колонны соединится в кольцо. Они замкнут в себе часть мира, который остается непостижимым для человеческого разума и людских чувств. Но они будут поняты в этой части света, где жертвы дали начало новой жизни. Итак, эти памятники – это истинные Божественные сооружения, которые напоминают о Вечности и Всемогущей силе Творения. Они высоко вознесутся над полями этой мировой войны… В Висле далекие шторма поднимают потоки воды, но каменная кладка остается незыблемой. Десять круглых башен вписаны в мощную стену, увенчанную зубцами. Они окружают место посвящения, крышей которого является само небо… На горе Кутно стоит памятник погибшим в битве при Бзуре. На невысоком холме возведены четыре могучие квадратные колонны, которые наверху образуют четырехугольную плиту. Она защищает этот символ боев, которые в этих местах были самыми ожесточенными. Об этом говорит меч, возвышающийся из алтаря этого места посвящения. На склонах фьорда Нарвик стоит огромный Зигфрид, хранящий покой немногих смелых мужчин, которые, находясь за тысячи километров от Родины, выполнили свой приказ. Они держали оборону, отразив все натиски противника. Высоко по течению, близ Динанта, где танковая группа Роммеля форсировала Маас, на крутой скале стоит высоченный камень. На нем восседает победоносный немецкий орел, широко раскрытые крылья которого простираются над местными землями. На меловых ли скалах каналов, при замках ли Саара, в кипарисовых ли рощах близ Рима, в пустынях ли Северной Африки – повсюду находятся суровые стены строений с простым контуром, со страстной пластикой и лапидарными символами. Они возвышаются и говорят на языке, который понятен каждому. Это язык крови, пролитой здесь. Этот язык настолько прост, что он продолжит вещать даже тогда, когда эти события уйдут в прошлое. Тот, кто может говорить так просто, всегда возвысится!.. Они стоят от Нарвика до Африки, от Атлантики до просторов России, начинаясь у самых границ Великогерманского рейха и заканчиваясь на фронтах боев этой самой великой войны».

Проект памятника на Днепре

Среди всех «замков мертвых» памятнику, который должен был быть установлен на Днепре, придавалось особое значение. Он планировался как самый крупный и самый величественный из подобного рода сооружений, что должно было олицетворять превосходство «германской расы» над славянскими «недочеловеками». Национал-социалистический биограф Вильгельма Крайза писал об этом сооружении: «Однако самое его великое творение – это тот грандиозный монумент, который по праву можно назвать памятником Битвы народов. Он возвышается над долинами близ Днепра… На высоту почти в 130 метров устремляется огромный конус. Они высится над землями, которые немецкая армия и ее союзники отвоевали у большевизма». Агрессивный характер этой смертоносной архитектуры нашел наглядное выражение в памятниках-монстрах. Они не оставляют никаких сомнений относительно характера войны, которую вел Третий рейх.

Памятник немецким горным егерям близ Осло (1941)

Если же говорить об архитектурных принципах этих сооружений, которые по своим гигантским размерам с трудом вписывались в пейзаж, то они почти всегда были одним и теми же. Это были стереометрические конструкции с неизменной аксиальностью. Орнаментальное оформление почти полностью отсутствовало. Если же такое и имелось, то являлось простыми геометрическими формами, что, по задумке авторов этих памятников, должно было придавать «замкам мертвых» ощущение «вечности», «вневременного существования». Украшение фигурами имелось только в единичных случаях. Огненные светильники, равно как и грубо обработанный камень, должны не только подчеркивать «торжественный характер» этих сооружений, но и придавать им некий архаичный вид. Фортификационный характер большинства «замков мертвых» является прямым указанием на героизацию смерти в ходе войны. «Церемониальные фортификации» отчасти обыкновенными, отчасти религиозными средствами не просто способствовали превращению погибших солдат в образец для подражания, но восхваляли смерть и как бы призывали следовать по этому пути. Оставшиеся в живых солдаты в качестве благодарности за свою жизнь (своеобразное искупление) должны были восхвалять смерть как наивысшую добродетель.

Примеры памятников погибшим солдатам

Памятник погибшим Лангемарк (1932).

Лангемарк (Фландрия).

Архитектор – Роберт Тишлер.

Состояние объекта неизвестно.

Торжественно открытая в 1932 году в Лангемарке (Фландрия) «роща героев» была построена по инициативе Народного союза по уходу за могилами немецких солдат. Внешне строение напоминает архитектуру бункера или сооружений «линии Зигфрида». Оформление входа возвращается к традиции германских дольменов. На дубовых досках были вырезаны имена погибших в этих краях.

Памятник погибшим Линьдевант-Дун (1933).

Линь-девант-Дун (Фландрия).

Архитектор – Роберт Тишлер.

Состояние неизвестно.

По заказу Народного союза ухода за могилами немецких солдат Роберт Тишлер проектирует данный памятник, превращаясь в одного из ведущих архитекторов. Памятник павшим солдатам был украшен гофрированным сланцем и изваяниями мюнхенского скульптора Карла Рипля.

Памятник погибшим Вальденбург (1936–1938).

Вальденбург (ныне территория Польши).

Архитекторы – Вильгельм Крайз, Роберт Тишлер.

Состояние неизвестно.

Памятник был воздвигнут в честь 170 тысяч немецких солдат, павших в годы Первой мировой войны на Восточном фронте. Был построен по заказу Народного союза по уходу за могилами немецких солдат. Крайз использовал типичное для его творчества заигрывание с доисторическими формами и «германским прошлым», что достаточно неплохо вписывалось с местный простой пейзаж. Памятник находился на небольшом холме, откуда открывался вид на Силезскую долину, известную как центр промышленного производства. Близ памятника были установлены огненные светильники работы Эрнста Гайгера.

«Замок мертвых» в Вальденбурге (Силезия), построенный про проекту Крайза и Тишлера

Погребальный комплекс Битоль (1936).

Битоль (ранее Монастырь), Македония.

Архитектор – Роберт Тишлер.

Состояние неизвестно.

Без какого-либо сопротивления со стороны местных властей Народному союзу по уходу за могилами немецких солдат удалось построить два мемориала на Балканах. В Битоле комплекс являлся типичным «замком мертвых», который должен был напоминать о павших здесь в годы Первой мировой войны 3 тысячах немецких солдат. Строение стояло на вершине горы. Кольцевая стена из бутовых камней по своему стилю напоминала архаичные формы. Внутреннее помещение было оформлено гранитными плитами, на которых высечены имена погибших и профиль имперского орла. Саркофаг являлся центром комплекса. Потолок был украшен мозаикой с изображением орла – проект мюнхенского художника Густава ван Трека. Сооружение было открыто в торжественной обстановке в присутствии руководителя Народного союза Эммо Ойлена.

Памятник погибшим ПородойЙох (1939–1943).

Греднерталь (Южный Тироль).

Архитектор – Отто Майер.

Сооружен на скале из каменных плит в форме октогона. В псевдо-ритуальной крипте находились изваяния двух солдат, которые скорбят о павших боевых товарищах. Огненные светильники придавали объекту характер погребального объекта с религиозным назначением.

Памятник погибшим.

Питросу-Борза (Карпаты, Румыния)

Архитектор – Роберт Тишлер.

Состояние неизвестно.

Это был первый «замок мертвых», установленный властями Третьего рейха на захваченной территории. Со временем он должен был замкнуть «кольцо» «замков мертвых» на Востоке. Сооружение в виде мощных башен-близнецов с высокими каменными стенами находилось на вершине горы. В строении имелся специальный дворик и крипта.

Памятник «Назарет» (1935).

Назарет (ныне Израиль). Архитектор – Роберт Тишлер.

Состояние неизвестно.

Народный союз по уходу за могилами немецких солдат смог распространить свою деятельность даже на территорию Палестины, чтобы создать памятное сооружение в честь немцев, погибших здесь в боях против англичан. Памятник являлся подобием колокольни, так называемой «башня верности», с христианским крестом и изваянием Святого Георгия. Из центрального зала можно было попасть в шесть склепов, которые были связаны между собой проходами. На каменных стенах были высечены имена погибших солдат. После 1945 года Роберт Тишлер предпринимал попытки создать памятники в Северной Африке: в Тобруке и Эль-Аламейне.

«Замок мертвых» в Болгарии

Памятник погибшим в гау Эссен (1936).

Архитектор – Эмиль Фаренкамп.

Сооружение не сохранилось.

Памятник, созданный в честь шестнадцати «мучеников движения», почитание которых в Третьем рейхе превратилось в своего рода ритуал. Во внутреннем дворе строения находился саркофаг с огромной фигурой упавшего «мученика» Йозефа Энзелинга. Две грубо высеченные фигуры (факельщики) стояли по бокам от наружной лестницы. Слева и справа от памятника находилась территория, рассчитанная на захоронение 500 членов партии, то есть со временем этот комплекс должен был превратиться в партийное кладбище.

«Площадь свободы» в Бингене (1935–1938).

Бинген (Рейнланд-Пфальц).

Архитектор – Вильгельм Крайз.

Сооружение сохранилось.

Памятник был сооружен в честь возвращения Рейнской области в состав Третьего рейха. Официально сооружение было посвящено солдатам, погибшим на так называемых «высотах Бисмарка», – этот вариант памятника был спроектирован Крайзом еще в 1911 году. Однако с некоторыми изменениями был построен десятилетия спустя.

Комплекс «Ганс Маллон» (1937).

Остров Рюген.

Архитектор – Роберт Тишлер.

Строение не сохранилось.

Комплекс «Ганс Маллон»

Алтарь внутри комплекса «Ганс Маллон»

Этот мемориальный комплекс был особым среди памятников погибшим. Дело было даже не в том, что он был в честь «мученика гитлерюгенда», а в самой архитектуре. Строение, стилизованное под нордические крестьянские дома, было окружено подобием дольменов. Особо выделялась покатая вальмовая крыша, которая была покрыта соломой. Внутри помещения находился погребальный алтарь, сложенный из каменных блоков.

Имперский памятник Танненберг (1925–1927, 1935).

Танненберг (Восточная Пруссия).

Архитекторы – Вальтер и Иоханнес Крюгеры.

Строение не сохранилось.

После смерти генерала-фельдмаршала и рейхспрезидента Германии Пауля фон Гинденбурга, которому в 1934 году были устроены пышнейшие государственные похороны, по инициативе Гитлера первоначальный памятник, возведенный к 1927 году, был перестроен.

Комплекс Танненберг

Внутренний двор комплекса Танненберг

После переделки в нем, кроме могилы Гинденбурга, появилась «солдатская роща», которая должна была служить напоминанием о немецких солдатах, погибших во время битвы при Танненберге. Комплекс представлял собой восемь башен, соединенных между собой мощными стенами. Внутренний двор этого «солдатского кладбища» также был заново оформлен. Теперь архитекторам приходилось принимать в расчет эстетические требования национал-социализма, который ориентировался на культ героев и проведение массовых мероприятий. Преобразование пошло по пути существенного сокращения строительных форм до нескольких четких и предельно простых конструкций. Позже подобное оформление можно было встретить в национал-социалистических орденсбургах. По своей форме комплекс Танненберг весьма напоминал средневековые строения, например легендарный замок Кастель-дель-Монте, который в середине XIII века был построен вернувшимся из шестого Крестового похода императором Фридрихом II Штауфеном. Подобно средневековому замку общая форма Танненберга с его восемью призматическими башнями и толстыми стенами идеально подходила для архитектуры, предназначенной исключено для «ритуально-театральных» инсценировок. Танненберг превратился в место проведения массовых церемоний, в ходе которых «ныне живущие» должны были отдать почести погибшим или умершим национал-социалистам. Здесь же проходили пышные празднования летнего солнцестояния. После уничтожения комплекса Танненберг в 1945 году тело Гинденбурга было перевезено в Марбург.

Замок Кастель-дель-Монте